Спецслужбы

Видимо, именно эта информация должна была привлечь внимание сотрудников ФСБ, равно как и сообщение, что Иванченко проходил подготовку у инструкторов ЦРУ. Якобы он располагал допуском к секретной информации, которую был готов передать ФСБ. Не совсем ясен мотив, но, судя по его общему поведению, мотив предполагалось обозначить корыстный.
Начальник СБУ Василий Грицак отреагировал оперативно. В частности, признал, что задержанный ФСБ персонаж действительно сотрудник СБУ. Избежать такого признания было нельзя: бравый хлопец сам позвонил в посольство в Москве и идентифицировал себя. Но можно попытаться сократить репутационный ущерб, чем Грицак и занялся. «С мая 2014 года у него был отменен допуск к государственной тайне, и с конца 2015 года он находится в распоряжении. Он написал рапорт о выезде, этот рапорт был не согласован, и он поехал туда (в РФ) несанкционировано. Фактически он должен бы быть уволен в ближайшее время», – заявил глава СБУ.
Это вполне может быть правдой. Но просчитать можно как минимум две версии развития событий, одна из которых упирается в личную глупость Иванченко, другая – в гнетущий непрофессионализм СБУ.
Американское контрразведывательное сообщество действительно увлекается всякого рода «подставами» и «постановами». Утратив многие навыки агентурной разведки в условиях плотного контрразведывательного противодействия, ЦРУ и ФБР занялись организацией одноактных спектаклей. Их цель – заманить на свою территорию объект «постановы», вынудить его заговорить хоть о чем-то, что можно посчитать «угрозой национальной безопасности», а затем схватить и увезти куда-нибудь на Гуам или остров Уэйк. Это, конечно, не разведка и даже не контрразведка. Это новый жанр, цена которому по результатам – медный грош. По сути дела, украинский засланец был провокатором. В его задачу не входило получение какой-либо информации на территории РФ (это его и спасло от полноценного ареста, кстати). Он должен был вынудить российских сотрудников приехать в «логово змиево». То есть россиян заведомо держали за лохов. Не надо так.
Теперь следим внимательно. Для того, чтобы заинтересовать российские спецслужбы чем-то в Киеве, надо гарантированно иметь что-то с собой – для затравки. Причем такого качества и уровня, чтобы все сразу поверили. Но даже если он привез с собой в куске сала протоколы тайных встреч Порошенко и Пайетта с личными подписями и отпечатками пальцев до кучи, то и тогда никто бы не поверил сразу. История разведки знает слишком много таких «инициативников», все похожие случаи описаны в учебниках и пособиях, на них учатся азам профессии, об этом снимают многосерийное кино. Недоверие к «инициативнику» не пропадает никогда. Можно работать с таким персонажем несколько лет, но любая поставляемая им информация все равно будет перепроверяться по нескольку раз – и даже это не избавит ее от грифа «недостоверный источник». Потому что никто не поручится, что в какой-то момент инициативник не подсунет тебе «дезу».
В теории ФСБ могла бы заинтересоваться (да и то – не обязательно) высокопоставленным источником информации. Конечно, не самим подполковником Иванченко. Но он мог бы сказать, что является лучшим другом, деверем, кумом или любовником начальника машбюро президентской канцелярии. Это уже что-то. После такого информацию начали бы проверять (это требует времени), а Иванченко предложили бы снова «съездить к родственникам» в Россию. Да, это уже проблематично: однократный вояж в РФ вопреки приказу он еще мог сделать, а вот второй выглядел бы совсем подозрительно. Но на крайний случай есть Белоруссия. Главное, что никогда (еще раз – никогда!) сотрудник российской разведки не поехал бы в Киев по принципу «принеси то не знаю что». Риск подобного ничем не оправдан, а вот встречи в третьих странах – это норма. Не говоря уже о том, что существуют и другие способы получения информации – без непосредственного контакта на территории.
Вообще засылка «инициативника» требует долгой подготовки. Человеку нужно изобрести мотив, а даже такой простой мотив, как материальные затруднения, требует подтверждения. Человека нужно погрузить в эти самые «материальные затруднения», да так, чтобы все родственники и соседи знали, что подполковник Иванченко набрал кредитов и бухает. И так – примерно полгода. Причем должна быть проведена вся система легенды – от банковских клерков, выдававших кредиты, до сотрудников скорой, вызванных на запой. Это целая стратегическая операция, которую придется проводить в обстановке строжайшей секретности. Одно лишнее слово, одна неверно оформленная бумажка – и все полетит к чертям.
Обоснование некоего идейного мотива еще сложней, еще затратней и требует еще большего времени. В современных украинских условиях это особенно трудно, поскольку поляризация сознания уже дошла до такой степени, что сохранять свободомыслие для сотрудников СБУ почти нереально. Если пару лет назад таким ресурсом были некоторые сотрудники советского поколения, так и не смирившиеся с происшедшим, то сейчас они подвергаются давлению со стороны проверяющих органов, по инициативе, между прочим, американских кураторов.
Наконец, вся эта игра должна стоить свеч. Нужна «золотая дезинформация», которую столь важно подкинуть России, что действительно имеет смысл задействовать весь этот механизм (если на секунду представить, что СБУ располагает потенциалом для таких операций). Теоретический набор такой «дезы» уложится в небольшой список, но на Украине все еще есть некоторые рабочие моменты, представляющие для России особый интерес. Однако материализующийся на КПП деревенского вида подполковник СБУ ни разу не похож на носителя нужной информации. Более того, он даже не носитель легенды, которую можно было бы хоть как-то привязать к действительности.
Саркастическое веселье, охватившее российских контрразведчиков, вполне понятно. Ну запрещено же приказом ездить в Россию, ну зачем ты так светишься с первого же раза, соколик? Как с тобой работать после этого, даже если очень захотелось бы? Лень было сесть на автобус до белорусского Гомеля, а там – на поезд до Москвы? Да и рестораны в столице получше, чем приграничный шалманчик.
Мы заведомо полагаем, что в ЦРУ работают умные и образованные люди. Со своей специфической харизмой и уверенностью в собственной правоте. Да, они подрастеряли закалку времен холодной войны, они не знают языков и не умеют работать с людьми. Они уверены в своем превосходстве и заражены мессианством. Но базовые навыки оперативной работы они все-таки сохранили. И никто не стал бы организовывать этот цирк с конями ради надежды на то, что российского сотрудника удастся заманить в Киев и схватить его там «с поличным».
С другой стороны, налицо тяжелый информационный фон вокруг СБУ, которая каждую неделю ловит мифических «шпионов ФСБ», и сейчас от нее требуется что-то более существенное. Считается, что Грицак удерживается на своей должности исключительно как человек, близкий к Порошенко. Снимая с этой должности американскую креатуру (Наливайченко), президент явно желал закрепить в СБУ лично преданного ему человека. При этом кто из этих двоих – Наливайченко или Грицак – более профессионален, уже не важно. В конце концов, такого рода операции разрабатывает департамент контрразведки и его главное управление контрразведывательных операций, то есть генерал Виталий Найда. К нему и вопросы о степени профессиональной подготовки.
Создается впечатление, что бесконечные ссылки на ЦРУ и «инструкторов» – не более чем попытки прикрыться авторитетом «старшего брата». При всех сложностях, которые испытывает сейчас ЦРУ с агентурной разведкой, там не считают российскую контрразведчику за идиотов. А вот в СБУ и впрямь способны сдурить – организовать провокацию на примитивном уровне и свалить все на американцев. Но даже момент для этого выбран неправильно – на фоне событий в Сирии, где контакты между российскими и американскими разведывательными системами относительно налажены. Такого рода истории явно не в пользу Киева. Как дети малые, честное слово.

ПОД КОЛПАКОМ СПЕЦСЛУЖБ
Миновать такую густую сеть слежки и доносов было практически невозможно. Оказавшись в Афганистане, наши агенты-нелегалы неизбежно попадали в поле зрения местного населения, после чего их арестовывали и заключали в тюрьму.
Во второй половине 1940-х годов кабульская резидентура неоднократно сообщала в Центр об арестах советских разведчиков, заброшенных в Афганистан из СССР. Информация об этом на постоянной основе поступала от надежной агентуры в окружении короля Захир Шаха и МВД страны.
Провалы агентов-нелегалов вскоре после скрытого пересечения границы были вызваны, с одной стороны, слабой подготовкой, плохой зашифровкой и неосторожным поведением на территории Афганистана, а с другой – упомянутой выше всеохватывающей системой сыска, доносов и слежки.
В «Очерках истории российской внешней разведки» по этому поводу, в частности, говорится: «Общее число выведенных в Афганистан агентов-нелегалов нам не известно, поскольку сведений на этот счет в архивных материалах СВР нет, но было их по меньшей мере два-три десятка...
Арестованных советских агентов судили и приговаривали к длительным срокам тюремного заключения. Условия их содержания в местах лишения свободы были крайне тяжелыми. Многие не выдерживали пыток и избиений во время допросов, другие погибали во время отбывания наказания...
Трагически сложилась судьба радистки Мухабат, которой во время ее вывода в Афганистан исполнилось 20 лет. Ее задержали с поличным: у нее обнаружили рацию, оружие и другие уличительные материалы. Она была тут же препровождена в Кабул, где ей учинили допросы с пристрастием. Ее осудили на длительный срок лишения свободы и долгое время содержали в так называемом зиндане – тюремной камере под землей с решетками наверху. Там здоровье молодой женщины было почти полностью подорвано, цветущая девушка превратилась в старуху».
До середины 1950-х годов никто в СССР не поднимал перед афганскими властями вопроса об освобождении наших граждан. Робкие попытки решения данной проблемы со стороны советского посольства в Кабуле неизменно наталкивались на отрицательную реакцию афганских властей. Они обычно ссылались на то, что «эти лица совершили особо тяжкие преступные деяния против Афганистана», и вопрос оставался в подвешенном состоянии, перспективы его решения были неясными
Обстановка изменилась, когда к власти в стране пришел премьер-министр Мухаммед Дауд, в корне пересмотревший состояние афгано-советских отношений. Они получили серьезное развитие, началось крупномасштабное сотрудничество между двумя странами. К концу 1950-х годов в Афганистане работали тысячи советских специалистов. На регулярной основе стали происходить встречи советских руководителей с королем Захир Шахом и другими афганскими официальными лицами. В этих условиях оставлять без реакции и внимания вопрос о томившихся в афганских тюрьмах советских людях было просто кощунственным.

РЕАЛИЗАЦИЯ ОПЕРАЦИИ
В сложившихся благоприятных условиях резидент внешней разведки в Кабуле поставил перед Центром вопрос об освобождении оставшихся в живых 16 агентов-нелегалов силами и средствами резидентуры. В частности, он предложил подключить к решению данной проблемы агентуру и доверительные связи, которые располагали возможностями для оказания нам помощи в этом деле. Центр дал разрешение на реализацию операции «Вызволение».
В детально разработанном плане предстоящего мероприятия важное место отводилось надежной и проверенной агентуре, входившей в окружение короля Захир Шаха, а также занимавшей ответственные посты в МВД страны.
В первую очередь была получена четкая информация о количестве советских граждан, находившихся в местных тюрьмах, об их установочных данных, состоянии здоровья и местах заключения. Затем был найден прямой выход на короля для проведения с ним в подходящий момент соответствующей беседы, так как было ясно, что без Захир Шаха этот вопрос решить нельзя. Решающую роль в успешной реализации плана операции сыграл надежный агент Хамид. Он имел высшее юридическое образование, хорошо разбирался в афганском законодательстве и знал, как им можно будет воспользоваться при решении данного вопроса.
Свой вклад в освобождение наших сограждан внесла и Марьям – активная и опытная помощница советской разведки, которая к моменту осуществления мероприятия резидентуры была уже в преклонном возрасте, но прониклась желанием сделать все, что в ее силах, для вызволения советских людей. Именно Хамид и Марьям предприняли конкретные шаги по реализации плана операции.
До высшего руководителя страны была доведена информация о советских гражданах, арестованных более 20 лет тому назад и продолжавших находиться в афганских застенках, хотя определенные судом сроки их заключения уже давно прошли.
При этом было подчеркнуто, что если эта история выйдет наружу и получит огласку, то афганцы и лично король будут выглядеть очень некрасиво в глазах руководства СССР в условиях развития плодотворного афгано-советского сотрудничества.
Король, разумеется, знал о находившихся в тюрьмах советских разведчиках, но сделал вид, что для него это – неожиданная новость. Он пожурил собеседника за то, что тот не доложил ему этот вопрос раньше, и распорядился выпустить всех на свободу без лишнего шума, огласки и вообще как можно незаметнее.
Через свою агентуру в системе МВД резидентура проследила за прохождением и исполнением секретного указания короля. Вскоре 16 бывших агентов-нелегалов, в том числе Мухабат, были доставлены на родную землю.
Операция «Вызволение» была завершена.

ФИНАНСОВЫЕ БЕСПРИЗОРНИКИ
Как сообщила американская пресса, Белый дом, охарактеризовавший себя в день представления бюджета на 2017 финансовый год как «самую прозрачную администрацию в истории», практически ничего не сообщил своим гражданам о предстоящих расходах федеральных разведок. Общественность США не получила никакой информации о том, сколько из выплачиваемых ими налогов будет направлено в копилку каждого из 16 ведомств разведывательного сообщества (РС) США и в карман УДНР, как и о том, что они будут делать на эти деньги. Эти сведения, как всегда, за исключением редких случаев их намеренного раскрытия бывшими специалистами разведок, хранятся в глубокой тайне.
В пресс-релизе ДНР, посвященном вопросу ассигнований, которые должны быть выделены спецслужбам в будущем финансовом году, прозвучало заявление о том, что сообщение каких-либо данных о конкретных затратах любого разведывательного ведомства США, начиная с Агентства национальной безопасности и кончая мало кому известным Управлением космической разведки (National Reconnaissance Office), «может повредить национальной безопасности». В нем была дана ссылка на слова директора этой структуры Джеймса Клэппера, который сообщил американской общественности только общую сумму расходов, которую предполагается истратить в 2017 ФГ. Он объявил, что на реализацию программы национальной разведки (National Intelligence Program – NIP), раньше называвшейся национальной программой внешней разведки (National Foreign Intelligence Program), в рамках которой ведется разведывательная деятельность в зарубежных странах и проводятся мероприятия по повышению эффективности функционирования спецслужб и профессионального уровня их сотрудников, в предстоящем году потребуется 53, 5 млрд долл.
Коллега главного разведчика Америки по Белому дому, министр обороны Эштон Картер тоже озвучил только одну цифру будущих затрат на программу военной разведки (Military Intelligence Program – MIP). Военное ведомство намерено получить в будущем году 16,8 млрд.
Естественно, что причастные к контролю деятельности спецслужб США члены соответствующих комитетов обеих палат федерального парламента будут иметь полную информацию о расходах федеральных разведок, которая им будет сообщена на закрытых заседаниях. Конгрессмены и сенаторы, непосредственно не занимающиеся вопросами деятельности спецслужб, тоже могут получить по запросу доступ к этой информации. Однако, как сообщает американская пресса, многие из них не хотят предпринимать никаких усилий, чтобы повысить свою осведомленность в этой области, а может быть, считают журналисты, не делают этого по принципиальным соображениям. А Белый дом по-прежнему не желает раскрывать «черные бюджеты» своих спецслужб.

ЦИВИЛЬНЫЕ РЫЦАРИ ПЛАЩА И КИНЖАЛА
В составе 16 разведок Америки, общая численность которых, по данным двухлетней давности, превышала 100 тыс. человек, действует Центральное разведывательное управление (ЦРУ), оно непосредственно подчиняется президенту США, который с одобрения сената назначает его директора, и не входит в состав ни одного из американских министерств. Остальные восемь подразделений, являются управлениями гражданских федеральных министерств.
Про ЦРУ много говорить не приходится, о его делах и так достаточно хорошо известно. Но хочется привести два тезиса, в которых само это ведомство объясняет американцам и мировой общественности, чем оно занимается, и «рассказывает» о численности своих специалистов и расходах из федерального бюджета.
На сайте ЦРУ говорится, что «главной миссией Центрального разведывательного управления являются сбор, анализ, оценка и предоставление внешней разведывательной информации в целях содействия президенту и высокопоставленным представителям правительственных структур США в принятии решений, относящихся к вопросам национальной безопасности». О своих сотрудниках и расходах ЦРУ повествует так: «Информация о количестве сотрудников и о бюджете ЦРУ в настоящее время не подлежит оглашению». В американской прессе фигурирует информация о действительной численности сотрудников ЦРУ. Называется цифра более 21 тыс. человек. Американские СМИ также отмечают, что на 2013 ФГ главное шпионское ведомство Америки запрашивало 14,7 млрд долл. Сегодня эти цифры могут быть несколько выше.
В Госдепартаменте США вопросами разведки занимается Бюро разведки и исследований (Bureau of Intelligence and Research – INR), которое также именуется Информационным управлением. В этом подразделении трудится несколько сотен специалистов, а его бюджет составляет несколько десятком миллионов долларов.
В состав бюро входят административный и аналитический отделы, а также отдел оценок и разработки мероприятий. Это бюро предназначено для обеспечения Белого дома информацией по вопросам международной и военной политики, подготовка международных политических обзоров на базе разведывательных данных, а также открытых и закрытых бюллетеней по вопросам международной политики и безопасности. Его сотрудники осуществляют сбор и анализ секретных данных на политических, военных и других деятелей различных государств, руководят деятельностью информационных аппаратов американских посольств и других представительств за рубежом, формулируют перечни разведывательных задач для других подразделений Госдепартамента. Бюро также занимается изучением военного потенциала иностранных государств, оценивает влияние их военной мощи на международные отношения, анализирует ход переговоров по проблемам разоружения с участием представителей США и вырабатывает им рекомендации по ведению этих переговоров.
В Министерстве внутренней безопасности США разведывательные задачи решает Управление разведки и анализа (Office of Intelligence and Analysis – I&A). Это подразделение отвечает за развитие разведывательных служб в интересах министерства и осуществляет сбор, анализ и распространение данных в масштабах всего министерства, а также предоставляет необходимые сведения другим структурам РС США, которые на их базе осуществляют разработку мероприятий по защите США от внешних и внутренних угроз. Оно также занимается не только отслеживанием террористов, но и рядом других вопросов обеспечения охраны американцев.
Управление разведки и контрразведки Министерства энергетики США (Office of Intelligence and Counterintelligence) занимается анализом секретной информации в области атомной энергии и ядерных технологий, а также выработкой мер по защите секретных данных по атомным проектам американской атомной промышленности. Сотрудники управления проводят анализ разведывательной информации о деятельности России, Китая и других держав в области атомной энергии, участвует в разработке мероприятий воздушно-космической разведки по обнаружению районов и конкретных мест проведения ядерных испытаний. Оно также отвечает за организацию работ по оценке возможностей стран в области создания ядерного оружия, новых ядерных технологий и следит за деятельностью тех, кто осуществляет торговлю материалами для атомной промышленности.
Под эгидой Министерства юстиции действует ФБР (FBI), занимающееся проведением тайных операций. Это бюро является руководящим органом контрразведки и антитеррористической деятельности, а также федеральной правоохранительной структурой США. Оно подчиняется генеральному прокурору и ДНР. Руководству ФБР предоставлены полномочия по расследованию нарушений федерального законодательства страны и обеспечению безопасности государства, граждан нации и президента, в том числе путем сбора разведки агентурными и техническими средствами. На 2017 ФГ запрос этого ведомства составляет 9,5 млрд долл. Численность персонала ФБР в следующем году будет составлять 34768 человек, включая 12892 оперативных работников, 2999 аналитиков и 18877 сотрудников служб обеспечения.
В Министерстве финансов США разведывательной деятельностью занимается Управление контртеррористической и финансовой разведки (Office of Terrorism and Financial Intelligence – TFI), оно осуществляет сбор информации и подготовку экспертных оценок по экономическим и валютно-финансовым вопросам, изучение экономического положения иностранных государств, предупреждение о событиях и тенденциях в финансовой сфере, которые могут затронуть интересы безопасности США.

– А что вы думаете об Эдварде Ли Ховарде? Многие считают его неудачником, алкоголиком и наркоманом, уволенным из-за этого из восточно-европейского отдела ЦРУ.
– О Ли Ховарде я могу судить только по периоду моей работы в США. Его дело действительно не совсем обычно. Как сотрудник Центрального разведывательного управления он готовился для работы в Советском Союзе. Более того, уже обратился в посольство СССР в США с просьбой о предоставлении ему визы на въезд в нашу страну, где должен был работать под дипломатическим прикрытием. Приезд не состоялся. ФБР зафиксировало факт приема им наркотических препаратов, затем прошла информация, что он украл у какой-то дамы в самолете кошелек. На мой взгляд, возможно, находясь в состоянии эйфории, он хотел продемонстрировать свою готовность к работе шпиона. Такое случается даже с людьми с устойчивой психикой. Тем не менее поездку Ховарда в СССР отменили.
– Его готовили для работы с Адольфом Толкачевым?
– Да. Толкачев числился в закрытом бюро Научно-исследовательского института радиостроения и располагал информацией о переговорных устройствах опознавания «свой-чужой», предназначавшихся для самолетов ВВС СССР. Информация была очень важной, так сказать сверхсекретной. Вообще беспрецедентна сама история, как Толкачев пытался вступить в контакт с американцами. Сначала он подбросил в машину с дипномером американского посольства в Москве записку с информацией о том, что он русский патриот и может способствовать уничтожению советской компартии, поскольку она якобы ведет нашу страну к гибели. Этот вариант не прошел. Повторно Толкачев предпринял попытку вступить в контакт, когда подошел на автозаправке к машине работника ЦРУ и предложил ему сотрудничество. Тот просто сбежал.
– Почему они не пошли на контакт с потенциальным агентом?
– На территории СССР для работы ЦРУ сложилась в то время не лучшая обстановка. Только что КГБ разоблачил завербованного в Колумбии агента по кличке Трианон – работника МИДа СССР Александра Огородника, покончившего с собой во время ареста. Тогда же в Москве во время тайниковой операции захватили сотрудника ЦРУ Марту Петерсон. Понятно, что все боялись провокаций. Тем не менее резидент ЦРУ в Москве, решительный и весьма смелый человек, рискнул пойти на контакт с Толкачевым.
– Которого благодаря Ли Ховарду и арестовали в 1985-м… Виктор Иванович, а вы лично встречались с Ховардом?
– Да, в 1986 году, когда вернулся из командировки в США. Ховард, несмотря на все, что с ним произошло, был очень умным человеком и грамотным оперативным работником. Когда американские спецслужбы в 1985-м получили информацию о нем от Виталия Юрченко, ФБР установило за ним наружное наблюдение. Ховард и его жена, тоже весьма опытный разведчик, заметив это, выехали из дома, на перекрестке Ховард выскочил из машины, а жена посадила на первое сиденье манекен. Наружка ничего не заподозрила, и Ховард сумел пересечь границу США с Мексикой, выехать оттуда в Европу, а затем в СССР.
– Насколько близко вы были знакомы с Олегом Калугиным, который одним из первых начал открыто говорить о всесилии Второго главного управления КГБ СССР?
– Я очень хорошо знал Олега Даниловича, мы с ним учились в Институте иностранных языков КГБ СССР в Ленинграде. С точки зрения эрудированности это был незаурядный человек. Очень активный и успешный оперативный работник, на судьбу которого повлияли два обстоятельства: его взаимоотношения с руководством ПГУ КГБ СССР, в первую очередь с Владимиром Александровичем Крючковым, и эпоха так называемой демократизации советского строя, когда Калугин на почве личной неприязни к руководству комитета перешел в политику и начал разоблачать работу всей структуры спeцслужб, выдавая профессиональные тайны.
– Насколько Калугин прав, говоря о том, что труд контрразведчиков был легок и сводился к аресту и задержанию как сотрудников разведок разных стран, так и граждан СССР? Или все же поиск крота – дело нелегкое?
– До перехода в разведку я семь лет проработал во Втором главном управлении КГБ СССР, в отделе, занимавшемся противодействием английской разведке на территории нашей страны. О методах, которые используются для разоблачения вражеской агентуры, я хорошо осведомлен. И прекрасно знаю, насколько трудно раскрыть человека, работающего на иностранную разведку, тем более среди своих сослуживцев. За несколько десятков лет контрразведка КГБ обнаружила на основе просчетов в организации шпионской деятельности лишь одного агента – полковника ГРУ Олега Пеньковского. Жена сотрудника консульского отдела посольства Великобритании встречалась с Пеньковским в каких-то магазинах, других людных местах в дневное время. Для работы разведки это примитивно. Вообще сцены, когда сотрудник пересекается с агентом и передает ему чемоданчик с деньгами, а тот незаметно сует в чужой карман конверт с секретными данными, – из художественных фильмов. Личного контакта, как правило, не бывает – материалы закладываются в тайник, место которого подобрано так, чтобы никто из посторонних не смог зафиксировать закладку. И таким же тщательным образом происходит его изъятие. Я уже не говорю об электронных способах связи, при которых разведчику нет необходимости встречаться со своим агентом. Разоблачение – дело сложное, кропотливое и долгое. Как правило, агент разоблачается только другим агентом.
– Что происходило после получения данных о том, что такой-то гражданин СССР является агентом ЦРУ США?
– Информация, предоставленная нам, скажем, Эймсом, не несла каких-то подробных сведений, он просто сообщал, что человек является агентом ЦРУ. Чтобы привлечь этого гражданина к уголовной ответственности за измену Родине, требовалось получить подтверждающие данные. И это уже относится к разряду «адский труд».
– Как же случилось, что генерал ГРУ Дмитрий Поляков смог больше 15 лет работать на ЦРУ США, причем даже после выхода на пенсию, когда стал преподавать в школе разведки?
– С Поляковым вопрос сложный. Генерал, резидент спецслужбы СССР в Индии… Первые данные о нем появились в 70-е годы, когда в Соединенных Штатах Америки вышла книга Эдварда Эпстайна «Легенда: секретный мир Ли Харви Освальда», в которой упоминались клички агентов ЦРУ в спецслужбах СССР – Топхед (Поляков) и Федора (сотрудник Нью-Йоркской резидентуры ПГУ КГБ СССР Алексей Кулак). Джеймс Энглтон, руководивший в то время отделом контрразведки ЦРУ, всех, кто по доброй воле хотел сотрудничать со спецслужбами, считал «подставами». Для него и Федора, и Топхед являлись провокаторами, поэтому он и выдал информацию о них Эпстайну. Даже заместителя начальника первого отдела Второго главного управления КГБ ССР майора Юрия Носенко, сбежавшего из Швейцарии в 1964 году в США, Энглтон продержал в одиночной камере, подвергая строгим и интенсивным допросам. Несколько лет Энглтон не верил, что Носенко – не «подстава» КГБ.
– Согласны ли вы с мнением вашего коллеги Виктора Ивановича Андрианова относительно того, что в 70-е и 80-е Управление К и вся резидентура ПГУ КГБ СССР просто физически не могли круглосуточно держать под колпаком советскую колонию в Нью-Йорке?
– Да, такой тотальный контроль был невозможен и просто бессмыслен. Взять хотя бы посольство СССР в Вашингтоне. Строительство жилого комплекса для советских дипломатических работников завершилось только в 1979 году. До этого около сотни официальных сотрудников посольства со своими семьями были расселены в разных районах этого большого города. Установить слежку за каждым – немыслимое дело.
Контролировал советскую колонию Пятый отдел управления внешней контрразведки. За нестандартным поведением сотрудников, если кто-то из них, к примеру, приходил на работу пьяным, ругался с женой или выезжал в город с неизвестными целями, следил офицер безопасности.
– Насколько был прав сын советского дипломата и перебежчика Аркадия Шевченко Геннадий, заявив о том, что если бы его отец прибыл в Москву в 1978 году для получения замечания от Андрея Громыко за злоупотребление спиртными напитками, тогда бы у резидента ПГУ КГБ СССР в Нью-Йорке Юрия Дроздова не было доказательств об измене?
– Документальных свидетельств у Дроздова на тот период не было по той причине, что доказательства вербовки спецслужбами США заместителя Генерального секретаря ООН Аркадия Шевченко можно было получить только из ФБР. Остальная информация носила оперативный характер.
Все время пребывания в США Шевченко оставался на виду. Его увлечения и пристрастия определенного рода были известны нашим сотрудникам. Знали работники советской разведки в Нью-Йорке и об интересе к Шевченко со стороны спецслужб США. Разумеется, о факте его вербовки и встречах с представителями американских спецслужб на конспиративных квартирах, когда он передавал им информацию, до определенного момента никто не знал.
– Поясните, пожалуйста, Виктор Иванович, как могли проходить встречи Шевченко с его кураторами из ФБР?
– Встречи на конспиративных квартирах были устроены так, чтобы о них знали как можно меньше посторонних. Но информация о том, что у Аркадия Шевченко что-то неблагополучно и что, возможно, вокруг него активно работают спецслужбы США, у сотрудников советской разведки имелась, и резидент ПГУ КГБ СССР в Нью-Йорке Юрий Иванович Дроздов ею располагал.
С тем, чтобы разобраться во всем, что происходило вокруг Шевченко, в США из Москвы приезжал специальный работник КГБ СССР. Видимо, его приезд оказался не совсем удачно организован и смог насторожить не столько самого Аркадия Шевченко, сколько сотрудников ФБР, которые дали команду уходить.
Только в 1985 году у ПГУ КГБ СССР появилась возможность получить достоверную документальную информацию относительно того, как Аркадий Шевченко добровольно стал сотрудничать со спецслужбами США. Насколько я помню, с Шевченко от ЦРУ работал Олдрич Эймс.
– Как вы прокомментируете слова Геннадия Шевченко о том, что из-за Эймса расстреляли двенадцать советских граждан, а из-за его отца физически не пострадал ни один человек – ни в США, ни в СССР?
– Последствия предательства своей страны отдельными лицами могут быть разными. Разным в зависимости от тяжести этих последствий может быть и наказание за измену родине. Но сущность содеянного от этого не меняется: деятельность в ущерб интересам своей страны – предательство.

«Генерал–лейтенанту Судоплатову Павлу Анатольевичу (1907–1996), верному сыну Отечества,
гражданину и патриоту, легендарному советскому разведчику, организатору партизанской войны и разведывательно-диверсионной работы в тылу немецко-фашистских войск. Создателю подразделений спецназа органов госбезопасности (ОМСБОН). Организатору агентурного проникновения в секреты создания США ядерного оружия. МЕЧ ВОЗМЕЗДИЯ ДЛЯ ПРЕДАТЕЛЕЙ РОДИНЫ».

- Валентин Михайлович, что такое загадочный Комитет информации, где вы начинали работать?
- После войны наши разведки были объединены в одну структуру: внешняя военная разведка и внешняя политическая. И при этой разведке был создан аналитический центр, который назывался Комитет информации. Ему присваивали название Комитет информации при МИД СССР.
Возглавил структуру Молотов, но создана она была по прямому указанию Сталина, который понял, сколько совершил ошибок в канун войны, не доверяя разведке, и вероятно, не обладая возможностью сопоставлять разные разведданные о реальном положении дел.
Фалин подсказал, где та суперразведка располагалась: Гоголевский бульвар, дом 16, бывшая городская усадьба Алексеевой. Сейчас в этом дореволюционном особняке располагается валютно-финансовый департамент МИД, невинная организация. Но ее ветераны говорят: "Как? Вы не знаете? Это ведь один из бывших московских особняков Лаврентия Берии".
"МИД — это была чистая формальность", — отметил Фалин.
- Формальность в том смысле, что на самом деле все шло в секретариат Сталина?
- Товарищу Сталину — первый экземпляр. И копии — тем, кому было разрешено посылать эту бумагу.
- Пять-шесть тысяч человек, не больше?
- По-разному. У меня были три человека.
- Молотов, Берия?
- И министр обороны.
Кстати, бывшее главное здание Минобороны — по соседству с бывшим Комитетом информации. И хотя потом военная разведка из комитета была выведена, интерес к военной информации у Фалина остался на всю жизнь.
Взять его знакомства на самом верху в США, но и его крайнее недоверие к американцам. Уж как они критиковали Берлинскую стену, которая была возведена в Восточной Германии в ГДР с ведома СССР! Но, говорит Фалин, ведь своя стена была и у США — в Германии Западной.
Та стена шла от границы ФРГ с Данией до границы ФРГ со Швейцарией. Фалин рассказывает, что состояла она из атомных зарядов. В случае начала войны с СССР их предполагалось взорвать, чтобы наступило наводнение. Через такую водную преграду не прошли бы советские танки. Но под водой погибли бы и миллионы западных немцев.
"Гельмут Шмидт — я с ним встречался, когда он в Москву приезжал с прощальным визитом, — сказал, что узнал о существовании этого атомного пояса, только когда стал министром обороны у Брандта. Я ему говорю: "А мы знали об этом, когда было принято решение", — вспоминает Валентин Фалин.
И тут же в доказательство того, как он смотрит разносторонне, — история про нас самих: про то, как, выслушав ракетчиков о разных ракетах, разработанных разными КБ, маршал Гречко сказал: "Делайте все!"
"И мы плодили бесконечные ракеты. Я Язова спрашиваю: "Зачем нам 65 тысяч танков? Он говорит: "Я сам не знаю. Недавно я объявлял внезапную тревогу, треть танков не смогли завести", — рассказал Фалин.
Эту бездумную гонку вооружений Фалин считает одной из фатальных ошибок СССР, который позволил навязать себе эту гонку и надорвался.
Известно, что именно его позиция дорого стоила ему уже при Андропове, когда генсеку донесли, что Фалин говорит приватно.
"Мы не можем без конца говорить народу неправду. Мы перевыполняем все пятилетки, народ живет не лучше, а хуже, и мы должны объяснить, почему это так и показать, какую роль играет в этом гонка вооружения", — отмечал всегда Валентин Фалин.
Вторым фактором, который привел СССР к гибели, Фалин считает проигрыш в тогдашней информационной войне.
"Мы до сих пор забываем, что в период Советского Союза примерно четверть населения вообще не имело доступа к средствам массовой информации, радио не доходило, телевидение не доходило, телефонной связи не было. У американцев — общенациональная телефонная связь, 1935 год. У нас только сейчас мобильные телефоны. Поэтому, по данным наших спецслужб, у нас постоянных слушателей, например, "Голоса Америки" было 15-20 миллионов", — сказал Фалин.
От такого, как Фалин, критика Горбачева и Ельцина, можно было бы ожидать оправданий сталинской эпохи. Но, в том-то и парадокс: все намного тоньше и глубже.
Особняк Берии, где Фалин начинал свою карьеру при МИД. Подвал. Печка со следами копоти, как говорят, еще 40-х. На потолке подвала — какие-то подозрительные крюки. Откуда выбоины в кафельном полу, достоверно неизвестно. Но известно, что пол остался еще с тех времен. Доски пропитаны не только лаком и краской, но и кровью, потому что самое дальнее помещение этого подвала, нынешняя бойлерная, котельная, во времена Сталина и Берии — пыточная. К тому времени, когда Фалин работал здесь в Комитете информации, это все закончилось. Тем не менее об ужасах сталинских времен Валентин Фалин знал не понаслышке.
Еще когда сразу после войны он работал в советской оккупационной зоне в Германии, там нашелся человек, который утверждал, что знал, как в плену погиб Сталин Яков Иосифович, старший сын вождя. Фалин и товарищи дали об этом знать в Москву. Оттуда последовал приказ: тема закрыта.
Фалин говорит, что тогда впервые задумался: "Если Сталин так равнодушен к судьбе собственного сына, то что он думает о народе?" И биография Фалина подтверждает: со вступлением в КПСС он ждал до смерти Сталина. А при Горбачеве, когда стал председателем АПН, вышел с предложением вернуться к вопросу о Сталине не в журналах и газетах, а самой власти.
Он вспоминает свое выступление на совещании главных редакторов. "Китайцам понадобилось два года, чтобы сказать правду о "культурной революции". Они ее дисквалифицировали как военно-феодальную диктатуру. Нам не хватает 30 лет после выступления Хрущева, когда он развенчал Сталина как личность, сказать правду о системе, которая существовала. Если мы этого не сделаем, то у перестройки нет будущего", — заявил Фалин.
Горбачев это предложение не принял. И, наверное, как ни странно, сразу и о Сталине, и о Горбачеве Фалин говорит, когда цитирует еще одного классика не политики, а искусства. "О нем может сказать Станиславский: "Чем талантливее человек, тем опаснее его ошибки", — отмечает Валентин Фалин.
Конечно, когда Фалин говорил эти слова о Сталине Горбачеву, в нем говорил и мидовец. Ведь МИД — одно из немногих учреждений в Москве, где помимо памятной доски в честь погибших сотрудников в Великую Отечественную войну есть и доска памяти работников, погибших в сталинских репрессиях. Кровавый вал тогда прошел по Наркомату иностранных дел.
Но есть в российском МИД и одна возрожденная замечательная традиция, когда на министерском этаже развешены портреты всех бывших министров, кто бы что о них потом ни говорил.
Вот и в наших посольствах теперь — галереи всех бывших послов. Вот и Фалин: в Берлине как человек, который в 70-е был послом СССР в ФРГ, пусть тогда еще в Бонне.
Именно в посольстве России в Германии в честь Фалина-германиста устроили первый из серии предъюбилейных приемов. В ожидании этого он вспоминал, чем же он, посол СССР в ФРГ, а потом председатель АПН и руководитель вообще всесильного международного отдела ЦК КПСС, себя подводил.
Сам он рассказывает только конкретные истории, но мы позволим себе и вывод: из раза в раз он, такой умный, подводил себя, наверное, излишней бескомпромиссностью и честностью.
"Когда я пришел в ЦК руководителем международного отдела, первое мое решение было запретить поездки на отдых. Кстати, деньги потом тратили, которые мы давали, на организацию отдыха наших коммунистов там: в Испании, в Италии", — вспоминает Фалин.
- Имеется в виду, что наши партийные чиновники ехали туда на деньги, которые мы же перевели на помощь местным коммунистам?
- Первое, что я запретил, — это посылать кого-либо за счет партии. Партия оплачивала проездные билеты, причем и супруге, и супругу, и детям.
Супруга самого Фалина Нина Анатольевна — бывший референт в ЦК КПСС. Они — люди разных поколений, но, что явно, удивительный союз. Наверное, и не любить Фалина резоны есть у многих, но и не ценить его опыт нельзя.
- Если вас идеологически определить, вы либерал, консерватор, старый верный коммунист?
- Я за свободу совести, но против свободы без совести.

Ранее против некоторых руководителей Центрального командования были выдвинуты обвинения в фабрикации разведывательных сводок о попытках США атаковать ИГИЛ и подорвать его финансовые операции. Генеральный инспектор Пентагона и рабочая группа конгрессменов расследуют обвинения в фальсификации разведывательных отчетов об ИГИЛ.
В такого рода случаях всегда ищут и успешно находят «стрелочников». Если бы американская стратегия дала результат, никто бы и не подумал «расследовать деятельность» разведывательных органов, систематических фальсифицировавших данные и искажавших аналитику в угоду политическому моменту. Никто до сих пор не спросил с тех, кто вручил Колину Пауэллу знаменитую колбу с «оружием массового поражения», которую он демонстрировал в ООН перед вторжением в Ирак. Победили же? Вот и славно.
Но в этом случае случился феерический провал. Дикие, полудикие и слегка образованные «оппозиционеры» полгода водили за нос всю разведку Центрального командования. В конце концов, обманутым и дискредитированным оказалось не только военное руководство, но и вся политическая система США, поскольку решение о выделении полумиллиарда долларов на подготовку и вооружение оппозиционеров принималось на уровне президента и Конгресса. И конгрессмены, которым, в отличие от уходящего президента, еще работать и переизбираться, мягко говоря, возмущены. В Конгрессе инициированы уже несколько разбирательств по этому поводу, и ничем хорошим для Центрального командования и его разведки это не закончится.
Центральное командование вооруженных сил США – одно из девяти территориальных командований, отвечающее за военные действия на Среднем Востоке, в Восточной Африке и Центральной Азии. Зона ответственности – 21 государство, не считая морей и океанов. У него есть собственное разведывательное управление, которое подчиняется главе Центрального командования – генералу армии Ллойду Остину. Разведуправление разбито на территориальные отделы, не пересекающиеся друг с другом, но по цепочке вся оперативная информация стекается в штаб на авиабазе МакДилл (Тампа, штат Флорида). Там эту информацию анализировали и препарировали начальник разведуправления генерал-майор Стивен Гроув и его гражданский заместитель, отвечающий за аналитику, Грегори Рикмен. Эти двое и обвиняются сейчас в искажении фактов, фальсификации отчетов и в опасном государственном преступлении. Когда началось служебное расследование, они принялись срочно удалять со своих рабочих компьютеров компрометирующие письма и файлы, чтобы генеральный инспектор министерства обороны не смог с ними ознакомиться.
Их судьба уже ясна. Отставка генерала Гроува с поста начальника разведки Центрального командования – решенное дело. Его место, по всем данным, займет генерал-майор Марк Куонток, сейчас глава территориального разведотдела в Афганистане. О его профессиональных качествах известно мало, серьезных успехов в Афганистане вроде как нет, но случались очевидные контрразведывательные провалы. Например, союзнические части регулярно попадают в засады, связанные с утечкой информации с американских военных баз в Афганистане, особенно о перемещении колонн, сроках и боевом охранении. К Куонтоку, видимо, в этом плане не возникало вопросов, поскольку его дело – разведка, а следить за режимом секретности и подбором персонала из местных должны контрразведчики. Но в американских СМИ делается упор не на его профессиональные навыки, а на чисто человеческие качества. Генерал Куонток, мол, кристальной честности человек, который не покривит душой и не допустит искажения фактов в угоду начальству. Что будет с гражданскими аналитиками разведки Центрального командования – непонятно. Хотя это именно «высоколобые» университетские люди Грегори Рикмена и накорябали корявой лапкой всю эту теорию о «хорошей оппозиции», которая, если дать ей оружия на полмиллиарда долларов и научить правильно нажимать на кнопки на «Джавелинах» и «Стингерах», тут же добьет Асада и проведет демократические выборы на двухпартийной основе.
Американские СМИ не конкретизируют, какие именно два уволенных аналитика теперь утверждают, что они все докладывали верно, и их за это уволили. Скорее всего, это и есть те самые гражданские, поскольку уволить человека из армии – процесс не быстрый, а разорвать гражданский контракт можно хоть за час на основе соглашения сторон и компенсационных выплат. Да и предъявить им, собственно говоря, нечего. За глупость и приспособленчество не судят. Другое дело, почему они все-таки решили вдруг выступить с разоблачительными материалами, которых так не хватает комиссиям Конгресса и генеральному инспектору.
Мотивы в таких случаях всегда человеческие, слишком человеческие. Первый из возможных – попытка реабилитироваться в глазах даже не столько общественности, сколько новых работодателей. Мы можем никогда не узнать их имена, но при попытке устроиться куда-нибудь в Bank of New York или McDonnell Douglas у них незлобиво поинтересуются, что вы там такое напрогнозировали в Центральном командовании, что вас оттуда выперли с треском. И отправят на полиграф для пущей трогательности ситуации. И вот такого поворота своей личной судьбы, конечно же, очень хочется избежать. Но для того, чтобы сливать в СМИ заявления о своей анонимной невиновности, надо как минимум иметь доказательства. То есть те самые письма и файлы, которые генерал Гроув и Грегори Рикман спешно постирали из системы, когда запахло жареным. Если они их сохранили, то можно запасаться попкорном. Большего скандала американская военная разведка не знала со времен холодной войны.
С другой стороны, «приукрашивать настоящее» в угоду политическим взглядам или сиюминутным запросам начальства – главный бич всех разведок мира. Обычно этим страдают политические разведки, все-таки у военных систем другая специфика. Но когда военная разведка начинает брать на себя функцию политического прогнозирования, все становится совсем плохо. Вроде бы устранить эту беду и были призваны гражданские аналитики, которые, в теории, должны разбираться в чем-то узкоспециальном. Но Рикман, похоже, набрал в разведку Центрального командования чистой воды аналитиков американского университетского разлива, этаких «специалистов по всем вопросам». Они могли или просто попробовать выстроить «виртуальную Сирию», подогнав действительность под чисто американское видение мира вокруг, или открыто пойти на интеллектуальный подлог, заметив политические тенденции Вашингтона в отношении Сирии.
Университетская среда США раз за разом плодит целые поколения шарлатанов от политической и военной аналитики. Сложность в том, что крайне редко удается поймать их за руку. Сейчас как раз тот самый случай. Обстановка в Центральном командовании за последние полгода стала психологически невыносимой. Люди косятся друг на друга, пишут в «инстанции», требуют переводов «хоть в Европу», а то и просто увольняются.
Считается, что назначение «кристальной честности человека» генерала Куонтока должно эту самую атмосферу оздоровить. Это возможно, но это означает устранить родовые травмы системы: отсутствие толковой аналитики (сама по себе разведсправка ничего не стоит, если ее никто толком не интерпретирует), карьерное приспособленчество и слишком «американизированный» взгляд на мир.
Но других аналитиков у них нет, а из университетской среды рекрутируются только карьеристы, готовые на что угодно, и идеалисты, искренне несущие свет демократии в отдаленные уголки, где живут глупые варвары. Сочетание этих двух типов подобно бинарной бомбе – обязательно рванет, но непонятно, какой из двух элементов более смертоносен. И всегда есть шанс, что может быть еще хуже.

Комплекс Наполеона
За известным псевдонимом «Виктор Суворов» скрывается предатель Владимир Богданович Резун, с которым я учился в Киевском высшем общевойсковом командном училище, или – сокращённо – КВОКУ. Мы были в одной роте, но в разных взводах: я в первом, он во втором. В казарме наши взводы размещались рядом, так что все были на виду друг у друга от подъёма до отбоя.
Особых дружеских отношений с Резуном у меня не было, хотя в ряде своих книг он представляет меня как «мой друг», «мой добрый приятель», «мой хороший приятель». При этом он всегда указывает мою последнюю должность – начальник разведки армии. Точно так же он упоминает сокурсника Виталия Радецкого, который стал генерал-полковником и министром обороны Украины. С Виталием я был в одном отделении и не замечал, чтобы у него была дружба с Резуном. Многократное упоминание нас в своих книгах является ловким приёмом, который Резун применил для придания себе значимости.
Многие годы я пытался найти ответ на вопрос: почему из двухсот лейтенантов выпуска 1968 года всё же один оказался предателем? Прокручивая время назад, я понял, что предательство Резуна было закономерным и предпосылки к нему проявлялись ещё в курсантские годы…
Когда после выпуска из КВОКУ я узнал, что Резун служит в разведке, моему удивлению не было предела. Во-первых, из всего выпуска у него была самая слабая физическая и боевая подготовка.  Конечно, основное оружие разведчика – это аналитический ум, но через спорт вырабатываются воля, самообладание, умение держать удар и побеждать в любой ситуации. Всё это автоматически переносится на любую деятельность. Резун же cпортом не занимался, в соревнованиях по единоборствам не участвовал.
Во-вторых, меня потрясала стремительность его карьеры. Всего пару месяцев пробыл в должности командира учебного взвода в учебном полку, затем пару лет на штабной работе в армии и округе. Фактически без службы в войсках был направлен в военную академию, которую окончил в возрасте 27 лет, благодаря чему за всю историю данного учебного заведения стал самым молодым выпускником. Потом четыре года работал в резидентуре ГРУ в Швейцарии. В июне 1978 года капитан Резун с семьёй сбежал к англичанам. Пострадали все, с кем он соприкасался по учёбе и работе: они были отозваны из зарубежных стран и навсегда стали «невыездными». Не миновала сия участь и меня. Не забуду, как в 1978 году представители КГБ дотошно расспрашивали меня о Резуне…
Мягко говоря, многие заявления Резуна вызывают у меня обоснованные сомнения. А говоря проще, он постоянно лжёт. Например, на своём официальном сайте он пишет, что принимал участие в операции «Дунай», в ходе которой войска стран Варшавского договора вошли в Чехословакию. И якобы командовал там танковой ротой. Ни того, ни другого не было. Мы выпустились из училища лейтенантами 26 июня 1968 года и через три дня убыли в полевые лагеря на трёхмесячные курсы по подготовке командиров БМП-1. В первых числах октября нас всех без исключения отправили в отпуск, который длился ровно месяц плюс дни на дорогу в оба конца. Таким образом, в войска мы прибывали не ранее первых чисел ноября, а ввод войск в Чехословакию произошёл на два месяца раньше – 21 августа 1968 года.
Сомнительно и заявление Резуна о том, что он, человек физически слабый и без опыта командования, сразу после выпуска из училища был допущен к командованию танковой ротой. В те времена (1960-е – 1980-е годы) в войсках процветала дедовщина. Этому способствовала периодическая амнистия заключённых, которым дали возможность реабилитировать себя военной службой на благо государства. Тюремные порядки утвердились в казармах.
С этим пришлось столкнуться и мне. На второй день после прибытия в разведывательную часть меня назначили ответственным офицером по роте. Утром на подъёме старослужащие продолжали спать, не воспринимая мою команду «Подъём!». Тогда я просто из-под каждого выдернул матрац и добился, чтобы они со всеми солдатами вышли на утреннюю физзарядку. Днём я построил роту перед казармой для следования на обед и вернулся в казарму, чтобы проверить, кто не встал в строй. За спиной возникли трое рослых старослужащих. Один из них со словами: «Ты чего, лейтенант, устанавливаешь у нас свои порядки?» сильно ударил меня кулаком под сердце. Через несколько секунд все трое оказались на полу: один без сознания, а двое жадно глотали воздух. Конечно, в наше время за это меня бы судили. Но тогда иначе было нельзя. Удар под сердце – как раз чисто тюремный приём. После него не остаётся следов, а сердце, если оно наполнено кровью, может просто разорваться. Диагноз – разрыв сердца. Когда я снова вышел из казармы, весь строй изумлённо смотрел на меня.
Кстати, уже упомянутый Виталий Радецкий тоже столкнулся с дедовщиной. Когда его представляли личному составу роты, один из «авторитетов» казармы бросил реплику: «Скоро обломаем ему рога», что вызвало оскорбительные усмешки в строю. Виталий, который в училище был чемпионом по боксу в тяжёлом весе, не сдержался и нанёс «авторитету» нокаутирующий удар. Строй замер. Виталий распорядился отнести пострадавшего в умывальник и привести в сознание. Через полгода он был назначен командиром той роты. Что касается Резуна, то он начал службу в учебной части, в которой был строгий отбор солдат на сержантскую должность и всё подчинялось учебному процессу. В линейных частях всё было иначе…
И снова о лжи Резуна. Он утверждал, что окончил Харьковское высшее танковое командное училище, хотя никогда там не учился. По-видимому, этот обман нужен был Резуну, чтобы представить себя как крупного специалиста по советским танкам – любимому предмету его критики.
А самореклама проявилась и в том, что после бегства на Запад Резун стал именовать себя только Виктором Суворовым. И дело тут совсем не в том, что его псевдоним якобы придумали издатели. Резун был человеком с множеством комплексов (об этом мы ещё поговорим), и ему нужно было внутреннее ощущение «величия». Имя Виктор означает «победитель», а фамилия Суворов олицетворяет собой российского военного гения, не знавшего поражений. Предатель вообразил себя этаким сверхчеловеком, для которого нет ничего невозможного и недозволенного.
Претензии Резуна на исключительность использовали английские разведчики, которые его вербовали. У них Резун проходил под кличкой Наполеон. И, видимо, не случайно. Как и настоящий Наполеон, он тоже маленького роста, с короткими полными ногами и с гипертрофированным самомнением. Единственное отличие – военных побед он не одерживал…

Каверзный курсант
Тому, кто был на казарменном положении, не надо объяснять: там все прекрасно осведомлены друг о друге. Любой человек изучен, как говорится, с головы до пят. Резун примыкал к сильным и высокомерно относился к остальным. Заметны были черты лакейства и работы на публику. Не зря в курсантской среде к Резуну приклеились уменьшительно-ласкательные клички Вовчик и Елдунчик. Во-первых, он был невысокого роста, полноватый, физически слабый и имел проблемы со зрением, что сказывалось на учёбе. На выпускном экзамене за него стрелял сокурсник Анатолий Дуров (впоследствии полковник), а на трёхкилометровом кроссе Вовчика тащили под руки сокурсники, чтобы взвод уложился в положительный норматив. Ему было очень трудно в нашей суровой мужской среде, где господствовал культ силы. Практически все были атлетами.
Лейтенант Валерий Симонов на парашютной подготовке. 1969



Я сам был чемпионом училища по гимнастике и по борьбе самбо. Часто уходил в самоволку и за деньги боролся под чужой фамилией за какую-нибудь команду на городских соревнованиях. Выступал по всем видам борьбы: самбо, вольной или греко-римской. За 3–4 схватки я получал три рубля, что по тем временам было довольно приличной суммой (банка сгущёнки стоила 55 копеек, бутылка молока – 13 копеек, жареный пирожок с повидлом – 5 копеек). Курсантское денежное довольствие тогда составляло всего 10 рублей в месяц. Всё это пишу к тому, что через спорт я стал универсальным бойцом, для которого риск и победа были как наркотик. Должен сказать, что начальную подготовку разведчика я получил в самоволках, в которых мне приходилось скрытно передвигаться, избегая патрулей и офицеров из училища.
Вторая кличка приклеилась к Резуну, когда курсанты увидели его голым в бане. Природа, несмотря на женоподобную фигуру, одарила его большим мужским «достоинством». Здесь бы радоваться, но Вовчик явно комплексовал по отношению к женскому полу. На четвёртом курсе ради хохмы мы закрыли Вовчика в комнате с одной страждущей девицей, которую часто можно было видеть у забора училища. Через некоторое время раздался пронзительный женский крик, от которого мы все в испуге разбежались. Через два дня та же девица настойчиво просила нас организовать встречу с «курсантиком» снова.
Ежегодно выпускники Суворовского военного училища и КВОКУ собираются в Москве. Когда речь заходит о Резуне, о его именуют не иначе как «гадёнышем», потому что с момента своего побега на Запад он неистово очерняет Россию и её историю. Ему всегда нравилось провоцировать кого-нибудь. Я вспоминаю, как перед лекциями в училище он специально готовился к тому, чтобы поставить преподавателей в затруднительное положение своими каверзными вопросами. Видно было, что он получал от этого сладостное, чуть ли не садистское удовольствие. Надо отдать ему должное – он хорошо знал технику зарубежных армий, особенно танки. Он единственный на курсе выписывал журнал «Зарубежное военное обозрение» и углублённо изучал немецкий язык.
И ещё один штрих, говорящий о трусости предателя. Когда он сбежал в Лондон, его отец отправился туда, чтобы встретиться с сыном. Он добивался этой встречи аж 17 дней. Но сын отказался встретиться с родным отцом, подтвердив это письменно и видеозаписью. Явно струсил. Известно, что отец, узнав о предательстве сына, плакал, а дед внука-предателя повесился, оставив записку: «Иуда, проклинаю!» Каково было старшему брату Александру, который искренне посвятил свою жизнь офицерской службе? Когда младший брат сбежал, Александр был майором ракетных войск. Ему, правда, дали возможность служить дальше. Он уволился на пенсию в звании подполковника.
В моей памяти Резун отпечатался как чудик, который при исполнении по радио гимна Советского Союза обязательно принимал стойку смирно и прикладывал руку к голове в воинском приветствии. Так и стоял на протяжении всего звучания. Тогда мы посмеивались над его ярко выраженным патриотизмом. Казалось, что за свою родину и вооружённые силы он готов закрыть грудью амбразуру. И ещё один примечательный факт – в училище Резун был ярым коммунистом. Он стал членом КПСС в 19 лет, что было необычным в нашей курсантской среде. Например, я, как и большинство моих сокурсников, стали членами КПСС после нескольких лет службы в войсках.
Везде, где это только возможно, Резун пафосно заявляет, что приговорён в СССР к смертной казни. Предваряя фильм «Аквариум, или Одиночество шпиона», он продекламировал: «А вы когда-нибудь были знакомы с человеком, который имеет смертный приговор? Если никогда не были знакомы с таким человеком, то знакомьтесь…»
Никакого официального «смертного приговора» не было. У меня это вызвало только  смех.  Мне, например, боевики трижды выносили смертный приговор. И однажды чуть не привели его в исполнение. Ночью при обходе здания штаба армии я столкнулся с тремя разведчиками отряда боевиков, которые пытались захватить здание. В подвале было складировано много оружия и снаряжения. Я не успел выхватить пистолет, а они кололи меня ножами, чтобы не поднимать шум. Я потерял сознание, и боевики, полагая, что я мёртв, сбросили меня в подвальный проём окна. Это меня и спасло, потому что мои бойцы дали несколько очередей в направлении шума схватки. Захват штаба сорвался. 
Потом я долго лечился в военном госпитале. Итогом той эпопеи стала запись в моём личном деле: «В результате рукопашной схватки с боевиками при охране штаба армии получил травму, не совместимую с продолжением дальнейшей воинской службы. Подтверждено документально». На этом моя карьера офицера и разведчика завершилась.

Компилятор с большими ножницами
В автобиографии Резун позиционирует себя как «профессиональный разведчик, офицер ГРУ, военный историк, писатель». Что касается «профессионального разведчика», то термин по отношению к нему, пожалуй, неупотребим. Мало того что у Резуна отсутствовали профессиональные навыки и качества. Он был офицером всего 10 лет, из которых в разведке пробыл меньше половины. По воспоминаниям его бывших коллег, излюбленной работой Резуна было чтение открытых источников информации и вырезание статеек из газет и журналов. Потом он их компилировал и представлял в отчётах как информацию, добытую из закрытых источников. Его главным инструментом в разведке были ножницы.
Для сравнения: я проработал в разведке четверть века. Прошёл все её виды – от разведывательно-диверсионной до радиоэлектронной, от тактической в приграничной полосе стран НАТО до оперативной на всех ТВД (театрах военных действий). Заниммался вербовкой. И меня пытались вербовать, безуспешно.
Помню напутствие одного из моих начальников: «Профессиональным разведчиком ты станешь лет через 10–15. Твои таланты без опыта работы стоят немного». Предатель не может называться профессиональным разведчиком уже по той причине, что обязательным качеством любого разведчика является его надёжность по отношению к своим. Резун предал своих родителей и родственников, предал кадетское и офицерское братство, предал войсковое товарищество и страну. Его измена – преступление без оправдания и прощения. Резун даже не может считаться офицером, так как неотъемлемым качеством человека этого высокого звания является долг чести, который обязывает сохранять верность присяге, служить Отечеству верой и правдой. Честь может быть потеряна только однажды, потом на всю жизнь – бесчестье… 
Любое предательство – это всегда громадный моральный и материальный ущерб для страны. Прежде всего виноваты непосредственные начальники Резуна, которые писали необъективные характеристики и тем самым способствовали его продвижению по службе. Виновата существовавшая тогда система, которая превратила армию в кормушку для проходимцев, стяжателей и карьеристов. Они занимали должности, не соответствующие их подготовке и моральным качествам. В приоритете был не профессионализм, а преданность системе.
В мирное время это ещё было не так опасно, но в боевой обстановке из-за таких горе-командиров гибли целые воинские части. Виноваты и родители, которые всячески оберегали младшего сына от житейских забот. Отец, в прошлом майор-фронтовик, с помощью своих однополчан при высоких должностях двигал сыночка в Суворовское военное училище, КВОКУ, в военную академию, в разведку. Но разведка – это суровая среда, в которой выживают сильнейшие, а слабые духом либо уходят из неё, либо из них лепят предателей. Именно так и произошло с Резуном.
У меня лично двойственное отношение к сокурснику. С одной стороны, я его презираю и считаю врагом, а с другой стороны, сочувствую тому, что жизнь он проживает в презрении своих родных и товарищей по учёбе и работе. Его презирают и на новой родине, потому что предавший однажды предаст всегда…

КГБ ПОДСТАВИЛ ПЛЕЧО



Успех мероприятий «Ромео» историки приписывают целиком ШТАЗИ, однако особую и незаменимую помощь разведке ГДР оказал КГБ СССР. Дело в том, что в процессе добывания всех ценных сведений наиболее трудоемким и особо рискованным было копирование секретных документов. В большинстве случаев это приходилось делать на рабочем месте, для чего Оперативно-техническая служба ШТАЗИ вначале использовала один из первых советских специальных фотоаппаратов «Арника», справедливо названный генералом Вольфом лучшей агентурной техникой 1960-х годов. На основе «Арники» талантливые конструкторы ГДР изготовили свой фотоаппарат с камуфляжем «Дамский носовой платок». Комплект полностью вписывался в набор личных предметов, которыми дамы-агенты могли пользоваться на своем офисном столе, работая с особо важными и секретными документами.
Однако надежность такого камуфляжа вызывала справедливую критику, в связи с чем ШТАЗИ и КГБ начали совместный поиск наиболее подходящего камуфляжа-прикрытия для негласного, на жаргоне КГБ, фотокопирования документов. В 2002 году Детлев Врейслебен, известный немецкий историк специальной техники, использовавшейся ШТАЗИ, в журнале Photo Deal № 3 подробно рассказал о советской микрофотокамере «Губная помада», которая использовалась для съемки особо важных документов прямо на рабочем столе.
Появлению фотоаппарата в губной помаде предшествовала большая работа оперативных офицеров КГБ по выбору наиболее подходящей фирмы-изготовителя, затем специальная лаборатория ОТУ КГБ создала несколько макетов, и после многократных испытаний новая уникальная спецтехника была передана разведке ГДР. Дамы-агенты по достоинству оценили великолепный камуфляж и простое управление микрофотокамерой, которой можно было фотографировать и одновременно поправлять свой макияж. Фотосъемка производилась путем вращения нижней части тюбика губной помады. При этом поворотом в одну сторону взводился затвор и пленка перематывалась на один кадр. И соответственно при вращении губной помады в другую сторону до упора производился спуск затвора и фотографировался лежащий на столе документ.
Манипуляции с губной помадой ни у кого не вызывали подозрений, тем более что дамы-агенты всегда носили в сумочке обычную губную помаду и другую, точно такую же, но с микрофотокамерой внутри. Ветераны КГБ рассказывали автору статьи, что все этапы создания и оперативного внедрения «Губной помады» были на личном контроле у Владимира Крючкова, начальника ПГУ КГБ.

НЕЗАМЕТНЫЕ ГЕРОИ СПЕЦТЕХНИКИ
Сегодня цифровая техника практически полностью вытеснила классические пленочные фотоаппараты, что привело, например, к потере лидирующих позиций на фоторынке знаменитой фирмы «Кодак», не успевшей вовремя перестроиться под изменившиеся интересы покупателей. То же самое произошло и с огромным арсеналом специальной пленочной фотоаппаратуры, которая с появлением цифровых технологий осталась невостребованной и хранится теперь на складах, дожидаясь очередной инвентаризации, заканчивающейся, как правило, уничтожением некогда уникальных и весьма дорогих образцов.
Вместе с уничтожением специальной фототехники потихоньку исчезает и сама история проектирования, создания и применения специального пленочного фотоарсенала КГБ, считавшегося лучшим среди ведущих спецслужб мира по количеству, ассортименту и частоте модернизации моделей, а также по объемам и качеству полученной информации. Так, например, Питер Райт, заместитель директора британской контрразведки МИ-5 по научно-техническим вопросам, выразил искреннее восхищение «карманной копировальной машиной в портсигаре», обнаруженной в 1961 году у Конона Молодого, известного советского разведчика-нелегала. В портсигаре был встроен первый в мире фотоаппарат, делавший копии методом прокатывания по документу.
Надо сказать, что проектирование, разработка и производство специальной фототехники всегда были непривлекательными направлениями для советских и западных концернов фотоиндустрии. По сравнению с обычными фотокамерами специальная фотоаппаратура, как правило, заказывалась небольшими партиями, что было невыгодно для основных производственных показателей фотооптических предприятий. Кроме того, все этапы изготовления спецфототехники, от разработки эскизов и чертежей до испытания опытных и серийных образцов, необходимо было засекречивать. Для этого на предприятиях создавались специальные секретные отделы и цеха, все сотрудники которых получали соответствующие допуски, выдаваемые после тщательной проверки кандидата органами КГБ.
За выполнением всех требований допуска велся тщательный контроль офицерами контрразведки, главной задачей которых было предотвращение утечки любой информации о производимой спецтехнике, используемых материалах и технологиях. А сами разработчики и конструкторы не имели возможности выступать на крупных отечественных или международных симпозиумах с докладами о своих изобретениях, новых реализованных идеях или просто с гордостью похвалиться образцами новой продукции своих коллективов. Даже  мемуары и простые печатные воспоминания были категорически запрещены для специалистов всех уровней этой закрытой от посторонних глаз особой фотоиндустрии КГБ.
Эта статья – дань уважения и памяти тем многим и до сих пор неизвестным, настоящим героям невидимого фронта холодной войны: офицерам-разработчикам, проектировщикам и механикам, а также ветеранам оперативно-технической службы ПГУ КГБ, создававшим уникальный арсенал советской оперативной техники и разрабатывавшим методы ее использования. В том числе и этот шедевр ХХ века – микрофотокамеру в губной помаде, с помощью которой разведки ГДР и КГБ получали бесценные документальные материалы.