Спецслужбы

Отсутствие чёткого разграничения функций между государственной охра-ной и военной контрразведкой приводило к дублированию ими друг дру-га. В Томске, например, госохрану дублировали отделение контрразведки штаба Омского военного округа, контрразведка при штабе 2-й дивизии, городское отделение «военного контроля», сыскное отделение городской милиции и чешская контрразведка. В Иркутской губернии параллельно действовали контрразведка штаба округа, военного района и управление госохраны. А в Омске насчитывалось 8 контрразведок (включая самочин-но возникшие при казачьих атаманах) [7]! Нередкими были ведомственные конфликты между госохраной и контрразведкой. 

В отличие от Деникина, Колчак не стеснялся набирать в контрразведку и органы политического сыска профессионалов царской жандармерии и «охранки». Это стало одной из приоритетных задач Пепеляева, и уже в марте 1919-го Департамент милиции обратился в Военное министерство с просьбой направить из армии в его распоряжение «опытных служащих бывшей полиции» [8]. 

В апреле созданная в МВД комиссия по вопросам об укомплектовании ор-ганов государственной охраны и милиции за комплектование по призыву: время было военное, а некомплект служащих – острым. При этом она предложила отменить «все ограничения, сделанные в 1917 году Времен-ным правительством в отношении служивших в корпусе жандармерии и полиции» (а также заменить название «милиция», «как совершенно несоот-ветствующее, и восстановить прежнее название «полиция»). Солдаты, при-зываемые в милицию и госохрану, должны были быть в возрасте от 25 до 43 лет, офицеры – от 25 до 60 [9]. Переименование милиции в полицию Совет министров счёл несвоевременным, а другие предложения в мае – начале июля утвердил [10].

Обязанности управляющего Особым отделом государственной охраны вначале исполнял опытнейший профессионал жандармского сыска гене-рал-майор С.А. Романов. Но затем он попросил назначить его начальни-ком Томского губернского управления государственной охраны – кото-рое, по сути, сам и сформировал. Благодаря ему это управление добилось впечатляющих достижений в борьбе с большевистским и эсеровским под-польем, и после занятия Томска красными Романов был расстрелян ЧК [11]… В июле 1919-го управляющим Особым отделом был назначен жан-дармский же генерал-майор В.А. Бабушкин. 

Из 9 начальников региональных управлений государственной охраны, о которых удалось найти биографические сведения, 8 тоже были профессио-нальными жандармскими офицерами с большим опытом работы. Кроме генерал-майора Романова, это были подполковники Н.А. Смирнов (Ир-кутское губернское управление), Н.Н. Рудов (Уфимское, а затем Енисей-ское губернское) и Н.И. Игнатов (Алтайское губернское) и полковники В.П. Григорович (Тобольское губернское), Л.Я. Иванов (Забайкальское областное), А.А. Немысский (Приморское областное) и Л.Я. Горгопа (Харбинское). Один лишь начальник столичного, Акмолинского областно-го управления (столица Колчака Омск входил в состав Акмолинской обла-сти) подполковник (затем полковник) В.Н. Руссиянов до революции слу-жил в армейском интендантстве и только после создания Департамента милиции по собственному желанию перешёл туда.

Однако уже на должностях помощников начальников губернских управ-лений госохраны, как явствует из приказов по МВД [12], находились по большей части люди случайные, от гражданских чиновников в ранге кол-лежского асессора до обычных армейских подпоручиков. 

Дело в том, что штаты госохраны (как и военной контрразведки) по срав-нению с дореволюционными резко разбухли (это объяснялось, конечно, и обстановкой гражданской войны). Если до революции при Акмолинском областном жандармском управлении числилось всего 14 агентов-филёров, то в соответствующем управлении госохраны при Колчаке – 57, работой которых руководили 10 офицеров в штате управления [13]. А кадров не хватало. Все боеспособные мужчины подлежали мобилизации в армию; кроме того (как отмечалось уже в докладе исправляющего должность управляющего Особым отделом от 11 марта 1919 года), низкое жалованье побуждало профессионалов высокого класса предпочитать службе в госо-хране службу в военной контрразведке. На то, что укомплектованию шта-тов мешает низкая оплата трудной и опасной службы, сетовали и управ-ляющие губерниями и начальники управлений госохраны на местах [14]. Трудности усилились после того, как летом начались военные неудачи. 

Поэтому ещё в марте в большинстве губернских городов открыли подго-товительные курсы для чинов милиции – готовившие кадры и для госо-храны. А пока острая нехватка кадров в госохране восполнялась случай-ными людьми – зачастую попросту уклонявшимися от фронта и пользо-вавшимися служебным положением для злоупотреблений и личного обо-гащения путём вымогательств. Впоследствии многие из таких хамелеонов, скрыв своё прошлое, благополучно устроились в советских учреждениях. Как справедливо отмечал Н.В. Греков, на допросах в ЧК профессионалы-жандармы вели себя намного достойнее таких проходимцев – не выдавали всех подряд сослуживцев, по мере возможности конспирировались и т.д. [15] 

С другой стороны, было и сравнительно небольшое число агентов, кото-рые работали на госохрану из идейных соображений и даже не брали де-нег за свою осведомительную службу [16].

Из-за недостатка финансирования не хватало также оружия и снаряжения. Лишь после неоднократных настойчивых просьб Военное министерство поделилось с МВД частью своих запасов.

Основной задачей госохраны была борьба с большевистским подпольем. Как отмечалось в докладе директора Департамента милиции министру внутренних дел от 9 июля 1919 года, «для осуществления задач партии коммунисты пользуются материальными средствами, отпускаемыми в не-ограниченном количестве» [17].

В борьбе с подпольем большое значение имела агентурная работа. 31 мая 1919 года были утверждены «Правила о службе агентов наружного наблюдения» с подробными инструкциями, разработанными на основе многолетнего опыта дореволюционного Департамента полиции [18]. Как известно, наибольшим доверием в большевистской среде пользовались агенты с «надёжной» рабочей биографией и безупречным с точки зрения партии прошлым. И таких агентов колчаковская госохрана с успехом ис-пользовала. Среди них – председатель профсоюза мастеровых Омской же-лезной дороги механик Ф. Михайлов (агентурная кличка – Паровоз); бывший советский участковый комиссар милиции Тюников (кличка – Па-трон), также выходец из рабочих, и старый профессионал А, Крупский (кличка – Пленный). Последний ещё в 1896–1901 годах служил агентом в Парижской резидентуре царской охранки при знаменитом П.И. Рачков-ском, затем был «сослан» в Якутию для внедрения в среду политических ссыльных, а при Колчаке – внедрён агентом среди рабочих Омской желез-ной дороги. Он получал от госохраны рекордное жалованье в 1000 руб-лей в месяц (большинству агентов платили по 300) [19]. 

Как известно, колчаковской военной контрразведке удалось раскрыть план организованного большевиками Омского восстания 23 декабря 1918 года и частично сорвать это восстание превентивными арестами. Напуган-ный ими, подпольный большевистский штаб в панике отменил восстание; оно всё-таки вспыхнуло, но ход его оказался нарушен, а размах – суще-ственно слабее, чем мог бы [20]. В дальнейшем, путём внедрения агентуры в большевистское подполье, контрразведка полностью сорвала план ново-го восстания в Омске, намечавшегося на 1 февраля 1919 года [21]. А в марте–апреле контрразведка практически полностью разгромила больше-вистское подполье Омска (после чего Сибирский областной комитет пар-тии прекратил своё существование), Екатеринбурга и Челябинска. Его ру-ководители были расстреляны и, таким образом, большевистское подполье оказалось обезглавлено [22]. 

Свой вклад в эти крупные достижения внесла и государственная охрана. Так, в апреле 1919-го её органами в Омске был арестован один из личных шофёров Колчака – большевик Стефанович, готовивший по заданию пар-тии покушение на Верховного правителя России [23]. Все эти успехи были достигнуты прежде всего благодаря опытным жандармским профессиона-лам, составлявшим ядро госохраны и контрразведки Колчака.

Любопытна характеристика, данная начальником управления государ-ственной охраны Приморской области полковником А.А. Немысским пар-тии эсеров – также составлявших важную часть оппозиции режиму Колча-ка. Называя их «партией кабинетных теоретиков», опытный профессионал указывал: «К моменту общегосударственного переворота (Февральского – В.Х.), умелой тактикой Департамента полиции жалкие остатки некогда грозных и опасных бунтарей-эсеров были доведены до положения выми-рающего поколения». И лишь благодаря Февральской революции, за ка-кой-нибудь март месяц 1917-го, они вынырнули из небытия, став волею случая самой многочисленной партией в стране. Сохраняя в Сибири при Колчаке определённое влияние и (в отличие от большевиков) легальность, эсеры (наряду с уступавшими им по численности меньшевиками) захвати-ли в свои руки большую часть земств, часть городских самоуправлений и профсоюзов. Особенно оживили их первые неудачи колчаковской армии летом 1919-го. Тем не менее, настаивает полковник, «качественно» партия эсеров «была сборищем случайных искателей, беспочвенно шатающихся» [24].

Всего за несколько месяцев после организации госохраны в Томской гу-бернии были арестованы скрывавшиеся: бывший председатель эсеровско-го «Временного правительства автономной Сибири» П.Я. Дербер; бывшие большевистские комиссары Семашко (из Красноярска), Решетников (из Никольск-Уссурийска), Яворский (из Славгорода); помощник томского комиссара Кривоносенко Крупин; человек, готовивший покушение на премьер-министра П.В. Вологодского; подпольная эсеровская организа-ция в Томске (три человека); хозяин большевистской конспиративной квартиры в Томске и шесть скрывавшихся у него дезертиров; проживав-шие в Томске братья цареубийцы Я. Юровского; свыше 150 подозревае-мых в большевизме по Томскому уезду; 12 подозреваемых в подготовке восстания в Каинском уезде и подпольная большевистская организация в Мариинском уезде (четыре человека). При обысках в Томске было кон-фисковано 35 пудов нелегальной большевистской литературы, 26 винто-вок и ружей, до 50 револьверов, 5 гранат, 2200 патронов и 2 пуда пороха [25]. В Иркутской губернии только с апреля по июль 1919 года госохрана напала на след подпольной большевистской организации в Иркутске, за-держала 59 «причастных к большевизму» (возбудив 37 уголовных дел), изъяла в ходе 93 обысков много оружия и арестовала в Черемхово шесть боевиков-анархистов [26]. 

Представляет интерес дело об аресте братьев Якова (Янкеля) Юровского [27], непосредственно руководившего уничтожением царской семьи в Ека-теринбурге в июле 1918 года. Юровские были родом из Каинска и до ре-волюции проживали в Томске. 21 августа 1919 года помощник начальника губернского управления госохраны Бейгель, бывший сосед Юровского, опознал на улице его брата Эле (Илью; первоначально приняв его из-за внешнего сходства за самого Янкеля). Через два дня он был арестован; по завершении предварительного дознания Эле и его брат Лейба по требова-нию из Омска были 12 сентября увезены особоуполномоченным госохра-ны штабс-капитаном Сычёвым в отдельном вагоне в Омск, в контрразвед-ку Ставки Верховного главнокомандующего. Дальнейшая судьба их в де-ле не изложена. 

Нередко работу госохраны осложняли трения с управляющими губерния-ми, которым её начальники были официально подчинены. Если, например, начальник Тобольского губернского управления Григорович был назна-чен при активном содействии управляющего губернией и работал в со-дружестве с ним, то начальник Алтайского управления Игнатов получил свою должность «вопреки желанию» управляющего губернией – и то и де-ло жаловался Особому отделу на неприязнь и нежелание содействовать в работе [28].

Проблему представляла и деятельность некоторых союзников белых, в особенности американцев, в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Так, забай-кальский атаман Г.М. Семёнов писал в Особый отдел о разлагающем вли-янии американцев, об открытом сочувствии командовавшего ими генерала У. Гревса социалистам (вплоть до большевиков), о бесчинствах американ-ских солдат в Верхнеудинске (ныне Улан-Удэ). Управляющий Особым от-делом Бабушкин вначале не поверил атаману, но управляющий Забай-кальской областью С.А. Таскин всё сообщённое подтвердил [29].

Исходя из секретного характера деятельности государственной охраны, инициатор её создания В.Н. Пепеляев предпочитал не афишировать эту структуру. В этой связи характерна любопытная депеша временно ис-правляющего должность управляющего Особым отделом Департамента милиции Львова на имя начальника Алтайского губернского управления госохраны Игнатова: «По дошедшим до Департамента милиции сведени-ям, Вашим распоряжением над помещением, нанятым для вверенного Вам управления, помещена обращающая на себя по размерам внимание вывес-ка «Алтайское губернское управление государственной охраны». Г[осподин] министр внутренних дел, узнав об этом, иронически отнёсся к Вашему стремлению анонсировать себя в такой резкой форме. Об изло-женном сообщаю для сведения» [30].

По достоинству оценили работу государственной охраны её противники – красные. В ГАРФ сохранился оперативный доклад, к сожалению, лишён-ный названия, дат и подписей, но, как явствует из содержания, написанный уже после падения колчаковского режима, когда ЧК разыскивала и пре-следовала его активных деятелей. В нём сказано: «Государственная охра-на, имея большое количество специалистов в лице отставных жандармских офицеров, была одной из лучше поставленных контрреволюционных учреждений Колчаковьи (так в тексте – В.Х.)» [31]. 

Годовой отчёт Департамента милиции признавал и факты злоупотребле-ний и нарушений должностных лиц (изложенные в жалобах населения), но считал их частными явлениями, а не правилом [32].

После падения в ноябре 1919 года Омска деятельность государственной охраны была фактически парализована, а с окончательным крушением колчаковского режима в январе 1920-го и вовсе прекратилась.

Примечания:

1.Греков Н.В. Контрразведка и органы государственной охраны белого движения Сибири (1918–1919 гг.) // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. Вып. 5. 1997. С. 209–221; Звягин С.П. Правовое регулирование отношений государствен-ной охраны с другими правоохранительными органами при Колчаке // История «белой» Сибири: тезисы науч. конференции. Кемерово, 1995. С. 83–85; Ларьков Н.С. Том-ская «охранка» в период колчаковщины // История «белой» Сибири: тези-сы IV междунар. науч. конференции. Кемерово, 2001. С. 185–188.

2. ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 1. Д. 83. Л. 3–3об.; Оп. 7. Д. 3. Л. 6–6об. 

3. Там же. Оп. 7. Д. 3. Лл. 11–17. 

4. Там же. Ф. р-1700. Оп. 4. Д. 41. Л. 55–56об. 

5. Там же. Ф. р-147. Оп. 1. Д. 83. Лл. 32–33: Оп. 7. Д. 3. Лл. 182–187; Пра-вительственный вестник (Омск). 1919. 19 июля. 

6. ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 10. Д. 116. Лл. 6об–8. 

7. Греков Н.В. Указ. соч. С. 212–213; ГА РФ. Ф. р-147. Оп. 9. Д. 35. Л. 9.

8. ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 1. Д. 8. Л. 155. 

9. Там же. Д. 50. Лл. 233об, 234об. 

10. Там же. Оп. 8. Д. 37. Л. 8. 

11. Там же. Оп. 1. Д. 39.

12. Там же. Ф. р-1700. Оп. 7. Д. 1. 

13. Греков Н.В. Указ. соч. С. 213, 219.

14. ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 7. Д. 4. Л. 30; Д. 7. Л. 48; Д. 8. Л. 33; Д. 9. Л. 26; Д. 10. Л. 39; Д. 11. Л. 22; Д. 15. Л. 52; и др. 

15. Греков Н.В. Указ. соч. С. 215.

16. Там же. С. 219.

17. Центр хранения документации Омской обл. (ЦХДНИ ОО). Ф. 19. Оп. 1. Д. 221. Л. 4. 

18. ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 7. Д. 3. Лл. 74–74об, 96–105об.

19. Там же. Оп. 10. Д. 116. Лл. 8–10об; Греков Н.В. Указ. соч. С. 213, 219–220.

20. В борьбе с контрреволюцией. Омск, 1959. С. 88.

21. Очерки истории Омской областной организации КПСС. Омск, 1987. С. 140.

22. Греков Н.В. Указ. соч. С. 218–219.

23. ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 10. Д. 120. Лл. 1–4. Лл. 2об–3.

24. ЦХДНИ ОО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 224. Лл. 1–6. 

25. ГАТО. Ф. р-810. Оп. 1. Д. 4. Л. 1–1об; Ларьков Н.С. Указ. соч. С. 187. 

26. ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 7. Д. 11. Лл. 83об–84.

27. ГАТО. Ф. р-810. Оп. 1. Д. 3. 

28. ГА РФ. Ф. р-147. Оп. 7. Д. 7. Лл. 65, 71. 

29. Там же. Оп. 10. Д. 106. Лл. 2–2об, 3, 8–9об. 

30. Там же. Оп. 7. Д. 7. Лл. 30, 71. 

31. Там же. Оп. 10. Д. 116. Л. 1.

32. Там же. Оп. 8. Д. 37. Лл. 5–7об.

Владимир ХАНДОРИН, доктор исторических наук

«Родина». 2015, № 1. С. 60-63.

***
 Ким Филби на пресс-конференции в Вашингтоне. 8 января 1955





 
Шеф подсекции Vk
…Хотя я и покинул подсекцию Vd (теперь во главе её был поставлен Десмонд Пэйкенхем), Ким в качестве шефа Vk всё ещё был моим непосредственным начальником. Наше внимание всё больше занимала тема антигитлеровских заговоров внутри Германии и попытки заговорщиков привлечь к себе интерес и поддержку союзников. Одному из своих офицеров, Ноэлю Шарпу, я поручил всё рабочее время посвящать только этому вопросу. Ещё летом 1942 года Отто Йон во время одного из своих визитов в Мадрид в качестве юрисконсульта авиакомпании Lufthansa начал передавать информацию агенту СИС о группе лиц, среди которых были Людвиг Бек, Карл Фридрих Гёрделер и другие, которые якобы планировали свергнуть режим Гитлера. В последующие два года аналогичная информация поступала и от других агентов, таких как Адам фон Тротт и Ханс Бернд Гизевиус. Политическая цель группы состояла в том, чтобы сформировать правительство, которое дружественно настроено по отношению к Великобритании и Америке и готово к заключению мира.
Возник миф о том, что Киму – в интересах русских – удалось как-то придерживать подобные донесения или по крайней мере расценивать их как ненадежные. Не сомневаюсь, что если бы он увидел в той ситуации возможность помочь русским, не подвергая себя опасности, он бы ею наверняка воспользовался. Однако на самом деле его положение не позволяло как-то влиять на события. С одной стороны, заговорщики поддерживали связь как с американцами, так и с британцами. Внутри структуры СИС именно Секция I, а не V решала, какую политическую информацию надлежит передать в Министерство иностранных дел и другие ведомства Уайт-
холла. Насколько я помню, донесения Йона и в самом деле распределялись Секцией I – с разумными пометками о том, что, поскольку источник не является регулярным агентом СИС, за его послания целиком ручаться нельзя. Предполагаю, что нечто подобное происходило и с донесениями от других эмиссаров. (…)
Однако мы с Ноэлем Шарпом со всё возрастающим интересом и оптимизмом следили за этой группой заговорщиков, и я не помню, чтобы мнение Кима на этот счёт шло вразрез с нашим. Возражения на предоставление поддержки этим и аналогичным попыткам высказывались в Министерстве иностранных дел. Согласно принятой стратегии, отвергалось всё, что могло интерпретироваться как попытка вбить клин между западными союзниками и Россией. Возможно, сказывалось также нежелание – как в самом Министерстве иностранных дел, так и в других ведомствах – поверить в то, что это уже не какая-нибудь мелкая группа малоопытных любителей, едва ли способных чего-то достигнуть.
Вскоре после подрыва адской машины 20 июля 1944 года несколько наших офицеров, как водится, слушали новости, собравшись у радио на Райдер-стрит, 14. Ноэль и я, раскрыв рот и онемев от удивления, узнали, что большинство заговорщиков уже пойманы и даже расстреляны. Возможно, многих из них уже давно держали в поле зрения, но гестапо всё-таки не удалось пресечь действия Клауса фон Штауффенберга, которому удалось лично разместить бомбу под переговорным столом Адольфа Гитлера.
Ноэль Шарп, который позже стал хранителем отдела печатной литературы в Британском музее, недавно подтвердил мне, что у него не было никаких свидетельств, оснований или подозрений о том, что Ким пытался придержать или классифицировать как ненадежное любое из донесений, которые мы получали по данному вопросу, или что он вёл какую-то свою игру, тем более во всем, что касалось участников заговора 20 июля. Также уместно заметить, что Ким участвовал в отправке Клопа Устинова (отца знаменитого Питера Устинова) в Лиссабон. Помнится, это произошло где-то в начале 1944 года. Ему было вручено письмо, целью которого было восстановить дружеские отношения с немцами, настроенными против Гитлера, которых он знал в прошлом. (…)
 
Конец связи
Большинству людей приходится преодолевать неудачные полосы в жизни, но испытание, которому подвергся Ким Филби, было несколько иного порядка. Весь его мир, казалось, разрушился. Блестящая карьера, большие надежды исчезли, растворились, теперь он стал изгоем, попав под серьёзное подозрение. Эйлин позже призналась Мэри, что уже несколько недель их дом в Рикменсуорте находится под наблюдением бригады рабочих, которая неподалёку не очень убедительно занимается дорожными работами. Возможно, так и было, или, может быть, это оказались просто очень ленивые рабочие. Как только вам кажется, что за вами следят, всё вокруг приобретает зловещий оттенок. Ким, по словам Эйлин, пребывал в состоянии, близком к шоку, и очень не хотел оставаться один. В то же время из дома бы он в любом случае не вышел…
Это был период основных допросов в МИ-5, то есть «судебного расследования», проводимого в ноябре 1951 года при участии Г.П. Милмо, ранее офицера МИ-5, а к этому времени уже королевского адвоката. Несколько раз Филби допрашивал опытный дознаватель Джим Скардон. Находясь в Германии, я мало что слышал об этом, за исключением каких-то обрывков информации, к тому же не всегда надёжных. Например, рассказывали, что когда Ким попытался прикурить сигарету, Милмо сердито выхватил её и швырнул на пол. Я также слышал – возможно, это позднее сообщила Эйлин, – что Кима особенно угнетала необходимость отвечать на вопросы перед лицом старых коллег по МИ-5, таких как Дик Уайт и тот же Милмо, которые раньше так высоко ценили его. Может показаться странным, что отношение друзей по СИС и МИ-5 имело для него такое значение, но я уверен, что, с одной стороны, Ким целиком и совершенно искренне участвовал в жизни СИС и был так же заинтересован в работе, компании и хорошем мнении коллег, как и любой другой офицер СИС. Не думаю, что то же самое справедливо в отношении любого другого шпиона уровня Кима Филби; например, я очень сомневаюсь, что это в целом относится к Джорджу Блейку, хотя, поскольку мне не довелось узнать его поближе – где-нибудь за пределами конторы, – то всё это лишь моё личное впечатление.
К тому времени, когда мы с Мэри возвратились в Англию в августе 1952 года, допросы Кима Филби уже закончились; очевидно, результаты были спорные, неоднозначные, и основной накал прошёл. Но осталась безнадёжность. Все официальные или полуофициальные посты были для него теперь, конечно же, закрыты. Прошло некоторое время, прежде чем ему удалось – через Джека Айвенса – найти себе место в торговой фирме, где он проработал несколько месяцев. К коммерции у Кима не было ни малейшей тяги. Было грустно наблюдать, как он занимается неинтересной, тоскливой работой, которая была и ниже его способностей, и в некотором смысле выше их; это всё равно что преподаватель чешского языка метёт улицу, и получается у него не слишком хорошо. Для Кима, человека, который естественным образом принадлежал к элите, было крайне трудно примириться с нудным и совершенно непригодным для него занятием. Но я предполагаю, что, если нужно, он смирился бы с этим. Сейчас он находился в поисках; ему нужен был шанс снова что-то сделать для русских.
 






 
Утечка информации
В течение последующих трёх лет, пока нас снова не направили за границу в октябре 1955 года, мы с Мэри встречались с Кимом и его семейством довольно регулярно, с интервалами в несколько недель. Никаких указаний от начальства, препятствующих таким встречам, я не получал; и тем более никто мне не приказывал встречаться и докладывать потом всё, что я видел или узнал. Хотя сам Ким при виде меня, возможно, и задавался таким вопросом. Большинство его старых друзей в СИС и других официальных отделах посчитали, что разумнее вообще прекратить знакомство. И действительно, могу припомнить очень немногих, которые состояли на службе и продолжали с ним регулярно видеться. (…)
Многие в СИС, которые, как и я, крайне мало знали о деле Кима, придерживались мысли о том, что он всё-таки не совершал никаких серьёзных преступлений. Хотя мы признавали, что не располагаем никакими надежными фактами, чтобы так судить об этом. Одна важная вещь, про которую мы не знали и о которой я узнал, лишь прочитав его книгу «Моя тайная война», заключалась в том, что на фоне улик, предъявляемых ему на допросах в МИ-5, были две весьма зловещие мелочи. Через два дня после того, как информация о Волкове в 1945 году поступила в Лондон, было отмечено «впечатляющее» увеличение объёма телеграфной переписки НКВД между Лондоном и Москвой, сопровождаемое таким же ростом объёма корреспонденции между Москвой и Стамбулом. А в сентябре 1949 года, вскоре после того, как Ким узнал, что британцы и американцы расследуют подозрительную утечку из британского посольства в Вашингтоне, случившуюся несколькими годами ранее, наблюдалось аналогичное увеличение потока телеграмм НКВД. Ким не говорит о том, показывали ли ему в МИ-5 какую-нибудь статистику, чтобы подкрепить эти улики, или просто рассчитывали, что он поверит на слово.
Если верно последнее, то нельзя исключать и то, что в МИ-5 немного блефовали, преувеличивая реальные данные об объёмах переписки НКВД. Но ответ Кима, вероятно, мог лишь усугубить подозрения: когда его спросили, может ли он как-то объяснить такое резкое увеличение числа телеграмм, он просто ответил, что не может. Едва ли это реакция невинного человека. Ким утверждал, что причина, по которой Дональд Маклин был предупреждён об опасности, заключалась в том, что, с одной стороны, он сам заметил слежку, а с другой, что у него забрали определённые категории секретных документов.
Но здесь всплыли новые независимые свидетельства, наводящие на мысль о том, что русских, возможно, действительно кто-то информировал. По крайней мере, об эпизоде с Волковым. Можно было бы ожидать, что невинный без особых раздумий заявил бы своим дознавателям, что если цифры вообще хоть что-нибудь значат, тогда МИ-5 должна искать среди тех, кто до сих пор на свободе. Думаю, что если бы факты о движении телеграмм НКВД стали известны в СИС, виновность Кима представлялась бы не такой спорной. Многие также задаются вопросом, до какой степени те, кто информировал Гарольда Макмиллана перед его выступлением в палате общин в ноябре 1955 года, знали об этих свидетельствах, на первый взгляд довольно изобличающих…
Как-то вечером, после того как Ким поужинал с нами, он завёл разговор о Гае Бёрджессе. Жизнь Гая, сказал он, к 1951 году, очевидно, являла собой полную безнадёжность, и если он действительно русский шпион, то это напряжение, должно быть, для него совершенно невыносимо. Продолжив, Ким сказал, что долго копался в памяти в поисках любых деталей, которые помогли бы выяснить правду о Гае, и вспомнил одну, наверное, весьма существенную вещь. Во время войны Гай какое-то время усердно добивался расположения одной дамы из известного семейства, которая работала в Блечли. Очевидно, предположил Ким, Гай рассчитывал, что она рано или поздно проговорится ему о своей работе и сообщит какие-нибудь важные подробности. Несколько озадаченный, я спросил, не ждёт ли он, что я передам эту информацию службе безопасности. «В общем, да, – слегка удивившись, ответил Ким. – Потому я и упомянул об этом». Чем больше я думал об этом, тем загадочнее казался мне этот инцидент. Две вещи казались абсолютно очевидными. Во-первых, если Гай действительно добивался общения с той дамой, то этот факт к настоящему времени был бы общеизвестен. Во-вторых, причина, вероятнее всего, связана с её известным именем, нежели с чем-нибудь ещё. Гай всегда был падок на знаменитости; как однажды выразился Денис Гринхилл в статье The Times, «я никогда не слышал, что человек, который бахвалится знакомствами с известными людьми, – выходец из той же среды». Когда я упомянул об этой истории в соответствующем отделе, она не возбудила никакого интереса – судя по всему, по вышеназванным причинам.…
 
Варианты бегства
В других источниках я прочитал, что в этот период он сильно пил, но у меня такого впечатления не сложилось. С одной стороны, на выпивку требовались немалые деньги. Прежде всего за эти годы моих нечастых посещений семейства Филби мне запомнились маленькие дети: пятеро детей Кима, наш собственный ребенок и ещё дети наших соседей. Везде царил шум и гвалт, однако дети всё-таки были под пристальным надзором и воспитывались надлежащим образом. При всех проблемах и невзгодах, свалившихся на семью, Ким и Эйлин были хорошими родителями. Дети имели для Кима огромное значение. У меня сложилось ощущение, что, если бы не эти пятеро, он, возможно, уже тогда перебрался бы в Россию. Это не представляло больших трудностей. Ему ведь не запретили выезжать за границу. В своей книге он пишет, что в 1952 году посетил Мадрид в качестве внештатного журналиста (я этого не помню, но, видимо, в то время я всё ещё находился в Германии). Позже, если мне не изменяет память, он вылетел в Триполи по делам коммерческой фирмы, а в 1954 году взял Конни на Майорку, где они остановились в доме Томми и Хильды. В своей книге он пишет, что рассматривал несколько вариантов бегства именно в тот период. Он упоминает о плане, первоначально разработанном для Америки, но требующем лишь незначительных модификаций, чтобы он годился и для Европы. Не думаю, что здесь требовалось какое-нибудь скрупулезное планирование. Он мог бы с имеющимся британским паспортом выехать в какую-нибудь западную страну, имеющую воздушное сообщение с советским блоком, а оттуда после посещения советского посольства или, возможно, офиса «Аэрофлота» и получения визы отправиться прямиком в Москву, Прагу или в другое место.
Свою работу в экспортно-импортном бизнесе он через несколько месяцев оставил, и потом больше двух лет у него не было постоянной работы. Лишь иногда, крайне нерегулярно, он зарабатывал кое-что как внештатный журналист. В какой-то момент у него возникли надежды на то, что ему предложат работу над сценарием кинофильма – о первобытных людях. «В этой задумке привлекала одна деталь, – сказал мне Ким. – Не думаю, что раньше снимался фильм, в котором участвовали абсолютно голые мужчины и женщины». Говорят, в фильме был задействован кто-то из весьма известных актёров, и у Кима состоялось несколько собеседований, однако в итоге из этой затеи ничего не вышло.

Наиболее активный из всех исландских блогеров Эйнар Бьорн Бьярнасон (Einar Björn Bjarnason) на это раз превзошел коллег и по объему текста, посвятив более 8 страниц конфликту в Сирии. Он рассуждает о том, «как Путин может использовать войну в Сирии, чтобы подчинить себе Европу». Автор постоянно сравнивает сирийский кризис с войной в Чечне: «и в Чечне, и теперь в Сирии террористами принято называть всех, кто находится в оппозиции к правительству и отстаивает свою точку зрения с оружием в руках… Путин уничтожил около 15% населения Чечни, а еще 50% были вынуждены бежать в соседние области,… а сейчас проводит такие же чистки в суннитских районах Сирии, поддержавших восстание 2011 года».
Он утверждает, что «сторонники Путина охотно верят тому, что он борется только против террористов» благодаря «работе пропагандисткой машины, которой Путин пользуется очень умело — в частности, это канал Russia Today и разные интернет-сайты, по-видимому, тоже контролируемые Кремлем». «Война в Сирии, из-за которой потоки беженцев устремились в Европу, а солидарность внутри НАТО и ЕС дрогнула — это просто подарок для Путина, — считает блогер. — Ведь цель Путина — восстановить влияние Кремля в Европе, утраченное в 1989 году!» 
Постоянный оппонент Бьярнасона Боргдор Йонссон (Borgþór Jónsson), который забросил собственный блог, но комментирует практически все важные темы в интернете, отмечает, что «автор, как всегда, проводит уж очень замысловатые параллели», а «Путин вовсе неглуп, что хочет разобраться с террористами вдали от своей собственной территории». Дискуссия привлекла к комментариям Анну Сигридур Гудмундсдоттир (Anna Sigríður Guðmundsdóttir), она спрашивает автора, «почему, собственно, он так уверен, что НАТО защищает мир во всем мире, а Путин — это вселенское зло?». Сама она «вовсе не считает Путина совсем безгрешным», однако не понимает, почему «автор выступает с таких позиций, будто он и его сторонники — уж точно святые!» (einarbb.blog.is, 27.02).
Тема миграционного кризиса переместилось из Норвегии в Финляндию. Информационное агентство Yle (1.03) констатирует, что «поток беженцев на восточной границе не иссякает». Старейшая газета страны Hufvudstadsbladet цитирует слова командующего силами НАТО в Европе генерала Филипа Бридлава (Philip M. Breedlove): «Беженцев используют как оружие против Европы! Россия и сирийское правительство, нападая на гражданское население, стараются увеличить поток беженцев, чтобы ослабить Европу и отвлечь внимание от первопричин кризиса в Сирии». Эту речь генерал произнес перед Сенатом США, запрашивая увеличение ассигнований для сил НАТО в Европе, сообщает газета (Hufvudstadsbladet, 2.03).
С натовским генералом частично согласен министр обороны нейтральной Финляндии Юсси Ниинистё (Jussi Niinistö): «Было бы преувеличением сказать, что мы находимся в состоянии войны. Однако мы в Финляндии можем наблюдать определенные гибридные мероприятия, одно из них — „дырявая“ восточная граница. Нужно найти политическое решение совместно с Россией». Помимо миграционного кризиса, Ниинистё упомянул в числе гибридных мер «экономическое и политическое принуждение, кибератаки и попытки воздействовать на общественное мнение путем систематических информационных операций». «Все это для нас — не новость, — говорит этот „Истинный Финн“. — Вспомнить хотя бы „зимнюю войну“ и марионеточное правительство Отто Куусинена, эти методы живы и по сей день…»
Выступавший на той же встрече по проведению военной реформы финский генерал Ярмо Линдберг (Jarmo Lindberg) призвал повысить боеготовность и с этой целью законодательно закрепить возможность быстрого возвращения резервистов в армию при необходимости — это может касаться единовременно 25 тысяч человек (Hufvudstadsbladet, 29.02).
В связи со сменой корреспондентов в Москве в шведской прессе снова дискутируется вопрос о свободе слова и правах человека. Газета Dagens Nyheter сообщает, что «российское посольство в Стокгольме обрушилось с критикой» на нового корреспондента конкурирующего издания — газеты Svenska Dagbladet — в России и странах СНГ Марию Георгиеву. (Журналистка официально приступает к своим обязанностям только в марте, но ее статьи на тему внутриполитической жизни России публикуются в Svenska Dagbladet уже с февраля). В связи с этим появилась разгневанная статья в профессиональном интернет-издании medievärlden.se, а главный редактор Svenska Dagbladet Фредрик Карен (Fredric Karén) пообещал «пристально следить за событиями» (medievärlden.se, 1.03).
Шведский журналист Алекс Воронов немедленно опубликовал в своей газете передовую статью, где жалуется на то, что «посольство дает понять — нельзя работать в России и одновременно ругать российское правительство». По его мнению, «шведскому МИДу нужно дать понять российским коллегам, что репрессии против шведских журналистов и других шведских граждан, которые работают в России, будут встречены той же монетой». Он призывает шведское правительство «ясно дать понять: не стоит грозить шведам из Москвы!» (Eskilstuna-Kuriren, 1.03).

– Вы тогда сами работали в ведомстве Андрея Андреевича Громыко. Почему вы считаете, что деятельность тогдашнего главы советского МИД не отвечала важным насущным потребностям СССР и социалистического блока? Насколько помним, именно за своё отстаивание социалистических интересов Громыко получил от американцев прозвище Мистер Нет.
– В 1970-х годах американцы заставляли руководство ФРГ разместить на своей территории ракетные системы «Першинг», как орудие первого ракетного удара против «советской угрозы». В случае размещения «першинги» были бы нацелены прямо на родственную западным немцам ГДР. Канцлер ФРГ Гельмут Шмидт, который не желал гибели соотечественников и вообще был намерен предотвратить катастрофу, предлагал Советскому Союзу следующий вариант решения этой проблемы. В то время в советских группах войск, дислоцированных в Восточной Европе, были размещены наши ракеты класса «СС-4» и «СС-5». Шмидт предложил: пусть Москва меняет эти ракеты на более новые системы класса «Пионер» (иначе «СС-20»), с условием, что на «пионерах» не будет большего числа боеголовок, чем на предыдущих ракетных системах. Шмидт как федеральный канцлер ФРГ сделает нажим на Вашингтон, и тогда американцы не решатся размещать «першинги». Вариант Шмидта был вполне приемлем. Для переукомплектации ракетного арсенала в наших группах войск за границей нам не нужно было лишний раз громыхать на всю Европу оружием. Ведь на «СС-4» и «СС-5» был моноблочный заряд, а на «пионерах» – трёхблочный. Ракетные манипуляции США в ФРГ представляли реальную угрозу для Европы, и СССР должен был эту угрозу предотвратить.
Я доложил Громыко об американских планах в ФРГ и изложил предложения Шмидта по этому поводу. Андрей Андреевич, выслушав меня, сказал что-то вроде того, что «старый мошенник Шмидт предлагает Москве через Фалина менять советские ракеты на воздух». «Вот когда американцы разместят эти «першинги» в ФРГ, тогда и будем разговаривать!» – закончил Громыко. Я ответил: «Когда разместят, будет поздно». Громыко: «Слова «поздно» в политике не бывает!»
Последнюю попытку убедить Москву Шмидт предпринял, когда летел из Китая в Бонн проездом через Москву. Он попытался связаться с председателем Совета Министров СССР Косыгиным, который не возражал против плана канцлера ФРГ насчет «пионеров». Но вместо Косыгина Шмидта встретил упрямый Громыко, и тот улетел восвояси. Ведь разбитый инфарктом, больной Косыгин к тому времени был уже фактически отстранён от политики и доживал последние годы своей жизни.
В итоге американцы разместили в ФРГ «першинги», баланс сил в Европе склонился в сторону НАТО, стратегический момент был упущен, а наша страна вовлеклась в губительную гонку вооружений, которая «съела» потом все наши валютные запасы и привела экономику нашей страны к кризису. Следствием советского экономического кризиса стал распад СССР.
Ведь под «першинги» в ФРГ американцы запустили 12 военных программ. Мы ответили на это запуском своих программ. В 1981 году была принята для европейских стран НАТО новая программа, а для вооружённых сил США – программа «Армия 2000». СССР стал захлёбываться. Начальник Генштаба МО СССР Николай Огарков докладывал в Политбюро о том, что Советская армия не в состоянии противостоять этой программе. Ему отвечали: если Огарков такой знаток по западным военным делам, то пусть идёт командовать Группой советских войск в Германии, а в Генеральный штаб придёт тот, кто в состоянии выполнить поставленную партией и правительством задачу. Председатель Госплана Николай Байбаков сообщал в Политбюро: экономика страны не в состоянии осилить военное противостояние с американцами. В ответ он слышал: «Николай Константинович, идите на пенсию. На ваше место придёт тот, кто сделает то, что ему прикажут».
К исходу правления Брежнева резервы, рассчитанные на подъём советской экономики и на улучшение социальной политики в СССР, были сокращены почти на пятьдесят процентов. Начался кризис, разросшийся к середине 1980-х до такой степени, что наша страна оказалась на грани пропасти. Причина тому – слова Андрея Громыко о том, что «поздно в политике не бывает».
– Если позволите, перейдём непосредственно к Михаилу Горбачёву, его команде, перестройке и последующим событиям.
– Главная проблема Горбачёва – это отсутствие в человеке человеческой личности. Так получилось, что именно он стал главой Советского государства, и именно в то сложное время. Время, когда в СССР разрыв между словом и делом уже достиг такого состояния, что партии и правительству нельзя было более игнорировать самые элементарные запросы и чаяния советских людей.
В это же самое время на другом конце мира в кресло шефа ЦРУ США сел Уильям Кейси. Кейси предложил Президенту США Рейгану добиться резкого падения на мировом рынке цен на углеводороды. С подачи Рейгана, Саудовская Аравия, Кувейт и Объединённые Арабские Эмираты создали избыток предложений по торговле нефтью, и цена за баррель нефти упала с 25–26 долларов до 8 долларов. И поток нефтедолларов, которым наша страна, кстати, оплачивала, прежде всего, импорт потребительских товаров в составе 40 % ширпотреба, и ещё – гораздо больше – лекарств, которые мы покупали за рубежом в странах социалистического содружества, закончился. Был фактически закрыт СЭВ, все стали жить на валюту. Что было глупейшим решением. Я, когда возглавил международный отдел ЦК КПСС, пытался возражать, говорить, что так действовать нельзя. Надо было, во‑первых, начинать политику достаточности в области военных вооружений. Занимаясь гонкой вооружений, откликаясь на вызов США, мы действовали не столько против США, сколько против своей же страны. Мы обслуживали американскую стратегию доведения СССР гонкой вооружений до смерти…
Горбачёв пришёл к власти, не имея лично никакой программы. Его тезисом был принцип Наполеона: ввяжемся в драку, а там будет видно. После того как Михаил Сергеевич потерял себя в политике, он во что бы то ни стало пытался сохранить своё реноме или хотя бы видимость этого реноме. Он был готов платить за это, как шекспировский герой, с той разницей, что за коня в итоге отдал всё царство. Горбачёв был для нашей Родины жуком-короедом. Он действовал по принципу Клаузевица: Россию можно победить только изнутри. Вот и побеждал, грыз корни, а дерево сохло и умирало. Ему помогали в этом Эдуард Шеварднадзе, Александр Яковлев и другие пристяжные к ним личности.
– Расскажите об Александре Яковлеве. Он был «прорабом перестройки», а при Ельцине стал главным идеологом российской демократии.
– О том, что Яковлев сидит в кармане у американцев, я узнал ещё в 1961 году. Мне об этом поведал один мой знакомый, работавший тогда в КГБ СССР. Почти 10 лет Александр Николаевич работал послом СССР в Канаде. Он не был американским шпионом в обычном смысле этого слова. К тому времени когда Горбачёв стал генеральным секретарём, Яковлев был в СССР одним из важнейших агентов американского влияния. Отмечу ради правды, он был очень одарённым и умным человеком, на два порядка умнее и талантливее Горбачёва. Впрочем, его хозяева за океаном тоже не были дураками и бездарями и обладали хорошим представлением о том, что творилось тогда в политических верхах СССР.
А в Москве в то время председатель КГБ Владимир Крючков, собрав компрометирующие материалы на Яковлева, пришёл с ними к Яковлеву в кабинет. На все расспросы Владимира Александровича Яковлев отвечал молчанием, и Крючков отправился потом на доклад к Горбачёву. Михаил Сергеевич, пожевав губами, вынес поразительное по глубокомыслию резюме. Дескать, у кого не бывает грехов молодости? Яковлев – полезный для перестройки человек, поэтому он нужен стране и его нужно пустить в большую политику. И пустили. Как козла в огород.
Восхождение Яковлева началось не по политической линии, а по линии внешнеэкономических связей. Это началось после того, как информация о его шашнях с американцами дошла до Юрия Андропова, и его вернули из Оттавы в Москву с распоряжением «следить, и в ЦК КПСС не пускать».
В 1982 году умер Николай Николаевич Иноземцев, директор Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО). Было решено посадить Яковлева в кресло покойного Иноземцева. Пусть сидит в ИМЭМО, занимается научной работой, а мы будем за ним следить. Было важно, чтобы рыба не испугалась, не сорвалась с крючка и не уплыла на дно. В 1984 году умер Андропов, и всем стало не до Яковлева. Когда Горбачёв ещё был в команде Черненко, то Яковлев произвёл на него очень сильное впечатление. Ведь директор ИМЭМО был умён и обаятелен и мог, в случае чего, подсказать много полезного и блеснуть новизной идей и решений. А Горбачёв не отличался особым умом, но был очень восприимчив ко всему новому, даже чересчур.
Летом 1985 года, через несколько месяцев после смерти Черненко и своего воцарения, Горбачёв сделал Яковлева секретарем ЦК по вопросам идеологии. Допустил агента влияния до ЦК и усадил в кресло главного идеолога страны.
В 1989 году, на Втором съезде народных депутатов СССР, Яковлев сделал доклад о трагических последствиях для Европы в результате пакта Молотова – Риббентропа. Благодаря яковлевскому докладу, СССР был навязан комплекс страны, которая всем за всё должна платить и каяться перед всем миром только за один факт своего существования. Вскоре после этого доклада начались русские погромы в республиках Прибалтики, в Молдавии и на Западной Украине. В 1988 году уже пролилась кровь в Сумгаите. Спустя некоторое время всё советское Закавказье погрузилось в атмосферу взаимного геноцида. Потом очередь дошла и до Северного Кавказа. Спасибо за всё это Александру Николаевичу Яковлеву. Сегодня известно, что накануне распада СССР он активно разъезжал по всем союзным республикам и разжигал там экстремистские настроения. Накануне крушения Берлинской стены он ездил в ГДР и в ФРГ.






– Какая была обстановка в нашей стране, когда решался вопрос об объединении Германии? По праву ли Горбачёв получил в 1990 году Нобелевскую премию мира?
– В СССР разразился экономический, а затем социальный кризис. Стране грозил голод и капитальный социальный взрыв. Но общественное мнение уже было под контролем, я бы даже сказал, под колпаком западной идеологии. Вы помните, как в период перестройки у нас в магазинах было шаром покати, в то время как под Москвой стояли эшелоны с рыбой, мясом, маслом, овощами. Но они не разгружались, и всё, что там было, гнило. Труд тысяч советских людей волею советского руководства превращался в отходы. Но верхи в тот момент обсуждали другой вопрос: учреждение должности президента СССР. Я тогда задал Горбачёву прямой вопрос: а что у нас изменится в стране после учреждения поста президента? В магазинах появятся продукты? Не лучше ли озаботиться вопросами продовольственного снабжения, социальной, молодежной политикой, вопросами национальных окраин? Горбачёв в ответ: «По всем вопросам дам указание. Продукты точно появятся».
Но ничего не изменилось. Какие-то подвижки с продуктами появились после крушения Берлинской стены. Потом я узнал, что это не было совпадением. Накануне знаменитых переговоров в Архызе по поводу будущего Германии Горбачёв через своего помощника Черняева связался с Гельмутом Колем и стал причитать: «Мне нечем кормить народ, дайте три-четыре миллиарда дойчемарок, а взамен получите в Архызе всё, что вам нужно». В этой фразе – весь Горбачёв. Он брал кредиты с Запада и готов был за них заплатить не только целостностью содружества социалистических стран, но и существованием своей собственной страны.
Кроме переговоров Горбачёва и Коля в Архызе, в декабре 1989 советский лидер встречался с Президентом Франции Миттераном в Киеве. Миттеран предложил Горбачёву вместе лететь в Берлин, чтобы поддержать Хонеккера. Реакция Горбачёва: «Хотите лететь – летите! А я не полечу». Ещё помню, как Тэтчер предлагала Горбачёву не решать вопрос с Германией исключительно лично, а создать по этому поводу комиссию, куда бы вошли Англия, Франция и СССР. Тэтчер опасалась, что в результате объединения по-горбачёвски, западная часть страны проглотит восточную, и вместо единой германской нации получится конфликт «осси-весси». Горбачёв в моём присутствии отреагировал на предложение Железной леди таким образом: «Я не хочу стирать за англичанами и французами их грязное бельё, а объединение Германии поддержу». Вот так Москва сдала и ГДР, и Хонеккера, и всех восточных немцев.
Я точно знаю, что на переговорах в Архызе Гельмут Коль спросил у Горбачёва, намерена ли Москва как-то помогать Эриху Хонеккеру, СЕПГ и всей социалистической элите ГДР. Коль явно думал, что Москва намерена помогать своим германским геноссе. Но Горбачёв ему ответил: «Эти вопросы – ваше внутреннее дело, и вы лучше знаете, как с кем поступать».
Но решение Горбачёва о «сдаче» ГДР не было его личным. Решение «сдать» ГДР подсказал ему в июне 1989 года Джордж Буш, когда чета Горбачёвых была в Вашингтоне. Накануне этой исторической «подсказки» первая леди США Барбара Буш «на всякий случай» «обработала» Раису Максимовну. Эти женщины сработали в слаженном тандеме и накануне распада СССР. Для того, чтобы Горбачёв совершил очередное предательство, нужно было одно: чтобы «дорогая Барбара» и Раиса Максимовна надавили на болезненные амбиции Михаила Сергеевича, и он, от сознания собственной исторической важности, раздулся как мыльный пузырь. В таком раздутом состоянии он в 1990-м и получал свою Нобелевскую премию мира. Это была и плата за предательство социалистического блока, и аванс за уже запланированный и согласованный распад СССР.
По праву ли Горбачёв получил Нобелевскую премию? Наверное, да. По такому же праву Иуда получил от Каиафы свои 30 сребреников.

Постепенно в американской академической среде Вернадский получает негласное звание «гуру аналитика русской жизни». В начале 1930-х, кроме преподавания в Йельском университете, он консультирует крупные американские компании, занимавшиеся индустриализацией в СССР, а также ряд конгрессменов, лоббировавших установление дипломатических отношений с Москвой.
С началом Второй мировой началась «вторая карьера» Вернадского. В 1940 году он официально начинает консультировать американскую военную разведку. В частности, его работой было регулярно читать советские газеты и слушать советское радио, затем с бюрократического большевистского новояза переводить самые важные новости на понятный русский язык, и с него – на английский.

К этому времени уже сложился взгляд Вернадского на СССР – его прошлое, настоящее и будущее, и это знание он пытался донести как до разведки, так и до американского истеблишмента, в т.ч. и президента Рузвельта. В какой-то степени он исходил из своих кадетских и евразийских пристрастий, однако именно в работах, посвященных современному периоду России (т.е. после 1917 года), они наименее заметны. Он кратко сформулировал этот взгляд на СССР так: «Хотя революция разрушила целостную политическую и социальную структуру Российской империи, преемственность сохранилась. Само советское государство является лишь юридическим фасадом Евразии. Чтобы понять настоящее и будущее России/СССР, надо всегда смотреть в её прошлое (фактически он говорит о цикличности российской истории)».
Ещё один его важный тезис, который он внушал американцам: «Россия – нормальная страна, просто это периферия Восточной Европы, отстающая от основных исторических процессов в Европе на 50-70 лет (этим он, в частности, объяснял особенность антисемитизма в России, который основывался не на расовой, а на религиозной основе и, таким образом, являлся остатком средневековой ментальности, когда религия значит больше, чем раса и национальность). Ещё одна её беда – география и наличие азиатских соседей (чего лишена Европа), с которыми надо считаться и даже подстраиваться под них (т.е. в какой-то мере искусственно становиться ими)».

Авторитет Вернадского в армейской разведке вырос, когда он ещё в 1941 году верно предсказал, что Япония не нападёт на СССР – ни в этом году, никогда. Что этому препятствует менталитет японцев, боящихся как степей (Монголии), так и русской холодной тайги. Их экспансия будет происходить на юг, в тропики.
В 1943-1944 годах в Йеле была объявлена специальная армейская обучающая программа — Foreign Area Studies, где история оказалась одним из основных предметов. Группы набирались небольшие, до 10-16 человек, но дело было поставлено серьёзно – выпускники предназначались для работы в будущей оккупационной администрации США в Европе. Вернадский становится одним из кураторов этой программы.
Большой, информативный курс историк прочитал в Колумбийском университете в 1944-1945 годах. В 1945-1946 Вернадский активно работал в рамках специальной школы для офицеров, где читал курсы о России. Во многом эти будущие работники ЦРУ, армейской разведки, историки и советологи в 1950-70-х станут оказывать влияние на внешнюю политику США.

Что же проповедовал будущему американскому истеблишменту Вернадский? Он верно предсказала, что на некоторое время – максимум на два поколения (т.е. 45-50 лет) – Москва сделалась маяком для угнетённых народов не только в самой Европе, но и далеко за её пределами, и всё это время её мощь будет расти. Но затем в СССР наступят перемены. Вернадский был убеждён, что история России подвержена вот таким полувековым циклам. В целом он оказался прав – к середине 1960-х (1917+45-50) революционный дух Москвы выветрился. Забегая вперёд, скажем, что следующий цикл «по Вернадскому» – консерватизма и заморозки – закончится ближе к 2020 году.
Вернадский (видимо, как настоящий беспристрастный историк) спокойно относился к самым чудовищным фактам сталинского правления, считая это всё теми самыми неизбежными «особенностями русской истории». В предисловии к третьему изданию «Истории России» он находит новые демократические тенденции даже в трансформации ОГПУ в НКВД. Этим тенденциям, как считал историк, противостояли левые (троцкисты и зиновьевцы) и правые (члены группы Рыкова). Вернадский верил в то, что Гестапо повинно в саботажах на фабриках на протяжении 1930-х. И в этом смысле Вернадский готов оправдать сталинские репрессии. Нет, конечно, всякому жаль невинных, сгинувших во время государственного террора — но зато не дали Гитлеру возможности создать пятую колонну, которая была во Франции и в большинстве других европейских стран.
Сама советская конституция довольно либеральна: по ней республики имеют даже право отделения. Дискриминации национальностей нет, поскольку русские в таком же положении, что и остальные. Объединяющим страну фактором служит и пятилетний план, распределяющий промышленность не только в пределах собственно России, но и других республик. И вот эта индустрия представляет собой новую объединяющую силу.

Советский Союз стал в определённом смысле единой нацией. Советский национализм (= патриотизм) — это слияние национализмов всех народов. Этим он кардинально отличается от дореволюционного национализма. Каждый гражданин отдельных республик мыслит о себе как о гражданине Союза в целом, и для него Союз не противоречит национальным интересам.
Другая проблема касается советской демократии. Вернадский описывал её так:
Советские люди сами говорят о своей стране как о демократической. Конечно, можно сказать, что их демократия отличается от того, что мы понимаем под демократией в США. Лишь одна партия правит страной, другие — не разрешены. Значит, демократии нет, но есть способы самовыражения для людей, которые они называют демократией и которые, в конечном итоге, могут развиться в демократию. Советские люди под демократией подразумевают, прежде всего, всеобщий интерес к судьбе своей страны. Есть местные органы самоуправления: местные советы, советы профсоюза, кооперативы, женсоветы, общественные организации и т. д. Они обсуждают и общие проблемы. Правда, кто-то может сказать, что приходят к выводам, которые от них требуют в центре. Пусть это и так, но такое обсуждение — полезный образовательный процесс для русских (т.е. подготовительный процесс к демократии западного типа; если неподготовленным русским сразу дать демократию – всё закончится новым хаосом по типу 1917 года).
Нет свободы прессы в нашем понимании. Критика в печати «основ» не только невозможна, но и немыслима. Но, с другой стороны, есть ряд вопросов, по которым можно критически высказываться. Это они называют самокритикой, и иногда она бывает жёсткой и может исправлять те или иные недостатки. Конечно, это всё в очень узких границах, но человек чувствует, что он что-то значит в жизни общества.

Итак, хотя в Советском Союзе в нашем смысле нет демократии, есть определённый способ самовыражения для людей, который они ценят и, похоже, ничего другого не хотят. Теперь в СССР большее единство людей, чем в 1914 году. Одна из причин этого — существование всех этих локальных советов и организаций, начиная с колхоза в деревне. Люди чувствуют, что они участвуют в жизни страны, а их правительство, пусть временами и диктаторское, тем не менее, их собственное правительство. Они доверяют ему больше, чем доверяли имперскому правительству в 1914 году.
А это о внешней политике СССР:
СССР отстаёт не только от США, но и от других стран. Им надо поднять лёгкую промышленность, на которую не обращали должного внимания, производство предметов потребления, сельское хозяйство. Естественно, что для выполнения столь грандиозной программы Советский Союз нуждается в мире и международной стабильности. А потому Сталин не заинтересован в войне.
Москва очень боится американской атомной бомбы, и это вынуждает их казаться плохими парнями, которыми они не являются. У России исторически есть зона собственных интересов – Восточная Европа (как, к примеру, у США – Латинская Америка), и Запад должен с этим согласиться во имя мира и стабильности.

Русские – добрые и наивные. Единственная страна, которая может их испортить – это Германия, и США никогда не должны допускать союз этих двух стран, этот кошмар для Западной Европы.
Он считал, что два великих народа, американский и советский, ждёт великое будущее, мир будет поделён между ними, и человечество теперь навсегда избежит мировой войны.
Но история была против него. Уже в мае 1946 году в радиопередачах Вернадскому приходится заступаться за Советский Союз: советское поведение ничуть не хуже поведения других великих сил. Почему мы критикуем Советский Союз за его внутренние отношения, почему не хотим дать ему такой статус, как США и Британии? Вернадский отвергает призыв Черчилля к созданию англосаксонского фронта и западной монополии на атомную энергию. Атомной энергией должны управлять Объединенные Нации.

На том, что возможен мир между демократией и коммунизмом, историк настаивал и в 1948 году в лекции в университете Джона Хопкинса. Однако накал и «холодной» войны, и маккартизма в США усиливался и подобного рода выступления становились опасными. Вернадского отстраняют от обучения американских разведчиков, изгоняют с радио, его статьи по современной истории перестают печатать. Учёному вновь, как на заре своей карьеры, приходится обратиться к изучению древности – Византии, которую он очень любил.
Голос Вернадского смолкает более чем на десять лет. Он снова был допущен в американский истеблишмент лишь в 1961 году, когда ему было уже 74 года. В этот год он открывал конференцию, посвящённую столетию российской внешней политики (1861-1961). Говоря о современной ему действительности (вторая половина 1960-х), он пишет: «Несмотря на то, что материальные условия повседневной жизни в Советском Союзе в последнее время улучшились, российское общество вошло в состояние глубокого психологического и идейного кризиса». Его предсказание о двупоколенческих циклах истории России сбылось.

Георгий Вернадский умер в 1973 году в возрасте 86 лет. Из российских учёных он огромное внимание оказал на этнографа Льва Гумилёва, с которым вёл переписку. Идею Вернадского о влиянии истории на решения российских элит исповедуют многие американские советологи, в частности Генри Киссинджер и Ричард Пайпс.

         Один голландский свидетель, которому на момент описываемых событий было всего одиннадцать лет, рассказал следующее: "Однажды около полудня, в самое жаркое время суток, по улице, где мы играли, проехала колонна из четырёх или пяти армейских грузовиков с так называемыми корзинами для свиней, которые обычно использовались для транспортировки животных на рынок или скотобойню.
      Индонезия была мусульманской страной. Свиное мясо поставлялось на рынок для европейских и китайских потребителей. Мусульманам (жителям острова Ява) не разрешалось употреблять в пищу свиное мясо, поскольку они считали свиней грязными животными, с которыми следует избегать контакта.
      К нашему превеликому удивлению, в корзинах для свиней находились австралийские солдаты в потрёпанной военной форме. Они были привязаны друг к другу. Состояние большинства из них оставляло желать лучшего. Многие умирали от жажды и просили воды.
     Я видел, как один из японских солдат открыл ширинку и помочился на них. Я был в ужасе тогда. Я никогда не забуду эту картину. Мой отец позже рассказал мне, что клетки с военнопленными были сброшены в океан".
     Генерала-лейтенанта Хитоси Имамура, командира японских войск, которые дислоцировались на острове Ява, обвинили в преступлениях против человечности, однако он был оправдан Гаагским судом за недостаточностью улик.
         Однако в 1946 году австралийский военный трибунал признал его виновным и приговорил к десяти годам лишения свободы, которые он провёл в тюрьме в городе Сугамо (Япония).



          После того как японцы захватили Сингапур, они дали городу новое название - Сионан ("Свет юга") - и перешли на токийское время. Затем они инициировали программу по зачистке города от китайцев, которых они считали опасными или неугодными.
     Каждому мужчине китайской национальности в возрасте от 15 до 50 лет было приказано явиться в один из регистрационных пунктов, расположенных по всему острову, на допрос, в ходе которого определялись их политические взгляды и лояльность. Тем, кто проходил тест, ставили печать "Сдал" на лице, руках или одежде.
     Тех, кто его не проходил (это были коммунисты, националисты, члены тайных обществ, носители английского языка, государственные служащие, учителя, ветераны и преступники), задерживали. Обычная декоративная татуировка был достаточным основанием для того, чтобы человека приняли за члена антияпонского тайного общества.
     Через две недели после допроса задержанных отправляли работать на плантации или топили в прибережных районах Чанги, Понггол и Танах-Мерах-Бесар.
     Методы наказания варьировались в зависимости от прихотей командиров. Одних задержанных топили в море, других расстреливали из пулемёта, третьих закалывали или обезглавливали.
         После окончания Второй мировой войны японцы утверждали, что убили или замучили до смерти около 5000 человек, однако, по оценкам местных жителей, количество жертв составляло от 20 до 50 тысяч человек.




         Оккупация Борнео предоставила японцам доступ к ценным оффшорным нефтяным месторождениям, которые они решили защитить, построив рядом военный аэродром недалеко от порта Сандакан.
     Около 1500 военнопленных, в основном австралийские солдаты, были отправлены на строительные работы в Сандакан, где они терпели ужасные условия и получали скудный паёк, состоявший из грязного риса и малого количества овощей.
    В начале 1943 года к ним присоединились британские военнопленные, которых заставили делать взлётно-посадочную полосу. Они страдали от голода, тропических язв и недоедания.
     Несколько первых побегов, совершённых военнопленными, привели к репрессиям в лагере. Пленённых солдат избивали или закрывали в клетках и оставляли на солнце за то, что они собирали кокосы либо недостаточно низко склонили голову перед проходящим мимо командиром лагеря.
     Людей, которых подозревали в какой-либо незаконной деятельности, полиция Кэмпейтай жестоко пытала. Им прижигали кожу зажигалкой или вонзали железные гвозди в ногти. Один из военнопленных так описывал методы пыток Кэмпейтай:
    "Они брали небольшую деревянную палку размером с шампур и молоточком "забивали" его в моё левое ухо. Когда она повредила мою барабанную перепонку, я потерял сознание. Последнее, что я помнил - это мучительная боль.
    Я пришёл в себя буквально через пару минут - после того как на меня вылили ведро холодной воды. Моё ухо через некоторое время зажило, однако слышать им я больше не мог".




       Несмотря на репрессии, один австралийский военнослужащий, капитан Л. С. Мэтьюз, смог создать подпольную разведывательную сеть, а также организовать контрабанду медикаментов, продуктов питания и денег для заключённых и поддерживать радиосвязь с Союзниками. Когда его арестовали, он, несмотря на жестокие пытки, не раскрыл имена тех, кто помогал ему. Мэтьюз был казнён Кэмпэйтай в 1944 году.
      В январе 1945 года Союзники разбомбили военную базу Сандакан, и японцы были вынуждены отступить к Ранау. В период с января по май произошло три марша смерти. Первая волна состояла из тех, кто, как считалось, имел наилучшую физическую форму.
      На них взвалили рюкзаки с различным военным оборудованием и боеприпасами и заставили маршировать по тропическим джунглям в течение девяти дней, при этом продовольственных пайков (рис, сушёная рыба и соль) дали всего на четверо суток.
      Военнопленные, которые падали или останавливались, чтобы немного отдохнуть, японцы расстреливали или забивали до смерти. Тех, кому удалось выжить после марша смерти, отправляли строить лагеря.
      Военнопленные, которые строили аэродром недалеко от порта Сандакан, терпели постоянные издевательства и страдали от голода. Они, в конечном счёте, были вынуждены идти на юг. Те, кто не мог двигаться, были сожжены заживо в лагере при отступлении японцев. В этом марше смерти удалось выжить лишь шести австралийским солдатам.




           Во время оккупации Голландской Ост-Индии японцы имели значительные трудности с контролем евразийского населения, лиц смешанной (голландской и индонезийской) крови, которые, как правило, были влиятельными людьми и не поддерживали японскую версию пан-азианизма. Они подвергались гонениям и репрессиям. Большинство из них ждала печальная участь - смертная казнь.
      Слово "кикосаку" являлось неологизмом и производным от "косен" ("земля мёртвых", или "жёлтая весна") и "саку" ("техника" или "маневрирование"). На русский язык оно переводится как "Операция "Преисподняя". На практике слово "кикосаку" употреблялось по отношению к казни без судебного разбирательства или неофициальному наказанию, приводившему к смерти.
      Японцы считали, что индонезийцы, в венах которых текла смешанная кровь, или "контецу", как они уничижительно называли их, были преданны нидерландским силам. Они подозревали их в шпионаже и диверсиях.
      Японцы разделяли опасения голландских колонизаторов по поводу возникновения бунтов среди коммунистов и мусульман. Они пришли к выводу, что судебная процедура при расследовании дел, связанных с отсутствием лояльности, была неэффективной и затрудняла управление.
      Введение "кикосаку" позволило Кэмпэйтай арестовывать людей на неопределённый срок без предъявления официальных обвинений, после чего расстреливали их.
      Кикосаку использовалась, когда сотрудники Кэмпэйтай считали, что только самые крайние методы допроса приведут к признанию, даже если конечным результатом была смерть.
      Бывший член Кэмпэйтай признался в интервью "New York Times": "При упоминании о нас даже младенцы переставали плакать. Нас боялись все. Заключённых, попадавших к нам, ждала только одна участь - смерть".





          Город, сегодня известный как Кота Кинабалу, раньше назывался Джесселтоном. Он был основан в 1899 году Британской компанией Северного Борнео и служил промежуточной станцией и источником резины до тех пор, пока его в январе 1942 года его не захватили японцы и не переименовали в Апи.
     9 октября 1943 года взбунтовавшиеся этнические китайцы и сулуки (коренное население Северного Борнео) напали на японскую военную администрацию, офисы, полицейские участки, гостиницы, где проживали солдаты, склады и главную пристань.
    Несмотря на то, что повстанцы были вооружены охотничьими ружьями, копьями и длинными ножами, им удалось убить от 60 до 90 японских и тайваньских оккупантов.
    На подавление восстания в город были отправлены два армейских батальона и сотрудники Кэмпэйтай. Репрессии также коснулись и гражданского населения. Сотни этнических китайцев были казнены за подозрение в пособничестве или симпатии восставшим.
    Также японцы преследовали представителей народа сулук, проживавших на островах Сулуг, Удар, Динаван, Мантанани и Менгалум. По некоторым подсчётам, количество жертв репрессий составило около 3000 человек.





         В октябре 1943 года группа англо-австралийских спецназовцев ("Special Z") проникла в сингапурскую гавань на старой рыбацкой лодке и байдарках.
     При помощи магнитных мин они обезвредили семь японских судов, в том числе и нефтяной танкер. Им удалось остаться незамеченными, поэтому японцы, опираясь на информацию, переданную им гражданскими лицами и заключёнными из тюрьмы Чанги, решили, что нападение было организовано британскими партизанами из Малайи.
     10 октября сотрудники Кэмпэйтай нагрянули в тюрьму Чанги, провели обыск, который длился целый день, и арестовали подозреваемых. Всего по подозрению в участии в диверсии в гавани были арестованы 57 человек, включая епископа Англиканской церкви и бывшего министра британских колоний и сотрудника по вопросам информации.
     Они пять месяцев провели в тюремных камерах, которые всегда ярко освещались и не были оборудованы спальными койками. В течение этого времени их морили голодом и подвергали жёстким допросам. Одного подозреваемого казнили за предполагаемое участие в диверсии, пятнадцать других умерли вследствие пыток.
    В 1946 году состоялся суд над теми, кто был вовлечён в то, что стало известно как "Двойной десятый инцидент". Британский прокурор подполковник Колин Слиман так описал японский менталитет того времени:
   "Мне предстоит рассказать о действиях, которые являются примером человеческой порочности и деградации. То, что сделали эти люди, лишённые милосердия, иначе, как невыразимым ужасом не назовёшь...
    Среди огромного количества доказательств я усердно пытался найти какое-нибудь смягчающее обстоятельство, фактор, который оправдал бы поведение этих людей, поднял бы историю с уровня чистого ужаса и скотства и облагородил бы её до трагедии. Признаюсь, сделать это мне не удалось".




          После того как в 1937 году Шанхай был оккупирован Императорской японской армией, тайная полиция Кэмпэйтай заняла здание, известное как Бридж-Хаус.
      Кэмпэйтай и коллаборационистское реформированное правительство использовали "Жёлтый путь" ("Хуандао хуэй") военизированную организацию, состоявшую из китайских преступников для того, чтобы убивать и совершать террористические акты против антияпонских элементов в поселениях иностранцев.
     Так, в ходе инцидента, известного как Кай Дьяоту, был обезглавлен редактор известного антияпонского таблоида. Его голову после повесили на фонарный столб напротив французской концессии вместе с плакатом с надписью "Вот что ждёт всех граждан, настроенных против Японии".
     После вступления Японии во Вторую мировую войну сотрудники Кэмпэйтай начали преследовать иностранное население Шанхая. Людей арестовывали по обвинению в антияпонской деятельности или шпионаже и доставляли в Бридж-Хаус, где их содержали в железных клетках и подвергали избиениям и пыткам.
     Условия были ужасными: "Крысы и вши были везде. Никому не разрешалось принимать ванну или душ. В Бридж-Хаусе царили болезни, начиная от дизентерии и заканчивая тифом".
     Особое внимание Кэмпэйтай привлекали американские и британские журналисты, которые докладывали о японских зверствах в Китае. Джон Пауэлл, редактор издания "China Weekly Review", писал: "Когда начинался допрос, заключённый снимал с себя всю одежду и становился на колени перед тюремщиками. Если его ответы не удовлетворяли допрашивающих, он подвергался избиениям бамбуковыми палками до тех пор, пока из ран не начинала сочиться кровь".
    Пауэллу удалось вернуться на родину, где он вскоре умер после операции по ампутации ноги, поражённой гангреной. Многие из его коллег также получили серьёзные увечья либо сошли с ума от пережитого шока.
       В 1942 году при содействии посольства Швейцарии была освобождены и возвращена на родину часть иностранных граждан, которых задержали и пытали в Бридж-Хаусе сотрудники Кэмпэйтай.





        Наряду с островами Атту и Киска (архипелаг Алеутские острова), население которых было эвакуировано ещё до вторжения, Гуам стала единственной населённой территорией Соединённых Штатов, оккупированной японцами во время Второй мировой войны.
    Остров Гуам был захвачен в 1941 году и переименован на Омия Джайм (Великая Святыня). Столица Агана также получила новое название - Акаши (Красный Город).
    Первоначально остров находился под контролем Императорского японского военно-морского флота. Японцы прибегали к порочным методам в попытке ослабить американское влияние и заставить представителей коренного народа Чаморро придерживаться японских социальных нравов и обычаев.
    Сотрудники Кэмпэйтай взяли под свой контроль остров в 1944 году. Они ввели принудительный труд для мужчин, женщин, детей и пожилых людей. Сотрудники Кэмпэйтай были убеждены в том, что проамериканские чаморро занимались шпионажем и саботажем, поэтому жестоко расправлялись с ними.
    Один мужчина, Хосе Лизама Чарфаурос, наткнулся на японский патруль в поисках пищи. Его заставили стать на колени и мечом на шее сделали огромный надрез. Чарфауроса нашли его друзья спустя несколько дней после случившегося. Личинки облепили его рану, что помогло ему остаться в живых и не заработать заражение крови.





          Проблема "женщин для плотских утех", которые по принуждению японских солдат занимались проституцией во время Второй мировой войны, по-прежнему остаётся причиной политической напряжённости и исторического ревизионизма в Восточной Азии.
     Официально сотрудники Кэмпэйтай начали заниматься организованной проституцией в 1904 году. Изначально владельцы борделей заключали контракт с военной полицией, которой отводилась роль надзирателей, исходя из того факта, что некоторые проститутки могли шпионить в пользу врагов, выуживая секреты у болтливых или нерадивых клиентов.
     В 1932 году сотрудники Кэмпэйтай взяли полный контроль над организованной проституцией для военнослужащих. Женщины были вынуждены жить в бараках и палатках за колючей проволокой. Охраняли их корейские или японские якудза.
    Также в качестве передвижных борделей использовались железнодорожные вагоны. Японцы заставляли заниматься проституцией девочек старше 13 лет. Цены на их услуги зависели от этнического происхождения девушек и женщин и того, каких клиентов они обслуживали - офицеров, унтер-офицеров или рядовых.
     Самую высокую цену платили за японок, кореянок и китаянок. Согласно подсчётам, около 200 тысяч женщин были вынуждены предоставлять сексуальные услуги 3,5 миллионам японских солдат. Они содержались в ужасных условиях и практически не получали никаких денег, несмотря на то, что им обещали в месяц платить по 800 иен.




        В 1945 году военнослужащие Британской королевской морской пехоты захватили в Тайване документы Кэмпэйтай, в которых говорилось о том, что делали с заключёнными в случае чрезвычайной ситуации. Их уничтожали при помощи массированной бомбардировки, ядовитого газа, обезглавливания, утопления и прочих методов.




          Японские эксперименты над людьми связаны с печально известным "Объектом 731". Однако масштабность программы сложно оценить в полной мере, поскольку по всей Азии существовало ещё, как минимум, семнадцать подобных объектов, о которых никто не знал.
     "Объект 173", за который отвечали сотрудники Кэмпэйтай, находился в маньчжурском городе Пингфан. Ради его строительства были уничтожены восемь деревень.
      Он включал в себя жилые помещения и лаборатории, где работали медики и учёные, а также казармы, тюремный лагерь, бункеры и большой крематорий для утилизации трупов. "Объект 173" назывался Департаментом по предотвращению эпидемий.
      Заключённые, которые попадали в "Объект 173", как правило, считались "неисправимыми", "с антияпонскими взглядами" или "не представляющих собой никакой ценности и пользы". Большинство из них составляли китайцы, однако встречались также и корейцы, русские, американцы, британцы и австралийцы.



      Объекты, контролируемые сотрудниками Кэмпэйтай и Квантунской армией, находились по всему Китаю и Азии. На "Объекте 100" в Чангчуне разрабатывали биологическое оружие, которое должно было уничтожить весь скот в Китае и Советском Союзе.
          На "Объекте 8604" в Гуанчжоу разводили крыс-разносчиков бубонной чумы. На других объектах, к примеру, в Сингапуре и Таиланде, исследовали малярию и чуму.



          Сотрудники кэмпэйтай носили либо стандартную форму регулярной армии M1938 либо кавалерийскую униформу с высокими чёрными кожаными сапогами. Была разрешена также гражданская одежда, но обязательным было ношение знаков различия в виде имперской хризантемы на лацкане пиджака или под отворотом жакета.
     Персонал, облачённый в форму, носил также чёрный шеврон на униформе и белую нарукавную повязку с отличительными иероглифами ken (憲, "закон") и hei (兵, "солдат").
      Униформа полной парадной формы также включала кепи красного цвета, пояс золотистого или красного цвета, тёмно-синюю тунику и брюки с чёрной отделкой. Знаки отличия включали золотые австрийские узлы (en:Austrian knot) и эполеты.
      Офицеры были вооружены кавалерийскими саблями, пистолетами (Намбу Тип 14, Намбу Тип 94), пистолет-пулемётами (Тип 100) и винтовками (Type 38). На вооружении младших офицеров также были бамбуковые мечи Синай, удобные для работы с заключёнными.

Нетрудно догадаться, что в данном случае речь идет о «Шабаке» (Службе общей безопасности Израиля) и палестинской «Аль-Мухабарат Аль-Аме» (Службе общей разведки), которая, несмотря на название, осуществляет в значительной степени контрразведывательные функции. Провозглашенная задача этой службы – противостояние «Шабаку». Но в Норвежских израильско-палестинских соглашениях, заключенных еще в 1993 году, присутствует пункт о сотрудничестве палестинских и израильских спецслужб в противостоянии террору. Это во-первых. Во-вторых, как правильно отмечал авторитетный израильский обозреватель Дов Конторер в русскоязычной газете «Вести», палестинские исламисты, и прежде всего ХАМАС, владеют методами террора и техникой переворота, а потому «Махмуд Аббас имеет серьезные причины для того, чтобы радоваться успеху израильских спецслужб, своевременно останавливающих враждебных ему заговорщиков». Здесь же замечу, что именно израильтяне не менее трех раз предупреждали Аббаса о готовившихся на него исламистами покушениях. «С другой стороны, – продолжает свою мысль Конторер, – равным образом и израильтяне могут радоваться тому, что в Иудее и Самарии сложился де-факто режим функциональной автономии, в достаточной степени отвечающий израильским интересам: ПНА управляет жизнью арабского населения, Израиль осуществляет властные полномочия в отношении поселенцев и обеспечивает общую безопасность».

«БРИГАДЫ...» ПРОТИВ «БРИГАД...»
Формально в ПНА входит и сектор Газа, но после переворота, совершенного «Бригадами Изаддина аль-Касама», боевым крылом ХАМАС, в июне 2007 года Газа превратилась в псевдоструктуру, претендующую на государственность. «Бригады мучеников аль-Аксы», боевое крыло ФАТХ, включенное в январе 2005 года в состав палестинских сил безопасности, не смогли оказать достойного сопротивления хамасовским боевикам и поддержавшим их другим исламистским группировкам.
Спорадические боевые столкновения фатховцев и хамасовцев усилились за год до хамасовского переворота. Днем отсчета можно считать 10 июня 2006 года, когда на одном из пляжей Газы хамасовские боевики осуществили подрыв бомбы.
В результате этого теракта погибли семь гражданских лиц. Именно этот теракт послужил сигналом к охоте в секторе на представителей фатховской администрации и особенно представителей структур безопасности. Хамасовцы составили список «предателей» и «коллаборационистов», в котором первым числился лидер фатховских боевиков Самих аль-Махдун. Вскоре им удалось его схватить. Недолго думая, хамасовцы казнили лидера группировки соперников. И это при том, что тот же аль-Махдун разыскивался «Шабаком» и израильскими военными за организацию и проведение ракетных обстрелов Израиля.
Переворот июня 2007 года сопровождался невиданными жестокостями. Почти сразу взявшие верх хамасовцы сбрасывали фатховцев с высотных домов, добивали раненых в больничных палатах. В городе Газа, одноименной столице сектора, боевики «Бригад Иззаддин аль-Касама» убили видного деятеля ФАТХ Хасана Абу Рабия, его 14-летнего сына и трех женщин, находившихся в принадлежавшем ему доме. Они же убили в больнице в Бейт-Хануне троих членов клана аль-Масри, поддерживавших фатховцев. Позднее исламисты расправились с лидером ФАТХ в Газе Джамалем Абу аль-Джидианой – его вытащили из дома на улицу и расстреляли. Врачи сообщили, что в тело аль-Джидианы убийцы всадили 45 пуль. В ответ боевики «Бригад мучеников аль-Аксы» схватили и казнили прямо на улице 20-летнего Умара аль-Рантиси, одного из полевых командиров, младшего брата бывшего лидера ХАМАС Абд аль-Азиза ар-Рантиси, ликвидированного израильтянами в апреле 2004 года. Продолжая мстить, фатховские боевики похитили и казнили заместителя министра транспорта «объединенного» палестинского правительства Фаиди Шабане.
Несмотря на отчаянное сопротивление фатховцев, с середины июня 2007 года весь сектор Газа оказался под контролем хамасовцев. Но только Газой хамасовская клика удовлетвориться не желает. Присоединить к Хамасстану Иудею и Самарию, свергнуть власть Аббаса – вот задача, осуществлению которой мешают фатховские спецслужбы, действующие совместно с израильскими. Понятно, что в противостоянии хамасовцам «Мухабарат» обязан помогать «Шабаку» предотвращать теракты.
Противостояние хамасовских боевиков и спецслужб автономии имеет долгую историю. По приказу первого палестинского раиса Арафата находящиеся в его подчинении спецслужбы арестовывали хамасовских функционеров десятками, если не сотнями. Особую активность в противостоянии исламистам проявлял Мухаммад Дахлан, долгие годы возглавлявший Службу превентивной безопасности в секторе Газа. В тот период он пользовался широкой популярностью в народе. Позже, рассорившись с Аббасом, переехал в Дубай.
Мухаммад Абу Шбак – племянник, а позже охранник главы спецслужб ФАТХ полковника Рашида Абу Шбака, бежал из Газы после прихода к власти хамасовцев на территорию, контролируемую фатховцами. Однако его сын и дочь не смогли выбраться из сектора и были расстреляны исламистами. Когда через какое-то время отец посетил могилы детей в Газе, он тоже был убит. Нетрудно себе представить взаимную ненависть хамасовцев и фатховцев.
Все познается в сравнении
«Палестинские спецслужбы применяют пытки к сторонникам ХАМАС и просто симпатизирующим этому движению», – писал итальянский журналист Давиде Фраттини в статье, опубликованной в газете Corriere della Sera. Так, автор рассказывает о неком Ашрафе, хамасовце, которого пытали в тюрьме сотрудники фатховских спецслужб. По словам Ашрафа, которого и цитирует Фраттини, фатховцы применяют технику пыток, именуемую «шабах» – это когда заключенного несколько часов, а то и дней держат со связанными руками стоящим на стуле или пристегнутым к крюку на потолке. Такое положение ломает человека, но следов физического насилия не остается. Палестинский правозащитник Фарид аль-Атраш, с которым также встречался Фраттини, считает, что «Рамалла правит исключительно полицейскими методами». Однако, как известно, все познается в сравнении. И это сравнение не в пользу Газы, где почти все сторонники Фатх были умерщвлены.
Сотрудничество палестинского «Мухабарата» с «Шабаком» и полицейских сил автономии с израильскими военными – несомненно, вынужденная мера. Израильский журналист Амоц Аса-Эль в статье «Осень патриарха, или Махмуд Аббас – предварительные итоги», опубликованной в газете The Jerusalem Post, обращает внимание на следующий факт: «Наиболее позитивным в наследии Аббаса с точки зрения движения к миру стал его отказ от насилия... Тем не менее увещевания раиса не совершать теракты-самоубийства основывались на логике, отличной от логики врагов его народа. Вместо того чтобы сказать, что евреи имеют не меньшее отношение к этой земле, чем их арабские соседи или что террористические нападения – это преступления, Аббас только заявил, что террор вредит палестинскому делу». Своему лидеру вторит и Фараджа, подчеркивающий, что предотвращение нападений на израильтян – в интересах палестинских властей, которые тем самым не делают никому «одолжения». По его мнению, «радикализация, насилие и террор... не приближают мечту о создании палестинского государства».
Администрация в Рамалле делает все от нее зависящее, чтобы «сценарий Газы июня 2007 года» не повторился в Иудее и Самарии. До недавнего времени прохамасовские настроения там преобладали. Однако опрос, проведенный в 2015 году различными организациями, показал рост популярности Аббаса как на территории, контролируемой Рамаллой, так и в секторе Газа. По сравнению с популярностью «премьера» хамасовского «правительства» в Газе Исмаила Хании, которого поддерживают 20% жителей сектора, Махмуда Аббаса желают видеть своим лидером 46% палестинцев Газы. Координация в сфере безопасности «Шабака» и «Мухабарата» позволяет поддерживать атмосферу сотрудничества и в политической сфере.
Без сотрудничества израильских и палестинских спецслужб правительство в Рамалле просто рухнет под натиском местных исламистов во главе с ХАМАС. И вот свежий пример. Агенты палестинских спецслужб, действующие в Иудее и Самарии, арестовали профессора Абдаллу Саттара Касема по обвинению в подстрекательстве против Махмуда Аббаса. В интервью телевизионному каналу «Аль-Кудс» (так по-арабски именуется Иерусалим) Касем, бывший кандидат в раисы автономии, проработавший много лет преподавателем политологии в университете Аль-Наджа в Шхеме (именуемой арабами Наблусом), призвал к применению «революционного закона», предусматривающего смертный приговор по отношению к виновным в государственной измене. Дальше больше. Вероятно, в пароксизме ненависти к ФАТХ потерявший над собой контроль профессор, откровенный сторонник ХАМАС, призвал к убийству Махмуда Аббаса и сотрудников его сил безопасности.
Этот призыв прозвучал в ответ на заявление главы палестинского «Мухабарат» генерала Маджида Фараджа, согласно которому с октября 2015 года сотрудники его ведомства сорвали 200 попыток нападений на израильтян. В интервью изданию Defense News Фараджа утверждал, что руководимое им ведомство задержало 100 палестинцев, планировавших теракты против израильтян, и конфисковало их оружие. Генерал Фараджа считается бескомпромиссным преследователем хамасовских боевиков. Возглавляемый им «Мухабарат» сотрудничает с «Шабаком», несмотря на тот факт, что его сын, Махмуд Фараджа, был ранен в ногу израильскими военными во время столкновений около Рамаллы. И палестинцы, и израильтяне вспоминают «предсказание» Маджида Фараджа о невозможности долговременного «перемирия» ХАМАС и ФАТХ. И в самом деле, на переговорах в Каире в 2014 году ХАМАС и ФАТХ, делегацию которой возглавлял Фараджа, никакого реального продвижения добиться не удалось.
Профессора Касема взяли под стражу в его доме в Шхеме. За несколько часов до своего ареста, выступая в эфире одной из арабских радиостанций, он отрицал, что призывал к убийству лидера ФАТХ. Однако представитель палестинского правительства в Рамалле Юсеф аль-Махмуд в интервью Халеду Абу-Тоаме, израильскому корреспонденту арабского происхождения газеты The Jerusalem Post, сказал, что, во-первых, сведения о призыве профессора Абдаллы Саттара Касема убить раиса Аббаса получены по оперативным каналам, а во-вторых, генерал Аднан Дамари, руководитель палестинских сил безопасности в Иудее и Самарии, подозревает Касема в «клевете на власти автономии». Неудивительно, что генеральный прокурор ПНА выдал ордер на арест Касема.
Ненавистническая антиизраильская и антисемитская пропаганда в палестинских учебных заведениях и СМИ делает свое черное дело. К сожалению, в этом отношении между Газой и территориями, управляемыми администрацией Аббаса, нет никакой разницы. Вышеупомянутый Амоц Аса-Эль не снимает за подобную пропаганду вины с лидера ФАТХ. «Аббас никогда не демифологизировал насилие, – обращает внимание Аса-Эль, – например, путем изменения содержания учебников или прекращения практики наименования улиц в честь террористов». Поэтому не так редки случаи, когда офицеры палестинских спецслужб, находящихся в подчинении Рамаллы, превращаются в террористов. Так, в последний день января нынешнего года охранник генерального прокурора ПНА неожиданно открыл огонь из пистолета по группе израильтян у въезда в один из поселков округа Биньямин на севере от Иерусалима. Он убил израильтянина арабского происхождения и ранил двух пожилых женщин. Солдат-пограничник застрелил террориста. Позже, уже в феврале, сотрудник палестинской полиции из Хеврона совершил теракт в Иерусалиме, возле Шхемских ворот. Он успел ранить женщину и ребенка, прежде чем его ликвидировали. Надо отдать должное представителям палестинских спецслужб, которые в этих случаях признали свой просчет, выразили соболезнование семье убитого и пожелали скорейшего выздоровления раненым.
Издание Defense News называет генерала Фараджа одним из вероятных преемников Махмуда Аббаса на посту раиса автономии. По всей видимости, такой вариант развития событий был бы вполне приемлем и для израильтян. И это при том, что Маджид Фараджа – выходец из низов, уроженец лагеря беженцев Дахэйшэ, на южной окраине Вифлеема. Свою «военно-полицейскую» карьеру начинал как боевик террористической группировки «Танзим» (в переводе с арабского «Организация»), входящей в ФАТХ. Он много лет отсидел в израильских тюрьмах, а потом вошел в силовые структуры ПНА.

ПАЛЕСТИНЦАМ ЛУЧШЕ НЕ ЗАРЕКАТЬСЯ
Почти семидесятилетнее противостояние огромного арабского мира еврейскому государству, одному из самых небольших на планете, заставляет многих арабских интеллектуалов по-новому взглянуть на суть этого конфликта. Мудар Захран, иорданский палестинец, проживающий в Великобритании, пишет в одном из изданий на арабском языке: «Если Израиль исчезнет и будет заменен палестинским государством, палестинцы скорее всего получат другую арабскую диктатуру, которая будет угнетать их и приводить к нищете... Всем тем арабам, мусульманам, людям Запада и другим, настаивающим, что Израиль должен быть стерт с лица планеты, я говорю: «Не зарекайтесь, Израиль становится все сильнее с каждым днем благодаря демократии и инновациям, в то время как арабские страны слабеют из-за диктатур и хаоса. И будьте осторожны со своими желаниями, потому что, если они исполнятся, вы тоже скорее всего исчезнете или вами будут править Иран или разномастные террористы. Короче говоря, если должен прийти день падения Израиля, то Иордания, Египет и многие другие тоже падут... Мы можем ненавидеть Израиль так, как нам заблагорассудится, но мы должны понимать, что без него нас тоже не будет». Похоже, что палестинские силовики с такой оценкой ситуации полностью согласны.

Другой пример: Майкл Крайтон, явно обладавший литературным даром и чутьем на актуальное (впоследствии – автор «Парка юрского периода» и других примечательных вещей, например, сериала «Скорая помощь» и фильма-пророчества «Разоблачение», повествующего о чудовищных последствиях кампании против «сексуальных домогательств»), в 1992 году публикует книгу «Восходящее солнце», блестяще и в кратчайшие сроки экранизированную с Шоном Коннери в главной роли. В ней очень доходчиво рассказывается о том, как японская финансовая олигархия практически захватила США и какие японцы в быту нехорошие.
В целом это походило на спланированную кампанию, которая обеспечила введение ряда дискриминационных законов против японского импорта в США (в особенности, дешевой продукции автопрома). Малоизвестная американо-японская экономическая война в первой половине 90-х начиналась именно с такой вот литературно-голливудской пропагандистской атаки, местами – высокохудожественной. И политолог Фридман должен упоминаться именно в ряду «сказочников», а никак не в связи с прорывами в геополитическом прогнозировании.
Имя Джорджа Фридмана, провинциального преподавателя странного предмета «политология» стало известно исключительно благодаря тому, что в 80-х годах он сконцентрировался на самой востребованной тогда форме «политологии» – «советологии». На «советологии» делали себе карьеры люди и менее пробивные, что венгерский беженец, но у него была прекрасная стартовая поддержка в виде «односельчанина» Джорджа Сороса, с подачи которого в 1996 году и был организован Stratfor – Strategic Forecasting Inc, которую быстро стали называть «теневым ЦРУ». Первым, кстати, эту формулировку запустил Джон Баррон – автор книги «КГБ сегодня. Невидимые щупальца», американский журналист, специализировавшийся на теме спецслужб и издававший впоследствии журнал собственного имени.
Stratfor принято считать «частной аналитическо-разведывательной компанией», хотя подобного быть не может. Разведывательной деятельностью занимаются только специализированные организации, ограниченные особым законодательством (представить себе частное лицо, занятое разведывательной деятельностью, в принципе, можно, но для выявленного персонажа это вскоре превратится в проблему). Весь этот флер таинственности и «аналитичности» лишь привлекает к Stratfor внимание и деньги – большая часть деятельности агентства связана не с политикой и разведкой, а с примитивными экономическими заказами. Кто-то хочет получить справку о конкуренте, в интернет лезть лень, а лишних денег много. А кто-то хочет оценить «риски рынка» и обращается в Stratfor, купившись на уже сформированный имидж, хотя любой квалифицированный брокер сделает такой же анализ дешевле. Это замкнутый круг системы: чем больше заказов, чем крепче имидж. И в некоем клубе неподалеку от Уолл-стрит один умник снова скажет другому «а мне анализ рынка шариковых ручек в Мьянме Stratfor делал». А второй умник, чтобы не уронить свое реноме, закажет у Stratfor анализ рынка фломастеров в Таиланде. Всем выгода.
На этом фоне никто не обращает внимания на бессмысленность прогнозов, которые Stratfor творит в сфере геополитики, прикрываясь «крышей» ЦРУ и искусственно накаченным имиджем. Каждые пять лет агентство пытается предсказать ситуацию на планете на десятилетие вперед. И эти прогнозы еще ни разу с момента основания Stratfor не то что не оправдались – они вообще про другую планету.
В первом прогнозе – с 1995 по 2005 год – была единственная фраза, в которой упоминалась РФ: «Россия будет стремиться восстановить себя, встречая сопротивление на российских границах Германии, исламских стран и Китая. Каждая из этих стран будет поддерживать сепаратистские элементы в России». Впоследствии Фридман стал говорить, что он предсказал «геополитическое укрепление России», но из приведенной фразы этого не следует, более того, написанное прямо противоположно последовавшему оправданию.
В прогнозе на 2000-2010 годы Стратфор утверждает: «Практически отрезанная от западного капитала и не в состоянии конкурировать на западных рынках, Россия будет вынуждена восстанавливать компоненты бывшего Советского Союза. Общая неспособность бывших республик участвовать в западных хозяйственной деятельности сделает перспективу какой-либо форме повторного федерации привлекательной для многих за пределами России. Национализм будет конкурировать с экономической реальностью, создавая сложную и опасную ситуацию. Россия потратит большую часть следующего десятилетия, в болезненном процессе восстановления своей империи». Что тут сказать? Прогноз был лишен смысла уже на момент его опубликования.
Дальше – еще смешнее, поскольку от прогнозов о восстановлении империи «с выходом на границы Польши и Румынии» и «поглощением стран Балтии» Фридман поменял свою позицию на 180 градусов. В прогнозе с 2005 по 2015 год говорится уже о дезинтеграции, развале России, а не о ее укреплении. «Россия находится в углубляющемся системном кризисе и жесткой и постоянной борьбе между националистическими силами и прозападными. Последует серия политических неудач, возможно, включая потерю территорий, таких, как на Кавказе. Или даже Россия начнет дезинтеграцию до точки, где Москва имеет только номинальный контроль над некоторыми регионами, которые провозгласят независимость. Это произойдет в течение следующего десятилетия. Но к концу 2015 года Россия будет более националистической и этатистской».
Ага. Именно так все и случилось, чтобы Джордж Фридман был здоров.

Следующий десятилетний прогноз – с 2010 по 2020 год – еще веселее. «Россияне будут бороться с внутренними вопросами, начиная от этнической напряженности, заканчивая демографическим спадом. Тем не менее, демографические проблемы в России до сих пор не влияли на ее способность проецировать мощь. В самом деле, Россия может справиться с небольшой численностью населения лучше, чем в другие страны, так как это может создать здоровый баланс между производством и потреблением (для обслуживания трубы хватит 20 миллионов). Россия уже сделала корректировку на пенсию, двигая пенсионный возраст выше среднего возраста мужской смертности. Россия всегда была многонациональной империей, и имеет опыт в управлении нерусским населением. Российская экономика также примет более активное участие в создании не трудоемких отраслей, уменьшая потребность в молодых работниках (независимо от их происхождения). И хотя демографические успехи России гораздо хуже, чем у любой страны в Европе, по-настоящему убийственные последствия своих демографических характеристик, вероятно, не приведут к краху России до 2020-х годов».
Здесь нужно смотреть внимательно. Разговоры об изменении пенсионного возраста всерьез обсуждались в каденцию президента Медведева, когда этот доклад подписывался в печать. Чем это закончилось – известно. И именно в этот период Россия продемонстрировала значительный успех в демографии, причем, показав показатели на порядок лучше, чем любая страна Западной Европы. Но в Stratfor, готовя этот прогноз, о резком росте рождаемости в России не знали, а опирались на данные «фактбук» ЦРУ, в котором была заложена демографическая модель развития от 2004 года. Она не менялась вплоть до 2011-го, рассказывая о вымирании в России по миллиону человек в год. Лишь потом, скрепя зубы, ЦРУ внесло изменения в свою статистическую модель.
Наконец, самое актуально и самое юмористическое – прогноз Stratfor на 2015–2025 годы:

«Маловероятно, что Российская Федерация выживет в своем нынешнем виде. Неспособность России превратить свой энергетический доход в самоподдерживающуюся экономику делает ее уязвимой к колебаниям цен на энергоносители. Россия не имеет никакой защиты против этих рыночных сил. Учитывая организацию Российской Федерации, когда доходы текут в Москву, а потом перераспределяются напрямую или через региональные органы власти, поток ресурсов будет резко снижаться. Это приведет к повторению опыта Советского Союза в 1980-х годов и России в 1990-х, в котором способности Москвы поддерживать национальную инфраструктуру снизились. В этом случае, это может привести к мятежу регионов, образованию неформальных и формальных автономий. Исторически сложилось так, что русские решили такие проблемы с помощью тайной полиции – КГБ и его преемницы ФСБ. Но так же, как в 1980-х, тайная полиция не сможет удержать центробежные силы, которые тянут регионы от Москвы, в эту десятилетку. В этом случае власть ФСБ ослабнет. И экономика закончится, так же как силы ФСБ. А без ФСБ, которая вдохновляет настоящий террор, фрагментация Российской Федерации не будет предотвращена.
Запад России, Польша, Венгрия и Румыния будут работать, чтобы вывести Беларусь и Украину из-под власти россиян. На юге будет утеряна способность россиян контролировать Северный Кавказ и Центральную Азию. На северо-западе Карельский регион будет стремиться вернуться в Финляндию. На Дальнем Востоке приморские районы все более тесно будут связаны с Китаем, Японией и США, чем с Москвой, это позволит им двигаться независимо друг от друга. Другие районы за пределами Москвы не обязательно будут искать автономию, но будет стараться сделать это. Это конец России: восстаний против Москвы не будет, но способности Москвы для управления Российской Федерацией испарятся. В этом вакууме останутся только отдельные фрагменты Российской Федерации».
Комментировать эту муть не ни желания, ни необходимости. Другое дело, что именно этот свой прогноз Джордж Фридман и защищает в серии интервью специализированным англоязычным СМИ. Под этот бред подводится глобальная основа: именно крупные государства будут разваливаться, а на их руинах государства-малолетки передерутся друг с другом. А США обязательно начнут войну против Японии – или наоборот. Четверть века мы увлеченно ждем этой эпической битвы, начитавших более одаренных авторов. Но именно высказывания Фридмана разбираются на глубокомысленные цитаты в российских либеральных СМИ как некое пророчество.
Репутация сказочника не мешает Фридману ездить по всему миру с лекциями, похожими на заклинания лидера секты. Со всем этим его довольно радушно принимают в ряде российских профильных учебных заведениях и аналитических центрах. Например, в декабре 2014 года он прочел лекцию в МГИМО, где «поделился видением современного миропорядка». Это застарелая болезнь: с 90-х годов значительное количество преподавателей Дипломатической Академии и МГИМО (не говоря уже о РГГУ и ВШЭ) так или иначе связано с западным взглядом на миропорядок – кто лично, кто через стажировки. Случай профессора Зубова не единичен, просто то, что вкладывается в головы студентов и аспирантов профильных учебных заведений российской дипломатии, мало кому видно со стороны. А те, кто с этим сталкивается напрямую, долго не могут понять, как такое вообще возможно.
«Прогнозы» Stratfor не опасны как явление, если понимать, что за ними нет ничего, кроме амбиций странного персонажа с тяжелым детством. Не обсуждать же всерьез концепцию, согласно которой в каждом столетии в Европе происходило по несколько войн, будто никто кроме Фридмана до этого никогда бы не додумался. Но он умудряется произносить это с настолько глубокомысленным видом, что многие готовы уверовать в истину. Шарлатанство – тоже искусство. Иначе бы шарлатаны столько не зарабатывали.