белые и красные

О ПОРАЖЕНИИ СВОЕГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В ИМПЕРИАЛИСТСКОЙ ВОЙНЕ
Революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своему правительству.
Это — аксиома. И оспаривают ее только сознательные сторонники или беспомощные прислужники социал-шовинистов. К числу первых принадлежит, например, Семковский из OK (№ 2 его «Известий»). К числу вторых Троцкий и Буквоед, а в Германии Каутский. Желание поражения России, — пишет Троцкий, — есть «ничем не вызываемая и ничем не оправдываемая уступка политической методологии социал-патриотизма, который революционную борьбу против войны и условий, ее породивших, подменяет крайне произвольной в данных условиях ориентацией по линии наименьшего зла» (№ 105 «Нашего Слова»).
Вот — образец надутых фраз, какими Троцкий всегда оправдывает оппортунизм. «Революционная борьба против войны» есть пустое и бессодержательное восклицание, на которое такие мастера герои II Интернационала, если под ней не разуметь революционные действия против своего правительства и во время войны. Достаточно чуточку подумать, чтобы понять это. А революционные действия во время войны против своего правительства, несомненно, неоспоримо, означают не только желание поражения ему, но на деле и содействие такому поражению. (Для «проницательного читателя»: это вовсе не значит, что надо «взрывать мосты», устраивать неудачные военные стачки и вообще помогать правительству нанести поражение революционерам.)
Отделываясь фразами, Троцкий запутался в трех соснах. Ему кажется, что желать поражения России значит желать победы Германии (Буквоед и Семковский прямее выражают эту общую им с Троцким «мысль», вернее: недомыслие). И в этом Троцкий видит «методологию социал-патриотизма»! Чтобы помочь людям, не умеющим думать, Бернская резолюция (№ 40 «Социал-Демократа») пояснила: во всех империалистских странах пролетариат должен теперь желать поражения своему правительству . Буквоед и Троцкий предпочли обойти эту истину, а Семковский (оппортунист, всех больше приносящий пользы рабочему классу откровенно-наивным повторением буржуазной премудрости), Семковский «мило ляпнул»: это бессмыслица, ибо победить может либо Германия, либо Россия (№ 2 «Известий»).
Возьмите пример Коммуны. Победила Германия Францию, и Бисмарк с Тьером победил рабочих! ! Если бы Буквоед и Троцкий подумали, то увидали бы, что они стоят на точке зрения войны правительств и буржуазии, т. е. они раболепствуют перед «политической методологией социал-патриотизма», говоря вычурным языком Троцкого.
Революция во время войны есть гражданская война, а пр е в ρ ащение войны правительств в войну гражданскую, с одной стороны, облегчается военными неудачами («поражением») правительств, а с другой стороны, — невозможно на деле стремиться к такому превращению, не содействуя тем самым поражению.
От «лозунга» поражения потому и открещиваются шовинисты (с OK, с фракцией Чхеидзе), что этот лозунг один только означает последовательный призыв к революционным действиям против своего правительства во время войны. А без таких действий миллионы ррреволюционнейших фраз о войне против «войны и условий и т. д.» не стоят ломаного гроша.
Кто серьезно хотел бы опровергнуть «лозунг» поражения своего правительства в империалистской войне, тот должен был бы доказать одну из трех вещей: или 1) что война 1914—1915 гг. не реакционна; или 2) что революция в связи с ней невозможна; или 3) что невозможно соответствие и содействие друг другу революционных движений во всех воюющих странах. Последнее соображение особенно важно для России, ибо это — самая отсталая страна, в которой социалистическая революция непосредственно невозможна. Именно поэтому русские социал-демократы должны были первыми выступить с «теорией и практикой» «лозунга» поражения. И царское правительство было вполне право, что агитация РСДРФракции — единственный образец в Интернационале не одной парламентской оппозиции, а действительно революционной агитации в массах против своего правительства — что эта агитация ослабляла «военную мощь» России, содействовала ее поражению. Это факт. Неумно прятаться от него.
Противники лозунга поражения просто боятся самих себя, не желая прямо взглянуть на очевиднейший факт неразрывной связи между революционной агитацией против правительства с содействием его поражению.
Возможно ли соответствие и содействие революционного в буржуазно-демократическом смысле движения в России и социалистического на Западе? В этом не сомневался за последнее 10-летие ни один высказывавшийся публично социалист, и движение в австрийском пролетариате после 17 октября 1905 г. фактически доказало эту возможность.
Спросите любого, именующего себя интернационалистом социал-демократа: сочувствует ли он соглашению социал-демократов разных воюющих стран о совместных революционных действиях против всех воюющих правительств? Многие ответят, что оно невозможно, как ответил Каутский («Neue Zeit», 2 октября 1914), этим вполне доказав свой социал-шовинизм. Ибо, с одной стороны, это — заведомая, вопиющая неправда, бьющая в лицо общеизвестным фактам и Базельскому манифесту. А, с другой стороны, если бы это была правда, тогда оппортунисты были бы во многом правы!
Многие ответят, что сочувствуют. И тогда мы скажем: если это сочувствие не лицемерно, то смешно думать, что на войне и для войны требуется соглашение «по форме»: выбор представителей, свидание, подписание договора, назначение дня и часа! Думать так в состоянии лишь Семковские. Соглашение о революционных действиях даже в одной стране, не говоря о ряде стран, осуществимо только силой примера серьезных революционных действий, приступа к ним, развития их. А такой приступ опять-таки невозможен без желания поражения и без содействия поражению. Превращение империалистской войны в гражданскую не может быть «сделано», как нельзя «сделать» революции, — оно вырастает из целого ряда многообразных явлений, сторон, черточек, свойств, последствий империалистской войны. И такое вырастание невозможно без ряда военных неудач и поражений тех правительств, которым наносят удары их собственные угнетенные классы.
Отказываться от лозунга поражения значит превращать свою революционность в пустую фразу или одно лицемерие.
И чем же предлагают нам заменить «лозунг» поражения? Лозунгом «ни побед, ни поражений» (Семковский в № 2 «Известий». То же весь OK в № 1). Но ведь это не что иное, как перефразировка лозунга «защиты отечества»! Это — именно перенесение вопроса в плоскость войны правительств (которые, по содержанию лозунга, должны остаться в старом положении, «сохранить свои позиции»), а не борьбы угнетенных классов против своего правительства! Это есть оправдание шовинизма всех империалистских наций, буржуазии которых всегда готовы сказать, — и говорят народу, — что они «только» борются «против поражения». «Смысл нашего голосования 4-го августа: не за войну, ъпротив поражения», пишет вождь оппортунистов Э. Давид в своей книге. «Окисты», вместе с Буквоедом и Троцким, вполне становятся на почву Давида, защищая лозунг: ни победы, ни поражения!
Этот лозунг, если вдуматься в него, означает «гражданский мир», отказ от классовой борьбы угнетенного класса во всех воюющих странах, ибо классовая борьба невозможна без нанесения ударов «своей» буржуазии и «своему» правительству, а нанесение во время войны удара своему правительству есть государственная измена (к сведению Буквоеда!), есть содействие поражению своей страны. Кто признает лозунг «ни побед, ни поражений», тот лишь лицемерно может стоять за классовую борьбу, за «разрыв гражданского мира», тот на деле отрекается от самостоятельной, пролетарской политики, подчиняя пролетариат всех воюющих стран задаче вполне буржуазной: охранять от поражений данные империалистские правительства. Единственной политикой действительного, не словесного, разрыва «гражданского мира», признания классовой борьбы, является политика использования пролетариатом затруднений своего правительства и своей буржуазии для их низвержения. А этого нельзя достигнуть, к этому нельзя стремиться, не желая поражения своему правительству, не содействуя такому поражению.
Когда итальянские социал-демократы перед войной поставили вопрос о массовой стачке, буржуазия ответила им — безусловно правильно с ее точки зрения: это будет государственной изменой, и с вами поступят, как с изменниками. Это — правда, как правда и то, что братанье в траншеях есть государственная измена. Кто пишет против «государственной измены», как Буквоед, против «распада России», как Семковский, тот стоит на буржуазной, а не на пролетарской точке зрения. Пролетарий не может ни нанести классового удара своему правительству, ни протянуть (на деле) руку своему брату, пролетарию «чужой», воюющей с «нами» страны, не совершая «государственной измены», не содействуя поражению, не помогая распаду «своей» империалистской «великой» державы.
Кто стоит за лозунг «ни побед, ни поражений», тот сознательный или бессознательный шовинист, тот в лучшем случае примирительный мелкий буржуа, но во всяком случае враг пролетарской политики, сторонник теперешних правительств, теперешних господствующих классов.
Взглянем на вопрос еще с одной стороны. Война не может не вызывать в массах самых бурных чувств, нарушающих обычное состояние сонной психики. И без соответствия с этими новыми, бурными чувствами невозможна революционная тактика.
Каковы главные потоки этих бурных чувств? 1) Ужас и отчаяние. Отсюда — усиление религии. Церкви снова стали наполняться, — ликуют реакционеры. «Где страдания, там религия», говорит архиреакционер Баррес. И он прав. 2) Ненависть к «врагу» — чувство, разжигаемое специально буржуазией (не столько попами) и выгодное только ей экономически и политически. 3) Ненависть к своему правительству и к своей буржуазии — чувство всех сознательных рабочих, которые, с одной стороны, понимают, что война есть «продолжение политики» империализма, и отвечают на нее «продолжением» своей ненависти к своему классовому врагу, а с другой стороны, понимают, что «война войне» есть пошлая фраза без революции против своего правительства. Нельзя возбуждать ненависть к своему правительству и к своей буржуазии, не желая им поражения, — и нельзя быть нелицемерным противником «гражданского (= классового) мира», не возбуждая ненависти к своему правительству и к своей буржуазии!!
Сторонники лозунга «ни побед, ни поражений» фактически стоят на стороне буржуазии и оппортунистов, «не веря» в возможность интернациональных революционных действий рабочего класса против своих правительств, не желая помогать развитию таких действий — задаче, бесспорно, не легкой, но единственно достойной пролетария, единственно социалистической задаче. Именно пролетариат самой отсталой из воюющих великих держав должен был, особенно перед лицом позорной измены немецких и французских социал-демократов, в лице своей партии выступить с революционной тактикой, которая абсолютно невозможна без «содействия поражению» своего правительства, но которая одна только ведет к европейской революции, к прочному миру социализма, к избавлению человечества от ужасов, бедствий, одичания, озверения, царящих ныне.

При этом Свердлов отличался феноменальными организаторскими способностями, уникальной памятью (помнил всё и всех), талантом подбирать и расставлять на места нужные кадры. Он стал настоящим серым кардиналом революции. Поэтому не удивительно, что, по словам английского журналиста Р. Вильтона, который посетил революционную Россию, «поначалу в большевистском режиме доминировал не Ленин (Ульянов), председатель Совнаркома, а Свердлов… председатель всесильного ВЦИК». Ленин возглавлял ЦК партии и правительство, а Свердлов – Секретариат ЦК и Всероссийский Центральный Исполнительный комитет Советов (ВЦИК). Но Секретариат ЦК был единственным аппаратом ЦК, поэтому работа с партийными органами на местах замыкалась на Якова Свердлова. А Совет Народных Комиссаров (СНК) действовал через ВЦИК. Была создана очень удобная формула «ВЦИК в лице своего президиума постановляет», то есть ВЦИК не собирали, все решал президиум, фактически сам Свердлов. «Вождь номер два» имел собственную группировку внутри партии – «свердловцев». Причем его сторонники были настолько сильны, что в конце жизни Яков Михайлович готов был выступить против самого Ленина. После его смерти почти все «свердловцы» перешли в лагерь Троцкого, стали «троцкистами». Многих позднее «зачистили» при Сталине.

Яков Михайлович (Янкель Мовшович) Свердлов родился в состоятельной еврейской семье в Нижнем Новгороде. Его отцом был мастер-гравер Мовша Израилевич Свердлов. Мать – домохозяйка Елизавета Соломоновна. Читать Янкель-Яков научился дома, окончил городское начальное училище и был определён в гимназию. Яков отличался удивительным умом, памятью, любознательностью, с детства много читал. Его отличала энергичность и исключительная работоспособность. При этом был подростком с «характером». Уже в гимназии увлекся «революцией», мечтал о «тайных обществах».

Гимназию Яков бросил, покинул дом отца. Точная причина неизвестна. Возможно, дело в хулиганской выходке. Яков перебрался в нижегородский пригород Канавино, где устроился учеником в аптеку. Однако долго в аптеке Яков не задержался. Он был самолюбив и желал большего, чем медленно расти по карьерной лестнице. Поссорился с аптекарем и потерял работу. Некоторое время Яков жил как вольный полуинтеллигент («свободный художник»), перебивался случайными заработками, репетиторством, перепиской ролей для театров и т. д. Фактически Яков жил в это время на «дне», имея соответствующие знакомства в уголовной и полууголовной среде. Вытащил его со «дна» лучший друг детства Лубоцкий, который увлекся политикой и вступил в местную социал-демократическую организацию. Марксизм тогда был вполне легальной идеей, не преследовался. Яков активно включился в революционную деятельность.

В качестве революционера проявил организаторский талант, партийное начальство направляло его эмиссаром в другие города, для формирования партийных организаций. В период революции 1905 г. Яков был направлен в Екатеринбург, чтобы восстановить здешнюю разгромленную парторганизацию. На Урале Свердлов широко развернулся, стал создавать боевые дружины из социал-демократов, социалистов-революционеров, анархистов и уголовников. При этом Яков проявил ещё одно своё ведущее качество – патологическую жестокость. Он объединял вокруг себя наиболее агрессивные и жестокие элементы. «Бригада» Сверлова называлась «Боевой отряд народного вооружения» (БОНВ). Деятельность «бригады» охватила значительную территорию, включая Пермь, Екатеринбург, Уфу, Нижний Тагил, Челябинск и др. города и поселения. БОНВ действовал в рамках жесткой конспирации. Проверки будущих бойцов были весьма характерными, похожими на те, которые существовали в различных мировых мафиозных и террористических организациях. Так, один из будущих убийц семьи Романовых Ермаков по заданию в 1907 году убил полицейского агента и отрезал ему голову. Таким образом, бойцов «бригады» вязали кровью.

«Охотились» на «черносотенцев» (правых деятелей), полицейских. Казну пополняли «эксами» (от слова экспроприация), нападая на почту, транспорты с деньгами, казначейства. Организовали рэкет зажиточных людей – нужно было выделить деньги на «революционные нужды» или смерть. В 1906 году Свердлова арестовали. Но свидетелей не нашлось (видимо, жить хотели), а адвокатов наняли хороших. Поэтому террорист получил всего 2 года тюрьмы. В тюрьме Яков не страдал. Тщедушный очкарик был настоящим «авторитетом», главой крупной ОПГ. Тем временем его брат — Вениамин Михайлович Свердлов, который также был революционером, бежал за границу, уехал США, организовал банк. Одним из его товарищей был знаменитый Сидней Рейли. Так был создан один из каналов воздействия «финансового интернационала» на революционное движение в России. В будущем Свердлов и Троцкий станут главными проводниками планов «финансового интернационала» («мировой закулисы») в России.

Сверлов же продолжал идти по революционному пути. Не раз был арестован, сидел, в 1910 г. был выслан в Нарымский край на 3 года, но бежал. Осел в Петербурге, некоторое время был редактором газеты «Правда». В 1911 году снова сослан в Нарымский край Томской губернии на 4 года. Бежал в 1912 году. В 1913 году сослан в Туруханск. Февральская революция освободила Свердлова. Он прибыл на Урал. Организовал партийную конференцию и двинулся в столицу, уже как «лидер» Урала.

На 7-й (Апрельской) конференции РСДРП постарался сблизиться с Лениным, поддержав его линию «от лица Урала» и стал его «правой рукой». В новом составе ЦК подсуетился и занял пост главы Секретариата. Орган считался второстепенным, но при Сверлове получил первостепенное значение. Свердлов получил возможность контролировать местные партийные кадры, финансы. Именно Свердлов обеспечил объединение сторонников Ленина и Троцкого, который прибыл из США и пытался занять место лидера. После Октябрьской революции Яков Свердлов предложил Троцкого на пост наркома иностранных дел, а сам пролез на пост председателя ВЦИК.

Свердлов оказался незаменимым человеком. Обеспечивал лидеров большевиков продовольствием, вещами, квартирами. Особенно обхаживал Ленина. Контролируя кадры, умело расставлял своих людей, создавая свою властную группировку. Пристроил своих родственников и близких. Жена стала заведующей Секретариатом ЦК, вызванный из Америки брат Вениамин, стал наркомом путей сообщения, дальний родственник Генрих Ягода – попал в ВЧК. В Советах вытеснил конкурентов большевиков – меньшевиков, анархистов, правых эсеров, а после мятежа и левых эсеров.

Став вторым человеком в светском государстве, Свердлов инициировал наиболее страшные мероприятия, направленные на погром «старой России». Яков Свердлов активно разжигал «красный террор», начал атаку на русское крестьянство, то есть спровоцировал настоящую крестьянскую войну, ставшую одной из наиболее кровавых страниц Гражданской войны и стоившей России сотни тысяч жизней. Свердлов, видимо, был организатором убийства семьи Романовых, которое носило знаковый характер.

Судя по всему, именно Свердлов был заказчиком покушения на Ленина. Фанни Каплан была подругой сестры Якова Свердлова. В 1918 году Сверлов сосредоточил в своих руках огромную власть. Он не только решал, как проводить политические решения, но и определял, что проводить, а что — нет. Последним препятствием на пути к полной власти был Ленин. Не зря Фанни расстреляли и сожгли по приказу Свердлова, до того как она заговорила. Классическое – «концы в воду». После ранения Ленина, Яков Свердлов на короткий промежуток времени захватил полную власть в стране. При этом и неудавшееся покушение Сверлов использовал в своих интересах – начал кампанию массового террора и расказачивания.

Затем начал новое наступление на крестьянство – принудительное создание коммун. «Коммунизация» сильно отличалась от будущей коллективизации. Обобществлению подлежало все имущество, крестьяне должны были жить в общих казармах, отдавать детей для коллективного воспитания и трудиться за порцию еды. Фактически всё русское крестьянство планировали загнать в гигантский концлагерь, превратив в рабов большую часть населения, даже ещё и отнять у них детей. Подробнее о разрушительной деятельности Свердлова можно ознакомиться в книге историка В. Шамбарова «Свердлов. Оккультные корни Октябрьской революции».

Смерть Свердлова загадочна. Яков Свердлов отличался отличным здоровьем, но умер в 33 года. По официальной версии Свердлова скосила испанка (испанский грипп), когда он ехал их Харькова в Москву. По другой версии в ход истории вмешался его величество случай. В Орле спецпоезд Свердлова был остановлен из-за забастовки железнодорожников. Яков Сверлов решили лично вмешаться, выйти и успокоить людей. Он был хорошим оратором, умел брать под контроль толпу, манипулировать людьми, срезать оппонентов острыми фразами. Глава ВЦИК был бессменным председателем на всех съездах и конференциях, выступал на митингах. Однако рабочие были разъярены и закидали Свердлова камнями и поленьями, заготовленными для паровозов. Председатель ВЦИК упал, потерял сознание, некоторое время пролежал на мерзлой земле. Охрана разогнала людей, но дело было сделано. В Москву Свердлов прибыл побитый и больной. Развилось воспаление легких. 16 марта 1919 г. Свердлов скончался.

Гибель Свердлова стала положительным явлением для истории России. Ряд его проектов свернули. ВЦИК возглавил ставленник Ленина – Калинин. Яков Михайлович был гораздо умнее Троцкого, Каменева, Зиновьева и других «интернационалистов», и его смерть значительно облегчила Сталину и его сторонникам борьбу за будущее России.