Народные восстания против власти большевиков

Начало восстания
1 декабря 1918 года начались крестьянские выступления в Починковской, Чаромской, Усть-Угольской, Первой и Второй Петриневской, Ягановской, Пачевской, Ивановской, Даргунской и Братковской волостях Череповецкого и Вологодского уездов^[3].
Исследователи выделяют 3 возможных изначальных центра восстания:

• село Братково (наиболее вероятный центр)
  


• село Чуровское
  


• село Большой Починок^[2].
  

Накануне в селе Братково волостное собрание крестьян приняло резолюцию:
«1. Оно [собрание] признаёт власть Советов, но не такую, какая сейчас. Сейчас власть не народа, а какой-то кучки.
2. Россия окружена тесным кольцом неприятельских иностранных войск, с которыми бороться нам невозможно, то и людей по мобилизации на эту бойню они не дадут.»

Эту весть организаторы выступлений разослали по деревням соседних волостей, где крестьяне принимали аналогичные резолюции. Руководителям восстания по сведениям П. Л. Павловцева и А. Н. Суворова являлись:

• из Ягановской волости — бывший штабс-капитан царской армии Соколов, подпоручик А. Ф. Бараев (по кличке «Шершень» — из-за этого по ошибке фигурировавший как Шерстнев), Н. Я. Беляев, В. И. Виноградов, В. И. Булин, В. Очеленков, И. Вещезеров, П. Ф. Беляков, А. Ф. Грибов, И. Т. Вздоров, Ф. М. Якушев, полковники Иванов и Колчановский, а также купец-старообрядец Железнов (в его доме видимо располагался штаб восстания).
  


• из Усть-Угольской волости — А. Корчагин, братья А. и К. Лохичевы, А. Софронов, бывший полицейский Т. Цветков, фельдфебель Смирнов и стражник Чистоткин и зажиточный крестьянин Кудрявцев.
  


• из Пачевской волости — сын крупной череповецкой купчихи Ф. Белоликов с братом, Г. Тихомиров, О. Тихомиров, И. Добряков и Я. Алексеев^[3][4].
  

В ходе выступлений 1 декабря восставшие разгромили Братковский, Починковский, Чуровский, Усть-Угольский волостные исполкомы и Даргуновский военный комиссариат. были уничтожены мобилизационные списки, разграблены канцелярские дела, арестованы партийные и комсомольские активисты и работники исполкомов. В тот же день восставшие численностью около 300 человек подступили к железнодорожной станции Шексна^[5].
Захват станции Шексна
На станции Шексна восставшие вступили в бой с 1-й отрядом VIII особого полка железнодорожной охраны из 70 человек, сопротивление которого довольно быстро было сломлено. Мало того, сотенный инструктор прапорщик Белов перешёл на сторону восставших и возглавил само восстание. Повстанцы разобрали железнодорожный путь на 170 метров, разоружили охрану, свалили несколько телеграфных столбов и порвали телеграфные линии^[2]. На самой железнодорожной линии был устроен завал из старых шпал и бракованных рельс^[6]. Железнодорожный мост через Шексну был взят под охрану повстанцев, а движение поездов между Вологдой и Череповцом было прервано. Власти опасались, что восставшие могут взорвать мост, и железнодорожное сообщение с Петроградом тем самым оказалось бы отрезанным^[5].
Из 70 бойцов 1-отряда VIII особого полка железнодорожной охраны повстанцами было убито 50 человек, некоторые перешли на сторону восставших^[2]. Разоружив этот отряд, изъяв оружие в военкоматах и имея некоторое количество оружия в подполье восставшие сосредоточили у себя большое количество винтовок, гранат и несколько пулемётов^[5]. Кроме того восставшие устроили плотную засаду в находящейся неподалёку от станции низине Барбач, откуда могли обстреливать приходящие поезда с красноармейскими отрядами^[6].
Подавление восстания
На подавление восстания были брошены значительные силы. Планировалось блокировать станцию с двух сторон — с Вологды и Череповца. Уже вечером 1 декабря для подавления восстания в Череповце был сформирован отряд из красноармейцев местного караульного батальона и железнодорожного полка (около 100 человек). Отрядом командовал губернский военный комиссар В. Я. Королёв, комиссаром отряда был назначен И. И. Козлов^[2]. В свою очередь из Вологды был направлен вызванный из Ярославля бронепоезд «Степан Разин» с хорошо вооруженными бойцами и конным отрядом под командованием начальника железнодорожного Губчека Я. М. Брука^[5]. Общее руководство красноармейскими отрядами из Вологды возглавил начальник обороны Северной железной дороги Прологин. Одновременно вооружённые отряды были направлены по волостям уезда^[2].
2 декабря вологодский и череповецкий отряды вплотную подошли к станции Шексна. В этот день поезд с череповецким отрядом подъехал к Усть-Угольскому железнодорожному переезду и был атакован восставшими из барбачских засад. Остановившись у завалов, где позиции для обстрела были невыгодны, поезд повернул обратно в сторону Череповца для подкрепления артиллерией^[6]. В тот же день красноармейские отряды попытались захватить деревню Курово, где по их предположению укрывались руководители восставших и откуда можно было неожиданно атаковать станцию Шексна. Однако поскольку из деревни вёлся обстрел, маршрут штурма станции красными отрядами был изменён^[5].
3 декабря был захвачен один из важных оплотов восставших село Братково. Повстанцы в селе были разогнаны, а взятые ранее в плен красноармейцы освобождены. В тот же день рано утром одновременно вологодскими и череповецкими отрядами начался штурм станции Шексна. Во второй половине дня 3 декабря станция была захвачена вологодским и череповецким отрядами^[2]. Руководитель восстания Белов заблаговременно скрылся. Железнодорожные пути были восстановлены.
Ночью 3 декабря на станцию Шексна прибыл начальник ГубЧК Я. М. Брук, после чего 4 декабря в окрестных волостях и вдоль железнодорожных путей в районе Шексны началась зачистка. Наиболее активные участники мятежа были арестованы, а руководители восстания по постановлению военно-полевого трибунала расстреляны. Среди расстрелянных были В. Очеленков, Т. Цветков, И.Вещезеров, Ф. Белоликов, братья А. и К. Лохичевы, стражник Чистоткин, крестьянин Кудрявцев и др.^[2][4] 19 декабря 1918 года, по Вологодскому уезду также прокатилась волна арестов. Среди арестованных оказался и сотенный инструктор Белов, руководивший восстанием на его завершающем этапе^[2].

Весь хлеб… Советам? А крестьянину?
…Этот нехитрый лозунг и послужил причиной крестьянского волнения, начавшегося в селе Новая Елань (ныне Заинский район Татарстана) в феврале 1920 года. Продотряды, выметавшие из крестьянских амбаров так называемые «излишки», зачастую забирали весь хлеб, вплоть до семенного зерна, обрекая сельского жителя на голодную смерть. Так произошло и в селе Новая Елань, расположенном на территории современного Заинского района, куда 4 февраля 1920 года прибыл прод­отряд под руководством уполномоченного упродкома, некоего Пудова. На собрании он обязал крестьян незамедлительно сдать 5535 пудов зерна. Напомним, пуд — 16 килограммов...
Крестьяне согласились сдать излишки, однако не в таком огромном количестве, поскольку таких запасов зерна у них попросту не было. Однако резонное заявление крестьян вызвало у Пудова приступ бешенства. Он велел взять в заложники 20 человек, среди которых были две женщины, запереть их в холодном амбаре и держать там до тех пор, пока их односельчане не соберут требуемое количество зерна. Напомним, на дворе стоял февраль, а ночью трещали тридцатиградусные морозы. Такие действия вызвали возмущение крестьян. Тем временем, красноармейцы приступили к продразверстке.
Изымаемый у крестьян хлеб продотрядники ссыпали во дворе правления прямо на снег, причем в одну кучу сыпали рожь, ячмень и пшеницу. Всем стало ясно, что зерно, выращенное тяжкими трудами крестьян, в лучшем случае пойдет на фураж, в худшем — в навоз. Такого издевательства над собой и хлебом крестьяне не выдержали — 7 февраля толпа жителей, вооруженная вилами и топорами, двинулась к амбару: разоружив охрану, люди освободили односельчан-заложников. Во время столкновения погибло четверо продотрядников, остальным, в том числе и уполномоченному Пудову, удалось бежать из села и добраться до Чистополя. Узнав о произошедшем в Новой Елани, крестьяне двух других сел — Кузайкино и Бута — также взялись за колья и вилы. Власти попытались предотвратить бунт, однако прибывшие в Новую Елань 9 февраля начальник Мензелинской уездной ЧК Головин и начальник Заинской милиции Корнилов (такая вот «белогвардейская» фамилия!) были убиты повстанцами. В стычках с крестьянами погибло еще несколько продотрядников, остальные бежали. Стихийно вспыхнувшее восстание, подобно лесному пожару, охватывало всё новые и новые деревни и села.
Восставшие крестьяне составили воззвание, в котором, в частности, говорилось:
«Всем вооружиться как и чем можно: вилами, топорами, кольями. Когда против нас пошлют с фронта полки – идти навстречу всей волостью без оружия. Идти дружно и кричать: «Братья, товарищи, здесь ваши отцы и братья – не стреляйте! Идите с нами!» Наша сила не в оружии, а в сплоченности. Все как один пойдем. Лучше умереть сразу, чем дохнуть от голода и болезней».
Комиссар Борис Эльцин докладывал на Уфимской партийной конференции в марте 1920 года:
"Народ восстает массами, вооружается вилами, топорами, граблями и бьет коммунистов".

Рука эсеров?
Как позже будут утверждать власти, «вилочное» восстание стало результатом тщательно спланированного заговора подпольной эсеровской организации, пытавшейся вонзить нож в спину "молодой советской республике". При этом они апеллируют к эмигрантской литературе, где упоминается восстание «Черного орла и земледельца», которым руководили члены партии социалистов-революционеров — Ильин-Шаховской, К.Крапивин, А.Милованов и другие. Так ли это?
В губернии, недавно оставленной войсками Колчака, действительно, было немало людей, недовольных советской властью, находившихся на полулегальном положении. Так, на территории Багряжского лесничества скрывались бывшие колчаковские офицеры А.Милованов и М.Никонов, не успевшие уйти с войсками белого адмирала за Урал в Сибирь, а в карьерах заброшенных медных рудников прятался от чекистов юнкер Крапивин. И таких, кому с советской властью было не по пути, на территории губернии осталось немало. Многие из них впоследствии действительно примкнули к восставшим. Однако, очевидно и то, что вряд ли бы заговорщики смогли поднять народ против власти одной лишь силой убеждения. Вероятнее, что они возглавили стихийно вспыхнувшее восстание на последующих этапах. Например, бывший фельдфебель царской армии, колчаковец Алексей Милованов возглавил крестьян лишь 10 февраля. К нему в деревню Корчажки, ставшую одним из очагов восстания, стекались вооруженные чем попало крестьяне из окрестных сел и деревень.
Вскоре их здесь набралось до трех тысяч. Главным оружием повстанцев были топоры, колья и вилы — отсюда и название восстания. Огнестрельного оружия не хватало, о пулеметах и артиллерийских орудиях не было и речи. Кстати, это еще одно доказательство тому, что восстание никто не готовил специально, оно стало ответом на антинародную политику большевиков, результатом стихийного и справедливого протеста.
Однако, стоит особо уделить внимание тому факту, что именно Милованов - бывший Белый офицер был избран мятежными крестьянами руководителем восстания. Это говорит о том, что подавляющему большинству населения России большевистская политика классовой розни была чужда и даже проэсеровские антикоммунистические силы стояли на позиции национального единства...
Несмотря на слабое вооружение трехтысячный отряд Милованова с ходу взял Заинск, который тогда был крупным административным и торговым центром. Крестьяне жестоко расправились с коммунистами и комиссарами, не успевшими покинуть город, особенно с продотрядниками. Патронов на них не тратили – убивали вилами и топорами.
11 февраля Милованов, Крапивин и Никонов создали в Заинске центральный штаб восстания. А к 14 февраля восставших насчитывалось около 40 тысяч человек.
Тем временем, пламя восстания одну за другой охватывало волости. Лишь в одном Бугульминском уезде волнениями было охвачено 22 волости, в Чистопольском — 12, в Мензелинском — 25. Посте­пенно огонь крестьянской войны ох­ватил все Закамье и перекинулся на башкирские земли — Белебеевский, Уфимский и Бирский уезды. По данным руководителей восстания, в нем участвовало более 60 тысяч человек. По данным ВЧК — от 25 до 30 тысяч. Восстание стало реальной внутренней угрозой советской власти, ведущей борьбу с Белыми на внешних фронтах. Именно поэтому на его подавление были брошены регулярные воинские части.
Организовав отряды повстанцы с трех сторон – с севера (из Бирского уезда), запада (из Мензелинского уезда) и юго-запада (Белебеевский уезд) – наступают на Уфу.
По пути отряды пополнялись новыми повстанцами. Была поставлена на хорошем уровне и идеологическая работа.
Например, в листовке, обращенной к бойцам Красной Армии, писалось:
«Как коса, скашивают вас неприятельские пули. Эти пули предназначены коммунистам, а вы вместо них подставляете свои груди. Коммунисты уверяют вас, что делают все для рабочих и крестьян, но это неправда. Здесь, в тылу, они обирают до нитки ваших родителей, отбирают до зернышка весь хлеб, складывают его в складах, где он сгорает, гниет, а рабочие, крестьяне и красноармейцы голодают».
Войско повстанцев стало называться "Черной армией"."Чёрная армия".
29 февраля бирские отряды "Черной армии" уже достигли района в 20 верстах севернее губернского центра. 1 марта Уфа была объявлена находящейся на военном положении. 4 марта 10 тысяч повстанцев в пешем и конном строю при 150 винтовках и 2 пулеметах выдвинулись со стороны селений Москово, Ляпустино и Ельдяк в сторону Бирска.

Исход восстания решили пулеметы…
Hа подавление восстания в Чистополь был направлен командир 1-го стрелкового батальона губЧК Кротовский. Прибывшие в Закамье части Запасной армии и Туркменфронта насчитывали 6372 штыка, 816 сабель, 79 пулеметов, 2 бомбомета и 6 орудий. И все это — против неорганизованных крестьян с вилами и топорами в руках.
Что могли они сделать против военной машины?
Их буквально выкашивали свинцовым ливнем пулеметного огня. Воевать крестьяне не умели и при первых серьезных стычках с регулярной армией разбегались по деревням. Тогда руководители восстания прибегли к тактике террора: загремели из-за угла в спину сельских активистов выстрелы из обрезов, участились внезапные нападения на красноармейские части ночью. Но и это не помогло. Слабая организованность и отсутствие военных успехов сделали свое дело. Общий фронт лопнул в начале марта, а к концу месяца восстание было полностью подавлено. Остатки отрядов были загнаны в леса, большая часть впоследствии разошлась по домам. Руководители восстания, продолжавшегося в общей сложности около двух месяцев, бежали за пределы губернии.
Три тысячи крестьян были убиты, около тысячи подверглись арестам и репрессиям.
Скрывшихся руководителей восстания «вилочников» вылавливали по стране вплоть до 1929 года.

Начало восстания
Первые вооружённые выступления крестьян Ливенского уезда против большевиков начали происходить в середине лета 1918 года. Постепенно крестьян поддержали торговцы, ремесленники, а также местное духовенство. Так, писатель-краевед Ф. В. Ковалёв в своей книге «Ливны», вышедшей в 1991 году, писал о некоем «кудиновском священнике», который собрал «черносотенные» силы у волисполкома, а помощник церковного старосты Зиборов «спровоцировал самосуд» над членами комбеда Пиляевым и Сараевым. Оба они были избиты местными крестьянами, и только вооруженный отряд лебедских коммунаров спас их от гибели^[8]. А в селе Кривцова-Плота Ливенского уезда вёл антибольшевистскую пропаганду отец Илья. Во время богослужений он предавал анафеме советскую власть, призывая прихожан к борьбе с ней в своих проповедях^[5].
В конце июля — начале августа в Ливнах состоялась нелегальная конференция левых эсеров юго-восточной части Орловской губернии. Резолюция, принятая на конференции, гласила: «большевики — это приказчики германского империализма», «большевики — душители трудового крестьянства». Конференция приняла постановление об организации антибольшевистского восстания. К тому времени в уезде уже велось объединение всех враждебных большевикам политических партий и организаций. Был создан и штаб восстания, в который вошли представители левых эсеров, бывшие офицеры императорской армии, крестьяне. Он занялся разработкой плана вооружённого выступления, установлением связи с возможными союзниками, организацией разведки, поисками оружия^[9].
Сотрудники уездного ЧК чувствовали надвигающуюся угрозу мятежа. Большевики продолжали санкционировать аресты «враждебных элементов», закрывать храмы и репрессировать священников, не признававших советской власти. Одновременно с этим начался принудительный призыв на военную службу в РККА лиц, ранее служивших в войсках унтер-офицерами. За 4 дня на сборном пункте на Акатовой улице в Ливнах находилось порядка двух тысяч унтер-офицеров. Однако предотвратить восстание большевикам так и не удалось^[9].
Одним из очагов восстания стало село Калинино. Очевидец событий, происходивших в селе, М. Автономов, позже вспоминал^[5]:
«И вот в день церковного праздника Преображения колокольный набат снова взбудоражил все село. На выгоне у церкви быстро собралась большая толпа людей. (…) Толпа людей все росла и росла. Многие из них были вооружены охотничьими ружьями, кольями из плетней. Кое у кого болтались на боку шашки, а за плечами — сумки с продовольствием. Распоясавшееся кулачьё открыто призывало всех идти на Ливны и уничтожить там Советы. Кулаки Зубцовы рекомендовали крестьянам захватить побольше хлеба с собой, так как идти, мол, придется до самого Орла, а может быть и дальше, навстречу войскам брата царя Михаила Романова.»
Командование повстанцами, по Автономову, возложил на себя бывший царский офицер В. А. Мокашов^[5].
Другим центром крестьянских волнений стало село Козьминское. По мнению писателя-краеведа, полковника Юрия Балакина, именно здесь, в этом селе, началось восстание. Инициатором антибольшевистского выступления в Козьминском стал Иван Ильич Клёпов, бывший советский работник, разошедшийся с большевиками по идейным мотивам. О нём сообщалось следующее: «Клепов И. И., из крестьян села Козьминского, бывший учитель, затем прапорщик со времени империалистической войны, бывший председатель Ливенского уисполкома со 2-го съезда Советов, вожак ливенских левых эсеров»^[10].
Когда о крестьянском восстании стало известно в Ливнах, призванные большевиками унтер-офицеры собрались на митинг и приняли решение о невмешательстве в конфликт между восставшими и большевиками. Они отказались подавлять мятеж и постановили «разойтись по домам», что и сделали за некоторым исключением, нарушив планы большевиков^[5].
Тем временем в деревнях отмечался рост крестьянских выступлений против советской власти. Крестьяне мстили за действия военно-ревизиционных и продовольственных отрядов, за аресты и расстрелы своих родственников и представителей духовенства, за закрытие храмов и реквизицию церковного имущества, что воспринималось некоторыми как поругание и осквернение. В селе Крутое крестьянами были арестованы большевики Григорий Шподкин и Стефан Кобцев, убиты руководители волостных комбедов — Медвижинского, Большовского, Знаменского. Главный штаб восстания расположился в селе Кривцова-Плота Кудиновской волости Ливенского уезда. Повстанцы собрали около 600 человек и вооружили их захваченными у большевиков винтовками и даже несколькими пулемётами. Вокруг села были вырыты окопы. Местные большевистские руководители — Аким Булавин и Дмитрий Пятин — были схвачены селянами и убиты, а присланные в село четыре красногвардейца — раздеты, избиты и отпущены в Ливны к начальству. Произошло это 14 августа^[5].
Базой же для сосредоточения основных сил повстанцев стали деревни Козьминка и Бородинка. Объединяясь, различные группы восставших сообща освобождали от большевиков и подчиняли себе новые территории, захватывали оружие. За короткие сроки общие силы повстанцев выросли в 5 значительных отрядов под общим командованием И. И. Клёпова, Я. Н. Чернского и И. Н. Фурсова^[5].
Наступление на Ливны
15 августа 1918 года Ливенский уездный исполком под председательством Приказчикова собрался на экстренное заседание. Итогом заседания стало постановление о подтверждении в Ливнах и уезде «осадного положения», повторении приказа о мобилизации унтер-офицеров. Кроме того, было принято решение об избрании «коллегии из 5 товарищей по ликвидации контрреволюционного выступления в Ливенском уезде», которой следовало передать «всю полноту как оперативной, так и политической власти». В состав коллегии вошли уполномоченные от губисполкома Буров и Переславский и — от Ливенского уездного исполкома — Приказчиков, Баранов, Долгих.^[5]:
18 августа восставшие, полностью расчистив путь на Ливны, начали наступление на город из восточных волостей уезда, из Козьминки, Викторовки и других окрестных деревень^[11]. Навстречу им из города был послан отряд в составе 80 большевиков и 55 красногвардейцев с 2 пулемётами под руководством Селитренникова. С наступлением темноты этот отряд, так и не встретившись с восставшими, остановился у каменоломен и был разгромлен, а сам Селитренников бежал обратно в Ливны^[5].
В 9 часов вечера, когда после экстренного заседания уездного исполкома его члены стали выходить из здания, на лестнице их встретили повстанцы, которые, однако, не имели огнестрельного оружия. Воспользовавшись этим, Шестопалов и Коган открыли по ним огонь из револьверов. Те растерялись и разбежались, после чего Приказчиков и предгубчека сели в легковую машину и поехали в Орёл, чтобы просить подкрепления. Командование обороной Ливен было вверено Шестопалову^[5]. В окрестностях города в это время началось сосредоточение повстанческих отрядов. Тысячные толпы взбудораженных крестьян, вооружённых как трофейным огнестрельным оружием, так и вилами, косами и топорами, были готовы сразу с нескольких сторон двинуться на Ливны^[10]. Городская ЧК распорядилась о занятии все выходов в город. За черту города было также послано несколько застав, после чего началась перестрелка, перешедшая в затяжной бой. Наступавшие открыли огонь из захваченных ими большевистских пулемётов, однако защитники города, несмотря на малочисленность (по данным Ю. В. Ковалёва, большевики, располагавшие всего 200 людьми при двух пулемётах), оказали им успешный отпор. Исход перестрелки определило вмешательство горожан, поддержавших мятежников и вынудивших большевиков отступить к ливенскому вокзалу. Здесь к ним на помощь пришёл предгубчека Буров со своим отрядом, прибывший из Орла по просьбе Приказчикова, но это не оказало существенного влияния на сложившуюся ситуацию. Буров спешно отправил телеграммы в губвоенкомат и по линии Тула — Орёл — Курск с просьбой о высылке нового подкрепления. Но события в окрестностях Ливен разворачивались с такой скоростью, что получить своевременное подкрепление не было никакой возможности^[5].
Вечером 18 августа восставшие захватили арсенал и казначейство. Отряд Бурова отступил в сторону Русского Брода. Совет с оставшимися большевиками оказался в осаде^[5].
Разогнав охрану на железнодорожной станции, крестьяне захватили оружие и направились на базарную площадь, где собралось большое количество людей. Узнав об этом, туда отправился Селитренников и попытался не то уговорами, не то угрозами заставить толпу разойтись. Не став слушать Селитренникова, прибывшие повстанцы ударом вилами в спину сбили его с лошади, а потом нанесли смертельный рубящий удар лопатой по лицу. По другой версии, он был убит в результате столкновения с повстанцами далеко за городом^[11].
На следующий день к Ливнам подтянулись повстанческие отряды с Воронежского большака, сформированные из кудиновских, ольшанских и евлановских крестьян, численностью не менее 600 человек, вооружённых винтовками и пулемётами. К вечеру 19 августа сопротивление большевиков было сломлено окончательно, и советская власть в Ливнах пала. Повстанцы захватили почту, телеграф, тюрьму. Таким образом, к моменту овладения городом мятежники численностью около 10 тысяч^[2] контролировали в общей сложности 12 из 25 волостей Ливенского уезда с центром в самих Ливнах^[10]. Первым же делом повстанцы учинили ряд самосудов над большевистскими активистами. Так, ими были казнены член уездного исполкома С. И. Иванников, представитель уездного продкомитета А. В. Долгих, комиссар юстиции К. М. Коган, секретарь ЧК по борьбе с контрреволюцией П. Горбач. Трупы убитых большевиков можно было обнаружить прямо на улицах. Помещения советских учреждений были разгромлены^[5].
В книге «Ливны» приводится свидетельство одного из очевидцев тех событий^[12]:
«В толпе были бывшие мещане и другие городские жители, и жители пригородов — ямские, казацкие и другие. Всюду, где мы проходили, везде была масса людей с вилами, топорами и просто дубинами. И всюду, где меня вели, массы крестьян. Говорят, что крестьян было около 12 тысяч.»
Как впоследствии показывали свидетели, после взятия мятежниками Ливен «в городе шёл грабеж по домам. В церквах служили молебны, выступали с речами, поздравляли друг друга с победой, собирались избирать власть…», а лидеры восставших строили планы по поводу дальнейшего взятия Воронежа, Ельца, Орла и даже Москвы^[10]. Радость победителей, тем не менее, не была долгой. Находясь в состоянии эйфории после овладения Ливнами, они не только не стали предпринимать никаких активных наступательных действий, но даже не позаботились об обороне города. Единственным предпринятым ими действием стал выпуск воззвания к крестьянам, текст которого до наших дней не сохранился^[5].
Подавление восстания
Ответные действия со стороны большевиков не заставили себя долго ждать. В тот же день, 19 августа, о ситуации в Ливенском уезде узнал В. И. Ленин. Он послал телеграммы Здоровецкому исполкому на имя Бурова, Переславского и копию телеграммы Губсовдепу о «беспощадном подавлении кулацкого лево-эсеровского восстания в Ливенском уезде»^[5]. После вмешательства Ленина большевики сформировали военную группу, силы которой по железной дороге были доставлены к Ливнам. В эту группу входили красногвардейский железнодорожный отряд Орла, возглавляемый Н. В. Сорокиным, артиллерийский полк, кавалерийская часть С. Шабошвили, отряд Орловского гарнизона под руководством Семашко, а также два крупных вооруженных отряда — лебеденский и теличенский — вместе с бронепоездом из Курска, вооружённым трехдюймовым орудием и двумя станковыми пулеметами, а также интернациональный отряд. Интернационалистами руководили член губисполкома Мирон Абрамович Переславский и комиссар Фред Густавович Ионелейт («товарищ Эго»), а одним из интернациональных батальонов командовал венгр Франц Мондре^[13]. В ходе этой операции интернациональные части сыграли роль главной ударной силы, авангарда, представляя собой одни из наиболее надёжных формирований^[5].
Когда все силы большевиков были сгруппированы под Ливнами, они приступили к штурму города. К ним присоединились сумевшие спрятаться от крестьянской расправы ливенские большевики. Слабо вооружённые и плохо организованные, полностью лишенные артиллерии, повстанцы пытались закрепиться на подступах к городу и отбить атаку большевиков, но ни одна из попыток успехом не увенчалась. Артиллерийский огонь разрушал оборонительные позиции повстанцев. После артподготовки красноармейцы начали энергичное наступление и стали теснить восставших. Повстанческие отряды, неспособные к успешному противостоянию превосходящим силам противника, несли огромные потери и в итоге были выбиты за пределы города и рассеяны огнём артиллерии. Часть рассеявшихся восставших бежала, часть была схвачена, либо уничтожена. Особого успеха в ходе этой операции добились бойцы интернациональных подразделений, хотя и сами понесли ощутимые потери^[5].
До наших дней сохранилась телеграмма почтово-телеграфного агентства в бюро печати при НКВД, присланная из Ливен вскоре после частичного оставления их восставшими, детально описывающая обстановку в городе в этот промежуток времени^[10]:
«В Ливнах установленные в окрестностях контрреволюционерами и белогвардейцами засады расстреливаются из орудий. Банды бегут. Взято много пулемётов. Сводятся группы арестованных. Установлены ужасные зверские издевательства белогвардейцев и кулаков над пленными красноармейцами. Их жестоко пытали, издевались, били, выкалывали глаза, а потом доканчивали. Прибывшими из Орла и Курска подкреплениями город взят с боем. Советы восстановлены. Уничтожаются устроенные контрреволюционерами заставы и засады, усмиряется уезд, где кулаки принялись вырезать бедноту. Производятся аресты. Некоторые заправилы приведены в Орёл.»
20 августа в Москву Ленину пришло донесение о том, что «установленные в Ливнах и окрестностях контрреволюционные и белогвардейские засады расстреливаются из орудий», «банды бегут», а восстание «можно считать ликвидированным вдребезги». В тот же день Ленин отправил Ливенскому уездному исполкому ответную поздравительную телеграмму. В ней он подчеркнул, что «железо необходимо ковать, пока горячо», призвав ливенских большевиков к принятию решительных мер против «восставших кулаков», включая изъятие имущества, и организовать бедноту в Ливенском уезде^[14].
Ещё одна телеграмма для Ленина в Москву была отправлена 22 августа 1918 года, но на этот раз уже из Орла. Буров и Переславский писали о том, что восстание окончательно ликвидировано, «виновные расстреляны», а «дальнейшие аресты производятся», и о проведении торжественных похорон погибших большевиков^[15].
Заметку о подавлении восстания опубликовала газета «Известия ВЦИК». В неё сообщалось о том, что «революционные войска» потеряли более 70 человек, включая 4 «лучших советских работников», а восставшие — около 300 человек^[5].
После подавления восстания жестокие репрессии в отношении рядовых участников восстания, в соответствии с рекомендациями Ленина^[16][17], не проводились: те повстанцы, которых приговорили к заключению, имели сроки лишь до 5 лет^[18], а многие и вовсе были отпущены на свободу: как следовало из архивных документов, «боевое командование было со стороны офицеров. Активными участниками были кулаки, оказавшие саботаж против сдачи хлеба. Бедняки были втянуты в восстание насильно офицерами и кулаками». Только в 1937 году часть бывших мятежников была репрессирована, многие были расстреляны^[10].

Причины восстания
Было вызвано политикой большевистского правительства: политическая и продовольственная диктатура, продразвёрстка, грабёж деревни. В начале 1919 в деревнях и сёлах Симбирской губернии находилось 3500 рабочих из продотрядов и 1700 продармейцев, присланных из городов центра страны для заготовок хлеба. К февралю 1919 г. у симбирских крестьян было изъято свыше 3 млн пудов хлеба. Между тем в это же время началось взимание чрезвычайного налога, введённого правительством в декабре 1918 г. Среди крестьян сформировалось мнение, что их обрекают на голодную смерть.
Ход восстания


Алексей Долинин
Восстание началось 3 марта 1919 года в селе Новодевичьем Сенгилеевского уезда Симбирской губернии (св. 1 тыс. дворов, нас. 8,5 тыс. человек). Поводом послужили грубые действия уполномоченных по сбору налога, прибывших в село с требованием поставок государству хлеба и скота. Сбежавшиеся к церкви крестьяне ударили в набат, что послужило сигналом к началу восстания. Жители Новодевичьего арестовали членов волисполкома, коммунистов, уполномоченных, захватили телеграф и разоружили отряд красноармейцев (50 человек).
4 марта состоялся съезд, переизбравший волисполком. Тогда же в Новодевичье на выручку к арестованным коммунистам прибыл отряд под командованием начальника уездного ЧК Казимирова и краскома Павлова. Однако красноармейцы перешли на сторону крестьян, а Казимиров и Павлов были взяты в плен. Чекист В. Казимиров со своим помощником, краском Павлов и, арестованный накануне, инструктор Сенгилеевского упродкома были расстреляны и их тела бросили в волжскую прорубь.
После чего крестьяне организовали свой штаб и совет для руководства восстанием. В тот же день ближайшие к Новодевичьему села: Усолье, Усинское, Ягодное — присоединились к восстанию. 5 марта 1919 посланный против повстанцев из Сенгилея красноармейский отряд в с. Ягодное попал в окружение и был разоружён, а его командир Гринберг расстрелян. Красноармейцы перешли на сторону повстанцев.
После этой победы на территории Симбирской и Самарской губерний, как солома, вспыхнул огонь крестьянской войны. Крестьяне свергали большевистскую власть, в освобождённых сёлах разгоняя комитеты бедноты и уничтожая чекистов и коммунистов. Оружия у восставших было мало, в ход шли самодельные пики, вилы, топоры и даже палки. Восстание получило название «чапанное» — по зимней крестьянской одежде домашнего изготовления.
Из Ягодного повстанцы повели наступление на г. Ставрополь через сёла Подстёпки, Московку, Никольское и Борковку. 7 марта город был взят без боя. Здесь вся полнота власти перешла к избранным горожанами коменданту — жителю села Ягодное Ставропольского уезда Алексею Долинину и его помощникам — Белоусову и Бастрюкову. Ставропольский исполком через свою газету «Известия» обратился к гражданам с воззванием: «Вся власть трудовому народу! Долой засилие коммунистов!». Воззвание заканчивалось словами: «Товарищи — Граждане, спешите оказать поддержку Народной власти. Жертвуйте, кто что может. Да здравствуют Советы! Да восторжествует Воля Народа!». Восставшие намеревались захватить Сызрань, Самару и выйти на соединение с наступавшей с востока армией Колчака. Общая численность вовлечённых в чапанную войну составляла от 100 до 150 тысяч человек.
После взятия Ставрополя восстание перекинулось на левый берег Волги, под угрозой оказалась уже не только Сызрань, но и Самара.
В Самаре 7 марта по инициативе председателя губкома партии В. В. Куйбышева и командующего 4-й армией Восточного фронта М. В. Фрунзе был образован революционно-полевой штаб, затем военно-революционный комитет. Этим органам были подчинены группы агитаторов и все воинские части. Ими же был разработан план наступления на очаги восстания. Предполагалось, не ввязываясь в локальные бои с многочисленными крестьянскими отрядами, нанести удар основными силами по штабу повстанцев в Ставрополе и тем самым обезглавить восстание.
Сформированный в Симбирске штаб внутреннего фронта направил против восставших карательные части, состоявшие в основном из продотрядников, резервистов и чекистов. Но сил для подавления восстания оказалось недостаточно, повстанцам удалось разбить несколько отрядов карателей. Так 8 марта в селе Усинское отряд из 110 продотрядовцев и красноармейцев попал в засаду и был поголовно истреблен. Пришлось привлекать регулярные части Красной армии и отряды ЧОН (части особого назначения), составленные из мадьяр и австрийцев.
9 марта в Самаре восстал запасной полк Красной армии, перебив комиссаров. Против запасного полка направили батальон губернского ЧК, курсантов школы красных командиров, рабочий продовольственный полк, 2 батареи, пулеметную роту. Мятежники были не вооружены, они потеряли время, захватывая городской цейхгауз. Их окружили и разгромили. К 10 марта «чапанное» восстание достигло своего наивысшего размаха, охватив всё Среднее Поволжье. В тот же день большевики, подтянув регулярные части Красной армии с пулемётами и артиллерией, начинают решительное наступление на повстанцев. Наступление на центр восстания г. Ставрополь повели с двух сторон — от Сызрани и Самары.
Плохо организованные и слабо вооруженные крестьянские отряды несмотря на отчаянное сопротивление - каждое село на пути к Ставрополю красноармейцам приходилось брать штурмом — не могли сдержать натиск регулярных войск. 13 марта красные пробились к городу и после ожесточённого боя, длившегося более суток, захватили его утром 14 марта. Всё руководство восстанием погибло, кроме Долинина, который сумел пробиться с остатками защитников Ставрополя из окружения. Его помощники, Белоусов и Бастрюков, попали в плен и были расстреляны. В тот же день пало село Новодевичье. Последний крупный бой произошел 17 марта, когда крестьянский отряд в 2 тысячи человек, пытавшийся взять уездный город Карсун, был разбит частями Красной Армии, посланными из Симбирска.
Командарм М. В. Фрунзе о своих «успехах» в борьбе против крестьян докладывал В. И. Ленину: «При подавлении восстания убито, пока по неполным сведениям, не менее 1000 человек. Кроме того, расстреляно свыше 600 главарей и кулаков. Село Усинское, в котором восставшими сначала был истреблён наш отряд в 110 человек, сожжено совершенно».
Разгромив основные силы повстанцев, большевики обрушили массовые репрессии на жителей восставших сёл и деревень: крестьян сгоняли в концлагеря, расстреливали, вешали и топили в реке, деревни сжигались. После падения Ставрополя и Новодевичьего восстание распалось на разрозненные очаги, которые продолжали вести борьбу с Красной армией до конца марта — начала апреля 1919 года.
Итоги и последствия



Самарский губисполком 13 мая 1919 г. направил в Совнарком РСФСР доклад, в котором отметил две основные причины мятежа: реквизиции и мобилизации, проводимые без учета нужд крестьян, и злоупотребления должностных лиц. Злоупотребления на местах были настолько велики, что Самарский губисполком в период подавления восстания был вынужден обратиться с воззванием, в котором было обещано, что «все должностные лица, злоупотребляющие своей властью, будут немедленно предаваться военно-революционному суду».
В апреле 1919 г. сотрудники ЧК в отчетах писали Ф. Э. Дзержинскому, что «крестьяне восставших селений в подавляющем большинстве по имущественному состоянию — середняки; кулаков же на каждое село в среднем не более 5-10 человек».
6 апреля 1919 г., когда «чапанное» восстание в основном было подавлено, Л. Д. Троцкий, выступая в Самаре, подчеркнул, что «восстание крестьян в Поволжье — это грозное предостережение для нас».

В ночь со 2 на 3 марта, после известия о присоединении к восстанию Морского воздушного дивизиона с материка, ВРК решил направить «небольшой» отряд (в 250 человек) в сам Ораниенбаум: но мятежники были встречены пулеметным огнем^[63]. Более активные действия — как то освобождение с помощью орудий скованных льдом «Петропавловска» и «Севастополя», набег на паровую мельницу для пополнения запасов продовольствия, обнесение крепости рвом и поход на Петроград, предлагавшиеся офицерами крепости — не получили поддержки среди восставших, что Эврич (ссылаясь на Козловского) объяснял «независимым характером моряков и их традиционной ненавистью к офицерству». Из двух сотен «агитаторов», направленных из Кронштадта в Петроград и близлежащие районы с копиями резолюции, принятой на «Петропавловске», ареста избежали «буквально единицы»^[64].
Дезинформация производилась во время самих событий. Согласно Кибальчичу в ночь со 2 на 3 марта его разбудил телефонный звонок шурина Зиновьева — Ильи Ионова, который сообщил, что Кронштадт во власти белых и они все мобилизованы, а организатор мятежа генерал А. Н. Козловский, также с раннего утра на пустых улицах города он заметил расклеенные листовки с призывом к оружию пролетариата, гласящие о заговоре Козловского в Кронштадте. Кибальчич был уверен, что придумать «белого генерала Козловского» мог только Калинин^[65].
Кронштадтцы добивались открытых и гласных переговоров с властями, однако позиция последних с самого начала событий была однозначной: никаких переговоров или уступок, восставшие должны были сложить оружие безо всяких условий. Парламентёров, которые направлялись восставшими, арестовывали — так, была арестована делегация кронштадтцев, прибывшая в Петроград для разъяснения требований матросов, солдат и рабочих крепости^[66]. Советские власти не были «расположены» к ведению серьезных переговоров — они ещё в феврале начали с ультиматума: «или вы приходите в чувство, или ответите за содеянное»^[67]. При этом власти всё же вели телефонные переговоры с членами ВРК, безуспешно убеждая их в безвыходности положения мятежников^[68].
По советским данным, 3 марта в крепости был образован штаб обороны, который возглавил бывший капитан Е. Н. Соловьянинов, а в его состав вошли «военные специалисты»: командующий артиллерией крепости, бывший генерал Козловский^[69], контр-адмирал С. Н. Дмитриев, офицер генерального штаба царской армии Б. А. Арканников^[39].
4 (или 5) марта Комитет обороны Петрограда предъявил Кронштадту ультиматум — Троцкий потребовал от мятежных моряков «немедленной и безоговорочной капитуляции»^[70]. В тот же день в крепости состоялось заседание делегатского собрания, на котором присутствовали 202 человека; ими было принято решение защищаться. По предложению Петриченко состав ВРК был увеличен с 5 до 15 человек. Всего на стороне восставших сражалось около 15 тысяч человек: примерно 13 тысяч матросов и солдат и две тысячи гражданских лиц^[71][72]; до начала штурма, крепость покинули более 400 «перебежчиков»^[73]. По советским данным, по состоянию на 12 марта, силы мятежников насчитывали 18 тысяч солдат и матросов, 100 орудий береговой обороны (с учётом корабельных орудий линкоров «Севастополь» и «Петропавловск» — до 140 орудий) и свыше 100 пулемётов^[74][12].
5 марта года приказом Реввоенсовета № 28 была восстановлена 7-я армия под командованием М. Н. Тухачевского, которому предписывалось подготовить оперативный план штурма и «в кратчайший срок подавить восстание в Кронштадте». Штурм крепости был назначен на 8 марта. Именно в этот день, после нескольких переносов, должен был открыться X съезд РКП(б) — что авторы энциклопедии «Кругосвет» интерпретировали как продуманный шаг, предпринятый с определенным политическим расчётом^[66]. Сжатые сроки подготовки операции диктовались и тем, что ожидаемое вскрытие Финского залива могло существенно осложнить взятие крепости^[75].


Подавление Крондштатского мятежа

...кронштадтский мятеж — серьезнейшая со времени революции внутренняя угроза режиму — подтвердил справедливость опасений Ленина и всех требований сомкнуть партийные ряды[76].

7 марта 1921 года силы 7-й армии насчитывали 17,6 тысяч лояльных красноармейцев: в Северной группе — 3683 бойцов, в Южной группе — 9853, в резерве — 4 тысячи. Основной ударной силой являлась сводная дивизия под командованием Павла Дыбенко, в состав которой вошли 32-я, 167-я и 187-я бригады РККА. Одновременно началось выдвижение к Кронштадту 27-й Омской стрелковой дивизии^[77].
Первый штурм
Непосредственно военные действия начались 7 марта: в 18:45 батареи на Лисьем Носу и в Сестрорецке открыли огонь по крепости. Вёлся заградительный огонь — в основном по отдаленным фортам — который должен был ослабить мятежников и облегчить наступление войск Красной армии. Затем в «артиллерийский поединок вмешалась» Красная Горка, после чего открыли огонь 305-миллиметровые орудия «Севастополя»; «разгорелась» полномасштабная артиллерийская дуэль (в частности, ответный огонь тяжелых орудий крепости повредил участок железной дороги между Ораниенбаумом и Петергофом). Александр Беркман шел по Невскому проспекту, когда услышал приближающийся грохот артиллерийской канонады и понял, что началось наступление на Кронштадт. Эти звуки произвели на лидера анархистов «ошеломляющее впечатление» — Эврич утверждал, что Беркман утратил остатки своей веры в большевистский режим: «Дни страданий и обстрелов. Мое сердце оцепенело от отчаяния; что-то умерло во мне. Люди на улицах словно согнулись от горя. Они сбиты с толку. Гром тяжелых орудий разрывает воздух», — записал он в дневнике^[78].
После артиллерийской подготовки была предпринята попытка взять крепость штурмом: на рассвете 8 марта большевистские войска северной и южной групп пошли в атаку. Некоторые из красноармейцев, в том числе отряд курсантов из Петергофа, перешли на сторону мятежников; другие отказались выполнять приказы и отступили. Комиссар северной группы войск докладывал, что солдаты его отряда хотят направить делегацию в Кронштадт, чтобы ознакомиться с требованиями мятежников — накануне небольшая группа красноармейцев уже побывала в крепости^[79].
Первая атака крепости не принесла никаких результатов (войска с потерями отступили на исходные рубежи^[19]), хотя Ленин — выступая на открытии X съезда партии — «продемонстрировал полную уверенность» в конечном результате. Днем советская авиация совершила первый налёт на остров Котлин: затем командование советского Воздухофлота «наладило» регулярные рейды на Кронштадт. Делались попытки нанесения бомбовых ударов по батареям и кораблям мятежников; зенитные батареи мятежников вели интенсивный огонь по атакующим самолетам^[80][81]. Согласно данным из «эмигрантского источника», один советский самолет был сбит и упал в Финский залив^[82].
В передовице под заголовком «Пусть знает весь мир» ВРК мятежной крепости предъявил обвинение «фельдмаршалу» Троцкому в кровопролитии^[83]. 9 марта Каменев произнес на съезде речь, указав, что положение оказалось сложнее, чем представлялось, и поэтому подавить мятеж сразу не удалось^[84]. Как отмечал К. Е. Ворошилов, после неудачного штурма «политико-моральное состояние отдельных частей вызывало тревогу», два полка 27-й Омской стрелковой дивизии (235-й Минский и 237-й Невельский) отказались участвовать в сражении и были разоружены

Резолюция восставших
Резолюция
26 февраля 1921 года состоялось экстренное собрание команд линкоров «Севастополь» и «Петропавловск» — стоявших «бок о бок» в закованной льдом гавани Кронштадта — на котором было решено направить в Петроград делегацию для выяснения подробностей забастовок в городе. Посетив бывшую столицу Российской империи, кронштадтская делегация моряков увидела фабрики, окруженные красноармейцами: «Можно было подумать, что это не фабрики, а трудовые тюрьмы царских времен»^[38].
28 февраля состоялось новое, «историческое», собрание, на котором делегаты описали матросам ситуацию в городе. Тогда же была принята резолюция с требованиями провести перевыборы Советов, упразднить комиссаров, предоставить свободу деятельности всем социалистическим партиям, разрешить свободную торговлю^[39][40]:

Резолюция собрания команд 1-й и 2-й бригад кораблей от 1 марта 1921 г. Заслушав доклад представителей команд, посылаемых общим собранием команд с кораблей в гор. Петроград для выяснения дел в Петрограде, постановили: 1. Ввиду того, что настоящие Советы не выражают волю рабочих и крестьян, немедленно сделать перевыборы Советов тайным голосованием, причем перед выборами провести свободную предварительную агитацию всех рабочих и крестьян. 2. Свободу слова и печати для рабочих и крестьян, анархистов, левых социалистических партий. 3. Свободу собраний и профессиональных союзов, и крестьянских объединений. 4. Собрать не позднее 10 марта 1921 г. беспартийную конференцию рабочих, красноармейцев и матросов гор. Петрограда, Кронштадта и Петроградской губернии. 5. Освободить всех политических заключенных социалистических партий, а также всех рабочих и крестьян, красноармейцев и матросов, заключенных в связи с рабочими и крестьянскими движениями. 6. Выбрать комиссию для пересмотра дел заключенных в тюрьмах и концентрационных лагерях. 7. Упразднить всякие политотделы, так как ни одна партия не может пользоваться привилегиями для пропаганды своих идей и получить от государства средства для этой цели. Вместо них должны быть учреждены с мест выбранные культурно-просветительные комиссии, для которых средства должны отпускаться государством. 8. Немедленно снять все заградительные отряды. 9. Уравнять паек для всех трудящихся, за исключением вредных цехов. 10. Упразднить коммунистические боевые отряды во всех воинских частях, а также на фабриках и заводах - разные дежурства со стороны коммунистов, а если таковые дежурства или отряды понадобятся, то можно назначить в воинских частях роты, а на фабриках и заводах по усмотрению рабочих. 11. Дать полное право действия крестьянам над своею землею так, как им желательно, а также иметь скот, который содержать должен и управлять своими силами, т. е. не пользуясь наемным трудом. 12. Просим все воинские части, а также товарищей военных курсантов присоединиться к нашей резолюции. 13. Требуем, чтобы все резолюции были широко оглашены печатью. 14. Назначить разъездное бюро для контроля. 15. Разрешить свободное кустарное производство собственным трудом. Резолюция принята бригадным собранием единогласно при 2 воздержавшихся. Председатель Бригадного собрания Петриченко Секретарь Перепелкин

На собрании были отвергнуты пункты о полной свободе торговли, а также — о выселении всех евреев в Палестину^[41][42]. По мнению Эврича, резолюция являлась «обращением к советскому правительству с требованием выполнять Конституцию, предоставить те права и свободы, о которых Ленин говорил в 1917 году» — то есть моряки повторно обратились к лозунгу «Вся власть Советам!»^[43].
На следующий день, 1 марта, на Якорной площади Кронштадта состоялся пятнадцатитысячный^[35] (по другим данным — шестнадцатитысячный^[12]) митинг под лозунгами, включавшими «Власть Советам, а не партиям!» и «Советы без коммунистов!»^[44]. На митинг «спасать положение» прибыл председатель ВЦИК Михаил Калинин (Зиновьев, по некоторым данным, проводил товарищей по партии только до Ораниенбаума, опасаясь матросов). Калинин попытался успокоить собравшихся, но матросы сорвали его выступление: его неоднократно прерывали выкриками «Брось, Калиныч, тебе тепло», «Ты сколько должностей-то занимаешь и поди везде получаешь!», «Мы сами знаем, что нам надо. А ты, старик, возвращайся к своей жене». В адрес матросов были произнесены угрозы о «железном кулаке пролетариата», способном уничтожить «недисциплинированность и измену». Несмотря на угрозы резолюция была принята митингующими^[45][19].
После выступления Калинин покинул крепость: по одним данным «беспрепятственно», по другим — первоначально мятежный караул отказался его выпускать^[46]. После этого комиссар флота Николай Кузьмин и председатель Кронштадтского совета Павел Васильев были арестованы^[47] (по данным Эврича, арест произошёл на следующий день, уже после их выступления на «делегатском собрании»^[48]).


Генерал А. Козловский в 1916 году
Временный революционный комитет
2 марта в 13 часов в большой аудитории Морского инженерного училища состоялось «делегатское собрание» для подготовки к переизбранию Кронштадтского Совета: всего собралось более 300 делегатов (по два человека с каждого корабля, воинского подразделения, фабрики, профсоюза и так далее), треть из которых являлись коммунистами. До этого в Управлении крепостной артиллерии — по инициативе начальника артиллерии Кронштадта, бывшего царского генерала Александра Козловского — было созвано собрание для избрания местных делегатов: при этом большевистского комиссара, пытавшегося протестовать, отстранили^[49].
Собрание охраняли вооруженные матросы с линкора «Петропавловск»; открывал заседание Степан Петриченко, который «занял ведущую роль» в событиях. При этом собравшиеся полагали, что сам Петроград находится в состоянии «всеобщего восстания»^[49]. В середине собрания один из матросов с «Севастополя» выкрикнул, что к зданию «следуют пятнадцать грузовиков с вооруженными винтовками и пулеметами коммунистами». После этого было решено сформировать Временный революционный комитет (ВРК), который — до выборов нового Совета — должен был управлять городом и гарнизоном. По советским данным, ВРК во главе с матросом Петриченко был создан за день до этого; в состав данного органа вошли также Яковенко, машинный старшина Архипов, мастер электромеханического завода Тукин и заведующий третьей трудовой школой И. Е. Орешин^[50]. В последствии ВРК был расширен до 15 человек^[12].
Возможной причиной возникновения слуха о «вооружённых коммунистах» был тот факт, что с острова спешно эвакуировалась Высшая партийная школа (во главе с членом кронштадтской ЧК) — всего около 150 человек^[35][51]. До этого комиссар Кронштадтской крепости Новиков действительно забрал из местного арсенала ручные пулеметы, но, осознав масштаб событий, его группа также решила покинуть остров: комиссара перехватили у форта Тотлебен, но он всё же «ухитрился» покинуть город верхом на лошади, по льду^[52][19].
Штаб Временного революционного комитета расположился на борту флагманского корабля «Петропавловск», после чего члены комитета распорядились направить вооруженные отряды для захвата арсеналов, продовольственных складов, телефонной и насосной станций, электростанции, а также — типографии «Известий Кронштадтского Совета». В полночь мятежники захватили город без сопротивления; все военные корабли, форты и батареи признали новую власть. Копии резолюции, принятой на митинге, были доставлены в Ораниенбаум, Петроград и ряд других близлежащих городов: в результате, морской воздушный дивизион в Ораниенбауме также признал ВРК и направил своих представителей в Кронштадт^[52]. Используя мощные радиостанции военных кораблей, ВРК немедленно передал в эфир резолюцию митинга и просьбу о помощи^[53]. В самом Кронштадте был введен комендантский час и, «в подражание» опыту Комитета революционной обороны Петрограда 1918—1919 годов, были сформированы «ревтройки»^[54].
3 марта ВРК начал выпуск ежедневной газеты «Известия Временного революционного комитета матросов, красноармейцев и рабочих гор. Кронштадта» (Известия ВРК) — в первом номере Петриченко обратился к жителям города с просьбой оказать поддержку новым властям^[55]:

Товарищи, Временный революционный комитет постановил, что не будет пролито ни единой капли крови... Задача Временного революционного комитета состоит в том, чтобы общими усилиями создать в городе и крепости условия для справедливых выборов в новый Совет. Итак, товарищи, за порядок, спокойствие, решительность, за новую, справедливую социалистическую структуру, которая будет способствовать обеспечению благосостояния всех трудящихся[56].

В дальнейшем восставшими выпускались листовки с призывами к рабочим и красноармейцам поддержать «третью революции» (после Февральской и Октябрьской) — но этот раз, против «диктатуры большевиков»^[57]. Руководитель революционного и повстанческого движения на юге России Нестор Махно был информирован о событиях в Петрограде и Кронштадте: его армия приветствовала восстание в радиопередаче, переданной с использованием «слабого» радиооборудования, захваченного махновцами^[58].


С. Петриченко в 1921 году
Известия о событиях в Кронштадте вызвали серьёзную обеспокоенность в Совнаркоме^[54]. Уже 1 марта было опубликовано воззвание Московского совета рабочих и красноармейских депутатов «Ко всем рабочим города Москвы и губернии, ко всем крестьянам и красноармейцам, всем честным гражданам», в котором «разъяснялись» причины временных хозяйственных трудностей: сам документ заканчивался призывом «Долой провокаторов Антанты! Не забастовки, не демонстрация, а дружная работа на фабриках, мастерских и железных дорогах выведет нас из нищеты, спасет нас от голода и холода!»^[59]. 2 марта Совет труда и обороны принял в связи с событиями специальное постановление, опубликованное за подписями Ленина и Троцкого на следующий день. В статье «бывший генерал» Козловский обозначался как руководитель мятежа, а его сподвижники объявлялись «вне закона» (жену и детей генерала ВЧК взяла в качестве заложников). При этом резолюция мятежников называлась «черносотенно-эсеровской». Кроме того, город Петроград и Петроградская губерния переходили по приказу правительства на осадное положение, а вся полнота власти в Петроградском укрепленном районе передавалась Комитету обороны Петрограда^[60]. С 3 марта Петроград «превратился в один большой гарнизон», в котором каждый квартал патрулировался вооруженным отрядом, а на стенах домов висели объявления, в которых предупреждалось о запрете всяких — нарушителей предполагалось расстреливать на месте^[61]. Для руководства подавлением восстания в Петроград прибыли председатель Реввоенсовета Лев Троцкий и главком Сергей Каменев^[35][12].
Реакция среди эмигрантов
Русские эмигранты, относительно недавно покинувшие территорию бывшей Российской империи в связи с революционными событиями и Гражданской войной, «приветствовали» восстание в Кронштадте и «всеми силами» стремились помочь мятежникам. При этом Эврич отмечал, что обвинения со стороны правительства Советской России в организации эмигрантами самого восстания нельзя назвать справедливыми — «заговорщики» не сыграли существенной роли в начале самого восстании. При этом как кадеты, так и эсеры пытались использовать события в крепости в собственных интересах. Не считая появления в Кронштадте барона Павла фон Вилькена, прибывшего из Финляндии 16 марта, за всё время восстания у матросов не было непосредственных контактов с потенциальными зарубежными сторонниками^[62]. При этом, согласно СВЭ, в Ревель в период восстания прибыл лидер эсеров Виктор Чернов, пославший своего представителя в Кронштадт^[19].


«Петропавловск» и «Севастополь» (1921)

Белый террор
С началом восстания повстанцы уничтожили большевистское руководство Ижевска. Были захвачены и жестоко убиты председатель военного отдела Исачев, военный комиссар Лихвинцев, председатель Ижевской ЧК Бабушкин, председатель ревтрибунала Михайлов, начальник милиции Рогалев, члены ревкома Папельмейстер, Боталов, руководитель эсеров-максималистов Посаженникова, был выведен из госпиталя и убит видный деятель Ижевских большевиков В. С. Жечев, а также многие другие представители и сторонники прежней власти. Издевательствам подвергались даже тела убитых. Например, убитому председателю ревкома Холмогорову один из участников погрома «вставил в рот … огурец и пнул труп со словами: Жри собака, не жалко теперь»^[7].
Такая же картина наблюдалась позже и в Воткинске, а также в других заводских посёлках и деревнях Прикамья, где власть брали повстанцы. Арестам подвергались большевики и красноармейцы, а также их родственники. По свидетельству воткинского меньшевика Смирнова, «чтобы где ни сказали, или не сделали, в пользу арестованных, даже за передачу и посылку табаку, и те лица привлекались за сочувствие». Так, например, были арестованы отец заместителя председателя Воткинского совета К. А. Казёнова и его 18-летняя сестра. Вместе с самим К. А. Казёновым все они вскоре были расстреляны^[7].
Постепенно репрессии падали на всё более широкие слои населения. За недостатком тюремных помещений под временные тюрьмы приспособили баржи. У пристани Гольяны на этих плавучих тюрьмах содержалось около 3 тысяч заключённых, примерно столько же заключенных было и в Воткинске, где для их содержания использовался в том числе Дом Чайковского. Около тысячи заключенных находилось на баржах в Сарапуле. Как отмечает историк Д. О. Чураков, подсчёты современных историков говорят о том, что масштабы репрессий на подконтрольных повстанцам территориях Прикамья были существенно больше, чем во многих других регионах России, где шла Гражданская война. В Сарапуле, который был под властью мятежников значительно меньше, чем Ижевск, на каждые 18 жителей приходился 1 политзаключённый^[7].
Заключённые содержались в нестерпимо тяжёлых условиях, в любой момент могли стать жертвами грубого произвола со стороны охранников. В одном из источников так описывается одна из экзекуций, регулярно проводившихся тюремщиками^[7]:
Вечером врывается с десятком белогвардейских опричников Солдатов. — Встать! Смирно! — раздается зычный голос тюремщика.- На первый, второй рассчитайсь! Пришибленные заключенные торопливо исполняют грозную команду, выстраиваясь в две шеренги, и с замиранием сердца ожидая дальнейших издевательств пьяных палачей. — За что арестован? — грозно обращается к кому-либо из арестованных Солдатов. — А, молчишь, собака! — рычит, не ожидая ответа, озверевший хам, и со всего размаха ударяет несчастного заключенного револьвером по лицу. — Бей его мерзавца, ребята! — командует пьяный палач и на глазах остальных заключенных начинается зверское истязание несчастной жертвы. Насытившись расправой, палачи удаляются из камеры, а за ними уносится окровавленный, истерзанный товарищ. Выносится на двор, где его и приканчивают^[7].
Одна из барж с заключёнными, стоявшая у пристани Гольяны, была приготовлена к затоплению на случай прорыва красноармейцев. Спасти заключённых позволил дерзкий рейд большевистских миноносцев «Прыткий», «Прочный» и «Ретивый» в тыл противника под командованием Ф. Ф. Раскольникова. По приказу Раскольникова при подходе к Гольянам на кораблях были подняты андреевские флаги вместо красных. Обманув таким образом охранников, Раскольников увёл «баржу смерти» в Сарапул. Так были спасены 432 заключённых. По их свидетельствам, перед приходом красных матросов были расстреляны 300 заключённых, часть их них была закопана ещё живыми^[7][27].
В ответ Юрьев, ставший после отставки Федичкина Главнокомандующим Прикамской Народной армии, 5 ноября выпустил приказ, в котором говорилось^[7]:
Пусть арестованные молят бога, чтобы мы отогнали красных, если красные приблизятся к городу ближе, чем на 3 версты, то арестантские помещения будут закиданы бомбами.
В ту же ночь повстанцы казнили 19 человек^[7].
Массовые казни часто проводились повстанцами^[7]. Согласно исследованиям историка Чуракова, в одну из таких казней было убито более 100 человек^[7]. Также историком Ратьковским описывается случай расправы над 22 крестьянами Банниковыми, арестованными потому, что они были однофамильцами советского деятеля. Их стали сечь кнутом-девятихвосткой, в ходе чего 7 из них были забиты досмерти. Остальные были расстреляны^[28]. Всего в результате карательных акций повстанческих властей в Прикамье, по оценке этого историка, осенью 1918 погибло 500—1000 человек^[28].
Нижегородский меньшевик И. Уповалов, арестованный большевиками по прибытию в Ижевск в июле 1918 г., и чудом избежавший расстрела, пишет об увиденном:
Меня… арестовали и посадили в арестантскую. Здесь сидел один воткинский рабочий, который в разговоре со мной назвал себя максималистом. Из беседы с ним вырисовалась трагическая история. За две недели до моего ареста он с несколькими коммунистами вернулись с Чехословацкого фронта, где чехи разбили их наголову. Только немногим удалось спастись бегством. Когда они пришли в Воткинск, воткинский исполком отпустил им несколько ведер пива из имевшегося в Воткинске казенного склада, и они компанией в 6 человек устроили попойку. Напились допьяна, и один из компании — некий Протопопов — стал хвастать, как он расстреливал в Воткинске меньшевиков и эсеров. Товарищ мой по аресту на это заметил, что безоружных даже меньшевиков и эсеров расстреливать храбрости много не требуется. …На второй день моего пребывания в арестантской туда еще привели 5 человек крестьян из окрестных деревень. Арестовали их за неплатеж наложенной на них контрибуции. Завязав с ними разговор, я спросил их: как же это так, что вы не можете платить контрибуции; ведь чем-нибудь руководствовались власти, когда накладывали на вас эту контрибуцию. — Да чем, батюшка, руководствовались? — сказал один из них. — Вот у нас в деревне есть 10 человек коммунистов, которые никогда не работали, а всегда занимались воровством да пьянством, а теперь они в комитете бедноты, и они сказали исполкому, что мы вот с этим буржуи, — показал он на сидящего с ним рядом крестьянина. — Ну и наложили на нас контрибуцию, на меня 800, а на него 500 рублей. А какие мы буржуи? У меня две лошади и корова, да 5 человек детей, которым бы еще по улице бегать. А они все помогают мне работать. И так я кое-как сводил концы с концами, по миру детей не пускал, а денег не имею ни гроша. Чтобы уплатить контрибуцию 800 рублей, я должен продать лошадей и корову, ну а дальше что я буду делать? Этот не лучше меня, — показал он на своего сотоварища, — да и все мы такие буржуи, — закончил он.
Поражение восстания
11 сентября 1918 года части Красной армии взяли Казань. Это позволило руководству красноармейцев высвободить дополнительные силы против повстанцев Прикамья. С начала октября Прикамская Народная армия начинает терпеть одно поражение за другим. Попытки установить взаимодействие с частями Самарского КОМУЧа — позже Уфимской Директории — к успеху не привели^[21].
Под влиянием внешних и внутренних причин в войсках повстанцев усиливалось брожение, отдельные их части переходили на сторону красных^[7].
В начале октября красными был взят Сарапул. После этого началась подготовка к окружению и штурму Ижевска. Операция была возложена на 2-ю сводную дивизию 2-й армии, которой командовал В. М. Азин. 7 ноября после артподготовки произошло решающее сражение, бой шёл на южных подступах к городу.
В ходе этого боя повстанцами впервые в гражданской войне была применена так называемая психическая атака. Ижевские офицеры видели такие атаки в Восточной Пруссии и, по причине нехватки патронов, решили повторить этот опыт. Цепи повстанцев шли в атаку шагом с винтовками наперевес, но без единого выстрела. Вместе с атакующими шли несколько десятков гармонистов, гудел заводской гудок, били колокола Михайловского собора. Приблизившись к позициям красных, повстанцы вступили в рукопашный бой, используя штыки и ножи. В результате атаки части Красной армии на этом участке фронта были опрокинуты, а Второй мусульманский полк бежал с поля боя, оставив позиции. Азину пришлось лично возглавить контратаку, собственным примером вдохновляя солдат.
К концу дня повстанцы понесли тяжелые потери и вечером, оставив свои укрепленные позиции, отступили в Ижевск. Серьёзные потери были и со стороны Красной армии, поэтому ночью боевые действия были приостановлены. Руководство восстания, посчитав, что удержать город не удастся, приняло решение отступать к Воткинску. В ночь с 7 на 8 ноября около 15 000 жителей покинули город (среди них было не менее 10 000 боеспособных мужчин, остальные — члены семей повстанцев). Утром 8 ноября части Красной армии вступили в Ижевск и жестоко расправились с восставшими: в первый же день овладения Ижевским заводом большевики казнили 800 рабочих^[29]. По утверждению полковника Федичкина, при вступлении в Ижевск большевики расстреляли на площади Михайловского собора 400 рабочих, из числа оставшихся в городе.^[30]. 11 ноября повстанцами был оставлен и Воткинск. Вскоре через Каму перешли последние части Прикамской Народной армии^[7].
Красный террор
В дни сдачи Ижевска и Воткинска, спасаясь от Красного террора, восставшие и их семьи уходили от преследования Красной армии. Ветеран ижевского восстания полковник Ефимов писал:
Около 40 тысяч, может быть, до 50 тысяч рабочих и их семей бросили родные очаги и все, что им было дорого. Уходили от расправы и мести той власти, которая именовала себя защитницей всех трудящихся.

Тех жителей, которые на смогли уйти, ждала страшная участь:
Зверства красных палачей не знали пределов. Не имея возможности отомстить восставшим против них рабочим и крестьянам, они жестоко расправлялись с их семьями, не имевшими возможность отступить за Каму при оставлении завода.

Весной 1919 года, когда в ходе наступления Русская армия вновь вошла в Ижевск и Воткинск, восставшие узнали о судьбе своих близких. Только в Ижевске:
Редко кто нашёл свою семью невредимой. Действительность превзошла все слухи, доходившие к Ижевцам на фронт. Красные палачи не знали пощады. Происходило безжалостное уничтожение тех, кто принимал какое-либо участие в восстании.… Назначили перепись погибших. Переписчики по каждому кварталу обходили дома и записывали имена жертв. Подсчёт дал сумму 7 983. Неутомимые палачи арестовывали каждый день без особого разбора и вели за город к оврагу. Тут всаживали пулю и сбрасывали труп в овраг. Не щадили женщин и подростков. Предъявляли обвинение? Пролетарское правосудие этого не требует.…

Итоги
Отступившие за Каму войска повстанцев в дальнейшем воевали с большевиками в составе Ижевской и Воткинской дивизий Белой армии адмирала А. В. Колчака. После поражения белых большая часть сражавшихся в их войсках ижевцев осела в Маньчжурии и США.
Заметная часть оставшихся в Ижевске рабочих, разочарованных и возмущённых режимом террора, установленным властью правых социалистов, приветствовало вступающие в город части Красной армии^[7]. В Ижевске была восстановлена советская власть^[7].
Память о восстании

В Викитеке есть полный текст Марш Ижевцев

В Викитеке есть полный текст Марш Воткинцев
12 августа 2009 года в Ижевске состоялось торжественное открытие мемориальной доски в память об участниках Ижевского восстания 1918 года. Она установлена на фасаде здания бывшего Генеральского дома, где располагался штаб восстания. В церемонии открытия участвовали представители Администрации Ижевска и Удмуртской епархии РПЦ.

Предпосылки восстания
Социальное положение рабочих


Главный вход в Ижевский завод. Наши дни.
Рабочие Ижевска и Воткинска, вместе со своими семьями составлявшие не менее 73—-74 % населения этих городов, принадлежали к особому типу уральских рабочих. На Ижевском заводе в мае 1918 года работало 26,7 тысяч рабочих, на Воткинском — 6,3 тысяч^[4]. Их основу составляли потомственные кадровые рабочие, каждое новое поколение которых работало на одних и тех же заводах и зачастую за одними и теми же станками, что и их отцы. По сравнению с приезжими коренные рабочие имели более высокую квалификацию и добросовестность^[5].
Но при этом значительная часть рабочих была связана с деревней. Многие из них имели свою усадьбу, сад и огород, держали скот и домашнюю птицу. В денежном эквиваленте доходы от подсобного хозяйства составляли 15—-27 % от среднегодового дохода рабочего Ижевского оружейного завода^[5].
Запрет свободной торговли, проводимый большевиками в рамках политики «военного коммунизма», вызвал недовольство ижевских рабочих и жителей близлежащих деревень и стал одной из причин восстания^[6].


Оружейные мастера Ижевского завода. 1880-е.
Политические организации Ижевска
После победы Февральской революции в Ижевске и Воткинске началось быстрое становление общественных и партийных организаций.
4 мая 1917 года в прежде объединённой Ижевской РСДРП произошёл окончательный раскол между большевиками и меньшевиками. В это время городская большевистская организация насчитывала 36 человек. Встретив поддержку рабочих и быстро увеличивая свою численность, к Октябрьской революции она выросла более чем до полутора тысяч человек. Осенью 1917 года в Ижевске был сформирован отряд Красной гвардии, бойцы которого помогали устанавливать Советскую власть в городе и заводских посёлках Прикамья^[7].
В середине лета 1917 года в Ижевске появилась организация эсеров-максималистов^[7]. Вскоре максималистское движение становится массовым, а Ижевск и Воткинск — одними из центров максималистского движения России^[5]. Большевиков максималисты иногда поддерживали, а иногда — подвергали резкой критике слева. В апреле 1918 года дело дошло до вооружённого конфликта между этими двумя левыми партиями. Несмотря на это, между большевиками и максималистами затем установился окончательный блок, противостоявший блоку правых социалистов: меньшевиков и правых эсеров^[7].
Ошибки, допущенные большевиками, прежде всего при проведении земельной и аграрной политики, привели к недовольству жителей Ижевска и близлежащих деревень. Популярность большевиков падала, и в апреле-мае 1918 года численность их организации в Ижевске сократилась с 1700 до 250 членов. Свою роль в падении популярности блока левых сыграли и действия ультрареволюционных максималистов. Возмущение ижевцев вызвало убийство максималистами меньшевика Сосулина, популярного среди заводских рабочих^[7].
В мае 1918 года инициатива перешла к блоку меньшевиков и правых эсеров. Летом 1918 года, после того, как на прошедшем в середине мая в Москве VIII Совете партии эсеров было принято решение о начале вооруженного восстания, в Ижевск с целью организации восстания прибыли члены ЦК ПСР Н. Н. Иванов и И. И. Тетёркин. Дважды, в конце мая и в конце июня, на выборах в Ижевский Совет большевики потерпели поражение. После этого большевики и максималисты с помощью подкреплений из Казани разогнали городской Совет, и власть в городе перешла сначала к новому исполкому, в котором большинство было за большевиками и максималистами, а затем Ижевскому военно-революционному штабу, возглавлявшемуся большевиком С. И. Холмогоровым. После разгона Совета и последовавших за ним арестов лидеров оппозиционных партий недовольство многих ижевцев продолжало расти^[8].
Позиции правых социалистов усилились после перехода на их сторону городского Союза фронтовиков. Эта организация объединяла солдат и офицеров — ветеранов Первой мировой войны. Несмотря на то, что формально её руководителями были рядовые солдаты и унтера, фактически союзом фронтовиков руководило офицерское ядро, ещё более правое, чем эсеры и меньшевики. Организация насчитывала около 4000 членов, у многих из которых дома хранилось оружие, и стала ударной силой восстания^[9].
Начало восстания
Ижевск
Восстание в Ижевске непосредственно связано с падением Казани 6 августа 1918 года под ударами войск Чехословацкого корпуса. Для борьбы с чехословаками в Ижевске была объявлена мобилизация. Основные силы большевиков и максималистов ушли на фронт, и в городе остались только несколько десятков красноармейцев и милиционеров. Именно этот момент и был выбран организаторами переворота^[7].
Утром 7 августа большевики собрали митинг и требовали от рабочих подчиниться приказу и выступить на фронт. Союз фронтовиков предъявил большевикам требования из 10 пунктов, поддержанные рабочими, среди которых важнейшие были^[10]:

• Призвать всех от 18 до 30 (40) лет;
  


• Вооружить и обмундировать на заводе и отправить всех вместе;
  


• обеспечить семьи;
  


• охранять завод и плотину рабочими;
  

и т.п.
Большевики отвергли предложенные требования. В ответ начался митинг, большевики поспешили его закрыть, но рабочие не разошлись. По предложению председателя Союза фронтовиков Солдатова рабочие начали шествие по Казанской улице к штабу Союза. Вечером этого дня распространились известия о том, что Солдатов и многие члены Союза фронтовиков арестованы.
Рано утром 8 августа загудел заводской гудок, послуживший сигналом к началу восстания. В городе начались митинги. На один из них прибыли три конных милиционера, в том числе начальник милиции Ижевска Большаков. Митинговавшие напали на милиционеров. Большакову с одним милиционером после выстрелов в воздух из пистолета удалось вырваться, однако второй милиционер был стащен с лошади и убит^[7]. Разгорячённая убийством толпа в 9 часов утра направилась на склад завода, где хранились готовые винтовки с патронами. Охрана, состоявшая из пленных австрийцев, была обезоружена, и восставшие начали вооружаться^[11].
Офицеры из Союза фронтовиков начали формировать из повстанцев организованные отряды: отделения, взводы, роты — которые затем атаковали немногочисленные части красноармейцев. Понимая, что город удержать не удастся, красные отступали. К исходу 8 августа Ижевск полностью контролировался повстанцами^[12].
Воткинск
Воткинские фронтовики держали непрерывную связь с ижевцами. В день восстания в Ижевск прибыли из Воткинска фронтовики Непряхин, Разживин и Петров, доставившие ижевцам просьбу как можно скорее прислать оружие.
В исполнение этой просьбы в Ижевске было решено послать на помощь воткинцам роту в 250 человек, причем каждый боец должен был нести по две винтовки. Эта рота должна была подойти к Воткинскому заводу на рассвете 17 августа, и её первый залп должен был быть сигналом для восстания воткинцев. Было решено по первому сигналу захватить прежде всего Совдеп и большевистский Центральный исполнительный комитет, и, овладев имевшимися там винтовками, захватить в свои руки почту, телеграф и телефонную станцию, управление завода и казначейство, а также снять рельсы у железнодорожного моста через реку Сиву и этим прекратить сообщение с Камской пристанью.
Численность красного гарнизона в Воткинске составляла 800 бойцов.
В 8 часов утра 17 августа раздался оружейный залп — цепи ижевцев вошли в город с западной стороны, со стороны Сарапульского тракта.
Красные были застигнуты врасплох; среди красноармейцев началась паника, но все же сгруппировалось ядро более 250 человек и начался бой с Ижевской ротой. В это время фронтовики-воткинцы с одними револьверами в руках сбили красные посты, захватили Совдеп, вооружились взятыми там винтовками и бросились на помощь ижевцам, заходя в тыл красноармейцам. Начался уличный бой; большевистский гарнизон был быстро разбит. Красногвардейцы разбегались, бросая винтовки, уходя по тракту на село Дебёсы. Коммунисты и чекисты, попавшие в руки рабочим, безжалостно уничтожались. Через час город был очищен от большевиков. В первый же день их отбросили километров на 40 от завода; было захвачено и закреплено село Мишкино.
Повстанческая республика
Организация власти
После победы восстания перед повстанцами встала необходимость организации власти. Был обновлён Исполком Ижевского совета и его президиум, а позже проведены выборы в Совет. Ни большевики, ни эсеры-максималисты, ни анархисты к выборам допущены не были^[13].
Совет просуществовал непродолжительное время: уже 17 августа, в день победы восстания в Воткинске, власть была передана Ижевским советом новому органу — Прикамскому комитету членов Учредительного собрания, названному так по аналогии с самарским КОМУЧем. В состав Прикамского КОМУЧа входило 4 эсера: Н. И. Евсеев (председатель), В. И. Бузанов, А. Д. Карякин, К. С. Шулаков (с 9 сентября). Прикамский КОМУЧ считал самарский КОМУЧ центральным, а себя — его местной структурой. После проведения 9 сентября Прикамским КОМУЧем административной реформы, упорядочивающей систему управления на подконтрольной повстанцам территории, Советская власть на территории Прикамья была устранена полностью^[14].
Новый сдвиг власти произошёл после образования 23 сентября Уфимской Директории. Прикамский КОМУЧ, как и все другие местные антибольшевистские правительства, подчинявшиеся Директории, был упразднен. 14 октября Евсеев сосредоточил в своих руках всю полноту гражданской власти в Прикамье как чрезвычайный уполномоченный Директории, Бузанов, Карякин и Шулаков были назначены его заместителями. В заводских посёлках, подчинявшимся Ижевску, гражданская власть принадлежала особым уполномоченным Евсеева^[15].
Военная власть в повстанческой республике, имевшая не меньший вес, чем гражданская, всё это время принадлежала сначала Штабу союза фронтовиков, а затем, после создания Народной армии, Штабу Народной армии^[16].
Первые шаги повстанческой власти
Одним из первых мероприятий новых ижевских властей стало разрешение свободы торговли, запрещенной при большевиках. Было отменено осадное положение, отменена смертная казнь^[17].
Главной задачей для руководства стало поддержание выпуска военной продукции на Ижевском заводе, которая была необходима для создания повстанческой армии. Для налаживания работы завода было принято несколько популистских мер. Было объявлено, что дни 8-10 августа, когда завод не работал, будут оплачены. Была отменена предельная норма выработки, установлена дополнительная оплата за всё, произведённое сверх нормы. Применялись и агитационные методы: рабочих призывали повышать производительность для успеха восстания^[18].
Многие меры, проведённые большевиками в рамках своей рабочей политики, новые власти не стали отменять, учитывая настроения рабочих. Были оставлены прежние ставки оплаты труда, оставлены в силе прежние декреты Советской власти об условиях работы, социальных гарантиях. Уравнительные тенденции прослеживаются во многих мероприятиях повстанческой власти. Так, например, Прикамским КОМУЧем было принято постановление, по которому и офицеры, и солдаты, и рабочие должны были получать одинаковое денежное довольствие^[19].
Формирование повстанческой армии
Повстанческие власти начали принимать меры по созданию регулярной армии с первых же дней восстания. 10 августа Исполком Совета принял решение о создании Ижевской народной армии. Отряд полковника Федичкина численностью в 300 человек, созданный 9 августа для отражения контратаки красноармейцев, послужил основой для будущей Прикамской Народной армии^[20]. 14-19 августа численность отряда увеличилась на 800 человек за счёт пополнения добровольцами, и из него было сформировано несколько рот. Войска были усилены 32 захваченными у красноармейцев пулемётами. Ижевский завод поставлял формирующейся армии повстанцев до 2500 винтовок в сутки^[21].
По приказу Штаба народной армии 24 августа стрелковая рота в составе 4 взводов по 2 отделения была установлена в качестве основной тактической единицы. В каждой роте было от 100 до 250 бойцов. Общая численность ижевских военных частей в это время достигла 6300 чел., в числе которых было 300 офицеров, 3000 фронтовиков и около 3000 рабочих-добровольцев^[21].
Непосредственно в первый день восстания в Воткинске также началось создание военных частей. 17 августа был образован Штаб Воткинской народной армии, начальником которого стал штабс-капитан Г. Н. Юрьев. Командующим вооружёнными силами Воткинска стал капитан Нилов, заменённый 2 сентября капитаном Журавлёвым. В тот же день 17 августа в Воткинске были сформированы 1-я и 2-я стрелковые роты, конный отряд и батарея из 2-х орудий, возглавленные соответственно поручиком А. Н. Наугольных, капитаном Г. И. Мудрыниным, ротмистром М. И. Агафоновым и подпоручиком Семёновым-Дыговским^[21].
По мере роста масштабов восстания происходила реорганизация армии. Командующий Ижевской Народной армии полковник Федичкин стал Главнокомандующим войсками Прикамского края, а на Штаб Ижевской народной армии были возложены функции Главного Штаба Прикамского края. В сентябре—октябре роты в Народной армии сводятся в более крупные воинские части до бригад включительно. Численность повстанческой армии к 13 сентября насчитывала около 15 тысяч человек^[21].
После взятия 31 августа Сарапула повстанцы попытались сформировать Сарапульскую Народную армию. Большого успеха они в этом не добились^[21].
Отмена запрета свободной торговли привлекла на сторону повстанцев значительные слои прикамского крестьянства. Крестьянам было передано около 60 тысяч произведённых на Ижевском заводе винтовок. Было сформировано несколько крестьянских рот, которые затем сводились в более крупные отряды^[21].
Начальный период боевых действий
14 августа отряд Красной армии численностью в 2500 человек предпринял попытку наступления на Ижевск со стороны Казанской железной дороги. Однако в 6 км от города отряд попал в устроенную повстанцами засаду и был полностью уничтожен.
17 августа отряд в 2000 красноармейцев, усиленный 200 кавалеристов и 6 пушками, начал новое наступление с того же самого направления. Однако повстанцы успели построить здесь укрепления. Штурм хорошо подготовленной позиции не удался и красноармейцы вынуждены были отступить. В этот же день отряд воткинских фронтовиков, получивших оружие на ижевском заводе, атаковал расположенные в Воткинске подразделения Красной армии. Советская власть в Воткинске была свергнута.
18 августа началось наступление на Ижевск с востока, от пристани Гольяны. 6000-й отряд красноармейцев под командованием Антонова-Овсеенко был остановлен отрядом фронтовиков полковника Федичкина, а затем полностью окружен подошедшими из Ижевска подкреплениями. После того, как у красноармейцев кончились боеприпасы, восставшим удалось одержать победу. В этом бою повстанцы захватили пушку и несколько пулеметов.
В 20-х числах августа отряд восставших под командованием капитана Куракина занял пристань Гольяны, а 31 августа вошёл в Сарапул (находившийся там немногочисленный отряд красноармейцев оставил город без боя). Переправившись через Каму, повстанцы заняли Камбарский завод и несколько деревень, поставив там небольшие гарнизоны. В течение сентября повстанцы установили контроль над Сарапульским и Глазовским уездами, а также заняли узловую железнодорожную станцию Агрыз.
Вот как описывал ситуацию в Воткинске и Ижевске в августе-сентябре 1918 г. нижегородский меньшевик, депутат Нижегородского Совдепа И. Г. Уповалов:^[22]
Воткинск был неузнаваем. Это был уже не завод, а сплошной военный лагерь. В 10 или 15 верстах от Воткинска шла упорная борьба безоружных рабочих с вооруженными до зубов мадьярами, латышами и китайцами, а внутри Воткинска шла организационная работа Совета рабочих депутатов, местного самоуправления и военного штаба… Работающее в заводе офицерство было призвано организовать армию из восставших рабочих и крестьян. Крестьяне дали хлеб и обмундирование, ижевские рабочие день и ночь не отходили от станков, изготовляли винтовки и пулеметы, патроны и снаряды. Были моменты, когда большевистские латыши и китайцы подходили к Ижевску на 2 или 3 версты. Тогда станки останавливались, рабочие брали винтовки и уходили на фронт, разбивали противника и опять становились к станкам… Через месяц упорной борьбы Ижевская и Воткинская армии с 10 000 восставших рабочих увеличилась до 75 000 штыков. У них уже было более 100 пушек и 700 пулеметов, все взятые у противника.
Внутренний кризис
Если на подъёме восстания существовавшие внутри лагеря повстанцев противоречия отходили на второй план, то к осени, когда повстанцы начали терпеть от Красной армии одно поражение за другим, внутренние противоречия давали о себе знать всё сильнее.
Начались политические трения между правыми социалистами и офицерством из Союза фронтовиков. С точки зрения офицеров, в Прикамский КОМУЧ вошли люди слабые и бесхарактерные, связанные политической программой своей партии, в то время как для успеха восстания, по их мнению, необходим был твердый вождь, не связанный партийностью и преданный идее восстановления в стране государственного порядка. Правые социалисты, в свою очередь, с недоверием относились к офицерам, опасаясь военного переворота. В результате между гражданской и военной властями повстанцев происходило соперничество, приводившее к конфликтам. После одного из них Федичкин подал в отставку с должности Командующего Прикамской Народной армии, на его место был назначен социалист Г. Н. Юрьев, а правящая четвёрка во главе с Евсеевым перебралась в Воткинск^[23].
Сказалась в значительной степени на ухудшении обстановки в ижевско-воткинском лагере и разлагающая роль большевистской пропаганды. Так, редактор повстанческой газеты «Воткинский вестник» А. Гутман в своих мемуарах следующим образом описывал ситуацию в войсках осенью 1918 г:^[24]
В повстанческой армии, вместо железной дисциплины и устремления всех сил на борьбу с красными, началась обычная социалистическая пропаганда со всеми ее атрибутами. Смертная казнь была отменена. Боевые приказы штаба обсуждались в солдатских группах и часто не исполнялись, особенно в Сарапуле. О строгой дисциплине нечего было и думать. Понятно, что после первого взрыва энтузиазма среди рабочих и крестьян наступило охлаждение. Дисциплина стала падать, а тыл разлагаться. Следственные комиссии (состоявшие из социалистов) держали сотни арестованных в импровизированных арестных домах, с которыми советские агенты имели свободное общение. Началась обычная в то время пропаганда — примирения с большевиками и прекращения «братоубийственной» войны.
Как пишет историк Д. Чураков, причинами нарастания противоречий между руководством восстания и основной массой рядовых участников и ростом разочарования в новой власти являлись также нормы труда, которые с течением времени становились всё менее демократичными. Исследователь отмечает, что сверхурочные работы стали обязательными, в то время как деньги за эти работы числились как задолженность, но не выплачивались. С первой половины сентября рабочим перестала выплачиваться и зарплата: рабочим выплачивалось в лучшем случае 2/3 положенной суммы, остальное также числилось как задолженность^[25].
Началось разложение и в армии, где рабочие составляли её костяк. Если первоначально Прикамская Народная армия формировалась как добровольческая, то уже 18 августа была проведена принудительная мобилизация, ставшая затем обычной практикой. В ходе последней насильственной мобилизации призывались даже 16- и 50-летние^[26].

Предыстория
До революции Тамбовская губерния делилась на 12 уездов. Кроме города Тамбова с уездом было ещё 11 уездных городов, а также 13 посёлков городского типа. Уезды, в свою очередь, делились на 361 волость с 3462 селами и деревнями. Было ещё множество отдельных хуторов, различных сельских хозяйств и поместий. Губерния, огромная по своей площади, имела около 4 миллионов населения. В городах проживало всего 268 тысяч человек. Подавляющее большинство жителей жило в сельской местности, где занималось сельским хозяйством. Тамбовская губерния была расположена на лучших в мире чернозёмах, не имеющих аналогов на планете — плодородный чернозёмный пласт в некоторых местах достигает глубины 4 метров. Тамбовская губерния занимала по своему развитию пятое место в Российской империи (среди 80 других губерний и административных образований) и считалась, таким образом, одной из самых богатых губерний страны. С началом Первой мировой войны её экономическое положение нисколько не ухудшилось. Хотя в Европе тамбовчане потеряли отдельные рынки сбыта сельскохозяйственной продукции, но эти потери компенсировались поставками на нужды действующей армии. Таким образом, губерния не утратила объёмов производства продовольствия и оставалась одной из лучших житниц Российской империи^[2].
По состоянию на 1920 год население губернии составляло 3650 тысяч человек (всего насчитывалось 268 тыс. городских и 3382 тыс. сельских жителей), по показателю плотности населения (62 человек на кв. версту) она занимала 12-е место в СССР и являлась одной из самых густонаселенных в РСФСР^[3]. При этом количество коммунистов было достаточно небольшим: в августе 1920 года в 685 местных парторганизациях насчитывалось 13 490 коммунистов и кандидатов в члены партии (из них в сельских районах - только 4492 человека)^[4]
При большевиках крестьян на Тамбовщине, как и по всей России, лишили всяких политических и экономических прав, запретили торговать хлебом и стали забирать его силой^[5]. Относительная близость Тамбовской губернии к центру и её удалённость от фронтов предопределили широкий размах деятельности продотрядов, что вызывало у местного крестьянского населения сильное недовольство. Население тамбовщины ответило коммунистам активным вооружённым сопротивлением^[2]. В 1918 году в восстаниях и партизанском движении против большевиков, продотрядов и комбедов приняло участие до 40 тыс. человек. Положение властей осложнялось частыми переходами красноармейцев (зачастую с оружием в руках) на сторону партизан.
После взятия Тамбова 18 августа 1919 года генерал-лейтенант Мамонтов передал тамбовским партизанам огромное количество захваченного в городе оружия. Это во многом способствовало длительности и размаху партизанского и повстанческого движения на Тамбовщине.
В июне 1920 года на совещании командиров партизанских групп и отрядов местной самообороны было решено для лучшей координации действий объединить все силы в две армии (1-ю и 2-ю повстанческие).
В 1920 году Тамбовщину поразила засуха, и хлеба было собрано всего 12 млн. пудов. Между тем продразвёрстка не была уменьшена, составив 11,5 млн пудов.
Начало восстания

Восстание вспыхнуло 15 августа 1920 года в селе Хитрово Тамбовского уезда, где местный комитет СТК разоружил продотряд.
19 августа 1920 года сразу в нескольких сёлах (Каменка Тамбовского уезда, Туголуково Борисоглебского уезда) крестьяне отказались сдавать хлеб и при поддержке партизан уничтожили продотряды, местных коммунистов и чекистов. В тот же день в селе Афанасьевке Тамбовского уезда произошло объединение нескольких мелких повстанческих групп, и восстание стало быстро распространяться. Вскоре восстание распространилось на территории Тамбовского, Кирсановского, Борисоглебского, Моршанского и Козловского уездов Тамбовской губернии, а также соседние с ней уезды Саратовской и Воронежской губерний. Повстанцы ликвидировали органы советской власти, уничтожали её представителей и воинские гарнизоны и брали власть в свои руки.
21 августа 1920 года на заседании Тамбовского губкома РКП(б) был создан чрезвычайный оперативный штаб, в губернии было введено осадное положение, однако контроль над развитием событий был уже утрачен. Хотя войска Тамбовской губернии сумели нанести мятежникам ощутимые потери ^[6], восстание приобрело массовый и затяжной характер.
30 августа губком охарактеризовал положение как «чрезвычайно серьёзное», была проведена мобилизация коммунистов: 500 человек перевели на казарменное положение.
31 августа председатель Тамбовского губисполкома А. Г. Шлихтер выступил во главе карательного отряда против мятежников, но потерпел поражение и бежал в Тамбов^{[источник не указан 518 дней]}.
В октябре 1920 года Ленин поручил Ф.Э. Дзержинскому, Э.М. Склянскому и В.С. Корневу «ускорить разгром антоновщины».
К 15 октября 1920 за счет проведенной мобилизации местных резервов, приданных частей ВОХР и ЧОН численность войск удалось увеличить до 4447 чел. при 22 пулеметах и 5 орудиях.
14 ноября 1920 года повстанцы решили объединить все свои силы под единым командованием. Они создали Объединённую партизанскую армию Тамбовского края (которую возглавил Георгиевский кавалер поручик Пётр Токмаков, родом из крестьян села Иноковки Кирсановского уезда) в составе трёх армий (1-я, 2-я и 3-я повстанческие), образовали свои политорганы на основе уцелевших эсеровских организаций и собственную политическую организацию, Союз трудового крестьянства. Политическая программа восстания строилась на демократической основе под лозунгами свержения большевистской диктатуры, созыва Учредительного собрания, восстановления политических и экономических свобод.
В январе 1921 года на Оргбюро ЦК РКП(б) с участием Ф.Э. Дзержинского, В.С. Корнева, С.С. Каменева и руководства Тамбовской губернии вновь обсудили ход борьбы с антоновщиной.
Восстание достигло максимального размаха к февралю 1921 года, когда численность повстанцев достигла 50 тыс. человек, объединенных в две армии (в составе 14 пехотных, 5 кавалерийских полков и 1 отдельной бригады при 25 пулеметах и 5 орудиях). Повстанцы разгромили 60 совхозов, взяли под контроль практически всю Тамбовскую губернию (в руках большевиков остались только города), парализовали движение по Рязано-Уральской железной дороге, и успешно отбивали попытки советских войск вторгнуться на территорию восстания, нанося им большие потери.
К этому времени под командованием А.В. Павлова находилось 11 602 чел. при 136 пулеметах и 18 орудиях^[7].
Тогда же, 6 февраля 1921 года в губернию была направлена Полномочная комиссия ВЦИК во главе с В. А. Антоновым-Овсеенко, которая стала высшим органом борьбы с восстанием.
12 февраля 1921 года на основании решения Наркомата продовольствия, на территории Тамбовской губернии было остановлено выполнение продовольственной разверстки, а в марте 1921 года X съезд РКП(б) принял решение отменить продовольственную разверстку, вместо которой вводили фиксированный продовольственный налог. Для рядовых повстанцев была объявлена амнистия (при условии сдачи оружия и информации о местонахождении командиров). Предпринятые меры широко освещались в печати и агитационных материалах (всего было выпущено 77 наименований воззваний, листовок, плакатов и брошюр), и они сыграли определенную роль в пересмотре частью крестьянства своей позиции в отношении советской власти.
21 февраля 1921 года в приказе № 21 по 1-й повстанческой армии А.С. Антонов отмечает: «среди партизанских отрядов начинает слабеть боевой дух, наблюдается постыдная трусость».
Тем не менее, сражения продолжались с переменным успехом: так, 11 апреля 1921 года 5-тысячный отряд «антоновцев» разгромил гарнизон в Рассказово, при этом в плен попал целый батальон красноармейцев ^[8].
Перелом
Положение резко изменилось с окончанием советско-польской войны и разгромом Русской армии Врангеля в Крыму. Это позволило большевикам высвободить против повстанцев дополнительные силы Красной армии.
В период с 21 марта по 5 апреля 1921 года для рядовых участников восстания был объявлен «двухнедельник» добровольной явки с повинной^[9].
27 апреля 1921 года Политбюро ЦК РКП (б) назначило командующим войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевского, его заместителем — И. П. Уборевича, начальником штаба — Н. Е. Какурина. На Тамбовщину также отправили Г. И. Котовского, от ВЧК были командированы Г. Г. Ягода и В. В. Ульрих. Тухачевский получил директиву — ликвидировать тамбовское восстание не позже чем в месячный срок.
Численность советских войск в Тамбовской губернии быстро увеличивалась и к концу мая 1921 года составила 43 тыс. красноармейцев (35 тыс. штыков и 8 тыс. сабель при 463 пулемётах и 63 артиллерийских орудиях)^[10]. ЦК РКП (б) дополнительно мобилизовал в помощь тамбовской губернской партийной организации 300 коммунистов из Москвы, Петрограда и Тулы^[11]. Рабочими вагонных мастерских была построена «бронелетучка» в составе бронированного паровоза, трёх блиндированных вагонов и двух грузовых платформ с установленным вооружением: одним 76-миллиметровым орудием и тремя пулемётами. «Бронепоезд» находился в распоряжении транспортной ЧК и использовался для обеспечения безопасности по линии железной дороги^[12].
20 мая 1921 года главным командованием партизан, гражданской управой и населением окрестных сёл и деревень была провозглашена «Временная демократическая республика Тамбовского партизанского края» с правами до созыва Учредительного собрания. Главой республики партизанского края повстанцы выдвинули активного члена СТК и одного из вожаков партизанского движения Шендяпина.
25 мая 1921 года отдельной кавалерийской бригадой Г. И. Котовского были разбиты и рассеяны два повстанческих полка под командованием Селянского, который получил смертельное ранение^[13].
В боях, продолжавшихся с 28 мая по 7 июня 1921 года, в районе станции Инжавино советские войска (кавалерийская бригада Г. И. Котовского, 14-я отдельная кавалерийская бригада, 15-я Сибирская кавалерийская дивизия, 7-е Борисоглебские кавалерийские курсы) под общим командованием Уборевича разгромили 2-ю армию мятежников (под командованием А. С. Антонова). После этого 1-я повстанческая армия (под командованием А. Богуславского) уклонилась от «генерального сражения». Инициатива перешла к советским войскам.
Разгром восстания
В общей сложности в подавлении Тамбовского восстания было задействовано до 55 тыс. военнослужащих РККА: 37,5 тыс. штыков, 10 тыс. сабель, а также 7 тыс. военнослужащих в составе девяти артиллерийских бригад; 5 автобронеотрядов, 4 бронепоезда, 6 бронелетучек, 2 авиаотряда, курсанты Московских и Орловских пехотных и Борисоглебских кавалерийских курсов^[14]. Не последнюю роль в разгроме крестьянского бунта на Тамбовщине сыграли жестокие репрессивные меры против восставших, их семей и односельчан.
11 июня 1921 года Полномочной комиссией ВЦИК был издан приказ № 171 «О начале проведения репрессивных мер против отдельных бандитов и укрывающих их семей»^[15].
Приказ Полномочной комиссии ВЦИК о начале проведения
репрессивных мер против отдельных бандитов и укрывающих их семей

N 171, г. Тамбов
11 июня 1921 г.

Уполиткомиссиям 1, 2, 3, 4, 5
Начиная с 1 июня решительная борьба с бандитизмом дает
быстрое успокоение края. Советская власть последовательно
восстанавливается, и трудовое крестьянство
переходит к мирному и спокойному труду.
Банда Антонова решительными действиями наших войск разбита,
рассеяна и вылавливается поодиночке.
Дабы окончательно искоренить эсеро-бандитские корни и
в дополнение к ранее отданным распоряжениям Полномочная комиссия ВЦИК
приказывает:
1. Граждан, отказывающихся называть свое имя, расстреливать на месте
без суда.
2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссии или
райполиткомиссии объявлять приговор об изъятии заложников
и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.
3. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте
без суда старшего работника в семье.
4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту
и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник
в этой семье расстреливается без суда.
5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов,
рассматривать как бандитов, и старшего работника этой семьи
расстреливать на месте без суда.
6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между
верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать
или разбирать.
7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно.

Председатель Полномочной комиссии ВЦИК Антонов-Овсеенко
Командующий войсками Тухачевский
Председатель губисполкома Лавров
Секретарь Васильев
Прочесть на сельских сходах.

ГАТО. Ф.Р.-4049. Оп.1. Д.5. Л.45. Типографский экз.

На следующий день 12 июня 1921 года М. Н. Тухачевский подписал приказ № 0116 о применении против повстанцев химического оружия^[16][17]:
ПРИКАЗ
Командующего войсками
Тамбовской губернии № 0116/оперативно-секретный

г.Тамбов

12 июня 1921 г.

Остатки разбитых банд и отдельные бандиты, сбежавшие из деревень,
где восстановлена Советская власть, собираются
в лесах и оттуда производят набеги на мирных жителей.
Для немедленной очистки лесов ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами,
точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов
распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось.

2. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов
с ядовитыми газами и нужных специалистов.

3. Начальникам боевых участков настойчиво и энергично выполнять настоящий приказ.

4. О принятых мерах донести.

Командующий войсками Тухачевский
Начальник штаба войск Генштаба Какурин

Российский государственный военный архив Ф.34228. Оп.1. Д.292. Л.5

Полномочная Комиссия ВЦИК рекомендовала следующий метод зачистки охваченных восстанием населённых пунктов, издав 23 июня 1921 года приказ № 116 за подписью её председателя Антонова-Овсеенко и командующего войсками Тухачевского^[16]:
ПРИКАЗ
Полномочной Комиссии ВЦИК № 116

г.Тамбов

23 июня 1921 г.

Опыт первого боевого участка показывает большую пригодность для быстрого очищения
от бандитизма известных районов по следующему способу чистки.
Намечаются особенно бандитски настроенные волости и туда выезжают представители
уездной политической комиссии, особого отделения, отделения военного трибунала
и командования вместе с частями, предназначенными для проведения чистки.
По прибытии на место волость оцепляется, берутся 60-100 наиболее видных лиц
в качестве заложников и вводится осадное положение.
Выезд и въезд в волость должны быть на время операции запрещены.
После этого собирается полный волостной сход, на коем прочитываются приказы
Полномочной Комиссии ВЦИК №№ 130 и 171 и написанный приговор для этой волости.
Жителям дается 2 часа на выдачу бандитов и оружия, а также бандитских семей,
и население ставится в известность, что в случае отказа дать упомянутые сведения
заложники будут расстреляны через два часа.
Если население бандитов и оружия не указало по истечении двухчасового срока,
сход собирается вторично и взятые заложники на глазах у населения расстреливаются,
после чего берутся новые заложники и собравшимся на сход вторично предлагается
выдать бандитов и оружие. Желающие исполнить это становятся отдельно,
разбиваются на сотни и каждая сотня пропускается для опроса через опросную комиссию
(представителей Особого отдела и Военного трибунала).
Каждый должен дать показания, не отговариваясь незнанием.
В случае упорства проводятся новые расстрелы и т.д.
По разработке материала, добытого из опросов,
создаются экспедиционные отряды с обязательным участием в них лиц, давших сведения,
и других местных жителей и отправляются на ловлю бандитов.
По окончании чистки осадное положение снимается,
водворяется ревком и насаждается милиция.

Настоящее Полномочная Комиссия ВЦИК приказывает принять к неуклонному исполнению.

Председатель Полномочной Комиссии Антонов-Овсеенко

Командующий войсками Тухачевский

Российский государственный военный архив Ф.235. Оп.2. Д.16. Л.25

Репрессии
В основу своих операций Тухачевский положил создание на Тамбовщине жёсткого оккупационного^[18] режима и террор против населения губернии, со взятием заложников, уничтожением сёл и деревень, созданием концлагерей и массовых расстрелов. Артиллерийским огнём были полностью уничтожены сёла Коптево, Хитрово, Верхнеспасское Тамбовского уезда. Особенно ожесточала повстанцев система заложничества; в ответ на неё они сами брали в заложники и расстреливали красноармейцев, коммунистов, советских служащих и членов их семей^[19].
В наскоро оборудованных губернским управлением принудительных работ концентрационных лагерях для заложников наряду со взрослыми в большом количестве содержались и дети. 27 июня 1921 года на заседании полномочной комиссии ВЦИК был отмечен «большой наплыв в концентрационно-полевые лагеря малолетних, начиная от грудных детей», предлагали детей-заложников до 15 лет содержать отдельно от взрослых, и чтобы с трёхлетними детьми имели право находится их матери. Даже после проведения кампании по разгрузке концлагерей в июле 1921 года (восстание к тому времени было практически подавлено, и заложники с маленькими детьми были распущены по домам) там всё ещё находилось свыше 450 детей-заложников в возрасте от 1 до 10 лет. Общее число крестьян Тамбовской губернии, подвергшихся репрессиям, Юлия Кантор оценивает в 30—50 тысяч человек^[20].
Тухачевский отмечал^[21][22]:
Без расстрелов ничего не получается. Расстрелы в одном селении на другое не действуют, пока в них не будет проведена такая же мера.
Когда угроза расстрелов не действовала, как в деревне 2-я Кареевка, состоявшей из 65-70 дворов, жителей деревни выселяли, их имущество конфисковали, а саму деревню сжигали^[23].
На повстанцев, помимо жестоких репрессий, обрушили всю мощь регулярной Красной армии: артиллерию, авиацию, бронетехнику и даже химическое оружие (хлор марки Е56). По поводу применения химического оружия сохранились документальные свидетельства. В частности, в дневнике боевых действий артдивизиона бригады Заволжского военного округа записано, что 13 июля 1921 года в бою было израсходовано: гранат трёхдюймовых — 160, шрапнелей — 69, гранат химических — 47. 3 августа командир батареи Белгородских артиллерийских курсов доносил начальнику артиллерии 6-го боевого участка, что при обстреле острова на озере Кипец выпущено 65 шрапнелей, 49 гранат и 59 химических снарядов^[24]. Применявшиеся большевиками в мае — июне 1921 года химические снаряды приводили к гибели не только повстанцев, но и гражданского населения^[1].
Летом 1921 года основные силы повстанцев потерпели поражение. В начале июля руководством восстания был издан приказ, согласно которому боевым отрядам предлагалось разделиться на группы, скрыться в лесах и перейти к партизанским действиям или разойтись по домам. Восстание распалось на ряд мелких изолированных очагов, и повстанцы вернулись к партизанской тактике, которую они использовали до августа 1920 года. Боевые действия на Тамбовщине продолжались до лета 1922 года и постепенно сошли на нет. 16 июля 1922 года М. Н. Тухачевский доложил ЦК РКП(б): «мятеж ликвидирован, Советская власть восстановлена повсеместно»^[25].
Связи восставших с Вооружёнными силами на Юге России
Основная статья: Конный рейд Мамонтова
Белые правительства и организации уделяли недостаточно внимания организации повстанческого движения в тылу РККА. Тем примечательнее попытка командования ВСЮР войти в контакт с «зелёными» повстанцами Тамбовщины летом 1919 года с целью привлечения их на свою сторону^[26]:535.
В августе 1919 года сотрудник особой части Отдела пропаганды есаул А. П. Падалкин получил задание от штаба 4-го Донского корпуса К. К. Мамантова и полковника К. В. Хартулари (представитель контрразведывательного отдела штаба ВСЮР) установить контакт с «зелёноармейцами» для их перехода в ряды Белой армии. Особенно важной считалась та часть задания, где есаулу предписывалось установить контакт с бывшим начальником милиции Кирсановского уезда А. С. Антоновым: «Установить сведения о местонахождении зелёных вообще и, в частности, Антонова… Связавшись с ним, договориться о возможном присоединении их к корпусу Мамантова…». Падалкину удалось удачно перейти линию фронта по подложным документам сотрудника милиции. Вскоре, однако, он был арестован как «перебежчик» и отправлен в Красную армию — в Пензенский запасной полк. Из полка Падалкин попытался бежать, был пойман, арестован и отправлен в Бутырскую тюрьму в Москве, из которой, впрочем, был скоро вновь зачислен в Красную армию. Падалкин, убив политрука, вновь бежал вместе с присоединившимися к нему красноармейцами полка. Проведя в советском тылу около 4-х месяцев, он глубокой осенью вновь перешёл фронт и вернулся в Ростов. Установить связь с повстанцами ему так и не удалось. Но, располагая этими архивными сведениями о такой попытке белого командования, современный историк В. Ж. Цветков делает вывод, что можно утверждать о соучастии белого командования в организации Тамбовского восстания. Сам Мамантов, вернувшись из своего рейда, отметил хорошие перспективы присоединения сил повстанцев к белым силам в своём выступлении на Донском Круге в сентябре 1919 г. И хотя отдельных повстанческих подразделений в составе своего корпуса Мамантову создать не удалось, им было роздано повстанцам огромное количество оружия с захваченных складов Южного фронта^[26]:537.
Ключевые участники восстания

• Антонов А. С. — начальник штаба 2-й повстанческой армии.
  


• Антонов Д. С. — родной брат и ближайший соратник А. С. Антонова.
  


• Богуславский А. В. — командующий 1-й повстанческой армией.
  


• Герасимов Н. Я. («Донской») — начальник контрразведки «антоновцев».
  


• Ишин И. Е. — начальник «политического отдела».
  


• Колесников И. C. — командующий 3-й повстанческой армией.
  


• Мамонтов К. К. — командующий 4-м Донским казачьим корпусом.
  


• Митрофанович — командующий 2-й повстанческой армией.
  


• Токмаков П. М. — руководитель восстания.
  


• Фёдоров («Горский») — адвокат, член партии кадетов, резидент подполья «антоновцев» в Тамбове, а также ответственный за внешние связи^[27].