Мы свой, мы Новый Мир построим... И кто же эти "мы"

Цитата3 ноября родился Самуил Яковлевич Маршак (1887-1964). В популярности как детский поэт он уступает, пожалуй, только Корнею Чуковскому. 
Маршак и Чуковский воспринимаются именно как парочка, человеческая рифма типа Ильф – Петров. Хотя отношения обоих связывали ревностные, амбициозные.


В Петрограде 1922 года создателям детской советской поэзии пришлось начинать с нуля.
До революции Чуковский был злобным критиком современного литературного процесса, фельетонистом, газетной акулой. После 1917 года об этом пришлось забыть.
Маршак же шел по пути сионизма, главным его достижением оказался лирический цикл «Палестина». Во время Гражданской войны Маршак оказался на Юге, где, по крайней мере, на газетных страницах примкнул к белым. Автор антибольшевистских стихов в Петрограде 1922 года вряд ли чувствовал себя комфортно.
В Питер Маршак привез детские пьесы, написанные в соавторстве с Черубиной де Габриак и балладу о пожаре, сочиненную в духе любимых им шотландцев. Чуковский сказал:
«Зачем баллады? Это не годится для маленьких детей. Детям нужен разностопный хорей (наиболее близкий им ритм). Причем детское стихотворение надо строить так, чтобы каждая строфа требовала нового рисунка, в каждой строфе должна быть новая образность»
Так Маршак получил один из самых важных уроков и мгновенно его усвоил. Уже через три дня на столе Чуковского лежал тот «Пожар», который мы хорошо знаем. 
Маршак открыто называл автора «Мухи Цокотухи» и  «Мойдодыра» учителем. Чуковский же, где только мог, пропагандировал его творчество.
Хотя сразу заметил такое качество Маршака, как человеческая нечистоплотность.

Вот, например, рассказ Чуковского о том, как появились знаменитые «Детки в клетке»:
«Была у меня секретарша Памбэ (Рыжкина). Она отыскала где-то английскую книжку о детенышах разных зверей в зоопарке. Рисунки были исполнены знаменитым английским анималистом (забыл его имя) (Сесиль Олдин, - прим. авт.) Памбэ перевела эту книжку, и я отнес ее работу Клячке в «Радугу». Клячко согласился издать эту книгу (главным образом из-за рисунков). Увидал книгу Памбэ Маршак. Ему очень понравились рисунки, и он написал к этим рисункам свой текст — так возникли «Детки в клетке», в первом издании которых воспроизведены рисунки по английской книге, принесенной в издательство Рыжкиной-Памбэ, уверенной, что эти рисунки будут воспроизведены с ее текстом».
Случай с Памбэ не единичный. 
В 1936 Чуковский заносит в дневник:
«Сейчас позвонил мне Маршак. Оказывается, он недаром похитил у меня в Москве две книжки Квитко — на полчаса. Он увез эти книжки в Крым и там перевел их — в том числе «тов. Ворошилова», хотя я просил его этого не делать, т. к. Фроман уже месяц сидит над этой работой — и для Фромана перевести это стихотворение — жизнь и смерть, а для Маршака — лишь лавр из тысячи. У меня от волнения до сих пор дрожат руки»
Чуковский Маршака оправдывал, ибо видел, что подручный материал Маршак использует не для купить брюки или скушать кусок тортика, а для Литературы. Когда Борис Житков попытался выступить против рвачества Маршака на съезде детских писателей, Чуковский уговорил его не делать этого.
«Помню, он читал мне эту речь за полчаса до Съезда, и я чуть не на коленях умолил его, чтобы он воздержался от этого выступления. Ибо «при всем при том» я не мог не видеть, что Маршак великолепный писатель, создающий бессмертные ценности, что иные его переводы (например, Nursery Rhymes) производят впечатление чуда, что он неутомимый работяга, и что у него есть право быть хищником. Когда я переводил сказки Киплинга «Just so stories», я хотел перевести и стихи, предваряющие каждую сказку.
Удалось мне перевести всего четыре строки:
Есть у меня четверка слуг
и т. д.
Эти строки я дал Маршаку, он пустил их в оборот под своей подписью, но не могу же я забыть, что все остальные строки он перевел сам и перевел их так, как мне никогда не удалось бы перевести. Он взял у Хармса «Жили в квартире 44»—и сделал из этого стихотворения шедевр».

Но Корней Иванович не был бы Корнеем Ивановичем, относись он к Маршаку с неизменной благостностью. Образ Чуковского как милого дедули сформировался за счет лирического героя сказок и мультов да мемуаристов, которые знали писателя в успокоенном возрасте 75+, а так это был человек психопатического склада. Сказать об этом в полную силу осмелился только Евгений Шварц в эссе «Белый волк».
Вот и насчет Маршака прорывалось.
НЕТ, НЕ ТАКИМ БЫЛ КОРНЕЙ ИВАНОВИЧ
Шварц вспоминал:
«Чуковский не любил Маршака, как и всех прочих. …Во время [Первого] съезда [писателей], узнав, что Маршак был на приеме, куда Чуковского не позвали, этот последний, построив фразу по любимому своему образцу, сказал: «Да, да, Самуил Яковлевич, я так был рад за вас, вы так этого добивались!» И это заявление все весело повторяли. А для Чуковского оно было попросту добродушно. Любопытный разговор имел Корней Иванович с Хармсом о «Мистере Твистере».
Встретивши Хармса в трамвае, Корней Иванович спросил: «Вы читали «Мистера Твистера?» – «Нет!» – ответил Хармс осторожно. «Прочтите! Это такое мастерство, при котором и таланта не надо! А есть такие куски, где ни мастерства, ни таланта – «сверху над вами индус, снизу под вами зулус» – и все-таки замечательно!» Так говорил он о Маршаке. Зло? Несомненно».
Во второй половине 1920-ых, пошел набег чиновников на сказочную детскую литературу. И если Маршак спокойно мог творить в реалистическом ключе, то у Чуковского просто выбивали из-под ног финансовую почву, запрещая переиздания «Мухи-Цокотухи» и «Крокодила». 
Кроме того, Маршак двинулся вверх по административной линии, взяв на себя руководство Ленинградской редакцией «Детгиза». Постепенно учитель оказался в зависимом положении от ученика.
Маршак защищал Чуковского перед чиновниками, как лев и все равно у Корнея Ивановича была пусть мимолетная, но обида, аккуратно фиксируемая в дневнике.
«…Вечером звонок от Маршака: «Я из-за вас в Москве 4 дня воевал, а вы даже зайти ко мне не хотите!» Как объяснить ему, что, если я пойду к нему, мне обеспечена бессонная ночь. Я пошел, он сияет — все его книги разрешены. Он отлично поплавал в Москве в чиновничьем море, умело обошел все скалы, и мели, и рифы — и вот вернулся триумфатором. А я, его отец и создатель, раздавлен. Мои книги еще не все рассматривались, но уже зарезаны «Путаница», «Свинки», «Чудо-дерево», «Туфелька» 
Благостные литературные отношения возможны, если писатели работают в разных жанрах, друг другу не мешая. Иначе конкуренция неизбежна, - иногда здоровая, иногда не очень. Поражаешься, какой мелочевкой занимались два титана детской литературы, деля территорию.
«20/I 34. Вчера утром мой друг Маршак стал собираться на какое-то важное заседание. — Куда? — Да так, ничего, ерунда… Оказалось, что через час должно состояться заседание комиссии Рабичева по детской книге и что моему другу ужасно не хочется, чтобы я там присутствовал… «Горького не будет, и вообще ничего интересного…» Из этих слов я понял, что Горький будет и что мне там быть необходимо. К великому его неудовольствию, я стал вместе с ним дожидаться машины Алексинского»

В 1937 детгизовскую редакцию Маршака разогнали, причем под арест едва не попала работающая там дочка Корнея Ивановича Лидия. Имя Маршака исчезает из дневника Чуковского на семь лет. Только в 1943 он вновь решается обратиться к старому другу.
Чуковский переживал очередную волну гонений. Запрещали антивоенную сказку «Одолеем Бармалея», не шедевр, прямо скажем, но и не ужас-ужас. 
Запись в дневнике от 2 июня 1943 года: 
«Маршак вновь открылся предо мною, как великий лицемер и лукавец. Дело идет не о том, чтобы расхвалить мою сказку, а о том, чтобы защитить ее от подлых интриг Детгиза. Но он стал «откровенно и дружески», «из любви ко мне» утверждать, что сказка вышла у меня неудачная, что лучше мне не печатать ее, и не подписал бумаги, которую подписали Толстой и Шолохов. Сказка действительно слабовата, но ведь речь шла о солидарности моего товарища со мною»
Старость, как и следовало ожидать, сгладила острые углы. Но окружающие по-прежнему травили байки о противостоянии кумиров детворы. Из уст в уста ходила эпиграмма Елизаветы Тараховской на Маршака:
Уезжая на вокзал,
Он Чуковского лобзал,
А приехав на вокзал,
«Ну и сволочь», — он сказал.
Вот какой рассеянный
С улицы Бассейной.
Да и сам Чуковский в преддверии юбилея Маршака в 1957 году недоверие литературной общественности фиксирует:
«Сегодня юбилей Маршака. Я должен выступить — так хотел Твардовский и так хочет Маршак. Вчера я почувствовал, что и Алянский и Конашевич уверены, будто я участвую в чествовании Маршака из тактических соображений, неискренне. Почему-то они не хотят поверить, что, несмотря на все колоссальные недостатки Маршака, я люблю его талант, люблю его любовь к поэзии, его юмор, то, что он сделал для детей — и совершенно отрешаюсь от тех каверз, кои он устраивал мне. Он насквозь литератор. Ничего другого, кроме литератора, в нем нет. Но ведь это же очень много».

Когда же Маршак умер, Чуковский проводил его верными словами, понимая, что стоять рядом на книжных полках долго, может быть, вечно.
«Вообще к сороковым—пятидесятым годам мое отношение к Маршаку круто изменилось. Все мелкое и пошлое отпало, и он встал предо мною в ореоле своего таланта и труженичества. Теперь, когда он приблизился к старости, он смягчился душою, и его трагическая болезнь вызвала во мне острую жалость. Мы одновременно отдыхали в Барвихе, я всегда с волнением и глубочайшим уважением входил в его номер, где на столе высились грудой книги, рукописи, газеты, где стоял густой папиросный дым, а на столе у постели возникли десятки склянок с лекарствами. Он сидел у стола, такой похудевший, такой беспомощный, почти утративший слух и зрение, сонный (так как из-за антибиотиков ночи он проводил без сна, ибо на него по ночам нападала чесотка, заставлявшая его до крови царапать свое тело ногтями), сидел одинокий, сиротливый и по-прежнему уверенно, красивым, круглым почерком исписывал страницы чудесными стихами, переводами, и я готов был плакать от горького восхищения силой его могучего духа».

Цитата: Вайс Фус от 04.12.2018 14:39:572018 год начался с еще более массового продуцирования в СМИ неокоммунистических мифов о том, какими же «замечательными» были большевики. В ходу теперь и обновленные мифы о том, что, якобы коммунисты были «гениальными менеджерами» в противовес «бездарному царю». В противовес либеральным февралистам, свергнувшим монарха, якобы, без участия большевиков. Самое печальное то, что все эти пропагандистские сказки нередко поддерживают люди, считающие себя православными, считающие себя объективными историками и государственниками. И даже некоторые враги большевизма порой уже начинают бездумно повторять лживые тезисы о «ленинской гениальности», хотя реально говорить можно лишь о ленинской хитрости, лживости и изуверской жестокости, которые и помогли ему придти к власти.

Скрытый текст

И как вообще можно почитать одновременно ритуально убитую Святую Царскую Семью и Ее убийц? Как можно любить Церковь и Россию и любить тех, кто их уничтожал, кто сознательно истреблял Христиан и планомерно готовил Русским мясорубку гражданской войны?
Но оставим на время вопрос о Православии, раз уж нашим оппонентам так дорог вопрос о «великих управленческих талантах» большевиков. Посмотрим на это самое «менеджерство» и «гениальность» глазами информированных современников революции. Как всем известно, в Россию в 1918 году приезжал Герберт Уэллс, который был масоном высокого уровня посвящения. Он по распоряжению высокоградусных «братьев» готовил почву для признания большевиков правительством Великобритании, и для этого написал полузабытую ныне книгу «Россия во мгле», где, разумеется, постарался как можно позитивнее обрисовать большевиков, настаивая на помощи им со стороны Лондона. Герберт Уэллс яростно критиковал противников коммунистов, всячески ругал Православную Церковь. Но при этом даже он все-таки не выдерживал; даже у него постоянно прорывались насмешки над утопизмом и невежеством большевицких вождей. Так, Герберт Уэллс писал: «…большевистское правительство – самое смелое и в то же время самое неопытное из всех правительств мира. В некоторых отношениях оно поразительно неумело и во многих вопросах совершенно несведуще… В наше время это самое бесхитростное правительство в мире… О его простодушии свидетельствует вопрос, который мне постоянно задавали в России: “Когда произойдет социальная революция в Англии?”. Меня спрашивали об этом Ленин, руководитель Северной коммуны Зиновьев, Зорин и многие другие».
По словам Уэллса, «гениальный» вождь революции Ленин вполне искренне недоумевал, почему же «английский пролетариат» никак не восстанет против «власти капиталистов». Уэллс, откровенно насмехаясь над невменяемым утопизмом большевицких «менеджеров», пишет, что таких же взглядов придерживалось большинство верхушки ленинской партии, из-за чего оно постоянно впадало в дорогие и очень глупые авантюры:
«Одно из самых забавных проявлений этого своеобразного образа мыслей – частые нагоняи, которые получает из Москвы по радио рабочее движение Запада за то, что оно ведет себя не так, как предсказал Маркс… Досадуя на то, что западный пролетариат все еще не переходит к решительным действиям, Зиновьев в сопровождении Бела Куна … и ряда других ведущих коммунистов поехал в Баку поднимать пролетариат Азии. Они отправились воодушевлять классово сознательных пролетариев Персии и Туркестана. В юртах прикаспийских степей они искали фабричных рабочих и обитателей городских трущоб. В Баку был созван съезд – ошеломляющий калейдоскоп людей с белой, черной, желтой и коричневой кожей, азиатских одежд и необыкновенного оружия. Это многолюдное сборище поклялось в неугасимой ненависти к капитализму и британскому империализму. … Я приложил все усилия, чтобы выяснить у Зиновьева и Зорина, чего, по их мнению, они добивались на бакинском съезде. И, по правде говоря, я не думаю, чтоб это было вполне понятно им самим…»
Также Уээлс со смехом и досадой описывает ситуацию срыва ряда его встреч с большевицкими лидерами, вызванную их неумением наладить даже работу своего собственного секретариата, и многие другие подобные случаи. Это все, конечно, неудивительно. Советскую Россию возглавили лица, никогда не работавшие в сфере государственного управления, и вообще нигде не работавшие. От имени русского пролетариата страной стали управлять дворянин Ленин – Бланк и буржуа Троцкий – Бронштейн. Эти нерусские лица, имеющие совсем не пролетарское происхождение, проведшие значительную часть жизни за границей, умели управлять только группировками антигосударственных террористов и пропагандистов-демагогов.
Сам Ленин, судя по всему, действительно был фанатичным сторонником утопических идей Маркса и Энгельса, а Троцкий явно был сознательным оккультистом. По собственному признанию Троцкого, сделанному в его автобиографии, самой первой написанной им книгой была книга о франкмасонстве: он очень сокрушался потом, что потерял ее рукопись в процессе тюремного этапирования. Что же касается подчиненной этим двум вождям большевицкой массы, то она, в основном, состояла из невежественных революционных фанатиков и уголовников. Анкетирование большевиков в 1920 году показало, что лишь 5% из них имело высшее образование и 8% – среднее. 3% анкетированных большевиков вообще были неграмотны, а остальные (84%) имели “низшее”, а также различные виды внешкольного образования. То есть огромное большинство большевиков умели лишь кое-как читать и писать, знали азы арифметики, и не более того; однако при этом они заняли руководящие посты…
Только в головах таких фанатичных утопистов могла родиться сумасшедшая идея полной отмены денег в России и только такие безумные утописты могли попытаться воплотить ее в жизнь, да еще в условиях гражданской войны, когда это грозило гибелью даже им самим. По этому поводу доктор исторических наук Владимир Юхновский писал: «в начале января 1918 года по приказу Ленина соображавшие кое-что в финансах его “соратники” Ногин и Сокольников формируют в недрах Наркомфина группу, которая должна подготовить декрет о полной отмене денежного обращения в стране и замене его “неденежной трудовой единицей” – тредом. В составе первого большевистского правительства, сформированного 26 октября (8 ноября), на пост наркомфина был назначен журналист “Правды” И.И. Скворцов». Требование отмены денег содержалось и в поддержанной «гениальным» Лениным резолюции III съезда BСHX. 25 марта 1920 года было разрешено бесплатно пользоваться почтой, телеграфом, радиотелеграфом и телефоном советским учреждениям, предприятиям и хозяйствам. Третий этап отмены денег был связан с попыткой уничтожить их роль среди массы гражданского населения. 4 декабря был издан декрет СНК “О бесплатном отпуске населению продовольственных продуктов”, а 17 декабря – “О бесплатном отпуске населению предметов широкого потребления”. Право на бесплатное получение продовольственных и промышленных товаров получило в Москве и Петрограде все население, а в остальных местностях РСФСР – “трудовое” население (рабочие, совслужащие). Было введено бесплатное пользование почтой, телеграфом, телефоном и радиотелеграфом. 27 января 1921 г. была отменена оплата жилых помещений, пользования водопроводом, канализацией, газом, электричеством, городским транспортом, прачечными, починочными мастерскими и общественными банями, а с 5 февраля в аптеках стали бесплатно отпускаться лекарства по рецептам врачей. С 23 марта 1921 г. бесплатными стали также все произведения печати (книги, газеты, журналы, брошюры, портреты вождей). И вот тысячелетние устои товарного строя рушатся, как карточный домик,— писал начальник отдела финансовой политики Высшего совета народного хозяйства страны (ВСНХ) Юрий Ларин (наст. имя – Ихи́л-Михл За́лманович Лурье).— Наши дети, выросши, будут знакомы с деньгами уже только по воспоминаниям, а наши внуки узнают о них только по цветным картинкам в учебниках истории”. Как известно, слова этого «гениального» большевицкого «менеджера» сбылись с точностью до наоборот… Вместе с тем, к 1920 году рыночные отношения официально считались почти изжитыми. Газета ВСНХ “Народное хозяйство” с гордостью заявляла: “В настоящее время в Советской России система безденежных расчетов является первым шагом по пути отмены денежного обращения вообще”
Дабы обеспечить подобные безумные прожекты коммунисты в процессе продразверстки силой отбирали у крестьян продукты их труда, конфисковывали огромные ценности у предпринимателей и у Церкви, вешали и расстреливали непокорных. Но все равно, экономика страны агонизировала в результате столь «гениального» управления Ленина. Конечно, этими сумасшедшими затеями большевицкие утописты сами рубили сук, на котором они сидели. И «вождю мирового пролетариата» пришлось в конце-концов ввести НЭП, то есть вернуться к нормальному жизнеустройству. В этом тоже видят его «гениальность», хотя Ленин всего лишь вынужденно отступил, видя, что теряет власть, которую он все-таки любил больше марксистских утопий.
Большевики провели частичную деиндустриализацию России своим террором, гражданской войной и безумными «реформами». Не будь этого, Россия, без сомнения, намного быстрее достигла бы технических высот. Среднегодовые темпы роста российской экономики на протяжении четверти века превышали развитие всех других развитых стран: 8 % в 1889–1899 годах и 6,25 % в 1900–1913 годах (снижение объясняется войной с Японией и попыткой “первой революции”, то есть разрушительной работой большевиков и им подобных террористов). Причем, успешно развивались не только сельское хозяйство, металлургия, нефтяная, лесная отрасли, но и самые передовые: химия, электротехника, машиностроение (с 1909 по 1913 годы производство двигателей внутреннего сгорания выросло на 283,5 %), авиастроение, включавшее в себя самые мощные в тогдашнем мире самолеты “Витязь” и “Илья Муромец”, сработанные гениальным конструктором И.И. Сикорским. В результате большевицкого переворота глубоко воцерковленный православный человек Сикорский был вынужден эмигрировать, как и, например, Владимир Зворыкин – великий ученый, которого называют «отцом телевидения», как и многие тысячи других русских ученых, изобретения которых стали служить иным государствам. А пресловутые большевицкие достижения были, чаще всего, запланированы еще царскими инженерами и отложены в результате войны и разрухи. Например, план ГОЭЛРО и проект строительства Московского метрополитена были написаны до революции.
Можно долго перечислять сумасшедшие прожекты большевиков с их марксистскими догматами, которые шли во вред не только России, но даже и им самим. Но тогда встает о том, как же они сумели удержать власть? В головы советских людей много десятилетий вдалбливалась мысль о том, что против Советской России сразу же была организована чудовищная военная интервенция полутора десятков государств, которые, прям таки горели желанием изничтожить «первое государство рабочих и крестьян». И эту самую смертоносную интервенцию, якобы, удалось отбить только благодаря «гениальному Ленину» и «самоотверженности пролетариата». Но в том-то и дело, что большевикам с самого начала помогали придти к власти западные олигархические кланы и западные правительства, а потом они же помогали красным удержаться у власти. Наступление эпохи «диктатуры пролетариата» в России финансировали западные капиталисты. Политики «империалистических государств» помогали своим якобы «классовым врагам». Правительственные круги Германии организовали «пломбированный вагон» в Россию для банды Ленина, а президент США – пароход для дружественной ей банды Троцкого. И после прихода к власти большевиков западные правительства обычно только делал вид, что борются с ними для успокоения общественного мнения внутри своих стран. «Интервенции» как настоящей войны западных государств против Советской России не было, была защита этими странами своих интересов на определенных участках российской территории. Если бы эти государства реально хотели уничтожить советский режим, то они сделали бы это легко. Но западные правительства этого совершенно не хотели. Известный общественный деятель и публицист Михаил Назаров по этому поводу отмечал, цитируя западных лидеров, следующие важные вещи:
«Премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж писал: “Мы сделали все возможное, чтобы поддерживать дружеские дипломатические отношения с большевиками, и мы признали, что они де-факто являются правителями: Мы не собирались свергнуть большевицкое правительство в Москве”: Президент США Вильсон “считал, что всякая попытка интервенции в России без согласия советского правительства превратится в движение для свержения советского правительства ради реставрации царизма. Никто из нас не имел ни малейшего желания реставрировать в России царизм…” Только на этом фоне становятся понятны переговоры правительств Антанты с незаконной властью большевиков (что резко противоречило декларируемой ими идее “санитарного кордона” от большевизма) на целой серии международных конференций 1921–1922 гг. – в Каннах, Генуе, Гааге, Лозанне, – которые вскоре привели к дипломатическому признанию коммунистического режима главными европейскими странами. Последовавший в России “нэп” с раздачей большевиками богатейших концессий олигархам из западных держав тоже понятен только в свете признаний Ллойда Джорджа и Вильсона о поддержке большевизма…»
Также смешон и коммунистический миф о том, что «большевики выражали чаяния народных масс» и поэтому, мол, они удержались у власти. Вообще большевицкие и либеральные мифы о том, что «простой народ – кузнец мировой истории» просто умиляют своим идиотизмом, другого слова тут просто не подобрать. С таким же успехом мы сейчас можем сказать, что современная киевская хунта победила, якобы, потому, что ее «поддержал народ». Но ведь на всех майданах скакало всего несколько процентов населения Украины, а президент Янукович имел в феврале 2014 года рейтинг выше, чем все лидеры оппозиции вместе взятой, причем основная часть народа, согласно соцопросам, выступала за союз с Россией, а не с Западом. Несмотря на такое мнение народа, в Киеве в 2014 году был совершен переворот при поддержке западных держав, путчисты захватили правительственные здания, казну, арсеналы, а крупнейшие украинские СМИ и так давно были под их контролем. Благодаря этим ресурсам киевские путчисты смогли потом подавить сопротивление неорганизованных народных масс на большей части территории Украины. Народное восстание против хунты смогло победить только в Крыму и на Донбассе, где его поддержала Россия. Это закономерно потому, что против государственной машины может бороться только другая машина… Сейчас весь народ Украины ненавидит режим Порошенко неизмеримо больше, чем Януковича, но сделать ничего не может – без организации, без больших денег и оружия новому майдану не быть, сколь бы значительным не было недовольство народа…

Против большевиков, в конце-концов поддержанных сильнейшими государствами мира, народ после разгрома белых армий тоже ничего сделать не мог, хотя восставал против них постоянно. Большую часть существования СССР «рабоче-крестьянская власть» подавляла множественные восстания недовольных рабочих и крестьян. Ленин, этот «выразитель чаяний трудящихся», артиллерией и химическим оружием подавлял крестьян Тамбовщины и рабочих Кронштадта, Сталин отстреливал и ссылал восставших против коллективизации крестьян и казаков Дона, Кубани, Украины, Хрущев расстреливал восставших рабочих Новочеркасска. Общее количество восстаний простых людей против «диктатуры пролетариата» огромно, как и число тех, кого «пролетарские диктаторы» за это убили, или убили просто так… Даже по весьма заниженным данным историка Земскова в 1937 году «народная власть» в среднем В ДЕНЬ казнила больше людей, чем «кровавый царский режим» казнил за весь 19 век. И не стоит рассказывать сумасшедших басен о том, что без развязанной большевиками бойни гражданской войны и чудовищных репрессий не было бы технического прогресса и всеобщей грамотности. Другие страны прошли такой путь без таких кровавых расстрелов и лживых лозунгов на кроваво-красном кумаче, без «гениальных менеджеров» государственного террора и безбожия.