По материалам "ИЗБОРСКОГО КЛУБА", о России, мире, и нашем месте в нём, политика&экономика&социум

...
https://izborsk-club.ru/15047
...
"...Есть ли у США философия? Европейцы считают обычно, что это убожество «философией» назвать нельзя, поскольку это больше напоминает скудоумие и гебефрению.

Гебефрения — сбой в процессе взросления, когда подросток остается таковым и после становления «взрослым», отказываясь от ответственности и рациональности. В каком-то смысле это так и есть — американская философия вполне может показаться «гебефренией».
Второе клише — также отчасти оправданное: американская философия — продолжение английской (точнее шотландской) философии «здравого смысла» (Рейд, Фергюссон и т.д.). Сама эта «философия» в свою очередь сомнительна, так как представляет собой возведение предельной банальности в ранг метафизики. На ней построен утилитаризм.
Утилитаризм (например, Иеремии Бентама)  дружно ненавидят и правые и левые, так как согласно ему, критерием истины является польза, а смысл жизни — поиск наслаждений. Омерзительно и унизительно не только для человека, но даже для животного.
Однако снова не это американская философия, хотя названия и похожи: американская философия — прагматизм.
Смысл этой философии не так прост. Дело в том, что и утилитаризм, и «здравый смысл», и либерализм признают бытие объекта (вещей, внешнего мир) и бытие субъекта (сознания, разума, духа). И то, и то есть, и то и то соответствует определенным критериям. Между миром субъекта — пусть даже примитивным — и миром объекта, пусть самого подручного, частно-собственнического и условного можно установить разные отношения — утверждает утилитаризм. Но… прагматизм — это нечто иное.
Американский прагматизм — это идея, что объект и субъект являются полностью свободными и отрытыми множествами. Каждый субъект имеет право считать себя кем-угодно: Сантой, Элвисом, капитаном Америкой, марсианином, белым, черным, мужским, женским и т.д. Также и объект не имеет строго определенной онтологии: никто не имеет права говорить американцу — реальность такова и никакая иначе. Никто и ничто: ни наука, ни религия, ни власть, ни идеология. Реальность такая, какой ее считает субъект, который в свою очередь считает себя тем, кем хочет.
Вот именно это и есть прагматизм: как в своем наиболее бытовом — подчас идиотическом — проявлении знаменитого американского невежества, так и в американской мистике и американском романтизме — Эмерсона, Торо и т.д.
Но как же быть в таком полностью открытом с обеих сторон мире? Единственным критерием является it works — «это работает». Работает и замечательно. Это и есть основа прагматистской онтологии. Не важно кто мы, не важно, что за мир вокруг нас: важен только успех взаимодействия этих двух произвольных множеств — условно «внутреннего» и условно «внешнего». It works ergo sum et ergo est. Раз работает, значит, есть. А «не работает», значит не судьба, в другой раз может быть заработает. Go ahead. Это не просто слабоумие — это слабоумие, возведенное в метафизику, которое, кстати, освобождает. В принципе на этом основании можно построить какую-угодно эпистемологию и онтологию. Лишь бы зафиксировать удовлетворяющее того, что считает себя субъектом, взаимодействие. Это может быть отталкивающим, но может быть обаятельным. Как посмотреть. Для нас конечно странно, так как русские всегда тяготели к определенной холистской онтологии — либо духовной, либо материалистической, но точно не к прагматистской.
Мы стоим на пороге конца Америки. Почему? Потому что на грани уничтожения сам американский Логос. Трамп и его избиратели — это прагматистская Америка. Но вот глобалистские либеральные элиты, которые ей правят, и которые по сути являются носителями иного — эмигрантского — чаще всего европейского Логоса, сегодня навязывают американцам иные стандарты. Если для прагматиков каждый может быть кем захочет — коммунистом, либералом, фашистом, Элвисом, растением, кошкой и т.д., то для либералов можно быть только либералами, причем желательно левыми — «культурными марксистами», феминистами и анархистами. Это тоталитарное навязывание того, чем субъект должен быть, а чем нет, вообще не американская черта. Отсюда и ненависть к Трампу: он последний носитель коренного американского Логоса.
Поэтому глобалисты и уничтожат Америку, поскольку они начали тоталитарно предписывать нормативы субъектности. Тем самым они резко ограничили пространство внутренней и внешней свободы. И продолжают делать это. Отсюда начало нового американского Сопротивления (You are Resistance Алекса Джонса или героя сериала «Родина» О’Кифа, в котором Алекса Джонс легко угадывается). Не надо искать в нем привычные для Европы или даже для России формы: это специфически американское Сопротивление. Оно идет во имя защиты прагматизма, самого прагматистского духа. Либералы и глобалисты настаивают на своем не зависимо от того, «работает ли это или нет».  Это совсем иная — совершенно неамериканская — философия.
Вот как обстоит дело в философии: прагматистский Логос на грани уничтожения. Но… не будет его, не будет и Америки..."
...
по ссылке есть еще и видео
вечером в выходной оч неплохо зашло
автор говорит иронично, свежо и с хорошим темпом
рекомендую

Михаил Делягин: В 90-е меня едва не уволили за слова «национальные интересы России»

«ПРОГРАММУ ЯВЛИНСКОГО „500 ДНЕЙ“ НАМ УДАЛОСЬ ОСТАНОВИТЬ. ХОТЯ БЫ ГОД ЖИЗНИ МЫ ДЛЯ ЛЮДЕЙ СПАСЛИ»

— Михаил Геннадьевич, я помню, как в одном из ваших старых интервью вы признавались, что в 1990 году были вполне «правоверным либералом», а разочарование в либерализме пришло к вам несколько позже. Более того, США вы тогда воспринимали примерно так, как жители Европы в 1945 году советскую армию – как освободителей.

— В среде демократической интеллигенции, в которой я варился, такое чувство действительно было распространено. Нельзя сказать, чтобы его испытывало большинство, однако оно было очень заметным и очень интенсивно пропагандировалось, в том числе самим ельцинским государством.
Студенческая среда на экономическом факультете МГУ, где я учился с 1985 года, была очень разнородной. Там были и ребята-рабфаковцы, которые на жизнь смотрели уже очень рационально и трезво. Были карьеристы. Но была и романтическая молодежь, — пару раз ребята приходили на лекции после митингов с головами, перебинтованными окровавленным бинтом. Были выходцы из национальных республик, включая Прибалтику.

— Со стороны прибалтов уже ощущалось негативное отношение к русским?
— Нет, русофобию тогда у нас невозможно было себе представить. В общении они выглядели вполне нормальными. Но помню, как прибалтийская девушка делилась своей проблемой: «Я связалась с русским, — и зачем? И что мне теперь с этим делать?» Тогда это казалось легкой эпатажной шуткой, но потом события показали, что это была совсем не шутка: у нее дома это уже было неприемлемым.

В ноябре, по-моему, 1987 года я приехал в Москву в отпуск из армии (служил с 1986 по 1988 годы– прим. ред.) и написал открытое письмо в защиту только что попавшего тогда в опалу Бориса Ельцина. Народ это письмо с удовольствием подписывал, после чего оно ушло по назначению. Я уехал обратно в армию, и тут начался цирк: на факультете стали искать организатора. Собрали у всех студентов образцы почерка и поняли, что никто из них этого письма не писал: имело место загадочное внешнее воздействие. Стали трясти людей, но меня не выдал ни один человек из двух-трех групп, как минимум! Ни один из нескольких десятков, большинству которых я был совершенно безразличен! Если бы выдали, меня точно бы отчислили задним числом. Так, ребята, подготовившие аналогичное письмо на истфаке, вылетели из МГУ с «волчьим билетом».

— Судя по вашей официальной биографии, в околоправительственные круги вас ввел ваш научный руководитель в университете Игорь Нит.

— На третьем курсе я написал у Игоря Васильевича Нита исследование советских монополий. Действительно хорошая работа: придумал, как оценивать показатели советских монополий, по открытым источникам классифицировал их, выявил и проанализировал их конкуренцию, причем даже в динамике, и объяснил эту динамику. Теорию административного рынка я тогда не знал, но описал его значимый фрагмент, причем даже количественно. Как раз когда я над ней корпел, к нам на факультет приехал Лев Суханов, помощник Ельцина, трепетно выступал, предлагал сотрудничать и записываться в сторонники. Но мне было лень, и я не пошел записываться. А вот Игорь Васильевич пошел и записался, и в итоге стал самым первым помощником Ельцина по экономике. Когда Ниту понадобились люди для работы, в июле 1990 года он набрал своих аспирантов и одного студента: меня, за хорошую курсовую работу.

Борис Ельцин в тот момент был председателем Верховного Совета РСФСР, и Нит возглавлял группу его экспертов. Во всем его аппарате, включая охрану, было тогда 27 человек. Правда, нас на двух или трех ставках было семь человек, — может, с другими ставками была та же история.

Общение с журналистами было категорически запрещено: тот, о ком из нас узнали бы журналисты, был бы уволен сразу. Потом это смягчилось, так что, когда в декабре у меня вышла первая статья, я с трудом, но удержался на работе…

С самим Ельцином я не сталкивался, напрямую с ним общался Игорь Васильевич. А я один раз был на встрече с Геннадием Бурбулисом.
Как студент, я сначала был в экспертной группе техническим сотрудником: «подай, принеси». Но я учился и читал все, что носил: с точки зрения изучения экономики, да еще после армейского опыта это был лучший университет. Демократическая научная атмосфера позволяла слушать дискуссии старших и участвовать в них, а огромный объем работы заставлял давать ее всем, кто был надежен и теоретически мог справиться. Меня быстро посадили на изучение писем граждан, шедших огромным потоком, их сортировку, извлечение из них ценных идей и важных проблем, ответы на них. Затем стали доверять и составление бумаг, — вплоть до участия в подготовке разгромной рецензии на программу Григория Явлинского «500 дней» (программа перехода от плановой экономики СССР к рыночной экономике, разработанная Явлинским и Шаталиным – прим. ред.). Вначале предлагалась программа «400 дней», которую пытались двигать через директора кирпичного завода Михаила Бочарова (был такой широко известный тогда «прораб перестройки»), потом Явлинский дописал последние 100 дней – описание всеобщего счастья после реализации программы – и стал двигать ее уже от своего имени. Основной причиной отказа от программы было противоборство союзных и российских властей – Горбачева и Николая Ивановича Рыжкова с Ельциным, — но и наше отрицательное заключение сыграло тогда свою роль. И было не очень забавно, когда либеральные реформаторы, работавшие на Явлинского, написали на нас в «Аргументах и фактах» коллективный пафосный донос в стиле 1937 года. Из всех его соавторов перед Игорем Васильевичем потом извинился, по-моему, только Евгений Григорьевич Ясин. При том, что они были идеологическими и даже житейскими антагонистами.

— От чего, как вы думаете, вам тогда удалось уберечь Россию, блокировав программу Явлинского?

— От экономического и политического краха страны, который наступил бы на год раньше. Но не факт, что «500 дней» были бы реализованы, даже если власти захотели бы претворить их в жизнь: программа была слишком безумной, причем безумной откровенно. Тогда, осенью 1990 года, государственность все-таки еще существовала. Гайдар стал возможен лишь тогда, когда государство было уничтожено, и любые сложные действия стали уже невозможными. А в 1990-м году безумие еще представлялось нереальным, и все еще видели, что это безумие. Мы – в качестве не главного, но все равно важного фактора — остановили программу Явлинского и этим спасли хотя бы год жизни для людей.

— Это был последний год жизни СССР. Распад Советского Союза вы встретили, будучи в ельцинской экспертной группе?

— Да, я даже был еще студентом (МГУ Делягин закончил с отличием в 1992 году- прим.ред.). Мы видели, что советская система умирает, что она обречена. Потребительский рынок Союза рухнул в ноябре 1987 года: из армии я вернулся в другую страну. Но было ощущение огромных возможностей, мы действительно имели влияние и остановили много глупостей. А стрельба пошла позже. Было ощущение, что старый мир кончается, и надежда, что получится создать новый мир лучше старого. Советская бюрократия показала полную недееспособность. ГКЧП стало символом этого. Люди, которые взяли власть, чтобы провести пресс-конференцию и оказаться на ней посмешищами, а потом броситься спасаться к вроде бы отстраненному ими от власти Горбачеву, свидетельствовали об этом вопреки своей воле, самим своим поведением. Было ясно: советская система умерла. Я не понимал тогда важных деталей и того, как горбачевская партийная номенклатура убивала Советской Союз, я не видел столкновения КГБ с КПСС. Но, принося до ГКЧП документы на Старую площадь (комплекс зданий ЦК КПСС), я общался там с теми, кого уничижительно именовали «партократами». И видел, что это милые, приятные, добрые люди, которые страшно боятся обидеть народ, — и которые совершенно беспомощны и могут только разводить руками и бормотать что-то несуразное. Умирало то, что не могло жить.

Мы тогда были совершенно романтично настроены. Группа Нита еще в конце 80-х участвовала в подготовке регионального хозрасчета, я подрабатывал в их проектах, это было совершенно официально. Помню, как мои товарищи ездили в Азербайджан и куда-то еще, и представить себе, что из этого вырастет распад страны, тогда было невозможно. Но сразу после распада Союза ощущение его враждебности было абсолютным. Показательный случай: в середине 1992 года обсуждался какой-то проект, высказывались мнения «за» и «против», и один из нас категорично заявил, что проект «будет возрождением Советского Союза и его экономической системы». Это был приговор – он означал, что проект нельзя продвигать ни при каких обстоятельствах. Но мироощущение изменилась быстро: уже году в 1994, еще до войны, я чуть не сцепился в очереди в Сбербанк с каким-то ухоженным азербайджанцем, — и вдруг он сказал что-то хорошее про Союз. И мы сразу почувствовали себя братьями. Тезис о необходимости «реинтеграции постсоветского пространства с участием России» я вбросил в медиа где-то во второй половине 1995 – и не был наказан.

Но вначале романтизм был сильный. Еще при Советской власти, в 1991 году, когда все уже рушилось, при мне обсуждали, что депутаты Верховного Совета РСФСР получают квартиры. Это было шоком: «Как же так? Мы строим демократию – какие могут быть привилегии?» Мы были очень нетипичным элементом в госсистеме. Служебной машины на группу экспертов не предоставляли никогда. Над теми, кто пользовался «членовозами», все откровенно глумились. У кого были автомобили, ездили на своих. Один из наших руководителей, Павел Медведев (экс-депутат Госдумы пяти созывов и экс-финансовый омбудсмен – прим. ред.), даже как-то подвозил Ельцина на личной машине. А о том, что можно отдохнуть в санатории, я узнал только году в 1994-м уже на другой работе. Да, можно было по льготным условиям, по списку и с небольшой очередью купить продукты. Рабочий день был ненормированный, помню, как-то ночью все страшно проголодались, а купить еду было уже негде, — и какая-то женщина буквально со слезами отдала ораве мужиков пачку сосисок. На каждого пришлось по половине, мы съели их сырыми. Зарплата была поначалу хорошей – я получал одну пятую ставки, 110 рублей, для студента со стипендией в 40 рублей это были огромные деньги. Конечно, те, кто начинал бизнес, порой зарабатывали десятки тысяч, — но в их мире уже начинали постреливать. А здесь было государство, здесь ты определял будущее мира и своих близких. Мысль, что можно ездить не на метро или троллейбусе, просто физически отсутствовала.



— В 1993 году вы ушли из группы экспертов по идеологическим соображениям или по каким-то иным причинам? Ведь к тому времени вы числились уже главным специалистом?

— Группу потихонечку отодвигали, ее влияние заканчивалось. А, с другой стороны, в стране была уже абсолютная нищета, а я окончил университет и понимал, что нужно кормить себя и маму. Можно было продолжать нищую жизнь, но при этом надо было понимать, ради чего. Цели уже не было, и я пошел в малый бизнес.

— Фирма «Коминвест»?

— Да, это была посредническая контора. Я вначале ушел в отпуск на основной работе, чтобы посмотреть, что это такое – малый бизнес. Из отпуска я вернулся в ноябре – как раз расстреляли Белый дом, я был при его расстреле, при мне погибали люди, мой сослуживец спасся от пулеметов в Останкино. Все казалось безысходным, надежды кончились, и я уволился.

— То есть, в политике постреливали, как и в бизнесе. А там, куда вы ушли, как обстояли дела?

— Там было понятно. Да, иногда приходилось общаться с людьми, сильно пугающими, но при этом были представления о правилах. Пока говоришь «нет» при серьезных людях — ты живой. Сказал «да» — возникли обязательства.

Я спокойно работал, но где-то в апреле 1994 года, когда пробегал по делам мимо Старой площади, меня чуть не за галстук поймал Ясин: «Чем занимаешься?» Я объяснил. «Не хочешь вернуться на госслужбу?» «А сколько платят?» Ясин спросил, сколько я получаю в долларах. Я ответил. Он пообещал: «Ровно столько же, но в рублях».
Коммерция была эмоционально насыщенным, но после армии и работы в Кремле довольно скучным занятием, — и перспектив видно не было. Малый бизнес в классическом понимании, он умер через несколько месяцев после моего ухода. А я в мае 1994 года вышел на работу в Аналитический центр при администрации президента РФ — на Старой площади.

Ясин меня ценил как человека, способного писать и думать, и помогал очень сильно. Он мудрый человек; надеюсь, кой-чему у него научиться. Когда он уходил на должность министра экономики РФ, обещал забрать меня на хорошую позицию, — по потом не срослось, и он предложил мне работу на ступеньку ниже. Мне в принципе было все равно, я исследовал агонизирующую под руками страну, но, воспитанный коммерцией и армией, ухудшения согласованных условий принять не мог.

Помню «черный вторник» октября 1994 года. Хотели сделать девальвацию на 20%, поддержав экономику, но, поскольку почти каждый доблестный реформатор слил информацию всем своим банкирам, то вместо 20% получилось 38%. Тогда слетели почти все реформаторы, в отставку отправили председателя Центробанка Виктора Геращенко. Ушел Александр Шохин, а Анатолий Чубайс стал первым вице-премьером. До этого он был главой Госкомимущества – это была значимая должность, но не ключевая. Так, бегал по коридорам со своей тощей шеей. А, став первым вице-премьером, превратился в крупную политическую фигуру, наиболее высокопоставленного либерала. Думаю, Ясин уговаривал тогдашнего премьера Виктора Черномырдина назначить Чубайса не менее трех дней. Когда он возвращался в кабинет, казалось, на нем даже пиджак был мокрым.

— Почему, кстати, этот выходец из ленинградского клуба «Перестройка», Анатолий Чубайс, получил такой вертикальный старт в Москве? Что этому способствовало?

— До клуба «Перестройка» товарищ Чубайс вступил в КПСС – то ли в 22 года, то ли в 25 (в 1977 году, по одним данным, по другим – в 1980-м – прим. ред). Интеллигенту вступить в партию было крайне сложно, в Питере — особенно. Но у Чубайса это получилось легко. По очень простой причине. Юрий Андропов готовил проект по переводу Советского Союза на рыночные рельсы и лишению КПСС власти. Многоуровневый проект включал подготовку кадров. И в плеяду молодых экономистов Чубайс вошел в первых рядах. В первом призыве участвовал в работе Международного института прикладного системного анализа под Веной (International Institute for Applied Systems Analysis — прим. ред.) Там были Петр Авен, Егор Гайдар и многие другие. Чуть меньше половины из них отсеялась, а половина составила первую команду будущих реформаторов. Гайдара, кстати, взяли уже после смерти Андропова, потому что никогда при Андропове его не взяли бы в эту команду по его морально-волевым качествам. Что касается Чубайса, то он как ее член уже где-то в конце 1983 года был «в обойме» Политбюро, участвовал в подготовке знаменитого доклада, из которого потом выросли горбачевские реформы. Это и обеспечило ему хороший старт в Москве. Плюс он всегда умел организовать процесс так, чтобы этот процесс приносил прибыль какой-то группе людей. Она сплачивалась вокруг прибыли и признавала Чубайса, которому всем была обязана, своим сюзереном, становилась его политической опорой. Так он проводил успешную часть своих реформ.

Цитата: AndreyK-AV от 16.04.2018 10:18:53Михаил Делягин:

Интересно, как в одной голове сочетаются проклятия в сторону ВШЭ и беганье с Делягиным, которого как раз главный вшэвник и двигал вверх.

Цитата: slavae от 16.04.2018 11:37:27Интересно, как в одной голове сочетаются проклятия в сторону ВШЭ и беганье с Делягиным, которого как раз главный вшэвник и двигал вверх.

Считаете что стоит читать только очередной "Краткий курс......."?

Цитата: slavae от 16.04.2018 11:37:27Интересно, как в одной голове сочетаются проклятия в сторону ВШЭ и беганье с Делягиным, которого как раз главный вшэвник и двигал вверх.

А вы считаете, что люди не способны меняться? А как тогда быть с неким ставленником Семьи, который неторопливо превратился в государственника, которого тут иначе чем государем и императором не называют?

Люди даже вполне либеральных взглядов, если у них сохранилась хоть капля совести, от нынешних либерастов шарахаются как святой от бесовщины.

Почитали бы вы "Светочи тьмы" того же Делягина. Может, что-то и начали бы о нем понимать. 

Сергей Глазьев: У наших денежных фетишистов в голове лишь экономическое равновесие или "Если руководство Банка России переместить в Японию, ее экономика рухнет"

Запрос на экономические реформы очевиден. Ученые, экономисты, предприниматели обсуждают различные варианты развития событий и предлагают свои стратегии. Что из предложенного экспертным сообществом войдет в «дорожную карту», мы узнали у советника президента по экономическим вопросам, академика РАН Сергея Глазьева.

Все ощущают приближающееся время выбора, каким путем дальше будет идти развитие нашей экономики. Будущее целиком зависит от тех решений, которые будут приниматься сейчас. Мы, как специалисты в экономической науке, не видим перспектив для продолжения нынешней макроэкономической политики, их просто нет. Даже того, что удалось сбить инфляцию путем замораживания спроса и за счет снижения доходов населения — всем специалистам понятно, что это нельзя назвать успехом, поскольку от этого не происходит ни роста инвестиций, ни роста спроса.



Мы можем находиться в стагнационном депрессивном состоянии до очередного шока, который неизбежно последует, потому что платой за столь грубое и примитивное сжатие конечного спроса и ограничение количества денег, высасывание денег из экономики, напомню, что Центральный банк забрал практически все деньги, которые были эмитированы предыдущим руководством ЦБ, 8 трлн рублей изъяты из экономики. И в ближайшие три года Центральный банк заявил о том, что и дальше будет изымать деньги из экономики посредством двух инструментов: это депозиты, где коммерческие банки смогут хранить свои деньги под достаточно высокий процент, близкий к ключевой ставке, и облигации, тоже достаточно высокодоходные.

То есть Центральный банк создает таким образом искусственный барьер, который мешает перетоку денег из финансового сектора в реальный. Зачем брать на себя риски, если можно просто положить свободные деньги в Центральный банк, и за счет печатного станка он вам выдаст проценты.

Платой за такую примитивную политику является резкое падение инвестиционной активности, которую мы наблюдаем уже четыре года подряд. В этой ситуации неизбежно нарастание технологического отставания, мы и так отстаём технологически от передовых государств. Даже уже и от соседних стран. Технологическое отставание влечет за собой падение конкурентоспособности, падение конкурентоспособности ведет к девальвации рубля, девальвация рубля вызывает новую инфляционную волну. Мы на эти валютные грабли наступали уже много раз, расшибли большую часть нашего научно-технического потенциала, огромное количество людей уехало с идеями, которые реализуют в других странах, по банальной причине — потому что нет денег.

Как говорил премьер, держитесь. Но бизнес держаться не желает, умы держаться не желают без денег, они покидают страну. Мы видим сегодня выпускников Московского университета по ключевым факультетам — в информационных технологиях, в биоинженерии, — практически поголовный отъезд за границу из-за того, что наша финансово-экономическая система не предоставляет молодым специалистам, инженерам, ученым, предпринимателям доступа к кредитным ресурсам. А без кредита не может быть экономического роста, потому что кредит — это механизм авансирования роста в современной экономике, а процент за кредит — это налог на инновации.
В ситуации, когда наш Центральный банк искусственно создал кредитный голод и остановил практически трансмиссионный механизм банковской системы, в том числе государственные банки сегодня не инвестируют особенно в экономику, доля инвестиций в реальный сектор не превышает 5% активов наших коммерческих банков


Но при этом они еще говорят о прибыли.

Это вторая проблема. В рамках проводимой политики мы не видим перспектив экономического роста. И те цели, которые поставил президент, обеспечить повышение объема экономической активности в 1,5 раза в течение шести лет, в рамках макроэкономической деятельности, денежно-кредитной политики, которая сегодня проводится, реализовать невозможно. Что, собственно говоря, признает правительство, признают апологеты этого экономического курса, доказывая, что мы будем развиваться на 1-2% в год. Но возможности для рывка, о котором говорит президент, есть. Они очевидны.

Можно их обозначить?

Конечно, мы предлагаем реализовать смешанную стратегию развития из нескольких составляющих. Первая составляющая — это опережающий рост нового технологического уклада и модернизация экономики на его основе. Базовые направления этого нового технологического уклада, который формирует современную технологическую революцию, сегодня хорошо понятны. Они растут с темпом от 20 до 80% в год, в среднем этот уклад растет с темпом 35% в год, становясь мощнейшим локомотивом экономического роста. Это нано-технологии, биоинженерные технологии, информационно-коммуникационные технологии, аддитивные технологии.

Благодаря внедрению этих технологий, идет резкое повышение эффективности производства, снижаются издержки, расширяются возможности производства новой качественной продукции. И если мы вкладываем деньги в этот новый комплекс технологии, которые обеспечат модернизацию всей экономики, то мы автоматически обеспечим экономический рост. Причем в этом ядре двузначные темпы, от 20 до 80% по разным направлениям ежегодного увеличения продукции и снижение инфляции, потому что внедрение этих новых технологий влечет снижение издержек. Скажем, переход на светодиоды означает экономию на электричестве в 10 раз, наноматериалы позволяют экономить металлы.

Наши зрители, когда слышат слово «нано», вспоминают одно акционерное общество, которое в этом году вроде как собирается впервые за 10 лет выплатить дивиденды своему единственному собственнику — государству.


Не будем говорить о том, как в нынешней системе управления принимаются решения. Главная проблема — никто не отвечает за результаты работы. Мы видим сравнительные примеры. «Роснано» вложило деньги в завод по изготовлению поликристаллического кремния, в модернизацию этого завода. Завод сегодня лежит, почти миллиард долларов потрачен, американские партнеры поставили негодное оборудование, металлом, по данным Счетной палаты, но такой же завод в городе Запорожье на Украине за счет частных денег в 5 раз меньшего объема процветает, дает гигантские прибыли. Поэтому то, что в нашей системе управления нет механизма ответственности, не означает, что нельзя проводить политику развития.

Да, если мы хотим, чтобы политика развития была эффективной и действенной, надо чтобы люди, которым доверяются государственные деньги, полномочия, отвечали за результаты своей работы. Если провальные результаты, это не значит, что провальное направление. Нанотехнологии сегодня совершают революцию в инженерии, в конструкционных материалах, в электротехнике. И объем применения нанотехнологий в среднем расширяется в передовых странах на 35% в год. А мы как производили светодиоды в лабораторных условиях, так сегодня и продолжаем их импортировать, занимаясь только упаковкой.

Это, конечно, неэффективное управление, для преодоления этой неэффективности необходимо вводить механизмы жесткой персональной ответственности за результаты работы. А для этого необходимо стратегическое планирование, которое будет охватывать и целевую программу модернизации экономики на базе нового технологического уклада. Это первая стратегия.

Вторая стратегия, мы ее называем динамическое наверстывание. Она менее концентрирована, она касается тех производств, где мы близки к передовому техническому уровню, где нам необходимы просто деньги, долгосрочные кредиты для того, чтобы профинансировать активизацию нашего научно-технического потенциала, выведя соответствующие отрасли экономики на передовой уровень конкуренции. Например, авиационная промышленность. Мы за последние 20 лет забросили эту отрасль, гражданское самолетостроение. Имея всю линейку самолетов, всех типоразмеров, классов, мы сегодня летаем на иностранных. Чем они лучше?

Могу сказать, что 20 лет назад они ничем не были лучше. Наши Ту-204, Ил-96, на котором летают правительственные чиновники, и по безопасности, и по эффективности, по шумам, по всем показателям не уступают зарубежным. Нам не удалось выйти на правильный масштаб производства. Почему? Потому что та же самая политика денежных властей не позволила создать механизмы долгосрочного кредита для покупки самолета. Во всем мире самолеты покупаются банками. Для банка это инвестиции. Банк покупает самолет и передает в лизинг авиакомпании. Очень редко мы можем видеть ситуацию, когда авиакомпания напрямую покупает самолет, потому что авиакомпания работает на издержках по эксплуатации самолетов. А инвесторами является крупный капитал, банки.

Довольно странным образом получается так, что наши банки, российские, государственные банки в том числе, вместо того, чтобы покупать отечественные самолеты и организовывать лизинг этих самолетов для российских авиакомпаний, покупают импортные и отдают тем же компаниям, которые банкротятся, скажем «Трансаэро», несмотря на государственную поддержку, образом, и мы еще несем убытки. Плюс к этому Евразийская комиссия с подачи российского члена совета этой комиссии принимает решение о предоставлении льгот по ввозу иностранных самолетов, которые освобождены и от НДС, и от импортных пошлин. И объем субсидий, которые мы предоставляем за счет государства под импорт самолетов, достиг уже 5 млрд долларов.

Поэтому при такой политике, когда мы своим самолетостроителям кредиты не даем, и российские госбанки их не покупают, а вся мощь государства в лице банковского сектора плюс еще льготы по ввозу импортной техники идут в ущерб отечественному авиастроению. То есть это пример политики не просто провальной, а вредительской, я считаю. Если бы мы соориентировали финансовые потоки, которыми государство управляет, на поддержку своей авиатехники, я вас уверяю, мы бы летали уже давно на российских самолетах.

А что такое самолетостроение? Это отрасль с рекордным мультипликационным эффектом. 1 рубль, который мы тратим в производстве самолетов, десятикратно расширяется по всем технологическим цепочкам. Это кооперация тысяч предприятий. Это конструкционные материалы, и двигатели, и авионика и так далее.

Динамическое наверстывание — это вторая стратегия. Таких отраслей, как самолетостроение, может быть не так много, но они все с огромным мультипликационным эффектом, где мы близки к передовому мировому уровню. Наконец, третье направление, чем правительство у нас пытается заниматься, это догоняющее развитие. Скажем, промышленная сборка иностранных автомобилей. Считается, что мы сами уже не в состоянии производить качественные, мирового уровня автомобили, поэтому мы приглашаем иностранные корпорации, которым даем определенные  преференции, и они за нас собирают с какой-то локализацией самолеты, которые продаются в России.
Наконец, четвертое направление, о котором бесконечно говорят, — это импортозамещение и повышение добавленной стоимости на базе нашего сырья. Ни для кого не секрет, чем продавать нефть, лучше заниматься нефтехимией, мы на 1 тонну нефти будем получать выручки в 10 раз больше за счет нефтехимии, чем продавая сырую нефть. То же самое касается газа, дерева и так далее. По всем сырьевым товарам, большую часть которых мы экспортируем, выгоднее производить продукцию с высокой добавленной стоимостью, сбыт которой не упирается в квоты ОПЕК, и который, в принципе, не ограничен.
Почему это не делается?


Потому что очень мощные силы сформировались в нашей экономике, в России и за рубежом, которые лоббируют сохранение нынешней макроэкономической политики. Эта политика примитивна, она архаична, она не соответствует мировому опыту. Потому что мир уже 100 лет работает на фиатных деньгах, никто в мире не занимается сокращением денежной массы ради подавления инфляции, это считается абсурдом. Наоборот, во всех ведущих странах мира задачей властей является расширение денежного предложения в целях стимулирования экономической активности, роста инвестиций, повышения занятости и так далее.

Посмотрите политику ФРС США или Народного банка Китая, методы разные, но цели одинаковые. Деньги — это инструмент. Но у нас наши горе-монетаристы из денег сделали фетиш. То, что у нас вытворяют денежные власти с деньгами, это фетишизация денег, которая становится самоцелью. У нас самоцель всей экономической политики — повысить цену денег. Что такое снижение инфляции? Это повышение цены денег. И политика очень примитивная в этой связи. Они к деньгам относятся как к товару, как к некоему аналогу золота, и считают, что чем меньше мы этого товара выбрасываем на рынок, тем он будет дороже. То есть чем меньше будет денег, тем больше будет их покупательная способность и ниже инфляция. Кажется, так примитивно просто. Но дьявол кроется в деталях. И простота здесь хуже воровства. Это очевидно.

Еще раз подчеркну, деньги — это инструмент, а не золотые слитки в современной экономике. Во-вторых, главным фактором снижения инфляции является не сокращение количества денег, а повышение эффективности производства, снижение издержек, создание новых технологических возможностей, и научно-технический прогресс в современном мире одновременно и главный фактор роста экономики, и главный фактор снижения инфляции. Поэтому если мы правильно вкладываем деньги для того, чтобы добиться внедрения новых технологий, нужно провести инвестиции, нужно профинансировать инновации, провести НИОКРы, и только спустя некоторое время, вы получите отдачу, если пройдете сквозь долину смерти, где гибнет 90 с лишним процентов всех научно-технических идей.

Так вот, все это прохождение по жизненному циклу продукции приносит прибыль уже только на фазе масштабного коммерческого производства. А до этого необходимо тратить деньги. Выводить товар сначала на опытные образцы, совершенствовать его в зависимости от требований рынка, создавать опытные производства и за это время приходится тратить довольно большие деньги, которые в совокупности составляют инициирующий импульс, необходимый для вывода любого нового товара на рынок. Все это делается за счет кредита. Нигде в современном мире новые технологии не создаются за счет собственных денег бизнесменов, они всегда берут кредиты, делят риски с банками, банки делят риски с государством, поэтому в любой успешно развивающейся стране мира идет целевое управление денежными потоками. И кредитная эмиссия является важнейшим инструментом авансирования экономического роста.
..... окончание следом

Цитата: AndreyK-AV от 18.04.2018 11:42:06Сергей Глазьев: У наших денежных фетишистов в голове лишь экономическое равновесие или "Если руководство Банка России переместить в Японию, ее экономика рухнет"


..... окончание следом

окончание
Услышат эти доводы?


Я уже упомянул, что этой политике противодействуют те, кто заинтересован в сохранении нынешнего статус-кво. Кто заинтересован в этом денежном фетишизме, кто получает сверхприбыль на дорогих деньгах? Оглянитесь вокруг. Эксперты говорят о том, что снижается прибыль. Но она же не везде снижается, у спекулянтов она растет. Первый бенефициар, как сейчас модно говорить, этой политики — спекулянты на Московской бирже. Они ничего не делают, кроме как манипулируют курсом рубля и движением ценных бумаг. Центральный банк ими не занимается, он бросил рубль в свободное плавание. А если что-то свободно плавает в рынке, движением этих денег управляют те, кто формирует течение. А течение на денежном рынке формируют крупные спекулянты, которые имеют доступ и к инсайдерской информации, и влияют на саму политику Московской биржи. И плюс Центральный банк для того, чтобы этих спекулянтов удержать на рынке, чтобы они не ушли и не обрушили рубль, обеспечивает им сверхвысокую доходность по российским инструментам, включая облигации самого Банка России.

Получается, что мы для того, чтобы ублажать спекулянтов, которые могут раскачать рынок и снова обрушить рубль, гарантируем доходность 20-40%, так называемый «кэрри трейд». То есть мы искусственно удерживаем спекулянтов на рынке за счет гарантированно сверх высокого дохода. Что является источником этого дохода? Тот самый национальный доход страны, который должен был идти на инвестиции. Вместо этого он идет в карманы спекулянтов. Пикантность еще заключается в том, что среди этих спекулянтов 70% иностранцы. В основном те самые американцы, которые против нас вводят санкции и продолжают вести гибридную войну на уничтожение. Вот первая группа бенефициаров, она видна невооруженным взглядом.

Вторая группа тоже не прячется. Посмотрите рапорты российских государственных банков. Сбербанк получил сумасшедшие прибыли. Почти триллион рублей. За счет чего? Это же выкачка денег из реального сектора экономики. Когда банк дает деньги в кредит предприятию за процент, который превышает рентабельность, это означает, что он высасывает из предприятия оборотные средства. Через проценты за кредит уходят и заработные платы, которые не растут. Чтобы удержаться на плаву, приходиться экономить на всем.

Поэтому с одной стороны, банки отсасывают деньги из реального сектора экономики, дестимулируют экономическую активность и угнетают экономический рост, делают его невозможным, потому что ни один здравомыслящий бизнесмен не станет брать деньги в банке за процент, который превышает ожидаемую норму прибыли. Поэтому сначала схлопываются инвестиции, потом сокращается оборотный капитал, и предприятия садятся на мель.

А дальше начинается банкротство и перераспределение собственности. В принципе здоровые предприятия оказываются жертвами этой денежной политики сверхвысоких процентных ставок. Поэтому банкиры всегда заинтересованы в дорогих деньгах. Потому что банковская маржа позволяет им, в сущности, из воздуха, точнее, за счет оборотных средств производственной сферы получать сверхприбыли. И абсурдность ситуации заключается в том, что наши государственные банки сегодня являются абсолютными лидерами в мире по величине банковской маржи.

Банковская маржа в Японии, Европе и Америке отрицательная сегодня. Японские банки субсидируют промышленность, также и в Европе. А Центральные банки поддерживают эти коммерческие банки, которые иначе просто бы лопнули. Я вас уверяю, что если бы руководство Банка России переместить в Японию, японская экономика бы моментально остановилась. Она просто бы рухнула. То же самое в Европе.

Весь мир в ситуации структурной перестройки, внедрения нового технологического уклада снижает цену денег. И банковская система работает как инструмент поддержки экономического роста, действуя в соответствии с элементарными понятиями здравого смысла и рекомендациями науки. Потому что наука об экономическом развитии, не путайте с экономическим равновесием, как раз у денежных фетишистов в голове экономическое равновесие, они вокруг денег танцуют, и равновесие происходит тогда, видимо, когда все деньги будут в руках небольшой группы финансовой олигархии, которая сидит, паразитирует на государственной банковской системе.

В других странах мира деньги используются как инструмент финансирования инвестиций через долгосрочные кредиты. И целью денежной политики, если мы вспомним классика, является создание условий и обеспечение роста инвестиций. Сегодня какую страну ни возьмете — Китай, Корею, Японию, Европу — все озабочены одним — ростом инвестиций в принципиально новые технологии, которые совершают технологическую эволюцию и обеспечивают тот самый прорыв к новому технологическому укладу на новую волну экономического роста. Мы видим эту волну Кондратьева, которая сейчас уже набирает силу. Об этом говорит и президент. Научное сообщество и бизнес понимают, как эти цели достигнуть.

Я сказал четыре стратегии, по каждой из этих стратегий двузначные темпы роста. Рост нового технологического уклада 30% в год в среднем. Динамическое наверстывание, скажем, переход на отечественные самолеты, это увеличение выпуска продукции в разы в этой отрасли, которая потянет за собой другие. Повышение степени переработки сырья — тоже в разы увеличение объема продукции. То есть у нас сегодня нет ограничений в экономике ни по сырью, ни по научно-производственному потенциалу, ни по мощностям, половина из которых стоит из-за того, что нет денег на оборотный капитал, нет кредитов, ни по интеллектуальному потенциалу, который уезжает за границу.

Нет самого главного — здравой политики.

Потому что эти силы, которые заинтересованы в дороговизне денег, в том, чтобы не было никакой ответственности, они блокируют все цели, которые ставит президент. Например, они дружными рядами добились блокирования закона о стратегическом планировании. Ведь для того, чтобы реализовать политику развития, необходимо внедрять механизм ответственности. Каждый субъект управления должен четко понимать, что он должен делать и отвечать за достижение результатов.

Например, государственные банки, о которых мы говорили. У них задача прибыль получать? Нет. У них задача обеспечивать кредитование развития экономики. Для этого их государство и держит. А что происходит? Трансмиссионный механизм, который определяет смысл банков в экономике, которые обеспечивают превращение сбережений в инвестиции, у нас политикой Центрального банка просто полностью отключен и заблокирован. Банки превратились в конторы по отсасыванию денег из реального сектора, перекачиванию их в спекулятивный сектор и вывод за границу. Поэтому мы теряем по 100 млрд долларов каждый год, и считается, что это плата за макроэкономическую стабильность, которая кончится очередным наступлением на грабли, о которых мы говорили.

Они дружными рядами добились того, что закон, который был принят по инициативе президента четыре года назад, о стратегическом планировании перенесен на этот год. Но в этом году пока никто не говорит, что его нужно запускать, по нему нужно учиться жить, нужно эти стратегические планы принимать и отвечать за их исполнение. Специнвестконтракты, о которых говорил президент, очень перспективный инструмент макроэкономического развития этого же стратегического планирования. Потому что планирование в современных условиях — это не директивные планы, которые раньше формировались в Госплане, это результат переговоров между государством и бизнесом с участием науки, чтобы наука помогала определять эти стратегические приоритетные направления экономического развития, где можно получить колоссальную отдачу с двузначными цифрами роста.

Научное сообщество вместе с бизнесом и под руководством государства формирует индикативные планы, которые оформляются специнвестконтрактами, к которым президент призывал перейти еще 4 года назад. В этих специнвестконтрактах бизнес берет на себя обязательства внедрять новые технологии, создавать рабочие места, расширять выпуск продукции, поднимать эффективность, а государство берет на себя обязательство предоставлять для этого соответствующие макроэкономические и местные региональные условия, включая и кредитование этих проектов. И все несут свою долю ответственности. Бизнес будет обязан вернуть все льготы, если планы нарушены. А государство обязано компенсировать убытки, если не будет делать то, за что взялось. Эта ткань специнвестконтрактов как раз должна определять механизм индикативного планирования.

Это тоже заблокировано?

Этого сейчас практически нет. Более того, инструментом поддержки этих специнвестконтрактов будет так называемый специальный инструмент рефинансирования. Это льготные кредиты, которые Центральный банк должен был создавать и через специальный канал рефинансирования коммерческих банков под гарантии правительства доводить до реального сектора. Согласно документу основных направлений  денежно-кредитной политики, этот канал объявлен ненужным, он ликвидируется, и вместо него будут депозиты и облигации Центрального банка, которые будут, как я уже говорил, отсасывать деньги из экономики, а не вливать их.

То есть эта группа таких паразитических элементов, которые не хотят ничего делать, не хотят брать на себя никаких рисков, никакой ответственности, но хотят получать деньги из ничего. Что значит из ничего? Они их вытаскивают из реального сектора. Вытаскивают оборотные средства предприятий через завышенные процентные ставки, перераспределяют национальный доход из инвестиций себе в сверхприбыли, и, в конечном счете, залезают в карманы всех граждан, потому что платой за сокращение экономической активности является снижение доходов населения. Доходы падают, потому что у предприятия нет возможности расширяться.

Можете доступным языком нашим зрителям объяснить, как можно нивелировать эту проблему с падением доходов?

Я считаю, что инструментом сборки новой экономической политики должен стать тот самый закон о стратегическом планировании, который был принят по инициативе президента, и для которого необходимо нам сегодня с помощью Академии наук завершить разработку научно-технологического прогноза. Опять же с помощью Академии наук сформировать пространственную схему размещения производительных сил на перспективный период, определить приоритетные направления. И дальше, вовлекая в совместную работу бизнес-ассоциации и крупные корпорации, опираясь на госкорпорации, развернуть механизм реализации этих приоритетов в целевых программах, специнвестконтрактах, системах государственных закупок.

То есть весь инструментарий экономической политики сориентировать на рост инвестиций в перспективных направлениях научно-технического прогресса. Необходимо привести денежную политику в соответствие с современностью, исходя из того, что деньги — это инструмент кредитования, а не фетиш в виде золотых монет, над которыми Кащей чахнет. Надо у Кащея отобрать эту функцию денежной политики и подчинить денежную политику задачам финансирования экономического развития, прежде всего, того технологического прорыва, о котором говорил президент.

Есть одна сложность принципиальная, это механизм ответственности. Люди, которые в этой системе управления придут на смену нынешним чахнущим Кащеям, должны быть компетентными, должны разбираться в закономерностях современного экономического развития, должны обладать опытом управленческой работы и должны быть готовы взять на себя личную персональную ответственность за то, что целевые деньги, которые будут направлены на финансирование инноваций и инвестиций, в модернизацию, не будут украдены, не исчезнут, а будут потрачены в соответствии с теми целями и задачами, которые зафиксированы в стратегических планах и поддержаны специнвестконтрактами и индикативными планами.

В действительности все не так сложно. Что касается научно-технического прогноза, считайте, что он есть у Академии наук. Мы над ним работаем все эти годы. Вопрос только в его актуализации. Юридические формы для этого есть. Это специнструмент рефинансирования, это Закон о стратегическом планировании, специнвестконтракты, то есть формы тоже отработаны. Вопрос упирается в самую легкую задачу — организовать денежный поток. Потому что вырастить новое предприятие, создать или разработать новую технологию — это дело сложное, и не всякую технологию мы сможем сегодня разработать, и не каждый это может сделать.

Как говорил Владимир Ильич, мы дожили до ситуации, когда любая кухарка может управлять Центральным банком. Это люди, которые не разбираются в законах экономического развития, за душой у которых нет никаких научных достижений, нет авторитета в научном сообществе, а есть только примитивные догматические представления, за которыми они прячутся от ответственности. Ответственность — это главный элемент, которого нам не достает в системе управления, и внедрение которого будет сопряжено с политической волей.

Для того чтобы выполнить президентскую установку прорыва на передовой уровень экономического развития, нужны люди, которые возьмут на себя личную ответственность именно за реализацию этого прорыва. Не просто за макроэкономические индикаторы, какая будет инфляция, а за достижение конкретных целей развития экономики. Для этого требуется сочетание компетентности, профессионализма и ответственности. Если такую новую управленческую команду удастся собрать, то я вас уверяю, что мы выйдем на темпы экономического роста не менее 8% в год уже через год. Правительство Примакова и Геращенко показало, как это можно делать. Они фактически за три месяца вывели экономику из штопора, и она росла с темпом 1% в месяц. Это значит, 15% в год.

То есть прецедент в истории страны уже был.

Мы участвовали в этой работе. Академия наук напрямую не то, что подставила плечо правительству Примакова и Геращенко, а она была востребована, и мы вместе формировали планы, мы обсуждали механизмы, страховали, если что-то пойдет не так. Для этого и нужна ответственность.

Борьба будет жесткой в эти дни, недели до определения нового вектора развития страны, потому что те, о ком вы говорили, им есть что терять.

Война в наших условиях — это больше, к сожалению, не выяснение смыслов. То, что сегодня в общественном сознании происходит, это некая мистификация. Они делают спектакль, где есть одни герои с одной точкой зрения и другие герои с другой точкой зрения. Они с одной стороны пытаются создать условия для экономического роста, мы — с другой. То есть две точки зрения. Может, три. И каждая из них имеет право на существование.

Создается впечатление, что нет такого понятия «экономическая наука», нет вообще знания о том, как развивать экономику, нет мирового опыта, а есть какие-то философы в одном лагере, философы в другом лагере, они спорят о том, как добиться лучшего результата в целях общего блага, и вопрос упирается в выбор между идеями. На самом деле, нет. Это вопрос выбора интересов. В чьих интересах проводится экономическая политика.

Если она должна проводиться, как декларирует президент Путин в интересах развития экономики, в целях совершения экономического рывка, нам нужны знания. Нам нужны и Академия наук, и бизнес, и технологии, и управление развитием. А если нас все устраивает, и партия статус-кво побеждает, которая говорит: все эти ваши рассуждения по поводу развития и рывка — это некое оторванное от реальности пожелание, мы тут на месте будем делать то, что умеем. А что они умеют? Они умеют выкачивать деньги из реального сектора и рассовывать через спекуляции по своим карманам.

Если эта публика и дальше будет находиться при управлении, то никакого управления не будет, потому что никакого управления им не надо. Они не хотят брать на себя ответственности, даже с задачами, которые ставит глава государства, не соглашаются, их саботируют. То есть вместо реальной работы, вместо выяснения путей управления экономическим развитием, создания путей управления экономическим развитием идет демагогия.

То есть это осмысленно делается?

Да! Демагогия, которая пытается представить все дело так, что есть разные точки зрения. Два юриста — три точки зрения. В экономике на самом деле все легко считается. Особенно, если мы имеем дело уже со сложившимися траекториями развития, с международным опытом, и помним свой собственный опыт. Экономика любит счет, и мы можем на цифрах показать, что те задачи, которые поставил президент Путин, абсолютно реальны. Мы можем добиться даже более высоких темпов роста, если будем опираться на понимание закономерностей экономического развития и механизмов стимулирования и поддержки экономического роста через создание эффективной и ответственной системы управления.

На мой взгляд, глубоко копает, и очень качественно.
Статя небольшая, однако первый раз не дочитал, 
а вот затем взгляд "за что то зацепился" и на одном дыхании..

Дмитрий Егорченков: Об иллюзии неразделенного одиночества
Может создаться впечатление, что новостной «белый шум» определяет образ мысли и сознание общества. То, в чем вы засыпаете на своей постели и с чем просыпаетесь в своем смартфоне. Кто-то даже называет этот фантом-работой. Делать новости руками, перекапывая ежедневно сотни страниц многоголосого текста. Мир — это почти уже, кажется, только текст. Трамп в Twitter троллит Турцию. Набор бессмысленных возгласов бытия, неупорядоченных, неразложенных по ячейкам машинной памяти. Идеи, потерявшие себя в водовороте больших данных. Настоящее — все более и более кажущееся противоестественным гибридом превратно понятого прошлого и фрустраций от сотрудничества с неизбежностью. Совсем недавно, я еще помню, так важного было узнать не быстрее всех, а точнее всего. Сегодня этот полезный навык почти утерян. Архаизация мышления и общественных связей — закономерный итог отказа от ценностей героической эпохи. Ахиллес никогда не догонит черепаху.

Черепаха будет жить долго, но непонятно зачем.

Впрочем, тот, кто проклинает реальность, кричит в ее глухие уши. Возбуждение информирующих раздражает информируемых. Тысячу раз ошиблись Лиотар и Деррида. Постмодернистское отрицание само стало большим повествованием и теперь уже отрицает свое собственное «ничто» в веках и в плоти цивилизации. Индивидуальное сознание ежеминутно фиксирует этот коллапс лентой старенького детектора лжи. Как сказал однажды известный российский политик: «Все это бессмысленно!»

А австриец Виктор Эмиль Франкл, узник концлагеря Аушвиц, психолог и психиатр, писал, что отсутствие смысла порождает у человека состояние «экзистенциального вакуума», является причиной многих психических заболеваний, включая «ноогенные неврозы» и самые разные виды отклоняющегося поведения. Утрата смысла ведет к лихорадочным попыткам замещения и поиска счастья в калейдоскопе псевдообоснований — от стремления к успеху и власти до противоестественного потребления. Знал, о чем говорил. Почитайте его «Психолог в концлагере», про которую Карл Ясперс восхищенно записал: «Эта книга принадлежит к числу немногих величайших человеческих творений».
Рефлекторное скольжение по информационному потоку — это путь в глубины античного Тартара, где политики начинают верить собственной пропаганде и принимают решения на ее основе. О, как слепы они! Как Эдип, ежедневно вырывающий свои глаза, непригодные для постправды. Манипуляции фейк-реальностью, состоящей из обезличенных мнений, — это вирус, который системно убивает нас всех. Плата за доведение до абсурда глубинной сути понятия свобода.

За этим траченным диссидентами и декадентами одеялом, все также нас ожидает сухая и заскорузлая, как рука рабочего, реальность. Не та, что в «l’Origine du monde», а та, в которой человек-творец должен обладать хорошим знанием истории прошлого и знанием социальных явлений современности, в которой он призван исполнять одновременно две роли: роль акушерки и могильщика.

Человек разумный информационный ищет эти слаботочные сигналы, отражающие суть происходящих в мире процессов, родовых схваток и агонии геополитических структур и исторических эпох. У нас ищут чуть более активно.

Год 2014-й не изменил вообще ничего. Естественным образом деконструкция страны, как пространства общей судьбы, начала отрицать собственную новизну. Идея прорваться в немотивированное будущее через полный отказ от опыта отцов и дедов, абсолютно юношеская в своей сердцевине, разбилась о кулаки дворовой банды внешнеполитических хулиганов. Было обидно. И только. Видеть же в этом отказ от «западного пути» — тоже самое, что отрицать объективную историческую реальность, данную нам не в ощущениях и мнениях, а в тысячах документов и археологических свидетельств. Все они в один голос кричат, что география — это пространственно-временной континуум. А в нем для нас и всех наших «благих предков», выражаясь языком древнеегипетской мистики, нет Запада и нет Востока. А есть только бесконечное пространство, на котором сотни народов и племен собрались вместе под флагом очевидных смыслов. Главный из них для геополитического дискурса — упор на понятии «межнационального», а не толерантности, уважительного отношения друг к другу, а не терпения друг друга, которое может и закончиться. Интернациональное отличается от толерантного тем, что призывает человека одной расы, этноса или культуры в общении с человеком другой расы, этноса или культуры, воспринимать его как себя (признавая его индивидуальность, достоинства наряду с недостатками), а не через призму собственной исключительности. В этом контексте антитеза «интернационализм — толерантность» столь же актуальна, как и более привычная антитеза «интернационализм — империализм». Такова модель. Но модель глубинная, уходящая корнями в проклятый норманнский вопрос, степную вольницу и новозаветное: «где нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос». Равенство перед универсальными законами системы — в этом все дело.

Кое-что, впрочем, в 2014 году обострилось. Внешняя среда стала открыто агрессивно заставлять обновленные отечественные элиты переосмысливать себя, свое место, свою историческую роль. Хуже того, отказ классово близких западных патрициев распространить свои правила честной игры на родственное им в социокультурном плане пространство обернулся синдромом отрицания и даже тезисом о завершении эпического путешествия России на Запад, прекращение многократных и бесплодных попыток стать частью Западной цивилизации, породниться с «хорошей семьей» европейских народов.

Любой эколог вам скажет, что наиболее жесткая конкуренция за ресурсы идет не между разными видами, а внутри одного вида, в крайнем случае одной экологической ниши. В равной степени это справедливо и для социальных организмов. Причина отторжения России не в ее раскосых глазах, а в том, что она живая альтернатива того же вида цивилизации. Рожденная от одного корня, но выросшая не в тепличных условиях европейского полуострова, а на продуваемых всеми ветрами и превратностями путях большой Евразии. Тот же Запад, тот же софт и разъемы — другой интерфейс, другая архитектура. Если Европа — это уран, то Россия — это оружейный плутоний. Его нельзя добыть из земли — можно только получить в ходе длительного, сложного и опасного производственного процесса. Россия и Запад: одна ДНК — анатомия разная. Все дело, как всегда, в регуляторных генах.
И нет, не мы 400 лет пытались стать Западом. Этих у нас, конечно, тоже было в достатке, но они неизменно саморазоблачались и отправлялись по пути князя Курбского или Колчака. Антироссийская часть Запада 400 лет — от Лжедмитриев до Керенского и Ельцина — пыталась если не взять силой, то перекодировать нас, а через это колонизировать — как у нее это вышло с Блистательной Портой и пока не вышло с Народным Китаем. Потому что весь мир, вплоть до его самых удаленных и малознакомых уголков, должен рассматриваться как объект полного политического присвоения.

Одновременно столь же прогрессивно западнические Иван Васильевич, Петр Алексеевич и Иосиф Виссарионович всякий раз объясняли европейским столицам суть первой директивы «Звездного флота» о невмешательстве во внутренние дела другой культуры, естественном развитии и прогрессе. Даже на киноэкране у западников с этим были большие проблемы — в жизни оказалось еще хуже. Плюралистическая монопольность 1990-х, 2000-х стала эпохой тоталитарной уравниловки под атлантическое понимание «западного пути».

Но конечно, ни о каком геополитическом одиночестве для России сегодня не может быть и речи — на сколько угодно лет вперед. Так может казаться только с борта авианосца, с которого современные «маккиндеры» осматривают географическую ось истории. В реальности, даже если стереть Россию с глобуса, гравитация безошибочно укажет вам, где искать. И конечно, укажут российские армия и флот, которые победоносно сражалась во всех крупнейших войнах, не начав ни одну из них.

А вот еще коммунизм и упрямство духа. Сначала скажем, что, несмотря на европейские корни — во всех трех источниках и составных частях, называть идею социально-экономической справедливости исключительно европейской не нажимаются клавиши. Это равнозначно тому, чтобы называть христианство чисто еврейской религией. Несколько миллиардов жителей Земли с этим могут не согласиться. В обоих случаях. И это сегодня — в мире, кажется, победившего капитализма. Говорят, что большевики хотели, чтобы все у нас было, как на Западе. Одно только «но». Решительное размежевание с западными соратниками стартовало задолго до III Интернационала. Причины тому были более чем серьезные. Чтобы убедиться в этом, нужно всего лишь полистать дореволюционные статьи и выступления человека, иногда писавшего под псевдонимом Нелиберальный скептик, — благо они есть в Сети абсолютно свободно. Такие дела.

Война в 1945 году не закончилась. В режиме низкой интенсивности она продолжалась до 1991 года. Миф о стране «отдельно взятой» — это только миф. Скромное обаяние цивилизации не помещалось за задвинутым с той стороны занавесом. Миллионы и миллионы людей, в том числе на Западе, например, члены антивоенного и рабочего движения, своим ежедневным трудом делали весь мир лучше. А СССР оказывал самое значительное влияние на прогресс глобального человеческого общества. И если в Восточной Европе об этом забыли, то в Азии, Африке и Латинской Америке помнят превосходно. Впрочем, как говорил товарищ Берия: «Демонстративно наглые провокации и авантюры американской военщины в отношении СССР в виде многочисленных маневров сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил, «инспекторских» поездок военных заправил Атлантического блока в районы, граничащие с Советским Союзом, активность американской военной авиации у западных и восточных границ СССР — все это, очевидно, предназначается для того, чтобы нарушить спокойствие советских людей и поддержать военный психоз у себя и у своих вассалов». Так что не нойте. Санкции и военное давление — это навсегда.

Но потом диалектические противоречия внутреннего и внешнего контура поставили общественно-экономический прогресс на паузу. Величайшая геополитическая катастрофа накрыла собой земной шар, и волны эти все еще делают круги по его поверхности, взрываясь локальными хаосами и войнами, невозможными в период высокой биполярности. Параллельно мир победившего постмодерна ломает себя сам. После развала соцблока человечество лишилось альтернативы в деле устройства общества и государства. В мировой системе остался лишь один путь, адепты которого оказались крайне заинтересованы удержать свою идеологическую монополию. В этом контексте, например, школа «слабой геополитики» (Г. О’Туатайл, Дж. Эгнью) утверждает, что базовый принцип геополитики — «дуализм Суши и Моря» — более не релевантен существующим реалиям. В глобальном мире эта дуальность должна быть снята, однако путем подчинения «суши морю». То есть обобщенному Западу.

Представителям же якобы проигравшего полюса предлагается мыслить, исходя из уже свершившегося факта полной и окончательной доминации англосаксонской цивилизационной модели. Для этого в дело вброшена «постгеополитика» или «слабая геополитика», чья практическая задача состоит в отведении внимания от реальной геополитической структуры глобального мира. Поверьте, что борьбы нет, и для вас ее не станет. Точно как в Матрице. Долгое время верили, но и такая Россия, с вырванными клыками и когтями, не вписалась в «путешествие на Запад». И не могла вписаться в условиях отрицания там любой вариативности.
Может быть, дело в том, что все мы «полукровки», бастарды Запада от монгольских ханов, пораженные древнерусской тоской под огромным влиянием знатных семей ордынского происхождения?

Только почему-то Москва гордо именовала себя Третьим Римом, а не вторым Каракорумом с присказкой, что «Мы от Августа Кесаря родством ведемся». Вот и вся азиатчина. А что армия вооружена была на турецкий манер — так дело здесь было не в желании, а в возможностях. Никакого другого пути материальная база Московского царства физически не тянула — до петровских реформ.

Вообще дуализм «Восток-Запад» — детище европейской общественной мысли и отнюдь не самой передовой. Фата-моргана — сложная и редко встречающаяся форма миража, при которой на горизонте появляются сложные и быстро меняющиеся изображения предметов, находящихся за горизонтом. В ней так и сквозят ухмылка сэра Редьярда Киплинга с его бременем белого человека и разговор о правильной и неправильной стороне истории. Все это мы уже много раз видели. Именно поэтому сегодня так актуально звучит мысль не о самоизоляции, а, наоборот, о самом активном синтезе идей, смыслов, технологий при сохранении самоценной значимости культурного своеобразия всех составляющих наше общество элементов. А для такой системы важна не унификация формы, а унификация цели.

При таком понимании можно будет прекратить страдать комплексом непонятого деревенского гения, ищущего подтверждение своего благородного происхождения в районном архиве, а вернуть себе право формулировать видение будущего. Своего и всех тех, кто посчитает его привлекательным для себя. Тогда прекратится лихорадочное блуждание и придет опять понимание, что мы — самое большое государство мира. Мы — сердце мирового острова. Мы — победители. И в этом смысле мы — сами себе главные союзники. Можем позволить себе суверенно принимать решения о судьбе страны. Такой партнер очень привлекателен для всех без исключения международных игроков. Очень многие на Западе и Востоке хорошо это понимают и ждут. Там, в мире реальной политики-экономики, который почти уже не пересекается с информационной повесткой.

Ну и звезды, конечно, пусть даже не красные. «Все всегда рождаются не под своей звездой, и единственный способ жить по-человечески — это ежедневно корректировать свой гороскоп», — так говорил Умберто Эко.

Цитата: Technik от 16.04.2018 20:42:34А вы считаете, что люди не способны меняться? А как тогда быть с неким ставленником Семьи, который неторопливо превратился в государственника, которого тут иначе чем государем и императором не называют?

Люди даже вполне либеральных взглядов, если у них сохранилась хоть капля совести, от нынешних либерастов шарахаются как святой от бесовщины.

Почитали бы вы "Светочи тьмы" того же Делягина. Может, что-то и начали бы о нем понимать.

думаю что стоит до конца перепостить интервью Делягина, он же там не только про Чубайса, но и ...
словом продолжение... Михаил Делягин: В 90-е меня едва не уволили за слова «национальные интересы России»

«КУЛИКОВ ВИДЕЛ, ЧТО ТАКОЕ ЛИБЕРАЛИЗМ, НА ПРИМЕРЕ ВСПОРОТЫХ ЖИВОТОВ. ОН ВИДЕЛ НАСТОЯЩЕЕ ЛИЦО ЛИБЕРАЛИЗМА»

— Вас окружали носители многих ярких, хотя неоднозначных имен. Кого еще можете вспомнить?
— Из всех, с кем я работал, тусклыми были только Марк Урнов (известный либерал, до сих пор преподает в ВШЭ) и еще один, уже умерший чиновник. На него недавно даже его студенты написали жалобу, потому что он их довел своим либерализмом и русофобией. В 1995 году Марк Юрьевич едва меня не уволил за словосочетание «национальные интересы России». Правда, это действительно было большим криминалом, я просто этого не понимал.

У министра внутренних дел и вице-премьера Анатолия Куликова я работал советником по макроэкономике месяца три.

— Это было для вас повышением, насколько я понимаю.
— Было гораздо меньше ответственности, чем в группе экспертов и тем более в армии. А в качестве советника люди ко мне прислушивались, но решения принимались без моего прямого воздействия. Я готовил документы, докладывал ситуацию, а дальше учитывались другие факторы, которые я как экономист тогда понимал мало. Смысл работы у Куликова был прост: я надеялся помочь посадить либералов, – если не Чубайса, то хотя бы Альфреда Коха.

— Вы полагаете, что власть Куликова могла позволить ему сделать это?
— Была такая надежда. Он был командующим Объединенной группировкой войск в Чечне во время «первой чеченской», и видел, что такое либерализм, не на примере нищеты и мелкой преступности, а на примере вспоротых животов. Я знал, что, в отличие от меня, он видел настоящее лицо либерализма. При этом у него было четкое юридическое сознание: он понимал, что красть нехорошо. Этим люди в его окружении сильно отличались от моего прежнего окружения как экономиста и демократа.

Куликов не стеснялся расспрашивать. Так и говорил: «Я в том-то и том-то ничего не понимаю, рассказывай, как для дурака». Но при этом усваивал все сразу, а многое и знал очень хорошо – то ли себя проверял, то ли меня. Когда я понял, что даже Коха посадить не удастся, ушел к Борису Немцову.

— Но Немцов (Царствие ему Небесное) – это не просто либерал, а либеральный «принц», полуофициальный преемник Ельцина.
— Я не понимал тогда политической ситуации, да она и была еще неопределенной. Лето 1997 года, в Белом доме появился новый человек из провинции, ставший первым вице-премьером. Он воспринимался как преемник Ельцина. Помню, пришел в его приемную и попросился к начальнику секретариата Крестьянинову. Ему доложили, он, мягко говоря, удивился. Я просидел в приемной целый день, пока начальник все-таки не решил, что разобраться нужно, раз не уходит этот странный человек. Крестьянинов оказался очень интеллигентным и вежливым. Я объяснил: «Вы здесь новенькие, а я старенький, с 1990 года. Если вам нужен проводник, который объяснит неписаные правила, — готов помочь. А нет так нет». Так я стал советником у Немцова.



Кстати, Немцов, мы с ним общались всего раза три за полтора года, сделал меня политологом. Сказал: „Разъясни, как у вас тут в Москве все устроено, как здесь решения принимаются“. А я никогда об этом не задумывался прежде. Стал анализировать, понял, что решения принимаются экономически неправильно и безграмотно, и это не ошибка, а система. Готовя доклад Немцову, выявил и „размотал“ оба клана, сложившиеся во власти и до сих пор определяющих ее структуру, и подробно их описал. Доклад получился страниц на 60 с чем-то. Открытия были таковы, что пришлось стереть его с компьютера и оставить единственный экземпляр.

Анализ интересов, мотивов и личных связей тогдашнего руководства страны вышел слишком подробным, за такое тогда можно было даже не сесть. Кланы были тогда персонализированы Чубайсом и Березовским, и логика выбора была простой: „Если вы хотите что-то делать, то вам к Березовскому, потому что там степеней свободы значительно больше. Но, если что, вас могут убить. А у Чубайса „поводок“ очень короткий, потому что он жестко ориентирован на Запад, и там все определяют его стратегические интересы. Но зато Чубайс серьезно не накажет. Так что, если про дело, то к Березовскому, а если про безопасность, то к Чубайсу».

Я полагал, что уровень Немцова соответствовал его статусу, и советовал выбрать Березовского – ради возможностей повлиять на страну. Передал ему текст через начальника секретариата, его прочитало все немцовское окружение и в ступоре стало ждать реакции шефа. А тот, похоже, изумился такой откровенности не меньше. И в конце концов выдал фразу, которая до сих пор является одной из самых высоких оценок в моей жизни: «Автор во многом не прав». Он признал правоту фактов и логики, но сделал ровно противоположный выбор, нежели тот, который напрашивался из доклада: он выбрал Чубайса. Думаю, сыграли свою роль и личные вкусы. Потому что лично общаться с Березовским было предельно неприятно и страшновато. А с Чубайсом – если вы ведете себя нормально и не нарушаете его правила – одно удовольствие. Только дело, и ничего кроме. Какое дело – другой вопрос. Уже потом я узнал, что, будучи губернатором Нижегородской области, Немцов взялся с американскими советниками ликвидировать всю промышленность этого хозяйственного сердца России. К счастью, не справился с этим из-за своего раздолбайства, а его американские советники сели почти все за расхищение денег налогоплательщиков США…

— Реально сели?
— Да. Формально – за расхищение денег, а по сути – за неисполнение задачи по уничтожению нижегородской промышленности. Немцову идеологически был близок Чубайс, потому что у того была идеология, а у Березовского ее не было.

В силу идейной чуждости и легкого отношения Немцова к своим обязанностям моя нагрузка была такой, что я написал докторскую диссертацию и успел ее защитить. Я писал справки о макроэкономической ситуации, другие документы, но часто случалось, что просто нечего было делать. И тогда еще оставалась свобода общения с журналистами. И надо же было такому случиться, что где-то в начале июля 1998 года (как раз Чубайс получил от МВФ $15 млрд, хотя в реальности $4,8 млрд как первый транш) ОРТ брало у меня интервью для программы «Время». Что-то меня дернуло, и я стал полностью подражать ельцинской мимике, жестам и интонациям. И, подражая, объяснил, что кризис у нас не краткосрочный, а среднесрочный, и этот кредит не решит наших проблем, а только ненадолго их отложит. «А если кто-то утверждает по-другому, то он человек либо крайне безграмотный, либо крайне безответственный, либо то и другое вместе».

А ровно за день до этого на том же самом месте и перед той же съемочной группой Чубайс на те же самые вопросы дал прямо противоположные ответы. Обиделся, впрочем, не он, а начальник секретариата премьера. Он, помнится, мог в нетрезвом виде выйти из кабинета в приемную в семейных трусах. В результате меня попросили «на выход» — «за антиправительственную пропаганду». Законы я знал и затянул увольнение на полтора месяца.

Дальше все было очень забавно: уволили меня в пятницу, а в понедельник 17 августа 1998 года грянул дефолт. Так было второй раз: в августе 1995 года я договорился с инвесторами о создании большого аналитического центра, и были под это найдены деньги, но потом случился первый банковский кризис. Помню: прихожу за деньгами, а у них на столе большая кучка из золотых часов, запонок, драгоценностей – они собирали личное имущество и прикидывали, смогут закрыть «дыру» в своем банке или не смогут. Еще и с меня попытались «стрясти».

И в дефолт случилось то же самое: я пришел в понедельник за первым траншем, а из сейфа вместо денег достали бутылку и налили мне полстакана. Я спросил: «А деньги?» Мне говорят: «Ты что, новостей не слышал?» Но еще стакан я с них все же стряс. Так завершилась моя работа у Немцова.



— Трудовую книжку хотя бы взяли?
— Нет, потому что хотел оставить у себя удостоверение, по которому пускали и в Госдуму, и в Кремль. И благодаря этому был в зале Госдумы, когда перепуганные депутаты проголосовали за невзрачного пожилого Примакова – и атмосфера в зале изменилась.

Надо сказать, Немцов предлагал мне остаться: «В моем секретариате оставить не могу, а в аппарат правительства – пожалуйста». Но это была чисто техническая работа «в чужом пиру», я с благодарностью отказался.

Все мои руководители, независимо от их идеологии, относились ко мне хорошо. Я порой вел себя не очень вежливо, но это не имело последствий. Тому же Немцову я был идеологически враждебен, и, тем не менее, он предлагал мне работу, хотя я его подставил и выступил против Чубайса, стороне которого он всецело принадлежал.
Еще в 1997 году я написал книгу «Экономика неплатежей». Кстати, до Куликова больше полугода работал референтом помощника президента РФ по экономическим вопросам Сергея Игнатьева, — перед Набиуллиной он руководил Банком России. Когда после сохранения Ельцина у власти в 1996 году Чубайс возглавил президентскую администрацию, я как лицо из «старой гвардии» явно подлежал увольнению. Меня спасло то, что большинство демократов, когда их на собеседовании замглавы администрации спрашивал, что они делают в администрации и зачем, в чем состоят их обязанности, просто не понимали смысла вопроса. А я дал четкий, понятный и развернутый ответ, и стало ясно: это хороший технический сотрудник, которого можно к чему-то полезному приспособить. И приспособили: Игнатьев как раз пришел на смену Лившицу, а тот поставил условием, чтобы его преемника не пускали к Ельцину. То есть реальных возможностей у Игнатьева не было. В его аппарате – человек пять было – я встретил людей, с которыми начинал у Нита. Они, в отличие от меня, никуда не уходили. Тогдашний заместитель Чубайса Максим Бойко взял с меня слово не писать статьи, и я, как человек дисциплинированный, вместо статей я написал книгу — «Экономику неплатежей».

Выпустил я ее на свои деньги, она тихонечко разошлась по аппарату и сформировала репутацию. Книга была абсолютно откровенна и непримирима по отношению к либерализму и, что тогда было совершенно новым, давала комплексное описание экономической ситуации. Мысль о том, что либералы – это бандиты, там не маскировалась. Описывалась ситуация в армии, которая была чудовищной, описывалось падение уровня жизни. При этом я не приводил цитаты из людских писем, которые мне доводилось читать, но передавал общее ощущение от этих «писем из Освенцима».

— Что это были за письма?
— Люди писали Ельцину: «Нам плохо, мы умираем». Застрелился директор саровского ядерного центра. Помню отчет о причине его самоубийства. Помню решения судов, напечатанные на обороте использованной бумаги, потому что другой бумаги у судов не было.

Вначале я благодаря «Экономике неплатежей» и рекомендации знакомых из газеты «Завтра» оказался у Куликова, а в конце 1998 года попал в качестве советника к первому зампреду правительства Юрию Маслюкову.

Он успел побывать последним председателем Госплана СССР, первым зампредом Совмина Союза, председателем Военно-промышленной комиссии – и вполне вписался в новые рыночные отношения. Как все советские руководители, Юрий Дмитриевич умел разговаривать с людьми. Когда я пришел к нему, он сказал: «Вот вы такой либеральный, такой передовой и современный…» В его устах это прозвучало большой похвалой, я просто растекся от удовольствия, — и тут он меня припечатал: «И почему же вы хотите поработать с таким человеком, как я?» Я растерялся и пробормотал правду: «Ну, если есть возможность поприносить пользу Родине, почему бы ее не поприносить?» Он подумал и ответил: «Сложно возразить».

С Маслюковым я проработал до конца правительства Евгения Примакова, а потом перешел с повышением, став заместителем руководителя секретариата, к Николаю Аксененко, тогда — первому вице-премьеру и министру путей сообщения. Короткое время он считался преемником Ельцина.

Аксененко был настоящий «сталинский нарком». Он начинал работать, по-моему, в 6.30 утра, быстро решал вопросы МПС и с 8.00 брался за дела правительства. Я был на очень хорошем счету, и поэтому мне было разрешено приезжать на работу не к 8, когда собирался весь аппарат, а к 8.30. Николай Емельянович был достаточно жесткий руководитель, иногда – бестолково жесткий, и его именем можно было делать все, что угодно. Я прекрасно помню, как почти ничего нельзя было добиться, работая у Немцова. Приходилось быть очень вежливым и настойчивым, изобретать разного рода комбинации. Здесь же все двери распахивались сами, и в ужасе. Когда я от имени Николая Емельяновича запрашивал какую-то информацию, никто даже не врал. Обычно ведь как бывает: первый ответ на ваш вопрос – это откровенное вранье. Здесь даже нет злого умысла: это просто проверка – а обладает ли спрашивающий знаниями, заслуживает ли он того, чтобы знать правду? В аппарате это было нормально. Но мне как заместителю руководителя секретариата Аксененко даже не врали. Потому что одно это имя наводило на госаппарат реальный ужас. Как-то выяснилось, что замминистра финансов не выполнил какого-то поручения Маслюкова. И пока тот оправдывался, что правительство-де ушло в отставку и все сменились, Николай Емельянович ему очень внятно объяснил, что это неважно, а поручения первого вице-премьера надо выполнять вне зависимости от того, как его зовут, и работает он или нет. И человека прямо с совещания отправили в больницу на скорой, а вовсе не в медпункт.

Это была жесткая манера, это было удобно и эффективно, — и, пока вы работали нормально, Аксененко был изумительно вежлив, — но потом я увидел, что у этой эффективности нет стратегической перспективы. Он был вместе с Адамовым и Чубайсом менеджером, который был сильнее государства, — и в государстве не оказалось никого, кто мог бы ставить ему стратегические задачи. Он прекрасно решал локальные задачи, а стратегии у него не было. Я видел это на массе деталей и, когда они сложились в пазл, встал, извинился и уволился.

Станислав Кулаков: Образ нации формируется за школьной партой
«Войны выигрывают не генералы,
войны выигрывают школьные учителя
и приходские священники»
Отто Фон Бисмарк
Несмотря на обвинения в западных СМИ России в развязывании «гибридной войны», мы этой войны не начинали и уж точно в ней пока не выигрываем.

Ни для кого не секрет, что в XXI веке столкновения между государствами ведутся, в основном, не на полях сражения и даже не в гонке вооружений — это дорого, невыгодно и грозит тяжелыми потерями. Закулисными сражениями правят совсем другие люди — главные носители и передатчики знаний, способные в заданной парадигме правильно воспитать подрастающее поколение и, по сути, формирующие за школьной партой образ нации. Сформированная таким образом элита через несколько десятков лет управляла государством, принимала законы, развивала национальное хозяйство и систему обороны.

Именно поэтому сфера образования и культуры на Западе является зоной стратегических интересов государства. Не случайно ставшая крылатой фраза — «если хочешь победить врага — воспитай его детей», — пришла к нам именно с Запада.

В XXI веке технологии обучения, образования, культурного и информационного проникновения в общество стали более тонкими и изощренными. От первой, самой наглой атаки на нашу молодежь мы отбились только в начале нулевых, когда смогли отгородить детей от десятков зарубежных фондов, напрямую формирующих школьные программы по истории, обществоведению и праву. В систему высшего образования западные структуры углубились настолько, что даже после прямого запрещения НКО (вроде Фонда Сороса) многие ВУЗы продолжают обучение по составленным в США и Европе программам.

Однако запрещение одних экстремистских организаций и вынужденная перерегистрация других в «иностранные агенты» не должны создавать иллюзию победы. Прямолинейные методы воспитания сменились мягким проникновением в сферу образования, культуры, средств массовой информации и блогосферы. Кажущийся контроль над содержанием учебников и телепередач с лихвой компенсируется переориентировкой молодежи на социальные сети, YouTube, продукты западной масскультуры. В западной социологии и политологии такое господство называется «культурной гегемонией» — тотальным контролем сферы ценностей, моды и вкусов. Что самое страшное, от такого изощренного контроля над умами и душами современных детей нас не спасут ни ядерные межконтинентальные, ни сверхзвуковые ракеты.

Отдельным полем наступления стали компьютерные игры — Киберспорт, через который в сознание молодого поколения вбрасывается информация о чужих героях и победах. Благодаря современным шутерам, школьники знают всего о двух важных сражениях Второй Мировой — нападении на Перл-Харбор и высадке в Нормандии. Об остальных битвах им рассказывают только в школе, но большая часть информации, к сожалению, проходит мимо ушей. Если же развитие индустрии игр пойдет в том же направлении, то уже через 10-15 лет выросшие школьники не будут ничего знать ни о Сталинградской битве, ни об обороне Москвы или Курской дуге.

Первая ассоциация современных школьников при упоминании о героях — герои из комиксов Marvel или DC: Халк, Капитан Америка, Человек-Паук и так далее. Их уже сейчас знают намного лучше, чем Матросова, Маресьева, Кожедуба, Покрышкина и многих других настоящих героев — наших с вами дедов и прадедов.

Что самое печальное, в этом нет прямой вины детей. Они лишь впитывают доступные и привлекательные образцы поведения из тех доступных медиа, за которыми следят. Прямые запреты и ограничения в этой сфере лишь усугубят ситуацию — интерес к «запретному» западному кино возрастет в разы. Наших оппонентов здесь нужно переигрывать, вести наступательную стратегию во всех направлениях: кино, видеоиграх, музыке и блогосфере.

Результат потери связи с молодым поколением вполне ощутим — этот процесс даже не растянется на долгие годы. «Потерянное» поколение только вначале впадает в апатию, а потом выплескивает протестную энергию отчуждения на Майдан, как это было совсем недавно на Украине. Евромайдан 2014 года сделали молодые и, как принято говорить, евро-ориентированные украинцы, воспитанные по учебникам Сороса, на западных культурных образцах. Жизнь в одной стране с «ватниками» казалась им до боли невыносимой. Результат мы все сейчас видим.

Протестующим подросткам сначала создают благоприятную информационную среду, флер героического противостояния властям, а из самых отчаянных формируют спортивные ударные отряды. Против такой «заряженной» молодежи самая сильная и умная власть в ключевой момент истории может оказаться бессильной. Силовой разгон вызывает цепную реакцию — «они же дети!», а попустительство лишь подстегнет активность.

Неизменным остается одно — если молодежь с увлечением не изучает свою историю, она начинает творить новую, и вчерашние безобидные школьники с митингов Навального уже завтра превратятся в штурмовую волну нигилистической молодежи, не знающей ни своих героев, ни своей истории.

Лишь в минувшем году наш кинематограф смог переломить угрожающую тенденцию полной доминации Голливуда. Почти половину валовых сборов кинотеатров собрали российские ленты! На первое место по популярности среди онлайн-игр вышли российско-белорусские «Танки», растет интерес к русской фолк-музыке. Значит, пока еще не все потеряно.

Как бы не завершилась информационная война, одно можно сказать точно — в случае поражения нужно будет винить только себя, каждого взрослого гражданина, а не одних школьных учителей, как в эпоху Бисмарка. Если мы потеряем следующее поколение, то нам не пригодятся ни армия, ни экономика, ни природные богатства.

У России по-прежнему достаточно сил и ресурсов, чтобы выстроить суверенную культурно-информационную среду, где молодые граждане будут говорить иностранным друзьям: «Я горжусь, что родился и живу в России — великой стране с блистательным прошлым и великим будущим!»

Михаил Хазин: О масштабах экономического спада
Я уже неоднократно писал о том, что по итогам начавшегося в 2008 году последнего кризиса падения эффективности капитала (напомню, что до того подобные кризисы были в 1907-08 годах, 1930-32 гг и в 70-е годы, когда кризис был растянут за счет постоянной эмиссии), по эффективности экономики мы «придем» в 20-е годы прошлого века. Вопрос только в том, что при этом имеется в виду?


Действительно ли мы должны будет вернуться к паровозной тяге, отказаться от реактивных самолетов и компьютеров? Или же это будет выглядеть как-то иначе? Для ответа на этот вопрос показателей личного и национального дохода будет недостаточно, необходимо рассматривать очень многие дополнительные аспекты.
В тех моих работах, в которых я рассуждал исключительно о цифрах, было отмечено, что сегодня в США (уж поскольку на сегодня мировая экономика в бреттон-вудской редакции представляет из себя единую долларовую систему) расходы домохозяйств превышают их реальные доходы где-то на 25%. Эту цифру можно было довольно легко оценить до 2008 года (когда экономика стимулировалась в основном за счет роста частного долга), сейчас это много сложнее, поскольку стимулирования идет через государственный бюджет. Но поскольку с 2008 года принципиальных изменений в доходах и расходах домохозяйств не было, можно и эту цифру принять за оценку.

Далее, оценки роста экономики США (что с учетом реальной инфляции, что с учетом инфляции официальной, что в номинальных цифрах) показывают, что экономический рост был ниже, чем эмиссия. Иными словами, реального роста экономики все это время не было, речь шла, скорее, о легализации эмиссии. То есть, максимальный ВВП США в начале 70-х годов так и не был достигнут. Этот же результат подтверждается тем, что с начала 80-х годов доход домохозяйств не увеличивался и сейчас он находится на уровне конца 50-х годов.

Как же так, спросим мы? Ведь качество жизни с тех пор сильно выросло? А вот тут-то как раз есть серьезные вопросы. Дело в том, что качество жизни включает массу показателей, которые явно не учитываются. Для граждан России все считают количество автомобилей на душу населения и не учитывают стоимость инфраструктуры, обеспечивающей образование, здравоохранение, безопасность (кто-нибудь слышал про теракты в 70-е годы?), качество жилья и его стоимость и так далее.

Если сделать реальный расчет, то, скорее всего, окажется, что в среднем жизнь существенно ухудшилась. Но, зато, появились очень богатые люди, которые создают значительно более яркий информационный фон, что создает дополнительные ощущения роста общих доходов.

В США ситуация аналогичная. Это хорошо видно по тому, насколько в этой стране используются антидепрессанты. Постоянный стресс — ситуация абсолютно обычная для капиталистического общества и она никак не является признаком растущих доходов. Вообще, как показывает опыт, резкий спад, который затем сменяется медленным, но долгосрочным ростом, общество переносит куда менее болезненно, чем долгосрочный, пусть и незначительный спад каждый год. А в случае современного капитализма, в котором за счет перераспределения эмиссии потенциал такого спада исчисляется уже не в годах, а в десятилетиях, перспективы социального спокойствия крайне призрачны.

Вопрос. А что в этой ситуации можно сделать? Ну, у нас-то более или менее понятно, нужно принять, что мы условно находимся в СССР в 50-е годы и начинать постепенно восстанавливать те механизмы и конструкции, которые уже были в нашей стране, но были ликвидированы либеральной властью за последние 25 лет. Однако, дело в том, что все эти конструкции, в реальности, были государственными институтами, то есть, с точки зрения экономики, инфраструктурой, поддерживаемой государством. У нас создание государственной инфраструктуры дело обычное: на наших просторах такая инфраструктура в локальных масштабах абсолютно убыточна. А в США?

А там тоже очень интересная картина. Сейчас там монетизировано практически все, то есть государственной инфраструктуры в масштабах страны практически нет (с точки зрения вклада в экономику). И по мере того как жизненный уровень населения будет падать, очень многие структуры, отрасли и технологии станут глобально убыточными. И если будет общественный консенсус, что их нужно сохранять, то для его реализации необходимо будет прямое участие государства! То есть фактически речь идет о национализации и усилении прямого государственного управления экономики!

На каком уровне роли государства этот процесс остановится — большой вопрос, поскольку мы не очень понимаем те социальные процессы, которые пойдут в США с началом резкого спада уровня жизни. Но с учетом того, что практические методы государственного управления крупными хозяйственными и промышленными объектами в США не изучаются, проблем тут будет много. Самый интересный, впрочем, вопрос — это то, как будет меняться идеология государства с учетом того, что бОльшая часть политиков являются принципиальными противниками такого управления. Не исключено, что в результате по многим вопросам время будет упущено и многие технологии, которые сохранить возможно, будут утеряны безвозвратно (как это произошло в России).

Кстати, максимальные шансы на сохранение таких технологий есть в Китае, где масштаб государственной экономики и традиции управления дают максимальное количество потенциальных «ниш», в которых такие технологии, в общем, опередившие время, могут храниться до тех пор, пока кризисные процессы не завершатся. Впрочем, предыдущие кризисы такого масштаба (смены базовой экономической парадигмы), что в IV-VI веках, что в XVI-XVII веках длились настолько долго, что описывать их последствия в самом их начале было практически невозможно, эти процессы проходили не на глазах одного поколения, а как минимум пяти-шести. И нет никаких реальных оснований считать, что в этот раз все будет быстрее.

А откуда взялись 20-е годы? А дело в том, что предыдущий (до начала 70-х) пик жизненного уровня населения приходился как раз на конец 20-х годов. И в это время уже появились (хотя еще и не получили широкого распространения) технологии, без которых мы себе сегодняшнюю жизнь вообще представить себе не можем. И по этой причине мне кажется, что именно от образа жизни того времени и нужно отталкиваться для описания той модели жизни, к которой мы должны прийти в результате кризиса. Другое дело, что публично, в рамках официального политического процесса это пока делать никак нельзя.

О.... это сюда
Андрей Фурсов: Мы в России перевернули Маркса с ног на голову
Не так давно в серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия» вышла биография Карла Маркса, написанная бывшим главой Европейского банка реконструкции и развития, известным теоретиком глобализма Жаком Аттали. Аттали, оказывается, — «фанат» Маркса: как и Арнольд Тойнби и старший из братьев Даллес, Джон. Аттали восторгается Марксом по одной простой причине — он считает, что Маркс выдвинул замечательную идею мирового правительства. Но реализовывать её, по мнению Аттали, предстоит не пролетариям, а буржуазии. При этом Аттали, будучи диалектиком, полагает, что в процессе этой реализации буржуазия перестанет быть буржуазией, а финансовую рыночную систему сменит глобальная распределительная экономика.


Если посмотреть на динамику ссылок в интернете, то на протяжении последних лет пятнадцати интерес к Марксу резко вырос, и этот рост продолжается — разумеется, нынешний юбилей здесь ни при чём, нынешняя всемирная «марксомания» связана, прежде всего, с кризисом глобальной экономики, кризисом либерального проекта, который, судя по всему, вступает в свою терминальную стадию.

И чем хуже будет ситуация в мире, тем больше будет интерес к Марксу, к Ленину, к Сталину и вообще к «левой» традиции, к серьёзному анализу капитализма как системы. И тот факт, что в России этот интерес до сих пор не оформился, говорит о двух вещах. Во-первых, он говорит о крайнем провинциализме наших властных и интеллектуальных или, вернее, околоинтеллектуальных «элит». А во-вторых — о том, насколько плохо в России представляют себе то, что происходит в мире вообще.

Поэтому очень хорошо, что мы заговорили о Марксе. Маркс — фигура совершенно фантастическая, хотя в частной жизни он, как свидетельствуют многие его современники, был не слишком приятным человеком: завистливый, склочный, интриган, распускал всякие слухи про Бакунина и Герцена, вроде того, что Герцен — шпион русского царя. Понятно, он не мог говорить, что Герцен — шпион Ротшильда, поскольку сам кое-то получал от Ротшильдов… Но Маркс, безусловно, входит в первую десятку, если не в первую пятёрку выдающихся фигур XIX века: Наполеон, Дарвин, Маркс, королева Виктория и Бисмарк. Кстати, интересный факт: Маркс хотел посвятить «Капитал» Дарвину и написал тому письмо. Но Дарвин отказался.

Мы в России перевернули Маркса с ног на голову, но это не важно, это наше право. Главное — было что переворачивать. И очень важно, что Маркс действительно создал одну из трёх великих идеологий.

У нас к самому термину «идеология», я не имею в виду то, что записано у нас в Конституции: мол, у нас запрещена любая государственная идеология, — де-факто она есть, это либеральная идеология. Но сам феномен идеологии — очень интересная вещь. Идеология — это очень молодое явление, которое оформилось в конце XVIII—начале XIX века в связи с Великой Французской революцией.

Первые войны и революции эпохи капитализма, начиная с XVI века, проходили, как правило, под религиозными знамёнами. И вдруг в конце XVIII—начале XIX века возникает феномен идеологии. Сам термин «идеология» придумал Дестют де Траси в 1796 году. Но он называл «идеологией» науку об идеях, а вовсе не какую-то систему идей, как это понимается сегодня.

Почему оформилась идеология? Один из главных психологических результатов Великой французской революции заключался в том, что она показала всем: изменения неизбежны. Вы можете как угодно к ним относиться, но они неизбежны. А сколько вообще типологически качественных отношений может быть по отношению к изменениям?

Первое: нам не нравятся изменения, мы хотим их притормозить или законсервировать, — это консерватизм. Второе: нам нравятся изменения, но только постепенные, — это либерализм. Третье: нам нравятся изменения, но только революционные, — это марксизм. Больше никаких других отношений быть не может.

Исторически первой оформившейся идеологией стал консерватизм, затем — либерализм, марксизм оформился последним. И ключевые даты его оформления совпадают с ключевыми датами европейской и мировой истории XIX века.

Год создания и публикации Манифеста коммунистической партии – это время общеевропейской революции 1848 года. Эта революция интересна тем, что ее называют буржуазной, а на самом деле совершали-то её докапиталистические, доиндустриальные трудящиеся.
Год выхода в свет первого тома «Капитала», 1867 год, — это год, когда рабочие в Англии получили право голосовать В этом же году работяги в Англии получают право голосовать на выборах, тогда это называлось там «leap in the dark» — «прыжок в темноту». И только очень умные представители английского истеблишмента понимали, что тем самым они политически «приручают» рабочий класс. И действительно, если посмотреть, чем занимались английские профсоюзы – они боролись за экономические права. В этом отношении очень интересно сравнить рабочие движения в Англии и во Франции. Во Франции рабочая партия создает профсоюзы, а в Англии профсоюзы создают рабочую партию. То есть, инверсия.

В том же 1867 году, который венчает «длинные» 50-е годы XIX  века, эта волна изменений докатывается до Востока, до Японии, это «революция Мэйдзи» которую вульгарные марксисты называли буржуазной, хотя там ничего буржуазного не было.

И тем, кто говорит, что Маркс ничего не может объяснить в нашей реальности, я очень рекомендую прочитать 24-ю главу первого тома «Капитала», в русском переводе она называется «Первоначальное накопление капитала», а в английском — «Primitive accumulation». О чем там идет речь? Маркс, как последователь Гегеля, исходил из простой вещи — когда система возникает, то она возникает из внесистемных предпосылок. То есть, если мы создаем логику, логики еще нет, значит — она возникает из каких-то внелогических посылок. Капитализм возник на основе некапиталистических, внекапиталистических и даже антикапиталистических предпосылок, ему предшествует так называемое первоначальное накопление. Что это такое? Это грабеж, это ростовщичество, это огораживание в Англии, когда людей просто сгоняли с земли, заставляя умирать от голода. Это пиратские набеги — например, когда Дрейк прошёл по западному побережью Южной Америки, то привёз в Англию столько золота и серебра, что Англия половиной этих сокровищ заплатила свои государственные долги, а сам Дрейк стал национальным героем, лордом и бог весть кем ещё…

Так вот, процессы первоначального накопления капитала продолжают идти на периферии глобальной капиталистической системы и сегодня, они везде служат «кормом» для современных транснациональных корпораций, будь то Латинская Америка, Юго-Восточная Азия, наиболее продвинутые части Африки, Бенгалия как часть Индии. И Россия здесь тоже — не исключение. Вот что происходит в постсоветском обществе после 1991 года: параллельно идут два процесса: первоначальное накопление и расширенное воспроизводство капитала, — они сосуществуют, причём первоначальное накопление душит расширенное производство. Оно не дает развиться капитализму на полупериферии и периферии. И это полностью соответствует интересам ядра капиталистической системы.

Но из «primitive accumulation» постоянно рождается капитал, и он начинает взаимодействовать с мировыми капиталами, это борьба не на жизнь, а на смерть, потому что процессы нелинейные, неравновесные, отсюда — и нынешнее противостояние Кремля с «коллективным Западом»… Так что в некоторых моментах Маркс не только актуален, его выводы обладают качествами научного прогноза…

Водораздел. Необуржуазия, или Всадники капиталистического апокалипсиса

1













Теперь ещё об одной проблеме. Хотя приведённые выше термины (глобократия, космократия и др.) ориентированы в принципе на отражение одного и того же явления, они далеко не во всём совпадают, точнее, совпадают по принципу «кругов Эйлера». Так, далеко не вся «гипербуржуазия» относится к «суперклассу», определяющему «мировую повестку дня». За пределами НВК, а точнее — над ним остаются старые финансово-аристократические семьи, которые определяли и определяют эту повестку задолго до появления НВК и чьей функцией, чьим орудием он является. К «суперклассу» («сверхклассу», «гиперклассу» и т.п.) не относится значительная часть бобо (т.е. богемной буржуазии — термин Дж. Брукса, о нём ниже) и так называемой нетократии. В то же время богемизация вкусов, поведения, установок во многом затронула бóльшую часть НВК, что неудивительно. Богема, в отличие от классической буржуазии, всегда была оторвана от производства, от «физической экономики» (Л. Ларуш), жила в своём богемном мире. Принципы конструкции этого мира и финансиализированного капитализма по сути совпадают, финансиализированный капитализм, «гипер» (т.е. «над») буржуазия оторваны от производства, от реальной («физической» — Л. Ларуш) экономики, от содержательных аспектов бытия, по сути — от реальной жизни основной массы мирового населения, «парят» над ней. Отсюда — богемизация буржуазии.

&
А дальше по начальной ссылке, текст то большой....

Отжали у России

Сергей Глазьев: Нефтедоллары нужно вкладывать в развитие

Как ожидается, доходы федерального бюджета по итогам этого года вырастут с 15 до 17 трлн рублей, или на 1 трлн 800 млрд в национальной валюте. При этом расходы увеличатся лишь на 62 млрд — до 16 трлн 600 млрд. В результате дефицит, который ранее оценивался в 1,3% ВВП, сменился полупроцентным профицитом.


Доходы федеральной казны не превышали расходы с 2011 года. Однако эксперты видят в этом исключительно заслугу дорогой нефти и не советуют обольщаться.

Доля нефтегазовых доходов в I квартале текущего года составила более 45% от всех пополнений казны. Для сравнения в аналогичный период 2017 года доля равнялась 42%. Нефтедоллары правительство России не стремится тратить на экономическое развитие, а вместо этого направляет в так называемую «кубышку» Кудрина.

В России «бюджетное правило» впервые ввели в 2004 году, когда был образован Стабилизационный фонд. С 2015 года применение бюджетного правила было приостановлено, однако в начале текущего года к нему вернулся верный ученик Кудрина Антон Силуанов. При этом эксперты называют этот подход либеральной команды ошибочным. И приводят в пример зарубежный опыт, когда сверхдоходы от продажи нефти направляются не в валютные резервы, а на инвестиции в инфраструктурные проекты.

«Возьмем китайский подход. Там есть текущий бюджет. Налоги, расходы, все сбалансированно. Есть дополнительные доходы в бюджет. Они направляются на т.н. инвестиционные объекты, пообъектное инвестиционное финансирование, — рассказал «Царьграду» академик РАН Сергей Глазьев. — За счет этого строятся скоростные железные дороги, автомагистрали, порты, идет кредитование предприятий по приоритетным направлениям. Поэтому нам уже давно пора отказаться от этой странной затеи использовать сверхприбыли от нефти и газа для кредитования американских военных расходов. Нам нужно их вкладывать в те самые цели, о которых говорит президент».

Академик предполагает, что если мы эти нефтедоллары будем вкладывать в развитие, это станет существенным подспорьем для правительства. «Это же правительственные деньги!», — напомнил господин Глазьев.

Сергей Черняховский: Пенсия как милостыня или пенсия как заслуженная статусность
Пенсия – это обязанность и долг государства перед гражданами. Если у тебя есть долг, но нет денег, последнее обстоятельство тебя от долга не освобождает.


Вопрос о повышении пенсионного возраста – это не чисто финансовый, бюджетный и социально-обеспечительный вопрос.

Пенсионный вопрос – это в принципе политико-философский и социально-философский вопрос. То есть вопрос о том, на каких основаниях общество вообще строит свое существование.

Пенсия по старости – это пособие для нетрудоспособных, или обязанность общества и государства гарантировать достойную жизнь человека после определенного момента.
39-я статья Конституции РФ (Глава «Основные права и свободы граждан») определяет:1. Каждому гарантируется социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, для воспитания детей и в иных случаях, установленных законом.

То есть пенсия по возрасту – это некое социальное обеспечение. Пособие, наравне с другими пособиями – вплоть до пособия по безработице, то есть некое вспомоществование для неимущего, в данном случае – неспособного работать.

Причем источники такого вспомоществования не указаны. Отмечается только, что 2. Государственные пенсии и социальные пособия устанавливаются законом; 3. Поощряются добровольное социальное страхование, создание дополнительных форм социального обеспечения и благотворительность.
Гарантии есть, обязательств по их исполнению нет.

43-я статья Конституции СССР (Глава 7. Основные права, свободы и обязанности граждан СССР) гласила: «Граждане СССР имеют право на материальное обеспечение в старости, в случае болезни, полной или частичной утраты трудоспособности, а также потери кормильца». И указывалось: «Это право гарантируется социальным страхованием рабочих, служащих и колхозников, пособиями по временной нетрудоспособности; выплатой за счет государства и колхозов пенсий по возрасту, инвалидности и по случаю потери кормильца; трудоустройством граждан, частично утративших трудоспособность; заботой о престарелых гражданах и об инвалидах; другими формами социального обеспечения».

При внешнем сходстве – в чем сущностная разница. Конституция РФ гарантирует в старости социальное обеспечение – то есть имеется в виду, что в старости человек будет получать от общества некую помощь. Конституция СССР гарантировала в старости «материальное обеспечение» и в дополнение – те или иные формы социального обеспечения, то есть общественной помощи.

То есть материальное обеспечение и социальное обеспечение – это не одно и то же: социальное означает, что тебе будут в некой форме помогать. Материальное обеспечение означает, что в старости человек будет материально обеспечен. То есть – что у него, при прочих равных, не будет необходимости зарабатывать себе на жизнь и ему будет обеспечена достойная старость.

Поэтому ко второй половине 80-х гг. в СССР пенсии устанавливались в диапазоне от 70 до 140 рублей (если не брать «персональных»), а в России насчитываются абсолютно непрозрачным образом в размере от 7 000 рублей до примерно 20 000 – если также не брать неких особых случаев.

Рубль СССР 80-х годов – это примерно 500 рублей современной России. То есть 70 рублей – это 35 тысяч рублей, а 140 рублей — это 70 000 рублей современной России.

Поэтому на пенсию в СССР можно было прожить не работая, а на пенсию в РФ прожить не работая нельзя. Поэтому в СССР у государства было моральное право предлагать на выбор: работа или пенсия (и то в 80-е годы лишь ограничивалась их общая сумма), а у государства в России такого права нет.

Потому что в СССР государство обеспечивало гражданам достойную старость, а государство в современной России выдает вспомоществование. А в 90-е годы – выдавало вообще милостыню.

Все это, как и призывы к увеличению пенсионного возраста, оправдывается уверениями в том, что у государства нет денег платить всем достойную пенсию.

Но пенсия – это не благодеяние государства. Это не форма благотворительности. И даже не процент с накоплений того, кому ее платят. Пенсия – это обязанность и долг государства перед гражданами. Если у тебя есть долг, но нет денег, последнее обстоятельство тебя от долга не освобождает. Найди. Заработай. «Роди».

Нынешнее российское государство слишком много задолжало гражданам. Разбазарило созданные ими богатства. Раздало кому попало предприятия, созданные народом. Своим непрофессионализмом и нелепыми «реформами» угробило в стране производство. Значит – должно расплатиться. За все, начиная с 1985 года. Вот пусть и отрабатывает.

И отбирает нефтяные скважины и металлургические комбинаты у тех, кому позволило их украсть. Или – пусть объявляет себя банкротом и отдает гражданам ими же созданную собственность.

Дело в ответе на два вопроса.

Первый: пенсия по возрасту – это то, что государство обязано заплатить честно работавшему человеку, или пенсия по возрасту – это то, на что человек должен за всю жизнь накопить себе деньги, недополучая их в предыдущие годы?

Можно отвечать на этот вопрос и так. Но если так, к чему слова о гарантиях по возрасту в тексте Конституции… Для того, чтобы откладывать деньги на старость, не нужно разрешение конституционного уровня. Копить и откладывать их можно и при самодержавии.

И если речь идет о накопительной пенсионной системе – значит, гарантии Конституции в этом вопросе есть ложь и лицемерие. Если они не есть ложь и лицемерие – значит, государство должно из своих средств – заработанных ими, или изъятых у определенных социальных групп – выплачивать гарантированную и пенсию своим гражданам. Причем не тогда, когда они уже не смогут работать, а тогда, когда достигнут возраста, который общественно будет признанным как дающий право не работать – «уйти на отдых».
Как уходят люди домой с работы не потому, что падают от усталости, а потому, что окончился 8-ми часовой рабочий день.

И второй, еще более существенный вопрос. Пенсия – это вспомоществование, позволяющее не умереть с голоду, как пособие по безработице, или пенсия по старости – это право на достойную и обеспеченную жизнь по достижении определенного возраста?

То есть пенсия – это нечто сродни прожиточному минимуму, или пенсия – это то, получая что человек выглядит заслуженным ветераном, посвятившим свою жизнь служению своей стране?

Потому что если это нечто наподобие пособия голодающему, то внук этого пенсионера, глядя на него, в лучшем случае скажет: «Да, мой дед был честным человеком, всю жизнь честно работавшим на свою страну – и эта страна в конце жизни сделала его нищим. Я не буду так глуп: я либо смолоду буду жить только для себя, либо как можно быстрее уеду из ЭТОЙ страны, которая так бесчестно обошлась с моим честным дедом».

Тогда как должно быть так, чтобы внук, взглянув на достойную жизнь деда, сказал: «Он был честен и работал честно – он отдал свою жизнь своей стране – и страна дала ему достойную и обеспеченную старость. И я горжусь им, и я горжусь своей страной. И всю жизнь, как и он, посвящу своей стране».

А если говорить о возрасте – формально это вопрос, который в разных условиях может действительно решаться по-разному.

Но с двумя оговорками. Первая: никакой новый закон не может быть принят, если он ведет к ухудшению положения граждан страны.

И вторая: подобное решение, ведущее к увеличению пенсионного возраста, если и может приниматься на основании тех или иных соображений – он не может приниматься на основании того соображения, что у государства не хватает денег.

Обеспечение гарантированной обеспеченной старости – обязанность и долг государства по отношению к гражданину. Отсутствие денег – не основание не платить долги. Искать нужно и зарабатывать.

Государство, если это социальное государство, не должно покрывать свои социальные обязательства за счет сбора налогов. Оно должно покрывать их за счет продукта, произведенного на государственных предприятиях, и иных форм государственного заработка.

Само выступление

...вроде бы надо сбавить обороты, уже столько публикаций, да и лето ведь, но нельзя не отметить развитие одной ожидаемой мной тенденции - ДОСТАЛО. УЖЕ ЛОЯЛЬНЫХ ДОСТАЛО.

Яркое выступление главы Комитета по бюджету и налогам Госдумы РФ Андрея Макарова на Питерском Экономическом Форуме видели? Поглядите, на Ютубе полно, и в первом комменте ссылка. Там главное - на лица смотреть.

Эти высшие чиновники, законотворцы и прочие небожители на Макарова как на сумасшедшего смотрят. Или как на мальчика, который вдруг сказал, что король - голый. Но профессионально пытаются сохранить приемлемое под камеры выражение лица, словно кто-то газы выпустил на светском рауте, и замечать это - дурной тон.

Впрочем, скандал нашумевший, нам же важна именно тенденция.

Я имел удовольствие шапочно, но близко общаться с Андреем Михайловичем. Это очень умный, профессиональный, артистичный человек. Собственно, он в Думе прохождение утверждения бюджетов обеспечивал. Лучше всех потому что разбирается, по настоящему (ну, мы знаем, каковы у нас законотворцы в массе). Надо сказать, он всегда говорит остро и интересно, но тут полное ощущение настоящих эмоций. И вот он прилюдно выдает тааааакое. Прямо и эмоционально говорит, что речь на форуме идет абсолютно не о реальных проблемах, что "добавив в любую неэффективную систему денег, мы сделаем только одно - возможность более эффективно их воровать!".

А главные проблемы - да, неэффективность и безответственность. (Сам много пишу о том, что все действия должны быть реакцией на реальную картину, то есть именно эффективными; а не лозунгами и имитацией, как у нас повсеместно). Умный человек почуял близкий крах системы и "переобувается"? (Меня туда же можно записать, кстати, хоть я Макарову и не чета пока). Уверен, что нет. Напротив, в воздухе будто бы пахнет закручиванием гаек, мрачной реакцией, да и слинять умный и небедный человек всегда успеет.
Нет. Просто - ДОСТАЛО. Невозможно нормальному человеку смотреть на происходящее. А еще любая лояльность имеет предел для порядочного человека.

Дальше берем ..."Российскую газету"! И читаем длинный, скучноватый (но очень дельный, между прочим) опус Главы Коституционного суда России Валерия Зорькина. "Размышления на полях" того же Питерского форума, кстати. Ссылка во втором комменте, по нашей теме - ближе к концу.

Помимо напоминания о конституционном праве граждан России на выражение протеста, Валерий Дмитриевич недвусмысленно выражается в отношении властей в Кемерове и Волоколамске. Он скучно говорит важнейшие азбучные истины, напрочь позабытые сегодня властью.

Наконец, самое главное, цитирую:

"История учит, что усиливающиеся внутренние протесты и недовольство людей могут быть гораздо более опасными по своим социально-политическим последствиям, чем угрозы внешнего порядка. Они за короткий период могут обрушить иллюзию стабильности. Мы в этом убедились на примере некоторых недавних событий".

И дальше:

"Неадекватное отношение власти к законным требованиям людей может только усиливать процесс дестабилизации".

Вдумайтесь - "иллюзия стабильности". Именно - иллюзия. А процесс дестабилизации и вовсе признается свершившимся фактом.

Да, Зорькин пожизненный судья и ему, в принципе, нечего бояться.

Но ведь явно - ДОСТАЛО.

И это только первые ласточки. Не спешите навешивать ярлыки на всех без исключения представителей системы и обслуживающих ее структур. Человеку свойственно плыть по течению. И верить в настойчивые мантры тоже.

Только ситуация очень подвижна, и с массовым пониманием того, что эти мантры - всего лишь мантры и повсеместная имитация - власть может ожидать куча неприятных сюрпризов по поводу реальных настроений бюджетников, госпропагандистов, силовиков и прочих охранителей.

У меня знакомая бюджетница есть. Голосовала на президентских выборах, спрашиваю? Да, конечно, мы же за явку отчитываемся. А за кого, если не секрет? А за Собчак!
Думаете, поклонница Ксении Анатольевны она? Нет, ни разу. ДОСТАЛО просто. Из вредности, если хотите, да.

Так что по мере развития процесса разрушения системы все больше и шире будет складывается фронда среди лояльных. Это логично - люди прежде всего лояльны стране, и если у власти слова расходятся с делом - то уже власть, получается нелояльной.

То, что невозможно в "Комсомольской правде" или на думской трибуне сейчас - потихоньку станет возможным. Сперва единичным, конечно, со скандалами.

И насчет силовиков, кстати, не надо власти обольщаться. Они тоже все видят. И одно дело - радикалы на площади, и совсем другое - народ в Волоколамске и Кемерове. А если на площади - да вдруг не радикалы явные? К тому ведь идет.

Я сам погоны слегка поносил, и кожей прямо чувствую, что есть та грань, после которой омоновский майор вдруг с матюками бросает черный свой берет наземь и разворачивает цепь своих бойцов. Не, не сатрапов свергать, конечно; толпа она вообще штука малоприятная, особенно когда разогрета, даже за светлые идеалы если. Нет, потому разворачивает, что: - да иди оно всё конём, ДОСТАЛО!

Так что куча нормальных людей есть. И их будет видно. Чем дальше - тем больше. И это - хорошо. Нам же не надо "до основанья", нам здесь жить.
Бывший представитель ДНР в РФ, журналист, бывший глава пресс-службы "Единой России" Андрей Родкин
Я с ним согласен, как и с Макаровым, с которым вообще то говоря, давно не согласен идеологически, но тут человек говорит именно о том что нас просто гробит несмотря на все победные реляции...
И посмотрите на последующее выступление какого то министра "всё хорошо.... всё хорошо..." и все засыпают мордами в тарелки.....

Цитата: AndreyK-AV от 03.06.2018 11:34:09..

Это в Перспективы развития надо

Сергей Глазьев: Повышение пенсионного возраста должно быть не обязательством, а правом

В эфире телеканала «Царьград» Сергей Глазьев прокомментировал заявление главы думского Комитета по бюджету и налогам Андрея Макарова, который призвал провести в стране реформу всей пенсионной системы, а не только повысить пенсионный возраст.


«Нет источника длинных денег, но рассчитывать, что на нынешнем спекулятивном рынке можно построить новую систему, не приходится, и этот спекулятивный рынок нужно регулировать. Сейчас законодательство разрешает выводить деньги за рубеж, это неприемлемо. Пенсионные фонды, которые вложились в западные активы, оказались под угрозой. Так что пока о реформе говорить не приходится», — сказал академик.

«Нужны сильные ходы, которые не ограничены пенсионной системой. Мы должны вернуться к восстановлению сбережений граждан. Расчеты могут показать, что если мы пустим сбережения в пенсионную систему, то у нас появятся источники для серьезного экономического роста», — заявил Глазьев.

Ведущий программы «Пронько.Экономика» Юрий Пронько спросил у академика в этой связи, считает ли он правильным в таком случае инициативу о повышении пенсионного возраста.

«Я считаю правильным увеличить возраст для чиновников, преподавателей, ученых, которые способны учить, служить государству, ведь они со слезами уходят на пенсию. Поэтому повышение возраста должно быть не обязательством, а правом», — ответил Глазьев.

УТРОМ МАЖУ БУТЕРБРОД - СРАЗУ МЫСЛЬ: А КАК НАРОД?


«Утром мажу бутерброд - сразу мысль: а как народ?» Стихи артиста Леонида Филатова еще в 1987 году быстро разошлись по стране. Едкая насмешка над чиновниками была оценена обществом.

Но стыдливость у столоначальников нынче не в моде. Первый вице-премьер Антон Силуанов счел, что государство избаловало людей своей поддержкой. В короткой фразе - откровение огромного масштаба! Член правительства невольно показал, что считает граждан некой обузой для государства, иждивенцами, которых правительство устало кормить.
Кто бы это говорил! Великий управленец финансами, который добился выдающихся успехов в развитии российской экономики? Нет, ни в чем подобном он не замечен: экономика свалилась в яму стагнации, рубль подешевел вдвое, а доходы граждан за последние четыре года упали на четверть.

Хотя себя он не обижал: получал в 2016 году 1,73 млн рублей в месяц - в 40 с лишним раз больше средней зарплаты по стране! За что, за какие такие заслуги перед Отечеством?! Да и коллеги его скромностью не отличались: у министра экономического развития оклад был 1,27 млн рублей, у министра энергетики - 1,16 млн рублей. И это на фоне провала в экономике!

В пропасти между мизерными заслугами и огромным благосостоянием государственных ВИП-менеджеров и кроется одна из главных причин неэффективности экономики. Следствием не заработанных, но гигантских состояний стало не только пренебрежение к интересам граждан страны, но и стремление исключительно за счет этих граждан решать все проблемы распределения национального богатства.

«По данным Минфина, на 1 мая в федеральном бюджете валяется без движения 7,45 трлн рублей, - заявил экономист, директор АНО «Институт проблем глобализации» Михаил Делягин. - Правительственные либералы оценивают расходы на реализацию майского указа президента в 8 трлн рублей и - застывают в трагическом недоумении: откуда взять деньги?»

Денег им действительно не хватает на достойное финансирование медицины и образования, на социальную сферу. Но сразу находятся сотни миллиардов рублей, когда надо «утешить» обиженных западными санкциями олигархов. Поэтому Силуанов и проговорился, что надо серьезно изменить механизм поддержки населения. В смысле - меньше баловать!

А на днях наставник этих горе-экономистов Анатолий Чубайс предложил правительству и Центробанку использовать пенсионные средства для инвестиций в его Роснано. Тот самый, который еще при создании получил сотни миллиардов из бюджета, в связи с чем на его управленцев было заведено несколько уголовных дел. Перестало хватать миллиардов, и он по примеру правительственных либералов решил залезть в карман к пенсионерам, чтобы и их рубли пустить по ветру?

Напрочь забыли, на чьи деньги живут и кормятся? А результаты ВИП-амнезии могут быль весьма печальными. До нанопенсий довести россиян?