Украина и украинско-российские отношения

В основе большевистских взглядов по национальному вопросу было… утверждение, что национализм нерусских народов главным образом является реакцией на их угнетение при царизме и обусловлен исторически оправданным недоверием к великороссам. Особенно энергично на этом настаивал Ленин, который ещё в 1914 г. критиковал Розу Люксембург, отрицавшую право наций на самоопределение. Отказывая нациям в самоопределении, она, полагал Ленин, сыграла «на руку черносотенному национализму великорусов… Увлечённая борьбой с национализмом в Польше, Роза Люксембург забыла о национализме великорусов, хотя именно этот национализм и страшнее всего сейчас». В каждом буржуазном национализме угнетённой нации, утверждал Ленин, было своё «общедемократическое содержание», которое необходимо поддержать, тогда как национализм угнетателей никакой искупительной ценности не имеет. (Ленин В.И. О праве наций на самоопределение // ПСС. М., 1975-1977. Т. 25. С. 277, 275-276, 319) 
С. 17 

Ленин в марте 1919 г. на 8-м съезде РКП(б): «Трудящиеся массы других наций были полны недоверия к великороссам как нации кулацкой и давящей». «Поскрести иного коммуниста – и найдешь великорусского шовиниста… Он сидит во многих из нас, и с этим надо бороться». 
(Восьмой съезд РКП(б). 18-23 марта 1919 г. Протоколы. М., 1933. С. 54-55, 107-108) 
С. 12-13 

В декабре 1919 г. Ленин опять набросился на большевиков, работавших на Украине, с обвинениями в шовинизме… Такого рода большевистский шовинизм Ленин называл «русотяпством», то есть «глупым русским шовинизмом», словом, которое потом вошло в большевистский лексикон и стало бесценным оружием в риторических арсеналах национальных республик. (На состоявшемся в 1921 г. съезде партии авторство этого термина Затонский приписал Ленину, см.: Протоколы Х съезда Коммунистической партии большевиков. М., 1933. С. 207) 
Озабоченность Ленина великорусским шовинизмом привела к возникновению ключевого принципа советской национальной политики. В декабре 1922 г. Ленин возобновил критику великорусского шовинизма, начатую им ещё в 1914 г., но добавил, что «необходимо отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетённой, национализм большой нации и национализм нации маленькой. По отношению ко второму национализму почти всегда в исторической практике мы, националы большой нации, оказываемся виноватыми в бесконечном количестве [совершённого] насилия…». (Ленин В.И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» (1922) // ПСС. Т. 30. С. 359) Эта концепция стала частью стереотипной большевистской риторики как объяснение различия между «наступательным» великодержавным национализмом и «оборонительным» местным национализмом, причём последний стали считать оправданной реакцией на первый. А это представление, в свою очередь, привело к утверждению принципа главной опасности, то есть положения о том, что великодержавный (или, иногда, – великорусский) шовинизм более опасен, чем местный национализм. Сталин поддерживал принцип главной опасности до 1922-1923 гг., снова поддержал его в 1923 г., а с апреля 1923 по декабрь 1932 г. руководил национальной политикой, в основе которой лежал именно этот принцип. 
С. 18-19 

Ленин и Сталин очень хорошо понимали, что русские представляют для советского единства исключительно опасную угрозу, и именно поэтому настояли на том, чтобы русские не имели ни собственной полноправной национальной республики, ни всех прочих национальных привилегий, которые были даны остальным народам СССР… С 1913 и до середины 1922 г. Ленин и Сталин тесно сотрудничали, разрабатывая советскую национальную политику и её постулаты, а потому их можно по праву считать создателями империи положительной деятельности [т.е. дискриминации русского большинства]… Сталин не собирался усиливать позиции русских, наоборот, он хотел их ослабить. Больше всего он боялся отдельной русской республики, создать которую предложил Султан-Галиев… Он обозначил характерное различие между РСФСР и Русской республикой: Орджоникидзе, Ворошилов и Микоян «говорили о Русской партии, однако у нас фактически нет Русской республики. Имеется Российская Федеративная Республика. Она не Русская, она Российская». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 205. Л. 5) 
С. 542, 545, 548 

10 октября 1920 г. Сталин опубликовал в «Правде» статью, в которой о советской политике коренизации впервые заявлялось официально: «Необходимо, чтобы все советские органы на окраинах, суд, администрация, органы хозяйства, органы непосредственной власти (а также и органы партии) составлялись по возможности из местных людей, знающих быт, нравы, обычаи, язык местного населения». (Сталин И. Политика советской власти по национальному вопросу в России (1920) // Марксизм и национально-колониальный вопрос. М., 1934. С. 62) Коренизация (как она была окончательно сформулирована на съездах партии в марте 1921 г. и в апреле 1923 г.) имела две основные цели: создание национальных элит (положительная деятельность) и утверждение господствующего положения языков коренных народов на национальных территориях (коренизация языковой сферы)… Сталин защищал коренизацию не только публично, но и частным образом, унимая её критиков. 
С. 108-109 

Недавно ставшие доступными архивные данные опровергают всякие утверждения о том, что поддержка, которую Сталин оказывал коренизации в годы нэпа, была весьма умеренной, либо она была фальшивой, ненастоящей. Наоборот, эта политика отождествлялась с личностью самого Сталина, и он неоднократно оказывал ей решительную поддержку. 
С. 319 

Чтобы защитить национальную культуру нерусских народов, требовалось начать положительную деятельность. И не было никого, кто осудил бы нейтралитет и ассимиляцию более категорично, чем Сталин: 
«Мы начинаем проводить политику максимального развития национальной культуры… Было бы ошибкой думать, что по отношению к развитию национальных культур отсталых национальностей центральным работникам следует придерживаться политики нейтралитета: “Ну хорошо, прекрасно, национальная культура развивается, ну и пусть себе развивается, это не наше дело”. Такая точка зрения была бы неправильной. Мы выступаем за покровительственную политику в отношении развития национальных культур отсталых национальностей. Я подчёркиваю это для того, чтобы [было] понятно, что к развитию национальной культуры мы не безразличны, но относимся к ней покровительственно». (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4490. Л. 9) 
Однако конструктивные действия в интересах одной национальности, разумеется, предполагают разрушительные действия по отношению к другим. 
В случае Советского Союза, власти которого предполагали оказать поддержку всем нерусским народам, основную тяжесть дискриминации несли на себе одни только русские. И Бухарин заявил об этом без обиняков: «Мы в качестве бывшей великодержавной нации должны идти наперерез националистическим стремлениям [нерусских народов] и поставить себя в неравное положение в смысле ещё больших уступок национальным течениям. Только при такой политике, когда мы себя искусственно поставим в положение, более низкое по сравнению с другими, только этой ценой мы сможем купить себе настоящее доверие прежде угнетённых наций». (Двенадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчёт. М., 1968. С. 613) 
Сталин, более восприимчивый к чувствам русских, упрекал Бухарина за грубую откровенность его заявления, но не оспаривал и не мог оспорить его смысла. (Там же. С. 651. И действительно, в своей последующей записке Бухарину Сталин заявил, что тот его неправильно понял: «Я никогда не говорил, что борьба с антирусским национализмом является такой важной; наоборот, я говорил, что куда более важной является борьба с русским национализмом… Я даже пошёл ещё дальше и говорил о необходимости привлекать на свою сторону даже и минимально лояльные [местные] элементы (вплоть до бывших октябристов и включая их)». РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 708. Л. 10) 
Советская политика и впрямь требовала от русских жертв в области национальной политики: нерусским республикам были переданы территории, населённые русским большинством; русские были вынуждены согласиться на амбициозные программы положительной деятельности, которые проводились в интересах нерусских народов; русских призывали учить языки национальных меньшинств и, наконец, традиционная русская культура была осуждена как культура угнетателей. 
С. 30-31 

4 декабря 1935 г. в Кремле состоялось собрание в честь 43 таджикских и 33 туркменских «передовых» колхозников, отличившихся во время последнего сбора хлопка… [В речи на нём] Сталин противопоставил эту нынешнюю дружбу [народов] эпохе царизма, когда правительство пыталось «сделать один народ – русский народ – господствующим, а все другие народы – подчинёнными, угнетёнными. Это была зверская, волчья политика». (Речь тов. Сталина // Правда. 1935. 6 дек. С 3) И после 18 лет советской власти, отметил Сталин, опасные последствия политики царизма были преодолены. 
С. 600-601 

В конце 1919 г. Ленин был уже не расположен дискутировать и вместо этого заставил Коммунистическую партию Украины принять постановление в поддержку украинизации… Решительные постановления центра в поддержку коренизации (принятые на съезде партии в апреле 1923 г. и на состоявшейся в июне 1923 г. конференции по национальному вопросу) вынудили совершить второй и более решительный поворот к украинизации… Генеральным секретарём Коммунистической партии Украины Политбюро ЦК ВКП(б) назначило Кагановича 26 марта 1925 г… Каганович прибыл на Украину, имея чёткое задание: осуществить украинизацию. 
Партия теперь подчёркивала необходимость принуждения. В апрельской резолюции 1925 г. отмечалось, что до сих пор имела место лишь «естественная, шаблонная украинизация советского аппарата, наиболее тесно связанного с селом, а также украинизация начальных школ». Дальнейший прогресс, говорилось в постановлении, требует применения принуждения («нажима»). Впоследствии в своём письме к Сталину Политбюро Компартии Украины будет хвастаться «твёрдо проводимой линией» украинизации, которую осуществил Каганович: «Ни один из прежних политических секретарей на Украине… не прибегал к столь сильному нажиму при проведении украинизации». 
Затонский часто с удовлетворением отмечал, что «некоторые люди [теперь] называют себя украинцами, поскольку статус представителя господствующей национальности является во всех отношениях выгодным». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 85. Д. 206. Л. 68; ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 102. Л. 22) Каганович выражал надежду, что со временем сама украинская среда приведёт к окончательной украинизации даже и этнически русского пролетариата. (ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 102. Л. 52) 
С. 113, 115, 121, 124, 128 

[В Татарской АССР] отношения с русским крестьянством испортились сразу же после того, как татарские национал-коммунисты в качестве мягкой деколонизационной меры провели законодательство, предоставлявшее татарским крестьянам льготный доступ к вожделенным сельхозугодьям вдоль железных дорог и в долинах рек. А ещё местные татарские власти обложили русские деревни более высоким налогом – на чисто этнических основаниях. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 69. Д. 58. Л. 210; Оп. 87. Д. 196. Л. 236-248; ГА РФ. Ф. 3316. Оп. 64. Д. 397а (1927). Л. 13-15; Стенографический отчёт заседания XIII областной партийной конференции. 23-29 ноября 1927 г. Казань, 1927. С. 215, 229) Неудивительно, что реакция русских крестьян на такого рода меры оказалась враждебной. Предпринимавшиеся в 1923-1924 гг. попытки изгнать русских крестьян с плодородных земель вдоль рек и железных дорог «зашли так далеко, что едва не привели к мятежу». Летом 1925 г. «ходатайства об отделении от Татарской республики и в непограничных деревнях приобрели массовый характер». Зачастую составители этих жалоб ссылались на то, что они чувствуют себя людьми второго сорта. 
С. 87 

Во время насильственного захвата земли у местных русских казахи заявили: «Приезжие из России были нашими гостями тридцать пять лет, но вот теперь пусть они убираются отсюда в Россию и покинут наши земли и пастбища». Эти представления можно было выразить и ещё определённее: «Теперь власть наша, киргизская, а потому мы и делаем, что хотим»… В отчётах ОГПУ, составленных в разгар конфликтов, зачастую упоминалось о таких, например, язвительных замечаниях: «Пора уже всем вам, русским, убираться из Киргизской республики». Да и самим русским поселенцам такие представления были отнюдь не чужды. Один русский мельник говорил, что «в Киргизской республике нам житья не будет и было бы лучше, если бы правительство переселило нас в свою республику». Русские были крайне возмущены тем, что теперь они поменялись ролями с аборигенами: «Теперь тут господа – киргизы; они только и знают, что валяются, пьют кумыс, а русские делают за них половину их работы в поле». 
С. 95-96 

Считалось, что русская письменность окончательно скомпрометировала себя связью с колониальной, миссионерской политикой русификации, проводимой царским режимом. И в соответствии с принципом главной опасности великодержавный шовинизм был более опасен, чем местный национализм. Одним из главных преимуществ участников движения за латинизацию была изначально имевшаяся в их риторике возможность назвать великодержавным шовинизмом любую поддержку кириллицы. 
С. 272 

Главным препятствием для осуществления всемирной миссии НА (Всесоюзного центрального комитета нового алфавита) (по крайней мере в границах Советского Союза) был русский алфавит. После революции кое-где начинали поговаривать о том, чтобы латинизировать русский алфавит, но из этого ничего не вышло. В 1929 г. в связи с подъёмом второй волны борьбы за интернационализацию этот вопрос снова был вынесен на обсуждение. Несколько статей в поддержку латинизации русского алфавита написал Луначарский. (Луначарский А. Латинизация русской письменности // Красная газета. 1929. 6-7 янв.; Латинизация русской письменности // Культура и письменность Востока. 1930. № 6. С. 20-26) Он утверждал, будто заручился одобрением Ленина… В Коммунистической академии, изначально выступавшей за латинизацию, была проведена посвящённая новому алфавиту выставка, на которой демонстрировалось, как при русификаторском царском режиме происходило активное распространение русского алфавита и как сужалась сфера его действия при новой, прогрессивной советской власти. Всплеск активности свидетельствовал о том, что вопрос о латинизации русского алфавита рассматривается всерьёз. 
Самым пламенным её сторонником был, несомненно, Н.Ф. Яковлев, специалист по кавказским языкам и активный латинист… Он был организатором и председателем подкомиссии по латинизации русского алфавита при Главнауке, которая в ноябре и декабре 1929 г. провела пять заседаний. На втором заседании Яковлев представил ряд тезисов о латинизации русского языка, содержавших суровый приговор русскому алфавиту. 
Нет документа, который бы лучше, чем тезисы Яковлева, передавал антирусский характер движения за латинизацию, который оно приобрело к 1929 г.: 
«2. Русский гражданский алфавит в его истории является алфавитом самодержавного гнёта, миссионерской пропаганды, великорусского национал-шовинизма, что в особенности проявляется в русификаторской роли этого алфавита по отношению к национальным меньшинствам бывшей Российской империи… В то же время этот алфавит является орудием пропаганды русского империализма за рубежом (славянофильство, борьба за проливы). 
3. [Русский алфавит и после его частичной реформы в 1917 г.] продолжает оставаться алфавитом национал-буржуазной великорусской идеологии… 
7. Русский алфавит является в настоящее время не только идеологически чуждой социалистическому строительству формой графики, но также служит главным препятствием делу латинизации как других национальных по форме алфавитов (еврейский, армянский, грузинский и пр.), так и график, построенных на основе кириллицы (белорусская, украинская, восточнофинские и др.)…» (ГА РФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 81. Л. 27-28; см. также: Яковлев Н. За латинизацию русского алфавита // Культура и письменность Востока. 1930. № 6. С. 27-43) 
Трудно себе представить бóльшую неприязнь. Кроме того, стоит заметить, что если рассуждать логически, то аргументы Яковлева можно было бы в равной степени приложить и к русскому языку, и к русской культуре в целом. Если Октябрь не очистил русскую письменность, то мог ли он очистить язык и культуру, которые письменность в себе несёт? 
С. 275-277 

На всей территории Советского Союза границы проводились в пользу территорий национальных меньшинств и за счёт русских регионов РСФСР. Из этого правила не было ни одного исключения. Татарстан пожертвовал районами с татарским большинством в пользу Башкирии, но не в пользу какого-либо русского района РСФСР. И наоборот, в состав почти всех автономных республик и областей входили пограничные районы с русским большинством. Например, если бы при формировании национальных территорий всегда придерживались этнического принципа, то Ойротской АО пришлось бы потерять четыре из десяти своих районов, Бурят-Монгольской АССР – четыре из одиннадцати, Башкирской АССР – четыре из восьми, Татарской АССР – четыре из двенадцати, Дагестанской АССР – два из шестнадцати, Чувашской АССР – один из пяти, АССР немцев Поволжья – три из четырнадцати, Марийской АО – четыре из девяти, Вотской АО – два из трёх, Казахстан потерял бы девять уездов. 
С. 385 

Советский Союз стал первой в мировой истории страной, где были разработаны программы положительной деятельности (англ. affirmative action, т.е. дискриминации национального большинства) для национальных меньшинств, и до сих пор ещё ни одна страна не сравнялась с ним по их масштабности. 
С. 32 

Одним только русским не было предоставлено собственной территории, и только у них не было собственной коммунистической партии. Партия потребовала от русских примириться с их официально неравным национальным статусом – для того чтобы содействовать сплочению многонационального государства. Таким образом, иерархическое различие между государствообразующей нацией и колониальными народами было воспроизведено, но на сей раз воспроизведено в перевёрнутом виде. 
С. 35 

Апологеты Империи положительной деятельности требовали не только поддерживать и укреплять национальные идентичности, но также принять меры, направленные на дерусификацию страны. 
С. 48 

Советское государство… буквально возглавило движение на всех этих трёх этапах [выделенных Мирославом Грохом для становления национализма «малых» народов Восточной Европы]: оно предоставило право голоса национальным культурам, создало национальные элиты и распространяло национальное сознание среди масс населения. Более того, оно осуществляло меры, соответствующие этапу «Г»… и характерные для новообразованных моноэтнических государств: оно ввело новые государственные языки и создало новые правящие элиты. Или если воспользоваться более привычной большевистской терминологией, то можно сказать, что партия стала авангардом национализма нерусских народов. 
С. 29