Украина и украинско-российские отношения

В «святые» 90-е этот националист всплыл на волне депрессивного отрицания всего русского. Мы помни те времена? А то иногда кажется, что многие их просто проспали или забыли. В его призывах, статьях, проповедях, если можно так назвать человеконенавистнические и лживые речи неуважаемого Рафиса, было то, что позже мы увидали во всей «красе» на майдане в Киеве – уничтожение.

Молодые люди в зеленых повязках на головах и с криками «Азатлык!»(свобода), требующие отомстить русским за непонятно что. И их лидеры, наш неуважаемый Рафис Кашапов и его подельница в национализме Фаузия Байрамова, требовали русских вовсе выгнать из республики, а детей от смешанных браков убивать.

Минимальный анализ их «творчества» говорит о том, что для достижения своих целей осуществляется примитивная подтасовка и передергивание фактов, тенденциозность в освещении исторических событий. Эта очень простенькая манипуляция характерна для всех околополитических популистов националистического толка. Так просто убедить малограмотного чабана (да и не только...) в сладком чувстве превосходства себя любимого над соседом по праву рождения и особенностям вероисповедения. Это как простенький паззл: собрал в кучу специально разработанные умными людьми стереотипы - готова цельная картина - истинность сомнительна, да кому это надо, главное нравится целевой аудитории.

Долго гуляли эти друзья «Правого Сектора» и его татарстанского аналога, сея ненависть ко всему, даже татарскому, если оно не входило в их националистические понятия. Но в 2014-м году Кашапова все же посадили за экстремистские призывы и разжигание ненависти.

Но как мы знаем из украинской современной истории – тот, кто вкусил плод предательства своего народа, не остановится. Он только предательством и ненавистью может обеспечить себе безбедную жизнь. Тоже самое происходило и с крымскими «меджлисом» и его главой, неугомонным карликом.

 
После освобождения Кашапов продолжил свою противоправную деятельность, в частности продолжил размещать экстремистские материалы в сети Интернет (например, посты с призывами к нарушению территориальной целостности РФ — возвращению Крыма Украине). Кроме того, 7-го февраля должен состояться суд о принятии надзорных мер по нему. Он, предвидя это, а также своё возможное повторное привлечение к уголовной ответственности, три дня назад убежал на Украину.

Там, дело понятное, его встретили с распростёртыми объятиями. Особенно члены «меджлиса и крымско-татарского народа». В частности А.Муждабаев, тоже «борец за справедливость», у себя в Фейсбуке опубликовал 6 февраля пост с ним.



И вот мы пришли к тому, с чего начали: украинский майдан канализирует в себе, все русофобское, все человеконенавистническое. Мало на территории Украины граждан с расстроенной психикой, приехавших «воевать с русским миром»? Да хватает!

И вот стало на одного нациста больше. Приехал перенимать опыт? Да сейчас в России очень востребованы предатели, что бы устраивать различные провокации, а возможно и теракты, перед выборами президента.

Последний взвизг от этого татаро-нациста был связан с арестами верхушки дагестанского чиновничества. Россия перекрывает нелегальные виды заработка, арестовывая целыми преступными кланами тех, кто нагло преступает закон, прикрываясь заботой о нации и национальными идеями. Мы все знаем, к чему это привело на Украине.

 
В одном прав был Л.Д.Кучма -  Россия точно не Украина. Такие «шутки» не пройдут. Время озабоченных нацистов подошло к концу. Это было последнее предательство партийной элиты Союза – развивать национальные «элиты», чтобы потом расколоть страну и поделить ее между ними.

Как недавно написал в комментарии один умный Человек:  





Уверен, нормальные люди поймут – враг тот, который призывает к войне. Для таких, как Кашапов важно создать для обывателя видимость общего врага, перевирая историю, да и настоящее. А дальше дело отрепетированной в разных странах техники: несчастные студенты, кровавые полицейские отряды, неизвестный снайпер… Да только кровь будут проливать обычные люди с обеих сторон, а Кашапов «заработает» первый миллиард, как Яценюк, Кличко и Турчинов.
 
Лебедев Сергей

И это только случаи, замеченные и отмеченные СМИ. Ну и так, по мелочам, ещё страницы на две текста событий подобного рода найти можно. Например, традиционно сервильный в отношении олигархов патриарх нацистского движения Украины Дмитрий Корчинский внезапно в прямом эфире устроил антисемитскую истерику матёрому майдановцу, соратнику Ющенко и, по совместительству, контролёру рынка автомобильных грузоперевозок Украины Евгению Червоненко. Червоненко всего лишь попытался донести до аудитории (а скорее до власти) вполне здравую мысль относительно экономической убыточности украинского нацизма, который трансформирует транзитный перекрёсток в политико-экономическую автаркию в центре Европы. 

Надо отметить, что Евгений Червоненко — далеко не самый сообразительный из украинских олигархов. Просто ситуация настолько очевидна, что даже его остатков здравого смысла хватило для того, чтобы поставить единственно-возможный диагноз — с такой (идеологически обусловленной) политикой Украине не жить. Причём в нежить она окончательно превратится уже в ближайшее время.

Тревожные вести приходят и с внешнеполитического фронта. Устав от дипломатических недомолвок, восточноевропейцы, в лице поляков и венгров, стали открытым текстом требовать от Украины отказаться от бандеровщины, как государственной идеологии. Нацизм на Украине стали замечать не только в России. Причём публичная часть реакции «дружественной» Европы оказалась куда более жёсткой, чем риторика Москвы. Германские депутаты, например, объяснили послу Украины кто он такой и где его место. А посол-то всего-навсего, по укоренившейся привычке попытался объяснить «зарвавшимся» представителям «Альтернативы для Германии», посетившим Крым, как должны вести себя настоящие европейские политики. И вдруг узнал, что не ему — туземцу белых господ жизни учить.

Все это — не случайное совпадение.

Совершенно очевидно, что дальнейшая нацификация киевского режима и его переход к политике открытого террора стали ответом на ослабление его внешнеполитических позиций. До сих пор только международные «успехи» вроде «безвиза» и «евроинтеграции» служили свидетельством того, что майдан «не зря стоял» и светлое европейское будущее не за горами. Пузырь украинской политической пирамиды надувался только этими ожиданиями. Народ соглашался ещё немного потерпеть гражданскую войну и обвал уровня жизни в надежде на то, что совсем скоро, буквально завтра, «Европа придёт — порядок наведёт».

И тут стало понятно, что не только Украина не попадёт в Европу, не только европейские специалисты не прибудут в страну перманентных майданов, чтобы обеспечить её население «каждому по потребностям», но даже индивидуальная интеграция в Европу миллионов украинских гастарбайтеров может накрыться медным тазом из-за бандеровщины, принятой в качестве государственной идеологии. Как должен реагировать на это украинский народ?

Я не случайно вспомнил о дискуссии Червоненко и Корчинского в прямом эфире. В ней очень чётко и ясно были очерчены два, остающихся теоретически открытыми для Киева, пути. И сразу же стало ясно, какой из них будет избран.

Червоненко умеет зарабатывать и считать деньги. Он, как и остальные украинские олигархи, никогда не заморачивался по поводу государственной идеологии. Работала на его кошелёк кучмовская «многовекторность», он был многовекторным. Вошла в силу ющенковская «евроинтеграция», стал евроинтегратором, приняв активнейшее участие в подготовке и проведении первого майдана. И второму майдану был не чужд — в лидеры уже не попал, но относился с симпатией, поддерживал. Массовые убийства в Киеве (на Институтской улице) в Одессе (в Доме профсоюзов), карательный поход в Донбасс и выход на улицы украинских городов вооружённых нацистов, превратившихся из маргиналов в мейнстрим, его не вразумили. Как не вразумили и остальных олигархов, наивно рассчитывавших, что сейчас всё утрясётся и можно будет заняться любимым делом — разграблением страны и переделом в свою пользу уже украденной у народа собственности.

При этом Червоненко публичен и крайне наивен — говорит в слух то, о чем остальные его братья по классу (олигархи) молча думают.

Выраженная Червоненко позиция олигархата заключается в том, что бандеровщина, обеспечив им прорыв к власти и полностью обнулив любую оппозицию, не только до конца сыграла свою роль, но стала тормозом, мешающим олигархату зарабатывать. Утвердив свою монополию на доение Украины, правящий класс заинтересован в нормализации отношений со всеми, в том числе и с Россией, в придании людоедскому киевскому режиму человеческого лица, его респектабилизации, восстановлении транзита, возвращении на российский рынок и т.д. Поскольку бандеровщина этому объективно мешает (Червоненко может не понимать почему поляки вспоминают Волынскую резню, но он знает, что из-за этого они закрыли его фурам границу, лишив его привычных доходов), бандеровщину следует обнулить, вслед за Януковичем и коммунистами.

Весьма логичная и прагматичная позиция. Но позиция не политика, а бизнесмена. Корчинский же, хоть и является наёмным политическим клоуном, успевшим за толику малую верно переслужить практически всем украинским олигархам, в отличие от Червоненко прекрасно понимает, как действуют политические механизмы и где пролегают границы возможного.
После того, как нацисты в целом и бандеровцы в частности были задействованы в качестве главной ударной силы февральского, 2014 года, государственного переворота, возвращение к добандеровскому формату украинской государственности стало невозможным. До последнего майдана олигархи первенствовали в политике, опираясь на идеологически неангажированные государственные структуры. Попытка их идеологизации и нацификации при Ющенко привела к значительному уменьшению профессионализма бюрократии, снижению оперативности и адекватности реакции на происходящее, повышению коррупционности. Но она не отменила главного — государственный аппарат служил не идеологии, а победившей в данный момент политической силе. Именно поэтому в Министерстве образования и науки Украины при Табачнике дебандеризацию образования инициативно и с огоньком проводили те же люди, которые до и после Табачника так же инициативно занимались его (образования) бандеризацией.

Переворот нанёс государственному аппарату смертельный удар. Условием успешности переворота была парализация и разложение этого самого аппарата. И он был парализован и разложен. Остатки профессионалов были разогнаны и запуганы в ходе постпереворотной люстрационной кампании. В конечном итоге, не только силовые структуры, но и весь остальной госаппарат потерял способность выполнять свои функции. Опорой государства стали нацистские боевики, интегрированные в силовые структуры, отряды диких (неорганизованных) нацистов наводящие «украинский порядок» на улицах и нацистские комиссары в государственных структурах (как официально туда направленные, так и инициативники), обеспечивающие, в меру своего разумения, проведение «революционной политики».

Чем больше разлагался государственный аппарат, тем выше была роль нацистов и тем востребованнее становилась единая мощная организованная нацистская структура под руководством одного общенационального фюрера. Раньше всех нацистских вождей и вождишек это понял Билецкий, начавший выстраивать на базе полка «Азов» и под прикрытием министра внутренних дел Авакова украинскую версию НСДАП.

Таким образом, нацисты получили практически полный контроль над внутренней политикой. Их влияние на Украине ограничивалось исключительно европейскими иллюзиями. Государство должно было хотя бы делать вид, что оно соответствует нормам цивилизованного европейского общежития. Военная, политическая, экономическая, финансовая и дипломатическая поддержка Запада обеспечивала выживание Украины — государства, уже к 2015 году оказавшегося политическим и финансовым банкротом. Поскольку украинские нацисты без Украины являются нонсенсом, пока Запад помогал и обнадёживал, им приходилось мириться с тем, что олигархат, являясь «человеческим лицом» киевского режима продолжает играть в украинской политике ведущую роль, передав им только функции обеспечения реализации принимаемых решений. Впрочем, в сферу идеологии олигархи традиционно не вмешивались. Таким образом, сохранялся устраивающий всех участников наци-олигархический консенсус.

Но когда Запад, погрязший в собственных проблемах и разочаровавшийся в способности украинской элиты стабилизировать ситуацию в стране и превратить её в мощный русофобский бастион, прекратил все виды поддержки Украины, вышеупомянутый консенсус распался. Олигархат (чьи взгляды выразил Червоненко) пришёл к выводу, что, поскольку для хотя бы частичного восстановления управляемости государства, необходимо получить внешнюю поддержку и обеспечить внешнее финансирование, а нацисты мешают налаживанию отношений как с Западом, так и с Россией, необходимо вернуться к допереворотной схеме, восстановив монополию на власть государственных структур и вновь маргинализировав непозволительно усилившиеся нацистские группировки.

Идея правильная, но нереализуемая. Именно это ответили устами Корчинского олигархату нацисты. Дело в том, что в условиях экономического коллапса, оказались разорваны не только внешние торгово-экономические связи. В значительно большей степени пострадало единство внутреннего украинского экономического пространства. Оно оказалось сегментировано, на не зависящие друг от друга анклавы, занимающиеся до предела упростившейся хозяйственной деятельностью. В этих условиях, экономическая необходимость в существовании единой центральной власти и единого украинского политического пространства исчезла. Наоборот, раздробленность на «удельные княжества» стала экономически более оправдана. Учитывая же коллапс государственного аппарата некому оказалось обеспечить и административно-политическое единство страны.

Только нацисты, опирающиеся на насилие и террор, были заинтересованы сохранять единство украинского государства. Потому, что, как было сказано выше, украинский нацист без украинского государства — нонсенс.

Безусловно, ещё никому не удавалось сохранить политическое единство только за счёт силового давления. Рано или поздно, пар, оказавшись не в состоянии сорвать слишком сильно завинченную крышку, разрывает котёл. Но нацисты верят, что при помощи террора они смогут обойти законы политики (я бы даже сказал законы природы). Поэтому они будут усиливать террор, всё более подменяя собой структуры импотентного государства и постепенно становясь государством.

Поскольку у них нет возможности не только восстановить экономику, но даже просто замедлить упадок, в конечном итоге их давление и террор лишь переведут процесс распада из фазы гниения в фазу взрыва. Но на первом этапе их «методы» могут дать краткосрочный эффект. Оппозиция, даже потенциальная, будет просто запугана, а слишком активные — уничтожены.

Нацистский террор только начал нарастать. Ему ещё далеко до пика, хоть это расстояние нацисты и пробегут очень быстро. Пока ещё они действуют в союзе с одними олигархическими группировками против других. Но свой выбор сделали и нацисты, и олигархи. Столкновение между ними неизбежно и закончится оно не в пользу олигархов.

Впереди нас ждёт короткий, но динамичный и кровавый процесс установления открытой нацистской диктатуры на Украине, которая придёт под лозунгом спасения разворованной олигархами страны и в течение короткого, но кровавого правления страну добьёт.

Поскольку же от лозунга «евроинтеграции» (даже вопреки Европе) Украина вряд ли откажется (слишком прочно он вбит в сознание населению), дальнейшая нацификация страны будет подаваться населению, как внедрение европейских ценностей. Посему есть надежда, что к тому времени, как всё кончится, уцелевшие граждане Украины будут на дух не переносить эти ценности, а путь на Запад станет табу для нескольких последующих поколений украинцев. По крайней мере первая Руина прочистила мозги на 300 лет.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования специально для «Актуальных комментариев».   

Скорее всего, украинский кризис был последним польским успехом на европейском фронте (хоть мало ли что ещё может случиться), но, тем не менее, продержаться 25 лет, интригуя против интересов абсолютных лидеров ЕС и от них же получая деньги на поддержание польской экономики и социальной стабильности – это надо уметь. Украина, например, наоборот, заплатила своей экономикой и социальной стабильностью за право подписать с ЕС пустую бумажку, в результате которой, как и двадцать лет назад, «евроинтеграция Киева» является, по словам европейских чиновников, проблемой далёкого будущего, приступать к которой раньше средины столетия никто не намерен. Почувствуйте разницу в украинском и польском подходах. В то время, как европейцы доили украинцев, поляки доили и тех, и других.

Во-вторых, поляки кое-чему учатся на исторических ошибках. Внешняя политика, правда, у них остаётся такой же авантюрной, как и раньше. Но вот взгляды на политику внутреннюю у них изменились уже к началу ХХ века. Ослабление в средине XVII века польской государственности и последующий её коллапс, спровоцировавший разделы Речи Посполитой, произошли во многом потому, что борясь за свои «вольности» элита смертельно боялась сильной королевской власти. Поэтому на польский престол избирались короли слабые, с политической, военной, а бывало, что и с интеллектуальной точек зрения. Это открыло иностранным державам возможность влияния на избрание короля, а, следовательно, и на польскую политику.

Уже Вторая Речь Посполитая учла данную ошибку и сделала ставку на диктатуру Пилсудского. Третья Речь Посполитая тоже делала ставку на сильных политиков. Валенса, Квасьневский, Туск, Качиньский, каждый по разному известны далеко за пределами Польши. Причём, когда правительство Туска, идя на поводу у оперившейся бюрократии и неоевропейской части общества, попыталась пожертвовать польской независимостью в обмен на укоренение варшавских бюрократов в структурах ЕС, общество тут же почуяло опасность и проголосовало за склонного к консервативному авторитаризму Качиньского. В борьбе с польскими либералами, пытавшимися опереться на диктатуру евробюрократии, польские консерваторы поставили на диктатуру национального лидера и пока побеждают.

Но диктатура (или авторитарное правление) национального лидера возможно лишь до тех пор, пока его поддерживает народ (желательно абсолютное большинство). То есть национальный лидер должен проводить политику, понятную и приемлемую для широких народных масс. В мононациональных государствах, каковым является Польша, такая политика может быть только националистической. Тем более, что избыточный национализм всегда был свойственен польскому менталитету.


Национализму же, даже самому мягкому (а польский национализм достаточно радикален) нужен враг. Националисты врут, когда говорят, что национализм – любовь к своей родине (патриотизм с национализмом иногда пересекаются, но не тождественны). На самом деле национализм это, ненависть (в радикальном варианте), либо пренебрежительное отношение (в варианте умеренном) к другим нациям.

Россия и Германия (русские и немцы) являлись традиционными геополитическими врагами-конкурентами Польши, но они не представляли собой удобных для польских националистов противников. Выходить с ними за рамки дипломатических приличий было себе дороже (это поляки усвоили по результатам 1795, 1815 и 1939 годов).

Но рядом оказалась бандеровская Украина. Да, созданная при активном польском участии, да, вчерашний союзник. Но ослабевшая, потерявшая ценность для Запада и уже не пригодная выполнять предназначенную ей Польшей функцию антироссийского буфера. Зато удобная, как мальчик для битья.

Украинцы, как были в XVI-XVII веках, так и остались для поляков холопами. Но после Богдана, они были ещё и холопами, предавшими пана. Пока, до распада Российской империи, украинцы были православными малороссами (то есть русскими), даже пока они были советскими атеистами (то есть, теми же русскими, только в профиль) поляки были толерантны. Толерантны они были и первые десять лет украинской независимости (пока Киев был во всех отношениях сильнее и перспективнее Варшавы и сохранял возможность укрепить союз с Россией). После первого майдана Польша уже разрешила себе позицию покровительства, неразумному «младшему брату», но её «толерантность» (проистекающая из эгоистических интересов) простиралась вплоть до обучения в специальных тренировочных лагерях и финансирования тех самых боевиков, которые под бандеровскими лозунгами свергли власть Януковича. Тогда Варшава отказывалась замечать бандеровщину на Украине, а если не заметить было невозможно, ссылалась на отдельные эксцессы.

Но вот украинцы стали в польских глазах не просто холопами-предателями, но бесполезными холопами-предателями. И поляки увидели бандеровщину, и вспомнили о том, что бандеровцы в годы Великой Отечественной войны (которая для Польши была Второй мировой) являлись коллаборантами, истово служившими Гитлеру в полицейских батальонах, охране концлагерей, карательных командах и в дивизии СС «Галиция». Поляки вспомнили, что бандеровцы учинили Волынскую резню, в ходе которой погибло от 60, до 200 тысяч мирного польского населения Галиции и Волыни, что бандеровцы были главными участниками уничтожения польской интеллигенции во Львове, которую зачистили эффективнее и надёжнее, чем даже львовских евреев.

В общем, они вспомнили всё. И приняли закон об ответственности за отрицание бандеровских преступлений и распространение бандеровской идеологии. И придали ему частично экстерриториальный характер. То есть, пока вы героизируете Бандеру на Украине, вашей выдачи никто не потребует, но стоит вам пересечь границу Польши, даже если вы будете молчать, как рыба, сядете на три года за то, что вы наговорили на Украине. Для гастарбайтеровствующих в Польше бандеровцев, это, как осиновый кол. Ведь с учётом украинской ментальности, они теперь даже дома под одеялом должны бояться «Слава Украине!» шептать. Сосед или даже жена, после пересечения границы, с радостью донесут польским властям о неблагонадёжном.

Ничего личного. На Украине хорошо усвоили и любили повторять высказывание лорда Пальмерстона: «У нас нет неизменных союзников, у нас нет вечных врагов. Лишь наши интересы неизменны и вечны, и наш долг – следовать им». Теперь древней «шумерской нации» предстоит испытать на себе действие данной максимы.

Польша не передумает и не остановится. Незачем. Украину всё равно не сохранить. В Варшаве это понимают. Там слишком близко и хорошо знакомы с украинской элитой, чтобы питать иллюзии относительно прихода к власти нежданного «спасителя Украины».

Народ травлю бандеровцев поддерживает (любой народ поддержал бы, а польскому и Бог велел). Правительству эта травля политически выгодна. Приезжающих на заработки холопов, приучает к покорности и услужливости. Ну и на перспективу можно будет попытаться в компенсацию за Волынскую резню, при случае вернуть хотя бы часть утраченных в 1939 году «кресов всходних».

Так что, всё ещё только начинается. Холопы-предатели забыли, как умеют мстить возвращающиеся паны. Несколько поколений, не видели ни батогов, ни виселиц. И сейчас миллионы этих непуганных «шумеров» сами едут в Польшу, попадая в юрисдикцию мстителей. О! Для них там придумают законы! И за хмельниччину, и за гайдаматчину, и за львовских орлят, и за Бандеру, и даже за то, что не смогли стать надёжным антироссийским буфером – за всё ответят бандеровцы перед строгими, но справедливыми панами. Это им не перед русскими каяться. Поляки, конечно, покаяние с довольствием выслушают, но и возмездие за ними не заржавеет.

А вина будет, был бы бандеровец.
 
Ростислав Ищенко