Белоруссия: проблема геополитического выбора

Есть в этом кризисе своя доля вины московского и питерского центров общерусской культуры. Погрузившись в космополитичные грезы о всеобщем братстве народов, на этот раз «либерально-глобалистском», более сильные и подготовленные упустили, забыли, проигнорировали осмысление различий цивилизационной и национальной идентичности. В итоге со стороны российских публицистов, обозревателей, блогеров можно услышать искреннее недоумение по поводу заботы минской интеллигенции о своей белорусской нации. Эта озабоченность только подогревается искренним непониманием и игнорированием со стороны позднесоветской российской элиты – мол, зачем вам какое-то хилое национальное государство, да еще на основе искусственного языка, если все белорусы, даже западные в деревне говорят на нашем общем русском языке? Для многих белорусов такая ностальгически-советская постановка вопроса тоже выглядит теоретически привлекательной. Что вызывает страх и ответную реакцию вполне русскоязычных носителей белорусской национальной идентичности, пытающихся защитить ее с помощью филологического фальшборта.

Между тем, критерием истины является только практика. И эта самая практика исторического развития доказывает, что даже в самых благоприятных имперских, а потом позднесоветских условиях для слияния западнорусской и среднерусской этнических пространств восточные белорусы сохранили свои немного, но все же заметно отличные от западных великороссов этнические стереотипы поведения. А именно эти стереотипы поведения определяют этническую, а затем и национальную идентичность. Это различие не устраняется даже заменой вследствие катастрофических событий двух мировых войн и революций сразу двух субэтносов – польского шляхетского и еврейского городского на «интернациональные» общерусские. Все равно при таких заменах общая структура и динамика взаимодействия субэтносов сохраняется, воспроизводя лишь отчасти измененные стереотипы. Например, в Киевской Руси замена хазарской знати на русских князей привела к восприятию ими тамошних стереотипов скифского еще «полюдья» и византийской работорговли.

Итак, важный этноисторический момент – в послевоенной Белоруссии городские и гарнизонные (шляхетские) субэтносы были восполнены выходцами из других союзных республик, объединенных общерусской культурой. Ряды этого культурного десанта были сильно разбавлены выходцами из белорусской крестьянской среды. Притом что восточно-белорусские села сами по себе ничем не отличаются по менталитету от западно-русских, а западно-белорусские сельские жители – неотличимы от восточно-польских «хлопов», и оба края имеют при этом общие черты характера. Плюс остались немногие белорусы из старой шляхетской среды, а также немногие евреи и полукровки из старой городской среды. Однако эти немногие оставались ядром кристаллизации для новой белорусской интеллигенции, культурного сообщества. Все эти ингредиенты были смешаны, но до поры «не взболтаны».

В ходе перестройки и антисоветской реставрации особенности вновь сформированных городских и служилых сословий сыграли свою роль. Общерусские элементы ориентировались на национально-демократическое движение в российских столицах, старобелорусские культурные элементы – тем более были за, а основная масса горожан в первом-втором поколении – просто ориентировались на мнение начальства, сначала – на  Горбачева, потом на заместившего его Ельцина. Ну не на Шушкевича же. Кризис верховно-советского крыла российской власти в Москве не мог не повлечь подражание в Минске. И здесь опять отчасти совпали разные стереотипы. Крестьянские и новогорожанские инстинкты сделали востребованным проект лидерства, напоминающий об успехах послевоенных белорусских совхозов с отставным замполитом во главе. 

Однако в начальный лукашенковский период вокруг него сплотился не только беспартийно-хозяйственный актив, воспроизводящий структуру и атмосферу дирекции передового совхоза-миллионера. Свою роль играл и советский по образованию и воспитанию генералитет, а равно и часть белорусской интеллигенции, умеющей играть одновременно на общерусских, и на национальных ценностях пост-БССР. В итоге, как мы помним, к 1996 году в Минске сформировался альтернативный политический центр общерусского пространства, включенный в интригу вокруг неминуемо досрочной передачи власти Ельциным, сдерживаемой только выбором преемника.

Нужно признать, что этот высокий, но виртуальный «союзный» статус с поездками по России, ответными визитами губернаторов и редакторов СМИ в Минск, оставил неизгладимый отпечаток в самооценке белорусского батьки и его ближнего круга. Так что попытка Путина в 2002 году вернуть их с небес на землю, определиться с правилами игры – вместе или табачок врозь? – была воспринята как глубокое и непростительное личное оскорбление «руководителя Союзного государства». (Можно даже сказать – второго фокуса политической орбиты этого образования)). С того момента неизбежные качели перешли от центростремительного к постепенно ускоряющемуся центробежному движению. И это обратное движение так же не может не дойти до противоположной крайности при той же амплитуде с трудом сдерживаемых эмоций.

Тем не менее, и носителям общерусской культурной идентичности, и носителям белорусской национальной (политико-культурной) идентичности следовало бы это момент наивысшего политического влияния Минска отфиксировать, когда национальный центр был одновременно важным центром общерусского пространства, а не педалировал различия и не расчесывал противоречия. Если бы не вселенские амбиции «директора республики» и мечты въехать на пропагандистском «сивом мерине» в Кремль, вполне можно было попытаться закрепиться на достигнутом уровне второго по значению общерусского центра и иметь с этого политико-экономические дивиденды. Но для этого нужно было преодолеть неизбывные «директорские» инстинкты и терпеть рядом с собой политический штаб, состоящий не из одних лишь угодников и блюдолизов. Между тем базовый крестьянский инстинкт «ты – начальник, ты и думай, а я буду дурак» постепенно вытеснил из окружения батьки даже таких лояльных, но шибко умных клевретов как пропагандист Зимовский. В любом случае, память о наиболее благополучном моменте независимой белорусской истории останется, сформировав первый фокус национальной идентичности.

Точно так же, как открытая восточным кочевым ветрам Окраина Великой Степи сформировала пиратские инстинкты элиты и хатаскрайние – населения, белорусские этнические стереотипы обусловлены Большим Болотом, кое-где прорезанным реками и позже – редкими дорогами. Это обусловило хуторское самосознание малых групп, легко укрывающихся от постоянного внешнего контроля, но при этом внешне лояльных и внутренне мирных, отвечающих на агрессию не зеркально, а уклонением. Кто бы ни приходил на эту землю, вернее даже – гать между островками земли, он контролировал лишь транзитные узлы, и то было нерентабельно. Ибо «тутэйшие» кормились всегда от транзита, его обслуживания и общипывания, а не от рынка, несли по мелочи в скромный дом и ничего из дома. Поделать с этим ничего не смогли даже западно-белорусские магнаты-кальвинисты. Старинный замок «Мир» с пустующим торгом тому свидетель. Даже после советской тотальной мелиорации, навсегда исправившей вмещающий ландшафт, этнические стереотипы меняются не так быстро. Вон, на Украине фактор Дикого Поля та же Россия убрала два с половиной века назад, а инстинкты все те же.

Показательным примером «болотных» инстинктов минской совхозной элиты была попытка владельца питерской «Балтики» инвестировать $50 млн. в развитие минской «Криницы» все в том же 2002 году. Дело ведь не в том, что сам батька хотел бы лично управлять всем хозяйством своего мегасовхоза, включая частные предприятия. Это как раз можно было изобразить. Дело в том, что совхозное по менталитету окружение батьки боялось появления конкурентов за влияние на своего лидера. Даже у философов, не говоря уже о политиках, есть в психике болевые точки, о которых хорошо известно именно ближнему кругу. Поэтому было делом техники надавить на эти клавиши души, и без того тревожной, приговаривая «А еще он вас называл земляным червяком!». Тогда же из республики был вытеснен другой претендент на внимание батьки – М.Гуцериев. Варяги-инвесторы довольно быстро выяснили, что частная собственность и внешнее влияние для «тутейших» – чистейшая абстракция, не влияющая на хозяйствующие инстинкты. Номинальным владельцем может быть любой западный или восточный магнат, а распоряжаться в пределах нашего болота все равно будет его директор.

Ладно, хозяин – барин. Нет сил расстаться с правом распоряжения и иллюзией полного контроля, тогда давайте хотя бы картельный сговор организуем на внешних рынках, чтобы не сбивать цену на стратегический товар. Тем более в республике он один – калийные удобрения. Вроде бы уже не при злобном Путине, а при мягком Медведеве договорились – создали консорциум с Уралкалием. Да вот беда – опять болотный инстинкт хозяина-барина подвел. Ну, подумаешь – договор, а в доме кто хозяин? Кто может нам указывать, что мы тут втихаря своими болотными тропами на западный рынок дополнительно выбросим сверх квоты. Опять же – Россия большая, что им жалко?

В этом моменте злую шутку с батькиным самолюбием сыграла другая часть его окружения, не хозяйственная, а спецслужбистская. Вообще, белорусы славятся своей методичностью, поэтому свое суверенное государство выстраивали строго по образцу и подобию больших держав, чтобы не хуже, чем у людей. Одних спецслужб учредили не меньше, чем в России, а теперь может и побольше будет, после сокращений в Москве. Без силовиков никак нельзя батьке, защищать от покушений свой директорский суверенитет. Однако, похоже, строителям новой нации никто не разъяснил разницу между спецслужбами и охраной большой хозяйственной зоны.

Возможен типа контраргумент – «чья бы мычала», но не Россия с ее «силовыми» ведомствами. Ну так в России, кроме калия и двух-трех транзитных магистралей, есть еще много чего охранять – алмазы, золото, нефть, ГЭС, АЭС, ВПК, космодромы, самые протяженные границы с самым большим числом соседей из пяти или шести мировых цивилизаций. Многоконфессиональное и этнически разнообразное население с самыми разными темпераментами. Плюс глобальная роль и как следствие военно-политическое, в том числе «гибридное» давление. В то время как Белоруссия является самым спокойным, тихим, бедным ресурсами, защищенной гарантиями соседа, почти моноэтническим государством, в котором даже хуторянская оппозиция расколота на изолированные группки и не способна объединиться сама ни по одному вопросу. Приходится самой власти все за нее организовывать. Такой контраст между практическим отсутствием угроз (до бандеровского путча 2014 года) и гипертрофированным репрессивным аппаратом невольно напоминает сюжет известной сказки про Урфина Джюса и его деревянных солдат (и шпионов) в «голубой» стране кротких Жевунов.

Политические инструменты, как смогли, завели, а вот политических задач не поставили. И даже понимания нет, чем они отличаются от хозяйственных – свести дебет с кредитом, обеспечить план, распределить льготы, премии и пособия. Вот и ориентированы все эти многочисленные выпускники «высших курсов» с заветными «корочками» не только на защиту «суверенитета», в убогом смысле полной власти властей над гражданами, но и на достижение экономических результатов. Кормить-то нужно всю эту ораву, так хотя бы на самоокупаемость перевести. Иначе получается, что все льготы по газу и нефти от Кремля уходят не на поддержку производства и экспорта, а на содержание всей этой «королевской рати» сельских парубков, надзирающих над городскими филологами и экологами. Из этих требований батьки приносить хоть какую-то практичную пользу вытекают и плановые эксцессы исполнителей типа обмана партнеров из Уралкалия. Когда старательные минские хозяйственники вынуждены развести руками и были готовы покаяться, что больше не повторится, но еще более обиженные генералы опережают премьера с докладом лидеру об аресте топ-менеджера российской компании Баумгертнера. Сцена, видимо, была привычно украдена из советского сериала, где генерала Вольфа нужно было успеть привезти в бункер фюрера в наручниках раньше политических конкурентов.

Приглашенный правительством Белоруссии представитель российского стратегического предприятия в наручниках был показан по местному ТВ. Этот демарш нельзя рассматривать иначе как публичное унижение не просто российского руководства, но всей России в глазах мирового сообщества. Случился этот политический переворот в окружении малоадекватного батьки, как обычно, в период назревания серьезных вызовов для России. Пока батьку успокаивали, договаривались о формате скорейшего вызволения заложника, грянули майданные события в Киеве. После которых те же самые антироссийские «силовики» в Минске приняли активное участие в поддержке усилий СБУ по втягиванию упиравшихся украинских военных в гражданскую войну на Донбассе. Всего этого по совокупности достаточно, чтобы выписать батьке и его подручным «черную метку».

В любом случае назначение лично обиженного Медведева куратором отношений с Минском ничего хорошего для «союзничков» не означало. Однако сначала нужно было заморозить войну на Донбассе, решить глобальные задачи в Сирии, в отношениях с КНР и, как следствие, в отношении ястребов в Вашингтоне. При этом сам батька начал действовать по принципу «семь бед – один ответ». Минские «разведслужбы» и «аналитические центры», тоже «как у больших», старательно добывали информацию и уверяли своего «генералиссимуса», что победа «ястребов» в лице Хиллари неизбежна, мол, даже в самом Кремле готовятся именно к этому варианту. Так что усиление конфронтации неизбежно, роль «форпоста» против НАТО усилится, а потому можно уже сейчас начать экономить валюту на оплату газа из России, чтобы потом все эти художества списать в обмен на клятвы верности. Однако, опять же старательно копировавшим формы политических институтов державы – забыли объяснить, что настоящий суверен всегда готовится к любым разворотом, а не к самому, на первый взгляд, вероятному. И если в Кремле вздыхали и притворялись огорченными от хода выборов, это не значит, что за кулисами ничего не делали, чтобы этот наихудший для Кремля и наилучший для «союзника» вариант не сыграл. «Ваша дама бита!»

Другое дело, что часть окружения батьки была уверена, что вся эта работа власти по организации фанерного «майдана» силами «оппозиционной» агентуры нужна, чтобы обеспечить в нужный момент политический разворот на Запад. Другая часть так же твердо понимала, что имитация сильной русофобской оппозиции и проникновения бандеровцев в ее ряды – просто необходима для торга с Москвой об усилении нефтегазовых льгот для защиты западных рубежей. Можно подумать, что в Москве были не в курсе этой игры? Но остановиться было нельзя и приходилось заигываться на грани фола. Понятно же, что безвизовый режим на пять дней строго через аэропорт Минска, продиктованный западными доброжелателями, нужен для проникновения в нужный момент обострения польских, прибалтийских, бандеровских наемников и спецназовцев. Тогда осталось бы просто вывести на площадь оппозиционную массовку и провести прозападный переворот. А для усиления и оправдания массовки был нужен экономически бессмысленный, но социально болезненный «декрет о тунеядцах».

Оставалось только дождаться победы Хиллари, означавшей разделение мира на два блока новой холодной войны. И тогда сначала можно было, как Янукович, под угрозой прихода власти нацистов получить от Кремля долгосрочные льготы. Полагали, что управятся с этим еще до Нового года к саммиту ЕАЭС и подписанию Таможенного кодекса. А после этого можно было планировать и политический разворот на Запад, как раз к 25 марту. Разумеется, о судьбе Януковича помнили, и понимали, что Кремль батьку спасать не будет после всего хамства и предательства. Это тоже фактор в пользу разворота на Запад. Кроме того, кому как не минским спецслужбам знать истинную цену своей радикальной оппозиции. Кроме того, в Киеве главную роль сыграл цивилизационный по сути раскол внутри элиты, вылившийся в противостояние между подразделениями МВД и СБУ с приданной агентурой. Ничего похоже на такой раскол в Минске не было и нет. Так что надеялись проскочить и опять всех перехитрить.

Как и коллеги из Киева, минские заговорщики до последнего ждали, когда же Трампа прокатят, грохнут или сразу же отымпичат. Даже на саммит ЕАЭС и переговоры с Путиным не поехали. Но дождались лишь многочасовой истерики батьки на пресс-конференции 3 февраля с приказами посадить директора Россельхознадзора. Да, не сдержался, опять нахамил и сорвал переговоры по нефтегазу. Ну и что? У нас, великих и ужасных вершителей судеб Евразии, есть еще в запасе аргумент в виде срыва евразийской интеграции. На что Медведев на встрече премьеров очень четко и прямо ответил – да, на здоровье, никто никого насильно не держит. Скатертью дорога! А и впрямь, далеко ли уйдет дотационная экономика в сторону от последней титьки? После того как контрабандный транзит в Россию перекрыли.

Тем не менее, согласованный с закулисными западными партнерами план нужно выполнять, включая имитацию майдана. Притом что все уже понимали бесполезность этой затеи, и настроения среди кураторов и агентуры были соответствующими. Даже русофобское меньшинство, не говоря уже о просто либеральной интеллигенции, вовсе не желали подыгрывать режиму в его имитации угрозы переворота. Оппозиционеры предпочитали участвовать лишь в разрешенных уличных акциях, или только в неполитических типа в защиту экологии от незаконной застройки, или вообще не участвовать. Но минские спецслужбы все равно «винтят» абсолютно невиновных в данном случае людей или после разрешенного митинга, или снимают с поезда как Некляева, или забирают на квартирах во время сбора передач для уже превентивно арестованных.

Естественно, что при этом батькины «орлы» распространяют слухи, что все это ужасное безобразие происходит якобы из-за позиции России, которая иначе не идет навстречу по экономике. Тем самым настраивают молодое поколение и городских обывателей против России. Кроме того, разумеется, отчасти вышло запугать белорусских обывателей мифической пока (!) угрозой вторжения бандеровских боевиков. Удалось отчасти вовлечь часть российских ура-патриотов и антибандеровцев в моральную поддержку аморальных действий минской охранки. Можно будет теперь западным партнерам закулисно жаловаться на то, что это не мы, нас заставили проявить превентивную, а потому несправедливую по любым меркам жестокость. Разогнать несанкционированную акцию – законно, но разогнать акцию, на которую сами кураторы сгоняли и провоцировали народ – уже несправедливо по нашим, русским меркам. А тем более несправедливо и незаконно по любым – и русским, и европейским меркам – превентивно хватать в транспорте или по месту жительства действительно честных гражданских активистов, просто из дикого страха выхода ситуации из-под контроля, отражающего ощущение всей степени отчуждения власти от простого народа.