Напряженность на Корейском полуострове

Однако в последние годы ситуация стала меняться. И не в пользу КНДР. Дело в том, что, пытаясь придать новый импульс замедляющейся экономике, Китай все более активно продвигает свои интересы в мире. Одной из крупнейших инициатив Пекина стало создание проекта Экономического пояса «Шелковый путь». Участие в проекте огромного числа стран от Тихого океана до Ближнего востока, Европы и Африки создает для китайской экономики возможность сохранить прежние темпы роста и обеспечить доступ своих товаров на эти рынки. Кроме того, используя укрепляющиеся экономические рычаги, Пекин сможет установить контроль над торговыми путями, обеспечивающими не только сбыт производимой в Поднебесной продукции, но и поставки так необходимого Китаю сырья. В этом проекте Северной Корее тоже нашлось место. Однако на данный момент ее роль фактически ограничивается программой экономического развития северо-восточных районов Китая, не имеющих собственного выхода к морю. Китайцы готовы вкладывать в добывающую отрасль и инфраструктуру КНДР, хотя прекрасно осознают весь спектр трудностей, стоящих на пути сотрудничества. На сегодняшний день примером экономического взаимодействия Китая и Северной Кореи являются торгово-экономическая зона Расон (в Сев.Корее) и режим льготной торговли в районах, расположенных вдоль границы двух стран. Есть и совместные проекты в области туризма, сельского хозяйства, но их объемы, хоть и имеют положительную динамику, пока все еще незначительны.
При этом, КНДР, находясь по санкциями и имея достаточно ограниченные экономические возможности, на протяжении 2015 года с тревогой наблюдала за продолжающимся сближением Пекина и Сеула. По итогам 2014 года Китай обеспечил более 20% внешней торговли Республики Корея, наторговав на 235,4 млрд долларов. Ощутимый контраст по сравнению с КНДР. И перспективы расширения товарооборота только положительные. 1 июня 2015 года Сеул и Пекин подписали соглашение о зоне свободной торговли, которая, несомненно, послужит укреплению экономических связей двух стран. Тут Пхеньяну, как говорится, крыть нечем.
Дальше больше. Китай решил не останавливаться на достигнутом и продолжил переговоры с соседями. Промежуточным результатом стало объявление в декабре 2015 об активизации трехсторонней работы по созданию ЗСТ между крупнейшими экономиками региона: КНР, Республикой Корея и Японией. Союз трех региональных гигантов окончательно отбрасывает Северную Корею на задворки мировой экономической системы. Никакая идея чучхе уже не обеспечит даже теоретического приближения к показателям взаимной торговли в треугольнике Пекин-Сеул-Токио.
Одним соглашением о ЗСТ с РК дело не ограничилось. В прошлом году Китай выдвинул еще одну инициативу в сфере развития международных экономических отношений. Руководство КНР заявило о создании Азиатского банка инфраструктурных инвестиций и пригласило все заинтересованные страны участвовать в его деятельности. Каково же было разочарование КНДР, когда китайские товарищи отклонили северокорейскую заявку, сославшись на отсутствие нормальной банковской системы в КНДР (). Слабым утешением для Пхеньяна должно было стать обещание разрешить АБИИ финансировать проекты на территории Северной Кореи (правда, решение должно набрать более 75% голосов учредителей). С учетом действующих антикорейских санкций и того, что к формированию банка приглашены и явные антагонисты северокорейского режима (та же Республика Корея, страны Европы, Австралия), на хорошие перспективы сотрудничества с АБИИ последователям Ким Ир Сена рассчитывать, увы, не приходится.
В идеологическом плане принадлежность к коммунистической идеологии для Китая уже не является достаточным основанием для предоставления преференций. Культурные связи Пекин готов строить и на других принципах, в частности, общих оценках исторического прошлого. Показательно, что Ким Чен Ын не принял приглашения китайской стороны и не приехал в Пекин на празднование 70-летия победы над Японией в сентябре 2015 года. А вот президент Южной Кореи Пак Кын Хе в Пекин поехала. И это при том, что Обама, Абе, лидеры Европы в большинстве своем празднование проигнорировали. Схожесть позиций южнокорейское и китайское руководство неоднократно демонстрировали и в вопросах осуждения Японии, не желающей признавать и тем более извиняться за военные преступления против китайцев и корейцев в годы Второй Мировой войны. Подобное единодушие вызывает положительные эмоции у населения двух стран и является дополнительным катализатором межнационального сближения.
В культурной сфере взаимопроникновение китайской и южнокорейской культур ощущается все больше. В этой сфере Южная Корея занимает лидирующие позиции. Молодежные субкультуры, музыка, кино, телевидение все больше проникают в китайское общество. Последние годы в регионе наблюдается корейский бум. А что же северяне? А тут не обошлось без скандала. Попытка познакомить китайскую аудиторию с ведущей девичьей группой Северной Кореи «Моранбон» в декабре 2015 года окончилась полным провалом. Приехав в Китай и готовясь выступить на главной сцене страны, северокорейские артистки отменили выступление и вернулись на родину фактически за несколько часов до анонсированного начала выступления. Причинами столь неожиданно прерванных гастролей обе стороны назвали «недопонимание в рабочих моментах» подготовки концерта и от дальнейших комментариев отказались. Так что Китай в культурном плане продолжает выстраивать культурные мосты с чуждым в идеологическом плане югом полуострова.
Но все же, основным камнем преткновения между Китаем и странами региона остается военно-политическая обстановка. Здесь активную роль играют США, чьи военные базы расположены как в Японии, так и в Республике Корея. В этом смысле для Китая КНДР является неким подобием государств Восточной Европы для России. Пекин прекрасно понимает, что в случае падения КНДР американские военные окажутся непосредственно на китайской границе. Китай, наращивая в последнее время свою военную мощь, все чаще заявляет о территориальных претензиях. У него есть серьезный спор с Японией из-за островов Сенкаку (Дяоюйдао), что, кстати, также используется американцами для обоснования своего присутствия в регионе.
Но главный аргумент в американской пропаганде необходимости нахождения военного контингента в регионе – Северная Корея и ее ядерная и ракетная программы.
Последнее время отношения между Кореями испытали ряд кризисов, в ходе которых существовала вероятность перерастания напряженности в открытый конфликт. Что стоит августовский конфликт на границе, где дело дошло до громкоговорителей и перестрелок? Кстати после испытания, так называемой, водородной бомбы Южная Корея возобновила пропагандистское вещание на границе с КНДР.
С другой стороны еще в 2013 году после третьего ядерного испытания КНДР посредники в рамках переговорной шестерки фактически переложили ответственность за действия Северной Кореи на Китай, посчитав, что Пекин – единственный, кто способен оказывать давление на режим Ким Чен Ына. После январских испытаний водородной бомбы Китаю уже пришлось занимать оборонительную позицию после претензий, выраженных госсекретарем Дж. Керри. Оказавшись в роли виноватого, Пекин осознает, что американцы постараются максимально использовать столь удачно представившийся случай и усилить свое присутствие в регионе. По данным СМИ, Южная Корея уже обратилась к руководству США с предложением обсудить вопрос размещения в республике стратегических вооружений. Главной опасностью для Китая является противоракетный комплекс подвижного наземного базирования для высотного заатмосферного перехвата ракет средней дальности (THAAD). Основной аргумент американцев – противодействие северокорейским баллистическим ракетам, дальность действия которых, по мнению американцев, позволяет доставить ядерный заряд не только на территорию Южной Кореи и Японии, но и на американский Гуам и даже западное побережье США. И тут в непосредственной связке с водородной бомбой необходимо рассматривать и декабрьское испытание баллистической ракеты подводного базирования, осуществленного КНДР. В 2015 году это был уже второй запуск, но в отличие от весеннего зимний, по мнению западных экспертов, был неудачным.
Итак, можно констатировать, что руководство КНДР, недовольное развитием ситуации в регионе, боясь остаться один на один со своими врагами в лице США и их союзников, решилось на ряд демонстративных шагов (испытание водородной бомбы являлось одним из них, хотя и самым грозным) для того, чтобы обратить на себя внимание своего главного и фактически единственного союзника и покровителя – Китая. В свою очередь Китай вынужден занять оборонительную позицию и, присоединившись к осуждающему северокорейцев мировому сообществу, на деле не может принять действенных мер по обузданию Пхеньяна. Более того, позиции Китая нанесен серьезный урон, отношения с Южной Кореей могут обостриться, и это не говоря о сохраняющемся потенциале реальных вооруженных столкновений.
В место открытых боевых действий стоящие за спиной Сеула Штаты в свою очередь постараются воспользоваться ситуацией, чтобы надежнее придавить китайцев к своим границам. Кроме того, они в очередной раз заглушат оппозиционные голоса японцев и южнокорейцев, требовавших от своих правительств вывода американских военных.
Развертывание противоракетных комплексов для Китая является стопроцентным аналогом построения американской системы ПРО, нацеленной на Россию в Европе. Схожесть угроз, возможно, подтолкнет китайское руководство к более тесному сотрудничеству с Россией в военной сфере. И хотя обе страны постоянно заявляют об отсутствии намерений создавать военно-политический альянс, в дальнейшую гонку вооружений на Дальнем востоке они вступить могут.
В краткосрочной перспективе для дипломатии КНР важно постараться с минимальными потерями для собственной безопасности погасить негатив ядерного испытания. В этом Пекин, пожалуй, может найти поддержку у России, уже защищающей свою безопасность в Европе и на Ближнем востоке. В стратегическом плане наиболее действенным представляется попытаться привлечь на свою сторону Южную Корею. Пока эта задача кажется невыполнимой из-за активного противодействия со стороны США. Но, как говорится, вода камень точит. И когда экономика и культура смогут оказать влияние на политическую позицию Сеула, государство Кимов окончательно окажется в одиночестве и никакие ядерные испытания ему уже не помогут. Или реальные уступки, или гибель. Третьего не дано. Осталось только убедить в действенности этого плана южных корейцев, а там, глядишь, и доживем до того момента, когда вслед за Ближним Востоком может измениться карта Северо-Восточной Азии. Будем надеяться, что мирно.

–  Откуда это все? 

– Все китайское.  Наш уезд – приграничный с Китаем, поэтому люди привозили оттуда товар. 

– А откуда вы взяли первоначальный капитал, чтобы начать частную торговлю, из зарплаты? 

– От родственников жены, которые живут в Китае. Они приезжали к нам в город, привозили товары для продажи, оставляли жене, она таким образом потихонечку накапливала деньги и постепенно разворачивала собственный бизнес. 

– Это был легальный рынок? 

– Да, вполне легальный. Они всегда были, если говорить о крестьянских рынках. Но с 1994 года люди стали торговать всем, начался гигантский рост рыночной торговли, почти все и всё покупают сейчас там. 



– Все эти вещи, которыми торговала ваша жена, были в каком-то виде в госмагазинах? 

– Совершенно ничего этого не было и нет. 

– Когда жена начала торговать, вы еще работали в госструктуре. Где? 

– В системе Министерства внутренних дел, в местном УВД. 

– А почему оставили госработу и начали бизнес? 

– Нас пять человек в семье, очень трудно было жить на официальную зарплату, а заниматься чем-то еще, не бросая официальной работы, было  крайне сложно. 

–  Официальная зарплата – это сколько? 

– Примерно 3000 вон в месяц – это 2–3 доллара. 

–  А карточки все-таки давали? 

– Да, в системе МВД давали. И на них даже можно было что-то получить. На заводах, например, по карточкам давно перестали что-либо выдавать, еще в 90-е. А в УВД –  да, по мере поступления из Китая кукурузы и риса выдавали его сотрудникам 

– Сколько? 

– Стандартно. 700 граммов зерна на работающего, получалось около 20 кг в месяц. 

– То есть, по сути семью кормила жена? 

– Да, жена. Надо понимать, что у нас в основном женщины занимаются торговлей, и первыми начали в частном бизнесе. Мужчине, чтобы заниматься бизнесом, нужно как-то решить вопрос с работой в госсекторе, потому что официально до 60 лет ты не можешь уволиться. Даже сменить работу почти невозможно. А женщина имеет право быть домохозяйкой. 

– Как же вы уволились из МВД? 

– Нельзя было официально уволиться. Но я формально вышел в отставку по состоянию здоровья. Я пошел к знакомому врачу, дал ему денег, и врач выдал мне справку о болезнях, которые делали меня негодным к дальнейшей работе. 

Вслед за женщинами мужчины тоже начали переходить в частный сектор. И решать вопрос с официальной работой. Можно организовать себе болезнь. Если хочешь освободиться от работы по болезни, нужно в течение шести месяцев приносить документ от врача, о том, что ты не можешь работать. Он добывается с помощью денег. Сейчас цена вопроса 50 000–80 000 вон, если его решать без всяких связей, просто с руководством больницы. Но обычные рабочие не могут себе такого позволить, – а у них и заводы не работают, и карточки не отоваривают, а на работу ходить они обязаны, хоть там нечего делать. И они просто договариваются с руководством завода о сумме – это может быть 5000 вон или 10 000 вон единовременно, или платят какие-то деньги помесячно. И тогда ты просто не ходишь на работу, а зарабатываешь в другом месте, в частном секторе. Такая система отхожих промыслов с денежным оброком. 

РОЖДЕНИЕ ЧАСТНОГО ОБЩЕПИТА 

– Вашим первым собственным бизнесом была столовая. И как это все работало, откуда она взялась, где она находилась, сколько там было столов, что давали, кого кормили? 

– Отличное место, недалеко от городского вокзала. В 1994-м году рухнула государственная экономика, и очень много госпредприятий и учреждений перестали работать, исчезли. Остались пустые здания. И для частника стало возможно договориться с городской администрацией, заплатить ей и начать использовать эти здания. 

– И что было за здание у вас? 




– До 1994 г. там тоже была столовая, государственная столовая. Которая перестала работать, потому что не было продуктов. А место очень хорошее, близко к вокзалу, и был большой поток клиентов. В день – 200–300 человек. 

– Кто все эти люди? 

– Обычные пассажиры, путешественники, те, кто ездил через город или приезжал в город. У нас конечная точка железной дороги, дальше надо выходить и добираться местным транспортом, поэтому был большой поток тех, кто пересаживался и ехал в глубинку 

– А чем кормили проезжающих? 

– Мы ориентировались на дешевое питание. Давали вареный рис с соленьями и приправами, разные виды лапши, спиртное. 

– Откуда продукты? 

– Все с рынка, с коммерческого рынка. 

– Алкоголь местный или китайский? 

– Алкоголь – самогонка, которую гнали местные жители. Мы покупали у них для продажи в столовой местную самогонку. Незаконно, конечно, но никаких проблем не было. Почти 100 % алкоголя, который сейчас пьет корейский народ, это самогонка от частных производителей. У нас было несколько постоянных частных поставщиков, они поставляли нам не только самогонку, но и свинину. Это два производства, которые технологически связаны. Отходами злаков, которые остаются после возгонки спирта, кормят свиней. 

– Сколько же стоило пообедать у вас? 

– Около 1500 вон. 

– Если государственная зарплата – 2000–3000 вон, это ведь от силы на два обеда. Откуда люди брали деньги на обед за 1500 вон? 

– Уже лет 15 в Северной Корее о госзарплате всерьез никто не думает. Это простая формальность. 

– То есть большинство населения занято в частной теневой экономике? 

– Да, абсолютное большинство. Люди кормят себя сами. После 1994 года о государственных ценах и государственных зарплатах никто не думает. 

– Ваша столовая работала совершенно открыто, с вывеской? Заходите – угощайтесь? Или просто люди знали, что здесь кормят и поят? 

– Открыто. Была старая вывеска, которая осталась от государственной столовой. Мы ее даже не меняли. 

– Формально держать частную столовую по-прежнему запрещено или нет? Были проблемы с властями? 

– Я получил разрешение, вроде лицензии. Фактически это гослицензирование частного дела. Это стало возможно с конца 90-х, года где-то с 1997. Внешне – это все то же старое госпредприятие, столовая, подчиненная местной администрации, а фактически ею занимаеся частник. Такая франшиза райисполкома. 

– То есть партийные работники, полицейские, кагебешники заходили к вам спокойно, ели? 

– Да, заходили. 

– А нужно было вешать портреты великого вождя и любимого руководителя в частной столовой?




– Нет. Их и раньше здесь не было. Потому что еще по старым правилам, 1972 года, в производственных помещениях, в цехах, портретов не было. А столовая приравнивалась к производственному помещению. 

ХОЗЯИН ШАХТЫ 

– А что вы затеяли после столовой? 

– Потом я владел шахтой. 

– Каким образом целая шахта попала в частные руки? 

– Формально это была государственная шахта. Но мы ее как бы арендовали. Она подчинялась 38 управлению ЦК Партии, которое управляет, среди прочего, валютной экономикой. И там просто выдают людям разрешение на занятие определенным видом бизнеса, приносящего валюту. У государства не было денег на эксплуатацию шахты, и они искали частных инвесторов. Мы 60% прибыли отдавали государству, то есть вот этому управлению, остальное оставляли себе. 

– Что шахта добывала? 

– Золото. Это был золотой прииск. 

– На каком уровне нужно было согласовывать аренду шахты – на областном, на районном, в столице? 

– В Пхеньяне, на серьезном уровне, в 38-м управлении ЦК Партии. 

– То есть нужно было ехать в столицу к высшим чиновникам? 

– Такого рода бизнес могут разрешить только в Пхеньяне. Я там на одни только взятки 2000 долларов потратил, но отбил их за месяц, так что имело смысл. 

– Ездить в Пхеньян можно свободно? Ведь для выезда из своего уезда нужно разрешение. 

– Если есть деньги проплатить разрешение, то можно. А если нет денег – никак. 

– И кто же платил зарплату рабочим? 

– Я и платил. 

– Сколько было работников на шахте? 

– 38 человек, включая техников и инженеров. Я сам их выбирал и нанимал. Я платил им деньгами и продуктами: норма по карточке, к которой рабочие привыкли раньше, в хорошие времена – 700 граммов зерна в день. Я смотрел цены на рис на рынке и помимо зарплаты деньгами выдавал денежную компенсацию цены 700 граммов риса в день на рынке. Они примерно по 30 000 вон в месяц у меня получали. 

– Шахта стояла ко времени вашей аренды? 

– Шахта не работала. Вернее, ее вообще не было. Рядом была старая остановившаяся шахта, мы построили новую. Там были запасы золота, о них знало государство, но не было денег, чтобы начать их разработку. 

– Кому же продавалось золото? 

–Я  тайно продавал его китайским дилерам за валюту. А государство с этой выручки получало 60%. В 38-м управлении оценочно знали, сколько из этих залежей с моими возможностями я могу добыть и представляли себе сумму, которую я им должен отдать. 

– Какой был объем добычи? 

–10 граммов чистого золота в день. Цены примерно соответствуют мировому рынку золота. 

– Каков примерно был ваш доход капиталиста? 

– После сдачи 60% выручки, из оставшихся 40% нужно было заплатить зарплату работникам, купить расходные материалы и оплатить взятки местной администрации. Остальное мне. По северокорейским ценам грамм золота тогда давал 150 000 вон, чистыми у меня оставалось 3–5 млн северокорейских вон в месяц. Это примерно 2000 долларов. У нас – большие деньги. 

– Кому и за что приходилось платить взятки, если бизнес был лицензирован аж на уровне ЦК? 

– Нам для производства требуются довольно опасные химикаты, для работы с ними существуют  жесткие требования. Но у нас не было возможностей и оборудования, чтобы работать с ними по всем правилам, поэтому приходилось платить, чтобы не обращали внимания на то, что мы нарушаем технику безопасности и природоохранные правила. Вторая проблема – у меня были лимиты на взрывчатку для горных работ, но если бы мы работали по этим лимитам, мы бы ничего не добыли. Взрывчатки нужно было больше, но поскольку это опасная вещь, доставать ее стоило больших взяток. 

– Сколько лет вы были арендатором шахты? 

– 4 года, до отъезда сюда. 

КОЛЛЕГИ 

– Какие отношение сложились с прежними коллегами по УВД после перехода в капиталисты? 

– Отношения поддерживались. Они помогали, защищали мой бизнес. Я с ними и сейчас, находясь на Юге, сохраняю отношения. 

– Каким образом? 

– По телефону. У всех китайские мобильники, подсоединенные к китайским сетям. У нас город приграничный, ловит китайскую сеть. Звоню, разговариваю. По цене – как в Китай позвонить. 

– А те, кто живут дальше от границы? 

– Этим с мобильниками не повезло. Но в наших местах, я думаю, любой сотрудник МВД имеет мобильный телефон. Они все занимаются контрабандой из Китая, а без мобильника это невозможно. Хотя формально они запрещены, конечно, но у всех там есть. 

– Понятно, друзья и коллеги по УВД, они тоже не сидели на зарплату в 2000 вон. 

– Да, они занимались контрабандой и кормились с рынка. Потому что есть куча государственных правил, которые сделали бы любую торговлю невозможной. Поэтому они просто получали деньги за то, что не замечали нарушений. Без нарушений торговать абсолютно невозможно. Правил слишком много, они слишком сложны. 

Это ведь не какие-то сознательные реформы. Правительство никогда не одобряло происходящего, а вынужденно терпит, чтобы люди не голодали. Но и постоянно пытается сдерживать. Например, вначале был список предметов, которые можно продавать на рынках. Был закон, что можно продавать не больше 10 единиц одежды на одном прилавке. В конце 90-х – начале 2000-х выходили и сейчас периодически выходят инструкции о том,  что можно продавать только товары из этого списка, или такое-то количество единиц товара на одного торговца. Например, время от времени спускают указание, чтобы один торговец не продавал больше 20–30 кг зерна. Но это практические игнорируется, обходится взятками, и об этом забывают. Потом снова приходят инструкции. 

ВСЕ ВСЁ ЗНАЮТ 

– Что после переезда на Юг показалось самым трудным или удивительным? 

– Покрытые лесом горы. У нас все горы голые. А так удивления не было. Я смотрел постоянно южнокорейское ТВ в записях, на дисках – сериалы, фильмы. То есть образ жизни, уровень жизни я хорошо себе представлял. 

– Многие смотрят южнокорейское ТВ в записи? 

– Да, многие. Никто своего кино не смотрит вообще-то говоря. Только иностранное и южнокорейское, которое на CD контрабандой привозят из Китая. Еще видеозаписи концертов, видеоклипы. Но в основном южнокорейское кино и сериалы. 

– Сколько семей имеет видео примерно? 

– По нашему городу, по моим знакомым судя – 75–80%. 

– То есть большинство знает про уровень жизни в Южной Корее и про разницу с Севером? 

– Да, все знают. Да и никто не говорит больше официально, что Южная Корея живет хуже нас. Это раньше рассказывали, что там мрак и нищета, а сейчас говорят, что они где-то живут и хорошо, но это экономика пузыря, которая поддерживается американскими вливаниями. 

– Это не опасно, иметь CD с южнокорейской продукцией? 

– Можно до трех лет за это получить. Но все равно смотрим. Потому что смотрят и полиция, и госбезопасность, и партаппарат – еще больше, чем рядовые граждане. 

– Кого-нибудь сажали за это на вашей памяти? 

– Был случай, четверо выпускников школы перешли китайскую границу и привезли партию в 800 дисков. Они их продавали и еще стали давать смотреть на прокат. Их арестовали. Но они все были дети местных чиновников, и поскольку родители похлопотали, они отделались легко: им за эту операцию дали по 6 месяцев административной тюрьмы. Замять было невозможно несмотря на  связи, потому что 800 дисков – это большая партия. 

– А компьютеры? 

– Имеют 20–30% семей в городах. Раньше был запрет на ввоз южнокорейской продукции, но сейчас можно даже не отрывать этикетки. Но интернета конечно нет. Те, кто не выезжал из страны, в глаза его не видал. 

ПАРТИЙНЫЙ КАПИТАЛИСТ 

– Вы член партии? 

– Да, конечно. Как же без этого. 

– Будучи частным бизнесменом, вы как член партии должны были участвовать в партийной деятельности: ходить на собрания, на политучебу? 

– Я считался находящимся в командировке по линии ЦК, поэтому не участвовал ни в собраниях, ни в политучебе. Раз в месяц я связывался с райкомом, сообщал: мол, горю на работе. 

– Бизнес действительно намного удобней делать, если ты имеешь отношение к партии, госбезопасности? 

– Само собой. Самые успешные люди это те, кто имел связи с Китаем или с государственными внешнеторговыми операциями. Я знаю двух-трех человек, которые собрали деньги и закупают большую часть угля, производимого на одной из шахт под Пхеньяном, потом везут его в провинцию и продают в розницу. Это большой бизнес. 

– Кому они платят? Директору шахты? 

– Да, платят директору шахты. Часть этих денег вполне легальные – они идут в бюджет, а часть – в карман директора. Но с другой стороны, то, что идет в карман, директор тратит не только на себя, потому что он не получает от государства необходимых расходных материалов, оборудования. И часть этой наличности используется директором, чтобы  шахта продолжала работать. 

– Директора заводов не превращаются в бизнесменов? 

– Превращаются. Например, завод где производят обувь, – у директора  просто больше возможностей воровать часть продукции и продавать ее на рынке. Представители рудников немножко зарабатывают на продаже части продукции в Китай. 

УЧИТЕЛЯ НА САМООБЕСПЕЧЕНИИ 

– Что делают бюджетники, врачи, учительницы всякие? 

– Про врачей мы говорили только что. Да, учительницы, они торговать почти не могут. Родители учеников их поддерживают обычно. Иногда они сами вымогают, иногда родители по своей инициативе что-то дают. 

– А в вузах? 

– То же самое примерно. Взятки студенты дают за поступление, за сессии. У меня племянница учится на Пхеньянских курсах иностранных языков. Полторы тысячи долларов обошлось мне поступление. Я дал полторы, и поступила. А мой знакомый дал 1300, и его ребенок не поступил. Поступление в главный университет страны  – Университет Ким Ир Сена стоит 5–6 тысяч долларов. 

  РАСЦВЕТ СТИХИЙНОГО КАПИТАЛИЗМА 

– Есть вообще люди, которые работают только за государственную зарплату? 

– Практически нет. Сегодня утром я звонил домой – цена килограмма риса 1800 вон. Даже 2 кг риса не купишь на месячную зарплату. Старая государственная экономика в Северной Корее рухнула. Нет ее. Работает только стихийная частная экономика вокруг рынков. 

– Что с крупными заводами произошло? С химией, с металлургией? 

– Они практически стоят. Если мы возьмем уровень производства в начале 90-х за 100%, сейчас они работают примерно на 30 % мощности. Например, у нас в городе на шахтах были «БелАЗы» – 300 «БелАЗов». Сейчас работают 50. 

– Этот рудник государственный по-прежнему? 

— Да. По северокорейской классификации здешний рудник – предприятие особого уровня, первой категории. Там более 10 000 работников. Военные заводы тоже резко снизили производство. Работают только самые важные. 

– Если сравнить 80-е годы, когда была только государственная экономика, и 2000-е, когда развились частная торговля и экономика, люди стали жить, питаться, одеваться лучше или хуже?

– Лучше. Если говорить не о 90-х, а о 2000-х, то лучше. Середина и вторая половина 90-х были очень тяжелыми. А потом уже, в самом конце 90-х началось улучшение. В 80-е годы все строилось вокруг карточек. А в 90-е карточки превратились в бумажки, начался голод. Но люди стали искать возможности. Кто-то начал расчищать частные поля в горах, кто что-то производить, кто-то торговать, и потихонечку жизнь стала улучшаться. 

И теперь это заметно. В 80-е по карточкам давали 700 граммов зерна в день, из которых 60% – рисом, 40%  кукурузой, (нам, силовикам, и партаппарату – 100% процентов рисом), обувь, уголь для отопления. Недостаточно, но кое-что давали. А сейчас, если у тебя есть деньги, – идешь и покупаешь. Например, в 80-е годы простые люди практически не могли позволить себе кожаную обувь. Ее не выдавали, купить негде и не на что. Все ходили в матерчатой обуви. А сейчас вполне обычное дело, когда простой, небогатый человек носит кожаную обувь. Часы были престижным предметом, лесорубы из России привозили «Восток», «Зарю». Это были очень престижные вещи. А сейчас так, ничего особенного – ну, часы и часы. 

– Какие еще частные предприятия есть в вашем городе? 

– Оптовая торговля, торговля на рынке, в нашем районе дома делают обувь и шины для велосипедов. Парикмахерские есть частные, аптеки, массаж. Хотя парикмахерские формально запрещены, с ними много хлопот. Зато частные бани – пожалуйста. Частные заправки, неофициальные, конечно. Просто есть люди, которые продают ввезенный из Китая контрабандой бензин, разливают из бочек у себя дома. Строительство, автоперевозки. 

– Заниматься бизнесом в Северной Корее становится все проще и проще или труднее? 

– Я думаю, что в целом проще. Инфраструктура, например, улучшилась. Раньше, чтобы послать товар через страну, единственный способ был – поезд. Но с электричеством были гигантские перебои в конце 90-х, поезда останавливались и стояли целыми днями. В результате, груз пересекал страну – несколько сотен километров – примерно 20 дней. А сейчас произошло мощное развитие частного грузового автотранспорта. Сейчас товар через частную транспортную контору отправляешь примерно за 5 дней. 

Примерно с 1998 года стали появляться частные грузовики и открылись частные грузовые перевозки. И сейчас сеть частных грузовых перевозок охватывает всю страну, сложились правила, по которым все это работает. В начале это было чисто частное дело, а сейчас и государственные организации используют для побочного заработка свои автобусы и грузовики. Да и частники машины регистрируют обычно на организации, так что это автоматически решает проблему разрешения на поездки за пределы своего района и на перевозку груза. Кроме того, за исключением Пхеньяна и районов усиленного контроля практически можно свободно ездить по стране, давая небольшие взятки на КПП. 

Я думаю, что это самая коррумпированная страна мира сейчас из всех стран – социалистических, капиталистических, любых. Если у тебя достаточно денег, возможно абсолютно все. 

– В России начальный этап капитализма был связан с появлением мафии, организованной преступности, рэкета. Как у вас? 

– У нас с этим очень жестко. Государство это пресекает. Возможно, это связано с тем, что корейское государство не хочет терять монополию на насилие. Да и деньги придется делить. У нас в городе недавно,  в 2004 году группа подростков попыталась создать такую банду и начать крышевать, но дело кончилось очень плохо. Их расстреляли, причем публично. Так что насильственной преступности очень мало. 

АВТОМОБИЛЬНЫЙ И ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ВОПРОС 

– А с электричеством по-прежнему перебои? 

– У нас в городе примерно 3 часа в сутки подается электричество. Периодами минут по 30, по 40. Твердого расписания нет, как получается, так и дают. 

– Что же делать с электроприборами, холодильниками–телевизорами? 

– Вообще используются аккумуляторы и батареи. Но они бесполезны для холодильников и стиральных машин. Они хороши для освещения, телевизора, видео. Как только электричество подают, все сразу начинают заряжать аккумуляторы. Холодильник иметь престижно, но часто он работает как шкаф. 

– Был у вас там личный автомобиль? 

– Частных машин мало, только у крупных чиновников, у людей, которые получили их через родственников в Японии или Китае, и у тех, кто получил «подарок вождя».   

– То есть даже вы, бизнесмен с хорошим заработком, не имели личного автомобиля? 

– У меня был автомобиль, зарегистрированный на шахту, но практически мой личный. Это обычная практика, частные автомобили всегда регистрируются на фирму. В городе примерно 20 частных авто, из них только 3 зарегистрированы на частных лиц. 

– Но рынка частных машин пока нет. 

– Нет, такого рынка нет. Легковых машин еще мало. Последнее время многие ввозят б/у машины из Японии, продают их в Китай и на вырученные деньги ввозят из Китая грузовички для бизнеса в Северную Корею и здесь их продают для частных автоперевозчиков. Схема связана с тем, что в Китае существуют жесткие ограничения на ввоз б/у машин из Японии, а из Северной Кореи их ввозить дешевле. 

КВАРТИРНЫЙ ВОПРОС 

– Что происходит с жильем? Вот человек начинает зарабатывать и хочет улучшить жилищные условия. Переехать, купить квартиру, дом. Построить что-то. Ведь все жилье принадлежит государству и квартиры только дают. 

– Да, практически 100 % жилья государственное, и частного владения нет. Но, например, ветеран труда получил квартиру или дом. И он его просто незаконно продает под видом обмена, а сам переезжает в квартиру похуже с доплатой наличными и живет на эти деньги. Обмен в пределах города или района законен. Жилье как бы меняется, а на самом деле покупается и продается. 

Те, кто хотят жить получше, могут теперь даже построить небольшой многоквартирный частный дом. Люди даже стали строить дома на продажу. Складываются деньги, порядка 10 000 вон с человека, правда это все формально делается как государственная стройка, и дом формально считается государственной собственностью, хотя строится на деньги частных инвесторов, которые там и живут, или продают его. Это происходит в крупных городах. А в маленьких просто строят себе частные дома. Берется старый дом, его сносят, и на его месте строят новый. Это считается ремонтом. 

ПРО БУДУЩЕЕ 

– Говорят ли в народе, что хорошо бы объединиться с Южной Кореей и все будем лучше жить? 

– В общем, все с этим согласны. Говорят,  у нас природных ресурсов много, а на Юге – технологии, и если объединимся, то будем жить лучше, чем при социализме. Большинство на Севере хотело бы объединения. 

– Как сейчас к руководству страны относятся люди? 

– Ничего не говорят. Это опасно, и смысла нет. Люди занимаются своим бизнесом и предпочитают на политические темы не говорить. Но в то же время тому, что в газетах, не верят, это однозначно. Потому что всем понятно, что власти в прошлом врали и сейчас врут. 

– Получается довольно большой слой довольно состоятельных людей которые всё понимают. Они не хотят сменить режим или заставить его провести реформы? 

– Нет, таких мыслей нету. Практически все эти состоятельные люди либо выходцы из нынешней политической элиты, либо с ней связаны. И они заинтересованы в сохранении режима. 

– А вы и эти люди понимают, что в случае объединения с Южной Кореей их бизнес рухнет? 
  
– Да. Понимают. 

– А разве не лучше работать при нормальном, а не «сером» капитализме? Ведь здесь может все быть и хуже. 
  
– Может, государство крайне неодобрительно относится к новым рыночным отношениям. Оно вынуждено их терпеть, потому что понимает, что не может вернуться к старой системе, не может восстановить карточную систему и тд. Хотя оно этого очень хочет. Поэтому оно вынуждено терпеть рынок, потому что иначе народ начнет опять умирать, как в 90-е годы. Но если государству когда-нибудь удастся запустить заново государственную экономику и начать выдавать пайки, как раньше, то они конечно, жестко ликвидируют рынок. 

– Но ведь сами госчиновники вовлечены в этот рынок. Зачем они будут ликвидировать собственные доходы? 

– Если будет принято политическое решение на самом верху, то средний и низовой уровень чиновников, который кормится с рынка, ничего сделать не сможет. Они получат приказ и более или менее его выполнят. Самый верхний слой, конечно, тоже получает деньги от бизнеса, но в целом на самом верху считают рынок опасным для системы, а система – это они. И предпочтут укрепить свою власть. Но условием для полного уничтожения рынка является восстановление госэкономики и карточной системы в прежнем полном объеме, а это, скорей всего, невозможно. 

– Ненависть населения не переключается с власти на бизнесменов, что это они во всем виноваты? 

– Конечно, переключается, конечно, ненавидят. 

– Есть ли желающие вернуться к карточкам и кимирсеновским временам, к государственному тотальному контролю? 

– Поначалу было довольно много. Но в последнее время люди привыкли, им кажется, что так лучше. 

– А что же в конце концов будет с родиной и с нами, вернее, с вами? 

– Во-первых, народ особо не интересуется политикой и о смене режима особо не думает. В принципе, карта может лечь плохо для власти, и тогда возможны и революция, и восстание, и революционная смена режима. Но по-моему, вероятность этого в обозримом будущем невелика. 

– А среди власти на самом верху есть сторонники реформ и капитализма? 

– Да, конечно есть. 

– Может, они начнут реформы вроде китайских? 

– Население, конечно, смотрит на Китай с завистью. И в основном, поскольку оно вообще интересуется политикой, считает, что нужно сделать, как в Китае. Есть люди, которые так думают, и среди чиновничества и руководства. Но преобладает мнение, что китайский эксперимент, если его перенести в Корею, опасен и может представлять угрозу для стабильности в Корее. Я думаю, что и следующее руководство будет продолжать нынешний курс с какими-то вариациями, и я бы сказал, что лет двадцать радикальных перемен, скорее всего, не будет. Потом – неизвестно. 

Итак, подводя итоги следует отметить, что северокорейское предложение о заключении мирного договора заслуживает рассмотрения хотя бы потому, что Соглашение о прекращении огня 1953 г. не соответствует требованиям времени и утратило силу если не в 1957, то в 2013 г. Зафиксировать итоги войны, подвести черту и поставить в этом процессе последнюю точку в год 60-летнего юбилея со дня ее окончания было бы знаковым моментом. Однако надо помнить, что подписание мирного договора также связано с рядом процедурных проблем. На ситуацию накладывается и недоверие между двумя странами, когда любую инициативу противоположной стороны будут «пробовать на зуб». Тем не менее, если стороны сумеют сделать этот важный шаг вперед, тень исторического прошлого, связанная с Корейской войной, постепенно начнет рассеиваться.

Учебник для членов правящей Демократической Республиканской партии (ДРП), опубликованный в январе 1968 г., также содержит словосочетание «национальная демократия». Авторы утверждают, что « в рамках национальной демократии» предполагается не только «усвоить сущность европейско – американской демократии, но и воплотить исконные исторические, культурные и национальные особенности Кореи». Другими словами, идеологи военно – бюрократического режима ставят перед собой задачу «национализации» (адаптации к условиям РК) либеральной демократии и демократизации национализма .
Здесь следует отметить и концепции других южнокорейских теоретиков. Так, политолог Хан Сын Джо разработал концепцию о трёх типах демократии. По его мнению, существуют западная (классическая) демократия, восточная демократия (коммунистические режимы) и демократия развивающихся государств. К последнему типу была отнесена РК. Согласно этой концепции, демократии развивающихся государств, хотя и отстают по части прав и свобод от западных, но способны противостоять коммунистическому тоталитаризму . Также, по мнению Хана, разделение властей и полное обеспечение прав и свобод могут привести к ослаблению государства. Подобные концепции, несомненно, оправдывали усиление режима личной власти Пак Чжон Хи и специфику южнокорейского политического развития.
Апология специфики южнокорейской «демократии» достигла пика в 1970 – х гг. В октябре 1972 г. президент Пак Чжон Хи совершил переворот, позволивший ему добиться фактически неограниченной власти. Принятая Паком конституция получила название Конституции «Юсин», а политический строй IV Республики также известен под названием «системы Юсин». Этот термин заимствован из японской лексики и является синонимом слова «исин» (реставрация, революция, реформы). Очевидно, Пак Чжон Хи стремился провести параллели между великими реформами Мэйдзи в Японии и переворотом октября 1972 г .
Анализ работ и речей южнокорейского президента, относящихся к периоду существования системы Юсин, позволяет выявить немало черт сходства с постулатами северокорейских лидеров. Чтобы не быть голословными, приведём некоторые примеры.
В своих работах Пак неоднократно использует понятие «чачжу», которое переводится на русский язык как «независимость», «самостоятельность» и таким образом по значению схоже с чучхе. В своём последнем теоретическом труде, вышедшем в свет в 1979 г. «Возрожденная Корея: модель развития» Пак Чжон Хи так трактует принцип чачжу: «Кратко говоря, чачжу означает то, что мы должны быть хозяевами в своем собственном доме. Также это значит, что мы, корейцы, обитаем на этой прекрасной земле и что именно мы, корейцы – наследники её древней истории, которая насчитывает более 5 000 лет» . Показательны и следующие слова южнокорейского президента: «Юсин – это творческое проявление национальной воли для создания стабильности, процветания и новой истории объединения на основе нашего великого самосознания, которое мы вновь обретаем» . В свою очередь, в беседе с журналистами японской газеты «Иомиури симбун» 10 января 1972 г. Ким Ир Сен заявляет: «Установить чучхе – это значит по – хозяйски подходить к революции и строительству в своей стране. Другими словами, это значит воплощать самостоятельность и творчество, а именно: решать все вопросы, выдвигающиеся в революционной борьбе и строительстве, с самостоятельной и творческой позиции, главным образом опираясь на собственные силы, в соответствии с действительностью своей страны» .
Таким образом, и Ким Ир Сен, и Пак Чжон Хи используют похожую риторику. И тот, и другой говорят о необходимости решать проблемы развития Кореи путём «хозяйского», самостоятельного подхода к ним. Впрочем, это далеко не единственная параллель между идеологиями, господствовавшими в 1970 – е гг. по обе стороны от 38 параллели. Известно, что центральный орган, созданный Паком параллельно Национальному собранию, получил название Объединительного самостоятельного гражданского собрания (Тхониль чучхе кунмин хвеый). Достойно внимания то, что слово «самостоятельное» передано понятием чучхе. С чем же это связано? Здесь стоит напомнить о том, что создание этого органа приходится на период межкорейского диалога, и в Совместном заявлении Севера и Юга фиксируется, что объединение Кореи должно быть самостоятельным, мирным и на основе «великой национальной консолидации». А в одной из своих речей Пак Чжон Хи утверждает, что «идеология меняется, а нация остаётся». Вероятно, южнокорейский лидер стремился к утверждению корейского национализма в качестве приоритета над другими идеологическими установками (в том числе и антикоммунизмом) и таким образом сделал шаг, демонстрирующий Северной Корее готовность к продолжению диалога. 
И чучхе, и чучхесон рассматривают как идеал сильное государство, опирающееся на собственные силы, проводящее независимую внешнюю политику и обладающее самостоятельной экономикой. Так, в лекции «О социалистическом строительстве в КНДР и южнокорейской революции», прочитанной в Академии общественных наук «Али Архам» 14 апреля 1965 г. в ходе визита в Индонезию Ким Ир Сен так разъясняет политические принципы идей чучхе: «Чучхе в идеологии, независимость в политике, самостоятельность в экономике, самооборона в защите страны – вот та позиция, которой наша партия неизменно придерживалась» . 
Более подробное обоснование эти идеи получили в уже упоминавшейся работе Ким Чен Ира «Об идеях чучхе» (1982). По его мнению, «независимость в политике» предполагает соблюдение полного суверинитета страны, недопустимость вмешательства извне, отрицание внешнего давления. «Самостоятельность в экономике» достигается путём опоры на собственные силы, преимущественного развития тяжелой промышленности. «Самооборона в защите страны» обеспечивается путём вооружения всего народа и превращения страны в крепость.
Пак Чжон Хи ещё в своих первых произведениях – «Путь нашей нации» и «Страна, революция и я» провозглашает создание «самостоятельной национальной экономики» одним из приоритетов в своей политике модернизации. По его мнению, она также может послужить инструментом в противостоянии с КНДР. С 1968 г. в речах Пака всё чаще встречается понятие «самооборона», а с 1970г. – тезис «о духе опоры на собственные силы, самостоятельности и независимости». В новогоднем послании нации от 1 января 1971 г. Пак Чжон Хи замечает, что для модернизации РК и объединения страны необходимы опора на собственные силы, независимость и процветание . В декларации 17 октября 1972 г., положившей начало системе Юсин, президент упоминает о «духе национальной независимости, базирующемся на самостоятельности, опоре на собственные силы и самообороне» . Таким образом, сходство с кимирсеновской риторикой налицо.
Определённое сходство видно и в представлениях идеологов чучхе и чучхесон об обществе и государстве. По сути дела, в обоих случаях предлагается модель иерархического подчинения в отношениях между людьми. В Северной Корее культивируется «огнеподобная верность» Вождю. Верность правителю, как известно, - это конфуцианский постулат. С. О. Курбанов обращает внимание на то, что в работах Ким Чен Ира 1980 – х гг. говорится о том, что нижестоящие должны с уважением относиться к вышестоящим, а последние, в свою очередь, обязаны заботиться о первых . Данный принцип имеет мало общего с марксизмом и является конфуцианским по духу.
Известно и то, что в северокорейской пропаганде Ким Ир Сен именуется «Вождь – отец», «отец народа» . Действительно, некоторые легенды о Киме (содержащиеся, к примеру, в небезызвестном отечественному читателю журнале «Корея») представляют его как заботливого отца народа. Налицо конфуцианская трактовка отношений между правителем и подданными, где первый предстаёт отцом, а вторые – его детьми.
А как обстоит дело с чучхесон? Южнокорейские идеологи (например, Пэк Ван Ги) использовали термин «патриархальный авторитаризм». Теоретики чучхесон стремились представить авторитет родителей в качестве примера «политического авторитета», а отношения в семье сравнивали с «политическим процессом» . При этом, в отличие от Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, они не скрывали конфуцианский характер подобных концепций.
В своих работах 1970 - х гг. Пак Чжон Хи упоминает о принципе «хоньик инган», что означает «человек великих благодеяний» . Разъясняя его, Пак говорит о необходимости гармоничных отношений в обществе между правительством и народом. Южнокорейский лидер также обращается к образу Тангуна – легендарного основателя корейской нации. Другой пример для подражания он видит в хваранах – членах военно – религиозной молодёжной организации в древнем королевстве Силла. Если Тангун в интерпретации Пака выступает в качестве идеального правителя, то хвараны – как идеальные подданные и образец гармонично развитых людей, что является конфуцианской трактовкой. В своём последнем теоретическом труде «Возрождённая Корея: модель развития» президент РК апеллирует к таким понятиям, как «чхун» (преданность государству) и «хё» (сыновняя почтительность). Он пишет: «Подобно тому, как сыновняя почтительность (хё) является естественным выражением любви человека к своим родителям, столь же естественной является и наша преданность (чхун) той коллективной организации, которая называется «государством». От человека, который не в состоянии поддерживать прочный порядок в семье, нельзя ожидать и горячей преданности государству» . В данном случае Пак прямо отождествляет эти два понятия, что характерно для конфуцианства.
Вышеприведенные примеры показывают сходство ряда идеологических постулатов северокорейских идей чучхе и южнокорейского чучхесон. Чем же можно объяснить его? Конечно, прямо говорить о влиянии северокорейских идей чучхе на формирование взглядов Пака и чучхесон сложно, так как идеологией сеульских властей и Пак Чжон Хи лично был жёсткий антикоммунизм. Южнокорейские авторы стараются не замечать очевидного сходства между чучхе и чучхесон. Однако известно, что в молодости Пак Чжон Хи под влиянием брата принял участие в деятельности тайной коммунистической организации в вооружённых силах РК и едва не был казнён. Возможно, эти увлечения не прошли бесследно. К тому же, Пак и правящие круги РК, находившиеся под впечатлением определённых успехов КНДР в экономическом развитии, имевших место на рубеже 1950 – 1960 – х гг., возможно, стремились сконструировать идеологию, могущую поставить заслон на пути распространения левых идей в Южной Корее, и посчитали нужным включить в её состав действительно полезные, с их точки зрения, элементы. Вероятно, и обратное влияние чучхесон на чучхе. В 1990 – х гг. с крушением социалистического лагеря националистическая составляющая идей чучхе вытеснила коммунистическую. Об этом говорят такие факты, как «обнаружение» гробницы Тангуна под Пхеньяном, отсутствие в Конституции 1992 г. упоминания о связи чучхе с марксизмом – ленинизмом, идея первородства корейской нации. Так, идея «приоритета корейской нации», утверждающая приоритет национального объединения над классовыми интересами, над всеми идеологиями, весьма похожа на идею Пак Чжон Хи о том, что «идеология уходит, нация остаётся». В то же время было бы неправомерно сводить всё сходство между чучхе и чучхесон к взаимным заимствованиям. Некоторые схожие черты скорее являлись следствием произвольных или непроизвольных заимствований из наследия традиционной культуры (например, представление о государстве как большой семье).
В то же время существуют различия между чучхе и чучхесон. Обе этих идеологии возникли и получили развитие в ходе модернизации двух корейских государств, однако типы модернизации в Северной и Южной Корее были неодинаковыми. При всех отличиях чучхе от советского социализма классического образца Ким Ир Сен в своих выступлениях постоянно говорит о необходимости строительства социализма и коммунизма в КНДР. Пак Чжон Хи, хотя и выступает за усиление государственного контроля в экономике, представляет её вполне капиталистической и рыночной. По его мнению, частная собственность должна быть неприкосновенной . Южнокорейский лидер, подобно Ким Ир Сену, считает экономическое планирование необходимым, но в то же время выступает против «сдерживания свободы и инициативности частного предпринимательства» . Кроме того, одним из важнейших элементов теоретических построений Пака и других южнокорейских идеологов является антикоммунизм, носящий антисеверокорейскую направленность. Хотя в 1970 – е гг., с началом межкорейского диалога, когда обе стороны стали провозглашать приоритет национальных интересов над идеологическими, антикоммунизм ушёл на второй план, уступив место национализму, но сохранился в качестве одного из компонентов идеологии правительства РК.
Как уже говорилось неоднократно, и чучхе, и чучхесон испытали значительное влияние конфуцианства. Однако если южнокорейские идеологи не отрицали связи своих теоретических постулатов с традиционной корейской философией, то Ким Ир Сен и Ким Чен Ир объявили чучхе революционной идеологией, свободной от «пережитков прошлого», а потому старались не афишировать сходство с конфуцианством и другими традиционными для Кореи учениями. В то же время, как это ни парадоксально, многие аспекты северокорейского чучхе являются более традиционными и архаическими по духу, чем положения чучхесон. Так, хотя обе идеологии способствовали развитию авторитарных тенденций по обе стороны от 38 параллели, в РК в силу большего проникновения западноевропейской политической культуры не сложился культ личности лидера, тогда как в КНДР он расцвел пышным цветом, а постепенно (особенно после смерти Ким Ир Сена в 1994 г.) приобрёл квазирелигиозный характер.
В заключение стоит отметить, что идеи чучхе, утвердившиеся в КНДР несколько десятилетий назад, до сих пор остаются идеологией этого государства, чему способствовала передача власти по наследству от Ким Ир Сена Ким Чен Иру. В то же время идеология чучхесон, разработанная в период правления Пак Чжон Хи, исчезла с общественно – политической арены после гибели Пака в октябре 1979 г., а идеологические концепции, разработанные в правление последующих южнокорейских лидеров, отличались меньшей стройностью и последовательностью.

Союзники во главе с США, которые считают, что ключи к решению ядерной проблемы КНДР находятся в руках Пекина, сейчас всеми силами пытаются добиться от Китая жесткости и одобрения предлагаемых Вашингтоном, Сеулом и Токио санкций. Действительно, при желании Китай может устроить очень серьезный кризис в КНДР, просто перекрыв границу с Северной Кореей, но дело в том, что полномасштабный коллапс северокорейского государства не в интересах Китая, России и многих других стран. Кроме того, Соединенные Штаты, Южная Корея и Япония, постоянно напоминая о необходимости "активной роли Пекина", "смены политики КНР в отношении КНДР", а временами давя на Поднебесную, спровоцировали обратную реакцию.
МИД и СМИ КНР уже резко отреагировали на недавнюю критику со стороны госсекретаря США Джона Керри, обвинившего Пекин в провале его северокорейского вектора внешней политики и бездействии. Как внешнеполитическое ведомство Китая, так и местные СМИ разразились серией заявлений, подчеркнув, что "нечего только надеяться на Китай", что "Китай и так сделал, что мог, а что сделали критики?"
"Заявление Керри сыграло против самого Вашингтона. Значительная доля критики как со стороны официальных представителей, так и обычных людей, которая была "заготовлена" для КНДР, теперь переориентировалась на Соединенные Штаты. Если наша политика провальная, то давайте посмотрим, чего достигли США в отношении Северной Кореи! Тем более стоит разобраться в том, из-за кого КНДР так активно разрабатывает ядерное оружие. Северокорейцы постоянно вспоминают пример Ливии, где отказались от ядерной программы, и что в итоге вышло, еще есть и Ирак. США сами дали повод для ядерного шантажа со стороны КНДР, а пытаются во всем обвинить теперь нас", - заявил на условиях анонимности один из китайских государственных экспертов по корейской проблематике.
Китай и Россия сейчас выступают практически с единых позиций, отмечая, что нельзя реагировать чрезмерно эмоционально на провокационные действия Пхеньяна. Тройка союзников во главе с США же договорилась "заставить КНДР заплатить цену", требуя от того же Пекина предпринять действия, которые "задушат" Страну чучхе экономически.
Понятно, что как Москва, так и Пекин выступают категорически против ядерного вооружения Пхеньяна, но если это используется для наращивания военного присутствия Вашингтона у границ КНР и РФ и в регионе, то этим странам нет особых причин идти на поводу у сторонников жесткой линии.
Как сразу отметили многие наблюдатели, КНДР для своих ядерных испытания выбрала довольно удачное время. Отношения России и США переживают кризис из-за серии проблем, включая Сирию, Украину и ряд других, между Пекином и Вашингтоном также напряжены из-за конфликта в Южно-Китайском море. Япония и КНР не скрывают, что соперничают друг с другом в регионе. Из-за такого клубка противоречий государствам нелегко договориться о "едином фронте". Кроме того, каждый подозревает других, что КНДР лишь хороший повод достичь "под шумок" более глобальных целей.
Как бы там ни было, в настоящее время из-за целой совокупности причин значительная часть дипломатических усилий перенаправлена с реагирования на ядерные испытания Пхеньяна на "традиционные" и в то же время более глобальные противоречия и конфликты между ведущими державами.