ВМФ/ВМС

Совместная борьба ради «общего блага»

В США «видовые стратегии» занимают важное место в формировании политики национальной безопасности и основ военного строительства. Они опираются на более высокие по статусу руководящие документы: основополагающую Стратегию национальной безопасности (подписывается непосредственно президентом), Стратегию национальной обороны (ее подготовкой занимается Министерство обороны), Национальную военную стратегию (Комитет начальников штабов), Четырехлетний обзор оборонной политики (Министерство обороны).
Предыдущая военно-морская стратегия США, получившая название «Совместная стратегия морской мощи XXI века», была опубликована в 2007 г. Она стала первым в истории подобным документом, единым для всех трех морских видов Вооруженных Сил США – ВМС, КМП и БОХР. Обычно «видовые стратегии» подготавливаются внутри штаба конкретного вида ВС узким кругом офицеров. При подготовке «Совместной стратегии», напротив, велись активные консультации с представителями экспертного сообщества, военно-промышленного комплекса и более широких бизнес-кругов. Эти консультации, а также вовлечение в процесс сразу трех видов ВС предопределили ее более объективный (по сравнению с некоторыми предыдущими) характер и влияние на формирование американской военной политики. Данный документ крайне важен для понимания новой стратегии, поэтому на нем следует остановиться подробнее.
Ключевая характеристика «Совместной стратегии» 2007 г. – позитивный, а не негативный контекст.
Ключевая характеристика «Совместной стратегии» 2007 г. – позитивный, а не негативный контекст: фундаментом служит мысль не о противостоянии какой-либо конкретной угрозе, а о совместном сотрудничестве ради «общего блага». Под «общим благом», действительно значимым практически для всех акторов международных отношений (за исключением наиболее одиозных типа «Аль-Каиды»), понимается глобальная система морской торговли. Мировой океан занимает 70% поверхности Земли, 80% населения планеты живет вблизи морского побережья, а 90% глобальной торговли приходится на морскую торговлю. Важнейшими принципами «Совместной стратегии» стали принципы мультилатерализма.
Данный документ положил конец господству трансокеанического подхода, который предполагает акцент на воздействие на территорию противника для достижения политических целей. «Совместная стратегия» 2007 г. обозначила возврат к традиционному океаническому подходу, согласно которому господство на море представляется ключевым инструментом морской державы для достижения политических целей, контроля над мировой экономикой и глобальным балансом сил. Но на этот раз океанический подход трактовался в русле либеральной парадигмы и идей «флота постмодерна», а не парадигмы реализма и идей «флота модерна».
На первое место вынесено внешнее военно-морское присутствие
Авторы «Совместной стратегии» исходили из того, что в современном мире растет взаимозависимость государств в сфере экономики и безопасности. Для интересов США необходимо поощрение системы международных экономических, информационных, правовых, общественных и правительственных связей. Четкие грани между мирным временем и войной стираются, и дестабилизация обстановки в одном регионе может оказать существенное негативное влияние на обстановку в других регионах и интересы Соединенных Штатов. Поэтому предотвращение войны так же важно, как и победа в ней.
При этом в «Совместной стратегии» отмечалось, что США в одиночку не способны гарантировать безопасность всего Мирового океана. В связи с этим необходимо переложить часть обязательств на другие государства, которые должны действовать сообразно идеям «глобального морского лидера», а также создать коллективную систему безопасности, основанную на общих угрозах и взаимных интересах «в открытом, многополярном мире (выделено мной. – П.Т.)».
В «Совместной стратегии» были определены шесть ключевых императивов морской компоненты ВС США:

• ограничение и разрешение региональных конфликтов посредством военно-морского внешнего присутствия;
  
  
  
  


• сдерживание войны между великими державами;
  
  
  
  


• достижение победы в войне;
  
  
  
  


• обеспечение внутригосударственной безопасности;
  
  
  
  


• поощрение и развитие международного сотрудничества;
  
  
  
  


• предотвращение и минимизация кризисов.
  
  
  
  

Шесть императивов коррелировались с шестью ключевыми функциями морских видов ВС: 1) внешнее военно-морское присутствие; 2) сдерживание; 3) господство на море; 4) проецирование силы; 5) обеспечение морской безопасности; 6) оказание гуманитарной помощи и реагирование на бедствия.
Акцент на повышение роли международного сотрудничества стал в значительной мере попыткой снизить нагрузку на американский флот. Тогдашний начальник штаба ВМС США адмирал Майкл Маллен прямо заявлял: «В изменившейся международной стратегической ситуации открываются новые возможности для совместной деятельности военно-морских сил различных государств, иногда вместе с ВМС США, но зачастую и без их участия. На самом деле многие задачи сегодняшнего дня будут выполняться без участия ВМС США. По моему мнению, это прекрасно».
«Совместная стратегия» 2007 г. оказалась весьма емкой и лаконичной, какой в принципе и должна быть любая стратегия. Но это же послужило одной из главных причин обрушившейся на нее критики. В частности, отмечалось отсутствие в ней оценки роли и места конкретных регионов и потенциальных противников (читай – Китая), а также увязки целей и путей их достижения с ресурсами и инструментами, т.е. с программами военно-морского строительства. Частично эта проблема была решена позднее, когда были опубликованы дополнительные документы, прежде всего, весьма объемная Концепция военно-морских операций (2010) . «Совместную стратегию» критиковали также за слишком общий подход, отсутствие четких приоритетов иизлишний акцент на «мягкую силу» .
Восемь лет спустя

northropgrumman.com
Прохор Тебин:
Angry birds американского флота
В целом «Совместная стратегия» 2007 г. была признана в экспертном сообществе успешной, но за восемь лет, прошедших с момента ее принятия, произошел целый ряд важных событий, которые существенно изменили обстановку в мире. Можно упомянуть, в частности, Пятидневную войну, «арабскую весну», ставшую с началом войны в Сирии и появлением «Исламского государства» более похожей на «арабскую зиму», операцию в Крыму, закончившуюся воссоединением полуострова с Россией (американские военные ее попросту «проспали»), продолжающееся усиление Китая. Все эти события наложились на мировой экономический кризис и секвестр военных расходов в самих Соединенных Штатах.
Новая американская военно-морская стратегия сохранила название и дух предыдущей, но вобрала в себя установки руководящих документов 2008–2014 гг., учла изменения в международной обстановке и критические замечания в адрес своей предшественницы. У версий 2007 г. и 2015 г. много общего, но есть и существенные различия. Хотя многое из того, о чем идет речь в «Совместной стратегии» 2015 г., упоминалось и в других документах, включение конкретных пунктов в Стратегию значительно повышает их статус.
«Совместный» характер сохранился – Стратегия по-прежнему является общей для всех трех морских видов ВС и опирается на идеи мультилатерализма. Но международное сотрудничество стало вторым фундаментальным принципом, а на первое место вынесено внешнее военно-морское присутствие. В частности, указывается, что количество кораблей в передовых районах планируется увеличить с 97 в 2014 г. до 120 к 2020 г.
Появилась и новая задача, названная в тексте «доступом ко всем сферам» («all domain access»). По сути, речь идет о закреплении в качестве самостоятельной задачи противоречивой концепции «воздушно-морской операции».
В Стратегии четко обозначены ключевые для американской военно-морской деятельности регионы, а также их иерархия относительно друг друга. На первом месте – Индо-Азиатско-Тихоокеанский регион (Indo-Asia-Pacific, ИАТР). В отличие от редакции 2007 г., в тексте упоминаются Китай и его «военно-морская экспансия». Язык документа достаточно осторожный, Китай назван источником «возможностей и вызовов». Морские виды ВС США посредством внешнего присутствия и «конструктивного взаимодействия» с КНР рассчитывают «снизить риск недопонимания, противодействовать агрессии и сохранить приверженность [США] миру и стабильности в регионе». В ИАТР планируется развернуть около 60% американских кораблей и летательных аппаратов морской авиации. В регионе будут базироваться наиболее современные и эффективные системы вооружения.
Вторым по приоритетности регионом остается Ближний Восток, где ключевым фактором названа угроза со стороны экстремистских и террористических организаций. Упоминается и Иран как потенциальная угроза глобальной системе морской торговли, а точнее одному из ее ключевых элементов – судоходству в Ормузском проливе. Внешнее присутствие планируется увеличить к 2020 г. с 30 до 40 кораблей.
Третье место занимает Европа. Долгое время авторитетные американские эксперты указывали на то, что после окончания холодной войны Европа и Средиземное море стали второстепенным регионом для ВМС. Это утверждение признавалось ошибочным и предлагалось нарастить присутствие здесь. Новая стратегия обозначает возвращение интереса к Европе. Причины этого, как несложно догадаться, кроются в «военной модернизации России, незаконном захвате Крыма и продолжающейся военной агрессии на Украине». Существенного наращивания внешнего военно-морского присутствия здесь, правда, не ожидается. В Стратегии говорится лишь о четырех эсминцах ПРО, которые планируется разместить в Испании, а также о специализированных подразделениях КМП. Основную ответственность за ситуацию в регионе США, очевидно, возлагают на своих союзников по НАТО.
Другие регионы – Западное полушарие и Африка – наименее приоритетны. Здесь ключевыми угрозами названы региональная нестабильность, «плохо управляемые территории» и транснациональная организованная преступность. В контексте климатических изменений и таяния льдов упоминается рост интереса к Арктике и Антарктике, которые, что характерно, выделяются в зону ответственности и интересов БОХР, а не ВМС и КМП.
Задачи морских видов ВС

picture alliance / Photoshot / Vostock Photo
Павел Шариков:
Информационный фактор в «умной»
стратегии США


Новая стратегия обозначает возвращение интереса к Европе.
Изменился и перечень задач ВМС – их стало пять. Внешнее присутствие из разряда задач перешло в разряд «фундаментальных принципов», а «оказание гуманитарной помощи и реагирование на бедствия» перестало быть самостоятельной задачей и вошло в раздел о проецировании силы. Эти изменения логичны и закономерны сами по себе. К тому же они подчеркивают некоторое снижение роли «мягкой силы» и желание ВМС США защитить от возможных сокращений свою структуру посредством приоритетного значения внешнего присутствия.
Появилась и новая задача, названная в тексте «доступом ко всем сферам» («all domain access»). По сути, речь идет о закреплении в качестве самостоятельной задачипротиворечивой концепции «воздушно-морской операции», которая недавно получила новое, крайне труднопроизносимое название. Новая задача сводится к обеспечению свободы действий американских ВС в тех районах, доступ к которым им пытается ограничивать противник. Речь идёт о так называемых системах недопущения доступа (A2/AD), которые активно развивают Китай, Россия и некоторые другие государства. СНД включает в себя весьма широкий набор средств от подводных лодок и противокорабельных ракет до противоспутникового оружия, компьютерных вирусов и даже управляемых общественных протестов. Борьбу с СНД в рамках обеспечения «доступа ко всем сферам» планируется в первую очередь достичь посредством интеграции действий всех видов ВС США на море, суше, в воздухе и других пространствах, что должно дать синергический эффект (cross-domain synergy). Решение данной задачи достигается, прежде всего, за счет интегрированных действий всех видов ВС США во всех сферах, что дает синергический эффект (cross-domain synergy). Здесь стоит особо подчеркнуть упоминание в Стратегии «ведения боевых действий в электромагнитном спектре» (electromagnetic maneuver warfare), новую концепцию ВМС, которая предполагает интеграцию действий флота в космосе, информационной и электромагнитной сферах посредством современных «некинетических» систем вооружения для достижения превосходства над противником. Возникновение этой концепции и ее включение в качестве первостепенной в список задач морских видов ВС – следствие осознания флотом одновременно своей силы и слабости в этой сфере, а также желания ВМС закрепить лидирующую роль среди остальных видов американских ВС в области радиоэлектронной борьбы.
Стоит указать также на то, что, согласно духу документа, обеспечение морской безопасности в большей степени переводится в сферу ответственности БОХР. Речь идет, в частности, о задачах по обеспечению государственного суверенитета и защите ресурсов Мирового океана, поддержанию свободной и открытой морской торговли, противодействию невоенным угрозам (терроризм, наркотрафик, пиратство и т.д.), обеспечению экономической, политической и правовой стабильности в Мировом океане. Этот шаг позволяет, во-первых, снизить нагрузку на ВМС, которые могут перебросить часть ресурсов на выполнение более приоритетных для них задач, во-вторых, усилить позиции БОХР в борьбе против сокращений бюджета.
Силы флота

Андрей Губин:
США – преимущественно тихоокеанская
держава
В отличие от редакции 2007 г., новая Стратегия содержит объемный раздел о требуемой структуре флота и приоритетах военно-морского строительства. Прежде всего, это помогает увязать в рамках Стратегии цели со средствами, а также закрепляет оптимальные для флота количественные и качественные показатели в условиях сохраняющейся угрозы резкого урезания военных расходов в рамках секвестра. В соответствии с документом сокращение ВМС, КМП и БОХР теперь можно будет трактовать как прямую угрозу национальной безопасности.
В «Совместной стратегии» 2015 г. желаемая численность корабельного состава ВМС определяется в «более чем 300 кораблей», включая 11 авианосцев, 33 крупных десантных корабля и 14 подводных лодок с баллистическими ракетами на борту (их планируется заменить 12 ПЛАРБ нового поколения – атомными подводными лодками с баллистическими ракетами). В документе указывается также желаемая численность патрульных кораблей и катеров БОХР – 91 ед.
Среди принципов военно-морского строительства называются следующие: поддержание оптимального баланса между внешним присутствием и боеготовностью сил, остающихся на своих базах, между закупкой новой техники и техническим обслуживанием существующей; сокращение неприоритетных расходов; снижение стоимости жизненного цикла военно-морской техники; широкое применение принципов модульности.
К приоритетам военно-морского строительства отнесены программа ПЛАРБ нового поколения, истребители пятого поколения, высокоточное вооружение большой дальности, интегрированные системы ПВО и ПРО, конвенциональная подводная компонента флота, широкий спектр систем для обеспечения «доступа ко всем сферам» и «ведения боевых действий в электромагнитном спектре», повышение энергоэффективности и развитие корабельных энергоустановок, внедрение оружия на новых принципах, включая лазеры и рельсовые пушки. Основной акцент сделан на системы для ВМС, но и для программ других морских видов ВС нашлось место, включая современные десантно-высадочные средства для морской пехоты – плавающую бронетехнику, катера и летательные аппараты, средства обеспечения портовой безопасности для БОХР.
* * *
Новая стратегия не приведет к серьезным сдвигам в американской военно-морской деятельности и в политике национальной безопасности. Скорее, она приспосабливает морские виды ВС к изменившимся за последние восемь лет реалиям.
Новая военно-морская стратегия США стала итогом и результатом как многочисленных изменений на международной арене, так и активной работы в течение более трех лет нынешнего начальника штаба ВМС адмирала Джонатана Гринерта. Он отстаивал и последовательно внедрял ряд идей, занявших важное место в «Совместной стратегии» 2015 г. В их числе – акцент на «электромагнитный спектр», оптимизация внешнего присутствия, принцип модульности в кораблестроении, обеспечение «доступа ко всем сферам». В целом документ получился прагматичным и логичным. Но, как и его предшественник, он уже стал объектом критики, причем со стороны одних из наиболее ярых сторонников американской морской мощи, в частности, за сдержанность в отношении России и Китая.
Новая стратегия не приведет к серьезным сдвигам в американской военно-морской деятельности и в политике национальной безопасности. Скорее, она приспосабливает морские виды ВС к изменившимся за последние восемь лет реалиям. Важно закрепление в документе основных направлений военно-морского строительства и требуемой структуры флота как очередной меры по противодействию дамокловому мечу секвестра.
Китай и ИАТР в целом остаются для морской компоненты ВС США приоритетным направлением. И это долгосрочный стратегический фактор. Угрозе со стороны России уделяется внимание, но с учетом Ближнего Востока и Китая серьезное наращивание активности в Европе возможно лишь за счет увеличения расходов на флот, чего в среднесрочной перспективе не предвидится. ВМС стремятся сохранить статус-кво и решить множество насущных проблем, например, проблему финансирования программы ПЛАРБ нового поколения. Задачу «сдерживания» и давления на Россию США, очевидно, будут решать иными средствами.
Можно предположить, что в России стратегия будет встречена достаточно нейтрально, так как для подобного документа в нынешних условиях она написана достаточно сдержанно. Китай, возможно, выскажет свою обеспокоенность и озабоченность, но это будет преимущественно для проформы. Ожидать, что документ будет воспринят как провокационный или будет способствовать эскалации в отношениях между странами не приходится.