Цитата: Paul от 07.07.2017 09:50:38Мда.. Ну до чего ж велика тяга наших либерастов к передёргиваниям и вранью... А чё - слабо автору было эту табличку до 41-го года-то продолжить? Ну - для красоты картины?
А так - всем давно известно, что начало 30-х годов - было очень трудным. Это было связано как с тяжелейшим кризисом НЭПа, приведшему к его ликвидации, так и с начавшейся титанической работой по индустриализации страны. Никто и никогда этого факта не скрывал, посему - крайне непоняты эти типа срывания покровов со зловещей тайны сталинизма.. Но ведь очень скоро - ситуация начала ощутимо меняться в лучшую сторону! Но об этом - демократу упоминать видимо как-то не фэншуйно..
Что режет глаза либералам и неокоммунистам?
Как говориться - "Дожили, говорят, на 22 году революции до хорошей жизни, радуйтесь теперь"
С началом финской кампании экономика вошла «в штопор». С декабря 1939 года в магазинах исчезли хлеб и мука, начались перебои с другими продуктами. Взлетели цены на рынке.
Из-задороговизны килограммы и литры, как меры веса, исчезли из рыночной торговли — молоко мерилось стаканчиками, картофель продавался поштучно или «консервными банками», мука — блюдечками. Даже Москва переживала продовольственные трудности.
Правительство ответило на обострившийся кризис тем, что с 1 декабря 1939 года запретило продажу муки, а затем и печеного хлеба в сельских местностях.
Крестьяне устремились в города за хлебом. В заявлениях на отходничество они писали: «Хлеба нет. Кормиться нечем, и жить больше невозможно». «Учел себя в том, что не могу ни в коем случае прокормить свою семью. Хлеба нет. Дом продал». «Хлеба не имею. Дети доносили последнюю одежду. Скота не имею. Существовать больше нечем». Многие уходили из деревни самовольно без объяснений.
Тысячные очереди выстроились по всей стране. Бедствовали не только обыватели, «трудности снабжения» затронули армию и военно-промыш-ленные объекты.
Зимой—весной1940 года положение было наиболее тяжелым. Этому способствовали неудачи на фронте — Красная Армия не могла взять линию Маннергейма. Докладные записки и донесения, которые поступали в ЦК из Наркомвнуторга, НКВД, промышленных наркоматов, от местного партийного руководства, свидетельствовали о тяжелом положении в тылу: острая нехватка продуктов, огромные очереди, рост массового недовольства, производство на грани срывов.
Вместе с сухими казенными донесениями к руководству страны шел поток тревожных писем от населения. Эмоции в них перехлестывали через край, картина вырисовывалась трагическая: голодные изможденные дети, дошедшие до предела отчаяния матери, драки, давка и убийства в магазинах. Автору каждого отдельного письма трудности казались локальными: «тяжелое положение в Сталинграде», «катастрофическое состояние торговли в Нижнем Тагиле», «безобразия в Казани», «небывалый в истории хлебный и мучной кризис в Алапаевске»...
Но все вместе письма свидетельствовали, что бедствовала вся страна:
- «С первой декады декабря1939 г. мы хлеб покупаем в очередь, в которой приходится стоять почти12 часов. Очередь занимают с 1 и 2 часов ночи, а иногда и с вечера. Мы с женой оба работаем и имеем 3-х детей, старший учится.
Часто по 2—3 дня не можем купить хлеба. ... В январе был холод на 50 грудусов. Приходишь с работы, вместо культурного отдыха в такой мороз идешь в очередь, и невольно вытекает вопрос— лучше иметь карточную систему, чем так колеть в очередь» (январь1940 года, Алапаевск, Свердловская область).
- «Тов. Молотов. Вы в своем докладе говорили, что перебоя с продуктами не будет, но оказалось наоборот. После перехода польской границы в нашем городе не появлялось ряда товаров: вермишель, сахар, нет вовсе сыра и колбасы, а масла и мяса уже год нет, кроме рынка.
Город вот уже четвертый месяц находится без топлива и без света, по домам применяют лучину, т.е. первобытное освещение. Рабочие живут в нетопленных домах... Дальше самый важный продукт, без которого не может жить рабочий, это хлеб. Хлеба черного нет.
У рабочих настроение повстанческое» (январь1940 года, Орджоникидзеград, Орловская область).
- «Готовить не из чего. Все магазины пустые за исключением в небольшом количестве селедка, изредка, если появится колбаса, то в драку. Иногда до того давка в магазине, что выносят людей в бессознательности.
Иосиф Виссарионович, что-то прямо страшное началось. Хлеба, и то, надо идти в 2 часа ночи стоять до 6 утра и получишь 2 кг ржаного хлеба, белого достать очень трудно. Я уже не говорю за людей, но скажу за себя. Я настолько уже истощала, что не знаю, что будет со мной дальше. Очень стала слабая, целый день соль с хлебом и водой... Не хватает на существование, на жизнь. Толкает уже на плохое. Тяжело смотреть на голодного ребенка. На что в столовой, и то нельзя купить обед домой, а только кушать в столовой. И то работает с перерывом— не из чего готовить. Иосиф Виссарионович, от многих матерей приходится слышать, что ребят хотят губить. Говорят,
затоплю печку, закрою трубу, пусть уснут и не встанут. Кормить совершенно нечем.
Я тоже уже думаю об этом...» (февраль1940 года, Нижний Тагил).
- «Вот уже больше месяца в Нижнем Тагиле у всех хлебных магазинов массовые очереди(до 500 чел. и более скапливаются к моменту открытия магазинов). Завезенный с ночи хлеб распродается в течение 2—3 часов, а люди продолжают стоять в очереди, дожидаясь вечернего завоза... Крупы разной в январе продали 27 тонн. Это на180 тыс. населения! В феврале крупой еще не торговали. В магазинах, кроме кофе, ничего больше не купить, а за всеми остальными видами продуктов массовые очереди. Ежедневно в магазинах ломают двери, бьют стекла, просто кошмар. Трудно даже все происходящее описать...» (январь1940 года).
- «Я хочу рассказать о том тяжелом положении, которое создалось за последние месяцы в Сталинграде. У нас теперь некогда спать. Люди в 2 часа ночи занимают очередь за хлебом, в 5—6 часов утра— в очереди у магазинов— 600—700—1000 человек... Вы поинтересуйтесь чем кормят рабочих в столовых. То, что раньше давали свиньям, дают нам. Овсянку без масла, перловку синюю от противней, манку без масла. Сейчас громадный наплыв населения в столовые, идут семьями, а есть нечего. Никто не предвидел и не готовился к такому положению..
. Мы не видели за всю зиму в магазинах Сталинграда мяса, капусты, картофеля, моркови, свеклы, лука и др. овощей, молока по государственной цене... У нас в магазинах не стало масла. Теперь,так же как и в бывшей Польше, мы друг у друга занимаем грязную мыльную пену. Стирать нечем, и детей мыть нечем
. Вошь одолевает, запаршивели все. Сахара мы не видим с 1 мая прошлого года, нет никакой крупы, ни муки, ничего нет. Если что появится в магазине, то там всю ночь дежурят на холоде, на ветру матери с детьми на руках, мужчины, старики— по 6— 7 тыс. человек... Одним словом, люди точно с ума сошли. Знаете, товарищи, страшно видеть безумные, остервенелые лица, лезущие друг на друга в свалке зачем ни будь в магазине, и уже не редки случаи избиения и удушения насмерть. На рынке на глазах у всех умер мальчик, объевшийся пачкой малинового чая. Нет ничего страшнее голода для человека. Этот смертельный страх потрясает сознание, лишает рассудка,
и вот на этой почве такое большое недовольство. И везде, в семье, на работе говорят об одном: об очередях, о недостатках. Глубоко вздыхают, стонут,
а те семьи, где заработок 150—200 руб. при пятерых едоках, буквально голодают— пухнут. Дожили, говорят, на 2 году революции до хорошей жизни, радуйтесь теперь» (зима1939/40 года).
- «В Евпаторийском гарнизоне чрезвычайно напряженное положение со снабжением начсостава и семей хлебом. В течение января и в феврале месяце имели место масса случаев, когда
командиры и их семьи оставались по 2—3 дня без хлеба и нигде купить такового не могли» (февраль1940 года).
- «Разве наши дети не такие, как в Москве и в Ленинграде? Почему наши дети не имеют сладкого и жиров совершенно, почему они обречены на гибель? В магазинах у нас буквально ничего нет.
Дети вот уже больше года не имеют самого необходимого, они истощены до крайности. Какие же они«будущие строители коммунизма». Где забота о их здоровье?» (июнь1940 года, Казань).
- «Мы имеем к советской стране большой счет. Все люди равны. Разве только московские или киевские рабочие воевали за советскую власть? Другие города тоже боролись против буржуазии. Почему же они теперь должны страдать из-заотсутствия хлеба?.. В Бердичеве ни за какие деньги нельзя купить хлеба. Люди стоят в очереди всю ночь, и то многие ничего не получают. Приходится также стоять в очереди за кило картофеля, чтобы рабочий, придя домой, мог хоть что-нибудь поесть... Нужно себе отказывать во многом. Пусть нет сахару, соленого. Но чтобы не было хлеба!» (январь1941года)\.
Людям было не до работы, их основной заботой вновь стал поиск хлеба. Шла мировая война, а производство лихорадило — падала производительность труда, росли текучесть кадров, массовые прогулы, отказы работать, повальное отходничество, по сути, бегство из колхозов. Экономическое бессилие власти перед кризисом породило насилие, цель которого была вернуть людей из очередей на производство, заставить их работать и подавить недовольство.
Не имея пряника, правительство вновь пустило в дело кнут. В течение1940-года и в начале 1941 года была принята серия «драконовских» постановлений и указов. Центральным являлся указ от 26 июня 1940 года, который установил уголовную ответственность за опоздания и прогулы, а также запретил не санкционированный администрацией переход рабочих и служащих с одного предприятия на другое. Одновременно правительство «запретило» очереди и начало настоящую войну с ними.
Решениями местной власти буфеты и столовые на предприятиях превращались в закрытые распределители, рабочие прикреплялись к магазинам, устанавливались пайковые нормы. Наиболее распространенной нормой хлеба было 500 гр в день на человека, вместо 1 кг по нормам отпуска СНК. Местное руководство узаконило также систему списков, развозки по домам, талонов, созданную инициативой людей.В условиях острого недостатка продуктов закрытая торговля, которая была создана по решению Политбюро для обеспечения стратегических производств, транспорта и военных, так же стихийно перерождалась в карточное нормированное распределение. Архивные материалы изобилуют сведениями о плачевном состоянии закрытой торговли на военно-промыш-ленных объектах.
В 1940 году, например, работавшие в авиационной промышленности получали на семью в месяц от 300 до 700 гр мяса, 1 — 1,5 кг рыбы, 300 гр масла.
Когда люди, жившие во второй половине 30-хгодов, говорят о благополучии и даже о предвоенном изобилии, то сравнивают его не с потребительским рынком капиталистических стран, который в те годы видели немногие из советских граждан, не с потребительским рынком царской России и даже не с рынком периода нэпа,
а с голодом и нищетой начала30-х. В этом случае с ними нельзя не согласиться. На деле же уровень жизни середины и второй половины30-хгодов оставался невысоким. Исследования показывают, что к концу третьей пятилетки так и не удалось восстановить уровень потребления конца нэпа.
Из книги Е.Осокиной "За фасадом Сталинского изобилия".