Этот материал писался трудно, но с чётким пониманием его необходимости. Первое, просмотр информационного поля России показывает, что даже очень умные публичные люди, рассуждающие про лгбт, страдают очень частичным пониманием того, о чём говорят. Особенно настораживает то, что это свойственно депутатам ГД. Да, вся эта лгбт тусовка противно на вид, противоречит здравому смыслу, канонам всех религий, идёт против культуры и т.д и т.п. Но никто из них не оценивает в правильной степени опасность этого движения. А это необходимо, чтобы у депутатов не дрогнула рука и нигде ничего не ёкало при голосовании за очередной анти-лгбтэшный закон. Чтобы было чёткое понимание того, какой гидре они отсекают головы.
Второе... скорее уже личное. Человек, добывавший этот материал и являвшийся первоисточником, работал изнутри этой организации и не вышел на связь. Его работу надо в любом случае завершить. Материал основан на информации, полученной от моего источника, а также от членов трансгендерного сообщества США (с котороыми удалось более-менее откровенно поговорить). Записей наших разговоров нет – я честно выполнял их требования не документировать наши встречи. Часть материала основана на консультации профессионалов, малая часть – на собственных наблюдениях от моих визитов в кварталы, населённые членами этого движения. Ссылок на интернет-ресурсы нет по причинам, которые разъясняются в тексте.
Излагая более-менее детально путь члена той части, котрая называется трансгендерами (или трансами для краткости), от рядового до кооринатора среднего уровня, я попробую показать, как это сообщество организовано изнутри, как оно работает, как туда попадают и там остаются совершенно нормальные люди, и чем оно является на самом деле. Картинка получится сильно отличающейся от той, что складывается из репортажей с радужных маршей. Радужные и пушистые неожиданно оказываются особями другого цвета, вовсе не придурковато-чудаковатыми борцунами за права меньшинств.
Ну и для сильно занятых людей – краткое содержание последующих серий.
1) ЛГБТ движение и его самая массовая часть (на сегодняшний день) – трансгендеры – является
тоталитарной массовой общественно-политической организацией молодёжи. Есть весомые подозрения, что сюда уже надо добавить и слово «международной». Принцип построения – психологическое кодирование на глубоких уровнях подсознания с закреплением кода на физическом уровне гормональной терапией и противоестественными половыми связями. Кодирование осуществляют профессиональные психологи. Активация заложенных в подсознание кодов – методами социального инжениринга (графити на стене, стикер на двери вагона метро, амулет на шее, и прочая хрень, которая для нормального человека вообще проскакивает мимо внимания). Для незнающих людей (и для самих закодированных) момент активации непредсказуем. Во многих аспектах это движение напоминает закрытую тоталитарную религиозную секту. Кому доводилось сталкиваться с сектантами, те меня уже поняли. Кто не понял, может назвать эти существа зомби – будете не очень далеки от истины. При этом люди, являющиеся реальными лгбт по генетическим или психологическим причинам, составляют очень малую часть этого движения, а зачастую и вовсе в него не входят. Им и так хватает проблем. Поэтому блокировать и прессовать надо не этих больных людей, а те структуры, которые создаются за их спинами под вывеской лгбт и состоят из людей изначально здоровых.
2) ЛГБТ, левые микро-партии социалистического толка, анархисты, антифа, БЛМ (да-да, те самые борцы за жизни чернокожих, которые Black Lives Matter), молодые феминистки и прочие, кого забыл упомянуть, являются разными головами одного и того же змея по имени «левое протестное движение». У них единая система отрядов охраны, единая медицинская службой и единая службая юридической защиты. Все отряды поддержки – мобильны и легко собираются в нужном месте в случае необходимости. У них единая инфраструктура (офисы и склады), а их протестные акции координируются из единых регональных и локальных центров. Юристы в США стОят очень недёшево, что намекает на уровень финансирования всего этого фестиваля. Детали по источникам и каналам финансирования выяснить не удалось, но участие большой фармы США заметно невооружённым глазом, равно как патронирование этих организаций гос структурами США.
3) Психологические методики, используемы для создания трансгендеров из нормальных людей, сугубо персональны и очень эффективны. То есть, уговорить по телику толпу стать трансами не получится, работа по кодированию идёт один на один. Нейро-лингвистическое программирование всех видов нервно курит всторонке. Логично ожидать, что такие методики вполне могут применяться для кодирования нужных политиков, например, на этапе их обучения (или стажировки) в универах США. Целью может быть, например, активация подсознательных фобий. Намёком на возможное применение таких методов является ЛЮБОЙ контакт кандидатов на кодирование с ЛЮБОЙ психологической службой от семейного психолога до препода, ведущего практические занятия по психологии во время учёбы в универе. Резкая смена поведения (например, резкое включение русофобии у политика, который до этого был адекватным) является очень толстым намёком на возможность кодирования и активации кода. Психологическое кодирование может быть одной из причин нерациональных действий политиков по разрушению их собственных стран. Анализ деталей биографии таких политиков даст нужные подсказки.
А начнём мы с правильного вопроса, который, почему-то, мало кто задаёт. Откуда такая массовость лгбт движения в США и Европе? И такое массовое вовлечение молодёжи? Вспоминая шествия протеста против победы Трампа на выборах 7 лет назад, когда лгбт группы были самыми малочисленными среди протестующих (несколько процентов), я невольно впадаю в ступор, видя многотысячные марши современных лгбт-шников, наводняющие как большие, так и малые города США. И где же находится фабрика, штампующая эту публику?
1. Начало путиПопасть внутрь американских структур лгбт очень сложно. Постоять рядом, присоединиться к радужной колонне и посочувствовать – сколько угодно, то только рядом, не ближе. Все эти радужные колонны и марши создаёт совершенно закрытая организация, и надо пройти несколько этапов проверок, получить рекомендации от доверенных людей, пройти психологическую обработку и либо начать гормональную терапию (для трансгендеров), либо вступать в однополые связи (а этот факт должен подтверждаться видео или свидетелями), прежде чем перед кандидатом откроются закрытые двери. А начинается всё с казалось бы никак не связанного с лгбт шага – с участия в левацком протестном движении.
Левацкие движения стали очень резво набирать популярность среди студентов США 12-13 лет, начиная со второго срока Обамы. Не то чтобы их не было до Обамы, но они были такими мелкими группами маргиналов из десятка - двух десятков студеров, начитавшихся Маркса. А тут вдруг откуда ни возмись - резкий рост численности на порядки (в десятки и сотни раз). О причинах этого мы немного поговорим в самом конце этого материала. И если 15 лет назад собрание такой группы проходило на кампусе незаметно, то сегодня, если прогуляться по любому кампусу практически любого универа в США и присмотреться к содержанию объяв на досках объявлений, то поразитесь количеству рекламы и объяв левацких и социалистических партий или групп. Так что попасть в такую группу студенту – очень легко. Двери широко открыты. Тем более, что все они заявляют, что борются за всё хорошее против всего плохого. Среди лидеров таких групп чаще всего – на редкость дружелюбные и милые на вид ребята (прошедшие курсы по лидерству и работе с шир нар массами), которые устраивают бесплатные вечеринки, кормят студеров и поят нахаляву пивом. Эмоционально-пивная ловушка работает безотказно и затягивает молодых людей в объятья обаятельных ребят, чтобы вместе встать плечом к плечу в рядах армии «борцов за всё хорошее».
Проследим типичный путь такого студента, который решил, что нашёл смысл жизни в борьбе за светлое будущее всех-всех.
Первый шаг – пассивное участие в протестных мероприятиях (просто пришёл с друзьями прогуляться, а там – марш протеста). Тут всё начинается с тупого шагания в общей колонне с плакатиком. Активных через некоторое время попросят оказать более весомую помощь, например, стать волотёром в медицинской группе, в отряде безопасности (но туда преимущественно берут тех, у кого есть минимальная физ. подготовка и желание проводить время в секциях единоборств или бокса) или в юридической группе (туда берут исключительно студентов юрфаков).
Каждый волонтёр проходит несколько курсов подготовки по своей специализации. «Медиков» дрессируют для оказания первой помощи при ранениях всех видов (курс по огнестрельным ранениям идёт отдельным классом, а список необходимых навыков меня вечатлил – прямо можно на фронт санитарами отправлять). При этом медицинского образования не требуется – всему учат на курсах с нуля. Охранники ходят на тренировки (секции не какие попало, а только те, что патронируются или курируются протестным движением). Прошедшие подготовку волонтёры начинают ходить на марши протеста не просто трясти
мудями плакатами, а работать в составе групп обеспечения. И очень быстро оказывается, что волонтёр, начинавший в группе, допустим, анархистов, начинает привлекаться для услуг на маршах лгбт, БЛМ, и всех, кому нужны медики, охрана и юристы. А что вы хотели – всем борцам за хорошее надо помогать. И очень скоро волонтеры уже дружно пашут на весь спектр протестных движений. А почему? А потому, что движений много, а служба поддержки, оказывается, одна на всех.
На этом этапе волонтёр входит в самый первый круг протестного движения и сразу обнаруживает, например, что надо установить специальную аппу в телефоне для обмена сообщениями с координаторами. Координаторы сообщают участникам, куда и как движется колонна, предупреждают о кордонах полиции и путях их обхода (у службы охраны обязательно есть небольшие мобильные отряды разведки, которые движутся впереди колонны и проверяют обстановку на пути).
Всё, что я описал, происходит втечении одного короткого сезона протестного движения (обычно – 2 или 3 месяца с середины весны до начала осени). Водоворот событий в жизни отдельного волонтёра, сдобренный бурными эмоциями, не даёт уловить, в какой момент появляются координаторы маршей протеста, диктующие, кто и куда идёт. Эмоциональная вовлечённость вкупе с физической нагрузкой ослабляет критическое мышление (типичный марш – на 5-6 км, да если на жаре в 30-35 градусов, да с сумкой, набитой медикаментами, и с ранцем, где лежат бутылки с водой, да таких маршей – два или три в неделю). И через короткое время для волонтёра уже вполне естесвенно выглядит то, что в инете нет сайтов, на которых можно записаться в секцию каратэ, где готовят службу охраны протестников. А запись происходит через знакомства и передаваемые из рук в руки номера телефонов. Что в инете нет страниц загадочных компаний и фирм, проводящих тренинги мед службы, но туда волонтёров направляют координаторы, просто присылая по закодированному каналу инфу о времени и месте очередного инструктажа. А если возникают вопросы, то растущий мир загадочного и скрытного их же соратники по маршам объясняют очень просто – нас все вокруг не любят. Полиция вообще ненавидит, а ультра-правые (протестники часто называют их фашистами) кишат вокруг и готовы нас скушать прямо сырыми. И эфбээр за нами следит всегда и везде. Поэтому – только зашифрованный канал связи, только личные связи и номер телефона, передаваемый из рук в руки... Ведь ты теперь – боец невидимого фронта за всё хорошее, но плохого вокруг так много, что надо от него старательно прятаться.
На этом этапе, молодой человек обзаводится рекомендателями и просто «друзьями» из среды протестного движения. Частое совместное времяпровождение, а тем более мощные эмоции в случае столкновений хоть с полицией, хоть с правыми создают этакое ощущение «духовного единства, взаимопонимания и родства» вплоть до установления личных отношений. И в разговорах начинают затрагиваться темы личной жизни. Например, если у волонтёра появляются проблемы с жильём и он об этом обмолвится в разговоре с соратниками, ему тут же дадут телефончик конторы, сдающей квартиры «своим людям» по очень (по нынешним американским меркам – просто очень-очень) умеренным ценам. Так волонтёр оказывается в квартале города, где кучкуются организаторы и активисты протестных движений. Если выйти из дома, то через дорогу живут активисты БЛМ, а наискосок слева – активисты партии социалистов, наискосок справа – анархисты вывесили над крыльцом свой чёрный флаг, а в следующем за ними доме - геи с лесбиянками. Очень удобно для координации маршей, налаживания связей, да и просто для того, чтобы друг за другом приглядывали. А как же без этого.
Мне довелось побывать в таком квартале. Очень мирное место, дышащее спокойствием и расслабленностью. Маленькие кафешки, парк, стоящий зелёным островом среди двухэтажных домиков постройки середины прошлого века. Чужаков там нет. Мой визит начался с того, что меня привели на вечеринку, которая (вот же редкостная удача!) совпала с моим приездом. Вечеринку устроили нормальные люди (семейная пара, не геи, не лесби, не трансы) для своих соседей-трансов. Как показала последующая проверка, супруги работают в отделе маркетинга и работы с клиентами одной крупной фармацевтической компании, производящей, помимо всякого разного, и гормональные препараты для трансов. Смотрины прошли удачно, мой визит был задокументирован семейной парой путём «дружеского фото за общим столом», а приведший меня человек получил плюс в карму за привлечение ещё одного потенциального члена сообщества. Случайные люди в таких кварталах не живут, но такие кварталы ничем не выделяются в крупных городах. Только члены собщества да смотрящие за ними знают, что это их квартал.
По ходу установления дружеских связей с соседями и соратниками по протестам, сами собой в разговорах всплывают темы типа «а от меня снова девушка ушла.» или «вчера опять напился, а ведь собирался бросить.» или «блин, второй год живу в диком депресняке, не знаю, что с ним делать.» Друзья-поруги волонтёра начинают давать советы, среди которых довольно быстро высплывает сокровенная фраза: «Слушай, да сходи к семейному психологу или в службу психологической помощи (названия могут варьироваться). Я знаю тут одну такую – мне круто помогли. Давай телефончик скину.» И начинается кючевой этап пути – работа психолога.