Спецслужбы

Другое дело, что SMM-службу ЭНО периодически прорывает на посты про «оболганного Гитлера», а комментаторы его аккаунтов любят искать «семитские корни» у представителей федеральной власти РФ.
Трогательный момент – министра госпропаганды нацистской Германии Йозефа Геббельса не забыли поздравить с днем рождения. Похвалили талантливого оратора.
Также в социальных сетях ЭНО прослеживается категорическое отрицание советского периода и любовь ко всему белому, будь то «белая раса» или Белое движение.
Этот «коктейль» взглядов и заблуждений было бы правильно охарактеризовать как примитивный этнический национализм, давно вышедший из моды и ставший в правых политических движениях редкой экзотикой. И тем заметнее идеологические и персональные отсылки «этносистов» к субкультуре наци-скинхедов. Пика своего влияния сколоченные вокруг этой субкультуры группировки достигли в начале «нулевых», а к их второй половине были полностью разгромлены правоохранительными органами и ушли в небытие.
Собственно, журналисты питерской «Фонтанки» выяснили, что спецслужбы разрабатывают ЭНО по делу «лубянского стрелка» Евгения Манюрова, благодаря допросу скинхеда «старой школы» Дмитрия Боброва, к которому нанесли визит оперативники Центра «Э» и УФСБ по Петербургу и области. Ранее Бобров был известен, как Шульц, его привлекали к суду за создание экстремистского сообщества и «возбуждение ненависти и вражды», он отсидел несколько лет в тюрьме и по меркам других участников своей группировки, в общем-то, легко отделался.
В «Шульц-88» (цифрой 88 неонацисты обозначают клич Heil Hitler) входили будущие лидеры знаменитой банды Боровикова и Воеводина, также известной как Боевая террористическая организация (БТО). Ее дело в свое время прогремело на всю страну, на ее счету как минимум 12 убийств. При этом в ЭНО к БТО относятся с явным вниманием и даже почтением. Неудивительно, что там решили взять интервью у остепенившегося Шульца – и вот теперь этим интервью заинтересовались оперативники.
До нападения Манюрова на Лубянку ЭНО в поле зрения правоохранительных органов не попадало. И у этого есть уважительные причины.
Во-первых, идеологи организации, как уже было отмечено выше, очень аккуратны в формулировках – с точки зрения закона не придерешься.
Во-вторых, аккаунты движения предоставляют активистам подробные и обстоятельные инструкции о том, как не привлекать внимания спецслужб.
В-третьих, судя по этим же аккаунтам, появилось ЭНО только в прошлом году и популярности набрать не успело: в Telegram у него порядка трех тысяч подписчиков, группа в сети «ВКонтакте» не дотянула даже до тысячи. Самой большой популярностью пользуется аккаунт в Instagram организации, где почти 3400 подписчиков, но сам он подписан на 7450 аккаунтов, так что это, скорее всего, «взаимозафренды» – таким образом в этой гламурной соцсети происходит продвижение.
И, наконец, в-четвертых: базируется ЭНО в другой стране – на Украине, где периодически проводит акции по борьбе с наркоманией и проституцией. Однако в Иркутске, Ростове и Москве у организации есть ячейки, и Манюров входил в столичную. Специалистам ФСБ удалось вскрыть его удаленные аккаунты и установить тем самым причастность к ЭНО.
То, что радетелей за чистоту крови не смутило тюркское отчество Манюрова – Фатихович, удивлять не должно: организация соблюдает строгий принцип анонимности и не собирает личные данные своих членов. В каждом городе за связь с разрозненными и безымянными активистами отвечает законспирированный координатор – некий наци-ветеран, через которого активу при необходимости оказывается «финансовая, идеологическая, политическая и юридическая поддержка».
В конечном счете планировалось получить идейно однородную и разветвленную структуру, объединенную ради распространения «этносизма» и «эффективной борьбы с другими политическими течениями».
В ЭНО отрицают свою причастность к нападению на ФСБ и какую-либо связь с Манюровым, ссылаясь как раз на анонимность своих активистов: «Данный теракт мы не организовывали и не планировали, никакой информации о подобной акции не знали».
Возможно, не врут. По крайней мере, пока Манюров видится эдаким «волком-одиночкой», его членство в организации этно-наци могло быть сугубо виртуальным. В любом случае следствие разберется, и теперь ему предстоит выяснить, кто является московским куратором ЭНО, который, исходя из заявленной «этносистами» управленческой схемы, осуществлял связь с активистами, то есть в том числе и с Манюровым.  
А вот потом будет сложнее. «Главк» ЭНО, как уже было отмечено, располагается на Украине, где эта организация недавно мелькала в новостях по примечательному поводу. Как известно, украинские радикалы – националисты и ветераны так называемой АТО – несколько раз подряд срывали разведение сил в Донбассе, которое было условием Москвы для разблокирования «нормандского формата» наряду с подписанием пресловутой «формулы Штайнмайера». «Патриоты» дежурили у «серой зоны», угрожали Киеву неповиновением – и президенту Зеленскому пришлось лично приехать на место событий, чтобы доказывать, что он «не лох».
В какой-то момент к этому благородному собранию присоединились и активисты ЭНО – решили помочь соратникам по борьбе за белое славянское единство.
Все эти детали выстраиваются в теперь уже позабытую, но прежде хорошо изученную мозаику. Вульгарный этнический национализм, симпатии к Гитлеру, вариации на тему свастики, антисоветизм, антисемитизм, панславянство, страсть к конспирации, обилие слова «белый», солидарность с «власовцами» и «бандеровцами», трактовка русских, украинцев и белорусов как одного народа – всё это было отличительными признаками идеологии скинхедов, про которых считалось, что они вымерли, будто мамонты.
Интерес ЭНО к «Шульц-88» и БТО – это уже, что называется, «лишние доказательства». Как собственно и украинское базирование ЭНО, но украинский фактор особенно красноречив.
Социальные сети организации ведутся исключительно на русском языке, а для современного украинского националиста утверждение, что русские и украинцы – один народ, равносильно оскорблению. Однако мы имеем дело не с «взаимоисключающими параграфами», напротив, принадлежность ЭНО к Украине выглядит логичным.
2014 год фактически погубил движение русских националистов в РФ, уничтожив и их главный бренд – Русский марш, и иллюзию некоторого идеологического единства. Часть «национального актива» однозначно поддержала возвращение Крыма, проект Новороссии и ополченцев Донбасса – как правило, это были те люди, кого можно отнести к «умеренным».
Но нацдемы, плотно примыкающие к либералам, и радикалы – те самые расисты, неонацисты, этно-националисты – поддержали Украину. Наиболее горячие головы из числа последних даже поехали добровольцами в так называемую зону АТО, дружески зигуя в соцсетях скандальному батальону «Азов».
Личные связи между русскими и украинскими радикалами были установлены задолго до того – через околофутбольные фанатские группировки. А пять лет назад у них наконец-то возник и общий фронт.
Проще говоря, часть вчерашних скинхедов и близкие к ним по духу осели на Украине, где воевали – кто в интернете, а кто и с оружием в руках – за «белых» и за «славян», против «совков» и «россиянства». За это им обещали гражданство, но в значительном количестве случаев исполнено это обещание не было. При президенте Порошенко власти не горели желанием раздавать русским неонацистам паспорта, что вызывало акции протеста и гневные отповеди в Сети. Но при президенте Зеленском процесс ускорился: в начале декабря глава государства внес в Верховную раду законопроект об упрощенном порядке принятия в гражданство «защитников Украины», к примеру, россиян, служащих в ВСУ по контракту – тех самых нациков, кто уехал из РФ за «белой мечтой» или скрываясь от правоохранителей.
Можно предположить, что этот законопроект является частью «отступных», обещанных нацикам за невмешательство в разведение сил в Донбассе. Ведь почему они вдруг «передумали», достоверно не установлено до сих пор.
Таким образом, ЭНО вполне может оказаться переизданием архаичного и вышедшего в тираж движения НС-скинхедов. Тех скинхедов, которые не оставили прежнюю мечту об объединении всего «правого движа» в единую организацию с ячейками, кураторами и прочим подпольем.
Как далеко простирались планы ЭНО, выхолостившего из своих публичных воззваний любой намек на экстремизм, следствие, будем считать, разберется. Украина Украиной, а московской «ячейке» теперь не позавидуешь.
В том числе и потому, что самым известным активистом движения борцов за «славянский этнос» и «чистоту крови» стал человек с отчеством Фарухович. Радикалов «старой школы» это наверняка смутит.
А вот Украину смутить трудно. Один из киевских скверов даже предложили назвать в честь «лубянского стрелка». К роли нацистского государства там уже попривыкли.

Начало разведки
Нарышкин напомнил, что в условиях дипломатической изоляции созданного советского государства ИНО ВЧК приступил к созданию разветвленной агентурной сети в Европе. "И внешняя разведка стала практически единственным каналом, через который руководство страны получало сведения об истинных планах и замыслах западных правительств в отношении Советского Союза, - отметил он. - В конце 1930-х годов возникла угроза прямого гитлеровского вторжения, и политика умиротворения агрессора, проводимая частью западных элит, позволила нацистским войскам пройти пол-Европы и расположиться непосредственно поблизости от наших границ".
Донесения внешней разведки стали не последним фактором, позволившим руководству СССР "выйти из сложнейшего международного кризиса и не дать втянуть себя в войну на заведомо проигрышных условиях". Но после подписания договора о ненападении с Германией многочисленные предупреждения и донесения разведки об планах нацистов часто не воспринимались руководством страны. "Кроме того, в конце 1930-х годов многие сотрудники внешней разведки пали жертвами необоснованных репрессий. Чистка коснулась почти 60% личного состава службы", - сказал Нарышкин, напомнив, что был расстрелян и первый руководитель ИНО ВЧК Яков Давтян.

Восстановление разведки
Глава СВР заявил, что необходимо отдать дань уважения руководителю внешней разведки предвоенных и военных лет Павлу Фитину, который сумел реорганизовать разведку, которая "за короткий период начала войны сумела восстановить свои позиции в большинстве европейских стран, в том числе и в фашистской Германии".
"Большую роль в оперативном информировании дали и наши друзья за рубежом, в том числе и знаменитая "кембриджская пятерка". Так, например, донесение Кима Филби, имевшего доступ к секретной информации британских спецслужб, позволило Красной Армии успешно контратаковать врага под Курском и завершить тем самым коренной перелом войны", - отметил Нарышкин.

Ядерная эра
А уже на завершающем этапе разгрома нацистских сил в Европе подробные агентурные сведения позволяли руководству СССР узнавать уже о планах партнеров по антигитлеровской коалиции и реагировать на новые стратегические вызовы. "Атомные бомбардировки городов Хиросима и Нагасаки продемонстрировали, что американские элиты не колеблясь применят это разрушительное оружие против мирного населения, и над Советским Союзом нависла реальная угроза", - напомнил Нарышкин.
Создание ракетно-ядерного щита, на которое были брошены лучшие силы физиков-ядерщиков, позволило обеспечить блестяще проведенная операция советской разведки "Энормоз". "Сведения, добытые нашим выдающимися разведчиками Владимиром Барковским, Леонидом Квасниковым, Александром Феклисовым, Анатолием Яцко (в 1995-1996 годах они были удостоены званий Героев России - прим. ТАСС), стали серьезным подспорьем для советских ученых, и в 1949 году Советский Союз успешно испытал собственное атомное оружие", - напомнил Нарышкин.
"Служба внешней разведки вступила свой вековой юбилейный год, - подчеркнул Нарышкин. - Современная обстановка выдвигает к СВР повышенные требования, возлагает на нас особую ответственность за обеспечение безопасности и нашего государства, и наших граждан".
В то же время он убежден, что необходимо максимально, насколько это возможно без ущерба для национальной безопасности, рассказывать о роли, которую сыграла в истории страны разведка, которая была и остается эффективным инструментом государства в защите национальных интересов.

До и после аншлюса
25 февраля 1938 г., еще до аншлюса Австрии, Центральный отдел III 1 Главного управления СД (службы безопасности) НСДАП при обзоре военных мероприятий ЧСР без обиняков формулирует мысль о пересмотре границ: "К востоку от немецкой границы после мировой войны бывшие государства были поделены на крайне малые образования. Основанием для этого послужили не "принцип национальностей" или "право народов на самоопределение", а в первую очередь стремление сдерживать Германию посредством несамостоятельных, уступчивых сателлитов французской политики изолирования на Востоке. Одним из самых своеобразных государств этого типа является образование "Чехословакия". В политическом, да и в военном отношении Франция стояла у колыбели ЧСР. Естественным последствием является то, что чехи пытались укрепить положение своего государства путем теснейшего политического и военного сближения с Францией и ее союзниками" .12-13 марта 1938 г. Австрия была включена в состав Третьего рейха, после чего Германия начала давно задуманную многоходовую, но предельно сжатую по времени комбинацию по ликвидации ЧСР - первым шагом должно было стать отторжение Судетской области, где компактно проживали этнические немцы.
Не ранее 26 марта 1938 г. помощник советского военного атташе в Праге майор Владимир Нестерович Кашуба диппочтой отправил в От-дел внешних сношений Наркомата обороны (НКО) СССР информационное письмо о произволе Судето-немецкой партии, во главе которой стоял лидер местных немцев Конрад Генлейн, сразу же после аншлюса Австрии прибывший в Берлин за инструкциями. Фактически советский военный разведчик описал явление, в наши дни названное технологией "цветных революций".
"СНП занимается неограниченной национальной агитацией. Она делает все, что хочет. Почти всюду принято употреблять гитлеровское приветствие. На собрании членов СНП в Карлсбаде (ныне - Карловы Вары - С. Э.) собрание было открыто с приветствием "Хайл Хитлер" (так в тексте - С. Э.) …Переход госчиновников и широких народных масс в СНП происходит посредством явного террора. …Члены СНП ходят из дома в дом и предлагают всем гражданам подписывать карточки о вступлении в СНП, при отказе угрожают повешением, поджогом домов и лишением работы. На заводах мастера и служащие обходят рабочих и призывают к вступлению в судето-немецкую партию, причем открыто грозят репрессиями и лишением работы в случае отказа рабочего вступить в СНП" .

---

Даладье подписывает Мюнхенское соглашение.

Польский гамбит
11 апреля 1938 г. военный атташе в Варшаве полковник Павел Семенович Рыбалко информировал наркома обороны СССР маршала К.Е. Ворошилова о подготовке Польши к военной агрессии против Чехословакии . Подготовка эта велась все оставшиеся до Мюнхена месяцы. Например, 25 сентября 1938 г. советник МИД Польши Петр Курницкий  составил служебную записку о поездке в Ужгород и предложил использовать ОУН для диверсионной работы на территории Чехословакии.  "Это была бы двойная выгода, поскольку мы могли бы избавиться от этого элемента, и одновременно создать хаос на территории ЧСР" . 17 июля 1938 г. польский разведчик направил агентурное донесение во II отдел Главного штаба Войска Польского (она же "Двуйка", занималась разведкой и контрразведкой) о планах Германии, где описал явление, в наши дни названное "управляемым хаосом".
"…Компетентные немецкие круги примерно в середине августа должны начать оч[ень] активную деятельность на судетской территории. В этот отрезок времени должно вспыхнуть восстание […] генлейновцев против чешских властей. Немцы рассчитывают на то, что, создав хаос, в результате восстания они вызовут, с одной стороны, быструю и жесткую реакцию чешских властей, а с другой, показав методы подавления восстания, подготовят общественное мнение в Англии к тому, чтобы, если понадобится, принять идею немедленной аннексии как единственного средства, которое поможет избежать кровопролития" .
Разведчик как в воду глядел, предвидя Мюнхенский сговор.  По-мешать реализации этих планов мог Советский Союз - основанием для "операции по принуждению к миру" могли стать подписанные в мае 1935 г. трехсторонние соглашения между Москвой, Прагой и Парижем. Но для вмешательства СССР в конфликт строго необходимо было согласие Франции, премьер которой Эдуард Даладье вершил судьбы мира в Мюнхене…
Но в Варшаве внимательно отслеживали возможность вмешательства Красной Армии и очень ее пугались. 1 августа 1938 г. начальник II отдела Главного штаба Войска Польского Т. Пелчинский доложил начальнику Главного штаба Войска Польского В. Стахевичу о дислокации советской авиации на территории ЧСР (к докладу была приложена карта).
"Докладываю пану генералу, что по нашим оценкам за достоверные сведения можно считать информацию (полученную из разных источников), касающуюся присутствия советской авиации в следующих местностях: в Праге, в Брно, в Простееве (Моравия), в Братиславе и Ужгороде, причем общая численность советских самолетов в этих местностях составляет около 43. Информация о 120 советских самолетах в Праге до настоящего момента подтверждена не была. Общая численность советского персонала составляет около 120 чел. (эти сведения можно считать достоверными)" . Достоверность сведений "Двуйки" угрожающе сомнительна. Никаких частей РККА на чехословацкой территории не было, а отмеченные поляками самолеты - это закупленные в СССР советские бомбардировщики СБ, в ЧСР они именовались SB.71.

---

Гитлер, Даладье, Нейрат

Настроены драться?
Даже после эскалации конфликта вокруг Судет в сентябре 1938 г. казалось, что ЧСР сумеет отстоять себя. В эти тревожные дни авторитет СССР поднялся на небывалую высоту, о чем майор Кашуба незамедлительно проинформировал НКО. "СССР есть символ спасения Чехословакии и в эту силу верят наиболее последовательные демократические круги близких правительству, а также коалиционная партия Клерикалов. Уверенность в помощи СССР в рядах чехословацкой армии большая. Армия настроена драться до последнего человека. Прошу учесть очень важный сдвиг в настроениях широких кругов военных. А именно:
- Генерал Файфер  12.9. был у тов. Александровского  и говорил, что желательно прислать в Прагу будущего командующего советскими войсками в Чехословакии с его штабом.
…В Генштабе меня засыпали вопросами - "Как Вы нам поможете?" Говорят, что одна надежда на Вас, на Ваш Великий народ и на Вашу Красную Армию" .
В Москве к возможному вмешательству в конфликт вокруг ЧСР готовились серьезно. Так, 23 сентября нарком иностранных дел СССР Максим Максимович Литвинов дал в НКИД СССР шифротелеграмму о необходимости объявления в СССР частичной мобилизации и проведении кампании в прессе с целью заставить руководителей Германии и Польши поверить в возможность большой войны с участием Советского Союза .
Однако Польша отказалась пропустить войска Красной армии через свою территорию и, угрожая войной, заявила: советские самолеты, если они появятся над Польшей по пути в Чехословакию, будут атакованы польской авиацией. СССР это заявление не испугало. Военная техника заблаговременно стала поставляться в Чехословакию через Румынию, и вот эта информация польской разведки уже частично, но достоверна.
27 сентября польский консул в Кишиневе А. Понсе-де-Сандон на-правил в свое посольство в Бухаресте донесение: "Транспорты с военными материалами из Сов[етской] России продолжают идти как через Каинары-Бессарабку, так и через Кишинев. До сих пор эти транспорты состояли в ч[астности] из: танков, пулеметов, противогазов и закрытых товарных вагонов с неизвестным грузом (с надписями "eхplosif" - таким образом, скор[ей всего], с боеприпасами). От хорошо информированного источника (железнодорожники) у меня есть сведения о том, что до 25 сентября через Кишинев прошло около 600 вагонов с сов[етскими] военными матер[иалами] для Чехословакии" . Консул кое в чем ошибся: танков СССР в ЧСР никогда не экспортировал.

---

И все-таки сговор
29 сентября Политбюро ЦК ВКП(б), заслушав Ворошилова, приняло решение о дополнительном призыве из запаса приписного состава, призыве на сборы командно-начальствующего состава РККА запаса, выделении лошадей и грузовиков на нужды армии и командировании слушателей военных академий в штабы военных округов . На юго-западной и западной границе были приведены в боевую готовность стрелковые и кавалерийские дивизии, авиация, танковые бригады и войска противовоздушной обороны.
Дальнейшее хорошо известно.  В тот же день в Мюнхене произошла встреча Гитлера с главами правительств Великобритании, Франции и Италии Чемберленом Даладье и Муссолини. Чехословацкие представители не были допущены к обсуждению соглашения. СССР, а также германским союзникам по борьбе с ЧСР Польше и Венгрии было отказано в участии во встрече. В 1 час ночи 30 сентября 1938 года было подписано Мюнхенское соглашение.  Невилл Чемберлен сдержал слово, данное Гитлеру: Третий рейх получил Судетскую "без войны и без промедления" . Польша, обидевшись на Гитлера, приняла участие в разделе Чехословакии без согласования с ним и ввела свои войска в Тешинскую область после ультиматума, предъявленного уже в конце дня 30 сентября. Венгрия с помощью арбитража в Вене через некоторое время оккупировала южные (равнинные) районы Словакии и Подкарпатской Руси (совр. Закарпатской области Украины).


Венгерские и польские офицеры приветствуют друг друга на границе.

Если рассматривать изменения политической карты Европы в "большом историческом времени", можно разглядеть "их единственное историческое содержание" - иррациональный страх горделивого Запада перед "русским медведем" и заносчивое нежелание признать Советский Союз законным правопреемником государства Российского, которому, впрочем, и в XIX веке надменно отказывалось в "патенте на благородство", и в этом качестве предоставить СССР право голоса при коллективном рассмотрении всех европейских проблем. Вот почему выставка "Мюнхен-38" исключительно актуальна и чрезвычайно современна.
Сосредоточенные для помощи Чехословакии войска Красной армии, готовые провести "операцию по принуждению к миру", оставались на границе до 25 октября 1938 г., после чего вернулись в районы постоянной дислокации. Принудить агрессора к миру не удалось. Однако и политика умиротворения агрессора, проводимая Чемберленом и Даладье, которых по возвращении домой встречали ликующие толпы (войны-то с Гитлером теперь не будет!) очень скоро доказала свою несостоятельность. 1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война. Лишь после ее окончания за СССР был официально признан статус великой державы, о котором в Париже вполне могли бы вспомнить и в сентябре 1938-го.
Неужели прав был великий философ Гегель, и опыт Истории ничему не научил народы и правительства?!

---

P.S. Конрад Генлейн стал рейхскомиссаром Судетской области и обергруппенфюрером СС. В мае 1945-го попал в плен к американцам и 10 мая покончил собой, разбив очки и перерезав стёклами вены.
Кадровый сотрудник Разведывательного управления Павел Рыбалко прославился в годы Великой Отечественной: стал дважды Героем Советского Союза и кавалером пяти полководческих орденов. 1 июня 1945 г. ему было присвоено звание маршала бронетанковых войск.
Владимир Кашуба во время войны с Финляндией командовал 35-й танковой бригадой, был тяжело ранен, но поле боя не покинул и продолжал руководить соединением до момента выполнения боевой задачи. Лишь в конце дня попал в госпиталь, где ему ампутировали правую ногу. Его подвиг стал известен всей стране. Герой Советского Союза Кашуба остался служить в Красной армии. В годы войны стал генерал-лейтенантом танковых войск и достойно руководил Ульяновским танковым училищем, которому (единственному из числа всех военно-учебных заведений СССР) было присвоено звание гвардейского.Только факты. На выставке представлено 236 исторических источников: подлинные архивные документы, редкие фотографии, кино-хроника, уникальные музейные предметы (пехотная каска Вермахта, немецкая винтовка, унтер-офицерская фуражка, шинель и сапоги лейтенанта Вермахта, немецкая медаль "В память 1 октября 1938 года"; модель советского истребителя И-16, личные вещи Сталина - лупа, портфель, авторучка с золотым пером в футляре, курительная трубка). Экспозиция выставки подготовлена при участии РГАКФД, РГАСПИ, РГАЭ, АП РФ, АВП РФ, ЦА ФСБ, Музея Победы и Центрального музея ВС РФ.

Первое, что меня поразило по прибытии в новую часть, это ее национальный состав: таджики, узбеки, туркмены. Причем не только личный состав, но и офицеры и прапорщики. Единственным славянином был Василий Праута, который командовал «Шилками». Меня же направили в первую роту, где я принял первый взвод. Под моим командованием находилось 44 человека и четыре новеньких БТР-70.
ВЗГЛЯД: Как проходила подготовка? Ведь личный состав батальона был набран из линейных мотострелковых и бронетанковых частей, и вовсе не был подготовлен для подобного штурма.
Р-Х. Турсункулов: Я, честно говоря, даже не думал, что может быть так тяжело. Даже я, окончивший десантное училище, имевший спортивные разряды по бегу и самбо, и то выматывался к концу дня. Тактика спецназа имеет серьезные отличия от общевойсковой, и чтобы ее освоить, надо почувствовать ее душой, ощутить сбитыми в кровь ногами, натертыми плечами и осознать гудящей от напряжения головой.
Представьте себе переходы на 25-30 километров по жаре и местности, где воды, пригодной для питья просто нет. А еще большое количество кусачих насекомых, от которых ни днем ни ночью не было покоя.
Надо сказать, что все наши мучения и пролитый пот были не напрасны. Спустя семь месяцев из неуклюжих солдатиков наши подчиненные превратились в настоящих бойцов. Кроме того, бойцы в процессе подготовки овладевали двумя-тремя смежными воинскими специальностями. Мы должны были одновременно отрабатывать и обычную общевойсковую тактику действий мотострелковых подразделений, и тактико-специальную подготовку действий спецназа в условиях горно-пустынной местности.
ВЗГЛЯД: Есть данные, что вы еще в Союзе стали обнашивать форму афганской армии.
Р-Х. Турсункулов: Да, однажды на полигоне нам выдали диковинную форму одежды. Мы такой никогда не видели. Но покрасоваться в ней не удалось. После занятий мы ее опять сняли и сдали. Работали в ней только на занятиях. Чью форму мы носили, мы не знали.
Однако вскоре мы разными способами установили страну, где носят такую форму. Это был Афганистан.
ВЗГЛЯД: Как и когда батальон оказался в Афганистане?
Р-Х. Турсункулов: Наш отряд самолетами перебросили в Афганистан на аэродром Баграм. В капонирах аэродрома для нас были подготовлены палатки. Мы были одеты в форму одежды афганской армии и выдавали себя за ее военнослужащих, призванных из северных провинций. Чтобы не раскрыть легенду, нам было строго запрещено общаться с афганцами. Никаких документов у нас не было.
18 декабря 1979 года нас передислоцировали к дворцу Тадж-Бек, который находился на окраине Кабула. Поселили нас в недостроенных казармах без стекол. Спали на двухъярусных кроватях. Оконные проемы затянули плащ-палатками. Обогревались буржуйками. Ночи очень холодные, снежные. Только здесь мы по достоинству оценили тепло нашей формы одежды из верблюжьей шерсти, и тепло наших таких же одеял.
Честно говоря, от всего этого было как-то не по себе. Мечтал попасть в спецназ, а тут какая-то сторожевая служба... По крайней мере, именно так описывали нашу задачу командиры.
ВЗГЛЯД: А как выяснилось, что охрана дворца – только легенда, и придется решать другую задачу?
Р-Х. Турсункулов: 25 декабря, по приказу командира батальона майора Халбаева Х.Т., я прибыл к полковнику Колеснику В.В., который руководил операцией. С Колесником был не знакомый мне ранее человек, крепко сбитый и уже в годах. Я представился, как положено: «Лейтенант Турсункулов». В ответ оба лишь молча пожали мне руку. И если я Колесника знал по Чирчику, то кто был второй, даже не догадывался.
Мы вместе поднялись на позиции «Шилок» и прошли дальше по гребню в сторону дворца Тадж-Бек, откуда открылся прекрасный вид. Беседу начал Колесник. Сначала только он задавал мне вопросы. Спросил меня, что я знаю об охране дворца, цель и задачу моего взвода. После этого к разговору подключился и второй человек. Один из его вопросов был таким: «Лейтенант, представьте себе, что во дворце попытка переворота. Вам, в частности, со взводом на БТРах нужно добраться до него. Как думаете, как быстро вам удастся это сделать?». Я ответил: если не будет огневого противодействия, с учетом подготовки личного состава и машин, доберусь минут за 15-20.
Мне сказали, что таких условий обещать не могут, а времени, по моим расчетам, уходит слишком много. Тогда я возразил, что дорога делает поворот, и БТРы хорошо просматриваются из дворца. Если же учесть, что один из танков, вкопанных у дворца, имеет возможность простреливать ближайший к дворцу изгиб дороги, то проехать будет невозможно. Кроме того, я предположил, что если первая машина будет повреждена, то другие ее объехать не смогут, поскольку по сторонам от дороги установлены мины.
Вдруг мне сказали, что в назначенное время «Ч» мне предстоит не только пробиться к дворцу за значительно меньшее время, но и доставить к нему дополнительный десант. Я попытался возразить, что в батальоне есть более старшие командиры взводов. Тогда незнакомец обнял меня за плечи и сказал, что меня хвалил комбат и что я выпускник десантного училища, а вот ему пришлось воевать, не имея такой подготовки. Запомнились его слова: «Давай, сынок, не подведи! Надо будет доехать в максимально сжатое время. Если БТР будет мешать, его надо будет сбросить с дороги кормой. Довези моих ребят!».
От этого человека веяло такой силой, при этом глаза его светились теплотой, а уверенный, хорошо поставленный голос вселял уверенность. Из дальнейшей беседы я понял, что главная задача заключается не в охране дворца, в чем-то, что мне пока не известно.
ВЗГЛЯД: Что было в день штурма?
Р-Х. Турсункулов: 27 декабря неожиданно организовали баню. Выдали чистое белье. Примерно после обеда небольшую группу офицеров, в числе которой был и я, собрали на втором этаже. Здесь высокий худощавый человек, одетый в такую же форму, как и у нас, начал нам рассказывать о том, что происходит в Афганистане, о том, что Амин и его окружение устранило большое количество людей, рассказывал об охране дворца... Этот разговор длился долго. Точного содержания не помню, поскольку записи вести было запрещено.

Отряд СпН КГБ на фоне дворца Амина, 1979 год (фото: из архива Сергея Козлова)

Далее нам поставили задачи, а мы довели их до рядовых исполнителей. После доведения приказа увидел на лицах подчиненных полное непонимание, ведь здесь мы для охраны дворца! Я также поставил задачу изготовить белые нарукавные повязки из подручных материалов – бинтов, просто кусков белой материи. Также довел до всех пароль опознавания свой-чужой: «Миша» – «Яша». Сообщил, что в десантном отделении БТРов придется потесниться, поскольку в каждую машину сядут дополнительно пять-шесть человек десанта.
И обратил внимание, что основной нашей задачей является довести дополнительный десант до дворца, а потом никого не впускать и не выпускать без пароля и отзыва, а также без наличия белой повязки на рукаве.
ВЗГЛЯД: Как начался сам штурм?
Р-Х. Турсункулов: Около 18.00 27 декабря личный состав моего взвода и четыре БТР выстроились в линию. Рядом стояли БМП-1 третьей роты, которой командовал старший лейтенант В.С. Шарипов. Именно они должны были начать движение первыми. В 19.15 в небо взлетела ракета, и в наушниках прозвучал сигнал голосом «Шторм-333».
В это время я сидел над люком башни своего БТРа. БМП почему-то не трогались с места. И тогда в наушниках вновь прозвучала команда «Шторм-333»: Вперед! Вперед! – и далее несколько слов матом. Со стороны дворца послышался звук сильной стрельбы. Понимая, что делаю неправильно, я все же приказал механику-водителю «Вперед!» и выехал на узкую дорожку, ведущую к дворцу.
В тот же миг из дворца по нам был открыт ураганный огонь. Едва я вжался в проем люка, как несколько пуль попало в его основание и заклинило, а одна пуля сбила с меня каску. Механик-водитель тут же доложил, что разбит триплекс и он плохо видит дорогу. Поэтому я стал управлять его движением по переговорному устройству. В это время мой второй БТР подбили, и он перегородил дорогу. По радио я передал командиру 3-й машины столкнуть поврежденный БТР с дороги и освободить путь – что он и выполнил.
Наводчик бил из КПВТ по обнаруженным огневым точкам. В то же время скорость движения сильно замедлилась. Это потом мы увидели, что передние две пары колес БТРа были пробиты. Несмотря на это, мы постарались приблизиться как можно ближе к лестничному подъему во дворец, и здесь я скомандовал: «К машине!». Первым, под прицельным огнем, высадился дополнительный десант – группа «Зенит».
То, что происходило в эти минуты, трудно описать! Дворец огрызался всей своей мощью! Огонь велся также и снизу. Продолжал вести огонь станковый гранатомет. Над нами пролетали трассы снарядов «Шилки», которые, попадая в стены и колонны дворца, высекали снопы искр.
ВЗГЛЯД: Как в такой ситуации вам удалось остаться живыми?
Р-Х. Турсункулов: Возможно, в какой-то мере нас спас огонь «Шилок», которые прикрывали нас и били по дворцу не переставая.
ВЗГЛЯД: Как вы координировали свои действия с другими подразделениями?
Р-Х. Турсункулов: Связи не было, поскольку и носимые радиостанции были тоже повреждены. Со своим личным составом я организовал огневое противодействие. О судьбе личного состава второй и четвертой машин ничего не было известно. При этом, если второй БТР горел внизу, то четвертого вообще не было видно.
Из-за скалистого грунта я со своими бойцами не мог окопаться. Нам оставалось прижиматься к земле и к стенам и оттуда вести огонь, поддерживая действия группы «Зенит». Первая атака «зенитовцев» захлебнулась. Охрана сверху бросала гранаты. Тем не менее вторая попытка оказалась удачной. На нашем направлении во дворце начался пожар, и это позволило нам подойти к дворцу ближе, поскольку из-за пожара охрана отошла от его очагов.
Кругом кричали раненые. Я понимал, что задача срывается. На моем направлении вместо четырех машин действовало только две, судьба остальных моих ребят была неизвестна. Связи нет.
В это время я услышал крик: «Вставайте, мужики! На помощь!». Назвать это просто криком было бы не точно. Мне кажется, что это был крик души. И голос принадлежал человеку, который тогда был вместе с Колесником на рекогносцировке.
В этот момент мне будто в голову ударило. Точно помню, маму, папу увидел. Связи нет, задачи «зенитовцев» не знаю, во дворец приказано не заходить... Но понимаю, что надо что-то делать.
ВЗГЛЯД: Что в итоге вы предприняли?
Р-Х. Турсункулов: Если честно – заплакал от обиды. Умирать не хотелось, но этот крик продолжал стоять в ушах. Собрал пятерых своих солдат, которые еще не были ранены. Прижал их головы к своей и прокричал: «Ребята, я иду вперед! Нам надо во дворец – помочь тем, кто внутри. Их задание не знаю. Если я не добегу, идите вперед. Не забывайте про пароль и отзыв и помните про повязки».
Как добежал наверх, по лестнице, ведущей ко дворцу, не знаю. На полпути получил пулю, которая ударила в магазин, находившийся под одеждой. От удара дыхание словно бы остановилось, но ноги автоматически продолжали бежать. По ходу то ли кричал, то ли мычал, не помню. Назад не смотрел. Была какая-то дикая обреченность и какая-то злость, ненависть к тем, кто оборонялся внутри и стрелял в нас. Это сейчас, спустя десятки лет, понимаю, что эти люди выполняли свой долг и мужественно сопротивлялись напавшему на них противнику.
Как с ребятами пробились к дворцу, ума не приложу. «Шилки» продолжали бить, и от осколков гранита живого места на теле не было. Вдруг огонь «Шилок» прекратился, но откуда-то сверху и сбоку продолжалась стрельба.
ВЗГЛЯД: Как вы проникли во дворец?
Р-Х. Турсункулов: Мы с ребятами наткнулись на высокую массивную дверь с торца здания. Я приказал гранатометчику произвести выстрел в дверь. Граната пробила ее и взорвалась внутри. Тогда я приказал бить рядом с дверью и сделать пробой в стене.
ВЗГЛЯД: Что было дальше, в здании?
Р-Х. Турсункулов: Мы попали в коридор, в ушах грохот, где-то впереди стрельба, крики. Дальше все происходило, как будто в замедленной съемке. Я с двумя солдатами шел вдоль правой стены, еще двое шли вдоль левой и один замыкающий при этом смотрел в тыл, чтобы прикрыть наши спины. Точно помню, что пришло какое-то озлобленное ощущение, затмившее страх за свою жизнь. По коридору шли так, как много раз отрабатывали на занятиях, прикрывая друг друга. Открывали дверь, бросали внутрь гранату, после взрыва влетали внутрь, давали очереди по шкафам. Убедившись, что живых нет, двигались дальше. Когда в коридоре появлялись силуэты или нам в отблесках пламени казалось, что кто-то бежит, мы открывали огонь короткими очередями. Один из моих солдат был ранен, но остался прикрывать нас. Единственное, что я ему сказал: «Дождись! Сейчас будет помощь».
ВЗГЛЯД: Вам удалось обнаружить кого-то живым?
Р-Х. Турсункулов: Да, поднимаясь наверх, столкнулся с человеком, который целился в меня из пистолета. Нажал на курок. Выстрела нет. Патроны кончились. Смачно выругавшись, меняю магазин, передергиваю затвор и слышу: «Свои!». Вспоминаю пароль. Кричу: «Миша!». В ответ: «Рустам, не стреляй! Это я, Байхомбаев!».
С глаз будто пелена спала – передо мной Маруф Байхомбаев, сотрудник особого отдела. Мало того, он мой земляк, да еще к тому же он меня всячески опекал и оберегал и до своей женитьбы разрешал мне жить в его съемной квартире. Байхомбаев был меня старше как по возрасту, так и по воинскому званию, к тому же он был офицером особого отдела, поэтому я коротко доложил ему, как я здесь очутился, и спросил, какая будет дальнейшая задача? Маруф ответил, что надо найти «зенитовцев» и дальше выполнять то, что они прикажут.
Мы поднялись этажом выше – и тут, честно скажу, мне заметно полегчало, потому что мы наткнулись на ребят из «Грома» или из «Зенита», уже не помню. Байхомбаев крикнул: «Свои! Миша!» – и далее приказал мне с бойцами подниматься и защищать коридор, откуда велась стрельба.
ВЗГЛЯД: Иначе говоря, на этом штурм для вас закончился?
Р-Х. Турсункулов: Да. После выполнения задачи спустился вниз, на второй этаж. В одном из помещений увидел ребят то ли из «Грома», то ли из «Зенита». Они собирали бумаги из шкафов. Увидел снайперскую винтовку с оптикой и, не знаю почему, бросил себе на плечо. К этому времени во дворец вошли солдаты из роты Шарипова, и Байхомбаев приказал организовать охрану дворца.
ВЗГЛЯД: Штурм длился всего 43 минуты. Но ведь в итоге были и потери среди бойцов? Как это воспринималось?
Р-Х. Турсункулов: Да, был и горестный день, когда мы прощались с погибшими солдатами. Никто и не скрывал тогда слез, ведь это были слезы настоящих мужчин, которые недавно побывали у черты, за которой нет возврата назад. У нас не было цветов, чтобы положить их к телам погибших товарищей, и сами они лежали так, как их настигла смерть, без грима, небритые. Это было совсем не так, как было в Союзе, когда выдавали тела из морга. И их вид, и сознание того, что ты мог лежать с ними рядом, пробивало неприятным ознобом, леденило душу.
ВЗГЛЯД: Были ли пленные?
Р-Х. Турсункулов: Да, и всех пленных, включая женщин и детей, собрали в холле на первом этаже. Обратил внимание, что многие из гражданских выглядели ужасно, некоторые корчились от боли, но видимых ранений у них не было. Это спустя годы я узнал, что там были гости, приглашенные в тот злополучный для них вечер на прием к Амину. Пища была отравлена поваром, который был агентом КГБ.
До утра силами моего взвода и группы Владимира Шарипова была организована охрана дворца. Одновременно мы пытались оказать первую помощь как нашим раненым, так и пострадавшим афганцам. Осматривали помещения дворца в поисках укрывающихся там афганцев, тех из них, кто оказывал сопротивление, ликвидировали на месте. Найденную на этажах одежду и теплые вещи мы передавали женщинам и детям, поскольку было очень холодно. Окна были выбиты огнем и в помещениях гуляли сквозняки. И вообще казалось, что ветер дул одновременно отовсюду.
ВЗГЛЯД: Но ведь дворец охраняла бригада охраны численностью 2500 человек. Неужели больше не было сопротивления?
Р-Х. Турсункулов: Мы еще несколько раз попадали под обстрел.
Например, утром к дворцу поднялись наши руководители. Командир отряда Халбаев выслушал мой доклад и потом обнял. Видно было, что он плакал. А когда перед главным входом дворца собралась группа людей во главе с высоким худощавым человеком, который на рекогносцировке вместе с В.В. Колесником мне ставил задачу (позже я узнал, что это был генерал-майор Ю.И. Дроздов), по нам со стороны здания генерального штаба был открыт пулеметный огонь. Все бросились на землю, и лишь Дроздов прислонился к ближайшей колонне.

Полковник запаса Рустам-Ходжа Турсункулов не так давно вновь побывал в Афганистане (фото: из архива Сергея Козлова)

Тогда я встал у парапета в полный рост и три раза выстрелил из снайперской винтовки в сторону огневой точки. Винтовка оказалась пристреляна, а в прекрасную оптику я видел, откуда шла стрельба. Пока стрелял, в голове крутились слова отца: «Не бойся свиста пуль. Свою не услышишь». Патроны в магазине закончились, но и стрельба прекратилась. Возможно, я поразил пулеметчика, а может быть, в генштабе разобрались. В результате этого обстрела получил ранение наш замполит Сатаров, и еще задело солдат.
ВЗГЛЯД: Эта винтовка еще вам пригодилась?
Р-Х. Турсункулов: Перед вылетом в Союз весь личный и офицерский состав был подвергнут тщательному личному досмотру и все, что было припрятано в личных вещах, обмотано вокруг тел, изъято. Правда, офицерам не пришлось раздеваться. Как позже объяснил Маруф Байхомбаев, главной задачей при этом досмотре было не допустить провоза в Союз оружия и боеприпасов, взрывчатых веществ и гранат. Тогда у меня и изъяли снайперскую винтовку. Позже узнал, что ее подарили одному из руководителей КГБ СССР. По молодости было жалко трофея. Но что бы я с ней делал в Союзе? В лучшем случае у меня бы ее тоже просто изъяли, а в худшем – привлекли к уголовной ответственности.
ВЗГЛЯД: Каким образом отряд вывозили в Союз?
Р-Х. Турсункулов: Самолетами. Всю технику и коллективное оружие мы оставили в Кабуле. Домой летели только со своим личным оружием. До сих пор помню, о чем думал во время перелета на Родину.
Я сидел у иллюминатора, а в голове свербила одна мысль, от которой хотелось просто спрятаться, как в детстве, под одеялом. Как потом выяснилось, эта мысль не оставляла не только меня. После того, что мы сделали, мы боялись, что от нас избавятся где-нибудь над горами.
ВЗГЛЯД: То есть вы думали, что по пути домой вас могут ликвидировать как свидетелей и участников этой спецоперации?
Р-Х. Турсункулов: Да. Кто-то скажет, что это бред. Но, как бы то ни было, мысли такие были.
ВЗГЛЯД: Как вас встретила Родина?
Р-Х. Турсункулов: Прибыв в расположение отряда в Чирчике, жизнь отряда стала возвращаться в обычное русло. Не стану врать, что с возвращением в Союз в отряде царила, как и прежде, железная дисциплина. Понятное дело, что после таких испытаний люди ждут к себе особого расположения и признания их заслуг. А вместо этого нас замучили требованиями соблюдения военной тайны. За несоблюдение этого требования нам грозили всевозможными карами и страшными наказаниями. И вообще советовали нам все забыть и никогда не вспоминать. Офицеры написали отчеты о своих действиях в ходе штурма, отразив их сильные и слабые стороны, а также описав действия своих подчиненных в ходе выполнения боевой задачи. Отчеты мы сдали в штаб и больше их не видели.
ВЗГЛЯД: Как в итоге вас наградили за эту уникальную операцию?
Р-Х. Турсункулов: В феврале по большому секрету узнал о том, что готовятся наградные документы на участников операции и что мне светит Звезда Героя. Мне было сказано, что не менее десяти человек должны быть представлены к этому высокому званию. Кстати, спустя несколько лет узнал от Дроздова Юрия Ивановича, что он ходатайствовал о присвоении звания Героя десяти наиболее отличившимся солдатам и офицерам «мусульманского батальона». В марте о награждении уже говорили открыто. Все гадали, как это будет, чем наградят и, вообще, наградят ли?
В один из апрельских дней нам приказали привести свой внешний вид и внешний вид наших солдат в идеальное состояние, а в расположении батальона навести небывалый порядок. Снова заработал телеграф сплетен, началось шушукание и обстановка достигла предела нервозности.
Наконец наступил долгожданный день. Отряд собрали в клубе части. Кто-то что-то говорил, все было очень празднично и торжественно. Нам объявили, что полковнику Колеснику В.В. присвоено высокое звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина. После этого по очереди стали вызывать к трибуне офицеров, награжденных орденом Ленина, для вручения награды.
Вдруг я услышал свою фамилию. Дальше все, как во сне. Подошел, представился. Мне что-то сказали, вручили орденскую книжку и коробочку с орденом Ленина. Пожал руку, повернулся в зал и отчеканил: «Служу Советскому Союзу!». И ничего не понимая, пошел и сел на свое место. Из зала слышались радостные крики, громкие аплодисменты, а мне по-прежнему не верилось в реальность произошедшего. Хотелось поскорее открыть коробочку и потрогать орден.
По поводу награждения в части были накрыты шикарные столы и организовано празднование и обмывание наград. Мне же хотелось поскорее приехать к отцу, домой. Спасибо комбригу, полковнику Овчарову, он дал команду отвезти меня на его уазике домой, в Ташкент.
ВЗГЛЯД: Как встретили дома? Мама, отец?
Р-Х. Турсункулов: Перед выездом, я из штаба позвонил отцу и предупредил, что еду домой. Он спросил: «Тебя наградили?». И когда я ответил «Да!», то услышал, как отец заплакал. Позже я узнал, что отец по каким-то своим каналам выяснил, что мне должны присвоить звание Героя. Вот вам и соблюдение секретности! В связи с этим отец собрал всех своих друзей-фронтовиков, среди которых было два Героя Советского Союза. Одним из них был Яков Соломонович, наш сосед по этажу.
ВЗГЛЯД: Вам устроили торжественную встречу?
Р-Х. Турсункулов: Да, когда я подъехал к дому, возле него уже было много соседей, школьные друзья, да и просто люди из соседних домов, которые прослышали, как тогда они называли меня, о «Герое». Когда мы подъехали, водитель выбежал из машины, открыл дверь для меня, и, вытянувшись по стойке смирно, отдал мне честь, когда я вышел. Мои родители, братья и сестренки, все были внизу. Отец с мамой поднесли мне наш узбекский праздничный хлеб, который я надкусил при отъезде. Я шел к подъезду, опустив глаза. Отец ждал сына со Звездой Героя, а у меня только орден Ленина...
В нашей большой пятикомнатной квартире большой зал был полон людьми, грудь которых украшали правительственные награды. На почетном месте стояло четыре стула. В центре сели мы с папой, а по краям друзья отца – Герои Советского Союза. Стол ломился от еды. Как я потом узнал, постарался отец и его друзья. Я видел, что глаза гостей ищут на моей груди Звезду Героя, но там был лишь орден Ленина.
Яков Соломонович все понял и громко крикнул: «Сыну Толика, Герою Рустаму наше троекратное ура!». Фронтовики громко поддержали это приветствие и выпили по стакану. Яков Соломонович снова крикнул: «Толик, тащи свою чашу! Будем обмывать, как положено!».
ВЗГЛЯД: Как это происходило?
Р-Х. Турсункулов: Папа взял с подоконника большую пивную кружку из хрусталя, которую он привез из Германии. Дядя Яша наполнил ее водкой, сорвал с меня орден и опустил в кружку, а потом пригубил сам и пустил по кругу. Опытные фронтовики отпивали из кружки глоток и передавали следующему. Увидев, как кружка медленно возвращается ко мне, я с ужасом вспомнил, что еще ничего не ел, да и не пил спиртного вообще. А от воспоминаний об алюминиевой кружке, выпитой перед штурмом, у меня все внутри стало гореть. Дядя Яша протянул мне кружку и сказал: «Сынок, орден надо взять зубами, выпив кружку до дна!». Взяв в руки кружку, с огорчением замечаю, что отпили совсем немного. А вокруг уже раздается: «Пей до дна! Пей до дна!».
Как выпил, ума не приложу. Но выпил и, опрокинув кружку с остатками водки в рот, достал зубами орден.

«Я всю жизнь играла трудную роль, только без дубляжа и суфлёров. Ошибиться было нельзя — за нами стояла огромная страна, которая не должна была пострадать из-за наших срывов. Мы с Халефом самозабвенно отдавались своей работе разведчиков. Что касается трудностей и нервного напряжения, то их было много. Но ведь в любой другой профессии их, своих трудностей, тоже хоть отбавляй. И сейчас я могу с полной уверенностью сказать, что если бы пришлось начать жизнь заново, я снова избрала бы прежний путь — разведку».

"Резидентура будущего" канула в лету
Американцы пытались справиться с этим кризисом. В 2010-е годы ЦРУ собрало разнородную группу разведчиков для создания "Резидентуры будущего". На эту амбициозную идею в стиле Силиконовой долины были выделены миллионы долларов. Точка располагалась на дипломатическом объекте в Латинской Америке, где команда лучших шпионов пыталась представить, создавать и тестировать инновационные инструменты и методы, способные противостоять электронным шпионажу и разведки.
Однако панацеи от этого лучшие умы разведсообщества так и не придумали. Идея не заинтересовали ни конгрессменов, ни американскую администрацию, и в итоге этот проект был закрыт. Причем, идею создать такие "станции будущего" в конечном итоге не поддержали и в руководстве разведывательного сообщества.
Однако обеспокоенность уязвимостью цифровой информации в американских спецслужбах только усиливается. На днях глава разведки министерства обороны США подписал документ, оказавшийся в распоряжении Yahoo News, в которой всем военнослужащим рекомендуется избегать использования передачи своей ДНК в национальную базу данных. Многие американцы собирают образцы ДНК в основном ради выяснения своей родословной, и стоит эта услуга, которую обычно заказывают к Рождеству, менее 100 долларов. Благодаря ДНК-тестам в последнее время в США также освобождены из тюрем лица, которые по ошибке были приговорены к длительным срокам заключения.
"Очень немногие люди, может быть, пастухи в сельских районах Афганистана, сегодня не оставляют какую-либо форму цифрового следа", - иронично заявил Джим Хаймс, который возглавляет подкомитет по продвижению технологий специального комитета палаты представителей США по разведке.
Многие эксперты из разведсообщества полагают, что защита личности тайных агентов становится практически невозможной. "Основы шпионажа разрушены, - заявил Дуйан Норман, бывший высокопоставленный чиновник ЦРУ и основатель проекта "Резидентура будущего". - Мы не признали этого в ЦРУ, и некоторые руководители разведки все еще отрицают это. Дискуссия напоминает дебаты по изменению климата. Тот, кто не признает этого, просто не использует факты".

Трамп не доверяет спецслужбам
Как отмечают эксперты, ситуация осложняется тем, что разведсообщество США испытывает недоверие со стороны американского президента. Дональд Трамп со скандалом уволил директора ФБР Джеймса Коми, который стал одним из самых непримиримых противников президента. Равно, как и бывший директор ЦРУ Джон Бреннан, не упускающий случая съязвить над Трампом. Сторона защиты главы Белого дома в деле об импичменте проводит собственное расследование относительно участия ряда сотрудников Федерального Бюро расследований по поиску компрометирующей его информации во время предвыборной кампании 2016 года. Наконец, президент Трамп никогда не скрывал своего не просто негативного отношения, а буквально презрения по отношению к своим спецслужбам. По мнению источников издания, такая позиция подчеркивается его настойчивым требованием к конгрессу публично назвать имя анонимного осведомителя ЦРУ, чья жалоба спровоцировала унизительную для него процедуру импичмента.
Все эти факторы в совокупности, отмечают аналитики, могут привести к тому, что спецслужбы США столкнутся с беспрецедентным кризисом и будут неспособности эффективно использовать главный инструмент разведывательной деятельности - человеческий фактор. Шпионаж в странах со "сложной оперативной обстановкой", например в Иране, по прогнозам экспертов, станет смертельно опасен для сотрудников ЦРУ и Разведывательного управления минобороны США (РУМО). Работа будет сильно затруднена в странах со "всевидящим электронным оком". Сегодня есть "около 30 стран", где офицеры ЦРУ больше не чувствуют себя свободными в перемещениях и даже не находятся под традиционным наружным наблюдением, потому что местные спецслужбы больше не видят необходимости в этом, учитывая продвинутые технологии слежения в этих странах. Об этом в 2018 году заявила Доун Мейеррикс, заместитель директора ЦРУ по науке и технологиям.
Первый тревожный звоночек прозвучал для ЦРУ еще в феврале 2003 года, когда мусульманский священнослужитель, известный как Абу Омар, исчез прямо на оживленной улице в Милане. О нем ничего не было известно до начала 2004 года, когда он позвонил своей жене из Каира, чтобы рассказать ей о своем похищении, задержании и пытках со стороны сотрудников ЦРУ.
Итальянские следователи, стремясь выяснить детали похищения иностранца в своей стране, улицах, смогли по биллингу отследить номера сотовых телефонов лиц, общавшихся только друг с другом в непосредственной близости от места исчезновения Абу Омара. Затем они вычислили этих лиц через электронные счета в отелях, где они проживали, благодаря операциям, проведенным по их кредитным картам. В итоге в 2007 году итальянские власти обвинили 23 американцев, большинство заочно, включая шефа резидентуры ЦРУ в Милане, в похищении человека.

Контрразведка знает, о чем вы мечтали
Несколько бывших сотрудников разведки США охарактеризовали последствия миланской операции как момент "пришествия Иисуса", который показал, насколько уязвимы сотрудники ЦРУ перед электронными технологиями. В то время некоторые сотрудники "Фирмы" наивно полагали, что использование, например, пакетов с картофельными чипсами, может блокировать сигналы мобильного телефона, а оперативники недоступны для отслеживания в "дружественных странах". Однако за несколько лет быстрое развитие технологий, в том числе высокоразвитых систем наблюдения, поставило под угрозу традиционный сбор информации ЦРУ, в первую очередь, через источники и агентуру. Теперь сотрудники ЦРУ, как отмечают эксперты, часто традиционно ведущие обработку и вербовку иностранцев в достаточно агрессивной и напористой манере, опасаются делать это.
По информации собеседников издания, например, спецслужбы Сингапура разработали единую базу данных, которая включает в себя данные о рейсах, прохождении таможни, бронировании отелей и такси в режиме реального времени. Если иностранцу потребуется слишком много времени, чтобы добраться из аэропорта в гостиницу на такси, эта поездка сразу будет помечена "флажком" и подаст сигнал тревоги в сингапурских системах безопасности. Вдобавок, система распознавания лиц и биометрия затрудняют поездки американских разведчиков в другие страны по поддельным документам, сказал Майк Морелл, бывший исполняющий обязанности директора ЦРУ. А, по словам Грега Хампикяна, биолога из Университета штата Бойсе, с появлением коммерческих генетических баз данных разоблачение шпиона или другого оперативника под прикрытием может быть таким же простым, как взятие образца слюны из окурка или чашки для питья.
В ЦРУ также пришли к выводу, что дни работы под несколькими документами в одной стране уже прошли, и сотрудники "Фирмы" начали работать по принципу - "одна страна, один псевдоним". "Это значительно усложнило работу, - заявил на условиях анонимности бывший высокопоставленный офицер ЦРУ, вспомнивший, что у него в свое время было несколько поддельных удостоверений личности, которые он хранил в сейфе для использования в стране, где он находился, а также поддельные паспортные штампы. - Теперь вы не можете сделать этого".
"Сейчас крайне сложно проводить операции по прикрытию, когда так много известно и может быть известно почти обо всех офицерах, - сказал Джоэл Бреннер, бывший высокопоставленный сотрудник контрразведки. - Теперь, когда вы находитесь на КПП на границе, у них уже есть ваш школьный ежегодник, где вы написали о своих амбициях и то, что вы всю жизнь мечтали работать в ЦРУ. Все эти вещи оцифрованы".
По словам бывших чиновников, вербовка в ЦРУ молодых людей, особенно тех, кто родился в эпоху социальных сетей, стала более сложной, поскольку в Управлении отсутствует четко определенная политика использования этих ресурсов. Еще несколько лет назад руководители ЦРУ советовали молодым сотрудникам удалять при поступлении на службу аккаунты из социальных сетей, хотя такое поведение можно считать подозрительным, признались бывшие сотрудники "Фирмы".
"Мы больше не можем защищать личности (офицеров). Технология делает это практически невозможным. Я думаю, что нам нужна новая парадигма, - сказал Эрик Хазелтин, бывший глава аналитического управления Агентства национальной безопасности (АНБ). - Наши офицеры за рубежом расшифрованы. Это тяжелая ноша для нас".
В расследовании отмечается, что кризис в конечном итоге заставит разведывательное сообщество США переосмыслить все свои традиционные методы работы.