Спецслужбы

Западный фронт
6 декабря 1941 года войска западного фронта перешли в контрнаступление, в ходе которого немцы были отброшены от столицы на расстояние до 250 километров, полностью освобождены Московская, Рязанская и Тульская области, некоторые районы Калининской, Орловской и Смоленской областей. Однако сил, технических средств и боеприпасов для дальнейшего развития наступления у Красной Армии не было, и в конце года войска Западного фронта остановились примерно в 300 километров от Москвы. Начавшаяся 8 января 1942 года Ржевско-Вяземская стратегическая наступательная операция против 9-й армии вермахта провалилась – Ржев Красная Армия освободила только в марте 1943 года. Павлов этого уже не видел: в марте 1942-го в боях за Сычёвку он был тяжело ранен, долго лежал в госпитале, потом лечился, был признан ограниченно годным, служил военпредом в Танкограде. Он мог запросто отсидеться за широкой спиной жены, дождаться победы в тылу: в 1943-м он женился на дочери Михаила Фрунзе и приёмной дочери Климента Ворошилова Татьяне, работавшей в Челябинске на танковом заводе, в 1944-м у них родился сын. Тесть одним звонком мог решить проблему, пристроить зятя на тёпленькое местечко в Трофейном комитете, который в то время возглавлял – после гибели в 1942-м году под Старой Русой приёмного сына лётчика Тимура Фрунзе, отправке которого на фронт поспособствовал маршал, он таких опрометчивых шагов больше не делал. Тем более, что восстановился Анатолий не до конца – основания для увольнения из армии по состоянию здоровья были совсем не надуманные. Но Павлов писал рапорты, обивал пороги, и своего добился: в самом конце войны его всё-таки вернули на фронт.


Татьяна Михайловна Фрунзе

383-й гвардейский тяжёлый самоходно-артиллерийский Житомирский Краснознаменный полк, куда на должность зампотеха прибыл Павлов, был сформирован 7 сентября 1944 года на основании Директивы Гештаба РККА КА № Орг/3/312648 на базе 47-й отдельного гвардейского тяжелого танкового полка прорыва, и к моменту переформирования уже прошёл славный боевой путь в составе 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта. Переход из танкового ведомства в артиллерийское означал существенные изменения в материальной части: вместо тяжёлых танков прислали самоходные артиллерийские установки ИСУ-122, созданной на хорошо зарекомендовавшем себя шасси танка КВ. Самоходка оснащалась пушкой А-19С калибра 121,92 мм и дизелем В-2-ИС мощностью 520 л/с.

Майор
Майор Павлов прибыл в полк, когда там заканчивалась подготовка к Берлинской наступательной операции. И он не подвёл, сумел организовать беспрерывную эксплуатацию, эвакуацию с поля боя и ремонт боевых машин, вышедших из строя. После того, как Берлин был взят, 1 мая из Кремля поступил приказ: войскам 1-го, 2-го и 4-го Украинских фронтов срочно выдвинуться для освобождения Праги, всё ещё занятой противником. На подготовку к маршу отводилось трое суток, столько же на сам 150-километровый марш своим ходом, и сутки на сосредоточение. Павлов очень хорошо подготовил технику к маршу, организовал погрузку всего возимого хозяйства в «Студебеккеры» и полуторки – мелочей в дороге не бывает, и порядок в танковых войсках, как пелось в известной песне, был обеспечен. 5 мая командующий 3-й гвардейской танковой армии дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Павел Рыбалко получил от командующего 1-м Украинским фронтом Героя Советского Союза, четвёртого кавалера ордена «Победа» маршала Ивана Конева приказ начать операцию на сутки раньше, 6 мая. В 14 часов 6 мая армия перешла в наступление, и в 4 часа утра 9 мая танка вошли в Прагу.

Лондон
Сразу после войны Павлов поступил в Военную академию бронетанковых войск им. Сталина на инженерно-танковый факультет. Через год его из танкистов перевели в разведчики – зачислили в штат Главного разведывательного управления Генштаба Советской Армии. Окончив с отличием без отрыва от службы академию, в 1948 году Павлов поступил в другое учебное заведение – Военную академию Советской Армии. Под незамысловатым названием скрывался центр подготовки военных разведчиков, которым предстояло работать «под крышей» советских посольств, торговых и культурных представительств за границей. После окончания в 1952-м академии полковника Павлова направили служить в должности старшего офицера в недавно созданное 2-е Управление ГРУ, в ведении которого находился один из главных вероятных противников Советского Союза в Европе – Великобритания. Павлов занимался аналитической работой, изучением открытых источников – газет, статей в научных журналах, из которых, собственно, и черпает разведка львиную долю информации. Джеймсы Бонды 007 в чёрных очках, крадущие секретные документы из-под семи замков – это для кино.
В конце 50-х Павлова направили в посольство в Лондоне на должность третьего секретаря и советника по науке, но это было только прикрытие – основной и главной работой была военная разведка. Жена Татьяна Михайловна большей частью жила в Москве, приезжая в Лондон лишь в отпуск на месяц-два. Её, выпускницу химфака МГУ и Военно-химической академии, доктора наук, профессора, больше волновали её работа, чем прелести Туманного Альбиона. Бытового комфорта, о котором мечтало подавляющее большинство советских женщин, ей и хватало.
В Лондоне карьера Павлова складывалась весьма успешно: в 1960 году, не меняя официальной должности, его назначили заместителем резидента, а когда резидент генерал-лейтенант Лев Толоконников, основательно примелькавшийся агентам разведки МI-6 и контрразведки MI-5, в 1962 году отбыл в Москву, Павлов стал первым секретарём посольства и легальным резидентом ГРУ в Великобритании. Помимо всего прочего в обязанности резидента входила работа с нелегалами – офицерами ГРУ и гражданами Англии, завербованными, купленными или добровольно изъявившими желание работать на советскую разведку безвозмездно, за одну только идею. Таких агентов назвали «инициативниками». Провал разведчика, работавшего «под крышей» посольства, вёл к объявлению его персоной нон грата, и высылке из страны в 24 часа, но резиденту карами небесными не грозил – дело-то житейское, в ответ на эту высылку из СССР выдворят столько же англичан. Провал нелегала означал крупный международный скандал, судебный приговор и длительный срок в тюрьме. И никто не гарантировал, что нелегал будет молчать, как партизан на допросе – в то время у спецслужб в распоряжении были эффективные химические средства, способные легко развязать язык самому стойкому человеку. Вот такой провал мог привести к отзыву резидента в Москву со всеми вытекающими последствиями. Поэтому работа с нелегалами была скрыта даже от рядовых работников ризидентуры и тщательно законспирирована. Главные нити нелегальной работы держали в руках очень немногие люди в штаб-квартире ГРУ на Гоголевском бульваре. В самой резидентуре сколько-нибудь полной информацией владел лишь сам резидент, а иногда – его первый заместитель. Павлова крупные провалы миновали, а вот его коллеге из 1-го Главного управления КГБ – внешней разведки – повезло куда меньше: в январе 1961-го из-за предательства провалился «Бен» – Гордон Лонсдейл, известный в Москве как Конон Трофимович Молодый и его связники «Дачники» – Морис и Леонтина Коэн. Спустя три года их удалось обменять на Гревилла Вина, который был связным у осуждённого в Советском Союзе к смертной казни полковника ГРУ Олега Пеньковского.

Генерал невидимого фронта
После возвращения из Лондона Анатолия Павлова назначили начальником 17-го Центрального НИИ Связи ГРУ – разведке нужны были не только средства приёма, передачи и перехвата информации, но и различные подслушивающие устройства, аппараты, способные считать и расшифровать звуковые колебания с оконных стёкол, прослушать разговор на большом удалении. Этим в той или иной степени занимались все разведки мира, и ГРУ с КГБ исключением не были. Полковник Павлов весьма успешно руководил институтом, и 16 июня 1966 года ему было присвоено звание генерал-майор инженерно-технической службы, а спустя 6 лет – генерал-лейтенант. Во время работы в 17-м НИИ Павлов успешно защитил диссертацию, стал кандидатом военных наук.



В 1973 году генерал-лейтенанта Павлова перевели в центральный аппарат ГРУ и назначили начальником 4-го управления, которое занималась разведкой на Ближнем и Среднем Востоке, где разворачивалась борьба Израиля с поддерживаемыми Советским Союзом арабскими странами, а также в Азии и Африке, где СССР стремился плотно обосноваться. Сведения, переданные руководству Египта и Сирии, отчасти помогли добиться быстрого, но временного успеха в войне Судного дня в октябре 1973 года, хотя Советское правительство и предостерегало Каир и Дамаск от столь опрометчивого шага – Израиль только с виду казался слабым и беззащитным. В конце концов, Израиль одержал победу, но оказался в изоляции со стороны азиатских и африканских стран, что, собственно, было выгодно Москве. Анализ военных действий на Синайском полуострове, действия не очень многочисленных израильских частей против многократно превосходящих их сил Египта и Сирии, вооружённых советскими танками, заставил советское командование изменить тактику ведения войны.

Военно-дипломатическая академия
В 1975-м Павлов вернулся в Военную Академию Советской Армии, только уже не в аудиторию, а в кабинет начальника. Впрочем, академия в то время называлась уже не так нейтрально: её переименовали в Военно-дипломатическую академию, не оставив никаких сомнений в том, специалистов какого профиля готовят в её стенах. Анатолий Георгиевич стал профессором, он не только административной работой занимался, но и преподавал – благо, опыт и в Англии, и в 17-м НИИ накопил огромный.



14 февраля 1978 года Павлову присвоили звание генерал-полковник и назначили первым заместителем начальника ГРУ – он возглавил всю стратегическую военную разведку. В то время начальником ГРУ и замначальника Генштаба был опытнейший разведчик генерал армии Пётр Ивашутин, занявший этот пост 15 лет назад. В год назначения Павлова первым замом Ивашутина начали сгущаться тучи над Афганистаном. 13 сентября был совершён госпереворот, президент Афганистана Нур Мухаммед Тараки был убит, и власть в стране захватил Хафизулла Амин. Политбюро ЦК КПСС всерьёз рассматривало вопрос о военном вмешательстве, но Ивашутин и Павлов, уже давно понявший, что восток – дело тонкое, на основе объективных разведданных убеждали начальника Генштаба маршала Николая Огаркова, что ввод войск в Афганистан к желаемым результатам не приведёт, но будет очень дорого стоить Советскому Союзу. Опытные разведчики недаром свой хлеб ели – итоги афганской авантюры всем известны: Советский Союз потерял почти 15 тыс. своих солдат и получил сломанное войной поколение, а, в конечном итоге, и всю страну потеряли.
В отставку генерал Анатолий Павлов вышел практически одновременно с выводом советских войск из Афганистана в 1989 году. Было ему только 70, он был полон сил и энергии, дома сидеть не мог, и активно занялся общественной работой – до последних дней возглавлял Совет ветеранов военной разведки России.
Генерал-полковник Анатолий Георгиевич Павлов ушел от нас в возрасте 86 лет 4 января 2007 года

Особую ненависть культивируют правящие классы Японии среди населения по отношению к иностранцам. Каждый шаг иностранца, живущего в Японии, каждое его слово немедленно становятся известными полиции.
В неменьшей мере развиты японский шпионаж и разведка за пределами империи. Центральными объектами зарубежного шпионажа и разведки являются Китай, США, Англия, Совет­ский Союз. Японские шпионы и разведчики действуют в этих странах под самыми разнообразными личинами—дипломатов и парикмахеров, священников и военных атташе, коммерсантов и фотографов. Огромная армия японских шпионов и разведчи­ков орудует почти во всех странах мира, даже в таких отда­ленных от Японии, казалось бы, не представляющих для нее непосредственного военно-политического интереса, как Иран, Афганистан, Турция, Греция, страны Прибалтики.



Руководство шпионажем и разведкой за рубежом сосредо­точено в генеральном штабе японской армии. II-й отдел генштаба направ­ляет, регулирует и организует всю шпионскую, разведыватель­ную деятельность. Функции этого органа не ограничиваются только военной разведкой. Он занимается также политическим и экономическим шпионажем, организацией политических ди­версий в различных странах и подготовкой кадров для самых „тонких“ отраслей своей деятельности.
Наряду с этим японский генштаб располагает широко раз­ветвлённой сетью подсобных разведывательных органов—вся­кого рода „гражданских", „патриотических“ и тому подобных организаций, привлекаемых к выполнению шпионских и дивер­сионных заданий за границей.
Среди целого ряда вспомогательных разведывательных орга­нов, тесно связанных с японской военщиной, наиболее харак­терна фашистская террористическая организация „Черный дра­кон“ (по-японски «Кокурюкай»).»


Эмблема общества «Черный Дракон», 1901 год.

«Кокурюкай» возникла в 1901 г. в виде непримиримо националистской, ультра-патриотической организации, выдвигавшей программу захвата Манчжурии и русского Дальнего Востока. Эти «патриотические» задачи „Черного дракона“ тесно переплетались с активной шпионско-диверсионной работой по заданиям II-го отдела генерального штаба.
Несмотря на то, что влияние „Черного дракона“ в современной Японии значительно уменьшилось, Мицуру Тояма и поныне оста­ется одной из наиболее авторитетных фигур в кругах реакци­онных, военно-фашистских террористических организаций. Япон­ская печать именует Мицуру Тояма «Диктатором за кулисами». Правый французский журнал «Ле Докюман» (апрель 1936 г.) следующим образом характеризует деятельность Тоямы: «Пора поговорить о Тояме. Его жизнь является цепью не­слыханных авантюр... Он вымогает огромные суммы, используя их для своей ор­ганизации. Он вызывает беспорядки в Китае, Британской Ин­дии. В Японии он свергает премьеров и министров, назначает своих сторонников. На его счету бесчисленное множество убийств. Его рука чувствуется в военном восстании в Токио 26 февраля 1936 г., которое явилось ответом на успехи уме­ренных во время парламентских выборов».



Главное внимание, как мы уже отмечали, японские разведы­вательные органы уделяют шпионажу и подрывной деятельно­сти в США, Китае, Британской империи и Советском Союзе. Но не только в Индии орудуют японские шпионы. В Ав­стралии, Сингапуре, Новой Зеландии и, наконец, в самой Ан­глии щупальцы японской разведки присосались к важнейшим государственным учреждениям. Главным объектом японской разведки в Британской империи являются военно-морской флот и военная промышленность. Японская разведка весьма прочно обосновалась в англий­ском Гонконге. Она неотступно следит за Малайским полуост­ровом, Сингапуром и Индонезией.
Японцы же часто очень похо­жи на китайцев. Японцы и китайцы принадлежат к одной ра­се — это большое преимущество для японской разведки. Не менее важную роль играет и знание языка. Изучение китайско­го языка трудно даже для японцев и почти недоступно ан­гличанам.
Японские разведчики принимают самые разнообразные ли­чины для того, чтобы обеспечить себе деятельность на терри­тории США. Члены американского конгресса Дай­монд и Сирович выступили недавно с заявлениями, в которых требовали от правительства США принять меры против деятель­ности... японских рыболовов. Оказывается, эти «рыбаки» все свое время посвящают фотографической съемке американского по­бережья Тихого океана и Аляски. «Япония,—заявил Даймонд,—знает о береговой линии Аляски и об Алеутских островах столько же, сколько и мы, а возможно—и значительно больше».
Исключительное внимание японская разведка уделяет Па­наме. В данном случае Японию не столько интересует Панама, сколько знаменитый Панамский канал. Дело в том, что этот канал дает США возможность в случае японо-американской вой­ны в кратчайший срок перебросить флот из Атлантического океана в Тихий.
Газета „Панама-Америкэн“ поместила статью, которая с тре­вогой отмечает растущую угрозу Панамскому каналу со стороны японских шпионов и диверсантов. Форт Рандольф—важ­ный стратегический пункт Панамского канала—кишит японски­ми шпионами, выдающими себя за портных, парикмахеров, фотографов и т. д. «Эта японская оккупационная армия, будто бы вооруженная бритвами и иглами, многочис­ленна и подвижна. Она в состоянии разрушить канал в течение часа в любую ночь, несмотря на предосторожность наших ад­миралов и генералов».

Большая часть текста посвящена шпионажу Японии в Китае. ГЕНЕРАЛ ДОИХАРА— «ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ЛОУРЕНС».
«Среди известных современных международных шпионов и разведчиков крупное место, несомненно, занимает японский ге­нерал Кендзи Доихара. Это один из учеников Мицуро Тояма. В короткий промежуток времени он сделал "большую карьеру“.
В 1931 г. Доихара возглавляет крупнейший центр японской разведки в Манчжурии—харбинскую военную миссию. В сен­тябре 1931 г. Япония начинает вооруженную оккупацию Манч­журии. Доихара появляется в Тяньцзине, „похищает“ бесслав­ного потомка последней китайской династии Генри Пу И, при­возит его в Манчжурию и объявляет «императором Манчжоу-Го».
За этими строками стоит большая операция, проведенная японской разведкой, по размаху не имеющая азиатских прецедентов.


На день выхода статьи Хамадана Пёрл – Харбор еще не случился. Но он витал в воздухе.

НЕКОТОРЫЕ ФАКТЫ ЯПОНСКОГО ШПИОНАЖА В СССР.
«Доихара и его соратники по шпионско-диверсионной работе создали в Манчжурии большой налаженный аппарат разведки, огромную сеть шпионов и диверсантов. Небезызвестный белобандит атаман Семёнов, царский генерал Кислицын и др. под руководством «специалистов» по разведке генерала Андо, май­ора Оноуци, капитана Судзуки—обучают в специальной хар­бинской школе озверелых белогвардейцев диверсионной, шпион­ской «грамоте». Затем отряды белобандитов перебрасываются японцами на территорию СССР.
Коварные приемы японской разведки, показывают, на какие политически неустойчивые элемен­ты делает ставку враг. Идиотская болезнь—беспечность, легко­верие, отсутствие бдительности, пороки, склонности к выпивке, извращениям, нечестное отношение к государственным сред­ствам—это те щели, используя которые, враг норовит подор­вать нашу обороноспособность, выведать государственную тай­ну, нанести удар в спину.
Японо-троцкистских шпионов и диверсантов возглавлял резидент японской разведки старый шпион Авербах, пристроив­шийся на Амурской железной дороге. В эту гнусную банду кроме троцкистов входили меньшевики, колчаковцы, эсеры, правые. Они все были японскими шпионами. Процесс антисоветского троцкистского центра, предателей социалистического государства, заклятых врагов народов СССР продемонстрировал перед всем миром, что троцкизм—между­народная шпионско-диверсионная агентура фашистских гене­ральных штабов.
Не случайно японский генеральный штаб, подбирая кадры шпионов и диверсантов для подрывной работы в СССР, оста­новил свой выбор на троцкистах.
Японо-троцкистские диверсанты замышля­ли бактериологическую войну в глубоких советских тылах, с тем чтобы вызвать в рядах Красной Армии и среди мирного населения страны острозаразные, истребительные эпидемии. Шпионаж, диверсия, убийства из-за угла, холуйское прислужничество перед империалистами—вот, во всей своей наго­те отвратительная, поганейшая природа троцкизма.
Широко известно, что японские империалисты лелеют пла­ны «мировых завоеваний». Они мечтают о покорении Китая и господстве над всем тихоокеанским бассейном. Но осуществле­нию этих планов мешает наличие могущественной и в то же время мирной державы—Советского Союза.
«Что троцкистских вредителей, - говорит товарищ Сталин,— поддерживают единицы, а большевиков десятки миллионов людей, это конечно, верно. Но из этого вовсе не следует, что вредители не могут нанести нашему делу серьезнейший вред».
Эти слова товарища Сталина должны стать нерушимым за­коном бдительности для всех партийных и непартийных боль­шевиков Советского Союза».



P.S. «Кокурюкай» активно поддерживало движение негритянского населения США за гражданские права. «Нация Ислама», Илия (Элайджа) Мохаммад были тесно связаны с японцами. Но об этом Хамадан тоже еще не знал).
В следующей статье поговорим о влиянии японской политики на послевоенный мир. И разберем, почему же лишившись армии, Япония покорила весь мир. "Мягкая сила" – новое направление деятельности разведок.

В 1942 году семья оказалась на Сахалине. Жили в поселке, переименованном в 1947 году в город Шахтерск. После Второй мировой принадлежал он уже СССР. Закончил семь классов, что для ребят из семей откровенно бедных считалось тогда уже достижением, и пошел работать техником: есть-то надо. Но учеба тянула, занимался вечерами сам, без учителей, и эти его сверхусилия заметили, вернули в школу - сразу в девятый. Кима, признанного лучшим учеником, особенно тянуло к наукам гуманитарным. Школьником, в 1953-м, принял советское гражданство, вступил в комсомол.
Как отличника-активиста Ким Ен Чера отправили в Москву в Центральную комсомольскую школу. Но столица не понравилась, оттолкнула. Что ж, бывает. И решил Ким увидеть прекрасный город - колыбель трех революций Ленинград. Сам не понял почему, но дешевенький билет на сидячую боковушку в плацкарте взял только в один конец. Может, уже тогда пробудилось в будущем нелегале обостренное чутье? И возможно, совсем неслучайно попалось ему на глаза объявление о приеме на факультет восточных языков Ленинградского университета? Не подозревая, что поступает в престижнейший вуз, где на место претендовало 22 человека, отлично сдал все экзамены, особо блеснув знаниями сложного языка, практикуемого в Азии.
Но кроме учебы, где почти не было ему равных, требовалось и еще одно, очень важно-банальное, что давало возможность существовать, - деньги. Конечно, немного помогала стипендия в 290 рэ, жил бесплатно в общежитии. А выручала отнюдь не гуманитарная ночная погрузка-разгрузка вагонов. На хлеб с чаем, иногда и с маслом, хватало. Потом подрабатывал переводчиком в институте зоологии, где неожиданно увлекся и этой наукой. Да так, что поступил на заочку факультета биологии университета.
Нелегальная разведка - это именно "один в поле воин". Нужно, чтобы вас любили все и всюду
Редкий случай - одновременно учился на двух факультетах, очном и заочном. И оба закончил отличником. Предложение о поступлении в аспирантуру востфака виделось логичным продолжением мечты о научной карьере. Но...
Читающие материалы о разведке уже догадываются, что последовало за этим "но". Может, его заметили еще в 1957-м в штабе Всемирного фестиваля молодежи и студентов, где он впервые публично продемонстрировал навыки работы с языком и с иностранцами? Как бы то ни было, в 1960-м Кима пригласили в разведку, причем нелегальную. Интенсивная учеба по 12, а то и по 14 часов в день один на один с "тренером" продолжалась три года. Обычно и этого бывает мало. Но не в случае с Ким Ен Чером. Рискну предположить, что удалось "сэкономить" на языке, в совершенстве и естественным путем освоенном в детстве.
Вот как об этом пишется в официально рассекреченном документе ("...Занимался освоением новых для себя профессий по прикрытию, изучал различные спецдисциплины и иностранные языки. Прошел подготовку по страноведению, приобрел навыки в области оперативной психологии, конспирации и обеспечения безопасности. Весьма интересной была дисциплина, касающаяся организации связи. Он освоил радиоаппаратуру, научился приему и передаче радиосообщений, пользованию аппаратурой ближней связи, проведению тайниковых операций и использованию сигнализации, работе с шифрами. Тренировался выявлять наружное наблюдение. Особое внимание при этом Е.И. Ким уделял спорту, занимался борьбой самбо, лыжами и плаванием". Набор - полный!
Неожиданным может показаться лишь язык, усердно изучаемый в тот период, - испанский. Для его полного совершенствования Ким Ен Чер два года прожил в стране, где этот язык был основным. Выскажу предположение: легенда, по которой в дальнейшем предстояло жить нелегалу, была исключительно непроста. Она предполагала, что в "особых условиях" Ким проработает три, ну четыре года и вернется домой к жене, только родившемуся сыну и в родное управление внешней разведки.
В 1966-м советское торговое судно высадило его в порту одной страны. И началась работа. Стараниями нелегала пошла она исключительно успешно. Настолько, что прерывать ее, ведущуюся для обеспечения безопасности СССР в неимоверно тяжелой обстановке, было бы нецелесообразно. Командировку продлили до десяти лет. И сразу начали готовить жену Кима, которая после окончания обучения должна была к нему присоединиться, деля все тяготы (и радости тоже) совместной боевой работы и семейной жизни.
Тут позволю задать себе и только себе наивный вопрос: а как бы смогла жить, не привлекая внимания, в сугубо азиатской стране простая советская женщина с типично славянской внешностью? Наверняка все было предусмотрено в сложнейшей легенде, которую, увы, так и не пришлось опробовать. Супруга, используя терминологию разведки, "сошла с подготовки". Языки ей ну никак не давались.
Отсутствие лингвистических способностей обернулось чисто семейной, однако трагедией. Два любящих человека были обречены на долгое расставание. Брак угасал. Хорошо, родился сынишка, призванный радовать родителей. Командировка нелегала, принявшего в 1978 году по советским официальным документам имя Евгения Ивановича Кима, затянулась почти на тридцать лет. И продлилась бы даже дольше...
Нелегал удивительно быстро сроднился со страной пребывания. Вот уж кто никогда не был для нее чужаком. Освоился. Закрепился. Приступил к выполнению задач в стране чувствительной, порой непредсказуемой, очень для нас важной. Пошли вербовки. Он получил постоянный доступ к ценнейшей разведывательной информации. О том, каких карьерных высот он там добился, свидетельствует удивительнейший факт. Был Ким на таком верху, что однажды столкнулся буквально лицом к лицу со своим бывшим начальником Александром Шелепиным и его переводчиком - сокурсником по университету. Экс-председателю КГБ тут бы не подать виду, пройти мимо, не зря же учился несколько лет у своих подчиненных, а он бросился обниматься. Рядом представители местной власти, среди которых наверняка и люди из секретных служб... Вот он, типичный провал. Но неимоверным образом обошлось. Тем более поразительно: ведь режим в стране - жесточайший, пронизанный подозрительностью. Контрразведка бесцеремонная, приучившая поголовно все население к доносительству. У нелегала ни минуты на расслабление, постоянная концентрация.
Все это сказывалось на здоровье, на зрении. Болел тяжело, но на ходу. Оставался фактически единственным вжившимся в местные условия нелегалом высочайшего класса. Работы не прерывал, хотя из Центра предлагали в случае необходимости вернуться. Но кто вместо него? Ким был незаменим и понимал это, каждый раз извещая Москву, что продолжит. И даже когда сообщили, что он может попасть под подозрение из-за предательства иуды Олега Гордиевского, Ким рискнул остаться.
Приведу строки из хранящегося в Центре совершенно секретного личного дела Ким Ен Чера, сменившего в 1978 году имя на Евгения Ивановича Кима:
"Будучи в стране со сложной агентурно-оперативной обстановкой, нелегал с чувством высокой ответственности относился к выполнению поставленных задач, успешно справился с ними, проявил при этом высокие морально-психологические качества, показал себя политически зрелым и оперативно грамотным разведчиком. В решении оперативно-разведывательных вопросов действовал смело, целеустремленно, с проявлением инициативы и творчества, добился на этом направлении конкретных результатов. Им добыта и направлена в Центр разведывательная информация, которая получила высокую оценку".
Сухо, официально, зато понятно. Разве не триумф?
Евгений Ким: чтобы стать разведчиком, нужно любить и свою родину, и страну, где ты находишься
Десятилетия шли. Не могли они не нести с собой перемен. Часто печальных. Брак его окончательно распался. Почти невозможно годами оставаться один на один с ночью. Ким познакомился с местной жительницей. Сообщил об этом в Центр. Изучал избранницу, завербовал (да, именно так) и, получив разрешение, связал с ней судьбу. Обучил, и она помогала Киму, став радисткой-шифровальщицей.


Вырваться на похороны самого близкого человека - мамы -разведчик-нелегал не смог. Фото: Предоставлено СВР

Давайте время от времени предоставлять слово самому Герою, полностью сохраняя его своеобразную манеру повествования, совсем не напоминающую официальную. Оставленные им воспоминания, скорее, короткие записи, это позволяют.
"Мама умерла, когда я был в командировке. В один из отпусков меня отвезли к ней на кладбище. Стояла зима, и все могилы были засыпаны глубоким снегом. Я безуспешно пытался искать место, где она покоилась. Хотел встать перед ней на колени и положить к подножию памятника полученную буквально накануне Звезду Героя Советского Союза. Ведь это ее награда, она меня таким воспитала. Слезы катились по моему лицу, и я ничего не мог с этим поделать. Про себя попросил у матери прощения за то, что так долго к ней ехал"....



На Троекуровском кладбище, где похоронены многие герои разведки, Евгений Иванович Ким среди своих. Фото: Предоставлено СВР
Трагедия унесла его жизнь 12 ноября 1998-го. Переходя улицу, был сбит машиной.


Полная статья по ссылке