Он чётко и последовательно излагает факты, известные мне ещё с конца 60-х - начала 70-х годов прошлого века. Его статья - максимально точный и достоверный материал о "деле авиаторов" 1941 года, который можно найти лобовым поиском в Инете. Сумеет найти лучше - приведите.
ЦитатаДокументы и факты свидетельствуют…
Не пытаясь приоткрыть завесу тайны над этой трагической историей, приведем лишь простую и беспристрастную хронологию событий. Впрочем, «простой» тут не может быть даже хронология, ибо что же считать начальной точкой? Как правило, «дело авиаторов» связывают с неким заседанием Главного Военного Совета (ГВС), на котором рассматривался вопрос об аварийности в советских ВВС. С легкой руки одного заслуженного адмирала пошла гулять по страницам книг и журналов такая легенда:
«Во время доклада секретаря ЦК Маленкова главком ВВС Рычагов взял да и выпалил с места:
– Вы заставляете нас летать на гробах, потому и аварийность высокая!
Сталин, прохаживавшийся вдоль рядов кресел, на миг застыл, изменился в лице и, быстрым шагом вплотную подойдя к Рычагову, произнес:
– Ви не должны были так сказать.
И, промолвив это еще раз, закрыл совещание. Через неделю, 9 апреля 1941 г., постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) Рычагов был снят с должности и обречен на смерть».
После того как протоколы заседаний ГВС были в 2004 году опубликованы, стало ясно, что вся описанная сцена (включая сам факт участия Сталина в заседании совета) вымышлена. В рассматриваемом периоде состоялось четыре заседания Главного Военного Совета (11 декабря 1940 года, 15 и 22 апреля, 8 мая 1941 года), но Рычагов там даже не упоминался. С другой стороны, вопрос об аварийности в частях Военно-воздушных сил действительно обсуждался, но не на ГВС, а на Политбюро ЦК (причем отнюдь не в первый раз). В апреле 41-го очередным поводом к обсуждению стали аварии, произошедшие в частях дальней авиации. Результатом этого обсуждения стало постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 9 апреля 1941 года (протокол № 30).
Виновными были признаны четверо: нарком обороны Тимошенко, начальник ВВС Красной армии Рычагов, командующий дальней авиацией Проскуров, начальник отделения оперативных перелетов штаба ВВС Миронов. Самое суровое наказание было предусмотрено для Миронова: «…предать суду за явно преступное распоряжение, нарушающее элементарные правила летной службы». Кроме того, Политбюро предложило (то есть приказало) снять с должности и привлечь к суду Проскурова. Что же касается Рычагова, то его сняли с должности «как недисциплинированного и не справившегося с обязанностями руководителя ВВС». Наркому Тимошенко объявили выговор за то, что «в своем рапорте от 8 апреля 1941 г. он по сути дела помогает т. Рычагову скрыть недостатки и язвы, имеющие место в ВВС Красной Армии».
Вот, собственно, и все. Никаких указаний по линии Наркомата госбезопасности отдано не было. Более того, в приказе наркома обороны от 12 апреля 1941 года (№ 0022), по сути дублирующем текст решения Политбюро, появилось весьма важное дополнение: «Согласно просьбы генерал-лейтенанта авиации т. Рычагова командировать его на учебу в академию Генерального штаба Красной Армии». Как видим, ни о каком «обречении на смерть» речь еще не идет. Наконец, уже 4 мая 1941 года, несколько «поостыв», Политбюро принимает следующее решение: «…предложить Прокурору СССР т. Бочкову в отношении генерал-лейтенанта авиации Проскурова и полковника Миронова рассмотреть их дело на суде и, имея в виду их заслуги в Красной Армии, ограничиться общественным порицанием». Учитывая, что советские прокуроры единодушно поддерживали «предложения» Политбюро, инцидент, казалось бы, можно было считать исчерпанным.
Завершая обсуждение явно несостоятельной «аварийной версии» причин истребления руководства ВВС РККА, стоит отметить, что расхожие слухи об «ужасающей аварийности в советских ВВС накануне войны», мягко говоря, неверны. Причем специалистам это было всегда известно. Так, согласно данным Разведуправления Штаба РККА в 1934 году на одну катастрофу в советских ВВС приходился почти в два раза больший налет в часах, чем в авиации Великобритании. Повсеместно цитируемые цифры («ежедневно в среднем гибнет у нас при авариях и катастрофах 2–3 самолета, что составляет на год 600–900 самолетов») взяты из текста того самого постановления Политбюро ЦК от 9 апреля 1941 года. У таких документов были своя, отработанная за многие годы, «стилистика» и своя, не всегда достоверная, статистика. Тем не менее примем за основу именно эти цифры: 50–75 аварий и катастроф в месяц. Много ли это?
В люфтваффе за период с 1 сентября 1939 по 22 июня 1941 года во время обучения в летных школах погибли 1924 человека и еще 1439 были ранены. Кроме того, непосредственно в строевых частях за тот же период при авариях и катастрофах погибли 1609 и были ранены 485 человек летного состава. В среднем 248 человек в месяц. В месяц, а не в год! Во втором полугодии 1941 года люфтваффе потеряло в авариях и катастрофах (по данным разных источников) порядка 1350–1700 боевых самолетов, то есть от 225 до 280 самолетов в месяц – значительно больше, чем теряли в 1940 году многократно превосходящие их по численности советские ВВС.
С точностью, достаточной в данном контексте, можно рассчитать, что летом-осенью 1941 года в люфтваффе средний налет на одну аварию и/или катастрофу составлял порядка 250–300 летных часов. А в докладе штаба ВВС Западного особого военного округа от 15 мая 1941 года читаем, что средний налет на один поврежденный самолет составил 844 летных часа – великолепный для той эпохи показатель. Аварийность в советских ВВС была весьма и весьма низкой. Это есть факт, который надо просто знать. Гораздо сложнее дать адекватную оценку этого факта.
Низкая аварийность может быть обусловлена как высоким уровнем летного мастерства пилотов, так и недопустимо низким, «щадящим» режимом боевой подготовки. Вылет вылету рознь – можно крутить широкие круги над аэродромом, а можно выполнить пять пикирований за один учебный полет, соответственно принципиально различными будут и вероятность аварий, и подготовка летчиков. Есть серьезные основания предположить, что многие командиры советских ВВС пошли по пути минимизации рисков в ущерб подготовке летных экипажей к войне. В этой связи нельзя не упомянуть письмо, с которым Проскуров обратился к Сталину 21 апреля 1941 года.
Первая фраза письма звучит так: «Считаю партийным долгом доложить некоторые соображения по существу подготовки авиации к войне». Заметьте – перед нами не просьба осужденного о помиловании, а письмо коммуниста, обращенное к руководителю партии (в терминах другой эпохи – письмо дворянина королю, то есть «первому среди равных»). Далее, после всех обязательных в подобном случае славословий в адрес ВКП(б) и лично ее вождя начинается суть «соображений». Вежливо, но настойчиво Проскуров объясняет Сталину, что главным в военной авиации является уровень боевой подготовки экипажей, а вовсе не количество разбитой при этом техники: «…Специалисты считают, что при существующих правилах летной службы в ВВС они не смогут выполнить возложенной на них задачи – слишком велики ограничения. Они побывали в нескольких частях ВВС и убедились, что слишком велика боязнь у командного состава ответственности за полеты в сложных метеоусловиях и ночью… Дорогой тов. Сталин, у нас в истории авиации не было случая, когда бы судили командира за плохую подготовку подчиненной ему части. Поэтому люди невольно выбирают из двух зол для себя меньшее и рассуждают так: «За недоработки в боевой подготовке меня поругают, ну в худшем случае снизят на ступень в должности, а за аварии и катастрофы я пойду под суд». К сожалению, так рассуждающие командиры не единичны...»
Еще раз повторим, что это письмо написано 21 апреля. 4 мая Политбюро вспоминает про заслуги Проскурова и объясняет прокурору, что приговор не должен выходить за рамки «общественного порицания». Все это дает основания предположить, что товарищ Сталин согласился со здравой логикой письма Проскурова. Никаких «гробов», никакого «Ви не должны так сказать» не обнаруживается. К началу войны Проскуров все в том же высоком звании генерал-лейтенанта командует ВВС 7-й армии (Карелия). Да, для генерал-лейтенанта это, конечно же, понижение в должности, но не более того.
...
[url= http://vpk-news.ru/articles/6549]На первый (и поспешный) взгляд[/url] аресты, произведенные после 22 июня, могли быть связаны с расследованием причин и поиском виновных в разгроме советской авиации, однако в упомянутой выше «обвинительной справке» Берии от 29 января 1942 года события войны даже не упомянуты! Командиры ВВС западных округов (Ионов, Птухин, Таюрский, Ласкин) – в точности, как и авиационные генералы, арестованные до 22 июня, – «уличаются показаниями» расстрелянных в 1937–1938 годах Белова, Урицкого, Бергольца, Уборевича. Им вменяются в вину «участие в правотроцкистском заговоре» и даже «шпионаж» в пользу почти уже несуществующей Франции. Завербовались они в шпионы кто в 1938-м, а кто (Птухин) так и в 1935 году…
...
Итоги большой работы, проведенной чекистами за неполных два месяца, поражают воображение. Были арестованы:
заместитель наркома обороны, бывший начальник Генштаба РККА (Мерецков);
нарком вооружений (Ванников);
нарком боеприпасов (Сергеев);
трое бывших командующих ВВС Красной армии (Локтионов, Смушкевич, Рычагов);
начальник Главного управления ПВО СССР (Штерн);
помощник главкома ВВС по авиации дальнего действия (Проскуров);
начальник штаба ВВС РККА и его заместитель (Володин и Юсупов);
командующий ВВС Дальневосточного фронта (Гусев);
заместитель командующего ВВС Ленинградского ВО (Левин);
командующий ВВС Северо-Западного фронта (Ионов);
командующий ВВС Западного фронта (Таюрский);
командующий ВВС и начальник штаба ВВС Юго-Западного фронта (Птухин и Ласкин);
командующий ВВС Московского ВО (Пумпур);
помощник командующего ВВС Орловского ВО (Шахт);
помощник командующего ВВС Приволжского ВО (Алексеев);
начальник Военной академии командного и штурманского состава ВВС (Арженухин);
начальник НИИ ВВС (Филин);
начальник НИП авиационных вооружений (Шевченко).
Список, разумеется, далеко не полный. Он даже не включает в себя всех тех, кто был поименно назван выше. А ведь были еще десятки других командиров, инженеров, управленцев, которые были арестованы и убиты в рамках «дела авиаторов». А одновременно с ним раскручивалось грандиозное дело об «антисоветском заговоре» в Главном артиллерийском управлении РККА (были арестованы и расстреляны заместитель начальника управления генерал-майор Г. К. Савченко и его заместители, многие конструкторы артиллерийских систем).
Никто не знает почему, но Сталин помиловал двух обреченных: Ванникова и Мерецкова. 20 июля прямо из тюремной камеры на рабочее место вернули Ванникова.
...
Всех остальных, кто не был замучен во время «следствия» и дожил до приговора, расстреляли. 28 октября после эвакуации центрального аппарата НКВД из Москвы в Куйбышев на окраине «запасной столицы» расстреляли Локтионова, Штерна, Арженухина, Рычагова, Смушкевича, Проскурова, Савченко, Володина. Судьба самой большой группы арестованных была решена 29 января 1942 года, Сталин лично начертал на докладной записке наркома НКВД Берии: «Расстрелять всех поименованных в списке». 13 февраля 1942 года Особое совещание НКВД СССР оформило волю «вождя» постановлением о смертном приговоре. Молодых, тридцати- и сорокалетних генералов, записавшихся в партию большевиков-ленинцев в возрасте 18–20 лет, расстреляли 23 февраля 1942 года. В День Красной армии.