Большевики и их роль в февральской и октябрьских революциях.

В скобках дано приблизительное расстояние от Белорецка.
Маршрут идет от Белорецка на запад по восточной (горной) части Башкирии. Около села Петровское (28 км от Стерлитамака) трасса поворачивает на север (схема 5). Горная местность здесь сменяется лесостепью. Таким образом, на своем пути туристы познакомятся с природой горной и лесостепной частей Башкирии, с ее населением, увидят, какие колоссальные сдвиги произошли после Октябрьской революции в экономике республики – этой бывшей колонии царской России. Но главная цель маршрута – близкое знакомство с условиями, в которых происходил один из наиболее героических эпизодов гражданской войны.

К началу лета 1918 г. на Южном Урале для советских войск сложилась неблагоприятная обстановка. В результате восстания чехословацкого корпуса связь между отрядами, сражавшимися на Южном Урале, и основными силами Красной Армии была прервана. Потерпевший поражение казачий атаман Дутов сумел реорганизовать свою армию и пополнить ее новыми соединениями. Оказавшись в исключительно тяжелом положении, советские отряды под командованием В. К. Блюхера и И. Д. Каширина 1 июля 1918 г. оставили Оренбург и двинулись к Белорецку – месту сбора действующих в Предуралье красногвардейских отрядов – Троицкого, Баимакского, Верхнеуральского и др. На совещании командиров было решено создать сводный Уральский отряд и пробиваться на запад на соединение с основными силами Красной Армии. Командиром объединенного отряда был избран рабочий-металлист, бывший солдат-разведчик царской армии Василий Константинович Блюхер. 5 августа 1918 г. объединенная армия вышла из Белорецка.

На Стерлитамакском тракте, по которому шла армия Блюхера, вблизи города стоит памятник-обелиск, который рекомендуется посетить. В самом Белорецке следует осмотреть памятник Блюхеру, штаб-квартиру в доме Мироновых на улице Блюхера (бывшая Трактовая), в городском музее – экспозицию, посвященную легендарному рейду, карту продвижения армии от Белорецка до Кунгура.

"На долю участников похода выпали огромные трудности. Приходилось преодолевать крутые перевалы Уральских гор, идти нередко узкими тропинками по краю пропасти... шли обозы, артиллерия, лазареты, беженцы (более 2000 человек)... походная колонна растянулась на 25 км" (Абдуллин. "Героический рейд"). Теперь велосипедистам двигаться будет много легче. Дорога Белорецк – Стерлитамак – тракт республиканского значения, хорошо утрамбованный, широкий и огражденный от обрывов. Но горы не стали ниже, и перевалы по-прежнему довольно круты.
Горный участок пути (до долины реки Зиган) имеет протяженность около 180 км. До поворота на запад, у села Kara, путь идет между хребтами Меньгаягуш п Ирана по неширокой извилистой долине Белой. На пути крупные села: Нижнесерменово, Азнагулово, Узян (55 км) и Kara (80 км). В двух последних в те годы работали металлургические заводы, давшие в армию Блюхера большое пополнение. В частности, около Узяна в армию пришел и башкир Ягудин – в будущем бессменный спутник и ординарец Блюхера. Впоследствии за героизм, проявленный в боях с японцами у озера Хасан, Ягудин был удостоен звания Героя Советского Союза.

В селе Kaгa на здании сельсовета висит мемориальная доска: "Здесь в августе 1918 г. находился штаб народной армии В. К. Блюхера". После Каги дорога поворачивает па запад и отходит от Белой. Первый крупный поселок на дороге – Верхний Авзян (ПО км), стоящий на реке Большой Авзян (приток Белой). Тут тоже был металлургический завод, давший немало добровольцев в армию Блюхера. Необходимо отметить, что во время крестьянской войны под руководством Емельяна Пугачева в 1773 г. завод открыл ворота одному из пугачевских полковников – Соколову (Хлопуше) и дал в его армию около 500 добровольцев. В настоящее время металлургический завод в Верхнем Авзяне закрыт, но действует несколько предприятий деревообрабатывающей промышленности.

Вскоре за Верхним Авзяном туристы пересекают хребет Юрматау, а через 25 км – хребет Баштин. Erne несколько десятков километров, и пройден последний горный хребет на пути – Колу; он заметно ниже предыдущих (отметка перевала – 635 м). За Колу дорога идет по лесостепи и пересекает широкую долину Зигана (180 км), Далее большая деревня Васильевна (189 км), вслед за ней село Петровское (195 км). От него маршрут поворачивает на север к поселку Красноусольский (225 км), в те годы называвшемуся Богоявленском, и идет по проселочной дороге.

10 августа 1918 г. авангард армии Блюхера под командой Павлищева внезапной атакой занял Петровское. Здесь выяснилось, что дальше на запад, на Стерлитамак, путь закрыт: город занят крупными силами белых. Поэтому Блюхер принял решение повернуть на север и через Богоявленск, Зилим, Иглино двигаться на соединение с Красной Армией севернее Уфы.

11 августа армия повернула на дорогу, идущую к Богоявленску. Весь день шли на север партизаны, шли нескончаемые обозы с ранеными, беженцами, имуществом, войсковым и личным, и весь день заслон под командой Павлищева отражал непрерывные атаки белых, пытавшихся преградить путь Блюхеру. К вечеру неприятель выдохся и затих, но утром, получив значительные подкрепления, возобновил бой, однако был разбит и отошел. Отряд Павлищева смог присоединиться к армии Блюхера, уже занявшей Богоявленск.

Местное население с восторгом встретило армию Блюхера. Этот район еще до прихода Блюхера был освобожден от белых отрядами местных партизан (командиры М. Калмыков и В. Дамберг), базирующимися на Богоявленский стеклоделательный и Архангельский меднолитейный заводы (село Архангельское находится недалеко от Красноусольского). Три дня отдыхала армия в Богоявленске. Богоявленские партизаны, образовав три полка – Богоявленский, Архангельский стрелковые и Уфимский кавалерийский, – присоединились к армии, численность которой выросла до 9000 бойцов. Мелководный Зилим армия перешла широким фронтом, форсировала Инзер у деревни Темирбаево и пошла к деревне Берлина Поляна (ныне Бердино). Первыми переправились через Сим полки Павлищева и Дамберга. Жестокие бои у переправы велись много дней. Наконец белые были разбиты. Армия Блюхера 26 августа окончила переправу через Сим и двинулась к железнодорожной станции Иглино. За время боев сгорел ряд деревень, в том числе Зилим (ныне Красный Зилим), Ирныкши и Берлина Поляна. Теперь вернемся к веломаршруту.

Путь от Петровского на север к Красноусольскому (225 км) и Бердино (350 км) идет по слегка всхолмленной открытой местности. Здесь предуральская лесостепь. От Петровского до конца маршрута придется ехать по проселочным дорогам. Переправы (без мостов) через Зилим и Инзер не трудны: обе реки в местах переправ мелководны. Путь от Темирбаева к Бердино тоже идет проселками. Ну, а через Сим придется переправляться пользуясь "подручными средствами" (нужно отыскать в прибрежных деревнях паром или попросить на время крупную лодку). Авангард армии Блюхера переправился через Сим на Берлинском пароме, а сама армия – по мосту, построенному бойцами и сожженному по окончании переправы. Форсировав Сим, армия, не останавливаясь, пошла к железнодорожной станции Иглино (385 км). Она двигалась навстречу большим опасностям. От Иглино до Уфы (всего 30 км) – места скопления белогвардейцев. Кроме того, железнодорожная линия Уфа – Златоуст была главной магистралью, по которой они подвозили свои полки на фронт. Сзади двигалась белоказачья дивизия. Наперерез спешили другие белоказачьи части. Нужно было опередить сосредоточение белых сил и не только захватить Иглино, но и обеспечить себя с флангов, а также, насколько возможно, разрушить железную дорогу. Стремление Блюхера опередить белых в нанесении удара увенчалось успехом. Быстрым ударом передовые отряды под командованием Каширина и Дамберга 29 августа захватили станцию Иглино и Новотроицкое (к востоку от Иглино). Железная дорога на протяжении 40 км была занята, и сообщение между Уфой и Златоустом прервано на 5 суток. Были взорваны мосты, стрелки, разрушены линии.

30 августа армия быстро пошла на север по направлению к деревне Кызыл-Яр (в настоящее время Красная Горка). От Белорецка уже было пройдено 390 км, но предстояли тяжелые бои за переправу через широкую Уфу. Блюхер и здесь сумел опередить противника. Пройдя ускоренным маршем без отдыха 50 км от Иглино до Кызыл-Яра, передовые отряды под командованием Каширина, Павлищева, Дамберга форсировали Уфу, используя паром, лодки, плоты, просто бревна и доски. Наши современники туристы, привыкшие к быстро двигающемуся транспорту, не сразу смогут оценить значение 50-километровых переходов, но следует вспомнить, что в те годы пехота действительно шла пешком. Шла в стоптанных, разбитых сапогах, лаптях, а зачастую и босиком. И вот так "экипированная", нередко голодная, армия делала марш-броски по 50 км и с ходу бросалась в атаку. Под стать ей был и обоз из деревенских телег, везомых крестьянскими лошадками и загруженных нехитрым рабочим скарбом. При таких условиях 50-верстные переходы были чудом, и немудрено, что белые всегда опаздывали замкнуть кольцо вокруг армии Блюхера.

Более 2000 повозок подошло к деревне Кызыл-Яр и стало табором, дожидаясь окончания постройки моста, который начали сооружать сразу после занятия Кызыл-Яра и захвата противоположного берега. В полдень 3 сентября мост был построен и армия стала переправляться на западный берег реки. Все эти дни шли тяжелые бои с белогвардейцами. Белое командование подтянуло крупные силы и непрерывными атаками на обоих берегах Уфы пыталось сбросить партизанскую армию в реку. На стороне белых было численное и материальное превосходство, а у партизан не хватало даже патронов. Неоднократно происходили штыковые бои. Все же к полудню 3 сентября белогвардейцы были совершенно разбиты, а их группировка, находившаяся на западном берегу Уфы, уничтожена. В тот же день армия Блюхера с обозами перешла на правый берег реки. В селе Красная Горка силами общественности в здании красногорской средней школы оборудован музей, где хранятся материалы о переправе, собранные краеведами. Сотрудники музея не только познакомят туристов с подробностями героической переправы, но и дадут подробные сведения о состоянии дороги, помогут найти приют на ночь.

От Красной Горки до конца маршрута 220 км. Весь этот путь армия Блюхера прошла свободно: белые уже не решались вступать с ней в бой. Покрыв 200 км по Кунгурскому шоссе, партизаны 11 сентября вошли в село Аскино (535 км). Связь с регулярной Красной Армией была установлена 12 сентября в селе Тюйно-Озеро (20 км к северу от Аскино). В этом селе поход можно закончить и выйти к железной дороге у станции Щучье Озеро, продлив маршрут к северу еще примерно на 30 км, или через Аскино двинуться на юго-восток (около 40 км) и в селе Караидель сесть на теплоход, идущий в Уфу.
http://bashturist.ru…id=237#001



 
Чтобы не допустить прорыва Блюхера через железнодорожное полотно, белогвардейцы создали вокруг партизан кольцо. До 28 августа шли бои местного значения. Обе стороны готовились к решающей схватке.
Вечером 28 августа Верхнеуральский отряд вступил в бой с чехословацко-польским подразделением под Иглино. Бой продолжался больше суток. Общим наступлением партизаны смяли противника и прорвались через железную дорогу.
На протяжении четырех десятков километров железная дорога и все средства связи были выведены блюхеровцами из строя. Не теряя ни одного дня, двумя колоннами устремились они к деревне Красная Горка, что на левом берегу Уфы. Командование рассчитывало вывести в этот район войска раньше, чем к нему подоспеют белогвардейцы. Близ Красной Горки предполагалось произвести переправу через Уфу. Это удалось осуществить, правда, в ожесточенной борьбе.
http://militera.lib.ru/h/revolutsiya_zaschischaetsya/05.html


Из воспоминаний В. А. Зубова:
«Район станции Иглино был последним важным рубежом на пути нашего движения навстречу Красной Армии. С преодолением этого рубежа партизанский отряд выходил из окружения. Но враг еще раз предпринял попытку закрыть нам путь на север, собрав возле Иглино значительные силы, снятые со Стерлитамака и Уфы. На линии железной дороги курсировали бронепоезда.
Стрелки Первого Уральского полка, представляя главную ударную группу, начали наступление на Тавтиманово. Конные части действовали на флангах. Попытки противника контратаковать отражались. И вот части Архангельского полка, действовавшие правее нас, наносят фланговый удар по белым и отбрасывают их к станции. Конница Ивана Каширина в стремительном броске на Иглино прорывает оборону и врывается на северную окраину железнодорожного поселка. Белогвардейцы, бросая оружие и снаряжение, бегут к Уфе.
Позднее Блюхер в своем докладе военкому Урала Голощекину привел данные о результатах сражения под Уфой. Были разбиты 6-й Чешский, 6-й белоказачий, 1-й Башкирский, 13-й и 14-й Уфимские полки противника...»
 Революция защищается. — Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1989.
 http://militera.lib.…index.html



    Двигаясь от Иглино в Красный Яр (Красную Горку) армия на ночь с 29 на   30 августа остановился в д.Байгильдино. Командиры отряда устроили свой штаб в доме муллы Насибуллы Мустафиновича.
Этот дом стоял до середины 70-х годов на месте нынешнего дома номер по улице...



Отрывок из книги Блюхер Василий Васильевич "По военным дорогам отца", — Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1984.
"На всем большом пути участники экспедиции 1977 года узнавали много доброго и о сыновьях и внуках бойцов первого призыва. В Красноусольском — центре Гафурийского района Башкирии — секретарь РК ВЛКСМ Руфина Сухорукова с увлечением рассказывала об ударном труде юных представителей краснопартизанских и рабочих династий Калмыковых, Калашниковых, Хлесткиных на старинном стекольном заводе. Кстати, и сама Руфина имеет почетную родословную. Ее дед — Михаил Дублистов — был храбрейшим пулеметчиком в отряде главкома «Красноусольской республики» М. В. Калмыкова. 

Или Ришат Салихович Исмагилов, директор Байгильдинской средней школы. Сын бедняка, не пожалевшего отдать красным партизанам на постройку моста сруб, заготовленный для новой избы, он встретил Великую Отечественную войну в Брестской крепости и встал в ряды ее бессмертного гарнизона.

Орденом Отечественной войны отметила Родина ратный подвиг солдата, орденом «Знак Почета» — многолетний труд учителя сельской школы. Имеет Ришат Салихович и пять медалей ВДНХ СССР за успехи в учебной работе, производственном обучении и героико-патриотическом воспитании подрастающего поколения. Гордостью Исмагилова является школьный краеведческий музей. Он — лучший в республике. По его экспонатам и материалам можно проследить всю историю села Байгильдино за советские годы.

Из Байгильдино экспедиция прибыла в Красную Горку — центр Нуримаповского района Башкирской АССР. Почти вся его территория в сентябре 1918 года была ареной тяжелейшего трехдневного сражения. И выиграть его, окончательно вырваться из тисков белогвардейских войск партизанам во многом помог мост через реку Уфа, построенный с помощью местных жителей. 

В 1957 году гидом участников похода был старожил села Газиз Шарафуллин. Тогда он рассказывал: 
«Радовалась беднота приходу партизанских отрядов, каждый старался оказать гостеприимство, быть чем-нибудь [60] полезным. А когда узнали, что Блюхер приказал строить мост через Уфу, все способные работать вышли на берег... Три дня строился мост. Вначале трудно было с лесом, а потом нашли его. Жители сами принялись разбирать старые сараи, бани, навесы...»{42}

Через двадцать лет на отлогий песчаный берег возле северной окраины села участников очередного похода вывел ветеран Отечественной войны, учитель и страстный краевед Наиль Закуаиович Сафаров. Остановившись возле памятного обелиска, он сказал нам:

— Вот здесь и строился мост. После переправы по нему партизанской армии (вместе с нею ушли и триста наших земляков) мост был сожжен..."
http://militera.lib.…index.html

Стелла сооружена на месте переправы армии Блюхера и Каширина через реку Уфимка у села Красная Горка.






В книге очерков Н.В.Недолина "Рейд Блюхера", рассказах и повести "Перевал" автором воспроизводятся события легендарного похода партизанской южноуральской армии под командованием Б.К.Блюхера и братьев Ивана и Николая Кашириных в тылу белогвардейцев.

От Февраля – к... Апрелю
Как известно, Владимир Ленин узнал о февральских событиях, в результате которых от престола отрекся Николай II и власть перешла к Временному правительству во главе с Александром Керенским, в Цюрихе из газет. Посему, когда современники в эфирах центральных телеканалов заявляют как само собой разумеющееся – что Ленин и большевики свергли царя-батюшку, то надо понимать, что это исторической правде ну никак не соответствует.
К тому же, большевистская партия к 1917 г. была малочисленной, управлять ею из эмиграции было крайне сложно (Ленин, например, часто конфликтовал с редакцией "Правды"), а о слабости российского большевистского подполья будущий вождь говорил чуть ли не в преддверии Февральского переворота.


Как отмечают историки, свержение монархии на какое-то время отсрочило для Временного правительства решение актуальных проблем. Но ненадолго.
"Март был месяцем эйфории, весь месяц прошел в празднествах, бесконечных речах, – рассказывает в беседе с Накануне.RU доктор исторических наук Александр Пыжиков, – [новые власти] даже забыли о жертвах фервральско-мартовского переворота, а вот в апреле все "присели". Оказалось, что проблем много, и никто их не может решить. Бенефициары переворота столкнулись со всеми этими проблемами, череда праздников закончилась. Тут и военная проблема – боевой дух на нуле, российская армия не собирается воевать, и никакого весеннего наступления, которое планировалось с 1916 г., осуществить не удастся. Это вызвало тревогу у союзников, появляется "десант" делегатов от Англии и Франции..."
Действительно, в апреле 1917 г. "временные" власти в России считали первой по важности проблемой – весеннее наступление. Планировавшаяся операция во многом и была причиной, по которой Николай II так легко (без единого выстрела и без капли крови) отказался от престола. Министры и генералы убедили легковерного самодержца, что наступлению не бывать, пока главнокомандующий не отречется. В истории еще не было случая, чтобы армия победила, потеряв главнокомандующего, но Николай II поверил или очень хотел верить, и под этим предлогом ради свержения врага... вооружился карандашом, подписав отречение.
Но простому русскому солдату на взволнованность Временного правительства России и так называемых союзников по Антанте в апреле 1917 г. было категорически плевать. Он услышал слова о свободе и воевать не хотел. Почему и зачем надо воевать, и  раньше было не совсем понятно, но тогда хоть царь велел. А теперь?


"Революция! Свобода! Царя свергли!" – и опять воевать, что ли? Русские солдаты рвались домой, дезертирство стало массовым, патриотический дух оказался на нуле. Единственная опора, которая, возможно, могла бы реорганизовать и привести в порядок армию – высшие чины, офицерство. Но офицерство было "обезврежено" Приказом №1 (во всех политических выступлениях воинские части подчинялись теперь не офицерам, а своим выборным комитетам и совету).
"Консервативные генералы, оставленные республикой на прежних постах, предупреждали, что наступление рискованно ввиду низкого боевого духа армии и плохого вооружения. Керенский, ставший министром-председателем и военным министром в новом кабинете, знал о настроениях в армии. Во время его поездок по фронтам солдаты все чаще прерывали его красноречие оскорбительными репликами. В тылу мужики захватывали помещичьи имения и делили их между собой. Мужики в солдатских шинелях хотели своей доли, их могли "надуть", пока они сидели в окопах. Наступление могло стоить им земли или жизни, могло оставить их калеками", – объясняет в своей книге публицист, биограф Ганди и Ленина Луис Фишер.
Керенский много лет спустя в Нью-Йорке, когда его спросили, почему он не вывел Россию из войны, ответил просто: "Мы хотели остаться верными своим союзникам".
Но для русского мужика никаких обязательств ни перед какими союзниками уже не существовало. Его волновало несколько вещей: не умирать с голоду, не погибать на фронте и получить землю. И когда мужика с винтовкой снова отправляли воевать, то ему уже было непонятно: а в чем соль-то вашей революции? Оставались нерешенными не только военные, но и острейшие социальные проблемы. Быстро начало приходить понимание, что во власти шило сменилось на мыло.
"Противоречия приобрели острую форму, – подтверждает историк Александр Пыжиков. – Появились не просто требования о повышении зарплат. В апреле 1917 столкнулись со страшным явлением – трудовые коллективы, то есть рабочие, стали требовать расплаты за сверхприбыли, которые хозяева получили в годы войны, когда они наживались на военных поставках. Рабочие сказали – вы получали все эти годы сверхприбыли, значит, жировали, брали себе в карман, а теперь не просто повышайте нам зарплату, а поделитесь теми сверхприбылями, которые получили в 1916-1917 гг.". 
Доходило и до трагедий, и до комедий. Например, в Петрограде рабочие арестовали администрацию за то, что управленцы не хотели делиться сверхприбылями, и привезли их на квартиру к обескураженному Керенскому – к кому же еще идти за справедливостью?
Сверхприбыли, конечно, пока никто делить не стал, но главный вопрос в России, население которой состояло на 80% из крестьян – был тогда даже не о дележке прибылями, главным был вопрос о земле.


Ленин возвращается в Россию
Апрель 1917 г. был поворотным рубежом на перепутье истории, именно тогда вернулся на Родину лидер большевиков и тут же, чуть ли не с вокзала, огорошил опьяненное мартом, свержением самодержавия и пирровой победой революционное большинство. Да, проблем у Временного правительства оказалось много и на фронте, и в тылу. Но одной из проблем был и Ленин. Он рвался в Россию, не пустить – означало бы оказаться менее демократичным и либеральным правительством, чем было явлено ждущей перемен России.
"Во Временном правительстве шла дискуссия, как быть с этим приездом Ленина? Все понимали, что, когда он приедет, он займется антивоенной агитацией и будет призывать к отказу от сотрудничества со Временным правительством, – рассказывает Александр Пыжиков. – Что и зафиксировано в апрельских тезисах. И поэтому Милюков вообще настаивал на том, что Ленина нельзя пускать в страну. Но был премьер Львов, который высказывался за то, что Ленина надо пустить, но только пусть едет через Германию. Если он проедет через вражескую территорию, то тем самым запятнает свою репутацию, у него и так уже репутация немецкого шпиона, и этот "переезд" только укрепит подозрение. Поэтому пусть угробит сам себя". 
Финляндский вокзал принял автора апрельских тезисов (по-видимому, они были написаны уже в поезде по дороге в Петроград) делегацией от Совета во главе с меньшевиком Чхеидзе, чьи приветственные речи походили больше на нотации: "Главной задачей революционной демократии является сейчас защита нашей революции от посягательств как изнутри, так и извне. Мы полагаем, что для этой цели необходимо не разъединение, а сплочение рядов всей демократии. Мы надеемся, что вы вместе с нами будете преследовать эти цели". Председатель исполкома Петросовета недвусмысленно давал понять Ленину, чтобы он вел себя в дальнейшем достойным образом, был осторожен в высказываниях про войну (если точнее, то про мир) и не высовывался со своими крикливыми оценками по поводу Временного правительства, ведь без него уже все решили. 7 тыс. солдат, мобилизованных для встречи, и вредоносный для репутации революционера переезд через территорию врага должны были сделать Владимира Ильича сговорчивым.
Ленин деликатно покивал, взял слово и тут же заявил: вся власть – советам, революцию нужно переводить на социалистические рельсы, долой войну, землю крестьянам, никакой поддержки Временному правительству.


Собственно, эти тезисы легли в основу доклада, намеченного на следующий день, эти же тезисы вошли в историю как "апрельские".
"Есть знаменитая картина, на которой  Ленин беседует с крестьянами, она воспринималась потом как проявление демократизма Владимира Ильича, – рассказывает Накануне.RU доктор исторических наук Вячеслав Тетекин. – На самом деле, эта картина олицетворяет совершенно другой процесс. Дело в том, что Ленин, приехав из-за рубежа, где был вынужден находиться на протяжении нескольких лет, не очень хорошо знал, что происходит на селе. Тогда ведь не было интернета, а газетам не всегда можно было верить. И понимание того, что происходит на селе, он мог почерпнуть только из бесед с крестьянами, именно этим он и занимался". 


Большевики собирались провозгласить национализацию, но умение говорить с народными массами и слышать их дало возможность сообразить – крестьянин национализацию не поймет. И Ленин выдвигает  эсеровский лозунг "Земля – крестьянам". Эсеры еще долго возмущались, что Ленин присвоил их земельную программу, Ильич логично парировал – чем вы недовольны, мы же вашу программу и воплотили в жизнь – должны радоваться!
"Почему крестьянство поддержало Октябрьскую революцию? Да потому, что большевики решились на то, на что не решалось Временное правительство. Они законодательно закрепили передачу земли крестьянам, которая уже по факту произошла. Это важно подчеркнуть, потому что захват земли УЖЕ был произведен, – говорит в беседе с Накануне.RU Вячеслав Тетекин. – Большевики узаконили уже произошедшее распределение земли. Поэтому крестьянство поддержало большевиков, поэтому армия, которая, по сути дела, состояла из крестьян – поддержала большевиков".
"Тогда уже началась великая общинная революция, – подтверждает Александр Пыжиков, – никто ее сверху, конечно, не запускал, она началась снизу. Власть была не в том состоянии, чтобы проводить какие-то серьезные мероприятия. Что такое великая общинная революция? – это полная ликвидация наследия столыпинской реформы". 


Но это были глубинные процессы, которые осознать и оценить трудно и сейчас, спустя 100 лет. А тем, кто вершил историю в 1917 г., кто не успевал подчас просто узнать о последних событиях, вообще невероятно трудно было разобраться – кто и в чем прав, когда и что надо делать.
В апреле 1917 г. Ленина с его тезисами не поняли даже товарищи. Плеханов и меньшевики – записали в анархисты, большевики – в радикалы, а Временное правительство – в маргиналы, на чье мнение не стоит обращать внимания. Керенский и сподвижники не могли справиться с насущными проблемами, не до мечтателя Ленина было. И тогда никто не думал, что этот мечтатель станет кремлевским, а после – из мечтателя превратится в архитектора нового общества и новой страны.


От Апреля – к Октябрю
Напористый почти до наглости Ленин прогнозирует – ситуация выйдет из-под контроля, Временное правительство провалится,  Керенский непременно потерпит фиаско. В прогнозы Ленина не верили, он призывал буржуазную революцию "поставить на социалистические рельсы" в стране, где даже социалисты не видели возможности такой революции – ведь не по Марксу!
По Марксу, Российская империя после низложения царя должна была разделиться, распасться и стать плодородным гумусом для выращивания капитализма, затем – много позже – промышленный бум, появление значительного класса рабочих и лишь потом – пролетарская революция. Кстати, формула, более-менее устраивавшая всех: зарубежных "союзников", российских либералов и интеллигенцию. Но она абсолютно не устраивала русский народ. Народ тогда вообще о формулах не думал. О формулах, тактике и стратегии думали Ленин и большевики.


"Маркс и Ленин творили в разные исторические эпохи, – объясняет отступление от догмы доктор исторических наук Вячеслав Тетекин. – Макрс писал лет на 30-40 раньше, в других исторических условиях. Это первое. Второе, самое главное, заключается в том, что марксизм – это не догма, а руководство к действию. Тот же Ленин об этом сказал – если бы четко следовали букве, то это был бы не марксизм, а догматизм, против чего и сам Маркс восставал. Таким стало развитие марксизма в специфических условиях России. Никакого противоречия тут абсолютно нет". 


"Считали, что Россия еще не "допеклась" до того уровня, чтобы можно было говорить о социалистической революции. Максимум – буржуазная, – рассказывает в беседе с Накануне.RU историк Александр Пыжиков. – Ленин заменил это концепцией "слабого звена", он говорил – да, действительно, никто не спорит, что Россия не в том состоянии, чтобы свершилась социалистическая революция по Марксу. Но социалистическая ситуация возможна, и прорвать буржуазный фронт легче всего в слабом звене. А Россия малоразвита, значит, слабое звено здесь, мы его и порвем".
И ведь порвали!
Большевики, кстати, до приезда Ленина даже обсуждали детали своего вхождения во Временное правительство, в первый конституционный состав, чему Ленин категорически воспротивился. Даже в партии не все до самого 25 октября понимали – Ленин вполне серьезно говорит, что собирается брать власть "целиком" и готов к этому "каждую минуту", о чем он еще раз заявит в июне на Первом съезде советов: "Гражданин министр почт и телеграфов заявил, что в России нет политической партии, которая согласилась бы взять целиком власть на себя. Я отвечаю: есть…" 


В апреле Ленин призывал просто спокойно наблюдать, как ситуация рушится, и затем выкинуть министров-капиталистов, а не договариваться в ними, кто, где и как сядет за столом.
В апрельских тезисах  Ленин говорил: "Долой войну".  И это было созвучно и понятно воинской массе. Армия расползлась и воевать уже никто не хотел. Российская армия, как всадник без головы, еще скакала на коне, но выиграть хоть какие-то сражения уже не могла. Вскоре после краха наступления в Галиции, Керенский созвал секретную конференцию в ставке Генерального штаба. Протокол заседаний сохранился. Генерал Деникин, главнокомандующий армиями Западного фронта, "перечислил случаи, когда полки, пообещавшие идти в атаку, выслушав речь Керенского или получив красное знамя, уходили в тыл, когда приходил час наступления" ("Жизнь Ленина", Фишер Луис).
В апрельских тезисах Ленин призывал: "Земля – крестьянам". А как же еще, если народ уже начал самостоятельно заниматься этим вопросом, изгоняя своих "батюшек" – помещиков? Нужно было легитимизировать процесс.
В апрельских тезисах Ленин требовал: "Никакой поддержки Временному правительству".
Еще в эмиграции, узнав из газет, что в Российской империи произошел переворот, Ленин тут же (!!!)  сделал вывод, что это англо-французские проделки (Ленин, знавший слабость подпольных революционных сил в столице, расценил события как результат заговора англо-французских импе­риалистов).
Сегодня ряд историков, крайне враждебно настроенных к Ленину, соглашаются здесь с вождем пролетариата на 100% – в Феврале всему виной были англосаксы (те же англо- французские капиталисты), что еще раз доказывает: к Ленину можно относиться по-разному, но, увы для многих – гений этого человека вынуждает с ним считаться!
Итак, "временщики" свергли царя, управлять не умеют, землю народу не отдают, войну проигрывают. Ленин предвидел, чем кончится Февраль. Временное правительство – это брешь в корабле, из-за которой он скоро пойдет ко дну. И, повторимся, в апреле никто не хотел считаться с прогнозами Ленина, но в июле вода уже затапливала трюмы судна, которое к тому моменту основательно раскачали.
"Ленина [к апрелю 1917 г.] отодвинули от центра политической жизни, он произносил речи, но его воспринимали, как субъекта  сугубо маргинального, – рассказывает историк Александр Пыжиков. – Мейнстримом был Керенский. И Керенский в мейнстриме и оставался. А вернуло Ленина на политический Олимп то, что все его предсказания сбылись, и экономика продолжила обваливаться, политики не справлялись с управлением, страна подходила к краю пропасти. Особенно в июле стало понятно, что Керенский не справился со взятым на себя грузом. Этот обвал общей ситуации – социальной, экономической, военной – позволил Ленину вернуться к политической жизни".
И он не просто вернулся, а ворвался в пантеон исторических личностей. 100 лет назад творилась судьба не только России, но и всей человеческой цивилизации. Влияние Октябрьской революции ощутил на себе весь мир – и каждый рабочий в нашей стране, и каждый аристократ в Англии, и каждый фабрикант в США. Наша революция стала борьбой за права простых тружеников и запустила во множестве стран механизм немыслимых прежде уступок капитала. К социальным завоеваниям Октября следует отнести права, впервые появившиеся за историю человечества: на восьмичасовой рабочий день, на ежегодный оплачиваемый отпуск, на бесплатное общее и профессиональное образование, на бесплатное пользование детскими дошкольными учреждениями, на бесплатное медицинское обеспечение, на бесплатное жилье (и этот список можно продолжать).
Когда в России творилась история, каждый месяц был важен, как отдельное явление. И Апрель стал одной из таких судьбоносных вех.