Гражданская война в России - причины, методы, действующие лица

Цитата: AndreyK-AV от 13.10.2021 19:46:50Может за то что большевики Россию сохранили, оппоненты их так ненавидят?!

Мимо шёл, заметил, решил напомнить о реалиях.
Большевики сохранили бабайства, а не Россию, если бы бабайства ушли в вольное плавание сотню лет назад, то есть  самоопределились, как хотели большевики,  то у них сегодня ни космодромов ни днепрогэсов ни в каком сне не снилось бы. Я думаю даже письменности у кого то по сей день не было бы. Пасли бы своих баранов и верблюдов, да кочевали по степям.  Так что по отношению к большевикам мне надо бы в любви объясняться, всю суть самоопределения наций наружу вывалили, на всеобщее обозрение.

Цитата: Александр__1 от 30.10.2021 16:45:46Мимо шёл, заметил, решил напомнить о реалиях.

Шли бы дальше.




Сошли б за умного.

Цитата: Мастер Фикс от 30.10.2021 16:52:02Шли бы дальше.
..........
Сошли б за умного.

Мне за умного нельзя, был бы умный, коммунизм не строил бы, а с этим строительством получается я закопал свои пятаки на поле чудес.

Цитата: АнтонЛ от 31.10.2021 14:32:28Коллега, тогда почему обладая всем послезнанием такого национального строительства - мы сейчас абсолютно точно также или даже толерантнее проводим национальную политику, или у нас появились скажем Казанская или Махачкалинская области?))))

А они у нас появились?  На сколько мне позволяет мой склероз вместо губерний национальные образования появились именно в результате некоторых лозунгов.

Цитата: АнтонЛ от 31.10.2021 14:32:28Пардон, но вы мне очень напоминаете мудрую сову из анекдота, которая решала стратегические задачи и советовала мышам стать ежиками))))))

Пардон, но вы мне напоминаете мышей которые пришли к сове за советом по решению стратегических задач. По определению стратегические задачи у мышей и совы разные, вы не туда пришли. Но почему то решили  советы совы использовать в качестве аргументов для мышей. Если не забыли, то мыши всего лишь еда для совы.  ИМХО, но пролетарии РИ всего лишь еда для кого то, равно как и крестьянство РИ всего лишь еда, хотя когда то и рабочие и крестьяне были гражданами империи.  Ну здесь каждый сам себе злобный буратино, быть гражданами империи не всем дано, кто то предпочитает быть гражданином мира.

Цитата: АнтонЛ от 31.10.2021 14:32:28Коллега, тогда почему обладая всем послезнанием такого национального строительства - мы сейчас абсолютно точно также или даже толерантнее проводим национальную политику, или у нас появились скажем Казанская или Махачкалинская области?))))
Пардон, но вы мне очень напоминаете мудрую сову из анекдота, которая решала стратегические задачи и советовала мышам стать ежиками))))))

Да просто потому что те социальные идеи что правили миром до возникновения РСФСР, а далее СССР приказали долго жить, или превратились в зомби....
И именно ленинская национальная политика позволила победить в ГВ, и собрать Россию под флагом СССР.
Любой реальный отказ от неё вел к распаду, да и сейчас ведёт, отсюда и на словах много бла... бла... бла... с её осуждением, а как трудно её приходится применять.

Из ВО
Кронштадтский мятеж 1921 года: мифы и обыденность
оттуда же
Боевой дух против техники, или Несколько слов о штурме Кронштадских фортов в 1921 году

Цитата: AndreyK-AV от 06.11.2021 18:32:53И именно ленинская национальная политика позволила победить в ГВ, и собрать Россию под флагом СССР.
Любой реальный отказ от неё вел к распаду, да и сейчас ведёт, отсюда и на словах много бла... бла... бла... с её осуждением, а как трудно её приходится применять.

Весело рассказываете.  Попробуйте провести линии административного деления  наций для самоопределения на территории РИ, если у  Вас получится, то снимаю шляпу в низком поклоне.
Для понимания приведу пару цитат -
первый секретарь ЦК Компартии Грузии Г. Г. Гумбаридзе

ЦитатаНадо с большим пониманием подходить к проблемам небольшой республики, имеющей тем не менее в своем составе три автономии: Абхазскую, Аджарскую автономные республики, Юго-Осетинскую автономную область, республики, где обучение в школах ведется на восьми языках: грузинском, русском, абхазском, осетинском, армянском, азербайджанском, эстонском, греческом, где на семи языках выходят в эфир радиопередачи, на шести — издаются газеты.....
....Говоря о вековых братских узах, связывающих грузинский и абхазский народы, выступающий отметил, что было бы несправедливо не замечать всего того, что дала Советская власть Абхазии за десятилетия своего существования, и в первую очередь в национальном развитии в условиях автономии. Разве не о многом говорит тот факт, что в настоящее время в многонациональной Абхазии, где абхазцы составляют немногим более 17 процентов населения, национальные абхазские кадры занимают до 40 процентов в местных выборных органах и свыше половины руководящих политических и хозяйственных постов.

Эти слова секретарь ЦК сказал в 1989-м году, но он почему то забыл упомянуть, что в 1917-м году в городе Тифлис проживало 60%++  армян, а так же ещё десяток других народов, грузин там было меньше 15%. Каким боком определились нации если армянский  город стал столицей Грузии?

Цитата: AndreyK-AV от 05.12.2021 11:16:17Из ВО
Кронштадтский мятеж 1921 года: мифы и обыденность
оттуда же
Боевой дух против техники, или Несколько слов о штурме Кронштадских фортов в 1921 году

«УЛЬТРА-ЛЕВЫЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ МАРШ»
«ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ»СССР(1963) Николай Прилепский.

Цитата: AndreyK-AV от 05.12.2021 19:59:43«УЛЬТРА-ЛЕВЫЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ МАРШ»
«ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ»СССР(1963) Николай Прилепский.

Песни из "Оптимистической трагедии" пусть и гротескно показывают что из себя представляла значительная часть анархистов, влияние которых было очень сильно на флоте, а с уходом большей части революционных матросов на сухопутные фронта ГВ, оно только возрастало....

Допрос адмирала Колчака https://foto-history.livejournal.com/15457578.html
Примечания не стал копировать, но там тоже интересно.


Протокол № 1 опроса задержанного в связи с переворотом 4-5 января 1920 года адмирала Александра Васильевича Колчака

18 января 1920 г.

Января 20 дня 1920 года, Чрезвычайная следственная комиссия, в составе председателя К.А.Попова', заместителя председателя В.ПДен[и]к[е] [2] и членов комиссии Г.И.Лукъянчикова[3] и А.Н.Алексеевского [4], в помещении Иркутской губернской тюрьмы, производила опрос названного выше адмирала Колчака, причем последний на предлагаемые вопросы отвечал:






Я, адмирал Александр Васильевич Колчак[5], 46 лет, женат, имею одного сына 9 лет; был Верховным правителем Российского прави­тельства; жена моя - София Федоровна Колчак, живет во Франции, сын мой - Ростислав, находится при ней; девичья фамилия моей жены Омирова, женат я на ней с 1904 года, женился в гор. Иркутске; она уроженка Каменец-Подольской губернии, отец ее член окружного суда, ныне умерший; мой отец - Василий Иванович Колчак, морской артиллерист, вышел в отставку в чине генерал-майора, после отставки с военной службы служил на Обуховском заводе; он из дворян Херсонской губернии; мать - Ольга Ильинична Колчак, до замужества Посохова, также из дворянской семьи; одесситка; мать и отец мои умерли; родился я на Обуховском заводе в 1874 году; семья моего отца содержалась исклю­чительно на заработке отца; кроме меня в семье отца была еще сестра моя Любовь, ныне умершая, и в настоящее время остается живою сестра моя Екатерина Колчак - по замужеству Крыжановская, находится в Европейской России, где именно я не знаю; я - православный, и в семье отца воспитание в религиозном отношении получил православное[6].

Начал я свое образование в 6-й Петроградской классической гимназии 10 лет, дошел там до третьего класса, и затем, по собственному и отца желанию, перешел в Морской кадетский корпус[7], который я окончил в 1894 году почти 20 лет, фельдфебелем, вторым по выпуску, с премией имени адмирала Рикорда[8]; по выходе из корпуса я поступил в 7-й флотский экипаж в 1894 г., пробыл там несколько месяцев и весной 1895 года был назначен на броненосный крейсер «Рюрик», в качестве помощника[9] вахтенного начальника; в 1895 году на «Рюрике» отправился в плавание на Восток, в 1896 году перешел на крейсер «Крейсер», который плавал в водах Дальнего Востока на Тихом океане до 1899 года, а в 1899 году вернулся на этом крейсере в Кронштадт, уже в чине лейтенанта, который получил в 1898 [г.] и в должности вахтенного начальника, во время плавания, нес морскую службу по своей должности, а в свободное время занимался океанографией и гидрологией, изучал главным образом[10] Южный океан; в мае 1899 я вернулся в гор. Петроград и в[11] сентябре того же года ушел опять на Дальний Восток уже на броненосце «Петро­павловск», рассчитывая в целях изучения северной части Тихого океана, попасть на Восток на одно из судов, плавающих на охрану котиковых промыслов на Севере; в пути на Дальний Восток, в Пиреях, в Греции, мне поступило от барона Толля[12] предложение принять участие в организуемой им экспедиции северно-полярной[13] в качестве гидролога; я это предложение принял и был откомандирован [в] [14] распоряжение Академии наук; 

в январе месяце 1900 года я прибыл в Петроград в распоряжение этой академии, где занимался научными работами, подготовляясь к экспедиции; в июне того же года, на судне «Заря», я отправился с экспедицией барона Толля на Север; в этой экспедиции я пробыл до 1902 года и вернулся оттуда через устье Лены, Якутска и Иркутска в Петроград в декабре 1902 г.; по моему докладу Академия наук в начале 1903 года решила послать на Север для розысков бар. Толля новую экспедицию под моим руководством; в эту экспедицию я из Петрограда отправился в январе 1903 г., подготовлял и организовывал экспедицию в Восточной Сибири и в апреле - мае делал переход через Ледовитый океан на Новосибирские острова[15], откуда и совершалось уже мною для розысков барона Толля плавание на землю Бенетта, где нашли место стоянки бар. Толля; нашли там документы, по которым получили сведения о его судьбе и [16] из которых для нас выяснилось, что бар. Толль с его спутниками несомненно, погиб, что подтвердилось и обследованием земли Бенетт[а] со стороны нашей экспедиции; мне с экспедицией оставалось после этого вернуться обратно [17]. 






Возвратился я в Якутск в конце января 1904 года. В этой экспедиции со мною участвовал политический ссыльный Якутской области Павел Васильевич Оленин [18], которого я встречал в 1918 году в Харбине. В Якутске меня застало объявление войны с Японией; получив сведения, что командующим флота на Тихом океане назначен Макаров, я по телеграфу просил Академию наук отчислить меня от академии[19] и одновременно просил морское ведомство о назначении меня в Порт-Артур в распоряжение Макарова. Мои просьбы были удовлетворены; в Порт-Артур я проехал через Иркутск, где был некоторое время и повенчался с приехавшей сюда моей невестой [20] Софией Федоровной Омировой. В Порт-Артуре я назначен был Макаровым на крейсер «Аскольд», где пробыл до гибели Макарова, после чего был переведен на минный заградитель «Амур», а затем на миноносец «Сердитый», в качестве его командира; летом перенес воспаление легких, но по выздоровлении снова командовал «Сердитым»; во время коман­дования «Сердитым» участвовал с ним в боевых действиях; осенью, чувствуя себя больным для того, чтобы продолжать морскую службу, я просил[21] о переводе меня[22] на сухопутный фронт, был назначен командиром батареи в Порт-Артуре, где[23] и был до падения Порт-Артура[24], оставался на посту до последнего дня[25]. 

После[26] падения, будучи болен суставным ревматизмом, «лежал в госпитале в Порт-Артуре», в качестве уже военнопленного; это продолжалось до апреля 1905 года, затем в середине[27] апреля воспользовался предоставленным Японией правом отправиться на родину и проехал через Америку в Петроград, куда и прибыл в конце мая 1905 г.; там, по освидетельствовании был признан инвалидом и получил четырехмесячный отпуск для лечения на водах. До осени 1905 я и пробыл на водах, а затем был опять причислен к Академии наук, занимаясь кабинетной научной работой; получил тогда высшую награду за[28] участие во второй экспедиции на землю Бенетт[а] от Географического общества - Большую золотую Константиновскую медаль. 

В январе 1906 года при моем участии образовалась группа морских офицеров, задавшаяся целью возрождения флота и морского могущества России; сложился частный, но полуофициальный, пользо­вавшийся содействием морского министерства, военно-морской кружок, председателем которого долгое время был я; из членов этого кружка наиболее видными были Пилкин[29], Римский-Корсаков[30], Щеглов[31]; кружком был разработан план создания морского Генерального штаба как органа, ведающего подготовкой флота к войне; план этот был одобрен министерством и к весне 1906 года был реализован: основан был морской Генеральный штаб, куда я был назначен на должность заведующего Балтийским театром; в это время я был в чине капитана 2-го ранга.

Были выработаны план[ы] работы штаба по возрождению и военной подготовки флота. В первую очередь было поставлено изучение общей военно­политической обстановки; здесь штаб морской и штаб сухопутного военного ведомства работали вместе; первый - во главе с адмиралом Брусиловым[32], второй - с генералом Палицыным[33]; при этом изучении нами была предугадана великая европейская война, срок которой мы фиксировали на 1915 год, а главным противником определялась нами Германия; далее разработана была судостроительная программа и в период этой разработки установилась тесная связь между обоими штабами и Государственной думой; лично я был экспертом в Военной комиссии Государственной] думы и постоянно выступал докладчиком и в качестве эксперта на ее заседаниях. 






По назначении морским министром Воевод­ского[34], начались между Государственной думой и министерством конфликты, что самым вредным образом отразилось на осуществлении судостроительной программы, в выработке которой я принимал самое активное участие; находя, что при таких условиях продолжать работу в морском Генеральном штабе будет бесполезно, я решил вернуться к научной работе; оставаясь пока в штабе, я в то же время принял участие в разработке вопроса об организации Гидрографическим управлением экспедиции для изучения северного пути из Атлантического океана в Тихий, и когда решено было для этой экспедиции построить два стальных судна ледокольного типа и командирами этих судов были назначены я и Матиссен[35], я по моей просьбе был отчислен от морского Генерального штаба; это произошло в 1908 году летом; вторую половину 1908 и первую половину 1909 года я наблюдал совместно с Матиссеном за постройкой судов для экспедиции, ко второй половине 1909 года суда были готовы и мы ушли на них южным путем во Владивосток с экспедицией по изучению северного морского пути. 

В экспедиции я пробыл до осени 1910 года[36], когда было получено мною от Воеводского и начальника морского Генерального] штаба Ливена[37] телеграфное предложение вернуться к работе в штабе, предложение это я принял, оставил экспедицию и вернулся в ноябре 1910 г. в Петроград, где вновь занял должность заведующего Балтийским театром, оставаясь на этой должности до весны 1912 года и работая по подготовке флота к войне. Выполнив основную работу, я решил перейти на строевую службу и весной 1912 г. по своей просьбе был назначен командиром эскадренного миноносца «Уссурийца», которым командовал в течение года, а весной 1913 года был приглашен Эссеном[38] на должность флаг-капитана по оперативной части в штабе главно­командующего Балтийским флотом Эссена; одновременно я командовал эскадренным миноносцем «Пограничник»; это продолжалось в течение года, после чего признаки надвигавшейся войны весной 1914 года заставили адм[ирала] Эссена приказать мне сдать командование и перейти непосредственно в его штаб на «Рюрик», оставаясь там флаг-капитаном и всецело занимаясь выполнением обязанностей по этой должности. 

К моменту войны выработанная в свое время, при моем участии[39], судостроительная программа была выполнена только наполовину; благодаря, с одной стороны, характеру деятельности министра Воевод­ского, а с другой стороны, старой бюрократической волоките, тогда вообще господствовавшей, что же касается внутренних политических влияний, связанных с какой-либо определенной личностью, то о них я сказать ничего определенного не могу, хотя разговоры об этом в морском штабе и, главным образом, в строевых частях были. Весна и лето 1914 года прошли в ускоренной работе по подготовке флота к военным действиям. Я [40] находился на отряде подводного плавания в Балтийском порту[41], когда в июле 1914 года был вызван адмиралом Эссеном в Ревель, где адмирал заявил мне, что разрыв с Германией неминуем, и что необходимо спешно[42] готовиться к выполнению ранее выработанного нами плана ближайших военных операций Балтийского флота. Это было 16 или 17 июля.






После совещания решено было, по моему предложению, ввиду неминуемого объявления войны, не дожидаясь приказа из Петрограда, выступить в море для постановки минных заграждений; когда это было сделано и было приступлено к этой постановке, был получен по радио приказ о [приступе] к ней из Петрограда, и затем война была объявлена. Начало войны сопровождалось пассивным поведением противника, что давало[43] нам возможность развить свои операции, и к зиме 1914 года решено было приступить к постановке заграждений в водах своего противника, у берегов Балтийского моря; ряд этих заграждений и был выполнен в течение зимы 1914-1915 года, между прочим, под моим командованием были поставлены заграждения у Данцигской бухты противника. Работа по заграждениям на Балтийском театре, при моем участии, проводилась и далее - весной и летом 1915 года. В сентябре 1915 г. я был назначен сперва временно, за болезнью моего пред­шественника[44], командиром минной дивизии Рижского залива. 

Военные операции этой дивизии под моим командованием были развиваемы совместно с 12-й армией по плану, разработанному мною совместно с командующим этой армией Ратко-Дмитриевым[45]; за эти операции я был представлен к Георгиевскому кресту[46]; тогда я был в чине капитана 1-го ранга, который получил в 1912 году. Когда командир минной дивизии Трухачев оправился от болезни, я снова вернулся в штаб Эссена в качестве флаг-капитана. Это было в половине ноября 1915 года. В конце декабря, с переводом Трухачева на другую должность, я был назначен вновь командующим минной дивизией Рижского залива, уже не временно- исполняющим его обязанности, а действительным командиром. В декабре же мною сделана была попытка, кончившаяся неудачей, выйти к Либаве и Мемелю для постановки там минных заграждений.

Весной 1916 года я продолжал работу по защите минными заграждениями Рижского залива и прохода из него в море; в июле 1916 г. мною сделана была экспедиция к шведским берегам для нападения на германский караван, кончившаяся[47] затоплением вспомогательного крейсера противника. Вскоре после этого я был вызван в Ревель адмиралом Балтийского флота[48], преемником тогда уже умершего Эссена. В Ревеле мне были вручены из Ставки телеграммы о назначении меня командующим флотом Черного моря с производством в вице-адмиралы (чин контр-адмирала мною был получен ранее, в апреле 1915 г.).

Показания мне прочитаны; перед началом их[49], о праве моем отка­заться от показаний я был предупрежден.

Вписано «Колчак», исправлено «помощника», вписано «образом», зачеркнуто «октябр», «Морск Ака», исправлено «на севере», вписано «невестой», «меня», «и был», «середине», зачеркнуто «оставался», «конце», «сво», исправлено «1909», зачеркнуто «работал», надписано «находился», зачеркнуто «ссуд», «приступить к», «сь», «удачей с» - тому верить.

Адмирал Колчак

Председатель Чр[езвычайной] сл[едственной] комиссии К.Попов

Члены:  

Лукьянчиков

Алексеевский

Вс.Денике

На документе пометы: л. 9 об -10 подписи, на верху листа-«адмирал Колчак», внизу - «Председатель Чрезвычайной следственной комиссии Констан.Попов».

https://foto-history.livejournal.com/15300656.html



Борис Савинков. 1917 год

29 августа 1924 года, выступая на заседании советского суда, подсудимый Борис Викторович Савинков (1879—1925) произнёс последнее слово. Вот его текст:
«Граждане судьи! Я знаю ваш приговор заранее. Я жизнью не дорожу и смерти не боюсь. Вы видели, что на следствии я не старался ни в какой степени уменьшить свою ответственность или возложить её на кого бы то ни было другого. Нет. Я глубоко осознал и глубоко сознаю огромную меру моей невольной вины перед русским народом, перед крестьянами и рабочими. Я сказал «невольной вины», потому что вольной вины за мной нет. Не было дня, не было часа, не было минуты, не было таких обстоятельств, при которых я искал бы личной выгоды, добивался бы личных целей, защищал бы интересы имущих классов. Нет, такого дня и такой минуты в жизни моей не было. Всегда и при всех обстоятельствах руководился я одним, — пусть заблуждался, но руководился одним: моей тоже огромной любовью к родному народу.


Б. Савинков перед революционным судом. 1924 год



Да, я сказал: я знаю ваш приговор и смерти не боюсь, и именно потому, что я знаю ваш приговор и смерти не боюсь, я имею свободу говорить, я имею право и обязанность открыто и твердо, ясно и до конца сказать все, что я думаю, и так, чтобы слышали все, кто имеет уши слышать. Как произошло то, что я, Борис Савинков, друг и товарищ Ивана Каляева и Егора Сазонова, сподвижник их, человек, который участвовал во множестве и множестве покушений при царе, в убийстве великого князя Сергея и в убийстве Плеве, — как случилось так, что я сижу здесь на скамье подсудимых и вы, представители русского народа, именем его, именем рабочих и крестьян, судите меня — за что? За мою вину перед крестьянами и рабочими.
Я помню летнее утро. Петроград. Измайловский проспект. Пыльные камни. На мостовой распростёртый Сазонов, раненый, со струйкой крови. И я стоял над ним. Рядом разбитая карета Плеве, и пристав, с дрожащей челюстью, подходит ко мне, а у меня в руках револьвер. И помню я Москву и Кремль. Была зима. Шёл снег! Я целую в губы Каляева, а через минуту раздаётся взрыв, и великий князь Сергей убит. Я помню опять: Москва. Весеннее солнце. Площадь. И снова взрыв, — ранен Дубасов. И помню я далёкий Глазго. Русский корабль "Рюрик", матрос Авдеев, — он наверное с вами сейчас, — и я с ним обдумываю, где он спрячет меня в трюме, и будет царский смотр на "Рюрике", и будет взрыв. Взрыва не было, потому что был Азеф. Помню я Севастопольскую крепость и железную решётку как сейчас. И опять у моих дверей часовой, и смертная казнь, как сегодня, всё это помню. Как я был счастлив, когда я сидел тогда в тюрьме. Какою гордостью билось моё сердце. Я знал, что весь русский народ, все рабочие и крестьяне со мною и что по всей России нет ни одного человека, который бы не вспомнил меня, когда я умру. И я радостно и гордо стоял перед своими судьями. Они не повесили меня. Я убежал из тюрьмы. Теперь я так не сижу. Теперь мною владеет огромное и тёмное чувство. Я спрашиваю себя, поймут ли мою жизнь русские рабочие, поймут ли мою жизнь русские крестьяне, поймут ли они, что вина моя только невольная, что заблудился я? С этим чувством тяжело умирать. Как случилось, граждане судьи, что я пошёл против вас, красных, против рабоче-крестьянской власти? Как могло это случиться?
Вот послушайте мою жизнь, может быть, многое тогда станет вам понятным. Из какой я семьи? Из революционной. Отец - чиновник, которого выгнали при царе за революционные убеждения. Таких чиновников было мало. Старший брат погиб в Сибири, в ссылке, при царе. А я? Я с восемнадцати лет уже сидел в тюрьме и юным, совсем юным, ушёл на первый призыв в террор. Всю свою молодость я провёл в Боевой организации. Что это значит? Это значит, что я жил под стеклянным колпаком. Это значит, что я никого не видал, кроме своих: строжайшая конспирация — абсолютный закон. Я не знал массы, я не знал народа, я не знал крестьян, рабочих. Я любил их. Я готов был жизнь свою отдавать и отдавал. Но интересы их, истинные их желания, естественно, мог ли я их знать?
Я жил под стеклянным колпаком без имени, без семьи, без дома, каждую минуту под угрозою. Так я жил долго, до 1911 года. А с 1911 года — эмиграция. Но что такое эмиграция? Ведь эмиграция — тот же самый стеклянный колпак. Как я видел и что я видел? Россию я видел? Русский народ видел? Нет, я чужих людей видел, чужой народ — чужды мне. И сохранялась и росла, и — если можно — ещё больше крепла моя любовь к родному народу. Война застала меня в эмиграции. С первым же пароходом, как только пришли первые вести о революции, я приехал в Россию, ничего о ней не зная. Боевая организация и эмигрантская жизнь — вот весь мой опыт.
И когда случился ваш переворот, я пошёл против вас. Вот роковая ошибка, вот роковое заблуждение. Один ли я был в этом положении? И почему случилась эта ошибка? Скажу вам, был случай, может быть, заурядный случай, но этот случай сразу оттолкнул меня от вас. Да, я поборол потом в себе его, я никогда не мстил за него, никогда в моей борьбе с вами он не играл роли, но вы поймёте меня, когда я скажу, что он оттолкнул меня от вас, что он сразу вырыл пропасть. Случай этот был такой. У меня была сестра; она замужем была за офицером. Это был тот единственный офицер Петроградского гарнизона, который 9 января 1905 года отказался стрелять в рабочих. Помните, когда рабочие шли к Зимнему дворцу? Так вот, это был единственный офицер, который отказался выполнить приказ. Это был муж моей сестры. Вы его расстреляли в первый же день, потом вы расстреляли и её... Я говорю: никогда во время моей борьбы с вами я не помнил об этом и никогда не руководился местью за то личное и тяжёлое, что пережил я тогда, но в первые дни это вырыло пропасть. Психологически было трудно подойти, переступить через эти трупы. И я пошёл против вас.
Вот четыре причины, четыре главные причины. О, конечно, не ваша коммунистическая программа меня смущала. Никогда я не защищал имущих, никогда я ничего сам не имел. Нет, меня смущало другое, меня восстанавливало против вас другое. Врагом вашим я стал за другое. Вот первое — Учредительное собрание. Теперь наивно о нем говорить, но то был 1917 год. Ведь я всю свою жизнь до 1917 года отдал на что? На мечту об Учредительном собрании.
Ведь этим я жил, ведь в этом был смысл моей жизни. Да, ничтожество этого Учредительного собрания выявилось очень быстро и очень быстро я понял, что вы были правы, и этот первый пункт отпал. Но был второй, второй пункт — это Брест-Литовский мир. Я вам сказал, как я приехал в Россию. Я жил во Франции во время войны, я весь был проникнут не русской, а французской психологией войны. Для меня прекращение войны было невозможно, непереносимой была сама мысль об этом. Да, я скоро понял, — не сегодня, но теперь, когда я сижу здесь, — что и тут вы были правы и что всякое мудрое правительство должно было заключить мир; но тогда, когда я шёл против вас, я этого не понимал. Был ещё третий пункт, огромный для меня. Я делил здесь всеобщее заблуждение, заблуждение такое: большевики возьмут власть на короткое время, а после них придут монархисты. Большевики расчистят дорогу монархистам, и снова будет то же, против чего я боролся всю жизнь, снова будет то ненавистное, что упало в феврале. Этот третий пункт очень скоро тоже отпал, — не в день, не в два, не в месяц, но отпал. Конечно, ваша огромная заслуга в том, что вы совершенно уничтожили монархизм и совершенно не допустили возврата к старому. Но я-то понял это потом, а когда пошёл против вас, этого не осознавал. Остаётся четвёртый пункт, самый главный, самый основной. Вот над этим четвёртым пунктом я всё время и бился, вот этот четвёртый пункт мне не давал покоя, вот этот четвёртый пункт красной нитью прошёл через всю мою борьбу с вами. Этот четвёртый пункт был такой: красные — захватчики власти, народ — крестьяне и рабочие — против вас, постольку моя обязанность была бороться с вами.
Теперь, граждане судьи, я вам расскажу, как отпал и этот четвёртый пункт. Я вам давал свои показания, я не скрывал от вас ничего. Ну, что же? Сначала - Дон, генералы, тайное "боже, царя храни", сплетни, интриги, помещики, буржуа, — вот начало белого движения, то начало, о котором я говорил, тот штык, которым офицер замахнулся на генерала Алексеева. Вот, сначала Дон и первое глубокое и острое разочарование, не осознанное ещё, а затем дальше Ярославль - бесплодная и кровавая попытка - и французы. Дальше Казань, казанская керенщина, малодушие и растерянность и пустозвонные слова... И дальше - Колчак, всё то, что делалось у него, и умолчание об этом. Я в Париже представляю его. И опять чиновничество, и опять зависть и сплетни, сплетни и молчание, и равнодушие к народу. Потом Варшава, поход Пермикина и Балаховича, всё то, что я рассказал, всё то, что не давало мне покою в мои бессонные ночи. И изо дня в день накапливалась эта горькая острота сознания, что да, здесь я ошибся. А надо всем этим — иностранцы, иностранцы и иностранцы и опять иностранцы; и надо всем этим сознание того, что я — русский, любящий свою родину, — в руках иностранцев, людей, которые ненавидят её.
Вот, медленно, шаг за шагом, приходил я к мысли: а что, если я ошибся в этом четвёртом пункте? а что, если, действительно, народ — рабочий и крестьянин — с ними?.. Ведь не может же быть, чтобы все попытки кончались неудачей только потому, что у нас программа несовершенна, или мы тактическую ошибку сделали, или тот не исполнил приказания, а этот перепутал. Не может же быть, чтобы поэтому... Ведь и у красных, в особенности вначале, был развал; однако они нас побеждали, а не мы их. Должна же быть более глубокая, более решающая причина... Где же она? в чём же она? Я вам говорю: я искал её, я бился над нею, я подходил к ней и... я не смел найти её. Я сказал на следствии: я был смертельно ранен душевно в этом походе балаховском с винтовкой за плечами, был смертельно ранен душевно настолько, что дальше и "зелёное движение" — то "зелёное" движение, которое выродилось в полубандитизм, в полушпионаж, — и дальнейшая работа, слабые попытки подпольной работы, - это уже были судороги, это уже была инерция. Это вообще была невозможность для меня, для человека, который родился революционером, который не остановится на полдороге, который не может, как чиновник, выйти в отставку, который должен идти до конца, который только тогда скажет, что "да, я ошибся", когда он будет по совести и глубочайше в этом убеждён, но не раньше. И весь этот тяжёлый и кровавый опыт приводил меня неизбежно к тому, что я должен был поставить себе этот вопрос, — рано или поздно этот вопрос должен был стать предо мною: а что, если рабочие и крестьяне с ними? Что же тогда, кто же я тогда, когда я иду действительно против своего народа?
Эта мысль была для меня непереносна. Я сказал на следствии, что к лету 1923 года для меня, в сущности, всё стало ясно. Я уже почти отшёл от всякой работы, я уже сидел в углу и только думал и думал над своей жизнью, думал над моей борьбой с вами, и для меня было ясно, что надо сесть за стол и написать, что по таким-то и таким-то причинам я прекращаю всякую борьбу против красных. А написать это — это значит очень многое, ибо, как я уже говорил, мир раскололся на две части: вы несёте новую жизнь, и против вас стоит старый [мир]. Нельзя, немыслимо пассивно смотреть на то, что происходит. Можно быть или за вас, или против вас, но не посередине. Отказаться от борьбы с вами, написать то заявление, о котором я говорил, свободно в 1923 году в Париже — это значило на следующий же день прийти к вам и сказать: повинную голову меч не сечёт. Я говорю о тех моих мыслях, которые были не здесь, когда я под стражей и когда я жду приговора. Если бы они родились здесь, когда я под стражей и когда я жду приговора, им не было бы цены. Цена их в том, что я пришёл к ним свободно, долгим, мучительным, не из книг, а из жизни, путём.
И я начал тяготиться одной мыслью — о ней я уже говорил, — я сказал себе: чего бы это ни стоило, чем бы я ни рисковал, я должен приехать в Россию. Я не мог оставаться там и спокойно сидеть в Париже. Я мог бы участвовать в разных заседаниях и комитетах, я мог бы на словах решать вопрос о русской жизни, о русской революции. Этого я делать не хотел и сказал себе: будь что будет, но поеду сюда, к себе на родину, я увижу мой родной народ, я увижу своими глазами, я услышу своими ушами, что делается, и тогда я решу... Я не знал, что я решу, но я не мог решать в Париже. И вот сейчас я вам говорю, и я имею право и обязанность это сказать. Как я вам уже говорил, - я пришёл к этому не сейчас и не вчера, а больше года тому назад. Вы же меня судите как хотите и делайте со мной что хотите. Но я вам говорю: после тяжёлой и долгой кровавой борьбы с вами, борьбы, в которой я сделал, может быть, больше, чем многие и многие другие, — я вам говорю: я прихожу сюда и заявляю без принуждения, свободно, не потому, что стоят с винтовками за спиной: я признаю безоговорочно Советскую власть и никакой другой. И каждому русскому, каждому человеку, который любит родину свою, я, прошедший всю эту кровавую и тяжкую борьбу с вами, я, отрицавший вас, как никто, — я говорю ему: если ты русский, если ты любишь родину, если ты любишь свой народ, то преклонись перед рабочей и крестьянской властью и признай её без оговорок.
Вот то, что я говорю. И я имею право это сказать, ибо рассказал вам, каким путём к этому пришёл. Что я могу ещё прибавить? Мне нечего прибавить к тому, что я сказал. Я могу сказать ещё только одно. Вы будете выносить ваш приговор. Я не ищу никакого снисхождения, но прошу вас помнить, — и пусть революционная совесть ваша напомнит вам об этом, что перед вами стоит честный человек, который никогда лично для себя ничего не искал и ничего не хотел, который не раз и не два и не десять раз лез головой в петлю за русский рабочий народ и отдал свою молодость на это. Пусть ваша революционная совесть напомнит вам, что для того, чтобы я, Борис Савинков, здесь сказал вам то, что я говорю, что я признаю безоговорочно Советскую власть, для этого нужно было мне, Борису Савинкову, пережить неизмеримо больше того, на что вы можете меня осудить».

НАВИГАЦИЯ ПО ВИДЕО:
01:06 – О недооценке значения террора 1917-1921 гг в истории России
01:44 – История публикации в 1990 г в СССР книги СП Мельгунова Красный террор в России
03:27 – О Сергее Петровиче Мельгунове
05:32 – Политические взгляды Мельгунова после революции 1917 г
06:31 – Факты об арестах и заключениях Мельгунова
08:51 – Как историк Мельгунов стал врагом советской власти
11:05 – Что спасло Мельгунова от расстрела
13:46 – Высылка из России в 1922 г
14:48 – Как была написана и воспринята в Европе книга Красный террор в России
16:23 – Какие источники материалов были использованы для написания книги о терроре
17:56 – Мельгунов о фактической дате начала красного террора
18:48 – Какие мифы о красном терроре разоблачает Мельгунов
22:12 – Факты о процессах против врагов большевистской власти
24:10 – Поэт Николай Гумилев стал жертвой дела о Таганцевском заговоре
25:40 – О позиции ВИ Ленина
27:54 – Причины ликвидации ВЧК в 1922 г
29:02 – Почему Максим Горький покинул страну
30:07 – О большевистском терроре в регионах
32:23 – Как были приняты решения о расстреле Колчака и царской семьи
33:15 – Боялись ли большевики за свою судьбу
34:53 – НЭП как способ остановить запущенный маховик террора
35:55 – О количестве жертв красного террора
38:18 – Кто подвергался репрессивной политике большевистской власти
39:29 – Как с 1921 г ЧК меняет тактику своей деятельности
40:20 – Последствия красного террора для страны
41:46 – О книгах историка СП Мельгунова

Цитата: AndreyK-AV от 09.08.2018 10:19:18Начало "Белого террора - ноябрь 1917 года"
10 ноября (по новому стилю) будет 99 лет началу белого террора на просторах России. В этот день 1917 года, в Москве, юнкера, поддерживавшие временное правительство, захватили Кремль, где без суда и следствия расстреляли до 300 солдат 56-го полка.

Скрытый текст

Фотография юнкеров Александровского военного училища, 1917 год.
Юнкера 1917 года. Многие считают их безусыми мальчиками с горящим взором. Но это не так, в большенстве своём, это были унтера-фронтовики. Жаждущие припасть к "элитке".


Утром в Кремль, начальнику гарнизона прапорщику Берзину позвонил лично командующий войсками Московского военного округа полковник Рябцев и сообщил, что весь город под контролем войск Временного правительства, что войска Военно-революционного комитета ВРК разбежались, и что гарнизону Кремля предлагается капитуляция. Связи с ВРК не было, что происходило в городе — они не знали. Поэтому открыли ворота и сдались.

Безоружных солдат выстроили во дворе Кремля и расстреляли из пулеметов.


Юнкера в Кремле. Возможно те кто принимал участие в расстреле.

Из доклад начальника кремлевского арсенала генерала М. Н. Кайгородова:
"Доношу о событиях, разыгравшихся в Кремле и Арсенале с 26 октября по 3 ноября (по старому стилю) в моем присутствии. В 8 часов утра 28 октября Троицкие ворота были открыты прапорщиком Берзиным, комендантом Кремля, и впущены в Кремль юнкера. Прапорщик Берзин был избит и арестован. Тотчас же юнкера заняли Кремль, поставили у Троицких ворот два пулемета и броневой автомобиль и стали выгонять из казарм склада и 56-го пехотного полка солдат, понуждая прикладами и угрозами. Солдаты в числе пятисот были построены без оружия перед воротами Арсенала. В это время раздалось несколько выстрелов, затем юнкера открыли огонь из пулеметов и орудия от Троицких ворот. Выстроенные и без оружия солдаты склада падали как подкошенные, раздались крики и вопли, все бросились обратно в ворота Арсенала. Но открыта была только узкая калитка, перед которой образовалась гора мертвых тел - раненых, потоптанных и здоровых, минут через пять огонь прекратился, оставшиеся раненые стонали, лежали обезображенные трупы".



Небольшое уточнение: Генерал Кайгородов в своем донесении скрыл один существенный факт, именно он спас солдат от дальнейшего расстрела, потребовав от командира юнкеров "прекратить это безобразие". Тот ответил: "Не ваше дело". Тогда генерал принял решение встать на линию огня юнкеров. Расстрел солдат прекратился. По приказу генерала раненым была оказана помощь. И их эвакуировали в больницу. Оставшихся в живых солдат заперли.

Хотя даже среди тех юнкеров, которые были приведены офицерами в Кремль, не все согласилась на братоубийство. Часть юнкеров не стали стрелять в солдат. Их арестовали и заперли в подвалах Кремля, вместе с солдатами 56-го пехотного запасного полка.
Кремль после сдачи белых.

Источник: Похороны жертв расстрела.
Это был первый не первый акт террора развязанной генералом Корниловым, в августе 1917 года, гражданской войны. Но первый организованный акт террора после 7 ноября. И сделали это, как вы видите — не большевики.

По правде говоря, несколько юнкеров позже расстреляли. Расстреляли их те самые солдаты 56 полка, которых просто избили и заперли в подвалах без еды и воды: "...отрядом Красной гвардии под командой т. Петрова были освобождены арестованные революционные солдаты 56-го полка во главе с бывшим комендантом арсенала Кремля т. Берзиным. Освобожденные из тюрьмы вышли истерзанными и проголодавшимися. Около 5 дней их держали без продовольствия. Некоторые оказались больными после всего пережитого в плену у белых. Освобожденные солдаты тотчас, схватив брошенные юнкерами винтовки, бросились на полковника, который расстреливал их товарищей в Кремле, а также на юнкеров, державших в руках гранаты, и на месте их расстреляли". Но, что интересно, после того, как большевики сумели остановить самосуд, оставшихся юнкеров отпустили, под честное слово. Арестован был лишь полковник Рябцев. Причем, поймали его уже в городе Шуя и привезли в Москву, в Таганскую тюрьму. Но и его через три недели выпустили.

Большая часть юнкеров нарушила свое честное слово и отправилась на Дон, где уже формировалась Добровольческая армия. Где убийство пленных, террор по отношению к гражданскому населению стали нормой для белых. И ни кто там, не выходил на линию огня, закрывая собой жертв террора. Полковник Рябцев, правый эсер, так же отпущенный под честное слово, уехал в Харьков.

Проживет он еще полтора года. В июне 1919 года его арестуют и убьют при попытке к бегству. Нет, не чекисты. Деникинская контрразведка. Обвиняли его в том, что он сдал Москву большевикам. Странно его убьют. Такое ощущение, что он слишком много знал. Словно кто-то сильно не хотел, чтобы он следствию что-то рассказал. А может быть, просто бывшие юнкера, нанюхавшись кокаина, решили привычно развлечься по дороге в тюрьму и шлепнули полковника просто так.

Вот так человек, развязавший белый террор сам стал его жертвой.

Цитата: AndreyK-AV от 26.04.2022 11:02:55

Цитата: AndreyK-AV от 09.08.2018 10:19:18Начало "Белого террора - ноябрь 1917 года"
10 ноября (по новому стилю) будет 99 лет началу белого террора на просторах России.

Это не начало, это последствия начатого много раньше,

ЦитатаПроповедники должны давать отрядам каждому краткие и простейшие рецепты бомб, элементарнейший рассказ о всем типе работ, а затем предоставлять всю деятель­ность им самим. Отряды должны тотчас  начать военное обучение на немедленных операциях, тотчас же. Одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейско­го участка, другие — нападение на банк для конфискации средств для восстания, тре­тьи — маневр или снятие планов и т. д. Но обязательно сейчас же начинать учиться на деле: не бойтесь этих пробных нападений. Они могут, конечно, выродиться в край­ность, но это беда завтрашнего дня, а сегодня беда в нашей косности, в нашем доктри­нерстве, ученой неподвижности, старческой боязни инициативы. Пусть каждый отряд сам учится хотя бы на избиении городовых: десятки жертв окупятся с лихвой тем, что дадут сотни опытных борцов, которые завтра поведут за собой сотни тысяч.
Крепко жму руку, товарищи, и желаю успеха. Своего взгляда я отнюдь не навязы­ваю, но считаю долгом подать совещательный голос.
Ваш Ленин
..............................................
«…всякий боженька есть труположство… всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье с боженькой есть невыразимейшая мерзость… самая опасная мерзость, самая гнусная «зараза».»

Ваш В.И.
.......................................
«…нельзя великороссам «защищать отечество» иначе, чем желая поражения во всякой войне царизму»; «неверен лозунг «мира», лозунгом должно быть превращения национальной войны в гражданскую войну»; «наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск».

..................................«…всякий боженька есть труположство… всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье с боженькой есть невыразимейшая мерзость… самая опасная мерзость, самая гнусная «зараза».»

Ваш В.И.

И что Вы хотели получить в качестве ответа на вышеизложенное?  Талоны на усиленное питание?  Но увы, талонов не дали и пришлось снова террором, но уже населения, насаждать власть партии после октябрьского переворота.
PS Все приведённые тексты В И Ульянова взяты из ПСС.

Цитата: Александр__1 от 30.04.2022 09:35:12Это не начало, это последствия начатого много раньше,

Ну да раньше, к примеру в 1861 году, или в 1825 или....
И конечно можно докопаться и до Салтычихи, но,
но речь идёт о Гражданской войне в России,
и не стоит уподобляться янки которые текущие противоречия пытаются решить снося статуи Колумба...

Цитата: AndreyK-AV от 26.04.2022 11:02:55

Цитата: AndreyK-AV от 09.08.2018 10:19:18Начало "Белого террора - ноябрь 1917 года"

Совсем не стыдно  антироссийское русофобское чмо сюда тащить?
Смотрим аватарочку упоротого сектантишки, автора сего высера, на которой шелудивой рученькой сдирается наш российский флаг:



https://fishki.net/p…9010768727

Я уже не говорю про то, что он лепит в отношении властей РФ и проч. в своих высерах.

Цитата: AndreyK-AV от 09.08.2018 10:53:02С сайта "Военное обозрение"
Белый террор в России


Мы шли к власти, чтобы вешать, а надо было вешать, чтобы прийти к власти

Не оскудевает поток статей и заметочек о "добром Царе-батюшке", благородном белом движении и противостоящих им красных упырях- душегубах. Я не собираюсь выступать ни за одну, ни за другую сторону. Просто приведу факты. Просто голые факты, взятые из открытых источников, и ничего более. Отрекшегося от престола Царя Николая II арестовал 2 марта 1917 года генерал Михаил Алексеев – начальник его штаба. Царицу и семью Николая II арестовал 7 марта генерал Лавр Корнилов – командующий Петроградским ВО. Да-да, те самые будущие герои-основатели белого движения…

Правительство Ленина, принявшее на себя ответственность за страну в ноябре-17, предложило семье Романовых выехать к родственникам – в Лондон, но английская королевская семья ОТКАЗАЛА им в разрешении переехать в Англию.


Свержение царя приветствовала вся Россия. «Даже близкие родственники Николая нацепили на грудь красные банты», – пишет историк Генрих Иоффе. Великий князь Михаил, которому Николай намеревался передать корону, от престола отказался. Русская Православная Церковь, совершив клятвопреступление церковной присяге на верноподданство, приветствовала известие об отречении царя.

Офицерство России. 57% его поддержало белое движение, из них 14 тысяч позже перешли к красным. 43% (75 тысяч человек) – сразу пошли за красных, то есть, в конечном счете – более половины офицерства поддержали Советскую власть.

Первые несколько месяцев после Октябрьского восстания в Петрограде и Москве не зря были названы «триумфальным шествием советской власти». Из 84 губернских и других крупных городов только в 15 она установилась в результате вооруженной борьбы. «В конце ноября во всех городах Поволжья, Урала и Сибири власти Временного правительства уже не существовало. Она перешла почти без всякого сопротивления в руки большевиков, всюду образовались Советы», – свидетельствует генерал-майор Иван Акулинин в своих воспоминаниях «Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками 1917-1920». «Как раз в это время, – пишет он далее, – в Войско стали прибывать с Австро-Венгерского и Кавказского фронтов строевые части – полки и батареи, но рассчитывать на их помощь оказалось совершенно невозможно: они и слышать не хотели о вооруженной борьбе с большевиками».

Русские офицеры разделились в своих симпатиях…

Как же при таких обстоятельствах Советская Россия вдруг оказалась в кольце фронтов? А вот как: с конца февраля – начала марта 1918 года империалистические державы обеих воюющих в мировой войне коалиций начали масштабное вооруженное вторжение на нашу территорию.

18 февраля 1918 года германские и австро-венгерские войска (около 50 дивизий) перешли в наступление от Балтики до Черного моря. За две недели они оккупировали огромные пространства.

3 марта 1918 года был подписан Брестский мир, но немцы не остановились. Воспользовавшись договором с Центральной радой (к тому времени уже прочно обосновавшейся в Германии), они продолжили свое наступление на Украине, 1 марта свергли в Киеве советскую власть и продвигались дальше в восточном и южном направлениях на Харьков, Полтаву, Екатеринослав, Николаев, Херсон и Одессу.

5 марта немецкие войска под командованием генерал-майора фон дер Гольца вторглись в Финляндию, где вскоре свергли финское советское правительство. 18 апреля германские войска вторглись в Крым, а 30 апреля захватили Севастополь.

К середине июня более 15 тыс. германских войск с авиацией и артиллерией находилось в Закавказье, в том числе 10 тыс. человек в Поти и 5 тыс. в Тифлисе (Тбилиси).

Турецкие войска оперировали в Закавказье с середины февраля.

9 марта 1918 года английский десант вошел в Мурманск под предлогом... необходимости защиты складов военного имущества от немцев.

5 апреля японский десант высадился во Владивостоке, но уже под предлогом... защиты японских граждан «от бандитизма» в этом городе.

25 мая – выступление Чехословацкого корпуса, эшелоны которого находились между Пензой и Владивостоком.

Необходимо учитывать, что «белые» (генералы Алексеев, Корнилов, Антон Деникин, Петр Врангель, адмирал Александр Колчак), сыгравшие свою роль в свержении царя, отреклись от присяги Российской империи, но и не приняли новую власть, начав борьбу за собственное правление в России.

Десант Антанты в Архангельске, август 1918 года

На юге России, где действовали в основном "Русские освободительные силы", ситуация была завуалирована русской формой "Белого движения". Атаман «Войска донского» Петр Краснов, когда ему указали на «немецкую ориентацию» и поставили в пример «добровольцев» Деникина, ответил: «Да, да, господа! Добровольческая армия чиста и непогрешима.

Но ведь это я, донской атаман, своими грязными руками беру немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой армии! Весь позор этого дела лежит на мне!».

Колчак Александр Васильевич, столь любимый "романтический герой" современной "интеллигенции". Колчак, нарушив присягу Российской империи, первым на Черноморском флоте присягнул на верность Временному правительству. Узнав об Октябрьской революции, вручил британскому послу просьбу о приеме в английскую армию. Посол, после консультаций с Лондоном, вручил Колчаку направление на Месопотамский фронт. По дороге туда, в Сингапуре, его настигла телеграмма русского посланника в Китае Николая Кудашева, приглашавшего его в Маньчжурию для формирования русских воинских частей.

Убитый большевик

Итак, к августу 1918 года вооруженным силам РСФСР полностью или почти полностью противостояли иностранные войска. «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за НАШЕ дело», – написал позже Уинстон Черчилль.

Белые освободители или убийцы и грабители? Доктор исторических наук Генрих Иоффе в журнале "Наука и жизнь" №12 за 2004 год – а этот журнал успел за последние годы отметиться ярым антисоветизмом – в статье о Деникине пишет: "На освобожденных от красных территориях шел настоящий реваншистский шабаш. Возвращались старые хозяева, царили произвол, грабежи, страшные еврейские погромы...».

О зверствах войск Колчака ходят легенды. Число убитых и замученных в колчаковских застенках не поддавалось учету. Только в Екатеринбургской губернии было расстреляно около 25 тысяч человек.
«В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали Я не ошибусь, если скажу, – признавался позднее очевидец тех событий американский генерал Уильям Сидней Гревс, – что на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами».

«Идеологию» белых в этом вопросе четко выразил генерал Корнилов:
«Мы шли к власти, чтобы вешать, а надо было вешать, чтобы прийти к власти»…

Американцы и шотландцы охраняют пленных красноармейцев в Березнике

«Союзники» белого движения – англичане, французы и прочие японцы –вывозили все: металл, уголь, хлеб, станки и оборудование, двигатели и меха. Угоняли гражданские пароходы и паровозы. Только из Украины немцы вывезли до октября 1918 года 52 тыс. тонн зерна и фуража, 34 тыс. тонн сахара, 45 млн. яиц, 53 тыс. лошадей и 39 тыс. голов крупного рогатого скота. Шло масштабное разграбление России.

А о зверствах (не менее кровавых и массовых – никто и не спорит) Красной армии и чекистов читайте в сочинениях демократической прессы. Данный текст предназначен исключительно для того, чтобы развеять иллюзии тех, кто восхищается романтикой и благородством «белых рыцарей России». Была грязь, кровь и страдания. Ничего другого войны и революции принести не могут…

«Белый террор в России» – так называется книга известного историка, доктора исторических наук Павла Голуба. Собранные в ней документы и материалы камня на камне не оставляют от широко циркулирующих в средствах массовой информации и публикациях на историческую тему выдумках и мифах.

Было все: от демонстраций силы интервентов до казни чехами красноармейцев

.....