К годовщине 100-летия начала красного террора

Цитата: Гималаев Илья от 21.08.2018 08:20:12подвиг двух праведников ...

А вот историки работающие с документами придерживаются фактов:

 Шацкий Е.
Репрессии против духовенства в 1918 году по документам
22.10.2009 Церковные разборки
http://www.ateism.ru/article.h...

Предисловие

Исследование, посвящённое истории начала антицерковных репрессий в советской России. 
Выводы исследования:
1. Ни один из документов 1917-1918 года не предписывал наказаний за религиозные взгляды или профессию священника. Церковные историки полагают, что указание о расстрелах священников появилось 1 мая 1919 года, но приводимый им документ отсутствует в архивах и имеет все признаки фальсификации.
2. Отсутствуют донесения исполнителей об арестах по признаку религиозной принадлежности и протоколы допросов, содержащие требования отречения от тех или иных религиозных взглядов.
3. Первоначально гонениями РПЦ называла отделение церкви от государства и нарушение, вследствие этого, имущественных интересов церкви. В январе Собор РПЦ призвал всех православных сопротивляться исполнению декрета.
4. Вероятно, с этим следует связать частое участие духовенства в антибольшевистских выступлениях с начала 1918 года.
5. В апреле-августе следуют репрессивные действия против отдельных представителей духовенства по обвинению в антиправительственной деятельности. Инициатива репрессий на этом этапе идёт от местных органов власти.
6. С сентября 1918 года, вместе с началом Красного террора, начались расстрелы представителей духовенства местными ЧК по обвинению в антибольшевистской агитации, участии в антибольшевистских восстаниях и поддержке белых.
7. В ноябре 1918 года появились первые приказы руководства ВЧК, направленные непосредственно против духовенства: Приказ председателя ЧК Чехословацкого фронта М. Лациса об «особом внимании к духовенству» и расстреле, несмотря на сан, каждого, кто «словом или делом» выступит против власти, и Постановление Президиума ВЧК о нераспространении амнистии на священников, арестованных за антибольшевистскую агитацию.
8. Причины конфликта Церкви и правительства в 1918 году имели политико-экономический характер.
9. В дальнейшем, часть жертв конфликта была признана РПЦ мучениками за веру по формальному признаку принадлежности к духовенству.
и т.д.

Наведение конституционного порядка - знакомо? 
Или по прежнему 282 вам мало  и вы агитируете нас здесь за свержение строя? 

Дмитрий Шмарин. 1919 год. Красные пришли.

Цитата: Гималаев Илья от 21.08.2018 18:35:39
Дмитрий Шмарин. 1919 год. Красные пришли.

фу, таким быть - ну это даже никто не купил, ну если только с государства отжал...

а так забавно:

summer day                        - 666$
деревенский пруд           -2000$
туманное утро                  - 3500$
дивеевские торжества - 14500$
расказачивание 1919    - 35000$
за русь святую                 - 39000$

Родина по прежнему не в цене,  без святости...

ПС 
произведения исскуства не могут быть предметами продажи , в противном случае это не предметы искусства, а конъюктурный ширпотреб для биомусора 

Данная мазня к культуре так же не имеет никакого отношения.

Цитата: Гималаев Илья от 21.08.2018 18:35:39
Дмитрий Шмарин. 1919 год. Красные пришли.

Вот красные пришли. А гималаевы рыдают в схроне.

Цитата: Пещерный от 21.08.2018 20:09:28Вот красные пришли. А гималаевы рыдают в схроне.
...

Если обращаться к совковому взгляду на ГВ, то мне больше эта картина нравится, много говорящая

Янис Земитис "Гроза миновала" ("Ленин и красные латышские стрелки после подавления мятежа в Москве"),1969

Цитата: Гималаев Илья от 22.08.2018 07:40:28Янис Земитис "Гроза миновала" ("Ленин и красные латышские стрелки после подавления мятежа в Москве"),1969

Картина 1969 года, безусловно, является доказательством того, что было за 50 лет до изображенных на картине событий.

Троцкий Л.Д. Террор – это орудие...

«орудие, применяемое против обреченного на гибель класса, который не хочет погибать», это классовое оружие против врагов, которых «можно только устрашить или раздавить».

«Осуждать государственный террор революционного класса может лишь тот, кто принципиально отвергает (на словах) всякое вообще насилие… Кто отказывается принципиально от терроризма… тот должен отказаться от политического господства рабочего класса, от его революционной диктатуры. Кто отказывается от диктатуры пролетариата, тот отказывается от социальной революции и ставит крест на социализме».

«Если человеческая жизнь вообще свята и неприкосновенна, то нужно отказаться не только от применения террора, не только от войны, но и от революции… Что касается нас, то никогда мы не занимались кантиански-поповской, вегетариански-квакерской болтовней о «святости человеческой жизни». Мы были революционерами в оппозиции и остались ими у власти… Кто признает революционное историческое значение за самым фактом существования советской системы, тот должен санкционировать и красный террор».

Троцкий. Терроризм и коммунизм. М., 1920


Лев Давидович Троцкий (псевдоним, также: Перо́, Антид Ото, Л. Седо́в, Стари́к и др. Имя при рождении Лейба Давидович Бронштейн, 26 октября  1879, Яновка, Херсонская губерния, Российская империя — 21 августа 1940, Койоакан, Мексика) — революционный деятель ХХ века, идеолог троцкизма — одного из течений марксизма. Один из организаторов Октябрьской революции 1917 года, один из создателей Красной армии. Один из основателей и идеологов Коминтерна, член его Исполкома. В первом советском правительстве — нарком по иностранным делам, затем в 1918—1925 — нарком по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета РСФСР, затем СССР. А мог бы быть литератором на идише.

Тюрьма Трубецкого бастиона Петропавловской крепости – первый застенок советской власти. Главная политическая тюрьма царизма перешла на службу победившей революции еще в февральские дни 1917 года, а в ночь с 25 на 26 октября сюда были доставлены арестованные в Зимнем дворце министры Временного правительства. В Трубецком бастионе, ставшем тюрьмой ПетроЧК, содержались сотни заключенных: участники юнкерского восстания, организованного Комитетом спасения Родины и революции, члены Союза защиты Учредительного собрания, лидеры кадетской партии, объявленные в конце 1917 года «врагами народа», заложники времен красного террора, участники Кронштадтского восстания 1921 года и т. д.

В числе узников Петропавловской крепости первых месяцев «диктатуры пролетариата» – В. М. Пуришкевич, В. Л. Бурцев, Н. Д. Авксентьев, А. А. Аргунов, П. Д. Долгоруков, Д. И. Шаховской, А. И. Шингарев, Ф. Ф. Кокошкин, П. А. Сорокин, В. С. Войтинский, А. И. Вышнеградский и др. В годы Гражданской войны крепость была не только застенком, но также местом казней и захоронения казненных.
В нашем распоряжении есть комплекс мемуарных свидетельств современников, в том числе узников Трубецкого бастиона конца 1917–1918 годов А. И. Калпашникова и А. Д. Зиновьева, а также члена районной тройки по проведению красного террора в Петрограде И. М. Ляпина, о расстрелах и захоронении казненных на территории Петропавловской крепости. В частности, Ляпин называет Трубецкой бастион «ликвидационным» и утверждает, что там осенью 1918 года «были заполнены все камеры теми, кто должен быть расстрелян». В дневнике З. Н. Гиппиус, в воспоминаниях Д. С. Лихачева есть упоминания о том, что каждую ночь, начиная с сентября 1918 года, со стороны Петропавловской крепости раздавались беспорядочные выстрелы и короткие пулеметные очереди.

В течение августа—сентября 1918 года ПетроЧК арестовало 6229 человек. Сразу после убийства М. С. Урицкого и ранения В. И. Ленина 30 августа в Петрограде расстреляли 512 заложников. Газета «Северная коммуна» 6 сентября опубликовала список заложников, которые подлежали расстрелу в случае новых покушений. Первыми в этом списке стояли имена великих князей Дмитрия Константиновича, Николая Михайловича, Георгия Михайловича, Павла Александровича и князя императорской крови Гавриила Константиновича. Романовых с конца лета 1918 года содержали в Доме предварительного заключения на Шпалерной ул., 25. Об их освобождении хлопотал Максим Горький, но ему удалось добиться разрешения на отъезд за границу только для Гавриила Константиновича. Четырех великих князей расстреляли. Сообщение об их казни было опубликовано в «Петроградской правде» 31 января 1919 года без указания причин расстрела, места и даты. Впоследствии эту расправу объясняли как ответ на убийство в Берлине Карла Либкнехта и Розы Люксембург. По различным данным, казнь совершилась между 24 и 29 января 1919 года. Восемьдесят лет спустя, в июне 1999 года, Генпрокуратура РФ реабилитировала великих князей, расстрелянных в Петрограде. Основанием для их реабилитации стала обнаруженная в архиве выписка из приговора, вынесенного ПетроЧК.


Американские историки Роберт Масси и Стафан Скотт, знакомые со свидетельствами, которые хранятся в архиве Стэнфордского университета, утверждают, что в январе 1919 великие князья были расстреляны и похоронены в общей могиле на территории Петропавловской крепости. К аналогичному выводу пришел современный историк ВЧК—МГБ В. И. Бережков. Описания последних дней великих князей-заложников содержатся в воспоминаниях их родственников, избежавших расправы и оказавшихся в эмиграции, узников ДПЗ и Гороховой ул., 2, периода красного террора (В. Г. Оржеховский, А. Г. Мальцев, К. Ф. фон Брюммер, Н. Н. Пораделов), Ф. И. Шаляпина, Ф. Ф. Раскольникова, И. И. Мухина и других. В России эти воспоминания стали публиковать с конца 1980-х годов. Свидетельства современников весьма противоречивы в деталях и требуют тщательного источниковедческого анализа, который еще впереди. Некоторые подробности казни содержатся в воспоминаниях княгини Ольги Палей, жены великого князя Павла Александровича, которая в январе 1919 года находилась в Петрограде: «Один старый тюремный служитель, видевший казнь, рассказал о ней [доктору] Мальцеву, поклявшись всеми святыми, что именно так и было дело. В среду Павла, одного, привезли на Гороховую и продержали до десяти вечера. Потом объявили, что увозят без вещей. С Гороховой привезли в Петропавловку. Трех других великих князей доставили со Шпалерной. Всех вместе отвели в тюрьму Трубецкого бастиона. В три ночи солдаты, по фамилии Благовидов и Соловьев, вывели их голыми и провели на территорию Монетного двора, где у крепостной стены напротив собора была вырыта общая могила, где уже лежали тринадцать трупов. Поставили князей на краю и открыли по ним стрельбу».
Нельзя игнорировать данные свидетельства как заведомо недостоверные, что иногда делают некоторые современные историки. Для этого есть дополнительные основания. «На территории Монетного двора у крепостной стены», именно на том месте, которое указано в воспоминаниях княгини Палей о расстреле великих князей, с конца 1980-х годов в ходе строительных работ обнаруживают человеческие останки со следами насильственной смерти, револьверные и винтовочные пули, стреляные гильзы.
В 1989 году при прокладке коммуникационной траншеи у стены левого фаса Головкина бастиона на глубине около метра были найдены останки четырех человек. Они были извлечены из земли и 8 лет хранились в фондах Музея истории Санкт-Петербурга без судебно-медицинской экспертизы и вообще без какой-либо огласки.
В марте 2007 года при замене инженерных коммуникаций между Кронверкской протокой и стеной Головкина бастиона на глубине около двух метров от дневной поверхности было обнаружено захоронение двух человек, шинель, офицерский китель и другие фрагменты военного обмундирования образца 1907–1916 годов, стреляные винтовочные гильзы. На этот раз строительные работы приостановили и о найденных останках сообщили Петроградскому РУВД. Вместе с находками 1989 года они поступили в Бюро судебно-медицинской экспертизы. В августе 2007 года эксперты пришли к выводу, что фрагментированные останки принадлежат как минимум шести мужчинам в возрасте от 20 до 60 лет. Огнестрельные пулевые повреждения не оставляли сомнений относительно причины смерти. Констатировалось, что «расположение найденных останков позволяет с большой долей вероятности утверждать, что погребенные являются частью более многочисленного захоронения». На месте находок 2007 года поисковый отряд «Ингрия» по заданию Музея истории Санкт-Петербурга заложил шурф 5 ? 5 метров, но новых захоронений не выявил.
5 марта 2008 года писатель Даниил Гранин обратился с письмом к губернатору Санкт-Петербурга В. И. Матвиенко, в котором писал, что после революции «Петропавловская крепость служила не только тюрьмой, но и „лобным местом“. Полные списки расстрелянных в крепости людей пока не известны, но там погибли сотни людей.  Казненных хоронили, вероятно, у наружной стены крепости со стороны Кронверкского протока. Как раз там, где находят человеческие останки». В заключение Гранин предлагал установить у стены Головкина бастиона «памятный знак, напоминающий об этих трагических событиях». Администрация города ответила на это обращение отказом. Вице-губернатор С. Б. Тарасов 15 апреля 2008 года сообщил писателю: «Факты о массовых расстрелах на территории Петропавловской крепости не подтверждены документальными свидетельствами. В опубликованных мемуарах того времени встречаются лишь отрывочные свидетельства о выстрелах в крепости. Кроме того, Петропавловская крепость является памятником федерального значения, в связи с чем размещение на фасадах зданий Петропавловской крепости каких-либо мемориальных досок., либо установка памятного знака, изменяющего внешний облик Петропавловской крепости, недопустимы в соответствии с требованиями действующего законодательства. Учитывая вышеизложенное, установка памятного знака на территории Петропавловской крепости не представляется возможной».
Оба утверждения вице-губернатора не соответствовали действительности. К тому времени было опубликовано несколько свидетельств современников о казнях на Заячьем острове в первые годы советской власти, а в Петропавловской крепости устанавливали и продолжают устанавливать памятные знаки и мемориальные доски.
Тем временем, вопреки протестам членов Совета по охране культурного наследия при Правительстве Санкт-Петербурга, через территорию предполагаемого некрополя красного террора началась прокладка асфальтовой дороги к новой стоянке автотранспорта, устроенной возле Кронверкской куртины Петропавловской крепости. В ходе дорожных работ 20 декабря 2009 года у стены Головкина бастиона (в 18 метрах от левого фаса), на глубине немногим более 1 метра от современной поверхности вновь обнаружились человеческие останки. Строительные дорожные работы были остановлены сотрудниками Музея, и на этот раз оперативно проведены тщательные археологические исследования могильника под руководством научного сотрудника Института истории материальной культуры РАН В. И. Кильдюшевского. В расстрельной яме находились останки 16 человек с явными следами насильственной смерти (черепа с отверстиями от пулевых повреждений в затылочной части). Среди казненных были инвалид с давно ампутированной ногой и женщина 40–50 лет. При расчистке останков обнаружилось большое количество разнообразных предметов, прежде всего фрагменты офицерского обмундирования и гражданской одежды. Костные останки были переданы для проведения исследований в Лабораторию судебно-медицинской экспертизы Ленинградской области профессору В. Л. Попову.
Находки декабря 2009 года и первые результаты экспертизы вызвали большой общественный резонанс. Далее замалчивать тему некрополя террора у стен Петропавловской крепости стало невозможно. При активном содействии дирекции Музея истории Санкт-Петербурга в июне—июле 2010 года были проведены археологические поисковые работы на площади свыше 1200 кв. метров у стены левого фаса Головкина бастиона. В результате экспедиция В. И. Кильдюшевского обнаружила еще шесть захоронений общей численностью свыше 90 человек, среди них – 5 женщин. Таким образом, общее число казненных, останки которых найдены вблизи Головкина бастиона, достигло к середине 2010 года 112 человек.
После этого в изучении некрополя террора наступила пауза. Ее причина – отсутствие финансирования поисковых работ и экспертизы останков. Соответствующие обращения за помощью со стороны Музея, «Мемориала» и других общественных организаций, адресованные властям различного уровня – от Правительства Санкт-Петербурга до Президента России, долгое время не давали никаких практических результатов. Только в 2012 году руководство города заявило, что бюджетное финансирование археологических раскопок в крепости начнется в 2013 году.
Экспедиция В. И. Кильдюшевского смогла возобновить работу только в октябре 2013 года. На этот раз исследовали территорию площадью 900 кв. метров к северу от трассы, проложенной в 2009 году к автостоянке у Кронверкской куртины Петропавловской крепости. Археологи обнаружили здесь 4 захоронения с останками около 50 казненных.
В дальнейшем предстоит провести поисковые работы на площади около 2000 кв. метров, где могут быть расстрельные ямы. Только после завершения этих работ станет возможно говорить об истинном масштабе первого некрополя советского террора и адекватных формах его мемориализации.

Петербург. История и современность. Избранные очерки
Марголис Александр Давидович

Цитата: Гималаев Илья от 22.08.2018 08:32:50Тюрьма Трубецкого бастиона Петропавловской крепости – первый застенок советской власти. Главная политическая тюрьма царизма перешла на службу победившей революции еще в февральские дни 1917 года, а в ночь с 25 на 26 октября сюда были доставлены арестованные в Зимнем дворце министры Временного правительства. В Трубецком бастионе, ставшем тюрьмой ПетроЧК, содержались сотни заключенных: участники юнкерского восстания, организованного Комитетом спасения Родины и революции, члены Союза защиты Учредительного собрания, лидеры кадетской партии, объявленные в конце 1917 года «врагами народа», заложники времен красного террора, участники Кронштадтского восстания 1921 года и т. д.

В числе узников Петропавловской крепости первых месяцев «диктатуры пролетариата» – В. М. Пуришкевич, В. Л. Бурцев, Н. Д. Авксентьев, А. А. Аргунов, П. Д. Долгоруков, Д. И. Шаховской, А. И. Шингарев, Ф. Ф. Кокошкин, П. А. Сорокин, В. С. Войтинский, А. И. Вышнеградский и др. В годы Гражданской войны крепость была не только застенком, но также местом казней и захоронения казненных.
В нашем распоряжении есть комплекс мемуарных свидетельств современников, в том числе узников Трубецкого бастиона конца 1917–1918 годов А. И. Калпашникова и А. Д. Зиновьева, а также члена районной тройки по проведению красного террора в Петрограде И. М. Ляпина, о расстрелах и захоронении казненных на территории Петропавловской крепости. В частности, Ляпин называет Трубецкой бастион «ликвидационным» и утверждает, что там осенью 1918 года «были заполнены все камеры теми, кто должен быть расстрелян». В дневнике З. Н. Гиппиус, в воспоминаниях Д. С. Лихачева есть упоминания о том, что каждую ночь, начиная с сентября 1918 года, со стороны Петропавловской крепости раздавались беспорядочные выстрелы и короткие пулеметные очереди.

В течение августа—сентября 1918 года ПетроЧК арестовало 6229 человек. Сразу после убийства М. С. Урицкого и ранения В. И. Ленина 30 августа в Петрограде расстреляли 512 заложников. Газета «Северная коммуна» 6 сентября опубликовала список заложников, которые подлежали расстрелу в случае новых покушений. Первыми в этом списке стояли имена великих князей Дмитрия Константиновича, Николая Михайловича, Георгия Михайловича, Павла Александровича и князя императорской крови Гавриила Константиновича. Романовых с конца лета 1918 года содержали в Доме предварительного заключения на Шпалерной ул., 25. Об их освобождении хлопотал Максим Горький, но ему удалось добиться разрешения на отъезд за границу только для Гавриила Константиновича. Четырех великих князей расстреляли. Сообщение об их казни было опубликовано в «Петроградской правде» 31 января 1919 года без указания причин расстрела, места и даты. Впоследствии эту расправу объясняли как ответ на убийство в Берлине Карла Либкнехта и Розы Люксембург. По различным данным, казнь совершилась между 24 и 29 января 1919 года. Восемьдесят лет спустя, в июне 1999 года, Генпрокуратура РФ реабилитировала великих князей, расстрелянных в Петрограде. Основанием для их реабилитации стала обнаруженная в архиве выписка из приговора, вынесенного ПетроЧК.


Американские историки Роберт Масси и Стафан Скотт, знакомые со свидетельствами, которые хранятся в архиве Стэнфордского университета, утверждают, что в январе 1919 великие князья были расстреляны и похоронены в общей могиле на территории Петропавловской крепости. К аналогичному выводу пришел современный историк ВЧК—МГБ В. И. Бережков. Описания последних дней великих князей-заложников содержатся в воспоминаниях их родственников, избежавших расправы и оказавшихся в эмиграции, узников ДПЗ и Гороховой ул., 2, периода красного террора (В. Г. Оржеховский, А. Г. Мальцев, К. Ф. фон Брюммер, Н. Н. Пораделов), Ф. И. Шаляпина, Ф. Ф. Раскольникова, И. И. Мухина и других. В России эти воспоминания стали публиковать с конца 1980-х годов. Свидетельства современников весьма противоречивы в деталях и требуют тщательного источниковедческого анализа, который еще впереди. Некоторые подробности казни содержатся в воспоминаниях княгини Ольги Палей, жены великого князя Павла Александровича, которая в январе 1919 года находилась в Петрограде: «Один старый тюремный служитель, видевший казнь, рассказал о ней [доктору] Мальцеву, поклявшись всеми святыми, что именно так и было дело. В среду Павла, одного, привезли на Гороховую и продержали до десяти вечера. Потом объявили, что увозят без вещей. С Гороховой привезли в Петропавловку. Трех других великих князей доставили со Шпалерной. Всех вместе отвели в тюрьму Трубецкого бастиона. В три ночи солдаты, по фамилии Благовидов и Соловьев, вывели их голыми и провели на территорию Монетного двора, где у крепостной стены напротив собора была вырыта общая могила, где уже лежали тринадцать трупов. Поставили князей на краю и открыли по ним стрельбу».
Нельзя игнорировать данные свидетельства как заведомо недостоверные, что иногда делают некоторые современные историки. Для этого есть дополнительные основания. «На территории Монетного двора у крепостной стены», именно на том месте, которое указано в воспоминаниях княгини Палей о расстреле великих князей, с конца 1980-х годов в ходе строительных работ обнаруживают человеческие останки со следами насильственной смерти, револьверные и винтовочные пули, стреляные гильзы.
В 1989 году при прокладке коммуникационной траншеи у стены левого фаса Головкина бастиона на глубине около метра были найдены останки четырех человек. Они были извлечены из земли и 8 лет хранились в фондах Музея истории Санкт-Петербурга без судебно-медицинской экспертизы и вообще без какой-либо огласки.
В марте 2007 года при замене инженерных коммуникаций между Кронверкской протокой и стеной Головкина бастиона на глубине около двух метров от дневной поверхности было обнаружено захоронение двух человек, шинель, офицерский китель и другие фрагменты военного обмундирования образца 1907–1916 годов, стреляные винтовочные гильзы. На этот раз строительные работы приостановили и о найденных останках сообщили Петроградскому РУВД. Вместе с находками 1989 года они поступили в Бюро судебно-медицинской экспертизы. В августе 2007 года эксперты пришли к выводу, что фрагментированные останки принадлежат как минимум шести мужчинам в возрасте от 20 до 60 лет. Огнестрельные пулевые повреждения не оставляли сомнений относительно причины смерти. Констатировалось, что «расположение найденных останков позволяет с большой долей вероятности утверждать, что погребенные являются частью более многочисленного захоронения». На месте находок 2007 года поисковый отряд «Ингрия» по заданию Музея истории Санкт-Петербурга заложил шурф 5 ? 5 метров, но новых захоронений не выявил.
5 марта 2008 года писатель Даниил Гранин обратился с письмом к губернатору Санкт-Петербурга В. И. Матвиенко, в котором писал, что после революции «Петропавловская крепость служила не только тюрьмой, но и „лобным местом“. Полные списки расстрелянных в крепости людей пока не известны, но там погибли сотни людей.  Казненных хоронили, вероятно, у наружной стены крепости со стороны Кронверкского протока. Как раз там, где находят человеческие останки». В заключение Гранин предлагал установить у стены Головкина бастиона «памятный знак, напоминающий об этих трагических событиях». Администрация города ответила на это обращение отказом. Вице-губернатор С. Б. Тарасов 15 апреля 2008 года сообщил писателю: «Факты о массовых расстрелах на территории Петропавловской крепости не подтверждены документальными свидетельствами. В опубликованных мемуарах того времени встречаются лишь отрывочные свидетельства о выстрелах в крепости. Кроме того, Петропавловская крепость является памятником федерального значения, в связи с чем размещение на фасадах зданий Петропавловской крепости каких-либо мемориальных досок., либо установка памятного знака, изменяющего внешний облик Петропавловской крепости, недопустимы в соответствии с требованиями действующего законодательства. Учитывая вышеизложенное, установка памятного знака на территории Петропавловской крепости не представляется возможной».
Оба утверждения вице-губернатора не соответствовали действительности. К тому времени было опубликовано несколько свидетельств современников о казнях на Заячьем острове в первые годы советской власти, а в Петропавловской крепости устанавливали и продолжают устанавливать памятные знаки и мемориальные доски.
Тем временем, вопреки протестам членов Совета по охране культурного наследия при Правительстве Санкт-Петербурга, через территорию предполагаемого некрополя красного террора началась прокладка асфальтовой дороги к новой стоянке автотранспорта, устроенной возле Кронверкской куртины Петропавловской крепости. В ходе дорожных работ 20 декабря 2009 года у стены Головкина бастиона (в 18 метрах от левого фаса), на глубине немногим более 1 метра от современной поверхности вновь обнаружились человеческие останки. Строительные дорожные работы были остановлены сотрудниками Музея, и на этот раз оперативно проведены тщательные археологические исследования могильника под руководством научного сотрудника Института истории материальной культуры РАН В. И. Кильдюшевского. В расстрельной яме находились останки 16 человек с явными следами насильственной смерти (черепа с отверстиями от пулевых повреждений в затылочной части). Среди казненных были инвалид с давно ампутированной ногой и женщина 40–50 лет. При расчистке останков обнаружилось большое количество разнообразных предметов, прежде всего фрагменты офицерского обмундирования и гражданской одежды. Костные останки были переданы для проведения исследований в Лабораторию судебно-медицинской экспертизы Ленинградской области профессору В. Л. Попову.
Находки декабря 2009 года и первые результаты экспертизы вызвали большой общественный резонанс. Далее замалчивать тему некрополя террора у стен Петропавловской крепости стало невозможно. При активном содействии дирекции Музея истории Санкт-Петербурга в июне—июле 2010 года были проведены археологические поисковые работы на площади свыше 1200 кв. метров у стены левого фаса Головкина бастиона. В результате экспедиция В. И. Кильдюшевского обнаружила еще шесть захоронений общей численностью свыше 90 человек, среди них – 5 женщин. Таким образом, общее число казненных, останки которых найдены вблизи Головкина бастиона, достигло к середине 2010 года 112 человек.
После этого в изучении некрополя террора наступила пауза. Ее причина – отсутствие финансирования поисковых работ и экспертизы останков. Соответствующие обращения за помощью со стороны Музея, «Мемориала» и других общественных организаций, адресованные властям различного уровня – от Правительства Санкт-Петербурга до Президента России, долгое время не давали никаких практических результатов. Только в 2012 году руководство города заявило, что бюджетное финансирование археологических раскопок в крепости начнется в 2013 году.
Экспедиция В. И. Кильдюшевского смогла возобновить работу только в октябре 2013 года. На этот раз исследовали территорию площадью 900 кв. метров к северу от трассы, проложенной в 2009 году к автостоянке у Кронверкской куртины Петропавловской крепости. Археологи обнаружили здесь 4 захоронения с останками около 50 казненных.
В дальнейшем предстоит провести поисковые работы на площади около 2000 кв. метров, где могут быть расстрельные ямы. Только после завершения этих работ станет возможно говорить об истинном масштабе первого некрополя советского террора и адекватных формах его мемориализации.

Петербург. История и современность. Избранные очерки
Марголис Александр Давидович

Как пример, у меня дед, тоже был герой гражданской войны (с 17 лет) и кадровым военным и сел в 37-ом и был реабилитирован....
 По формальному признаку. Так статья была 58, а по факту чистая хулиганка в синем тумане с огнестрелом.
Но факт преступления никуда не делся.
Марголисы, Давидовичи, Гималаевы   отрицают реальность, а значит занимаются пропагандонством в корыстных интересах.

Ковалевский лес – урочище на территории Ржевского артиллерийского полигона, в 4 км к северо-востоку от ж.д. станции Ржевка. В 1918–1921 служило местом расстрелов по приговорам ПетроЧК. На этом участке полигона сохранялось разрушенное здание порохового склада, который служил накопителем для ожидающих казни, и подъездная дорога, ведущая к нему от шоссе. По данным исследователей, здесь были казнены и захоронены около 5 тысяч человек, в том числе приговоренные к расстрелу по «делу Петроградской боевой организации». Имеются данные, что расстрелы в Ковалевском лесу прекратились зимой 1921/1922, – после того как место исполнения приговоров было расконспирировано. Поисками мест казней в годы «красного террора» в течение многих лет занимался Санкт-Петербургский научно-информационный центр «Мемориал» (руководитель - В.В.Иофе). Летом 2001 поисковая группа «Мемориала» обнаружила на территории Ковалевского леса одну из ям с останками шести расстрелянных. По данным баллистической экспертизы, расстрелы производились из японской винтовки «Арисака», которая с 1918 использовалась органами ВЧК. «Мемориал» организовал расчистку дороги, ведущей к пороховому складу и к месту расстрелов. 25 августа 2001 «Мемориалом» были установлены памятные знаки: доска на здании порохового погреба «Жертвам красного террора», надгробие на месте эксгумации и перезахоронения обнаруженных останков, памятный камень на предполагаемом месте захоронения Н.С.Гумилева. Со второй половины 2000-х благоустройство памятного места осуществляет православное братство св. Анастасии Узорешительницы. Весной 2007 около порохового склада был установлен и освящен православный крест, в 2009 крест установлен на съезде с Рябовского шоссе к местам захоронений расстрелянных. Ковалевский лес регулярно посещают экскурсионные группы. В 2009–2010 Санкт-Петербургский НИЦ «Мемориал» разработал концепцию создания в Ковалевском лесу Парка памяти с музейно-мемориальным комплексом.

Цитата: Гималаев Илья от 22.08.2018 09:30:38


Ковалевский лес – урочище на территории Ржевского артиллерийского полигона, в 4 км к северо-востоку от ж.д. станции Ржевка. В 1918–1921 служило местом расстрелов по приговорам ПетроЧК. На этом участке полигона сохранялось разрушенное здание порохового склада, который служил накопителем для ожидающих казни, и подъездная дорога, ведущая к нему от шоссе. По данным исследователей, здесь были казнены и захоронены около 5 тысяч человек, в том числе приговоренные к расстрелу по «делу Петроградской боевой организации». Имеются данные, что расстрелы в Ковалевском лесу прекратились зимой 1921/1922, – после того как место исполнения приговоров было расконспирировано. Поисками мест казней в годы «красного террора» в течение многих лет занимался Санкт-Петербургский научно-информационный центр «Мемориал» (руководитель - В.В.Иоф...

И всё таки проблема жидовства именно в узком кругозоре замкнутом на собственном благополучии.
В нашей деревне поставили  монумент, со следующей формулировкой/эпитафией:
"Жертвам политических репрессий."
Русская империя/мир это реальность, а жидовская миф.

Лихачев Д.С. Красный террор





















И с этим чувством жалости и печали я стал заниматься в университете с 1923 года древней русской литературой и древнерусским искусством. Я хотел удержать в памяти Россию, как хотят удержать в памяти образ умирающей матери сидящие у ее постели дети, собрать ее изображения, показать их друзьям, рассказать о величии ее мученической жизни. Мои книги — это, в сущности, поминальные записочки, которые подают "за упокой": всех не упомнишь, когда пишешь их, — записываешь наиболее дорогие имена, и такие находились для меня именно в Древней Руси.

ЛИХАЧЕВ Дмитрий Сергеевич (1906—1999) — общественный деятель и публицист, ученый-литературовед и историк культуры, академик АН СССР (1970; член-корреспондент, 1953), академик РАН (1991), лауреат Сталинской (1952) и Государственной премии СССР (1969), Герой Социалистического Труда (1986), лауреат Государственной премии Российской Федерации (1993).

Ижевско-Воткинское восстание 1918 года.

Сброшены цепи кровавого гнета,  
Дружно врага уничтожил народ, 
И закипела лихая работа: 
Ожил рабочий и ожил завод. 
Молот заброшен, штыки и гранаты 
Пущены в ход молодецкой рукой, 
Чем не герои и чем не солдаты 
Люди, идущие с песнями в бой. 
Люди, влюбленные в светлые дали, 
Люди упорства, отваги, труда, 
Люди из слитков железа и стали, 
Люди, названье которым «руда». 
Кто не слыхал, как с врагами сражался 
Ижевский полк под кровавой Уфой, 
Как с гармонистом в атаку бросался, 
Ижевец — русский рабочий простой. 
Годы пройдут. На Отчизне свободной 
Сложится много красивых баллад, 
Но не забудется в песне народной 
Ижевец — русский рабочий-солдат. 

Боевое знамя ижевцев.




В той же тональности, что и оба его командира – Федичкин и Молчанов, рассматривает латышскую тему в своих воспоминаниях, увидевших свет в 1975 г. в Сан-Франциско, и рядовой участник тех событий В.М. Наумов. 
«Наш отряд начал производить разведки. Недалеко от селения мы заметили приближающийся к нам конный отряд численностью значительно больше нашего. Приблизившись, они крикнули – «Кто едет?». Мы отвечали – «Свои» и, приблизившись вплотную, ссадили их комиссара-латыша. Отряд сразу же повернул вспять Взятый нами в плен комиссар в ту первую нашу стычку, был приговорен к расстрелу. Как это случилось – конвоиры ли его отпустили, или ему удалось бежать, когда вели его через лес, во всяком случае он был после в нашем селе, когда мы уже ушли за Каму, он был во главе красных отрядов» [5]. 
« В это время Ижевск и Воткинск, – продолжает Наумов, – держали связь и действовали в полном контакте. Из Петрограда на наш фронт были двинуты эшелоны, главным образом были посланы отряды латышей и мадьяр, но было и несколько рот состоящих исключительно из китайцев. Теперь, смотря в то далекое прошлое, становится понятным, почему именно такие отряды были посланы к Ижевску и Воткинску из красного Петрограда; посылать русские отряды против восставших русских же рабочих было опасно, а мадьяры, латыши и китайцы – все это была наемная «армия», готовая идти против кого угодно. Латыши и мадьяры держались очень стойко, китайцы же в боях буквально никуда не годились, много их погибло во время боев, потопленных в Каме» [6]. 
Участник Ижевско-Воткинского восстания, в сентябре—октябре 1918 г. командир Ижевского стрелкового полка, впоследствии командир Ижевско-Воткинской бригады А.Г. Ефимов вспоминал: «Со стороны Гальяны в этот день началось наступление больших сил красных. На этот раз они собрали из своей 2-й армии все боеспособное и послали в Ижевск около 6000 бойцов с восемью 3-дюймовыми пушками, двумя полевыми гаубицами и 32 пулеметами. В отряде было значительное количество коммунистов и преданных красным латышей и мадьяр» [8]. 
«В красном лагере шли усиленные приготовления для подавления восстания ижевцев и воткинцев. Разгром, бегство и полный развал 2-й Красной армии и явные сочувствие и помощь крестьян восставшим рабочим делали восстание чрезвычайно опасным для красной власти. Ненадежность мобилизованных из местного населения заставляла посылать войска из центра страны. Упорство в боевых столкновениях требовало посылки особо стойких частей, составленных из коммунистов, из отрядов “чрезвычаек”, из латышей и китайцев.... Отряды наемных иноземцев по своей жестокости не отличались от доморощенных коммунистов, и борьба принимала свирепый, кровавый характер с большими потерями с обеих сторон. 
Ижевцы, бывшие на “Северном” фронте, вспоминали, как им пришлось иметь дело с каким-то интернациональным полком, в котором все бойцы были одеты в красные рубахи. Сильно опьяневшие, они с пением “Интернационала”, переходившего при сближении в дикий рев, бросались на своего противника, несли большие потери, но повторяли атаки по нескольку раз...»[9].  Упорно дравшийся отряд красных состоял из латышей. Главные силы группы подпоручика Вершинина и левая обходная рота в бою принять участие не успели. Но по колонне главных сил, следовавшей по дороге, красные открывали огонь со стороны деревни Якшур-Бадья»[10]. 
 Около этого времени (по другим сведениям, это было раньше) поручик Дробинин у деревни Мишкино нанес сокрушительный удар 4-му Латышскому полку, захватив несколько орудий, пулеметы и много пленных и обратив красных латышей в поспешное бегство. 
Продержавшись несколько больше месяца, Казань была захвачена красными. Они не предприняли энергичного преследования отступавшего казанского гарнизона, и он довольно спокойно переправился через реку Каму у деревни Епанчино близ Лаишева. Свои освободившиеся у Казани войска красные направляли против ижевцев и воткинцев, торопясь покончить с восстанием. В первую очередь перебрасывались: отряд Азина, сформировавший 2-ю Сводную дивизию (потом 28-ю), и латышские полки. 4-й латышский полк, как отмечалось раньше, был разбит воткинцами, а 5-й Латышский полк, сильно пострадавший при захвате Казани полковником Каппелем, видимо, действовал со стороны города Глазова». 
«Факт Ижевского восстания произвел в советских рядах замешательство. Это был страшный удар в сердце советской власти. Ведь в Ижевске восстали не офицеры и генералы старой армии, не капиталисты или городская буржуазия. Против “рабоче-крестьянской власти” восстали рабочие и крестьяне. 
Ижевское восстание в тылу казанской группы красных отрядов было смертельным ударом, угрожало отрезать от казанской базы Советскую армию, оперировавшую на Вятке, Каме, Белой. Поэтому в Москве известие об Ижевском восстании произвело панику. Посыпались истерические приказы Троцкого “сравнять вероломные Ижевск и Воткинск с землей”, “беспощадно уничтожить ижевцев и воткинцев с их семьями”. Из Москвы, Петербурга, Казани двинуты были коммунистические и латышские части, получившие задание во что бы то ни стало очистить Ижевско-Воткинский район от белых. 
В Сарапуле стояла сильная вооруженная флотилия красных, много было и латышских частей. В продолжение августа красными неоднократно делались попытки высадить десанты на пристанях Гольяны и Галево, намереваясь оттуда вести наступление на Ижевск и Воткинск, но все эти операции кончались неудачей: красные не были способны противостоять воодушевленным и храбрым ижевцам и воткинцам. При столь неблагоприятных условиях повстанческой армии приходилось выдерживать беспрерывные бои с красными. Особенно трудно доставалось воткинцам, на которых наступали с двух сторон китайско-латышские отряды. Насильно мобилизованных крестьян латыши гнали в наступление, выставив в тылу пулеметы. В этот момент красные окружили Ижевск и повели решительное наступление на город с двух сторон. Штабу и части отрядов едва удалось спастись по дороге на Воткинск, а тысячи жителей и рабочих не успели бежать и попали под власть красных. 
Очевидцы захвата красными Ижевска передают следующие подробности кровавой расправы с мирным населением. 7 ноября красные стремительно ворвались в Ижевск. Часть армии не успела спастись; солдаты побросали винтовки и побежали на завод. Красные окружили завод и произвели проверку рабочих. У кого оказался рабочий билет, того отпустили, а остальных вывели, собрали на церковной площади, всех расстреляли из пулеметов. Всего было убито в день захвата города около 800 человек. Тела убитых возили на подводах несколько дней и зарывали в огромных ямах в лесу близ заводского озера. На следующий день начала действовать Чрезвычайная комиссия. Ловили всех, на кого указывали местные коммунисты. Через несколько дней тюрьмы и все арестные помещения оказались переполненными. Арестованные валялись в погребах и сараях. 
Главный контингент арестованных: рабочие и служащие завода. Расстрелы продолжались более месяца. Главное участие в расстрелах принимали китайцы, мадьяры и латыши. Квартиры рабочих семей, члены которых служили в Народной армии, совершенно разграбили. Семьи ушедших рабочих убивались.» 
http://www.belrussia.ru/page-id-2728.html

Цитата: Гималаев Илья от 23.08.2018 08:33:09Ижевско-Воткинское восстание 1918 года.

Сброшены цепи кровавого гнета,  
Дружно врага уничтожил народ, 
И закипела лихая работа: 
Ожил рабочий и ожил завод. 
Молот заброшен, штыки и гранаты 
Пущены в ход молодецкой рукой, 
Чем не герои и чем не солдаты 
Люди, идущие с песнями в бой. 
Люди, влюбленные в светлые дали, 
Люди упорства, отваги, труда, 
Люди из слитков железа и стали, 
Люди, названье которым «руда». 
Кто не слыхал, как с врагами сражался 
Ижевский полк под кровавой Уфой, 
Как с гармонистом в атаку бросался, 
Ижевец — русский рабочий простой. 
Годы пройдут. На Отчизне свободной 
Сложится много красивых баллад, 
Но не забудется в песне народной 
Ижевец — русский рабочий-солдат. 

Боевое знамя ижевцев.

Кстати, до получения этого знамени, Ижевцы ходили в бой под... красным знаменем. Если не ошибаюсь- с лозунгом "За Советы без коммунистов".
Вообще, подлинная история Гражданской довольно далека от черно-белой картинки, созданной советским официозом- с благородными и добрыми "Красными" и отвратительными или карикатурными "Белыми". Красные, естественно- рабочие и крестьяне (позднее стали добавлять толику дворянства, дабы подчеркнуть терпимость по отношению к врагам), белые- 100% реакционные дворяне и попы с помещиками и капиталистами. В армии у них одни офицеры (дворяне же поголовно). И белоказаки, разумеется.
А в реальности, далеко не все рабочие и крестьяне были в восторге от новой власти. Ижевская и Воткинская дивизии- рабочие. Самурский полк- из пленных красноармейцев...

Цитата…шел 1-й солдатский батальон, наш белый батальон, только что сформированный из захваченных красных. Среди них не было старых солдат, но одни заводские парни, чернорабочие, бывшие красногвардейцы. Любопытно, что все они радовались плену и уверяли, что советчина со всей комиссарской сволочью им осточертела, что они поняли, где правда.

Вчерашние красногвардейцы первые атаковали Тихорецкую. Атака была бурная, бесстрашная. Они точно красовались перед нами. В Тихорецкой 1-й солдатский батальон опрокинул красных, переколол всех, кто сопротивлялся. Солдаты батальона сами расстреляли захваченных ими комиссаров.

Про восстания крестьян уже много писали, не буду повторяться.
Крови было пролито море, страна разрушена. Коммунизм не построили.
…

ЦитатаРовно 10 лет тому назад рабочий Пантелей Грымзин получил от своего подлого, гнусного хозяина-кровопийцы поденную плату за 9 часов работы – всего два с полтиной!!!
 «Ну, что я с этой дрянью сделаю?.. – горько подумал Пантелей, разглядывая на ладони два серебряных рубля и полтину медью… – И жрать хочется, и выпить охота, и подметки к сапогам нужно подбросить, старые – одна, вишь, дыра…Эх ты, жизнь наша распрокатожная!!»
  Зашел к знакомому сапожнику: тот содрал полтора рубля за пару подметок.
  – Есть на тебе крест-то? – саркастически осведомился Пантелей.
  Крест, к удивлению ограбленного Пантелея, оказался на своем месте, под блузой, на волосатой груди сапожника.
  «Ну вот остался у меня рупь целковый, – со вздохом подумал Пантелей. – А что на него сделаешь? Эх!..»
  Пошел и купил на целковый этот полфунта ветчины, коробочку шпрот, булку французскую, полбутылки водки, бутылку пива и десяток папирос – так разошелся, что от всех капиталов только четыре копейки и осталось.
  И когда уселся бедняга Пантелей за свой убогий ужин, так ему тяжело сделалось, так обидно, что чуть не заплакал.
  – За что же, за что?.. – шептали его дрожащие губы. – Почему богачи и эксплуататоры пьют шампанское, ликеры, едят рябчиков и ананасы, а я, кроме простой очищенной, да консервов, да ветчины – света божьего не вижу…О, если бы только мы, рабочий класс, завоевали себе свободу!.. То-то бы мы пожили по-человечески!
 
                                                               * * *
 
  Однажды весной 1920 года рабочий Пантелей Грымзин получил свою поденную плату за вторник: всего 2700 рублей.
  «Что ж я с ними сделаю, – горько подумал Пантелей, шевеля на ладони разноцветные бумажки. – И подметки к сапогам нужно подбросить, и жрать, и выпить чего-нибудь – смерть хочется!»
  Зашел Пантелей к сапожнику, сторговался за 2300 и вышел на улицу с четырьмя сиротливыми сторублевками.
  Купил фунт полубелого хлеба, бутылку ситро, осталось 14 целковых… Приценился к десятку папирос, плюнул и отошел.
  Дома нарезал хлеба, откупорил ситро, уселся за стол ужинать…и так горько ему сделалось, что чуть не заплакал.
  – Почему же, – шептали его дрожащие губы,– почему богачам все, а нам ничего… Почему богач ест нежную розовую ветчину, объедается шпротами и белыми булками, заливает себе горло настоящей водкой, пенистым пивом, курит папиросы, а я, как пес какой, должен жевать черствый хлеб и тянуть тошнотворное пойло на сахарине!.. Почему одним все, другим – ничего?..
 
                                                         * * *
 
  Эх, Пантелей, Пантелей…Здорового ты дурака свалял, братец ты мой!

(Черты из жизни рабочего Пантелея Грымзина.  А.Аверченко, 1921г.)

«Ужас жизни тех дней и бесчисленные невинные жертвы «красного террора» нельзя сосчитать. В Рязани есть краеведческий музей, много статей и даже книг написано по истории нашего города, везде висят мемориальные доски, сообщающие о том, что здесь жил такой-то большевик с такого-то года, помещался тот или иной комитет. Но нигде нет никакого упоминания или следов о «героической» деятельности ЧК. Там, где она помещалась и «работала», давно перекрашены или снесены дома, подвалы оставшихся зданий не кричат, и лишь когда роют котлован под новый дом и натыкаются на груды скелетов, по городу идет шепоток. Но кто из живых помнит, где и кого расстреливали?» (Анна Михайловна Гарасёва, дневник 1960-х).

23 апреля 1918 г. Рязанский Совет Советов принял постановление о создании Рязанской губернской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией.
Чекисты заняли здание гостиницы Штейерта в центре Рязани на пересечении Астраханской и Почтовой улиц.
Первым председателем губернской ЧК был назначен большевик Гавриил Бирюков. Как пишут ведомственные историки, «аппарат комиссии составляли рабочие, матросы, солдаты... Они не имели юридического образования и опыта работы, но горели революционным энтузиазмом».
«ЧК помещалась напротив бывшего Дворянского собрания, в здании бывшей гостиницы Штейерта, где пришлось побывать многим из нашей семьи и где камеры тогда были набиты так, что можно было только стоять», — вспоминает Анна Михайловна Гарасеева. 5 сентября 1918 г. постановлением Советского правительства «О красном терроре» ВЧК было предоставлено право брать заложников, а также расстреливать лиц, участвующих в «заговорах и мятежах».
В июне 1919 г. права ВЧК в части осуществления казней были расширены. Декрет ВЦИК от 20 июня 1919 г. подтверждал за чекистами право непосредственной расправы, вплоть до расстрела в местностях, объявленных на военном положении.
Следует учитывать, что в описываемый период расстреливали не только чрезвычайные комиссии. Казням в сводках, которые тогда ежемесячно готовило бюро печати НКВД, посвящена рубрика «Кто выносил приговоры». Рубрика содержала такие графы, как: «чрезвычайные комиссии», «президиумы исполкомов», «революционные трибуналы», «военно-полевые трибуналы», «следственные комиссии», «военные комитеты и комиссары», «по единоличному распоряжению агентов власти», «воинские команды», «неизвестно, какие учреждения и лица», «штабы армий и реввоенсоветы». Нормативных актов, наделявших столь широкий круг представителей советской власти полномочиями казнить, не существовало.


Одной из первых групп, столкнувшихся в Рязанской губернии с репрессиями, были члены различных политических партий. Большевики, захватившие власть, представляли в губернии не самую многочисленную на тот момент партию.
Члены политических партий, объявленных антисоветскими, проживающие в Рязани и Рязанской губернии, были поставлены на учет в губернской ЧК, за ними велось наблюдение. При любых попытках агитации или партийной работы производились аресты.

«Меня держали в бане, переделанной в тюрьму, а рядом со мной сидел наш преподаватель Петр Федорович Кудрявцев. В чем его обвиняли — не знаю, но его часто арестовывали, а между арестами он преподавал у нас в фельдшерской школе. Теперь в Рязани есть улица Кудрявцева, на мемориальной доске указано, что он был знаменитым коммунистом, и все только потому, что один из рязанских краеведов обнаружил, что этот Петр Кудрявцев (за глаза его почему-то звали «Петр Могила») учился в Казанском университете вместе с Александром Ульяновым, был с ним знаком, и что Ленин в одной из своих работ ссылался на его статьи по статистике — статистиком он был действительно хорошим. Только был он не коммунистом, а правым эсером, почему и арестовывали его каждое 1 мая и 7 ноября...»

Говоря о крайней форме репрессий — расстрелах — в 1918-1920-х гг. в Рязанской губернии, мы обращаемся, прежде всего, к документам двух карательных органов: чрезвычайных комиссий и революционных трибуналов.
Немалая часть «контрреволюционных дел» в губернии рассматривалась трибуналами, однако это относится только к тем случаям, когда дела передавались из ЧК и других учреждений в эти квазисудебные органы. Наличие у ЧК чрезвычайно широких карательных полномочий, а также информация, содержащаяся в изученных нами архивных документах, публикациях исследователей, выступлениях представителей органов власти и госбезопасности советского периода, мемуарной литературе, позволяют предполагать, что именно сотрудниками ЧК совершено пока не известное нам количество внесудебных казней.
Необходимо уточнить, что значительный массив документов по деятельности чрезвычайных комиссий и трибуналов в губернии до сих пор недоступен для исследователей. Это связано, в первую очередь, с проблемой рассекречивания документов советской эпохи. Межведомственная комиссия по защите государственной тайны давно должна была бы рассекретить довольно большие массивы документов, но этого не происходит. Например, комиссия отказалась заниматься рассекречиванием фонда Судебной комиссии Политбюро ЦК, через которую проходили утверждения всех смертных приговоров, вынесенных судебными органами, начиная с 1924 г.
В архивах до сих пор остаются засекреченными весьма значительные массивы документов о массовых репрессиях. Хотя, как известно, сведения о репрессиях и нарушениях прав человека не могут составлять государственную тайну независимо от давности события.
Но кроме государственных архивов, одну из самых больших проблем для исследователей представляют архивы ведомственные. Девятнадцати ведомствам предоставлено право в течение значительного срока хранить документы, образовавшиеся в процессе их деятельности, в своих собственных ведомственных архивах — т. н. депозитарный тип хранения. Вопросы доступа решают сами ведомства, которые чаще всего относятся к документам депозитарного хранения как к своей собственности. Это существенно затрудняет доступ исследователям не только к документам этих архивов, но и в сами архивы.
Кроме того, имеет место предположение об уничтожении ряда документов, касающихся казней, проводимых чекистами. Например, приказ ВЧК от 19 сентября 1918 г. за подписью Ф. Дзержинского содержал следующее указание: « Все дела, по которым закончено следствие, ликвидируются Комиссией, за исключением дел, относительно которых состоится особое постановление Комиссии о передаче этих дел в другие инстанции». В докладе Рязанской губчека, представленном в губернский комитет РКП(б), отмечается, что на секретно-информационной части Губчека лежит ответственность за инициативу ликвидации дел.
Обсуждая проблемы лакун в имеющемся корпусе документов означенного периода, не стоит также переоценивать содержательную сторону сохранившихся документов. Необходимо учитывать уровень квалификации сотрудников ЧК, специфику служебного делопроизводства первых послереволюционных лет, особенно на губернском и уездных уровнях.
«Важным направлением в работе рязанских чекистов была борьба с реакционным духовенством. Церковники, ненавидевшие народную власть, не только помогали контрреволюционерам, но и сами вели активную подрывную деятельность против Советов. Они всячески искажали и фальсифицировали советские законы и распоряжения местной власти, в проповедях подстрекали население к восстаниям и мятежам. Именно под воздействием религиозной проповеди вспыхнуло контрреволюционное выступление кулаков в селе Бигильдине Данковского уезда. Церковники попытались взять руководство восставшими в свои руки и вовлечь в мятеж середняков. Однако смелые и упреждающие действия уездной ЧК позволили в короткий срок подавить выступление и арестовать его организаторов, которые понесли заслуженное наказание».
Из ведомственной книги КГБ «Опасности навстречу», 1988 г. ГАРО
Так, в докладе члена коллегии Всероссийской чрезвычайной комиссии Уралова, который инспектировал состояние дел в Рязанской губчека в июле 1919 г., в частности, отмечается отсутствие регистрации лиц, арестованных за день чекистами. В приказе ВЧК «О положении и работе в органах ЧК на местах» от 1 сентября 1920 г. отмечается: « У многих ЧК дела ведутся хаотично: не подшиты, не пронумерованы, не зарегистрированы... Почти во всех ЧК отсутствует регистрация...».
В 1923 г. бывший начальник ЧК Зарайского уезда Рязанской губернии вспоминал: «Днем производили обыски и аресты, а ночью вели протоколы и книги... Стали вести по самим выработанной форме дела, так как указания на этот счет отсутствовали».
Сведения о первых расстрелах в Рязанской губернии относятся к 1918 г. В феврале в с. Агломазово карательным отрядом чекистов были подавлены крестьянские волнения. В селе устроили показательную расправу. Священник Богоявленского храма Николай Александрович Пробатов (Николай Агломазовский) (1874 г. р.) был подвергнут пыткам, а затем расстрелян. Вместе с ним были казнены крестьяне: Агафья Агломазовская, Алексий Агломазовский, Андрей Агломазовский, Василий Агломазовский, Иван Агломазовский, Иоанн Агломазовский, Косма Егорович Агломазовский, Наум Агломазовский, Павел Агломазовский, Филипп Агломазовский, Виктор Краснов.
Сами рязанские чекисты сообщали, что «формальных поводов к восстанию было довольно много. Так, в Егорьевском уезде причиной был продовольственный кризис… В Данкове ноябрьское восстание вспыхнуло на почве распоряжения советской власти о выносе из общественных учреждений икон… В Раненбурге и Сапожке – на почве мобилизации и реквизиций. В остальных уездах – причины те же».
На почве крайне негативного отношения крестьян к реквизициям сельскохозяйственных продуктов, насильственной мобилизации в армию, принудительным работам на нужды Красной армии на железных дорогах и др. волнения возникали довольно часто. Крупнейшие крестьянские выступления в Рязанской губернии прошли: в мае 1918 г. в Сапожковском уезде; осенью 1918 г. в Михайловском, Пронском, Сапожковском, Ряжском, Касимовском, Зарайском, Рязанском, Михайловском, Спасском уездах.
«Лозунги, выставляемые восставшими, были главным образом отстаивающие Учредительное собрание, свободную торговлю, уничтожение реквизиций, остановку мобилизаций, конец гражданской войне...».
К сожалению, из-за фрагментарности корпуса документов данного периода и недоступности для исследователей ряда архивных фондов на сегодняшний день пофамильно нам известна лишь часть казненных в ходе волнений 1918 г.
В процессе подавления крестьянских выступлений только в Касимовском уезде Рязанской губернии было расстреляно 150 человек «из буржуазии и кулаков».
В их числе Касимовским РВС Рязанской губернии по обвинению в «активном и пассивном участии в белогвардейском мятеже» были приговорены к расстрелу: Вереин Николай Алексеевич, Вереин Яков Васильевич (1874 г. р.), Викулов Никанор Платонович, Воронцов Алексей Петрович, Динариев Николай Иванович, Дьяконов Николай Васильевич, Елкин Гавриил Петрович, Захаров Василий Семенович, Змеев Николай Дмитриевич, Кочанов Осип Семенович, Мансуров Михаил Николаевич, Машинистов Иван Сергеевич, Поливанов Александр Иванович (1876 г. р.), Шакулов Измаил Петрович, Рябцев Матвей Михайлович.
В вышедшем в январе 1919 г. первом номере «Бюллетеня левых социалистов-революционеров» сообщается о массовых расстрелах крестьян в ряде губерний в конце 1918 г. В частности, бюллетень пишет о расстрелах в Рязанской губернии: «в Пронском уезде Рязанской губ. — 300, в Касимовском уезде — 150, в Спасском — также «несколько сотен».
В Спасском уезде осенью 1918 г. после подавления восстания в с. Дегтярном был расстрелян без суда и следствия протоиерей Павел Иванович Алфеев (1846 г. р.), известный в то время религиозный публицист.
Об участии сотрудников Рязанской ЧК в вышеупомянутых трагических событиях писал в 1990 г. начальник управления КГБ СССР по Рязанской области Юрий Мосяков: «В борьбу против врагов Советской власти свой вклад внесли и сотрудники Рязанской губчека. В 1918 г. сотрудники Губчека с помощью красногвардейских отрядов ВЧК и сельских активистов подавили контрреволюционные вооруженные выступления в Касимовском, Спасском, Сапожковском, Ряжском и других уездах».
В ноябре 1918 г. в Рязанском уезде за «непризнание советской власти» были расстреляны бывшие помещики Жуков и Кузнецов, а также священники Пронский и Сафронов.
Сведения об участии сотрудников Рязанской губчека в операциях по подавлению выступлений 1918 г. содержатся в документах государственного архива Рязанской области (ГАРО) и в недоступных пока широкому кругу исследователей документах, находящихся на депозитарном хранении в ведомственном архиве Управления федеральной службы безопасности (УФСБ) по Рязанской области.
Примечательна трагическая судьба ряда людей, расстрелянных чекистами через много лет по обвинению в участии в крестьянском восстании 1918 г. в Рязанской губернии. Например, Александр Яковлевич Савостьянов (1893 г. р.), счетовод московского завода, был казнен 22 ноября 1929 г. по приговору Коллегии ОГПУ как «организатор рязанского восстания 1918 г.» и захоронен на Ваганьковском кладбище Москвы.
Михаил Иванович Якунькин (1878 г. р.), член церковного совета Погостинской церкви Касимовского района Рязанской области, был казнен 23 декабря 1937 г. по приговору Тройки УНКВД по Рязанской области по обвинению «в участии в к.-р. кулацком восстании 1918 года».

Александр Яковлевич Савостьянов (1893-1929)
...

Надо отметить, что уже в 1918-1919 гг. в документах и публикациях слово «расстрел» понемногу начинают заменять более неопределенным «понес заслуженное наказание» и т. п. Над темой казней постепенно опускается глухая завеса секретности, в 1922 г уже циркулярно доведенная до всех председателей трибуналов страны: «чтобы не было следа могилы…»
В официальном сборнике, изданном к юбилею УКГБ по Рязанской области, составители упоминают о целой серии операций Губчека 1918 г. по «раскрытию заговоров», «ликвидации антисоветских элементов». В частности, упоминаются: «предотвращение левоэсеровского путча в губернии», раскрытие в Рязани «подпольной организации кадетов», раскрытие нескольких «заговоров местного офицерства, духовенства». Эти операции приводили к арестам и расстрелам.
Анализ только официальных статистических сведений о работе Рязанской губернской и уездных ЧК, доступных исследователям, показывает, что число арестованных было достаточно велико, около 50 % из их числа составляли крестьяне. В середине июня 1918 г. Губчека в Егорьевском уезде было арестовано около 100 человек по обвинению в «контрреволюционном заговоре».
В июле 1918-го в губернской газете публикуется красноречивое предостережение ЧК: «Все лица, замененные в контрреволюционной деятельности, будут расстреливаться немедленно. Пролетариату не чужды кровь и железо, и враги пролетарской республики заплатят своими головами за малейший шаг, направленный против пролетариата».
После июля 1918 г. левые эсеры и даже бывшие члены этой партии, вступившие в РКП(б), были исключены из всех Советов губернии. Этот период характеризуется настоящей охотой Рязгубчека на эсеров, развернувшейся в соответствии с установками Всероссийской чрезвычайной комиссии. Как известно, партией, заключившей в 1917 г. союз с большевиками и вошедший с ними в правительственную коалицию, были левые социалисты-революционеры. Но это не спасло их от расправы. Ряд историков левых движений на основе изучения большого массива документов приходит к выводу, что «заговора» левых эсеров в июле 1918 г. не было. «ПЛСР совсем не собиралась устранять от власти большевиков, она лишь оборонялась от них».
В августе 1918 г. Губчека сообщает о раскрытии «антисоветской организации» в губернском центре. В августе и сентябре — в Зарайском уезде, в ноябре 1918-го — «почти во всех уездах губернии».
А в октябре 1918 г. на II Рязанском губернском съезде РКП(б) в адрес Рязгубчека уже и из уст партийного функционера Щекина прозвучало: «Мы сплошь и рядом читаем о злоупотреблениях, чинимых членами чрезвычайных комиссий».
В январе 1919 г. начались массовые операции против социалистов-революционеров. Они были обвинены в «подготовке мятежа в губернии». Аресты левых эсеров прошли в Ряжске, Спасском уезде, в Пронске, Рязанском, Данковском, Егорьевском, Михайловском уездах. «Наиболее активные силы эсеровской контрреволюции были уничтожены», — сообщали рязанские чекисты. «Субъективно вы революционерка, каких мы можем пожелать себе побольше, объективно же вы служите контрреволюции», — заявил на допросе эсерки Мины Свирской глава ВЧК Феликс Дзержинский.
«...Ты упорствуешь — тебя ведут в чрезвычайку. А там или низко кланяйся комиссару в ноги, или, отдавая последние трудовые гроши, вымаливай у него прощение, иначе тебя ждет зверская расправа без суда и следствия...» — писали рязанские эсеры в своей листовке.


В августе — октябре 1919 г. в Рязанской губернии ЧК были арестованы сотни человек по обвинениям в контрреволюции, антисоветской агитации, в принадлежности к другим партиям, по подозрению в переходе на сторону белогвардейцев. Как минимум один из арестованных в эти месяцы был расстрелян. В начале октября 1919 года в Рязани чекистами были арестованы 70 человек по обвинению в «эсеровском заговоре». Аресты производились даже в психиатрической колонии Голенчино, где, по убеждению Губчека, скрывался «штаб эсеров». Дело передали в ВЧК, что предрекало печальный исход для обвиняемых.
В материалах Центрального музея Вооруженных сил сообщается об аресте ЧК и расстреле 30 офицеров в Рязани в сентябре — октябре 1919 г.
В июне 1919 г. права ЧК в части применения расстрела были расширены, декрет ВЦИК от 20 июня давал право непосредственной расправы в местностях, объявленных на военном положении. Военное положение в Рязанской губернии было введено 23 августа 1919 г., власть оказалась в руках у военно-революционного комитета в составе секретаря Губкома РКП(б) В. С. Корнева, председателя Губчека А. И. Сидорова, председателя Губисполкома М. Н. Шабулина.
Это привело к расстрелам, арестам, интернированиям. «1919 года, сентября 13 дня, принимая во внимание, что гражданин Васильевской волости, села Вороньих Выселок, Степан Сергеевич Судаков как лицо буржуазного элемента и по своему социальному происхождению, во всяком случае, не может быть сочувствующим Советской власти, тем более, большее время проживал на свои средства, не занимаясь никакой работой, полезной для Республики, а потому ввиду военного положения подлежит безусловному изолированию из среды граждан...».
Рязанские чекисты вновь принялись за эсеров. Так возник «эсеровский заговор в городе Ряжске под руководством члена подпольного Губкома партии социалистов-революционеров Фреймана». Рязанская губернская ЧК под непосредственным руководством председателя Н. И. Лырева провела «ряд операций по ликвидации эсеровских групп в Солотче, Спас-Клепиках, Туме, Рыбном, раскрыли законспирированную организацию левых эсеров в Рязани».
Осенью 1919 г. в Сапожковском уезде Рязанской губернии прошли массовые аресты «буржуазии». С 4 сентября по 3 октября было арестовано и отправлено в Рязань 69 человек, аресты планировалось проводить «до тех пор, пока вся буржуазия не будет устранена».
Из доклада в Рязгубчека: «Доношу, что в городе Сапожке и уезде большие беспорядки. Политбюро ЧК ни за чем не смотрит и не принимает никаких мер, даже во главе сама пьянствует, как начальник, так и сотрудники. Милиция и комсостав ни одного дня не бывает трезва. По ночам пьянствуют и . даже граждан беспокоят...


В это время Рязанской губернской ЧК по обвинению в контрреволюционных действиях был расстрелян уроженец с. Новый Киструс Спасского уезда Василий Иванович Царьков (1896 г. р.). Казнены домохозяйка Мария Николаевна Алексеева (1871 г. р.) и чернорабочий Зот Леонтьевич Бодров (1880 г. р.). За «контрреволюционные выступления» были расстреляны сыновья священника с. Желчино Александр (1899 г. р.) и Николай (1903 г. р.) Дроздовы, кассир Иван Иванович Кустов (1877 г. р.).
Как следует из «Отчета о деятельности Рязанской губернской чрезвычайной комиссии» за 1920 г., в камерах Комендатуры Губчека содержалось 1234 арестованных. Из «Статистических сведений движения арестованных за июль — декабрь 1920 г.», представленных губернской ЧК Губкому ВКП(б), следует, что за это время чекистами было расстреляно 11 человек.
Необходимо отметить, что еще недостаточно изучена тема крестьянских повстанческих отрядов, действовавших на территории губернии в 1919-1921 гг. Особенно на территориях, сопредельных с Тамбовской губернией, являвшейся центром антоновского антибольшевистского движения. В документах Рязанской губчека такие отряды именуются по преимуществу «бандами», им приписывается основная часть совершаемых тогда уголовных преступлений с применением оружия, что, очевидно, отчасти соответствует действительности.
Вместе с тем автор данной статьи, работая в 80-е гг. прошлого века в архиве Рязанской области и архиве управления внутренних дел с документами рабоче-крестьянской милиции обозначенного периода, встречался со свидетельствами как советских работников, так и самих крестьян, отмечавших, что появление крестьянских отрядов в губернии порой было вынужденной мерой самозащиты населения от террора со стороны подразделений чрезвычайных комиссий, ЧОН, ВОХР, ВНУС и др.
В «Протоколе общего собрания граждан деревни Мелиховой Верейской волости, Рязанской губернии», в частности, сказано: «На обсуждении вопроса была принята резолюция: общее собрание граждан д. Мелихово, обсудив вопрос об аресте гражданина Филиппа Алексеевича Бубякина, ходатайствует перед надлежащими властями о его освобождении, так как удостоверяет, что он не эксплуатирует чужой труд, в контрреволюционном восстании не участвовал и живет сейчас наряду со всеми нами. Кроме того, он инвалид, так как потерял глаз в Русско-германскую войну, надельную землю обрабатывал собственным трудом».
Целый ряд расстрелов этого периода упоминается в связи с разгромом крестьянских отрядов Огольцова и Никушина, действовавших на территории ряда уездов Рязанской губернии. Во время операции против отряда Никушина, действовавшего на границах Пронского, Спасского, Сапожковского и Ряжского уездов, чекистами были расстреляны Захар Грачев и Жирков[56].
В конце августа 1920 г. чекисты разгромили отряд антоновцев под руководством Григория Лобана. Осенью 1920-го — отряд Королькова. «По постановлению Губчека Корольков и наиболее активные бандиты были расстреляны». В можарском лесу Сапожковского уезда действовал крестьянский отряд Заболотникова, часть его бойцов была расстреляна, но население поддерживало отряд, и полностью пресечь его деятельность в 1920 г. чекистам не удалось. В конце ноября 1920 г. чекистами «был ликвидирован» крестьянский отряд в Чучковской волости Сапожковского уезда.
В Касимовском уезде Рязанской губернии при операции против крестьянского отряда было задержано 20 человек, пятеро из них — расстреляно. При ликвидации другого отряда в уезде было задержано двое, один сбежал, второй — был расстрелян.
Мы также располагаем данными о расстреле в октябре 1920-го Александра Михайловича Майорова (1881 г. р.), в декабре 1920 г. — Дмитрия Михайловича Макарова (1890 г. р.) и военнослужащего Василия Феоктистовича Катинского (1896 г. р.).
Активное участие в карательных операциях принимал специальный батальон при Рязанской ЧК, в отдельные моменты его численность превышала 750 штыков[. В октябре 1920-го батальон ЧК принимал участие в операциях против крестьянских отрядов Антонова в Тамбовской и сопредельных районах Рязанской губернии.



В конце мая 1921 г. чекисты сообщали о ликвидации отряда в 100 человек, который «намеревался уничтожить коммуну «Заря свободы». После коммуны, по мнению чекистов, повстанцы намеревались двинуться на Рязань.
После кронштадского мятежа губернские чекисты вновь принялись за разгром «эсеровских заговоров». В частности, уничтожали «антисоветскую организацию» на Рязанском деревообделочном заводе, где, по их мнению, заговорщики «рассчитывали на поддержку 600 пленных белогвардейцев», работавших на предприятии.
28 декабря 1921 г. 9-й Всероссийский съезд Советов принял решение о реорганизации ВЧК.
Декретом ВЦИК от 6 февраля 1922 г. Всероссийская чрезвычайная комиссия была реорганизована в Государственное политическое управление при Народном комиссариате внутренних дел. Заканчивалась эпоха чрезвычаек, начиналось время ГПУ...
Андрей Блинушов
http://www.history-ryazan.ru/node/14194

Цитата: Гималаев Илья от 24.08.2018 08:30:56

Скрытый текст

Надо отметить, что уже в 1918-1919 гг. в документах и публикациях слово «расстрел» понемногу начинают заменять более неопределенным «понес заслуженное наказание» и т. п. Над темой казней постепенно опускается глухая завеса секретности, в 1922 г уже циркулярно доведенная до всех председателей трибуналов страны: «чтобы не было следа могилы…»
В официальном сборнике, изданном к юбилею УКГБ по Рязанской области, составители упоминают о целой серии операций Губчека 1918 г. по «раскрытию заговоров», «ликвидации антисоветских элементов». В частности, упоминаются: «предотвращение левоэсеровского путча в губернии», раскрытие в Рязани «подпольной организации кадетов», раскрытие нескольких «заговоров местного офицерства, духовенства». Эти операции приводили к арестам и расстрелам.
Анализ только официальных статистических сведений о работе Рязанской губернской и уездных ЧК, доступных исследователям, показывает, что число арестованных было достаточно велико, около 50 % из их числа составляли крестьяне. В середине июня 1918 г. Губчека в Егорьевском уезде было арестовано около 100 человек по обвинению в «контрреволюционном заговоре».
В июле 1918-го в губернской газете публикуется красноречивое предостережение ЧК: «Все лица, замененные в контрреволюционной деятельности, будут расстреливаться немедленно. Пролетариату не чужды кровь и железо, и враги пролетарской республики заплатят своими головами за малейший шаг, направленный против пролетариата».
После июля 1918 г. левые эсеры и даже бывшие члены этой партии, вступившие в РКП(б), были исключены из всех Советов губернии. Этот период характеризуется настоящей охотой Рязгубчека на эсеров, развернувшейся в соответствии с установками Всероссийской чрезвычайной комиссии. Как известно, партией, заключившей в 1917 г. союз с большевиками и вошедший с ними в правительственную коалицию, были левые социалисты-революционеры. Но это не спасло их от расправы. Ряд историков левых движений на основе изучения большого массива документов приходит к выводу, что «заговора» левых эсеров в июле 1918 г. не было. «ПЛСР совсем не собиралась устранять от власти большевиков, она лишь оборонялась от них».
В августе 1918 г. Губчека сообщает о раскрытии «антисоветской организации» в губернском центре. В августе и сентябре — в Зарайском уезде, в ноябре 1918-го — «почти во всех уездах губернии».
А в октябре 1918 г. на II Рязанском губернском съезде РКП(б) в адрес Рязгубчека уже и из уст партийного функционера Щекина прозвучало: «Мы сплошь и рядом читаем о злоупотреблениях, чинимых членами чрезвычайных комиссий».
В январе 1919 г. начались массовые операции против социалистов-революционеров. Они были обвинены в «подготовке мятежа в губернии». Аресты левых эсеров прошли в Ряжске, Спасском уезде, в Пронске, Рязанском, Данковском, Егорьевском, Михайловском уездах. «Наиболее активные силы эсеровской контрреволюции были уничтожены», — сообщали рязанские чекисты. «Субъективно вы революционерка, каких мы можем пожелать себе побольше, объективно же вы служите контрреволюции», — заявил на допросе эсерки Мины Свирской глава ВЧК Феликс Дзержинский.
«...Ты упорствуешь — тебя ведут в чрезвычайку. А там или низко кланяйся комиссару в ноги, или, отдавая последние трудовые гроши, вымаливай у него прощение, иначе тебя ждет зверская расправа без суда и следствия...» — писали рязанские эсеры в своей листовке.

Булыгин Александр Григорьевич (1861-1919). Казнен ЧК в Рязани. ЦГАКФФД.

В августе — октябре 1919 г. в Рязанской губернии ЧК были арестованы сотни человек по обвинениям в контрреволюции, антисоветской агитации, в принадлежности к другим партиям, по подозрению в переходе на сторону белогвардейцев. Как минимум один из арестованных в эти месяцы был расстрелян. В начале октября 1919 года в Рязани чекистами были арестованы 70 человек по обвинению в «эсеровском заговоре». Аресты производились даже в психиатрической колонии Голенчино, где, по убеждению Губчека, скрывался «штаб эсеров». Дело передали в ВЧК, что предрекало печальный исход для обвиняемых.
В материалах Центрального музея Вооруженных сил сообщается об аресте ЧК и расстреле 30 офицеров в Рязани в сентябре — октябре 1919 г.
В июне 1919 г. права ЧК в части применения расстрела были расширены, декрет ВЦИК от 20 июня давал право непосредственной расправы в местностях, объявленных на военном положении. Военное положение в Рязанской губернии было введено 23 августа 1919 г., власть оказалась в руках у военно-революционного комитета в составе секретаря Губкома РКП(б) В. С. Корнева, председателя Губчека А. И. Сидорова, председателя Губисполкома М. Н. Шабулина.
Это привело к расстрелам, арестам, интернированиям. «1919 года, сентября 13 дня, принимая во внимание, что гражданин Васильевской волости, села Вороньих Выселок, Степан Сергеевич Судаков как лицо буржуазного элемента и по своему социальному происхождению, во всяком случае, не может быть сочувствующим Советской власти, тем более, большее время проживал на свои средства, не занимаясь никакой работой, полезной для Республики, а потому ввиду военного положения подлежит безусловному изолированию из среды граждан...».
Рязанские чекисты вновь принялись за эсеров. Так возник «эсеровский заговор в городе Ряжске под руководством члена подпольного Губкома партии социалистов-революционеров Фреймана». Рязанская губернская ЧК под непосредственным руководством председателя Н. И. Лырева провела «ряд операций по ликвидации эсеровских групп в Солотче, Спас-Клепиках, Туме, Рыбном, раскрыли законспирированную организацию левых эсеров в Рязани».
Осенью 1919 г. в Сапожковском уезде Рязанской губернии прошли массовые аресты «буржуазии». С 4 сентября по 3 октября было арестовано и отправлено в Рязань 69 человек, аресты планировалось проводить «до тех пор, пока вся буржуазия не будет устранена».
Из доклада в Рязгубчека: «Доношу, что в городе Сапожке и уезде большие беспорядки. Политбюро ЧК ни за чем не смотрит и не принимает никаких мер, даже во главе сама пьянствует, как начальник, так и сотрудники. Милиция и комсостав ни одного дня не бывает трезва. По ночам пьянствуют и . даже граждан беспокоят...

Бойцы Рязанского батальона войск ВЧК

В это время Рязанской губернской ЧК по обвинению в контрреволюционных действиях был расстрелян уроженец с. Новый Киструс Спасского уезда Василий Иванович Царьков (1896 г. р.). Казнены домохозяйка Мария Николаевна Алексеева (1871 г. р.) и чернорабочий Зот Леонтьевич Бодров (1880 г. р.). За «контрреволюционные выступления» были расстреляны сыновья священника с. Желчино Александр (1899 г. р.) и Николай (1903 г. р.) Дроздовы, кассир Иван Иванович Кустов (1877 г. р.).
Как следует из «Отчета о деятельности Рязанской губернской чрезвычайной комиссии» за 1920 г., в камерах Комендатуры Губчека содержалось 1234 арестованных. Из «Статистических сведений движения арестованных за июль — декабрь 1920 г.», представленных губернской ЧК Губкому ВКП(б), следует, что за это время чекистами было расстреляно 11 человек.
Необходимо отметить, что еще недостаточно изучена тема крестьянских повстанческих отрядов, действовавших на территории губернии в 1919-1921 гг. Особенно на территориях, сопредельных с Тамбовской губернией, являвшейся центром антоновского антибольшевистского движения. В документах Рязанской губчека такие отряды именуются по преимуществу «бандами», им приписывается основная часть совершаемых тогда уголовных преступлений с применением оружия, что, очевидно, отчасти соответствует действительности.
Вместе с тем автор данной статьи, работая в 80-е гг. прошлого века в архиве Рязанской области и архиве управления внутренних дел с документами рабоче-крестьянской милиции обозначенного периода, встречался со свидетельствами как советских работников, так и самих крестьян, отмечавших, что появление крестьянских отрядов в губернии порой было вынужденной мерой самозащиты населения от террора со стороны подразделений чрезвычайных комиссий, ЧОН, ВОХР, ВНУС и др.
В «Протоколе общего собрания граждан деревни Мелиховой Верейской волости, Рязанской губернии», в частности, сказано: «На обсуждении вопроса была принята резолюция: общее собрание граждан д. Мелихово, обсудив вопрос об аресте гражданина Филиппа Алексеевича Бубякина, ходатайствует перед надлежащими властями о его освобождении, так как удостоверяет, что он не эксплуатирует чужой труд, в контрреволюционном восстании не участвовал и живет сейчас наряду со всеми нами. Кроме того, он инвалид, так как потерял глаз в Русско-германскую войну, надельную землю обрабатывал собственным трудом».
Целый ряд расстрелов этого периода упоминается в связи с разгромом крестьянских отрядов Огольцова и Никушина, действовавших на территории ряда уездов Рязанской губернии. Во время операции против отряда Никушина, действовавшего на границах Пронского, Спасского, Сапожковского и Ряжского уездов, чекистами были расстреляны Захар Грачев и Жирков[56].
В конце августа 1920 г. чекисты разгромили отряд антоновцев под руководством Григория Лобана. Осенью 1920-го — отряд Королькова. «По постановлению Губчека Корольков и наиболее активные бандиты были расстреляны». В можарском лесу Сапожковского уезда действовал крестьянский отряд Заболотникова, часть его бойцов была расстреляна, но население поддерживало отряд, и полностью пресечь его деятельность в 1920 г. чекистам не удалось. В конце ноября 1920 г. чекистами «был ликвидирован» крестьянский отряд в Чучковской волости Сапожковского уезда.
В Касимовском уезде Рязанской губернии при операции против крестьянского отряда было задержано 20 человек, пятеро из них — расстреляно. При ликвидации другого отряда в уезде было задержано двое, один сбежал, второй — был расстрелян.
Мы также располагаем данными о расстреле в октябре 1920-го Александра Михайловича Майорова (1881 г. р.), в декабре 1920 г. — Дмитрия Михайловича Макарова (1890 г. р.) и военнослужащего Василия Феоктистовича Катинского (1896 г. р.).
Активное участие в карательных операциях принимал специальный батальон при Рязанской ЧК, в отдельные моменты его численность превышала 750 штыков[. В октябре 1920-го батальон ЧК принимал участие в операциях против крестьянских отрядов Антонова в Тамбовской и сопредельных районах Рязанской губернии.

Здание ЧК-ГПУ-НКВД-КГБ-ФСБ. Рязань. Фото Николая Середы,

Рязанский "Мемориал".

Скрытый текст

В конце мая 1921 г. чекисты сообщали о ликвидации отряда в 100 человек, который «намеревался уничтожить коммуну «Заря свободы». После коммуны, по мнению чекистов, повстанцы намеревались двинуться на Рязань.
После кронштадского мятежа губернские чекисты вновь принялись за разгром «эсеровских заговоров». В частности, уничтожали «антисоветскую организацию» на Рязанском деревообделочном заводе, где, по их мнению, заговорщики «рассчитывали на поддержку 600 пленных белогвардейцев», работавших на предприятии.
28 декабря 1921 г. 9-й Всероссийский съезд Советов принял решение о реорганизации ВЧК.
Декретом ВЦИК от 6 февраля 1922 г. Всероссийская чрезвычайная комиссия была реорганизована в Государственное политическое управление при Народном комиссариате внутренних дел. Заканчивалась эпоха чрезвычаек, начиналось время ГПУ...

Андрей Блинушов
http://www.history-ryazan.ru/node/14194

Рязанский "Мемориал" это помойка даже на на фоне других подобных организаций. Кроме того "Рязанский "Мемориал" - неправительственная и некоммерческая организация, основанная в 1989 году. Организация внесена Министерством юстиции РФ в реестр "некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента". 
Там у них кроме Блинушова есть другой патологический русофоб - некто Александр Бетхольд. И все друзья гималаевых. Не удивлен почему-то:-)

Цитата: Гималаев Илья от 24.08.2018 08:30:56Надо отметить, что уже в 1918-1919 гг. в документах и публикациях слово «расстрел» понемногу начинают заменять более неопределенным «понес заслуженное наказание» и т. п. Над темой казней постепенно опускается глухая завеса секретности, в 1922 г уже циркулярно доведенная до всех председателей трибуналов страны: «чтобы не было следа могилы…»
В официальном сборнике, изданном к юбилею УКГБ по Рязанской области, составители упоминают о целой серии операций Губчека 1918 г. по «раскрытию заговоров», «ликвидации антисоветских элементов». В частности, упоминаются: «предотвращение левоэсеровского путча в губернии», раскрытие в Рязани «подпольной организации кадетов», раскрытие нескольких «заговоров местного офицерства, духовенства». Эти операции приводили к арестам и расстрелам.
Анализ только официальных статистических сведений о работе Рязанской губернской и уездных ЧК, доступных исследователям, показывает, что число арестованных было достаточно велико, около 50 % из их числа составляли крестьяне. В середине июня 1918 г. Губчека в Егорьевском уезде было арестовано около 100 человек по обвинению в «контрреволюционном заговоре».
В июле 1918-го в губернской газете публикуется красноречивое предостережение ЧК: «Все лица, замененные в контрреволюционной деятельности, будут расстреливаться немедленно. Пролетариату не чужды кровь и железо, и враги пролетарской республики заплатят своими головами за малейший шаг, направленный против пролетариата».
После июля 1918 г. левые эсеры и даже бывшие члены этой партии, вступившие в РКП(б), были исключены из всех Советов губернии. Этот период характеризуется настоящей охотой Рязгубчека на эсеров, развернувшейся в соответствии с установками Всероссийской чрезвычайной комиссии. Как известно, партией, заключившей в 1917 г. союз с большевиками и вошедший с ними в правительственную коалицию, были левые социалисты-революционеры. Но это не спасло их от расправы. Ряд историков левых движений на основе изучения большого массива документов приходит к выводу, что «заговора» левых эсеров в июле 1918 г. не было. «ПЛСР совсем не собиралась устранять от власти большевиков, она лишь оборонялась от них».
В августе 1918 г. Губчека сообщает о раскрытии «антисоветской организации» в губернском центре. В августе и сентябре — в Зарайском уезде, в ноябре 1918-го — «почти во всех уездах губернии».
А в октябре 1918 г. на II Рязанском губернском съезде РКП(б) в адрес Рязгубчека уже и из уст партийного функционера Щекина прозвучало: «Мы сплошь и рядом читаем о злоупотреблениях, чинимых членами чрезвычайных комиссий».
В январе 1919 г. начались массовые операции против социалистов-революционеров. Они были обвинены в «подготовке мятежа в губернии». Аресты левых эсеров прошли в Ряжске, Спасском уезде, в Пронске, Рязанском, Данковском, Егорьевском, Михайловском уездах. «Наиболее активные силы эсеровской контрреволюции были уничтожены», — сообщали рязанские чекисты. «Субъективно вы революционерка, каких мы можем пожелать себе побольше, объективно же вы служите контрреволюции», — заявил на допросе эсерки Мины Свирской глава ВЧК Феликс Дзержинский.
«...Ты упорствуешь — тебя ведут в чрезвычайку. А там или низко кланяйся комиссару в ноги, или, отдавая последние трудовые гроши, вымаливай у него прощение, иначе тебя ждет зверская расправа без суда и следствия...» — писали рязанские эсеры в своей листовке.

Булыгин Александр Григорьевич (1861-1919). Казнен ЧК в Рязани. ЦГАКФФД.

В августе — октябре 1919 г. в Рязанской губернии ЧК были арестованы сотни человек по обвинениям в контрреволюции, антисоветской агитации, в принадлежности к другим партиям, по подозрению в переходе на сторону белогвардейцев. Как минимум один из арестованных в эти месяцы был расстрелян. В начале октября 1919 года в Рязани чекистами были арестованы 70 человек по обвинению в «эсеровском заговоре». Аресты производились даже в психиатрической колонии Голенчино, где, по убеждению Губчека, скрывался «штаб эсеров». Дело передали в ВЧК, что предрекало печальный исход для обвиняемых.
В материалах Центрального музея Вооруженных сил сообщается об аресте ЧК и расстреле 30 офицеров в Рязани в сентябре — октябре 1919 г.
В июне 1919 г. права ЧК в части применения расстрела были расширены, декрет ВЦИК от 20 июня давал право непосредственной расправы в местностях, объявленных на военном положении. Военное положение в Рязанской губернии было введено 23 августа 1919 г., власть оказалась в руках у военно-революционного комитета в составе секретаря Губкома РКП(б) В. С. Корнева, председателя Губчека А. И. Сидорова, председателя Губисполкома М. Н. Шабулина.
Это привело к расстрелам, арестам, интернированиям. «1919 года, сентября 13 дня, принимая во внимание, что гражданин Васильевской волости, села Вороньих Выселок, Степан Сергеевич Судаков как лицо буржуазного элемента и по своему социальному происхождению, во всяком случае, не может быть сочувствующим Советской власти, тем более, большее время проживал на свои средства, не занимаясь никакой работой, полезной для Республики, а потому ввиду военного положения подлежит безусловному изолированию из среды граждан...».
Рязанские чекисты вновь принялись за эсеров. Так возник «эсеровский заговор в городе Ряжске под руководством члена подпольного Губкома партии социалистов-революционеров Фреймана». Рязанская губернская ЧК под непосредственным руководством председателя Н. И. Лырева провела «ряд операций по ликвидации эсеровских групп в Солотче, Спас-Клепиках, Туме, Рыбном, раскрыли законспирированную организацию левых эсеров в Рязани».
Осенью 1919 г. в Сапожковском уезде Рязанской губернии прошли массовые аресты «буржуазии». С 4 сентября по 3 октября было арестовано и отправлено в Рязань 69 человек, аресты планировалось проводить «до тех пор, пока вся буржуазия не будет устранена».
Из доклада в Рязгубчека: «Доношу, что в городе Сапожке и уезде большие беспорядки. Политбюро ЧК ни за чем не смотрит и не принимает никаких мер, даже во главе сама пьянствует, как начальник, так и сотрудники. Милиция и комсостав ни одного дня не бывает трезва. По ночам пьянствуют и . даже граждан беспокоят...

Бойцы Рязанского батальона войск ВЧК

В это время Рязанской губернской ЧК по обвинению в контрреволюционных действиях был расстрелян уроженец с. Новый Киструс Спасского уезда Василий Иванович Царьков (1896 г. р.). Казнены домохозяйка Мария Николаевна Алексеева (1871 г. р.) и чернорабочий Зот Леонтьевич Бодров (1880 г. р.). За «контрреволюционные выступления» были расстреляны сыновья священника с. Желчино Александр (1899 г. р.) и Николай (1903 г. р.) Дроздовы, кассир Иван Иванович Кустов (1877 г. р.).
Как следует из «Отчета о деятельности Рязанской губернской чрезвычайной комиссии» за 1920 г., в камерах Комендатуры Губчека содержалось 1234 арестованных. Из «Статистических сведений движения арестованных за июль — декабрь 1920 г.», представленных губернской ЧК Губкому ВКП(б), следует, что за это время чекистами было расстреляно 11 человек.
Необходимо отметить, что еще недостаточно изучена тема крестьянских повстанческих отрядов, действовавших на территории губернии в 1919-1921 гг. Особенно на территориях, сопредельных с Тамбовской губернией, являвшейся центром антоновского антибольшевистского движения. В документах Рязанской губчека такие отряды именуются по преимуществу «бандами», им приписывается основная часть совершаемых тогда уголовных преступлений с применением оружия, что, очевидно, отчасти соответствует действительности.
Вместе с тем автор данной статьи, работая в 80-е гг. прошлого века в архиве Рязанской области и архиве управления внутренних дел с документами рабоче-крестьянской милиции обозначенного периода, встречался со свидетельствами как советских работников, так и самих крестьян, отмечавших, что появление крестьянских отрядов в губернии порой было вынужденной мерой самозащиты населения от террора со стороны подразделений чрезвычайных комиссий, ЧОН, ВОХР, ВНУС и др.
В «Протоколе общего собрания граждан деревни Мелиховой Верейской волости, Рязанской губернии», в частности, сказано: «На обсуждении вопроса была принята резолюция: общее собрание граждан д. Мелихово, обсудив вопрос об аресте гражданина Филиппа Алексеевича Бубякина, ходатайствует перед надлежащими властями о его освобождении, так как удостоверяет, что он не эксплуатирует чужой труд, в контрреволюционном восстании не участвовал и живет сейчас наряду со всеми нами. Кроме того, он инвалид, так как потерял глаз в Русско-германскую войну, надельную землю обрабатывал собственным трудом».
Целый ряд расстрелов этого периода упоминается в связи с разгромом крестьянских отрядов Огольцова и Никушина, действовавших на территории ряда уездов Рязанской губернии. Во время операции против отряда Никушина, действовавшего на границах Пронского, Спасского, Сапожковского и Ряжского уездов, чекистами были расстреляны Захар Грачев и Жирков[56].
В конце августа 1920 г. чекисты разгромили отряд антоновцев под руководством Григория Лобана. Осенью 1920-го — отряд Королькова. «По постановлению Губчека Корольков и наиболее активные бандиты были расстреляны». В можарском лесу Сапожковского уезда действовал крестьянский отряд Заболотникова, часть его бойцов была расстреляна, но население поддерживало отряд, и полностью пресечь его деятельность в 1920 г. чекистам не удалось. В конце ноября 1920 г. чекистами «был ликвидирован» крестьянский отряд в Чучковской волости Сапожковского уезда.
В Касимовском уезде Рязанской губернии при операции против крестьянского отряда было задержано 20 человек, пятеро из них — расстреляно. При ликвидации другого отряда в уезде было задержано двое, один сбежал, второй — был расстрелян.
Мы также располагаем данными о расстреле в октябре 1920-го Александра Михайловича Майорова (1881 г. р.), в декабре 1920 г. — Дмитрия Михайловича Макарова (1890 г. р.) и военнослужащего Василия Феоктистовича Катинского (1896 г. р.).
Активное участие в карательных операциях принимал специальный батальон при Рязанской ЧК, в отдельные моменты его численность превышала 750 штыков[. В октябре 1920-го батальон ЧК принимал участие в операциях против крестьянских отрядов Антонова в Тамбовской и сопредельных районах Рязанской губернии.

Здание ЧК-ГПУ-НКВД-КГБ-ФСБ. Рязань. Фото Николая Середы, Рязанский "Мемориал".

В конце мая 1921 г. чекисты сообщали о ликвидации отряда в 100 человек, который «намеревался уничтожить коммуну «Заря свободы». После коммуны, по мнению чекистов, повстанцы намеревались двинуться на Рязань.
После кронштадского мятежа губернские чекисты вновь принялись за разгром «эсеровских заговоров». В частности, уничтожали «антисоветскую организацию» на Рязанском деревообделочном заводе, где, по их мнению, заговорщики «рассчитывали на поддержку 600 пленных белогвардейцев», работавших на предприятии.
28 декабря 1921 г. 9-й Всероссийский съезд Советов принял решение о реорганизации ВЧК.
Декретом ВЦИК от 6 февраля 1922 г. Всероссийская чрезвычайная комиссия была реорганизована в Государственное политическое управление при Народном комиссариате внутренних дел. Заканчивалась эпоха чрезвычаек, начиналось время ГПУ...
Андрей Блинушов
http://www.history-ryazan.ru/node/14194

Да, конечно, виноваты солдаты, а не мародёрствующие банды и наверное невинные жертвы их политической активности.
 

Красный террор: тринадцать убийств на берегу реки Цны

11 ноября Русская Православная Церковь чтит память священномученика протоиерея Николая (Пробатова) и иже с ним пострадавших мучеников Космы, Виктора (Краснова), Наума, Филиппа, Иоанна, Павла, Андрея, Павла, Василия, Алексия, Иоанна и мученицы Агафии. В этот день в 1918 году все они были зверски убиты красноармейцами на берегу реки Цны под Рязанью.

Расстрел за молебен

В 1918 году в России был разгар гражданской войны. Повсеместно население не хотело принимать советскую власть и поднимало восстания против большевиков.
Восстания нередко поддерживали священнослужители. Как правило, перед освободительным походом крестьяне и казаки приглашали священника и просили отслужить для них напутственный молебен.
Священнослужители не отказывали, за что часто расплачивались жизнью.
Невероятно зверскими были расправы красных со священниками на Кубани. Так, священник станицы Владимирской Александр Подольский, пятидесяти с лишним лет, окончивший университет по юридическому факультету, был зверски убит за то, что служил молебен перед выступлением своих прихожан-казаков против красноармейцев.
Перед тем, как убить отца Александра, красноармейцы долго глумились над ним, водили его по станице, били, потом вывели за село, изрубили его и бросили на свалочных местах, запретив кому бы то ни было его хоронить. Один пожилой прихожанин, желая оградить тело покойного от растерзания его собаками, ночью прошел туда и стал его закапывать, но был замечен пьяными красноармейцами, был тут же изрублен и брошен там же.
В станице Барсуковской весной 1918 года священник Григорий Златорунский, сорока лет, был убит красноармейцами за то, что служил молебен по просьбе казаков об избавлении от красноармейцев…
Священник станицы Должанской Иоанн Краснов, сорока лет, был убит за служение молебна перед выступлением прихожан против большевиков…
Священник станицы Новощербиновской Алексий Малютинский, пятидесяти лет, был убит за осуждение красноармейцев в том, что они ведут Россию к гибели, и за то, что служил молебен перед выступлением казаков-прихожан…
Имен священников, поддержавших русский народ в его борьбе с безбожной властью и убитых за это красноармейцами – десятки и сотни по всей стране.


Протоиерей Павел Алфеев

В Центральной России одним из первых претерпел мученическую кончину протоиерей Павел Алфеев, известный рязанский проповедник и богослов.
К тому времени он был уже в пожилом возрасте и перевелся из Рязани в родное село Дегтяное Спасского района. Жители села подняли против большевистской власти восстание. Осенью 1918 года восстание было разгромлено, в село пришел карательный отряд. Все зачинщики восстания и организаторы напутственного молебна были расстреляны.
Отец Павел молебен не служил (в селе кроме него был еще один священник), но в число арестованных попал, и был убит со всеми остальными. По словам человека, чудом спасшегося от смерти во время расстрела, батюшка принял смерть со смирением. Перед взводом затвора винтовки, он перекрестился и произнес слова молитвы.


Имел только две пары обуви…

Cвященномученик Николай (Пробатов)

Отец Николай Пробатов был потомственный священник, на момент расстрела ему было 44 года. Он родился в 1874 году в селе Игнатьеве близ города Кадома Тамбовской губернии и был младшим сыном священника этого села Александра Николаевича Пробатова и его жены Еликониды.
Образование Николай получил в Касимовском духовном училище, а затем в Тамбовской Духовной семинарии. Из сохранившихся его писем к брату, протоиерею Василию, видно, что учился он, находясь в условиях большой материальной нужды: иногда одежда изнашивалась настолько, что товарищи смеялись над ним, а наставники делали замечания.
По окончании семинарии он женился на младшей дочери священника села Темирево Елатемского уезда Варваре Алгебраистовой. После венчания Николай и Варвара, по существовавшему тогда благочестивому обычаю, отправились в свадебное паломничество в Саровский монастырь.
В 1899 году Николай был рукоположен в сан пресвитера и определен вторым священником в храм села Темирево, где служил его тесть. В 1906 году он получил отдельный приход – в селе Агломазово.
Село Агломазово на берегу реки Цны было основано татарами в XVII веке. До революции оно относилось к Тамбовской губернии, после 1918 года – к Рязанской. В селе было около 150 домов и деревянный Богоявленский храм XVIII века. Прихожан у отца Николая было больше тысячи человек.
Отец Николай организовал на селе церковно-приходскую школу. Стараниями священника было выстроено просторное деревянное здание, в котором свободно могло обучаться двести детей.
Семья священника жила бедно, но за требы он платы не брал. Обуви всегда имел только две пары – зимнюю и летнюю.

«Священники тут больше не нужны»
Началась Первая мировая война. Священников в армии не хватало, и епархиальный архиерей, епископ Тамбовский Кирилл (Смирнов), обратился к духовенству епархии с просьбой – пойти священниками в действующую армию. Желающих нашлось немного. Отговаривались – кто болезнью, кто семьей, кто малолетством детей.
Слыша такое от священников, отец Николай устыдился: что же это мы – священники, и отказываемся – у одного жена, у другого дети, а там наши же воины кровь проливают, защищая родину; надо соглашаться. И хотя у отца Николая с женой было трое детей (старшему сыну Александру четырнадцать лет, младшим близнецам, сыну Сергию и дочери Анне, по году), он пошел служить полковым священником в первый Бахмутовский полк, сражавшийся против австрийцев.
Здесь, на фронте, в полку он увидел, как мало остается в людях веры: из всего наличного состава полка храм посещали не более тридцати человек. Вернувшись в 1917 году домой, он с грустью признавался близким: «Священники уже тут не нужны, они теперь скорее жители Неба, чем земли».

«Благословляю вас идти на борьбу с гонителями Церкви Христовой»
Судьба отца Николая Пробатова была до боли похожей на судьбы многих русских священников. В феврале 1918 года в Агломазово была объявлена мобилизация в Красную гвардию. Крестьяне, ждавшие от большевиков мира, решили в армию не записываться, а идти в ближайший уездный город и разогнать там большевистское начальство.
Перед выходом они попросили отца Николая отслужить для них напутственный молебен. После молебна священник сказал краткую проповедь, которую заключил словами: «Благословляю вас идти на борьбу с гонителями Церкви Христовой».
Крестьяне, вооруженные кто топорами, кто вилами, двинулись к уездному городу, до которого было двадцать пять верст. Пока шли, решимость многих растаяла, и они стали возвращаться домой. Нашлись и такие ушлые люди, которые почуяли опасность и поспешили в город, чтобы предупредить большевиков.
Когда оставшиеся крестьяне подошли к городу вплотную, по ним была выпущена очередь из пулемета, установленного на колокольне. Это остановило восставших, и толпа быстро рассеялась.
Далее в Агломазово был направлен карательный отряд. Известие о карательном отряде достигло села, и священник благословил жену с детьми уйти в соседнее село Калиновец, где служил ее брат. Тревожные предчувствия одолевали его. Жена, видя это, сказала:
– Написано: Господь не посылает испытаний выше сил человеческих.
– Да, – сказал отец Николай.
Помолившись, он наугад открыл Апостол и прочел «Верен Бог, который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так, чтобы вы могли перенести»…
«Мы терпим за свои грехи»
Ко времени прихода карателей отец Николай совершенно успокоился, предав свою жизнь в руки Божии. Крестьяне говорили ему:
– Беги, батюшка, убьют!
– Я никогда не бежал и сейчас не побегу, – отвечал священник.
Домашние ушли, с отцом Николаем остался только старший сын Александр. Отец Николай предложил и ему уйти, тем более что матери, возможно, потребуется помощь, но Александр не пожелал оставить отца.
Священник надел теплый ватный подрясник и вышел из дома. Издалека показался отряд карателей.
– Римские легионы идут, – покачав головой, сказал отец Николай.
Карательный отряд приближался, и вскоре слышна стала песня, которую пели идущие: «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне…»
Каратели расположились неподалеку от храма, в большом кирпичном доме, принадлежавшем некоему Седухину. Всех арестованных сводили в подвал дома. Списки на аресты составлял сельский учитель, Петр Филиппович, местный безбожник, не любивший храм и священника.
Двоих красногвардейцев отправили за священником. После ареста отца Николая в доме был произведен обыск. Присутствовал лишь сын священника, Александр.
Каратели перерыли все вещи, но ничего не нашли.
Арестованных допрашивали с побоями и издевательствами. Отца Николая били шомполами по пяткам, заставляя плясать.
– Я и раньше никогда не плясал и перед смертью не буду, – ответил священник.
Последнюю свою литургию перед арестом отец Николай отслужил на праздник Казанской иконы Божией Матери. Некоторые из палачей еще недавно посещали церковные службы и помнили слова молитв. Издеваясь над пастырем, они говорили:
– Заступница усердная!.. Ты Ей молился! Что же Она тебя не заступает?
На все поношения отец Николай отвечал: «Христос терпел, будучи безгрешен, а мы терпим за свои грехи». Эти слова священника вызывали у истязателей хохот.
Учитель, составляя список, включил в него нескольких женщин, но начальник карательного отряда имена женщин вычеркнул, оставив лишь одну – Агафью; она была совершенно одинока, и за нее некому было просить. Долго и изощренно издевались над ней палачи, но она все переносила молча.
Наконец было объявлено, что все арестованные будут расстреляны. Перед смертью все исповедались.

В седьмом часу вечера красногвардейцы вывели из подвала восемнадцать осужденных на смерть и повели к реке Цне.
У реки их разделили на две партии, одну повели по берегу реки налево, другую – направо. Вскоре раздалась команда красногвардейцам построиться и приготовиться к стрельбе. Приговоренные столпились напротив.
Отец Николай, воздев руки, молился, произнося слова громко, раздельно. Все услышали:
– Господи, прости им, они не знают, что делают.
Раздался залп. Хотя уже совсем стемнело и каратели, похоже, не собирались проверять, кто жив, кто мертв, но отец Николай, собрав силы, поднялся и с воздетыми руками продолжал вслух молиться:
– Достойно есть, яко воистину блажити Тя, Богородицу…
Вторым залпом он был убит.


Новомученица Агафия Рязанская

Из восемнадцати человек были убиты тринадцать, остальные ночью доползли до ближайших изб и были спрятаны жителями. От них и стали известны подробности расстрела. Убиты были староста храма Косма Егорович, крестьяне Виктор Краснов, Наум и Филипп (отец с сыном), Иван, Павел, Андрей, Павел, Василий, Алексей, Иван и Агафья.
На следующее утро крестьяне снарядили подводу и поехали забрать убитых. Вместе с ними поехал сын священника Александр.
Весь песок был пропитан кровью, и Александр снял с него верхний слой и положил на телегу. Тело священника уже закоченело – с поднятыми при последней молитве руками, с пальцами, сложенными для благословения. Когда его везли по селу, крестьяне выглядывали из окон и говорили: «Батюшка нас и мертвый благословляет».
В этот же день жена отца Николая вернулась домой. Она обратилась к властям за разрешением похоронить священника возле церкви. «Что?!– возмутились каратели. – Собаке собачья смерть. Его надо отвезти на свалку. Еще спасибо скажите, что в овраг не свалили, на кладбище разрешаем похоронить».
Отпевать и хоронить мученика пришли священники соседних приходов – отец Павел Мальцев из села Усады и отец Максим из села Старое Березово. Отец Павел был очень дружен с отцом Николаем, они договорились заранее: если кого убьют, чтобы другой пришел отпевать и хоронить.
Отпевали отца Николая в его доме. Окна занавесили черной плотной материей, чтобы красноармейцы не могли видеть, что происходит внутри.
Хоронили отца Николая глубокой ночью, священники несли гроб на кладбище, где уже была вырыта могила на месте погребения близкого отцу Николаю прихожанина.

Сегодня
В 1986 году младший сын отца Николая Сергий посетил село Агломазово и кладбище, где был похоронен отец Николай. Могилу помогли найти пожилые местные жительницы.
По их рассказам, в могилу были произведены и более поздние захоронения. Когда в очередной раз разрывали могилу, то от прежних захоронений нашли только напрестольный крест, который при отпевании был с трудом вставлен в окоченевшую благословляющую руку отца Николая и при этом кресте один нетленный палец. Это все положили между гробами вновь захороненных, и могилу зарыли.
Священник Николай Пробатов был причислен к лику святых новомученников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года.
Богоявленская церковь в Агломазово при советской власти была уничтожена. В 1953 году было принято решение о сносе храма и использовании материала стен для строительства «культурно-просветительных учреждений»…
В мае 2012 года в селе было заложено основание под строительство нового храма – в честь священномученика Николая Пробатова.
https://www.pravmir.ru/krasnyj…-reki-cny/

Гарасёва А. М. Я жила в самой бесчеловечной стране: Воспоминания анархистки.

Мы не приняли всерьез большевиков, не поверили, что кто-то сможет эту свободу раздавить, и весь народ — такой народ! — поставить к стенке, сделав пособником кучки негодяев. Ведь выборы в Учредительное собрание были действительно свободными, их готовили долго. Но именно поэтому сторонники Ленина получили на выборах всего четвертую часть голосов от общего числа, да и то лишь в крупных промышленных городах. Это и заставило их пойти на вооруженный Октябрьский переворот, тотчас же развязав внутренний террор, а затем и все ужасы «построения социализма».
...
По-моему, в Рязани после октябрьского переворота первыми стали арестовывать священников. В городе было много церквей, соборы, три монастыря, много духовных учебных заведений, которые помещались в больших добротных домах. Они стоят и сейчас.В здании Рязанской духовной семинарии находится десантное училище, в епархиальном женском училище — пединститут, в двух других училищах — средние школы... А летом 1918 года в Рязани стали брать «заложников».


Перед монастырем — большая толпа родственников, знакомых и просто сочувствующих. Массивные ворота под аркой наглухо закрыты, охрана и чекисты проходят через узкую калитку. Долго ждем. На велосипеде к монастырю подъезжает заместитель начальника Рязанской ЧК латыш Стельмах, главный расстрельщик, и проходит в калитку. Наконец, заложников выводят. Это старые больные люди, вина которых лишь в том, что они жили при прежней власти. Тех, кого могли в чем-то уличить — в чинах, наградах, происхождении, поступках — давно уже расстреляли. Эти же просто схвачены при облавах и массовых арестах, проводившихся по принципу — чем больше, тем лучше. Главное, чтобы боялись.
...
«Неподкупные рыцари революции» очень быстро научились брать взятки и принуждать к их даче других, а при обысках без зазрения совести прикарманивали всё, что им нравилось — золотые часы, украшения, цепочки, портсигары, перстни — все это потом появлялось на них, на их женах или на любовницах. Рязань была маленьким городом, скрыть что-либо было трудно, да они, по-моему, и не пытались скрыть своей алчности.
...
Страшна была тогда участь всех «бывших» — дворян, духовенства, офицеров, а точнее — всех, кто был призван в армию и кто носил офицерские погоны. Но, в первую очередь, это была трагедия кадрового офицерства — людей узкой специальности и малойобразованности, которые оставались не у дел. По мнению новой власти, все они были отпетыми контрреволюционерами. Многих из них сразу же арестовали и расстреляли.Другие устраивались работать в советские учреждения на должность не выше счетовода, стали грузчиками, извозчиками. Чтобы спастись от ареста и выжить, генеральские дочки выходили замуж за пьяниц, крестьян, совслужащих и даже чекистов — если удавалось.


Возможно, этот присяжный поверенный и был опытным адвокатом, однако он допустилтрагическую оплошность: ввиду частых обысков, он спрятал список за картину, висевшую у него в кабинете. Зачем? Для сохранности? Обнаружить его ничего не стоило, а сам список бывших офицеров наводил на размышления. Я не хочу обвинять адвоката в провокации,но при первом же у него обыске список был обнаружен, все семьдесят два человека арестованы, отправлены в Москву и расстреляны как «крупная контрреволюционная организация» — так сообщили газеты.
...
Вообще в те первые годы чекисты больше всего любили расстреливать в банях, в том числе и в монастырских, — может быть, потому, что там им было легче потом смывать кровь. Но стреляли и в подвалах, и просто в домах. Когда монастырские здания нашего городского концлагеря были переделаны под городское жилье, мне как-то показали плохо оштукатуренную стену, где известка осыпалась, и под ней зияли черные дыры от множества пуль.

Город Сапожок и его уезд расположен на юго-востоке Рязанской губернии. В 1918–1919 годах в окружающих его деревнях полыхали крестьянские восстания, поэтому город был вооружен, на каждой колокольне стояли пулеметы, и отсюда высылали карательные отряды с тем, чтобы за каждого убитого красноармейца сразу же расстреливать десять жителей. Восставшие были плохо организованы и еще хуже вооружены. Против винтовок и пулеметов крестьяне шли с кольями и вилами, в кузницах и мелких мастерских спешно ковали копья и пики — крестьяне бились за свою извечную мечту, за землю.
https://genrogge.ru/garaseva/garaseva-02.htm