Пургу 2000 страниц, здесь, несете вы. Сменяясь.
А Советские люди в сторонке стояли, да водку пили. В СССР "Половина сидела половина охраняла". Знакомо.
Кроме пурги нет.
ЦитатаЧаще всего покупатели жаловались на грубость, бюрократизм и невнимательное отношение к их нуждам со стороны работников торговли. В 1929 г. в Смоленске (по государственным и кооперативным магазинам) жалобы подобного рода составляли 15,8 % от общего их количества, в Вологде – 17 %, в Москве – 18 %, в Брянске – 27 %, в Иваново-Вознесенске – 31 % [Л-ин, 1929b, с. 32]. Эта же тенденция сохранялась и позднее. В 1940 г. по 38 ленинградским торгам в книги жалоб покупатели внесли 16028 записей, в том числе 1487 – на плохое обслуживание, 1367 – на грубое обращение, 1295 – на обмеривание, обвешивание и обсчет, 1193 – на продажу недоброкачественных товаров, 341 – на антисанитарию [ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 18. Д. 1306].
.....
Приказом Наркомата внутренней торговли СССР от 19 декабря 1937 г. была утверждена инструкция о правилах ведения книг жалоб и предложений во всех без исключения предприятиях розничной торговли и общественного питания страны. Книги вносились в инвентарные описи магазинов, ателье, столовых без права списания в расход. Каждая страница имела отрывной дубликат, заполняемый заявителем под копирку. Администрация торгового предприятия обязывалась направлять дубликат в вышестоящую инстанцию. В дальнейшем эти положения в основном повторялись в утверждавшихся Минторгом СССР в 1956 и 1973 гг. инструкциях.
Книги жалоб и предложений следовало хранить на видном, доступном покупателю месте. По данным выборочных обследований, проведенных в 1929 г. в Москве, в 362 проинспектированных кооперативах книги хранились у завмага и только в 125 – как и предписывалось, в кассе [Л-ин, 1929b с. 32]. Поскольку любая запись в них учитывалась при подведении итогов соцсоревнования, отказ в выдаче книги (с момента их появления и на всем протяжении их существования) являлся одним из самых распространенных нарушений в сфере потребительских прав. Например, во время рейда, проведенного организационно-инструкторским отделом исполкома Ленгорсовета, почти в каждом магазине депутаты сталкивались с фактами невыдачи под разными предлогами книг жалоб и предложений. На открытом партийном собрании Главного управления торговли Ленинграда 29 октября 1963 г. руководство призвало не встречать жалобы в штыки, а серьезно разбираться в них и принимать меры [ЦГАИПД СПб. Ф. 2307. Оп. 5. Д. 18]. За 1988 и 1989 гг. процент отступлений от порядка ведения книг жалоб составлял 2,2 и 2,3 % по городу и 9,9 и 5,7 % по области от всех выявленных нарушений в торговле (примерно столько же фиксировалось фактов завышения цен и неисправностей в весоизмерительном хозяйстве магазинов) [ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 243. Д. 27].
Зачастую торговые работники пытались отговорить покупателя от намерения пожаловаться. Так, заведующий магазином в Смоленске увещевал недовольного посетителя: «Зачем Вам книга? Получите товар без очереди!» [Л-ин, 1929b, с. 32]. Пока в СССР существовала частная торговля (до начала 1930-х гг.) именно хозяева магазинчиков и лавочек наиболее успешно «уговаривали» своих клиентов. Подтверждением тому служило то, что почти во всех частных предприятиях жалобные книги оказывались совершенно чистыми. Вероятно, причина крылась не только в умении частника разговаривать с покупателем, но и в мастерском ведении дела, так что поводов для жалоб объективно становилось меньше.
Несмотря на требования предоставления ручки (карандаша), стола, стула, зачастую работники магазина требовали писать жалобу, не отходя от кассы (очевидно, что, толкаясь в очереди, сделать это было крайне неудобно). Нередко продавцы уверяли покупателей, что книга находится на проверке у вышестоящей организации, хотя в инструкциях запрещалось изъятие книги жалоб и предложений из торгового зала для проверки, снятия копии или других целей.
Еще одна уловка – заведение двух экземпляров книг. Так, в магазине № 40 Ждановского райпищеторга Ленинграда (Крестовский проспект, 12) имелось две книги жалоб: по одной из них дирекция отчитывалась перед торгом, а вторая выдавалась покупателям для записей. За предшествовавший проверке год покупатели 13 раз пожаловались на обвешивание, плохое качество товара, несоблюдение часов работы магазина. Но эти факты стали известны руководству торга только после выявления двойной документации в октябре 1967 г. Директор Николаев за допущенные нарушения был понижен в должности до заведующего отделом [ЦГАИПД СПб. Ф. 2307. Оп. 5. Д. 25].
Нередко торговые работники требовали от покупателя предъявления удостоверения личности или находили другие поводы для отказа ему в выдаче книги жалоб. Когда гражданин Корпусов, недовольный грубостью продавца, решил оставить об этом запись, заведующий назвал его нетрезвым и в выдаче жалобной книги отказал. Тогда Корпусов прошел в соседнее отделение милиции, потратил 3 рубля на освидетельствование, вернулся с соответствующей справкой в магазин и только после этого получил возможность сделать запись [Красная газета, 1936].
Порой руководство магазина было вынуждено договариваться с жалобщиком. Так, гражданин Семенов сделал в книге жалоб следующую запись: «Выходя из магазина, я, концом острой пружины, которая торчала в сторону, где нужно обязательно каждому проходить, задел за пальто, и на правом рукаве пальто вырвало кусок драпа… Ни один человек из администрации якобы не находился на месте. Тогда я попросил постового милиционера 27 Отделения милиции тов. Байкова, который велел написать в жалобную книгу». Директор магазина Мурашкин на следующий день отвечает: «Пружина привинчена у двери на высоте 0,75 метров от пола. Человек, написавший жалобу, среднего роста и поэтому непонятно, как могло задеть пальто пружину. Независимо [от того – Е.Т.], как это произошло, я предложил гражданину Семенову исправить рукав пальто, починив разорванное место за наш счет и заодно за наш же счет еще две зияющие дыры старого происхождения на том же рукаве и две дыры на спине его пальто» [ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 18. Д. 1306].
В подавляющем большинстве записи в жалобной книге – это результат сиюминутной реакции потребителя на несправедливость. Именно поэтому они представляли собой так называемый письменный вариант «народной» речи, эмоционально насыщенной, стилистически ярко окрашенной. Так, гражданин Сусарин в июне 1952 г. сделал запись в книге жалоб об отказе обменять купленные им некачественные ботинки. Продавец «грубо по-хамски закричала» на него, «оскорбив по-всякому, как только она умеет, наотрез отказала обменять обувь или выдать деньги, все свои действия сопровождала бранью». Несмотря на столь экспансивное выяснение отношений, обиженный покупатель проигнорировал приглашение дирекции торга на разбирательство по своему делу, ввиду чего дирекция ограничилась высылкой ему правил, разъясняющих порядок обмена обуви и наложением взыскания на завмага [ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 28. Д. 241]. Обыватели, выплеснув свою обиду на месте, далеко не всегда находили желание и время добиваться справедливости и доводить жалобу до рассмотрения по существу. Книга жалоб, тем самым, приобретала еще одно важное свойство – она представляла собой действенное средство для снижения уровня стресса рядового потребителя.
.....
Среди наказаний за нарушение порядка ведения книги жалоб и предложений числились взыскания дисциплинарные (замечание, выговор, понижение в должности, увольнение) и административные (штраф), а в ряде случаев (за обмеривание, обвешивание, обсчет) и уголовное преследование. До середины 1930-х гг. меры об ответственности за игнорирование жалоб потребителя не были четко определены. Вследствие этого высоким оставался процент «безответных» жалоб. Так, в 1929 г. из 6500 жалоб по московским кооперативам не было дано ответов по 1320 из них (23 %) [Л-ин, 1929b, с. 32].
Несмотря на строгие предписания навести порядок в деле ведения жалобных книг, неоднократно в течение 1930-х гг. ответы по-прежнему отсутствовали вовсе, давались не вовремя либо только в устной форме. В нестабильной обстановке конца 1930-х гг. работники торговли сильно рисковали, игнорируя указания властей. Так, в 1938 г. глава Ленинградского отдела внутренней торговли Голубев расценил отказ выдать жалобную книгу в одном из магазинов как антисоветскую выходку, за которую директор был снят с работы и отдан под суд, причем прокурора Б.П. Позерна попросили провести дело в показательном порядке. Но, как правило, торговые служащие подвергались мерам дисциплинарного воздействия. За 1951 г. по райпищеторгам Ленинграда было зафиксировано 1925 жалоб. По итогам их рассмотрения 747 работникам были объявлены выговоры, 839 – замечания, 75 были сняты с работы, 23 – понижены в должности [ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 28. Д. 241]. Таким образом, жалобы потребителей могли повлечь ощутимые последствия для тех тружеников прилавка, действия или качество услуг которых обжаловались.
.....
Ситуация с жалобами потребителей была на постоянном контроле не только в специализированных торгах (по реализации промышленных, продовольственных товаров, плодоовощей и пр.) и в региональных Управлениях торговли, но и в органах советской (исполкомы) и партийной (горкомы и обкомы) власти. Результаты работы с обращениями граждан проверяли органы госконтроля и торговой инспекции. Таким образом, не может быть и речи о том, что коммуникация посредством жалобных книг оказывалась односторонней. Важно отметить также, что в отличие от обращений в газеты, которые по указанию Е.А. Богдановой, являли пример жалоб «официальных», прошедших процедуру «легитимизирующего их отбора» [Богданова, 2002, с. 44], записи в книгах жалоб таковыми не являлись. Более того, книга жалоб и предложений представляла собой открытый вид коммуникации – ознакомиться с ее содержанием могли не только надзорные инстанции, но и любой, взявший ее в руки.
С течением времени сокращались сроки рассмотрения жалоб: с двух недель со дня записи (в 1920-е – нач. 1930-х гг.) – до 48 часов (с середины 1930-х гг.), если не требовалось детального расследования по делу.
Но выдерживались эти сроки далеко не всегда. Нередко ответы задерживались на срок от 10 до 30 дней, а в отдельных случаях – до двух месяцев. Многие жалобы так и оставались нерассмотренными. Например, на жалобу о грубом обращении официантки в ресторане Центрального парка культуры и отдыха Ленинграда 19 августа 1954 г. руководство Ждановского треста столовых дало следующий ответ: «Установить фамилию официантки, допустившей грубость в обращении, по признакам, указанным в жалобе, не представилось возможным». Хотя жалобщик указал день, час, какой столик обслуживала официантка и даже то, как примерно она выглядела [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 71. Д. 65].
Распространенной стратегией руководителей торговых предприятий при даче ответов на жалобы являлась формальная отписка: «Ваши предложения (пожелания) положены в основу», а какие меры действительно принимались, установить зачастую оказывалось невозможно. Порой (особенно в 1920-1930-е гг.) для оправдания непорядков достаточно было придать ответу идеологический контекст. Так, в 1934 г. на жалобу посетителя вагона-ресторана на отсутствие чая, было дано следующее разъяснение: «Вагон-ресторан построен до революции с расчетом обслуживания 20-30 человек привилегированной части пассажиров. Нами же обслуживается широкая масса трудящихся пассажиров. Отсюда и наши трудности: мы вынуждены готовить бульон в ущерб чаю, в определенные часы. В новых советских вагонах-ресторанах эти недостатки устраняются» [Рендель (ред.), 1934, с. 10].
Другой, не менее распространенный, вариант ответов директоров магазинов и столовых (не менявший, впрочем, сути отписки) представлял собой «народный» (граничащий с откровенной безграмотностью) стиль разговорной речи. Один из завмагов в ответ на жалобу о хамстве продавцов наложил резолюцию: «Грубость есть, ибо без этого нельзя обойтись с бабами» [Л-ин, 1929b, с. 32]. В ленинградской столовой посетителю, возмущенному попаданием в пищу червяка, директор указал: «Повар, приготовлявший свекольник, не согласен с попаданием червяка» [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 71. Д. 65].
.....
необходимо скорректировать общепринятый тезис, согласно которому в СССР отсутствовал активный потребитель, способный защищать свои права. Потребительские жалобы действительно учитывались властями при принятии управленческих решений, планировании и распределении. И могли повлечь серьезные последствия для агентов, действия или качество услуг которых обжаловались. Но даже если признать, что наличие жалобных книг служило только для выявления нарушений в деятельности торговых предприятий, в конечном итоге выигрывал рядовой потребитель, для которого книги жалоб и предложений предоставляли возможность выплеснуть эмоции, преодолеть чувство несправедливости и неравенства, ощущая себя сильной стороной в коммуникации с властью.
...
тут
И отражены не отоваренные карточки в вашем мнении?