"...то, что творилось в тылу и особенно [в] запасных частях Петроградского гарнизона, распропагандированного революционными агитаторами, не может служить доказательством [того], что армия была революционно настроена.
Не правы те лица, говорящие в своих воспоминаниях о «тыловом бунте» в последних числах февраля 1917 г. в Петрограде, называя его «революцией» и указывая,
что то такой, то другой гвардейский полк присоединялся к восставшим и принимал участие в революции. Это не верно уже потому, что все настоящие гвардейские полки
в это время были на фронте, а в Петрограде были лишь запасные батальоны гвардейских полков Состав запасного полка был несоразмерно велик и численностью
был больше, чем полк военного состава, что было полным абсурдом, и, кроме того, эта перегруженность только вредила делу и широко поощряла укрывательство от
посылки на фронт, тем более что все пополнение из запасных батальонов по прибытии на фронт не ставилось сразу в строй и только месяца через два прибывших запасных распределяли по ротам на фронте.
Немало запасных батальонов были из тех, что почти с первого года войны сидели в этих батальонах и всеми правдами и неправдами старались ускользнуть от
командирования на фронт, и эти-то укрывавшиеся сыграли немалую роль при перевороте 1917 г., так как для них, подпольных деятелей, привыкших действовать
из-за угла трусов, посылка на фронт казалась чем-то ужасным. К несчастью, во главе запасных гвардейских батальонов не стояло человека боевого, с независимой
твердой волей, который знал бы, что и как надо требовать от офицера и солдата; во главе Петроградского военного округа стоял Генерального штаба генерал-лейтенант Хабалов, который ничем никак не командовал и совершенно не знал строевого солдата.
Все это вместе взятое и имело такие печальные последствия при подавлении февральского бунта. Все эти начальники растерялись, отдавали ни к чему не ведущие распоряжения и, в довершение всех не согласий самого начальника всех запасных гвардейских частей генерал-лейтенанта Чебыкина в это время в Петербурге не было,
а его заместитель лейб-гвардии Преображенского полка полковник Павленков был человек слабого здоровья и вообще совершенно не подходил к своей ответственной
роли.
Ну и результат получился именно такой, который мог обрадовать лишь наших недальновидных политиков, стремящихся к власти, уверенных, что властвовать и управлять таким огромным, сложным аппаратом, как государство, так легко, и вообразивших, что каждый из них явится выдающимся министром".
Н.Н. Шиллинг «Из моих воспоминаний».1920
...........
"В Москве мне становилось душно, тяжело, хотелось не видеть этих нахальных солдат, эту молодежь, доносчиков и сбиров
6 революции, не слышать выкриков газетчиков о царе и его несчастной семье. Тяжело было сознавать, что они арестованы, что на них надвигается опасность, еще тяжелее читать позорные фельетоны на них, плоды дикой фантазии, духовной низости и абсолютной безграмотности каких-то писак! Появилась масса листков дурного пошиба, и что в них говорилось про царскую семью – противно вспомнить!
Помню одну такую гнусность, которую я прочла в случайно купленном листке. Вот ее содержание в общих чертах:
«
Ночь. Луна. Императорская яхта идет по морю. Молодой прекрасный лейтенант стоит на вахте. Вдруг из каюты выбегает в белом платье, кто бы вы думали?
Ольга! И Ольга бросается к молодому лейтенанту и целуется с ним. И молодой лейтенант пылает к Ольге страстью, но тут является на палубе отец Ольги!
И застав такую картину, бросается на молодого лейтенанта и одним взмахом руки сбрасывает его в море! Погиб молодой лейтенант, не видят более его глаза
белый свет земной, закрыты они под темной волной. Отец Ольги стал убийцей!» Ужасно было то, что чернь с жадностью читала всю эту мерзость, верила ей и клеймила императорскую семью позорными именами…
Вначале многие, даже разумные люди, сочувствовали перевороту, но едва ли не через неделю общественное мнение изменилось".
Н.П. Грузинская «Записки контрреволюционерки». 1920
De die in diem verba volant, scripta manent - изо дня в день слова исчезают, написанное остаётся