Сталин. Роль в истории страны. Современники, события, явления. Сталин сегодня.

Однако не все так просто…
Ну а теперь несколько слов о том, чем славен был вице-адмирал Непенин. Пожалуй, из всего адмиралитета российского императорского флота в ХХ веке, можно назвать пять самых блистательных имен: адмиралы Макаров, Григорович, Эссен, Колчак и среди них – адмирал Непенин. Макаров погиб на линкоре «Петропавловск» в 1904 году. Эссен умер от болезни, Григорович почил в изгнании, Колчак был расстрелян в Иркутске в 1920 году, а Непенин убит тремя годам раньше в Гельсингфорсе. Такова участь лучших из лучших.
Добрая воинская слава Непенина началась в Порт-Артуре. Многим известен подвиг эсминца «Стерегущий», увековеченный в бронзовом монументе посреди Северной столицы. По справедливости рядом с ним должен бы стоять и памятник миноносцу «Сторожевой», ибо то, что сделал командир корабля лейтенант Непенин и его экипаж не уступает по доблести и мужеству лейтенанту А. Сергеева. «Сторожевой» охранял флагманский броненосец «Севастополь», лишившийся хода. Броненосец стоял как мишень, которую поочередно атаковывали японские торпедоносцы. И когда одна из торпед пошла точно на корабль, лейтенант Непенин подставил под торпеду борт своего миноносца и тем самым спас флагмана. За проявленное мужество командир был награжден орденами Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом и Святого Георгия 4-й степени.
« Божией милостью Мы Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и проч. И проч.
Среди особых заслуг адмирала Непенина перед Россией – создание мощной разведывательной службы на Балтике. Официально она называлась служба связи и наблюдения. В его составе по великому старанию адмирала была сформирована Воздушная дивизия, ставшая зачатком отечественной морской авиации.
Звездный час непенинской карьеры наступил в самом начале войны – 13 августа 1914 года, когда германский крейсер «Магдебург» сел на камни в русских водах возле маяка Оденсхольм. Экипаж во главе с командиром сдался в плен, а шифровальщик, прижав к груди секретнейшие шифровальные книги в свинцовых переплетах, выбросился за борт. Водолазы нашли его труп и подняли документы стратегической важности.
Шифровальщиков на кораблях прозывают шаманами. Работают они в глухих – без иллюминаторов – каютах входы в которые помимо стальных дверей прикрыты еще и черными шторами – не улетел бы случайно исписанный листок, не упал бы на стол посторонний взгляд… Шифры берегут от случайных глаз, от повторов в эфире, от открытого текста. Над способностью шифра хранить свою тайну лучшие математики ломают головы так, как не колдуют и парижские парфюмеры над стойкостью своих шикарнейших духов.
После трагедии крейсера «Паллада», торпедированного немецкой субмариной в «домашних» водах, контр-адмирал Непенин остро понял: мало видеть неприятеля с береговых постов и аэропланов, мало засекать места его кораблей по радиопеленгам, надо читать его оперативные планы, надо знать замыслы врага, пока его рейдеры еще не вышли из своих гаваней. Никакая внешняя агентура, никакие самые ловкие и удачливые разведчики за границей таких сведений дать не могли, а если бы и узнали что-то важное, то корабли, вышедшие в море, опередили донесение о них. При скоростях под турбинами успех сражений решался до первого залпа. Побеждал тот, кто владел информацией.
Аппарат для чтения чужих мыслей не придумал даже Жюль Верн. Но Непенин сумел овладеть этим чудом. Чудом, о котором во флотских штабах и не мечтали: читать планы врага в ту же минуту, как только немецкие адмиралы отдавали свои самые секретные приказания.
Разумеется, приказы шифровались. И очень тщательно. Да еще каждые двадцать четыре часа перешифровывались в полночь по особым кодам…
Для расшифровки немецких кодов Непенин создал «мозговую группу» из нескольких офицеров – «Черный кабинет». Он упрятал «Черный кабинет» в эстляндской глухомани - в рыбацкой деревушке Шпитгамн. Об этом знали лишь считанные лица, а членам «Черного кабинета» было приказано написать своим родным, что, получив особое назначение, они находятся в полной безопасности и ни в чем не нуждаются. До самого конца войны офицеры-дешифровальщики не имели права писать частных писем. Характерный для красочного языка Непенина эпизод рассказывал один из членов этой группы: «когда мы приехали в Шпитгамн, осмотрели с ужасом глухомань и спросили: «А жен можно привезти?» Доложили Адриану, а он говорит: «Что? Жен? Никаких жен. Чешитесь о сосны».
С целью засекречивания работы Шпитгамна самое имя станции никогда ни по радио, ни в письменных сношениях и донесениях не упоминалось, заменяясь таинственным источником - "«Агентура Х».
Отсюда возникла легенда о существовании и работе некой непенинской группы агентов разведки, проникавших даже в тыл германских армий. И в безудержной фантазии одного из бывших летчиков воздушной дивизии Балтийского моря возник даже и «особый авиационный отряд», якобы состоявший под его командой и бывший в личном распоряжении Непенина, а также некий агент, которого он якобы доставлял в тыл германского фронта и подбирал оттуда с добытыми сведениями.
На самом деле все это подлинное чудо разведки было всецело результатом блестящей организаторской работы самого создателя Шпитгамна и усердного труда его сотрудников, безвестно творивших свое большое дело в этом затерянном в глуши соснового леса «скиту».
Британские адмиралы челом били адмиралу Непенину: поделитесь шифрами, милостивый государь. И по сию пору мало кто знает, что портфель с документами по разгадыванию германских кодов, прежде чем попасть на борт английского посыльного эсминца, пришедшего за ними в Русскую Лапландию, помимо всех видов колесного транспорта проделал изрядный путь на оленях. Сопровождал сверхсекретный портфель со сверх драгоценным даром капитан 1 ранга Рощаковский. Стоит заметить, что в годы второй мировой войны англичане, раскрывшие тайну немецкой шифровальной машинки «Энигма» не поделились добытыми секретами с российскими союзниками.
Мне давно хотелось отыскать этот легендарный «сосновый скит» - Шпитгамн. Но где искать эту деревушку, название которой исчезло с карты столь же бесследно, как и гомеровская Троя?
Помог председатель таллинского клуба историков «Штадт Ревель» Владимир Верзунов. Он то и выяснил, что деревушку со шведским названием переименовали по-эстонски — Пыасаспеа. Тут же нашли на карте — вот он, мыс Пыасаспеа, на берегу полуострова Ристи; по российским понятиям, не так далеко — в каких-то ста километрах от Таллина.
Наняли машину и поехали вдвоем с главой клуба — Верзуновым. Долго колесили по лесным дорогам, пока, наконец не выскочили к старому указателю, на котором так и осталось: «Шпитгамн. 3 км». Еще несколько минут — и машина выбралась из густого сосняка на большое песчаное лукоморье, а за ним во всю ширь открывалось не по-балтийски голубое — майское — море. Где-то вдали темнели утесы Оденсхольма (ныне Осмусаар) — того самого острова, у подножия которого и сейчас еще ржавеют останки крейсера «Магдебург».
Посреди просторной поляны между лесом и морем был насыпан холм, а на холме вовсю пахала небо антенна-качалка радиолокационной станции дальнего воздушного обнаружения.
Шпитгамн — эта эфирная гавань, заложенная Непениным, — существовал, жил, действовал!.. Правда, задачи у него были несколько иными, но ведь на том же самом антенном поле, где тралили эфир мачты секретного центра радиоразведки русского флота, выставил свои ажурные параболы и радиолокационный дозор ПВО страны (правда, это было в последний год существования СССР). Здесь поразительное по своим радиофизическим свойствам место, — сказал нам командир радиолокационной роты, который, конечно же, и слыхом не слыхивали об адмирале Непенине и который тем не менее отдал должное его выбору. Посреди старого антенного поля был насыпан новый холм. Поросший травой, он походил на те курганы, которые насыпали наши предки над могилами вождей или в память больших событий. Пусть же и эта шпитгамнская радиогорка станет курганом памяти адмирала Непенина, перед делами и именем которого Россия и по сию пору пребывает в долгу.
Итак, адмирал Непенин был убит в толпе выстрелами в спину. Могла ли кайзеровская разведка простить ему блестящую победу над ней? Сегодня историки отмечают: «Вероятно, эти расправы были организованы и спровоцированы германской разведывательной агентурой, действовавшей через большевистские организации. Особенно сильное ее влияние было в Кронштадте и Гельсингфорсе. В эти дни со штабного корабля «Кречет» были похищены секретные оперативные документы, в том числе кальки минных позиций».
Об этом больно писать. Но что было, то было в «бескровной» февральской революции. Труп адмирала Непенина был выставлен на глумление. Его воткнули в снег, а в губы вмяли окурок… Только к концу дня тело удалось забрать в морг, а потом тайно похоронить на кладбище.
Да, это был тот самый страшный и бессмысленный русский бунт, о котором предупреждал еще Пушкин. Корабли вмерзли в лед свеаборгского рейда, и по льду шайки матросов, взбудораженных нечаянной свободой, а больше всего безнаказанностью за любое деяние, переходили от броненосца к броненосцу, от крейсера к крейсера и «раздували из искры пламя» бунта.
Маяковский воспел этот бунт в «Оде революции»:
“Пьяной толпой орала.
Ус залихватский закручен в форсе.
Прикладами гонишь седых адмиралов
Вниз головой
С моста в Гельсингфорсе”.

Историки страны Советов старательно избегали подробностей того, что случилось на русских линкорах в ночь на 4 марта 1917 года.
Очевидец и участник тех трагических событий лейтенант Тирбах вспоминал: «В тот же день вечером я, взяв команду штаба и грузовик... поехал и обыскал несколько свалок трупов офицеров, пока в конце концов не нашел тело адмирала... Привез его на береговую квартиру комфлота, обмыл и одел его (у него кроме двух пулевых ран было еще три раны штыковых), заказал гроб и устроил наследующий день похороны... Едва успели мы это сделать, как туда пришла толпа матросов и стала требовать от кладбищенского священника указания могилы Непенина. Но тот сказал, что не знает... Так и осталась могила нетронутой».
Такой она была «великая и бескровная»… В эти кровавые дни были убиты десятки офицеров. Большая часть из них была погребена потом на православном кладбище Гельсингфорса. Кладбище и могилы русских морских офицеров сохранились и поныне. В 1997 году мы с замечательным историком русского флота Владимиром Лобыцыным разыскали надгробный камень адмирала Непенина. Рядом находились плиты других офицеров, убитых в марте 17-го. Они едва проглядывали сквозь густые заросли сорного кустарника и травы забвения. Не сговариваясь, мы принялись за прополку. Через час все захоронения приняли более-менее ухоженный вид. Мы разлили по стаканчикам «Столичную» и помянули офицеров, как принято.
Медленно и очень скупо - по крупицам - возвращаем мы долг памяти адмиралу Адриану Ивановичу Непенину. Ну, вышел роман о нем «Адмирал Непенин и иже с ним». Переиздана биографическая брошюра Бориса Дудорова «Адмирал Непенин». Военный историк Владимир Фотуньянц посвятил адмиралу Непенину свою дипломную работу. На малой родине Непенина в Великих Луках автору этих строк довелось открывать мемориальную доску «На этом месте стоял дом, где родился вице-адмирал Адриан Иванович Непенин…» Пожалуй, и все, если не считать скромной выставке, которая была недавно открыта в Великих Луках местными архивистами. Вот, пожалуй, и все за сто лет... Неужели в Пскове, городе, где свято чтут нашу историю, не найдется камня для памятника своему славному земляку?
Москва-Хельсинки-Великие Луки-Псков

Полный текст в журнале "Родина" №3 за этот год. https://www.facebook.com/nikolaj.cerkasin1
Самые молодые адмиралы императорского флота в его закатную пору — Адриан Непенин и Александр Колчак — были друзьями и отчасти соперниками…
… Непенин пребывал в старшинстве в отношении Колчака, поскольку выпустился из Морского корпуса на два года раньше. Вероятно, они знали друг друга еще гардемаринами, но имя Колчака после полярных экспедиций Адриан Непенин запомнил раньше. Через пару лет и Колчак услышал о своем старшем однокашнике: в последние дни Порт-Артура миноносец «Сторожевой», которым командовал лейтенант Непенин, подставил свой борт под японскую торпеду, чтобы спасти эскадренный броненосец «Севастополь». За этот подвиг Непенин получил заветный «белый крестик» — орден Святого Георгия IV степени. Командир «Севастополя» капитан 1-го ранга Николай Эссен всегда помнил отчаянного лейтенанта и «вел» его по службе как мог. Во всяком случае с началом новой войны порт-артурские побратимы Колчак и Непенин оказались под личной эгидой командующего Балтийским флотом адмирала Эссена. Оба были любимцами, опорой его и надежей. И никто из них не подвел своего патрона.