За Китай

- Какую роль в укреплении отношений РФ с Китаем играет российская дипломатия, особенно ее во всех отношениях "передовой отряд" - посольство России в Китае? Какие задачи сейчас ставит перед вами, как послом России в КНР, руководство нашей страны? Ожидается ли расширение списка дипломатических миссий РФ в КНР? Считаете ли вы достаточными усилия по укреплению отношений России с Китаем, что еще можно и нужно сделать на этом направлении?

- Вот здесь как раз самое время сказать о российско-китайских отношениях, потому что они в сумме наших взаимосвязей на восточном направлении занимают совершенно особое место. Связи с Китаем в последние годы существенно выросли, это общеизвестный факт. Здесь даже не надо приводить каких-то цифр в подтверждение. Тем не менее для наглядности приведу цифру, характеризующую интенсивность нашего взаимодействия. Она зачастую измеряется уровнем наполнения содержанием контактов на высшем уровне.
В минувшем году наши высшие руководители - президент РФ Владимир Путин и председатель КНР Си Цзиньпин - встречались пять раз. В предыдущем, 2014 году - также пять раз. Сколько будет встреч в этом году - мы пока не знаем. Но явно будет близкая к этому цифра.
Будет визит российского руководителя в Китай, будут встречи на полях многосторонних мероприятий, в том числе проводимых в Китае. Напомню, что в сентябре здесь будет саммит "группы двадцати".
Мы никогда не должны замыкаться на сегодняшнем дне, нужно думать и о завтрашнем, и даже о послезавтрашнем - куда и как дальше будут развиваться отношения на фундаменте, который мы строим сегодня
За все время советско-китайских отношений (1949-1991 гг.) наши высшие руководители встречались семь раз. А здесь, видите, получается по пять встреч за год. Помимо всего прочего, это предъявляет повышенные требования к нам, работающим здесь, конкретно к нашему посольству. Нам приходится выполнять весьма немалый объем работ - и информационно-аналитической, с подготовкой материалов к визитам, с анализом ситуации в двусторонних отношениях, с разработкой контактов по двусторонним связям, в том числе, отмечу, и на перспективу. Мы никогда не должны замыкаться на сегодняшнем дне, нужно думать и о завтрашнем, и даже о послезавтрашнем - куда и как дальше будут развиваться отношения на фундаменте, который мы строим сегодня.
Наконец, и чисто организационные моменты. Любой визит столь высокого уровня - это довольно больше организационные усилия. Задачи, которые ставит перед нами руководство нашей страны, правительство РФ - это дальнейшее укрепление российско-китайских отношений в интересах Российской Федерации. Уверен, что такая постановка вопроса соответствует интересам и китайских партнеров, поскольку наши интересы либо стыкуются, либо переплетаются, либо идут параллельно.
Задачи сформулировать легко, но выполнять их в формате повседневного труда очень непросто. Деловое дипломатическое присутствие в Китае ведет отсчет с 1860 года, когда здесь было создано первое российское посольство, но дипломатические контакты идут гораздо дальше. Историки отмечают, что к таковым можно отнести первый визит сюда дипломатической миссии России, который состоялся 400 лет назад.
Нужно помнить, что наше посольство находится на территории бывшей Русской духовной миссии в Пекине, которая была сугубо религиозным учреждением. Но при отсутствии дипломатических представительств частично выполняла и функции обеспечения контактов в ту и другую сторону. Мы можем смело утверждать, что отечественное китаеведение зародилось здесь, на этой территории.
Возвращаясь к сегодняшнему дню, хочу сказать, что у нас существовало довольно разветвленное дипломатическое консульское присутствие в Китае до начала 60-х годов прошлого столетия. Потом, по объективным причинам, сеть наших консульств и дипломатических представительств, отделений торгпредства была свернута, их работа была приостановлена и стала возрождаться на рубеже 80-х - начала 90-х годов. К настоящему времени, кроме посольства России, в Китае у нас есть 4 генеральных консульства. Это на севере - в городе Шэньяне, фактически столице Северо-Восточного Китая, три провинции которого выходят прямо на Сибирь и Дальний Восток. Это Шанхай, где консульство России, как бы подтверждая преемственность политики, находится в историческом здании генерального консульства еще Российской империи в тогдашнем Китае. Это город Гуанчжоу на юге Китая и Гонконг - всего четыре.
В планах, достаточно близких, открытие еще одного консульского учреждения - в Харбине. Это столица провинции Хэйлунцзян, которая граничит с пятью регионами Российской Федерации на протяжении 3 тыс. километров. Такая у нас граница только с одной провинцией КНР.
И совсем недавно, в конце прошлого года, мы подписали с китайскими партнерами соглашение о еще одной консульской паре. Как правило, мы договариваемся с китайскими партнерами об открытии пар - генеральное консульство Китая открывается в каком-либо нашем городе, а наше - в китайском.
Так, наша последняя по времени договоренность - это Казань и Ухань (административный центр провинции Хубэй, Центральный Китай). Ухань - это крупный промышленный центр на исторический реке Янцзы. Огромный город, где есть памятники нашего исторического присутствия.
К сожалению, мало кто знает о том, что еще в 1938 и 1939 году наши летчики-добровольцы героически сражались с японской авиацией в небе как раз Уханя, совершали подвиги, получали звания Героев Советского Союза. Благодарная память наших китайских друзей позволяет проявлять к этому историческому наследию должное уважение. Например, в прошлом году в городе Ухань был обновлен и реконструирован мемориал нашим летчикам, погибшим в китайском небе в конце 30-х годов, установлены фамилии героев, которые раньше были неизвестны.
Как видите, наше дипломатическое присутствие в Китае расширяется, но, как посол, скажу, что нам хотелось бы большего. Потому что наши связи с китайскими соседями становятся все масштабнее и разветвленнее.
Здесь я как раз особенно хотел бы подчеркнуть значение гуманитарных связей, потому что есть политика, есть экономика, есть сотрудничество в разного рода международных вопросах, организациях, но особое значение для нас, конечно, имеет гуманитарное сотрудничество. Вот здесь нам хотелось бы и всегда будет хотеться большего. Хотя в последние годы сотрудничество здесь явно оживилось: это и театральное искусство, это и музыка, это и, что нам особенно приятно, кино, это и сотрудничество в области телевидения. Я беру только культурную сферу.
Стало больше гастролей наших театральных и музыкальных коллективов, сюда чаще и более охотно приезжают гранды нашей национальной и мировой музыки. Частым гостем, например, в Китае является Валерий Абисалович Гергиев, наверное, ведущий сегодня дирижер, лидер мирового музыкального искусства, художественный руководитель и генеральный директор Мариинского театра. Он сюда приезжает и с оркестрами, и во главе своего театра. Я бы мог перечислять и другие фамилии.
В свою очередь и нам становится ближе современное искусство Китая. Насколько я знаю, с большим успехом у нас прошли гастроли всемирно известного китайского пианиста Лан Лана, и я сам с огромным удовольствием слушал его в Москве, это оказалось легче, чем услышать его в Китае.

- Как складывается с Харбином?

- Не исключено, что консульство там откроется в этом году, но, скорей всего, в следующем. Вся проблема в завершении строительных работ, и если уж откровенно, то в финансировании. Потому что дело все-таки затратное. Поэтому мы сейчас не стремимся, чтобы у нас был в этом случае какой-то параллелизм, да и о паре Казань - Ухань мы тоже договорились, что наши китайские партнеры откроют в Казани свое представительство. Но когда у них будут готовы для этого условия, ведь они тоже испытывают определенные финансовые проблемы, как и все в этом мире в наши дни.
Главное, что есть решение, есть политическая воля, объективная потребность - все это есть.

- Как развивается российско-китайское экономическое сотрудничество (энергетика, транспорт, сельское хозяйство, интернет-торговля и др.)? Насколько отразились на них политика санкций и снижение цен на нефть? Как идет сотрудничество РФ и КНР в финансовой области? В последнее время были сообщения о некоторых затруднениях в этой области.


- Отношения наши в торгово-экономической сфере, составляющие материальную базу всего комплекса российско-китайского сотрудничества, развиваются уверенно, поступательно, хотя и непросто в силу вполне очевидных и всем известных факторов. Главный из этих факторов - падение мировых цен на те товары и группы товаров, которые составляют основу нашей торговли не только с Китаем, но и другими зарубежными партнерами. Например, в нашем экспорте на товары топливной группы, а это в основном нефть и нефтепродукты, приходится более 60% по стоимости, поэтому, естественно, мировое снижение цен на нефть и другие продукты ТЭК приводит к снижению и общих стоимостных показателей торговли.
Но здесь происходят интересные и разнонаправленные вещи. Например, наша торговля нефтью по стоимости, наши доходы от продажи нефти в Китай из-за падения цен упали на 35%. Но при этом объем поставляемой в Китай нефти увеличился почти на 20%. В 2015 году мы вышли на второе место среди поставщиков в Китай после Саудовской Аравии. Как видите, разнонаправленные тенденции. Что касается торговли в целом, то товарооборот по стоимости уменьшился довольно существенно - на 29%, и составил, по данным китайской статистики, чуть более $68 млрд.
В свое время ставилась задача по выводу объема внешней торговли на уровень в $100 млрд. В 2014 году мы приблизились к этой цифре, тогда было около $90 млрд. Если бы цены сохранились на уровне 2013-2014 годов, то мы бы в 2015 году планку в $100 млрд перешли бы. Но, к сожалению, цены снизились.
Но это не все, из-за снижения курса российского рубля, который просто стал дешевле, снизилась конкурентоспособность китайских товаров на нашем рынке, выраженном в рублях. При пересечении границы, продаже китайских товаров стоимость их исчисляется в долларах, а потом переводится в рубли. Поэтому, естественно, в рублях они стали существенно дороже, что отразилось на их конкурентоспособности. Получилось даже так, что экспорт китайских товаров к нам упал по стоимости больше, чем экспорт наших товаров в Китай. Если раньше у нас было довольно внушительное, больше $10 млрд, отрицательное сальдо в торговле с Китаем, то в 2015 году оно существенно снизилось по сравнению с тем, что было раньше.
У нас есть поводы и для оптимизма, и для осторожных прогнозов будущего нашего успешного сотрудничества, ведь оно стало более системным
Если говорить о развитии по отдельным направлениям, то здесь ситуация не столь однообразно негативная. У нас есть поводы и для оптимизма, и для осторожных прогнозов будущего нашего успешного сотрудничества, ведь оно стало более системным.
Например, если взять ту же энергетику, то это уже не просто поставка товаров в одну и другую сторону, это своего рода энергетический альянс. Мы больше сотрудничаем по проектам. Вообще, инвестиционная составляющая в нашем сотрудничестве значительно увеличилась буквально за последний год. Этому немало способствовало и создание органов управления этими процессами - комиссии по инвестиционному сотрудничеству, возглавляемой первыми вице-премьерами обеих стран. Комиссия только начала свою работу, но в ее портфеле уже 58 крупных проектов, и число этих проектов будет увеличиваться.
У нас появилась и обретает конкретные очертания такая форма сотрудничества, как промышленная кооперация в производстве целого ряда продукции машиностроения, в первую очередь в авиастроении.
Ну и, наконец, в минувшем году существенные обороты набрало наше сотрудничество в финансовой области. Обе стороны - и Китай, и мы - ставим задачу увеличить долю расчетов в национальных валютах. По объективным причинам здесь перевес пока за китайским юанем, хотя по некоторым товарным позициям достаточно выгодно торговать и в рублях.
Так или иначе, доля расчетов в национальных валютах в российско-китайской торговле, идущей через банковскую систему, увеличивается. Пока она составляет порядка 8%, но есть все основания рассчитывать, что она будет расти. У нас есть сотрудничество в области платежных систем, создания платежных карт. Например, есть сотрудничество в сфере ценных бумаг в паре рубль - юань, ну и по целому ряду финансового сотрудничества.
У нас, конечно, есть и трудности. Осуществлять платежи, проводить какие-то денежные операции нам стало труднее, и это вполне очевидно. Россия находится под воздействием санкций, а китайские финансовые банковские учреждения достаточно серьезно интегрированы в мировую финансовую систему. Поэтому эти санкции (в отношении России) косвенно затрагивают и Китай, осложняя для него условия расчета с нашими банками, которые оказались под санкциями.
Эта ситуация понятна, здесь нужно выстраивать отношения так, чтобы не навредить ни себе, ни партнеру. Нам в основном такие отношения выстраивать удается, каких-либо непреодолимых проблем и сложностей в этой области в минувшем году я не наблюдал. Выход мы всегда найдем.
Более того, сами эти санкционные меры в отношении нашей страны, при всей их абсурдности и аморальности, принесли, как ни странно, и пользу. Они расширили границы рынка по целому ряду товарных позиций и для нас на китайском рынке, и для китайских партнеров - на нашем рынке. Эти новые возможности и мы, и Китай достаточно активно используем.
Вообще, вне контекста санкций, у нас появились новые и интересные направления в торговле. Например, сельское хозяйство. Мы и раньше здесь сотрудничали, но, во-первых, весьма в малых объемах, а во-вторых, в основном однобоко, т. е. мы закупали некоторые виды продовольственных товаров в Китае. Сейчас это сотрудничество мало того, что стало улицей с двусторонним движением, так еще весьма существенно нарастило объемы. Причем есть все основания прогнозировать существенный рост торговли за счет: а) поставок нашего продовольственного сырья в Китай, и б) переработки продукции сельского хозяйства и в Китае, и в России совместными усилиями и для реализации в наших странах, а может быть, и на рынках третьих стран.
Мы поставляем в Китай различные виды зерна, крупы, растительное масло, мясопродукты. Сейчас интенсивно идут переговоры о создании условий для расширения поставок нашей мясной продукции на китайский рынок. Она здесь пользуется достаточно устойчивым спросом в силу ее в целом высокого качества. В общем, у нас есть, конечно, определенная озабоченность, связанная со снижением товарооборота, но есть и поводы для осторожного, но обоснованного оптимизма в оценке перспектив торгово-экономического сотрудничества.
Чего бы нам хотелось - это повысить инновационный компонент в нашем сотрудничестве. Такие условия создаются. Может быть, медленнее, чем мы хотели бы, но тем не менее здесь есть продвижение. Например, космическая техника, атомная энергетика, связь, информатика. У нас здесь есть хорошие заделы и есть определенный опыт, который позволяет это сотрудничество развивать.
Вы интересовались электронной торговлей. Она получила развитие, это в общем веление времени, и темпы развития электронной торговли опережают общие показатели нашего экономического сотрудничества. Понятно, что здесь тоже есть свои сложности, связанные с взаимным приспособлением наших систем, с вопросами регулирования рынка интернет-торговли, но это не наши двусторонние проблемы, а проблемы системного характера, поскольку эта отрасль достаточно новая. Мы наши проблемы, как мне кажется, достаточно успешно решаем.

- Можно ли сказать, что наше сотрудничество с Китаем в некоторой степени замещает то, что мы потеряли на западном направлении?

- Я бы сказал, дополняет, и дополняет весьма существенно, прежде всего в региональном разрезе. Обеспечивая некоторые наши районы, в особенности восточной части страны, теми товарами, которые мы по разным причинам не можем получить с иных, в основном западных, рынков. Но я бы не сказал, что это фактор, имеющий критическое значение в нашей торговле. Нет, скорее имеющий дополняющий характер. В основном мы с Китаем, несмотря на сложные внешние условия, развиваем те проекты и движемся по тому руслу, которое сложилось в предыдущие годы. Есть новизна в институтах, есть новизна в средствах обслуживания торговли и сотрудничества - как в области финансов. Действительно, у нас важные вещи: сотрудничество в области страхования, ценных бумаг. Этого раньше не было, это только началось в прошлом году.
Отчасти это связано с воздействием санкций, с нашим желанием переключиться на более надежные рынки, на взаимодействие с более надежными партнерами в создавшихся условиях. Но я бы не сказал, чтобы это имело какой-то определяющий характер, это, скорее, дополнение.

- Ценные бумаги не понесем из США в Китай?

- Да нет, наверное, и сами китайские партнеры тоже не спешат извлекать свои деньги из американского казначейства. Ведь их там несравненно больше, чем наших ценных бумаг.
Банковская система США играет чрезвычайно важную роль для китайской экономики. Китай еще в прошлые годы вышел на первое место в мире по международной торговле, незначительно опережая США. По общеэкономическим показателям ВВП, если считать по курсам валют, то Китай занимает устойчивое второе место за США с большим отрывом от всех остальных. А если посчитать по паритету покупательной способности, то Китай уже как минимум сравнялся с США, а в чем-то, может быть, даже уже и опередил.
Объем золотовалютных резервов Китая тоже составляет огромную величину, приближаясь к $3-4 трлн. Причем существенная часть ценных бумаг размещена как раз в Америке. Я где-то видел цифру - порядка $1,6 трлн. Поэтому взаимозависимость китайской и американской экономик и финансовой системы чрезвычайно велика. Поэтому, выстраивая отношения с остальными партнерами, включая нас, Китай вынужден учитывать и эти обстоятельства.

- Какие-то финансовые заимствования с нашей стороны в Китае возможны?

- Конечно, возможны, они были и раньше, возможны и сейчас. Могут быть другие механизмы, могут быть другие формы реализации, но суть дела это не меняет. Для Китая такое сотрудничество как минимум не менее выгодно, чем для нас. В ряде случаев китайские партнеры получают доли в наших крупных проектах, прежде всего ТЭК. В других случаях - обеспечивают себе надежный и стабильный источник получения сырья и топлива на годы и даже десятилетия вперед. Так что этот процесс сугубо взаимовыгодный, здесь невозможно кого-либо к чему-либо принудить. Здесь господствует трезвый расчет и экономический интерес. И это залог того, что наше развитие будет иметь здоровый, взаимовыгодный характер для обеих сторон.

- Вы затронули тему Шелкового пути. У нас в России достаточно большой разброс в оценках по этому проекту. Насколько он нам выгоден?

- Шелковый путь - пока это не проект, не программа, пока это даже не концепция. Пока это инициатива, которая еще будет прорабатываться, будет обрастать, как мы говорим: скелет обрастает мясом, так и она будет обрастать конкретными специфическими видами совместной деятельности, проектами и так далее.
Что касается транзита, транспортировки товаров через нашу территорию, можно, конечно, схоластически рассуждать на эту тему: выгодно это нам или не выгодно. Я думаю, что это напоминает споры неких персонажей литературного произведения о том, что "Бриан - это голова!". Так и здесь то же самое. Дело не в том, что не надо про Бриана вспоминать, дело не в том, надо или не надо нам возить товары через нашу территорию, - нам этого еще надо добиться. Вот это, наверное, будет правильная постановка вопроса, потому что здесь рынок конкурентный, и никто не мешает разработать такие транспортные схемы, установить такие транспортные тарифы, создать такие условия для транспортировки грузов, которые позволили бы нам использовать наше вполне объективное преимущество, которое очевидно, если просто посмотреть на карту.
Вы говорите, есть обходящий Россию транспортный маршрут, но это имеется в виду южное направление. Но есть ведь и северное направление. Например, наши китайские партнеры проявляют повышенный интерес к перспективам транспортировки грузов по Северному морскому пути. Если посмотреть чисто морские пути вокруг Азии и даже с учетом Суэцкого канала, и через северные моря, то путь с восточного побережья Китая до Северной Европы через северные моря ровно вдвое короче. Так что географические преимущества за нами, их нужно дополнить, поставить во главу угла чисто экономические преимущества.
Было бы неправильно сказать, что здесь ничего не делается. Это не так. На самом деле у нас тоже развивается работа по улучшению перевозки грузов, в том числе контейнерных грузов по нашим железнодорожным магистралям. Другое дело в том, что они сейчас не совсем готовы к массовым перевозкам грузов - они нуждаются в реконструкции, модернизации, расширении. Это одно из направлений работы создаваемых финансовых институтов (АБИИ, банк БРИКС) инфраструктурного финансирования.
Поэтому мне кажется, что такого вопроса - нужно или не нужно сотрудничать с партнерами, прежде всего с нашими китайскими партнерами, в освоении новых маршрутов транспортировки грузов как в восточном, так и западном направлении - нет. Вопрос я вижу в другом. Как лучше использовать открывающиеся возможности с учетом наших объективных преимуществ.
У нас, например, в прошлом году, по статистике, через нашу территорию проследовало 250 транзитных контейнерных поездов. Это довольно большая цифра, сейчас ведутся разного рода рассуждения вокруг южного маршрута через Каспийское море, который обходит Россию, ведутся фактически вокруг одного единственного поезда.
У нас только за один прошлый год прошло более 250 контейнерных поездов, а объем транзита контейнерных грузов за один год увеличился почти в два раза. Это очень серьезный показатель. Развитие здесь идет, и просто надо работать.
Так, ВСМ "Москва - Казань" - это некий первый этап для пассажирских перевозок. Видимо, будут строиться и новые возможности для грузовых перевозок. Маршрут этот может идти до Казани и двинуться дальше.
Сама по себе инициатива "Экономического пояса Шелкового пути", и планы сопряжения интеграционных проектов - это отнюдь не только транспорт, это комплексный экономический проект
Перспективы-то есть, другое дело, что надо их осваивать. Это вполне возможно даже в нынешних сложных условиях. Ну и давайте не будем забывать о том, что сама по себе инициатива "Экономического пояса Шелкового пути", и планы сопряжения интеграционных проектов - это отнюдь не только транспорт, это комплексный экономический проект. Ведь не случайно говорится не Шелковый путь, а "Экономический пояс Шелкового пути". Это активное создание новых рабочих мест, создание новых производств, создание новых рынков для того, чтобы на этих рынках реализовывать произведенные товары. Создание платежеспособного спроса на тех территориях, которые сейчас с экономической точки зрения находятся в депрессивном состоянии. Таких территорий немало и в нашей стране, и в западных районах Китая, да и в Центральной Азии. Так что работы здесь много и перспективы есть. Но реализовать их действительно будет не просто. Тут никто и не скрывает, что надо будет поработать.

- У России и Китая есть специфика внешнеполитических подходов. Например, российские ВКС проводят операцию в Сирии, а китайские партнеры, похоже, не собираются влезать так глубоко в сирийские дела. Или отношения с Западом: у нас бойкот, а лидер КНР едет в Лондон, где ему королевский прием оказывают. Насколько серьезно расходятся эти тренды?
У наших стран, как и у любой страны мира, есть свой исторический бэкграунд, своя система отношений с партнерами, свое геополитическое окружение, есть своя особенность развития и потребности в развитии
- В нынешних условиях нам еще не хватало испытывать чувства ревности в связи с успешным визитом китайского руководителя на Британские острова. У наших стран, как и у любой страны мира, есть свой исторический бэкграунд, своя система отношений с партнерами, свое геополитическое окружение, есть своя особенность развития и потребности в развитии. Есть, в конце концов, специфика внешней политики, свои традиции, свои принципы, к которым надо относиться с уважением, предполагая, что с уважением будут относиться и ко всему тому же самому, что есть у нас. Вот так строятся наш отношения с Китаем.
Поэтому, во-первых, здесь нет никакого повода для ревности. Если отношения Китая со странами-партнерами, с которыми у нас возникли проблемы, улучшаются, не вижу в этом ничего плохого, кроме хорошего, потому что тем самым - пусть даже теоретически - возрастает возможность благотворного влияния Китая на тех партнеров, которые не всегда в силу исторических и политических причин находят на данном этапе общий язык с нами. Это первое.
Второе - это то, что, развивая свои отношения с другими странами, Китай никогда не пользуется этим обстоятельством и никогда не выстраивает свои отношения с кем бы то ни было в ущерб своим отношениям с нами или, скорее, нашим отношениям с ними. Вот это очень важно. Более того, наши китайские партнеры сами нам говорят о том, что отношения с Россией имеют для них настолько высокую важность и весомость, что они стараются оградить эти отношения со своей стороны, точно так же, как и мы со своей, от любых осложняющих факторов.
Что касается Сирии, то, во-первых, мы с Китаем по Сирии сотрудничаем достаточно плотно и активно. Это сотрудничество приносит свои плоды и результаты, которых мы, честно говоря, не видим во взаимодействии любых других отдельно взятых стран.
Возьмите то же самое химическое оружие Сирии. Ведь фактически удалось решить эту проблему благодаря совместной слаженной работе России и Китая. Это факт. По Сирии мы действуем и совместно в рамках международной группы поддержки Сирии, и каждый по своему направлению: Россия - по своему, Китай - по своему.
Недавно здесь состоялась встреча китайских дипломатов с представителями сирийской оппозиции, она тоже внесла свою лепту в подготовку к тем встречам, которые не без проблем, но все-таки работают в наши дни в Женеве. Главное, что у нас в подходе к Сирии абсолютно совпадают цели, задачи и представления о средствах достижения этих целей. Здесь у нас с Китаем расхождений нет.

- Можно то же самое сказать по отношению к Корейскому полуострову?

- Безусловно, вне всякого сомнения! Наши оценки происходящего на Корейском полуострове в контексте о ядерной проблеме полуострова, о последствиях произведенного недавно в КНДР испытания ядерного оружия. Наши подходы с Китаем здесь совпадают, и между ними нет каких-либо зазоров. Мы здесь едины.

- Ведутся ли сейчас консультации по этому поводу?


Любые меры реагирования не должны вести к усугублению ситуации. Вот наша позиция, и тут мы солидарны с нашими китайскими партнерами, а они с нами
- Конечно, идут, как и с другими странами. Как и у Китая с другими странами. Мы находимся в постоянном рабочем контакте с нашими китайскими партнерами. Тем более сейчас должна начаться работа в СБ ООН по выработке соответствующей резолюции. Так что понадобится еще более плотная и слаженная работа. Главное здесь в том, что и мы, и наши китайские партнеры твердо стоим на позициях денуклеаризации Корейского полуострова, необходимости возвращения к формату шестисторонних переговоров без предварительных условий.
Мы однозначно, без всяких оговорок осуждаем действия северокорейских партнеров, которые мы считаем неправильными, ошибочными. Безусловно, последует международная реакция, но она должна быть сбалансированной и решать задачи, которые перед ней ставятся, - предотвратить повторение такого рода рецидива. Никто не ставит цель нанести ущерб простым людям, живущим в Северной Корее, а самое главное не усугубить общую ситуацию в этом регионе.
Любые меры реагирования не должны вести к усугублению ситуации. Вот наша позиция, и тут мы солидарны с нашими китайским партнерами, а они с нами.

- Кроме шестисторонних переговоров, могут ли быть какие-нибудь другие варианты?

- Это самый надежный вариант. Наверное, могут быть какие-то шаги на двусторонних треках, но в сумме главная их задача - все равно вести дело к возобновлению шестисторонних переговоров.

- Может ли принести пользу поездка специального представителя правительства КНР по делам Корейского полуострова У Давэя в Пхеньян?

- Ну, мы не знаем, это просто один из эпизодов в сложной дипломатической комбинации вокруг северокорейского сюжета. Так или иначе, мы находимся с нашими китайскими партнерами в тесном рабочем контакте.

- Что вы пожелаете российским и китайским журналистам в год сотрудничества СМИ?
- Год, который мы начинаем, год сотрудничества в области СМИ, это ведь не плод воображения прихотливого ума - чего бы нам еще такого придумать. Это веяние времени, и с моих позиций я могу объяснить и главную задачу, которую вижу, и свои надежды, которые связываю с этими годами СМИ, очень просто: мне бы хотелось, чтобы наши китайские соседи, китайская аудитория, судили о моей стране, о событиях, в ней происходящих, с помощью наших российских источников информации, прежде всего российских журналистов. И, наоборот, чтобы мы тоже питались не от третьих источников, а непосредственно из первых рук. Это ведь не только печатные средства массовой информации, телевидение, радио, это и сетевые источники информации. Например, мы в последнее время много говорим о контакте по линии блогеров - достаточно активных и в нашей стране, и здесь в Китае. Если этот компонент будет включен в программу обменов по линии годов СМИ, то это будет и новое, и важное перспективное направление. С учетом того, что в лице Китая мы имеем дело с необъятной по масштабам аудиторией - число пользователей Китая скоро приблизится к 700 миллионам человек. Такого нет больше нигде в мире.
Практической формой реализации мероприятий в рамках годов, а у нас уже есть и планы, и программы, есть оргкомитеты в обеих странах, уже запланировано огромное количество мероприятий - около 200, если не ошибаюсь, многие из них традиционного плана. Это разного рода поездки китайских журналистов к нам, и наших - сюда в Китай. Встречи, форумы, создание каких-то совместных информационных продуктов и т. д.
Здесь не столько нужно придумывать что-то новое, сколько использовать то, что мы уже освоили и уже делаем. Я знаю, что наши информационщики уже давно практикуют автопробеги вдоль границы. Китайские журналисты - по нашей территории, а наши - вдоль границы по китайской территории. Наверное, надо идти дальше, надо эти границы пересекать. Двигаться зигзагом.
Ну и еще раз, сети - это самое перспективное направление.

Сейчас тот же «Макдональдс», с небольшим налетом восточного колорита, можно встретить даже в городах, которые по нашей классификации выше районных центров никак не тянут.

Я сам видел, как в предновогодние дни в одном из провинциальных городов восточного Китая именно молодежью был забит огромный мясной ресторан, специализирующийся на баварском меню. В зале человек на триста сидели лишь пять-шесть иностранцев.
То же самое происходит и в популярной музыке: традиционные местные мелодии с их своеобразными инструментами уже давно не в чести. Практически все хиты последнего времени – подражание западным аналогам. Впрочем, здесь имеется одна особенность: довольно большую часть эфира занимает южнокорейская и японская музыка, что вполне объяснимо с точки зрения культурной близости трех дальневосточных наций. Пока что попытки властей хоть как-то ограничить распространение заморских веяний, внушить мысль о непреходящих ценностях «великой китайской традиционной музыки» успеха не имели. Не слишком успешными оказались и попытки продвинуть на первую строчку хит-парадов революционные и патриотические произведения, исполняемые на манер классической советской эстрады двадцатых-пятидесятых годов.
Несмотря на жесткий запрет порнографии, она цветет в молодежной среде пышным цветом. С недавних пор на местном телевидении широкую аудиторию завоевала ночная передача, о содержании которой в более или менее приличном обществе постеснялись бы говорить даже полунамеками. Вот так выглядит «благотворное влияние общечеловеческих ценностей». Как далеко качнулся маятник! Ведь еще в середине восьмидесятых, когда началась нормализация отношений между нашими странами, высоких китайских чиновников откровенно коробило от анекдотов «про это», рассказываемых советскими друзьями в ходе застолья.
Власти пытаются переломить негативные тенденции: создают общины-поселения, живущие по традициям времен Мао Цзэдуна. Жителей подобных коммун отличает строгое соблюдение всех этических норм и принципов, не говоря уже о законах.

Однако желающих жить в атмосфере строжайшего пуританства, учить высказывания «великого кормчего» на фоне всеобщего стремления к обогащению любым путем не так уж много.

Часть экспертов утверждает, что выразителем традиционной системы ценностей может и должно служить многочисленное крестьянство. Аргумент прост: среди сельских жителей идет процесс расслоения, огромные массы крестьян направляются в города, где батрачат фактически бесплатно на стройках, либо, если не повезет, попрошайничают. И видят, как живут и ведут себя молодые, которых они называют «рабами кредитных карт» и «рабами недвижимости». В ответ молодежь высмеивает старые устои: слово «товарищ» среди тех, кто еще не достиг среднего возраста, приобрело уничижительный оттенок.
Молодежь в Китае превратилась в особую группу населения, поскольку именно ее представители составляют костяк персонала престижных местных и западных компаний. Объявления о найме по всей стране пестрят фразами «Требуются молодые, энергичные люди в возрасте до сорока лет». Примерно та же картина в среде мелких и средних предпринимателей. Так что молодежь начинает считать себя кастой избранных, полагая, что ей позволено многое из того, чего нельзя другим.
В немалой степени виной тому реалии китайской жизни: чиновники без зазрения совести отбирают путем юридического крючкотворства пахотные земли у крестьян. Власти на местах, в союзе с бизнесменами, закрывают глаза на вопиющие нарушения техники безопасности, что приводит к гибели огромного количества рабочих...
Картина, согласимся, не самая радостная. И все же молодежь самой населенной страны мира отнюдь не стремится полностью влиться в лоно «западной цивилизации». Об этом свидетельствует следующий факт: до введения ограничений у молодого поколения была очень популярна эмиграция в США, Канаду и Австралию. Но конечная цель – за редким исключением – не растворение в западном обществе, а создание анклавов, которые живут практически по китайским законам и поддерживают очень тесные связи с исторической родиной. Такая ассимиляция больше похожа на постепенный захват территории «гостеприимного хозяина».
Как молодые китайцы относятся к России? Времена беззаветной дружбы уже давно в прошлом. Сейчас мы – лишь одна из множества держав, которые бы хотели дружить с Китаем, а уж последний сам будет снисходительно решать, с кем ему водить дружбу. Немалая часть молодежи воспринимает северного соседа как страну, захватившую в позапрошлом веке огромную часть китайской территории…

Главная причина снижения интереса к русской культуре в том, что сейчас мы, в отличие от советских времен, не предлагаем идеи, способной увлечь за собой массы.

Часть нашей интеллигенции уверяет, что такую роль может сыграть Православие. Но, к великому сожалению, с его распространением дела пока обстоят неважно. Положение же с западными вероучениями, кстати, совершенно иное: власти тревожит неконтролируемый рост католических и протестантских общин.
При этом молодое поколение Поднебесной, конечно, понимает, что именно союз с Россией и является залогом сохранения за КНР статуса великой державы. Но, в отличие от советских времен, теперь «старшим братом» считает себя Пекин…

Китайский военный эксперт, специалист по американской армии, сообщил корреспонденту «Хуаньцю шибао», что войска любого государства, в том числе сухопутные — это основной вид вооруженных сил, а военно-морские и военно-воздушные силы развились главным образом на базе сухопутных войск. Несмотря на то, что у США есть преимущество двух океанов, наземные войска для них остаются важнейшим видом вооруженных сил. Впрочем, сухопутные войска США — вообще особый случай, они характеризуется способностью к переброске и могут быть быстро доставлены в любую точку мира с помощью морского и воздушного военного оборудования. К примеру, наземные войска США, оснащенные колесной бронемашиной Stryker, могут быть отправлены в любое место на земле на военно-транспортном самолете С-17. На один самолет С-17 можно погрузить несколько бронемашин, солдаты рассаживаются по две стороны салона, за один перелет удается перевезти несколько сотен человек.

По словам этого эксперта, сухопутные войска США делают слишком большой упор на возможность глобальной переброски, это действительно особый случай. Последние 100 лет на территории США не происходило военных действий, они вели войну в других государствах. Возьмем, к примеру, Австралию. Эта страна представляет из себя большой остров, у нее нет ни одной сухопутной границы, пограничная охрана представляет из себя береговую оборону. Само собой разумеется, что первое место в таком случае должны занимать военно-морские силы, однако крупнейший вид вооруженных войск в Австралии — сухопутные войска. Так обстоят дела в этих странах. 

Что касается таких государств, как Китай и Россия, стран с огромной территорией, то наземные войска для них гораздо более важны. Можно даже сказать, что наземные войска для этих государств никогда не станут бесполезными. Россия — традиционная военная держава, для которой создание и развитие наземных войск всегда будет играть важнейшую роль в формировании военной мощи. Несмотря на то, что современная форма ведения войны и театр военных действий стремительно расширяются до воздушных, космических и морских областей, сухопутные войска остаются главной опорой вооруженных сил РФ. В настоящее время общая численность вооруженных сил России составляет около 1 миллиона человек (не включая гражданских лиц), а сухопутные войска насчитывают около 400 тысяч человек, то есть они остаются самой большой долей вооруженных сил российской армии.

В 2011 году главнокомандующий Сухопутными войсками России Александр Постников произнес фразу, которая очень хорошо разъясняет незаменимую роль cухопутных войск для таких государств, как Китай и Россия: «Основная сфера жизнедеятельности человечества сегодня и в обозримой перспективе — всё-таки земная поверхность. Военные конфликты возникают, как правило, из-за „земных“ проблем: территориальных споров, стремления установить контроль над сырьевыми ресурсами, передела сфер влияния, политических, идеологических, религиозных и других противоречий. Учитывая протяжённость сухопутных границ России, очевидно, что надёжное обеспечение обороноспособности нашего государства возможно лишь при масштабном применении Сухопутных войск. Сухопутные войска — это универсальный вид вооруженных сил. Воинские формирования именно Сухопутных войск способны занимать и удерживать, долгосрочно контролировать районы и рубежи». 

По словам другого эксперта, такие страны, как Китай и Россия, характеризует очень сложная ситуация с безопасностью и неодинаковые в разных направлениях рельеф местности, потенциальные противники и возникающие проблемы, поэтому они не могут обойтись без определенного количества сухопутных войск. Однако сухопутных войск будущего — не традиционных, а высокотехнологичных, специализированных, мобильных и способных к переброске.

С течением времени становится очевидным, что оба объяснения не работают. Си Цзиньпин с точки зрения концентрации власти уже является самым сильным китайским лидером со времен Мао Цзэдуна. Поведение китайского чиновничества в плане коррупции уже изменилось настолько, насколько его только можно изменить, действуя методами наказания и устрашения. Кампания, однако, не ослабевает, а скорее видоизменяется и расширяется.
Можно предположить, что мы имеем дело не с банальной борьбой за власть, а с гораздо более глубоким процессом кризисной перестройки всей китайской партийно-государственной системы. По своей природе и решаемым задачам этот процесс близок к большим чисткам по образцу СССР 1937–1938 гг. и подобным же чисткам в Китае эпохи культурной революции. Целью чистки является полное разрушение устойчивых связей, существующих в управленческой элите, и замена их новой системой связей, а также, в значительной степени, физическая замена старой элиты на новую.
Публикуемая статистика свидетельствует о том, что с XVIII съезда и до конца 2015 г. контрольные органы рассмотрели дела о «нарушении дисциплины» в отношении 750 000 человек, в суд были переданы дела на 25 600 человек. Из них в 2015 г. были рассмотрены дела 336 000 человек, наказано 282 000 человек: 200 000 отделались взысканиями, понижением, переводом на другую работу и т. п., в суд переданы дела на 14 000 человек. В подавляющем большинстве случаев расследования партийных органов приводят к наказанию по партийной линии. Как правило, речь идет не о заключении наказанного чиновника (не говоря уже о расстреле – число казней засекречено, но, видимо, ничтожно мало), а только лишь о разрушении его карьеры.
С технической точки зрения процесс организован искусно и с явным стремлением ограничить сопутствующий ущерб. Органы партийного контроля просеивают чиновничий аппарат мелким ситом, в результате сотни тысяч людей теряют свое положение и перспективы, десятки тысяч – свободу или жизнь, но миллионы напуганы и вынуждены принять новые правила игры. Принцип работы остался прежним, и он очень стар: правитель при поддержке части силовиков апеллирует к народу напрямую и обращает накопившуюся в обществе агрессию на вельмож.
Нынешняя кампания существенно превосходит по масштабам прошлые, хотя говорить о превосходстве на порядок не приходится. Важно, однако, помнить, что раньше речь шла о репрессиях в отношении лиц в среднем намного более низкого уровня. Теперь же наказано более чем 100 чиновников начиная с уровня заместителя губернатора провинции, заместителя министра и выше. Падение каждого из таких людей имеет тяжелые последствия для десятков более мелких чиновников и бизнесменов, объединенных с ним в сложную сеть неформальных связей.
Столь значительная насильственная перетряска государственного аппарата за такой короткий срок означает, по сути, изменение правил игры, расстановки сил и ключевых персоналий, с какого-то момента речь может идти о перезагрузке системы. Почему же систему надо перезагрузить? Процесс связан отнюдь не с личными предпочтениями Си Цзиньпина, а с очевидным фактом умирания политико-экономической модели развития Китая, начатой Дэн Сяопином эпохи «реформ и открытости».
Китайская модель развития основывалась на трех базовых условиях. Во-первых, это экспортный бум, подпитываемый постоянным притоком дешевой рабочей силы из деревни. Во вторых, это инфраструктурный бум, осуществлявшийся в основном местной властью за счет заемных средств. Привлекать их на фоне бурно идущей индустриализации и урбанизации было легко. В третьих, это пассивная внешняя политика, благоприятное внешнее окружение и открытость миру. Последнее обстоятельство создавало благоприятные условия не только для привлечения капитала из-за рубежа, но и для его вывода.
Этими условиями за три десятилетия была сформирована устойчивая модель отношений бизнеса и власти, а также механизмы конвертирования власти в капитал, последующего инвестирования этого капитала, его легализации и вывода за рубеж. Близость всех трех старых факторов роста к исчерпанию была очевидна китайским экономистам еще в период кризиса 2008 г., но проведение необходимых реформ было невозможно: прежнее правительство во главе с Ху Цзиньтао было слабым и не смогло преодолеть влияния предшественника Ху – Цзян Цзэминя. Принятые в 2008–2009 гг. антикризисные меры были половинчатыми, а частично (госинвестиции в инфраструктуру) усугубляли застарелые проблемы китайской экономики.
Страна в итоге сталкивается с застоем или падением экспорта при отсутствии компенсирующего роста внутреннего потребления. Инфраструктурный бум давно перешел в инфраструктурный пузырь, оставив местные правительства с долгами в $3,4 трлн (на конец 2014 г.), а страну с большим количеством бесполезных, избыточных зданий, аэропортов и дорог. Соотношение долга к ВВП в Китае (включая частные и корпоративные долги) превысило 280% еще в прошлом году. Внешнеполитическая ситуация ухудшается, и «глобализованность» коррумпированного китайского чиновничества превращается в угрозу национальной безопасности.
С помощью проводимой большой чистки китайские руководители пытаются добиться жизненно необходимого радикального изменения направления государственной экономической политики, что, видимо, повлечет за собой большие изменения во внешней политике и идеологии. Речь идет о новом Китае, где многочисленные проблемы уже нельзя будет заливать потоком денег и компенсировать двузначным ростом. Главной проблемой будет не рост, а справедливость, социальная защищенность, равенство и идеология – включая место страны в мире.

 
Правящие элиты вместе со своими царствами, империями и республиками переживали периоды расцвета и упадка, но в Китае всегда находилось достаточно пассионарных, умных и умелых людей, чтобы снова нарастить плоть на костяк, который из века в век держит государство и общество. 

Элиты современного Китая вызывают самое пристальное внимание именно сейчас, поскольку КНР достигла небывалого за последние столетия уровня экономического, военного и политического могущества. Впереди открываются просторы, по которым китайские кормчие ещё никогда не прокладывали путь. Силы, вовлечённые в обсуждение дальнейшего курса, придерживаются подчас противоположных взглядов, и поиск «золотой середины» идёт с видимыми трудностями. Это касается как экономики и внутренней политики, так и глобальной стратегии. От выбора долгосрочного курса и даже от принимаемых тактических решений всё явственнее зависят не только будущее самого Китая, но и соседей, всего мира. Сами же решения зависят от качества элиты. 

Формирование новой китайской элиты началось в рамках компартии Китая ещё в 20-е годы ХХ века, ускорилось после прихода КПК к власти в Китае в 1949 году. Всего через 20 лет в ходе «культурной революции» первое поколение коммунистической элиты было в значительной степени ликвидировано. Создание, по существу, новой элиты с использованием остатков кадров предыдущего поколения приняло упорядоченный характер только после преодоления «смутного времени» маоцзэдуновских экспериментов 60–70-х годов. Отбором кадров для продвижения вместо узкого круга приспешников Мао Цзэдуна и его жены Цзян Цин снова занялся Организационный отдел ЦК КПК, во многом копировавший методы деятельности соответствующей структуры ЦК КПСС. Растущую роль при решении судьбы перспективных кадровых работников стали играть успехи в выполнении партийных решений, особенно параметров экономического развития. Дело дошло до того, что в партию стали принимать успешных предпринимателей, хотя для этого и пришлось принять целый ряд решений, включая изменения в Устав компартии. Элита приобрела национальный, а не классовый характер. 

Меритократический принцип стал определяющим в немалой степени благодаря совпадению с традиционным для китайского общества механизмом выдвижения талантов, который просуществовал почти две тысячи лет, вплоть до начала ХХ века. Этот механизм под названием «кэцзюй» состоял из экзаменов нескольких уровней и служил «кадровым лифтом», позволявшим провинциалам и простолюдинам занимать ключевые посты в столице и даже при дворе Сына Неба. Как в старину, так и сейчас немалую роль играют родственные и земляческие связи, но на первый план выходят всё же «деловые и политические качества». Ещё один механизм формирования, а точнее — селекции нынешней элиты называется «Комиссия по проверке партийной дисциплины ЦК КПК». По существу, это важнейшая спецслужба, возглавляемая сейчас Ван Цишанем, одним из семи членов Постоянного комитета Политбюро ЦК. 

Как и многие другие создатели КНР, Си Чжунсюнь вырос в провинции (Шэньси, северо-запад Китая) в зажиточной крестьянской семье. Он родился в 1913 году, всего через пару лет после свержения маньчжурской династии Цин. Семи лет от роду пошёл в начальную школу, где, наряду с традиционным конфуцианским образованием, получал начатки «западного знания». В 13 лет он, уже ученик средней школы, вступил в комсомол, а через два года, будучи студентом педучилища, за участие в демонстрации был арестован и оказался в тюрьме. Вышел он оттуда уже членом компартии и профессиональным революционером. 

В то время Китай напоминал лоскутное одеяло из больших и малых территорий, подконтрольных тем или иным «милитаристам», местным военачальникам. По решению компартии Си Чжунсюнь идет служить в гоминьдановскую армию с заданием со­здавать коммунистические ячейки. Задание было выполнено — в 1932 году поднимается восстание. Вместе с группой сослуживцев Си Чжунсюнь идёт на соединение с другими мелкими отрядами солдат и партизан, становится партийным секретарём небольшого опорного района, а на следующий год вместе с кадровым военным Лю Чжиданем, выпускником созданной в 1924 году офицерской школы Хуанпу, создаёт освобождённый район Шэньси—Ганьсу. 

Стратегия компартии в то время заключалась в создании опорных баз, их расширении, слиянии и формировании освобождённых районов. На северо-западе эта тактика приносила успех — к 1935 году в составе Шэньси — Ганьсу числилось целых 22 уезда. Несмотря на свою молодость, двадцатилетний Си Чжунсюнь получил целый букет должностей в комсомольских, партийных, военных органах власти. Пожалуй, главным из них был пост председателя правительства освобождённого района. 

В Центральном Китае у коммунистов успехи были меньше. Выбитые войсками Чан Кайши со своих опорных баз в провинции Цзянси, бойцы Красной Армии под руководством Мао Цзэдуна, Чжу Дэ и Чжоу Эньлая были вынуждены с боями отступать через весь Китай. Эта почти непрерывная битва на марше получила в истории название «Великий поход». За 370 дней, с октября 1934-го по октябрь 1935 года, бойцы прошли 9000 километров. Из 100 тысяч участников Великого похода в начале пути до укреплённой базы Лю Чжиданя и Си Чжунсюня добрались только 8 тысяч. Именно там, в мягких лёссовых почвах, был создан пещерный город Яньань, откуда до 1947 года Мао руководил революцией, сопротивлением японским войскам и гражданской войной. 

В Китае часто говорят: Лю Чжидань и Си Чжунсюнь спасли Мао Цзэдуна и всю компартию. Но Мао Цзэдун, в свою очередь, спас Лю Чжиданя и его соратников. Среди окопавшихся в горах и пещерах коммунистов непрерывно велась идейная борьба. То одних, то других объявляли «контрреволюционерами», «уклонистами», «капитулянтами». Лю Чжидань и другие командиры были раскритикованы прибывшими из шанхайского подполья борцами за идейную чистоту и приговорены к смерти. Си Чжунсюнь вспоминал, что от расстрела его отделяло всего четыре дня. Но тут со своим отрядом появился Мао Цзэдун. Решения заезжих комиссаров были отменены. Лю Чжидань и Си Чжунсюнь снова стали уважаемыми товарищами. Взявший власть в свои руки Мао Цзэдун вскоре отправил отряд Лю Чжиданя сражаться с местным «милитаристом» Янь Сишанем, и в феврале 1936 года партизанский герой погиб при не выясненных до конца обстоятельствах. 

Си Чжунсюню повезло больше. Он продолжил революционную карьеру, занимал всё новые административные и партийные посты. Главной его заботой было снабжение быстро растущих вооружённых сил, политического руководства во главе с Мао Цзэдуном, партийных школ и военных училищ, были ещё революционные газеты и издательства, ансамбли песни и пляски… Председатель правительства отвечает за всё. Знающему местные реалии уроженцу провинции Шэньси пришлось отбиваться от настойчивых советов раскулачить зажиточных крестьян и расправиться с крупными землевладельцами. Он настоял на снижении арендной платы и ссудного процента, что помогло земледельцам увеличить производство продовольствия. 

Впрочем, «яньаньскому завхозу» приходилось заниматься и другими делами. Ещё в июне 1945 года на VII съезде КПК Си Чжунсюнь стал кандидатом в члены ЦК, а в августе получил назначение на пост заместителя заведующего организационным отделом ЦК, который отвечал за кадровые назначения. Но это было не главное испытание — в марте 1947 года Яньань захватили войска Гоминьдана. Си Чжунсюнь снова берёт в руки маузер и в качестве политкомиссара воюет рядом с уже тогда прославленным командиром Пэн Дэхуаем. Череда битв приводит к освобождению Яньани и переходу всего Северо-Западного Китая под контроль компартии. Но даже после провозглашения 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики бои продолжались на юге и западе, неспокойно было и на северо-западе — бунтовали племена тибетцев, не сложили оружие и привыкшие за годы смуты к самостийности отряды китайских мусульман. Партийное руководство предложило Си Чжунсюню войти в руководство Северо-западным бюро ЦК, обеспечить там стабильность. В зону ответственности попали не только хорошо известные ему провинции Шэньси, Ганьсу и Нинся, но и обширные сопредельные территории, населённые беспокойными национальными и религиозными меньшинствами. Следуя конфуцианской идее «золотой середины» и используя врожденные дипломатические таланты, молодой руководитель отложил маузер в сторону и предложил мирное решение. Он добился посредничества высокоуважаемых религиозных деятелей, освободил уже схваченных главарей и добился умиротворения без «классовой борьбы». 

 
Многочисленные таланты Си Чжунсюня оказались востребованы в Пекине, и он в сентябре 1952 года получил довольно неожиданное назначение — руководителем отдела пропаганды ЦК КПК. Вместе с женой его поселили в Чжуннаньхае, юго-западном углу Запретного города, до 1911 года служившего резиденцией Сына Неба. Там с помощью советских архитекторов было создано «царское село» с резиденциями для высшего руководства, зданиями важнейших учреждений, залами заседаний, а также службами жизнеобеспечения, включая распределители, больницы, кинозалы, Именно в Чжуннаньхае и родился Си Цзиньпин, там его отдали в специальный детский сад, а затем в специальную школу… 

Вчерашние бойцы и командиры Красной Армии, преимущественно крестьянские дети, стали новыми хозяевами жизни. Впитав историю Китая из классических романов и спектаклей народного театра, они воспринимали приход к власти коммунистов как победу очередного крестьянского восстания, а в своем руководителе Мао Цзэдуне видели основателя новой династии. Сами они тоже становились персонажами классических романов: генералами, сановниками, министрами, судьями… Сохранившие связи с Мао Цзэдуном и его ближайшими сподвижниками заняли посты в Пекине. Служившие у командиров армий, которые стали секретарями провинциальных парткомов, ехали в непривычные большие города и, как могли, управляли ими — ведь большинство чиновников отбыло на Тайвань. Остатки элиты гоминьдановской эпохи сократились до минимума в результате кампании борьбы с «правыми элементами» в 1957 году, ударившей по предпринимателям и промышленникам, творческой интеллигенции, чиновникам. 

Новая элита называлась ганьбу, «кадровые работники». По традиции ещё императорского чиновного сословия их разбили на разряды, от которых зависели зарплаты и иные блага. Они постепенно меняли свои ватные куртки и штаны защитного цвета на костюмы, щеголяли в шляпах и габардиновых плащах, привыкали к езде на лимузинах и жизни на государственных виллах. Недостаток образования восполнялся за счёт ускоренного обучения в партийном Народном университете и «кузнице кадров» для высшего руководства — Партийной школе ЦК КПК. Складывавшаяся на глазах новая элита в своем большинстве оставалась искренне привержена высоким революционным идеалам, стремилась к облегчению жизни простого народа, была настроена очень патриотически. Эта элита могла гордиться не только личными успехами, но и своим вкладом в возрождение Родины. 

Китай, подобно сказочной птице феникс, восставал из пепла. Задания первого пятилетнего плана развития народного хозяйства были выполнены и перевыполнены. Промышленное производство в 1957 году превысило показатели 1952 года на 141 %. Тяжёлая промышленность и машиностроение устанавливали рекорды — КНР стала на 60 % удовлетворять свои потребности в машинном оборудовании. Появились отсутствовавшие ранее отрасли: автомобилестроение, тракторостроение, авиастроение, военная промышленность. 

Руководство СССР оказывало КНР всемерную экономическую и научно-техническую помощь. В 1953–1956 годах были заключены соглашения о содействии в реконструкции и строительстве 156 крупных индустриальных объектов, выданы льготные кредиты на осуществление этих и других проектов. В 1954 году Москва безвозмездно передала Пекину свыше 1400 проектов промышленных предприятий и свыше 24 тысяч комплектов различной научно-технической документации. Тысячи высококвалифицированных специалистов из СССР стали советниками практически во всех сферах жизни КНР. В свою очередь, тысячи студентов приехали в советские университеты, сотни китайских технических специалистов повышали квалификацию на наших заводах и в конструкторских бюро. В 1959 году в свою первую зарубежную поездку отправился Си Чжунсюнь — в качестве вице-премьера он побывал в Советском Союзе, где изучал опыт развития металлургии и тяжёлой промышленности.

Впечатляющий успех первой китайской пятилетки, достигнутый в значительной мере благодаря массированной помощи СССР, не только доказал эффективность советской модели, но и вскружил головы Мао Цзэдуну, а также его сторонникам в руководстве КПК, которые задумали превратить страну в «чистый лист бумаги, на котором можно писать самые красивые иероглифы». Мао настаивал на создании десятилетнего плана развития, причём призывал выполнить его за три года под лозунгом «три года упорного труда — десять тысяч лет счастья». За 36 месяцев Мао Цзэдун надеялся сравняться по сельскому хозяйству с Японией, за 15 лет догнать Англию, а за 20 лет — США. Был разработан фантастический план на первые 5 лет «десятилетки». Промышленное производство в 1958–1962 годах предполагалось увеличить в 6,5 раз, сельскохозяйственное — в 2,5 раза. Рекордные ориентиры в сельском хозяйстве должны были быть достигнуты за счёт масштабных ирригационных работ, глубокой вспашки земли, загущения посадок злаков, а также борьбы против «четырёх вредителей»: крыс, воробьёв, мух и комаров. 

Обрушившееся на страну рукотворное бедствие было сравнимо с результатами японской агрессии, продолжавшейся с 1931 по 1945 год. По официальным данным, жертвы китайской нации за 14 лет сопротивления Японии составили 35 миллионов убитых, погибших от ран, эпидемий и голода. Лучи «красного солнышка Мао» всего за три года «большого скачка» в промышленности и «народных коммун» на селе сожгли от 20 до 35 миллионов человек. Первое поколение новой элиты, всё ещё тесно связанное с народом, не могло не сопереживать своим родным и землякам, не могло не видеть приближения катастрофы общенационального масштаба. 

Летом 1959 года «восстал» маршал Пэн Дэхуай. На Лушаньской парткоференции овеянный славой герой китайской революции и командующий китайскими войсками в Корейской войне (1950–1953), министр обороны, вице-премьер и член Политбюро ЦК КПК осудил «большой скачок». Он поставил вопрос о личной ответственности руководителей партии, включая Мао Цзэдуна, за катастрофу, критиковал отступление от принципов коллективного руководства. Пэн Дэхуая поддержали три члена Политбюро. Мао Цзэдун публично признал допущенные ошибки и отказался от поста председателя КНР, хотя и оставался председателем КПК и, главное, председателем Военного совета ЦК КПК. 

Но «великий кормчий» не был бы ещё самим собой, если бы не отомстил коварно и жестоко. Вскоре Пэн Дэхуая обвинили в «военном заговоре против центральной линии партии». Основания — пребывание в СССР в течение месяца с официальным визитом в конце 1957 года и четырёхдневная остановка в Москве на пути из Восточной Европы в июне 1959-го. Сотрудничество с советскими коллегами становилось компрометирующим обстоятельством на фоне резкого ухудшения межпартийных и межгосударственных отношений после разоблачения культа личности Сталина на ХХ съезде КПСС. Конечно, на таком фоне не могла остаться безнаказанной и поездка Си Чжунсюня в Советский Союз. 

Вместе со своим начальником, премьером Госсовета (правительства) Чжоу Эньлаем, вице-премьер Си Чжунсюнь старательно избегал участия во внутрипартийных дрязгах и сосредотачивался на хозяйственных делах, пытаясь уменьшить ущерб от «большого скачка». Но неутомимые сотрудники партийной спецслужбы во главе с палачом компартии ещё с яньаньских времен и одиозным помощником Мао по имени Кан Шэн собирали на всех компромат. Час Си Чжунсюня пробил в августе 1962 года, когда по инициативе Кан Шэна на пленуме ЦК был заслушан вопрос о романе «Лю Чжидань». Согласие бывшего начальника агитпропа Си Чжунсюня на публикацию книги о своём старом товарище по освобождённому району Шэньси сочли «контрреволюционным поступком» — ведь среди действующих лиц романа присутствовали также Гао Ган и Пэн Дэхуай, видные деятели компартии, которые теперь были врагами «великого кормчего». Избранная обвинительная формулировка означала тяжкие последствия как для самого «виновного», так и членов его семьи. Только заступничество Чжоу Эньлая спасло его заместителя, хотя Кан Шэн уже сшил дело о «контрреволюционной группировке Си Чжунсюня» и требовал для её членов смертной казни. 

Следствие партийных спецслужб по делу Си Чжунсюня продолжалось 16 лет, и всё это время он был разлучен с женой и детьми. Сначала «контрреволюционеру» пришлось пройти много сеансов «самокритики», а затем в 1965 году последовало назначение на пост заместителя директора тракторного завода в городе Лоян. Но уже на следующий год развернулась «великая пролетарская культурная революция», и начались настоящие испытания: Си Чжунсюня доставили в пекинскую тюрьму, допрашивали «с пристрастием». Такая же судьба ждала тысячи, десятки тысяч не только ганьбу, но также учёных и военных, журналистов и артистов. По существу, шло политическое, моральное и физическое уничтожение целого поколения элиты, сложившейся в «яньаньский период» (1935-1947) и после создания КНР в 1949 году. Под лозунгом «Огонь по штабам!» юные учащиеся из отрядов хунвэйбинов и молодые рабочие цзаофани по наводке органов госбезопасности выбили из системы управления накопивших опыт кадровых работников. 

Мао Цзэдун добился поставленной цели — он создал «чистый лист бумаги»». Но «написать на нём самые красивые иероглифы» не удалось. Действовавшая от имени «красного солнышка» его жена Цзян Цин смогла сколотить немногочисленные объединения ультралевых деятелей в ведущих университетах, вооружённые рабочие отряды в своём родном Шанхае и в нескольких городах поменьше. Но ревкомы, сменившие традиционные органы власти на местах, просуществовали недолго из-за своей полной управленческой беспомощности. Неудивительно, что после смерти Мао Цзэдуна в декабре 1976 года Цзян Цин и другие члены «банды четырёх» вместе со всеми своими сторонниками на местах были мгновенно сметены в результате бескровного переворота, осуществлённого остатками «старой гвардии» в Политбюро при поддержке верхушки армии и госбезопасности. 

По существу, Мао Цзэдун вычеркнул из созидательной жизни сразу два поколения пассионариев: старую элиту и шедшую ей на смену грамотную молодёжь. Выполнившие роль погромщиков активные хунвэйбины были сосланы в деревни для «перевоспитания со стороны бедняков и низших середняков». В глухих деревнях они на многие годы прервали учёбу и лишились возможности получить высшее образование. Некоторые успели обзавестись семьями и не смогли вернуться в города даже после окончания ссылки. Миллионы молодых людей стали одноразовыми «лаптями для ходьбы по грязи», которые после использования брезгливо выкидывают… 

Сыну «контрреволюционера» Си Чжунсюня в общем-то сильно повезло — он остался в живых. Да, его как «черное отродье контрреволюционера» сначала изгнали из уютной квартиры и престижной школы в Чжуннаньхае. Затем стали таскать на допросы, сажать в камеру, отправили в колонию — «учебную группу по исправлению малолетних преступников». Он бежал, голодал, скитался по улицам, как беспризорник. Самого худшего ему удалось избежать, только добравшись до деревни, где жила бабушка. Каждый день она давала внуку пить козье молоко и спасла будущего председателя КНР от смерти. 

В декабре 1968 года началась кампания высылки молодёжи в сельскую местность. Си Цзиньпин оказался в глухой деревне одной из беднейших китайских провинций — Шэньси. Местные жители относились к «городским умникам» плохо, хотя те трудились из последних сил. Жили горожане в пещерах, вырытых в мягком лёссе. Эти норы кишели блохами, и для борьбы с ними под циновки, выполнявшие роль матрасов, подкладывали принесенные с полей гербициды. В отчаянии Си Цзиньпин сбежал к матери в Пекин и там снова попал в «учебную группу». Полгода спустя его освободили, и молодой человек почёл за благо вернуться в Шэньси. Там он получил обучение на разных «факультетах деревенского университета»: пахал землю, носил на коромысле навоз и уголь, строил дамбы. Си Цзиньпин из последних сил урывками читал учебники и немногие оставшиеся незапрещёнными литературные произведения из стоявшего рядом с койкой деревянного ящика. 

Внутренняя энергия переполняла «грамотного молодого человека», ему хотелось учиться. В 1973 году сосланным пекинцам предложили заочно пройти вступительные экзамены в престижный столичный университет Цинхуа. Си Цзиньпин успешно выдержал испытание и вошёл в квоту из двух человек, выделенную на весь уезд. Но университет не мог принять юношу с «контрреволюционной» биографией. К счастью, в том же году дело его отца, Си Чжунсюня, было переквалифицировано с «контр­революционной деятельности» на «противоречия внутри народа», что позволило Си Цзиньпину в 1974 году с десятой попытки вступить в партию. Вскоре его даже избрали секретарем партячейки деревни, а в октябре 1975 года, после семи лет ссылки, — зачислили на химико-технологический факультет престижного столичного университета Цинхуа как «представителя рабочих, крестьянских и солдатских масс». Но долгожданная учёба началась не сразу — в университете развернулась кампания «критиковать Дэн Сяопина, давать отпор правой тенденции пересмотра приговоров». Со всей страны в Цинхуа за опытом потянулись любители и профессионалы «классовой борьбы». Учеба в университете Цинхуа, ставшем штабом новой погромной кампании, была приостановлена. Закончить университет ему удалось в 1979 году, но химиком Си Цзиньпин так и не стал… 

 


После смерти Мао Цзэдуна в 1976 году и разгрома «банды четырёх» перехватившие власть в партии ветераны вернули из ссылки Дэн Сяопина, который за годы вынужденного безделья обдумал возможные пути выхода из тупика. Первым делом он стал собирать под свои знамёна выживших за «потерянное десятилетие» ветеранов революционной борьбы и успешных деятелей первых лет строительства нового Китая. Пройдя через «критику и перевоспитание», неправедные судилища и пытки, «старые кадры» в большинстве своём не сломались. Многие из них были отправлены на самые трудные участки по прямому указанию Дэн Сяопина, официально ставшего на XI съезде КПК в августе 1977 года вершителем судеб Поднебесной. Северянин Си Чжунсюнь попал в неведомые ему жаркие южные края, жители которых говорят на непонятных остальному Китаю диалектах. 

В провинции Гуандун, соседствующей с Гонконгом и Макао, тогда сложилась критическая ситуация. Тысячи людей бежали через жёстко охраняемые границы в поисках лучшей жизни — зарплата в этих европейских колониях была примерно в 100 раз выше, чем в КНР! Начав знакомство с вверенной ему провинцией, Си Чжунсюнь, которого в поездках иногда сопровождал старшекурсник Университета Цинхуа Си Цзиньпин, разглядел не только накопившиеся колоссальные проблемы, но и огромные возможности промышленно развитой провинции, связанной множеством нитей с богатыми и влиятельными хуацяо, «заморскими китайцами». 
Си-старший отправился с докладом к Дэн Сяопину и предложил не ужесточать пограничный контроль, а сблизить условия жизни соседних территорий. На стол «архитектора реформ» лёг пакет мер по либерализации экономики Гуандуна, облегчению правил внешней торговли и привлечению капиталовложений. Этот документ встретил настороженную реакцию в Чжуннаньхае, однако Дэн позволил своему соратнику по яньаньским временам начать эксперимент, но только в районах, примыкающих к Гонконгу и Макао. 

«Давай назовем их «специальными районами», ведь так назывался и твой пограничный район Шэньси-Ганьсу», — сказал Дэн Сяопин. Он подчеркнул, что даст соответствующие указания, но денег на реализацию проекта выделить не сможет. Как и в годы войны, придётся «кровью прокладывать дорогу вперёд». В июле 1979 года ЦК КПК и Госсовет одобрили создание первых двух специальных экономических зон (СЭЗ): Шэньчжэнь и Чжухай (на границе с Гонконгом и Макао). 

Так началось «шэньчжэньское чудо», без которого, возможно, не состоялось бы и «китайское чудо» в целом. Власти СЭЗ Шэньчжэнь получили существенную автономию от Пекина, установили низкие ставки подоходного налога, упростили правила создания смешанных предприятий, получения виз, вывоза прибыли и обмена валюты. 

Сопротивление бюрократии и сторонников левацких методов было весьма ощутимо. Но Шэньчжэнь рос как на дрожжах, становясь зримым доказательством правильности избранного Дэн Сяопином курса «реформ и открытости». Накопленный опыт оказался настолько ценным для страны, что уже в 1981 году Си Чжунсюня возвратили в Пекин — на пост заместителя председателя Постоянного комитета ВСНП (парламента Китая). Он руководил работой по созданию новых законов, облегчающих экономическое развитие всего Китая. В июне 1981 года на пленуме ЦК КПК Си Чжунсюня назначали секретарем ЦК, год спустя избрали членом Политбюро и поручили руководить текущей работой секретариата ЦК. До своей кончины в 2002 году Си Чжунсюнь был воплощением лучших традиций первого поколения революционной элиты: стойкости, прагматизма, патриотизма, преданности идеалам коммунизма. 

Азиатские рынки стали эпицентром кризиса 1997 года. Именно здесь – в Азиатско-Тихоокеанском регионе – созрела новая угроза для глобальной экономики. Все затруднения в ЕС, Южной Америке и Африке, проблески «замедления роста» в США отходят на второй план в сравнении с тем, что происходит в Китае, и особенно вокруг него.
Консалтинговая компания McKinsey оценивает совокупный долг КНР в 28 трлн долларов. Фондовый рынок в стране уже обрушивался в 2015 году. Отток капиталов достигает триллиона долларов в год. Колоссальных размеров достиг пузырь на рынке жилья.
Рядом с Китаем – проблемная Япония, где положение в экономике ухудшается давно. Но есть еще Юго-Восточная Азия, область южнее КНР. Есть также Австралия и Новая Зеландия.
В 2015 году США включили большую часть стран этой области мира в Транстихоокеанское партнерство. По традиции, всем им был обещан экономический рост, приток иностранных капиталов и – в качестве довеска – социальный и технический прогресс. Китай в этот блок не взяли, о чем Барак Обама говорил с гордостью, как об успехе.
Если с Китаем и Японией все ясно, то состояние и перспективы их южных соседей необходимо прояснить. Может быть, эти страны уверенно растут вслед за США? Может быть, хорошее состояние их экономик может стать противовесом проблемным японцам и китайцам? Разве не в эти страны уже несколько лет западные инвесторы выводят капиталы из КНР?
Кстати, именно под нажимом западных партнеров власти Китая четко заявили на форуме, что не собираются раскачивать мировую экономику шоковой и значительной девальвацией своей валюты.
Увы, соседей Китая все это не спасет. Не поможет им и решение G20 о поддержании курсового и финансового равновесия в мире. В Австралии доллар ослабевает, и центральный банк рассуждает о «переходном периоде», стесняясь признавать риск окончания времени экономического роста. Выручка компаний и государства от экспорта сырья упала.
Вывоз в Китай будет еще понижаться, в этом сомневаться не приходится. Сходное положение в Новой Зеландии. В обеих странах есть признаки ослабления потребительского спроса.
Велика вероятность роста безработицы. Доллар Новой Зеландии подвержен ослаблению. Однако положение в названных странах выглядит намного лучше, чем у их более северных соседей.
Индонезия столкнулась со снижением темпов роста экономики еще в 2014 году. Объем инвестиций также уменьшался. Согласно данным Центрального статистического агентства страны, ВВП вырос на 5,02%, хотя еще в 2013 году рост был 5,58%. По итогам 2015 года ВВП увеличился уже на 4,79% – наихудший результат за последние шесть лет.
В том же тренде другие страны региона: Филиппины, Малайзия, Таиланд, Вьетнам и Тайвань. Причем на Тайване положение особенно плохое. ВВП сократился в четвертом квартале 2015 года на 0,28% в годовом выражении. Падение в третьем квартале составляло 0,63%. По итогам года спад составил 0,85%.
Сингапурская экономика выросла в 2015 году лишь на 2%. С 2014 года идет ослабление сингапурского доллара к доллару США, что связано с оттоком капиталов из этого островного государства. Аналогичный отток наблюдается в Гонконге.
Но через этот финансовый центр движутся деньги из Китая. Через Сингапур капиталы обратно текут в США и другие старые индустриальные страны. Это продолжающееся движение говорит о перспективах региона. Считать их оптимистичными не стоит.
Юго-Восточная Азия, Австралия и Океания зажаты между двумя огромными экономиками, в каждой из которых свои проблемы. Эти экономики – США и Китай – тесно переплетены и при этом явно соперничают. Соперничество ставит США в странное положение. С одной стороны, они заинтересованы в девальвации юаня, которая лишит КНР возможности закрепиться в положении страны глобального центра.
Но, с другой стороны, это событие, которому в Пекине сопротивляются, ударит по импорту в Китай, хотя и поддержит экспорт. Сжатие рынка Поднебесной будет иметь самые неприятные последствия для экономики США, которая растет все менее уверенно, и все чаще спотыкается.
Китай не может не девальвировать юань, поскольку заказы все чаще ускользают в соседние страны. Их то США и включили в Транстихоокеанское партнерство, обещая заказы и капиталовложения. В сумме же, если верить официальным данным, эти экономики замедляются или входят в рецессию. Без этого снижение мировых цен на сырье в 2014–2015 годах не было бы возможным, а избыток предложения нефти вряд ли мог бы возникнуть.
Наверняка, эти стороны глобального развития обсуждались на встрече в Шанхае. Вот только коллективные антикризисные рецепты не очевидны. Просто удерживать валюты от обесценивания уже недостаточно.
Накануне встречи министров финансов и глав центральных банков стран G20 в Шанхае было много оптимизма. Всплески оптимизма возможны и позднее. Вот только перспектив азиатских рынков это не меняет.
И не так уж важно, будут ли страны предупреждать друг друга о девальвациях, как это было решено на встрече в Шанхае, или нет. Воздерживаться же от них будет непросто, поскольку они могут происходить непроизвольно. Но причина всегда будет одна: ослабление рынков и отток капиталов.

Самая высокая кредитная активность Китая наблюдается в Казахстане и Туркменистане, т.е. в странах с большими запасами минеральных ресурсов.
В феврале 2008 г. Госбанк развития Китая и Банк развития Казахстана подписали соглашение о выделении кредита в размере 100 млн дол. на финансирование инфраструктурных и энергетических проектов. К концу 2008 г. объем кредитных ресурсов был увеличен до 400 млн дол. Самой масштабной стала открытая в 2010 г. кредитная линия на сумму 13 млрд дол. Ее первый транш в 5 млрд дол. был направлен на увеличение доли КНР и доли РК в секторе нефтедобычи Казахстана и пошел на финансирование сделки по поглощению компании Мангистаумунайгаз казахстанской госкорпорацией Казмунайгаз и китайской CNPC. Другой транш в 5 млрд дол. был получен правительством республики для борьбы с последствиями мирового финансового кризиса (3,5 млрд дол. из них пришлись на связанный кредит на закупку китайского оборудования и техники). Последняя часть кредита в размере 3 млрд дол. при посредничестве Казахстана была предоставлена металлургической компании Казахмыс на расширение добычи меди. В 2015 г. Банком Развития КНР и Республикой Казахстан было достигнуто соглашение по открытию кредитной линии в 120 млн дол. для финансирования производства ветроэнергетических установок.
Туркменистан является еще одним крупным получателем китайских кредитных ресурсов в регионе. В 2007 г. Китай предоставил Туркмении 300 млн дол. на реконструкцию предприятия Марыазот и строительство стекольного комбината. Впоследствии КНР направил несколько крупных займов на обустройство группы газовых месторождений Галкыныш, сырье которых составляет основу экспортного потенциала республики. В этих целях Пекин согласовал с туркменской стороной выделение 4 млрд дол. в 2009 г., 4,1 млрд дол. в 2011 г. и нераскрытого кредита в 2013 г. Благодаря им Китай получил доступ к добыче газа на сухопутной территории Туркмении, предельно низкие закупочные цены и создал трубопроводную инфраструктуру для транспортировки среднеазиатского газа к своим западным границам.
Объемы китайских кредитов, предоставляемых остальным странам региона, гораздо скромнее. В Таджикистане и Киргизии они широко используются для реконструкции энергосетей и дорог. Так, полученные Таджикистаном в 2006 г. 600 млн дол были направлены на возведение линии электропередачи Север – Юг, строительство автомагистрали Душанбе – Худжанд – Чанак и на финансирование тоннеля Шар-Шар. В 2014 г. между Министерством финансов Таджикистана и Эксимбанком были подписаны кредитные соглашения о строительстве участка Вахдат – Яван железной дороги Душанбе – Курган-Тюбе, второй очереди ТЭЦ Душанбе-2 и модернизации Таджикской алюминиевой компании. Общая сумма кредитов превысила 490 млн дол.
В 2006 г. Пекин заявил о готовности предоставить Киргизии 1,2 млрд дол. на строительство киргизского участка железной дороги Узбекистан – Киргизия – Китай при условии получения доступа к месторождениям природных ресурсов, расположенным вдоль магистрали. Предложение вызвало негативную реакцию в киргизском обществе и было «заморожено». В 2013 г. Эксимбанк предоставил правительству Киргизии 386 млн дол. на модернизацию тепловой электроцентрали Бишкека и 400 млн дол. на финансирование первой фазы строительства автодороги Север – Юг. Кредит на вторую фазу в размере 297 млн дол. Киргизия получила в 2015 г.
Кредитное сотрудничество КНР и Узбекистана характеризуется настойчивым стремлением Ташкента ориентировать китайский капитал на финансирование реального сектора. В 2011 г. доступ к кредитным линиям Китая на общую сумму 1,5 млрд дол. получили несколько госбанков Узбекистана. Эти средства они используют для кредитования узбекских предприятий при условии закупки последними китайского оборудования. В 2014 г. Государственный банк Китая предоставил Узбекистану заём в 100 млн дол. на строительство двух дожимных компрессорных станций в рамках обустройства газовых месторождений Алан и Шуртан. В 2015 г. Эксимбанк выделил правительству РУ 300 млн дол. на возведение химического комплекса по выпуску поливинилхлорида на базе ОАО Навоиазот.
В целом активная кредитная политика Китая в ЦА привела к быстрому росту долговых обязательств стран региона перед восточным соседом. Если раньше главными займодателями для них были международные финансовые институты, то теперь в числе ведущих кредиторов уверенно закрепился Китай и планомерно продолжает усиливать свои позиции. В 2015 г. доля КНР во внешнем государственном долге Таджикистана достигла 43% (0,9 млрд дол.), Киргизии – 35% (1,2 млрд), Казахстана – 8,5% (13,3 млрд). Кредиты государствам региона остаются основной финансовой политики КНР в ЦА. На этом фоне в ЦА растет и политический вес Поднебесной.
Положительным результатом китайских вложений является развитие отраслей и инфраструктуры ряда периферийных районов ЦА, удаленных от основных центров экономической жизни региона.
В ближайшие годы можно прогнозировать, что китайская кредитная политика в Центральной Азии не только продолжится, но и будет расширена. В ноябре 2014 г. председатель КНР Си Цзиньпин заявил о том, что Пекин дополнительно вложит 40 млрд дол. в специальный фонд, созданный для возрождения проходящего через ЦА экономического пояса Шелкового пути. Не исключено, что часть этих средств пойдет и на кредитование новых проектов в регионе.
Кроме того, Китай, очевидно, будет постепенно отступать от практики двусторонних кредитных соглашений в пользу большего использования вновь создаваемых им многосторонних финансовых институтов. В 2016 г. ожидается выделение первых кредитов Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, учрежденного по инициативе КНР. Тем самым будет реализовано давнее намерение Пекина, притворить которое не удалось в рамках ШОС.
Наконец, можно предположить, что кредитные механизмы будут чаще использоваться китайской стороной в целях расширения сферы юаня в ЦА. Отдельные шаги в этом направлении уже предпринимаются. К ним можно отнести подписанное в 2015 г. Нацбанком Таджикистана и Народным банком Китая соглашение о взаимном обмене валют по фиксированным курсам, которое предусматривает также поэтапное выделение 500 млн дол. таджикской стороне на поддержку курса сомони.