Большой передел мира

Позиция американского президента предполагает гораздо более жесткий вариант "иранской сделки", который выглядит не как договоренность, а как максимально унизительная капитуляция Тегерана. Жесткость требований американской администрации создает впечатление, что Вашингтон ищет не новый компромисс, а предлог для того, чтобы начать экономическое удушение Ирана, а затем перейти к военной интервенции. К силовому варианту США подталкивает довольно влиятельный сегмент американской политической элиты.

Посол Евросоюза в США четко обозначил негативную позицию Брюсселя по вопросу повторного ввода антииранских санкций и отмены "ядерной сделки": "Это, на мой взгляд, не сработает. Мы сняли санкции, и это было частью договоренности, и мы не можем с чистой совестью ввести санкции снова без уважительной причины", — заявил посол, прозрачно намекая на то, что желание американского ВПК заработать денег и политические амбиции Трампа не входят в список "уважительных причин".

В аналогичном ключе высказался глава российской дипломатии Сергей Лавров на пресс-конференции по итогам переговоров с главой МИД Франции Жан-Ивом Ле Дрианом:

"Мы, как и Франция, считаем необходимым в полном объеме выполнять Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД). Если хочется обсуждать какие-то другие вопросы, касающиеся Ирана, то это нужно делать с его обязательным участием и на основе консенсуса, а не путем ультиматумов".

Теперь администрация Трампа встает перед неприятным выбором, который состоит из трех плохих вариантов. Во-первых, можно попытаться очень сильно надавить на Евросоюз и потребовать, чтобы Брюссель, Берлин и Париж изменили свою позицию. В качестве аргумента можно попробовать использовать угрозу ввести санкции против европейских компаний, которые работают с Ираном, а также обвинения в том, что у стран Евросоюза есть меркантильные интересы, связанные инвестициями в иранскую экономику. Что и заставляет Европу предать идеалы трансатлантического единства и демонстрировать глухоту к требованиям Вашингтона и Тель-Авива, настаивающих на необходимости решительных мер в отношении Ирана. Проблема этого подхода заключается в том, что Евросоюз уже продемонстрировал категорическое неприятие угроз санкционного воздействия на свои компании и более того — готов предъявить Вашингтону ответные обвинения:

"Есть целая мифология в США, в определенных кругах, и эта мифология о том, что мы заинтересованы только в торговле с Ираном и готовы продать свои души за возможность продать несколько автомобилей или самолетов. Ну примерно как это делает "Боинг", — отметил посол О'Салливан, намекнув на то, что американская корпорация пытается продать в Иран самолеты на 20 миллиардов долларов. "Мы не занимаемся продажей принципов ради нескольких контрактов", — подчеркнул европейский дипломат.

Второй вариант предполагает введение санкций и выход США из "ядерной сделки", несмотря на несогласие Евросоюза, России и КНР. Этот подход кажется привлекательным только на первый взгляд, так как односторонние санкции США никак не навредят Ирану, который вполне может удовлетворить все свои экономические и технологические потребности за счет сотрудничества со странами, которые не поддержат американские санкции. Попытки США ввести санкции против европейских компаний, работающих с Ираном, приведут к ответным действиям со стороны Еврокомиссии, и, скорее всего, Белый дом откажется от них так же, как отказался от попыток наказать европейские компании, инвестирующие в "Северный поток — 2". Санкционная импотенция Вашингтона плохо отражается на имидже мирового гегемона, а если перевести конфликт сразу в военную плоскость, то есть серьезный риск, что Евросоюз использует такое волюнтаристское поведение как причину для снижения уровня военного сотрудничества с США. Тем более что Евросоюз уже создает свою собственную военную структуру, которую британские и американские эксперты воспринимают как "европейскую альтернативу НАТО".

Самым рациональным выглядит третий вариант — попытаться решить иранскую проблему в дипломатической плоскости. Но такой подход крайне нежелателен для команды Трампа сразу по нескольким причинам. Отказ от санкционного и силового давления на Иран будет воспринят как признак американской слабости — а слабых, как мы знаем, бьют. Более того: дипломатическая сдержанность администрации Трампа будет воспринята как предательство некоторых ближневосточных союзников США, для которых военная интервенция США против Ирана является последним шансом побороться за региональное доминирование. Судьба предателей столь влиятельных групп интересов — очень незавидна.

Хороших выходов из ситуации, в которую команда Трампа сама себя загнала, пока не просматривается, и это довольно позитивная ситуация с точки зрения российских интересов. У наших вашингтонских оппонетов случился цугцванг — и теперь остается с максимальной выгодой использовать их неизбежные ошибки.
РИА Новости https://ria.ru/analytics/20180228/1515419352.html

Теперь же речь идет о нормальной программе военной подготовки, состоящей из трех этапов. Сначала — дополнительный школьный предмет "Гражданское и нравственное воспитание". Затем для достигших 16 лет — специальный недельный практический курс "Оборона и гражданство", который можно пройти не только в воинских частях, но и в пожарных депо, а также в заведениях пока что неопределенного статуса, именуемых "школами братства". Третий этап наступает с призывным возрастом, который теперь предлагается установить с 18 до 25 лет. Срок службы — от трех до шести месяцев.
Непонятно, насколько обязательной будет воинская повинность. Как пояснила недавно военный министр Франции Флоранс Парли, служба по призыву "не факультативная". "Но в двери к отказникам жандармы ломиться не будут", — тут же оговорилась она. В законопроекте третий этап обозначен как "призыв к участию" в службе. Это изменение, как отмечают западные СМИ, связано не только с опасениями пацифистских протестов, но и с тем, чтобы избежать конфликта с Европейским судом по правам человека, который обвинит французские власти в организации "принудительного труда".

Наконец, проект уже не характеризуется как чисто военный — он называется "Программой национальной службы", и призывники имеют право проходить ее не только в воинских частях и жандармерии, но и в гражданских организациях, прямо или косвенно связанных с обеспечением безопасности или общественного порядка. При этом программа распространится как на мужчин, так и на женщин.
"Речь не идет о возвращении к массовому пребыванию в казармах, — заверил Макрон. — Воинская обязанность послужит единению нации и поможет молодежи определить жизненные ориентиры".

Всеобщую воинскую повинность во Франции в 1997 году отменил президент Жак Ширак, руководствуясь тогда уже общепринятыми европейскими нормами.
"Перевод армии на профессиональную основу был воспринят многими во Франции как уступка нетрадиционным подходам к военному строительству. Резко упал общеобразовательный уровень военнослужащих, поскольку в профессионалы шли далеко не самые успешные граждане. И этот шаг Макрона направлен на то, чтобы встряхнуть нацию, сплотить и мобилизовать ее", — считает директор Центра комплексных европейских и международных исследований факультета Мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Тимофей Бордачев.
"Безусловно, Макрон ставит на патриотическую карту. Взывая к долгу гражданина, президент уже отыграл и продолжает отыгрывать серьезные очки у ультранационалистического правого "Национального фронта" Марин Ле Пен и вообще у правой оппозиции, в том числе у партии "Республиканцы", — подтверждает проживающий во Франции публицист и политолог Александр Аничкин.

В социально-экономическом плане такой рычаг в руках правительства позволяет использовать "мирный дивиденд", открыть новый способ решения проблемы безработицы среди молодежи, помочь молодому поколению лучше интегрироваться в общество, найти применение собственной энергии, да и обрести профессию, которая наверняка пригодится на гражданке, добавляет эксперт.
К тому же идея всеобщей воинской повинности, пусть и непопулярная на леволиберальном фланге, дает французскому президенту возможность укрепить собственный имидж лидера Европы. Особенно на фоне внутриполитических трудностей канцлера ФРГ Ангелы Меркель и Brexit.

К отрицательным сторонам программы Аничкин относит, как ни странно, практически те же факторы. По его словам, перспектива "загреметь" в армию, пусть даже на смехотворно короткий срок, у французской молодежи давно непопулярна. В 1990-е от службы "косили" по здоровью или благодаря протекции влиятельных родственников. Сам Макрон, родившийся в 1977-м и числившийся призывником на протяжении нескольких недель, послужить не успел — воспользовался отсрочкой для окончания учебы.
"Ситуация складывает такая. Если от армии "откосят" все, у кого будет возможность, то командирам достанутся самые трудные подопечные, чей цвет кожи, социальное происхождение и религиозную принадлежность не принято обозначать вслух из политкорректности. Эта перспектива не слишком воодушевила военный истеблишмент. Кроме того, силовики опасаются, что всеобщая воинская повинность съест приличный кусок оборонного бюджета", — говорит Александр Аничкин.

Правительство Макрона оценило реализацию призывной программы "всего" в три миллиарда евро (для сравнения: это пять-шесть "Мистралей"). Но, по оценкам сената, она обойдется на порядок дороже — примерно в 30 миллиардов евро. А финансовый комитет Национальной ассамблеи оценил стоимость реновации только одной армейской инфраструктуры в 10-15 миллиардов евро.

И хотя Елисейский дворец утверждает, что расходы на программу перехода к всеобщей воинской повинности не коснутся военного бюджета, в армейских кругах к ней относятся очень настороженно. В том числе потому, что не слишком верят обещаниям. Страна переживает непростые времена, и тому же Макрону пришлось пойти на ряд экстраординарных мер для выравнивания экономической ситуации — в частности, обложить подоходным налогом французских пенсионеров.
Вопрос "где взять деньги?" остается открытым. Тем более что представленный на днях Министерством обороны законопроект о военном планировании предусматривает увеличение бюджета. Его объем к 2025 году должен достичь двух процентов от ВВП — то есть нормативного требования для всех членов НАТО, которое, правда, никто в Европе так и не выполняет.

Тактическая цель Макрона — повысить уровень военной подготовки граждан призывного возраста и создать боеспособный резерв, готовый при необходимости пополнить ряды Национальной гвардии.
"Это очень важная инициатива для Франции, которая сохраняет статус мощной военной державы, обладающей ядерным оружием", — утверждает Тимофей Бордачёв.

"Во что бы ни вылилась инициатива Макрона, французские Вооруженные силы остаются крупнейшими в Европейском союзе. Франция имеет третий в мире (после США и России) ядерный арсенал и участвует в вооруженных конфликтах в горячих точках — от Африки до Ирака и Сирии", — напоминает Александр Аничкин.

Данный проект — очевидный шаг к милитаризации Франции, и он вполне вписывается в контекст той международной политики, которую проводят сегодня западные страны, считает директор Института международных исследований МГИМО Александр Орлов. По мнению эксперта, очевиден отход от прежней модели выстраивания отношений, когда сценарий возникновения глобальной войны с применением оружия массового поражения исключался в принципе либо считался маловероятным.

"На наших глазах меняется концептуальное мышление. Французов настраивают на то, что "большая война", в том числе в Европе, все же может случиться и им надо быть готовыми встать на защиту своей страны. Учитывая антироссийскую риторику, которой преисполнен сегодня Запад, совсем не трудно догадаться, кого именно там стараются представить в роли наиболее вероятного противника и основной угрозы миру", — заключает Александр Орлов.

РИА Новости https://ria.ru/world/20180228/1515366049.html

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%BF%D1%80%D0%B8%D1%91%D0%BC%D0%BD%D0%B8%D0%BA