Большой передел мира

Если мысль, что Трамп — предатель или просто глупый и некомпетентный политик, американцам вбивают в голову уже два года, то тезис о том, что Трамп ради Путина идет наперекор рекомендациям собственной команды, появился в репертуаре американского экспертного сообщества сравнительно недавно.
Девятого июля New York Times опубликовала материал, в котором описывается конфликт президента США с его администрацией. По сообщению источников газеты, дело дошло до того, что сам Трамп критиковал сотрудников президентской команды при общении с российским президентом:

"Он сказал Путину (во время телефонного разговора. — Прим. ред.), что Россия и США должны бы ладить лучше. А еще он заявил, что те члены президентской администрации, которые, по словам Путина, пытались предотвратить прямой разговор двух президентов, являются "глупыми". Так утверждает источник, обладающей прямой информацией о диалоге.

"Да они глупые люди. Не надо их слушать", якобы заявил Трамп."
Эту предполагаемую нелестную оценку можно было бы списать со счетов как очередной пример "фейк-ньюз", но дело в том, что Трамп действительно известен своей склонностью довольно жестко отзываться о подчиненных, коллегах и партнерах, не соответствующих его ожиданиям. Причем зачастую он использует гораздо более крепкие выражения. Те немногие сторонники американского президента, у которых есть доступ к СМИ, многократно отмечали, что его довольно сильно беспокоят ситуации, когда американская бюрократия перехватывает контроль за теми или иными дипломатическими направлениями или внешнеполитическими вопросами.

Когда речь заходит о России, то страсти накаляются еще сильнее. Стоит вспомнить известный эпизод, предшествовавший телефонному звонку Трампа, когда он хотел поздравить Владимира Путина с избранием. Американские медиа утверждают, что все советники президента просили его не поздравлять Путина, и даже есть версия о том, что на папку с документами, подготовленными для звонка, был наклеен желтый стикер с размашистой надписью "не поздравлять!", но это не помогло.

Перспектива даже минимальной нормализации отношений между США и Россией или даже того, что в общественном сознании Запада переговоры с Москвой начнут восприниматься как нечто привычное, вызывает ужас в американском экспертном сообществе. Как сообщает New York Times, "Позиция Трампа беспокоит многих консерваторов. The Heritage Foundation, консервативный "мозговой центр", запостил твит с напоминаниями, обращенными напрямую к мистеру Трампу перед его поездкой:
"Что нужно запомнить перед тем, как Трамп поедет в Европу. Россия — это агрессор. Украина — это жертва. Крым принадлежит Украине. Войска НАТО и США в Европе — служат нашим национальным интересам. Европейцы должны больше тратить на оборону. Прошлые действия Путина показывают, что доверять ему нельзя".

На этом фоне последующие заявления американского президента и особенно его новая формулировка сути российско-американских отношений явно оставят недовольными многих представителей американской политической элиты. Отвечая на вопрос о том, воспринимает ли он Владимира Путина в качестве врага или друга, Трамп ответил (цитата по Блумберг): "Я не могу сейчас сказать. По-моему, он — конкурент".


Для российского уха нет какой-то принципиальной эмоциональной разницы между понятиями "враг", "соперник", "конкурент" — это все негативные оценки, которые отличаются скорее яркостью испытываемых негативных эмоций. Для американского слушателя все немного по-другому. В обществе, которое обожествляет соревновательность и конкуренцию, есть большая разница между статусом врага и статусом конкурента. С конкурентами, в отличии от врагов, можно, а иногда и нужно договариваться, именно между конкурентами (но не с врагами) может быть произведен обоюдовыгодный раздел рынка, именно конкурент — потенциальный союзник по картелю.

Более того: Трамп даже подчеркнул, что для него переговоры с российским президентом будут проще, чем переговоры с "партнерами" США по НАТО, с которыми он проведет саммит перед поездкой в Хельсинки. С точки зрения западной прессы, такая оценка — наглядное попрание священных идеалов русофобии, обязательных для любого респектабельного западного политика. Ибо западный политик должен сопровождать любое упоминание России ритуальными проклятьями и заявлениями, что Россия и лично Владимир Путин навсегда обречены на изоляцию от всего цивилизованного мира.

Забавно, но уже сейчас можно предсказать, каким образом западные СМИ попытаются дискредитировать любые хельсинкские соглашения или совместные заявления. Робин Ниблетт, директор влиятельного лондонского "мозгового центра" Chatham House, заявил, что поступки Трампа напоминают действия рэкетира. После поездки в Москву он заявил в интервью американским СМИ, что договариваться с российскими властями — это все равно что договариваться с мафией, и пожаловался, что в России нет "политической философии", кроме как философии "силы и денег". Показательно, что и Трампу предъявляли аналогичную претензию. Его обвиняли в том, что он циник, а с недавних пор еще и "рэкетир".

После саммита в Хельсинки можно ждать статей с заголовками в стиле "Два мафиози договорились, и это ужасно". А на самом деле, если два мастера политического реализма договорятся между собой — это будет хорошей новостью для всего мира.

Хотя бы потому, что, когда прагматики договариваются, пушки молчат.

РИА Новости https://ria.ru/analytics/20180711/1524346250.html

Интервью полковника эстонских Сил обороны Рихо Юхтеги изданию Politico стало сегодня своеобразной информационной "бомбой" из-за приведенных в нем рассуждений военнослужащего о перспективах вооруженного конфликта между Эстонией и Россией. Представляем вашему вниманию новую порцию цитат из данного материала.

Полковник Юхтеги вспоминает, как, будучи на воинской службе в советской армии, попал в конце 1980-х годов в отдаленную деревушку на афганско-узбекской границе. По его словам, даже там люди слышали о том, что в Эстониипроходят демонстрации и акции за восстановление независимости, и этот факт его весьма поразил.

"Когда я вернулся оттуда, то мне приснился этот сон. Была битва, рядом с моим родным городом. Мы против русских. И мы, конечно, были плохо организованы. Траншеи, выкопанные между холмов под Эльва. Все мои друзья были там. Русские наступали с юга, со стороны Валга. Большинство наших погибло. Я чувствовал запах крови и пороха так четко. Я поднял "Калашников" убитого русского солдата и стал стрелять по ним... Мы прятались в лесу, на нас охотились. Потом я остался один, я бежал куда в сторону моря". Далее Рихо Юхтеги рассказывает, что в своем сне он увидел в море белый корабль, который всегда считался у эстонцев символом надежды и спасения. И он уже был готов ступить на борт, но остановился, несмотря на то, что с берега доноислся лай преследовавших его собак и русские голоса. "Мой дом здесь. Я должен остаться. Что бы ни случилось. Это моя родина", - когда герой статьи проснулся, он еще долго оставался под сильным впечатлением. Автору материала в издании Politico Молли МакКью полковник признался: этот сон о сражении с русскими стал переломным моментом для него. Он понял, что нужно что-то делать для свободы своей страны. Вскоре после этого сна Рихо Юхтеги вместе с друзьями приступил к созданию первых нерегулярных соединений народного ополчения Кайтселийт.

ещё ссылка

Китайская экономика достигла таких масштабов, что ей становится тесно внутри национальных границ. Растущая промышленность требует расширения ресурсной и энергетической базы и открытия новых рынков сбыта. Вопреки более ранним прогнозам внутреннего китайского потенциала ни для первой, ни тем более для второй задачи оказалось недостаточно. Поэтому для того, чтобы сохранить китайское «экономическое чудо» правительству КНР пришлось отказаться от частичной самоизоляции и начать активнее включаться в мировую политику. Широко известны намерения Китая распространить свое влияние и закрепиться в Африке, Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и Восточной Европе. В последние же годы одним из важнейших направлений китайской внешней политики становится арктический вектор.
Арктика или арктический регион относительно недавно оказалась в активе мировой политики. Потепление климата и отступление ледников сделало регион более доступным для экономического освоения. По подсчетам Геологической службы США в «последней кладовой Земли» содержится 30% (47 трлн куб м) мировых запасов природного газа, 13% нефти (90 млрд баррелей), 9% угля, а также существенные объемы металлов (уран, медь, титан, серебро, золото) и других редких минералов (бриллианты, графит). При этом, не считая ресурсного потенциала, который еще только предстоит уточнить, Арктика открывает новые возможности в транспортной сфере. Так, морской путь из Азии в Европу через арктическую акваторию в среднем короче используемого сейчас маршрута через Суэцкий канал в 2 раза.
Комбинация указанных факторов, ресурсного и транспортного потенциала Арктики, сыграла решающую роль в формировании китайской политики по отношению к арктическому региону.
Для того, чтобы улучшить экологическую ситуацию в стране, руководством КНР было принято решение о сокращении в энергетике доли угля и замещении его природным газом. Это привело к тому, что зимой 2018 г. Китай столкнулся с проблемой нехватки голубого топлива, из-за чего по всей стране происходили перебои с поставками тепла и электроэнергии. При этом ожидается, что потребность в природном газе в Китае продолжит увеличиваться и к 2020 г. достигнет 300 млрд куб. м. Однако произвести он способен только 200 млрд.
Указанный фактор стал довольно тревожным сигналом для руководства КНР и вынудил его пересмотреть энергетическую политику. Ее важнейшими целями стало с одной стороны обеспечение стабильного импорта природного газа, а с другой недопущение попадания страны в энергетическую зависимость от поставщиков энергоресурсов на Ближнем Востоке или где бы то ни было еще. В данном контексте арктический регион с большим ресурсным потенциалом и относительно широкой свободой действий приобрел для КНР стратегическое значение.

Источник: The Straits Times
Второй не менее значимой целью современного Китая является выход на новые рынки сбыта и наращивание экспорта. Как известно, для этой цели Пекин последовательно продвигает идею нового Шелкового пути, который за последние несколько лет из проекта континентального коридора из Китая в Европу превратился в концепцию Пояса и Пути, сети маршрутов, которая, по замыслу Пекина, должна охватить весь евразийский континент. Значительно увеличился и масштаб проекта: получившая несколько ответвлений континентальная дорога из Азии в Европу дополнена тремя морскими «голубыми коридорами» – южным в Австралию, юго-западным в Индию и северным в Европу. К удивлению многих экспертов, в рамках инициативы Пояса и Пути для наращивания морского сообщения с Европой Китай решил воспользоваться транзитным потенциалом Арктики, вместо того, чтобы полагаться на уже существующие маршруты через Суэцкий или Панамский каналы.

Хотя, как уже отмечалось, арктическое направление является довольно молодым для мировой политики, интерес КНР к Арктике существует не первый год. В 1981 г. в Китае была создана Арктическая и антарктическая администрация (Chinese Arctic and Antarctic Administration) – организация под патронажем Министерства природных ресурсов, занимающаяся организацией и управлением научными экспедициями в Арктике и Антарктике, а также стратегическим планированием и обеспечением международного сотрудничества в регионах.
В период с 1997 по 2017 гг. Администрация организовала восемь исследовательских экспедиций в Арктику, а также открыла две полярные станции на норвежском архипелаге Шпицберген (Свальбард) и в Исландии. В 2013 г. при непосредственном участии Администрации 4 китайских института совместно с 6 институтами стран Северной Европы организовали Китайско-Североарктический исследовательский центр (China-Nordic Arctic Research Center).

Сделав ставку на академический аспект сотрудничества Китаю удалось расположить к себе страны Северной Европы и постепенно конвертировать элементы мягкой силы в реальные политические очки. Пекин рассматривает Данию, Швецию, Норвегию, Финляндию и Исландию в качестве «точки входа» (door openers) в арктический регион и одновременно Европу, а также обладателей технологий, необходимых Китаю для освоения Арктики. Относительно небольшие, стабильные, развитые и при этом периферийные по отношению к мейнстримовой политики государства с благоприятной средой для ведения бизнеса – идеальные партнеры для осторожного Китая. Сами страны Северной Европы также имеют немалый интерес к китайским инвестициям и возможности повысить свой статус в мировой политике за счет диалога с глобальной силой.
В 2008 г. Китай и Дания объявили о стратегическом характере двусторонних отношений, а в 2010 г. была создана зона свободной торговли между КНР и Исландией. В 2013 г. Китай присоединился к Арктическому совету, став наблюдателем при организации, что, как отмечают некоторые эксперты, стало возможным благодаря мощной лоббистской поддержки со стороны его стратегического партнера Дании. В этом же году произошло весьма символическое событие: китайское торговое судно Йонг Шенг доставило груз из порта Далянь в голландский Роттердам, став первым в истории коммерческим рейсом из Европы в Азию, совершенным через арктический регион.

Многие эксперты отмечали, что при очевидном стратегическом характере китайской арктической политики, она не была унифицирована и закреплена виде самостоятельного документа или доктрины. Китай в свою очередь не торопился с этим шагом и продолжал осторожный внешнеполитический курс, заверяя своих партнеров в том, что его арктическая политика базируется на принципах уважения, сотрудничества и взаимной выгоды. И только в январе 2018 г. Информационное бюро Государственного совета КНР опубликовало документ – Политика Китая в Арктике (China’s Arctic Policy).


Радикальных и принципиально новых положений в китайском документе не было. Отдельные подходы, предложения и концепты арктической стратегии китайские чиновники и дипломаты неоднократно озвучивали на разных международных площадках. Тем не менее, появление специализированной арктической стратегии Китая оказалось знаковым для региональной политики событием, поскольку новый документ стал официальным признанием китайских арктических амбиций.
Указывая на возрастающее значение Арктики для мировой политики ввиду открывающихся перспектив в сфере добычи ресурсов, торговых маршрутов, науки, а также новых вызовов безопасности и экологии, Китай признает себя государством, вносящим существенный вклад в развитие региона, поскольку его деятельность в Арктике охватывает все ключевые аспекты. Отмечая, что за отсутствием специального документа, регулирующего международные отношения в регионе, Арктика целиком находится под юрисдикцией базовых соглашений международного права (Устав ООН и Конвенция ООН по морскому праву), Пекин юридически обосновывает свои права на участие в региональных процессах.
Таким образом, в стратегии Китая с первых абзацев отчетливо прослеживается его главная цель – интернационализация Арктики, т.е. сохранение за регионом открытого, регулируемого нормами международного права режима. Указанная цель для Пекина является глубоко мотивированной. Хотя Китай и провозглашает себя «околоарктической» страной (near-arctic state) в своей стратегии, мотивируя это тем, что процессы, происходящие в арктическом регионе, например, изменение климата, приобрели планетарный масштаб, в действительности каких-либо исключительных прав в регионе он не имеет. Апеллирование же к международному праву и Совету безопасности ООН, в котором КНР обладает правом вето, при регулировании политических и экономических процессов в Арктике сделает Китай активным, полноправным и влиятельным региональным игроком.
Во главу своей политики в регионе Китай продолжает ставить принципы уважения, сотрудничества и взаимной выгоды и дополняет их принципом стабильности, который предполагает создание устойчивого экономического режима в Арктике. В документе также выделяется пять основных направлений арктической политики КНР: научные исследования, обогащающие представления об Арктике; охрана экологии региона и борьба с негативными климатическими изменениями; разумная разработка арктических ресурсов в соответствии с нормами международного права; активное участие в межгосударственном диалоге арктических государств; обеспечение безопасности и стабильности арктического региона. Конечной целью политики объявляется обеспечение устойчивого развития и освоения Арктики при соблюдении интересов всех заинтересованных сторон.

Хотя доктринально китайская стратегия сформулирована таким образом, чтобы максимально сгладить потенциальные противоречия с партнерами по арктическому диалогу, избежать их на практике фактически невозможно. Большая часть территории Арктики находится под суверенитетом нескольких государств, в частности таких влиятельных международных игроков, как Канада, США и Россия. Хотя малые страны арктического региона и обладают меньшими политическими возможностями, отказываться от своих интересов в Арктике они не намерены, тем более, что, например, Финляндия, Швеция и Дания являются членами Европейского союза, который в свою очередь также пристально наблюдает за арктической политикой.
Реализовывать арктическую стратегию Китаю предстоит в довольно плотной политической среде, взаимодействуя со множеством влиятельных конкурентов, отношение которых к нему крайне неоднозначно. По этой причине участие Китая в арктическом диалоге может иметь как позитивные, так и негативные последствия для региональной стабильности.
Безусловно, включение Китая в арктические взаимоотношения дает ряд неоспоримых преимуществ для региона, прежде всего в экономической сфере. В отличие от многих участников арктического диалога КНР в соответствии со своими экономическими и политическими задачами в регионе предлагает конкретные программы и механизмы сотрудничества. Китай готов стать крупнейшим региональным инвестором и вкладывать средства в добычу ресурсов, развитие судоходства, строительство портов, верфей, железных дорог, коммуникационных систем и прочей инфраструктуры, что в целом будет способствовать оживлению экономической жизни в регионе и притоку в него населения. Помимо всего прочего, Китай является крупнейшим спонсором программ научного исследования Арктики и мероприятий по охране экологии региона. 

За последние несколько лет со странами Северной Европы были заключены крупнейшие инвестиционные контракты Китая в Европе. Стоимость отдельных соглашений, например, с Норвежской Элкем или шведским Вольво, превышает 2 млрд долларов. Причем если в прибрежных государствах (Исландия, Гренландия, Норвегия) Китай преимущественно заинтересован в разведке и добыче ресурсов, то основной фокус внимания КНР на континенте направлен на инфраструктурные проекты, которые предполагают гораздо более серьезные политические последствия.
Ключевое значение в данном контексте для Китая представляет Финляндия, которая претендует на роль посредника между Европой и КНР. Поэтому уже довольно продолжительное время отношения между Китаем и Финляндией развиваются крайне интенсивно. Совместно с финскими специалистами Китай строит свой второй ледокол Сюэлун-2. Тесные контакты Хельсинки и Пекин установили в научной области. Однако наиболее важным аспектом взаимоотношений КНР и Финляндии является строительство и модернизация дорог, в частности прокладка железнодорожной линии Рованием-Киркенес, которая откроет Финляндии прямой доступ к морю, и строительство тоннеля между Хельсинки и Таллином под Балтийским морем, который свяжет железнодорожные системы Скандинавского полуострова с остальной Европой в рамках единого арктического транспортного коридора.
Для Китая новая инфраструктура в Северной Европе обладает большой ценностью, поскольку по замыслу она должна стать новым, альтернативным существующим маршрутам (например, из Роттердама) транспортным коридором и предоставить ему новые возможности по распространению своего влияния в Европе в целом. Кроме того, высокая пропускная способность транспортной системы на Скандинавском полуострове является необходимым условием для реализации планов КНР по увеличению экспорта по арктическому морскому пути.
Разумеется, европейские страны не будут пассивно наблюдать за тем, как Китай заходит в европейскую политику через «заднюю дверь», а потому стремятся сдерживать его амбиции, что создает почву для потенциальных конфликтов. В этом кроется основной комплекс рисков для арктического региона, угроза которых возрастает по мере расширения участия Китая в нем. Причем зачастую негативные аспекты наблюдаются в тех же областях, где китайский фактор создает новые возможности для развития Арктики.
Так, динамичная инвестиционная деятельность Китая помимо отмеченных выгод представляет серьезную угрозу для экономической безопасности малых стран региона, а потому не всегда сотрудничество стран Северной Европы с Китаем проходит гладко. Так, например, Норвегия отказалась от создания с Китаем зоны свободной торговли по примеру аналогичного проекта с Исландией, хотя вела такие переговоры на протяжении нескольких лет. Под давлением Евросоюза правительство Гренландии не стало предоставлять Китаю права на добычу редкоземельных минералов на своей территории. Правительством же Исландии был установлен запрет на продажу китайскому бизнесмену Хуан Нубо земельного участка в районе города Гримсстадир площадью 300 кв. км, на котором тот собирался построить элитный комплекс арктического экотуризма.
Довольно неприятной и маловыгодной для арктических государств представляется чрезмерная активность Пекина в научной сфере, поскольку она может привести к монополизации Китаем научных исследований в регионе. Также весьма большие опасения у экологов вызывают потенциальные последствия китайской экономической деятельности для хрупкой экологии Арктики, тем более что имеется прецедент того, как инвестиционная деятельность Китая в Африке в обход местного трудового и экологического законодательства привела к резкому ухудшению экологической обстановки.
Но самые существенные угрозы, исходящие от Пекина, западные эксперты видят в политической сфере. По их мнению, преследуя свои цели в арктическом регионе, Китай безусловно попытается воспользоваться противоречиями, существующими между региональными странами. В частности, отмечается, что китайская финансовая помощь может подтолкнуть руководство Гренландии пойти на открытый конфликт с Данией, вплоть до сецессии, которая на данном этапе сдерживается лишь высокой степенью экономической зависимости острова от Копенгагена.
Помимо этого, западные аналитики отмечают, что вслед за обострением локальных проблем через Китай в арктический регион могут быть перенесены глобальные противоречия, образовавшиеся в отношениях между ведущими центрами мировой политики за последнее время. Речь идет, например, о торговых войнах США, Европы и КНР и волне политического протекционизма, которые стали доминирующими трендами международных отношений.
По этой причине, в западных СМИ и экспертном сообществе существует довольно негативный медийный образ Китая, который зачастую создает серьезные препятствия для китайской политики в арктическом регионе. Критике подвергается ситуация с правами человека в КНР, положение политических диссидентов и, конечно же, уйгурская и тибетская проблемы. Аналогичное отношение сложилась в западном инфополе по отношению к арктической политике Китая. Отдельные западные специалисты и политики указывают на ее «имперский» характер. Так Шерри Гудман, в прошлом высокопоставленный чиновник в Министерстве обороны США, сравнивает политику Китая в Арктике с поведением «паука, плетущего паутину».



Хотя в отношениях Китая со странами Арктики существует неопределенность и противоречия, по сути, основным смыслом и конечной целью арктического диалога является создание нового торгового пути из Азии в Европу. Во многом этот процесс необратим, потому в некотором смысле Китай и арктические нации «обречены» на диалог. Сегодня же решается вопрос о наиболее приемлемой для всех участников конфигурации этого маршрута, что станет определяющим фактором для системы международных отношений в Арктике.
Существует три основных варианта арктического морского пути: Северный морской путь через территориальные воды России, Северо-западный проход вдоль аляскинского побережья США и далее через мозаику островов Канады и Срединный или Полярный маршрут через нейтральные воды в зоне пока еще сохраняющейся вечной мерзлоты Северного Ледовитого океана.
Наиболее предпочтительным для Китая считается Полярный маршрут, поскольку он обещает для него наибольшую свободу действий. В 2012 г., возвращаясь в Китай с пятой арктической экспедиции, ледокол Сюэлун демонстративно прошел через Северный полюс по трассе, которая на интернет-странице экспедиции называлась не иначе как «будущий судоходный маршрут через Центральную Арктику». Разумеется, подобный расклад не устраивает большинство стран Арктики, поскольку, как уже отмечалось выше, арктические нации не заинтересованы в том, чтобы Китай создавал в регионе независимые проекты. Учитывая, что в случае необходимости страны арктического региона могут договориться об особом режиме судоходства по Северному Ледовитому океану, опция Срединного маршрута пока что является для Китая недоступным.
Для самого Китая на данный момент неприемлемым является вариант морского пути через Северо-западный проход. Во-первых, считается, что маршрут через территориальные воды США и Канады, находится под слишком сильным влиянием стран Запада, из чего следует, что транзит по нему будет организован таким образом, чтобы, прежде всего, удовлетворять их интересам. Кроме того, из-за позиции Канады, которая претендует на то, чтобы находящаяся в ее территориальных водах часть маршрута подпадала под действие ее национальной юрисдикции, существует потенциал для конфликта с США, который лишь затрудняет обеспечение работоспособности пути. Вдобавок ко всему Северо-западный проход считается самым сложным и рискованным маршрутом в плане навигации и к тому же большую часть года недоступен из-за сезонного обледенения.
В итоге последней доступной опцией для организации арктического транспортного коридора оказался российский Северный морской путь. Для Китая он является более предпочтительным, поскольку Москва так же, как и Пекин, стремится проводить независимую политику в Арктике и продемонстрировала готовность инвестировать в регион крупные средства. Параллельно с развитием портов, навигационных и коммуникационных систем Россия наращивает объемы добычи ресурсов в Арктике, прежде всего нефти и природного газа. Основные цели российской арктической стратегии во многом созвучны с задачами китайской политики, что стало почвой для сближения стран. Китай приобрел крупные доли в бизнесе по производству сжиженного газа на Ямале, а по итогам недавней встречи между президентом России В. Путиным и руководителем КНР Си Цзиньпином выразил намерение вложить в российскую Арктику еще 10 млрд долларов.
Политика России в Арктике воспринимается остальными странами региона с не меньшей долей опасения и скепсиса, чем политика Китая, однако в той ситуации, что на сегодняшний день наблюдается в Арктике и мировой политике в целом, Россия стала той переменной, которая позволяет сделать арктическое уравнение решаемым. Большой политический опыт и обширные международные связи России создают необходимые гарантии как для Китая в диалоге со странами Запада, так и для арктических наций евроатлантической зоны безопасности в отношениях с КНР. Фактически между Китаем, Россией и европейскими странами арктического региона формируется замкнутая политическая система на основе принципа «сдержек и противовесов». Это с одной стороны делает систему международных отношений в Арктике более стабильной, а с другой обуславливает невозможность изъять один из элементов системы.
Таким образом, хотя и с рядом ограничений, но, тем не менее, Китай становится неотъемлемой частью системы международных отношений в Арктике. Подключение Китая к арктическому диалогу создает иную политическую реальность, которая подталкивает региональных игроков к более тесному взаимодействию как на двусторонней, так и многосторонней основе, что в конечном итоге будет способствовать выработке более емкого и сбалансированного механизма освоения и сбережения уникального арктического региона.
Иван Сидоров, для «Военно-политической аналитики»

http://vpoanalytics.com/2018/07/10/politika-kitaya-v-arktike-i-ee-vliyanie-na-region/?utm_source=politobzor.net

США подготовили новый перечень импортируемой из Китая продукции на сумму $200 млрд для введения пошлины в размере 10%. Об этом во вторник, 10 июля, заявил торговый представитель Соединённых Штатов Роберт Лайтхайзер.
Опубликованный администрацией Дональда Трампа список включает несколько тысяч наименований китайских товаров. Так, под очередные ограничения подпадут сотни видов продуктов питания, табак, уголь, продукция химической отрасли, корма для животных, сталь, алюминий, мебель, изделия из дерева, а также бытовая техника.  
«Уже больше года администрация Трампа терпеливо предлагает Китаю прекратить несправедливую практику в торговых отношениях, открыть свои рынки и поддержать справедливую рыночную конкуренцию…
Вместо того чтобы учесть наши законные интересы, Китай начал вводить ответные меры против американских товаров. Таким действиям нет никакого оправдания», — говорится в заявлении Роберта Лайтхайзера, опубликованном на официальном сайте Торгового представительства США.


6 июля США намереваются ввести новые торговые пошлины на товары из Китая на сумму до $34 млрд. Прежде всего они затронут...
Как рассказал в интервью RT старший аналитик Alpari Роман Ткачук, в 2017 году товарооборот между США и КНР составил порядка $600 млрд, из них $400 млрд пришлись на китайские поставки в Штаты. Таким образом, теперь под ограничения может подпасть больше половины экспорта из Китая, и, естественно, это сильно скажется на торговых отношениях двух стран, добавил эксперт.
Пресс-служба Минкоммерции КНР сообщила, что Пекин «шокирован» намерениями американских властей ввести новые пошлины. С целью защитить интересы страны Китай примет необходимые контрмеры. Об этом говорится на сайте ведомства.
В ведомстве также отметили, что китайская сторона подаст ещё один иск против США во Всемирную торговую организацию (ВТО), если Вашингтон всё же окончательно решится на подобные односторонние действия.
«Это уже второй раунд введения пошлин на широкий список китайской продукции. В ближайшее время можно ждать ответных мер от КНР — спираль торговой войны продолжает раскручиваться.
Это негатив и для фондовых рынков, и для американских потребителей: цены на продукты питания и бытовую продукцию могут вырасти. Это негативно скажется на потреблении, и значит темпы роста двух крупнейших экономик мира могут замедлиться», — пояснил Роман Ткачук.
Ранее Соединённые Штаты объявили о введении пошлин в размере 25% на китайские товары на сумму $50 млрд. Часть этих тарифных мер объёмом $34 млрд уже вступила в силу 6 июля. При этом в Вашингтоне пока не уточнили, когда начнёт действовать другая часть этих ограничений (пошлины объёмом $16 млрд).
Китай, в свою очередь, ответил зеркально — также ввёл пошлины на ввоз товаров из США на сумму $34 млрд. При этом власти КНР пригрозили дополнительными ограничениями на сумму $16 млрд.

Эхо торговой войны

Как объясняет Роман Ткачук, принятие новых пошлин позитивно скажется на торговом балансе США. В то же время ограничения являются серьёзным шагом против Китая, и предсказать все их вероятные последствия не представляется возможным. По оценке аналитиков, конечный результат может ударить по экономике Штатов.
«Металлурги США приветствовали решение о вводе пошлин на металлы. Однако последствия скажутся на сопутствующих отраслях — строительной, авиационной, автомобильной. Аналогичное эхо наверняка последует и в части импортных тарифов на иные группы товаров», — предполагает ведущий аналитик ГК ТeleTrade Марк Гойхман.

Ранее Дональд Трамп заявлял, что пошлины необходимы для предотвращения дальнейшей несправедливой передачи американских технологий и интеллектуальной собственности Китаю, а также для защиты американских рабочих мест.


В конце рабочей недели было объявлено о начале полномасштабной торговой войны между Вашингтоном и Пекином. После успешных переговоров...
Напомним, в марте Белый дом объявил о завершении расследования«особенностей китайской торговли». По его итогам Дональд Трамп обвинил КНР в регулярной краже интеллектуальной собственности. По версии администрации президента, именно в результате этих действий дефицит в торговом балансе с Китаем достиг $375 млрд.

Для сокращения торгового дефицита США сначала повысили пошлины на импорт китайских солнечных батарей (до 30%) и стиральных машин (до 20% за первые 1,2 млн единиц и до 50% за все последующие). После чего Вашингтон объявил об увеличении тарифов на ввоз стали (до 25%) и алюминия (до 10%).

В качестве ответных мер Китай повысил тарифы (в размере от 15% до 25%) на ввоз 128 видов американской продукции, суммарной стоимостью $3 млрд. В частности, в список вошли свинина, фрукты, авиатранспорт, телевизионное и медицинское оборудование.

Любопытно, что ещё в мае по итогам двусторонних переговоров государства договорились о мирном урегулировании торговой конфронтации без введения пошлин. Впрочем, впоследствии Штаты всё же решились на эскалацию конфликта.

Изоляция против открытости

Марк Гойхман отметил в разговоре с RT, что ситуация с введением США повышенных пошлин на импорт металлов и иных товаров, а также их оспаривание в ВТО выходит за рамки торговых споров. По оценке эксперта, торговая конфронтация США с рядом других государств является частью большого тренда на дезинтеграцию стран в политике и экономике. 
«Значение происходящих событий намного шире рамок ВТО. Они показывают глобальное противостояние интеграции и открытости с одной стороны и индивидуализма и изоляционизма — с другой», — пояснил Гойхман.
Американское стремление к протекционизму и желание оградиться от необходимости учитывать влияние внешних партнёров эксперт объясняет последствиями глобального кризиса 2008 года. По его словам, за десятилетний период с 1998 по 2008 год объёмы глобальной торговли в среднем ежегодно росли на 6,5%. В последние годы показатель сократился до 2%