Украина и украинско-российские отношения

После принятия Верховной радой Украины закона о героизации УПА польские политики заявляют, что получили «нож в спину» от Киева, пишет The Christian Science Monitor. Варшава готова временно закрыть глаза на закон о героизации ОУН-УПА, но принять в ЕС страну «под флагом Бандеры» не позволит.

11.05.2015, 20:06
Однако принятый Верховной радой закон о признании ОУН-УПА борцами за независимость Украины потревожил старые раны «волынской резни», отмечается в статье The Christian Science Monitor.
«Волынская резня» — массовое уничтожение в 1943 году украинскими националистами польского гражданского населения на Волыни, до сентября 1939 года преимущественно находившейся в составе Польши. По данным исследователей, общее число жертв трагедии колеблется от 36 тыс. до 100 тыс. человек.
«Президент Коморовский отправился в Киев, чтобы протянуть руку украинцам, а получил нож в спину», — прокомментировал визит польского лидера на Украину лидер Союза демократических левых сил, экс-премьер Польши Лешек Миллер.
«Непросто проявить примирение и прощение, когда украинцы почитают преступников УПА и Бандеру как национальных героев. Принятие одних экстремистских действий сейчас приведёт к принятию других в будущем», — приводит РИА Новости слова Щепана Секерки, главы Общества памяти жертв преступлений украинских националистов.

В воскресенье украинский военнослужащий сделал предупредительный выстрел в сторону автомобиля с наблюдателями Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ; в результате инцидента пострадавших нет.

Об этом говорится в отчете СММ ОБСЕ от 19.30 10 мая, обнародованном в понедельник.
Инцидент произошел в районе населенного пункта Крымское.
"Наблюдатели СММ покинули транспортные средства, чтобы пронаблюдать идущие рядом обстрелы. Когда команда наблюдателей вновь села в автомобили, приблизительно 3-5 длительных очередей из модернизированного автомата-пулемета Калашникова (ПКМ) прозвучали примерно в двух метрах. Никто не пострадал, и наблюдатели покинули зону", - говорится в отчете.
СММ определили, что огонь велся примерно в 200 метрах к юго-востоку от места их нахождения.
В ходе последующей встречи, местный командир ВСУ сообщил миссии, что один из его солдат случайно открыл огонь – "потому, что они были не предупреждены о прибытии СММ". Он добавил, что солдат действовал нервно и попытался сделать "предупредительные выстрелы".

50 оттенков измены. Анатомия украинского пессимизма

В Англии любимой темой светских разговоров является погода, а в Украине - предательство. Порошенко продал Донбасс за липецкую фабрику и отправляет патриотов в АТО на убой, правительство не проводит реформы, а санкции Запада против России - это лишь повод, чтобы не давать украинцам оружия.
Об этом с вами охотно поговорит таксист, парикмахер, случайный попутчик в электричке. Каждый имеет неопровержимые доказательства, что Украину «сливают», и все надежды давно пошли по ветру.


Наиболее «продвинутые» плакальщики устраивают групповые сеансы истерии в соцсетях, заливая клавиатуру слезами и желчью. Как будто это не украинцы свергли режим Януковича и добились ассоциации с ЕС. Будто это не об Украину уже целый год ломает зубы кремлевская орда. Будто не нас - как еще никогда в истории - поддерживает весь цивилизованный мир. Кажется, сегодня у нас больше пессимизма, чем тогда, когда власть принадлежала «донецким».

Корни уныния достигают глубин украинской души. 23 года независимости - ничто по сравнению с веками безгосударственного существования. Все наши освободительные потуги заканчивались провалом, оставляя потомкам сюжеты для тоскливых песен. В 19 веке европейские нации представляли себя в образе женщин-героинь. Германия позировала с мечом, Великобритания - с трезубцем Посейдона, растрепанная французская Марианна вела за собой революционную толпу. А Украина застыла согбенной Шевченковой Екатериной.

С этим ничего не поделаешь - вся история Украины написана в жанре драмы, поэтому читать ее без брома совершенно невозможно. Это шеренги поражений, порывов и редких побед, за которыми следовали еще большие поражения.

Наша общественно-политическая мысль была бесконечной работой над дедовскими ошибками и мечтанием о лучшем будущем, которое никак не наступало. Лучшие государственные произведения - конституция Пилипа Орлика, «Письма к братьям-хлеборобам» Липинского, «Нациократия» Николая Сциборского - были написаны государственниками без государства.

Сколько бы мы не метались, последнее слово всегда оставалось за кем-то другим. Хмельниччина закончилась российским царизмом, Директория - большевистской нашествием, Оранжевая революция - премьерством, а затем и президентством Януковича. Даже независимость мы получили словно отступное - советская империя развалилась не под ударами украинских повстанцев, а просто потому, что сгнила. Отсюда - сомнения в собственной способности влиять на свою судьбу и недоверие к власти, которую привыкли считать колониальной администрацией.

Тем более, когда эта администрация на наших глазах вдруг стала строить независимость. И тоже мы до конца не доверяем, потому что столько раз сами были перебежчиками. Только в ХХ веке украинцы успели побыть подданными двух империй, «советскими людьми», а затем стать гражданами независимой Украины. В жерновах обстоятельств принципиальность - привилегия немногих. Дедов загоняли в колхозы террором и голодом, а амбициозные внуки делали карьеру в комсомоле. Сотни диссидентов спасали честь нации, а миллионы приспособленцев - мебель и генофонд.

Век приспособленчества привели к атрофии доверия. Недоверие к власти и государственным органам, социальным институтам и людям вокруг - естественное состояние украинцев,утверждают социологи. Согласно исследованиям, больше всего мы доверяем родным и друзьям (8-9 баллов из 10), а меньше всего - незнакомым людям (3 из 10) и политикам (2 из 10). Среди институтов положительный баланс доверия имеет разве что Церковь и отечественные СМИ, а с недавних пор - еще военные и волонтеры. К другим институтам украинцы относятся, как к органам оккупационной власти.

Поэтому любые подозрения, сплетни и конспирологические теории являются для нас самоочевидными. От людей - а тем более от власти! - всякого можно ожидать. Осенью 1939 года галичане не думали, что «советы» устроят им кровавую баню. Осенью 2013 года митингующие не думали, что милиция будет стрелять в безоружных граждан, а по Киеву бродить эскадроны смерти. Летом 2014-го жители Донбасса не думали, что «защитнички» будут гасить по жилым кварталам из «Градов» и минометов.

Недоверие у нас в крови. А вместе с ней - надежда на чудо. Не то, чтобы украинцы были мистиками - просто все другие пути спасения заводили нас в заблуждение. «Церковь-гроб развалится и из-под нее восстанет Украина» - мечтал в 1845-м Шевченко. Через семьдесят лет церкви действительно начали рушиться, но вместо «байстрюков Екатерины» в Украину пришли байстрюки Ильича. Московская тьма казалась чернее египетской. Украинцам не оставалось ничего другого, как терпеть и ждать Моисея.

Поэтому к каждому государственному мужу мы выдвигаем требования, как к библейскому пророку. А они - крутя электоральную рулетку - охотно обещают, что море расступится, амаликитяне будут разбиты, а москалей сожрет саранча. Неудивительно, что вместо «Аллилуйя!» мы так быстро начинаем кричать «Зрада!»  Марксисты верят, что политическими процессами руководит экономика. В Украине политикум занимается серфингом на волнах веры и неверия, пламенного энтузиазма и черного отчаяния. Господь может быть доволен: равнодушных у нас нет.

Впрочем, крики отчаяния не всегда искренни. Призывая Моисея, большинство украинцев не готово бросить все и отправиться в неизвестность, а затем сорок лет бродить по пустыне. Терпеть материальные трудности на пути к обетованным европейским стандартам жизни готовы лишь 10% украинцев, еще 33% согласны потерпеть не более года, а половина не согласна терпеть вообще. Поэтому каждый раз, когда на горизонте появляется некий пророк, украинцы замедляют дыхание, а потом с облегчением выдыхают: «Фух, снова измена!»

Не то, чтобы украинцам не хотелось изменений и разочарование было совершенно неискренним. Но не так страшно и возвращаться к привычному модусу жертвы, в котором мы обживались несколько веков. Если унижение стабильное, к нему можно привыкнуть. Между ужасным концом и ужасом без конца консервативное большинство всегда выбирает последнее, хотя революционеры предпочитают умереть на бегу, чем жить, загнивая. Поэтому мы так легко даем угасать предрассветным огням. Плохо, что снова воцарилась темнота, но хоть крыша не сгорит - под ней и пересидим до лучших времен.

Максим Вихров, опубликовано в издании Zaxid.