Напряженность на Корейском полуострове

Однако после очередного обострения ядерного кризиса, то есть с 2017 года, северокорейское правительство не приняло ни одного решения, которое было бы направлено на расширение рыночных реформ.
Показательно, что в начале 2019 года с поста премьер-министра был снят Пак Пон Чжу, известный как сторонник рыночной экономики. Формально Пак Пон Чжу получил повышение, став вице-председателем Трудовой партии Кореи и одним из трех членов Президиума политбюро ЦК. Однако на практике это повышение означает, что его отстранили от руководства экономикой и на смену ему пришел человек, традиционно связанный с ВПК и склонный к административно-командным методам.
Несколько месяцев назад (точная дата пока неизвестна) Северная Корея пересмотрела существующее внешнеторговое законодательство. В Закон о внешней торговле введены поправки, которые существенно ограничивают право предприятий на ведение внешнеэкономической деятельности. Фактически произошел откат к тем нормам, которые действовали в последние годы правления Ким Чен Ира. 
Война утечкам
Есть серьезные изменения и в контроле за населением. Концепция «реформ без открытости» в принципе не предусматривала, что контроль за населением будут ослаблять. Более того, важной частью политики Ким Чен Ына были мероприятия, направленные на то, чтобы заткнуть те щели в окружающем Северную Корею информационном заборе, которые появились в последние годы правления его отца. Например, при Ким Чен Ыне власти взяли под контроль корейско-китайскую границу, которая десятилетиями почти не охранялась, а также усилили борьбу с контрабандной видеопродукции и контроль над индивидуальными компьютерами.
В последние месяцы северокорейское руководство стало куда более нервно относиться к тому, что хоть какая-то информация о происходящем в Северной Корее оказывается за пределами страны без соответствующей официальной санкции. В стране началась борьба с информационными утечками.
Например, столичные власти пытаются по возможности скрыть от внешних наблюдателей то, что происходит в правительственном квартале Пхеньяна. Квартал этот, располагающийся поблизости от главной пхеньянской гостиницы «Корё» и железнодорожного вокзала, просматривался из окон многочисленных высотных зданий, в том числе гостиницы «Корё».
Несколько десятилетий это обстоятельство не вызывало у северокорейских органов безопасности особого беспокойства, но в октябре 2019 года находящиеся в КНДР дипломаты и западные туристы обнаружили, что те окна высотных зданий, откуда открывается вид на правительственный квартал, закрыты специальными щитами. Эти щиты пропускают солнечный свет, но не позволяют видеть то, что происходит непосредственно за окном, не говоря уже о том, что творится в правительственном квартале, расположенном на расстоянии пары километров.
Скорее всего, с этим же связано и решение запретить некоторым группам иностранных туристов делать снимки с вершины монумента Идей Чучхе, откуда открывается великолепный вид на весь центральный Пхеньян. Впрочем, это решение относится лишь к тем тургруппам, которые, с точки зрения северокорейских властей, выглядят подозрительными.
С этого года в передачах пхеньянского телевидения стали искусственно забивать пикселями фон, на котором происходят съемки. В былые времена, приглядевшись, за спиной интервьюируемого можно было увидеть какие-то плакаты, лозунги или наглядную агитацию, и некоторые из экспертов делали на этом основании интересные выводы. Пикселями сейчас закрывают не только вид помещений на стратегически важных военных и промышленных объектах, но и стены внутренних помещений в безобидных учреждениях.
Частью кампании, направленной на предотвращение утечек информации, стало беспрецедентное задержание в конце июня австралийского студента университета Ким Ир Сена Алека Сигли (Alec Sigley). Алека Сигли обвинили в том, что он, действуя по поручению ряда иностранных СМИ и частных лиц, собирал в стране закрытую информацию. При этом речь идет не о секретной информации, а о любой информации, которая специально не предназначена для распространения за рубежом.
Также можно заметить, что в Пхеньяне и некоторых других городах Северной Кореи появилось множество видеокамер. Камеры эти стали активно устанавливать в 2019 году. По китайским данным, Северная Корея проявляет большой интерес к весьма развитой в Китае технологии распознавания лиц. В последнее время центральный Пхеньян покрывается сетью камер, которые в обозримом будущем позволят северокорейским компетентным органам в режиме реального времени отслеживать передвижение тех, кого они считают подозрительными.
Наконец, в ноябре северокорейский МИД обратился к находящимся в Пхеньяне дипломатам с нотой, потребовав, чтобы дипломаты больше не фотографировали в Пхеньяне уличные сцены и не выкладывали эти фотографии в социальные сети. Тут надо иметь в виду, что у иностранных представительств, в отличие от жителей Северной Кореи, есть доступ в интернет – причем уже давно, около 15 лет. Фактически нота МИДа намекала, что те дипломаты, кто будет слишком активно выкладывать неофициальные снимки улиц Пхеньяна, могут быть высланы из страны. Иначе говоря, позиция северокорейских властей очевидна: внешнему миру можно показывать только те виды Пхеньяна, которые одобрены компетентными органами КНДР.
Причины остановки
У руководства Северной Кореи есть основания чувствовать себя неуверенно. Американо-северокорейский саммит в Ханое, который в Пхеньяне ожидали с немалым нетерпением, окончился неудачей: американцы не приняли тех условий компромисса, которые привез туда Ким Чен Ын. В результате Северная Корея по-прежнему находится под жесточайшими международными санкциями.
Конечно, эти санкции систематически нарушаются китайцами – как правительственными организациями, так и частными компаниями, которые в данном вопросе действуют с полного благословения властей. Тем не менее поступающая из Китая экономическая помощь ограничена по масштабу. Ее достаточно, чтобы не допустить экономического коллапса, но не для того, чтобы вернуться к тем темпам экономического роста, которые были в 2012–2017 годах, когда северокорейская экономика росла на 3–5% ежегодно.
Вдобавок следующий год может оказаться непростым. Судя во всему, в Пхеньяне решили подтолкнуть американцев к компромиссу, воспользовавшись проверенным методом, к которому северокорейская дипломатия прибегает уже не одно десятилетие. То есть устроить в регионе небольшой, но весьма эффектный кризис.
Намеки на то, что с начала следующего года Северная Корея будет действовать куда жестче и, скорее всего, в той или иной форме возобновит ракетные и ядерные испытания, звучат сейчас в северокорейских СМИ постоянно. Понятно, что Северная Корея вовсе не собирается провоцировать войну – наоборот, искусственно созданный кризис (в сочетании с очередной истерикой в СМИ) является лишь дипломатическим инструментом, который должен привести к компромиссу на более приемлемых для Пхеньяна условиях. Тем не менее предстоящий маневр будет рискованным – и в этом смысле «новую осторожность» Пхеньяна можно отчасти понять.
Происходящее не может не вызывать разочарования. Отказ от реформ неизбежно приведет к экономической стагнации, а та рано или поздно спровоцирует политический кризис. Прямыми и косвенными жертвами такого кризиса станут не только Ким Чен Ын и его окружение, но и многие другие, включая, возможно, и некоторых из наших читателей. Остается надеяться лишь на то, что происходящее в Северной Корее – это не стратегический разворот, а тактическая остановка.

Интересно, однако, что будет теперь. Конечно, критика после будет продолжаться, а власти будут смотреть сквозь пальцы на то, как патриотическая молодежь будет писать непристойности на стенах его резиденции. Харриса будут и дальше демонизировать, заявляя, что нормальный посол, в отличие от него, должен заниматься укреплением дружбы между народами, а не быть проводником воли своего государства. Но на серьезные действия против него он не пойдет. Отводя душу в подобных выражениях, южнокорейское руководство состоит не столько из леваков, которыми они себя позиционируют, сколько из популистов, которые в критической ситуации поджимают хвост, как только чувствуют настоящую угрозу. Политические и экономические связи Южной Кореи и США слишком сильны, и пока президент Мун не пытался предпринимать действий по их разрыву, понимая, что ответные действия Вашингтона могут быть болезненными. Куда более болезненными, чем неформальные китайские санкции в ответ на размещение на территории РК американской ПРО.