РВСН и прочие СЯС, а также ТЯО

Так возникло предложение - и оно стало обсуждаться - о возможности размещения ракет на подвижных пусковых установках СС-20 на Чукотке с целью досягаемости такой ракетой, а она имела среднюю дальность, в пределах 4000 километров, территории США.
21 июня 1983 года родилась директива Генштаба, обязывающая ракетные войска совместно с войсками Дальнего Востока произвести на месте (в районах Чукотки; Анадырь, Эгвиконт, бухта Провидения), оценку возможности размещения ракетного комплекса СС-20. Этой же директивой создавалась рекогносцировочная группа из представителей Генштаба, главкомата ракетных войск и  заинтересованных оборонных министерств. Возглавить группу было приказано мне.
Самолетом с аэродрома Внуково через Норильск эта группа вылетела в Анадырь. Много пришлось читать и слышать об этих местах, но видел их впервые. За окном самолета бескрайняя равнина, покрытая блестками бесчисленных озер, видимо, скованных льдом. Утром следующего дня самолет приземлился на аэродроме: довольно холодно, накрапывает дождик. Вдали, на противоположном высоком берегу залива виднелся город.
У трапа самолета местное военное начальство, командир стрелковой бригады В.В. Музыченко и заместитель командира 25 дивизии ПВО Д.М. Смирнов. Все части гарнизона размещены на северном берегу Анадырского залива. В штабе дивизии ПВО обговорили все организационные вопросы нашего размещения, питания, не касаясь цели приезда и порядка работы.
Был конец июня, в Москве лето в разгаре, а здесь еще явные следы зимы. Везде лежит снег, но там, где показалась земля, полыхали тюльпаны всяких расцветок, пробивалась зеленая трава. Уходил первый день нашей работы за полярным кругом, но привычная нам ночь так и не наступила, пришел полярный день.
На топографической карте в кругу своей группы уточнили план работы. На следующий день вертолетом вылетели в бухту Провидения. Летели над океаном, далеко не отрываясь от берега. Низкий равнинный берег сменился черными, как будто насыпанными из шлака, сопками. Пустынная, однообразная страна. Сложный разворот вертолета между сопками - и мы оказались над синей, зеркальной поверхностью морской бухты. Побережье усыпано небольшими селениями. На высоком берегу, с южной стороны бухты поселок Провидение, на низком равнинном - аэродром рядом с поселком Урелики. Военный хозяин здесь командир батальона из состава той же стрелковой бригады В.И. Бедненко. Разместились в гостинице пограничного отряда. Уже первый объезд окрестностей бухты показал, что если решаться разместить здесь хотя бы ракетный дивизион в составе трех пусковых установок, то эта земля дорого будет стоить стране. Как и вокруг Анадырского залива, в бухте Провидения сразу бросается в глаза какая-то бесхозяйственность, запущенность. Казалось бы, когда здесь все привозное от каждого гвоздя, дощечки, до портового оборудования, бетонных аэродромных плит и т. д., стоимость всего увеличена, люди должны быть особо рачительными. Но несмотря на это, везде вдоль побережья хаотично разбросаны груды гниющих досок, каких-то металлических конструкций и вообще не поддающееся цифровому учету огромное количество металлических бочек. Говорят, что вывезти их отсюда будет стоить дороже их собственной стоимости. Может быть, но тогда должна быть какаято утилизация, иначе может наступить экологическая катастрофа. Во все годы наш Север требовал и получал громадные материальные вложения.
В окрестностях поселка Урелики заметны следы каких-то поселений. На значительном пространстве развалины строений из местных пород, остатки как будто дорог. Нам объяснили, что в свое время, после войны здесь была размещена так называемая "армия вторжения". Ее готовили к высадке на Аляске. Вот так мы всегда строили мир, перековывали мечи на орала.
Нам всем стало грустно.
Обратный вылет несколько осложнился. Внезапный туман буквально запечатал бухту. Полный штиль продержался три дня. От безделья, в ожидании погоды мы продолжали изучать окрестности бухты, слушали были и небылицы пограничников, в общем, ждали у моря погоды. В бухту зашел военный корабль. Принимаем решение на нем добираться до Анадыря, хотя ему тоже не хватает видимости, чтобы выйти в океан. Моряки, правда, нас уговаривали, чтобы мы не теряли надежду, погода здесь меняется быстро. 
Но к нам она не была такой милостивой, хотя наше положение не было таким отчаянным, как наших предков. Но вместе с тем нам рассказывали, что эта прекрасная морская бухта была буквально роковой ловушкой для самолетов и вертолетов. Только за последнее время на сопках вокруг бухты остались лежать четыре самолета и один вертолет. Трудный, сложный для неопытного летчика заход на посадку нередко трагически прерывался. Но современный Север без авиации жить не может. Морским путем идут в основном грузы, почта.
Наконец то подул свежий ветерок и туман, цепляясь за сопки, начал медленно рассеиваться. За нами пришел военный самолет Ан-26. Взлет, и курс - на Анадырь. Анадырь закрылся, сели в Маркове на грунт. Вышли размяться и связаться с главным аэродромом. Поселок Марково Чукотского национального округа, как и Анадырь, за полярным кругом. Но что мы увидели?
Вместо мхов и лишайников, карликовых сосен, вокруг стояли высокие зеленые деревья. Сразу же в своих меховых куртках почувствовали южную духоту. Вслед за необычной жарой нас атаковали полчища комаров. Для меня, выходца из комариной Кубани, этот зверь не диковина. Но такого их изобилия, жестокой настойчивости проникнуть в любую щель в одежде мне не приходилось встречать. Через несколько минут мы были искусаны, спасаясь только бегом. И все же Марково для этих мест - это какая-то экзотическая диковина. В центре суровой Чукотки, посреди полярной тундры настоящие деревья, во дворах растет картофель, овощи.
Но вот ветер стих, и наш самолет взял курс в сторону пролива. Теперь нам предстоит объездить, облететь не вертолете, обойти пешком все места, куда только можно проникнуть. Все это с той же целью: выяснить, возможно ли здесь разместить ракеты, сколько и как дорого это будет стоить?
Начали с осмотра склонов Золотого хребта, прокатились вдоль побережья Великого океана, который, не буду грешить, показался нам не очень ласковым и тем более - тихим. К берегу катились огромные седые волны, с грохотом и треском разбивающиеся об отвесные скалы. Океан своей строгостью, суровостью как бы дополнял картину этой дикой северной земли. Трудно вообразить подобную стихию где-нибудь на юге. Видимо там он другой. Он многолик, полный неожиданностей, потому он и Великий. Далеко от берега маячат суденышки, идет промысел самой ценной здесь рыбы, кеты.
Постоянно в движении на разных видах транспорта. Объехали все, что только можно. К вечеру у всех нас начались нестерпимые головные боли. Нам говорили, что это из-за нехватки кислорода. Но в суровости этого края есть свои прелести. Как-то мы поднялись на
высокую сопку, у подножья которой прилепился небольшой военный городок. Сколько глаз видел тянутся бесчисленные сопки, сопки. Склоны сопок и долины покрыты морем цветов, крошечными тюльпанчиками и ромашками. Вокруг много птиц. Некоторые из них для нас были диковинными. Внешне это до боли мне знакомые ласточки, но такие крупные, что вызывали какуюто настороженность и неприятное ощущение. Кружась над нашими головами, они вели себя как-то агрессивно. Мы были с палками, нас предупредили,
что эти птицы бесстрашно нападают на людей, были случаи, когда они на лету выклевывали людям глаза. По узеньким, протоптанным тропиночкам пробегают, не обращая внимания на нас, какие-то зверьки, не то суслики, не то сурки. Я таких до этого не видел. Палевая грудка, серебристая спинка и пушистый, как у белки, хвост. Иногда мы встречали их по обочинам дорог, тогда они, вытягиваясь на задних лапках, с каким-то разумным любопытством провожают нас пристальным взглядом. По местному их называют еврашкой. Говорили, что они ценятся своей шкуркой и даже съедобным мясом. Солдаты предлагали нам шашлык из такого мяса и оно показалось
вкусным.
Край речек и бесчисленных озер. И вместе с тем люди здесь бедствуют из-за нехватки питьевой воды. Только Анадырь снабжен водопроводом с запором из ближайшего озера. На другой стороне залива, где немало поселков, в том числе Шахтерский, Угольные копи, большой аэродромный комплекс, воинские части и все это на привозной воде. Пытались бурить скважины, но на глубину 90-160 сантиметров земля промерзла, буры не выдерживают. Последние облеты на вертолете еще раз нас убедили в абсурдности этой
затеи. День посвятили детальному обсуждению результатов нашей работы. Предварительные выводы не в пользу этого предложения, в Москве предстоит тщательно еще раз изучить все "за" и "против" и подготовить основательный доклад.
Самолетом теперь через Певек (по-чукотски Пээкин) взяли курс на Москву. Певек расположен на берегу Ледовитого океана, здесь прекрасное взлетное поле и полное отсутствие удобств для пассажиров. Вылет задерживается, связь с запасными аэродромами Норильском и Игаркой потеряна. С нашей помощью вышли на Анадырь, на дежурного ПВО: там наши новые знакомые, дали разрешение на Норильск, а оттуда на Москву.
Возвращались мы с единым мнением - разместить на Чукотке ракетный комплекс очень сложно, потребуются огромные денежные затраты. При этом работы по подготовке стартовых площадок и всех необходимых условий могут быть завершены не раннее, чем за три года. Мы знали, что в Генштабе ждут других выводов. Так и произошло. Первому я представил доклад главкому ракетных войск В.Ф. Толубко. Ему я прямо сказал, что решение на размещение в таких условиях пусковых установок более чем авантюрой назвать
нельзя. Но я понял, что в его лице мы союзника не найдем, Толубко морщился и пытался меня склонить к другому, положительному выводу. Его зависимость от руководства была большой. Но я изменять ничего не хотел. На более высокой аудиенции в Генштабе в присутствии представителя ЦК КПСС я продолжал отстаивать наши выводы. Была попытка обвинить меня в недооценке
международной напряженности, в неверии в высокие эксплуатационные качества ракетного оружия. Но мы продолжали настаивать на своем, и все же наши выводы были представлены Д.Ф. Устинову и в ЦК КПСС. В том году что-либо начинать было уже поздно, на Севере завершалась навигация. Вопрос этот долго еще не снимался с повестки дня: кто-то наверху из состава политического
руководства продолжал отстаивать эту бредовую затею. Но, видимо, здравый смысл начал понемногу возобладать. Думаю, что нам в какой-то степени удалось сдержать первый накал страстей, в дальнейшем эта затея не будировалась, наши выводы легли в архив.
Но это не означало, что наверху успокоились и прекратили поиск новых ходов для так называемых в то время ответных мер. Продолжалось наращивание группировки ракетных войск, которая вооружалась подвижными ракетными комплексами, шли поиски новых путей. Вопрос с Чукоткой как бы положили под сукно, про запас. Но в мой адрес иногда проскальзывали упреки в том, что я загубил такую реальную возможность еще раз достать территории США без дополнительного развертывания подводных лодок-ракетоносцев или дальней стратегической авиации. Для нас, военных, абсурдность этой затеи была очевидной, но то, что вокруг этого все же продолжались разговоры, я считаю, лишний раз доказывало то, что Генштаб, как высшая военная
инстанция превращался в безгласный придаток политической верхушки. Нам пытались доказать, что эта идея не имеет военного значения, это чисто политическое мероприятие только руками военных. Это действительно так, но тогда нужно "лепить" соответствующее постановление и ставить задачи военным. Но даже наверху считали нужным чем-то прикрыться.