Спецслужбы

БУМАЖНАЯ БРОНЯ
Бочкарева оставили в Москве, в первом отделе Разведуправления. Отдел был небольшой: всего шесть офицеров. Только в середине 1943-го их штат увеличили вдвое. А пока этой шестерке приходилось подбирать сотрудников для заброски в тыл, вести их оперативную подготовку, обеспечивать легендирование, снабжать документами, разрабатывать условия связи, засылать агентов и руководить их дальнейшей работой. Один офицер готовил сразу несколько разведгрупп и отдельных агентов, причем у него на связи уже находились две-три резидентуры.
Офицеры первого отдела не засиживались в Москве. Они выезжали в лагеря военнопленных, работали с немецкими антифашистами, собирали и проверяли данные агентурной обстановки в Германии. А обстановка там была крайне сложной, изменчивой и противоречивой.
Приходилось кропотливо заниматься сбором сведений, необходимых для легендирования и легализации наших разведчиков. Нужны были документы. Не липовые, а подлинные. Справка об освобождении от военной службы, подтверждение местных властей об уничтожении дома в ходе бомбардировки, талоны на питание в столовых Германии… Даже не специалисту ясно, какие выгоды сулили подлинники.
Многие документы были столь надежными, а легенды, разработанные в ГРУ, столь правдоподобными, что агенты военной разведки спустя годы и после войны оставались жить с этими фамилиями и судьбами. Случалось, и умирали с ними. Агент, заброшенный в крупный немецкий город вскоре после войны, удачно легализовался и был принят в труппу драматического театра. Стал известным драматическим актером. С этой легендой прожил всю жизнь.
За время войны Бочкареву приходилось участвовать в заброске десяти групп разведчиков. Осуществлялись эти операции через «зеленку», то есть через границу или линию фронта. Иногда агенты засылались из партизанских отрядов на территорию, оккупированную противником. Этот метод чаще использовался на первом этапе войны, в западных районах Украины и Белоруссии, и на последнем ее этапе – в Югославии, Польше, Чехословакии.

КИРПИЧИ В ПАРАШЮТЕ
Использовались и самолеты, хотя это требовало более тщательной подготовки и солидных денежных средств. Чаще всего разведгруппы стартовали с Внуковского или Астафьевского аэродрома на военных самолетах и высаживались на территорию Восточной Пруссии, Верхней Силезии, Саксонии, Польши, Югославии. Случалось, их десантировали в партизанские отряды, а оттуда в Германию. Иногда агентов отправляли морским путем в Англию, а потом британскими самолетами в Западную Германию.

Виктор Бочкарев. Фото из архива автора

«Для заброски агентов в Германию, в Австрию и в другие регионы, – вспоминал Бочкарев, – применялись военно-транспортные самолеты С-47. Экипажи формировались из опытных пилотов и штурманов, имеющих большой летный стаж... На первом этапе самолеты вылетали из Внуково. В дальнейшем при передвижении линии фронта на запад использовались аэродромы Украины, Белоруссии и Польши... В декабре 1944-го мне пришлось отправлять разведгруппы в Австрию следующим маршрутом: сначала борт летел до аэродрома Земун вблизи Белграда, дальше – до района дислокации словенского партизанского отряда вблизи границы с Австрией. А в марте 1945-го забрасывал две разведгруппы в район Саксонии с военного аэродрома Мелец, что в Польше...
Мне запомнилась пара пожилых агентов-немцев. Им было по 65 лет. Он был резидентом, она – радисткой. Подготовку и заброску их в Восточную Пруссию проводил лично. Разрешение на проведение этой спецоперации давал командующий 1-м Украинским фронтом маршал Иван Конев. Он подробно расспрашивал об уровне подготовки агентов, о районе выброски, о маршруте... Мы очень беспокоились за них, но все прошло без сучка и задоринки. Да и дальше сложилось неплохо... Еще не был подписан акт о капитуляции Германии, а я уже встречался с этой парой в полуразрушенном Берлине».
Случались и проколы – не только на территории противника, но и у себя дома. Как-то группу подготовленных разведчиков пытались забросить в тыл врага дважды. В составе группы – двое немцев-коммунистов. Но всякий раз их высадке в Восточной Пруссии мешал густой туман. Перед третьим полетом случайно по какой-то надобности вскрыли грузовой парашют, куда обычно закладывались рация, продукты и личные вещи разведчиков. Каково же было потрясение офицеров ГРУ, когда вместо всего этого в мешке оказались кирпичи.
Расследованием занялась военная контрразведка. Результаты следствия до сотрудников управления не доводились. Известно только, что личный состав парашютно-десантной службы был до единого отправлен на фронт, а сотрудники, занимавшиеся укладкой парашюта и его охраной, попали под трибунал.

«К ВЫПОЛНЕНИЮ ЗАДАНИЯ ПРИСТУПИЛ»
Виктор Бочкарев за войну побывал на многих фронтах – от Карельского до 1-го Украинского. И на территории пяти стран – Польши, Румынии, Чехословакии, Австрии, Германии. Он вырастил десятки агентов и среди них поистине героическую личность – разведчика Винцента Поромбку (оперативный псевдоним «Беккер»).
Трижды в течение войны Поромбка забрасывался в тыл врага и с успехом завершал свои задания. Таких было немного. Ведь жизнь разведгруппы коротка. Против нее работает вся мощная машина контрразведки.
Уже к началу Великой Отечественной Винцент – опытный боец. Имеет семь ранений, полученных в Испании, где он сражался в составе 11-й интербригады. В 1939 году Поромбка эмигрирует в СССР. В ту пору он уже работал на советскую военную разведку по предложению генерала Мамсурова, соратника по Испании.
Винцент родился в Верхней Силезии в городе Забже, прекрасно владел польским и немецким языками. Как член Компартии Германии в 1933 году попал в концлагерь, в 1935-м после выхода из фашистских застенков эмигрировал в Чехословакию.
В апреле 1943 года он был заброшен в свои родные края, в Верхне-Силезский промышленный район в качестве резидента-радиста. Создал здесь разведгруппу. Уже 15 мая 1943 года передал первую радиограмму в Центр.
Через некоторое время разведгруппа Поромбки попала в поле зрения гестапо. Родственники его были схвачены и казнены, за его выдачу назначена награда в 10 тыс. немецких марок. Но резидентура продолжала успешно работать.
Позже в одном из своих отчетов Виктор Бочкарев напишет:
«У Поромбки было железное правило: каждый очередной сеанс проводить на новом месте и чаще всего в новом населенном пункте. Пользуясь велосипедом и имея надежных помощников, он умело перемещался в пределах этого густонаселенного района. Иногда пользовался трамваями, которые соединяли целые города и крупные поселки на протяжении более 100 км. Гитлеровцам так и не удалось его запеленговать... Поромбка часто менял одежду, внешний вид и даже походку. Ему свойственны высокая конспиративность, находчивость, смелость и оперативность в выполнении заданий». Подтверждение этих строк – поступок Поромбки в феврале 1945 года, когда наши войска вплотную подошли к его родному городу Забже.
Город был превращен в хорошо укрепленный опорный пункт. Группа Поромбки имела ценные сведения о расположении фашистских войск, их вооружении и технике. Но связь группы с Центром была потеряна, и Винцент ломал голову, как помочь советским войскам. И тогда он приказал члену группы Зауэру наладить нарушенную немцами телефонную связь между Забже и любым населенным пунктом, где находились части Красной армии. Задание было выполнено.
Поромбка позвонил по телефону. На той стороне подняли трубку: «Кто вы, отвечайте». Винцент сказал, что он советский разведчик и готов передать важные сведения. «Я майор Красной армии, передавайте ваши сведения». Поромбка сообщил основные данные. В конце разговора майор сказал в трубку: «Через несколько часов мы возьмем город, и если вы фашист или провокатор, драпайте как можно скорее».
На следующий день наши танковые части, используя данные Поромбки, вошли в город. Сведения оказались верными. Город освободили без разрушений. Это был едва ли не единственный случай в истории разведки, когда добытые сведения были переданы через линию фронта по телефону.
А через полчаса после освобождения города Забже капитан Бочкарев обнял своего резидента, которого не видел почти два года. Но поскольку война еще продолжалась, Поромбке предстояло новое задание.
В первых числах мая состоялась встреча Виктора Бочкарева с группой Поромбки в штабе 1-го Украинского фронта. День Победы они встретили вместе в Берлине. 

— Кстати, одним из тех, кого завербовал ваш отец во время своей командировки в Нью-Йорк, был Мортон Собелл, главный радиоинженер компании «Дженерал электрик», проходивший по одному делу с супругами Розенберг и получивший 30 лет каторги. Самое удивительное, что Собелл до сих пор жив — 11 апреля ему исполнится 101 год. Так что та давняя глава истории пока не закрыта.
— В те годы, о которых вы говорите, атомная разведка ещё не была главной задачей в работе отца. От группы Розенберга, в которую входил и Собелл, он получал информацию по новым видам вооружений в самых различных областях. А вот в Лондоне папа уже курировал разведывательную деятельность именно в области ядерного оружия и встречался с Клаусом Фуксом, который передал ему в 1948 году очень важные документы по водородной бомбе. Эти встречи продолжались до марта 1949 года, когда Клаус Фукс перестал выходить на связь и стало известно, что он арестован. Кстати, на допросах, когда Фуксу предъявляли фотографии всех сотрудников советского посольства, он ни разу не указал ни на одну из фотографий Александра Семёновича.
— В Лондоне в то время находилась вся ваша семья?
— Да, мы вместе с мамой были рядом с отцом. Я ходила в английский частный детский садик, играла с английскими детьми, а мама работала в советском посольстве. В школу я пошла уже во время следующей командировки отца в Чехословакию. В 1955 году мы вернулись в Москву, а в 1959 году отец сопровождал Хрущёва во время его миссии мира в США. Хрущёв провёл там две недели, а отец со своими коллегами обеспечивал его безопасность.
— Это, по-видимому, повлияло на дальнейшую карьеру Александра Семёновича?
— На этот счёт существуют различные версии. Как бы там ни было, в свою третью длительную командировку в Вашингтон в сентябре 1960 года отец поехал уже в качестве резидента советской внешней разведки, где он работал под фамилией Фомин советником советского посольства. В первый же год командировки он обзавёлся большим кругом знакомств во всех сферах американского общества, в том числе и среди журналистов. Одним из них стал популярный тележурналист Джон Скали. В лихие дни Карибского кризиса официальные дипломатические каналы перестали работать, поскольку ни посол Анатолий Добрынин, ни наш представитель в ООН Валериан Зорин не располагали данными по переброске советских ядерных ракет на Кубу. При этом они уверяли американцев, что на Кубу завозится чисто оборонительное вооружение. Американцы, располагавшие данными воздушной разведки, им не верили.



— Действительно, Александру Семёновичу не откажешь в смелости и прямоте. Он первым рассказал широкой общественности об «атомном шпионаже» и о вкладе советской разведки в создание ядерного оружия в нашей стране. Его первая книга «За океаном и на острове» вышла в 1994 году, то есть ещё до появления воспоминаний Павла Анатольевича Судоплатова. Хотя, конечно, более подробно и основательно Александр Семёнович пишет обо всём этом, включая работу с Юлиусом Розенбергом и Клаусом Фуксом, в своей главной книге «Признание разведчика», вышедшей в 1999 году и переизданной вами в 2017 году.
— В 1990-е годы написать правду о Розенбергах отца попросил тогда уже серьёзно больной друг и соратник Анатолий Антонович Яцков, с которым они вместе работали в Нью-Йорке. Отец выполнил просьбу друга. Из его книги «Признание разведчика» мы узнаём, что в декабре 1943 года для участия в Манхэттенском проекте в Лос-Аламос в составе группы английских учёных прибыл крупнейший физик-теоретик, антифашист и советский агент Клаус Фукс. Центр принял решение, что связь с Фуксом должен поддерживать гражданин США Гарри Голд. Он передавал полученные от Фукса материалы Анатолию Яцкову (оперативный псевдоним Яковлев). При этом Голд один-единственный раз встретился с родственником Розенберга — Гринглассом, входившим в группу Яцкова. Однако именно эта встреча оказалась роковой для всей разведывательной сети и для Розенбергов. В 1947 году Голд был перевербован ФБР, во всём признался и выдал известных ему участников разведывательной сети. В мае 1950 года его арестовали. Когда Грингласс узнал об этом аресте из газет, он запаниковал и даже подумывал о самоубийстве. В первый же день своего ареста он дал письменные показания о своих связях с советской разведкой.  18 июля 1950 года ТАСС сообщило об аресте Юлиуса, а 12 августа — Этель Розенберг. Затем был арестован Мортон Собелл. Ему, как и Розенбергам, а также отсутствующему Яковлеву — Анатолию Яцкову — предъявили обвинение в заговоре с целью шпионажа против США. 21 мая 1951 года Юлиус и Этель Розенберг были приговорены к смертной казни на электрическом стуле, а Мортон Собелл — к 30 годам тюремного заключения. Отец считал, что смертный приговор Розенбергам — это реванш, месть контрразведки США за дело Клауса Фукса, который передавал СССР во время войны и после неё важнейшие атомные секреты по идейным соображениям. Анатолия Яцкова вместе с семьёй удалось вовремя вывезти с территории США и доставить на родину. Обо всём этом отец первым подробно рассказал на страницах своей книги «Признание разведчика». При этом он подчёркивает, что даже перед лицом смерти супруги Розенберг остались верны идеалам социализма, своей любви к Советскому Союзу и не выдали никого из советских разведчиков. 19 июня 1953 года Юлиус и Этель Розенберг были казнены, расставшись с жизнью, не проронив ни слова. Газета «Нью-Йорк таймс» писала, что Розенберги «приняли смерть с самообладанием и хладнокровием, которое удивило всех присутствующих».



— А как восприняли книгу «Признание разведчика» в России?
— Тираж  разошёлся очень быстро. Интересно, что в этот момент разведчику и писателю Феклисову уже исполнилось 85 лет. Однако не всем понравилось, что он написал о своей работе с Юлиусом Розенбергом и Клаусом Фуксом, которые так и не были ни отмечены, ни награждены ни СССР, ни Россией, несмотря на ту огромную помощь, которую они оказали нашей стране в годы войны, в «холодный» период и во время ядерного противостояния.
— Видимо, после этого вы и решили переиздать книгу отца. В прошлом году вам удалось это сделать. Расскажите, пожалуйста, читателям, чем примечательно это издание, которое всё ещё есть в продаже.
— Во-первых, в первом издании книги было очень много разного рода опечаток и ошибок. Семья провела большую работу по редактированию текста. Во-вторых, в экземпляре отца 1999 года на полях были отчёркнуты карандашом и ручкой некоторые абзацы и стояло nota bene. И в издании 2017 года (Александр Феклисов. «Признание разведчика. Миссии: атомная бомба, Карибский кризис») эти места даны курсивом. Кроме того, в новое издание включено 30 фотографий, отражающих жизненный путь отца. Я глубоко убеждена, что на примере Александра Семёновича Феклисова, который вышел из простой рабочей семьи и стал резидентом советской разведки в Вашингтоне, вполне можно воспитывать современное поколение молодёжи. «Разведка сделала нас людьми», — любил говорить отец.
— На мой взгляд, книга Александра Семёновича Феклисова «Признание разведчика», безусловно, стоит в одном ряду с такими книгами, как «Разведка и Кремль» Павла Анатольевича Судоплатова и «Вымысел исключен» Юрия Ивановича Дроздова. Вместе эти три книги составляют классику мемуарного жанра советской внешней разведки.