Цитата: slavae от 11.12.2021 12:15:51Достали вы уже, социалисты.
\Ещё до своей победы Маккарти знал, чем займётся в Сенате. Ему всё объяснили, и он дал согласие взять в руки дубину и опускать её на головы красных, пока от них мокрого пятна не останется.
Охота«Охота на ведьм» была двухактной пьесой, и в первом акте Маккарти участия не принимал. Это была компания по зачистке Голливуда, и проводили её такие же дуболомы, как он, только из Нижней палаты. Они входили в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности.
В мае 1947-го эти ребята встретились с киномагнатами и сообщили о начале Крестового похода против красных и розовых. От «комми» и их друзей предстояло очистить все органы массовой информации. Гости не с пустыми руками пожаловали. В их списке значились три сотни имён подозрительных работников кинофабрики.
Представление началось через полгода. Сорок три человека были вызваны на публичный допрос. Девятнадцать отвечать отказались, ссылаясь на Первую поправку к Конституции США. Под давлением комиссии отказники стали давать показания. Но десять человек (пять сценаристов, два писателя, два режиссёра и один продюсер) решили стоять до конца.
По закону осудить их было нельзя. Конституция защищала свободу слова, а Компартия не была запрещена. Но власть нашла способ упрятать всех десятерых за решётку. Отказ отвечать на вопросы Комиссии объявлялся «неуважением к Конгрессу», что, по признанию Верховного суда, составляло состав преступления.
В ноябре того же года общим решением киномагнатов все бунтовщики были уволены с работы без выплаты компенсаций. Их лишили права работать в кино.
Вслед за «голливудской десяткой» из профессии были вышвырнуты сотни людей. Одних увольняли за членство в компартии, других – за присутствие на коммунистическом митинге, третьих – за сомнительную благотворительность. Увольняли за статью, написанную в тридцатые годы, за подпись под «просоветской» петицией, даже за произнесённое слово, долетевшее до ушей стукача. Имена уволенных вымарывались из титров.
Лишь однажды он явился на заседание Комиссии как представитель Сената. Ему тут же предоставили слово, но он заявил, что просто пришёл послушать.
Ему ещё нечего было предъявить обществу. Нечем было стращать, поднимая святую дубину на врагов родины. Списки не каких-то клоунов из мира кино, а сотрудников госаппарата, состоявших в компартии, готовились и должны были потрясти страну.
В 1950 году бомба взорвалась. Сенатор Джозеф Маккарти занял центральное место в передаче «Американские держиморды». В ряде своих выступлений он нарисовал полную жути картину. Молодой сенатор заявил о «двадцати годах госизмены» – инфильтрации красных в госаппарат в период правления Рузвельта-Трумена и подчинении американской политики интересам Советской России. В телеграмме президенту он призвал провести чистку в госдепартаменте. Маккарти почти дословно повторял то, что заявлял один из его кураторов, – Ричард Никсон.
Газеты тут же вынесли эти заявления и призывы на первые полосы. От сенатора потребовали предъявить списки красных, и вскоре он это сделал. Маккарти начал называть имена, каждое из которых пресса республиканцев подхватывала, нагнетая красную истерию. Обвинённые в связях с компартией стали оправдываться. Завертелась информационная карусель, выбрасывающая из седла то одного, то другого служащего.
От сенатора требовали назвать своих информаторов, но он отказывался, требуя проверки не источников, а предъявленных фактов. Он заявлял, что патриоты, исполнившие свой долг, могут лишиться работы. Он лукавил, конечно. Информацию сливали спецслужбы.
Истерия сделала своё дело. Общество оказалось запугано, наэлектризовано. «Комми» в госдепе, «комми» в прессе и Голливуде, атомные шпионы – было от чего схватиться за голову. Многие компании начали негласную проверку своих сотрудников. В народе объявились добровольные борцы с коммунизмом, самостоятельно выискивающие красных.
Скрытый текст
Малоизвестный сенатор, громящий внутреннего врага, стал супергероем. А после стычки с либеральным журналистом Дрю Пирсоном он вообще стал популярнее президента. По заявлению пострадавшего, Маккарти «захватил его за шею и дал в пах».
Роль главного борца с коммунизмом нравилась Маккарти, и он становился её заложником. Он искал врагов. Он обвинял и обвинял, часто раздувая из мухи слона или основываясь на домыслах. Он подбирал и готовил свидетелей. Он оправдывал себя тем, что для избавления от красной чумы годятся все средства, и поэтому в его команде оказались такие личности, как Рой Кон, не отягощённый моральными нормами. Нужно излечиться, очиститься от врагов, и тогда Америка Капры станет воплощённой мечтой.
Мавр сделал своё дело
В 1952 году Маккарти принял активное участие в президентской компании своей партии. Его популярность помогла Эйзенхауэру и Никсону завоевать Белый дом.
В 1953 году Маккарти возглавил Комитет по расследованию правительственных операций и развернулся по полной. Он провёл громкие дела, нагнав страху на служащих «Голоса Америки» и перетряхнув фонды зарубежных библиотек госдепа. В итоге более восьмисот сотрудников радиостанции были уволены, а из фондов выброшено свыше четырёхсот наименований книг. В некоторых библиотеках книги не просто выбрасывали, а сжигали, что вызвало скандал и послужило поводом для сравнения маккартистов с фашистами.
Маккарти изгнал подозрительных лиц из правительственных служб и армейской секретной лаборатории. Он инициировал чистку в учебных заведениях в масштабах всего государства. При законодательных собраниях стали создаваться комитеты, допрашивающие учителей колледжей и преподавателей вузов. Эта деятельность возмутила интеллигенцию. Альберт Эйнштейн призвал интеллектуалов не отвечать на вопросы, касающиеся политических взглядов. Левая пресса вопила об «охоте на ведьм», сталинщине и мракобесии.
Однако при этом, как показывали опросы, деятельность сенатора одобрялась абсолютным большинством населения. И особо истово его поддерживали католические союзы.
А потом мужика просто предали. Демократы, которых он довёл до истерики, инициировали расследование против Маккарти, и Никсон (с его-то опытом интриганства) вдруг занял «объективную» позицию, включив в комитет однопартийцев, которые не были сторонниками его протеже.
Расследование ни к чему не привело. Был подсчитан каждый доллар дохода сенатора, и не нашлось ни цента неуплаченного налога. Рассыпались обвинения в его «неподобающем поведении». Было установлено неподобающее поведение его заместителя, Кона. Тот крайне настойчиво требовал привилегий для своего интимного друга, загремевшего в армию. Но Маккарти здесь был ни при чём, и, узнав о скандале, отправил зама в отставку.
В 1954 году комиссия вывалила весь собранный мусор. Она предъявила около пятидесяти обвинений, легко отбитых сенатором. В итоге осталось одно ужасное обвинение – неявка для дачи показаний по официальному вызову. Сенатор объяснил и это. Ему не прислали повестку. Являться по звонку он посчитал оскорбительным, и поэтому отправил ответы на вопросы комиссии в письменном виде.
Этой явной придирки оказалось достаточно. Несмотря на поддержку избирателей, несмотря на доставленные к Белому дому списки с миллионом голосов (ничего не напоминает из нашей реальности?), Верхняя палата осудила Маккарти за поведение, дискредитирующее Конгресс. Демократы проголосовали за это единогласно, а республиканцы – аж половиной своей команды. Личный друг сенатора, демократ Джон Кеннеди, лёг в больницу, чтобы не голосовать.
Маккарти стал тенью в Сенате. Он мог подать голос – обратиться к своим избирателем. Он мог использовать прессу, чтобы не оказаться забытым, или найти денег на собственное издание. У него оставались влиятельные друзья. У него был огромный ресурс поддержки. Но он ничего не предпринял. Его отказ от борьбы можно объяснить лишь непреодолимым отчаянием, когда вдруг абсолютно ясно видишь расклад сил и безнадёжное будущее.
Борьба без надежды была ему очевидным образом непонятна.
Куда дул ветер
В 1952 году произошло событие, на которое никто из исследователей маккартизма не обращает внимания. А оно очень многое проясняет. Верховный суд США наделил фильмы конституционной защитой и заявил о свободе выражения идей посредством кино. Это был не только мощный удар по цензуре. Это был ещё и удар по католикам как главной консервативной силе. Судебный спор был связан с запретом на фильм Роберто Росселлини «Чудо», где профанировался миф о непорочном зачатье и чувства верующих, действительно, были оскорблены.
«Главное из искусств» освобождалось от привычных ограничений. Отныне люди веры и прочие консерваторы могли кричать о попранных чувствах и нормах до потери сознания.
Пятидесятые годы – это не только эпоха «красной истерии», но и эпоха освобождения от цензуры. В это время начинает развиваться и поддерживаться весьма странный киноавангард, исполненный маргинальной бравады и заряженный духом сектантства. В эти годы ведущие музеи покупают картины абстракционистов, а критика восторгается мазнёй Поллока и Ротко, истерически набивая ей цену.
Пройдут годы, прежде чем выяснится, кто финансирует «современное искусство», направляя его на снос консервативного общества. Будет назван его главный спонсор – ЦРУ. Об этом будут написаны сенсационные статьи и книги. Но будет поздно. Общество уже будет изменено, дезориентировано, превращено в потребительский муравейник. Вслед за коммунистами потеряют влияние их гонители. Консерваторов будут высмеивать и разоблачать. Всё маргинальное в искусстве выползет из щелей и будет восславлено, а классическое окажется загнанным в гетто. Дикость и провокативность станут синонимами современности, проект Постмодерн заменит былые социальные мифы, а либеральные авторы будут соревноваться в изображении патриотов как держиморд.
Пройдут годы, прежде чем обнаружится истинная причина травли Маккарти и его политического забвения. Он мог и дальше долбать по коммунистам, играя отведённую ему роль. Никто не отменял «охоту на ведьм». Она продолжалась до середины семидесятых. Но сенатору стало известно, что левые организации спонсирует ЦРУ. Конкретно – её Отдел международных операций. Он решил разобраться с этим и стал жертвой ответных действий. Он не должен был знать о тайных операциях по созданию левых движений, неподконтрольных СССР. Маккарти вообще не должен был понимать суть игры. Он доложен был рычать, нагонять страх и множить поступки, которые позволят десятилетиями указывать на него как на чудовище.
Сегодня, сопоставляя факты и публикации, удивляешься простоте подтасовок. Маккарти ведь наломал не так много дров, и убедительная карикатура на него получается лишь тогда, когда все грехи, все глупости инквизиторов, все байки сваливаются в одну кучу. Вот тогда современник и видит рыло сорвавшегося с цепи консерватора.
Пишут, что во времена маккартизма проверку на лояльность прошли миллионы госслужащих. И сколько же было уволено? С 1947 по 1952 годы – около двенадцати тысяч. Пишут, что примерно столько же уволились под давлением. Но это невозможно проверить.
Пишут, что маккартизм – это американская ежовщина, а сам Маккарти – это американский Вышинский. И сколько же человек посадили за «оскорбление Конгресса» и на какой срок? Десятки человек, а «срока огромные» – это год, полгода, месяц. Сравнение с Вышинским вообще ни в какие ворота не лезет. Маккарти держал себя в рамках, не давая волю эмоциям. На кадрах хроники видно, как он взвешивает каждое слово. Он понимал, что оппоненты вцепятся в любую его оговорку. Никто из тех, кого он допрашивал, в тюрьму не сел. Туда отправились люди, обвинённые ФБР в шпионаже и подрывной деятельности. Это не имена из «списка Маккарти».
Очень нужна карикатура, а зачем – догадаться несложно.
ДежавюВ восьмидесятые годы в СССР возникло общество «Память». Оно объединяло активистов-державников и собирало под свои знамена патриотическую интеллигенцию. Но вскоре объявился Васильев с его мясистым лицом и погромной риторикой, а следом – целый выводок провокаторов. Патриотическая общественность оказалась дискредитирована указанием на ряженых мракобесов и распылена. Её убрали с дороги.
Новой Россией правили радикальные реформаторы. В нулевые их от власти стали отодвигать. Либеральный дискурс сменился державным. Начались процессы восстановления. И вдруг на пути оказались знакомые грабли. Сенатор-державник инициировал законы, затыкающие рты и позволяющие оперативно вызревать гроздьям гнева.
«Русский Маккарти» подал голос. С точки зрения чёрного пиара, лучшей кандидатуры на эту роль невозможно найти. У сенатора замечательное лицо – сытое, властное. Он живёт в роскоши, что было показано обществу. Он адепт православия. У него чудесное имя – шипяще-свистящее, слух не ласкающее. Но главное – он явно не киска. Это сенатор с зубками.
Первый акт трагикомедии начался. Оппозиционная пресса полощет «законы Клишаса» и не сегодня-завтра объявит о клишкартизме как «новой ежовщине». Про что этот спектакль и чем он кончается, история уже ни единожды показала.\
Валерий Рокотов
Отредактировано: Барристер - 12 дек 2021 19:25:15