Цитата: vltvlt от 16.08.2015 20:02:00Ну для примера как это бывает:
Мебельная фабрика. Купили немецкую линию по раскрою МДФ под мебель. Звонят с предложением о работе: "Нам нужен программист". Начинаю разбираться что нужно. Хотят свести вместе три базы - база технологической линии по раскрою, база бухгалтерии, и база продажников. Все три программных продукта сторонние. Причём, тот что по раскрою - немецкий. Задаю простой вопрос - "Есть описание структур данных, сущностей, алгоритмов ?". В ответ - ой! А мы думали что нам понадобится только программист для решения этой задачи он придёт и всё сделает (к слову- это продаванский подход к персоналу: мы сейчас пойдём на рынок труда и купим там всех кто нам нужен, они придут и всё нам сами сделают) .
Т.е. людям достопочтенные немцы впарили некое оборудование утверждая что это есть технология по раскрою мебели, но на самом деле им продали станок по раскрою, пускай и большой. Ничего более чем кроить по чертежам от него не добиться. Интегрировать его куда либо в свой производственный цикл невозможно, поскольку нет информации о внутренней структуре. Но немцы-то, продавая навешали лапши про технологию, денег взяли как за технологию!
Все не совсем так. Оттолкнусь от Вашего примера с мебелью. И попробую представить еще один взгляд на МЭК.
У нас с перестройки все производства разделились на две части – те, в которых инженерная преемственность более или менее сохранилась, и те, где нет. К первым я бы отнес оружие, металлургию, нефтехимию, некоторые виды машиностроения (большинство) и т.д. и т.п. Ко вторым, как раз, относится производство товаров народного потребления (далее ТНП), включая мебель.
Что означает сохранение инженерной преемственности? Это означает, что производство его руководителями рассматривается как единый комплекс, заточенный на выполнение совершенно определенной задачи по ассортименту и количеству. Соответственно, не сохранение этой преемственности приводит к фрагментарному видению и думанию производства, отдельными станками.
Скрытый текст
И вот как раз сегодняшнее состояние нашей мебельной отрасли в основном и характеризуется вот таким фрагментарным видением. О чем Вы и пишете. Но не существует никакой отдельной технологии раскроя. Точнее покупая станок, вы покупаете именно эту технологию. И дело вовсе не в открытости/закрытости программных кодов. Существует всего-то 6-7 станочных стандартов, которые всем программистам, которые в теме, известны и легко интегрируются в другие программы. Если Вашим заказчикам еще это интересно – напишите в личку, я дам конкретные наводки, как решать поставленную ими задачу. Вы ее решение вообще с неправильной стороны видите, судя по Вашему посту.
Но это не важно. Но что на самом деле важно, это технология производства мебели в целом. Это когда вы под конкретную задачу по ассортименту и количеству выстраиваете всю технологическую цепочку – ведь производство мебели, это не только раскрой. И вот эта задача совсем другого уровня. Потому, что изменение ассортимента и количества может сильно изменить состав оборудования.
Кроме того, важна стратегия бизнеса в целом. Грубо есть два подхода. Стандартный – вы держите на складе готовой продукции товаров на 80-90 дней сбыта. И относительно новомодный для ТНП – у вас на складе только сырье и вы производите только под конкретный заказ.
Пример второго – Тойота, ранний Делл. В терминологии оборудования эти два подхода означают, что в первом случае вам нужны высокопроизводительные станки (в случае мебельного раскроя – те которые режут по 6-7 листов сразу), а во втором – наоборот низкопроизводительные, но много, (чтобы можно было кроить одновременно несколько разных изделий). Если вы на высокопроизводительном оборудовании будете делать штучные изделия – вы вылетите в трубу по энергозатратам – из пушки по воробьям.
Причем в старых капиталистических странах эта преемственность не прерывалась и у них все это привело к специализации – есть производители станков, а есть производители технологии. В мебели это выступает крайне рельефно. Да, впрочем, и в производстве оборудования для швейной и пищевой промышленностей – ровно то же самое. Например, опять же в мебели, есть итальянский холдинг СЧМ, и есть итальянский же холдинг Биессе. Первый производит станки для мебельной промышленности. Второй вроде бы то же продает станки, но специализируется именно на том, что называется средствами автоматизации. Во всяком случае видел несколько линий разных собственников укомплектованные разными станками, но неизменно с автоматизацией РБО, входящего в Биессе. Первый продает станки – второй продает именно технологию производства.
Когда я с этой темой столкнулся, меня просто поразила простота того вспомогательного оборудования, которое делают продавцы технологии – это приводные/неприводные рольганги, погрузочные/разгрузочные устройства, поворотные столы и т.д. – то есть это простая механика, по которой все патенты уже давно стали общедоступными. Но счета за их услуги сопоставимы со счетами за станки. Для конкретных производств они всего в полтора два раза меньше, чем счета собственно за само основное технологическое оборудование. И у нас на самом деле недоразвит именно вот этот сектор экономики. Именно продавцы технологии превращают отдельные станки в автоматизированные технологические линии с высокой производительностью труда, добавляя несложное по сравнению со станками оборудование, обеспечивающее движение заготовки через весь технологический процесс.
Лирическое отступление. На самом деле для вышеописанного инженерного бизнеса в России не паханное поле. Кто первый встанет, того и будут тапочки. Просто нужна специализация по отдельным отраслевым направлениям. При этом собственная производственная база может быть общая для всех направлений – там реально обычная механика с достаточно простыми алгоритмами автоматизации управления этим механическим процессом.
А теперь собственно к производительности труда. Из приведенной выше картинки понятно, что при производстве ТНП мы теряем в производительности труда тройной тягой. Опять же на примере мебели. Во первЫх, это раз (с). В самой отрасли мало технически грамотно выстроенных производств в части сбалансированности основного оборудования. И из-за этого страдает производительность. Во вторых, это два. Вся отрасль недоавтоматизирована именно потому что на внутреннем рынке отсутствуют специализированные производители средств автоматизации. И из-за этого то же страдает производительность основного отраслевого производства и отсутствует производительность в производстве средств автоматизации (по определению высокая). И в третьих, это три. Вообще практически отсутствует целый сектор экономики – продавцы технологии производства – а уж в этом секторе производительность труда просто зашкаливает, поэтому оказывает сильное влияние на картину в целом. Хотя это в общем-то сфера услуг. Но по буржуйскому опыту пункты 2 и 3 решаются одними и теми же конторами. И действительно в этих отраслях производства ТНП по указанным причинам у нас существенное отставание в производительности труда. Но там, где инженерная преемственность была сохранена, разница между нами и ими, если и есть, то незначительная.
Ну наконец к МЭК. Вся вышеописанная картинка, насколько я понимаю, и демонстрирует первоначальный замысел разделения труда по «западному» сценарию. Условный Запад должен был монополизировать два больших сектора – «инженерный» и трансакционный. Инженерный описали выше, а трансакционные издержки это все что лежит между непосредственно производителем и покупателем: маркетологи, связисты, рекламщики, логисты, страховщики, юристы, финансисты, оптовые и розничные сети – все, кто участвует в сделке, которая по сути проходит между производителем и конечным покупателем. Нынче в общей сумме издержек экономики этот сектор занимает сильно больше 50% (ну хотя бы здесь
http://kapital-rus.ru/articles/article/958 ).Понятно, что речь идет о «развитых» странах. То есть, вместе оба сектора отъедают порядка 80% от издержек производителя от продаж на «развитых» рынках.
А само производство должно было быть вынесено в «неразвитые» страны типа Китая.
В результате получается, что при такой высокой доле «инженерных» и трансакционных затрат, любая продажа на развитом рынке отдает 80% выручки на покрытие издержек в эти сектора, контролируемые именно западными компаниями.
Другими словами, допустим, товар произведенный в Китае продается в США по себестоимости – то есть, все участники продажи не сделали никакой наценки. И получится, что в Китай с этой продажи пойдет 20%, а в США 80%. Причем в Китае с этой суммы нужно будет оплатить еще сырье и энергозатраты. А в США практически вся сумма это оплата высокоинтеллектуального труда американцев – инженеров, технологов, маркетологов, финансистов, юристов, страховщиков, продавцов и логистов. И при такой ситуации потребительский рынок США всегда будет значительно интереснее потребительского рынка Китая. И экономика США при таких данных будет демонстрировать высочайшую по сравнению с Китаем производительность труда.
Ну и, ясен в общем-то ответ на вопрос «А где же усредненный американец берет деньги на покупку чего-то китайского за 100 американских рублей, если он получит с этого только 80???». Часть он «заработает» на растущем фондовом рынке. А оставшееся покроет банковский кредит, выдать который появится возможность в том числе и потому, что Китай свою прибыль (в том числе и от продаж своих товаров в Россию) разместит в американских же банках.
И как любая капиталистическая модель – эта модель так же экспассионистская. Только экспансия не территориальная, а населенческая и выглядит так. Допустим в США приезжает новый высокоинтеллектуальный член общества из России или даже из того же Китая. Он включается в эту цепочку и покупает весь необходимый для своего уровня набор – дом, машины, технику, утварь, одежду и т.д., допустим на сумму 100 тыс американских рублей. В результате этой покупки в США в карманах старых жителей сгеннерится сумма равная 80% от этой суммы, которая то же будет направлена на покупку такой же хрени. И после продажи этой хрени, еще 80% от 80% и т.д. и т.д. Такой вот себе мультипликатор. Несложный подсчет показывает, что в такой сфероконной системе один интеллектуальный мигрант в систему порождает спрос на 400% от того, что он себе закупит для жизни на новом месте жительства.
Вот он вечный двигатель. При этом понятие «золотой миллиард» перестает быть территориальным, а становится профессиональным. То есть, в общем-то не важно, где живет такой высокоинтеллектуальный член общества, важно на какую корпорацию он работает. Но для существования такой модели нужно до предела ослабить сам институт государства, которое, как бы там ни было, но мыслит категориями территории. Что мы и наблюдаем последние 10-15 лет. И на первый взгляд кажется, что в самом верху этой пищевой цепочки находятся банкиры, которые подпитывают разницу, которая никуда не делась. Но на самом деле всевластие банкиров в такой системе не выглядит таким уж очевидным.
Потому что из такой картинки есть довольно занятное следствие. Один из самых главных конфликтов лежит в такой, в общем-то лично для меня неожиданной плоскости – это неизменная заруба между кредитным и трансакционным секторами. То есть, при указанных параметрах в общем-то банковский сектор выглядит ненужным скрипачом для трансакционного и «инженерного» секторов. Им достаточно организовать контролируемый приток людей в свою сферу - это сделает пирамиду долгоживущей.
И, видимо, именно трансакционный и «инженерный» секторы финансируют и собственно и ведут всю борьбу с банкирами, которую мы наблюдаем на западе, и которая выглядит как борьба «проснувшихся» свободных граждан против зарвавшихся махинаторов.
Я собственно к тому, что вся сегодняшняя борьба с банкирами и ссудным процентом это пинание уже издыхающего монстра вчерашнего дня. При этом новый монстр – инженерно-трансакционный сектор, якобы абсолютно демонополизированный – остается в тени.
Что представляет самую страшную угрозу для существования такой модели?
Один. Дефляция – от нее будет больше страдать именно «инженерный» и трансакционный секторы.
Два. Не желание остальных стран играть отведенные им роли тупых производителей и сырьевых придатков. С этим наметился основной напряг и эти страны в общем-то спешно пытаются создать внутри себя рынки сопоставимые по размеру с западом и с такими же или меньшими трансакционными издержками.
Другими словами, основная угроза это существование рынков с более низкими трансакционными издержками. И в этом смысле вся возня в знаковых направлениях последних лет как раз и направлена именно на увеличение трансакционных издержек на других рынках.
Скрытый текст
Смешно, но это в том числе и борьба с коррупцией. Коррупция как раз и есть один из сильнейших факторов, снижающих трансакционные издержки.
Это увеличение количества всевозможных торговых соглашений, которые с одной стороны снижают долю государственных платежей в издержках, с другой стороны увеличивают трансакционные издержки. Причем эти соглашения постоянно изменяются и каждое такое изменение требует очередного вливания в трансакционный сектор. Еврокомиссия неустанно строчит директивы, которые постоянно меняют правила игры.
Это зеленое движение, которое приводит к постепенному изменению законодательства. И здесь важна именно эта постепенность, что ведет к цепи постоянных изменений, которые требуют новых и новых инвестиций в «инженерный» и трансакционный секторы.
Это снижение качества образования, в том числе и инженерного, что приводит к тому, что хранителем технологических знаний являются вовсе не учебные заведения, а именно «инженерные» компании, превращающиеся в этом смысле в закрытые ремесленные гильдии. При этом страны, в которые вынесены производства лишаются системной возможности получить эти знания.
Это само понятие инновационной экономики предусматривающей фактическое вынесение в аутсорсинг и вообще полный отказ производственных предприятий содержать внутренние R&D подразделения. Что, в свою очередь, означает создание крупных R&D компаний, работающих на большое количество производств.
Это разрушение потенциальных альтернативных торговых путей, в которых логистику, страховку, легальность будут обеспечивать не западные компании.
И наконец все это прикрывается охренительно громкой, на грани эпатажа, борьбой за права сексуальных меньшинств. Здесь полная аналогия с предыдущим переделом. Вообще общий тренд как бы выглядит так. Когда-то весь основной капитал был сосредоточен в производстве. Потом под вопли о борьбе с расовой сегрегацией произошла перекачка капитала в банковский сектор. Сейчас под вопли о борьбе за права сексуальных меньшинств происходит перекачка капитала в «инженерный» и трансакционный секторы.
Еще одна информационная операция прикрытия это навязывание необходимости быстрых изменений, потому что якобы мы нынче живем в мире, который очень быстро меняется. На мой взгляд это навязанная иллюзия и в прошлом мир менялся не менее быстро.
Скрытый текст
Возьмем железные дороги в Великобритании.
Из Вики – железнодорожный транспорт Британии.
Железнодорожный транспорт Великобритании — старейший в мире, первая общественная
железная дорога на
локомотивной тяге открылась в
1825 году.
Оттуда же - Практически все
железнодорожные пути находятся в управлении
Network Rail, которая на
2010 год владела 15 754 километров путей
европейской колеиИз Вики Железнодорожная мания - Мания достигла своего пика в 1846 году, когда было принято 272 Акта
Парламента, дающих право существования новым железнодорожным компаниям, а общая протяженность проектируемых
железных дорог достигла 15 300 км. Около трети одобренных дорог так и не были построены.
То есть, большая часть ж/д путей была построена всего за 20-25 лет с момента открытия первой дороги. По своему воздействию создание железной дороги оказало на общество никак не меньшее влияние, чем создание персонального компьютера или мобильной связи.
То же самое с электрификацией. В Российской империи в 1915 году не было сколько-нибудь значимого количества электрифицированного производства - все было на паровой или конной тяге. В 1940 году все было уже совсем иначе.
Электрификация это то, что вообще жизнь поставила с ног на голову.
То же самое с двигателем внутреннего сгорания.
Эта навязываемая необходимость быстрых изменений, навязанный высокий темп жизни, порождает совершенно неоправданный рост инженерных и трансакционных издержек, которых не было ранее при не менее быстрых технологических изменениях.
Короче, есть риск, что мы все вообще смотрим не в ту сторону, куда надо, а в ту, куда показывает чей-то палец.
Скрытый текст
Взять то же самое исследование про 147 компаний, которые владеют 80% открытых и закрытых обществ. В общем то сам факт достаточно широкого пиара этого исследования это и есть такой же палец, показывающий не в ту сторону, куда действительно стоит смотреть. Приведу пример из той же мебельной отрасли. Как выглядит структура собственности ИКЕА? Есть большой холдинг, который управляется фондом. Холдинг ИКЕА который владеет сетью магазинов во всем мире, включая МЕГИ в России, промышленными подразделениями, сервисными подразделениями и т.д. - это акционерные общества, с огромным количеством персонала в разных странах и с распыленной структурой собственности.
Но есть маленькое семейное предприятие ИКЕА Системз, которое сделано как закрытое акционерное общество, которое владеет всеми дизайнами потребительскими и промышленными всего, что производится и продается в холдинге ИКЕА, включая дизайны самих магазинов и саму технологию продажи. О сумме роялти, которое реально платит открытая ИКЕА семейной ИКЕА, история умалчивает - там надо собирать платежи из отчетности всех отдельных подразделений холдинга ИКЕА. Так вот это семейное предприятие в форме ЗАО в вышеозначенное исследование не попало, потому что по нему отсутствует публичная отчетность, хотя оно является ключевым звеном всей структуры.
То есть, по хорошему надо провести исследование в котором будут отсутствовать кредитные подразделения банков и производственные предприятия, и будут дополнительно включены семейные предприятия, контролирующие "инженерную" часть. Это даст понимание готова новая пирамида или нет. Но это выглядит не реалистично, потому что нужно понимать, кто какими технологиями владеет.
Подытожу. Возможно, что происходит сожжение банковского сектора с попыткой на этом сожжении нажиться, при том, что уже подготовлена новая пирамида теперь уже не банковская, а трансакционная, в которую уже перешли основные игроки, и которая пока остается в тени. При этом весь протестный потенциал направляется именно против банковского сектора, который рано или поздно рухнет, но аттрактором - тем что подхватит всю систему - будет трансакционный сектор, который возьмет на себя на начальном этапе кредитную функцию, но не допустит полной остановки объемов продаж. Но для этого он должен быть сильно консолидирован.
Отредактировано: forget_me_yes - 17 авг 2015 20:53:55