За Китай

«Китай — это наш друг»
Дочь президента Назарбаева Дарига, занимающая пост заместителя премьер-министра Казахстана, заявила, что казахстанцам помимо казахского, русского и английского языков в «самом недалеком будущем надо будет владеть китайским».
«Китай — это наш друг, очень важный торговый партнер и самый крупный инвестор в экономику нашей страны», — пояснила Назарбаева.
По данным экспертов, «из $27 млрд накопленных к 2015 г. китайских прямых иностранных инвестиций в наиболее крупных экономиках СНГ $23,6 млрд приходится на Казахстан, почти все инвестиции китайских ТНК (98%) связаны с топливным комплексом — добычей и транспортировкой нефти и природного газа».
Сближение двух стран и увеличение числа мигрантов из КНР в Казахстане вызывает беспокойство среди местных жителей. Эксперты расходятся в оценке угроз, некоторые уверяют, что страхи беспочвенны: «Китайская миграция — зеркало, в котором отражаются наши внутренние социальные и экономические проблемы. Казахстану нельзя допускать эскалации фобий и мифов о «китайской угрозе», которые являются следствием нашей некомпетентности», — считает эксперт Исследовательского совета по миграции стран СНГ и Балтии Елена Садовская.

Киргизия
Газопровод Киргизия — Китай: борьба за призрачные деньги
Судьба денег от транзита газа в Китай стала темой спора между региональными и центральными властями Киргизии. Депутаты Ошского горкенеша (орган местного самоуправления. — Прим. ИА REGNUM) недовольны внесенными правительством республики изменениями в схему распределения доходов от перекачки газа из Туркмении в Китай через территорию Киргизии.
Газопровод должен пройти через южную часть республики. Его строительство пока не началось.
Изначально предполагалось, что 10% от суммы поступлений получит бюджет города Оша, по 5% — бюджеты Чон-Алайского и Алайского районов (по их территориям должен пройти газопровод). Остальные 80% уходили в республиканский бюджет.
Теперь правительство хочет вдвое сократить обещанную сумму: Ошу достанется 250 млн сомов (около 257 млн рублей), по 125 млн сомов (около 129 млн рублей) поступят в районные бюджеты. Спор идет вокруг значительных, по местным меркам, средств. Для сравнения, годовой бюджет Оша сейчас составляет 1 млрд сомов (примерно 1,03 млрд. рублей).
Китай потратит на строительство газопровода 1,5 млрд долларов (около 114 млрд рублей). Доход Киргизии от транзита четко не обозначен: сообщается, что за 30−35 лет республика может получить 2,5 миллиарда долларов (около 191 млрд рублей).
Позитивный имидж по-китайски
Бишкекский школьник занял третье место в конкурсе «Китайский мост» и теперь на полгода уедет в КНР учиться в Шанхайском университете. Помимо бесплатного обучения, призер получит стипендию. Конкурс на знание китайского языка и культуры КНР в более чем 80 странах проводил Институт Конфуция, филиал которого был открыт в Киргизии в 2009 году.
Кроме учебных и культурных программ, КНР в Киргизии работает над созданием позитивного имиджа через СМИ. На территории республики вещает китайский государственный канал «CCTV Русский». На государственных каналах «КТРК» и «ЭлТР» выходят передачи о Китае. На сайте киргизского национального информагентства «Кабар» размещен блок новостей китайского государственного информационного агентства «Синьхуа».

Таджикистан
Бум китайского языка
«Всё больше и больше таджикских молодых людей учат китайский язык. Число таджикских студентов, отправленных в Китай, постоянно растёт», — новый посол КНР в Таджикистане Юе Бинь дал эксклюзивное интервью одному из крупнейших таджикских информационных агентств «Авеста».
Дипломат утверждает, что взаимоотношения между Пекином и Душанбе переживают лучшие времена за всю историю. Растут объемы взаимной торговли, на деньги Китая реализуются крупные инфраструктурные проекты: «строительство ТЭЦ «Душанбе-2», железнодорожный тоннель «Яван-Вахдат», Хатлонский сельскохозяйственный научно-технический сад». По словам посла, Китай стал для Таджикистана «первым государством — источником непосредственных инвестиций и вторым торговым партнёром». Отдельно Юе Бинь напомнил о проекте Экономического пояса Шелкового пути и значительных суммах, которые Китай готов затратить на его реализацию.
Также посол вскользь упомянул о возможности строительства железной дороги, которая соединит Китай и Таджикистан. Для Душанбе реализация проекта весьма важна — с крупными торговыми партнерами страну связывает лишь один железнодорожный путь, идущий через Узбекистан. С соседями у Душанбе складываются сложные отношения: в моменты обострений Ташкент вводил запрет на перемещение грузов по ж/д в Таджикистан, организовывая соседу частичную транспортную блокаду. После запуска в соседнем Узбекистане отрезка железной дороги «Ангрен-Пап» (см. ниже) угроза транспортной изоляции Таджикистана возросла.

Из Душанбе в Пекин без пересадок
Таджикская авиакомпания Tajik Air в середине февраля открыла вторую воздушную линию с Китаем.
Рейсы в КНР станут еженедельными, время полета составит 5,5 часов. Все расходы на открытие линии взяла на себя китайская сторона.
Первый маршрут Душанбе — Урумчи действует с 2005 года. В течение 2016 года планируется открытие третьей линии Худжанд — Урумчи.
Культурное сотрудничество: показать товар лицом
Концерт «Таджикистан — Китай — одна семья», приуроченный к наступлению китайского нового года, прошел в конце февраля в Душанбе. В концертном зале столицы исполнили китайские и таджикские песни, а также показали мастерство акробатики и техники ушу. На празднике присутствовали высокопоставленные китайские и таджикские чиновники и дипломаты.
Узбекистан
Железная дорога Ангрен-Пап — реализация амбиций Китая?
В феврале завершилась прокладка электрифицированной железной дороги, соединяющей Ферганскую долину с основной частью Узбекистана. Строительство частично профинансировано Китаем: КНР выдал Ташкенту кредит на сумму $350 млн. Всемирный банк — $195 млн. Чуть более 1 млрд долларов затратили из средств Узбекистана (76,4 млрд рублей).
19-километровый тоннель под перевалом Камчик на китайские средства построили сотрудники China Railway Tunnel Group.
Ранее железнодорожные составы, следующие из Ташкента в Ферганскую долину, были вынуждены проходить через территорию Таджикистана. Новая дорога пройдет исключительно по территории Узбекистана, сократит путь до места назначения и снизит зависимость республики от южного соседа.
Новый путь может стать элементом, используемым для включения Узбекистана в глобальную сеть логистических маршрутов Китая, если Пекин построит железную дорогу Китай-Киргизия-Узбекистан. В случае реализации проекта, упомянутый маршрут свяжет Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР со странами Персидского залива.
Газопровод «Центральная Азия — Китай» — мозаика складывается
Строительство четвертой линии «энергетической артерии Шелкового пути» началось.
Первая партия голубого топлива из Туркмении и Узбекистана по новой трубе пойдет в 2016 году. Газопровод соединит Туркмению, Узбекистан, Таджикистан, Киргизию и Китай. С запуском этой линии объемы газа из Центральной Азии в Китай увеличатся на 30 млрд кубометров, что составит 20% от прогнозируемого потребления Китая к 2020 году. Нынешний объем в 55 млрд кубометров обеспечивают три существующие ветки. Первая проходит по территории Туркмении, Узбекистана и Казахстана и соединяется со второй веткой «Запад — Восток». По второй ветке идет газ из Туркмении и пересекает КНР с северо-запада на юго-восток. Третья ветка проходит по маршруту Туркмения-Узбекистан-Казахстан-Китай.
Четвертая ветка присоединяет к газопотоку две новые страны региона: Киргизию и Таджикистан. Этот газопровод станет самым коротким участком в проекте Центральная Азия — Китай, его протяженность составит 200 километров. Проект оценивается в 800 млн долларов (около 61 млрд рублей).
Строительство участка газопровода на территории Узбекистана переносилось как минимум 1 раз. Ранее СМИ сообщали о том, что работы начнутся «в середине 2015 года».

Туркмения
Запущен тестовый поезд из Китая в Иран
Контейнерный поезд по железнодорожному маршруту Китай-Казахстан-Туркмения-Иран проследовал из Туркмении в Иран.
По территории Туркмении поезда могут следовать в двух направлениях: на юго-восток или на север Ирана. Железнодорожная ветка «Север-Юг» была открыта в конце 2014 года. Она позволит ускорить грузопоток и увеличить транзитный потенциал Казахстана и Туркмении, связывающих КНР со странами Персидского залива.
Продажа газа — Туркмения ищет варианты
Президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов пригласил Владимира Путина приехать в Ашхабад. По мнению СМИ, целью встречи может стать обсуждение условий возобновления поставок туркменского газа в Россию.
Газпром прекратил закупки голубого топлива с начала 2016 года.
Теперь единственным крупным покупателем является Китай. Проблема для Ашхабада заключается в том, что поступления валюты от КНР минимальны: Поднебесная получает газ в счет погашения кредита.
По мнению экспертов, российский «Газпром» был единственным покупателем, кто «оплачивал получаемый из Туркменистана газ живыми деньгами».

Выводы: 1. Китай продолжает реализацию крупных инфраструктурных проектов в регионе. Его роль в Средней Азии растет, особенно на фоне России, сокращающей объемы вложений или вовсе приостанавливающей реализацию крупных проектов.
2. Стараясь обходить острые углы и не ввязываться в региональные споры между странами, КНР работает над долгосрочными проектами в рамках программы «Экономический пояс шелкового пути». У части местных жителей усиление влияния Китая вызывает беспокойство, чтобы нивелировать эти настроения Китай усилил реализацию «мягкой силы».

Во многом наращивание вооружений в регионе связано с экспансией Китая. Одни, такие как Вьетнам, намерены отстоять свои интересы в отношении спорных территорий, другие же, например Сингапур, опасаются нестабильности соседей.
Очередное беспокойство вызвало развертывание Китаем двух дивизионных комплексов противоракетной обороны «Хунци-9» (HQ-9), что выходит за рамки заявленной программы постройки объектов военно-гражданской инфраструктуры.
Китай возмущен тем, что СМИ игнорируют вооружение других стран — претендентов на спорные острова, нападая лишь на Китай.
«Я советую Вам сделать так, чтобы в Ваших статьях не было однобокого освещения и игнорирования информации, — заявила представитель МИД КНР Хуа Чунин журналистам американской газеты Daily News, по сообщению Malaysian Digest. — Поскольку, когда Вы обращаете внимание на то, что развертывает Китай, Вы также обращаете внимание на другие страны, что они построили на китайских островах, сколько их они заняли, как много поставили радаров и насколько модернизировали вооружение? Я надеюсь, Вы можете судить объективно».
Также Хуа добавила, что для спокойствия в водах Южно-Китайского моря Вашингтон должен для начала прекратить свою «уродливую практику» препятствования Китаю и в дальнейшем избегать действий, которые повышают напряженность в регионе.
Не только американские журналисты говорят о глобальной милитаризации Китаем спорных областей. Газета The Philippine Star рассказала о том, что КНР уже построила на искусственных островах.
Исходя из спутниковых снимков, издание сделало предположение, что три радарные башни установлены на рифе Квартерон, одна из которых вполне может оказаться высокочастотной, что поможет контролировать поверхностное и воздушное движение в регионе. Также на севере рифа Гавен, вероятно, построены причал, вертолётная площадка и топливная цистерна и к тому же очередная радарная башня. На рифе Хьюз, который находится в центре архипелага Спратли, отыскали такие же постройки. Риф Джонсон, в свою очередь, обзавёлся как минимум двумя радарами, солнечной панелью, маяком, вертолётной площадкой и очередным причалом.
Власти Филиппин заявляют, что, помимо прочего, Китай своим строительством «нарушает филиппинский суверенитет, подвергает опасности деятельность филиппинских рыбаков и наносит непоправимый ущерб морским экосистемам», сообщает InterAksyon.
Китай, как ожидает автор The World Post Дэвид Кёрн, будет продолжать милитаризировать свои активы на спорных островах, используя географические изменения для преобразования Южно-Китайского моря в китайское «озеро». В этом плане наличие хорошо координируемого и эффективного дипломатического и политико-военного ответа на эту китайскую кампанию для изменения статус-кво в Южно-Китайском море жизненно важно. Именно это должно стать высшим приоритетом для следующей администрации американского президента, считает автор.
«Американские войска должны предложить новые гарантии безопасности Филиппинам, подобные тем, что были даны Японии в отношении островов Сенкаку», — заявил адмирал ВМС США Гарри Харрис, по сообщению The Washington Post.
За последние годы официальные представители Белого дома несколько раз говорили о том, что любое нападение на острова Сенкаку, расположенные в Восточно-Китайском море, потребует реакции с американской стороны.
«Учитывая это, мы должны конкретно решить, как США будут реагировать на нападение на территорию или вооруженные силы Филиппин в соответствии с американско-филиппинским Взаимным соглашением о защите», — сказал сенатор Маккейн.
Американское издание отмечает, что подобное конкретное объявление о намерениях бы «очень укрепило» связи Манилы и Вашингтона и устранило сомнения на Филиппинах, связанные с вопросом о том, можно ли считать Штаты надежным союзником.
Адмирал Харрис в ответ на развёртывание Китаем дивизионных комплексов намерен увеличить число американских патрулей в регионе и призвать международные военно-морские силы для противостояния китайскому вторжению, сообщает The Washington Free Beacon.
Харрис также сообщил, что командование Вооруженных сил в зоне Тихого океана страдает от дефицита оружия. «Критические недостатки боеприпасов являются самым важным поводом для беспокойства», — сказал он.
Ситуация также осложняется тем, что китайская военная угроза не ограничена стандартными средствами. Адмирал обеспокоен тем, что Китай оборудовал некоторые субмарины ядерными ракетами, которые теоретически могут ударить по Америке.
Однако в действительности США ничего не могут сделать, чтобы противостоять китайской экспансии, если только не объявят войну, считает Malaysia Chronicle. Но эта миссия фактически невыполнима.
«Властям США было бы трудно развязать войну с Китаем по спорным областям, не выглядя при этом лицемерными идиотами. Ведь на мировой карте существует такая страна под названием Россия, лидер которой Владимир Путин испытал бы огромное удовольствие в тот момент, когда Барак Обама объявит войну Китаю», — заявляет издание.
Главные международные новости этой недели поступали из Азиатско-Тихоокеанского региона: новости о подготовке и введении санкций в ответ на запуски северокорейских ракет чередовались с обменом колкостями между внешнеполитическими ведомствами Китая и США.
Китайские дипломаты при каждом удобном случае повторяют давно заученную фразу «данные территории являются исконно китайскими» и заявляют мировому сообществу, что КНР размещает вооружение на островах в Южно-Китайском море «исключительно в оборонительных целях». Так ли это на самом деле? Китайские СМИ чуть-ли не ежедневно сообщают о вводе в строй новых образцов техники и успешном окончании учений на суше и в море.
В конце февраля китайская газета «Чжунго цзюньван» опубликовала статью, в которой ставятся под сомнение уникальные характеристики самого современного американского истребителя F-22. Ряд китайских военных обозревателей полагает, что радары, стоящие на вооружении НОАК, способны обнаружить американский стелс-истребитель, который ранее считался «невидимым» для большинства систем ПВО. Китай недвусмысленно намекает на то, что США больше не смогут «подглядывать» за внутренними делами КНР в акватории Южно-Китайского моря.
На той же неделе на официальном сайте Министерства национальной обороны Китая была опубликована запись о вхождении в состав ВМС НОАК новейшего ракетного фрегата «Сянтань». Согласно предоставленной информации, новый фрегат способен поражать как надводные, так и подводные цели. Менее чем через неделю информационное агентство «Уланьча синьвэнь» распространило новость об успешном завершении испытаний первого самоходного ремонтного дока «Хуачуань-1». Создание подобного плавучего средства значительно повышает мобильность китайского флота. Теперь ремонтные работы на военных кораблях ВМС НОАК могут проводится в непосредственной близости от места несения боевой службы.
На фоне этих новостей заявления пресс-секретаря МИД КНР Хун Лэя об развертывании Китаем зенитно-ракетных комплексов HQ-9 «исключительно в мирных целях» звучат, по меньшей мере, неправдоподобно.
3 марта авторитетная китайская газета «Наньцзао синьвэнь», ссылаясь на анонимный источник в руководстве НОАК, сообщила, что в 2016 г. военный бюджет Китая может быть увеличен на рекордные 20%. Китайские СМИ тут же объяснили повышение военного бюджета необходимостью выплат пособий для 300 тыс. военнослужащих, попавших под сокращение. Но так ли это на самом деле?
Западные СМИ сообщают об ускоренной модернизации китайской армии. Американский журнал The National Interest опубликовал статью, согласно которой к 2030 г. ВВС НОАК сравняются, а возможно даже превзойдут ВВС США по количеству боевых самолетов. В подтверждение этого прогноза ИА «Сина синьвэнь» 3 марта опубликовало новость о создании в КНР крупного конгломерата, в который вошли 3 китайские компании, занимающиеся производством авиационных двигателей. Sichuan Chengfa Aero Science & Technology Co., Avic Aviation Engine Corp. и Avic Aero-Engine Controls Co. объединятся для усиления Китая на международном рынке и отказа от авиационных двигателей иностранного производства.
Очевидно, что нарастание напряженности в регионе АТР провоцирует Китай на срочную модернизацию НОАК. Китайские дипломаты продолжают отстаивать позиции Пекина на международной арене словом, в то время как на авиационных заводах и судоверфях готовятся к отстаиванию национальных интересов делом.

 

В конце 1867 года вся русско-китайская граница в Приморье неожиданно полыхнула. Впрочем, слово «неожиданность» уместно применять только в отношении «ротозейского состояния» российских властей в крае, китайцы же эту «неожиданность» готовили давно и тщательно. 

Начиная с декабря 1867 года манзы стали проявлять признаки агрессии. Буквально в одну декабрьскую ночь доселе абсолютно мирная обстановка в Приморье стремительно изменилась на противоположную. Все русские деревни в долине реки Сучан подверглись разграблению и поджогам. Нападения на русские деревни и казачьи станицы в крае продолжались всю зиму. 

В течение всего этого года экипаж паровой шхуны «Алеут» дважды разгонял на острове Аскольд сотни китайских незаконных золотодобытчиков. Во время очередного посещения острова в апреле 1868 года там вновь были обнаружены старатели. 19 апреля (2 мая) на острове произошла первая стычка, в ходе которой было убито три и ранено 10 моряков «Алеута», а 26 апреля 1868 года хунхузы захватили и сожгли русский военный пост в заливе Стрелок (два человека убито). В ночь с 28 на 29 апреля (11-12 мая) около 1000 манз переправились с острова Аскольд на материковый берег и сожгли русскую деревню Шкотово, вырезав две крестьянские семьи. Двигаясь в западном направлении, бандиты 15 (28) мая сожгли деревню Никольскую (ныне город Уссурийск). Преследуемые войсками Приморской области, китайцы 29 мая (11 июня) были настигнуты у станка Дубининского. В ходе шестичасовой перестрелки один казак был убит, двое ранены; манзы потеряли около полусотни убитыми, еще около 300 бежали в направлении маньчжурской границы. Ликвидация разрозненных групп вооруженных манз продолжалась до середины июля 1868 года. 

Ходят упорные слухи, что намытое золото китайские старатели так и не смогли вывезти с острова, подтверждением чему служат неоднократные попытки вооруженных групп хунхузов даже много лет спустя проникнуть на охраняемый военными остров. Владивостокские кладоискатели и поныне пытаются то золото отыскать. Но это так, к слову. 

Далее последовал карательный рейд хунхузов по долине реки Монгугай, впадающей в Уссури со стороны русского берега. Все корейские и немногочисленные русские селения вдоль Монгугая были сожжены, терроризируемое оседлое население бежало. Одновременно китайские манзы совершили нападение на русский военный пост на острове Аскольд в заливе Петра Великого. Близость военного гарнизона Владивостока, расположенного всего в каких-то 50 верстах к северу от Аскольда, их совершенно не смутила. Создавалось впечатление, что и хунхузы, и манзы действовали синхронно, по заранее согласованному плану. 

Только благодаря энергичным действиям подполковника Якова Дьяченко, отца-основателя города Хабаровска, командира Уссурийского пешего батальона Амурского казачьего войска, наступление хун-хузов по фронту, сопровождаемое вооруженными мятежами манз в тылу, удалось через четыре месяца остановить. 

В инициативных действиях против китайцев подполковнику Дьяченко очень помог безвестный волонтер Густав (по другим данным, Фридрих) Лаубе, который считался подданным французской короны, а фактически был, по-видимому, баварским немцем. Создав из уссурийских казаков мобильный отряд, Густав Лаубе весьма энергично взялся громить хунхузов, не останавливаясь при случае перед превентивными карательными мерами в отношении поддерживающих хунхузов китайских манз. 

 
Памятник капитану Якову Дьяченко в Хабаровске. работа скульптора А. Рукавишникова. 
Поскольку реальный портрет Дьяченко неизвестен, скульптор создал собирательный образ военного середины XIX века. 

В итоге инициативный немец, спасший сотни жизней русских поселенцев, был обвинен русским майором Мерказиным, личным адъютантом «законоборца» генерал-губернатора Корсакова, «в злостном нарушении законов Российской империи, самоуправстве и бандитизме». Гордый Лаубе, не желавший терпеть издевательства манз, был арестован и посажен в острог. По специальному указанию Корсакова немца должны были судить военным судом, решения которого вряд ли были бы гуманны. Лаубе спасло личное заступничество командира уссурийских казаков Якова Дьяченко, а также начальника штаба войск Приморской области Михаила Тихменева, весьма авторитетного в петербургских военных кругах. Немца выпустили из тюрьмы, а проведенное расследование показало «сугубую пристрастность в деле» майора Мерказина. 

Рота сводного батальона, прибывшего на подавление беспорядков из Хабаровки, была отдана под начальство знаменитого путешественника и разведчика штабс-капитана Пржевальского. Зимой 1867/1868 года путешественнику довелось пройти от Сучана на верховья Уссури через хребет Сихотэ-Алинь, и теперь этот походный опыт пришелся как нельзя кстати. Пржевальскому удалось быстро и скрытно выйти в долину Сучана и застать врасплох манзовское население. Одновременно два отряда по 50 человек под начальством поручика Каблукова и капитана Шелихе были посланы на Цемухэ и Сучан другим путем, в обход Уссурийского залива. Если Каблукову пришлось столкнуться на Цемухэ с последними мелкими очагами вооруженного сопротивления, то Пржевальского встретили уже мирно. Штабс-капитаном у сучанских манз было изъято все огнестрельное оружие, после чего китайцам велели расходиться по фанзам. Всего было изъято «83 ружья, две пушки, около 1 пуда пороху и свинцу». 

На этом эпизоде можно закончить краткое описание событий, вошедших в историю под названием Манзовской войны, но на самом деле боевые действия продолжались вплоть до двадцатых годов XX века. 

Ярким примером всевластия китайской общины в Уссурийском крае стало нападение хунхузов в июне 1879 года на ферму немецкого шкипера, русского подданного Фридольфа Гека, расположенную неподалеку от Владивостока, на другом берегу узенького Амурского залива. Хунхузы украли (и, вероятно, убили впоследствии) семилетнего сына шкипера. Они изнасиловали и повесили со связанными за спиной руками русскую жену Гека, перебили всех его слуг и работников. 

18 (31) марта 1882 года «старшина Лин-гуй» собрал более 300 сучанских манз на сходку и объявил, что китайское правительство назначило его начальником всех китайцев, живущих от деревни Шкотовой до залива Ольги. Лин-гуй предъявил соответствующие документы и «белый хрустальный шарик» - отличительный знак цинского чиновника. В скором времени на Сучане было сформировано манзовское ополчение численностью до 240 ружей, опираясь на которое Лин-гуй творил суд и взимал подати. Манзы отказались подчиняться поручику Кропоткину, требовавшему от них освободить земельные наделы, отведенные в 1878 году крестьянам Шкотовой. 

Получив донесение начальника Сучанского участка, военный губернатор Приморской области Баранов приказал направить в долину Сучана экспедицию: полусотня под командованием подполковника Винникова выступила из Никольского, а рота полковника Рябикова морским путем прибыла в устье реки и направилась навстречу первому отряду. Для контроля за действиями военных с Винниковым следовал начальник Суйфунского округа Занадворов. Поход проходил в сложных условиях весенней распутицы. Лин-гуя выслали на родину, документы и знаки различия уничтожили, а китайское ополчение обезоружили и разогнали. 

В апреле 1882 года столь же изуверски жестокое нападение было совершено хунхузами на ферму другого немецкого колониста - Купера - в заливе Пластун. Китайцы сожгли дом колониста, убили двух сыновей - Евгения и Иосифа, перебили всех работников фермы, угнали скот и разграбили имущества на 23 тысячи рублей. Российская государственная машина, больше заинтересованная не в поиске виновных, а в том, чтобы не возбудить массового недовольства китайцев, неторопливо вела следственные действия. В итоге из семерых местных манз - наводчиков хунхузов - удалось арестовать только одного китайца, поскольку все остальные подельники уже успели благополучно перебраться в Китай. Впрочем, и этот манза, некий Ван Цзичэн, сбежал из тюрьмы. 

В условиях беззубости правительственных чиновников частные лица на свой страх и риск устраивали охоту на хунхузов. Приморцы хорошо помнят ссыльных поляков Янковских, купца Бриннера (отца голливудской звезды Юла Бриннера), на свои средства успешно боровшихся с бандитами и ставших страшным сном для хунхузов. 

В 1885 году шесть крестьянских семей, прибывших в Приморье в рамках государственной переселенческой программы, поселились в 15 километрах от деревни Владимировки на берегу реки Сучан, образовав деревню Калиновка. В ночь на 20 июня (3 июля) 1885 года на деревню напали неизвестные китайцы, убившие семерых и ранившие 14 крестьян. Погибло четверо детей. Встретив отпор, нападавшие бежали в направлении манзовского селения, находившегося по соседству с Калиновкой. При обыске последнего в фанзах было обнаружено оружие и задержано двенадцать подозрительных китайцев. Приамурский генерал-губернатор Корф после такого случая принял решение вообще выселить манз из Сучанской долины. На Сучан был послан чиновник для особых поручений - статский советник Аносов. Военная команда в Шкотовой была усилена 50 рядовыми и пятью унтер-офицерами 1-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады. Полусотня 5-й сотни 1-го конного полка Забайкальского казачьего войска образовала несколько наблюдательных постов между Шкотовой и устьем Сучана. Меры усиления были сняты лишь в 1888 году. 

В 1891 году Приамурский генерал-губернатор Корф сделал попытку подчинить китайские объединения русскому контролю путем создания Китайских общественных управлений в Хабаровке, Владивостоке и Никольске-Уссурийском. В обязанности управлений входило ознакомление манз с российскими законами, оказание помощи в контроле над деятельностью китайцев, выявление и наказание преступников. Вскоре выяснилось, что общественные управления не только не помогают бороться с криминалом, но и занимаются укрывательством преступников. В 1897 году китайские общественные управления были ликвидированы, доказав свою преступную сущность и нежелание китайцев жить по законам Российской империи. 

В условиях, когда российское государство фанатично соблюдало букву договора с империей Цин, уссурийские казаки стали разбираться с засильем китайских манз явочным порядком. Станичные атаманы стали все меньше информировать официальные государственные инстанции о своих рейдах против хунхузов и все более активно «примучивать» тех местных манз, которые были уличены в связях с закордонными бандитами. Эта «казачья этническая политика» постепенно стала приносить свои позитивные плоды. Нужно признать удивительным факт, что в тех случаях, когда казаки хотя бы чуть-чуть «перегибали палку» в отношении китайских пособников хунхузов, гневные окрики и суровые меры против славян инициировались не со стороны империи Цин, а исключительно со стороны отечественных административных «законников». 

Так, в 1879 году Министерство иностранных дел России без получения какой-либо официальной ноты со стороны Китая в очень поспешном и даже каком-то унизительном стиле стало извиняться перед китайским правительством за действия сотника Уссурийской казачьей сотни Матвея Ножина. Казаки-уссурийцы, преследуя хунхузов, перешли границу Маньчжурии и слегка потрепали пограничный китайский отряд, приняв последний за очередное хунхузское формирование. Случай, в принципе, незначительный, обычный для российско-китайской границы того времени, а потому следовало бы, по логике, ограничиться отпиской генерал-губернатора Восточной Сибири. Так нет же, решили назойливо оправдаться на самом высоком уровне. 

В тех случаях, когда казакам не удавалось скрыть последствия своих превентивных вылазок против китайских пособников хунхузов, репрессии против них со стороны отечественной государственной машины следовали незамедлительно и были предельно карающими. Например, в октябре 1881 года русскими полицейскими были арестованы двое казаков, которых обвинили в убийстве пятерых китайских манз. Более года шло следствие, и хотя было выяснено, что убиенные манзы были постоянными наводчиками хунхузов из Маньчжурии, несчастных казаков все же расстреляли, а еще сорок нижних чинов и командовавший ими казачий офицер еще долгое время находились под следствием. 

Во избежание излишних военных инициатив казаков 14 июля 1889 года было принято постановление о прямом подчинении Уссурийского казачьего войска губернатору Приморской области. Искусственной должности наказного атамана УКВ, на которую Петербург всегда назначал человека заведомо неказацкого происхождения, для обеспечения подлинной лояльности казаков показалось недостаточно. Одновременно было принято решение генерал-губернатора, которое запрещало казакам самостоятельно преследовать напавших на станицы хунхузов. По мнению царских администраторов, казаки имели право дать вооруженный отпор нападавшим. Однако после этого они должны были проинформировать о случившемся ближайшее государственное начальство и только тогда, получив от последнего специально приставленного офицера, начать преследование хунхузов. 

Разумеется, казакам хватало ума явочным порядком не исполнять столь тактически безграмотные решения. Вот один из ярких примеров того, как поступали казаки на самом деле. 

Поздней осенью 1915 года казаки станицы Полтавской конфисковали на границе с Китаем большой обоз, в котором манзы пытались провезти оружие для хунхузов. На следующий день урядник Василий Шереметьев, исполнявший должность станичного атамана, получил достоверные сведения от своих информаторов о готовящемся нападении хунхузов на станицу с целью отбить захваченное добро. 

Без какого-либо уведомления официальных российских учреждений атаман отдал приказ устроить в Полтавской массовое гуляние, с тем чтобы показать окрестным манзам - "як казаки, добре напившись горилки, зараз сплят вси". 

Ночью хунхузы, уверовав в информацию о хмельном сне казаков, широкой лентой стали втягиваться на тихие и темные улицы Полтавской. Когда их передовые дозоры вышли на главный майдан станицы, хунхузы попали под концентрированный ружейный огонь заранее размещённых казачьих засад. Бой продолжался всего полчаса, но за это время было убито более сотни хунхузов. 

С рассветом урядник Шереметьев, не дожидаясь, конечно же, никакого армейского офицера, начал преследование отступивших хунхузов. Впрочем, последние далеко отойти не смогли, ибо им наперерез ударили казаки соседней Николо-Львовской станицы под командованием атамана Алексея Ефтеева. Сходящийся удар двух казачьих лав оказался страшен: было изрублено еще около двух сотен хунхузов и взято в плен свыше полусотни. Стоит заметить, что строевые казаки все были на фронтах Первой мировой войны, а отпор бандитам дали беззубые старики да сопливые малолетки! 

Казаки потеряли всего одного человека, но зато какого! Спасая молодого казачонка, получил тяжкую рану урядник Ефтеев. Казаки Николо-Львовской станицы не смогли довезти своего атамана живым до больницы в Гродеково. 

Проблема хунхузов, равно как и проблема преступного содействия им со стороны местных китайских манз, была успешно решена уже в другую, советскую эпоху. 

Крымская война и Опиумные войны 2.0
Как и после Крымской войны в середине 19-ого века, удар западных сил переносится от России к Китаю, и сегодняшняя ситуация, которая разворачивается в стране может быть охарактеризована как «Опиумные войны 2.0». Несмотря на все очевидные отличия цинского и нынешнего Китая ситуация на структурном уровне крайне похожа, и напоминает ситуацию 19-ого века, что однако не предопределяет аналогичный исход. 
К началу 19-ого века империя Цин, предшествующая нынешнему республиканскому строю в Китае, достигла пика своего экономического могущества, превратившись в первую экономику мира, на которую приходилось от 20% до трети мирового ВВП. Империя была не просто «сборочным цехом» или «крупнейшим рынком в мире», но крупнейшим экспортером на тот момент единственного продукта с высокой добавленной стоимостью - роскоши в виде фарфора (china), чая, шелка и других специфичных товаров востока. Регулируя экспорт через государственные корпорации при координации ордена Иезуитов, служивших глазам и ушами цинского двора, империи удалось стать главным бенефициаром промышленной революции Запада - несмотря на то, что английские и голландские станки производили добавленную стоимость и расширяли европейскую торговлю, полученное от торговли серебро в конечном итоге оседало в руках цинской монархии, не без оснований возомнившей себя центром мира.
Торговля с европейскими странами шла в убыток Европе, которая практически ничего не могла предложить Китаю, производившему все самостоятельно, и кроме этого наглухо закрывшего все порты страны от контактов с иностранцами, кроме южно-китайского Гуанчжоу и российской Кяхты, а также российских караванов, приходивших в Пекин несколько раз в год. Европейский креатив в лице Адама Смита и Давида Рикардо, европейский фабрикант и согнанный со своих пастбищ уэльский скотовод, и торговец тюльпанами в Амстердаме и вся просвещенная Европа, а также Америка и Индия - все это работало на большой золотой сундук «золотого клана» Айсин Гёоро.
Ситуацию решили переломить англичане, наладив нелегальный экспорт опиума в Китай, и восстановив торговый баланс к 1833 году. Главными бенефициарами опиумной торговли стали гуанчжоуские (и их гонконгские филиалы), а потом и шанхайские наркокорпрации, Остиндская компания, а также Британская корона, у которой получилось через государство Тайпинов проломить в Южном Китае огромную щель для нелегальной торговли, и тем самым полностью разрушить госмонополию и финансовую систему «первой экономики мира», став главным выгодополучателем от мировой торговли, и как следствие, мировым лидером. Последствием Опиумных войн стало создание на территории Китае нескольких режимов милитаристов, полностью зависимых от запада и наркоторговли. 
Несмотря на проходящую сегодня в Китае «метафетаминовую войну», китайский рынок платит дань западным производителям не потреблением наркотиков, которые поставляет на рынок Китая и даже экспортирует «отечественный производитель» в Гуандуне, а потреблением технологий -прежде всего в сфере электроники и компьютерных систем. 
Делать прогноз о том, что Китай сегодня стоит на пороге «новых Опиумных войн» было бы слишком смело, однако нельзя не упомянуть о нескольких явных признаках, характерных для ситуации 19-ого века и сегодняшнего дня. Прежде всего с 2015 года на фоне незначительного падения экспорта из Китая, резко упал импорт западной продукции - в Китае наметилась тенденция на закрытие своего рынка. Дисбаланс в торговле в свое время стал главной причиной подготовки опиумных войн. В свою очередь, если раньше финансовые средства из китайской экономики выкачивались дорогой нефтью (до 50-60% нефти в Китае - это импорт) и зависимостью от чипов - то сегодня ситуация кардинально меняется, особенно с учетом того, что китайцам удалось путем рекордных штрафов принудить крупнейшего экспортера чипов Qualcomm разместить производство в провинции Гуйчжоу, которая также тесно связана с нашим героем Ли Чжаньшу.
Последним и очевидным сходством является развернувшаяся в Китае "неотайпинское движение" в лице различных сепаратистских сил в Южном Китае, а также группы «комсомольцев», активно выступающим за расширение участия западного капитала в судьбе китайской экономики. 
Опиумные войны были тесно переплетены с историей Крымской войны - англо-французские (нормандские) торгово-промышленные корпорации не могли концентрировать усилия вооруженных сил одновременно на российском и китайском направлении, поэтому удары по империям, наследницам Чингисхана, чередовались. Российская империя оказалась более стойкой в сопротивлении западу и менее важной с точки зрения оттока капитала, чем Китай - и основной удар западных сил обрушился на династию Цин, против которой запад развернул настоящую гибридную войну, поддержав идеологически, информационно и материально восстание Тайпинов, унесшее жизни около 50 млн человек, что сопоставимо с числом жертв Второй мировой  войны.
По окончанию Крымской войны англо-французская коалиция, в условиях полномасштабной гражданской войны, в которой оказалась цинская монархия, планировала захват северо-китайской столицы Пекина и, вероятно, колониальную форму правления для распавшегося на северный и южный Китая. От подобного сценария Китай спасла позиция России, которая по официальным источникам предоставила Китаю вооруженную помощь и предотвратила захват столицы страны англо-французской коалицией. В реальности речь идет о полномасштабном участии России в отражении западной агрессии в отношении Китая.  Участие России могло быть настолько масштабным и глубоким, что факты о нем не публикуются и сейчас, спустя 150 лет. Вряд ли удар по Пекину можно было бы предотвратить «дипломатическими переговорами» и «обозом с оружием», который согласно дипломатическим байкам привез граф Игнатьев в Пекин. 
Сегодня для Китая такой «граф Игнатьев» - это Сергей Иванов, а его главный партнер по переговорам - Ли Чжаньшу - правая рука Си Цзиньпина. Не исключено, что такое сравнение приходит в голову и самим китайцам, столь много изучающих в последние несколько лет историю династии Цин и даже сравнивающих ее с нынешним положением Китая на страницах ведущих партийных интернет-площадок.

«Свой тигр» Ли Чжаньшу
Как и Си Цзиньпин - Ли Чжаньшу, рожденный в год тигра (1950) - «красный принц». Ли, чей фамильный иероглиф переводится как «Каштан», а имя «Чжаньшу» - как «письмо об объявлении войны», внук известного «красного губернатора» - замгубернатора провинции Шаньдун Ли Цзайвэня. Все родственники Ли Чжаньшу принимали активное участие в антияпонском освободительном движении на стороне Компартии Китая и Народно-Освободительной армии. 
Исследователи политического портрета нынешней группы Си Цзиньпина, делают серьезную ошибку, называя ее «маоистами», тогда как сам Си Цзиньпин и его отец, Ли Чжаньшу и его родственники, а также Ван Цишань, и многие другие соратники из группы Си  были не участниками - а жертвами Культурной революции, развернутой Мао Цзэдуном против своей же старой гвардии. Если перенести ситуацию на СССР, то можно представить, что власть в России взяли некие остатки «ленинской гвардии», недобитой при Сталине, и по сути являвшихся выходцами из дворян. Этим и объясняется специфика «китайских принцев» и их самоназвание «тайцзы дан» - партия принцев. Принцев маньчжурского двора.
Ли Чжаньшу - такой же наследственный принц,  дед которого будто бы начинал при коммунистах пастухом (放养倌), а в реальности, как и в истории послереволюционной России, пастухами делались сыновья и внуки казачьих атаманов, верно служивших царю. Такая же биография и у Си Цзиньпина, отец которого начинал в войсках милитариста Ма, и ставшего губернатором Гуандуна при раннем Мао, и подвергшегося публичному унижению и снятию со всех постов во время Культурной революции, как враг народа и контрреволюционер. Дед Ли Чжаньшу был убит во время культурной революции, а сам Ли Чжаньшу, как и Си Цзиньпин, подвергся унижению и был изгоем на протяжении около 10 лет. Хорошая закалка для здорового чувства политической ненависти к оппонентам.

Враг "шанхайской группы"
Годы Культурной революции миновали, и Ли Чжаньшу, окончив вечерний (по-китайски ночной) финансовый институт, как и многие дети репрессированной старой гвардии, начал достаточно быстрое движение по карьерной лестнице, заняв позицию главы райкома в китайском «подмосковье» - окружающей Пекин провинции Хэбэй, а к концу 90-х годов попав в обком этой провинции. Здесь карьера еще молодого политика могла закончится навсегда: между членом обкома Ли Чжаньшу и первым секретарем провинции Чэнь Вэйгао (1933-2010), членом группировки«шанхайца» Цзян Цзэминя, а также «молодым главой налогового ведомства» Ли Чжэнем (казнен в 2003 году) произошел серьезный конфликт, из-за которого дальнейшая будущее Ли Чжаньшу, уже второй раз, оказалось под вопросом.
Однако опального Ли забирают в родную провинцию нынешнего генсека Си Цзиньпина Шэньси, где он не только становится образцовым мэром столицы провинции Сиань, сделав из нее центр будущего «Шелкового пути», но и в дальнейшем перемещается на пост замгубернатора провинции (2002-2003). При «комсомольском» генсеке Ху Цзиньтао карьера врага «шанхайцев» развивается с прежней скоростью - замгубернатора Шэньси перемещается в приграничную с Россией провинцию Хэйлунцзян - так по-китайски называется Амур, «река Черного дракона», где при Ху Цзиньтао занимает позиции замгубернатора и второго секретаря провинции (повышение по партийной линии), а к моменту утверждения Си Цзиньпина официальным преемником Ху Цзиньтао, становится губернатором провинции, где он проработал долгие семь лет, успев понять сложную специфику в том числе и китайско-российских приграничных отношений. 
В биографии Ли Чжаньшу есть «комсомольское пятно», на котором часто спекулируют комментаторы, стремящиеся повлиять на отношения Си Цзиньпина и Ли. В период работы в Хэбэе Ли Чжаньшу в течение нескольких лет возглавлял местный обком Комсомола. Вопреки домыслам, назначению в обком Ли, скорее, обязан одному из родственников, тесно связанному с местным комсомольским движением еще со времен антияпонской войны, когда Лига социалистической молодежи Китая была независимой от Компартии организацией. Таким образом Ли не является прямым протеже Ху Цзиньтао, хотя с другой стороны, и не является и врагом «комсомольской группы». В Хэйлунцзяне высокого китайца (рост Ли Чжаньшу 180 см), который любит борьбу, приняли, судя по всему, хорошо, тем более, что большинство переселенцев в Хэйлунцзян являются выходцами из близкой к Ли Чжаньшу провинции Шаньдун.
С момента утверждения Си Цзиньпина как будущего преемника Ху Цзиньтао в 2009 году карьера Ли Чжаньшу развивается стремительно: не по правилам, еще не будучи назначенным членом Политбюро он занимает позицию первого секретаря самого бедного и "самого красного" региона Китая - провинции Гуйчжоу (там расположится в будущем американский Qualcomm), прямо под боком у будущего главного оппонента Си Цзиньпина на 18-ом съезде мэра Чунцина - Бо Силая. Здесь в это же время находится будущий глава Сухопутных сил Ли Цзочэн в ранге замкомандующего Чэндуским военным округом. Не исключено, что две эти фигуры, которые одинаково пострадали от группы «шанхайцев», сыграли ключевую роль в предотвращение государственного переворота, готовившегося в 2012 году со стороны Бо Силая и его протеже Чжоу Юнкана. Последние, как предполагается, имели прямую связь с «шанхайцами».
18 июля 2012 года - на пике борьбы Си Цзиньпина и Бо Силая в преддверии 18-ого съезда Ли Чжаньшу освободил позицию секретая обкома и губератора Гуйчжоу, и его карьера вновь повисла в воздухе, до момента назначения Си Цзиньпина генеральным секретарем Компартии Китая, когда Ли Чжаньшу получил назначение в кадровую кузницу Центрального комитета - Секретариат ЦК КПК.
В южной провинции Гуйчжоу во время назначения нового губернатора развернулась активная кампания очернения в прессе, в том числе и прилепилась кличка «чиновник из трех северных провинций» ("саньбэй ганьбу", которую можно прочитать и как «чиновник три стакана»), а также о непокладистом, «тигрином» характере Ли Чжаньшу. Для пиар кампании назначенца из команды Си даже была издана книга с биографией Ли и его историей его семьи.

Личный дипломат Си Цзиньпина
Ли Чжаньшу сопровождал Си Цзиньпина практически во всех зарубежных поездках и по сути является мозговым центром выработки внешней политики группы Си Цзиньпина, где главным элементом все же является не США - а Россия. Речь не идет о крепкой дружбе, жертвенном союзе и тем более идейной близости - но так сложились обстоятельства и баланс сил в китайской внутриполитической игре.

Второй в политической тройке 
Сегодня в сложной ситуации для группы Си Цзиньпина - Ли Чжаньшу, который является по сути главой личной спецслужбы Си Цзиньпина - Комитета государственной безопасности, поставленной выше партии, правительства, армии и спецслужб, а также совмещает эту позицию с координатором кадровой и иностранной политики, можно назвать вторым после Си Цзиньпина человеком. Эту позицию он разделяет с главой «партийной полиции» Центральной комиссии по проверке дисциплины Ван Цишанем, который также формирует идеологическую повестку группы.
Не исключено, что Ли Чжаньшу станет новым членом Постоянного комитета Политбюро и именно с борьбой за эту позицию связана активность Ли в деле работы с кадрами - именно ему принадлежит инициатива объявления Си Цзиньпина «коренным лидером» и введения клятвы на верность коренному лидеру от секретарей обкомов. Из-за повышенной работоспособности Ли Чжаньшу назвали «тысячемильной лошадью», а недоброжелатели называют его «темной лошадкой», так как все его новые посты он получает внезапно, работая как самая важная и незаметная фигура Си Цзиньпина на ключевых направлениях. 

Порт Дарвина — один из крупнейших в Австралии — расположен на севере континента и позиционируется как «ворота в Азию». Этот титул оправдан, поскольку половина грузопотока, проходящего через Дарвин, направляется в КНР, — так что понятно, зачем порт нужен китайцам.
При этом Северная территория — регион не депрессивный (таких в Австралии вообще нет), но и не самый процветающий. Экономически он сильно зависит от торговли с КНР и китайских инвестиций. Так что с чисто формальной точки зрения сделка выглядит довольно заурядной: у австралийцев есть актив, интересующий китайцев, у китайцев есть деньги на его покупку. Все должны быть довольны.
Но в реальности все не так. Недавно в Австралии был проведен опрос, результаты которого показали: 89 процентов жителей страны считают, что аренда китайцами порта Дарвина угрожает национальной безопасности (при этом 43 процента респондентов уверены, что риск очень велик).
Примечательно, что опрос проводился не кем-нибудь, а Госдепартаментом США. Откуда у американских властей такой интерес к этой сделке, и почему она напугала австралийцев?
Первое, что бросается в глаза, — это сумма контракта. Разумна ли цена, уплаченная за актив, который местный предприниматель Джон Робинсон в интервью NY Times охарактеризовал как «наш маленький паршивый порт», а сама газета назвала «изношенным»? Китайцы хорошо известны как жесткие переговорщики, не склонные переплачивать или покупать что-то из соображений благотворительности. Впрочем, если бы на месте китайской была японская или южнокорейская компания, цена (пусть даже и завышенная) не вызвала бы озабоченности австралийцев и администрации США.
Но все становится на свои места, если учесть, что в Дарвине находится американская военная база. «Этот глубоководный порт давно интересовал Пентагон как место базирования. Американские военные уделяли ему повышенное внимание еще в годы Второй мировой войны, когда Дарвин играл стратегическую роль в противоборстве с Японией в южной части Тихого океана, — рассказывает замдиректора ИМЭМО РАН Федор Войтоловский. — В 2011 году Вашингтон и Канберра договорились о размещении в Дарвине на ротационной основе батальона Корпуса морской пехоты США. Первые 200 морпехов прибыли на базу в 2012-м, к 2015-му контингент составлял уже 1115 человек, а к 2017 году он будет увеличен до 2500 человек».
В состав американских сил, размещенных в Дарвине, входят несколько вертолетов, десантных и транспортных кораблей. Несмотря на то что контингент невелик, он решает две важные задачи. Во-первых, присутствие американских морпехов имеет символическое значение для военного сотрудничества двух стран. Во-вторых, морская пехота США содействует подготовке специалистов для формируемого в Дарвине австралийского аналога морской пехоты, которая должна будет охранять побережье страны и располагать возможностями для проведения морских десантных операций.
За последние годы китайцы вложились более чем в две дюжины портов по всему миру. В том числе создали военно-морскую базу в Джибути, расположенную относительно недалеко от американской. Но впервые китайцы оказались настолько близко от места дислокации сил США, да еще и на территории американского союзника. Более того, выяснилось, что владелец компании Landbridge 54-летний Е Чэн (номер 206 в списке китайских богачей Forbes, состояние 1,19 миллиарда долларов) — бывший офицер НОАК и высокопоставленный партийный функционер. В 2013 году он попал в список «Десяти персон, способствующих укреплению национальной безопасности», составленный правительством провинции Шаньдун.
Примечательно, что иных деталей биографии миллиардера в открытом доступе нет.
Неудивительно, что и в США, и в Австралии многие решили: китайцам порт нужен не только для торговли, но и для шпионажа. «У китайцев есть огромное желание изучить, как функционируют западные вооруженные силы, их интересуют даже такие мелкие детали, как загрузка и разгрузка кораблей, типы сигналов, посылаемых кораблями», — объясняет директор Австралийского института стратегической политики Питер Дженнингс.
При этом США и Австралия не просто дружественные страны, а близкие союзники. «Со времени Второй мировой войны австралийцы были надежными партнерами Соединенных Штатов, не раз участвовавшими в военных операциях, инициированных Вашингтоном, — в Корее и во Вьетнаме, а после холодной войны — в Афганистане и Ираке», — напоминает Войтоловский. Между двумя государствами динамично развивается сотрудничество в области безопасности. Австралия вместе с США, Великобританией, Новой Зеландией и Канадой входит в сообщество Пять глаз (Five eyes), члены которого тесно взаимодействуют в сфере разведки. При этом США рассчитывают сделать Зеленый континент важным элементом своей системы противоракетной обороны в АТР. Так, в марте появилась информация о планах Пентагона развернуть стратегические бомбардировщики Б-1 на базах австралийских ВВС в Дарвине и Тиндале.
Подливают масла в огонь и представители консервативной части экспертно-политического сообщества США — как правило, близкие к военно-промышленным кругам. Любое действие, улучшающее возможности Китая получать природные ресурсы морским путем, они считают угрозой американскому контролю над морскими коммуникациями в Тихом океане. А это, в свою очередь, чревато сокращением влияния на союзников в АТР.
Если учесть, что конкуренция США и КНР в Азиатско-Тихоокеанском регионе будет только нарастать, возникает вопрос: как Австралия допустила передачу стратегически важного объекта в аренду китайцам, если эта сделка явно не по вкусу Вашингтону?
Отвечая на этот упрек, Канберра ссылается на то, что контракт заключался не государственными, а местными властями. Кроме того, австралийцы уверяют, что не позволят китайцам злоупотреблять положением. «По нашим законам мы имеем право мгновенно вернуть этот порт под свой контроль в случае кризисной ситуации, — сказал секретарь Министерства обороны Австралии Деннис Ричардсон. — Министерство обороны и Служба безопасности и разведки (ASIO) тщательно изучили детали этой сделки на предмет возможного шпионажа и пришли к единому выводу, что данное соглашение не наносит ущерба интересам национальной безопасности». При этом, по его словам, китайцы могут выведывать что угодно, «сидя в закусочной на причале» и наблюдая за тем, как в гавань заходят корабли.
Что же касается сетований американцев на то, что австралийцы заключили сделку, не проконсультировавшись с ними, то исчерпывающий ответ на это еще в ноябре дал премьер Малкольм Тернбулл. По его словам, никто не делал из готовившегося соглашения секрета, заинтересованность Китая в австралийской инфраструктуре хорошо известна, и вообще он удивлен тем, что американские политики узнали обо всем этом из публикации в Wall Street Journal.
Нежелание австралийского руководства накалять атмосферу можно понять: КНР давно стала крупнейшим торговым партнером страны. 36 процентов импорта приходит в Китай с Зеленого континента (спектр товаров крайне широк — от железной руды до экологически чистых сельхозпродуктов). Стоимость австралийского экспорта в Поднебесную составляет 10 процентов ВВП страны. Так что Канберра очень заинтересована в том, чтобы дебаты по военно-политическим вопросам не портили деловой климат и не мешали китайскому бизнесу активно участвовать развитии Северной территории. К слову, взаимодействие Китая и Австралии не ограничивается экономикой — страны проводят совместные морские маневры.
КНР, разумеется, тоже хотела бы спокойно вести бизнес в Австралии и при этом не раздражать лишний раз Вашингтон (Пекин постепенно отходит от завета Дэн Сяопина «оставаться в тени» и «копить силы», однако открыто бросить вызов США пока не готов). Резонно было бы ожидать, что китайцы постараются успокоить озабоченных австралийцев и американцев, но по собственной инициативе они этого так и не сделали. Единственной реакцией Пекина стал ответ официального представителя МИД КНР Хун Лэя, на просьбу прокомментировать итоги опроса, проведенного Госдепом. «Населению Австралии не стоит беспокоиться по поводу аренды китайской компанией порта Дарвин.
Китайско-австралийское торгово-экономическое сотрудничество в полной мере раскрывает возможности, которые создает развитие Китая для Австралии. Китай намерен усиливать взаимовыгодное сотрудничество с Австралией и реализовывать совместное развитие и процветание», - заявил дипломат. Китайские предприниматели ведут на территории Зеленого континента нормальную коммерческую деятельность, не нарушающую рыночные принципы, международные правила и австралийские законы. Этот бизнес приносит значительную выгоду обеим странам и позитивно оценивается как правительством Австралии, так и населением страны, добавил Хун.
Почему эти, скажем прямо, достаточно формальные слова были произнесены не в то время, когда скандал только разгорался, а полгода спустя, и то лишь с подачи журналиста? Вряд ли здесь стоит искать злой умысел или желание китайцев что-то скрыть, считает старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС Института международных исследований МГИМО(У) МИД России Игорь Денисов. «Похоже, скандал вокруг аренды порта стал неожиданностью для Пекина. Китайцы вообще плохо умеют пользоваться "мягкой силой". Во-первых, долгие годы КНР предпочитала оставаться в тени, не предпринимая каких-либо упреждающих мер в сфере внешней пропаганды.
Во-вторых, хотя сегодня Китай все активнее заявляет о своих глобальных амбициях, китайцы пребывают в романтических иллюзиях, полагая, что их инвестиции всюду воспринимают как благо. И наконец в-третьих, мы зря верим в силу китайской бюрократии. Процесс межведомственного согласования в КНР по-прежнему очень сложен, и выработать согласованную политику по поводу того или иного проекта получается лишь, когда импульс идет с самого верха. А в случае с Дарвином, видимо, этого не было. Этот коммерческий проект важен для Китая как инструмент влияния в АТР, однако скоординированной поддержки в разных звеньях госаппарата он, судя по всему, не получил», — пояснил ситуацию эксперт.
Так что же в итоге — пришли ли китайцы с инвестициями или с намерением шпионить за американцами? Скорее всего, положительно можно ответить на оба предположения, поскольку и то, и другое соответствует китайским стратегическим интересам. Вопрос в том, как КНР удастся совмещать первое со вторым, не испортив при этом отношений с австралийцами.

Между майданами
В Китае понятие «в свои руки» традиционно выглядит не так, как привыкли мы. Поэтому Дэн Сяопин занял не должность главы правительства и не должность председателя ЦК КПК. Главный в Китае – тот, кто стоит во главе Центрального военного совета ЦК КПК.
И вот этот главный начал действовать.
1. Поставил своих протеже Чжао Цзыяна и Ху Яобана руководить партией и правительством.
2. Провозгласил задуманный ещё Чжоу Эньлаем курс четырёх модернизаций (сельское хозяйство, промышленность, оборонка, наука).
3. Для модернизации были нужны деньги. Прежде Китай брал их у СССР. В этот раз начали брать у капиталистов — через создание свободных экономических зон (СЭЗ) в прибрежных городах и зон экономического и технического развития. Дешёвая рабочая сила в сочетании с низкими налоговыми ставками и обнулением пошлин на импорт оборудования привлекли в Китай первых инвесторов.
4. Была дана осторожная свобода частной инициативе – от крестьян, которым позволили торговать излишками своей продукции с огородов, до разрешения т.н. акционерных кооперативов – малых семейных предприятий.
Немалая часть всех этих инициатив поначалу происходила локально и вообще без санкции Пекина, лишь в соответствии с общим направлением реформ. В случае удачи постепенно распространяясь в других регионах. Это породило типично китайскую специфику предпринимательства – партийную «крышу»: предприниматели либо сами вступают в КПК, либо ищут партнёров среди партийной элиты. Такой внезапный союз ускорил реформы, но и породил резкий перепад в доходах и всеобщий всплеск коррупции, ставшие одним из поводов для Тяньаньмэнь-2.

Тяньаньмэнь-2
В конце 1980-х СССР у части китайского общества снова становится примером для подражания. Перестройка воспринимается как гораздо более правильная и прогрессивная модель реформ, чем деятельность Дэн Сяопина. Последний, в отличие от советских лидеров, изначально собирался ограничиться только экономикой, оставив руководящую и направляющую роль КПК без изменений. Известна фраза одного из соавторов реформ, Чен Юна: «...Внутри клетки птичка (экономика) свободна летать, как ей захочется». Последнее не устраивало несколько категорий китайского общества:
– студентов (пехота любого майдана);
– некоторых предпринимателей (тяготились опекой КПК и даже приняли участие в событиях на площади). Уже к 1988 году 15% членов КПК были владельцами частных фирм. Но при этом они никак не могли влиять на политику партии;
– ряд деятелей внутри самой КПК, которым хотелось совершить мощный рывок к власти.
Таким образом, у того, что принято считать протестом студентов, были все задатки для классического переворота.
Событийный ряд второго китайского майдана был похож на первый. 15 апреля 1989 года умер Ху Яобан (экс-генсек КПК, местная разновидность Горбачёва). За два года до этого усилиями Дэн Сяопина его отправили в отставку за стремление форсировать реформы и призывы к местной форме десталинизации (рьяно критиковал маоистские перегибы). 18 апреля студенты организовали марш к центру Пекина с требованием реабилитации Ху Яобана, 20-го митингующих силой отогнали от правительственной резиденции. На следующий день на Тяньаньмэнь начинают стягиваться протестующие, образовывая к концу месяца знакомый нам формат: баррикады, палатки, голодовки, требования.
На стороне студентов выступил ещё один «китайский Горбачёв» Чжао Цзыян – бойкий западник и экс-протеже Дэн Сяопина, избранный генсеком КПК (эта должность значима, но при живом Дэне не была равной советскому генсеку).
После долгих попыток увещевания (когда на площади возник целый палаточный город в несколько сот тысяч жителей) власти предприняли ряд шагов.
Чжао был снят с поста и помещён под домашний арест. На его место позже был назначен шанхайский функционер Цзян Цзэминь – будущий председатель КНР, сумевший справиться с «шанхайским майданом», стартовавшим несколько раньше пекинского.
Перед отставкой Чжао Цзыяна ещё раз выпустили на площадь выступить перед протестантами. Он призвал их разойтись, услышан не был, ушёл и как политик на этом кончился.
20 мая в столице КНР ввели военное положение.
Спустя две недели, 4 июня, жёстко подавили сопротивление (тоже довольно яростное: летали коктейли Молотова, студенты убивали солдат, жгли танки) и очистили площадь. По различным оценкам, в процессе погибло от 200 до 1000 человек.

Последствия
«Горбачёв» Чжао Цзыян провёл под домашним арестом последующие 15 лет, до самой своей смерти в январе 2005 года.
Нескольких зачинщиков казнили.
На Китай наложили санкции, запретив продавать ему технологии. Однако, поскольку инвестиции в КНР продолжали поступать, то и экспорт технологий по факту продолжился. Запрет на продажу Китай и раньше обходил творческим копированием.
А тем временем из бизнесменов, которые как раз в конце 1980-х, когда пекинские студенты кричали «Мы здесь власть», получали от государства свои первые разрешения и 100 тысяч долларов на ведение бизнеса — потихоньку вылупились первые китайские миллиардеры. Отметим, что всё это были миллиардеры-производственники или, на худой конец, миллиардеры «сервисные», поднявшиеся на гигантском спросе и трудовых ресурсах.
Сегодня всё это известные люди, входящие в списки не только самых богатых людей Китая, но и мира — и при этом, как правило, члены Компартии.
Но при этом за коррупцию в Китае расстреливают. По последним данным, для этого нужно взять около 463 тыс. долл. (4,6 тыс. достаточно для уголовного преследования, в случае причинения ущерба действиями чиновника размер взятки может вообще не учитываться).
Андрей Виноградов, научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН, пишет: «...Ещё через год [1991], когда я уже лично общался с некоторыми участниками событий (студентами и преподавателями), их оценка уже изменилась на противоположную, и многие, осуждая жестокость по отношению к студентам, признавали, что это было вынужденной мерой, необходимой для того, чтобы сохранить государство».

Уроки
Чему нас учит данная история? Ряду простых вещей.
Во-первых, майдан всегда есть внутриэлитный переворот, использующий в качестве инструмента «мягкую революцию улицы». И его локомотивом всегда выступает запасная элита, «элита второго сорта», надеющаяся стать первосортной. При этом её формальная мотивация может варьироваться от «больше истинного марксизма» до «долой краснопузую сволочь», но она вторична.
Во-вторых, майдан удаётся лишь в том случае, если он оседлал — хотя бы на уровне лозунгов — какую-нибудь действительно не решаемую в данной конфигурации государства наболевшую проблему (она может так и остаться нерешённой и после победы майдана, но это уже другая история).
В-третьих, майдан удаётся лишь в том случае, если атакуемое им государство действительно ущербно, а элита труслива, несамостоятельна и сама не уверена в своём праве руководить страной.
А если государство функционально; если его руководство уверено в том, что делает; и если в нём имеются достаточно многочисленные живые примеры того, как можно добиться честного успеха при соблюдении всех правил, — то майдану, конечно, ловить нечего.