Скрытый текст
В жестокое время довелось жить советским офицерам, которым судьбой было уготовано стать в строй защитников Отечества в 1970–1980-е годы. Все мы, многонациональная семья, вместе учились, служили, гордились тем, что защищаем великую державу. Но после расчленения СССР каждому из нас пришлось делать выбор. Некогда единые Вооружённые Силы превратились в армии ушедших в свободное плавание бывших союзных республик. Большинство советских офицеров продолжило военную службу в Российской Федерации, остальные – в Азербайджане, в Армении, на Украине… Десяткам тысяч пришлось по разным причинам снять погоны, оказавшись никому не нужными на «гражданке».
Мой собеседник – человек непростой судьбы. Капитан-лейтенант Владимир Феленко. Он родился 8 июля 1960 года. Окончил Донецкое высшее военно-политическое училище инженерных войск и войск связи в 1984 году. До училища служил срочником в Сухопутных войсках. Офицерская служба проходила на Северном флоте ВМФ СССР. Затем, в 1991-м, когда не стало Союза, – увольнение в запас, переезд на родину в Донецк, ставший частью независимой Украины.
Мы встретились вечером 18 февраля, когда стало известно, что ополченцы ДНР и ЛНР совместными усилиями взяли Дебальцево. Российские телеканалы крутили «картинку», как только что вышедшие из боя ополченцы водружают на одном из сохранившихся высотных зданий Дебальцева флаг Новороссии. С этого и пошёл наш разговор…
– Володя, ополчение взяло наконец Дебальцево. Это ожидаемый для тебя исход боёв или можно было ожидать более серьёзного сопротивления, как вы говорите, «укропов»?
– Дебальцево до конца ещё не освободили, хотя исход боёв в общем-то уже ясен. До сих пор в разных частях города продолжаются боестолкновения. Позиции вооружённых сил Донецкой и Луганской народных республик находятся на трассе между Дебальцевом и контролируемым украинскими войсками Артёмовском. Так что основную транспортную артерию мы противнику напрочь перекрыли. Для него какие-либо переброски техники и вооружения невозможны в принципе. Имеют место частичные прорывы малочисленных групп, но организованно подразделениям с техникой из «котла» уже не вырваться. Вокруг Дебальцева сейчас находится, поверь мне, наша очень мощная группировка, и шансов выстоять у противника, по сути, никаких.
– Как бы ты оценил сегодняшнее состояние украинской армии по сравнению с сентябрём прошлого года? Она стала сильнее по выучке, техническому оснащению, моральному духу?
– Оценивать моральный дух я не берусь. Что касается выучки, то противник стал более умелым, но, на мой взгляд, не более сильным. То, что представляло противостоящее нам прошлым летом воинство, можно сравнить со стадом Маугли, которое прыгало по нашим полям. Если человек не духовит…
– Имеешь в виду, идейно не мотивирован?
– Вот-вот, то выучка на пользу никак не пойдёт. У них морально-психологическое состояние – это употребление наркотиков, алкоголя, иначе они на поле боя не появляются. Это тебе ответ на вопрос о моральном духе.
– Кто более опасный противник: армейские части или добровольческие подразделения, укомплектованные украинскими националистами?
– Ни те ни другие не имеют профессиональной выучки. Именно профессиональной выучки, которая необходима для успеха в бою. Слушай, Илья, мы с тобой знаем, есть понятие «военная наука»! Так вот, ни о каких даже её основах наш противник не ведает. Как военные люди они неграмотны.
– Подожди, офицеры ВСУ военные вузы окончили, некоторые даже за границей учились, Ирак прошли…
– Я не знаю, чему их там учили, я тебе говорю как человек, который с ними в бою сталкивается…
– В СМИ немало говорится о наёмниках на стороне Украины. Тебе самому доводилось их видеть?
– Да, в июле прошлого года границу между Донбассом и Российской Федерацией охраняли и защищали в основном поляки. Специалисты серьёзные, серьёзная выучка. Где обучены? Естественно, в школах НАТО. Они не трусливы, способны к тактической хитрости, стрелковым оружием хорошо владеют. Был случай, когда четыре поляка просочились через нашу плотную линию обороны и ударили с тыла. Из тех подразделений, что тогда нам противостояли в районе границы, они как профессионалы были самым серьёзным противником.
– Сообщалось, что поляки задействовали свою частную военную компанию (Analizy Systemowe Bartlomiej Sienkiewicz, или ASBS Othago. – Ред.), созданную их министром внутренних дел Сенкевичем…
– Илья, спроси что попроще… Наша военная разведка наверняка знает.
– А в других районах, например под Донецком, не приходилось ополчению сталкиваться с наёмниками из западных ЧВК?
– В аэропорту с их стороны были очень серьёзные бойцы. Это не ВСУ. Это специально подготовленные профи. Конечно, они задействовали и обычные армейские подразделения – знаешь, всякого рода тыловые подразделения, которые подвозят и отвозят. Снаряды, продукты… В аэропорту нам противостояли в основном профессиональные вояки. Но «Моторола», конечно, с ними профессионально сработал.
– Ты об Арсении Павлове, бывшем морпехе?
– У нас принято по позывным – так как-то надёжнее…
– О масштабах разрушения в Донецке и его пригородах разное говорят. Какова реальная картина?
– Порядка 220 трансформаторных подстанций выведено из строя. Дома ближайшей к фронту линии разбиты артиллерией украинской армии. Тебе, привыкшему к мирной московской жизни, это сложно представить. Жить там невозможно. Стены обрушены, перекрытия обрушены. Людей погибло только за один день перемирия, 14 февраля, 47 человек! Из них лишь 3 человека – военнослужащие, а 44 – гражданские.
– Твой дом ещё раньше обстреливали?
– Не так, как досталось городу 14-го. По всему Донецку вёлся огонь с севера и северо-запада, то есть районов под контролем украинской армии. Вот тебе и слова киевских политиков о стремлении к миру.
– Не обнадёжил ты, Володя. Помнишь, в советское время Североморск? Мы, молодые морские офицеры, сидели вечерами по офицерской традиции – русские, украинцы, белорусы. Слышал от наших ветеранов из Сухопутных войск, что и украинский НГШ Виктор Муженко, когда в Ленинградском ВОКУ учился, а затем ротой в 6-й гвардейской Берлинской бригаде командовал, был нормальным парнем, а теперь…
Смутное время пришло, а может, время великих перемен? В будущее трудно заглянуть. Наверное, и югославские офицеры из ЮНА до 91-го не думали, что хорват на серба пойдёт, вместе ракию пили. А затем стравили… Думаешь, мы в Донбассе два года назад предполагали, что так будет?
Скрытый текст
Моя мать находилась в фашистской оккупации на территории Украины. Она ни разу не была свидетелем того, чтобы солдаты вермахта – гитлеровцы (!) – специально вели огонь по мирным жителям. Да, грузили в эшелоны и отправляли на работу в Германию. Мою тётку отправили в Германию. Но не было таких издевательств, как сегодня!
В сёлах и деревнях Донбасса, оккупированных киевским воинством, в настоящее время идут грабежи. Эти горе-вояки забирают золото, оргтехнику, даже изношенные сапоги. На «Укрпочте» километровые очереди. Отправляют всё барахло в свой фатерланд! Они Донбасс своей родной землёй и не считают. Это показатель украинской армии. Какое может быть им прощение? Как можно с ними жить в составе одного государства? Нет уже единой Украины, нет…
– Как ты думаешь, пойдут киевские власти на конституционную реформу, как это предусмотрено февральскими минскими договорённостями? Или это лишь уловка, чтобы с помощью Запада опять поднакопить силушку и ударить по Новороссии?
– Никогда они на настоящую конституционную реформу не пойдут так, чтобы по справедливости, по правде. Наш народ, жители ДНР, ЛНР, сделали выбор. Диктат из Киева тех людей, кто там сегодня у власти, мы уже никогда не примем.
Вот, говорят, они готовы нас реабилитировать… Ты мне скажи, как можно реабилитировать человека, который защищает свою Родину, свою землю, своих детей? Это прямой долг и обязанность каждого человека, если он, конечно, человек! Если о чём и говорить, так о возможности реабилитации тех, кто стреляет по мирным городам. Да и то, надо людей спросить, готовы ли они простить убийц и насильников?
– Глава ДНР Александр Захарченко (на нижнем снимке в центре) сказал, что если киевские власти не будут соблюдать перемирие и продолжат обстрелы городов, то ополчение пассивно сидеть не будет. Оно пойдёт на Мариуполь, а потом на Харьков. Не буду давать политических оценок этим словам, сказанным с солдатской прямотой. Ты мне лучше скажи как военный человек, наступательный порыв у бойцов Новороссии сохраняется или нужна всё же передышка?
– Никакой передышки бойцам не нужно. Думаешь, мы не видим, что в Киеве задумали. Осенью прошлого года ведь так же было. Пошли разговоры: хватит, повоевали, замиряемся… А «укропы» боевую технику ремонтируют, доукомплектовываются, боезапасы пополняют. А затем опять обстрелы… Я понимаю: ситуация международного плана, геополитика. Но боец, когда сталкивается с тем, что по нему лупит артиллерия, а ещё хуже по жилым домам его родных и близких, думает не о высокой политике, а о том, чтобы отогнать эту мразь как можно дальше от границ Донбасса, хоть до Киева.
Мы весной 2014-го стали свободными людьми, как и жители Крыма, как жители Севастополя. Когда я и мои товарищи почувствовали в руках оружие, добытое, кстати, нами самими в бою, знаешь, какой был прилив душевных сил! Тебе из мирной Москвы многое иначе видится. Понимаю, мир важен – особенно, когда барабаны войны бьют вовсю почти в центре Европы, идут танковые бои… Это так. Я не провидец, но боюсь, пока в Киеве у власти эти деятели… Нет, увы, не обойдётся, и крови может быть по колено, если они не угомонятся.
– Ладно, не будем о большой политике. Выскажи своё мнение, почему не поднимаются Харьков, Херсон, Запорожье. Их жителей всё устраивает?
- Всё я тебе для газеты сказать не могу. Не так просто там, в том числе в плане настроений населения. Поверь, мы ведём работу в этих областях по всем фронтам. Нужно что ли больше пассионарности, а когда люди как обыватели смотрят, чья возьмёт, ждут, что к ним придут, всё организуют…
– Порой можно услышать от политологов, что жители Донбасса ощущают себя частью большого русского мира, расколотого распадом СССР. Или это лишь мнение оторванных от реальной жизни диванных экспертов?
– Почему Донбасс поднялся? Потому что, когда увидели майдан, это стало фитилём, который поднял людей. Они решились на это, чтобы отвести беду, чуму от их дома. Вот почему люди поднялись. Потому что Донбасс является частью русского мира, русского! Хоть первые большевики – сейчас уже никто не скажет, почему они так решили, – отдали земли Новороссии в состав Украинской ССР, а в 1920–1930-е годы, что тоже не секрет, проводилась принудительная украинизация населения…
– Мы-то с тобой из курса истории КПСС знаем, что на заре Советской власти лидеры большевиков были одержимы идеей мировой революции и весьма вольно осуществляли национально-территориальное деление земель бывшей Российской империи. Считалось, что всё это временно, ведь скоро вся Европа и Азия будут Союзом нерушимым республик свободных…
– Значит, пришло время исправить историческую ошибку. И абсолютно не важно, будет ли Донбасс в составе Российской Федерации, самостоятелен или объединится с ЛНР. Суть не в этом. Суть в том, что мы не хотим жить в царстве чумы. Мы будем частью русского мира.
– Мне казалось, что Киев тоже был частью русского мира.
– Киев никогда не был частью русского мира, во всяком случае, центром, если только в Средневековье. Да и то… Почитай хотя бы Ломоносова. А «Сказание о Словене и Руссе»? Словенск Великий – пращур Новгорода Великого, Старая Русса…
– И всё же в прошлом столетии Киев был частью русского мира. В этом городе всегда говорили на русском языке. Я в нём жил, а потом был курсантом высшего военно-морского училища. Что случилось с киевлянами? Киевлян же на майдане не было?
– А пирожки кто носил? Они носили пирожки и булочки и кормили этот майдан. Они трусы и предатели…
– Остаётся произнести: «O sancta simplicitas! – О святая простота!» Теперь, думаю, многие киевляне думают иначе, особенно те, чьи дети бессмысленно гибнут в Донбассе. Если бы сейчас на территории ДНР и ЛНР проводился референдум, высказались бы люди за интеграцию республик в единое образование Новороссию?
– Естественно. Только за интеграцию в Новороссию. В любое другое образование ДНР и ЛНР без нынешней Украины – мы считаем её фашистской. А что касается симпатичных тебе киевлян, то сейчас они воюют против нас. Участникам так называемой АТО («антитеррористической операции». – Ред.) выделяют земельные участки под Киевом, а в реальности они получают места для своих будущих могил. Но не все воспользуются ими. Тела многих военнослужащих ВСУ их командование даже не забирает с поля боя. В том же Дебальцеве. Мы их хороним в безымянных могилах, не гнить же им неупокоенными…
– Каково в твоём соединении процентное соотношение коренных жителей Донбасса и добровольцев из других регионов?
– Примерно 90 процентов – местные жители из ДНР, а 10 процентов - добровольцы из других регионов, украинских.
– Потери в нынешних боях большие?
– И один человек – это много для боевых товарищей… Без потерь войны не бывает. Но подчеркну, что противник теряет значительно больше.
– Володя, с какого времени ты в боях, и почему пошёл воевать? Ведь ты, вообще-то, уже не молод…
– Когда беда пришла на родную землю. Скажу честно, если я был бы сугубо гражданским человеком, не знаю, как бы поступил. Но я офицер, профессия у нас такая с тобой, Илья, Родину защищать. Нас так воспитали в советское время. И не важно, что я уже был в отставке. Я считал: надо остановить беду.
Ты знаешь, я морской офицер и не являюсь общевойсковым командиром. Но пригодилось то, что служил срочную в пехоте. Я быстро всё вспомнил, вооружение осталось в основном то же. Украинская армия жила, да и живёт, за счёт советских запасов.
Конечно, мой опыт политработника с одной стороны бесполезен. Марксизм-ленинизм против «укропов» не поможет. Но у меня есть другое – это приобретённые качества управления людьми, работы с ними. И я пошёл командиром роты ополчения.
Поначалу, не скрою, это было – извини, что утрирую – «подразделение пигмеев». Один автомат на 3–4 человека. Сам понимаешь, так не повоюешь. Стали забирать оружие у милиции. Потом в боях появилось трофейное оружие, но, скажу откровенно, его не хватало, как и боеприпасов. Моя рота, подчеркну, воевала оружием, добытым нами самими. Так мы летом 2014-го остановили фашистов.
Ты, вот, спросил, как я попал в ополчение? Задумался об этом, когда только ещё начинались митинги у областной администрации. В Донецке у «укропов» за свои две тысячи долларов купил новый автомат. К нему 5 рожков с патронами, штык-нож. Конечно, я наврал жене, что поеду в Запорожье. А сам подался к Стрелкову. Она узнала обо всём позднее – после ранения.
Не мог я поступить иначе. Понимаешь, мозг жгла боль от осознания того, что нарушены наши традиции. В 1942 году мой дядька погиб на Балтийском флоте – на тральщике он подорвался на мине. За что он воевал? Чтобы освободить нашу землю от фашистов. Так вот и я буду защищать Донбасс от фашистов."