— То есть, уже появился так называемый стратегический уровень? Мы обычно рассматриваем такую перспективу, что произойдет тот или иной инцидент, та или иная провокация, с привлечением, возможно, российских спецслужб на территории Украины, которая могла бы стать так называемым «казус белли». А здесь мы видим серьезную, глубоко эшелонированную подготовку, как вы правильно заметили, к возможной конфедерализации и с помощью легитимных инструментов, например, как те или иные местные референдумы — подготовка к дальнейшему разделению Украины.— Точно. И, как нам известно из истории Украины, когда-то Украина соглашалась на подобную формулу, когда Хмельницкий подписал с московским царем в 1654 году Переяславский договор. И в результате ваша страна, как вы лучше знаете, была разделена и потеряла свою независимость на 350 лет. Поэтому Москве нельзя верить. И, действительно, война начинается на стратегическом уровне, а затем заканчивается на тактическом уровне с новыми территориальными захватами.
— Куда бы Российская Федерация могла бы направить свою агрессию и свои территориальные аппетиты?— Я думаю, идея «Новороссии» не умерла. Мечта объединить все эти регионы, а также Азовское и Черное море остается стратегической целью российского государства. Под потенциальной угрозой также Одесса — Приднестровье могло бы помочь россиянам с западной стороны. Поэтому есть возможности и есть стратегические векторы, где Россия, российские войска могли бы начать агрессию.
— Но Россия тогда не смогла бы прикрываться своими прокси-группировками? То есть, она бы должна была своих солдат официально ввести на украинскую территорию.— Это уже не потребуется, так как правовая война позволяет России показать, доказать Западу квазиправовыми аргументами, что это именно Украина отказалась, именно Украина нарушает международное право. И Россия уже имеет много людей с российскими паспортами на Донбассе. А российская доктрина 2008 года позволяет защищать людей за рубежом.
— Путин на последнем заседании Валдайского клуба заявил, что именно сирийская модель может быть образцом для урегулирования так называемых региональных конфликтов. И мне бы очень не хотелось, чтобы на Украине произошло то, что произошло в Сирии, где, с одной стороны, часть территорий находится под контролем внешних игроков, а внутри страны власть отсутствует и государство, как таковое, не существует.— Да, вы правы. На последней встрече Валдайского клуба в октябре этого года Путин, российское руководство предложило новую модель стратегического урегулирования кризисов глобального масштаба. Это очень амбициозный и стратегический план России. Тезисы Путина на заседании клуба были такие, что сирийское регулирование может стать своего рода моделью в решении региональных кризисов. Путин тоже отметил, что дипломатические войны будут важнейшие, но военная сила будет применяться только в крайних случаях.
— Ну, мы знаем, что происходит в Сирии. Там же применяли химическое оружие бандиты Асада.— В Сирии Россия протестировала свою модель противодействия «цветным» революциям, то есть, речь идет о сохранении диктаторских режимов в Сирии, Венесуэле, странах Африки и на других континентах. В основе этой модели — так называемые интегрированные группировки сил, которые строятся возле ядра российского спецназа, российских командных подразделений и в которые входят регулярные и нерегулярные формирования вооруженных сил стран-союзников России. Так было и в Сирии. Так было и в Венесуэле. В Венесуэле эта модель сработала очень эффективно, потому что российское присутствие там фактически спасло режим президента Мадуро и убедило оппозицию, что шанса для победы они не имеют, так как российские войска уже там. Так что можно сказать, эти дешевые стратегические победы подняли уверенность России в стратегическом плане.
— Ближний Восток и Украина — это, наверное, одни из первых регионов в повестке дня российской агрессии.— Да, каждый вакуум власти заполняется другим агрессивным государством, в частности Россией. Так что Кремль всегда использовал такие моменты. В 1948-49-м — первая война на Ближнем Востоке. Тогда уже прошла коммунизация Восточной Европы. Потом уже — в 1956-м — кризис в Египте и подавление восстания в Венгрии. Затем в 1967-м новая война на Ближнем Востоке и подавление Пражской войны в 1968 году, затем Афганистан в 1979-м, Иран, в 1980-м — Польша и введение военного положения. Так что в историческом плане Россия всегда использовала такие моменты. Это просто хорошо работающий механизм с геополитической точки зрения российского руководства.
— Опасность в том, что часть американских конгрессменов среагировала на российский нарратив о так называемой партии войны на Украине и требует, например, разоружить полк «Азов» и так далее. Но мы понимаем, что когда говорят о «партии войны», на самом деле это означает демонтаж патриотических украинских сред, очень разных.— Кремлевская пропаганда пытается убедить западное, европейское гражданское мнение, что на Украине действительно существует «партия войны». Германия и Западная Европа очень пугаются самой идеи войны, и особенно — войны, которая начинается в маленьких городках, как Сараево, таких неизвестных для европейских граждан, и затем распространяется и уже переходит в глобальный кризис. Так что идея о «партии войны» помогает России запугивать и убеждать Европу, что российская агрессия против Украины является внутренним украинским конфликтом. И, к сожалению, многие политики, журналисты…
—…сознательно или подсознательно используют эту формулу.— Да. Потому что это также является психологическим моментом, психологическим путем давить на Европу. Это старая психологическая техника контроля страхов.
— Подпитывать страх и, соответственно, реализовывать те или иные свои сценарии, как в свое время, например Советский Союз начал запугивать США, что они смогут начать вторжение в Западный Берлин. Это было во время Карибского кризиса.— Всегда есть такие географические места, которые считаются важными для Запада и для Америки. И, как мы видим в Кубинском кризисе, Америка же забрала свои ракеты из Турции. И это было начало одного большого кризиса в отношениях между Америкой и Турцией. Этот кризис в Америке считают как победу американской администрации, но, к сожалению, были и случаи, которые были отрицательными в международном плане.
— Просто мы, на Украине, постоянно примеряем на себя, условно говоря, судьбу курдов, от которых могут отказаться наши формально стратегические союзники.— Ну, смотрите, курды на Ближнем Востоке в рамках борьбы против так называемого Исламского государства
(террористическая организация, запрещена на территории РФ — прим. ред.) были верными союзниками Америки. Но следует понимать, что это был тактический союз. В этом вопросе много эмоций, но это не было расписано как стратегическая цель американского государства. Поддержка Украины — стратегическая цель НАТО, Америки и американской безопасности. Так что не будет так легко покинуть Украину, как Трамп поступил с курдами. Это не будет так быстро и легко, потому что уже есть официальные документы, и не только американские, но и в рамках НАТО. Так что я бы не паниковал.
— Это говорится об открытой российской агрессии. Но есть еще такая возможность, как гибридная российская агрессия, то есть с вхождением во внутреннее политическое поле Украины, формирование своих тех или иных сил, подобно маршалу Петену смогут легализовать фактическую капитуляцию государства и, соответственно, вручить ключи от столицы представителям государства-агрессора, России.— Ни американская администрация, ни западноевропейская не могут любить и помогать Украине больше, чем сами украинские политики, в частности, парламентские партии. К сожалению, я не думаю, что Америка или Европа смогут в открытом плане сделать такое прямое влияние. Этот ответ звучит пессимистично, но это — реальность. И вам придется решать внутриполитические проблемы внутриполитическим путем.
https://inosmi.ru/politic/20191108/246185137.html