quote author=rock_933d69 link=topic/1340/message/1795814#msg1795814 date=1368474740]
Возможно генерал Тюленев и имел такой звонок. но в Прибалтийском Особом военном округе в Риге, в ПВО понятия не имели о готовности 1 в 4 утра 22 июня.Обращаясь лично, попытайтесь не хамить и общаться в личных сообщениях или ставить на короткое АУ.
Спасибо за понимание.[/quote]
«ДОНЕСЕНИЕ КОМАНДУЮЩЕГО КРАСНОЗНАМЕННЫМ БАЛТИЙСКИМ ФЛОТОМ КОМАНДУЮЩЕМУ ЛЕНИНГРАДСКИМ И ПРИБАЛТИЙСКИМ ОСОБЫМИ ВОЕННЫМИ ОКРУГАМИ, НАЧАЛЬНИКУ ПОГРАНВОЙСК
20 июня 1941 года
Части КБФ с 19.06.41 года приведены в боевую готовность по плану № 2, развернуты НП, усилена патрульная служба в устье Финского залива и Ирбенского пролива.
Командующий КБФ Вице-адмирал ТРИБУЦ»
(ЦАМО, Ф. 221, оп. 1394, д. 2, л. 59. ВИЖ № 5, 1989 г. «Первые дни войны в документах»)
Еще раз ответы генералов Приб ВО в опросе 1950-х гг на тему
"Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?" "Как они приводили войска ПриВО в боевую готовность в июне 1941 года!" -- вывод "Командование всех округов, кроме Одесского, обчиталось газет!":
http://liewar.ru/content/view/182/3/В ПрибОВО с отработкой планов прикрытия и с доведением их до подчиненных было хуже, но все же и здесь большинство командиров «знали свой маневр». Хотя и в этом округе не все командиры четко знали этот самый «свой маневр» именно согласно майского «ПП». Начнем с показаний генерал-лейтенанта П.П. Собенникова, бывшего командующего 8-й армии ПрибОВО:
«Командующим я был назначен в марте 1941-го. Должность обязывала меня прежде всего ознакомиться с планом обороны государственной границы с целью уяснения места и роли армии в общем плане. Но к сожалению, ни в Генеральном штабе, ни по прибытии в Ригу в штаб ПрибОВО я не был информирован о наличии такого плана. В документах штаба армии, который располагался в г. Елгава, я также не нашел никаких указаний по этому вопросу.
У меня складывается впечатление, что вряд ли в то время (март 1941 г. К.О.Ю.) такой план существовал. Лишь 28 мая 1941 года я был вызван с начальником штаба генерал-майором Г.А. Ларионовым и членом военного совета дивизионным комиссаром С.И. Шабаловым в штаб округа, где командующий войсками генерал-полковник Ф.И. Кузнецов наспех ознакомил нас с планом обороны. Здесь же в этот день я встретил командующих 11-й и 27-й армиями генерал-лейтенанта В.И. Морозова и генерал-майора Н.Э. Берзарина, а также начальников штабов и членов военных советов этих армий.
Командующий войсками округа принимал нас отдельно и, видимо, давал аналогичные указания – срочно ознакомиться с планом обороны, принять и доложить ему решение.
Все это происходило в большой спешке и несколько нервной обстановке. План был получен для ознакомления и изучения начальником штаба. Он представил собой довольно объемистую, толстую тетрадь, напечатанную на машинке.
Примерно через 1,5-2 часа после получения плана, не успев ещё с ним ознакомиться, я был вызван к генерал-полковнику Ф.И. Кузнецову, который принял меня в затемненной комнате и с глазу на глаз продиктовал мое решение….
В похожем на мое положении находился и командующий 11-й армией, который был принят генерал-полковником Кузнецовым первым.
Мои записи, а также начальника штаба были отобраны. Мы получили приказание убыть к месту службы. При этом нам обещали, что указания по составлению плана обороны и наши рабочие тетради будут немедленно высланы в штаб армии. К сожалению никаких распоряжений и даже своих рабочих тетрадей мы не получили.
Таким образом, план обороны до войск не доводился. Однако соединения, стоящие на границе (10я, 125-я, а с весны 1941 г. и 90-я стрелковые дивизии), занимались подготовкой полевых укреплений на границе в районах строившихся укрепленных районов (Тельшайского и Шяуляйского), были практически ориентированы о своих задачах и участках обороны. Возможные варианты действий проигрывались во время полевых поездок (апрель-май 1941 г.), а также на занятиях с войсками.
(Дата составления документа отсутствует. В.К.)»
Директива НКО и ГШ на разработку «ПП» в ПрибОВО была от 14 мая: «С целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск Прибалтийского Особого военного округа к 30 мая 1941 года лично Вам с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа разработать: а) детальный план обороны государственной границы…». Срок на разработку «ПП» стоял – к 30 мая, однако Ф. И. Кузнецов (точнее начштаба округа Кленов, расстрелянный осенью 41-го) командующих армиями вызвал для «ознакомления» с новым «ПП» только 28 мая!
«Генерал-лейтенант В.И. Морозов (бывший командующий 11-й армией). Как известно, в 1940 году были начаты организация и строительство укрепленных районов. Командиры дивизий привлекались к рекогносцировкам тех районов, в которых предполагалось им действовать.
Укрепления строились дивизиями в своих полосах обороны. Поэтому командиры полков и батальонов их хорошо знали. Кроме того, на местности со штабами корпусов, дивизий и полков неоднократно проводились занятия. Их тематика и характер вытекали из проигрывания вариантов действий на случай войны.
(Дата составления документа отсутствует. В.К.)»
Т.е. командиры той же 11-й армии знали «свой маневр» только потому, что проводили рекогносцировки в районах строительства УРов, в районах своей дислокации на границе, будучи частями прикрытия, «в которых предполагалось им действовать». И, похоже, до Морозова Кузнецов и Кленов не довели «ПП» округа даже в той форме как Собенникову... А ведь изменения новых «планов прикрытия» касались всех частей округа.
«Генерал-лейтенант И.П. Шлемин (бывший начальник штаба 11-й армии). Такого документа, где бы были изложены задачи 11-й армии, не видел. Весной 1941 года в штабе округа была оперативная игра, где каждый из участников выполнял обязанности согласно занимаемой должности. Думается, что на этом занятии изучались основные вопросы плана обороны госграницы. После чего с командирами дивизий и их штабами (5, 33. 28 сд) на местности изучались оборонительные рубежи. Основные требования и их подготовка были доведены до войск. Со штабами дивизий и полков была проведена рекогносцировка местности с целью выбора рубежей обороны и их оборудования. Думается, что эти решения доводились до подчиненных командиров и штабов. Они и подготовили своими силами и средствами оборону.
16 мая 1952 года»
Этот начштаб 11-й – ну очень дипломатичный человек – «думается, вопросы изучались», «думается, что эти решения доводились…». Не подчиненный, а находка для начальника.… И он тоже не пишет, что видел в глаза окружной «План прикрытия» от мая 41-го. Хотя указал, что даже на уровне полков «весной» шла работа по рекогносцировке участков обороны согласно существующих на тот момент планов прикрытия.
«Генерал-лейтенант М.С. Шумилов (бывший командир 11-го стрелкового корпуса 8-й армии). План обороны государственной границы до штаба и меня не был доведен. Корпусу планировалось выполнение отдельных задач по полевому заполнению в новом строящемся укрепленном районе и в полосе предполагаемого предполья. Эти работы к началу войны не были полностью закончены, поэтому, видимо, было принято решение корпусу занять оборону по восточному берегу реки Юра, т.е. на линии строящегося укрепленного района, а в окопах предполья приказывалось оставить только по роте от полка.
(Дата составления отсутствует. – В.К.)»
Т.е. в ПрибОВО похоже просто насаждалась «личная инициатива». Мол, вам нужны планы обороны? Почитайте, сдайте свои рабочие тетради и придумайте «ПП» себе сами, исходя из того кто где дислоцируется. А некоторым командармам этот «ПП» вообще не дали для ознакомления?
Вопрос 2. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?«Генерал-полковник П.П. Полубояров (бывший начальник автобронетанковых войск ПрибОВО). 16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединения в боевую готовность. Командиру корпуса генерал-майору Н.М. Шестопалову сообщили об этом в 23 часа 17 июня по его прибытии из 202-й моторизованной дивизии, где он проводил проверку мобилизационной готовности. 18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано.
16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус (командир генерал-майор танковых войск А.В. Куркин), который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе.
1953 год».
Как видите Полубояров дает точную дату, к которой мехкорпуса в ПрибОВО должны были закончить выдвижение на рубежи обороны – начали выдвижение 18 июня, а закончили согласно приказа 20-го: «18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано». Также он ясно показал, что повышение боевой готовности мехкорпусов в ПрибОВО произошло уже 16 июня (на основании Директивы от 14 июня), а 18 июня их подняли отдельным приказом «по боевой тревоге» и отправили в районы предусмотренные планами прикрытия округа.
«Генерал-лейтенант П.П. Собенников (бывший командующий 8-й армией). Утром 18 июня 1941 года я с начальником штаба армии выехал в приграничную полосу для проверки хода оборонительных работ в Шяуляйском укрепленном районе. Близ Шяуляя меня обогнала легковая машина, которая вскоре остановилась. Из неё вышел генерал-полковник Ф.И. Кузнецов (командующий войсками Прибалтийского особого округа. – В.К.). Я также вылез из машины и подошел к нему. Ф.И. Кузнецов отозвал меня в сторону и взволновано сообщил, что в Сувалках сосредоточились какие-то немецкие механизированные части. Он приказал мне немедленно вывести соединения на границу, а штаб армии к утру 19 июня разместить на командном пункте в 12 км юго-западнее Шяуляя.
Командующий войскам округа решил ехать в Таураге (примерно 25 км от границы – К.О.Ю.) и привести там в боевую готовность 11-й стрелковый корпус генерал-майора М.С. Шумилова, а мне велел убыть на правый фланг армии. Начальника штаба армии генерал-майора Г.А. Ларионова мы направили обратно в Елгаву. Он получил задачу вывести штаб на командный пункт.
К концу дня были отданы устные распоряжения о сосредоточении войск на границе. Утром 19 июня я лично проверил ход выполнения приказа. Части 10, 90 и 125-й стрелковых дивизий занимали траншеи и дерево-земляные огневые точки (ДЗОТы – К.О.Ю.), хотя многие сооружения не были ещё окончательно готовы. Части 12-го механизированного корпуса в ночь на 19 июня выводились в район Шяуляя, одновременно на командный пункт прибыл и штаб армии.
Необходимо заметить, что никаких письменных распоряжений о развертывании соединений никто не получал. Все осуществлялось на основании устного приказания командующего войсками округа. В дальнейшем по телефону и телеграфу стали поступать противоречивые указания об устройстве засеке, минировании и прочем. Понять их было трудно. Они отменялись, снова подтверждались и отменялись. В ночь на 22 июня я лично получил приказ от начальника штаба округа генерал-лейтенанта П.С. Кленова отвести войска от границы. Вообще всюду чувствовались большая нервозность, боязнь спровоцировать войну и, как следствие, возникала несогласованность в действиях.
1953 год»
18 июня начаштаба 8 армии Г. А. Ларионов распорядился: «Оперативную группу штаба армии перебросить на КП Бубяй к утру 19 июня… Выезд произвести скрытно отдельными машинами…» ЦАМО, ф. 344, оп. 5564, д. 1, л. 16. Подлинник. ВИЖ, 1989 г., № 5, с. 46.
Прочитав ответ Собенникова о предвоенных днях, первое впечатление складывается примерно такое – командующий ПрибОВО Ф.И. Кузнецов «на свой страх и риск», по «личной инициативе» и «вопреки Сталину» дает команду приводить приграничные войска округа в боевую готовность 18-19 июня! Но в эти же дни в Одесском ВО начштаба округа Захаров и командующий Черевиченко делают примерно то же самое и тоже вроде «по личной инициативе». А вот в КОВО Абрамидзе получает прямой письменный приказ Генштаба – отвести от границы свою приграничную дивизию на рубежи обороны и привести её в боевую готовность. И никакой «инициативы»…
А вот что ещё показали генералы из ПрибОВО.
«Генерал-полковник М.С. Шумилов (бывший командир 11-го стрелкового корпуса 8-й армии ПрибОВО). Войска корпуса начали занимать оборону по приказу командующего армией с 18 июня. Я отдал приказ только командиру 125-й стрелковой дивизии и корпусным частым. Другие соединения также получили устные распоряжения через офицеров связи армии. Об этом штаб корпуса был извещен. Боеприпасы приказывалось не выдавать. Разрешалось только улучшать инженерное оборудование обороны. Однако 20 июня, осознав надвигающуюся опасность, я распорядился выдать патроны и снаряды в подразделения и начать минирование отдельных направлений.
21 июня в штабе корпуса находился член военного совета округа (корпусной комиссар П.А. Диброва. – В.К.), который через начальника штаба приказал отобрать боеприпасы. Я запросил штаб армии относительно письменного распоряжения по этому вопросу, но ответа не получил.
1952 год».
Не только в ПрибОВО действительно отдавались устные приказы о приведении в боевую готовность. Но при том, что выдвижение на рубежи обороны шло более-менее четко, самим командованием округа также давались и «странные приказы» насчет боеприпасов и т.п. Вот что показал по ПрибОВО:
«Полковник С.М. Фирсов (бывший начальник инженерных войск 11-й армии). 20 июня начальники отделов и управлений армии были собраны у начальника штаба генерал-майора И.П. Шлемина, который объявил о выходе в ночь на командный пункт. Нас предупредили, что это мероприятие проводится в учебных целях.
Привести инженерные части в боевую готовность не разрешили. Тем не менее командование не возражало против минирования участков на государственной границе при условии, если я сам буду нести ответственность за эти действия. Начал работу. Однако на следующий день (21 июня – К.О.) меня вызвали к начальнику штаба армии, где ознакомили с телеграммой из округа. «Командующий войсками округа, – указывалось в ней, – обращает внимание командующего 11-й армией на самовольные действия начальника инженерных войск армии подполковника Фирсова, выразившегося в снятии с оборонительных работ двух саперных батальонов и в постановке им задачи по проведению минирования на границе. Командующий округом объявляет подполковнику Фирсову выговор и приказывает батальоны вернуть, а работы по минированию не проводить.
8 октября 1955 года».
Как видите, вместо того чтобы ориентировать командиров на то что дело идет к Войне (просто предупредив о «неразглашении»), их армейские начальники в штабах армий настраивали подчиненных именно на «учения». Другие ответы генералов на вопрос о выводе «в районы предусмотренные планом прикрытия», или «согласно прилагаемой карты» ещё более интересные. Продолжим с ПрибОВО, где процветала «личная инициатива» командующего войсками округа Ф.И. Кузнецова.
«Генерал-лейтенант В.И. Морозов (бывший командующий 11-й армии). На основании устных распоряжений командующего войсками округа соединения 11-й армии выходили на подготовленный рубеж обороны. Делалось это под видом усовершенствования полевых укреплений.
На границе находилось по одному полку от каждой дивизии, усиленному, как правило, артиллерийским дивизионом. В начале июня была произведена замена одних полков другими.
В начале июня 1941 года дивизии в своих районах имели развернутые командные пункты, на которых постоянно дежурили офицеры.
1952 год»
Слова полковника Фирсова о том, что войска шли на «учения» а не на рубежи обороны в принципе подтверждает и:
«Генерал-лейтенант И.П. Шлемин (бывший начальник штаба 11-й армии). Ни о каком распоряжении о выводе войск на государственную границу не помню. По всей видимости, его не было, так как 28-я и 33-я стрелковые дивизии находились в непосредственной близости от неё, а 5-я -- в лагере (в 30-35 км от границы).
Во второй половине июня под предлогом выхода в полевой лагерь в районе Ковно сосредоточилась 23-я стрелковая дивизия из Двинска.
В июне, числа 18-20-го, командиры пограничных частей обратились в штаб армии с просьбой оказать им помощь в борьбе с диверсантами, проникающими на территорию Литвы. В связи с этим было принято решение под видом тактических учений дивизиям занять оборону на своих участках и выдать бойцам на руки боеприпасы¸ которые однако, командующий войсками округа приказал отобрать и сдать на дивизионные склады.
Таким образом, к 20 июня три стрелковые дивизии заняли оборону с задачей прочно удержать занимаемые рубежи в случае нападения противника.
16 мая 1952 года»
Продажа копирайтов на фьючерсы по креативу (с) МОЕ
Если вы хотите "ВСЕЛЕНСКОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ" -- то дождитесь Армагеддона и Страшного Суда!.. (с) мое
«Хозяин земли русской есть один лишь русский (великорус, малорус, белорус — это все одно) — и так б