Спецслужбы

Борьба с контрабандой
Осенью 2015 года сотрудники УСБ начали следить за питерским бизнесменом Дмитрием Михальченко. В марте он был задержан, ему было предъявлено обвинение в контрабанде алкоголя. Связанные с ним фирмы фигурируют и в «деле Минкультуры».
«У ФСБ накопилось много материала на Михальченко, но отмашка поступила буквально месяц назад», — говорил в марте, когда арестовали Михальченко, источник РБК, близкий к петербургскому управлению ФСБ. Прослушка Михальченко выявила все его деловые связи, отмечает другой собеседник в спецслужбе.





Бизнесмен Дмитрий Михальченко в Басманном районном суде. Март 2016 года
Фото: Андрей Никеричев/АгН «Москва»

Дело Михальченко — не единственный случай контрабанды, которым занимается УСБ. В конце 2015 года управление заинтересовалось делом компании ULS Global. Среди фигурантов расследования оказался начальник 7-го отдела управления «К» (оно занимается контрразведывательным обеспечением в кредитно-финансовой сфере) Службы экономической безопасности ФСБ Вадим Уваров.

Замена в ФСО
Связь с Михальченко отразилась на карьере одного из наиболее высокопоставленных силовиков страны — директора ФСО Евгения Мурова.
Муров несколько лет работал вместе с партнером Михальченко по бизнесу Николаем Негодовым в региональном управлении ФСБ. Муров, Михальченко, Негодов жили в одном поселке на берегу Валдайского озера в Новгородской области.
В конце мая решением президента Муров был отправлен в отставку. Пресс-секретарь главы государства Дмитрий Песков объяснял увольнениеМуроваего преклонным возрастом.
Хотя разговоры о скором увольнении Мурова в связи с истечением предельного возраста для находящегося на госслужбе ходили в течение нескольких лет, но именно контакты с Михальченко стали решающим фактором, подтолкнувшим политического тяжеловеса к уходу, отмечали в разговоре с РБК высокопоставленный федеральный чиновник и собеседник, близкий к администрации президента.





Отправленный в отставку директор ФСО Евгений Муров
Фото: Максим Шеметов/ТАСС

Перестановки в ФСБ
В июне своего поста лишился глава управления «К» (входит в структуру СЭБ) Виктор Воронин, непосредственный начальник Уварова У УСБ были сведения о том, что Воронин связан с Михальченко, рассказывали РБК два собеседника, близких к управлению УСБ. Отставка Воронина произошла по итогам внутренней проверки, которую в СЭБ проводили сотрудники УСБ.
Вскоре за первой ревизией Управление собственной безопасности началоповторную проверку. По ее завершении в отставку ушел глава СЭБ Юрий Яковлев.
Еще за несколько недель до отставки Яковлева основным претендентом на его место стал Королев, рассказывали РБК собеседники в спецслужбе. Именно он и был назначен 8 июля руководителем СЭБ.
Сейчас в ФСБ продолжаются перестановки, но уже на уровне оперативников среднего звена Службы экономической безопасности. По словам одного из собеседников РБК в ФСБ, близкого к руководству спецслужбы, масштабы увольнений пока сложно оценить, однако уже известно, что своих постов лишится около десяти человек, примерно половину из которых дополнительно проверят в связи с возможными нарушениями законодательства.
Другой собеседник РБК в спецслужбе рассказал, что как минимум один человек из числа сотрудников СЭБ покинул страну. По словам еще одного источника РБК, один из оперативников Службы экономической безопасности был уволен 8 июля — в день, когда был подписан указ о назначении нового главы СЭБ.

Губернатор Белых
Пока в Службе экономической безопасности шли проверки, оперативники УСБ продолжали заниматься резонансными делами. В конце июня был арестован по подозрению в получении взятки губернатор Кировской области Никита Белых. Как объясняли собеседники РБК, близкие к руководству ФСБ, оперативным сопровождением дела занималась Шестая служба УСБ, а курировал дело заместитель Королева Феоктистов.





Губернатор Кировской области Никита Белых в Басманном суде. Июнь 2016 года
Фото: Сергей Ведяшкин/АгН «Москва»

Задержание Белых не было предварительно согласовано с руководством страны, настаивает собеседник РБК, близкий к спецслужбе. Однако, по его словам, действия оперативников укладывались в общую политику по «чистке рядов» в преддверии выборов.
Собеседники РБК, близкие к Кремлю, подтверждали РБК, что для многих в администрации президента дело против Белых стало неожиданностью.

Дело следователей
В середине июля оперативники Службы экономической безопасности, которую к этому времени уже возглавил Королев, задержали высокопоставленных сотрудников СКР, включая руководителя управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности ведомства Михаила Максименко, которого источники РБК, близкие к спецслужбе, называют правой рукой председателя СКР Александра Бастрыкина.
По данным «Новой газеты», разработкой силовиков в связи с делом «вора в законе» Шакро Молодого еще в начале года занялась Служба контрразведки ФСБ. Но сейчас это дело оперативно сопровождает именно СЭБ во главе с Королевым.
Официальный представитель СКР Владимир Маркин и председатель ведомства Александр Бастрыкин в течение суток не комментировали задержания, после чего назвали аресты следователей «самоочищением» СКР.
Два собеседника РБК в ФСБ настаивают, что Бастрыкин был проинформирован об уголовном деле в последний момент.

Обыски в ФТС
26 июля оперативники ФСБ вместе с сотрудниками Следственного комитета неожиданно провели обыски в доме и кабинете Бельянинова, а также его подчиненных. По словам представителя СКР Владимира Маркина, следственные действия прошли в рамках дела Михальченко — того самого, что начинало УСБ при Королеве.





Руководитель Федеральной таможенной службы РФ Андрей Бельянинов
Фото: Владимир Федоренко/РИА Новости

Бельянинов остался в статусе свидетеля, однако высокопоставленный федеральный чиновник и собеседник РБК, близкий к руководству ФСБ, рассказали, что он еще в начале года написал заявление об отставке.
Претензии силовиков к Бельянинову связаны с расследованием нескольких уголовных дел о контрабанде, утверждают два собеседника РБК в ФСБ. По их словам, важным фактором стала и смена начальства в Службе экономической безопасности ФСБ (именно это подразделение отвечает за ФТС).






Чья инициатива
«Сначала экспансия и подавление конкурентов, а потом полная смена руководства — [так] развивается ситуация в ключевом департаменте экономической безопасности ФСБ, который сначала вместе с УСБ ФСБ разгромило ГУЭБиПК МВД (дело Сугробова), а потом в нем сменился весь руководящий состав. При некоторых неизбежных элементах реактивности все это производит впечатление сложной, выстроенной заранее комбинации», — комментировал в «Ведомостях»последние скандалы политолог Николай Петров.
Сотрудники ФСБ получили карт-бланш на борьбу с коррупцией в преддверии выборов, объяснял РБК собеседник в спецслужбе и подтверждает источник, близкий к администрации президента. Эта борьба идет сразу на всех уровнях — от самого ФСБ до руководителей регионов.
Еще одна задача, которая стоит перед силовиками, — взять под контроль те сферы, которые раньше курировало прежнее руководство СЭБ, утверждает источник в ФСБ. Наконец, по его словам, сотрудники ФСБ должны показать всем «правила игры», которые будут действовать как минимум до президентских выборов.
В целом из слов собеседников РБК, близких к Кремлю и руководству ФСБ, следует, что в случае последних громких дел инициатива снизу удачно совпала с актуальным политическим курсом: амбиции команды Королева подкреплены желанием руководства страны активизировать к парламентским и президентским выборам борьбу с коррупцией и избавиться от политических тяжеловесов начала нулевых. 

КОДОВОЕ ИМЯ
10 июня 1940 года Шанель, проснувшись в бархатной роскоши своего жилища – номере элитного парижского отеля «Ритц», – узнала из сообщения Би-би-си, что французская армия эвакуировалась из Дюнкерка в Англию, а танки Гитлера вот-вот ворвутся в Париж. У нее тут же возникли проблемы.
Нет-нет, она все еще богата – несмотря на потерю производственных мощностей по пошиву одежды и закрытие Дома моды, деньги продолжают капать на ее счета в Швейцарии благодаря продаже Chanel № 5 по всему миру. Проблемы были не материального, а морального плана.
Ее любимый племянник Андре Паласс в числе 300 тыс. французских солдат после краха укреплинии Мажино оказался в лагере для военнопленных в Германии, где подхватил туберкулез. Вырвать его оттуда стало для Шанель делом жизни и смерти. Она обратилась за помощью к барону Гансу Гюнтеру фон Динклаге, с которым 10 лет назад состояла в любовной связи.
В 1930-е барон, будучи офицером абвера, шпионил во Франции под надежным плащом дипломатического иммунитета – должностью специального атташе посольства Германии в Париже – и, несмотря на то что был женат, 10 лет тайно сожительствовал с Шанель.
Благодаря Динклаге в абвере с пониманием встретили намерение Шанель любым способом вытащить племянника из концлагеря. Одобрили ее желание отобрать у еврейского клана компанию по производству духов и косметики, которую в 1924 году она за гроши продала братьям Вертхаймер. Но особо руководство абвера оценило искреннюю веру Шанель в реальность иудео-большевистского заговора и ее публичные обвинения евреев в том, что они, собственно, и придумали большевизм.
«Наконец-то, – обрадовались офицеры-вербовщики из абвера, – появилась реальная основа для вовлечения мадемуазель Шанель в орбиту деятельности спецслужб Третьего рейха! Эта хитроумная женщина располагает обширными связями в политических и дипломатических кругах стран Западной Европы. А судя по прозвищу Коко, ей не привыкать быть содержанкой – покровители у этой перманентной любовницы не переводятся вот уже 35 лет: Этьен Бальзан – милостивец, поднявший ее с социального дна; Артур Кэйпел – меценат, на деньги которого она открыла свое дело и стала всемирно известной кутюрье; русский великий князь Дмитрий Романов – бескорыстно вручивший ей секрет формулы Chanel № 5, которая сказочно обогатила ее; герцог Вестминстер – неприлично богатый английский аристократ, отпрыск одной из королевских ветвей Великобритании, целое десятилетие одаривавший ее драгоценностями, коим место не в ее сейфе, а в Британском музее или в Лувре; Пабло Пикассо – художник, оставивший ей картинную галерею своих работ. Но они – только надводная часть айсберга ее ручных Ротшильдов, а сколько вообще у нее было безымянных благодетелей? Это учету не поддается.
Что ж, теперь черед абвера взять эту ненасытную особу на содержание. Решено – сделано. И весной 1941 года Шанель, предварительно оговорив условия вербовки с Динклаге, влилась в тайный орден осведомителей Третьего рейха с постановкой на учет в берлинском регистре в качестве агента F-7124 с кодовым именем «Вестминстер», которым она должна была подписывать донесения.
Узнав о псевдониме, Шанель была обескуражена, но затем поняла, что таким манером «кукловоды» из абвера намекают, что им все известно о ее романе с герцогом Хью Ричардом Артуром Гросвенором Вестминстером по прозвищу Бендор.
В итоге Шанель отреагировала на псевдоним в свойственной ей манере: «Замуж Бендор меня не взял, но хоть так-то буду носить его фамилию!»
Абвер выполнил обещание, и осенью 1941 года Андре Паласс был доставлен из Германии во Францию – живым, но тяжело больным. Теперь Шанель могла полностью сосредоточиться на парфюмерном бизнесе и, используя полученный от абвера статус «арийской француженки», вернуть себе то, что было, по ее убеждению, «украдено» Вертхаймерами.
В течение 1942 года с помощью руководства абвера Шанель несколько раз встречалась с высокопоставленными нацистскими чинами, которые следили за исполнением закона об «ариизации» собственности евреев в Европе, чтобы ускорить возвращение предприятия по производству Chanel № 5.

«МОДНАЯ ШЛЯПКА»

Во время оккупации Франции нацисты запрещали населению слушать Би-би-си, но потайные радиоприемники по всей стране были настроены на вечерние позывные «Говорит Лондон». В одной передаче французская актриса и певица Арлетти заклеймила Шанель, назвав ее «горизонтальной коллаборационисткой» – женщиной, делящей постель с ненавистными бошами – немецкими оккупантами.
При этом Арлетти не знала, что Коко не только спит с оккупантом Динклаге, но и глаза в глаза общается с бригаденфюрером СС Вальтером Шелленбергом, шефом политической разведки Главного управления имперской безопасности Третьего рейха!
Первая встреча Коко и Динклаге с Шелленбергом прошла в Берлине в его рабочем кабинете VI управления РСХА на углу Беркаерштрассе и Зульцаерштрассе в декабре 1943 года. Обсуждали возможность передачи письма, адресованного премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю.
А все потому, что еще весной 1943 года Шелленберг с молчаливого согласия своего шефа рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, который втайне был уверен, что Германия под водительством Гитлера не сможет выиграть войну, начал тайный зондаж мнения властных верхушек Швейцарии и Швеции на предмет возможности их посредничества в переговорах с Британией.
К слову, Гиммлер был не единственным высокопоставленным нацистом, пытавшимся обеспечить себе пути отхода. Министр иностранных дел Германии Риббентроп и его команда тоже «держали нос по ветру, пытаясь ухватиться за любую связь с западными союзниками» – искали способ вступить в переговоры с Британией.
Одновременно в Турции непосредственный начальник Динклаге адмирал Вильгельм Канарис и посол Германии Франц фон Папен с замиранием сердца внимали поступавшим от Аллена Даллеса (будущего шефа ЦРУ) и его коллег из британских спецслужб намекам на мирные переговоры в 1943 году с «надежными партнерами» из Германии.
Шанель изложила Шелленбергу свой план действий: она встретится со старым другом – британским послом в Мадриде сэром Сэмюэлем Хором. С его помощью она выйдет на герцога Вестминстера, известного своими прогерманскими взглядами. Через герцога можно передать письмо Черчиллю и устно довести до его сведения, что некоторые высокопоставленные германские чиновники хотят отстранить Гитлера от власти и положить конец войне с Британией. Шанель заверила Шелленберга, что Черчилль способен понять, что если Германия попадет в руки Советов, то случится катастрофа.
Отвечая на вопрос Шелленберга о шансах на успех, Шанель заявила, что делает ставку на свою, проверенную временем и обстоятельствами дружбу с Черчиллем, а также на поддержку герцога Вестминстера.
Операции в Мадриде Шелленберг присвоил кодовое имя «Модная шляпка». Динклаге взял на себя оформление заграничного паспорта Шанель, и в первых числах января 1944 года они выехали из Парижа по железной дороге к испанской границе в Андае.
Но все было впустую – миссию провалила британская разведслужба MI-6, внедрив своего агента-провокатора, выступившего в роли посредника. В Испании Шанель и Динклаге едва избежали ареста. Вернувшись в Париж, она вынуждена была вновь ехать в Берлин, чтобы объяснить Шелленбергу, почему все пошло наперекосяк.

БЕГСТВО
Ранним утром 6 июня 1944 года Би-би-си сообщила о высадке англо-американских войск в Нормандии, объявив, что вскоре союзники освободят Париж. Это могло стать трагическим событием для Шанель, ведь она в числе сотен других француженок значилась в черном списке движения Сопротивления как «горизонтальная коллаборационистка». А это – следствие, суд и суровое наказание со стороны тех, кто пострадал от преступлений нацистов.
В первые дни после освобождения Парижа некоторых обычных коллаборационистов озлобленные парижане попросту расстреливали при задержании. А «горизонтальных коллаборационисток вытаскивали на улицу и публично обривали им головы. В те дни во французской столице было убито свыше 2 тыс. пособников оккупантов, в их числе и правительственные чиновники разного ранга.
Шанель тоже не избежала ареста активистами так называемого Комитета по очищению, однако после нескольких часов допроса была отпущена. Позже биографы Шанель установят, что ее освобождению помог Уинстон Черчилль, связавшись по рации с Даффом Купером, британским послом по особым поручениям при Временном правительстве генерала де Голля. Но и это еще не все.
Едва Шанель, оказавшись дома, успела прямо через юбку шприцем ввести себе полуденную дозу морфия, раздался международный телефонный звонок. Герцог Вестминстер был краток: «Спасайся, вон из Франции!» И Шанель на кадиллаке, с шофером-телохранителем за рулем, умчалась в безопасную Швейцарию…

СУДЕБНЫЕ ПЕРИПЕТИИ
Два года парижские знакомые Шанель, на глазах которых она обделывала коммерческие дела и флиртовала с оккупантами, задавались вопросом: «Когда же до нее дотянется длань Фемиды?!»
Бог есть… 6 мая 1946 года парижский судья Роже Серр возбудил против Шанель дело по измене Французской республике. Но ордер на привод был выписан лишь в 1949 году, после того как поступили документы, разоблачавшие ее как агента абвера F-7124 под псевдонимом Вестминстер. Уклонившись от неоднократных вызовов к судье Серру, Шанель предстала перед другим судьей – Фернан-Полем Леклерком. Ей предъявили выписки из регистра, где она значилась агентом немецкой разведки.
Детально проинструктированная адвокатами, Коко с хорошо разыгранным возмущением вскричала: «Мне ничего неизвестно, что меня зарегистрировала германская спецслужба! Я протестую против этого абсурда! Я попрошу Даффа Купера, британского посла, написать рекомендательное письмо, в котором он подтвердит, что я пользуюсь авторитетом и уважением в высшем английском обществе, в том числе и среди членов королевской семьи!»
Шантаж подействовал, а удача продолжала вести Коко за руку! В бумагах, полученных судьей, не было ни одного донесения, исполненного ее рукой, как и отсутствовали данные о ее ключевой роли в операции «Модная шляпка». По этой причине судья Леклерк формально не имел права арестовать Шанель.
Отрицание Шанель сотрудничества с абвером так и не стало предметом дальнейшего разбирательства. Дело в том, что к 1949 году лишь пара чиновников от французского правосудия были заинтересованы в том, чтобы свести воедино разные нити, ведущие к разоблачению Шанель. Свою роль сыграл субъективный человеческий фактор. На вопрос о жизни во время нацистской оккупации почти все французы отвечали: «Да, времена были тяжелыми. За годы войны происходили странные вещи… но лучше забыть все это!»

ЧЕМОДАН ДЕНЕГ
Останавливаться на промежуточном результате – не в натуре Шанель, ей нужна полная и безоговорочная победа. Выиграв сражение в суде, она начала наступление по всему фронту. Для восстановления своего реноме она ввела в бой «тяжелую артиллерию» – деньги, благо в них она стеснена не была.
Шанель обильно проплачивала подрядных журналистов и писателей, кто брался представить ее в книгах и на полосах периодических изданий в образе ангела-спасителя Франции в годы нацистской оккупации. Одновременно она стала подкупать всех, кто был осведомлен о ее связях с нацистской верхушкой и со спецслужбами Германии.
Первым в списке был бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг. И не только потому, что он был живым свидетелем ее коллаборационизма. Шанель стало известно, что в тюрьме генерал работает над книгой с рабочим названием «Секретные агенты – пушечное мясо тайных войн», в которой намерен был показать закулисье гитлеровских спецслужб и раскрыть имена их негласных помощников.
В июне 1951 года узнав, что генерала досрочно выпустили на свободу по причине рака печени, а он ищет издателя для своих мемуаров, Шанель почувствовала угрозу и начала действовать за гранью закона. В Лозанне раздобыла фальшивый швейцарский паспорт на имя Луи Ковальски и вклеила туда фото Шелленберга. Передавая паспорт, заявила, что обеспечит безбедную жизнь ему и его жене в Швейцарии. Но при одном условии: в мемуарах не должно быть ее имени.
– Что ж, если мадемуазель так угодно… – хмыкнул Шелленберг.
– А каковы гарантии? – настаивала Шанель.
Шелленберг вскинул руку в нацистском приветствии и прорычал: «Слово генерала!»
В тот же день Шанель через фонд COGA – аббревиатура из двух первых букв имен Coco и Gabriel – приобрела для Луи Ковальски и его жены дом на берегу Женевского озера. Но осечка! Власти Швейцарии, разоблачив подлог и установив, что под личиной Луи Ковальски скрывается осужденный военный преступник Вальтер Шелленберг, отказали ему в виде на жительство и выслали из страны. Тогда супруги нашли убежище на вилле вблизи итальянского озера Лаго-Маджоре, куда на следующий день в черном «Мерседесе» с задернутыми шторками прикатила Шанель, чтобы вручить беглецам чемодан отступного.
Главный биограф Шелленберга профессор Рейнхард Дёррис позднее утверждал, что на переданные Шанель 30 тыс. швейцарских франков супруги жили припеваючи еще девять месяцев, до самой кончины Шелленберга. Умер он в Турине 31 марта 1952 года в возрасте 42 лет.
Шелленберг слово сдержал. В вышедшей в 1956 году его книге с названием «Лабиринт» есть все что угодно о секретных помощниках гитлеровских спецслужб, но об агенте абвера F-7124 под псевдонимом Вестминстер нет ни слова.

РЕНОМЕ ВОССТАНОВЛЕНО
Наравне с обработкой Шелленберга Шанель проводила соответствующую «профилактическую работу» с его адъютантом Теодором Моммом и бывшим любовником Гансом фон Динклаге.
С Моммом все оказалось просто – он готов был довольствоваться чековой книжкой на 5 тыс. долл. А в любовных отношениях Коко и Динклаге после 20-летнего перерыва наступил ренессанс. Несмотря на официальный запрет въезда в Швейцарию за шпионаж в пользу Германии в 1930-х и в 1940-х, Динклаге не таясь пять лет жил с Шанель в Лозанне и в Давосе. Немудрено: ее деньги и связи в правительственных кругах Западной Европы позволяли и не такое.
Звездный час восстановления реноме Шанель настал за восемь месяцев до ее смерти. Клод Помпиду – жена президента Франции Жоржа Помпиду – была почитательницей таланта Шанель и ее клиенткой в течение многих лет. В июне 1970 года она пригласила 87-летнюю кутюрье на обед в резиденцию главы государства – Елисейский дворец. По словам биографа Пьера Галанта, Шанель, как всегда, в соломенной шляпке, скрывающей залысины, и с сигаретой «Кэмел» в зубах, играя на публику, громогласно произнесла: «В мое время портних за королевский обеденный стол не сажали!»
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
В это трудно поверить, но в 1962 году, в свои 79 Шанель обзавелась новым ухажером. Франсуа Миронне, которому было всего 48, она наняла в качестве слуги, но вскоре он стал ее компаньоном и наперсником, а после смерти Шанель еще и претендентом на обладание миллиона долларов – десятой части ее наследства. Как? А просто! Со слов близкой подруги Коко Лилу Маркан Грюмбах, однажды Шанель надоело быть вечной невестой, и она попросила Миронне жениться на ней. Похоже, Габриэль – Коко – «Вестминстер»-Шанель, уйдя в мир иной 10 января 1971 года, оставила потомкам еще одну неразгаданную тайну…

В целом это правда. Причем организация Гюлена и аффилированные с ним фонды, школы и другие структурызанимались выращиванием кадров более двадцати лет, и кое-где сменилось уже два поколения людей, воспитанных в рамках нурджистской системы ценностей и ориентированных на пантюркистские идеи в их мягкой, ненавязчивой форме. В ряде учебных заведений создалась ситуация, когда преподавателями и профессорами трудятся те люди, которые когда-то сами были первыми учениками в гюленовских и, в широком смысле слова, нурджистских и других пантюркистских учебных заведениях. С этим отчасти связан и учиненный Эрдоганом массовый террор в учебных заведениях, и закрытие всех армейских школ, которые предполагается заменить единой военной академией.
До последнего месяца основными кадровыми резервами MIT были юридический факультет Анкарского университета, частный университет Билькент, Средневосточный технический и Босфорский университеты. MIT активно использует в своих целях также частный Институт внешней политики, который на деле финансируется государством и пользуется его политической поддержкой. Кандидаты на зачисление в штат MIT должны иметь две рекомендации от действующих сотрудников, в которых, помимо характеристики деловых и личных качеств, обязательно отмечается политическая надежность соискателей и их верность национальным интересам Турции.
Эта система сыграла с MIT злую шутку. В регионах поступление на службу в контрразведку превратилось даже не в коррупционный механизм, а в чисто восточную разновидность того же самого – возобладали клановость и семейственность. Родственники дают друг другу требуемые рекомендации для поступления, а в некоторых регионах в одном и том же подразделении могут служить одновременно дедушка, папа и внук, не говоря уже о зятьях и племянниках. И дело не только в престиже. Поступление на службу в MIT крайне выгодно с финансовой точки зрения, поскольку местные отделения контрразведки превратились в «силовые крыши» для преступности, особенно контрабанды. Изначально контрабандистов использовали как источники информации, в благодарность за что и прикрывали.
В целом структура MIT перегружена лишними функциями и критично коррумпирована. Правительство закрывало на все это глаза, считая, что чем бы дети ни тешились, лишь бы работу работали, да и кто тут без греха. Постоянные сбои в работе MIT действительно не носили характера системной катастрофы – вплоть до попытки военного переворота. Сейчас же действия Эрдогана можно признать справедливыми.
Что до внешней разведки, на ней даже организационно лежит печать характерной «туретчины». Ее главное управление, которое сейчас предполагается выделить в отдельную структуру, состоит из двух отделов – отдела стран Ближнего Востока и Азии и отдела Европы. 1-й отдел, в свою очередь, состоит из отделения, работающего по кавказским и среднеазиатским республикам бывшего СССР, Ирану и Ираку, и отделения, занятого Сирией, Ливаном и другими ближневосточными странами. Устройство условно «европейского» отдела более интересно. Его первое отделение занято исключительно Грецией, Кипром и балканскими странами, второе – всем остальным Западом, причем Германия выделена в отдельную структуру из-за исключительности турецкой диаспоры в этой стране и исторических связей Берлина и Анкары.
Управление по делам СНГ было создано еще в 1992-м, в течение года были открыты резидентуры в Баку, Батуми, Бишкеке, Ташкенте, Алма-Ате, Ашхабаде. Резидентура в дружественном Азербайджане быстро превратилась в «центр сотрудничества», но в некоторые периферийные резидентуры, ставшие синекурой, назначались люди не слишком профессиональные по вполне понятным коррупционным причинам.
В любом случае, нынешний кадровый состав MIT – это составная часть военно-политической элиты турецкого общества, выросшая на идеях пантюркизма и попутно превратившая свое общественное положение в капитализацию личного и семейного статуса.
Другое дело, что начиная с середины 90-х годов во главе MIT стояли кадровые разведчики, некоторые из которых проходили специализированную подготовку в США. В эпоху Эрдогана их сменили «идейно стойкие», проверенные кадры, притом что профессиональный уровень этих самых кадров неуклонно падал. Техническое оснащение MIT также оставляет желать лучшего, а основная масса электронной информации поступает в Турцию из ЦРУ в рамках межведомственного обмена. Но в Лэнгли исторически считают турецкие спецслужбы ненадежными по определению и делятся информацией крайне неохотно. Сейчас же, после обвинений в адрес одного из американских генералов, который якобы руководил мятежниками чуть ли не лично, и вовсе может встать вопрос о пересмотре характера взаимоотношений между ЦРУ и MIT.
Необходимо понимать, что все это – исключительно внутритурецкие конфликты, связанные с конкурентной борьбой между двумя крупными идейно-политическими кланами (Эрдогана и Гюлена), которые, по сути дела, преследуют одну и ту же стратегическую цель – пантюркизм и постепенное сползание Турции в сторону исламизации. И если Гюлен всегда пользовался определенной поддержкой ЦРУ (так исторически сложилось еще в период борьбы с «коммунистической угрозой»), то «группа Эрдогана» – клан относительно молодой и менее подкованный идеологически. Проповедники – суфийские шейхи, создавшие за последние четверть века полноценное государство в государстве (в том числе через образовательную систему, добившись государственного финансирования школ имам-хатыбов) – куда более выгодно смотрятся на фоне прямолинейного, брутального и «безыдейного» Эрдогана.
Так что реформа MIT, скорее всего, приведет не к административному улучшению работы контрразведки и разведки, а лишь зафиксирует победу одного клана над другим. В Турции, как и в большинстве восточных стран с тяжелой исторической наследственностью, все это будет сопровождаться моральным террором, увольнениями и изощренной идеологизацией происходящего. Но суть не изменится.

БЕЖАТЬ – ТАК ВСЕЙ СЕМЬЕЙ!
В 1969 году Виктор Иванович Шеймов, окончив МВТУ им. Баумана, попал на работу в закрытый НИИ Министерства обороны, где занимался разработкой систем наведения ракет с космических спутников. Там на него положили глаз вербовщики из комитета. Они решили, что Шеймов, этот рефлектирующий интеллигент, по всем параметрам подходит для работы на более высоком уровне, и в 1971 году он приступил к работе в самом засекреченном подразделении КГБ – в Восьмом главном Управлении, которое обеспечивало безопасность и функционирование всей шифровальной связи Советского Союза, а также отвечало за правительственные коммуникации внутри страны и за рубежом.
Лично Шеймов специализировался на защите шифровальной связи в условиях наших посольств и резидентур за границей. В забугорье, как известно, местные спецслужбы из кожи вон лезут, чтобы насовать «жучков» в наши представительства и, если повезет, проникнуть в алтарь посольства – в шифровальное помещение.
Работа в Восьмом главке высокооплачиваемая, престижная, не связана с вербовкой агентов, проведением обысков или просиживанием в засадах. Конечно, туда тянулись талантливые научно-технические кадры. Их проверяли до четвертого колена, собирая отзывы и друзей, и недругов.
По прошествии периода адаптации сотрудники попадали в атмосферу важной для СССР работы, их щедро поощряли орденами за успехи, создавали условия для приобретения ими научных степеней и званий – творчески состоятельные личности «остепенялись» походя, без отрыва от производства подготавливали и защищали кандидатские и докторские диссертации, многие становились лауреатами Государственных премий…
Вместе с тем жизнь шифровальщика проходила в своем, герметично закрытом пространстве. Она была тяжела не только из-за изнурительного кропотливого труда – давила секретность, особенно за границей, где они находились под особым присмотром собственной службы безопасности и были вынуждены следовать жестким правилам поведения. Ведь чужие шифры – клад для любой разведки. Если перед спецслужбой стоит дилемма: кого вербовать – министра или шифровальщика, она предпочтет последнего. Министры приходят и уходят, а секреты криптографии остаются неизменными многие годы. Кроме того, шифровальщик может обеспечить доступ ко многим секретным коммуникациям и предоставить возможность знакомиться со всеми ранее перехваченными телеграммами…
Карьера Шеймова в Восьмом главке КГБ была стремительной, как полет пули: за восемь лет службы – он майор и (!) начальник отдела, курирующего шифровальную связь наших посольств. По партийной линии – заместитель секретаря партийной организации. Но, несмотря на все внешние достижения, его угнетало чувство внутренней неудовлетворенности. Это чувство, как он признается в своих мемуарах, «превращалось в отрицание всего совкового»…
Как жить дальше? Приспосабливаться, делать свое дело и, закрыв глаза и рот, ждать, когда все переменится само собой? Подать рапорт об отставке и распрощаться с КГБ? Открыто выступить против режима, как Сахаров? Создать антикоммунистическую организацию?
В мемуарах он пафосно расскажет о причинах и мотивах своего бегства. Масса всего: обсуждение литературных трудов запрещенных в Союзе авторов во время ночных посиделок с московскими диссидентами, ставшими его суррогатными отцами; лицемерие начальства и вождей; неудовлетворенность своим образом жизни; пессимистичный взгляд на будущее страны; желание не просто возмущаться существующим строем, сидя, как многие, уставившись в стакан на кухне, нет! – стремление участвовать в полном его разгроме, да еще и в глобальном масштабе. Со слов Шеймова, когда он почувствовал, «что в нем горит пламя истой фронды», он принял решение ступить на встречную полосу судьбы, и доминантой его существования стала идея сделать ноги из Союза.
Зная из первых рук возможности КГБ и трезво оценивая свои силы, прагматик Шеймов выбрал самый рациональный, хотя и самый рискованный во всех отношениях вариант – бежать на Запад. Причем с женой и дочкой! Материальная сторона исхода из СССР его нисколько не заботила – он знал наверняка, что и его семья, и даже его внуки будут обеспечены до конца дней своих, после того как он продаст американцам тот багаж сведений, которым располагал.
Вопрос был в том, как бежать? За границу, даже в Болгарию, всей семьей не выпускали. Оставалось только одно: связаться с сильной разведкой. С кем? С английской СИС или с ЦРУ? Англичане? Нет, с этими высокомерными интриганами каши не сваришь! Лучше – американцы. Надо как-то изловчиться и выйти на них, а выйдя, заинтересовать своим положением и убедить, чтобы они организовали побег. Договориться по телефону о встрече? Исключено – тут же повяжут. Написать письмо? Перехватят и посадят. Остается одно: лично войти в контакт с американцами. И судьба предоставила ему такой шанс во время его второй служебной командировки в Польшу.
За несколько суток пребывания на территории советского посольства в Варшаве Шеймов хорошо изучил распорядок жизни российской колонии и в ожидании вечера, когда будет демонстрироваться очередной свежий фильм из Москвы, осуществил рекогносцировку и все просчитал. После обеда того же дня провел блиц-подготовку: пожаловался приставленному к нему охраннику на расстройство желудка из-за несвежей пищи. Тот с энтузиазмом подхватил тему: «Травят нас эти гады поляки, постоянно стремятся всучить продукты с истекшим сроком годности, да и с комендантом посольства давно пора разобраться, закупает, понимаешь, этот жулик по дешевке что ни попадя. Прикармливает своих поставщиков, с которыми в доле. Все руки не доходят до этого захребетника, чтоб ему пусто было!»
Вечером служащие густыми цепями двинулись в кинозал культурного центра. Шеймов, на ходу переговариваясь с охранником, будто нечаянно уронил зажигалку. Искать ее в такой сутолоке глупо и бесполезно, и он бросил своему стражу: «Я – в туалет, сейчас вернусь!» При этом скорчил такую страдальческую мину, что у самого рьяного охранника сомнения отпали бы сами собой...
Закрывшись в кабине, минуты три тужился, пока не извлек из прямой кишки тончайшую стеклянную капсулу – домашняя заготовка – с пятью свернутыми трубочкой купюрами по 10 долларов. С помощью заранее припрятанных за бачком унитаза плоскогубцев открыл окно. Приклеил бороду и усы, надел темные очки. Ему повезло: на улице рядом остановился грузовик, закрывший оконный проем от польского полицейского, охранявшего посольство, и незамеченным спрыгнул на тротуар. Затем – такси, коих тьма-тьмущая на улицах вечерней Варшавы. Небрежно бросил водителю по-английски: «American Embassy!» Расплатился долларами.
Так 31 октября 1979 года в Варшаве Шеймов, обманув бдительного охранника, предпринял кинжальный бросок в американское посольство, где сотрудники резидентуры ЦРУ тотчас раскрыли объятия ему навстречу, едва он назвал свою должность. Что вполне объяснимо, ведь чужие шифры – клад для любой разведки. Возникни перед спецслужбистом альтернатива: вербовать резидента или шифровальщика, то даже стажер ткнет пальцем в последнего. Почему? Да потому, что шифровальщик может дать ключ к разгадке многих секретов, и не только текущего дня, но и тех, что накопились в архивных файлах за последние 10–20 лет. Это прежде всего обмен шифротелеграммами резидента и Центра, что сулит прямой выход на затаившихся в недрах родных спецслужб «кротов», и шифрованная переписка по дипломатическому каналу, и… Да мало ли, в какие тайны противника можно проникнуть с помощью шифровальщика-перебежчика!
В общем, при появлении Шеймова у встретивших его американских разведчиков из резидентуры ЦРУ в Варшаве возникло легкое головокружение: не многим выпадает кон принять такого гостя, дары приносящего. Тут ведь не какие-то кодовые таблицы, нет – шифровальщик во плоти и крови!
Но разум быстро возобладал над эмоциями. Несколько контрольных вопросов: кто начальник линии «Х» – научно-технической разведки? Ваша должность и денежное довольствие? Чем занимаетесь в Москве? Сколько лет состоите в КПСС и в системе КГБ?
Записав домашний адрес и телефон визитера, американцы предложили ему немедленно выехать в США.
Но Шеймова это не устраивало, он поставил свои условия: личная встреча со связником после возвращения в Москву и организация вывоза его самого, жены и малолетней дочери в Штаты.
После достижения взаимопонимания между тайно договаривавшимися сторонами все в ту ночь произошло согласно годами отработанному сценарию: вывоз «инициативника» из американского посольства на «чистой», то есть не принадлежащей разведчику машине, скоростное родео в течение 30–40 минут по опустевшим ночным улицам Варшавы для проверки, нет ли «хвоста»…

НА НИЗКОМ СТАРТЕ
По признанию Шеймова, его московская шпионосессия ограничилась тремя встречами с сотрудником «глубокого прикрытия» резидентуры ЦРУ, действовавшей в столице под «крышей» посольства США. Явки проходили в бассейне «Москва» поздним вечером. Место выбрано не случайно – для «наружки» заговорщики недосягаемы: невозможно сфотографировать их и запеленговать разговор в воде! Да и со стороны все выглядит естественно: плывут рядом две резиновые шапочки, коих тьма-тьмущая в бассейне, поди догадайся, что они – шпионы!
На явках Шеймов передавал лишь строго дозированные сведения о своей работе. Стратегические секреты выдавать отказался категорически, так как опасался, что в этом случае американцы принудят его остаться в Союзе в качестве «крота».
В ходе второй встречи связник сообщил Шеймову, что руководство ЦРУ и администрация президента США санкционировали организацию побега. От Шеймова требовалось лишь передать фотографии для документов и сообщить полные антропологические данные, свои и членов семьи: точный рост, объем груди, вес, размер одежды и обуви. Заодно связник поинтересовался, как подопечный и его домочадцы переносят морскую качку? Шеймов решил, что за границу их будут нелегально транспортировать морским путем. Он тут же задал уточняющий вопрос. Однако связник, не подтвердив, но и не опровергнув догадок, потребовал одного: не суетиться и ждать сигнала.
Скорее всего связник не знал, каким способом произойдет перемещение беглецов. Что же касается Шеймова, то ему, по его собственному признанию, было абсолютно безразлично – пусть голова болит у американцев. Единственное, о чем он предупредил связника, что вылет из международного аэропорта Шереметьево-2 по фальшивым документам чреват провалом всего предприятия: в аэропорту могли оказаться сотрудники КГБ, знавшие его в лицо. На прощание американец пообещал придумать нечто из ряда вон выходящее.
Получив заверения, Шеймов и его жена, которая к тому времени была посвящена в планы мужа, стали активно готовиться к побегу, приняв все необходимые обеспечительные меры. Так, Ольга незамедлительно сняла некоторые вещи с антресолей, чтобы не делать это накануне бегства – антресоли должны остаться пыльными. Хотелось захватить с собой и семейные альбомы, и вещи, любимые с детства, но Шеймов был непреклонен: ничто не должно указывать на подготовку к убытию, все должно выглядеть как необъяснимое исчезновение всей семьи. Семейные фото скопировали в фотоателье.
Хитроумному Шеймову пришла в голову мысль представить исчезновение как несчастный случай, как гибель всей семьи. В последующем это исключило бы преследование их родителей со стороны КГБ. Но главное – ничто не должно было вынудить начальство сразу предпринять решительные меры по замене или модификации всего объема технической информации, которую предатель собирался передать американцам.
Оставались родители. Как быть с ними? Они же умрут от горя, узнав о внезапном исчезновении и о смерти горячо любимого сына, невестки и внучки! Но в планы их посвящать нельзя. Отец – ортодоксальный коммунист, он ничего не поймет, а мать… Жалко мать. И тогда в день своего рождения Виктор заехал к родителям и походя, между прочим, сказал: «Мама, мне предстоит командировка… Сложная, в чем-то даже опасная. Прошу тебя, не верь, если услышишь, что я погиб. Не верь, пока не увидишь мой труп». Мать очень удивилась, но спрашивать ни о чем не решилась – такая уж работа у сына. Абсолютно секретная!
Операцию решено было проводить в пятницу – на работе не хватятся до понедельника. Чтобы сбить с толку возможных преследователей и запутать следы, Ольга приобрела билеты на поезд Москва–Ужгород, а Виктор предупредил начальство, что уезжает в Подмосковье, на дачу к приятелю, где отсутствует телефонная связь.
Постарались и американцы. В целях создания отвлекающего маневра, а также для того, чтобы растащить силы «наружки», все сотрудники резидентуры ЦРУ в Москве, действовавшие с посольских позиций, с 18 и до 23 часов без устали кружили по городу, имитируя выход на встречу со своей агентурой.
В пятницу в 22.30 из Внуково стартовал военно-транспортный самолет НАТО, накануне прибывший в Москву, чтобы забрать из американского посольства несколько тонн отработавшей свой ресурс электронной аппаратуры. На место второго пилота сел загримированный и переодетый в американскую военную форму Виктор Шеймов. Жену и дочь доставили к самолету в контейнерах.

РАЗБОР ОТЛЕТА
Сегодня не представляется возможным определить, сколько времени руководство КГБ не имело представления о побеге Шеймова. Противоречивы и высказывания на этот счет бывших руководителей комитета. В частности, Ф.Д. Бобков, бывший заместитель председателя КГБ, в книге «КГБ и власть» пишет:
«К великому нашему стыду, вскоре было установлено: ни в Москве, ни в стране Шеймова и его семьи нет. Выехали. Сами они, конечно, этого сделать не смогли бы. Всех троих вывезли, очевидно, с их согласия…
Провели тщательное расследование. И снова нас ждал удар…
Итак, Шеймова с женой и дочерью вывезли. Каким образом? Контрразведка на этот вопрос ответить не могла, да, по-видимому, не очень и стремилась – трудно признавать свои провалы!»
По утверждению В.А. Крючкова, экс-главы КГБ СССР, после назначения в мае 1982 года председателем Комитета госбезопасности В.И. Федорчука было проведено повторное расследование дела об исчезновении шифровальщика Шеймова, его жены и ребенка. Контрразведчики настаивали на версии убийства всей семьи и отрицали версию ее вывоза из СССР американцами.
Логика подсказывает, что лишь после вербовки полковником В.И. Черкашиным в апреле 1985 года начальника контрразведывательного подразделения ЦРУ Олдрича Эймса, было точно установлено, что Шеймов и его семья были вывезены американцами в США в мае 1980 года.
По прибытии в США Шеймовых поселили, разумеется, под чужой фамилией в двухэтажном коттедже под Вашингтоном. Аренда дома и сада, продукты питания и прислуга – все за счет ЦРУ. Виктору изменили внешность с помощью пластической операции лица и вручили медаль. Кроме того, его определили под охрану американского федерального закона «О защите помощников, способствующих процветанию Соединенных Штатов Америки».
Однако, несмотря на все потуги, цэрэушным покровителям не удалось представить Шеймова западному обывателю бескорыстным борцом с советским режимом, то есть канонизации предателя не произошло.
«Корыстный шпионаж Шеймова, обильно проплаченный ЦРУ, – отмечал авторитетный исследователь деятельности западных спецслужб Филипп Найтли в своей статье в итальянском журнале «Панорама», – базируется в равной степени на намерении покупателя (ЦРУ) приобрести товар (информацию) и на желании продавца (Шеймова) получить наличные. Идеологические же и политические мотивы, которыми в свое время руководствовались члены «атомной шпионской группы»: Энрико Ферми, Клаус Фукс или члены «кембриджской пятерки»: Ким Филби, Гай Берджесс, Дональд Маклин, Джон Кернкросс и Энтони Блант, шифровальщику-перебежчику попросту чужды».
В конце 1980-х Шеймов, пытаясь оправдать свое предательство в глазах американской общественности, выступил с рядом сенсационных разоблачений. В частности, заявил, что из материалов КГБ, к которым он как шифровальщик имел доступ, ему стало известно, что именно это ведомство организовало покушение на папу Римского Иоанна Павла II в 1981 году и президента Пакистана Зия-уль-Хака в 1988 году.
Для «кукловодов» Шеймова выступление обернулось полным провалом. Ведь американские журналисты, знатоки спецслужб, отслеживавшие передвижения шифровальщика-оборотня, были осведомлены, что с мая 1980 года он не имел никакого отношения к КГБ и ни к каким секретам допущен не был. И пишущая братия отвергла подтасовку, заявив, что «так называемая объективная информация о покушениях» была состряпана в Лэнгли, а перебежчик лишь огласил ее.
Тогда последовал дубль второй: в 1993 году издательство Nevel institute press выпустило книгу Шеймова на русском языке «Башня секретов: документальный шпионский детектив», где он от третьего лица рассказывает о своей работе в КГБ и о побеге в США.
И опять промашка. Даже американские рецензенты из «Вашингтон пост» нашли в опусе «нарциссизм, глубину и постоянство той любви, которую автор питает к самому себе. ОН придумал план побега. ОН осуществил его вопреки всем препятствиям. ОН утер нос ЦРУ и КГБ, показав обеим спецслужбам мастер-класс. Прямо-таки непревзойденный творец гениальных операций и бриллиант в куче навоза!»
Журнал «Тайм» более жестко отозвался о предателе. В статье о его книге, озаглавленной «Shame on you, Victor!» – «Позор тебе, Виктор!» (по-английски shame – шейм означает «стыд, позор»), эксперты ФБР, пожелавшие остаться анонимными, сначала пожурили изменника за то, что он отказался от сотрудничества с ЦРУ на долгосрочной основе – не стал его полноценным «кротом» в КГБ, а закончили пассажем-ультиматумом: «Виктор, не строй из себя Снегурочку, когда ЦРУ водит тебя в номера!»
Похоже, с Шеймовым его американские хозяева сделали то, что и положено делать с мавром…

ОХОТНИК ЗА ГОЛОВАМИ
Семен с первого курса стал искать единомышленников, которых можно было бы заразить своими идеями. А идей у него было превеликое множество. У всех, к кому обращался Гендлер со своими предложениями, сложилось о нем впечатление как о человеке не от мира сего. Это в лучшем случае. Некоторые шарахались от него, считая, что у парня попросту крыша поехала. Однако в планы краснодарского Кулибина не входило ни создание второй Останкинской башни, ни атомохода «Ленин», ни аппарата для полета на Марс. Он задался целью усовершенствовать детище американца Александра Белла, который в 1876 году запатентовал пригодный к использованию телефонный аппарат.
И вот неутоленный изобретательский зуд направил Семена в Москву. В феврале 1976 года, во время зимних каникул, Гендлер посетил американскую выставку «Средства связи США». Там на него, совсем юного и неискушенного студента из провинциального Краснодара, свалилась «божья благодать» во плоти руководителя стенда телефонных аппаратов Грига Стефаноффа.
Впрочем, эта работа была его официальным прикрытием. На самом деле кадровый офицер ЦРУ прибыл в СССР по линии технической разведки.
Отменный психолог, к тому же прекрасно владевший русским языком, Стефанофф сразу обратил внимание на тщедушного мальчишку-очкарика, который каждый день выстаивал двух- трехчасовую очередь, чтобы попасть на выставку, и покидал ее с закрытием, зажав подмышкой кипу глянцевых проспектов.
Следуя требованием конспирации, встречаться с Гендлером за пределами выставки Стефанофф не стал – пригласил паренька как обычного посетителя в свой малюсенький кабинет за стендом и там провел прикидочную беседу.
Как истинный профессионал этот «охотник за головами» интуитивно почувствовал в стеснительном провинциале мощный интеллектуальный потенциал и умение добиваться цели. «У парня явно большое будущее, – решил Стефанофф, – но первому встречному иностранцу своих тайн он раскрывать не намерен».
В разговоре с разведчиком Семен ограничился замечанием, что его способ усовершенствовать телефонный аппарат произведет фурор в мире техники, а само новшество может иметь неограниченные возможности – может быть использовано и в военных целях.
Таинственность очкарика вполне устраивала американца – значит, его не трудно будет обучить конспирации. Плохо другое – мальчишка издалека, поэтому могут возникнуть трудности в поддержании с ним связи – ведь КГБ не дремлет...
– Скажите, Семен, – вложив максимум теплоты в свой голос, обратился Стефанофф к собеседнику, – в вашем городе, там, где вы живете и учитесь, есть большая библиотека?
– Разумеется, это – Пушкинская библиотека... Но должен вас разочаровать: всю техническую литературу я там уже давно перелопатил. Увы, так и не найдя вспомогательных своим идеям материалов. Так что сегодня я испытываю жесточайший дефицит в информации, касающейся телефонных аппаратов. Тех буклетов, что я набрал на вашей выставке, мне хватит от силы месяца на два.
– А вы что, свободно владеете английским?
– Да, но если в буклетах я ничего не найду, не знаю, что и делать дальше! Я ведь на поездку потратил очень много денег, даже в долг взял, чтобы купить билет в Москву и обратно. Кроме того, потерял уйму времени.
– На буклеты можете не возлагать особых надежд, – скептически заметил Стефанофф, – это просто рекламная продукция. Может быть, поступим по-другому?
– Как?
– Ну, скажем, я буду присылать интересующую вас литературу из Штатов.
– Что вы, что вы! – замахал руками Гендлер. – Об этом и речи быть не может! Начни я получать техническую литературу из-за рубежа на домашний адрес, да еще и на английском, сразу попаду под «колпак» местного КГБ... Тогда на моем изобретении можно поставить крест... Нет-нет, этот вариант отпадает!

ТРИДЦАТЬ СРЕБРЕНИКОВ
Стефаноффу реакция очкарика на сделанное предложение пришлась по душе – парень точно не подстава КГБ и на выставку пришел по собственной инициативе как технарь-фанатик.
– Выход есть! – воскликнул Стефанофф, дружески похлопав Семена по плечу. – Слушайте внимательно, сейчас мы с вами все разложим по полочкам. Раз в неделю на адрес Пушкинской библиотеки вам будет приходить почтовая бандероль с интересующей вас технической литературой. Конечно же, служащие библиотеки о прибывающих к ним бандеролях из-за рубежа докладывают в КГБ. Поэтому, чтобы не привлекать их внимание, бандероли будут приходить не из-за границы, а непосредственно из СССР – Москвы, Ленинграда, Киева или Минска. Кстати, свою фамилию в библиотечном членском билете вам надо будет изменить – станете, к примеру, Генделяном, ясно? Насколько мне известно, в Краснодаре каждый пятый житель – армянин... Это обезопасит вас хотя бы на время от пристального внимания местного КГБ. И пока оно, сбившись с ног, будет разыскивать по всему Краснодарскому краю гражданина Генделяна, вы успеете закончить работу над своим изобретением. А победителей, как известно, не судят... Так что времени у вас будет предостаточно! Главное – не терять оптимизма и, невзирая ни на что, двигаться к поставленной цели... Цель у вас святая, поэтому – вперед!
Заметив растерянность на лице собеседника, Стефанофф добавил:
– Думаю, не обижу вас, если выдам вам аванс на изыскательские работы. Одну тысячу рублей...
Не дожидаясь ответа, американец быстро сунул клубок ассигнаций в карман Семену и дружески похлопал по плечу.
– Видите, Семен, я у вас даже расписки в получении денег не беру... Да, чуть не забыл! – Стефанофф театрально хлопнул себя ладонью по лбу.
– Единственное мое пожелание, или условие – назовите, как хотите – это не принципиально: я должен первым увидеть в работе ваш телефон, договорились? Для этого вы позвоните в Москву с междугородной станции и скажите условную фразу: «У сестры заболел сын – мне срочно нужны лекарства». Назовете день вылета и номер рейса. Об остальном я позабочусь сам, идет?
– Идет, – промямлил Гендлер, смущенный натиском американца.

ХРАНИТЕЛИ ИДЕЙ
Ближайшие полгода Гендлер исправно получал бандероли с американской технической литературой, благодаря чему сумел в кратчайшие сроки материализовать свою идею.
Своими успехами он, как всякий первооткрыватель, ищущий признания, не мог не похвастать перед друзьями. Он даже продемонстрировал им, как действует созданный им аппарат.
– Я и название ему придумал: «НОС-1» – Номер Определяет Семен...
Всех присутствовавших охватил безудержный восторг.
– Сенька, ты – гений! Александр Белл тебе и в подмастерья не годится! Ты даже не отдаешь себе отчета, что произвел настоящий переворот в телефонной системе связи! Тебе надо немедленно лететь в Москву, чтобы запатентовать изобретение. Немедленно! И денег на дорогу мы тебе дадим. Лети завтра же!
– Да, очевидно, так и придется сделать, – ответил Гендлер, а у самого перед глазами возник образ Грига Стефаноффа и данное ему обещание. – Завтра и полечу. Только вот один звонок в Москву сделаю.
– К чему какие-то звонки? Лети так! И прямо с самолета – в ВОИР (Всесоюзное общество изобретателей и рационализаторов), там тебя поймут и оценят.
– Нет, ребята я так не могу. Я связан словом с человеком, который стоял у истоков моего изобретения. Можно сказать, что именно благодаря его помощи я и создал свой аппарат...
После этого Семену ничего не оставалось, как рассказать друзьям историю знакомства с Григом Стефаноффым, сообщить о конспиративном способе получения от него технической литературы и данном обещании ознакомить американца первым с результатами своей работы.
Друзья были единодушны в своем вердикте:
– Ты, Сенька, в благородство играешь, а ведь есть еще и КГБ, который уж никак не оценит твоих благородных порывов, а попросту отберет аппарат, да еще, не дай бог, и статью пришьет за связь с иностранцем. Впрочем, изобретение твое, поэтому поступай, как знаешь, как велит тебе совесть. Но слетать в Москву и посетить ВОИР ты обязан. С богом!
Назавтра Семен, конечно же, никуда не улетел, а оказался на нарах специзолятора краснодарского Управления КГБ. Но для родителей и окружающих он находился в столице.
Впрочем, в Белокаменную Гендлер все-таки попал. Под охраной двух дюжих кагэбэшников. В Краснодаре какой-то светлой голове удалось сложить два и два и убедить руководство центрального аппарата КГБ СССР в целесообразности использования изобретения краснодарского самородка.
На некоторое время Семена даже прикомандировали к 12-му Отделу КГБ (прослушка телефонов), а его изобретением занялась целая бригада технарей, которым понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, какие преимущества и перспективы сулило открытие Гендлера.
Речь прежде всего шла о колоссальной экономии сил и средств. Представьте: вам ежедневно в течение 24 часов в сутки надо прослушивать около тысячи телефонов, установленных в рабочих кабинетах посольства США и на квартирах американских дипломатов в Москве. Значит, круглосуточно приходится держать на привязи более трех тысяч «слухачей» (рабочий день у них – 8 часов). Более того, еще нужна целая армия сыщиков, которые после поступления звонка на аппарат абонента – американского дипломата – занялись бы выяснением личности звонившего.
Теперь же, используя аппарат Гендлера, все становилось до примитивности просто: десять сотрудников в смену обслуживали сотню телефонных аппаратов, снабженных автоматическим определителем номера, и только и делали, что фиксировали в журналах номера телефонов, откуда поступали звонки. Причем аппарат Гендлера был способен устанавливать и номер телефонной будки, и даже из какого города поступил звонок. Чудеса, да и только.
Разумеется, в Комитете немедленно засекретили изобретение Гендлера – хранить чужие идеи там умеют отменно, – а в Краснодар отправили депешу, предписывающую изъять у кубанского Кулибина всю техническую документацию по АОН, а его самого подвергнуть инквизиционной «профилактике» на комсомольском собрании, дабы другим неповадно было вступать в несанкционированные контакты с иностранцами...

ЧТО ПОКАЗАЛО ВРЕМЯ
В один прекрасный день заместитель американского посла в Москве вызвал к себе коменданта здания посольства и всех строений, являвшихся собственностью Соединенных Штатов в советской столице, и вручил ему список номеров телефонов, которые с того утра начали работать в американской дипмиссии.
– А как же старые? – поинтересовался комендант.
– Ричард, о старых можете забыть. Советы их попросту отключили. Взамен они предлагают нам пользоваться теми номерами, что указаны в списке.
– А как же?.. – комендант запнулся, не в силах выговорить слово «резидентура».
– Послушайте, Ричард! Не задавайте вопросов, на которые вам не даст ответа даже господь бог... Полагаю, русские придумали какой-то технический трюк или реализуют против нас более изощренную операцию, как знать... Время покажет, ступайте!
И время показало. В течение шести месяцев Комитету с помощью аппарата Гендлера удалось выявить и установить более 50 «доброжелателей» из числа москвичей и иногородних, регулярно информировавших американцев о всякого рода ЧП, происходивших на советских промышленных предприятиях, объектах транспорта и связи. Поставляемые ими сведения использовались в передачах радиостанций «Голос Америки», «Радио Свобода», «Голос Израиля», «Немецкая волна» и других «вражьих голосов».
Вместе с тем основная цель, для которой использовалось гендлеровское изобретение, так и не была достигнута – в сети КГБ не попал ни один агент противника. Американцы слишком дорожили агентурой из числа местных граждан, чтобы давать им номера телефонов своих рабочих телефонов или квартир. Для этого они использовали другие способы связи, в частности, тайники и личные встречи.
В конце 1970-х телефоны, снабженные АОН, имели все члены ЦК КПСС и руководящий состав КГБ СССР. А что же Гендлер? Его так и не восстановили в институте. С началом горбачевской перестройки он стал «бойцом кооперативного движения», а затем, перебравшись на постоянное жительство в США, занялся разработкой компьютерных программ. Преуспевает...

Прогнозы вероятного развития событий в Советском Союзе и вокруг него в случае возможной (январь 1948 г) и действительно наступившей (март 1953 г.) смерти Сталина, изложенные в этих документах, были подготовлены экспертами ЦРУ и других спецслужб США – членов Консультативного комитета по разведке. Они затрагивают важнейшую проблему существования любого государства – сохранение стабильности государства и преемственности политической линии в процессе перехода власти от одного лица к другому (или группе лиц) и подтверждают, что советское направление в тот период было главным во внешней политике США, связанной с обеспечением национальной безопасности. Поскольку в СССР, как уже говорилось выше, видели врага номер один, поскольку для разведслужб США он являлся важнейшей целью. В частности, ЦРУ – могущественная разведывательная империя США, созданная в 1947 году, концентрировала усилия на получении достоверной информации о политическом положении в СССР и, прежде всего, о верхнем эшелоне советских структур власти. Но, как явствует из публикуемых документов, эти усилия приносили довольно скромные результаты. 

Примечательная особенность: авторы аналитических материалов – сотрудники ЦРУ и военной разведки, дают в целом верные прогнозы по наиболее общим вопросам, что, несомненно, свидетельствует об их развитом творческом мышлении. Но они попадают впросак едва ли не всякий раз, когда переходят к оценке действительного влияния той или иной личности или пытаются предсказать развитие конкретной политической ситуации. Это можно объяснить только одним – слабостью американской агентурной сети в СССР. 

Так, оказались прозорливыми следующие суждения аналитиков из Лэнгли о последствиях смерти Сталина: о том, что она будет означать начало нового раунда борьбы за власть в Кремле; что эта борьба не приведет к изменению экономических и политических основ советского строя; что к власти в СССР может прийти лидер, более склонный, чем Сталин, к жестким мерам на международной арене; что не претерпят существенных изменений принципиальные подходы Москвы в отношении Запада; что междоусобица в Кремле (случись она) неизбежно подорвет позиции КПСС в международном коммунистическом движении; что авторитет нового советского лидера, кем бы он не был, будет несопоставим в глазах азиатских коммунистов с авторитетом Сталина, а это даст Мао Цзедуну большую свободу рук и может даже привести к напряженности в советско-китайских отношениях. 

Нетрудно убедиться, что к этим выводам мог прийти у ученый-советолог и журналист-международник, имеющий доступ лишь к открытой информации об СССР. таким образом, практически все подтвердившиеся впоследствии прогнозы, представленные в публикуемых материалах, - результат добросовестного осмысления достаточно широко известных современникам фактов. Теперь задумаемся: если подобного рода выводы содержатся в документах, предназначенных для высшего государственного руководства, и преподносятся как плод систематической разведывательной деятельности – не значит ли это, что разведслужбы США просто не располагали источниками информации, близкими к политическим верхам СССР или даже хотя бы осведомленными чуть более обыкновенных граждан? Известно, что американские разведчики, работавшие в тот период в СССР, проявляли особую настойчивость в вербовке сколько-нибудь полезной агентуры, не случайно и финансирование их затрат стояло в расходах ЦРУ на одном из первых мест. И при таких вложениях денег – столь скромные результаты… Парадокс? Он вполне объясним, если вспомнить и известную закрытость советского общества, и неодобрительное отношение властей всех уровней к контактам советских граждан с иностранцами, особенно американцами и англичанами, наконец, активность контрразведки (временам даже чрезмерную). Не будем сбрасывать со счетов и патриотизм абсолютного большинства советских людей, для которых верность Родине не была в те годы пустым звуком, за доллары не продавалась. Вот и приходится экспертам-разведчикам в докладах высшему руководству чаще всего оперировать сведениями, позаимствованными из официальных сообщений печати СССР, которые носили, разумеется, сугубо протокольный характер и отнюдь не определяли истинного положения того или иного лица в иерархии власти. 

О том, что американские спецслужбы не знали подлинной расстановки сил в Кремле, не были осведомлены о перипетиях борьбы за власть в СССР, можно судить по таким заключениям: приемником Сталина станет Молотов или (как сказано в другом документе) Маленков; это лицо будет обладать такой же абсолютной властью, как и его предшественник (американцы до такой степени не понимали существа наметившихся в высших управленческих структурах советского государства процессов, что даже не попытались предположить возможность смены единовластного лидера коллективным руководством). Безосновательными были утверждения, что изменения в СССР не приведут у улучшению отношений с Югославией, что новый советский лидер не пожелает возобновить инициативы налаживания добрососедских отношений с Западом. 

Весьма курьезно выглядит сделанный в январе 1948 года Центральным разведывательным управлением вывод, будто не кто иной, как… Молотов должен занять место Сталина после ухода из жизни последнего. И дело даже не в том, что очень скоро после составления этого прогноза, в 1949 году, Молотов окажется в глубокой опале, а его жена подвергнется аресту по обвинению в «связях с международным сионизмом». Стремительное падение реального политического веса и влияния Молотова в партии и государстве началось задолго до этих событий. О том, что Молотов отодвигался на задний план, свидетельствовало отстранение его от руководства советским атомным проектом в августе 1945 года(во главе программы создания советского атомного оружия был поставлен Л. П. Берия)[Советский атомный проект. Нижний Новгород - Арзамас-16: Нижний Новгород, 1995. С. 60.]. 

Американское разведуправление оказалось совершенно неосведомленным, что после окончания войны реальная борьба за власть в советских верхах развернулась между Берией, Ждановым и Маленковым[Аксенов Ю. Апогей сталинизма: послевоенная пирамида власти // Вопросы истории КПСС. 1990. № И. С. 101 - 102.] одновременно с тем, как представители «большевистской старой гвардии» Андреев, Ворошилов, Каганович и Молотов были вытеснены с авансцены политической жизни[Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки...С. 57.]. 

Как известно, Молотов после ареста жены был отстранен от должности министра иностранных дел СССР, а после того, как Сталин запретил ему бывать в Кремле, фактически оказался не у дел (хотя за ним был сохранен ряд государственных и партийных постов). В последние годы жизни «друга Кобы» Молотов ежедневно ожидал ареста[Медведев Р. А. Они окружали Сталина. М.:Политиздат, 1990. С. 54 - 56.]. 

Не нашел в дальнейшем подтверждения и прогноз относительно того, что Маленков станет единовластным преемником Сталина. Как и предыдущий, этот прогноз был сделан, очевидно, лишь на основании учета внешних признаков (например, занимаемых им в тот период государственных должностей, роли в комиссии по организации похорон вождя), о которых сообщалось в советской печати. Безальтернативность и безапелляционный тон оценок того, кто станет преемником Сталина, надо полагать, не случайны. Они являются подтверждением того факта, что резидентура в Москве передавала в штаб-квартиру ЦРУ весьма поверхностные материалы, не раскрывавшие истинной картины происходившего на советском партийно-государственном Олимпе. Иначе чем объяснить, что аналитики в Лэнгли сбросили со счетов и Берию с подвластными ему могущественными спецслужбами, и Булганина с подведомственными ему Вооруженными Силами СССР, и наконец Хрущева, опиравшегося на партийный аппарат, чья всеохватывающая мощь в конечном счете сыграла решающую роль в завоевании последним лидирующего положения в государстве… 

Признав, что нельзя с уверенностью определить «возможности или вероятные действия потенциальных оппонентов Маленкова», советологи фактически расписались в том, что бессильны проанализировать расстановку политических сил в советском руководстве, видимо, потому, что не располагали фактами. 

Наряду с этим из изложения особого мнения заместителя начальника разведуправления Объединенного комитета начальников штабов видно, что американские правящие круги возлагали определенные надежды на то, что борьба за власть в Москве окажется серьезной и, может быть, пошатнет советский строй. Но тогда этим ожиданиям не суждено было сбыться. 

Из всего сказанного напрашивается вывод, что американские эксперты в своих оценках положения в СССР были вынуждены оперировать не точными данными, а почти исключительно предположениями, не подкрепляя выдвинутые тезисы серьезной аргументацией. И это с большой долей вероятности дает право утверждать: во второй половине 40-х – начале 50-х годов американская разведка в Москве не располагала агентурными источниками, сведения из которых были бы достойны внимания государственных деятелей США. Приблизительные оценки, содержащиеся в меморандумах – свидетельство острого информационного голода ЦРУ и других спецслужб США. Недостаток информации в свою очередь способствовал возникновению у американских политиков ощущения повышенной опасности, якобы исходящей от Советского Союза, влиял на умонастроения и верхнего эшелона власти, и рядовых граждан США, заставляя их воспринимать чрезмерное наращивание своего арсенала не как обременительную обузу, а как необходимое средство защиты от «коммунистической угрозы». 

Что касается нашей страны, то закрытость советского общества от иностранцев в те годы тоже нельзя воспринимать однозначно. Она, с одной стороны, серьезно затрудняла сбор шпионской информации, а с другой – объективно играла на руку американским «ястребам», помогая им создавать в лице СССР образ коварного и злобного врага.


Секретно
ЦЕНТРАЛЬНОЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ 

БИО 9 

СМЕНА ВЛАСТИ В СССР
Резюме 

13 января 1948 г. 

Выбор преемника на место Сталина в советской иерархии будет сделан с целью гарантирования стабильности нынешнего режима и продолжения его политики. Ввиду прошлого опыта советских лидеров, психологии и традиций русского народа и природы советской политической системы передача власти Сталина одному человеку представляется более уместной, чем разделение его власти среди нескольких человек. В настоящее время наилучшим кандидатом для замены является Молотов, чья тесная связь со Сталиным, преданность нынешней советской политике и большой опыт как, как партийной, так и государственной службы дают ему отчетливое преимущество перед другими членами Политбюро. Тщательно продуманные меры предосторожности будут приняты для того, чтобы переход власти к Молотову после смерти или отставки Сталина не поставил был под угрозу стабильность или политику режима. Ближайшие последствия такой перемены, таким образом, будут скорее всего незначительными. Если же, однако, СССР столкнется с цепью бедствий, внутренних и зарубежных, то отсутствие престижа и личности Сталина может привести к росту проявлений личной борьбы между членами Политбюро, вследствие чего произойдет быстрая дезинтеграция советского режима. 

National Archives of the United States. RG 263. Records of the Central Intelligence Agency. Estimates of the Office of Research Evaluation, 1946 – 1950. Box 1.




Титульный лист меморандума ЦРУ, посвящённый оценке последствий смерти Сталина 

Секретно
СПЕЦИАЛЬНАЯ ОЦЕНКА 

Возможные последствия смерти Сталина и прихода Маленкова к власти в СССР
SE – 39 

Опубликован 12 марта 1953 года. 

Следующие организации – участницы Консультативного комитета по разведке сотрудничали с Центральным разведывательным управлением в подготовке этой оценки: разведывательные управления государственного департамента, сухопутных войск, военно-морских сил, военно-воздушных сил и Объединенного комитета начальников штабов. 

Все члены Консультативного комитета по разведке пришли к согласию по поводу этой оценки 10 марта 1953 года. См., однако, примечания заместителя начальника разведывательного управления Объединенного комитета начальников штабов (так в тексте). 

Предисловие 

Эта оценка носит предварительный характер. Рассматриваемая здесь тема будет затронута в национальной разведывательной оценке № 65 «Возможности советского блока до 1957 года включительно» и рассмотрена более полно в национальной разведывательной оценке № 90 «Возможности советского блока до середины 1955 года включительно». 

ОЦЕНКА 

Первоначальная передача власти 

1. Проблема передачи власти является одной из труднейших проблем, с которыми может столкнуться советская система. Важный первый шаг – формальная передача власти – с Маленковым в качестве титульного лидера был осуществлен, по-видимому, с замечательной быстротой и четкостью. Быстрота передачи власти и скорость, с которой были заполнены государственные посты, свидетельствуют о проницательности части советских лидеров, осознающих таящуюся в данной ситуации опасность (В новой организации Маленков сейчас занимает, по-видимому, те же титульные позиции в Президиуме и Секретариате партии и в Совете Министров, что и Сталин. В Совете Министров власть сосредоточена в руках Маленкова как председателя и четырех первых заместителей: Берии, Молотова, Булганина и Кагановича. Эти пятеро составляют Президиум Совета Министров. Имеет значение, по-видимому, то, что между этим органом и сталинским Государственным Комитетом Обороны военного времени имеются прямые параллели с точки зрения его природы и членства. Концентрация власти возросла, и высшие партийные и государственные органы были сокращены по численности и размерам. Новая организация партии и правительства и интенсивная реорганизация слияние нескольких ключевых отраслей промышленности под руководством Маленкова, как представляется, ведут к концентрации и модернизации административной системы. – Прим. Авторов докумената), и о том, что необходимые планы по осуществлению перемен подготовлены, по крайней мере, в общих чертах еще до смерти Сталина. 

2. Ключевые позиции Маленкова в советской Коммунистической партии на протяжении последних четырнадцати лет, его заметное и, по-видимому, запланированное возвышение с 1948 года, сыгранная им выдающаяся роль на девятнадцатом съезде партии и после него и почести, отданные ему Берией на похоронах Сталина, свидетельствуют о том, что в ближайшее время его положению не будет брошен вызов. Мы не можем, однако, определить, имеет ли он качества лидера, необходимые для консолидации его позиций и достижения абсолютной власти, поскольку он всегда действовал при поддержке Сталина. Нельзя также с уверенностью определить возможности или вероятные действия его потенциальных оппонентов. 

3. Борьба за власть может начаться внутри советской иерархии в любой момент. Ввиду природы советского государства эта борьба будет, вероятно, вестись внутри партийной организации и высших эшелонов бюрократии. В любом случае народы СССР вряд ли будут активно участвовать в этой борьбе. Даже если борьба развернется в ближайшем будущем, мы полагаем, что контроль Коммунистической партии над СССР вряд ли быстро пошатнется. Мы думаем, что эта борьба сама по себе побудит правителей СССР развязать преднамеренно большую войну (Заместитель начальника разведывательного управления Объединенного комитета начальников штабов полагает, что параграф 3 должен выглядеть следующим образом: «Борьба за власть может начаться внутри советской иерархии в любой момент. Ввиду природы советского государства эта борьба будет, вероятно, вестись внутри партийной организации. Любое серьезное разногласие, однако, может иметь гораздо более широкий резонанс, вовлекая армию или большие группы населения. Если эта борьба развернется в близком будущем, мы полагаем, что контроль Коммунистической партии над СССР вряд ли быстро пошатнется. Пока борьба ограничивается Кремлем, мы не думаем, что она побудит правителей СССР развязать преднамеренно большую войну». – Прим. Авторов документа) 


ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ СМЕРТИ СТАЛИНА 

Последствия для основ советской власти 

4. Вряд ли смерть Сталина окажет немедленное воздействие на экономические и военные основы советской власти. Новое руководство, однако, может оказаться менее удачливым в поддержании и укреплении этих основ советской власти. 

5. Воздействие западных дипломатических или психологических мероприятий на стабильность и мощь Советов не может быть оценена без знания того, какими будут эти предполагаемые шаги. Мы полагаем, однако, что сейчас СССР политически более уязвим, чем перед смертью Сталина. Новое руководство столкнется с необходимостью принять сложные решения в политике, и эти трудности могут быть усугублены в результате личной борьбы за власть, которая уменьшит советскую мощь и лояльность международного коммунистического движения. 

Последствия для советской политики 

6. В ближайшем будущем новое советское руководство будет почти наверняка проводить внешнюю и внутреннюю политику, установившуюся на протяжении последних лет. В частности, оно скорее всего будет делать упор на враждебность Западу (включая тактику раскола Запада), увеличение экономической базы блока и увеличение военной мощи блока. 

7. Смерть Сталина устранила автократа, который при всей своей беспощадности и стремлении к распространению советской мощи не позволял своим амбициям вовлекать его в безрассудные действия на международной арене. Было бы неосторожно высказывать предположение, будто новый советский режим будет обладать сталинским искусством избегать большой войны. По крайней мере, на первых порах у режима будет отсутствовать свобода действий и возможность маневрировать, поскольку он не будет обладать колоссальным престижем и авторитетом Сталина. В частности, во внешней политике новому режиму, возможно, будет труднее, чем Сталину, отступать со своих позиций, и он может почувствовать себя вынужденным реагировать более жестко, если действия Запада заставят его принимать крупные решения. Наоборот, новое руководство, возможно, будет проявлять осторожность в ближайшее время в осуществлении мероприятий, которые, как оно полагает, могут вынудить Запад предложить вновь рассмотреть принципиальные проблемы, которые разделили Восток и Запад, то новое советское правительство, вероятно, будет придерживаться установившихся советских подходов. Новое правительство, однако, будет не столь уверенно, имея дело с новыми проблемами или новыми предложениями Запада (Заместитель начальника разведывательного управления Объединенного комитета начальников штабов полагает, что параграф 7 должен выглядеть так: «Смерть Сталина устранила автократа, который при всей своей беспощадности и стремлении к распространению советской мощи избрал курс, который, хотя и заставил западный мир перевооружиться, не привел к большой войне на протяжении его жизни. Было бы неосторожно высказать предположение, что новое советское руководство будет либо желать, либо быть в состоянии избрать курс, который позволил бы избежать развязывания всеобщей войны. По крайней мере, на первых порах у советского режима может отсутствовать свобода действий и возможность маневрирования, поскольку он не будет обладать колоссальным престижем и авторитетом Сталина. С другой стороны, особенно в отношении внешней политики, новому режиму, возможно, будет труднее, чем Сталину, отступать со своих позиций, и он может почувствовать себя вынужденным реагировать более жестко на действия Запада. Если Запад предложит вновь рассмотреть принципиальные проблемы, которые разделили Восток и Запад, то новое советское правительство будет скорее всего внешне придерживаться устоявшихся советских подходов». – Прим. Авторов документа). 

8. Новый советский режим, возможно, боится, что пока он будет консолидировать свою власть, Запад может предпринимать агрессивные шаги против блока. Он будет, по-видимому, с крайним подозрением рассматривать любые новые шаги, предпринятые Западом, особенно в отношении авиации дальнего действия или вооруженных сил, расположенных поблизости от границ блока. 

9. Смерть Сталина устранила человека, который стал полубогом. Для многих людей в СССР он был человеком из стали, который превратил Россию в промышленную и военную державу, который отразил германское нашествие и который привел народы СССР к величайшей военной победе в российской истории. Смерть Сталина будет психологическим шоком для большого числа советских людей. Мы, однако, полагаем, что этот шок сам по себе не повлияет на стабильность нового режима. 

Последствия для блока и международного коммунистического движения 

10. На протяжении некоторого времени ни один из приемников Сталина не будет в состоянии достичь сопоставимого статуса или сопоставимого значения в качестве символа международного коммунистического движения, но сплоченность основной части коммунистического движения за пределами блока вряд ли пострадает. Если развернется борьба за власть внутри советской Коммунистической партии, то сплоченность коммунистического движения за пределами блока почти наверняка ослабнет. 

11. Контроль Кремля над европейскими сателлитами является столь жестким, что мы не верим, будто он пострадает всего лишь из-за смерти Сталина. Однако в том маловероятном случае, если борьба в советской Коммунистической партии распространится на Советскую Армию и на советские силы безопасности, советский контроль над сателлитами почти наверняка будет поколеблен. 

12. Отношения между Тито и Москвой вряд ли изменятся в результате смерти Сталина. Антагонизм не был личным, но вопрос из неподдельного столкновения югославских национальных интересов с советской Коммунистической партией. Более того, обе стороны предприняли действия и заняли позиции, которые будет чрезвычайно трудно пересмотреть. Кремль не может признать Тито как независимого коммунистического союзника, не подорвав своих позиций среди европейских сателлитов. 

13. Мы верим, что влияние Тито среди сателлитов или среди коммунистических партий за пределами блока возрастет, если только не будет продолжительной борьбы за власть в СССР. 

14. Мы полагаем, что смерть Сталина не окажет немедленного воздействия на китайско-советское сотрудничество или на внешнюю политику китайских коммунистов. Однако ни один из преемников Сталина не имеет в Азии сравнимого с ним престижа и авторитета. Статус Мао как лидера и теоретика азиатского коммунизма неизбежно возрастет с исчезновением бывшего высшего лидера. Мао почти наверняка будет иметь больше влияния в определении политики блока в отношении Азии. Он почти наверняка не будет стремиться к лидерству в международном коммунистическом движении. Новое московское руководство будет, видимо, общаться осторожно с Мао; если же нет, то почти наверняка в китайско-советских отношениях возникнет серьезная напряженность. 

Возможная западная реакция на смерть Сталина и возвышение Маленкова. 

15. Мы полагаем, что в целом западноевропейские лидеры будут склонны в течение некоторого времени вести борьбу между Востоком и Западом с большой нерешительностью и осторожностью. Они, вероятно, опасаются, что любой немедленный западный нажим на блок увеличит опасность войны и будет способствовать стабилизации власти в СССР. они также, возможно, будут надеяться на то, что если Запад не окажет давление, проблемы, связанные с консолидацией нового режима в СССР, принесут по меньшей мере временное ослабление напряженности и позволят им отложить на более поздний срок принятие спорных политических решений. 

National Archives of the United States. RG 263. Records of the Central Intelligence Agency. Estimates of the Office of Research Evaluation, 1946 – 1950. Box 1. 

Источник: Батюк В.И. Преемником Сталина ЦРУ считало... // Военно-исторический журнал, N1 1997

Эстрадно-боевая группа «Свистуны»
Одним из главных дел Особой группы стало создание подполья на случай сдачи Москвы. Когда в конце сентября 1941 года Сталин пришёл к выводу, что Москву, возможно, не удержать, Берия получил приказ: приступить к созданию подполья в столице. Как писал Андрей Судоплатов в книге про своего отца «Тайная жизнь генерала Судоплатова», Берия, вызвав Судоплатова, так поставил задачу: «Обстановка тяжёлая. Не исключено, что какой-то части немцев удастся прорваться в город. Мы хотим создать в Москве нелегальные резидентуры и группы боевиков. Они развернут здесь нелегальную работу».
Единственное описание подробностей того, как развернули ту работу, оставил в своей книге «Право на совесть» боевик-нелегал Николай Хохлов, ставший в 1954 году невозвращенцем. (Его книгу напечатало издательство «Посев» в 1957 году.) «Обстановка для Москвы складывается плохо, Николай. Город, видимо, придётся отдать. На короткое время, конечно. Но всё равно – если немцы войдут в Москву, они должны почувствовать себя здесь, как в осином гнезде, – цитировал Хохлов речь своего куратора, капитана госбезопасности Михаила Маклярского. – …Для этого в городе должны остаться боевые группы».







Сам Судоплатов в своей книге «Разведка и Кремль» поведал, что в Москве тогда создали «три независимые друг от друга разведывательные сети», а главным координатором подполья стал начальник контрразведывательного отдела Управления НКВД Московской области Сергей Федосеев. Сомнительно, что Федосеев продержался бы в реальном подполье, поскольку очень уж многим он был известен, в том числе соответствующим немецким службам. Бывшего наркома госбезопасности Украинской ССР Павла Мешика назначили руководить подпольной сетью, отвечавшей за диверсии на транспорте. При всём богатстве фантазии трудно представить Мешика в подполье: как-никак целый республиканский нарком. При этом навыки нелегальной работы у него отсутствовали напрочь.
Во главе другой сети поставили майора госбезопасности Виктора Дроздова: «Мой старый приятель с Украины» – как характеризовал его Судоплатов, имел «большой опыт борьбы с бандформированиями и националистическим подпольем на Украине». Перед войной – заместитель начальника столичной милиции. На Лубянке полагали, что из него выйдет хороший руководитель подполья, так как «в Москве его не знали». Это второго-то человека в столичной милиции? Опять же Дроздов ранее широко отметился на руководящей работе в ряде областей Украины. По словам Судоплатова, «в целях конспирации его сделали заместителем начальника Аптечного управления Москвы. Он должен был в случае занятия Москвы поставлять лекарства немецкому командованию и войти к нему в доверие».
Ещё одним подпольным руководителем сделали комиссара госбезопасности 3-го ранга Павла Федотова, начальника 2-го управления НКВД СССР. Федотов должен был курировать особую боевую группу – композитора Льва Книппера, брата жившей в Германии актрисы Ольги Чеховой. В юности Книппер воевал в рядах белых, в эмиграции был завербован чекистами, вернулся и обрёл известность как автор песен и симфоний, прославляющих уже Красную Армию. Его группе поставили особую задачу: «Он стал, – цитирую Судоплатова, – спецагентом-групповодом и должен был действовать в Москве по разнарядке «Д», то есть для осуществления диверсионных актов, операций и акций личного возмездия против руководителей германского рейха, если бы они появились в захваченной столице». Именно его группа и «должна была уничтожить Гитлера и его окружение, если бы они появились в Москве после её взятия».
Согласно замыслу Судоплатова, операция по устранению Гитлера должна была выглядеть так: «Немцы тогда трубили на весь мир о том, что проведут парад на Красной площади. И Гитлер будет приветствовать своих солдат. Среди тех, кто собирался остаться в московском подполье, нашёлся человек, который готовился осуществить покушение на Гитлера. Это известный композитор Л.К. Книппер». По замыслу чекистов, как брат Ольги Чеховой, вхожей в окружение фюрера, он мог «быть представленным Гитлеру в Москве, скажем, во время концерта. И тогда…» Что именно «тогда», Судоплатов предоставляет додумать самим, но очевидно, что ни малейших шансов на успех эта афера иметь не могла и композитор-ликвидатор обрекался на верную смерть.
Так ведь и не он один. «Для совершения диверсионных актов, – признавал Судоплатов, – нами было запланировано привлечь 200 человек. 101 человека подобрали для осуществления акций специального возмездия в отношении членов гитлеровского руководства». Схожее задание получил и Николай Хохлов: «Войти в доверие к немцам не так-то просто. Мы подумали о небольших группах артистов эстрады. Немцы любят искусство, в особенности не очень серьёзное. Они могли бы использовать такие коллективы для обслуживания своих фронтовых частей. Вы свистеть не разучились? Нет? Ну и прекрасно. Мы включим вас в одну из таких групп. Если немцы возьмут Москву, они обязательно устроят парад победы. И пусть устраивают… Может быть, даже Гитлер пожалует. Представьте себе большой концерт для фашистского командования. В зале немецкие генералы, правительственные чиновники, министры всякие… И вдруг – взрыв, один, другой… гранаты. Жив русский народ! Жив и сдаваться не собирается. Понимаете, что это значит?»






То, что это не художественный вымысел, подтвердил Павел Судоплатов: «К возмездию против немецкого командования под руководством М. Маклярского мы готовили и актёрский ансамбль во главе со Свистуном – Николаем Хохловым, позднее ставшим перебежчиком. Планировалось, что Хохлов вместе с группой акробатов, выступая перед немецкими высшими офицерами, во время эстрадного номера – жонглирования – должны были забросать их гранатами». Своему сыну Судоплатов тоже поведал: «У нас, между прочим, была одна очень интересная боевая группа из четырёх человек. Один – артист-свистун (специалист по художественному свисту). Другая – женщина-жонглёр. Она жонглировала боевыми гранатами, закамуфлированными под… небольшие поленья. Представляете? Идёт концерт, скажем, в немецком офицерском собрании. На сцене изящно жонглирует своими «полешками» дама. И вдруг эти «дрова» летят в публику… Этот номер придумал Маклярский». Интересное представление о системе охраны вождей Германии имели руководители Особой группы при наркоме внутренних дел СССР! (Лишь после войны советская разведка узнала, что Гитлер не планировал своего триумфального появления в Москве.)
Любое подполье без связи обречено – это аксиома. К организации нелегальных радиоточек в Москве диверсанты тоже подошли с выдумкой. Одну из них разместили в подвале кукольного театра Образцова, который строили тогда на площади Маяковского. «Строительная незавершёнка, – уверял Судоплатов, – была вообще идеальным прикрытием: траншеи, подвалы – чёрт ногу сломит, а знающий человек в этих катакомбах как дома. Обычно мы размещали там наши нелегальные резидентуры». Такая вот конспирация.
У Хохлова можно почерпнуть и массу иных подробностей подготовки будущих боевиков. Например, как его группу снабдили салом, засунутым в мешок с сахаром: «Сахар, наколотый большими серыми обломками, лежал внизу. На него были набросаны пласты сала. Кристаллы соли осыпались вниз, сахарная пудра поднялась вверх. …Нас торжественно наградили в октябрьские дни солёным сахаром и сладким салом». Ещё подпольщикам вручили чемоданы, набитые пистолетами, гранатами, пачками патронов и взрывчаткой, предложив самим тащить их до квартиры-базы через весь город: «Идите боковыми улицами, старайтесь обходить патрули, чтоб вас не поймали с этим делом». Кстати, если бы поймали, патруль расстрелял бы на месте – согласно приказам об осадном положении.
Как учили обращаться с оружием и взрывчаткой – отдельная песня: «Вдруг Нинин пистолет сам собой исправился, хлопнул выстрел, и пуля, пробив рукав Сергеева пиджака, шлёпнулась в самый центр мишени», «Тася… широко размахнувшись, бросила гранату прямо себе под ноги. …Все отделались лёгким испугом». С обучением азам конспирации дело обстояло не лучше. 15 октября 1941 года капитан госбезопасности Михаил Маклярский среди бела дня вызвал всю группу Хохлова прямо к себе, в здание НКВД на Лубянке: «Но что же, – поднял Михаил Борисович на нас глаза. – Что я могу вам, ребята, сказать? Ничего хорошего… Москву оставляем… Немецкие танки на окраинах города. Держитесь и помните, что вы будете защищать… Не горячитесь. Ждите связи и указаний. Но и сами не плошайте. …Помните всё, чему мы вас учили. Увидимся в подполье. …Постарайтесь сначала войти прочно в доверие к немцам…»






«Нам не пришлось встретиться с Михаилом Борисовичем в подполье, – вспоминал Хохлов. – Это было счастьем и для Москвы, и для нас – четырёх артистов эстрады, наскоро приспособленных к разведке». Как признаёт Хохлов, уже в «учебно-тренировочном» подполье их легенда полетела к чёрту, столичная артистическая тусовка их раскусила.
Позже, когда Маклярский принимал от боевиков-эстрадников выданный им «оперативный фонд», он, подсчитав оставшиеся деньги, «схватился за голову и спросил убитым голосом:
– Куда же вы ухнули такую массу денег?
– Расходы по конспирации, Михаил Борисович, – почтительно ответили мы.
– По к-о-н-с-п-и-р-а-ц-и-и? – расхохотался Михаил Борисович. – Это вы-то – конспираторы? Да вся Москва знала, что вы связаны с разведкой! Ваше счастье, что немцы до Москвы не дошли. Болтались бы вы все четверо в первые же двадцать четыре часа на ближайшем фонаре».
«Цирк Маклярского» – так отзывались о своей эстрадно-боевой группе сами несостоявшиеся диверсанты.
 
Автор сценария
Так ведь эта участь минула не только эстрадно-боевую группу «Свистуны», но и самого капитана Маклярского, да и вообще всё несостоявшееся «подполье». Хохлов не без горькой иронии именовал свою подпольную ячейку «эстрадно-боевой группой», задействованной в «артистически-разведывательных планах НКВД СССР». Автором создания этой «артистическо-разведывательной бригады» был Михаил (настоящее имя Исидор) Маклярский. Известность он обрёл уже после войны – как один из авторов сценария фильма «Подвиг разведчика». В некоторых изданиях его  именуют разведчиком и дипломированным юристом с университетским образованием. Но разведчиком в классическом понимании этой работы Маклярский не был, а образование у него едва ли среднее. Родился в ноябре 1909 года в Одессе, в семье портного. Есть утверждения, что уже с 1924 года Маклярский служил в погранвойсках и даже воевал с басмачами, но в то время Исидору было всего 14 лет. Будущий разработчик «московского плана» НКВД работал тогда после окончания семи классов в кустарных мастерских – учеником-переплётчиком, электриком, служил курьером библиотеки клуба «Роза Люксембург», учился в одесской профтехшколе «Металл» № 2 и совпартшколе. Несколько месяцев числился учеником на Одесской таможне, а с октября 1926-го по июнь 1927 года он и вовсе безработный, официально зарегистрированный на Одесской бирже труда. В том же году безработного вдруг взяли делопроизводителем в ИНФО ГПУ – почему-то Туркменской ССР. ИНФО – информационный отдел, одно из самых крупных и основных структурных подразделений ОГПУ, ведавшее аппаратом осведомителей, «освещавших» настроения населения. Затем Михаил Маклярский был переведён в центральный аппарат – в Особый отдел, надзиравший за красноармейцами, краснофлотцами и красными командирами. Из-за этого перевода Маклярскому так и не удалось окончить юридический факультет Среднеазиатского университета, где он заочно отучился лишь два курса.
Летом 1936 года карьера Маклярского делает неожиданный зигзаг: его отправили почти что в ссылку – в Дмитлаг НКВД, строивший канал Москва – Волга. Маклярский – начальник отделения 3-го отдела Дмитлага. Этот отдел курировал агентурно-осведомительную сеть среди заключённых, вербовал стукачей и «лепил» зэкам новые дела, чаще расстрельные. После торжественного открытия канала весь руководящий состав Дмитлага арестовали по обвинению в… подготовке переворота силами заключённых, из которых якобы формировали боевые отряды. В мае 1937 года вместе со всеми взяли и Маклярского. Но затем последовало необъяснимое: если всех его начальников расстреляли, то его самого… выпустили в августе 1937 года. Почти год он в подвешенном состоянии – под подозрением и без должности. Затем восстановлен в органах и снова отправлен начальником отделения всё того же 3-го отдела, но уже центрального аппарата ГУЛАГ НКВД. Через год, в феврале 1939 года, его вновь вычистили из НКВД. Но в сентябре 1939 года он опять востребован. Биографы утверждают, что он служил в Управлении погранвойск (УПВ) НКВД, но это не так. Служил он начальником отдела учёта и регистрации военнопленных в Управлении по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) НКВД.
Красная Армия как раз вошла в Польшу, пленных было много, новая структура остро нуждалась в специалистах, у которых имелся богатый опыта работы с заключёнными.
Спустя год Маклярский переведён в ГУГБ НКВД – во Второй отдел (борьба «с антисоветскими элементами»), старшим оперуполномоченным 4-го отделения: «агентурная разработка по антисоветским политпартиям», «тюркско-татарско-монгольским» и кавказским «контрреволюционерам». Затем он замначальника 1-го отделения 3-го отдела 3-го управления НКВД – «антисоветские формирования среди академической, технической, сельскохозяйственной, медицинской, педагогической и юридической интеллигенции». В итоге лишь в октябре 1941 года его перевели к Судоплатову, где и поручили организовать подпольную работу в Москве.
 
Смерть пародиста Сталина
Интересно, что после истории с эстрадно-боевым подпольем Особая группа Судоплатова продолжила свою деятельность в том же духе. Был, например, замысел забросить в Германию специально подготовленного боевика – боксёра Игоря Миклашевского, которого подвела бы к Гитлеру советская агентура в Берлине. «У нас существовал план убийства Гитлера, – утверждал Судоплатов, – в соответствии с которым Радзивилл и Ольга Чехова должны были с помощью своих друзей среди немецкой аристократии обеспечить нашим людям доступ к Гитлеру». Попутно Миклашевский получил задание убить… своего дядю, актёра Всеволода Блюменталя-Тамарина, сотрудничавшего с немцами. Всеволод Блюменталь-Тамарин талантливо имитировал голос Сталина, зачитывая от его имени по немецкому радио фальсифицированные указы и приказы и т.п.
Пройдя подготовку, Миклашевский под видом красноармейца-перебежчика перешёл линию фронта. Какое-то время был в лагере для военнопленных, вступил в РОА, после прохождения проверки попал в Берлин. По версии Судоплатова, Миклашевскому якобы удалось наладить связь с Москвой и даже выйти на Ольгу Чехову. Если даже так, обеспечивать боевику доступ к телу фюрера актриса не стала. Ещё Миклашевский якобы «передал в Москву, что можно будет легко убрать Геринга, но Кремль, – утверждал Судоплатов, – не проявил к этому особого интереса». Затем Сталин и вовсе отменил свой приказ о покушении на Гитлера, сочтя, что его устранение лишь навредит, подвигнув германских военных заключить сепаратный мир с американцами и англичанами. Тем не менее одно из заданий Миклашевский всё же выполнил: уже после окончания войны убил своего дядю. Как гордо поведал Судоплатов, «он пробрался туда, куда нам нужно было… В Берлин. Нашёл того человека, который нам был нужен. Сделал то, что было нужно. Ушёл…»

О таких реалиях тайной войны знал крайне узкий круг лиц.