Спецслужбы

АГЕНТУРНЫЙ «БОЛТ»
Как пишут ветераны ЦРУ в своих мемуарах, в американской разведке контейнеры разделяли на активные и пассивные. Активные имели явную рабочую функцию, как например, зажигалка, а потом авторучка с микрофотоаппаратом Т-100/50 для агента ЦРУ Огородника, которым он пользовался для съемки секретных документов в советском посольстве в Боготе и позднее в Москве, работая в Министерстве иностранных дел.
Пассивный же контейнер, например статуэтка, не имеет никаких функций, но содержит полость для хранения важных документов. В ЦРУ практиковали доставку шифр-блокнотов внутри недорогих сувениров, которые не имели никаких замков, а просто разламывались, чтобы достать вложение. Такие контейнеры назывались одноразовыми; их готовили индивидуально для каждого оперативного офицера и агента.
В разгар холодной войны резидентура ЦРУ в Москве, активно используя контейнеры и тайники, приняла принципиальное решение отказаться от кирпичей и деревянных брусков в качестве «одноразовых» или, как их иногда называли, «бросовых» контейнеров, и заменила их на фальшивые полые камни. Американцы справедливо полагали, что практичные москвичи в условиях тогдашнего дефицита стройматериалов наверняка подберут увесистый кусок доски с агентурными материалами внутри, чего допустить было нельзя. И потому Марта Патерсон, молодой офицер ЦРУ, для закладки тайника на Краснохолмском мосту уже несла «за пазухой» не деревяшку, а большой пластиковый контейнер-«камень», состоявший из двух половинок, скрепленных между собой винтами и резиновым клеем.
«КАМЕНЬ» ИЗ ЛЭНГЛИ

Конструкция и содержимое контейнера «Камень». Фото предоставлено автором

Контейнеры длительного хранения изготавливались из высокопрочных сплавов с водонепроницаемыми крышками. Как правило, их использовали нелегалы и особо ценные агенты, когда при получении сигнала опасности надо было срочно менять документы и быстро запастись приличной суммой для экстренного побега в другую страну или обратно к себе домой. Один такой тайник, набитый документами и деньгами, аккуратно зарытый в тихом месте, пропал самым банальным образом, поскольку над ним вскоре построили автостраду, начисто преградившую путь к тайнику, за что и поплатился офицер разведки, отвечавший за его сохранность и не сумевший вовремя ознакомиться с планами расширения автодорог.
В Москве, в музее Пограничной службы России, можно увидеть дипломатические чемоданы-контейнеры, в которых японцы пытались перевозить ценных для разведки персон, правда, не в совсем комфортных условиях. В 1965 году египетские спецслужбы захотели тайно вывезти в специальном чемодане из Италии израильского агента Мордехая Лаука, накачав его наркотиками. Агент мог бы задохнуться во время перелета, но жизнь его была спасена из-за опоздания авиарейса и бдительности итальянских таможенников, которые обнаружили стонущего человека, висящего внутри чемодана на специальных ремешках. В период холодной войны западные спецслужбы готовили специальные охлаждаемые коробки и полости автомобилей для тайной транспортировки человека весом до 110 кг и ростом до 2 м. В таких контейнерах человек мог находиться до 8 часов, используя пакеты для мочеиспускания, впитывающие губки, еду, воду, пакеты со льдом, согревающие элементы и вентиляторы. Главным ограничением был запас кислорода для дыхания.
На протяжении всей новейшей истории было модно рыть тоннели, делать подкопы, прятаться и работать в специальных убежищах и схронах. Великолепным примером конспирации, изобретательности и мастерства является подпольная типография большевиков, так и не расшифрованная многочисленными агентами и провокаторами царской полиции. В 1925 году грузинские коммунисты на свои деньги восстановили типографию в качестве музея, который теперь бережно сохраняется в Москве, на Лесной улице, сотрудниками Государственного музея новейшей истории России от воздействия времени и от активных попыток соседей выбросить «это старье» и открыть здесь наконец-то настоящий и современный городской «шедевр» – бутик, сауну или массажный салон.

Контейнер «Болт».

Для скрытого фотографирования существовал большой арсенал самых разнообразных контейнеров для установки фотоаппаратуры – от брошек, пряжек и пуговиц пальто до радиоприемников, зонтиков, книжек и даже термосов с кофе.
Практиковались и стационарные фото-контейнеры, один из которых, созданный изобретательными сотрудниками 7-го Управления КГБ в ящике для цветов на балконе верхнего этажа, позволил заснять тексты секретных документов, старательно снимаемых шпионом Пеньковским на подоконнике у себя дома. Эти фотографии «семерки» стали одними из главных уликовых материалов в деле агента двух разведок.
Особо тщательно пряталась секретная информация при необходимости доставки, для чего было разработано много самых разнообразных контейнеров с уничтожением. Весьма оригинальный пример показала чехословацкая разведка, сделав контейнер в виде пластикового футляра для мыла. Внутри этой «мыльницы» непроявленная пленка с секретной информацией наматывалась на фотовспышку, которая срабатывала при открывании крышки без ключа-магнита и мгновенно засвечивала фотопленку. Польская разведка помещала внутрь обычной сигареты тонкостенные алюминиевые кассеты для микропленки с информацией, которые можно было уничтожить, закурив сигарету.
Легендарный разведчик-нелегал Рудольф Иванович Абель был вооружен многочисленными контейнерами для хранения и доставки агентурной информации. Самыми известными были открывающиеся монеты, а также запонки и специальные, полые внутри гвозди и болты, где он хранил микроточки – крохотные чешуйки пленки размерами 1 на 1 мм, на которые фотографировали уменьшенные во много раз изображения и тексты с листа формата А4. Известно, что в поисках микроточек и тайников с информацией сотрудники ФБР во время ареста Абеля разломали на куски даже его любимую гитару.

«МОНЕТА» С ПОЛОСТЬЮ ДЛЯ МИКРОТОЧКИ
В 2006 году ФСБ показало документальный фильм об использовании британской разведкой в Москве «электронного тайника», скрытого в искусственном камне. Внутри размещались приемник, передатчик, компьютер и элементы электропитания. Проходя мимо «камня», агент скрытно передавал свой отчет, используя только клавиатуру стандартного сотового телефона или другого персонального электронного устройства. Заранее, после подготовки сообщения, устройство переводилось в режим передачи. Когда агент проходил недалеко от «камня», устройство из кармана агента непрерывно посылало маломощный радиосигнал. Затем устройство автоматически получало подтверждающий сигнал от «камня» и передавало ему зашифрованную информацию в режиме быстродействия. Если в «камне» находились сообщения для агента, они также автоматически передавались на устройство в его кармане, если агент находился в ближней зоне от «камня».
При видимом удобстве в таком электронном тайнике надо периодически заряжать аккумуляторы или менять батареи, а также целиком заменять сам «камень» для ремонта, что вынуждает британских дипломатов, как это видно в фильме ФСБ, бродить в темное время суток у обочины дорог, маскируясь под бомжей, собирающих ветки для ночного костра. Можно полагать, что офицеры разведки Ее Величества смогут уменьшить электронику «камня» до размеров спичечной коробки и даже меньше, но вот блок электропитания при всем желании должен быть энергоемким и потому достаточно большим, и к тому же вся конструкция должна быть в герметичном, ударопрочном и морозоустойчивом контейнере.
Несмотря на активное наступление цифровых технологий, в тайной деятельности спецслужб трудно себе представить другой способ передачи агенту документов, специальной техники и денег без классического тайника. И потому самые захватывающие литературные эпизоды поимки шпионов описывают засаду контрразведки около места закладки тайника в стремлении определить личность агента, который должен этот тайник изъять.

А вот так выглядел предельно плоский контейнер, имевший внутри специальную полость. Иллюстрации предоставлены автором

Автору статьи во время тренировочного выезда с наружкой в конце дня показали бригадира, не по годам украшенного сединой. Оказалось, что бригадир был недавно отмечен правительственной наградой за то, что решился прикрыть картонкой странную фигуру, которую пытался незаметно чертить ботинком на асфальте иностранец, бывший в тот день «дежурным» объектом наружки. Бригадир как мог убедил руководство организовать скрытое наблюдение за этим местом и затем, когда казалось, что все мыслимые и немыслимые сроки засады уже прошли, картонку как бы невзначай отодвинул скромно одетый «сельский труженик», оказавшийся впоследствии инженером расположенного в провинции оборонного предприятия. А нарисованная иностранным ботинком на асфальте странная на первый взгляд фигура была меткой-сигналом, означавшим закладку тайника. Дальнейшая активная разработка «труженика» контрразведкой позволила обезвредить агента, снабжавшего иностранного разведчика военными секретами СССР.
В другом эпизоде холодной войны засада у тайника была не такой удачной. В 1985 году сотрудник ФБР подобрал пустую банку из-под кока-колы, которую оставил на обочине загородного шоссе бывший шифровальщик ВМС США, Джон Уокер, снабжавший 17 лет советскую разведку особо секретными документами о военных шифраторах и системах криптографии. Уокер оставил банку в качестве сигнала о закладке тайника для советского разведчика, которого ФБР планировало взять с поличным в момент изъятия приготовленного агентом пакета с секретными документами. Молодой американский контрразведчик ошибочно принял банку за контейнер Уокера, забрал ее и, удалив тем самым сигнал о готовности тайника, спас от захвата советского сотрудника, который не увидел банку-сигнал на положенном месте и вернулся обратно в резидентуру.
Остается пожелать будущим сотрудникам российской разведки и контрразведки наблюдательности, терпения и старательности, находчивости и разумной инициативы, и «госпожа удача» будет на вашей стороне.

Мы можем охарактеризовать спецслужбы по следующим признакам: использованию личных источников информации (тайных сотрудников), применению методов конспирации (шифров, опознавательных знаков, конспиративных квартир, «мёртвых» ящиков, контрнаблюдения и раз-личных оперативно-технических средств). Специальные службы также собирают компрометирующие материалы с целью вербовки потенци-ального агента.

Спецслужбы называют по-разному: службами безопасности, тайными службами, политической полицией, органами безопасности государства. Их главные задачи сосредоточиваются на разведывательной и контрразведывательной деятельности. В государствах с авторитарной системой правления спецслужбы занимаются борьбой с оппозицией (политическими противниками) и охраной политической системы. В своей работе они применяют методы, имеющие мало общего с этикой и моралью [3].

Четырнадцать лет тому назад я опубликовал статью под названием «Тайные службы III РП» [4] (III РП – III Речь Посполитая – Польша с 1989 года. – Ред.), в которой представил свой взгляд на подготовленную тогдашним правительством Союза левых демократов (СЛД) - Польской партии крестьян (ПСЛ) реформу Учреждения охраны государства, приведшую к возникновению двух отдельных агентств - разведки и контрразведки (АР и АВБ). Мои предложения не нашли отражения в осуществлённых Збигневом Семёнтковским (Zbigniew Siemiątkowski) реформах.

Позволю себе процитировать несколько ключевых фрагментов из этой статьи, что позволит показать различия и совпадения в наших с Ежего Кицинским взглядах.

«…Современное демократическое государство должно осуществлять полный контроль над тайными службами. Эти службы одновременно должны сохранить свою точность, исправность, и, что самое важное, не могут следовать текущей политической конъюнктуре. Их оценки должны быть авторитетными, иметь независимый характер от взглядов и концепций правящих группировок. Единственная цель этих учреждений - служба во благо государства. Мы, к сожалению, не можем сказать, что так происходит в Польше».

В довоенный период в стране функционировали следующие специальные службы: II отделение Генерального штаба Войска Польского, информационная служба Пограничной охраны (II отделение ГК ПО (Глав-ное отделение Пограничной охраны, в Польше отделение на пример полиции, это коменда (komenda), потому аббревиатура ГК. – Авт.), самостоятельное разведывательное отделение Корпуса пограничной охраны и так называемая дефензива, то есть, политическая полиция. Политическая полиция II Республики пережила ряд реорганизаций: была частью МВД, IV отделом главной комендатуры Государственной полиции, действовала в составе Центральной следственной службы [5].

Несомненно, главную роль играло II отделение Генерального штаба, как самое компетентное и самое исправно функционирующее учреждение. Остальные службы являлись вспомогательными органами армии. II от-деление доминировало в профессионализме, полномочиях и кадровом потенциале. В тридцатых годах ХХ века наступило расширение самостоятельности и профессионализма в действиях разведывательных органов Пограничной охраны. В довоенной Польше период службы в «двойке» считался за честь. Много известных политических деятелей выходило из рядов разведки и военной контрразведки. Мы можем упомянуть таких политиков как В. Славек, Б. Медзиньский, И. Матушевский, М. Зындрам-Костялковский, Ф. Славой-Складковский [6]. 

(…) Послевоенный период - это возникновение Министерства обще-ственной безопасности (МОБ) и районных учреждений безопасности. В тот период произошли организационные и структурные изменения, свя-занные с политическими переменами в Польше. МОБ переименовали в Комитет по делам безопасности, а затем - в Министерство внутренних дел. Во время функционирования МОБ служба безопасности действова-ла как самостоятельные учреждения безопасности. В октябре 1956 года эту службу включили в областные комендатуры гражданской милиции, где она составляла самостоятельное структурное подразделение. В за-ключительный период существования Польской Народной Республики (ПНР) были созданы учреждения внутренних вел, в которые была вклю-чена служба безопасности и гражданская милиция.

В ПНР, в отличие от II Республики, кроме гражданской разведки и контрразведки МВД, функционировали военная разведка и контрразведка Министерства национальной обороны. В армии сначала суще-ствовала военная информация, выполнявшая функции контрразведки и военной политической полиции, и разведки, то есть, II управление Гене-рального штаба. Затем была создана внутренняя военная служба, кото-рая являлась контрразведкой и военной жандармерией.

Служба безопасности занималась борьбой с врагами существовавшего конституционного строя, контролировала церковь и политическую оп-позицию, практически все общественные и профессиональные организации [7]. 

«…Будущее правительство СЛД после прихода к власти должно немед-ленно предпринять необходимые шаги с целью получения полного гражданского контроля над специальными службами. Сеймовая комис-сия по специальным службам должна была возглавляться представите-лем оппозиции и обладать следственными правами. Она должна была распределять и контролировать бюджет спецслужб. На правительствен-ной перекладине должен остаться Комитет (Коллегия) по безопасности государства» [8].

Я считаю ошибочным предложение СЛД о создания двух агентств: раз-ведывательного и безопасности. По моему мнению, надо создать три от-дельные учреждения.

Первое из них - это военная информационная служба, подчиненная непосредственно министру национальной обороны (МНО). Эту службу я назвал военным агентством оборонительной разведки (ВАОР). Она со-стояла бы из следующих частей: службы разведки, службы контрраз-ведки, службы исследований и анализа и административно–финансового бюро. Компетенции ВАОР касались бы исключительно вооружённых сил Польши и дел, связанных с военной безопасностью. ВАОР выдавало бы сертификаты безопасности для подведомственных сотрудников. Службы ВАОР вели бы деятельность в сфере военной разведки, контрразведыва-тельного обеспечения МНО и предприятий военной промышленности. 

Вторую структуру тайных служб, так же, как и третью, предполагалось создать на базе упраздненного УОГ. Учреждение обеспечения конститу-ционного строя (УОКС) планировалось организовать по образцу немец-кого Bundesamt für Verfassugssuchtz (Учреждения охраны конституции) [9]. В его состав вошли бы следующие подразделения: управление (от-дел) охраны государственных дел (борьба с экстремисткой деятельно-стью и терроризмом среди иностранцев), управление (отдел) оператив-ной разведки (контрразведка, сбор информации о действиях и методах работы иностранных разведывательных служб, в том числе и союзниче-ских, наблюдательная служба), управление (отдел) безопасности связи и информации (обеспечение правительственной связи, шифры), управле-ние (отдел) сотрудничества с НАТО и охраны государственной тайны плюс части технического и административного обеспечения. УОКС не имело бы полицейских прав, вело бы только оперативную разведку. Ис-полняя роль национальной власти в сфере безопасности выдавало бы сертификаты безопасности. Подлежало бы ликвидации следственное управление УОГ.

Третьим учреждением тайных служб могло быть Государственное агентство безопасности (ГАБ), в котором функционировали бы следую-щие главные структуры: служба разведки, служба внутренней контрраз-ведки, отдел исследований (анализ полученной информации, анализ не-секретных источников и др.), служба электронной разведки. В состав ГАБ вошли бы части технического обеспечения и другие подразделения, необходимые для функционирования агентства. ГАБ занималось бы по-литической и экономической разведкой, шифровкой и дешифровкой и не имело бы следственных функций. Эти задачи выполняло бы Централь-ное следственное бюро полиции (или специально выделенный отдел). ЦСБП (специальный отдел полиции) действовали бы вместе с другими специализированными частями полиции, выполняя задания для ВАОР, УОКС и ГАБ.

Эти службы вместе с пограничной стражей, военной жандармерией и управлением фронтовой разведки Генерального штаба создавали бы подведомственное Комитету по безопасности разведывательное сообще-ство, контролируемое через сеймовую Комиссию по специальным службам.

Начальники ВАОР, УОКС и ГАБ назначались бы на 5-летний срок пре-зидентом по представлению премьера и после положительного мнения сеймовой комиссии.

Обучение работников специальных служб вел бы интегрированный учебный центр, состоявший из: центра подготовки военных информаци-онных служб, школы разведки УОГ и подразделений Академии нацио-нальной обороны. С центром сотрудничала бы Высшая школа полиции. Принципом должен быть периодический обмен части сотрудников меж-ду отдельными службами с целью обогащения их профессионального опыта и интегрирования среды, при некой взаимной конкурентности служб.

При обсуждении реорганизации специальных служб активное участие должны принять все парламентарные фракции, Совет национальной безопасности при Президенте РП и Бюро национальный безопасности.

Конституция 1997 года усилила позиции президента в области обороно-способности. Конституция устанавливает совместную ответственность разных государственных учреждений за дела национальной безопасно-сти. Совет национальной безопасности должен быть форумом сотрудни-чества и контактов между двумя основными органами исполнительной власти - президентом и правительством

С моей точки зрения, одним из главных заданий, данных президентом Совету национальной безопасности, должна быть выработка предложе-ния по правовому регулированию взаимоотношений президента и спецслужб, которые позволили бы выработать механизм, предохраняющий от потери доверия к ним президента Польши (…)» [10].

Прошедшее после публикации этой статьи время показало, что мои предложения по-прежнему актуальны. В промежуточный период воз-никло Центральное антикоррупционное бюро, очередная спецслужба, использующая оперативные средства. По моим подсчетам, сегодня в Польше девять учреждений, которые используют оперативные средства.

Ежи Кицинский представил проект, разработанный по поручению Збигнева Вассермана, являвшийся актуальным во время работы группы под патронажем Антонего Мачеревича (ныне - министр национальной обороны Польши). Проект закладывает усиление роли министра-координатора специальных служб, который в главной мере должен осуществлять функции надзора и контроля над ними, как член Совета министров назначать начальников подведомственных служб. Именно пе-ред ним они должны нести ответственность за выполнение поставленных задач. После реформы министру-координатору должны подчиняться Агентство внутренней безопасности, Агентство разведки, Пограничная стража, Бюро охраны правительства. Служба военной контрразведки и Служба военной разведки по-прежнему подчинялись бы министру наци-ональной обороны. Агентство внутренней безопасности не должно иметь полномочий для допуска к государственной тайне и выдавать сер-тификаты по безопасности как для сотрудников служб, так и остальных юридических и физических лиц.

В ходе реорганизации спецслужб, в соответствии с проектом, должна быть упразднена АВБ, которая, по мнению Кицинского, не исполняет роли специальной службы. Причина заключается, по мнению автора, во всеобъемлющей бюрократии. УОГ, как и АВБ, были чрезмерно бюрократизированы и погружены в борьбу внутренних группировок. АВБ - это пассивный, перепуганный наблюдатель патологических явлений в стране, которым не может ни поставить диагноз, ни, тем более, их предусмотреть. Контрразведка АВБ, по его мнению, является представительством Агентства разведки, не будучи ответственным за контрразведывательную безопасность, использует контрразведку АВБ по назначению. 

Обоснованным он считает повторное соединение контрразведки АВБ с Агентством разведки, что позволит создать качественно новую службу разведки и гражданской контрразведки. У службы были бы исключительно оперативные полномочия, которые направляли бы, например, на дорогу полицейской службы, а не учреждения для борьбы с разведывательными службами противника.

Вторым элементом, предлагаемым проектом реформы, явилось бы со-здание Национальной следственной службы (НСС), учрежденной на базе Центрального антикоррупционного бюро, остатка АВБ (ячейки эконо-мической безопасности, как я предполагаю) и казначейской разведкой, перенесённой из Министерства финансов. Созданная Национальная следственная служба дублировала бы направления работы, присуще ЦАБ, частям АВБ по борьбе с экономической преступностью, наркобиз-несом и терроризмом, а также упомянутой казначейской разведки.

Служба вела бы порученное через гражданскую разведку и контрраз-ведку, СВККВ и СВВ следствие после окончания оперативной игры с противником и принятия процессуального решения.

Ежи Кицинский также предлагает подчинить Агентство безопасности связи министру по специальным службам, что, по мнении автора, связано со скачкообразным развитием ИТ-технологий. Он ссылается на традицию английской GCHQ (Government Communications Headquarters - Центр правительственной связи) и американской АНБ.

В отличие от Ежего Кицинского, написавшего свою статью на четырнадцать лет позже меня, я не был сотрудником спецслужб, поэтому изучал проблему по книгам. Тем не менее, проведенные мною многолетние исследования спецслужб Польши дают мне основания считать, что разведка и контрразведка должны выполнять свои функции исключительно в правовом поле, и не быть втянутыми в политическую деятельность. Моя статья точнее представляла авторское видение системы специальных служб, о чем писал полковник Кицинский. 

На мой взгляд, ошибочным было решение о значительном расширении полномочий Национальной следственной службы и передача ей функции с борьбы с терроризмом. Кроме того, надлежало бы обратиться к зако-ну о полиции, чтобы не дублировать деятельность в сфере борьбы с эко-номической преступностью, так как для этого есть ЦАБ, АВБ, полиция, казначейская разведка. Следственные действия в борьбе с терроризмом могла бы вести полиция, которая по закону занимается этой проблема-тикой. Полиция также занималась бы следственной деятельностью по проблемам шпионажа. Зато в НСС сосредоточить задачи, связанные с экономической безопасностью государства, имеющей важное значение в связи с процессами глобализации.

Надеюсь, что эта статья положит начало дискуссии о польских специ-альных службах на страницах портала Чекист. ру, в которой я готов принять самое активное участие. 

Примечания:

[1] J. Kiciński, Usunąć esbeków [w:] Gazeta Polska nr 44(1160) z 28.10.2015, с. 4 – 5.

[2] Там же.

[3] Собственная дефиниция.

[4] K. Kraj, Tajne służby III RP [w:] Dziś przegląd społeczny nr 6 (129), с. 66 – 70.

[5] A. Misiuk, Służby specjalne II Rzeczypospolitej, Warszawa 1998, с. 27 – 37; 133 – 145; 155 – 189.

[6] Там же, с. 127 – 130.

[7] N. Polmar, T. Allen, Księga szpiegów, encyklopedia, Warszawa 2000, С. 668 – 669; смотри H. Domińczak, Organy bezpieczeństwa PRL 1944 – 1990, Warszawa 1997.

[8] Реформы объявлены Лешеком Миллером и Збигневом Семёнтковским.

[9] Piekałkiewicz, Dzieje szpiegostwa, Warszawa 1999, C. 443 – 444; F. Bielak, Służby wywiadowcze Republiki Federalnej Niemiec, Warszawa 1985, с. 78 – 96; N. Polmar, T. Allen, Encyklopedia..., с. 190 – 191.

[10] K. Kraj, Tajne służby …, с. 66 – 70.

Казимир КРАЙ, кандидат политических наук, член Общества изучения отечественных спецслужб

ИСПЫТАНИЕ НА ПРОЧНОСТЬ
Происшедшее 29 января 1971 года так описывается известным израильским военным историком, профессором Ариэльского университета Ури Мильштейном: «В тот день два джипа под командованием капитана Меира Дагана патрулировали внутреннюю дорогу между лагерем беженцев Джабалия и городом Газа. По дороге мимо них пронеслось такси с местными жителями. Обладая фотографической памятью и мгновенной реакцией, капитан Даган опознал среди пассажиров машины разыскиваемого террориста, известного под кличкой Абу Нимар. Он приказал остановить джипы. И первым подошел к такси, которое успели окружить его солдаты. Абу Нимар, сидевший на переднем сиденье рядом с шофером, рывком открыл дверь, вытащил гранату и выдернул чеку. Угрожая солдатам, произнес: «Умрем все!». Но уроженец Сибири и будущий директор МОССАД не растерялся. Он бросился на террориста и схватил его за руки. После короткой схватки Меиру удалось выхватить гранату с чекой из руки террориста и усмирить его». За этот поступок капитан Даган был удостоен медали «За отвагу» («Итур ха-оз»), второй по значимости военной награды еврейского государства, учрежденной годом ранее, в 1971 году (здесь к месту будет заметить, что высшая военная награда Израиля – медаль «За героизм» («Итур ха-гвура»).
Примерно в это же время Ариэль Шарон, командовавший Южным военным округом, предложил Дагану преобразовать «береговой спецназ» в подразделение «псевдоарабов», позже названное «Римон» (в переводе с иврита «граната»). И «граната» в названии подразделения появилась совсем не случайно.
Задачей «Римон», командовать которым и поставили капитана Дагана, было уничтожение террористической структуры в Газе, включая ликвидацию боевиков. В ходе выполнения одного боевого задания солдаты Дагана вышли на склад боеприпасов, в котором находились сотни гранат различных типов. Вместо того чтобы немедленно уничтожить захваченное или по крайней мере перевезти в другое место, израильтяне «поколдовали» над гранатами таким образом, что они стали взрываться после выдергивания чеки не через пять секунд, а через одну. Понятно, что израильские спецназовцы постарались сделать так, чтобы террористы об их приходе не догадались. Таким образом, Даган и его солдаты спасли  жизнь множества военных и мирных граждан и помогли отправиться на тот свет немалому числу террористов. После этого спецназ, которым командовал Даган, и получил название «Граната».
Точности ради следует заметить, что и до «Римона» израильтяне для противостояния террору использовали различные элитные спецподразделения, например, такие, как «Шакед» («Миндаль»; эта же аббревиатура может интерпретироваться и от слов «Шомрей кав даром» – «Хранители южных рубежей»), созданный еще в 1955 году. Среди военнослужащих «Шакед», действовавших под видом арабов, большинство составляли бедуины, черкесы и друзы. Когда «Шакед» начал использоваться как пехотное подразделение, многие его солдаты и офицеры перешли в «Римон».
Меир Даган выделил в «Римоне» особую группу, позже названную «Зикит» («Хамелеон»). Вместе со своими «хамелеонами» лично он, переодетый под пожилого араба, проникал на территорию сектора Газа, откуда чаще всего и появлялись террористы. Там командир спецназовцев, не отличимый по внешнему виду и палестинскому акценту арабского языка, многое смог выведать, разговаривая с местными жителями. Также действовали и его подчиненные. В конце концов у Дагана оказался список фамилий и псевдонимов большого числа террористов вместе с адресом проживания. Для профессионалов их ликвидация была всего лишь «делом техники». Фактически уроженец Новосибирска осуществил операцию, позже названную «зачисткой Газы». Именно после этой операции Ариэль Шарон назвал Меира Дагана специалистом «по отделению голов террористов от туловищ». И действительно, в немалой степени благодаря спецназовцам «Гранаты» в 1971 году в Газе было ликвидировано 104 террориста, а арестовано более 700. Соответственно резко снизилось количество терактов.
В войну Судного дня октября 1973 года Даган командовал разведкой бригады, которую возглавлял Ариэль Шарон. Именно 143-я бронетанковая бригада Шарона первой пересекла Суэцкий канал и решила исход войны в пользу Израиля. Даган со своими разведчиками тоже переправился на египетский берег и, закрепившись, готов был продвигаться в направлении Каира. Позже Шарон называл действия Дагана в войну Судного дня «смелыми и тактически выверенными». Несомненно, под влиянием Шарона по окончании войны Даган стал танкистом и, осуществляя операцию «Мир Галилее», в августе 1982 года входил в Бейрут в ранге командира 188-го танкового полка «Барак» («Молния»). Его танкисты весьма неплохо ориентировались в городе, ибо не исключено, что Даган и его люди тайно посещали Бейрут, готовясь к проведению операции.
Никто иной как Даган инициировал создание «зоны безопасности» в Южном Ливане и принял активное участие в формировании Армии Южного Ливана – ЦАДАЛ (от ивритского «Цви Дром Лебанон»; по-арабски именовалась «Джайш Лубнан аль-Джануби»). В новообразованной союзной евреям военной структуре, в которой служили в основном арабы-христиане, но также и арабы-мусульмане (причем как сунниты, так и шииты), Даган наладил работу контрразведки и разведки. Особенное внимание он обратил на налаживание вербовки агентов в южноливанских деревнях.
В 1991 году Дагана назначили помощником начальника Генштаба ЦАХАЛ. В следующем году ему наконец присвоили генеральское звание и предложили занять пост командующего Южным военным округом. От предложенной должности новоиспеченный генерал решительно отказался, ибо считал, что этот округ следует расформировать.
В 1995 году, будучи на должности заместителя начальника главного оперативного управления Генштаба, Даган уходит в отставку. Но уже в конце того же года, после убийства премьер-министра Ицхака Рабина, новый глава правительства Шимон Перес попросил уроженца Новосибирска возглавить антитеррористический отдел при его канцелярии. На этой должности Даган продолжал работать и при первой премьерской каденции Биньямина Нетаньяху в 1996–1999 годы.
Когда в 1999 году израильское правительство возглавил Эхуд Барак, которого Меир Даган не безосновательно подозревал в левизне,  совместно с ним работать он решительно отказался. Однако генерал Даган принял предложение возглавить Национальный совет в защиту Голанских высот. Показательно, что в начале 2000 года он не принял предложение занять должность директора МОССАД или начальника ШАБАК (Службы общей безопасности). Но когда премьерский портфель получил Ариэль Шарон, ему Даган отказать не мог. И фактически на конкурсной основе в острой борьбе с такими конкурентами, как командующий Северным военным округом заместитель директора МОССАД генерал-лейтенант Амирам Левин и занимавший на тот момент пост главы Управления планирования ЦАХАЛ генерал-майор Шломо Янай. Предпочтение было отдано Меиру Дагану, и 2 октября 2002 года он занял кресло директора главной израильской разведывательной службы.

ЛЮБИЛ ПОСТУЧАТЬ КУЛАКОМ ПО СТОЛУ

Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху (справа) благодарит уходящего с поста директора МОССАД Меира Дагана за проделанную им работу. Фото Reuters

По мнению тех, кто часто встречался с Шароном и Даганом, они были весьма похожи друг на друга. И не только потому, что не отличались внешней стройностью. Шарон и Даган были смелыми солдатами, блестящими офицерами и яркими генералами. Вступая на должность директора МОССАД, Даган следующими словами изложил свое кредо: «Каждый, кто встал на путь терроризма, должен четко понимать, что тем самым он подписывает себе смертный приговор». Это, с одной стороны. С другой, он считал, что человек должен спешить делать добро при жизни и, если сможет, то и после смерти.
Весьма осведомленный журналист Ронен Бергман, автор статьи «Человек у руля», опубликованной в самой популярной израильской газете «Едиот ахронот» («Последние известия») вспоминает: «Как-то я спросил Шарона, верит ли он, что Даган, слывший отважным солдатом и отчаянным парнем, избавит МОССАД от избыточной дипломатичности. Шарон не отрицал проблем, но сказал, что «Меир сделает все как надо...». Шарон знал Дагана более чем хорошо».
И Ариэль Шарон не ошибся. Даган полностью изменил МОССАД. Во времена его директорства мосадовцы усилили сбор информации о лидерах террористических организаций и рядовых боевиках и, как следствие, количество точечных ликвидаций резко возросло. Ронен Бергман приводит признание Дагана о первых месяцах пребывания в должности директора главной израильской разведывательной службы: «Я сказал Арику (Ариэлю Шарону. – З.Г.), что необходимо провести серьезные изменения, но он должен утвердить их. Я предупредил его, что нужно быть готовым заплатить за это, потому что газетчики и все прочие навалятся на нас обоих. Я сказал, что будет нелегко, и спросил: ты готов платить? Он ответил утвердительно. Он всегда знал, как нужно поддержать».
Несомненно, новому директору МОССАД было совсем непросто. Бергман приводит свидетельство одного из высших чиновников «конторы» «о днях, полных истерики». «Его манера управлять была быстрой, агрессивной, – продолжает осведомленный израильский журналист характеризовать «Сибиряка», – он любил постучать кулаком по столу». Даган никогда не допускал неряшливости. Он контролировал, требовал отчета. Именно во время его директорства были разделены обязанности МОССАД и АМАН. Даган не стеснялся повторять: «МОССАД не может сделать все, и нет у меня интереса поощрять военных разведчиков». По данным Бергмана, благодаря влиянию, которым Даган пользовался у главы правительства Нетаньяху, МОССАД «получал неограниченный бюджет». Подобный расклад не вызывал энтузиазма ни у руководителей других спецслужб, ни тем более у военных.
Руководитель израильской внешней разведки сумел убедить руководство своей страны в способности возглавляемого им ведомства мешать созданию ядерного оружия Ираном или по крайней мере значительно замедлить этот процесс. Однако, как пишет еще один весьма авторитетный израильский политолог и журналист Шимон Шифер в статье «Пепел Клааса», опубликованной в той же «Едиот ахронот», Даган резко возражал против планов Нетаньяху и Эхуда Барака, бывшего премьера, занимавшего также посты начальника Генштаба ЦАХАЛ и министра обороны, «атаковать с воздуха, при американской поддержке или без какого бы на то согласования с американцами, иранские ядерные объекты».
Шимон Шифер обращает внимание на изменение Даганом «стиля отношений с иностранными разведками». По мнению Сибиряка, МОССАД обязан сотрудничать с другими разведками, ибо только так он может получать требуемую информацию. Яков Кедми (настоящая фамилия Казаков, уроженец Москвы), бывший офицер-танкист ЦАХАЛ и бывший руководитель бюро по связям «Натив» (в переводе с иврита «Путь»), ведомства, оказывавшего в советские времена помощь в репатриации евреям Советского Союза и стран Восточной Европы, в книге «Безнадежные войны», опубликованной в московском издательстве, отмечает усиление при Дагане контактов МОССАД с российскими спецслужбами – СВР и ФСБ.
Понимая важность в эпоху Интернета разведки в виртуальном пространстве, Даган призвал на работу в свое ведомство молодых и талантливых программистов для взлома компьютеров военных и спецслужб государств, угрожающих атаковать Израиль.
При Дагане МОССАД с целью привлечения на работу новых сотрудников открыл интернет-сайт, который работал и на русском языке. В течение короткого срока на сайт обратилось более тысячи человек, но после прохождения различных проверок из всех этих претендентов сотрудником самой знаменитой израильской спецслужбы стал только один человек.
Меир Даган возглавлял внешнюю разведку еврейского государства восемь лет. В наше динамичное время это немалый срок. С учетом того, что Дагана не очень интересовала ротация кадров и по служебной лестнице его сотрудники почти не продвигались, в МОССАД стали вспыхивать внутренние конфликты. На пользу дела дрязги, конечно же, не шли. И Нетаньяху после беседы с самим Даганом, долгого раздумья и консультации с членами правительства решил с почетом отправить его в отставку.
При директорстве Дагана в кадровом составе МОССАД возросло количество религиозных сотрудников. Там даже появилась штатная должность раввина. Показательно, что после отставки Сибиряка впервые за всю историю возрожденного еврейского государства внешнюю израильскую разведку возглавил религиозный еврей Тамир Пардо, родители которого выходцы из Югославии.
Официально Даган ушел в отставку 6 января 2011 года. В 66 лет Сибиряк начал жизнь «на гражданке». Заслуженный военный, генерал, разведчик, еще даже не достигший пенсионного возраста (в Израиле он начинается с 67 лет), уроженец Новосибирска получил немало лестных предложений. Но Даган и в мирной жизни предпочел остаться разведчиком. Он стал президентом компании Gulliver Energy, которая искала золото в районе Эйлата на Красном море. Известно, что Даган верил в возможность найти способ возродить разработку медных копий царя Соломона в долине Тимна. И кто знает, воплотил бы Сибиряк свои мечты в жизнь, если бы не болезнь.

И ГЛАЗА ОТДАЛ ЛЮДЯМ
Когда в 2012 году Дагану был поставлен диагноз «рак печени», он и не думал опускать руки. Он оставался солдатом и на больничной койке. Вначале с просьбой пересадить ему печень родственники обратились в клиники Соединенных Штатов, затем Германии и Швеции. И везде получили отказ. За проведение такой операции не брался ни один врач. Только в Белоруссии, куда в октябре того же года был тайно доставлен Даган, ему была пересажена печень. Операцию в Минске провела интернациональная бригада израильско-белорусских медиков, которую возглавлял известный французский хирург Даниэль Азулай, основным местом работы которого в то время был Парижский центр транспланталогии. Ему ассистировал израильский профессор Ицхак Шапира. Сегодня профессор Азулай работает в Израиле.
После стабилизации состояния бывшего директора МОССАД его вернули в Израиль. И хотя трансплантация прошла успешно, рак успел поразить другие ткани организма, что через четыре года и привело к смерти. Тем не менее роговица немолодого и нездорового Меира Дагана помогла вернуться к нормальной жизни двум пожилым людям – 81-летнему Аврааму Гаину, владельцу магазина в Тель-Авиве, и 70-летней женщине, которая просила не обнародовать ее имя. Операции по пересадке были проведены в офтальмологическом отделении тель-авивской больницы имени Мордехая Ихилова. Оба реципиента теперь нормально видят и могут читать.
По словам Хедвы, жены Авраама Гаина, 17 лет назад ее муж уже перенес операцию по пересадке роговицы, но ее результаты удачными не были, хотя возраст тогдашнего донора даже не приближался к старческому. Сам же Гаин, вновь став зрячим после многолетней слепоты, сказал: «Я был ошеломлен, узнав, что мне пересадили роговицу генерала Дагана. Безмерно благодарю его семью за согласие на пожертвование. Пусть будет благословенна память этого человека, много сделавшего для народа Израиля, а теперь и лично для меня».
Тем не менее нельзя не согласиться с упоминавшимся выше Шимоном Шифером, который свою статью «Пепел Клааса» заканчивает так: «Биография Дагана настолько ярка, насколько и секретна, и вряд ли кто-то когда-нибудь ее напишет».Но мы все-таки попытались...

АКЦЕНТ НА ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ УСИЛИЯ
В декабре 2015 года, в связи с истечением срока полномочий Пардо, должность директора МОССАД получил 54-летний Йоси Коэн, уроженец Иерусалима, полиглот, владеющий девятью языками, агент-оперативник с многолетним стажем. В январе 2016 года он вступил в должность. Ему была поставлена задача, которую Даган не считал предпочтительной. Премьер-министр Нетаньяху потребовал от мосадовцев основной акцент сделать «на дипломатические усилия, чтобы добиться осуществления контактов между Израилем и арабскими государствами на Ближнем Востоке». Иными словами, речь идет о государствах, с которыми у Иерусалима нет дипломатических отношений, но есть общий враг – Иран.
На сегодняшний день интеллектуал Коэн проявить себя на должности руководителя израильской внешней разведки не успел. О нем мало говорят в СМИ. Чего не скажешь о его сыне Йонатане. Родившись с диагнозом церебрального паралича, прикованный к инвалидному креслу, этот молодой человек настоял на своем призыве в армию. С учетом состояния здоровья его направили на «щадящую» должность. Но никакого снисхождения к себе этот парень терпеть не пожелал. После девяти месяцев противостояния с чиновниками различного ранга, сдачи ряда экзаменов (Йонатан по примеру отца в совершенстве овладел несколькими иностранными языками), прохождения различных тестов, окончания офицерских курсов он был переведен в подразделение 8200 военной разведки.
Сегодня капитан Йонатан Коэн сотрудник АМАН, его отец директор в понятном смысле конкурирующей спецслужбы МОССАД. Но оба они знали Меира Дагана, один из них работал с ним, они считают его примером настоящего солдата и разведчика.

Для сравнения отметим, что, по утверждению Максимилиана Ронге, возглавившего в 1917 г. «Эвиденцбюро», официально именовавшееся «Бюро учета и сбора сведений» Генерального штаба, с 1884 по 1903 г. в Австро-Венгерской империи было выявлено 250 иностранных агентов [5].

Приведенные данные об иностранном шпионаже небезынтересно сравнить с цифрами, приводившимися еще одним профессионалом из мира спецслужб. Генерал-майор Генерального штаба русской армии Николай Степанович Батюшин в эмиграции вспоминал, что только в одном Варшавском военном округе, имевшем самую протяженную границу с Германией, с 1902 по 1912 г. также были арестованы по подозрению в шпионаже свыше 150 человек, правда, дела только на 38 из них были переданы в суд [6].

По мнению В. Николаи, которое он стремился донести до сознания «политического класса» и правящих кругов Веймарской республики, «разведка является как бы барометром, показывающим напряжение между государства-ми… «Война в мирное время» – таково лучшее определение роли разведки в конкуренции народов в настоящее время. По пути к будущему впереди идет разведка, стремящаяся этот путь распознать и на него повлиять». 

Следует констатировать, что оправдалось предсказание В. Николаи о том, что после Первой мировой войны «начнется невиданное доселе по интенсивности соревнование во всех областях разведки», к которым он относил дипломатию, политику, экономику, науку и технику, и «цели ее будут преследоваться еще более интенсивно и безоговорочно, чем раньше». И поэтому «тайная сила разведки будет в будущем гораздо более значительной, нежели она была в прошлом и есть в настоящее время» [7].

Наряду с описание военных операций на отдельных фронтах, успехов или провалов разведки при их подготовке, определенное внимание В. Николаи уделил и «технике» разведывательной службы, разумеется, открыв далеко не все секреты минувших годов. (Именно за излишнюю, по его мнению, откровенность, позднее Николаи упрекал своего австрийского коллегу, уже упоминавшегося нами Максимилиана Ронге).

Следует, однако, отметить, что Николаи первым в мировой истории поведал читателям, что, наряду с «традиционной разведкой», задачей которой является сбор сведений о противнике, его намерениях, резервах и т.п., уже в годы Первой мировой войны широко применялась, причем не только Германией, но и другими участвовавшими в войне странами, активная разведка, представляющая собой попытку воздействовать на возможность реализации противником его планов и замыслов, включая применение методов дезинформации, пропаганды, саботажа, диверсий и террора. Следует особо подчеркнуть, что речь идет об открытых работах. 

В Советской России аналогичные выводы, основанные именно на опыте Первой мировой войны, в секретных пособиях для подготовки офицерского кор-пуса РККА были сформулированы еще ранее, в 1921 – 1924 гг., А.И. Куком, П.Ф. Рябиковым, П.П. Сытиным и С.С. Турло [8].



Небезынтересно коснуться еще одного малоизвестного исторического сюжета. После ознакомления с книгой В. Николаи с ним захотел встретиться его русский визави – начальник разведывательного отделения Северного фронта полковник Н.С. Батюшин. Как показывал на допросе в МГБ СССР в январе 1946 г. сам Вальтер Николаи, обратившийся за разрешением на эту встречу к Веймарскому правительству, «мне было дозволено встретиться с Батюшиным, но на нейтральной территории». Вероятно, русским разведчиком руководило профессиональное стремление «прощупать» бывшего шефа кайзеровской разведки, узнать какие-либо подробности и особенности его деятельности в годы войны, его мнение о будущем спецслужб в целом – Николай Степанович в то время читал лекции в Белградском отделении Высших военно-научных курсов генерала Н.Н. Головина. Необходимо пояснить, что курсы эти существовали для «повышения уровня военной подготовки офицерских кадров» из числа русских эмигрантов, а впоследствии эти лекции Батюшина стали основой его книги «Тайная военная разведка и борьба с ней». 

Встреча состоялась в середине января 1926 г. в Вене, причем правительство Веймарской республики финансировало поездку Николаи в Австрию. На второй день во встрече принял участие также Максимилиан Ронге. Любопытно, что, желая возвращения на военную или государственную службу, Николаи не преминул подчеркнуть в своем отчете в штаб рейхсвера, что М. Ронге «в настоящее время работает на важном посту в министерстве внутренних дел, это назначение он получил в качестве награды за свои заслуги в войне» [9].

Далее Николаи писал: «Беседа разочаровала меня. Она не принесла мне в целом больше того, что я уже знал, хотя Батюшин, очевидно, говорил совершенно откровенно, понимая, что он не совершает уже больше никакого преступления, выдавая тайны. Более того, я мог его сведения в существенной степени дополнить. Когда он это заметил, то был очень удивлен моими обширными знаниями о русской службе разведки». 

Как представляется, состоявшийся обмен мнениями между асами шпионажа убедил М. Ронге в необходимости также публично высказаться о роли разведки как в минувшей войне, так и о ее месте в механизме государственного управления в целом.

Изданная в 1930 г., изобилующая множеством фактов, имен, географических названий, деталей военных операций, книга М. Ронге «Война и индустрия шпионажа» («Kriegs und Industriespionage») первоначально появилась в виде машинописной копии для нужд Разведывательного управления РККА, а в конце 1937 г. Воениздат выпустил ее сокращенный перевод под названием «Разведка и контрразведка». В заключении Ронге подчеркивал: «многие не-верные суждения об агентурной разведке, распространенные среди широкой публики, являются угрозой для будущего, так как разведывательная работа нуждается в широкой поддержке со стороны населения. Для разоблачения этих ошибочных суждений и должна, прежде всего, служить моя книга». Задачи разведывательной службы во время мировой войны, подчеркивал он, – «вышли далеко за первоначальные рамки; она должна иметь глаза и уши в области военной, политики, экономики и техники». Ронге также отмечал «выдающуюся роль» радиоразведки в получении разведывательных сведений о планах неприятеля, а также роль таких технических новинок в области шпионажа, как подслушивание телефонных переговоров и авиаразведка. 

Также, как и Николаи, он подчеркивал «позитивную роль» активной развед-ки, то есть диверсий и саботажа, в тылу противника. Немало страниц книги Ронге посвящено рассказу о пропаганде и контрпропаганде сторон как но-вому средству ведения геополитического противоборства.

В изданной в преддверии Второй мировой войны книге «Тайная военная разведка и борьба с ней», Н.С. Батюшин подчеркивал, что «работа тайной разведки есть та же война, но в мирное время и другими средствами, где из-воротливость ума, сила воли и мужество играют первейшую роль». Соглашаясь с Николаи и Ронге, Батюшин подчеркивал, что «значение тайной раз-ведки при скоротечности будущих войн и распространении их буквально на все области деятельности народов, не исключая и психологической, должно еще более возрасти», «горько заплачут в будущем те государства, которые недооценивают значение тайной разведки в период мира!». 

Однако он более определенно констатировал, что «Великая война наряду с огнестрельным оружием выдвинула в равное с ним положение и психологическое оружие – слово, являющееся могучим средством политической пропаганды, действующее на моральный элемент народа… Слово или пропаганда вообще есть оружие политики, причем и стратегия, и политическая пропаганда должны работать рука об руку, имея лишь одну цель – победу над врагом». При этом, подчеркивал Н.С. Батюшин, методы пропаганды «должны быть чрезвычайно деликатны, дабы лозунги ее не били в глаза своей рез-костью, а как бы носились в воздухе, незаметно создавая настроения масс, то есть народное движение». 

Немалое внимание Николай Степанович уделил и вопросам защиты от акций разведки противника. Обнаружить шпиона, подчеркивал он, «обыкновенно ничем не выделяющегося из окружающей среды, дело нелегкое и возможно лишь при широком содействии не только осведомленных в этом деле правительственных органов, но главным образом всех слоев населения, разумно воспитанных в целях сохранения военных тайн государства, т.е. в конечном счете, своих собственных интересов, с крушением государства обыкновенно страдают и частные интересы его подданных. Сразу, однако, достичь пони-мания этого нельзя, требуется лишь систематическое разъяснение народным массам их гражданских обязанностей. Базирующихся, в частности, на имевших место шпионских делах, можно воспитать широкие круги населения в духе содействия охране военных интересов страны», «без деятельного содействия широких кругов населения здесь не обойтись». 

А завершал свой труд Н.С. Батюшин следующими словами: «Здесь более чем где-либо применимо изречение, что история конницы есть история ее начальников. Вот почему имена выдвинувшихся на ниве тайной разведки лиц, как полковник Николаи, генерал Ронге и др., должны войти в историю. Особенно при увеличивающемся с каждым почти днем значении тайной разведки в государственной жизни народов».

Вследствие вышесказанного, все три названные нами книги стали в начале 1930-х гг. учебными пособиями для подготовки слушателей советских воен-ных академий, будущих сотрудников советских спецслужб.

21 мая 1937 г. генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин выступил на совещании руководящего состава Разведывательного управления НКО СССР по вопросу совершенствования разведывательной работы. В частно-сти, он подчеркивал:

«Необходимо поставить пропаганду разведки и контрразведки. Издать контрразведывательную литературу, не скрывать ее от читателей. На западе буржуазия вокруг своих шпионов создает ореол. У нас в стране мало знают разведчиков, они стыдятся своей работы и своего звания, поэтому у нас нет притока новых сил. Надо популяризировать работу разведки и контрразведки. Пропагандировать разведку – значит привлекать молодежь, талантливых людей, девушек, ученых…

Разведчик – настоящий патриот, герой, деятель своей страны. Надо разъяс-нять значение разведки и роль разведчика. Дать ряд хороших статей, бро-шюр. Переработать и издать некоторые хорошие книжки по разведке. Нуж-но изучать иностранный опыт разведки и богатую технику этого дела…

Хорошая разведка может отсрочить войны. Сильная разведка врага и наша немощь – провокация войны» [10].

Примечания:

1. Николаи Вальтер (1873 - 1947), полковник (с 1918 г.) В 1904 г. окончил военную академию в Берлине, после чего продолжил службу в Генеральном штабе. С 1906 г. возглавлял разведывательный отдел в Кенигсберге. С марта 1913 г. в звании майора – начальник отдела Ш-Б (военная разведка и контр-разведка), с августа 1914 г. по октябрь 1918 г. – начальник управления III Б Генерального штаба Германии. В 1934 – 1945 гг. – сотрудник Института ис-тории новой Германии. В октябре 1945 г. арестован в Нордхаузене опера-тивной группой НКВД СССР. После завершения в отношении него след-ственной проверке, с января 1947 г. проживал на конспиративной даче МГБ в Сосновом Бору, работая над воспоминаниями «Разведка 1990 – 1945 гг. Обобщенный опыт». (О жизни В. Николаи с 1945 г. см.: Таратута Ж.В., Зда-нович А.А. Таинственный шеф Мата Хари. М., 2000). Первое издание на русском языке «Тайные силы: Интернациональный шпионаж и борьбы с ним во время мировой войны и в настоящее время» - Киев: изд. Княгиня Ольга, 2005, М. Принципиум, 2015. 

2. Цитируется по изданию Разведывательного управления РККА Николаи В. Тайные силы. Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время миро-вой борьбы и в настоящее время. М., 1925. С. 54. 

3. Николаи В. Указ. соч. С. 22. 

4. Там же. С. 38, 119. 

5. Ронге М. Разведка и контрразведка. С-Пг, 2004. С. 29. (Это издание вос-производит первый перевод на русский язык 1937 г.); Ронге М. Война и ин-дустрия шпионажа. М, 2000. С. 21. Ронге Максимилиан (Макс) (1874 – 1953), с 1918 г. – полковник, с 1934 г. – генерал, с 1907 г. – в «Эвиденцбю-ро», с октября 1917 г. – его начальник. Находясь в отставке, в 1930 г. Ронге опубликовал книгу «Kriegs und Industriespionage» («Война и индустрия шпионажа»). В 1933 г. вернулся на службу в австрийскую разведку. После аншлюса Австрии Германией в марте 1938 г. – в отставке. В СССР сокра-щенный перевод книги М. Ронге издавался в 1937, 1939 и 1943 гг., не считая перевода «для служебного пользования» РазведУпра РККА 1936 г. Полный перевод книги см.: Ронге М., Война и индустрия шпионажа. М, 2000.

6. Батюшин Николай Степанович (1874 – 1957) – в 1893 г. окончил Михайловское артиллерийское училище, в 1899 г. – Академию Генерального штаба. Службу проходил на должностях, связанных с военной разведкой и контрразведкой. В 1914 – 1916 гг. – начальник разведывательного отделения Северо-Западного фронта. С 1920 г. в эмиграции, до 1940 г. проживал в Белграде, преподавал на отделении Высших военно-научных курсов генерала Н.Н. Головина. В 1939 г. в Софии увидела свет его книга «Тайная военная разведка и борьба с ней». (См.: Батюшин Н.С. Тайная военная разведка и борьба с ней. М., 2001, Батюшин Н.С. У истоков русской контрразведки: Сборник документов и материалов. М., 2007). С 1945 г. проживал в Бельгии. По инициативе Общества изучения истории отечественных спецслужб и Регионального общественного фонда содействия социальной и правовой поддержке ветеранов и сотрудников ФСБ России 20 октября 2004 г. останки Н.С. Батюшина были торжественно перезахоронены на Николо-Архангельском кладбище в Москве. 

7. Николаи В. Тайные силы. Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой борьбы и в настоящее время. М., 1925. С. 139-140. 

8. Подробнее об этом: Хлобустов О.М. Первая мировая война и ее влияние на развитие теоретических взглядов на разведку и контрразведку государ-ства: некоторые оценки историографии проблемы. // Исторические чтения на Лубянке. 2014 год. Органы обеспечения государственной безопасности Рос-сии в период до начала Второй мировой войны. Часть 3. М., 2015. С. 188–197. 

9. Таратута Ж.В., Зданович А.А. Таинственный шеф Мата Хари. М., 2000. С. 149–154.

10. Цит. по: Житнухин А.П. Леонид Шебаршин. М., 2014. С. 114-115.

В последствии, развивая эти идеи, известный российский контрразведчик Николай Степанович Батюшин отмечал, что «без деятельного содействия широких кругов населения, здесь не обойтись. Чем выше уровень его политического развития (выделено мной, - О.Х.), тем скорее можно рассчитывать на его содействие в деле поимки шпионов» [10].

А подытоживал этот раздел своей работы профессор Академии Генерально-го штаба П.Ф. Рябиков следующими словами: «деятельность контрразведки имеет для государства громадное значение, и на правильную научную и си-стематическую ее организацию и ведение должно быть обращено самое се-рьезное внимание как в мирное, так и в военное время».

Следующей работой, посвященной осмыслению роли разведки в современ-ных условиях, стало подготовленное в 1924 г. для слушателей Военной ака-демии РККА генералом Павлом Павловичем Сытиным пособие «Разведыва-тельная служба» [11].

Не сегодня, завтра, отмечал его автор, «мы можем оказаться вынужденными воевать и вновь вести новую революционную войну. Это обстоятельство принуждает нас заблаговременно подготовить все силы и средства страны и народа на случай нового выступления наших врагов… Сведения о неприяте-ле составляют основу всех идей и действий на войне».

Современная война, делал П.П. Сытин на основе опыта Первой мировой, «захватывает все отрасли жизни государства, поэтому… заблаговременная подготовка к войне крайне необходима и требует самой серьезной работы».

Главная цель разведки мирного времени, которая «носит характер подготовительной работы, крайне необходимой для ведения боевых операций», заключается в изучении характеристик (свойств) будущего противника, стремлении «проникнуть в его план войны, определить предел напряжения его военной мощи, и выяснить способность его к продолжительной войне…».

Поэтому, ведя изучение вероятного противника в условиях мирного времени, разведка «должна обращать внимание при изучении населения на его национальный состав, физические и моральные качества, степень нравственности, патриотизма, отношение к центральной власти».

Сытин разработал примерный классификатор сбора разведывательной информации, разделив его на группы сведений «чисто военных», военно-статистических и военно-географических, экономических и политических.

В области внутренней политики иностранных государств П.П. Сытин обра-щал внимание на необходимость «изучать отношение населения и отдельных политических групп к правительству и его отдельным членам, парламенту; а также настроения широких народных масс, отношение к войне правитель-ства, народа, рабочих, партий и групп; недовольства в стране и их причины; вести изучение политических фигур – и правительства, и оппозиции, их от-ношения к России».

Развивая идею А.И. Кука о необходимости активного воздействия на между-народные отношения, П.П. Сытин называл задачами разведки содействие «созданию благоприятной для нас политической комбинации государств; привлечению на свою сторону в случае войны нейтральных государств; ве-дению за границей пропаганды идей, выгодных собственной стране». А так-же «стремиться к устранению с руководящих ролей государственных деяте-лей, работающих во вред нашей Республике (путем работы прессы, пропа-ганды, слухов)».

Контрразведка же, по мнению Павла Павловича, должна представлять собой «особый отдел разведывательной службы, который всеми мерами противо-действует работе неприятельских разведчиков и шпионов и стремится рас-крыть их организации, цели разведки, приемы, средства, методы, направле-ния [деятельности]. Служба контрразведки должна обнимать все отрасли жизни страны, а именно: дипломатическую, чисто военную, политическую и экономическую».

В том же 1924 г. появилось и первое учебное пособие для контрразведчиков «Шпионаж», написанное Станиславом Степановичем Турло [12]. Говоря о помощи населения контрразведке в борьбе с происками спецслужб ино-странных государств, он подчеркивал: «Если бы все прониклись сознанием того, какую опасность представляет собой шпионство противника, какой вред причиняет его деятельность, то борьба с ним была бы легкой…. Те, ко-торые сознают вред и опасность шпионства, не посвящены во все сложней-шие махинации его работы, почему и не могут оказать широкого содействия контрразведывательным органам в деле борьбы с ним» [13].

Следует отметить, что к аналогичному выводу пришел в 1930-е гг. и прожи-вавший в эмиграции Н.С. Батюшин. Анализируя опыт Первой мировой вой-ны, он писал, что противодействие разведывательно-подрывным устремлениям иностранных спецслужб «дело нелегкое и возможно лишь при широком содействии не только осведомленных в этом деле правительственных ор-ганов, но главным образом всех слоев населения, разумно воспитанных в целях сохранения военных тайн государства, т.е. в конкретном результате и своих собственных интересов (здесь и далее выделено мной, - О.Х.), …Сразу, однако, достичь понимания этого нельзя, требуется лишь систематическое разъяснение народным массам их гражданских обязанностей. Базируясь, в частности, на имевших место шпионских делах, можно воспитывать широкие круги населения в духе содействия охране военных интересов страны» [14].

С.С. Турло обращал внимание читателей на то обстоятельство, определив-шееся именно опытом недавней мировой войны, что, «в современную эпоху война прежде всего ведется на экономическом, политическом, дипломатиче-ском фронтах, а в последнюю очередь на фронте военном. Поэтому значение современной разведки выросло до громадных размеров, и наряду с значени-ем расширилась и область разведки» [15]. Цель же разведывательной рабо-ты «заключается в сборе сведений для применения и использования их в нужный момент».

В период мировой войны, подчеркивал С.С. Турло, «стороны уже не огра-ничивались только разведыванием…, а по раскрытии тайн стремились всяче-ски тайным же образом подорвать осуществление, проведение в жизнь этих тайн – тайная разведка приобрела активный характер. Эта черта тайной разведки как носящая признаки терроризации, дезорганизации государ-ственной жизни и военной системы противной стороны является чрезвычай-но серьезной и ставит тайную разведку в совершенно иную плоскость, чем до мировой войны» [16]. 

Подытоживая написанное ранее об активной разведке А.И. Куком, Стани-слав Степанович делал обоснованный и крайне важный вывод: активная раз-ведка «выявляет признаки нового вида войны – тайной; она опаснее и из-нурительнее открытых вооруженных столкновений». 

1925 г. знаменовался публикацией первой советской открытой работы, освещавшей деятельность разведки и контрразведки, которой стала изданная Воениздатом в 1925 г. в серии «Библиотека командира» брошюра Владими-ра Латынина «Современный шпионаж и борьба с ним». Следует подчерк-нуть, что, не смотря на популярный стиль изложения, работа эта написана с глубоким знанием существа предмета, что и определяет ее познавательную и научно-историческую значимость.

В предисловии автор подчеркивал, что: «В настоящее время шпионаж во всех государствах развился необычайно. Опыт показал, что многие из нас не имеют более или менее ясного представления о том, что такое современный шпионаж, какие его задачи и стремления и в чем он выражается. Не имея точного понятия о шпионаже, мы не в состоянии успешно бороться с ним, мало того, зачастую своими ошибками облегчаем деятельность неприятель-ских шпионов. Работа контрразведывательных органов может быть успеш-ной в том случае, если сами граждане, отдавая себе ясный отчет в том, что такое шпионаж, умеют собственными средствами бороться с ним» [17].

Автор пророчески писал: «Современная война разыгрывается не только на полях сражений, но в промышленно-экономической и политической области, и такая война часто ведется задолго до объявления мобилизации».

Кроме того, подчеркивал он, «особенность современных войн заключается в том, что войну ведет не одна армия, а весь народ. Все граждане «от мала до велика» так или иначе, участвуют в борьбе против внешнего врага. И на этом основании будет истребляться одинаково как армия, так и весь народ». Как известно, включающая данное положение, концепция «тотальной войны» впервые была выдвинута Эрихом Людендорфом в 1935 г. (В русском пере-воде: Людендорф Э. Тотальная война. М., 1936). 

На основе анализа русско-японской, Первой мировой и советско-польской войн, Латынин отмечал, что многие стороны в ходе военных действий ставят задачи «создания в тылу противника условий, ослабляющих его оборони-тельную силу», то есть саботажа. Кстати сказать, этот же вывод позже сде-лают и зарубежные специалисты в области разведывательной и контрразве-дывательной борьбы.

В заключении Латынин вновь повторяет главный вывод: «для успешной борьбы со шпионажем необходимо содействие самых широких обществен-ных кругов нашим контрразведывательным органам».

Разумеется, на последующее восприятие угрозы шпионажа со стороны ино-странных спецслужб и предпринимавшиеся в этой связи меры по повышению бдительности населения не могли не влиять политические выступления и ди-рективы И.В.Сталина. Особенно его заключительное слово на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. 

Тогда вождь призывал: «Помнить и никогда не забывать, что пока есть капи-талистическое окружение, - будут и вредители, диверсанты, шпионы, терро-ристы, засылаемые в тыл Советского Союза разведывательными органами иностранных государств, помнить об этом и вести борьбу с теми товарища-ми, которые недооценивают значения факта капиталистического окружения, которые недооценивают силы и значения вредительства» [18].

Эта установка «Верховного главнокомандующего» объясняет последовав-шую вскоре весьма широкую публикацию в СССР переводных работ ино-странных авторов о роли разведки в мировой войне, а также их последую-щие переиздания в 1942 – 1944 годах. Однако подобное политико-конъюнктурное отношение к работам зарубежных авторов отнюдь не умаля-ет значения содержащихся в этих работах объективных выводов и суждений о роли спецслужб в мирное и военное время. Тем более, что многие из них нашли свое подтверждение в совместной борьбе стран Антигитлеровской ко-алиции с фашизмом во Второй мировой войне.

Приведем в хронологическом порядке лишь некоторые из этих работ: Герма К. Тайная война: Записки бывшего начальника тайной полиции, прикоман-дированной к VI германской армии. М., 1932; Берни А. Разведка на войне. М., 1934; Ринтельн Ф. Воспоминания о секретной войне. М., 1935; Букар Р. За кулисами французской и германской разведок. М., 1935, 1938; Массар Э. Шпионаж и шпионы в Париже. М., 1936; Вальд Г. На службе шпионажа во время мировой войны (Пер. с немецкого). М., 1937; Ландау Г. Секретная служба в тылу немцев (1914 – 1918). М., Воениздат, 1937, (2-е изд., М., Соцэгиз, 1943); Лаказ Л. 4 года разведывательной работы (1914 – 1918). М., 1937; Россель И. Разведка и контрразведка. М., 1937; Роуан Р. Разведка и контрразведка. М., 1937; Букар Р. В недрах секретных архивов. М., Воениз-дат, 1938 (2-е изд. 1943); Вудхолл Э. Разведчики мировой войны. М., Воениз-дат, 1938 (2-е издание – 1943); Ньюмен Б. Английский шпион в Германии. М., 1938; Томсон Б. Шпионаж во время войны. М., 1938; Астон Д. Британская контрразведка в мировой войне. М., 1939; Байуотер Г. Морская разведка и шпионаж. Эпизоды из мировой войны. М.-Л., 1939; Ронге М. Разведка и контрразведка. М., 1937, 1939; Тохай Ф. Секретный корпус. М., 1940.

Помимо этого, публиковались и работы отечественных авторов (также в хронологическом порядке): О методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троц-кистско-бухаринской агентуры. М., 1937; Шпионаж и разведки капитали-стических государств. В помощь пропагандисту и беседчику. Л., Лениздат, 1937; Шпионам и изменникам Родины нет и не будет пощады! Сборник статей. М., Госполитиздат, 1937; Фашистская разведка (Сборник статей и материалов). Сталинград, Сталинградское областное книжное издатель-ство, 1938; Савельев Л.Е. Шпионы перед Советским судом (О коварных ме-тодах иностранных разведок). М., 1940; Сейдиметов Д., Шляпников Н. Ав-стро-германская разведка в царской России // Исторический журнал, М., 1938, № 1, СС. 29-40; Сейдиметов Д., Шляпников Н. Германо-австрийская разведка в царской России. М., Воениздат, 1939; Минаев В. Фашистская разведка и ее гнусные методы. М., ОГИЗ, 1941, 1942; Минаев В. Разведка и шпионаж на флоте М.-Л., 1941; Минаев В. Разведка и контрразведка Вели-кобритании. М., Воениздат, 1941; Немецкий шпионаж в России во время войны 1914 – 1918. М., 1942; Никитинский И., Софинов П. Немецкий шпио-наж в России во время войны 1914-1918. М., ОГИЗ, 1942.

Примечания:

1. Клембовский Владислав Наполеонович (1860-1921), российский воена-чальник, генерал от инфантерии. В 1879 г. окончил 3-е Александровское во-енное училище, в 1885 г. – Николаевскую Академию Генерального штаба. Участник русско-японской войны 1904-1905 гг. Затем – на штабных и ко-мандных должностях. Участник Первой мировой войны. Летом 1918 г. при-нят на службу в РККА, в Гражданской войне не участвовал, занимаясь воен-но-исторической работой. Первое издание книги «Тайные разведки. (Воен-ное шпионство)» было выпущено им еще в 1892 г. Подробнее см.: Хлобустов О.М. КГБ СССР 1954 – 1991 гг. Тайны гибели Великой державы. М., 2012. С. 64; Клембовский В.Н. Тайные разведки. (Военное шпионство) // Антоло-гия истории спецслужб. Россия. 1905 – 1924.

2. Рябиков Павел Федорович (1975 - 1932) – генерал-майор Генерального штаба. Окончил Константиновское артиллерийское училище (1896), Никола-евскую академию Генерального штаба (1901). Участник русско-японской войны 1904 – 1905 гг. С 1906 г. – в Главном управлении Генерального шта-ба, в 1910 – 1914 гг. – заведующий обучении Академии Генерального штаба. Участник Первой мировой войны. В 1917 – 1918 гг. – начальник Разведыва-тельного отделения Главного штаба. С марта 1918 г. – вновь в Академии Ге-нерального штаба. С июля 1918 г., отказавшись эвакуироваться из Казани, - в Белом движении на Востоке. С 1920 г. – в эмиграции (Китай), с 1927 г. – в Чехословакии.

3. Кук Александр Иванович (1889 - 1932) – в армии с 1909 г., участник Пер-вой мировой войны, в 1917 г. окончил ускоренный курс Академии Гене-рального штаба; с 1918 г. – в РККА. С мая 1921 г. – в Разведуправлении РККА.

4. Кук А.И. Канва агентурной разведки. М., 1921. С. 12.

5. Николаи В. Тайные силы. Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой борьбы и в настоящее время. Первое открытое издание на русском языке. Киев, изд. Княгиня Ольга, 2005 г.

6. В работе одного из основоположников этой концепции Пола Лайнбардже-ра опыту Первой мировой войны посвящена целая глава, см.: Лайнбарджер П. Психологическая война. Теория и практика обработки массового созна-ния. М., 2013. С. 98 – 120. 

7. Клайн Р. ЦРУ от Рузвельта до Рейгана. New-York, 1988. С. 166.

8. Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время // Анто-логия истории спецслужб России. 1905 – 1924. М., 2007. С. 111 – 410.

9. Мерзляков В.М. Об организации контрразведывательных органов России. // Российские спецслужбы: история и современность. Материалы Историче-ских чтений на Лубянке 1997 – 2000 г. М., 2002. С. 72 – 74.

10. Батюшин Н.С. Тайная военная разведка и борьба с ней. Цитируется по: У истоков русской контрразведки: Сборник документов и материалов. М., 2007. С. 195.

11. Сытин Павел Павлович (1870 – 1938), русский и советский военачальник, генерал-майор. На военной службе с 1890 г., в 1899 окончил Академию Ге-нерального штаба по первому разряду, т.е. с отличием. С октября 1922 г. – преподаватель Военной академии РККА, в 1924 – 1927 гг. – в Военно-историческом управлении по исследованию и использованию опыта войны. С декабря 1934 г. – научный сотрудник Центрального архива РККА. Ре-прессирован, реабилитирован 16 марта 1957 г.

12. Турло Станислав Степанович (1889 – 1942) – в органах ВЧК – ОГПУ с 1918 г. В 1924 г. – начальник контрразведывательного отделения Полно-мочного представительства ОГПУ по Западному краю.

13. Турло С.С., Залдат И.П. Шпионаж. М., 2002. С. 291. 

14. Батюшин Н.С. Тайная военная разведка и борьба с ней. // У истоков рус-ской контрразведки: Сборник документов и материалов. М., 2007. С. 190. 

15. Турло С.С., Залдат И.П. Указ. соч. С. 41.

16. Там же. С. 14.

17. Латынин В. Современный шпионаж и борьба с ним. М., 1925. С. 5-6.

18. Сталин И.В. Доклад и заключительное слово на Пленуме ЦК ВКП(б) 3 – 5 марта 1937 г. М., 1937. С. 36.

Впрочем, и это – частности. Текущий «мегатренд» - глобальное ослабление влияния Запада, а основа российской внешнеполитической стратегии не завязана на региональных целях и стратегически нацелена на усиления веса России в мире. Турбулентность и нестабильность в этом самом мире, порожденные, в том числе, действиями Запада по ослаблению ряда региональных режимов, могут привести к очередной войне. И Россия вынужденно строит военную систему, которая должна защитить ее от стратегического удара в средней и долгосрочной перспективе, а также дает Москве возможность «проецировать свою силу». Этим обусловлены и масштабная военная реформа, и инвестиции в оборонную отрасли, которые после медленного старта все-таки заработало и стали приносить плоды. По мнению КСРБ, Запад напрасно сосредоточился на так называемой «гибридной войне», у которой и точного определения-то нет. В реальности Россия занята наращиванием потенциала обычных видов вооружения и созданием новых для нее театров военных действий. Например, в Арктике, что особенно волнует Канаду, благо меняет для нее стратегический ландшафт.
Более того, Москва не выказывает никаких признаков слабости или смягчения своей позиции в условиях экономического принуждения. Западный мир ошибся, будучи убаюкан регулярными сообщениями о том, что «режим Путина неустойчив», что санкционное давление перерастет в народное недовольство, в раскол элит, а то и вовсе – в государственный переворот, и нужно лишь немного подождать «либеральных» изменений в России (да, в докладе КСРБ слово «либеральный» взято в кавычки). Меж тем, как внешняя, так и внутренняя политика Москвы, по оценке канадцев, направлена на сохранение и обеспечение своих интересов в период глобальной нестабильности и на отстаивание их за рубежом. При этом особое внимание уделяется сохранению стабильности вдоль границ РФ, предотвращению крахов режимов в Северной Африке и на Ближнем Востоке, а также развитию отношений внутри ОДКБ и с Китаем на долгосрочную перспективу, к чему Москву автоматически подталкивает ослабление влияния Запада. Аналитики КСРБ предупреждают, что правительство Владимира Путина даже не собирается менять свою позицию, напротив, готово ее ужесточить.  А параллельно, несмотря на давление США, ряд крупных игроков Европы готовы пойти на отмену сегментарных санкций против РФ еще до 2018 года.
Канадцы особо подчеркивают: Россия модернизирует свои вооруженные силы не для усиления потенциала набившей оскомину «гибридной войны», а мобилизуясь к гипотетической большой войне. Причем, именно к войне оборонительной, а не к расширению своих территорий или приобретению новых зон влияния. Угроза применения ядерного оружия при этом крайне мала, и Москва не собирается дополнительно снижать ее уровень в одностороннем порядке
В целом, по оценке КСРБ, политический режим в России «последователен, долговечен и консолидирован в своем центре». Москва адекватно ощущает себя в обстановке всеобщего хаоса, а внутреннее положение в РФ, несмотря на очевидные дисфункциональные проблемы управления и экономические  неурядицы, стратегически стабильно. Надежды на экономический коллапс России канадцы считают «преувеличенными», поскольку «Россия адаптируется к ситуации».
Подытожим: КСР дает довольно точный и реалистический анализ внутриполитической ситуации в РФ, начиная от «затухания либеральных протестов 2011-2012 годов» и заканчивая перспективами нынешних парламентских выборов. Удивительно, что все это смогла выдать ранее «ручная» разведка Канады. Но было бы слишком, выражаясь терминологией КСРБ, «оптимистично» полагать, что это консолидированное мнение западных спецслужб / аналитических центров или некий «поворот». Именно «местечковость» канадской разведки, ее удаленность от общих западных трендов могли поспособствовать такого рода «аналитическому бунту». ЦРУ и МИ5 в своих оценках куда более идеологизированы, в них больше «нездорового романтизма», переходящего в мессианство, а их кадры (как оперативный, так и аналитический состав) склонны доверять той информации, которая им больше нравится или грамотно преподнесена в определенном идеологическом ключе, нежели реальным фактам.
Нет оснований предполагать, что этот доклад как-то повлияет на позицию правительства Канады в отношении РФ. Скорее, он провоцирует внутреннюю дискуссию по вопросам безопасности и рисков, чем определяет реальные политические шаги. В любом случае, адекватность и профессионализм в наше неспокойное время заслуживают особого уважения.

– А в чем заключалась ваша работа на британскую разведку МИ6?
– Не могу вдаваться во все детали этой работы, но одного я не делал, что мне часто приписывают: я не занимался идентификацией сотрудников КГБ. Англичане меня об этом даже не просили, поскольку прекрасно знали, кто работает в КГБ, кто в ГРУ. Они даже знали, в каком секторе тот или иной сотрудник советской разведки работает и какую работу выполняет. Был, правда, случай, когда я предотвратил предательство сотрудника британской контрразведки МИ5. Ее сотрудник, некий Николас Беттани, предложил в 1983 году свои услуги советской разведке, переправив в посольство СССР в Лондоне несколько секретных документов МИ5, не называя себя. Мне их показал тогдашний резидент КГБ Аркадий Гук. Я сообщил об этом в МИ6 и уехал в отпуск. По приезде спросил у англичан, удалось ли им вычислить добровольного кандидата в советские агенты. Мне ответили, что им оказался Беттани и что он пойман и осужден.
– Он долго просидел?
– Восемнадцать лет.

 
Олег Гордиевский. Лондон. Фото из личного архива. Начало 1990-х годов 

– Официально вы находились на дипломатической службе. Когда вы получили назначение в советское посольство в Лондоне, вы были в ранге советника. Как долго вы были в этом ранге?
– Ранг советника был моим прикрытием, причем блестящим прикрытием, самым лучшим во всей резидентуре. Я был советником до 23 февраля 1985 года, когда на приеме по случаю Дня Советской Армии офицер по безопасности посольства мне сказал: "Слышал новость? Тебе дали полковника!" – "Да? Мне дали полковника?" – переспросил я. У меня было такое чувство, что это была одна из приманок, обманок, чтобы меня вытащить в Москву. Но подозрение это подтвердилось лишь в мае.
– Вы подвели меня к вопросу об одном из самых загадочных эпизодов вашей биографии: кто же выдал вас КГБ? Кто раскрыл?
– Меня выдал Олдрич Эймс, где-то между 15 апреля и 1 мая 1985 года. Я получил паническую телеграмму из Центра с явным намерением меня отозвать якобы в связи с утверждением в должности резидента. Я это понял, но решил ехать, чтобы не прослыть трусом. Через два дня пришла другая телеграмма, но уже выдержанная в умеренных тонах. Я понял, что они опомнились, и подумал: спешат, значит, меня подозревают. А это значит, что я еду в объятия смерти. И все же я решил ехать, чтобы показать, что не боюсь. Но у меня уже в то время был разработанный в МИ6 план побега из Москвы в случае, если меня вычислят. Старый план побега из Москвы, составленный еще в 1977 году, был очень неудачным, громоздким и запутанным. И самое неудачное: он был зафиксирован с помощью микроточек. Микроточка – это конспиративное приспособление, которое нужно особым способом увеличивать, причем с большими трудностями. Я не мог эти микроточки обнаружить. Так что, думал я тогда, если меня поймают, я пропал. Новый план Джон Скарлетт, умный человек, составил на одной странице и без микроточек. Он был моим персональным куратором, я был у него на связи. Но он уехал работать во Францию, и до поездки в Москву меня уже доводил некто Стюарт.
– Как вас допрашивали по приезде в Москву?
– Поначалу меня не допрашивали. Несколько дней я просидел в кабинете, а потом пришел генерал Грушко, теперь покойный, злобный антисемит, ставший в то время заместителем начальника Первого Главного управления, бывший начальник отдела, в котором я работал. Грушко начал с моей родословной: попросил рассказать о родителях, родственниках, учебе. Я сразу понял: он выясняет, не еврей ли я. Грушко считал, что каждый еврей – это потенциальный шпион. Потом заявились два крепких молодца и предложили выпить. Как я ни отнекивался, ссылаясь на указ Горбачева о запрете пить на работе, меня не послушали: "Ну что вы, это нас не касается!" В результате налили мне коньяка, и я почувствовал себя другим человеком.
Моей задачей было продержаться в этом состоянии. Мне с трудом удалось не утратить остатков здравого мышления. Это продолжалось часа четыре, и в это время продолжался допрос. Когда я пришел в себя, приехала машина, которая доставила меня домой. Окончательно в себя я пришел только утром. Судя по тому, что я не был арестован, допрос мне удалось выдержать. В течение двух или трех недель я жил дома и на работу не ходил. Я понял, что надо спасаться: выучить наизусть план побега и круглосуточно держать его при себе. План был в двух экземплярах, в обложке английской книги – сонетов Шекспира. Я должен был размочить переплет, и тогда план выпадал. В воде он "проявлялся". Всю эту процедуру я проделал, накрывшись одеялом, – на случай, если у меня в потолок или стены квартиры вмонтированы микрокамеры. На следующий день, еще раз повторив текст плана, я отнес его в гараж. А у меня был гараж, в котором я спрятал план между кирпичей. Он там до сих пор находится.
Я все время пытался выбрать и назвать англичанам удобную дату побега, при этом избегая общения с близкими – с семьей, с Михаилом Любимовым, который очень хотел помочь мне и звал в Ленинград. С ним я работал в Лондоне и Дании. Выбрав дату побега, я должен был уехать из Москвы в пятницу, прибыть в Ленинград утром в субботу и в тот же день встретиться в лесу по дороге на Выборг с англичанами, которые должны были меня вывезти. Любимову я сказал, что буду в Ленинграде в понедельник утром в 11 часов, и он поверил. В таком деле никому нельзя доверять.
– А как вам удалось связаться с англичанами? Нужно же было дать им знать о побеге...
– Все это было заранее предусмотрено. До побега я должен был явиться на контрольную встречу на Кутузовском проспекте. Там очень широкий тротуар. 16 июля я приоделся, взял сигарету и, держа ее в зубах, стал высматривать англичанина. Через 15 минут смотрю – идет. Точный англичанин, просто поразительно: высокий, стройный, глаза английские. Боже мой! Он на меня посмотрел очень подозрительно. У него вызвала подозрение сигарета – в моем описании, которое ему дали, я числился некурящим. Зря я закурил.

 
Олег Гордиевский. Фото из личного архива. 1980-е годы 

– Вы прошли друг мимо друга и ничего не произошло?
– Да, но потом повторили контрольную встречу, как это было предусмотрено планом. Вторая встреча должна была состояться в соборе Василия Блаженного на Красной площади. Я собирался протестовать – не хотелось засвечиваться в центре Москвы, но мне объяснили: появление дипломатов за пределами центра города вызывает подозрение, тем более что их обычно сопровождает очень плотная "наружка". Собор Василия Блаженного очень удобен для таких встреч. Там с первого на второй этаж идет узкая витая лестница, на которой удобно незаметно передать записку. Мне сказали: "Идите на эту лестницу и передайте записку". Я пришел после долгого гуляния по Москве и написал записку. А написал я ее в музее Ленина, где был единственный в центре города приличный общественный туалет. Я написал: "Где-то есть прореха".
– То есть вы хотели дать знать, что вас выдали и вы находитесь под подозрением?
– Да. И когда после трех часов блужданий по Москве (чтобы убедиться, что за мной нет наблюдения) я пришел к собору Василия Блаженного, то увидел, что вход в него был загорожен забором, висело объявление "Закрыто на ремонт". Это было самое большое разочарование в моих московских похождениях. Но у меня был еще один контрольный выход на этого парня – но только после того, как я окончательно решу, когда я намерен бежать. Я выбрал субботу, 20 июля. Эта дата была очень удобной: в воскресенье в Москве начинался Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Приехав в Ленинград, взял билет до Зеленогорска с Финляндского вокзала. Доехав, взял билет на автобус, идущий в Выборг. Я точно не знал, где встреча с англичанами, у меня было лишь описание места встречи. Когда я остался в автобусе один, я вдруг закричал водителю: "Стоп! Остановитесь!" – "В чем дело?" – "Мне плохо, меня тошнит!" Он открыл дверь, я вышел и пошел не в сторону Выборга, куда шел автобус, а назад, к крутому повороту, который мы проехали. Нашел место встречи: это был единственный крутой поворот на всем шоссе. Он был окружен лесом, где я залег, ожидая дипломатическую машину английского посольства. Я пролежал три часа, ожидая момента, когда, по плану, должна была прибыть машина. В 2.20 пришли две машины с двумя водителями. Им удалось на пару минут скрыться за поворотом от сопровождавшей их от Ленинграда гэбэшной машины. Я нырнул в багажник одной из них. Вся операция заняла не больше минуты, мы успели продолжить путь до появления из-за поворота гэбэшной слежки. Мой водитель догадался включить громкую музыку, которая отвлекала меня от грустных мыслей. Мы проехали еще два поста ГАИ и пограничный пост, после чего, как было условлено, водитель сменил рок на музыку Сибелиуса. Тогда я понял: мы на финской земле. Все было замечательно, и женщина, которая все это организовала...
– Женщина? Не мужчина?
– План побега и все детали согласовала женщина, которая вела мою машину. Ее звали Элауди, сейчас уже не помню фамилии. Она давно на пенсии. Она открыла багажник, в котором я находился, когда мы оказались в Финляндии. Обе машины были автомобилями британского посольства с дипломатическими номерами. Предполагалось, что, согласно международному протоколу, их не будут досматривать. Хотя незадолго до моего бегства на границе неожиданно досмотрели машину британского военного атташе. Был, конечно, риск. Машины эти выехали из Москвы после приема в британском посольстве, за ними сразу же увязался гэбэшный эскорт. В общем, вся поездка – чистое приключение и, конечно, удача. Дело в том, что, когда после Ленинграда английские машины пересекали в одном месте железнодорожный переезд, гэбэшные машины немного отстали, и в это время переезд закрыли и прошел очень медленно какой-то длинный товарняк. Слежка бросилась вдогонку, а английских машин нет.
– Что же случилось? Куда исчезли английские машины?
– Как мне рассказали, в это время английские машины стояли поблизости за холмом, откуда их не было видно. И я с ужасом потом думал: "А если бы это было зимой? Какая была бы это катастрофа..." Преследователи, доехав до поста ГАИ, спросили у милиционеров: "Где английские машины?" – "Какие машины? Никто не проезжал". И тут появились наши машины. Англичане оцепенели: "Все, нам конец, – решили они, – сейчас нас арестуют". Но КГБ тоже устал. Было полпятого, суббота, конец рабочего дня. Они с утра, часов с семи, дежурили и пропустили нас до конечного пограничного пункта без досмотра. Громкая музыка сопровождала меня до самой границы. Это был тяжелый рок. Я ненавижу эту музыку. Вот у меня на полках, можете посмотреть, пятьдесят дисков одного Баха. Можете представить, с каким облегчением я вздохнул, когда зазвучал Сибелиус.
– Олег Антонович, но ведь на этом ваш побег на Запад не закончился.
– Не закончился. Далее прямой путь был в сторону Швеции. На границе в Финляндии нас встретил молодой сотрудник британского посольства Майкл Шипстер, мой коллега. Он сразу же по возвращении в Хельсинки связался по телефону с главой МИ6 и сказал: "Багаж подобран. Все в порядке". Однако он не советовал ехать в Швецию. Швеция – нейтральная страна, где могли произойти непредвиденные осложнения. Решили пересечь границу с Норвегией, и уже оттуда добираться до Лондона.
– Но вы уже, как я понимаю, перебрались из багажника в салон. Кстати, вам дали в Финляндии какие-то документы?
– Я уже был в салоне, и у меня был датский паспорт. Я сносно говорю по-датски.
– А свои российские документы, советский паспорт вы оставили в Москве?
– Все оставил в Москве, взял с собой лишь удостоверение КГБ, которое могло в дороге пригодиться.
– Помню, что когда в 2007 году англичане награждали вас орденом Святого Михаила и Святого Георгия, газеты писали, что победой в холодной войне Запад во многом обязан той секретной информации, которую вы предавали МИ6. В частности, речь шла о секретном меморандуме ЦК КПСС и КГБ касательно американского плана "звездных войн". Расскажите об этом.
– Всего я передал англичанам примерно тысячу сообщений и документов. Их усилия вывезти меня из Советского Союза были продиктованы тем, что этим они спасали огромное количество информации, которую пересылали американцам. Если бы меня не вывезли и я был бы арестован, допрошен и расстрелян, они бы не смогли ее передать. Она, по их мнению, могла бы быть засвечена во время спецдопросов, и американцы сочли бы ее "стухшей". Поэтому англичане ликовали, когда операция с моим побегом удалась. Что касается секретного меморандума ЦК, то в большом зале Первого Главного управления было огромное панно, поделенное на квадраты, которые регулярно заполнялись информацией об уровне угрозы ядерного нападения. Страх перед "звездными войнами" у руководства партии был очень велик.
– Известно, что, когда даже самого надежного агента вывозят в страну, на которую он работал, происходит дебрифинг. Как долго длился ваш дебрифинг здесь, в Англии?
– Два с половиной года. Мой дебрифинг в целом был настолько интенсивным и настолько плодотворным, что я был очень доволен тем, что ему уделили столько времени и внимания. Потому что я знал в несколько раз больше, чем мог сообщать, работая в подполье. Эти два с половиной года были просто великолепными!
– Вы неоднократно встречались с одной милой и не обделенной властью дамой – я имею в виду, конечно, Маргарет Тэтчер. Расскажите, пожалуйста, о своих впечатлениях от этих встреч.

 
Маргарет Тэтчер с супругом Дэнисом. Общение с прессой. 1990 год

– Через несколько месяцев после моего побега Тэтчер назначила мне встречу в сельской местности, в летней резиденции британских премьер-министров Чекерс. Тэтчер была непричесанной, без макияжа и просто отдыхала от забот. Эта первая встреча была очень странной. Со мной был Крис Кёрван – глава МИ6. Она запланировала четыре часа на эту встречу. Я должен был говорить все это время. Но говорил я только один час. Три часа говорила она. Я несколько раз перебивал Тэтчер, но она говорила свое: о Советском Союзе, об атомной угрозе, о "звездных войнах". Это было в мае 1986 года. Вторая встреча состоялась перед ее поездкой в Москву, когда они с Горбачевым решили пойти на мировую. Она меня вызвала и очень строго, потому что спешила, попросила: "Составьте мне десять тезисов, с которыми я должна выступить на пресс-конференции в Москве". Я составил ей десять тезисов, причем три последних выдумывал с большим трудом. Она посмотрела и говорит: "Хорошо, идите домой, составьте еще пять тезисов и приезжайте". Она общалась со мной очень запросто, как со своим. Угостила меня сигарой. "А можно курить?" – "Курите. Дэнис дымит, как камин, и мне приходится терпеть". Потом она совершенно неожиданно, уже находясь в отставке, пришла на ланч, который я устроил после награждения в 2007 году, и мы дискутировали – обсуждали российские проблемы.
– Москва, мягко говоря, была вами недовольна, вы были объявлены в розыск, вам вынесли расстрельный приговор в ваше отсутствие. Вы чувствовали какую-то опасность здесь, в Англии?
– Никаких мер безопасности я не принимал, хотя в МИ6 думали, что опасность существует, и поначалу меня маскировали. Никакой охраны у меня не было. Охрана была только, когда я приехал в Америку. На второй день я попросил ее убрать. Я ездил в Америку 11 раз, встречался с коллегами в ЦРУ, участвовал в семинарах, консультировал, выступал там с лекциями и с публичными лекциями в университетах. Меня принимал президент Рейган.
– Прошло 30 лет с момента, когда вы бежали на Запад, и гораздо больше с того времени, когда вы начали сотрудничать с английской разведкой. Как бы вы оценили свою работу против коммунистического режима Советского Союза? Вы не сожалеете, что когда-то решились на это?
– Нисколько не жалею о том, что решился работать на англичан против советского коммунизма и всего восточноевропейского коммунизма. Я испытываю разочарование лишь в одном: слишком недолгой была эта работа, – рассказал в интервью Радио Свобода Олег Гордиевский.
За прошедшие 30 лет со времени ставшего частью истории британской разведки побега из Москвы Гордиевский написал несколько книг о КГБ, продолжая оставаться советником британского правительства по проблемам безопасности и британо-российских отношений. Орденом Святого Михаила и Святого Георгия, который получил Гордиевский, обычно награждают высших офицеров армии и дипломатов за выдающиеся заслуги. Гордиевский награжден, как гласит королевский указ, "за службу по обеспечению безопасности Соединенного Королевства".
Отмечая 30-летие побега Гордиевского, лондонская The Times писала: "Шпионы обычно находят мотивацию для своей деятельности в разных обстоятельствах, среди которых – приключения, романтика, шантаж, деньги, обида, патриотизм. Мотивация Гордиевского в основном была связана с его идейными убеждениями – глубоким, личным, интеллектуальным и эмоциональным отвращением к советскому коммунизму. Человек незаурядной эрудиции, любитель классической музыки и литературы, он воспринимал советский режим как одновременно криминальный и филистерский. Его тайная война против СССР частично была войной культурной".