АВИАЦИЯ и иные...

В 2014 году ОАК была включена в санкционный список ЕС. Насколько серьезно эти меры затронули деятельность компании?


Санкции, к счастью, нас коснулись в основном только в финансовом секторе: ОАК сейчас ограничена в привлечении внешнего финансирования, но мы берем кредиты в российских банках, причем в основном в банках с госучастием: около 80% кредитного портфеля.

А на производстве сказалось?


Некоторые проблемы могли быть с комплектацией самолетов, но благодаря реализуемой Минпромторгом программе импортозамещения мы закрываем все потребности в этой части.

Разрыв отношений с украинским авиапромом оказался драматичнее?

Украинская сторона периодически отслеживает и расширяет список тех предприятий и номенклатуры, которая запрещена к поставке. Но импортозамещение началось еще до того, как произошел разрыв с украинским авиапромом. Украина в силу разных причин переставала поставлять комплектующие или наши собственные запасы на складах заканчивались. Сейчас мы проактивно заменяем украинскую комплектацию: отечественные предприятия, комплектаторы, входящие в госкорпорацию «Ростех», и частные компании выдают новые продукты, заменяя украинских поставщиков. Да, нас устраивало сотрудничество с украинскими предприятиями, но оно прекратилось по независящим от нас причинам. В обозримом будущем вся украинская продукция будет полностью замещена.

Совместный пассажирский самолет Ан-148 также прекратит свое существование?

В 2018 году ОАК завершает выполнение действующего контракта по Ан-148. Пока больше у нас нет заказчиков на этот самолет. Можно сказать, что активная реализация программы замораживается до тех пор, пока не появятся заказчики. Конечно, мы будем поддерживать уже эксплуатируемые самолеты, мы отвечаем за их летную годность. В целом, дальнейший выпуск Ан-148 осложняют и непростые взаимоотношения с украинскими поставщиками. Этот самолет в принципе создавался в формате 50 на 50, то есть обе стороны взаимозависимы. Мы видим, что сейчас украинская сторона предпринимает напряженные усилия, чтобы заменить российских партнеров, в том числе в дальнейших членах семейства Ан-158, Ан-178.

После закрытия проекта Ан-148 чем будут загружены мощности Воронежского авиационного завода, где он производился по лицензии?

Заказами на Ил-96, программой легкого транспортника Ил-112. Планируется выпускать на ВАСО по два-три Ил-96 в год в ближайшие несколько лет. Завод также рассматривается как производственная площадка для производства нового среднего военно-транспортного самолета.

Как сейчас распределяются доли военной и гражданской продукции в портфеле ОАК? Как стратегически они будут меняться?

Согласно стратегии доля гражданской продукции должна составить порядка 45% к 2025 году. В 2016 году эта доля составляла 17%, в этом году ожидаем чуть больше — 18%. Увеличение количества «невоенных» программ в портфеле — наш основной тренд. В первую очередь речь идет о гражданских и транспортных программах. Это связано с уменьшением объемов гособоронзаказа. Несмотря на то, что госпрограмма вооружений (ГПВ) еще не утверждена, ОАК исходит из того, что прежние пиковые значения выпуска вряд ли удастся сохранить на протяжении всей ГПВ. Поэтому мы будем замещать снижение ГОЗ гражданскими проектами.

То есть вы ожидаете роста спроса на SSJ 100 как в РФ, так и за рубежом?

Не только. Мы сформировали и начинаем продвигать всю гражданскую линейку — Ил-114, SSJ 100, МС-21, в дальнейшем новый широкофюзеляжник в партнерстве с Китаем. По SSJ 100 нам надо выйти на уровень производства 30–40 самолетов в год. Но мы не будем масштабировать этот проект на большие объемы. Во всем мире этот сегмент оценивается в 100–120 самолетов в год максимум. С учетом существующей конкуренции наращивать производственные мощности на большее количество машин нецелесообразно, мы их просто не продадим, рынок сам по себе достаточно узкий.

Ранее вы говорили о том, что рассматриваете возможность выпуска SSJ 100 увеличенной емкости. На такой тип самолета будет спрос?

Да, программа развития семейства SSJ 100 предполагает выпуск самолетов емкостью 120–130 кресел. Но пока мы говорим только о текущей версии. Мы будем поддерживать планку и синхронизировать под объем выпуска всех поставщиков, в том числе производителей двигателя — PowerJet.

Где за рубежом интересуются SSJ 100?

Ирландская CityJet в ближайшие три года оценивает потенциальный рынок самолетов емкостью 100 кресел в 50–70 машин, с учетом развития фидерного сообщения в ЕС. Для многих крупных авиакомпаний, которые не готовы приобретать в собственность региональные самолеты, удобна модель эксплуатации самолетов в «мокром лизинге». К тому же SSJ 100 выигрывает у Embraer или Bombardier с учетом эргономики салона. В обычных региональных самолетах узкие проходы, меньший шаг между креслами, маленькие багажные полки и принципиально другой уровень комфорта. А фидерное сообщение предполагает: часть пути ты проделываешь на региональном самолете до аэропорта-хаба, потом пересадка и следующая часть пути на магистральном. С учетом тенденций развития такого сообщения в регионах, мы получаем новые возможности. Наш SSJ 100 — это уровень комфорта магистрального самолета в региональном классе.

В Мексике складывается аналогичная благоприятная ситуация на рынке авиаперевозок для продвижения SSJ 100?

Здесь другая специфика. Местное правительство идет по пути ограничения перевозок из Мехико, чтобы делать разлет напрямую из других городов, минуя столицу. Мы видим здесь спрос, и, помимо существующего договора на 30 машин, рассчитываем на контракт еще на десять самолетов. Для нас Interjet — надежный партнер.

Вы видите для себя нишу на рынке Ирана, на который уже начали поступать самолеты производства Airbus и Boeing?

Тема поставок на такой рынок с таким объемом отложенного спроса, сгенерированного годами ограничений, возбуждает всех авиапроизводителей. Это зона повышенной активности, в том числе и представителей тех стран, которые санкции в отношении Ирана в свое время инициировали.

Мы иранским рынком довольно активно занимаемся. Общаемся с рядом авиакомпаний, которые проявляют большой интерес к российским самолетам. Иранский рынок — рынок региональный. Конечно, региональная машина типа SSJ 100 может быть там востребована. Проработаем детали — обязательно расскажем об этом.
Военные проявляли интерес к SSJ 100?
Любые потенциальные заказы важны. С военными мы в постоянном взаимодействии. Это такой диалог — ОАК предлагает всю линейку гражданской продукции, обсуждение идет. Думаю, что на замену Ту-154 лучше подойдет Ту-214. Но если рассматривать замену Ту-134, возможны и другие варианты.

По другим гражданским проектам — какие объемы производства вы планируете?

В гражданском сегменте наша ближайшая задача выйти на производство 100–120 машин в год. Задача по МС-21 выйти на уровень бизнес-плана — ежегодный выпуск до 70 машин к 2024 году. Мы должны выпускать как минимум 12 машин Ил-114 к 2022 году, что позволит удовлетворить потребности рынка. Мы также предусматриваем развитие производства Ту-214, Ил-96 небольшими сериями.

Уже определен заказчик Ил-96 среди авиакомпаний?

Пока нет. Сейчас обсуждается схема эксплуатации этого самолета. Самолет уступает двухдвигательным конкурентам в части топливной эффективности, но при необходимых мерах господдержки, стоимость владения можно снизить. Сейчас мы уточняем компоновку самолета, его технический облик — он будет на 10 м длиннее, будет увеличена пассажировместимость почти на 20%, установлена новейшая навигация. Первый самолет должен подняться в воздух в 2019 году. Для нас этот проект, помимо прочего, важен в контексте сохранения компетенции в этой нише. Это пригодится в проекте с Китаем по созданию широкофюзеляжного дальнемагистрального самолета нового поколения.

Как продвигается проект с китайцами по широкофюзеляжному дальнемагистральному самолету?

Сформулирована рыночная стратегия семейства, базируясь на исследованиях авиакомпаний и авиаперевозок, прогноза будущего спроса и стратегии конкурентного окружения. Мы соответствующим образом структурируем совместную работу. Создаем СП по реализации программы. При этом инженерный центр и разработки локализуем в России, а производство, продажи и ППО приближаем к якорному первичному рынку сбыта в Китае.

Мы видим реальный взаимный интерес. Вместе легче выходить на самое капиталоемкое «поле», на котором играют Boeing и Airbus. Причем при меньшем объеме в штуках этот сегмент рынка в деньгах сопоставим с самым востребованным — среднемагистральным. На китайском рынке можно «разогнать» программу для последующего ее позиционирования на других мировых рынках. Только китайским авиакомпаниям, по прогнозу ОАК-КОМАК, в период 2023–2045 годов понадобится 1100 самолетов сегмента ШФДМС. В этом проекте мы рассчитываем с нашими партнерами-разработчиками систем реализовать эффективную схему кооперации, наряду с лучшими мировыми технологиями, привлечь лучшие разработки российских компаний.

За счет каких проектов будет развиваться сегмент транспортной авиации ОАК?
Легкий Ил-112, новый средний транспортник, программа выпуска модернизированного Ил-76, перспективный сверхтяжелый транспортник. В этом сегменте существует колоссальный отложенный спрос. Мы не выпускали массово транспортные самолеты, была, в основном, компетенция разработчика в КБ Ильюшина. Самолеты выпускались, прежде всего, на Украине и в Узбекистане. Поэтому для нас это новый бизнес, причем во всех сегментах, начиная от легкого, заканчивая сверхтяжелым самолетом. В условиях разрыва сотрудничества с Украиной повышенный спрос на развитие транспортной авиации возникнет в самом ближайшем будущем, по мере выхода из эксплуатации машин семейства «Антонов» — в ближайшие пять-семь лет. Поэтому разработка и производство самолетов транспортной авиации — перспективная точка роста. Мы ожидаем здесь серьезного вклада в рост выручки ОАК, загрузки предприятий, и дальнейшего улучшения финансово-экономических показателей.

Военные еще не отказались от производства Ил-96 в версии топливозаправщика?

Нет, проект стоит на повестке дня. Разработка этого проекта предполагает создание целого мультифункционального комплекса. Этот проект нам интересен, к тому же, это продление жизни семейству Ил-96.

Доходы от послепродажного обслуживания самолетов тоже будут расти?

Да, сервисное обслуживание — еще одна точка роста для ОАК, еще одна опора нашего бизнеса. Выручка предприятий в этом сегменте в минувшем году составила более 60 млрд руб.

Известно, что послепродажное обслуживание SSJ 100 вызывало нарекания у авиакомпаний. Ситуация меняется в лучшую сторону?

Конечно, существует ряд вопросов. Мы работаем в тесном контакте с коллегами, выстраивая клиентоориентированную модель. В частности, обязательства, связанные с поставкой запчастей, как иностранным компаниям, так и «Аэрофлоту», мы выполняем. Мы наполнили «домашний» склад, и «пульный» склад с «Аэрофлотом». Проинвестировали в это около 5 млрд руб. Другой кейс. Поскольку самолет новый, список мелких некритичных шероховатостей, с которыми можно летать, так называемый перечень MML, еще только формируется. При этом у наших коллег-конкурентов, по 30–40 лет выпускающих одни и те же самолеты, налет, а значит и этот список гораздо обширнее. Нам надо расширять наш. Это даст прибавку в коммерческом налете. Мы заканчиваем формирование единой информационной системы, которая будет обеспечивать на базе единой платформы всю логистическую поддержку. Мы вообще достаточно серьезно нацелились на инвестиции в digital, считаем, здесь будет серьезная отдача. Речь идет о развитии центров поддержки заказчика, которые будут отвечать за состояние всего гражданского флота, работать в круглосуточном режиме, отвечать на запросы эксплуатантов и принимать технические решения. В рамках системы формируется группа инженерной, логистической поддержки. Надеемся, что эти меры, увеличат налет парка.

На заре создания программы SSJ 100 Boeing консультировал «Сухой». Одним из условий двухсторонних договоренностей стала выплата роялти — 8% с продажи каждого самолета. Но Boeing говорил о готовности отказаться от роялти в обмен на закупку «Аэрофлотом» модели 787. После того как «Аэрофлот» отказался от этих самолетов, ОАК будет выплачивать Boeing роялти?

У нас с Boeing давние партнерские отношения. Мы не только хорошо осведомлены друг о друге в корпоративном и продуктовом смысле, но и на уровне личных контактов поддерживаем открытый диалог. Действительно, такое соглашение было. Но некоторое время назад в результате очень открытого и конструктивного взаимодействия мы с американскими коллегами пришли к взаимоприемлемому решению о снятии каких-либо обязательств по этой линии. В этом нас серьезно поддержало государство.

Как обстоят дела с контрактом на Ил-76МД-90А в интересах Минобороны РФ? Известно, что там были проблемы с расчетно-калькуляционными материалами (РКМ).


Серийный контракт был подписан до подписания контракта на опытно-конструкторские работы. В процессе уточнения технического облика стало очевидно, что заложенная в серийный контракт цена не обеспечивает покрытия производственных издержек и минимальной рентабельности. Сейчас мы представляем новые РКМ. Заказчику переданы три машины по серийному контракту, но пока в упрощенном облике. ОКР у нас завершается в 2019 году. В 2018 году мы подключим к испытаниям четвертую машину. В начале следующего года сдадим перспективный самолет-заправщик, в следующем году мы намерены выпустить три машины, в 2019-м — пять, а дальше вместе с заправщиками должны выйти на уровень производства до 12 самолетов ежегодно. Есть дополнительный интерес со стороны заказчиков из тех стран, где Ил-76 сейчас эксплуатируется.

Что можете сказать по итогам эксплуатации истребителей Су-35С и бомбардировщиков Су-34 в Сирии?

Были пожелания от военных по дальнейшему совершенствованию. Мы ценим это, поскольку получили уникальную возможность — по итогам эксплуатации в реальных боевых условиях сформулировать конкретные вопросы, над решением которых работаем. Но главное, что могу сказать спокойно и уверенно,— самолеты подтвердили заложенные характеристики. Показали себя не на полигоне, а в реальных условиях. Как результат — по Су-34 и Су-35 уже есть интерес инозаказчиков.

Программа ПАК ФА в каком состоянии?

Сделано девять летных экземпляров, изготовим еще три — и выполним контракт на ОКР. В 2019 году у нас стоит поставка первого образца в войска.

В рамках новой госпрограммы вооружений какие типы боевых самолетов будут закупаться?

МиГ-35, Су-30СМ, Су-34, Су-35С — вся наша передовая линейка.

А МиГ-35 в корабельной версии будет?

Все зависит от заказчиков.

Дополнительный заказ на корабельный МиГ-29К военные делать не хотят?

Пока имеющегося состава достаточно. Но если военные поставят вопрос о расширении авианесущей группировки, мы готовы участвовать.

Возобновление производства Су-33 в принципе не планируется?

Ряд идей обсуждается. Но мне кажется, легкие палубные истребители вполне могли бы обеспечить тот функционал, который раньше обеспечивали тяжелые.

Перспективы самолета-амфибии Бе-200 какими видите?

В рамках действующего контракта с МЧС мы имеем твердый заказ на шесть самолетов, плюс шесть они еще хотят заказать. Есть инозаказчики: Таиланд, Индонезия, подписали контракт с Аргентиной, подписали контракт с Китаем. Китай заказал два самолета, еще два предусмотрены опционом. Ведем переговоры с чилийцами. Хотя, как меня учили опытные люди, аванс — лучшее подтверждение крепкой дружбы. Ориентировочно на ближайшие годы существует заказ на 10–12 машин.

Военным машина интересна?

Да, мы сейчас обновляем контракт. Надеюсь, что заказ в целом будет на пять-шесть самолетов. Вообще Бе-200 — это уникальная машина: можно было бы сделать эскадрилью, которая будет летать по всему миру, тушить пожары, спасать людей, улучшать экологию. Это весомый репутационный плюс, когда российские самолеты помогают спасать людей и природу. Понятно, что это будет стоить денег и говорить о полной самоокупаемости сложно. Подобная идея, кстати, обсуждалась совместно с французами, у нас было совместное предприятие, где мы занимались европейской сертификацией Бе-200. К сожалению, это все было приостановлено, но в условиях обновления российско-французских отношений, может, мы к этому и вправду вернемся. Для нас дополнительный заказ на такие машины был бы очень кстати. Бе-200 — это не чемодан без ручки. Это уникальный самолет, это развитие компетенции по гидроавиации, это, наконец, загрузка предприятия в Таганроге.

Как быть с заменой украинского двигателя на Бе-200? Французы говорили, что им интересно поучаствовать в таком проекте, поставив на Бе-200 «оморяченную» версию SaM-146. Но у них денег на этот проект нет: то есть надежда только на российский бюджет.

Пока обсуждаем разные варианты с «Объединенной двигателестроительной корпорацией» и иностранными партнерами. Важно минимизировать потенциальные затраты времени и денег.

Итальянцы уже вышли из акционерного капитала ГСС. На каких условиях они выходили? Платила ли российская сторона какую-то компенсацию за то, что они недополучили прибыль?

Мы остались партнерами в SuperJet International, но в ГСС мы стали единственным акционером. Сокращение присутствия итальянцев было связано, в том числе, с тем, что в головную компанию Leonardo-Finmeccanica пришла команда, у которой была своя собственная внутрикорпоративная задача пересмотра бизнесов на предмет объемов индустриального участия итальянцев. Они сочли свое участие в SSJ 100 недостаточным с точки зрения своей промышленной вовлеченности в процесс. А они все таки в первую очередь промышленная машиностроительная группа. Тем не менее, оставшись партнерами, мы по-прежнему работаем вместе в части кастомизации продукта, продаж, продвижения. Не могу поделиться финансовыми деталями, поскольку есть определенные обязательства, связанные с коммерческой тайной. Скажу так: остались партнерами, сошлись на условиях, которые устроили и итальянцев, и нас