Это интервью директора ФизикоЭнергетического Института в Обнинске. Комментарии после текста:
Цитата: ЦитатаКадровый перелом в обнинском ФЭИ
Андрей Говердовский
Накануне нового года по Обнинску прокатились слухи о массовых сокращениях в ФЭИ. В чем дело? Институт переживает кризис или, напротив, обновляется для рывка? Мы попросили о встрече генерального директора ГНЦ РФ — ФЭИ Андрея Говердовского, чтобы всесторонне обсудить с ним тему труда и занятости в институте
Корр. Так что произошло?
Говердовский. Произошел перелом. Перелом прежде всего в нашем сознании. Мы полностью пропитались пониманием: никто просто так ничего не даст. И наука не исключение. Теперь она должна заниматься тем, что нужно обществу, и только этим. Тем, на что есть заказ общества. Отсюда и разворот в понимании того, чем заниматься институту.
Корр. Помнится, когда-то в ФЭИ любили шутить: мол, наука — это способ удовлетворять свое любопытство за счет государства. Так что вираж на самом деле действительно крутой. Очевидно, не каждый может в него вписаться.
Говердовский. Приходится признать, что иногда компетенции некоторых сотрудников настолько устарели, настолько не востребованы обществом и рынком, что такие специалисты объективно оказываются за бортом. Но институт не может позволить себе социальную программу по оплате людей, которые не вносят никакого вклада в общее дело.
Корр. И что, такие первыми пойдут под сокращение?
Говердовский. Тут есть два пути — сокращение либо переориентация. Если у человека есть хорошие навыки, образование, опыт, знания, желание работать, он найдет себя в другом направлении. Что касается научного блока, мы именно так и будем поступать.
Пойдут на аутсорсинг
Корр. А что касается вспомогательных подразделений?
Говердовский. Часть их функций мы выводим за институт. Например, в этом году переводим на аутсорсинг гараж. На самом деле это огромное подразделение, 80 человек. Содержать его очень накладно. И теперь мы не будем тратить на это средства, а будем заказывать и оплачивать транспортную услугу. Формально при этом в ФЭИ сокращаются штатные единицы. Но что очень важно, люди не лишаются работы, они просто переводятся в другую — кстати, тоже росатомовскую — структуру.
Высвободившиеся деньги можно пустить ну хотя бы на рост зарплат. В прошлом году он в ФЭИ составил 12%, но ведь это далеко не предел.
Корр. Что-то непонятно. Вы содержали гараж, а теперь будете оплачивать транспортную услугу. Где же экономия?
Говердовский. Выигрыш в том, что резко сокращаются управленческие траты. Теперь управлением будет заниматься не ФЭИ, а внешняя структура. Плюс ко всему мы уходим от огромного набора закупочных процедур, под которые требуются люди, а значит, и деньги.
Взять, к примеру, питание. Оно теперь тоже на аутсорсинге. Раньше мы должны были провести закупки по сотням продуктовых позиций — картошка, молоко, хлеб, мясо. Теперь мы просто один раз покупаем услугу по организации питания — и все. С точки зрения эффективности управления огромное высвобождение энергии. И при этом рабочие места у людей не потеряны!
«Накладники» тоже вынуждены подвинуться
Корр. С аутсорсингом понятно. Но в ФЭИ огромное число так называемых накладных подразделений, которые невозможно отдать на сторону — начиная от экономистов и заканчивая службой охраны. Огромная управленческая армия!
Говердовский. Да, у нас действительно довольно много «накладников». Они оплачиваются за счет тех денег, которые приносят в институт зарабатывающие подразделения — наука, производство, технологи, конструкторы. Сейчас, когда зарабатывающие подразделения не дают достаточно денег, «накладники» вынуждены тоже «ужиматься». Мы были вынуждены пойти на так называемое номинальное сокращение. В январе-марте часть людей из накладных подразделений отправлено на неполную рабочую неделю.
Корр. Может, и правильное решение, но всегда ли справедливое? Ведь не секрет, что иной научный сотрудник просто штаны просиживает на работе, регулярно получая зарплату за ничегонеделанье. Вот это действительно — накладные расходы.
Говердовский. Да, такие люди у нас и в самом деле встречаются. Но коллективы должны сами от них освобождаться: вряд ли человека действительно работящего может устроить необходимость всю жизнь содержать соседа-лодыря. Ну, а мы поощряем эффективную работу. Если вы экономите единицу фонда оплаты труда, 30% экономии пойдет институту, а 70% — вашему подразделению. Это хороший стимул.
Конечно, не хотелось бы чесать всех под одну гребенку. Так, у нас есть группы, у которых сегодня нет контрактов. Но они работают в задел — разрабатывают технологии, занимаются расчетами, экспериментами. И в будущем это сработает. Хотя понятно, что бесконечно такую систему институт поддерживать не может. Если коллектив два года не имел контрактов и на третий год история повторяется, мы его расформировываем, а люди идут в другие подразделения.
Я не буду сокращать тех, кто приносит деньги в кассу!
Корр. Давайте поговорим об управленческом аппарате. Можно ли сэкономить на нем, на его сокращении?
Говердовский. Да, управленческую функцию надо сокращать. Но разумно. Понимая, что является расходным, а что — приносит доход. И при этом вычленяя те расходы, без которых не обойтись. Например, наше ядерное наследие. Институт имеет ядерную историю, площадки необходимо содержать, и содержать в порядке, и это вычеркнуть нельзя. Или наоборот, предельно «гуманитарная» история, с нашей оранжереей. Она никогда не будет доходной, но розарии, клумбы в институте должны быть.
А особо внимательно нужно относиться к функционалу, который приносит прямую денежную пользу, и ее можно свести в строки финансовых отчетов. Возьмем наше управление имущественного комплекса. Семь его сотрудников в прошлом году продали имущества на 40 миллионов — да какого имущества: старые заборы, автомобили с 600 тысячами пробега, земельные неудобья и прочее. Значит, это очень эффективное подразделение. И будет нелепо сокращать тех, кто приносит деньги в кассу.
Или юристы подали отчет за 2016 год. На претензионной работе по взиманию неустоек и штрафов они принесли ФЭИ несколько десятков миллионов! Причем это не основной долг, а только штрафные санкции. Юридический отдел заработал институту на порядок больше, чем было затрачено на его содержание.
Дальше по списку. Экономическая служба, которая ведет переговоры по определению цен. Экономический эффект от их напористой политики при заключении контрактов составил более 400 миллионов. И это на 30 человек. Так что это тоже зарабатывающее подразделение.
Или служба безопасности. Она предотвращает хищения или возможный ущерб предприятию, и тоже на очень крупные суммы.
Все эти подразделения зарабатывают институту, и с этим нельзя не считаться.
Мы — сильные и пугающе интересные
Корр. Наша сегодняшняя беседа — об очень непростых материях, которые предельно серьезно трогают людей за живое.
Для многих сегодняшние кадровые решения — без преувеличения судьбоносные. Как относятся в ФЭИ к кадровому перелому? С пониманием — куда, мол, денешься, таковы жизненные реалии? С воодушевлением — расчищается путь вперед? Или с сопротивлением — все было хорошо, а тут на тебе, начали ворошить?
Говердовский. Вы перечислили все грани настроений. Хотя в основном все же ощущается понимание. Мы будем освобождаться от тех, кто не приносит пользу. Мы молодеем и будем молодеть дальше — к управлению рвется молодежь, которой интересно руководить и которая понимает, куда вести коллектив.
Мы вырвались из кризиса понимания того, какие мы. Мы сильные, агрессивные, красивые и пугающе интересные.
Вдогонку: ФЭИ --- институт прикладной. Он таким и был задуман. Хотя в начале ядерной энергетики, когда столбовые дороги еще не были накатаны, приходилось пробовать все подряд, роль генераторов идей была очень высока, и в ФЭИ до начала 70-х были еще сильны академические традиции. Тут не место истории ФЭИ, но эти академические традиции вместе с очень сильным тогда теоротделом были успешно уничтожены Обнинским горкомом КПСС вкупе с более вышестоящими партийными структурами.
Вернемся к сути статьи. Она --- перепев популярных и на ГА идей, что наука должна быть дворовой девкой. Нет у тебя клиентов --- подыхай. Или же, на более респектабельном языке, это как турбюро --- потеряли клиенты интерес к турпоездкам на Северный Урал, и ты не успел перестроиться на секстуры в Таиланд, значит твоя турконтора нафиг кому далась.
Идея работать под капризы клиента в высшей степени заманчива. Её с легкостью можно толкнуть даже последнему бомжу, который при слове "наука" будет долго морщить лоб, пытаясь вспомнить этикетку, и форму бутылки, и ликеро-водочный завод, где разливали этот дрянной напиток, который он с друганами распивал в общественном сортире, куда зашел погреться в зимнюю стужу. Перестали это пить, как и "солнцедар" (тут он мечтательно облизнулся!) --- не беда, актуален сегодня боярышник.
Идея работать под капризы клиента в высшей степени заманчива и для госчиновника. Он, как и тот бомж, тоже категорически не знает смысла слова "наука". Зато он знает, что она стоит денег. Платить за то, что ты не понимаешь и никогда не поймешь?
Идея работать под капризы клиента в высшей степени заманчива для всего прогрессивного населения страны. Столь же прогрессивного, как тот хрестоматийный паралич. Но, как и тот паралитик с изъеденными сифилисом остатками мозгов, это население не способно задаться вопросом: а кто тот клиент. у которого вдруг возникнут капризы? Как они возникнут, если его этой непонятной науке никто и никогда и нигде не учил? Он, этот клиент, основательно поднаторел в жизни, и знает, что бутылка "Брунелло" за пару сотен долларов --- это круто. Он её в крутом ресторане закажет, даже в меню не заглянув. Но как он закажет очередное открытие в академическом институте, если нихера ничему такому не обучен.
Впрочем, не надо за него переживать: академических институтов может вскорости вообще не будет, так что думать этим сифилитикам и нужды не будет. Ведь принципиально одно: пока всех ненужных не успели переориентировать с бесполезной науки на полезную разработку памперсов со свойствами молодых гусят по Гаргантюа (см. ниже), еще пройдет заметное время. А потом? Потом суп с котом, и об этом пусть у других голова болит, у тех, кто придет за ними.
Для тех, кто подзабыл о великих научных разработках юного Гаргантюа --- освежите память:
О том, как Грангузье познал удивительный ум Гаргантюа из его находчивости.
В конце пятого года Грангузье, возвращаясь из похода против канарцев, навестил своего сына Гаргантюа. И был обрадован, как только мог обрадоваться такой отец при виде такого сына. Целуя и лаская его, он расспрашивал шутя о разных разностях. И пил вино с ним и его няньками, у которых, между прочим, спросил: приучали ли они его к чистоте и опрятности?
На это Гаргантюа отвечал, что он сам так об этом старался, что в целом крае нет мальчика опрятнее его.
— Как так? — спросил Грангузье.
— Я долгим и любопытным опытом, — отвечал Гаргантюа, — изобрёл средство подтираться, самое господское, самое превосходное и самое пригодное, какое только могло быть на свете.
— Какое же? — спросил Грангузье.
— Сейчас вам расскажу, — сказал Гаргантюа. Однажды мне довелось подтереться бархатной маской одной барышни и мне это понравилось, потому что нежный шёлк ласкал тело. В другой раз я взял для этого тапочку той же барышни, и мне тоже было приятно. В третий раз — шарф, в четвёртый — пояс из красного атласа, но вышивка из золотого бисера, украшавшая его, расцарапала мне всё тело; и я пожелал, чтобы Антонов огонь поразил толстую кишку золотых дел мастера, изготовлявшего бисер, и барышни, его носившей. Эта боль прошла, когда я подтёрся тапкой пажа, украшенной перьями по-швейцарски. Потом я поймал в кусте куницу и подтёрся ею, но она когтями исцарапала мне тело. От этих царапин я вылепился на другой день, подтеревшись перчатками матушки, надушёнными росным ладаном. После того я подтирался шалфеем, укропом, анисом, майораном, розами, листьями тыквы, капустными, свекловичными, виноградными, проскурпяка, коровьяка, латука и шпината. Всё это было очень полезно для моей ноги. Потом подтирался пролесной травой, крапивой, перечной мятой, сальным корнем; от этого у меня сделалось кровотечение, от которого я вылечился, подтираясь клапаном от штанов, простынями, одеялом, занавесами, подушкой, ковром, скатертью, салфеткой, платком, пенюаром. Всё это мне доставляло удовольствие, больше чем шелудивому, когда его скребут.
— Хорошо, — сказал Грангузье, — но какой же, однако, способ, по-твоему, наилучший?
— Только что хотел сказать, — отвечал Гаргантюа, — и скоро вы узнаете tu autem. Я подтирался сеном, соломой, паклей, волосом, шерстью, бумагой. Но
Всегда бумага тем вредна, Что тело пачкает она.
|
— Как, — сказал Грангузье, — ты, мой поросёночек, уже записался в бражники и слагаешь стихи?
— Точно так, ваше величество, — отвечал Гаргантюа. Я слагаю стихи и часто сморкаюсь
[1]. Послушайте-ка мой марш в честь отхожих мест
[2].
— Ну, что, разве не хороши стихи? Правда, я не сам их сочинил, а слышал от одной знатной дамы, которую вы здесь видите, и уложил их в карман моей памяти.
— Вернёмся, — сказал Грангузье, — к нашему прежнему разговору.
— Про что? — спросил Гаргантюа, — про испражнение?
— Пет, — отвечал Грангузье, — а про подтирание.
— Ну, хотите, — сказал Гаргантюа, — выставить бочоночек бретонского вина, если я вас поставлю втупик по этому случаю?
— Добро, — отвечал Грангузье.
— Нет никакой нужды подтираться, — сказал Гаргантюа, — если не загрязнился. А кто не испражнялся, тот и не загрязнился; и так прежде, чем подтираться, нам надо испражниться.
— О! — сказал Грангузье, — какой ты у меня разумник, мальчишечка! Ha-днях же я произведу тебя в доктора Сорбонны, клянусь Богом, потому что ты умён не по летам! Пожалуйста, продолжай твои поучительные речи и, клянусь моей бородой, получишь не боченочек, а шестьдесят бочек того доброго бретонского вина, которое не растёт в Бретани, а в благословенном краю Вернона.
— Я подтирался затем — сказал Гаргантюа, — шляпой, подушкой, туфлей, ягдташем, корзинкой, но какое же это неприятное подтиранье! Например, шляпой. И заметьте, что одни шляпы гладкие, другие войлочные, третьи бархатистые, четвёртые шелковистые, пятые атласистые. Лучше всех войлочные, потому что они всех лучше удаляют грязь. Затем я подтирался курицей, петухом, цыплёнком, телячьей шкурой, зайцем, голубем, бакланом, адвокатской сумкой, капюшоном, чепцом, охотничьей приманкой.
Но в заключение говорю и утверждаю, что нет приятнее для подтиранья как гусёнок с нежным пухом, но только лишь под тем условием, чтобы голову ему придерживать между ног. И уж верьте чести: вы почувствуете такую приятность от нежного пуха и теплота гусёнка так согреет вас, что это сообщится и прямой, кишке и всем другим кишкам и даже дойдёт до сердца и до мозга. И не верьте, что блаженное состояние героев и полубогов, обитающих в Елисейских полях, происходит от нектара или амброзии, как болтают старые бабы. Оно происходит (по моему мнению) от того, что они подтираются гусёнком. И таково также мнение мэтра Жана Шотландского
[3].