Спецслужбы

Стил вышел в отставку и основал собственное расследывательное агентство, специализируясь в основном на антироссийской тематике. Данченко же трудился в Институте Брукинга в Вашингтоне под руководством Фионы Хилл, знакового персонажа для Демпартии США и так называемого академического сообщества. Хилл дала Данченко прекрасную рекомендацию, но подчеркивала, что Данченко прекрасно справляется в основном с поиском информации. Он может часами сидеть в библиотеке и что-то там выискивать. А аналитика – это не его конек. Стил периодически платил молодому Данченко пару сотен долларов за «копание в источниках».
Впервые человечество услышало о Данченко в 2006 году, когда он написал статью, в которой обвинял Владимира Путина в плагиате при написании кандидатской диссертации. Человечество на это никакого внимания не обратило, но Данченко теперь утверждает, что ему стали звонить и угрожать. Затем Данченко помогал Фионе Хилл в написании ее труда «Мистер Путин. Оперативник в Кремле». Собирал информацию в Ленинской библиотеке в Москве.
Несколько раз задерживался полицией разных американских штатов за пьянку и дебош. Но на публичных мероприятиях всегда подтянут, хорошо одет, очарователен и свеж. Американцы называют таких молодых карьеристов «sharp», «гладенький» за излишне преувеличенное отношению к тому, как они выглядят и какое впечатление производят.И вот в 2016 году Стил поручает Данченко съездить в Москву и накопать там какой-нибудь компромат на Трампа. Желательно про шантаж или связи с разведкой. Стил платил Данченко 5 тысяч долларов в месяц. Сам он на этой истории заработал 168 тысяч долларов. Для Стила это копейки, его контора за десять лет получила прибыли на двадцать миллионов.
Быстро выяснилось, что у Данченко нет никаких связей в Москве. Он просто высосал из пальца знаменитую историю про оргию Трампа в московской гостинице. Когда его стало допрашивать ФБР, он сперва сказал, что это была «шутка», которую он придумал по пьяни с друзьями. А то, что написано в его отчете – чистая выдумка. Что он даже сам не верит во все эти сплетни, и что он якобы заранее предупреждал Стила, что источник недостоверный. Генеральному инспектору Минюста США Майклу Хоровицу Данченко также сказал, что вся его информация основывалась на «беседах с друзьями за пивом». 
Тем не менее, прожженный разведчик Стил это все скушал. Как он «Русским домом» столько лет заведовал? Можно предположить, что Стилу просто не хватало материала, и он набил в «досье» вообще все, что у него было, включая откровенный бред Игоря Данченко.
Сейчас у Стила и Данченко уже появились защитники, в том числе и среди российских либеральных СМИ. Утверждается, что просто не надо обращать на эту историю внимания. Мол, досье Стила якобы не сыграло решающей роли в расследовании Russiangate.
На самом деле все до единого материалы, которые демократы пытались предъявить Трампу, оказались либо фальсификацией, либо предвзятой трактовкой случайных событий. А Стил теперь оправдывается тем, что якобы изначально не знал, на кого работает, а когда узнал, то у него «голова заболела». Последнее похоже на правду, поскольку между конторой Стила в Лондоне и избирательным штабом Хиллари Клинтон (который и слил этот компромат в прессу) оказалось несколько фирм-прокладок, через которые проходили деньги. А Данченко фиктивно работал в какой-то конторе по трудоустройству (стол у него там был), поскольку платил ему подданный Великобритании Стил.
И Данченко, который собирался открывать собственную лоббистскую контору (для этого нужны разрешение ФБР, Секретной службы и специальный допуск), не имел права получать зарплату от иностранного гражданина. В результате деньги от Стила приходили ему через подставную американскую фирму как за работу в компании по найму. И во всем этом участвовали работники штаба Клинтон, представители академической элиты и известные американские журналисты. И они еще кого-то учат жить, бороться с коррупцией и соблюдать права человека.
Сейчас Данченко поудалял все свои аккаунты в соцсетях, но продолжает почему-то утверждать, что он кругом прав. Гардиан пишет: «В досье Стила утверждалось, что Кремль разрабатывал Трампа как минимум пять лет. В нем говорилось, что шпионское агентство ФСБ тайно засняло Трампа на видео во время его поездки в Москву на конкурс красоты «Мисс Вселенная» в президентском номере отеля с двумя секс-работницами. Трамп это утверждение категорически отрицает. Данченко говорит, что не может обсуждать свои источники в России или свои методы. Но он утверждает: «Я настаиваю на своих исходных разведданных». По его словам, пикантный материал в досье составляет небольшую часть 35-страничного документа. (...) Он подтвердил, что ездил в Москву и Санкт-Петербург в 2016 году в рамках «проекта Трамп-Россия».
Самой извращенной попыткой оправдаться стала такая конструкция: ФСБ узнала, что ее агента Дональда Трампа хотят разоблачить и специально слило Данченко откровенно фантастическую ахинею, чтобы таким образом дискредитировать саму идею расследования связей Трампа и Москвы. Тут мы от комментариев воздержимся.Данченко, тем временем, как умеет пытается заработать на этом скандале. Он объявил сбор средств на судебный процесс против Трампа. Еще он утверждает, что «не может вернуться в Россию, даже если Путин уйдет». Как это расценить? Человек чуть ли не в подростковом возрасте уехал в США за светлым будущим, всю сознательную жизнь только тем и занимался, что оттуда, из своего светлого будущего поносил последними словами свою Родину и теперь переживает, что якобы «не может вернуться». Как будто его здесь что-то ждет.
А теперь серьезно. Едва ли не главную роль в распространении фантастического «досье Трампа» сыграл Институт Брукинга, в котором трудился Игорь Данченко. И в первую очередь, его «наставница» (он сам ее так называет) Фиона Хилл, ставшая на короткое время сотрудником Совета по национальной безопасности США как специалист по России. Она же была «звездным свидетелем» против Трампа в ноябре прошлого года во время попытки импичмента президента США.
А директор Института Брукинга, Строуб Тэлботт, известный как главный советник Билла Клинтона по российским делам, распространял по Вашингтону «досье Трампа» еще до его обнародования. Два ведущих аналитика Института Брукинга Бенджамен Уиттис и Сьюзан Хеннесси имеют прямое отношение к блогу Lawfare – средоточию антитрамповского мусора и разнообразных теорий заговора.
Получается, что вся кампания против Трампа – это заговор элитарной вашингтонской клики «ястребов», большинство из которых – выходцы из пресловутой академической среды, оказывающей критически важное влияние на политическую жизнь в США. А уж как носились российские либералы в Москве в свое время с Тэлботтом. Он представлялся чуть ли не главным интеллектуалом в администрации Билла Клинтона и большим другом России. А теперь достаточно разоблачения не очень симпатичного мужчины родом из СССР, чтобы весь этот пазл сложился в одну картину.

В стратегии серых зон повышенное внимание к разведке не случайно. Пандемия COVID-19 нанесла ущерб мировой экономике и подорвала международное сотрудничество. Напряженность нарастает, как это было до двух мировых войн. Обострение соперничества великих держав и региональные конфликты требуют наращивания усилий по освещению многих областей деятельности противника, считавшихся ранее нетрадиционными для разведки.
В этом контексте выявление и оценка природы угроз в серой зоне является разведывательной задачей, ориентированной на военно-политические приоритеты, установленные на национальном или коалиционном уровне. Посредством деятельности в серой зоне участники стремятся постепенно изменить конкурентную среду и решить задачи доминирования в отдельно взятом государстве или регионе, не прибегая к масштабному вооруженному конфликту.
Операции в серой зоне носят комплексный характер, а их разведывательное обеспечение требует обнаружения специфических признаков гибридных угроз. Задачу идентификации таких угроз затрудняют «засорение» операционного пространства ложной информацией, кибератаки, источники которых непросто определить, действия иррегулярных формирований и сил специальных операций. Указанные факторы наряду с некоторыми другими формируют «глобальный шум», охватывающий территории национальных государств и регионов, находящихся в границах серой зоны.
Операции в серой зоне проводятся ниже порога вооруженного конфликта, но в пределах границ конкуренции. При этом намерения, возможности и планы воздействия на противника тщательно скрываются. Подобные операции наиболее эффективны, когда подрывная деятельность ведется без нарушения международных норм и правил, чтобы не вызывать сигналов тревоги или не пересекать так называемые красные линии, что может повлечь за собой обвинения в нарушениях.
Разведка в серой зоне нацелена на выявление и оценку повторяющихся шаблонов или образцов в применяемом комплексе гибридных угроз путем добывания и анализа данных о гибридных угрозах. Разведывательные сведения позволяют идентифицировать угрозы с целью стратегического прогнозирования и своевременной реакции на вызовы серой зоны.

Атрибуты предупреждения
Стратегия активной конкуренции в серой зоне определяет, как, когда и где используется определенная гибридная угроза или набор гибридных угроз. Как при наступательной, так и при оборонительной стратегии требуется гибкая адаптация процессов мониторинга обстановки, политики и разведки. Однако содержание разведывательной информации, необходимой для освещения процессов в серой зоне, часто отличается от традиционных задач военной разведки, многие из которых связаны с применением силы.
Например, когда в классическом вооруженном конфликте вскрыта группировка ВС противника, ее боевой порядок, известны ее намерения, разведывательные данные позволяют прогнозировать развитие обстановки на театре военных действий и планировать ответные действия.
Особенности серой зоны ведут к формированию нового «боевого порядка» через конкуренцию в политической, экономической, энергетической, кибернетической, космической и информационной областях. С учетом этих факторов политики и военные должны определить новые красные линии, а также триггерные (курковые) точки, воздействие на которые может вызвать непропорционально сильную реакцию противника. Требуется четко определить временные и пространственные рамки планируемой операции. Критически важно, что политические и военные лидеры должны будут разобраться с беспрецедентным количеством разнородных (гибридных) разведданных.
В исследовании CSIS отмечается, что информацию о состоянии серой зоны добывают все виды разведки:

– HUMINT (human intelligence) – агентурная разведка, добывает сведения с использованием агентов;
– SIGINT (SIGnal INTelligence) – радио- и радиотехническая разведка, осуществляет сбор информации путем перехвата сигналов, будь то связь между людьми (COMINT – коммуникационная разведка) или электронные сигналы, которые напрямую не используются в связи (ELINT – электронная разведка);
– CYBINT – киберразведка, кибербезопасность;
– IMINT (IMagery INTelligence) – визуальная разведка, обеспечивает получение фотографического изображения объекта;
– MASINT (Measurement And Signature INTelligence) – измерительно-сигнатурная разведка, основана на сборе разведданных путем обнаружения, отслеживания, идентификации или описания отличительных характеристик (сигнатур) фиксированных или динамических целевых источников;
– GEOINT – геопространственная разведка, использует информацию, полученную в результате анализа фото и видеоизображений и данных местоположения. GEOINT использует изображения для изучения и оценки человеческой деятельности и физической географии в любой точке Земли, включая фотограмметрию, картографию, анализ изображений, дистанционное зондирование и анализ местности.
– SOCINT (Monitoring and Alerting via Social Intelligence) – получение разведданых об управлении политическими, экономическими или социальными процессами путем сбора цифровых данных о социальных отношениях. Используется для построения подробной картины сетевых структур, данные о которых затем сами служат отправными точками для дальнейшего анализа.
Важно отметить, что объем всех видов технической разведки заметно увеличился в последние годы и расширяется почти экспоненциальными темпами. Это вызывает включение в сферу интересов разведки массы новых разнообразных источников информации.

Таким образом, речь идет о гибридном характере разведывательных сведений и о необходимости создания приспособленной к нему гибридной структуры разведки, способной применять специальные методы анализа на основе технологий искусственного интеллекта. Взаимное наложение разнообразных сведений, добываемых разведкой, требует уверенного выявления истинных данных из всей совокупности таких сведений, в том числе ложных или требующих дополнительной проверки.
Всеобъемлющую задачу определения достоверности данных исследователи CSIS предлагают решать путем анализа трех взаимосвязанных факторов, связанных с особенностями гибридных угроз в серой зоне:
– темпоральность (от tempora – временные особенности) – специфическая взаимосвязь моментов времени и временных характеристик, динамика изменений явлений и процессов, качественная особенность которых обусловлена социокультурной спецификой элементов серой зоны;
– атрибуция – (от attribute – приписывать, наделять) – объяснение причин тех или иных действий с их «привязкой» к конкретным акторам серой зоны: отдельным людям, группам, социальным общностям с целью обеспечения адекватного взаимодействия различных субъектов в рамках единой стратегии конкурентной борьбы в серой зоне;
– и наконец, анализ намерений как мотивационной основы деятельности, связанной с сознательным выбором целей акторами серой зоны.
Действия указанных факторов определяется следующими особенностями серой зоны как театра действий гибридной войны.

Массовые волнения – одно из ярких проявлений ведущихся гибридных войн.  Фото Reuters

Во-первых, угрозы серой зоны носят временный характер. Природа угроз действительно требует большого взгляда на картину в течение длительного времени, наблюдения целых регионов в связи с функциональными темами. Анализ и оценка активности серой зоны включает в себя идентификацию шаблонов поведения ее акторов в административно-политической, военной, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой сферах. Сложность такого анализа в том, что отдельные события трудно отличить от разовых действий органов государственного и военного управления, дипломатических шагов.
Правильность классификации агрессивной деятельности в серой зоне зависит от организации процесса сбора, обработки и представления разведывательной информации в окончательном виде. Это облегчает задачу анализа созданных таким образом агрегированных данных и позволяет опираться на них при оценке обстановки в определенный период времени.
Например, проведение заранее объявленного военного учения в пределах серой зоны в Восточной Европе и Прибалтике может оказаться недостаточным основанием для утверждений о наращивании угрозы национальной безопасности России. Но если этот пример военной активности является частью более широкой тенденции или одним из первых учений в рамках комплекса будущих военных маневров с аналогичными характеристиками (такими, как отработка задач сосредоточения сил и средств противника у границ России, решение задач воздушной разведки и отработка ударов с воздуха и моря по объектам страны), подобная активность должна быть расценена как показатель агрессивного поведения в серой зоне.
Фактор темпоральности гибридных угроз формирует «временные ряды», связанные со специфической взаимосвязью моментов времени и временных характеристик, динамикой изменений явлений и процессов, качественная особенность которых обусловлена социокультурной спецификой элементов серой зоны. Этот фактор требует оперативного мониторинга обстановки с целью получения возможно более ранней их идентификации и оценки данных. Технологии искусственного интеллекта пока не позволяют получить достоверную информацию из данных временных рядов без рассмотрения их в соответствующем военно-политическом, экономическом или социокультурном контексте. Этой способностью обладает лишь аналитик – человек, который может выделить наиболее существенные сведения из обширной информации, добываемой разведкой.
Геопространственная разведка является инструментом для рассмотрения различных видов деятельности в серой зоне с целью оценки отклонения степени исходящих из нее угроз от некого среднего значения. Такая разведка осуществляется путем отбора данных по отдельному государству или региону за определенный период времени, с последующим сопоставлением с данными других видов разведки.
Например, геопространственные снимки китайских рифовых дноуглубительных работ в Южно-Китайском море позволили США выступить с обвинениями в адрес КНР о том, что китайские суда строят острова в спорных водах серой зоны. Ответное официальное заявление Китая было истолковано как свидетельство экспансионистских амбиций. Американская тактика «именования и позора» противников, которые применяют инструменты серой зоны, представляет собой один из методов сдерживания в информационной войне. Использование данных геопространственной разведки – один из эффективных способов, позволяющих (в сочетании со сведениями, полученными агентурной разведкой и радиоразведкой) объяснить причины действий групп и социальных общностей в серой зоне, включая их мотивацию.
Во-вторых, объяснение причин действий различных субъектов серой зоны важно для принятия как политических, так и военных оперативных решений при выработке наступательной или оборонительной стратегии.
В-третьих, цель противодействия угрозам серой зоны состоит в том, чтобы удерживать противника от выполнения его планов. Попытка вскрыть истинные намерения и мотивацию действующих субъектов требует учета множества факторов, включая геополитические амбиции государств, военные связи, торговлю и инвестиции, уровень коррупции и состояние СМИ.
Прямое наблюдение за деятельностью субъектов серой зоны позволяет составить представление о причинах их действий и мотивации и определить источники гибридных угроз. Но организация такой разведки существенно осложняется сетевой структурой сил и средств, все ячейки которой охватить весьма сложно. Решение этой задачи требует заблаговременного создания обширной сети осведомителей, действующих в ячейках сети, организации наблюдения за деятельностью иррегулярных формирований, местами их подготовки и каналами снабжения.
И, наконец, особенности проведения киберопераций могут создавать проблемы с определением источников кибератак и их привязкой к конкретным исполнителям. Простого технического процесса или автоматизированного решения для определения ответственности за кибероперации не существует. Кропотливая работа часто требует недель или месяцев анализа разведданных и технической экспертизы для оценки виновности. В некоторых случаях можно установить инициатора кибератаки через несколько часов после инцидента, но точность и достоверность такого определения будут варьироваться в зависимости от имеющихся данных.
В отчете Офиса директора Национальной разведки США (ODNI) говорится о нескольких основных источниках, используемых при определении ответственных за кибератаку. Это торговля, инфраструктура, вредоносное программное обеспечение и мотивация. Используются также внешние источники, такие как открытые отчеты частных фирм по кибербезопасности. При этом публичное осуждение страны, использующей кибератаки, далеко не всегда достигает желаемого сдерживающего эффекта.
Растущая коммерческая доступность и масштабы кибернетических возможностей способствуют формированию атмосферы неопределенности и не позволяют однозначно оценивать происходящее в серой зоне. Определение намерений противника представляет собой задачу, базирующуюся на коллективном анализе накопленных в предыдущие годы показателей, связанных с поведением государства в различных военно-политических ситуациях.
Выяснение намерений и объяснение причин тех или иных действий противника с «привязкой» к конкретным акторам серой зоны представляет собой лишь одну часть задачи. Дело в том, что закрытие противником всего, что связано с его намерениями, влечет за собой синтез множества показателей, включая геополитические амбиции государства-агрессора, его военные связи, торговлю и направленность инвестиций, уровень коррупции и СМИ.
Поток событий, генерируемых в государстве – объекте агрессии в серой зоне, нарушение оперативности и непрерывности связи, не всегда ясное направление политики и структурные разрозненности являются барьерами для согласованной межведомственной координации и общих оценок угроз и приоритетов. Если задачи контртеррористической борьбы решаются на уровне межведомственного антитеррористического комитета, то для контроля гибридной войны в серой зоне функциональная структура пока не создана.
Адаптация к специфическим вызовам предупреждения об угрозах из серой зоны требует устранения ограничений как в рамках политики, так и в ведении разведки. Непрерывно меняющийся и неоднозначный характер таких угроз постоянно обнажает уязвимые места в государстве и структурах национальной безопасности.
Например, для прогнозирования возникающих угроз из серой зоны стратегически важны геопространственные изображения конкретного региона. Предполагается, что они могут вскрыть многие параметры деятельности противника. Одной из важных задач является определение таких параметров путем применения межведомственной аналитической структуры, способной создать общую картину угроз. Важным критерием качества разведки в серой зоне является способность объединить данные разрозненных «гибридизированных» источников в единый информационный продукт.
Благодаря общей информационно-интегрированной картине все участники борьбы с агрессией из серой зоны – от межведомственных структур до союзников и партнеров – могут получить одинаковую информацию, прежде чем начать оборонительные или наступательные действия.
Посредством деятельности в серой зоне участники стремятся изменить в свою пользу конкурентную среду. Для успешного решения этой задачи важно четко определить политические приоритеты и распределить ресурсы, выделенные для сбора и анализа разведывательных сведений. Все это требует налаженного межведомственного взаимодействия.

Проблемы и ограничения
Расширение конкуренции в серой зоне ставит перед разведкой вопросы, связанные с адаптацией организационной структуры, процессов добывания и анализа разведсведений. Потребность в новых данных требует поиска новых источников, методов и способов добывания сведений. А сам процесс руководства разведкой должен быть динамичным, гибким, адаптируемым и итерактивным.
Процесс добывания разведсведений и их анализ должны охватывать возможные варианты синхронизации гибридных угроз по виду, времени, месту и интенсивности их применения для информирования руководства и своевременного перемещения ресурсов.
Чтобы оценить, действительно ли наблюдаемая деятельность связана с использованием гибридных угроз из серой зоны, аналитики должны полагаться на установленный набор классификационных типов (например, активность манифестантов в ходе акций протеста, виды их деятельности и признаки перехода к другим способам протестов), которые соответствуют приоритетам разведки по добыванию и анализу.
Важной особенностью организации разведки в серой зоне является использование сил и средств, созданных во время холодной войны для добывания политических и военных секретов вероятного противника. Особенности экономической, информационной или кибернетической борьбы в серой зоне требуют других подходов, обеспечения визуализации данных, объединения нескольких источников и механизмов для принятия решения в неопределенных обстоятельствах. Средства интеграции информации и визуализации данных позволяют отличить сигнал от шума в сложных, незнакомых пространствах.
При выборе стратегии применения экономических санкций сведения о потоках иностранного капитала, особенно поступающих из государственных корпораций, могут быть использованы для определения научно-технических приоритетов стратегических конкурентов. Выявление компаний, предлагающих даже небольшие инвестиции от аффилированных с государством структур, позволяет сделать вывод о стратегических интересах государства.
Так, например, австралийский Институт стратегической политики отслеживает глобальную экспансию 12 китайских технологических компаний. Созданная в институте интерактивная карта содержит обширную базу данных об участии Китая в зарубежных сетях 5G, «умных» городах, университетских и исследовательских партнерствах. Объединив разрозненные источники информации, австралийские специалисты пришли к выводу, что китайские интернет- и технологические компании не являются исключительно коммерческими субъектами из-за тесных связей с государством.
В целом следует исходить из того, что ни один из существующих методов разведки, ни один источник или аналитический подход в отдельности не в состоянии решить эту комплексную задачу. Каждый из них является всего лишь одним инструментом в наборе, необходимом для обеспечения успеха. Без адаптации руководства разведкой, инструментов и процессов добывания разведсведений к природе гибридных угроз работа во многих случаях будет вестись вслепую и не даст ожидаемого эффекта.
В практику разведки должны быть широко внедрены социокультурный анализ, построенный на знании стратегической культуры государств в серой зоне, технический анализ в кибернетической сфере и использование соответствующих технологических возможностей.
Сочетание анализа образов с гуманистическими культурными знаниями о межличностных связях может быть визуализировано через линии отношений между людьми, видами деятельности и экономической информацией. Построенные таким образом модели могут позволить политикам и военным концептуализировать неочевидные связи. Лишь интеграция данных агентурной, радио- и радиотехнической и геопространственной разведок поможет аналитику понять уникальный для данного региона контекст серой зоны и специфический характер исходящих из нее угроз.
Понимание эффективности и безопасности конкуренции ниже порога вооруженного конфликта должно учитывать глобальные технологические тенденции. Глобализация означает, что и противники, и союзники, и партнеры получают доступ к высокоэффективным технологиям. При этом США стремятся сохранить постоянное техническое преимущество, а другие государства создают собственные наборы технологий.
Важным критерием качества модели разведки в серой зоне является наличие механизма обратной связи, который замыкает цикл «действие–реакция». Каналы обратной связи адаптируются к стратегической культуре и контексту деятельности, связанной с угрозой. При этом разведка наблюдает и оценивает, а созданные в серой зоне структуры выполняют предусмотренные стратегией действия. Механизм обратной связи позволяет оценить, насколько хорошо модель реагирует на действие угрозы, и при необходимости ее скорректировать.
Гибридные угрозы из серой зоны по определению адаптивны и гибки. Обратная связь необходима для соответствующей адаптации ответа. Управление контуром обратной связи позволит инициировать проведение более активных операций, в отличие от реактивных, смещая акцент от чисто оборонительных действий к наступательным. При этом специфический социальный, культурный и политический профиль страны-жертвы определяет, какую тактику будет применять государство-агрессор в серой зоне, что особенно важно для борьбы в информационной сфере.
Таким образом, для достижения успеха в конкурентной борьбе в серой зоне разведка должна адаптироваться и развиваться, чтобы обнаруживать, распознавать и действовать в соответствии с новыми типами гибридных угроз.
Для определения приоритетных направлений адаптации разведки важными представляются соображения академика РАН Андрея Кокошина: «Эффективность сдерживания во многом определяется взаимодействием в информационной среде. Необходимы заблаговременные расчеты того, как то или иное направленное на сдерживание действие в политико-военной сфере воздействует на государственное руководство и высшее военное командование другой стороны... Надо знать их стереотипы мышления, политико-психологические особенности, понимать возможные иррациональные реакции, что является весьма непростой аналитической задачей».
При этом одна лишь адаптация разведки ко всему комплексу проблем, связанных с феноменом серой зоны, дела не решит. Несмотря на повышение значимости мер невоенного характера в разрешении межгосударственных противоречий, роль Вооруженных сил в обеспечении безопасности России только усиливается.
Сегодня Вооруженные силы должны быть готовы защитить интересы государства в военном конфликте любого масштаба с широким применением противником как традиционных, так и гибридных методов противоборства. 

Однако в 1938 году в СССР возобладала доктрина «войны малой кровью на чужой территории». Эту идею продвигал К.Е. Ворошилов. В результате сторонники партизанских действий были объявлены пораженцами, не верящими в силу Красной Армии и допускающими саму возможность вторжения противника на советскую землю, и репрессированы. Все начинания по организации партизанских действий были ликвидированы, саперно-маскировочные взводы расформированы.
Ошибочность этого решения стала понятна уже в 1939 году, когда в ходе «зимней кампании» в составе Красной Армии не оказалось диверсионных подразделений. В то же время финны активно применяли своих диверсантов, которые действовали в составе мобильных отрядов лыжников. Начальник отдела активной разведки штаба Красной Армии полковник Мамсуров, сам возглавлявший один из немногих отрядов лыжников, докладывал в апреле 1940 года на совещании командного состава в Москве о необходимости создания развед-диверсионных подразделений. Однако его предложения остались без внимания.
Поэтому с началом вторжения в СССР войск фашисткой Германии офицерам ГРУ пришлось наспех готовить людей для организации партизанских формирований в тылу противника. Однако опыт начала войны показал, что организовать широкомасштабные партизанские действия в тылу противника без подготовленных заранее и оснащенных кадров попросту невозможно. Из направленных в тыл в первые месяцы разведгрупп уцелело и какое-то время действовало не более одного процента (и затем не более 10% из числа заброшенных в немецкий тыл).
Лишь в 1943 году РУ ГШ удалось организовать партизанские бригады, эффективно действовавшие в тылу противника. Но такого масштабного нарушения коммуникаций снабжения врага, какое имело место в Отечественную войну 1812 года, добиться не удалось. Несмотря на массовый героизм советских партизан в тылу противника, на протяжении всего периода войны на территории СССР противник продолжал пользоваться железно-дорожным снабжением, получая из Европы все необходимое для войны. Диверсии на железной дороге так не стали глобальными и катастрофическими для армии врага.
После окончания Великой Отечественной военное руководство СССР сделало необходимые выводы. Для избежания подобных ошибок и массовых потерь в случае вероятной войны разведчики, прошедшие войну и служившие в составе 2-го главного управления Генштаба, подготовили обоснование создания вышеназванных рот специального назначения. В составе отдела войсковой разведки 2-го главного управления ГШ 26 октября 1950 года для руководства ротами было создано направление спецразведки. Его возглавил Степанов П.И. В направлении  работали такие легендарные разведчики недавней войны, как Банов И.Н., Голицын П.А., Демский И.Ф., Мыльников Г.С., Румянцев Е.И., Побажаев Ф.Ф., Строилов Г.А. Командирами этих подразделений были назначены опытные командиры разведки, фронтовики.
В 1957 году на штатной численности рот было сформировано пять батальонов спецназ в группах войск и пограничных округах. А в 1961 году по предложению ветеранов партизанских соединений, направленному в ЦК КПСС, в округах и группах войск были развернуты отдельные бригады специального назначения. Кроме того, в начале пятидесятых в структуре ВМФ СССР были созданы разведывательные пункты специальной разведки, подчинявшиеся разведотделам штабов флотов.
Основной задачей спецназа в те годы являлась борьба со средствами ядерного нападения на СССР. К ним относились объекты, расположенные в глубоком тылу противника: в частности, оперативно-тактические и тактические ракеты, а также аэродромы базирования самолетов - носителей ядерного оружия. Отличительной особенностью спецназа являлась возможность установить и передать командованию точные координаты расположения таких объектов, что позволяло наносить огневое поражение по этим целям ракетами, авиацией и артиллерией. Другие виды разведки ничего такого сделать не могли. Кроме того, в экстренных случаях, когда разведчики обнаруживали на позиции ракету в десятиминутной готовности к старту, они обязаны были вывести ее из строя, пусть даже ценой своих жизней.
Учитывая важность решаемых задач, боевая подготовка спецназа была организована на высочайшем уровне. Это, наверное, и позволило спецназу заявить о себе как о реальной силе в ходе войны в Афганистане. Известно, что началась она специальной операцией по штурму дворца Тадж-Бек в Кабуле. Изначально она была задумана КГБ СССР, но в итоге разработкой и руководством операции занимался старший офицер направления спецразведки ГРУ ГШ полковник Колесник В.В. Операция была осуществлена силами 154 отдельного отряда спецназ, укомплектованного мусульманами ТуркВО и САВО, отрядами спецназа КГБ «Гром» и «Зенит» и 9 парашютной роты 345 пдп.
Основную задачу во дворце должны были решать чекисты, но противодействие охраны дворца было настолько ожесточенным, что, не сумев войти во дворец, они обратились за помощью к спецназовцам. Именно действия командира 2-й группы 2-й роты лейтенанта Турсункулова и командира 3-й роты старшего лейтенанта Шарипова обеспечили успех операции, которая в качестве образцовой вошла во все учебники спецподразделений мира. Полковнику Колеснику В.В. было присвоено звание Героя Советского Союза. А Шарипов В.С. и Турсункулов Р.Х. были награждены орденами Ленина.
Начав специальные действия в Афганистане с действий 459-й отельной роты спецназ в 1980 году, группировка спецназа выросла до двух бригад в 1985 году. Основными целями спецназа были караваны с оружием и боеприпасами, шедшие в ДРА из Пакистана и Ирана, а также базовые районы моджахедов и склады с оружием и боеприпасами. Спецназ был для врага настоящим ночным кошмаром. Составляя не более пяти процентов численности советской группировки в Афганистане, спецназ давал до 70% всех результатов 40-й Общевойсковой Армии, при этом неся минимальные потери и оставаясь в тени в силу своей секретности.
Одним из наиболее громких результатов стал захват спецназом новейшего американского ПЗРК «Стингер». Однако обещанные звезды Героев виновникам этой победы вручили уже спустя долгие годы. Евгений Сергеев, руководивший операцией, получил звезду посмертно, а спустя несколько лет звание Героя России было присвоено и Владимиру Ковтуну, захватившему секретную документацию по поставкам американцами этого оружия. Очень многие спецназовцы за эту войну были награждены не одним орденом.
Стоит обратить внимание на то, что спецназ оказался самонастраивающимся инструментом. Его офицеры сами придумывали тактические приемы действий против моджахедов, разрабатывали операции по захвату базовых районов. Засады, которые проводились против больших и хорошо охраняемых караванов тоже имели особенности, которым не учили в Союзе.
После вывода советских войск на родину спецназ ждали новые войны. Бывший Советский Союз стали сотрясать межнациональные конфликты на Кавказе, в Средней Азии. 
Во всех этих войнах спецназ играл первую скрипку, ибо в подобных конфликтах малой интенсивности именно подразделения специального назначения могут эффективно действовать против подразделений националистов, сепаратистов, исламистов и тому подобных нелегальных формирований. На чьей стороне действовали российские спецназовцы, на той стороне и был успех. Так, например, спецназовцы А. Мусиенко и О. Голыбин, действуя в составе оперативной группы, создали и затем управляли Народным фронтом Таджикистана в 1993 году. Их усилиями пришел к власти нынешний президент РТ Эмомали Рахмон.
Получив закалку в Афганистане, подразделения спецназ были готовы к действиям в условиях новой войны. Однако, к сожалению, далеко не сразу этот опыт был признан и попал в руководящие документы. Так, по свидетельству подполковника Евгения Сергеева, при вводе подразделений в Чеченскую Республику офицеры штаба округа бегали вдоль колонны и загоняли личный состав внутрь машин, хотя Афган показал, что потерь бывает в разы больше от подрыва техники, чем от обстрела из стрелкового оружия.
Конечно, самыми тяжелыми испытаниями стали боевые действия на Северном Кавказе: Первая Чечня, Дагестан, Вторая Чеченская. Начавшись в 1994 году эти конфликты, шедшие один за другим, завершились лишь 2009 году. На острие этих действий находилась 22-я бригада спецназ, прошедшая Афган. За особые отличия в ходе боевых действий, проявленные мужество и героизм, в 2001 году бригаде было присвоено почетное звание гвардейской. Это был первый случай присвоения гвардии после окончания Великой Отечественной.
В 1999 году началась агрессия НАТО против суверенной Югославии. Все помнят знаменитый «Приштинский бросок» батальона десантников и захват ими аэродрома Слатина до подхода британских подразделений. Однако, далеко не всем известно, что именно спецназ обеспечил успех действий десантников, ибо к их прибытию группа спецназа из восемнадцати разведчиков под командованием майора Юнус-Бека Евкурова уже захватила и удерживала этот аэродром. За эту операцию майору Евкурову (теперь генерал-лейтенанту, замминистра обороны РФ) было присвоено звание Героя России.
Также надо сказать, что офицеры специальной разведки в качестве военных советников успешно действовали в самых разных уголках мира, выполняя специальные задания командования. 
Однако высокая инертность военного руководства замедлила внедрение передового боевого опыта спецназа. Например, лишь в начале двухтысячных из руководящих документов спецназа была изъята задача по поиску и уничтожению оперативно-тактических ракет НАТО. В то время как они уже давно были уничтожены согласно договору о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, подписанному еще в 1987 году Горбачевым и Рейганом. А до этого, несмотря ни на что, на учениях и на занятиях подразделения спецназ, курсанты училища и слушатели академии отрабатывали задачи по поиску и уничтожению «Першингов» и «Лансов».
В начале двухтысячных в руководстве ГРУ наметились позитивные тенденции, касающиеся совершенствования штатной структуры соединений, боевой подготовки, технического оснащения и вооружения спецназа в соответствии с требованиями времени. Но назначение на должность министра обороны России А. Сердюкова положили конец этим начинаниям. Бригады специального назначения, которые с момента их формирования находились под руководством ГРУ ГШ, были переданы в ведение военных округов, где специалистов в вопросах специальной разведки не было. А войсковая и специальная разведка, это, как говорят в Одессе, «две большие разницы». Новосибирское ВОКУ, которое готовило офицеров спецназ с 1994 года, прекратило набор курсантов и не набирало их два года. Чтобы сохранить подготовку спецназа, командующий ВДВ Анатолий Шаманов добился перевода учебного батальона спецназ из Новосибирска обратно в Рязань. Но с этого момента ГРУ перестало курировать подготовку офицеров, поскольку училище – структура ВДВ, а там специалистов спецразведки тоже нет.
Так стала умирать школа и традиции подготовки курсантов, которая с 1968 года обеспечивала подразделения спецназанчения высоко квалифицированными офицерами.
Вот как тогда отозвался о реформаторах один из генералов, недавно служивший в ГРУ: «Уровень мышления «реформаторов» характеризует тот факт, что любимой игрушкой, на которую не жалели ни денег, ни времени, является выведенный из подчинения ГРУ и переподчинённый напрямую начальнику Генштаба центр специального назначения «Сенеж». Министр лично курирует этот центр, укомплектовывая его экзотическим иностранным вооружением и техникой, пытаясь из него сделать некое подобие американской «Дельты»». При создании Сил Специальных операций в 2009 году на базе в/ч 92 154 («Сенеж»), которая до этого подчинялась центральному аппарату ГРУ, было создано управление специальных операций.
Впоследствии в его состав должны были войти и бригады специального назначения, численность которых должна была увеличиться до девяти. Однако развитие ССО пошло по другому пути. Было создано еще три подразделения, которые вошли в состав ССО, а бригады продолжили деградировать. При всем уважении к ССО, надо понимать, что это силы, которые могут быть достаточны в локальных конфликтах, типа сирийского. При возникновении более крупной и серьезной войны их будет явно недостаточно.
Современное руководство Главного (разведывательного) Управления Генштаба ВС РФ понимает пагубность сложившейся ситуации и намерено ее исправить, вернув под свое крыло подготовку курсантов спецназа в РВВДКУ, а также контроль подготовки и управление деятельностью отдельных бригад СпН. Будем надеяться, что эти планы будут реализованы. Было бы большой ошибкой потерять российский спецназ, заслуги и эффективность которого признают даже враги. Тем более что за последние 70 лет заметно выросли роль и значимость специальной разведки в общей системе во­енной разведки.
А современные угрозы и вызовы коллективного Запада в отношении нашей страны, рост числа конфликтов на наших границах, заставляют вспомнить, к чему привело уничтожение специальной (активной) разведки в СССР в конце тридцатых годов пошлого века, перед самым началом Великой Отечественной.

После окончания школы прапорщиков снова была служба в родном 108-м Гвардейском парашютно-десантном полку. За это время пришлось оказывать помощь жителям Армении после землетрясения, а также наводить конституционный порядок в Азербайджане и Литве.
В 1990 году я поступил в Краснодарское военное училище имени генерала армии С.М. Штеменко и после окончания учебы, получив распределение, был направлен в 299-й Гвардейский парашютно-десантный полк на должность помощника начальника штаба по специальной связи и режиму секретности.
В начале 1990-х, как и многие другие граждане страны, я остро переживал бурные события в стране, развал великой Державы. Обе чеченские кампании оказали большое влияние на меня и на мою судьбу.
В декабре 1994 года десантники нашего полка вошли в состав сводного батальона. К сожалению, принять непосредственное участие в боевых действиях должность офицера-шифровальщика мне не позволяла.
Вскоре я уволился из армии по сокращению штатов, но душа, воспитанная в советском духе, не находила себе применения на гражданке, и через некоторое время я оказался в 487-м Железноводском пограничном отряде особого назначения (ПОГООН) на должности командира разведывательного подразделения.

СПЕЦНАЗ «ЗЕЛЁНЫХ ФУРАЖЕК»
В войсковой разведке «зеленых фуражек» я прослужил около пяти лет. При ведении боевых действий мне повезло, как никому. Были результаты, победы, а главное — Бог миловал, не было у меня в подразделении боевых потерь. В ходе огневых контактов, будь-то на территории Чечни, Ингушетии или Дагестана, удача всегда была на нашей стороне. Ничем иным, как Божьим проведением, свое везение я не могу объяснить.
Конечно, ни с того, ни с сего не повезет. Требуется еще смекалка, отвага, смелость, знание тактики и психологии войны и не надо бояться. Подвигов я не совершал, просто хорошо делал свою работу. При этом видел, как их совершали мои подчиненные, но из-за отсутствия боевых потерь никто из солдат срочной службы не получал государственных наград. Хотя рапорта на награждение личного состава я своевременно направлял.


Александр Егоров (во втором ряду — справа) на учёбе в Гаджюнайской школе прапорщиков

Мне, например, больше запомнились неудачи, те самые неудачи, когда на душе, как говорят, кошки скребут, когда непричастных награждали, а невиновных наказывали. Каждый помнит то, что ему больше запоминается. Они ведь, эти неудачи, больше дают человеку опыта, чем успех!
О подвигах у нас рассказывают много. Где-то чуточку приврут. Неважно, как подразделение отработало свою задачу, главное, с точки зрения начальства, побольше крови — чтобы в подразделении были раненые и погибшие, тогда и представление будет к государственным наградам.
На войне неопытного начальника видно сразу. Как правило, его ошибки исправляют подчиненные своими геройскими поступками, которые называют подвигом. Часто личный состав погибает, не выполнив боевую задачу. А выполнить и остаться в живых — это не каждому дано.
Подвиг с большими потерями, на мой взгляд, это бездарность руководителей или неумение начальников предвидеть боевую ситуацию и принять грамотное решение или, еще хуже, на нем делается чья-то блестящая военная карьера. Я не сторонник таких подвигов.
К сожалению, на любой войне боевые потери неизбежны. Война — это, прежде всего, военное искусство, где жизнь и смерть стоят рядом. Поэтому, по моему мнению, каждый начальник и командир обязан стремиться свести боевые потери к минимуму. Если же обстоятельства складываются в его пользу, то стараться проводить боевые действия без потерь — это уже талант, переходящий в военное искусство.
Пограничные войска отличаются от частей и подразделений Минобороны и внутренних войск МВД своими задачами и менталитетом личного состава, поэтому, с одной стороны, мне было легко, с другой — приходилось многому учиться.
Основная задача линейных пограничных отрядов, пограничных застав, за которыми закреплены участки границы — это охрана границы. При ее переходе бандами или при нахождении их в приграничной зоне, сил и средств застав не хватало. Тут-то и приходили на помощь им пограничные отряды особого назначения, которые осуществляли поиск, обнаружение и уничтожение боевиков. По сути, наша работа укладывалась в промежуток, когда заставы уже не справлялись, а применение войск еще не требовалось.

МЕСТНАЯ СПЕЦИФИКА
В нашу задачу входила работа на опасных участках границы по всему Северному Кавказу: от Дагестана до Краснодарского края и Астрахани. Приходилось много общаться с местными жителями, а это предполагало знание менталитета и особенностей местного населения. Вот тут-то и развеялись мои детские и юношеские впечатления.
В целом, Кавказ населен честными, добрыми, открытыми, в чем-то даже наивными людьми. Со многими я познакомился, некоторые стали мне друзьями и если бы не они, то вряд ли были возможны события, о которых я буду писать дальше. Но нас, прежде всего, интересовали нарушители границы и участники бандитского подполья. А это совсем другая категория людей.


Полученная Александром Егоровым (справа) воздушно-десантная подготовка очень пригодилась ему в горах Северного Кавказа

История Кавказа — это история многовековых войн и постоянных миграций различных народов. Местная земля хранит предания о князе Русколани Бусе Белояре, вожде гуннов Аттиле, Святославе Киевском, походе ордынских ханов Субудая и Джебе. Помнит она времена Скифской, Гуннской, Византийской империй, Хазарского каганата, Великой Булгарии, Монгольского ханства и Османской империи, казачьей «республики», позже царской России и Советского Союза.
Религия также оказала сильное влияние на людские души данного региона. В советское время мы вряд ли бы задумались о такой «мелочи», как религия. В те времена она была в глубоком подполье, и все советские люди казались более-менее одинаковыми. Но после развала Советского Союза религиозные воззрения заполнили идеологический вакуум, и полилась человеческая кровь.
Основной религией Кавказа издавна был ислам.
После кавказской войны Российская империя ввела на Кавказе суннитский ислам отсталой Османской империи, поставив во главе мусульманских общин имамов, прибывших с балканских земель. Однако эта практика оказалась взрывоопасной. Доминирование суннитов очень возмущало шиитов и также стало камнем преткновения в отношениях между суфийскими орденами — «тарикатами» в районах Андийского и Аварского койсу, а также Чечни. Имея доктринальные расхождения, суфии, тем не менее, сообща настраивали верующих Кавказа против России.
Суфийский орден «Накшбандийа» стал опорой повстанческого движения, базировавшегося в горах Кавказа, а поэтому известного как «горское движение». Эти горы оставались неподвластными российскому контролю до 1859 года, пока не был схвачен и отправлен в почетную ссылку имам Шамиль. Многие накшбандийцы были отправлены в Сибирь и Среднюю Азию. В Средней Азии они позже безуспешно пытались провести фундаменталистскую реформацию.
Во время гражданской войны они организовали повстанческое движение басмачей. На Кавказе вместо накшбандийцев на передний край борьбы с Россией вышли суфии из ордена «Кадирийч», основанного шейхом Кунтой-Хаджи (около 1830-1867 гг.).
После разгрома сил имама Шамиля орден «Кадирийя» объявил России джихад, т.е. «священную войну». Это противостояние продолжалось до 1944 года.
Во время Второй Мировой многие поволжские и кавказские накшбандийцы и кадирийцы, согласно данным НКВД, сотрудничали с немецкими захватчиками, вступали в добровольческие «эскадроны смерти» и регулярные войска СС.
После депортации народов Кавказа и Поволжья на территорию Центральной Азии, ислам, как массовая религия, прекратил свое существование на несколько десятилетий.
Распался Советский Союз, и вся эта территория погрузилась в хаос. Как спичка, вспыхивали этнические конфликты на Кавказе.


Служба на Кавказе в 487‑м Железноводском пограничном отряде особого назначения

Девяностые годы были периодом полномасштабной войны между сепаратистами, наемниками Ближнего Востока, с одной стороны, и федеральных сил — с другой. Войну эту искусственно разжигали иностранные спецслужбы.
В разные периоды различные течения ислама становились идеологической базой борьбы против России. В царское время это был мюридизм, в начале 2000-х — ваххабизм, «чистый Ислам». Бандиты, чтобы оправдать свои действия, стали прикрываться этим религиозным направлением и вербовать новых членов подполья. В приграничных районах у них были базы и маршруты на сопредельную территорию, где они отдыхали и пополняли запасы материальных средств....

ОГНЕННЫЕ ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
С началом Великой Отечественной войны в июне 1941 года Государственный комитет обороны поставил перед внешней разведкой задачу по добыванию информации о военной технике и технологиях военного производства, создаваемых с использованием новейших научно-технических достижений, а также о перспективах теоретических и экспериментальных исследований в наиболее важных областях науки и техники.
В июне 1943 года ГКО утвердил «Мероприятия по улучшению зарубежной работы органов НКГБ СССР» и сформулировал задачи органов госбезопасности в области внешней разведки, в том числе научно-технической. Решением ГКО внешней разведке отводилась роль головной организации в области получения разведывательной информации по проблеме создания атомного оружия.
В годы Великой Отечественной войны было добыто и реализовано потребителям более 1000 комплектных секретных материалов (чертежи, схемы, описания, инструкции, технические образцы) по таким отраслям, как реактивная и высокоскоростная авиационная техника, радиолокация, специальная химия, средства защиты от биологического оружия, фармакология, атомная энергетика.

Первая советская атомная бомба РДС-1.

Мы всегда будем помнить славную плеяду разведчиков, внесших неоценимый вклад в создание отечественного атомного оружия. Особое место в ней принадлежит Героям России Квасникову Леониду Романовичу, Барковскому Владимиру Борисовичу, Яцкову Анатолию Антоновичу, Феклисову Александру Семеновичу, Моррису и Леонтине Коэн. Именно им были присвоены награды высочайшей категории. А сколько имен мы даже сегодня не имеем право назвать! 
Это были незаурядные люди в интеллектуальном, личностном и общечеловеческом плане. Они на равных общались с величайшими умами человечества и те шли с ними на доверительные отношения. Вообще, устойчивый стереотип восприятия операции «Энормоз» как «похищение секретов атомный бомбы советской разведкой» не в полной мере соответствует исторической действительности.
Доступ к «атомным» секретам был предоставлен на добровольной основе самими западными учеными, нашими бескорыстными помощниками. Они разбирались не только в физике атомного ядра, но и в жизненных реалиях. Безотносительно своих политических взглядов, убеждений, симпатий и антипатий, ученые быстро осознали опасность атомного оружия, находящегося в руках единственной страны в мире.
Альберт Эйнштейн, чье письмо президенту США Теодору Рузвельту от 2 августа 1939 года, по сути, инициировало атомную программу Соединенных Штатов, говорил после войны: «Если бы я знал, что немцам не удастся создать бомбу, я бы и пальцем не пошевелил». А научный руководитель американского проекта Роберт Оппенгеймер, потрясенный результатами применения своего детища, был искренне убежден, что человечество навеки проклянет само название «Лос-Аламос».
После Хиросимы и Нагасаки творцы атомной бомбы в полной мере осознали, что «сделали работу за дьявола», а многие из них пришли к пониманию этого задолго до трагедии.

Джон Кернкросс, Владимир Барковский, Леонид Квасников.

Основная заслуга наших разведчиков заключалась в том, что они нашли подход к прогрессивным представителям научной общественности и помогли им реализовать их собственные намерения. «Атомные» герои отечественной разведки в полной мере проявили высокий профессионализм, находчивость, незаурядное мужество и, зачастую, настоящий героизм, обеспечивая безопасность помощников-ученых, которые были далеки от тонкостей разведывательной деятельности.

«ХОЛОДНАЯ ВОЙНА» И 70-80-Е ГОДЫ
В период «холодной войны» основные усилия научно-технической разведки были направлены на обеспечение национальной и международной безопасности на основе ракетно-ядерного паритета с США, передового развития всех видов вооружения и военной техники. Такие цели требовали от разведчиков чрезвычайного напряжения всех сил, оперативного и четкого взаимодействия с потребителями добытой информации. Руководство страны понимало это и предпринимало шаги по дальнейшему укреплению и развитию научно-технической разведки.
10 мая 1956 года было принято специальное решение ЦК КПСС и СМ СССР об организационном усилении НТР. Существенно расширился кадровый потенциал в Центре и в загранаппаратах. В 1959 году в составе правительства страны был создан отдел Комиссии по военно-промышленным вопросам Президиума Совета Министров СССР. Его основной задачей стала организация работ по подготовке заданий для НТР и оперативной оценке добытой информации.

29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне произошло успешное испытание первой в СССР атомной бомбы .

В результате принятых на высшем государственном уровне организационных мер НТР внесла значительный вклад в развитие многих наукоемких отраслей. В частности, отрасль электроники по количеству освоенных технологий, номенклатуре и техническим параметрам выпускаемой компонентной базы, особенно в военной области, не уступала, а в некоторых направлениях и превосходила электронную промышленность США и Японии.
В мае 1971 года было принято специальное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по дальнейшему усилению и активизации деятельности НТР КГБ при СМ СССР», которое нацелило НТР на раскрытие особо важных работ, которые могут привести к созданию за рубежом принципиально новых видов оружия.

Леонина и Моррис Коэн.

Специальным службам, по определению, несвойственно разглашать факты о своей деятельности. Но в канун 100-летия внешней разведки и 95-летия одного из основных направлений ее деятельности полагаю необходимым, чтобы граждане России с гордостью представляли величественную масштабность и диапазон вклада НТР в обеспечение отечественной и международной безопасности.
Читатели журнала «Национальная оборона» первыми узнают о до сих пор неизвестных широкому кругу общественности впечатляющих примерах операций НТР, особенно актуально звучащих в современной напряженной внешнеполитической обстановке. Так мы сможем выразить глубокую признательность нашим разведчикам, не называя, по понятным причинам, имен и деталей их свершений.
Еще не отзвучали залпы Второй мировой войны, а США принялись «играть мускулами», пытаясь выстроить под себя весь остальной мир. Катастрофическая угроза состояла в том, что самоуверенности США придавало не только обладание, по их мнению единоличное, атомным оружием, но и, что не менее важно, гегемония на стратегические средства его доставки.
Пользуясь, как им казалось, неуязвимостью своей стратегической авиации, американские летчики с целью оказания психологического давления регулярно нарушали воздушное пространство СССР на Дальнем Востоке. Для пресечения противоправных провокационных действий американской стороны наши специалисты, используя фактор неблагоприятных атмосферных условий, сумели путем подачи соответствующих радиосигналов с советской территории заманить три сверхмощных американских бомбардировщика В-29 на аэродром вблизи города Владивостока.

Анатолий Яцков, Александр Феклисов, Павел Фитин.

Самолет В-29 являлся для того времени совершенно новым словом по всем направлениям развития систем авиационной техники (планера, двигателей, управления, навигации, связи, прицельного бомбометания и другого вооружения). Именно с самолетов В-29 были сброшены первые атомные бомбы, а с приходом в Белый дом администрации президента Г. Трумена возникла угроза их применения по территории нашей страны. С подачи внешней разведки руководство страны приняло решение не возвращать полученные самолеты, отправив по дипломатическим каналам в США только их экипажи.
Отечественные специалисты и летчики-испытатели в короткий срок освоили американские самолеты и в строжайшей тайне перегнали их по воздуху на закрытый аэродром под Москвой. Конструкторскому бюро Туполева была поставлена задача сделать собственный аналогичный самолет и как можно скорее. Выполнение этой задачи было невозможным без наличия соответствующей американской комплектной технической документации.
Научно-техническая разведка добыла необходимые документы в ходе комплексной операции с задействованием своих доверительных помощников, осуждавших варварский характер разрушительных англо-американских «ковровых бомбардировок» заполненных гражданским населением европейских городов, являющихся культурным достоянием всего человечества. Они также разделяли наше мнение, что «заокеанские ястребы» вполне могут принести в жертву атомному вооруженному конфликту страны Европы, если не будет обеспечен им противовес в виде стратегического паритета, способного обеспечить адекватный военный ответ непосредственно против самого агрессора в США.
Реальность таких опасений подтверждалась развязыванием США и их союзниками региональных вооруженных конфликтов на территории других стран от Ближнего до Дальнего Востока.

Американский бомбардировщик В-29.

В результате операции НТР был своевременно получен комплект чертежей, описаний и инструкций по эксплуатации самолета В-29, детальное изучение которого способствовало тому, что конструкторское бюро Туполева в кратчайшие сроки разработало отечественный стратегический бомбардировщик. Об исключительном значении операции красноречиво говорит тот факт, что Министерство авиационной промышленности сообщило внешней разведке о готовности поддержать любое ходатайство о правительственных наградах отличившимся разведчикам.
В современных условиях борьбы международного сообщества с пандемией коронавируса не менее актуально звучит пример операции периода моей службы в НТР.
В нынешней ситуации с коронавирусом противники России, как всегда, ищут «злонамеренность Москвы». Ранее подобная «возможность» представилась США и их союзникам при неожиданном возникновении опасности пандемии «чумы XX века» – СПИД. Пользуясь необычностью и неизвестностью болезни, огородив данные о ней стеной секретности, они попытались ввести в заблуждение не только широкую общественность, но и международное медицинское сообщество относительно происхождения СПИД, намекая на якобы ведущиеся в СССР бактериологические разработки. Возникла угроза не только здоровью советских граждан, но и подрыва международного сотрудничества в медицине в целом.
Осознавая острую необходимость защитить отечественное население и сформировать единый международный фронт борьбы с тяжелейшим заболеванием, руководство нашей страны поставило перед НТР задачу в кратчайшие сроки обеспечить получение информации об основных мировых исследованиях в данной области медицины.
Эта сложнейшая задача была успешно выполнена. В результате операции НТР, охватившей все регионы мира, были получены самые достоверные сведения о проводимых исследованиях проблемы, разработке методик и препаратов для диагностики заболевания. СССР встал в передовые ряды общей борьбы со СПИД.
Важнейшим вкладом в сохранение жизни и здоровья наших граждан стало содействие разведки в отечественном производстве пенициллина и ряда других лекарственных препаратов. Здравоохранение всегда было, есть и будет приоритетным направлением деятельности НТР.

НТР НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
После 1991 года в СВР России научно-техническая разведка является одним из приоритетных направлений разведывательной деятельности. Следование традициям, которые были сформированы трудом многих поколений профессионалов-разведчиков линии НТР, помогает успешному решению современных многовекторных задач по обеспечению научно-технической и технологической составляющей национальной безопасности в новых условиях постиндустриального информационного общества. Особая сложность разведывательного отслеживания инновационных процессов заключается в том, что ресурсы информационного уклада позволяют общественному воспроизводству генерировать непрерывный, быстро нарастающий поток научно-технических и технологических нововведений во всех сферах.

Штаб-квартира Службы внешней разведки России.

Памятник сотрудникам органов внешней разведки ИНО-ПГУ-СВР, посвятившим свою жизнь защите национальных интересов нашей Родины.

В сложившихся условиях традиционные задачи в XXI веке, стоящие перед НТР по военной и гражданской проблематике, дополнены разведывательным отслеживанием широкого спектра приоритетных проблем, имеющих ключевое значение для выработки реальной и эффективной национальной научно-технической политики. Промышленно развитые государства рассматривают ее как фактор достижения военного и экономического превосходства за счет опережающего использования результатов научных исследований в совершенствовании как средств ведения войны, так и технологической базы промышленности.
Идет процесс формирования структуры интегрированной мировой промышленности, которая в значительной степени препятствует появлению новых соперников в областях науки и техники.



Отчетливо проявляется стремление ряда стран к использованию своего информационно-технологического преимущества в мировом информационном пространстве для вытеснения России с информационного рынка, а также для решения геополитических задач в своих национальных интересах с помощью сил и средств информационного противоборства.
В соответствии со Стратегией обеспечения национальной безопасности Российской Федерации и Стратегией научно-технологического развития Российской Федерации НТР нацелена на укрепление потенциала, гарантирующего независимость России в создании и внедрении критических передовых технологий (как военных, так и гражданских), а также позволяющего осуществлять выход на мировые рынки конкурентоспособной высокотехнологичной продукции. Для обеспечения научно-технической составляющей национальной безопасности НТР противодействует внешним угрозам подрыва сохраняемого со времен СССР стратегического лидерства России в таких областях научно-технических знаний, как авиация, ракетная и космическая техника, ядерная энергетика, судостроение, специальная металлургия и энергетическое машиностроение.
С целью предоставления руководству России разведывательной информации по проблемам формирования государственной научно-технологической политики внешняя разведка решает задачи по освещению обоснования выбора направлений концентрации научного потенциала, финансовых и материальных ресурсов на приоритетных направлениях развития науки и техники. В решении этих обладающих высокой степенью нелинейности задач НТР успешно применяет подходы системной аналитики. 
Полученные в последние годы результаты научно-технической разведки нашли свое отражение не только в переоснащении на современной технической основе отечественных Вооруженных Сил, но и во многих системообразующих гражданских отраслях. Поступающие в Службу оценки добытой информации позволяют нам с уверенностью говорить о переходе НТР на качественно более высокий и эффективный уровень работы.
Ценнейшим достоянием и главным фактором успешной деятельности НТР на всех исторических этапах является накопленный разведчиками опыт установления психологических, интеллектуальных и мировоззренческих доверительных отношений с самым передовым контингентом цивилизационного развития – непосредственными творцами мирового научно-технического прогресса.
Последовательный курс руководства Российской Федерации на укрепление международной системы безопасности, защиту принципов национального суверенитета и противодействие попыткам США и их союзников добиться необратимого доминирования во всех сферах находит понимание среди прогрессивных зарубежных ученых, изобретателей и инженерно-технических специалистов, что позволяет нам с оптимизмом смотреть в будущее.
Сегодня, оглядываясь на славный путь научно-технической разведки, хочу представить документ, датированный 1945 годом.
В рапорте, подписанном Павлом Михайловичем Фитиным, говорится о необходимости создания и использования атомной энергии в мирных целях! Из этого можно заключить, что к 1945 году отечественная разведка выполнила свою задачу по добыче секретов атомного оружия американцев, а накопленные знания и опыт позволили сделать вывод о необходимости строительства первой в мире АЭС. Известно, что 27 июня 1954 года Обнинская станция была введена в эксплуатацию. В 1957 году был выведен на околоземную орбиту первый в мире космический спутник, а в декабре 1959 года был спущен на воду первый атомный ледокол. 
Так что тесное взаимодействие отечественной промышленности, науки и разведки очевидно, но не всегда видно невооруженному глазу.

Ставший в начале 1930-х гг. представителем ИНО в Ленинграде Григорий Сыроежкин в ходе неоднократных выездов в соседнюю Финляндию получал ценнейшую информацию о деятельности там эмиссаров РОВС, связанных с западными спецслужбами, от добровольно ставшего помощником советской разведки бывшего организатора антикоммунистического мятежа на военно-морской базе в Кронштадте в марте 1921 г. Степана Петриченко. Стремясь искупить свою вину перед Родиной и сохранившими верность своей воинской присяге сослуживцами по Балтфлоту, Петриченко оставался на связи с ИНО до его ареста финской полицией в марте 1941 г.
Серия ударов по РОВС, нанесенная советской разведкой в 1930-х гг., привела к тому, что к началу Отечественной войны «Общевоинский союз», изначально объединявший до 20 тысяч активных врагов СССР, фактически перестал существовать как единая организация – и не мог быть использован Гитлером и его сателлитами в войне против Советского Союза.
Наряду с активизацией работы ИНО против антисоветской эмиграции, Артузов сосредоточил усилия своих подчиненных и товарищей на активизации работы нелегальных резидентур и сотрудников ИНО. Именно благодаря этому обстоятельству эпоха 1930-х гг. получила в истории отечественной разведки название «эпохи великих нелегалов».

Горб Михаил Савельевич На протяжении десятилетий имя Михаила Горба (урожденный Моисей Санелевич Ройзман) было вычеркнуто из истории советской внешней разведки – после того, как в августе 1937 г. он был расстрелян во внесудебном порядке как «организатор антисоветского заговора в органах НКВД СССР». И посмертно реабилитирован по существу предъявленных ему обвинений в декабре 2012 г. Между тем в 1920-1930-х гг. Горб благодаря своим личным качествам заслуженно занимал руководящие должности в советской разведке. Михаил, родившийся в 1894 г. в семье житомирского кустаря-часовщика, в период до 1917 г. благодаря своим способностям и трудолюбию окончил губернскую гимназию, а затем продолжил образование в университетах Киева и Петрограда по специальностям «Психолог» и «Психоневролог». В годы Гражданской войны Михаил Горб работал в партийном и чекистском подполье Киева и Одессы, в разгар советско-польской войны 1920 г. был одним из руководителей разведотдела Западного фронта, а в январе 1921 г. по личному распоряжению Ф.Э. Дзержинского был зачислен в кадры только что созданного тогда Иностранного отдела ВЧК. В 1922-1924 гг. Горб был одним из первых сотрудников легальной резидентуры ИНО в Берлине, где подружился с приезжавшим в Германию осенью 1922-го и летом 1923 г. Владимиром Маяковским. По возвращении в Москву в 1924 г. Горб стал одним из завсегдатаев литературного салона супругов Брик, где наряду с Маяковским блистали такие звезды советской литературы и искусства, как Сергей Есенин, Борис Пастернак, Всеволод Мейерхольд. Друживший с Горбом с Одессы писатель Исаак Бабель так отзывался о нем: «Ему приходилось расстреливать людей, а ведь это самый сентиментальный человек, которого я знал…». Именно Михаил Горб в 1925 г. привлек к сотрудничеству с советской разведкой 24-летнего Дмитрия Александровича Быстролетова – внебрачного сына графа А.Н. Толстого, ставшего в 1930-х гг. легендарным нелегалом-вербовщиком. В 1929 г. Горб сыграл ключевую роль в разоблачении вполне реального эмиссара Троцкого в центральном аппарате ИНО ОГПУ СССР Якова Блюмкина, печально прославившегося еще в июле 1918 г. как убийца тогдашнего посла Германии в РСФСР графа Вильгельма фон Мирбаха. А после того, как в июле 1931 г. А.Х. Артузов был назначен начальником ИНО на смену уволенному из ОГПУ в результате внутриведомственных интриг С.А. Мессингу, именно Горб стал ближайшим помощником Артузова в реализации новых операций советской разведки, о которых речь пойдет чуть ниже – и за которые Горб вместе с Артузовым и А.А. Слуцким в декабре 1932 г. был награжден только что учрежденным тогда к 15-й годовщине создания советских органов госбезопасности ведомственным знаком «Почетный работник ВЧК – ОГПУ» (XV).

В 1920-х – первой половине 1930-х гг. успешной работе нелегалов советской разведки за рубежом в значительной степени способствовала начавшаяся в годы Первой мировой войны и продолжавшаяся следующие полтора десятилетия массовая этническая, трудовая и политическая иммиграция как внутри Европы, так и из Старого света в Америку, Палестину, а также в европейские колонии в Африке и в странах Южной и Юго-Восточной Азии. Произошедший в 1917-1919 гг. распад Российской, Австро-Венгерской, Германской и Османской империй и последующее возникновение на их руинах ранее не существовавших национальных государств, создававших с нуля свои полицейские службы, паспортно-визовые системы и т.п., существенно облегчили возможность получения для советских нелегалов «видов на жительство» в этих новых государствах – с их последующим переездом в Великобританию, Германию, Италию, Францию и т.п. Пограничный и визовой режим в странах Запада стал ужесточаться во второй половине 1930-х гг. по мере усиления жестких военно-полицейских режимов в Германии, Италии, Польше, государствах Балтии и т.п.  Однако к этому времени советская разведка сумела наладить новые каналы вывода за рубеж и легализации там разведчиков-нелегалов, используя в т.ч. такие кризисные регионы, как охваченная гражданской войной Испания.
В первой половине 1930-х гг. на нелегальную загранработу в Лондон были направлены ставшие коммунистами после Первой мировой войны бывший католический священник Теодор Малли и доктор философии и химии Арнольд Дейч, которым предстояло завербовать там легендарную «кембриджскую пятерку». В Берлин через Париж под видом «владельца частного рекламного бюро словака Яна Кочека» выехал ученик Михаила Горба Василий Зарубин с супругой Елизаветой, поддерживавшие связь с ветераном тайной политической полиции Пруссии Вилли Леманом, переведенным в 1934 г. на службу в центральный аппарат гестапо. Добычу тайных дипломатических шифров ведущих европейских держав успешно осуществлял в их представительствах при штаб-квартире Лиги Наций (предтеча ООН) в Женеве уже упомянутый выше Дмитрий Быстролетов. За успехи на этом поприще он уже в 1932 г. решением Коллегии ОГПУ СССР был награжден именным пистолетом.
Дипломированный инженер-металловед Артур Артузов, с отличием окончивший в 1917 г. Петроградский политехнический институт, особое внимание уделял развитию научно-технической разведки, куда в начале 1930-х гг. стали привлекать способных выпускников столичных технических вузов. Так, в 1931 г. в ИНО пришел только что защитивший тогда кандидатскую диссертацию по химии в МХТИ 33-летний Гайк Бадалович Овакимян. В том же году Овакимян был направлен в торгпредство СССР в Берлине. За два последующих года Овакимяну удалось приобрести несколько ценных источников, работавших в ведущих немецких химических и электротехнических корпорациях, включая специалиста по защитным фильтрам от химического оружия Ганса Куммерова. Впоследствии убежденный антинацист Куммеров продолжал сотрудничать с советской разведкой до 1942 г., когда был схвачен гестапо и казнен. В 1969 г. в канун 25-летия окончания Второй мировой войны Куммеров был посмертно награжден орденом Красного Знамени.

Со времен Гражданской войны в органах ВЧК ОГПУ СССР широко практиковались награждения отличившихся сотрудников пистолетами и револьверами с памятными именными гравировками на специальных накладках на рукоятках. При этом чекистов, служивших в тогдашних боевых подразделениях органов госбезопасности на Кавказе, в Средней Азии, в приграничных регионах Украины и Белоруссии и т.п., чаще награждали реально востребованным ими оружием армейского образца – револьверами «Наган», маузерами типа «С-96» с приставными деревянными кобурами-прикладами и т.п. Тогда как сотрудники центрального аппарата ВЧК-ОГПУ, включая ИНО, чаще удостаивались наградных пистолетов зарубежных марок, более удобных для скрытого ношения и не предназначенных для сколько-нибудь частого применения – «Браунингов» образцов 1900 и 1910 гг., уже упомянутого выше «Маузера» модели 1910 г. и совсем уже декоративных образцов типа запущенного в производство на Тульском оружейном заводе в 1926 г. пистолета «Тульский Коровин» (ТК) калибра 6,35 мм. Как правило, вместе с наградным оружием отличившиеся чекисты получали грамоты руководства ОГПУ СССР с указанием врученной им награды – как разновидность свидетельства о регистрации заслуженного ими «огнестрела».

В 1934 г. вскоре после установления дипломатических отношений между СССР и США Г. Овакимян был переведен из Берлина в Нью-Йорк на должность инженера крупнейшего тогда советско-американского внешнеторгового объединения «Амторг». В Соединенных Штатах Овакимян проработал до 1941 г., возглавляя легальную резидентуру в Нью-Йорке с 1939 г. Именно он одним из первых советских разведчиков оценил колоссальную важность и перспективность ведущихся в США атомных исследований – и завербовал ряд агентов, сыгравших затем неоценимые роли в получении секретов американской атомной бомбы. Вернувшись в Москву, Овакимян получил звание генерал-майора и был назначен заместителем руководителя советской разведки, возглавив ее научно-техническое направление.
Активизировавшаяся к концу 1932 г. работа советской внешней разведки в меняющейся международной обстановке позволила руководству ИНО сделать обоснованный прогноз о предстоявшем усилении военно-полицейских режимов в ряде стран Европы, прежде всего в Германии. С учетом этого обстоятельства А.Х. Артузов как зампредседателя ОГПУ СССР и начальник ИНО подписал 2 ноября 1932 г. следующее распоряжение:
«Перестроение всей агентурно-оперативной деятельности провести на основе возможного переключения всей работы в случае каких–либо осложнений с «легальных» рельс (берлинская резидентура) исключительно на подполье.
Для этого:
а) правильно распределить агентуру по нелегальным группам;
б) организовать промежуточные пункты сдачи материалов по линии как связи с «легальной» резидентурой (Берлин), так и магистральной связи с Советским Союзом;
в) подготовить подпольное руководство нелегальными группами, предусматривая создание нескольких нелегальных резидентур.
По мере осуществления этой работы проводится постепенное сокращение берлинской «легальной» резидентуры и объема ее работы. При этом центр тяжести переносится в подполье».
Вслед за указанным распоряжением в центральном аппарате и зарубежных резидентурах ИНО в первой половине 1933 г. произошли существенные кадровые перестановки. У Артузова как начальника ИНО после этого появился второй заместитель – им стал бывший легальный резидент в Берлине (в 1931-1933 гг.) Борис Давыдович Берман, лично работавший тогда с несколькими ценными источниками в канцелярии правительства и в МИДе Германии. За это решением Коллегии ОГПУ СССР Берман был награжден именным пистолетом с дарственной надписью.


В 1932 г. коллегия ОГПУ СССР наградила именным пистолетом тогдашнего помощника начальника Особой группы заграничных нелегалов-боевиков при председателе ОГПУ СССР Наума Эйтингона, уже успевшего проявить себя на загранработе в Китае в разгар Гражданской войны 1925-1927 гг. В январе 1933 г. Эйтингон был назначен начальником первого отделения ИНО, руководившего работой нелегальных резидентур советской разведки. А в годы Великой Отечественной войны генерал-майор госбезопасности Н.И. Эйтингон стал заместителем П.А. Судоплатова, возглавившего тогда 4-е разведывательно-диверсионное управление НКВД СССР, курировавшее действия всех боевых отрядов и групп чекистов на оккупированных территориях СССР.
К началу 1934 г. в советском обществе и государстве, включая органы ОГПУ СССР, преобладали оптимистичные настроения, продемонстрированные в ходе состоявшегося в Москве в январе – феврале 1934 г. и утвердившего планы новой Второй пятилетки XVII съезда ВКП(б), тогда же получившего неофициальное название «Съезд Победителей». Однако уже в ближайшие месяцы после этого съезда в руководстве ОГПУ произошел ряд событий, не дававших сведущим ветеранам советских органов госбезопасности оснований для оптимизма.

Пистолет «Браунинг» образца 1910 года, которым награждались сотрудники центрального аппарата ОГПУ-НКВД.

10 мая 1934 г. председатель ОГПУ СССР Вячеслав Рудольфович Менжинский скончался от хронической сердечной недостаточности на своей служебной даче в правительственном поселке «Горки-6».  25 мая 1934 г. начальник ИНО ОГПУ СССР Артур Артузов вместе с тогдашним врио председателя ОГПУ Генрихом Ягодой и наркомом обороны Климом Ворошиловым был вызван в Кремль для личной аудиенции у Сталина. После состоявшейся там 6-часовой беседы Артузов по совместительству с занимаемой им должностью начальника разведки ОГПУ был назначен руководителем IV (разведывательного) управления штаба РККА, пережившего с осени 1933 г. ряд громких провалов.
10 июля 1934 г. ОГПУ СССР вместе с органами милиции, пограничными и внутренними войсками и рядом других госструктур, включая ЗАГСы, управления пожарной охраны, геодезические и метеорологические службы и т.п., было включено в структуру созданного тогда Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) СССР, руководителем которого стал Генрих Ягода. Все бывшие оперативно-чекистские подразделения ОГПУ – Иностранный, Контрразведывательный, Особый, Секретно–политический, Оперативный, Учетно-статистический, Транспортный, Специальный отделы, Экономическое управление, переименованное в отдел, – тогда же были объединены в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Первоначально должность начальника ГУГБ штатным расписанием НКВД СССР не предусматривалась. Ее исполнял сам нарком Ягода, но фактически руководителем ГУГБ стал первый заместитель наркома, еще один ветеран ВЧК ОГПУ Яков Агранов.
13 июля 1934 г. входившая с 1930 г. в структуру ИНО «Особая группа» нелегальной разведки под руководством Якова Серебрянского была выведена из состава Иностранного отдела и вновь напрямую подчинена руководителю советских органов госбезопасности Генриху Ягоде, получив наименование «Специальная группа особого назначения» (СГОН). Так новый шеф советской спецслужбы замкнул на себя руководство основным боевым подразделением советской разведки, предназначенным прежде всего для совершения диверсионно-террористических актов, в т.ч. против хорошо охраняемых объектов.

Здание ОГПУ-НКВД СССР. 1930-е годы.

21 мая 1935 г. Артур Христианович Артузов был освобожден от обязанностей начальника ИНО ГУГБ НКВД СССР и полностью сосредоточился на работе в Разведывательном управлении Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Начальником Иностранного отдела ГУГБ тогда же был утвержден Абрам Слуцкий, его первым заместителем – недавний резидент в Германии Борис Берман. Большинство прежних руководящих работников ИНО, пришедших туда вслед за Артузовым в начале 1930-х гг., были вслед за ним переведены в Разведупр РККА, либо отправлены в долгосрочные загранкомандировки.
Несмотря на указанные кадровые перестановки, советская внешняя разведка в 1935-1936 гг. продолжала работать в рамках сформулированного в Кремле в конце 1933 – начале 1934 гг. «нового курса» на выработку конкретных партнерских договоренностей с максимально большим количеством государств Европы, которые уже в ближайшем будущем могли подвергнуться агрессии со стороны гитлеровский Германии – прежде всего, с Францией и Польшей. Вторым новым приоритетом советской дипломатии и разведки в середине 1930-х гг. стало всестороннее развитие партнерства с США – после того, как в 1933 г. между Москвой и Вашингтоном впервые после 1918 г. были установлены дипломатические отношения.
Вместе с тем серьезными вызовами для ИНО стали начавшиеся в 1935-1936 гг. военные конфликты с участием европейских держав. В октябре 1935 г. фашистская Италия развязала в Восточной Африке агрессивную войну против независимой Эфиопии. А в июле 1936 г. базировавшиеся в Северной Африке колониальные войска Испании под командованием генералов Хосе Санхурхо и Франсиско Франко подняли мятеж против центрального республиканского правительства в Мадриде, тут же получив военно-политическую поддержку от Германии и Италии. Наряду с этим франкистским мятежом, тогдашнее советское руководство было всерьез обеспокоено поступавшей тогда, в т.ч. из ИНО, информацией о том, что одной из самых активных партий испанских республиканцев в ходе вспыхнувшей в стране гражданской войны стала «ПОУМ» – созданная осенью 1935 г. «Рабочая партия марксистского объединения», ориентированная на пребывавшего в политэмиграции с 1929 г. Льва Троцкого и занимавшая устойчивые антисталинские позиции.


Как следствие, во второй половине 1936 г. в Испанию была направлена группа опытных сотрудников ИНО во главе с бывшим нелегальным резидентом в Великобритании Александром Орловым, уже упомянутыми выше Наумом Эйтингоном и Григорием Сыроежкиным и ранее успешно работавшим в Болгарии и Югославии Наумом Белкиным. Наряду с развертыванием разведывательно-диверсионной работы против франкистских войск и их германо-итальянских союзников, главной задачей советских чекистов в Испании стало отслеживание и борьба против местных троцкистов и их единомышленников, добровольно ехавших на Пиренеи со всех концов мира для борьбы с фашизмом. Такие задачи направляемым в Испанию советским чекистам ставил уже не Генрих Ягода, а сменивший его в сентябре 1936 г. на должности наркома внутренних дел СССР выходец из аппарата ЦК ВКП(б) и довереннейший тогда приближенный Сталина Николай Иванович Ежов.
Именно Ежов в декабре 1936 г. направил начальника ИНО Абрама Слуцкого в Париж, являвшийся тогда главной перевалочной базой для ехавших в Испанию советских силовиков, для общего контроля за деятельностью советских разведчиков, командированных в Мадрид и Барселону.  В ходе пребывания во Франции Слуцкий уделил особое внимание работе советской разведки по действовавшей в Париже с 1929 г. редакции «Бюллетеня оппозиции большевиков-ленинцев» во главе с сыном Троцкого Львом Седовым и пребывавшего там же с весны 1936 г. учредительного комитета т.н. «Четвертого (троцкистского) интернационала».
Вернувшись в Москву, Слуцкий, отличавшийся выдающейся политической интуицией, выступил 19 марта 1937 г. на совещании руководящего состава НКВД СССР со следующей программной речью: «…Ошибки у Иностранного отдела имеются, их много, надо о них сказать, как бы больно нам об этом говорить ни было… Это делается не в целях самобичевания, а для того, чтобы эти ошибки не повторялись. Иностранный отдел, как и другие отделы, на протяжении многих лет, главным образом последних лет, допускал ту же самую ошибку, грубую политическую, партийную ошибку, которая была допущена другими отделами, которые были призваны бороться с врагами партии. Мы на протяжении многих лет дезориентировали нашу периферию (т.е. зарубежные резидентуры), мы в борьбе с врагом проявили в достаточной степени политическую близорукость, которая… выразилась в том, что мы ориентировали наш удар не по основному врагу.



Я считаю, что упреки всех товарищей, главным образом Николая Ивановича Ежова, по нашему адресу, что у нас на протяжении последних лет за кордоном совершенно не было агентуры, которая могла бы вскрывать нам деятельность главных врагов нашей партии – троцкистов, эти упреки нужно целиком принять на себя. Слабые попытки, которые мы делали в этом направлении, не могут быть оправданием… Это делалось самотеком, потому что троцкисты являлись одним из объектов закордонной эмиграции, и ими как таким объектом самотеком занимались. Серьезной агентурной работы в стане злейших наших врагов на протяжении многих лет мы не имели…».
Для устранения указанных недостатков в первой половине 1937 г. в разведке была проведена очередная кадровая реорганизация. В ИНО, именовавшемся с декабря 1936 г. в целях конспирации «7-м отделом ГУГБ НКВД СССР», было создано новое 8-е отделение по делам оппозиции (т.е. троцкистов и иных оппонентов Сталина в мировом коммунистическом и рабочем движении). 15 февраля 1937 г. при секретариате НКВД СССР было создано «Особое бюро» – информационно-аналитическое подразделение, призванное готовить для руководства НКВД и ВКП(б) справочные материалы по формам и методам работы иностранных разведок и контрразведок, а также составлять характеристики на государственных и политических деятелей зарубежных стран, в т.ч. лидеров троцкистских и других оппозиционных партий. Костяк сотрудников нового бюро составили выходцы из ИНО.
В те же месяцы центральный аппарат ИНО был усилен двумя «варягами» из аппарата ЦК ВКП(б) А.И. Барановым и И.В. Курмашевым. Вскоре они принялись забрасывать начальника ИНО А.А. Слуцкого, его смежников из контрразведывательного отдела и, наконец, руководство ГУГБ НКВД жалобами на «сомнительных в политическом отношении» помощника Слуцкого венгра Карла Силли (опытнейший разведчик-нелегал, работавший в Германии с агентами ИНО в гестапо (Вилли Леман) и военной разведке «Абвер», арестован 23 мая 1937 г., расстрелян 21 августа 1937 г., реабилитирован в 1967 г.) и на начальника 5-го отделения (Греция, Турция, Иран, Афганистан) Феликса Гурского (в начале 1930-х гг. – помощник нелегального резидента ИНО в Германии, в январе 1937 г. награжден по совокупности заслуг орденом Красного Знамени, 9 июня 1937 г. в момент его ареста в штаб-квартире ГУГБ НКВД на Лубянской площади совершил самоубийство, выбросившись их окна служебного кабинета на 7-м этаже здания)....

Полная статья по ссылке

Эту инициативу Дзержинский продублировал в августовском послании к тогдашнему члену Военного Совета (то есть главному политическому руководителю) Западного фронта И.С. Уншлихту, который с апреля 1921 г. был назначен заместителем Дзержинского как председателя ВЧК: «Ввиду соприкосновения и близости германской границы и политической важности этого необходимо при Польском ревкоме иметь разведывательную политическую агентуру. Просим прислать для этого людей и аппарат самым ускоренным темпом».
Указанные инициативы Дзержинского получили развитие и воплощение в принятом на одном из заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) в сентябре 1920 г. решении о необходимости кардинальной реорганизации советской разведки: «Слабейшим местом нашего военного аппарата является, безусловно, постановка агентурной работы, что особенно ясно обнаружилось во время польской кампании. Мы шли на Варшаву вслепую и потерпели катастрофу. Учитывая ту сложившуюся международную обстановку, в которой мы находимся, необходимо поставить вопрос о нашей разведке на правильную высоту. Только серьезная, правильно поставленная разведка спасет нас от случайных ходов вслепую».


Во исполнение указанного решения Политбюро в сентябре 1920 г. была создана специальная комиссия с участием Ф.Э. Дзержинского, И.В. Сталина, наркомов финансов Н.Н. Крестинского и юстиции Д.И. Курского по реорганизации Регистрационного (разведывательного) управления Полевого штаба РККА, кадровую основу которого составляли военные специалисты бывшей царской армии. Уже 20 сентября 1920 г. секретным приказом Реввоенсовета СССР №1951/364 было утверждено новое «Положение о Региструпре», определившее его расширенные задачи: «Региструпр действует в мирное и военное время, добывая все необходимые сведения и разрабатывая их по всем вопросам в областях военной, дипломатической и экономической жизни всех стран. В военное время главенствующее значение приобретает выяснение планов и намерений враждебно действующих государств и нейтральных стран с целью выяснения их ближайшей политической конъюнктуры и заблаговременного определения возможных противников».
Одновременно с реформой советской военной разведки, курируемой тогда Л.Д. Троцким как председателем Реввоенсовета РСФСР, Ф.Э. Дзержинский в конце 1920 г. активизировал усилия по созданию системы закордонной разведки силами и средствами Всероссийской чрезвычайной комиссии. 12 декабря 1920 г. Дзержинский дал письменное указание тогдашнему управляющему делами ВЧК Г.Г. Ягоде: «Прошу издать секретный приказ за моей подписью о том, что ни один отдел ВЧК не имеет права самостоятельно отправлять агентов, или уполномоченных, или осведомителей за границу без моего на то согласия. Дальше, составьте проект приказа об Иностранном отделении Особого отдела ВЧК (с ликвидацией Иностранного отделения Особого отдела ВЧК) и начальнике его и о том, что все агенты за границу от ВЧК (кроме Регистр­упра) могут посылаться только этим отделом».
Как уже было сказано выше, 20 декабря 1920 г. Ф.Э. Дзержинский подписал подготовленный Г.Г. Ягодой приказ за №169 об организации Иностранного отдела ВЧК:
«1. Иностранный отдел Особого отдела ВЧК расформировать и организовать Иностранный отдел ВЧК.
2. Всех сотрудников, инвентарь и дела Иностранному отделу ОО ВЧК передать в распоряжение вновь организуемого Иностранного отдела ВЧК.
3. Иностранный отдел ВЧК подчинить Начальнику Особотдела тов. Менжинскому.
4. Врид Начальником Иностранного отдела ВЧК назначается тов. Давыдов, которому в недельный срок представить на утверждение Президиума штаты Иностранного отдела.
5. С опубликованием настоящего приказа все сношения с за границей, Наркоминделом, Нарком­внешторгом, Центроэваком и Бюро Коминтерна всем Отделам ВЧК производить только через Иностранный отдел».
Первым начальником самостоятельного Иностранного отдела ВЧК стал 32-летний уроженец Армении Яков Христофорович Давыдов-Давтян, уже имевший опыт службы в Красной Армии (начальником политотдела 1-й Кавказской кавалерийской дивизии на Южном фронте в 1919 г.) и работы в центральном аппарате Наркомата иностранных дел РСФСР, а также в советских дипмиссиях в Ревеле (Таллине), Лондоне и в центральном аппарате НКИД. Именно Я.Х. Давтян по приказу Дзержинского разработал утвержденное председателем ВЧК 30 декабря 1920 г. первое «Положение об Иностранном отделе ВЧК» и штатно-должностное расписание отдела.


На ИНО ВЧК изначально было возложено выполнение следующих функций:
– организация разведывательных аппаратов (резидентур) за границей и руководство ими;
– проведение агентурной работы среди иностранцев на территории РСФСР;
– обеспечение паспортно-визового режима.
В соответствии с поставленными задачами, в структуру ИНО изначально вошли иностранное и осведомительное (агентурное) отделения, бюро виз, а также общая канцелярия отдела. Для удобства координации агентурной работы с существовавшими тогда Особым и Оперативным отделами ВЧК Иностранный отдел был включен в состав созданного в январе 1921 г. Секретно-оперативного управления (СОУ) ВЧК под руководством будущего преемника Дзержинского на посту председателя ОГПУ СССР Вячеслава Рудольфовича Менжинского.

В первые месяцы существования самостоятельного Иностранного отдела ВЧК штаты его центрального аппарата не превышали 50 человек, а в 1922 г. увеличились до 70 человек. Все они размещались, наряду с другими подразделениями СОУ, на пятом этаже переданного в 1919 г. центральному аппарату ВЧК бывшего доходного дома страхового общества «Россия» на Лубянской площади. Тогда же Наркомат иностранных дел РСФСР обустроился в бывшем доходном доме №21 на углу Кузнецкого моста и Большой Лубянки, а подразделения Полевого штаба РККА, включая Разведупр, заняли комплекс зданий в районе улиц Знаменка и Воздвиженка. Именно поэтому в 1920-х гг. в лексиконе чекистов-разведчиков появились бытующие до настоящего времени обозначения «ближние соседи» – для кадровых дипломатов-мидовцев, и «дальние соседи»  – для сотрудников военной разведки.

В.Р. Менжинский по личному указанию председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского с начала 1921 г. осуществлял координацию закордонной работы между чекистской и военной разведками, включая подготовку проектов кадровых решений о командировании за рубеж сотрудников советских спецслужб. Уже в январе 1921 г. для руководства учрежденной тогда совместной легальной резидентурой ИНО ВЧК и Разведывательного (Регистрационного) управления Красной Армии в Берлин был направлен Артур Карлович Верховский (Гиршфельд, 1890-1937). На момент назначения легальным резидентом в Берлин под прикрытием должности секретаря торгпредства РСФСР в Германии Верховский имел годовой опыт (ноябрь 1919 – декабрь 1920 гг.) руководства разведотделом штаба Западного (Польского) фронта РККА.
Вместе с Верховским-Гиршфельдом для создания легальной берлинской резидентуры на должность заместителя ее руководителя в начале 1921 г. был направлен (как секретарь миссии российского Общества Красного Креста) Семен Григорьевич Фирин-Пупко (1898-1937), ранее занимавший должность помощника начальника разведотдела штаба Западного фронта (февраль 1919 – декабрь 1920 гг.).
Именно Верховский и Фирин приняли самое активное участие в создании одной из первых нелегальных резидентур ИНО ВЧК, появившейся весной 1921 г. в Белграде. Ее руководителем стал бывший кадровый офицер царской и Белой армий Борис Яковлевич Шпак-Базаров (1893-1939). Разочаровавшись в Белом движении после окончательного разгрома и эвакуации из Крыма врангелевских войск в ноябре-декабре 1920 г., выехавший через Турцию в Германию Базаров сам предложил свои услуги сотрудникам действовавшей в Берлине с января 1921 г. объединенной легальной резидентуры ИНО ВЧК и Разведупра. Из Берлина Базаров был выведен в Белград, где проработал с нелегальных позиций до конца 1924 г., руководя группой источников, действовавших в Югославии, Болгарии и Румынии. Благодаря резидентуре Базарова Москва имела четкие представления о планах, настроениях и военно-политических потенциалах руководства белой эмиграции, его связях с ведущими европейскими державами, реальном авторитете в массах простых эмигрантов и т.п.

Первым начальником самостоятельного Иностранного отдела ВЧК стал 32-летний уроженец Армении Яков Христофорович Давыдов-Давтян, уже имевший опыт службы в Красной Армии и работы в центральном аппарате Наркомата иностранных дел РСФСР, а также в советских дипмиссиях в Ревеле (Таллине), Лондоне и в центральном аппарате НКИД.

 
Еще одной весомой заслугой легальной берлинской резидентуры ИНО ВЧК-ОГПУ стал срыв попыток радикальной части русской политэмиграции сорвать готовившуюся с начала 1922 г. в Москве и европейских столицах первую международную конференцию в итальянской Генуе с участием официальных представителей РСФСР. Главной темой совещания должно было стать урегулирование взаимных материальных претензий советской России и Запада по итогам революции и Гражданской войны. Само проведение конференции, означавшее фактическое признание РСФСР ведущими европейскими державами, вызывало серьезное беспокойство у пребывавших в эмиграции дореволюционных российских олигархов, объединенных в Торгово-промышленный союз со штаб-квартирой в Париже (бакинские неф­тепромышленники Сте­пан Лианозов и братья Гукасовы, наследный владелец Путиловского завода Алексей Путилов и пр.). Их заинтересованность в срыве конференции стала известна крупнейшему тогда эксперту по России из британской разведки Сиднею Рейли, который предложил «торгпромовцам» свое посредничество при найме боевиков руководимого Борисом Савинковым «Союза защиты Родины и Свободы» для организации покушения на руководство советской делегации. «Союзники» приняли это предложение, выделив из своих средств полтора миллиона франков.

Б.В. Савинков.

Однако практически одновременно с Савинковым информация о готовящемся покушении попала на Лубянку от тогдашнего агента резидентуры ИНО в Берлине (с 1924 г. – кадрового советского разведчика-нелегала) немецкого коммуниста Эриха Такке. Он имел связи в окружении одного из савинковских боевиков – остзейского барона Дмитрия Эльвенгрена. Такке узнал о том, что в начале апреля 1922 г. Савинков, Рейли и Эльвенгрен вместе прибыли в Берлин, чтобы перехватить там по дороге в Геную членов советской делегации во главе с наркомом иностранных дел Чичериным. Однако благодаря точным данным советской разведки Чичерин со спутниками загодя договорились об обеспечении их безопасности властями Веймарской республики.
Савинкова, имевшего тогда документы на имя «журналиста Гуленко», и его боевиков неудача постигла и в Генуе. Сразу после их приезда в Италию за ними была установлена слежка силами активистов тогдашнего коммунистического подполья страны, среди которых были знаменитые в будущем советские авиаконструктор Роберт Бартини и архитектор «Дома на набережной» Борис Иофан. Собранные ими сведения были переданы лично отвечавшему за безопасность советской делегации в Генуе помощнику начальника ИНО Роману Александровичу Пилляру – потомку древнего рода остзейских баронов, принятому на службу в ВЧК по личной рекомендации его двоюродного дяди Ф.Э. Дзержинского. Пилляр добился, чтобы итальянская полиция 18 апреля 1922 г. арестовала Савинкова и членов его группы, которые затем были выдворены из Генуи во Францию.
Планы Савинкова-Рейли были сорваны, однако реальная угроза дальнейших терактов заставила чекистов сосредоточить приоритетное внимание на обезвреживании Савинкова и его организации. Основную роль в проведенной в 1922-1924 гг. операции «Синдикат-2» по выманиванию Савинкова на территорию СССР сыграли сотрудники Контрразведывательного отдела ВЧК-ОГПУ, но  большой вклад в успешную ее реализацию внесли тогдашние резидентуры ИНО в Берлине и Варшаве, собравшие информацию о зарубежных активистах савинковских структур.
Ф.Э. Дзержинский как председатель ВЧК лично принял кадровое решение о назначении первым легальным резидентом в Варшаву («под крышей» должности второго секретаря посольства) в апреле 1921 г. ветерана Компартии Польши Мечислава Антоновича Логановского (1895-1938), служившего с лета 1918 г. на строевых и штабных должностях в РККА (в том числе начальником разведки 15-й армии Западного фронта – с мая 1920 по январь 1921 гг.). Тогда же его заместителем (легальная должность – третий секретарь посольства) был назначен Казимир Станиславович Баранский-Кобецкий (1894-1937), также служивший до этого в разведотделе штаба Западного фронта РККА.
Одним из лучших агентов варшавской резидентуры ИНО стал в 1921 г. бывший поручик Белой армии 23-летний Николай Крошко. Чекистам удалось внедрить его в агентурные сети созданной в 19191920 гг. польской разведки-офензивы, доверившей Крошко сбор информации об интересовавших Варшаву лицах из окружения Савинкова. Именно Крошко первым сообщил в Москву подробные сведения о тогдашнем адъютанте Савинкова 22-летнем казачьем сотнике Леониде Шешене. Сведения Крошко позволили чекистам после ареста Шешени при попытке перехода советско-польской границы в сентябре 1922 г. быстро склонить его к дальнейшему участию в операции «Синдикат-2» в качестве помощника ГПУ. Сам Крошко в 1923 г. был направлен советской разведкой в Берлин, где успешно внедрился в базировавшиеся там белогвардейские структуры монархической ориентации. Крошко успешно проработал на Западе до 1929 г., а затем вернулся в СССР. Счастливо избежав репрессий, он скончался в 1967 г.
До конца 1921 г. общее руководство легальными резидентурами в Берлине и Варшаве осуществляло напрямую тогдашнее руководство Иностранного отдела ВЧК: Яков Христофорович Давыдов-Давтян, Рубен Павлович Катанян, Соломон Григорьевич Могилевский. Приказом Управления делами ВЧК №277 от 2 декабря 1921 г. было введено новое расширенное организационно-штатное расписание ИНО, где впервые была образована так называемая «Закордонная часть» во главе с будущим начальником ИНО Меером Абрамовичем Трилиссером. Ее основу составили шесть географических отделений, осуществлявших непосредственное руководство деятельностью созданных к тому моменту зарубежных резидентур. Из них работой резидентур ИНО в странах Европы ведали четыре отделения – «Скандинавское», «Польское» (курировало деятельность легальных резидентур при диппредставительствах РСФСР в Варшаве и Данциге), «Южноевропейское и балканское» (резидентуры в Вене, Праге и Бухаресте), а также «Центральноевропейское». Последнее руководило объединенной берлинской резидентурой ИНО и Разведупра РККА, в том числе как региональным центром ведения разведработы во Франции, Бельгии и Италии, не имевших до 1922-1923 гг. дипломатических отношений с РСФСР. «Восточное отделение» курировало деятельность созданных в 1922-1923 гг. под прикрытием дипломатических и торговых представительств РСФСР-СССР легальных резидентур в Афганистане, Турции и Персии (с 1935 г. – Иран). Наконец, еще одно отделение ведало чекистской загранработой в Северной Америке.

Вероятно, Исидор Мильграм (на фото) стал первым кадровым сотрудником советской разведки, которого удалось вызволить из зарубежной тюрьмы посредством обмена. Ранее власти молодой Советской республики в январе 1918 г. добились освобождения из британской тюрьмы и возвращения в Россию группы политэмигрантов во главе с будущим наркомом иностранных дел РСФСР Г.В. Чичериным в обмен на разрешение выехать из России для британского посла при царском дворе и временном правительстве Джорджа Бьюкенена. Назначенный вместо него официальным дипломатическим представителем Великобритании при Совете народных комиссаров РСФСР бывший британский генконсул в Москве Роберт Брюс Локкарт был арестован ВЧК 31 августа 1918 г. как один из руководителей пресловутого антисоветского «заговора послов». Локкарту разрешили вернуться в Англию в октябре 1918 г. в обмен на освобождение Лондоном сотрудников советской дипломатической миссии во главе с будущим наркомом иностранных дел СССР М.М. Литвиновым.

 
После окончания Гражданской войны и с началом перехода страны Советов от «военного коммунизма» к новой экономической политике (НЭП), сопровождаемой социально-экономической либерализацией, отказом от практики массовых репрессий и т.п., Всероссийская чрезвычайная комиссия декретом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) от 6 февраля 1922 г. была упразднена. Тем же актом на смену ВЧК было создано Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД СССР, которое возглавил тот же Феликс Дзержинский. Ключевым структурным органом ГПУ по-прежнему оставалось Секретно-оперативное управление, в состав которого входил Иностранный отдел. Возглавивший его в марте 1922 г. ветеран большевистского подполья и царской каторги 39-летний Меер Абрамович Трилиссер разработал утвержденное Дзержинским в июне 1922 г. «Положение о Закордонном отделении ИНО», где были сформулированы новые задачи внешней разведки на период мирного сосуществования РСФСР-СССР и иностранных капиталистических государств:
– выявление на территории иностранных государств контрреволюционных организаций, ведущих подрывную деятельность против СССР;
– установление за рубежом правительственных и частных организаций, занимающихся военным, политическим и экономическим шпионажем;
– освещение политической линии каждого государства и его правительства по основным вопросам международной политики, выявление их намерений в отношении СССР, получение сведений об их экономическом положении;
– добывание документальных материалов по всем направлениям работы, в том числе таких, которые могли быть использованы для компрометации как лидеров контрреволюционных групп, так и целых организаций;
– контрразведывательное обеспечение советских учреждений и граждан за границей.
Указанная реформа повлекла определенные кадровые перестановки в руководстве европейских резидентур ИНО. В феврале 1922 г. заместителем резидента в Берлин на замену переведенному оттуда в Софию С. Фирину-Пупко был назначен Бронислав Болеславович Бортновский (1898-1937), ранее бывший преемником Верховского-Гиршфельда в должности начальника разведотдела штаба Западного фронта (декабрь 1920 – март 1921 гг.). В августе 1922 г. вторым заместителем резидента в Берлин был направлен Владимир Владимирович Бустрем-Логинов (1883-1943) – член ВКП(б) с 1905 г., имевший богатый опыт дореволюционной подпольной работы. После состоявшегося в середине 1924 г. раздела объединенной легальной резидентуры советской политической и военной разведок на загранаппараты ИНО ОГПУ СССР и Разведупра Генштаба РККА Бустрем возглавлял берлинскую резидентуру политической разведки до декабря 1925 г., а руководство работой «военных соседей» в столице Германии с июня по декабрь 1924 г. продолжал осуществлять Б.Б. Бортновский.
В свою очередь, резидент ИНО и Разведупра в Варшаве Мечислав Логановский в сентябре 1923 г. был назначен первым резидентом ИНО и Разведупра в Вене (под прикрытием первого секретаря посольства СССР в Австрии). Оттуда в мае 1925 г. Логановский вернулся в Москву на должность помощника (заместителя) начальника ИНО ОГПУ СССР, а с конца 1925 г. занимал руководящие должности в наркоматах иностранных дел и внешней торговли.
Возглавивший после Логановского резидентуру в Варшаве его бывший заместитель Казимир Баранский-Кобецкий вследствие его активной разведработы в конце 1923 г. попал в поле зрения польских спецслужб. Полякам удалось «подставить» Кобецкому в качестве платного агента делопроизводителя МИДа, который для большего правдоподобия снабжал резидента копиями подлинных документов внешнеполитического ведомства. В марте 1925 г. Баранский был задержан сотрудниками польской контрразведки-дефензивы во время встречи с «подставой» в Варшаве и, несмотря на его заявления о дипломатическом статусе, жестоко избит. До своего отъезда в Москву как «персоны нон грата» Баранский почти неделю пребывал на постельном режиме в здании дипмиссии СССР. По возвращении в Союз Баранский-Кобецкий за личное мужество и стойкость был одним из первых сотрудников ИНО награжден орденом Красного Знамени (Постановление ВЦИК СССР от 24 апреля 1925 г.) и назначен руководителем 3-го («польского») отделения Закордонной части ИНО.
Вслед за Баранским-Кобецким еще более серьезное испытание довелось пережить в конце 1925 г. заместителю легального резидента в Греции Исидору Львовичу Мильграму. К своим 29 годам он имел трехлетний опыт нелегальной работы в Нидерландах и Германии, а затем год трудился в советском посольстве (постпредстве) в Афинах с дипломатическим паспортом на имя Оскара Миллера. Мильграму удалось наладить получение копий важных международных документов из МИД Греции – однако его помощник там был выдан греческим властям провокатором из руководства греческой компартии. Несмотря на дипломатический статус, Мильграм-«Миллер» три месяца провел в тюрьме, где подвергался интенсивным допросам. Однако разведчик, поведение которого в Москве признали «мужественным и исключительно достойным», не дал никакой слабины – и в марте 1926 г. был обменен на арестованного в Москве второго секретаря посольства Греции. Летом 1926 г. Мильграм продолжил работу легальным резидентом ИНО в китайском Шанхае под прикрытием должности вице-консула и под фамилией Мирнер.
Наряду с руководством работой первых легальных и нелегальных зарубежных резидентур, с начала 1923 г. сотрудники центрального аппарата ИНО принимали активное участие в работе созданного по предложению заместителя председателя ГПУ Иосифа Уншлихта межведомственного дезинформационного бюро, в которое входили представители ГПУ, Разведупра, Реввоенсовета и Наркомата иностранных дел. «Положение о Дезинформбюро», утвержденное на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 11 января 1923 г., гласило:
«В задачи Бюро должно входить:
1. Учет поступающих как в ГПУ, так в Разведупр и другие учреждения сведений о степени осведомленности иностранных разведок о России.
2. Учет характера сведений, интересующих противника.
3. Выяснение степени осведомленности противника о нас.
4. Составление и техническое изготовление целого ряда ложных сведений и документов, дающих неправильное представление противникам о внутреннем положении России, об организации и состоянии Красной Армии, о политической работе, руководящих партийных и советских органах, о работе НКИД и т.д.
5. Снабжение противника вышеуказанным материалом и документами через соответствующие органы ГПУ и Разведупра.
6. Разработка ряда статей и заметок для периодической прессы, подготовляющих почву для выпуска в обращение разного рода фиктивных материалов с представлением их в каждом отдельном случае на рассмотрение одного из секретарей ЦК».
Одной из первых удачных операций Дез­информбюро в 1923 г. стала международная дискредитация великого князя Кирилла Владимировича, добивавшегося от монархической эмиграции признания себя местоблюстителем престола. В газетах Баварии, где жил великий князь, были опубликованы разоблачительные статьи о нем, где наряду с реальным компроматом об участии Кирилла в событиях февральской революции 1917 г. упоминались правдоподобные, но неподтверждаемые обвинения в его адрес. Тем не менее после этой пропагандистской кампании от поддержки Кирилла Владимировича как «претендента на российский трон» отшатнулись не только некоторые русские монархисты, но и ранее финансировавшие его немецкие банкиры.

Первым из числа ветеранов ИНО боевым орденом Красного Знамени в сентябре 1924 г. был награжден двоюродный племянник Ф.Э. Дзержинского Роман Александрович Пилляр. Однако главным основанием для его награждения послужило руководящее участие Пилляра как заместителя начальника Контрразведывательного отдела ОГПУ в завершившейся в августе 1924 г. операции «Синдикат-2» по заманиванию в СССР и аресту Бориса Савинкова. Непосредственно за успехи в разведывательной работе за рубежом по линии ИНО ОГПУ вслед за К. Баранским-Кобецким в июне 1925 г. ордена Красного Знамени был удостоен С.Г. Фирин-Пупко. В 1920-х гг. самым распространенным и при этом престижным видом награды сотрудников ВЧК-ОГПУ, включая внешнюю разведку, был нагрудный ведомственный «Почетный знак ВЧК-ОГПУ», учрежденный в июне 1923 г. К 1926 г. им были награждены практически все руководители ИНО, а также большинство резидентов и их заместителей в основных странах Европы и Азии.

В 1924-1925 гг. в разгар чекистских операций «Синдикат-2» и «Трест» Дезинформбюро осуществляло через созданные ОГПУ СССР мнимые «подпольные антисоветские организации» массовый вброс дезинформации, преувеличивавшей существовавший тогда военно-технический, экономический и мобилизационный потенциал СССР. Это оказывало сдерживающее влияние на тогдашнюю политику европейских держав в отношениях с СССР и одновременно отвлекало усилия зарубежных разведывательных служб от необходимости совершенствовать их дальнейшую работу в Советском Союзе. В докладной записке председателю ОГПУ СССР Ф.Э. Дзержинскому от 30 ноября 1924 г. тогдашний начальник Контрразведывательного отдела (КРО) Артур Христианович Артузов с уверенностью писал: «ОГПУ удалось поставить борьбу со шпионажем на такую ступень, при которой главные европейские штабы (относительно английского ввиду непроверенности утверждать не можем) были снабжены на 95 процентов материалом, составленным по указанию Наркомата по военным делам и НКИД, и имеют, таким образом, такое представление о нашей военной мощи, как этого желаем мы. Кроме того, целый ряд иностранных разведок, как польской, эстонской и отчасти (работа только начинается) французской, находится всецело в наших руках и действует по нашим указаниям».
На момент кончины первого председателя ВЧК-ОГПУ Феликса Эдмундовича Дзержинского 20 июля 1926 г. созданная под его руководством внешняя разведка успешно прошла первый этап организационно-кадрового строительства, наладила эффективное взаимодействие с Наркоматом иностранных дел, военной разведкой, а также с руководящими органами Коминтерна. Усилиями первых советских разведчиков высшее партийно-государственное руководство СССР на регулярной основе получало качественную информацию как об общем развитии международной обстановки вокруг молодого советского государства, так и о существовавших в ту эпоху реальных вызовах и угрозах его безопасности со стороны внешних сил – будь то недружественные зарубежные государства или антисоветские организации политической эмиграции. Наряду со сбором такой информации, советская разведка во взаимодействии с контрразведывательными органами ОГПУ успешно решала задачи по дезинформации противников и нейтрализации их общих агрессивных планов и конкретных подрывных акций, будь то шпионаж, попытки экономических и информационных диверсий и т.п.
Примечательно, что за первый период деятельности советской внешней разведки (1917-1926) не было отмечено ни одного случая предательства либо невозвращения на родину ее кадровых сотрудников. При небольшой тогда штатной численности ИНО (в 1926 г. – порядка 60 человек в центральном аппарате и еще 60 – на зарубежной работе) первое поколение советских разведчиков отличалось высокой идеологической мотивацией и искренней верой в скорую и неизбежную победу мировой коммунистической революции.
К середине 1920-х гг. советская разведка располагала существенным потенциалом дальнейшего развития. Однако решать задачи повышения эффективности и уровня конспирации после кончины «железного Феликса» предстояло его преемникам в руководстве ОГПУ, Секретно-политического управления и его Иностранного отдела.

Затем его срочно вызывают в Москву для работы в Народном комиссариате иностранных дел (НКИД). Там он, минуя «пролеты иерархической лестницы», назначается на должность заведующего отделом прибалтийских стран и Польши.
Вскоре добросовестным работником заинтересовались одна из самых могущественных организаций Советской России – ВЧК и лично Феликс Дзержинский, которому в тот момент нужен был образованный человек, не только владеющий иностранными языками, но и бывавший за границей. А порекомендовала Давтяна Дзержинскому Инесса Арманд, охарактеризовав бывшего коллегу по Красному Кресту как надежного и преданного Коммунистической партии товарища. Вопрос о назначении Якова Христофоровича решался на самом высоком уровне, ведь речь шла о серьезнейшей должности – начальника Иностранного отдела (ИНО) ВЧК. И на свет появился документ: «Из протокола Оргбюро ЦК от 12 ноября 1920 года. Просьбу т. Дзержинского удовлетворить. Откомандировать в его распоряжение т. Давтяна».



От столь неожиданного высокого назначения сначала Давтян даже немного растерялся. Одно дело дипломатия – это ему было знакомо, по крайней мере приходилось сталкиваться с некоторыми вопросами внешней политики. Разведка, да еще закордонная – дело тонкое и серьезное, совсем незнакомое. Но с присущим ему энтузиазмом Давтян приступил к созданию ИНО. Поскольку теперь Яков Христофорович трудился сразу в двух ведомствах, то решили, что в ИНО ВЧК в целях конспирации он будет работать под фамилией Давыдов.
Отдельные успехи и удачи радовали, придавали силы и уверенность, но самолюбие Якова Христофоровича страдало. Если в НКИД он был официальным руководителем отдела, то здесь, в ИНО, лишь «исполняющим обязанности руководителя». Подождав некоторое время, Давтян пишет служебную записку в Управление делами ВЧК с просьбой провести его «приказом по занимаемой должности». Но обращение осталось без ответа. Тогда Яков Христофорович решил вернуться на дипломатическую работу. В конце января 1921 г.  его назначают советником полномочного представителя РСФСР в Венгерской Советской Республике, правда, пока готовились документы, социалистическое правительство в Будапеште пало.
С января по апрель 1921 г. руководил внешней разведкой блестящий юрист Рубен Павлович Катанян. 10 апреля Давтян вернулся в ИНО ВЧК, но уже официальным его начальником. Он по-прежнему числился за двумя ведомствами.
За пятнадцать лет службы за рубежом Якову Христофоровичу пришлось поработать в Эстонии, Литве, Китае, Туве, Франции, Иране, Греции, Польше. Вместе с тем одно время он даже был ректором Ленинградского политехнического института. Это был поистине незаурядный человек – высочайшей работоспособности, энергичный, порой излишне эмоциональный и категоричный.



В архивах СВР России сохранилась интересная информация о деятельности Давтяна в Китае. В Пекин Яков Христофорович прибыл осенью 1922 г. Город встретил его промозглым ветром, серыми тучами, моросящим дождем. Настроение было под стать погоде, но Давтян не мог позволить себе хандрить, и уже через две недели писал своему преемнику на посту начальника Иностранного отдела Михаилу Трилиссеру: «Нашу работу здесь я считаю чрезвычайно важной и полагаю, что тут можно много сделать».
Спустя год Давтян с гордостью докладывает в Москву: «Несколько слов о нашей специальной работе. Она идет хорошо. Если вы следите за присылаемыми материалами, то, очевидно, видите, что я успел охватить почти весь Китай, ничего существенного не ускользает от меня. Наши связи расширяются. В общем, смело могу сказать, что ни один шаг белых на всем Дальнем Востоке не остается для меня неизвестным. Все узнаю быстро и заблаговременно».
Очень сложно у Якова Христофоровича складывались отношения с главой резидентуры ИНО в Пекине Аристархом Рыльским. Из писем Давтяна в Москву видно, что его оценка этого сотрудника часто зависела от настроения. Из письма от 9 декабря 1922 г.: «О Рыльском ничего плохого сказать не могу, но и особенно хвалить также. Он сильно подтянулся с моим приездом, и есть надежда, что он будет полезен. Посмотрим...». Вслед за ним в Центр уходит новое послание: «Я буду просить вас заменить Рыльского. Он абсолютно не справляется со своими заданиями, так как ленив и вял».



Через пару недель, 9 января 1923 г., новое письмо: «Вопреки моему прежнему мнению, Рыльский оказался более симпатичный, чем я ожидал. У него есть некоторая вялость в работе, но: он работает недурно и ведет себя очень хорошо. Я им почти доволен и прошу его не заменять, сработался он со мной хорошо». А вскоре Давтян вновь высказывался негативно в адрес Рыльского.
Тем временем ситуация в Китае не позволяла слишком много времени уделять личным симпатиям и антипатиям. Работать приходилось напряженно, так как именно «здесь узел мировой политики и ахиллесова пята не только мирового империализма, но и наша. И исключительно от нас зависит здесь завоевание прочных позиций на Дальнем Востоке» (строки из письма Давтяна в Москву).
Увлечение разведывательной работой не могло не сказаться на делах из сферы НКИД. Давтян все чаще стал получать телеграммы из этого наркомата с пожеланиями предпринять определенные усилия на чисто дипломатической стезе.
Давтян обиделся. Все чаще в письмах он жалуется на коллег по линии НКИД. И как-то раз в сердцах направил в Москву письмо: «Думаю, что Пекин будет моей последней работой в этом милом учреждении. Хочу работать в Москве или, в крайнем случае, на Западе. Предпочел бы с НКИД вообще порвать, ибо все-таки не могу ужиться с ними».
В 1938 г. Давтян был отозван в Москву, арестован по обвинению в принадлежности к «антисоветской террористической организации» и 28 июля расстрелян. 25 апреля 1957 г. его полностью реабилитировали в связи с отсутствием состава преступления.
Вот так безвременно оборвалась жизнь первого начальника Иностранного отдела ВЧК, заложившего основы создания профессионального аппарата внешней разведки. Имя Якова Давтяна увековечили на мемориальной доске в музее Службы внешней разведки Российской Федерации.

– Так что же такое информация?
– Информация – это не моя речь, не звуки, но та реакция, которая возникает в вашем мозгу на мою речь. Первое сущностное свойство информации – реакция. Что важно в общении? Реакция. Если собеседник реагирует – хорошо, не реагирует – значит, не воспринимает ничего.
Реактивная информация возникает как реакция человека на внешние воздействия и внутренние побуждения. Она возникает в мозгу человека как некая интерпретация полученных сообщений. Или не возникает, если вам это неинтересно.
Реактивная информация возникает на всех уровнях жизни. Любая букашка, любая таракашка ползет туда, где мокрее, теплее, комфортнее. Она важна для адекватных реакций, от чего зависит выживание как отдельной особи, так и всего вида.
Так мы приходим ко второму сущностному свойству информации – ресурсности. Есть биологическая ресурсная информация, которая передается через генетический код. На ней построена вся эволюция. А есть социальная ресурсная информация. Это все, что создано человеком: нарисовано, написано, построено. Внешние носители постоянно совершенствуются – от папируса до цифровых носителей сейчас.
Есть много теорий, когда и как человек стал человеком. В тот момент, когда взял в руки палку, – самый распространенный ответ. По моей теории, человек стал человеком в современном понимании тогда, когда впервые перенес содержание своего сознания на внешний носитель.

Развитие высоких технологий подталкивает к простым решениям, но необходим поиск нетривиальных истин.  Иллюстрация с сайта www.defense.gov

Третье, самое фундаментальное – свойство информации – способность отражать окружающую реальность. Это фоновая информация. Сейчас у нас третья информационная революция, связанная как раз с фоновой информацией, когда манипуляции с фоном начинают оказывать влияние на социум.
Эти три фундаментальных проявления информации можно представить в трехмерной проекции. Информация едина, но может проявлять себя одновременно как реакционная, ресурсная и фоновая.
– На какой из типов информации опираются информационные технологии, наиболее эффективные на данный момент?
– Особенность фоновой информации в том, что она может обходить защитные функции сознания. Взять эффект 25-го кадра, аудиаульную или визуальную психокоррекцию.
Все работает в комплексе. Главное, что в этой трехмерной системе можно раскрывать самые разные процессы. Первое свойство информационной безопасности – обладать реакционной информацией. Именно она позволяет адекватно реагировать на вызовы. Это значит, что доступ к информации, аналитические технологии – это основа.
Второй вектор – ресурсный – правовая, техническая, информационная защита. И третий – собственно вектор информационного противоборства. Это и есть информационные войны и защита от вредоносной информации.
У информационных войн также есть три вектора: психоидеологический, психоисторический и психодемографический. Любой аспект – идеологический, исторический, демографический – может быть разложен в трехмерной проекции информации. Возьмем историю. Сейчас модно стало говорить о фальсификации истории. Но тут же выяснилось, что история – очень тонкая материя. В 1990-е немцы и поляки попытались издать единый для двух государств учебник истории. 10 лет было много денег, конференций и фуршетов. Учебника так и не появилось.
Ресурсный вектор истории – дошедшие до нас артефакты. Реактивный вектор истории – интерпретации летописей. Но есть еще и фоновый вектор – это позиция, идеология, исходя из которой даются оценки фактов. Получается, что история – не наука, а инструмент борьбы.
– Как эта борьба реализуется на практике?
– Есть понятие «социально-психологическая энергия». Человеку, чтобы функционировать, нужна энергия. Воздух, тепло, солнечный свет. Но это физический уровень. Но чтобы работать, общаться, совершать поступки, творить, нам нужна другая энергия – социальная. Энергия социальных связей и психологических отношений. Источник этой энергии – реактивная информация.
Как происходит деструкция? Чтобы совершить действие, нужно накопить социальную энергию. Информационное взаимодействие – открытая система. В одной системе энергия накапливается, а разрядиться может из-за сигнала из другой системы. Это как выстрелить из ракетницы в грозовое облако. Оно может и пройти мимо, но от выстрела в него будет гроза. То есть небольшой сигнал может вызвать реакцию больших энергий. Также и в случае массовых коммуникаций, протестных действий. Сначала надо накопить негативную энергию, а потом дать сигнал ей разрядиться.
– Если взять информационное поле и накопленные в нем негативные энергии, эта область несоизмеримо больше любого направленного в нее сигнала. Возможно ли не допустить прохождения этого сигнала?
– Практически нереально.
– Речь может идти о деконструкции негатива или только о минимизации последствий?
– В трехмерной проекции информация может выступать и как накопитель энергии, и как сигнал для разрядки энергии. Разрядка психической энергии – это действие, поступки людей. Действия и события приводят к событию, которое становится историей, порождает интерпретации и становится фоновой информацией. В итоге мы имеем дело с системой энергоинформационных трансформаций: информация – энергия – действие – история – информация.
Исходя из этой схемы, мы можем видеть и точки приложения усилий, в которых можно управлять развитием ситуации. Можно разобрать эту схему на уровне криминологии. Преступление – это событие. Его дальнейшее расследование – это пресечение негатива после события. Но преступление можно предотвратить на уровне оперативно-разыскной профилактики. Энергия накопилась, люди «вышли на дело», но службы правопорядка не дали совершиться событию. Есть точка информационного противоборства – сорвать преступление на уровне замысла. Не дать негативной энергии достичь критического уровня. Это самое сложное. Но самая фундаментальная точка приложения усилий – точка интерпретации: показать, что все совершенные ранее преступления не принесли успеха их акторам. На практике это идеология с пропагандой и образование.
– Как выглядит практически реализация такого подхода?
– Первый этап – формирование информационных ресурсов для дальнейших акций. Тут работают ключи экструзии формирования идей. Дальше идет интрузия – перевод ресурсной информации в фоновую. Тут работает сила искусства. Дальше начинается интерпретация – перевод информации в реактивную фазу. После чего ключами актуализации провоцируется реакция – конкретные поступки людей.
– В этой картине мира истина возможна? Как отличить ее от попыток интерпретации событий заинтересованными сторонами?
– Истина – вещь условная. У каждого своя позиция. Но главное в результате – адекватное реагирование на информационные поводы. Если реакция на внешние воздействия адекватна, воспринятая информация близка к истине. Если нет, если реакция негативна для социума, то нет. Изначальное главное предназначение информации – помочь выжить. И об этом нельзя забывать. В конечном итоге любая нетривиальная истина, то есть предмет, о котором можно спорить, дуалистична. Нужно смотреть с позиций интереса выживания той общности, к которой ты принадлежишь. 

Арнольд Дейч работал красиво и умер красиво. Когда читаешь написанное им собственноручно, складывается впечатление, что разведчик и сам предпочел бы погибнуть в открытом бою. Спортивный, подтянутый, азартный и, по словам его непосредственного руководителя, нелегального резидента Теодора Малли, более чем уверенный в себе. Знавшим его казалось, что он готов к схватке всегда. В то же время известно, что осторожности в работе ему было не занимать. Так, например, Ким Филби оказался завербован Отто в незаметной для посторонних глаз беседе, лежа на газоне Риджент-парка рядом со скамейкой, на которой сидел его будущий куратор. Но известное выражение «на миру и смерть красна» – это как раз про него, про Дейча. Пусть мир и узнал о его жизни и смерти лишь много лет спустя.
Интересно, что рассказ капитана «Донбасса» В.Э. Цильке, опубликованный еще в советское время, в основном соответствует содержанию вахтенного журнала потопившего его танкер эсминца. Главное – немецкий источник помогает максимально точно установить время и обстоятельства гибели Арнольда Дейча. Уже второй артиллерийский залп эсминца накрыл корму танкера, одновременно судно получает попадание двух торпед в центральную часть, что полностью подтверждается словами Цильке: взрывной волной и потоком воды сам он оказался сбит с ног. Вероятно, именно тогда, в начале боя, и получает тяжелое ранение Арнольд Дейч. И советский капитан, и записи в немецком вахтенном журнале описывают «Донбасс» как горящую неподвижную мишень. Его слабая артиллерия уже выведена из строя в этом неравном бою. Носовая часть медленно погружалась, и капитан приказал выжившим перейти на корму. Спасти умирающего Дейча он уже не мог.



Об этом говорит и историк, капитан 1-го ранга в отставке Анатолий Максимов: «После войны вернувшийся из плена капитан Цильке сообщил подробности гибели нашего разведчика. Дейч участвовал в бою с эсминцем в составе артиллерийской прислуги на носу танкера. В момент взрыва торпеды он с перебитыми ногами был там. Пучина Баренцева моря поглотила выдающегося разведчика. Это случилось в трехстах милях к западу от северной оконечности Новой Земли». Носовая часть «Донбасса» пошла ко дну в 16:25 по Шпицбергену. Поэтому есть все основания считать именно этот момент временем гибели Арнольда Генриховича Дейча: «В 14:25 (по берлинскому времени – прим. автора) выпускаются еще две торпеды с дистанции 1000 м. На этот раз они поразили носовую часть, которая оторвалась вплоть до мостика и затонула».
С помощью пресс-бюро Службы внешней разведки России автор обратился лично к ее директору Сергею Евгеньевичу Нарышкину с просьбой оказать содействие в установлении судьбы жены и напарницы разведчика Жозефины Павловны, а также их дочери Нины. Службой были проанализированы документы архивного дела агентурной разработки в отношении Ланг Жозефины Павловны (она же Дейч Финн и Крамер Елизавета) – сотрудницы нелегального аппарата советской внешней разведки «Сильвии». Наибольший интерес представляет информация, связанная с совместной работой супругов Дейч, а также после­военной судьбой вдовы разведчика. Арнольд и Жозефина познакомились еще в Вене, оба были активными участниками австрийского коммунистического молодежного движения. Вступив в компартию, получили опыт подпольной антифашистской борьбы, которая, к сожалению, не имела успеха. Еще до поражения февральского восстания 1934 г. Жозефина Дейч была командирована австрийской компартией в Москву, где стала радисткой Коминтерна.


Разлуки с мужем были частыми и длительными. Арнольд, желая видеть рядом с собой не только жену, но и напарницу, очень хотел, чтобы ее направили на работу в Иностранный отдел Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. Его желание осуществилось в 1935 году. «В декабре 1935 года, – говорится в справке, – выехала в Лондон к мужу, в нелегальной резидентуре которого выполняла функции радистки-шифровальщицы и связной. Принимала активное участие в обеспечении оперативных мероприятий». В связи с отзывом «Стефана» из Англии из-за угрозы провала, Жозефина Павловна возвратилась с дочерью в Москву, где проживала до начала Великой Отечественной войны.
Разумеется, после гибели мужа и напарника, она была, говоря специфическим языком разведки, «отведена» от дальнейшего использования по этой линии. Коллеги помогли Жозефине Павловне устроиться переводчицей в Министерство иностранных дел. Кроме того, как вдова сотрудника она получала 1000 рублей в месяц в качестве пособия, а в 1946 г. ежемесячная пенсия в 500 рублей была назначена и десятилетней Нине.

Арнольд Дейч с дочерью Нинеттой (фото из архива А. Пронина).

В том же году компартия освобожденной от нацизма Австрии, остро нуждавшаяся в опытных кадрах, решила собрать всех выживших земляков-коммунистов. И вскоре Жозефина Павловна под прежней, своей и мужа, фамилией Дейч вместе с матерью и дочерью возвратилась на свою первую родину, которую не видела полтора десятка лет. Не будет большим преувеличением считать, что Жозефина Павловна вернулась в свою юность – в тот же самый венский квартал, где она впервые осознала, чего хочет в жизни для себя и для граждан своей страны, а затем – и всего мира. Здесь же она встретилась со своей любовью – Арнольдом Дейчем, познакомилась с опасной романтикой тайной войны. Надо полагать, не без ее участия в 50-е годы прошлого столетия на стене дома, где жил ее муж, появилась мемориальная доска с такой надписью: «В этом доме жил д-р Арнольд Дейч. Во время господства национал-социалистического режима он был умерщвлен фашистами СС в возрасте 38 лет в ноябре 1942 г. Он боролся за свободную демократическую Австрию, за мир и счастье человечества. Да будет понята людьми принесенная им жертва». Символ с цифрами над текстом указывает на то, что доска была установлена австрийскими коммунистами, участниками Сопротивления. Треугольник красного цвета с номером 369 был их лагерным знаком, известным как «винкель» – заключенные были обязаны носить его на своих робах. Но при чем тут СС и нацистские лагеря, если Арнольд Дейч погиб не на суше, а в холодном море далеко от Австрии? Дело в том, что известно это стало сравнительно недавно. Некоторый свет на содержание надписи проливает архивная справка, подготовленная СВР России: «Примерно в это же время по ходатайству английских оккупационных властей австрийской полицией было проведено расследование в отношении Жозефины Дейч, в ходе которого оказались подтверждены лишь факты ее проживания в Англии и СССР. При этом она заявила, что ее мужа в 1942 году забросили из СССР в Австрию на парашюте, после чего он был схвачен и замучен гестапо».
Знала ли «Сильвия» о том, как на самом деле погиб «Стефан»? Ответ на этот вопрос мы, возможно, так никогда и не получим. Но если жене разведчика в 1942 г. сообщили «легенду», то, надо отдать должное, она оказалась безупречной и «работала» долгие годы – вероятно, в течение всей оставшейся жизни Жозефины Дейч.
А ведь если вчитаться в надпись на мемориальной доске, то ошибка там только одна: Дейч был убит не СС, а Кригсмарине. Возраст погибшего и даже год и месяц (ноябрь) – совпадают. И если вдуматься в высокий смысл выбитых слов, эта ошибка не выглядит такой уж серьезной. Жертва Арнольда Дейча на алтарь победы над фашизмом, без сомнения, понята людьми – вне зависимости от того, где она была принесена.

Агентура МИ-6
Согласно официальной концепции британской разведки, роль "традиционного агента" всегда будет оставаться неизменной, поскольку разведывательные спутники, хотя и могут предоставить данные о ракетном потенциале возможного противника, но никогда не скажут о том, что "на уме у переменчивого во взглядах руководителя страны-оппонента".
В системе британских спецслужб МИ-6 является основным организатором агентурной разведки. Резидентуры МИ-6, как правило, глубоко законспирированы, малочисленны и состоят из разведчиков, использующих прикрытия дипломатов "среднего ранга", что весьма затрудняет их выявление. По своим деловым качествам, поведению, соблюдению распорядка дня и режима пребывания в условиях за границей они практически ничем не отличаются от кадровых дипломатов.
Привлечение к сотрудничеству МИ-6 преимущественно осуществляет на материальной основе, в дальнейшем стремится перевести взаимоотношения с агентом в "дружеские", активно воздействуя на его идеологические убеждения. Грубого нажима или резкого шантажа разведчики МИ-6 стараются избегать. Завершающая стадия вербовки, как правило, не ведется на родине кандидата.
В целях прикрытия своей агентуры МИ-6 использует бланки британских паспортов, которые выписываются на вымышленных лиц. Известны случаи, когда разведчики перепродавали такие бланки сомнительным "бизнесменам" из стран Ближнего Востока.
Агенты никаких должностей в разведках не занимают, а следовательно, не имеют со спецслужбами никаких правовых отношений. МИ-6, используя агентурный аппарат, расширяет сферу своей деятельности без увеличения количества кадровых сотрудников резидентуры. Считается, что такой подход значительно повышает конспирацию в разведывательной работе.
В отличие от руководства ЦРУ, многие руководители британской разведки уверены, что агентура - высокоэффективное средство разведки, потому что обладает высокой проникающей способностью, может решать различные задачи, от сбора разведывательной информации до террора, легко переключается на выполнение новых заданий. Исходя из этого руководство МИ-6 использует агентов там, где невозможно или нецелесообразно использовать кадровых сотрудников или оперативную технику, как это предпочитают делать американцы.

Требования к агентам
Известно, что в МИ-6 пригодность агента к разведывательной работе определяется степенью его надежности. Надежным считается агент, в отношении которого у разведки есть гарантии, что он ее не предаст и не расшифрует свою связь с ней по неосторожности или в результате непрофессиональных действий.
Разведывательные возможности агента определяются рядом факторов: служебным и общественным положением, возможностью доступа к закрытой информации, широтой и родом занятий ближайшего окружения (родственники, дружеские связи). Британской разведкой практикуются и так называемые перспективные вербовки: привлекаются лица, способные занять важное служебное положение.
Однако, какое бы служебное положение ни занимал агент, английская разведка практически всегда уделяет большое внимание расширению его разведывательных возможностей. Достигается это различными путями. В частности, путем рекомендаций и создания условий для перехода агента на другую интересующую разведку работу, оказания помощи в "активизации" его легальной деятельности, в том числе для продвижения агента по служебной лестнице.
Практика свидетельствует о том, что подобрать агента, обладающего всеми необходимыми для работы качествами, невозможно. МИ-6 компенсирует эту проблему за счет дифференцированного использования агентуры, давая задание агентам в строгом соответствии с их разведывательными возможностями и способностями.
Обычно МИ-6 использует три способа вербовки агентов. Первый - на основе враждебного отношения вербуемого к собственной стране и политике ее правительства. Второй - на основе материальной заинтересованности. Третий - с помощью шантажа. Важную роль играет и то, что вербуемый боится последствий в случае отказа от сотрудничества. Это дает разведке возможность оказывать на вербуемых сильное психологическое воздействие, заставляя их под угрозой компрометации перед обществом и родными соглашаться на предложение.

Обучение
Обучение агентов из числа иностранцев МИ-6 осуществляется в Англии. Будущие шпионы размещаются на конспиративных квартирах, в номерах гостиниц, в частных домах и т.д. Тех, кто не имеет возможности выехать за рубеж, обучают разведчики-агентуристы собственно на родине завербованного. Иногда агенты получают письма-инструкции (пересылаются по почте или закладываются в тайники). В письмах содержатся указания о способах, приемах и правилах выполнения заданий, поддержания агентурной связи, соблюдения мер безопасности.
Обучение агентов всегда носит индивидуальный характер. Групповое обучение и подготовка агентов осуществляется в предвоенный и военный периоды. Такое обучение организуется обычно в разведшколах и на специальных курсах.
Обучение включает общую и специальную подготовку. В общую подготовку агентов входит: обучение основам конспирации, способам поддержания связи с разведцентрами и идеологическая обработка. Специальная подготовка зависит от конкретного задания, которое предстоит выполнить шпиону. Агентов учат определять объекты по их демаскирующим признакам, они овладевают способами проникновения к источникам информации, методам ее добывания, фиксирования, обработки, хранения и передачи.
Проверка агентов в МИ-6 обычно осуществляется путем контроля над их поведением и действиями в процессе выполнения заданий, оценки достоверности полученной от них информации и т.д. Для этого используются агентура, оперативно-технические средства, в том числе полиграф, или "детектор лжи".

Вербовка граждан России в Англии
Вербовка сотрудниками МИ-6 граждан России ведется по трем направлениям: на территории Великобритании, на территории третьих стран, на территории России.
Первый вариант считается самым надежным и безопасным. В распоряжении разведки оказывается весь арсенал агентурных, административных и оперативных средств, имеются благоприятные условия для ведения личных контактов, наружного наблюдения, подслушивания и т.д. Также ведется более тщательная проверка будущего кандидата, выясняется, не является ли он подставным лицом разведки противника.
Проводя вербовки советских граждан, британские спецслужбы при необходимости идут на инсценировку суицидов неподатливых кандидатов. В 80-е гг. три сотрудника советского торгпредства якобы покончили жизнь самоубийством. Все тела "самоубийц" были отправлены в Москву, где эксперты-патологоанатомы сделали заключение о том, что в телах погибших имелись следы психотропных средств. Специальное расследование доказало, что все трое регулярно общались с сотрудниками британских спецслужб и делали это под их давлением. Известен также факт скоропостижной смерти оперработника советской разведки после его посещения в Лондоне дантиста из числа местных граждан. Данные факты послужили основанием для активизации работы по защите советских, а позднее и российских граждан на территории Великобритании.

Вербовка в третьих странах
На территории третьих стран местные резидентуры МИ-6, конечно, не могут работать так открыто, как они это делают на территории Великобритании. Деятельность сотрудников резидентуры МИ-6 в третьих странах во многом зависит от агентурно-оперативной обстановки в стране, от характера отношений между центральным аппаратом МИ-6 и местными спецслужбами и наличия двусторонних ведомственных и государственных соглашений о взаимодействии в сфере деятельности разведок и служб государственной безопасности.
Если разработка российского гражданина ведется в стране с неблагоприятным для МИ-6 контрразведывательным климатом, то предпринимаются меры, чтобы данный человек выехал в Великобританию или в другую страну с соответствующими условиями.
Случаи, когда резидентуры МИ-6 вербуют граждан России на территории третьих стран, встречаются довольно часто. Одна из самых нашумевших историй в этой связи - вербовка офицера внешней разведки КГБ Олега Гордиевского на территории Дании. Есть и другие примеры.
В 1987 г. в поле зрения афинской резидентуры МИ-6 попал шифровальщик КГБ Виктор Макаров. После ряда встреч англичанам удалось его завербовать. С Макаровым была достигнута договоренность, что после выполнения им серии заданий сотрудники МИ-6 помогут ему бежать в Великобританию. Здесь агент сможет получить хорошую пенсию, купить дом и провести остаток жизни вполне обеспеченным человеком. Однако советской внешней контрразведке удалось вовремя разоблачить Макарова и вывезти его из Греции и Москву. Судьба обошлась с Макаровым мягче, чем с другими предателями. Он был осужден, но вскоре амнистирован. Также Макарову разрешили выехать в Великобританию, где к его приезду отнеслись без особого удовольствия.
Вместо обещанного отдельного дома Макаров и его семья получили жилплощадь в комплексе коммунального типа. Выделенная ему пенсия составила 1000 фунтов стерлингов при том, что в тот период оклад рядового британских Вооруженных сил в месяц составлял 1250 ф. ст. Эти обстоятельства возмутили предателя, и он обратился в специальный трибунал для сотрудников британских спецслужб с требованием повысить его пенсию до 1500 ф.ст. Позже Макаров вернулся в Москву.
Важным этапом противостояния МИ-6 и советских спецслужб стала вербовка Резуна-Суворова, публикующего теперь книгу за книгой, а также сотрудника иранской резидентуры КГБ Кузичкина.

Вербовка в России
Это самый сложный, трудоемкий и опасный вариант для сотрудников МИ-6 в Москве, которые хорошо понимают, что находятся под плотным контрразведывательным контролем (наружное наблюдение, агентура и слуховой контроль). Поэтому зачастую британские разведчики отказываются от продолжения контактов с лицами, подозреваемыми в сотрудничестве с ФСБ.
Вместе с тем анализ ряда вербовочных разработок, которые велись англичанами на территории России, и разоблачение агентов МИ-6 из числа граждан России свидетельствуют о том, что периодически сотрудникам резидентуры МИ-6 в Москве удается выходить на людей, располагающих секретной информацией, вести их разработку и даже вербовать их.
В настоящее время появляется больше так называемых "инициативников". Значительно возрос поток российских граждан, посещающих британские учреждения на территории России, увеличилось число людей, активно симпатизирующих всему иностранному. Резидентура МИ-6 продолжает активно работать с россиянами, обращающимися за визами для въезда в Великобританию.
В последнее десятилетие в России появилась новая вербовочная база. Речь идет о богатых семьях и личностях, которые незаконным путем вывозят большие деньги за границу, покупают там недвижимость, устраивают детей в местные школы и университеты и т.д. Британская разведка без труда создает вокруг таких лиц во время их пребывания за рубежом соответствующую оперативную обстановку, удобную для изучения и вербовки. Беседа при этом может складываться по следующей схеме: "Нам известно, что ваши деньги вывезены из России незаконно. Если мы не договоримся, вы будете переданы компетентным органам России".
Руководство МИ-6 и, в частности, российской секции Восточно-Европейского (третьего) отдела Регионально-оперативного директората в инструкциях и рекомендациях по организации агентурной деятельности постоянно обращает внимание на то, что:
- с агентурой должны работать специально подготовленные опытные сотрудники-агентуристы;
- эти сотрудники не должны ничем отличаться по должности прикрытия от "чистых" дипломатов, журналистов, коммерсантов и ученых;
- в процессе вербовки российских граждан сотрудники МИ-6 строго придерживаются разработанной в каждом конкретном случае линии поведения, подтверждающей их принадлежность к соответствующему учреждению прикрытия;
- в процессе разработки и работы с агентами сотрудники МИ-6 обязаны проявлять высокую конспирацию, тщательно анализировать поведение объекта и окружающей обстановки в целях своевременного упреждающего принятия решения, с тем чтобы избежать предательства агента, провала операции и обеспечить собственную безопасность;
- работа с агентурой должна в максимально сжатые сроки переводиться на безличный вид связи (тайники, быстродействующие виды связи и т.д.).

Вероятно, процитированные выше распоряжения Ф.Э. Дзержинского о необходимости развития советской научно-технической и экономической разведки стали одними из последних указаний первого председателя ВЧК-ОГПУ СССР в области управления разведывательной деятельностью. 20 июля 1926 г. 49-летний Ф.Э. Дзержинский скоропостижно скончался от сердечного приступа. Его преемником во главе советских органов госбезопасности стал 51-летний Вячеслав Рудольфович Менжинский, который с июля 1922 г. возглавлял Секретно-оперативное управление (СОУ) ОГПУ, в состав которого тогда входил Иностранный отдел, а с сентября 1923 г. был первым заместителем председателя ОГПУ Ф.Э. Дзержинского, сохранив за собой руководство СОУ до июля 1927 г.
В отличие от Дзержинского, Менжинский, несмотря на свое членство в партии с 1902 г., никогда не занимал сколько-нибудь руководящих постов в РСДРП – ВКП(б) и международном коммунистическом движении. Закончив с отличием юридический факультет Санкт-Петербургского университета и успешно поработав адвокатом в 1898-1905 гг., Менжинский никогда не претендовал на роль партийного идеолога, однако имел репутацию одного из ведущих интеллектуалов в государственном руководстве СССР. Будучи по характеру мягким сдержанным человеком, Вячеслав Рудольфович поддерживал ровные товарищеские отношения между все более жестко конфликтовавшими между собой в 1920-х гг. представителями «старой партийной гвардии», но при этом сохранял неизменную лояльность высшему руководству РКП(б)-ВКП(б), будь то Ленин или Сталин. Все эти качества предопределили назначение Менжинского руководителем советских органов госбезопасности, состоявшееся всего через несколько дней после кончины Дзержинского.



Следует отметить, что к середине 1920-х гг. В.Р. Менжинский заслуженно считался одним из лучших советских экспертов по международным отношениям. Находясь в политэмиграции во Франции в 1915-1917 гг., Менжинский, свободно владевший тогда десятью иностранными языками, служил консультантом в работавшем в России с 1879 г. крупнейшем французском банке «Лионский кредит» (с 2005 г. – LCL). С апреля по ноябрь 1918 г. Вячеслав Рудольфович был генеральным консулом РСФСР в Берлине – и в этом качестве подписал первое в истории советской дипломатии торговое соглашение с Германией. А с декабря 1918 г. до перевода на работу в ВЧК в сентябре 1919 г. Менжинский был членом Коллегии Наркомата иностранных дел РСФСР, курируя всю его консульскую деятельность.
С учетом вышеизложенного не удивительно, что с первых месяцев своего председательства в ОГПУ Менжинский уделял особое внимание работе внешней разведки. С его подачи возглавлявший ИНО с 1922 г. Михаил (Меер) Абрамович Трилиссер еще в марте 1926 г. был повышен в должности до члена Коллегии – заместителя председателя ОГПУ. А в июле 1927 г. руководимый Трилиссером Иностранный отдел был выведен из состава Секретно-политического управления ОГПУ, став самостоятельным подразделением, напрямую подчиненным Коллегии. Это решение существенно упростило как дальнейшее взаимодействие руководства ИНО с органами Коминтерна и военной разведки, так и решение организационно-штатных и финансовых вопросов деятельности советской разведки.

Дипоматическая почта (вализа), залитая кровью дипкурьера Теодора Нетте, защитившего ее ценою собственной жизни. 1926 г.

Наряду с этими кадровыми подвижками в декабре 1926 г. Менжинский принял единоличное решение о создании в центральном аппарате ОГПУ подчиненной лично ему и независимой от ИНО нештатной совершенно секретной «Особой группы» для глубокого внедрения агентуры на военно-стратегические объекты вероятных противников – и для проведения диверсионно-террористических операций во вражеских тылах в случае начала большой войны. Для работы в Особой группе Менжинский привлек ветеранов упомянутой выше «активной разведки» против Польши в 1920-1925 гг. Первым руководителем группы в начале 1927 г. был назначен нелегальный резидент ИНО ОГПУ в Париже и Брюсселе Яков Исаакович Серебрянский, который еще в 1909 г. в возрасте 17 лет был активистом революционного подполья в родной Белоруссии.
Следует отметить, что тогдашние прогнозы руководства ОГПУ и ИНО о возможности развязывания новой большой войны против СССР имели вполне реальные основания. В 1921-1925 гг. в разгар провозглашенной Лениным «Новой экономической политики» (НЭП), включая отмену государственной монополии внешней торговли, привилегированный доступ в советскую экономику зарубежных капиталов (прежде всего, концессионных), выпуск свободно конвертируемых и ликвидных на зарубежных фондовых рынках т.н. «золотых червонцев», восстанавливавшиеся после Первой мировой войны промышленно-финансовые круги Запада были заинтересованы в освоении необъятного советского рынка. Этим объяснялась и череда тогдашних официальных признаний СССР и установления дипломатических отношений с Москвой ведущими странами Запада, и их в целом спокойное отношение к упомянутой выше подрывной деятельности Коминтерна на периферии большой европейской политики.
Провозглашенный на XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 г. курс на приоритетную индустриализацию СССР при неуклонном сокращении финансово-экономической зависимости от заграницы был резонно воспринят руководством западных держав как весомая угроза их жизненным интересам. Это подразумевало необходимость скорейшего создания Западом новых инструментов внеэкономического давления на Москву, включая усиление жесткого военно-политического и дипломатического прессинга страны Советов по самым разным направлениям. 
Так, еще в октябре 1925 г. государственное руководство Великобритании и Франции организовало в швейцарском Локарно мирную конференцию с участием представителей правительств Германии, Польши, Чехословакии, Бельгии и Италии, на которую демонстративно не были приглашены советские представители. По итогам конференции в декабре 1925 г. в Лондоне был подписан ряд международных договоров, в которых державы-победительницы в Первой мировой войне фактически монополизировали свое дальнейшее доминирование в системе международных отношений в Европе, напрочь проигнорировав тогдашнее присутствие СССР в европейской политике и сложившееся к тому времени «привилегированное партнерство» Москвы с Берлином и Прагой.


В январе 1926 г. высшее партийно-государственное руководство СССР было ознакомлено с информацией, полученной легальной резидентурой советской внешней разведки в Лондоне от источника в британском Министерстве иностранных дел: «Из Форин-Офис поступает ряд сообщений, касающихся отношений Англии и России, из которых можно сделать вывод о том, что со стороны Англии предприняты шаги или ею поддерживаются такие шаги, которые должны стать для Советского правительства катастрофой…».

Генерал Александр Кутепов, реальный лидер РОВС, курировал шпионаж и диверсии против СССР. Парадная фотография середины 1920-х гг.

Далее говорилось, что в декабре 1925 г. всем британским дипломатам в европейских странах предписывалось собрать максимум информации о том, «какие русские эмигранты по политическим группировкам находятся в данной стране, какие существуют русские организации, какие цели они преследуют, откуда они получают финансовую поддержку. Подобные вопросы получила и британская разведка для разработки. Этой разведкой затем начаты доверительные переговоры с русскими, являющимися лидерами эмигрантов, частью во Франции, но также и в Константинополе и Праге, с целью выявить приверженцев отдельных вождей русских организаций и возможность их использования».
Эмигрантов предполагалось привлечь к операции по свержению советской власти в СССР или, по крайней мере, захвату власти на части территории Советского Союза (Сибирь и Дальний Восток).
Далее в документе сообщалось, что финансово-промышленная элита Великобритании и правительство этой страны договорились о том, что предприниматели будут не только бойкотировать бизнес с большевиками, но и «усиливать хозяйственные затруднения в России».
«Переговоры, которые агенты английской разведки вели с русскими монархистскими лидерами, по-видимому, намечают объединение различных группировок, и уже назначено для этой цели собрание для русских».
Прямым доказательством достоверности этой поступившей в Москву информации стала последовавшая в 1926-1927 гг. небывалая по своей активности и жестокости серия диверсионно-террористических акций против советских должностных лиц и организаций как за рубежом, так и непосредственно на территории СССР.
5 февраля 1926 г. в международном поезде «Москва – Рига» на территории Латвии на перегоне между станциями Икшкиле и Куртенгоф было совершено вооруженное нападение на везших в Ригу, Вильнюс и Берлин диппочту (включая документы для легальных резидентур ИНО) советских дипломатических курьеров Наркомата иностранных дел Теодора Нетте и Иоганна Махмасталя. В завязавшейся перестрелке погиб Нетте, смертельные ранения получили двое из нападавших – некие граждане Литвы братья Габриловичи, ранее участвовавшие в Белом движении. Тяжелораненый Махмасталь сумел сберечь почту, передав ее лично в руки известному ему советскому генконсулу в Риге В.И. Шершневу.

Русский общевоинский союз (РОВС) – военная организация, созданная 1 сентября 1924 г. белоэмигрантами. Активно практиковала методы террора на территории СССР, вела подготовку вооруженного восстания для свержения советской власти.

Латышские власти осенью 1927 года закрыли возбужденное ими по факту нападения на дипкурьеров уголовное дело «в связи со смертью обоих подозреваемых». Однако параллельное расследование этого инцидента, организованное ИНО ОГПУ под условным названием «Почта», вывело сотрудников берлинской резидентуры советской разведки на информацию о причастности к нападению на советских дипкурьеров спецслужб Великобритании. Первичный контакт с братьями Габриловичами установил ветеран военно-морской разведки кайзеровской Германии Гаазе, являвшийся в середине 1920-х гг. доверенным лицом тогдашнего британского военного атташе в странах Балтии и Финляндии капитана Хамфри Ллойда. Берлинской резидентуре удалось перехватить адресованное Гаазе личное послание Ллойда, который за две недели до покушения на советских дипкурьеров одобрил кандидатуры «рекомендованных Гаазе двоих охотников». Однако поскольку придание этого письма огласке неминуемо повлекло бы за собой провал добывшего этот документ источника берлинской резидентуры, руководство ОГПУ СССР было вынуждено тогда воздержаться от предъявления конкретных претензий британским властям. 
3 июня 1927 г. группа боевиков-террористов белогвардейского «Российского общевоинского союза» (РОВС) во главе с Марией Захарченко-Шульц и Александром Опперпутом-Стауницем, известными советской разведке как активные фигуранты операции «Трест», пытались взорвать общежитие чекистов в доме №3/6 на Малой Лубянке. Заложенную ими бомбу удалось случайно обнаружить и обезвредить за несколько минут до взрыва. В ходе преследования террористов, организованного по горячим следам, все они погибли в перестрелках.
В один и тот же день 7 июня 1927 г. трое боевиков РОВС во главе с бывшим штабс-капитаном Виктором Ларионовым бросили несколько гранат в зале ленинградского Центрального партийного клуба (набережная Мойки, 59) в момент проведения там образовательной лекции. Осколками гранат было ранено около 35 человек. Все террористы благополучно вернулись на Запад через финскую границу. В тот же день, 7 июня 1927 г., связанный с РОВС 19-летний виленский гимназист Борис Коверда застрелил на главном вокзале Варшавы постпреда (посла) СССР в Польше 37-летнего Петра Войкова. Убийца, задержанный на месте покушения, был приговорен к 15 годам лишения свободы, но был амнистирован после 10 лет заключения.
2 сентября 1927 г. проникший в здание советской дипмиссии в Варшаве белоэмигрант П. Трайкович пытался убить временного поверенного в делах СССР в Польше А.Ф. Ульянова, но был блокирован находившимися тогда в посольстве дипкурьерами Шлессером и Гусевым – и погиб в завязавшейся с ними перестрелке.
Сведения, собранные резидентурами ИНО ОГПУ СССР в Европе, неопровержимо указывали на связь этих и ряда других силовых акций, совершаемых в 1926-1927 гг. членами и симпатизантами РОВС, с тогдашним руководством этой организации. Номинально первыми лицами в РОВС в тот период считались основатель и первый руководитель этой организации, бывший Главнокомандующий белогвардейскими «Вооруженными Силами Юга России» барон Петр Николаевич Врангель и Верховный главнокомандующий русской армии в эмиграции великий князь Николай Николаевич – младший. При этом реальным лидером РОВС с середины 1920-х гг. являлся курировавший т.н. «внутреннюю линию» организации, ведавшую шпионажем и диверсиями против СССР, генерал Александр Павлович Кутепов.Именно он с 1927 г. стал главным объектом работы советской разведки по белой политэмиграции, которую в Кремле и на Лубянке тогда обоснованно рассматривали как серьезнейшего партнера западных держав в случае их возможного военного конфликта против СССР.



О планах А.П. Кутепова красноречиво свидетельствует цитата из донесения, подготовленного сотрудниками ИНО ОГПУ: «…В 1927 году Кутепов перед террористическими актами Болмасова, Петерса, Сольского, Захарченко-Шульц и др. был в Финляндии. Он руководил фактически их выходом на территорию СССР и давал последние указания у самой границы. По возвращении в Париж Кутепов разработал сеть террористических актов в СССР и представил свой план на рассмотрение штаба, который принял этот план с некоторыми изменениями.

Основное в плане было:
а) убийство тов. Сталина;
б) взрывы военных заводов;
в) убийство руководителей ОГПУ в Москве;
г) одновременное убийство командующих военными округами –на юге, востоке, севере и западе СССР.

План этот, принятый в 1927 г. на совещании в Шуаньи (пригород Парижа, где находилась резиденция великого князя), остается в силе. Таким образом, точка зрения Кутепова на террористические выступления в СССР не изменилась. По имеющимся сведениям, Кутепов ведет вербовку добровольных агентов, готовых выехать в СССР для террористической работы».

Орловский Кирилл Прокофьевич Кирилл Прокофьевич Орловский (1895-1968), первым из советских разведчиков ставший Героем Советского Союза в сентябре 1943 г., имел уникальную биографию даже по меркам богатой на героев и героические события истории ХХ века. Начав воевать в 20 лет командиром саперного взвода российской армии в Первую мировую войну, Орловский в 1918-1920 гг. продолжал сражаться в рядах Красной Армии против немецких оккупантов в Белоруссии, войск белого генерала Юденича под Псковом и Петроградом и вновь против поляков – в своей родной Белоруссии осенью 1920 г. Затем до 1925 г. Орловский руководил «малой войной» против фактически оккупационных властей Польши в Западной Белоруссии, а следующие 12 лет с небольшими перерывами обеспечивал безопасность Белорусской ССР и всего Советского Союза от перебрасываемых через польскую границу лазутчиков-диверсантов. В 1937-1938 гг. в разгар гражданской войны в Испании Кирилл Орловский был руководителем-инструктором разведывательно-диверсионных групп республиканцев в тылах войск генерала Франко. В Испании Орловский получил тяжелую контузию позвоночника – и орден Ленина. Считается, что Орловский, действовавший в Испании под псевдонимом «Страйк» («Удар»), стал одним из прототипов героев-диверсантов романа «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя, лично знавшего Орловского и ряд его советских коллег по своей журналистской работе в осажденном Мадриде. Начало Великой Отечественной войны майор НКВД Орловский встретил на скромной должности завхоза советской геологической партии в Западном Китае, где ожидалось тогда вторжение японцев. Фактически он руководил всей военно-диверсионной работой в регионе, причем его истинный статус и задачи не удалось вскрыть ни японцам, ни китайцам. Из этого предвоенного региона Орловский добился перевода в оккупированную Белоруссию, где во главе спецотряда ОМСБОН «Соколы» к концу 1942 г. развернул партизанскую войну под Барановичами. В феврале 1943 г. в подготовленной Орловским засаде было уничтожено все руководство гитлеровского «комиссариата Барановичи» во главе с группенфюрером СА и депутатом имперского парламента-рейхстага Фридрихом Фенцем, который по иронии судьбы в 1920-х гг. руководил вооруженными отрядами националистического немецкого подполья в польской Силезии. В этой операции Орловский потерял правую руку и четыре пальца на левой, когда у него в руках взорвалась используемая им вместо гранаты толовая шашка с запалом. Осенью 1943-го вместе с инвалидностью 1-й группы Орловский получил «Золотую Звезду» Героя Советского Союза и трехкомнатную квартиру в Москве на улице Горького. Однако вместо нее Орловский в личном письме Сталину попросил назначить его председателем колхоза на своей малой родине. К концу 1950-х гг. возглавляемое Орловским хозяйство «Рассвет» в Кировском районе Могилевской области стало первым в послевоенном СССР колхозом-миллионером, а сам Кирилл Прокофьевич в 1958 г. получил звание Героя Социалистического Труда. За всю историю СССР кавалерами обеих этих высших государственных наград стали всего 11 человек, из которых лишь один К.П. Орловский был кадровым сотрудником органов госбезопасности. Послевоенная судьба Кирилла Орловского легла в основу сюжета художественного фильма «Председатель» (1964), снятого Алексеем Салтыковым по сценарию писателя Юрия Нагибина. В 1965 г. эта двухсерийная картина стала лидером советского кинопроката, а сыгравший там главную роль артист Михаил Ульянов в 1966 г. был удостоен Ленинской премии.

 
А.П. Кутепов не ограничивался организацией террористических актов. Как и П.Н. Врангель, он мечтал о военном походе на Советскую Россию. Весной 1927 г. он планировал собрать для «весеннего похода» до 50 тысяч бойцов. В следующем году воинственные планы белой эмиграции усилились. 17 июля 1928 г. было подписано соглашение между РОВСом и румынским Генеральным штабом. Бухарест принимал помощь эмигрантов в войне против СССР. Белогвардейцам разрешалось создать русские части. В рамках общего стратегического плана им предоставлялись отдельные боевые участки. Кутепов брался сформировать стрелковый корпус, для чего румыны предоставляли ему вооружение, экипировку и снабжение.
Как уже было отмечено выше, наряду с Румынией одним из главных плацдармов для антисоветской деятельности РОВС с середины 1920-х являлась Польша, где в результате военного переворота 14-16 мая 1926 г. установилась фактическая диктатура армейского режима во главе с маршалом Юзефом Пилсудским. Через два месяца после переворота и за считанные недели до своей кончины первый председатель ОГПУ Феликс Дзержинский подписал 11 июля 1926 г. информационную записку, подготовленную руководством ИНО и адресованную И.В. Сталину: «Целый ряд данных говорит… что Польша готовится к военному нападению на нас с целью отделить от СССР Белоруссию и Украину. В этом заключается почти вся работа Пилсудского, который внутренними делами Польши почти не занимается, а исключительно военными и дипломатическими для организации против нас сил. Одновременно оживилась деятельность и всех белогвардейцев в прибалтийских государствах-лимитрофах и против Кавказа. Неблагополучно у нас с Персией и с Афганистаном».



Для противодействия попыткам Великобритании использовать Польшу, Румынию и страны Балтии как плацдармы для наращивания военно-политического давления на СССР, в том числе с привлечением белоэмигрантов из РОВС, возглавивший ОГПУ летом 1926 г. Вячеслав Менжинский и его подчиненные из ИНО возглавляли особые надежды на отслеживание всех этих угроз тогдашними силами советской разведки в Германии. Во второй половине 1920-х гг. Германия стремительно восстанавливала свой научно-технический и экономический потенциал, претендовала на все более значимую роль в европейской политике – и при этом ее властные элиты не скрывали неприязни к державам-победительницам в Первой мировой войне, навязавшим немцам унизительные для них условия Версальского мира. В Берлине 1920-х гг. не испытывали особой симпатии и к возникшим после 1918 г. национальным государствам в Польше и странах Балтии, ранее многочисленное и статусное немецкое население которых подверглось существенным унижениям.
Для анализа перспектив использования Германии как плацдарма расширения разведывательной работы ИНО ОГПУ в Европе Вячеслав Рудольфович Менжинский в 1927 г. лично посетил Берлин в составе советской финансово-экономической организации с документами на имя «Николая Ивановича Пахомова» – благо в тот момент заместителем секретаря ЦИК СССР был функционер с такими именем-фамилией.
По результатам своей тайной командировки в Германию Менжинский сделал вывод о растущей угрозе европейской безопасности и интересам СССР, которую в среднесрочной перспективе представили крайне правые силы страны, сделавшие ставку на немецких национал-популистов во главе с еще мало кому известным тогда за пределами Германской республики Адольфом Гитлером. Наряду с этим, по рекомендациям Менжинского руководство ИНО с 1927 г. активизировало разведывательную работу из Германии по сопредельным с ней государствам Западной Европы и ЦВЕ.
В 1927-1928 гг. легальная резидентура ИНО ОГПУ СССР в Берлине получала ценную информацию от своих источников, имевших выходы в МИД Румынии и румынские посольства в Белграде и Париже, а также в югославское посольства в Париже. Так, в 1928 г. из Берлина в Москву была передана копия соглашения начальников генштабов Франции и Югославии, копия секретной конвенции между Францией и Румынией, а также соглашения между Румынией и Польшей, доклад о состоянии румынской армии. В ноябре 1928 г. резидентура писала в Центр: «В первую очередь сейчас ставим добычу документов по основным узловым политическим вопросам Средней Европы и Польши с Румынией. Картина на Балканах ясна, и при наличии документов, посланных Вам весною и летом текущего года и направляемых текущей почтой, предопределить можно и всю обстановку на полуострове».


В архивах сохранился документ о работе резидентуры ИНО в Берлине по состоянию на 1 января 1928 г., который дает представление о масштабах ее деятельности в тот период. Личный состав резидентуры – 8 человек, количество источников по Берлину – 39, по Парижу – 7. В 1927 г. из Берлина в Москву поступило 4947 информационных материалов, 15 процентов которых – документальные. Из общего числа 2009 материалов касались экономических проблем, 1507 – вопросов внешней и внутренней политики разведываемых стран и 626 – эмиграции. Свыше тысячи наиболее важных информационных сообщений резидентуры были направлены руководству страны, из них 147 – лично Сталину.
Помимо европейской, берлинская резидентура добывала и направляла в Центр информацию по Египту, Индии, Афганистану, по панисламистскому движению. Был налажен канал получения документов по внешней политике Персии, в частности, о позиции Персии в Лиге наций – переписка МИД Персии со своим посольством в Берлине.
Особый интерес в Москве представляла поступавшая из Берлина информация о секретных совещаниях генеральных штабов стран, граничащих с СССР: Польши, Латвии, Эстонии, Финляндии, Румынии при активном содействии Генерального штаба Франции. На этих совещаниях осуществлялась разработка военных планов в отношении СССР.

Несмотря на то что до Теодора Нетте при исполнении служебных обязанностей в 1918-1922 гг. погибло несколько советских дипломатических курьеров, именно подвиг и гибель Нетте были увековечены в истории отечественной дипломатической службы. В том же 1926 г. Теодор Нетте (посмертно) и его выживший напарник Иоганн Махмасталь были награждены орденами Красного Знамени. В память о Теодоре Нетте в том же 1926 г. его имя получил построенный еще в 1912 г. на Невском заводе Санкт-Петербурга пароход «Тверь», увековеченный тогда же в знаменитом стихотворении Владимира Маяковского «Товарищу Нетте – пароходу и человеку». В следующем 1927 г. на экраны СССР вышел художественный фильм «Сумка дипкурьера», поставленный будущим классиком советского кинематографа Александром Довженко, вдохновившимся подвигом Нетте и Махмасталя. С 1927 г. и по настоящее время день гибели Теодора Нетте – 5 февраля – ежегодно отмечается в нашем внешнеполитическом ведомстве как День памяти дипломатических курьеров, погибших при исполнении служебных обязанностей – и сопровождается возложением цветов на могилу Нетте на Ваганьковском кладбище Москвы и у памятника дипкурьеру у латышской станции Икшкиле, до сих пор сохранившемуся, несмотря на все потуги местных националистов.

 
Полная статья по ссылке