Спецслужбы

ИСПОКОН ВЕКОВ
Военная разведка так же стара, как и сами войны, и уже выдающиеся полководцы древности – Ксенофонт, Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Цезарь, Митридат Понтийский, Святослав – умело пользовались данными, получаемыми разведкой, которую с древнейших времен и до наших дней по праву считают глазами и ушами армии.
Еще во времена Киевской Руси для сбора данных привлекались послы, гонцы, торговые люди, жители пограничных областей и воинские отряды. При царе Алексее Михайловиче, в 1654 году, был основан Приказ тайных дел, который был своеобразным разведывательным управлением того времени. Петр I в Воинском уставе 1716 года юридически закрепил работу разведчиков, а в январе 1810 года, при императоре Александре I, по инициативе Барклая де Толли был создан первый орган военной разведки, так называемая Экспедиция секретных дел при Военном министерстве, которая в январе 1812 года была переименована в Особенную канцелярию при военном министре.
Особенная канцелярия решала такие задачи, как ведение стратегической разведки (сбор стратегически важных секретных сведений за рубежом), оперативно-тактической разведки (сбор данных о войсках противника на границах России) и контрразведки (выявление и нейтрализация агентуры противника). Канцелярия стала первым центральным органом Военного министерства Российской империи, который занимался разведкой вооруженных сил иностранных держав.
Большую роль в создании военной разведки в России сыграл генерал-адъютант князь Петр Михайлович Волконский, будущий начальник квартирмейстерской части Главного штаба русской армии. Первыми руководителями военной разведки России поочередно становились три близких к военному министру человека: с 29 сентября 1810 года – флигель-адъютант полковник Алексей Васильевич Воейков, с 19 марта 1812 года – полковник Арсений Андреевич Закревский, с 10 января 1813 года – полковник Петр Андреевич Чуйкевич.

Силы спецопераций – это острое копье российской военной разведки, разящее без промаха. Фото с сайта www.mil.ru

НА ЗАРЕ РЕВОЛЮЦИИ
1 ноября 1918 года Реввоенсовет республики (РВСР) утвердил штат Полевого штаба РВСР, а 5 ноября штат был введен приказом РВСР. В структуре Полевого штаба было образовано Регистрационное управление (Региструпр), впервые объединившее все органы военной агентурной разведки, существовавшие к тому времени, и ставшее прообразом ныне действующего центрального органа управления военной разведкой. В состав Региструпра входило два отдела: агентурный (разведывательный) и военного контроля (контрразведывательный). Первым начальником Региструпра был назначен Семен Иванович Аралов, большевик из числа ветеранов разведки русской армии времен Первой мировой войны.
С апреля 1921 года Региструпр был преобразован в Разведывательное управление (Разведупр) Штаба Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) и стал «центральным органом военной разведки как в военное, так и в мирное время». С 1926 года Разведупр стал именоваться 4-м управлением Штаба РККА.
В ноябре 1918 года в Москве открылись курсы разведки и военного контроля, на которых преподавалось 13 дисциплин, включая географию, артиллерию, тактику, топографию, агентурную разведку, контрразведку и другие дисциплины. Несколько позднее было введено элементарное изучение иностранных языков (французского, немецкого, английского, японского, шведского, финского).
Накануне и в годы Великой Отечественной войны военная разведка обеспечивала Ставку Верховного главного командования и ГШ Красной армии сведениями о замыслах и планах политического руководства и командования вооруженных сил Германии по ведению войны против СССР, о боевых возможностях противника. Военные разведчики уничтожали его военные объекты, срывали переброску живой силы и боевой техники на советско-германский фронт.
Эффективная деятельность в этот период нелегальных и легальных резидентур в США, странах Европы и Азии и добываемая ими информация позволяли Сталину добиваться требуемых результатов на переговорах с президентом США Франклином Рузвельтом и премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчиллем в Тегеране, Ялте и Потсдаме.
Одним из самых известных разведчиков, который имел отношение к Разведупру РККА (перешел на работу в ноябре 1929 года), был знаменитый Рихард Зорге. С началом Великой Отечественной войны основным видом деятельности разведки стало обеспечение боевых действий войск и проводимых Красной армией операций. Подготовка и проведение всех стратегических, фронтовых и армейских операций в годы войны опиралось на данные, которые были получены с помощью оперативной и стратегической разведки. Только за первые шесть месяцев Великой Отечественной войны в тыл противника было заброшено около 10 тыс. человек, в том числе огромное количество подготовленных разведчиков с радиоаппаратурой. Также в годы войны было создано Главное управление контрразведки «Смерш» («Смерть шпионам!»).

УПРАВЛЕНИЕ СТАНОВИТСЯ ГЛАВНЫМ
В феврале 1942 года Разведуправление реорганизовано в Главное разведывательное управление, а в октябре 1942 года – выделено из состава Генштаба и подчинено непосредственно наркому обороны. Его задачей стало ведение всей агентурной разведки армий противника за границей и на временно оккупированных территориях. В апреле 1943 года наряду с ГРУ было образовано разведуправление Генштаба Красной армии с задачами руководства войсковой и агентурной разведкой фронтов, представления регулярной информации о действиях и намерениях врага и проведения дезинформации противника. После войны они объединились в ГРУ ГШ, которое с 1947 года стало называться Вторым Главным управлением Комитета информации при Совете Министров СССР, а с 1949 года – вновь ГРУ ГШ ВС.
За прошедшие после войны годы роль военной разведки не только не уменьшилась, но и многократно возросла. В наши дни она является важнейшей составляющей сложнейшей системы укрепления государства. Военная разведка является одним из главных элементов системы национальной безопасности РФ. Ее специалисты добывают, обрабатывают, обобщают и анализируют поступающую по различным каналам информацию о военно-политической обстановке, которая складывается вокруг нашей страны, занимаются прогнозированием ее развития, а также своевременно докладывают командованию ВС и высшему военно-политическому руководству России о реальных и потенциальных угрозах национальной безопасности и суверенитету РФ.  

РАЗВЕДКА ЛЕНИНА
Высшее политическое и военное руководство молодой Советской Республики очень хорошо понимало значение военной разведки и в военное, и в мирное время. Поэтому уже весной 1918 года в составе первого военного органа – Высшего военного совета (ВВС) – была создана структура агентурной стратегической разведки, закамуфлированная под названием Регистрационное управление.
В сентябре 1918 года по постановлению Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) от 2 сентября 1918 года был образован Революционный военный совет республики (РВСР или Реввоенсовет), ВВС был упразднен, а его штаб реорганизован в Полевой штаб РВСР. В составе Полевого штаба было сохранено Регистрационное управление, просуществовавшее до конца Гражданской войны. Затем, после нескольких реорганизаций в составе Штаба Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) был создан Разведывательный отдел, который просуществовал до 1924 года.
Военная разведка действовала, и весьма успешно, во всех белогвардейских армиях – Колчака, Деникина, Юденича. Одновременно уже в 1919 году началось создание постоянной агентурной сети Регистрационного управления в Финляндии, прибалтийских странах и Польше. Развединформация, поступавшая из этих источников, обобщалась в регулярных разведсводках, которые рассылались высшему государственному, военному и дипломатическому руководству страны.
Ленин, как председатель Совета обороны республики получал все разведывательные сводки, а также доклады руководства военной разведки по основным военно-политическим вопросам и оценкам обстановки на фронтах. Несомненно, что именно наличие такой обширной развединформации помогало ему довольно точно прогнозировать события.
Региступру приходилось иногда действовать и на «внутреннем» фронте совместно с разведкой ВЧК–ГПУ. Так, Михаил Николаевич Тухачевский как командующий войсками при подавлении Тамбовского восстания издал соответствующий приказ. В дальнейшем применение агентурной военной разведки было использовано и при разгроме басмаческого движения в Средней Азии.
Очевидно, что с учетом положения республики в 1920–1923 годы основное внимание военной разведке пришлось уделять агентурному обеспечению борьбы с зарубежным бандитизмом. Под пристальным вниманием агентуры находилась территория Польши, прибалтийских стран и Финляндии. Здесь находились основные лидеры эмиграции (Савинков, Булак-Балахович, Перемытов, Тютюнник). Пристально следили из Москвы за армией барона Врангеля, которая в начале 20-х годов представляла реальную боевую силу, располагавшую мощным военным флотом.
Несмотря на заключение Рижского мирного договора в марте 1921 года, для руководства республики Польша оставалась врагом номер один. Угроза военного нападения в 1921–1922 годы считалась вполне реальной, и военная разведка делала все возможное для того, чтобы своевременно выявить угрозу.
Это считалось особенно важным после неудачного похода на Варшаву. Так, в одном из документов была дана развернутая оценка действий военной разведки в советско-польской войне: «Слабейшим местом нашего военного аппарата является, безусловно, постановка агентурной работы, что особенно ясно обнаружилось во время польской кампании. Мы шли на Варшаву вслепую и потерпели катастрофу. Учитывая ту сложившуюся международную обстановку, в которой мы находимся, необходимо поставить вопрос о нашей разведке на надлежащую высоту. Только серьезная, правильно поставленная разведка спасет нас от случайных ходов вслепую».
После принятия постановления Политбюро началась реорганизация центрального аппарата военной разведки с учетом работы в условиях мирного времени.
Однако военная разведка не только информировала свое военное руководство, но и дезинформировала военное руководство вероятных противников, подбрасывая им цифровые данные и сведения о намерениях, не соответствующих действительности. Этим занимались все крупнейшие разведки мира, и Разведупр не составлял исключения, тем более что вопросы стратегической дезинформации решались на высшем политическом уровне – в постановлениях Политбюро.
Осенью 1922 года по постановлению Политбюро ЦК при ОГПУ было создано специальное бюро по дезинформации в составе представителей контрразведывательного отдела ОГПУ, Разведупра и Народного комиссариата иностранных дел (НКИД). На практике жизнеспособным оказался лишь аппарат Разведупра, а политическая дезинформация вследствие разногласий по ряду вопросов между НКИД и ОГПУ широкого применения не получила.
Подводя итоги дезинформационной работы за два года, Берзин в своем докладе председателю Реввоенсовета СССР и начальнику Штаба РККА Михаилу Васильевичу Фрунзе отмечал, что «основные достижения… сводятся в основном к тому, что наши ближайшие противники на Западе в целом находятся на совершенно ложном пути в оценке технической мощи Красной армии и ее мобилизационных перспектив». Характерным являлся также сбалансированный подход Берзина к дезинформации. По его мнению, отрицательным было то, что, «исходя из преувеличения данных, противники ставили своей задачей срочное усиление своих армий и увеличение мобилизационных запасов. Быть может, в эти годы курс на «усиление» был правильным, но в данное время вряд ли целесообразно пугать противников и побуждать их к усилению своих армий».

Военное сотрудничество СССР и Германии одобряли не все. Фото из Федерального архива Германии

ПЕРВАЯ ТРЕВОГА
Следует отметить своевременную и подробную информацию, которую военная разведка поставляла в 1925–1926 годы на самый верх в Политбюро. С учетом этой информации высший партийный орган принимал решения, связанные с военно-политическим положением страны и угрозой возможного нападения со стороны западных соседей (Польша, Румыния, Прибалтийские страны), как это представлялось в те годы высшему руководству страны.
К началу 1925 года период временной дестабилизации в межгосударственных отношениях между Советским Союзом и Польшей, казалось, закончился. Однако в мае 1926 года в польской столице произошли события, значительно повлиявшие на взаимоотношения двух стран в последующие два года. По тревоге были подняты все разведслужбы СССР. В боевую готовность были приведены резидентуры военной и политической разведок в Польше, Прибалтике, Германии, Англии и Франции. В Москве на регулярных заседаниях Политбюро и различных ведомств началось обсуждение вопросов, связанных с возможным влиянием событий в Польше на внешнюю политику Советского Союза.
Дело в том, что к власти в Польше в результате переворота пришел Юзеф Пилсудский, антисоветские настроения которого ни для кого не были тайной. Это не могло не насторожить Москву. С переворотом Пилсудского закончился короткий период стабилизации межгосударственных отношений между Советским Союзом и Польшей. Английское правительство консерваторов, поддержавшее переворот, стремилось повернуть Польшу против СССР, обострить обстановку на западных границах страны, попытаться создать единый фронт западных соседей против СССР.
Разведупр в одной из своих сводок того периода на основе имеющейся разведывательной информации высказал предположения о дальнейшем развитии внешней политики Польши: постепенный отход от тесного политического и военного сотрудничества с Францией и переориентация на Великобританию как более перспективного союзника в будущем. Эти предположения подтвердились в 1925 году, когда в Москву начала поступать обширная информация от агентуры военной разведки из Берлина и Варшавы.
Позднейшие события 1926 года подтвердили правильность оценок аналитиков военной разведки. Польша после переворота Пилсудского в мае 1926 года резко сменила внешнеполитическую ориентацию, пойдя на сближение с Великобританией. Этот поворот во внешней политике значительно ухудшил ее взаимоотношения с Советским Союзом к 1927 году.

«БУДУЩАЯ ВОЙНА»
Труд Разведывательного (или 4-го по официальной терминологии того времени) управления Штаба РККА «Будущая война» был уникальным для 20-х годов прошлого века. Впервые в Советском Союзе было выполнено фундаментальное, объемом в несколько сот страниц, исследование всего комплекса проблем, связанных с оценкой военно-политического положения страны в преддверии будущих битв с империализмом. А то, что такие битвы будут, руководство страны не сомневалось. И не случайно то, что начальник Штаба РККА поручил разработку этого труда именно военной разведке.
Труд объемом около 800 страниц был подписан Я.К. Берзиным и А.М. Никоновым 30 июня 1928 года, издан тиражом в 80 экземпляров и предназначался для ознакомления руководства Наркомата по военным и морским делам и командующих военными округами.
Отметим, что Разведуправление имело в своей структуре по меркам того времени мощный аналитический центр в составе около 60 человек (более половины общего состава управления), возглавляемый таким опытным специалистом, как Александр Матвеевич Никонов. Такой аналитической структуры не имел ни Иностранный отдел ОГПУ, ни Отдел международных связей Коминтерна. Этот центр располагал всей развединформацией о наших вероятных противниках на Западе и о крупнейших европейских странах, которые, по мнению руководства разведки, могли бы вмешаться в конфликт в случае войны.
В частности, в труде указывалось, что «руководимая консервативным правительством английская дипломатия в середине 20-х годов ставила себе следующие задачи:
1) добиться изоляции СССР в Западной Европе путем создания достаточно мощного антисоветского блока;
2) добиться вытеснения влияния СССР из Китая, Турции, Персии, Афганистана и его полного поражения на Востоке;
3) добиться поражения СССР на фронте экономического строительства, организуя экономическую и финансовую блокаду;
4) создать военный блок из западных сопредельных с СССР государств как реальную силу для осуществления новой вооруженной интервенции.
Все эти задачи были выдвинуты консерваторами с достаточной четкостью в ноябре 1924 года. Об этом свидетельствовал ряд достоверных сообщений и дипломатических документов, относящихся к первым месяцам пребывания консерваторов у власти».
В июне 1925 года британский Генштаб разработал специальные соображения на случай войны между Советским Союзом и Великобританией, при этом указывалось, что операции против СССР «должны свестись к немедленному захвату Ленинграда и образованию фронта от эстонской до финляндской границы» и что, «базируясь на эти территории», можно коротким ударом захватить Москву и создать там «новое русское правительство».
Далее британский Генштаб указывал, что «в том виде, как положение рисуется сейчас, захват Ленинграда английским флотом и высадка десанта не представляет большой трудности, как ввиду того, что артиллерийская оборона этих пунктов у большевиков слаба, так в особенности в силу ничтожного боевого значения Красного флота». Также подчеркивалось, что «участие Финляндии и Эстонии в войне против СССР является наилучшей гарантией успеха и что оба государства на деле автоматически будут втянуты в войну и что следует своевременно обеспечить их заинтересованность в этом деле».
Следует отметить, что в рассматриваемый период активно развивались взаимоотношения РККА с германским рейхсвером. На территории СССР были созданы немецкие учебные центры (Липецк, Казань), организовано совместное производство отравляющих веществ (Томка), обучение высшего командного состава РККА в немецких учебных заведениях, обмен военными делегациями на маневрах РККА и рейхсвера, а также сотрудничество двух разведок и обмен развединформацией о вероятном противнике – Польше.
Военное сотрудничество между двумя странами началось сразу же после окончания Гражданской войны и к концу 20-х годов достигло своего апогея. Поскольку осуществление повседневных контактов между двумя армиями было возложено на Разведуправление, то естественно, что Берзин внимательно следил за этими контактами, анализировал их и высказывал свое мнение по этой проблеме Клименту Ефремовичу Ворошилову. В частности, в своем докладе от 28 декабря 1928 года он писал: «Сотрудничество с Рейхсвером в существующих формах необходимо продолжать. В максимальной степени использовать возможность обучения и усовершенствования нашего командного состава путем посылки на последний курс немецкой академии, для участия в полевых поездках, маневрах. Равным образом практиковать направление отдельных специалистов для изучения способов и методов работы в отдельных отраслях военной промышленности…»
К теме «Будущая война» относятся и мероприятия военной разведки по подготовке кадров для диверсионных действий во время войны. Для этой работы привлекались члены иностранных компартий, которые должны были пройти соответствующую подготовку на территории СССР еще в мирное время под руководством опытных специалистов Разведуправления. Эта работа велась в тесном контакте с соответствующими структурами Исполнительного комитета Коммунистического интернационала (ИККИ).

Артур Христианович Артузов. Фото 1930-х годов

По ссылке га полную статью

ГЕРМАНИЯ ПОД ВЛАСТЬЮ ГИТЛЕРА
Внутриполитическая обстановка в Германии постоянно находилась под пристальным вниманием Разведывательного (или 4-го по официальной терминологии того времени) управления Штаба РККА. Для политической жизни тогдашней Германии был характерен стремительный рост влияния националистически окрашенных программ, особенно программы национал-социалистов: с 1928 по 1932 год количество избирателей, поддерживавших партию Гитлера, выросло с 800 тыс. почти до 14 млн человек – и это всего за четыре года. Для сравнения: за коммунистов в 1932 году проголосовало почти 6 млн избирателей, за социал-демократов – свыше 7 млн. Но даже в этот кульминационный момент нацисты не смогли завоевать абсолютного большинства в парламенте. Более того, дела у НСДАП шли все хуже, партия теряла популярность, на выборах 5 ноября 1932 года по сравнению с июлем нацисты потеряли 2 млн голосов. Так как необходимого большинства ни у кого не было, на 5 марта 1933 года были назначены новые выборы.
Это создало иллюзию, что влияние коммунистов растет, что Гитлер не пройдет и Германия останется такой же, какой она была в конце 20-х годов. Во всяком случае, к такому выводу пришли в 4-м управлении Штаба РККА, не учитывая то, что Гитлер готов был идти на любые провокации, террор и шантаж с целью получения власти. Это ему вполне удалось за счет угроз разоблачения финансовых махинаций сына рейхспрезидента Германии Пауля фон Гинденбурга, в результате чего Гитлер получил пост рейхсканцлера. Затем последовала провокация с поджогом Рейхстага, после чего все его политические противники были объявлены вне закона, а сам он получил полномочия диктатора.
Особенно ярко это было видно в статьях «Информационного сборника» – журнала, являвшегося печатным органом 4-го управления, имевшего огромный по тому времени тираж в 10 тыс. экземпляров и бесплатно распространявшегося среди командного состава РККА до командиров батальонов включительно. Оценки руководства военной разведки, даваемые в нем, оказывали влияние на весь высший и старший командный состав Красной армии.
После прихода Гитлера к власти в Германии военная разведка, правильно определив тенденции развития в этой стране, внимательно следила за обстановкой, отслеживая важнейшие события и информируя Москву. Как правило, вся информация поступала высшему военному руководству: наркому, его заместителям, начальнику Штаба РККА.
Например, 3 марта 4-е управление Штаба РККА представило руководству агентурный материал из хорошо осведомленного источника. В нем сообщалось, что 3 февраля 1933 года Гитлер в тесном кругу командиров рейхсвера развил свою программу:
«Я ставлю себе срок в 6–8 лет, чтобы совершенно уничтожить марксизм в Германии. Тогда армия будет способна вести активную внешнюю политику, и цель экспансии германского народа будет достигнута вооруженной рукой. Этой целью будет, вероятно, Восток. Однако германизация населения завоеванной земли невозможна. Можно германизировать только территорию. Нужно подобно тому, как это сделали Польша и Франция после войны, безоговорочно выслать несколько миллионов человек.
Переходное время очень опасно для Германии. Если Франция будет иметь мудрых государственных людей, то она непременно произведет нападение. Она постарается привлечь на свою сторону Россию, возможно даже объединиться с ней. Поэтому для нас обязательна большая поспешность».
К 1934 году, договорившись с крупной буржуазией и сломив сопротивление штурмовых отрядов во главе с Эрнстом Ремом, Гитлер получил необъятную власть, став диктатором страны. Это позволило нацистскому руководству начать бесконтрольное производство запрещенной Версальским договором военной техники: танков, самолетов, подводных лодок, и начать подготовку к созданию мощных вооруженных сил.
Большое значение для высшего военного руководства имела информация военной разведки о мероприятиях, связанных с увеличением рейхсвера в 1933–1934 годы и особенно с началом создания люфтваффе – военно-воздушных сил Германии. Эти мероприятия находились в центре внимания агентуры Разведупра в Германии, вся полученная информация незамедлительно передавалась в Москву и тщательно учитывалась руководством военной разведки. Следует отметить, что эта информация в основном была правильной, что нашло подтверждение в различных изданных после войны в Германии монографиях, которые основывались на документах немецких архивов.

В 1930-е годы дальневосточное направление стало наиболее опасным для страны – японская армия была готова к агрессии. Фото 1939 года

СМЕНА «КАПИТАНОВ»
В 1933-м и начале 1934 года произошли крупные провалы агентуры военной разведки. Заместитель председателя Объединенного государственного политического управления при СНК СССР (ОГПУ) Генрих Григорьевич Ягода подробно их описал в специальной записке ОГПУ на имя Иосифа Сталина. Ознакомившись с запиской, Сталин оставил ее в своем личном архиве, где он хранил наиболее важные документы. После этого опросом членов Политбюро, фактически без обсуждения, 25 мая 1934 года было принято постановление о работе военной разведки. Вместе с Артуром Христиановичем Артузовым в Разведывательное управление перешла группа сотрудников ИНО ОГПУ во главе с Федором Яковлевичем Кариным и Отто Оттовичем Штейнбрюком, которые заняли руководящие посты в реорганизованном центральном аппарате военной разведки.
Разведуправление продолжало добывать для руководства ценную военно-политическую информацию. Так, 11 сентября 1934 года для отъезжающих после стажировки французских офицеров был устроен обед, на который был приглашен военный атташе Франции полковник Эдмон Мендрас. В ходе беседы с сотрудником Разведупра была выяснена его оценка обстановки на Дальнем Востоке. Мендрас исключил возможность нападения японцев на советский Дальний Восток: «Японский генштаб никогда не идет на большой риск, а выступает лишь тогда, когда имеет почти все шансы на успех. Нынешнее международное и военное положение не дает им шансов рассчитывать на легкий успех. Японцы понимают, что Дальневосточная Красная Армия – реальный факт. Японцы принимают в расчет слабые места Красной Армии – это удаленность от жизненных центров, но и при этих условиях понимают необходимость напряжения всех жизненных сил Японии, чтобы сокрушить Дальневосточную Красную Армию. Наглые, когда имеют слабого и немощного противника, они быстро сдают, когда почувствуют реальную силу, даже находящуюся в невыгодной обстановке».
В отношении дальнейших событий в Европе Мендрас оказался буквально провидцем: «Когда заходит разговор о Германии, Мендрас сразу загорается. Германия бешено вооружается, она – источник надвигающейся мировой войны. О роли Польши говорит с большим раздражением. В настоящее время руководящие круги польского правительства во главе с человеком с авантюристическими наклонностями, каковым является Пилсудский, ведут явно авантюристическую политику, которая в будущем кончится для Польши трагедией, ибо ясно, что в настоящее время пришел к власти рейхсвер, то есть те круги, которые никогда ни при каких условиях не простят Польше нанесенных обид национальному самолюбию и только временно заигрывают с ними. Ему хорошо известно, что немцы считают не только «коридор», но и Мемель абсолютно необходимыми для Германии. Если же Польша уступит «коридор», чем же реальным она может быть компенсирована, ибо и Мемель немцы ни при каких условиях не отдадут Польше. Франция не может согласиться с передачей «коридора» немцам и тем более захвата литовской территории, это обозначало бы начало реванша против Франции. Мендрас считает, что нынешние руководящие круги Польши пошли на авантюры и им нельзя ни в коей мере доверять».
Однако неудачи просто преследовали Разведуправление. В феврале 1935 года произошел копенгагенский провал «совещания резидентов» в Дании. Датская полиция арестовала около десяти человек, среди которых были четыре работника Центра и пять иностранцев, привлеченных для работы по связи. Копенгагенский провал наряду с провалами военной разведки во Франции и Финляндии широко обсуждался в европейской и американской прессе. Арестованные обвинялись, как писали газеты, «в подготовке покушения на Гитлера, в шпионаже и в коммунистической пропаганде».
Сразу после этого начальник Разведуправления Ян Карлович Берзин подал рапорт об освобождении от должности.
В то же время, несмотря на все старания Артузова, отношения разведупровцев и иношников не сложились, и единого коллектива единомышленников не получилось. Это усугублялось также тем, что новый начальник Разведуправления комкор Семен Петрович Урицкий и по интеллекту, и по характеру значительно отличался от своего предшественника. Участник Первой мировой и Гражданской, проведший годы в кавалерийском седле, он воспринял характерный для части высшего комсостава РККА грубый и пренебрежительный стиль отношения к подчиненным. И если после прихода в управление в мае 1935 года он сдерживал себя, войдя в новую для него атмосферу уважения, такта, внимательного отношения к сослуживцам, то через полтора года недостатки его характера и поведения стали заметны всем.
Добиваясь у Ворошилова, а через него и у Сталина изгнания Артузова из управления, Урицкий рубил сук, на котором сидел. 11 января 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) по предложению наркома обороны Климента Ефремовича Ворошилова приняло решение об освобождении Артузова, Штейнбрюка и Карина от работы в Разведывательном управлении РККА и направлении их в распоряжение НКВД. После ухода опытного и квалифицированного зама слабая компетентность руководителя военной разведки выявилась в полной мере. Новый заместитель, Михаил Константинович Александровский, также ничем не мог помочь своему начальнику. К военной, да и политической разведке он отношения не имел. В итоге Урицкий был освобожден от руководства управлением и сдал дела Берзину, вернувшемуся из Испании и получившему за нее орден Ленина и четвертый ромб в петлице, то есть звание командарма 2-го ранга, что соответствует современному званию генерал-полковника.
9 июня 1937 года Берзин вернулся в свой кабинет, оставленный в апреле 35-го, став на короткое время начальником Разведупра. А накануне, 21 мая, на совещании в Разведупре выступил Сталин, заявив, что «разведуправление со своим аппаратом попало в руки немцев», и потребовал роспуска агентурной сети. Такая оценка деятельности военной разведки была сигналом к уничтожению руководящих кадров Разведуправления.
1 августа 1937 года Политбюро своим постановлением освободило Берзина от обязанностей начальника Разведывательного управления РККА. В этом же постановлении было записано:
«3. Поручить т. Ежову установить общее наблюдение за работой Разведупра, изучить состояние работы, принимать по согласованию с Наркомом неотложные оперативные меры, выявить недостатки Разведупра и через две недели доложить ЦК свои предложения об улучшении работы Разведупра и укреплении его свежими кадрами».
Формально Николай Иванович Ежов становился руководителем военной разведки.
5 сентября 1937 года по предложению Ворошилова и Ежова Политбюро утвердило новые назначения в руководстве Разведуправления. Первым заместителем начальника управления был утвержден старший майор государственной безопасности Семен Григорьевич Гендин. Заместителем начальника управления по информации был утвержден комбриг Александр Григорьевич Орлов – военный атташе в Берлине и Будапеште. Эти два человека подписывали все документы управления.
В итоге к концу 1937 года весь центральный аппарат Разведуправления был фактически полностью разгромлен. В нем не осталось ни одного опытного сотрудника. Последние «могикане» разведывательной службы оставляли после себя пустые кабинеты и оборванные связи с зарубежной агентурой. Наступал полный паралич центрального аппарата военной разведки.

Вскоре после прихода Гитлера к власти Берлин взял твердый курс на создание вермахта, который должен был завоевать для Германии «жизненное пространство». Фото из Федерального архива Германии

По ссылке на полную статью

Омар Абдулазиз (фото: twitter.com/oamaz7)

До убийства Хашогджи «тигриные команды» уже несколько раз засветились. В начале этого года живущий в Канаде саудовский видеоблогер Омар Абдулазиз был приглашен в саудовское консульство в Ванкувере «для получения нового паспорта». Абдулазиз заподозрил неладное, записал свои многочасовые переговоры с работниками консульства и в итоге «за паспортом» не пошел, чем, скорее всего, сохранил себе жизнь. После его отказа явиться в консульство в Саудовской Аравии были арестованы его родственники и несколько близких контактов. Тогда Абдулазиз передал записи разговоров с саудитами в Washington Post, но при этом, правда, никогда публично не утверждал, что ему угрожали убийством. Его только заманивали в здание консульства.
Некоторые источники предполагают, что это была некая общая схема по устранению журналистов и блогеров путем приглашений в консульства, которая «успешно сработала в первый раз» только с Хашогджи. Ему просто деваться было некуда: без документов о разводе он не смог бы снова жениться, а вот жить в Канаде без саудовского паспорта, будучи политическим беженцем и оппозиционным видеоблогером, публикующим сатирические ролики на королевскую семью, вполне реально.
В ноябре 2017 года на границе с Йеменом потерпел катастрофу вертолет принца Мансура бин Мукрина, сына бывшего кронпринца Мукрина бин Абдулазиза – предыдущего наследника престола, который был смещен с этой позиции королем Салманом в пользу МБС. Примечательно, что именно принц Мукрин до 2012 года руководил саудовской разведкой. Соответственно, его сын Мансур приходился нынешнему кронпринцу двоюродным братом, занимал пост советника Хранителя двух святынь (второй после короля титул главы Саудовской Аравии, который делает его претендентом на роль халифа всех мусульман мира) и вполне мог рассчитывать на позицию наследника престола. Мешало ему только происхождение бабушки – йеменки. Это критично в «табели о рангах» тысячи принцев Дома Сауда.
Катастрофа вертолета принца Мансура до сих пор толком не расследована. Ходят слухи, что он был попросту сбит «тигриной командой» после ставшей знаменитой «расправы над принцами», которую учинил МБС в ноябре 2017 года в рамках борьбы за власть. Возможно, принц Мансур пытался на личном вертолете бежать из страны, но «тигры» сбили его, когда он вылетал из Мекки.
Однозначно на счет «тигриной команды» записывают смерть известного судьи высшего шариатского суда шейха Сулеймана Абдулрахмана ат-Туниян (ас-Суниян), который погиб после инъекции неизвестного вируса в ходе рутинного посещения больницы. Предполагается, что заражение смертельными болезнями, особенно ВИЧ, – одна из практикуемых «тигриными командами» техник. Прямое убийство вроде как не входит в «рекомендуемый список методов», в котором в основном организация автокатастроф, отравления и провоцирующие «подставы» (например, гомосексуального характера), навсегда дискредитирующие человека. Только в случае с Хашогджи что-то пошло не так.
До формирования «тигриных команд» саудовская разведка к подобным методам не прибегала. В Эр-Рияде традиционно считают, что всем в мире правят только деньги, и взаимоотношения СОР с внешним миром сводились к подкупу и финансированию различных группировок.
При этом за несколько десятилетий за саудитами закрепилась репутация по-восточному жестоких убийц, но как бы «в частном порядке». В основном жертвами становились девушки и женщины, «насмотревшиеся на Запад» и пошедшие против принятых в королевстве правил личной жизни или против своей семьи, особенно в вопросах замужества. Жертвами «убийств чести» становились те девушки, кто пытался выйти замуж за европейца или американца вопреки мнению главы семьи. В стране, где даже принцесс выдают замуж в 15 лет за людей, которых они ни разу не видели (принцесса Сахаб, выданная замуж за наследного принца Бахрейна Халида бин Хамада аль-Халифа), «убийства чести» воспринимаются как обычный атрибут. И даже – как обязанность семьи, которая возлагается на старших братьев.
Четыре двоюродные сестры действующего кронпринца МБС, дочери бывшего короля Абдуллы, принцессы Сахар, Маха, Хала и Джавахир почти 16 лет (до 2014 года) находились под домашним арестом. Причем с бунтовавшими дочерьми короля обходились крайне жестоко по личному распоряжению их отца. Дело дошло до того, что им 25 дней не давали еды и чистой воды, и они потеряли по 10 килограммов веса каждая, пока их матери не принялись протестовать перед саудовским посольством в Лондоне. Освободили их только тогда, когда их отец, находясь на последней стадии рака, уже не контролировал ситуацию в стране. Еще одна его дочь, принцесса Нора, погибла в 1990 году в очень странной автомобильной катастрофе.
Отдельного рассказа заслуживает история еще одной дочери короля Абдуллы – принцессы Файзы. Она не бунтовала, вышла замуж за кого папа приказал (за своего троюродного брата) и благополучно родила королю внука – принца Сауда бин Абдулазиза бин Насера, занявшего свое законное место в третьем десятке списка наследников престола. И все бы ничего, да только принц Сауд вел странный образ жизни. Проживал он в основном в Лондоне, являя собой карикатурный образ арабского принца с их золотыми унитазами, «Мазерати» и раздачей тысяч наличных на пьянках в ресторанах. Жил он в отеле Landmark со своим слугой Бандаром Абдулазизом, за что в Саудовской Аравии полагается смертная казнь путем отсечения головы. В конце концов в 2010 году на почве ревности (по заключению Скотленд-ярда, принц Сауд получил некое «сексуальное послание» на мобильный телефон) он и убил своего слугу прямо в номере отеля с золотыми унитазами. Лично зарезал, без привлечения «тигриных команд».
Теперь принц Сауд должен быть отправлен в Саудовскую Аравию, где по соглашению между Лондоном и Эр-Риядом будет досиживать пожизненный срок. Но принц Сауд очень хотел бы остаться в английской тюрьме, поскольку Эр-Рияд запросто может наплевать на договоренности и снести ему голову не по обвинению в убийстве слуги, а за гомосексуализм. И с юридической точки зрения это реально, поскольку это будет новое обвинение, по которому британский суд его не судил.
А его мать, принцесса Файза, просто пропала. Также навсегда разрушена и карьера его отца, принца Абдулазиза бин Насера, поскольку он «породил дурную кровь». Удивительно, как они до этого наконец додумались за три поколения кровнородственных браков.


Ротана и Хала Фареа (фото: NYPD)

В ситуации, когда принцесс крови можно десятилетиями держать на хлебе и воде, цена жизни женщин более низкого происхождения приближается к нулю. В таком контексте обнаружение в Гудзоне тел двух девушек-саудиток (23-летней Ротаны и 16-летней Халы Фареа) не стало в криминальной хронике США чем-то сенсационным. Просто они крайне невовремя всплыли, наложившись на дело об убийстве Джамаля Хашогджи. Их мать утверждает, что получила приказ из генконсульства Саудовской Аравии вернуться на родину, поскольку дочери якобы подали прошение о получении политического убежища в США.
Ранее «убийства чести» в США предпочитали замалчивать. Погибшие, как правило, не были гражданами США, а подозреваемые зачастую пользовались дипломатическим иммунитетом. Да и сейчас связать гибель сестер Фареа с генконсульством Саудовской Аравии в Нью-Йорке можно только со слов матери. У них есть еще и старший брат, на которого вполне можно повесить «убийство чести».
Вполне возможно, что «тигриные команды», как и «убийства чести», в Эр-Рияде постараются списать на генерала Асири, который верноподданически возьмет все на себя и выведет кронпринца из-под удара. Более того, возможно, что это даже правда. Асири вполне мог взять на себя больше полномочий, чем ему полагалось по должности. Недаром же «тигриные команды» формировались из гвардейцев и лично ему преданных летчиков.
Другое дело, что все эти истории наглядно демонстрируют, насколько Дом Сауда оторван от реальной жизни за пределами королевства. Бесконечная вера в безнаказанность, порожденная убежденностью во всесилии денег, деформировала представления о реальности, которыми саудиты и так не отличались. Представление о кронпринце МБС как о великом реформаторе пока что основано только на чисто декоративных изменениях и прошлогоднем «избиении принцев». Было бы странным ожидать от МБС неких реформ в духе американской демократии (может, оно и не надо совсем), но есть все основания полагать, что МБС придется по ходу дела корректировать свои представления о мироустройстве.
Но «тигриные команды» пока что никто не отменял, поскольку их официально и не существует. А их методы работы – типичное Средневековье, помещенное в реалии XXI века даже без поправок на современные технологии.
Саудиты, например, откровенно игнорируют обычные методы конспирации, связанные с уклонением от подслушивающих устройств и электронных методов слежения. Их никто этому, похоже, не учил, а пресловутая связь саудовской и американской разведок на деле – дорога с односторонним движением. Они ничему не учатся у ЦРУ, а просто используют информацию, которой с ними делятся белые люди. Однажды это закончится фиаско куда большим, чем дело об убийстве Джамаля Хашогджи.

Взятка для консула
После завершения курса Черняка принял начальник военной разведки Ян Берзин, который поставил перед ним непростую задачу. «Джен» должен был организовать эффективную агентурную сеть в Германии, с резидентурой, расположенной на территории другой страны. Вскоре после этой беседы Ян выехал в Швейцарию кружным путем, через Берлин, Вену и Париж.
При себе он имел два совершенно идентичных иностранных паспорта, отличавшихся лишь тем, что в одном из них наличествовала советская виза. В Вене Ян избавился от этого паспорта и далее путешествовал уже по второму, «чистому».
Но тут же возникла проблема. Французский консул отказал ему в получении визы, предложив отправиться за ней в Берлин, откуда, собственно, Ян и прибыл. В тот период отношения между Францией и Германией балансировали на грани войны. Французы опасались наплыва немецких шпионов, и на этом фоне своекорыстные чиновники-дипломаты собирали свою «жатву».
Вот и Черняку пришлось раскошелиться на взятку. Визу он получил, но едва наскреб денег на билет в вагон третьего класса.
«Скупость Центра в финансовых вопросах создает излишние трудности в нашей работе», - написал он в отчете. В Цюрихе Ян встретился с сотрудником Разведупра, который передал ему деньги и конкретные адреса для связи.

Группа «Крона»
В течение нескольких последующих лет «Джен» создал в фашистской Германии, периодически посещая эту страну, разведывательную группу «Крона», которая действовала параллельно с резидентурой Леопольда Треппера «Красная капелла» и группой Шандора Радо «Красная тройка», но независимо от них.
Накануне нападения Гитлера на СССР «Крона» насчитывала порядка 20 агентов, каждый из которых был завербован лично Черняком. В основном это были этнические немцы, занимавшие важные посты, но при этом скрывавшие от окружающих свои антифашистские убеждения. Черняк умел входить в доверие к подобным личностям и постепенно вовлекать их в борьбу с фашистским режимом.
Среди агентов «Кроны» были такие значимые фигуры, как секретарь министра, высокопоставленный штабной офицер, крупный банкир, глава исследовательского отдела авиационной фирмы, ученый, имевший отношение к созданию бактериологического оружия...
«Джен» руководил «Кроной» сначала из Цюриха, затем из Парижа. Летом 40-го года, когда скорое падение Франции стало уже очевидным, он перебрался в Лондон.
Разведчики нередко признаются, что добыть секретные материалы не так сложно, как передать их по назначению. «Крона» имела свой радиопередатчик, но ведь через эфир не переправишь копии чертежей, технические описания, испещренные формулами, как и готовые образцы изделий, притом что их количество исчислялось сотнями и тысячами.
Пока позволяла обстановка, Черняк отправлял «добычу» через различные советские представительства, по курьерской почте. В частности, небольшие по размеру образцы вывозились, будучи ловко замаскированными, в тортах, потрошить которые таможенники, как правило, не решались.


Ян Черняк

Ситуация резко изменилась с началом войны, когда европейские страны ужесточили контроль на границах, а то и вовсе закрыли их, как Швейцария. В результате ряд советских резидентур утратили каналы связи с Центром. На какое-то время Черняк тоже остался без связи, хотя его группа продолжала активно работать, накапливая материалы.
Наконец, контакты были восстановлены, вновь заработала курьерская почта, приспособленная к новым условиям. И сразу же в Москву хлынул огромный поток информации от «Кроны». Это были секретные материалы, освещавшие широкий спектр вопросов по противовоздушной и противолодочной обороне Германии, по новейшим технологиям и разработкам, внедряемым в авиационной промышленности, постройке кораблей, субмарин и бронетанковой техники, в сфере радиолокации и связи, создании ракетного, химического и бактериологического оружия.
Центр регулярно получал данные о состоянии оборонных отраслей промышленности рейха и оккупированных стран, о запасах стратегического сырья, чертежи и описания новых самолетов, а также танков.
Агенты Черняка добыли важные сведения о присадках к стальным сплавам, из которых на германских предприятиях изготавливались орудийные стволы. Эти данные были без промедления изучены в советских лабораториях, после чего внедрены в производство. В результате наша артиллерия стала получать орудия, «живучесть» которых многократно возросла.
Резидентуры «Красная капелла» и «Красная тройка», тоже передавшие в Москву немало ценной информации, в основном политического и военного характера, были все же вычислены германской контрразведкой и разгромлены.
Группа «Крона» действовала вплоть до Великой Победы. По некоторым сведениям, у Черняка имелись агенты не только в вермахте, но и в главных спецслужбах Рейха - в гестапо и абвере. Как утверждают, его осведомителями являлись звезды немецкого экрана - актрисы Ольга Чехова и Марика Рекк, вхожие в высшие круги политической элиты Рейха.
Историки разведки считают, что Черняк одним из первых сообщил в Москву о готовящемся вторжении в СССР. 12 июня 1941 года он передал в Центр копию секретного приказа главнокомандующего сухопутных войск Германии, где указывались конкретные сроки нападения. Но в Кремле эту информацию положили под сукно, как и те предупреждения, что поступали от Зорге и других разведчиков.
Зато к переданному Черняком оперативному плану германского наступления под Курском в ставке отнеслись со всей серьезностью. Результат известен: битва на Курской дуге обозначила переход стратегической инициативы в войне к СССР. В этом есть немалая заслуга резидентуры Черняка.

«Трубный сплав»
В начале трудного для Ян Черняк получил весьма неожиданное задание. Ему надлежало завербовать английского физика, доктора Аллана Мэя, ведущего специалиста-ядерщика, участника британского проекта «Трубный сплав», ставящего целью создание атомного оружия. Почему внимание советской военной разведки привлекла фигура именно этого 31 -летнего ученого?
Дело в том, что Мэй был известен как сторонник левых убеждений, соратник английских коммунистов. Перед войной Мэй в составе делегации британских ученых посетил СССР, встречался с ведущими советскими физиками, а с одним из них у него даже завязались дружеские отношения, вылившиеся в оживленную переписку. С началом мировой войны эта переписка оборвалась.
И вот теперь этот советский ученый написал (надо полагать, по настоянию военной разведки) письмо своему английскому коллеге и другу, которое по тайным каналам было доставлено в Лондон Черняку как предлог для налаживания контакта с Мэем. Надо заметить, что левые взгляды Мэя ещё не гарантировали успешной его вербовки. Мэй,как и многие его коллеги, отличался независимым характером и терпеть не мог, когда на него оказывали давление.
Черняк, сам имевший хорошее техническое образование, основательно подготовился к нелегкому разговору. Он напомнил доктору Мэю про обещание сэра Черчилля оказывать всестороннюю поддержку Советскому Союзу, в том числе по научно-технической линии. Сообщил, что в Германии ускоренными темпами ведутся ядерные исследования. Если у Гитлера появится атомная бомба, то события примут непредсказуемый оборот. Но если ядерное оружие первыми создадут Великобритания и Россия, независимо друг от друга, то Гитлер будет поставлен на колени. Пускай сэр Черчилль не желает делиться ядерными секретами со своими русскими союзниками, но ведь это могут сделать прогрессивно мыслящие британские ученые, внеся тем самым серьезный вклад в общую победу над фашизмом.
Доктор Мэй не смог устоять под напором аргументов Яна Черняка. Уже в скором времени физик, получивший кодовое имя «Алек», начал передавать своему резиденту важнейшую информацию. В частности, он передал «Джену» сведения об экспериментах по атомной тематике в Кембридже, описание процесса получения плутония, чертежи «уранового котла» с подробными разъяснениями принципов его работы и множество других данных.
Встречи Черняка и Мэя продолжались до конца года, когда «Алек» вдруг сообщил о своем отъезде в Канаду, в Монреаль, куда его пригласили в числе группы видных английских физиков для продолжения ядерных исследований. Резидент тепло попрощался со своим агентом, снабдив его паролем и дав понять, что через какое-то время связь с ним будет налажена на новом месте. Их пути, Черняка и Мэя, более не пересекались. И все же британский физик сыграл значительную, в чем-то даже роковую роль в судьбе советского разведчика.

Цена предательства
В феврале 1945 года Мэю, который вот уже третий год как проживал в Монреале, позвонил незнакомец, представившийся Ником: «Ваш европейский друг просил меня передать вам пачку сигарет «Голуаз».
Мэй не без труда припомнил, что именно так звучал пароль, о котором ему говорил «Джен». Но за эти два года слишком много воды утекло. Ученый уже и вспоминать перестал, как работал «русским шпионом». Значит, все начинается сначала?
С крайней неохотой он согласился на встречу с Ником. Под этим именем действовал старший лейтенант ГРУ Павел Ангелов («Бакстер»), сотрудник аппарата военного атташе полковника Николая Заботина - руководителя резидентуры советской военной разведки в Канаде, нацеленной на добывание атомных секретов. Молодой, но расторопный Ник все же убедил Мэя продолжить сотрудничество с «друзьями его лондонского друга».
«Крестник» Черняка в последующие полгода передал Ангелову массу ценнейших материалов.
В частности, сообщил о новом урановом заводе в Чок-Ривере, передал доклад о ходе работ в США по доводке первой атомной бомбы, описание установок для разделения изотопа урана.
Положение Мэя на службе было столь прочным, что в июне он сумел передать Нику образцы урана-235 и урана-238. Десятая часть миллиграмма окиси урана-235 была нанесена тончайшим слоем на платиновую фольгу. Уран-238 находился в небольшой стеклянной трубке и представлял собой миллиграм окиси. Плодотворные контакты продолжались вплоть до августа, когда Мэй покинул американский берег и вернулся в Великобританию.
Беда случилась неожиданно. 5 сентября шифровальщик резидентуры в Оттаве лейтенант Гузенко бежал, обратившись к канадским властям с просьбой о политическом убежище. С собой он прихватил массу секретных документов, которые накапливал, пользуясь полным доверием со стороны резидента.
Канадцы передали перебежчика американским коллегам. В шифровках, которые выкрал предатель, не упоминались фамилии, а только кодовые имена. Тем не менее американской контрразведке не составляло труда вычислить ряд агентов, работавших на Москву. В частности, было установлено, что под псевдонимом «Алек» зашифрован британский физик Мэй, носитель огромной массы ядерных секретов.
За дело взялась английская контрразведка. За Мэем была установлена слежка. Хотя она не дала убедительных доказательств вины физика, но психологически тот надломился и на допросе в марте 1946 года дал признательные показания.
Арест Мэя стал сигналом для ГРУ. Были срочно отозваны все сотрудники ведомства, кто когда-либо контактировал с физиком. В их числе оказался и Ян Черняк...

По ссылке на полную статью
 

     В годы Второй мировой войны «Дельмар» был секретным сотрудником Главного разведывательного управления. Около 8 лет находился на нелегальном положении в специальной командировке в США. Работал на секретных американских военно-промышленных объектах, где производились компоненты первой атомной бомбы. Более пятидесяти лет он верный Военной присяге, никому не говорил о том, что работал в военной разведке и чем в ней занимался. Только в апреле 2000 года ему снова пришлось выйти на связь. На этот раз – в Москве.
     Вечером одного из последних дней апреля 2000 года я позвонил «Дельмару». В качестве пароля использовал рекомендации одного из ветеранов ГРУ, который знал Коваля с 1948 года. Жорж Абрамович сначала удивился неожиданному звонку, но, узнав, кто рекомендовал мне к нему обратиться, согласился на встречу.
     Обычно мы узнаем имена сотрудников специальных служб, когда их раскрывает та или иная иностранная контрразведка. Имена же всех остальных сохраняются в тайне независимо «от срока давности» их работы в разведке. Этот принцип – «ведомственный инстинкт самосохранения». Он нарабатывался десятилетиями и себя оправдал. Именно на нем основывается древо военной разведки – крона есть, а корней не видно. «Дельмар» относится к тем редким профессионалам военной разведки, которые смогли в годы длительных командировок избежать сетей иностранных контрразведок. Поэтому «Дельмара» так долго не знали ни по имени, ни в лицо.
     Чем «Дельмар» отличается от других военных разведчиков тех лет? Скорее всего тем, что был единственным гражданином СССР, которому удалось лично проникнуть на секретные атомные объекты США. Это уникальный случай. Как правило, разведчики находят на интересующих их объектах добровольных помощников, которые то ли по идейным мотивам, то ли за определенное вознаграждение передают им секретные материалы. Этих помощников принято называть агентами. В те далекие уже годы многие иностранцы левых убеждений помогали советской разведке бескорыстно.
     «Дельмар» как человек-невидимка прошел через все преграды, воздвигнутые американской контрразведкой, проник на секретный объект, работа на котором позволила собрать информацию о производстве ядерных материалов – плутония, полония и других и направить ее по своим каналам в Москву. В истории специальных служб двадцатого века другого подобного случая, мне кажется, нет.
     Известно, что мифы создаются, когда реальные свидетели молчат. «Дельмар», которому в 2000 году было уже за восемьдесят, мог и отказаться от воспоминаний. Разведка – профессия стрессогенная. Участники тайных операций спецслужб никогда не забывают их деталей, но рассказов о них, как правило, избегают.
     Вокруг американского атомного проекта была создана абсолютная секретность. Военный руководитель проекта генерал Лесли Гровс однажды назвал меры безопасности, которые были предприняты для сохранения в тайне процесса разработки атомной бомбы, «мертвой зоной». «Дельмар» проник в эту мертвую зону. Прошли сквозь нее и другие советские военные разведчики. После блистательной победы советских войск на Курской дуге и выхода Красной Армии к Днепру, завершивших коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны на восточном фронте, генерал Гровс заявил: «Мы должны теперь стремиться сохранить в тайне от русских наши открытия...» Как будто до этого американцы делились своими атомными секретами с СССР. Просто генерал Гровс еще раз вслух сказал о том, о чем думал не только он.
     Чтобы понять, какие препятствия пришлось преодолевать «Дельмару» и другим нашим военным разведчикам, видимо, нужны хотя бы общие представления о мерах безопасности, которые предпринимались американцами по охране атомного проекта.
     Дело было поставлено так, что многие специалисты, принимавшие участие в реализации планов Р. Оппенгеймера, научного руководителя американского атомного проекта, и не предполагали, какую именно они выполняют работу. Генерал Гровс не имел ничего общего с ядерной физикой, однако, как свидетельствуют некоторые участники американского атомного проекта, был жестким и целеустремленным администратором. Ему удалось установить особый порядок работы для всех, кто был связан с созданием атомного оружия. Возможно, именно за это Гровс и получил звание бригадного генерала инженерных войск американской армии.
     Между сотрудниками лабораторий, занятыми отдельными исследованиями, были воздвигнуты поистине непроницаемые стены. Каждый отдел в рамках даже одной и той же программы не имел представления о том, что делают сотрудники других отделов. Координация осуществлялась сверху. И только наверх уходили результаты исследований.
     Секретные атомные города американского уранового проекта были похожи на гетто для ученых. Представители военной контрразведки следили, чтобы строгие правила секретности никогда и никем не нарушались.
     Агенты ФБР и военной контрразведки Джи-2 подвергали тщательной проверке всех, кто привлекался к работе на атомных объектах: в секретном научном центре в Лос-Аламосе (штат Нью-Мексико), на заводах по обогащению урана в Хэнфорде (штат Вашингтон), в городе промышленных атомных реакторов в Ок-Ридже (штат Теннесси), в лабораториях Колумбийского и Чикагского университетов. Автобиографические данные всех сотрудников американского атомного проекта проверялись и перепроверялись. Безопасность обеспечивалась не на сто, а, как полагали, на все двести процентов. Гровс считал, что мертвая зона вокруг американских атомных проектов непроницаема. Такой же точки зрения придерживался полковник Борис Паш, начальник службы безопасности американского атомного проекта. Полковник был сыном митрополита русской православной церкви в расколе, обосновавшейся в США с давних времен. Звали митрополита Фиофилом. В миру его имя было Пашковский. Борис предпочел упрощенный вариант отцовской фамилии – Паш.
     Служба, которую возглавлял полковник Паш, держала сотрудников проекта в полном смысле под колпаком. За ними велось постоянное наблюдение, вскрывались их письма, прослушивались телефонные разговоры, в квартирах, где проживали сотрудники закрытых лабораторий, устанавливались подслушивающие устройства.
     В своем инквизиторском рвении контрразведка делала даже больше, чем требовали правительственные инструкции. Тяжесть секретности и условия ее соблюдения были настолько ощутимы, что далеко не все, кто участвовал в создании атомной бомбы, смогли выдержать на плечах этот психологический груз.
     Морской офицер, проходивший службу в одной из атомных лабораторий в Ок-Ридже, не вынес условий непрерывной слежки контрразведки и сошел с ума. Это произошло в поезде, когда, получив двухнедельный отпуск, он направлялся из Ок-Риджа в Нью-Йорк. В переполненном железнодорожном вагоне он вдруг начал рассказывать о работах, которые проводятся в «атомном городе», и тут же был арестован агентами военной контрразведки. Они были везде. Как оказалось, офицер потерял рассудок и уже не мог контролировать себя и свои высказывания. И вот только для него была устроена небольшая клиника с врачами и обслуживающим персоналом, проверенным ФБР на допуск к секретным работам. Считалось крайне опасным помещать этого офицера в частную или общественную клинику. Не исключено, что были и другие подобные трагедии.
     Так вот: на этом же сверхзакрытом объекте «Дельмар» провел около двух лет. Как ни строги были порядки генерала Гровса, в его системе «абсолютной секретности» имелись слабости, изъяны. Советским военным разведчикам удалось найти их, проникнуть в американские лаборатории и добыть там точные данные об атомной бомбе.
     Во время нашей первой встречи Жорж Абрамович поинтересовался, читал ли я роман Александра Солженицына «В круге первом». Книгу эту я читал. И сразу же вспомнил ее обложку какого-то кровавого цвета. Не дожидаясь моего ответа, Жорж Абрамович сказал:
     - Солженицын в этом романе упоминает мою фамилию...
     Только тут и я вспомнил, что в романе Александра Солженицына упомянута не только фамилия, но и имя разведчика, с которым мы сидим в его небольшом рабочем кабинете в доме на Мичуринском проспекте Москвы. События, описанные в начале романа Солженицына, происходят в декабре 1949 года. Сотрудник Министерства иностранных дел СССР Иннокентий Володин позвонил в американское посольство и сообщил, что «…на этих днях в Нью-Йорке советский агент Георгий Коваль получит … важные технологические детали производства атомной бомбы в радиомагазине…».
     Жорж Абрамович внимательно посмотрел на меня и уточнил:
     - В декабре 1949 года я уже находился в Москве. Моя командировка в США завершилась, и я больше не собирался никуда выезжать. У меня были совсем другие планы...
     Видимо, упоминание Солженицыным фамилии Коваля в романе не прошло бесследно для Жоржа Абрамовича. Возможно, это каким-то образом даже льстило его самолюбию. О своей секретной работе он в 1949 году никому открыто сказать не имел права. А с 1949 по 2000 год, расставшись с военной разведкой, буквально вычеркнул из своей памяти девять лет жизни, проведенных в опасной специальной командировке в США. Военная разведка тоже не напоминала ему о прошлом, и лишь однажды, когда он попал в затруднительное положение, оказала ему существенную помощь. Но об этом несколько позже.
     Первая наша встреча была малопродуктивной: Коваль изучал меня и, видимо, хотел понять, что меня привело в его дом. Я же хотел узнать как можно больше о его жизни и работе в военной разведке. Разговор длился около часа.
     Последующие встречи, а их было немало, были более откровенными и дружескими. Жорж Абрамович, правда, рассказывал о себе не все и не сразу. Он раскрывался постепенно. Каждая сторона его продолжительной жизни была интересной и важной: не каждому человеку приходилось быть участником таких событий в истории России и США, в круговерти каких оказался Коваль.
     В судьбе Жоржа Коваля отчетливо просматривались три круга. В первом он жил и учился в США, затем в СССР. Во втором стал секретным сотрудником советской военной разведки. В круге третьем Жорж Абрамович жил в Москве, учился в аспирантуре, преподавал в Московском химико-технологическом институте имени Д.И. Менделеева.
     Все три круга жизни, по которым довелось пройти Жоржу Ковалю, были наполнены и трудными испытаниями, и радостными событиями, и горечью утрат. Все три круга сложились почти что в девяносто три года.
     После первых встреч с «Дельмаром» было понятно, что жизнь его удалась, многому научила, обогатила знаниями и не ожесточила душу. Несмотря на достаточно трудную стезю, по которой ему довелось шагать, он сохранил в свои девяносто лет и бодрость духа, и чувство гостеприимства, и радость общения. Он рабол на компьютере, поддерживал переписку с друзьями, которые жили в США и в Израиле, превосходно владел английским языком, внимательно следил за событиями в России и за рубежом и очень тепло отзывался о своих родных – племянниках и их детях.

По ссылке на полную статью

Арнольд Генрихович Дейч (Отто, Стефан Ланг)


Арнольд Дейч (фото: svr.gov.ru)

Племянник британского металлургического магната и основателя знаменитой сети кинотеатров «Одеон» был фанатичным коммунистом и обладал уникальными способностями. Он знал шесть языков, включая русский, окончил Венский университет по курсам химии и физики, а в 1934 году для прикрытия поступил на психологический факультет Лондонского университета. Именно Арнольд Дейч в одиночку создал то, что впоследствии назвали «Кембриджской пятеркой» – легендарную агентурную сеть, членами которой стали молодые британские аристократы, с годами занявшие ключевые должности в Форин Офисе, разведке и в окружении королевской семьи. «Пятерка» поставляла информацию практически по всему спектру задач: от ядерной программы до диверсионной деятельности против СССР и стран Восточного блока. Само ее последующее разоблачение разрушило имидж и британской разведки, и Соединенного Королевства в целом.
Ее значение для военно-политической жизни СССР в 1930–1950-х годах было колоссальным, а роль самого Дейча – настолько уникальной, что его не тронули в годы «большого террора», когда была уничтожена практически вся агентура ИНО ОГПУ, переназначив в Аргентину. В 1938-м он и его жена Жозефина наконец-то получили советское гражданство под фамилией Ланг (по-венгерски – «свет»).
Зимой 1942-го супруги стали единственными пассажирами советского танкера «Донбасс», ранее выжившего в конвое PQ-17. Он должен был доставить их из Мурманска в Рейкьявик, но у островов Надежды был атакован немецким эсминцем Z-27 и после короткого боя потоплен. Дейч сражался в составе артиллерийской прислуги, спасал жизни других и после попадания второй торпеды погиб – трагически и геройски.

Рихард Зорге (Рамзай, Инсон)
В СССР не было другого агента, столь глубоко внедренного в высшие эшелоны власти стран гитлеровской «оси». Пользуясь эксклюзивным положением при посольстве Германии в Токио, Зорге был в курсе военно-политических решений Третьего рейха, пребывая «на другом конце света».
Зорге – русский немец, классический представитель «потерянного поколения» Первой мировой войны. Человек, три дня провисевший на колючей проволоке с перебитыми ногами и навсегда оставшийся инвалидом (одна нога стала короче другой), в 1920-х годах неизбежно становился антифашистом и коммунистом, если не ударялся в кокаин, как Эрих Мария Ремарк. Трагедия перевернула его характер, превратив книжного мальчика в авантюриста и плейбоя, который своими романами, мотоциклами и автогонками (в одной из них он участвовал на собственной машине вместе с Чан Кайши) как бы доказывал свое право на полнокровную жизнь.
Телеграммы о скором нападении Германии на СССР, которыми Зорге забрасывал Центр всю первую половину 1941 года, принято считать главным и чуть ли не единственным достижением токийской резидентуры. Но мало кто знает, что Зорге еще в начале 1930-х годов сообщал из Китая, что «США займут место Великобритании в результате новой войны», и был способен на аналитические обобщения высочайшего уровня. Увы, ему не доверяли, а плейбойские замашки расценивали как «моральное разложение» (хотя именно эта манера поведения сделала Зорге доверенным лицом германского посольства и «героем общества» сперва в Шанхае, а затем и в Токио).


Рихард Зорге (фото: Bundesarchiv/Wikipedia)

Зорге практически не говорил по-японски, а вся его деятельность была сосредоточена в германском посольстве в Токио, а не против государственной безопасности собственно Японии. Поступавшая от него информация – классический пример «неоцененной». Все сообщения Зорге либо дискредитировались матерными резолюциями лично Сталина, либо получали гриф «недостоверная». Отчасти роль в этом сыграла работа немецкой контрразведки: фельдмаршал Кейтель своим распоряжением начал кампанию по дезинформации советского военного командования, поскольку Канарис подозревал, что утечка информации теоретически возможна. В результате в военные атташаты в нейтральных странах были разосланы ложные данные о начале операции против СССР. Зорге все эти данные передавал, и ему пришлось последовательно менять свои показания, что показалось Центру подозрительным. Потому и уже очень конкретные указания на 22 июня 1941 года также не были восприняты всерьез.
Но главным вкладом Зорге как разведчика, критически сказавшимся на всем ходе Великой Отечественной войны (а следовательно, и истории мира в целом), были сообщения о том, что Япония не планирует осенью – зимой 1941 года вступать в войну против СССР. Именно эти данные, воспринятые Ставкой и Сталиным лично уже как реальные, позволили перебросить с Дальнего Востока подготовленные и специально экипированные дивизии под Москву. Именно эти части – знаменитые по немецкому восприятию «люди в белых полушубках» – в основном и остановили немецкое наступление, а затем перешли в контратаку. А роль советской победы под Москвой трудно переоценить.
Обстоятельства ареста, пребывания в японской тюрьме и казни также до сих пор до конца не прояснены. Зорге, которого практически наверняка подвергали пыткам, утверждал, что он работает на Коминтерн, а не на СССР напрямую, что частично выводило его из-под смертной казни. Слухи же о якобы предложениях о его обмене так и остались до сих пор слухами и, возможно, провокациями.
Первыми внимание на столь уникального разведчика обратили американцы, захватив в 1945 году архивы японских спецслужб. В СССР история Зорге не была так медийно раскручена, как в тех же США. Это связано с его плейбойским поведением, которое «не достойно гордого имени советского разведчика», хотя по сравнению с, например, лондонской резидентурой Зорге просто светоч добродетели. И его деятельность в Японии ограничена очень коротким периодом: он был арестован в октябре 1941 года.
Тем не менее, именно Рихарду Зорге удалось получить доступ к ключевой военно-политической информации и сыграть главную роль в военной кампании осени – зимы 1941 года. Его усилия повлияли на то, чтобы перевернуть ход военных действий в пользу СССР, а это неоценимо.

Александр Семенович Феклисов (Александр Фомин)
Этому человеку удалось поучаствовать в качестве главного действующего лица сразу в двух операциях, существенно повлиявших на ход истории. Причем и история создания советской атомной бомбы, и урегулирование Карибского кризиса настолько важны для всей истории ХХ века, что ее сложно представить без скромной работы сына московского железнодорожного стрелочника, в 1939 году по партийной разнарядке отправленного в органы внешней разведки.
Приехав в 1941 году в Вашингтон, именно Феклисов получил от Юлиуса Розенберга чертежи «Малыша» – первой американской атомной бомбы, сброшенной на Нагасаки.
За шесть лет работы в США Феклисов, курируя «атомный проект», передал в Центр тонны разведывательной информации. В том числе настолько важной, что, по свидетельству специалистов, они ускорили советские работы в этом направлении на многие годы. При этом Феклисову пришлось спешно овладевать знаниями о термоядерной физике, без которых его работа с американскими учеными и сотрудниками атомного проекта была бы попросту бессмысленной.
Супруги Розенберги, их родственники Гринглассы и Гарри Голд были идейными агентами (источником чертежей атомной бомбы был сержант Давид Грингласс, передавший их брату своей жены Юлиусу Розенбергу, а тот – курьеру Гарри Голду), самостоятельно пришедшими к мысли помочь СССР в создании атомной бомбы. А работа Феклисова состояла в основном в организации эффективной системы связи и получения от них информации. Феклисов смог поддерживать в Розенбергах мысль об особой ценности того, что они делают.
В 1947 году Феклисов переехал в Лондон, поскольку там находился еще один ключевой источник информации по атомному проекту – Клаус Фукс. Принято считать, что именно Фукс был основным «атомным шпионом», сыгравшим главную роль в передаче огромного массива информации по атомным разработкам Запада в СССР. Фукс как физик-теоретик работал в составе группы, занятой главным вопросом: вычислением критической массы урана, необходимой для инициирования цепной реакции. Без этого весь остальной проект был бы невозможен. Фукс, будучи идейным коммунистом, самостоятельно вышел на советскую резидентуру в Лондоне.
И руководил всем этим Феклисов.
Вся сеть советской «атомной разведки» была раскрыта в результате расшифровки радиоперехватов, никакой вины резидентуры в этом не было. Затем последовала череда арестов, и Фукс сперва выдал связника Голда, а тот – Гринглассов, а Гринглассы – Розенбергов. Система рухнула. Феклисов был отозван в Москву. Но Фукс успел передать еще и данные по водородной бомбе, что окончательно уничтожило преимущество Запада перед СССР в этом виде вооружений.
В 1960 году Феклисов под именем Александра Фомина возвращается в США на должность советника посольства. В самые критические дни Карибского кризиса Феклисов устанавливает связь с американским журналистом Джоном Скали, вхожим в семью президента Кеннеди. Феклисов сильно превысил свои полномочия, сообщив Скали, что в случае удара США по Кубе советские войска атакуют американские в Западной Германии. Но блеф удался: буквально через несколько часов Скали после разговора с президентом Кеннеди сообщил Феклисову американские условия мира: вывод ракет с Кубы в ответ на вывод ракет из Турции. Эскалации конфликта, грозившего перерасти со дня на день в ядерную войну, удалось избежать. По линии КГБ был установлен канал связи, получивший название «Скали – Фомин», и самый страшный военный кризис в истории человечества был ликвидирован.


Александр Феклисов (фото: svr.gov.ru)

Это тот самый случай, когда невозможно даже дать объективную оценку роли личности в истории. На тему Карибского кризиса исписаны тонны бумаги, но все сходятся на том, что две встречи в ресторане «Оксидентал» американского журналиста и российского разведчика практически спасли мир.
И в Москве, и в Вашингтоне обе стороны кризиса находились на грани физического истощения и на уровне истерики, уже не вполне отдавая себе отчет в том, что они делают. Это выразилось и в недоверии к традиционным каналам связи, поскольку в США кое-кто очень умный полагал, что в СССР с минуты на минуту будет военный переворот, и это вообще не Хрущев, а подставное лицо. В Кремле же считали, что молодым и неопытным Кеннеди вертят генералы – поджигатели войны, что отчасти было правдой. Канал «Скали – Фомин» оказался тем единственным средством, через которое и была налажена нормальная коммуникация до того, как по дну Атлантического океана проложили кабель спецсвязи.
Феклисов уникален во всем. Его роль в истории ХХ века настолько невероятна, что кажется фантастической. Вряд ли на планете был еще один сотрудник разведки, который настолько критично повлиял дважды подряд на ход истории и взаимоотношения двух сверхдержав. Александр Семенович скончался в 2007 году в возрасте 93 лет.

Исраэль Беер
Его настоящее имя неизвестно до сих пор. И вряд ли в ближайшем будущем мы его узнаем. Достоверно известно лишь, что на еврейском кладбище в Вене похоронен умерший от туберкулеза бедный студент с таким именем. «Моссад» перевернул вверх дном все архивы Австрии, но так и не смог понять, что это было на самом деле. В конце концов он объявил все биографические данные этого человека вымышленными, расписавшись тем самым в невозможности установить его подлинное имя.
Достоверная израильская биография начинается с того, что, прибыв в 1938 году в Палестину (тогда же умер и австрийский студент), молодой человек под именем Исраэля Беера вступил в Хагану – отряды самообороны еврейского населения. Он сразу же проявил себя, поскольку явно имел военный опыт, которым не могли похвастаться местные евреи. Он утверждал, что участвовал в антифашистском восстании в Вене в 1934 году и в Гражданской войне в Испании, но в Израиле все это официально считают недостоверным.

По ссылке на полную статью

"Босфор наш"?
"Посол Турции в СССР сказал послу США Уилсону в Анкаре, что назначение Жукова в Одессу, если оно действительно состоялось, указывает на возможную советскую подготовку к военным действиям. Речь идет вовсе не о "ссылке" Жукова, которого считают "верным сталинцем" и убежденным членом партии. По словам посла, влиятельная группа среди советских лидеров выступает за прямую атаку, считая дипломатические методы неэффективными. И первый удар будет нанесен по Турции", — отмечается в сводке от 1 августа.
Именно от Турции исходит вторая опасная мистификация — о подготовке Советским Союзом войны за черноморские проливы. Действительно, еще на Потсдамской конференции 1945 года СССР поднял вопрос о пересмотре международной конвенции Монтрё, касающейся статуса Босфора и Дарданелл. Москва планировала разместить в Дарданеллах военную базу, настаивала на более благоприятном для себя режиме прохода через проливы. Кроме того, Анкаре предъявили территориальные претензии.
Все эти требования советская сторона сняла в 1953 году, сразу после смерти Сталина. Но тогда, в 1946-м, намерения Кремля воспринимались как зловещие.
"СССР стремится использовать вопрос о проливах, чтобы уничтожить независимость Турции и создать дружественный ему режим в этой стране. Если Турция подпадет под советский контроль, то у СССР возникнет соблазн продвинуться в Персидский залив и Суэцкий канал. Необходимо поддержать Турцию и заблокировать устремления Москвы", — передает разведка 13 августа.
Однако в том же обзоре читаем: Сталин "в недавнем разговоре с министром иностранных дел Чехословакии Яном Масариком трижды настойчиво повторил, что у СССР нет намерения нападать на Турцию".


Сообщение в сводке от 13 августа 1946 года со ссылкой на Иосифа Сталина, обещающего не воевать с Турцией. © СIA

"Генерал Робертсон, представитель ACC (Air Combat Command — Военное авиационное командование. — Прим. ред.) США в Болгарии, не находит никаких доказательств в поддержку слухов о возможном наступлении Советской армии из Болгарии против Турции", — говорится в отчете от 14 августа.
"Военный атташе США в Москве заявляет, что советские войска на границах Турции "считаются неадекватными для атаки". Он "серьезно сомневается" в том, что внутренняя ситуация в СССР позволит в настоящее время вести крупную войну" — информация от 3 сентября.
Наконец, 17 сентября разведчики получают донесение из Голландии о том, что "вторжение начнется в ближайшую ночь — с 18-го на 19-е". Но аналитики делают окончательный вывод: никаких признаков того, что СССР готовится к войне, нет. Незначительные перемещения советских войск в Болгарии на границе с Турцией говорят лишь о "войне нервов", но никак не о сосредоточении сил. Угроза мнимая.

Холодное лето 46-го
О военной угрозе, исходящей от СССР, американская разведка напоминает Трумэну каждый день. "Советы будут пытаться получить от Норвегии права на остров Медвежий (на полпути между Шпицбергеном и Северной Норвегией) для размещения своей военной базы" — это от 16 августа.
"Генерал Макнарни узнал из совершенно надежного источника, что завод в Нижнем Тагиле производил в мае до 85 танков в день", — читает президент 28 августа.
"Департамент Военно-морских сил предположил, что неопознанные подводные лодки, которые видели в проливе Дэйвиса (пролив, разделяющий Гренландию и остров Баффинова Земля. — Прим. ред.) 1 июля и 26 августа, возможно, советские", — сообщение от 6 сентября.
Не отстает от актуальной политики и резиденция папы римского. "Кардинал Тиссерант, авторитет Ватикана по советским делам, твердо уверен: "пятьдесят на пятьдесят шансов", что СССР в этом году попытается спровоцировать войну. По его словам, СССР "сейчас явно находится в выгодном положении, чтобы захватить Западную Европу, подчинив Германию с помощью местных коммунистических организаций советской военной машине", говорится в донесении от 19 сентября.
При этом "советские танки и артиллерия входят в Северо-Восточную Болгарию из Румынии с интенсивностью двух поездов в день" — это на следующий день, 20 сентября.
Кроме того, СССР выдавливает американские военно-морские миссии во Владивостоке, Одессе и Архангельске, всячески препятствует ближневосточному урегулированию, блокируя все решения в пользу Израиля и поддерживая арабские страны, а также помогает немецким и французским коммунистам. Разведка усматривает в этом намерение Москвы распространить влияние не только на восток, но и на запад Европы. Тому, кто сидит в Овальном кабинете, и в самом деле может показаться: Советы наступают на Америку со всех сторон.

В небе Югославии
Впрочем, разведка сообщает не только о вымышленных, но и о реальных инцидентах и конфликтах. Например, о том, что в феврале 1946 года американские военные в ссоре убили в австрийском поезде советского офицера. После расследования все три сержанта армии США, включая непосредственного виновника расправы, были оправданы судом и отпущены на свободу, это вызвало возмущение в советской прессе. Разведчики доложили президенту, что всему причиной — московские журналисты, которые "предвзято осветили ход судебного разбирательства".
Сразу после окончания войны крайне напряженная ситуация сложилась в воздушном пространстве Югославии. Девятого августа 1945-го пара югославских Як-3 перехватила и сбила над Люблянским аэропортом американский военно-транспортный самолет Douglas С-47. Девятнадцатого сентября сбили еще одну такую же машину. В 1946 году звено Як-3 принудило С-47 к посадке.
"Военный атташе США в Белграде, ранее отрицавший намерение СССР и Югославии "сражаться сейчас", считает, что, сбив два транспортных самолета, они показывают готовность рисковать и идти на конфликт", — говорится в обзоре от 22 августа.
Американцы отменяют все авиарейсы через воздушное пространство Югославии — маршруты из Италии теперь проходят через Софию. В то же время президенту докладывают, что Белград вынужденно пошел на крайние меры.
"Косанович, новый посол Югославии в США, до своего отъезда в Вашингтон 6 сентября сказал в Париже, что объясняет недавние инциденты с самолетами многочисленными провокациями американской авиации над Югославией. По его словам, недавний приказ принудить к посадке самолет США отчасти вызван недовольством югославских официальных лиц тем, что Америка в течение многих месяцев вела шпионскую деятельность. Он отметил, что разведывательная сеть, возглавляемая сотрудником посольства США, занималась также контрабандой оружия в Югославию" — из сводки от 6 сентября.
Еще через десять дней, 16 сентября, США снимают все ограничения на полеты над Югославией, разведка перестает отслеживать эту тему. Инцидент исчерпан.

О чем молчали газеты
Одновременно в США все пристальнее присматриваются к процессам, происходящим внутри СССР. Из сводок CIG (Центральная разведывательная группа, предшественница ЦРУ) видно, что надежных источников информации в Советском Союзе у разведки нет, зачастую приходится пользоваться непроверенными данными — проще говоря, слухами.
"Посольство США в Москве сообщает: ходят слухи о том, что маршалы Рокоссовский и Толбухин освобождены от своих постов, а военно-морской атташе США в Москве слышал, что маршал Новиков заключен в тюрьму. (Во время войны Рокоссовский командовал Первым Белорусским фронтом, ныне — командующий Северной группой советских войск в Польше, Толбухин командовал Третьим Украинским фронтом, позднее был назначен командующим Южной группой советских войск в Румынии и Болгарии. Новиков ранее был командующим ВВС Красной армии)" — из обзора от 13 августа.
Тут правдива только информация о маршале Александре Новикове. В 1946 году его действительно арестовали и осудили по сфабрикованному "авиационному делу".
После освобождения в 1952-м он продолжил службу на посту командующего авиацией дальнего действия.
В том же 1946-м из СССР приходят сообщения о "чистке среди интеллектуалов", как называют очередную волну репрессий американские разведчики.
"По словам посольства США в Москве, известный советский интеллектуал сказал британскому корреспонденту Александру Верту, что он считает нынешнюю чистку из-за ее идеологической, а не политической природы более тревожной и далеко идущей, чем в 1937 году", — рапортует разведка 12 сентября.
На слухах построено и сообщение о беспорядках в Одессе, которые будто бы возникли после того, как милиция застрелила нескольких беспризорников, воровавших международный гуманитарный груз. Портовые рабочие вышли с протестом, требуя выдать лиц, ответственных за стрельбу. Об этом Трумэну доложили 20 августа.
Источник сведений — помощник военно-морского атташе США в Одессе.
Он же 6 августа прислал донесение об усилении антикоммунистической активности в СССР. Якобы из разных источников ему удалось получить информацию о том, что в Советском Союзе действует мощная подпольная организация, насчитывающая в каждом крупном городе не менее шести тысяч человек. И будто бы по всей стране не позднее чем через полгода начнется мощное вооруженное восстание, которое свергнет режим.

Кто примет беженцев?
После окончания войны по Польше прокатилась волна еврейских погромов. Самый крупный произошел 4 июля в Кельце: были убиты, по разным сведениям, до 50 человек. "Католический предводитель Польши кардинал Хлонд в связи с недавним еврейским погромом в Кельце сказал послу США Лэну, что антисемитизм во всей стране частично отражает общее убеждение, согласно которому евреи активно сотрудничают с полицией безопасности и работают на коммунистов", — сообщает CIG Трумэну 10 июля.


Сообщение в сводке от 10 июля 1946 года с объяснением польским кардиналом Августом Хлондом причин еврейского погрома в Кельце. © СIA

В последующих донесениях разведка докладывает о росте числа еврейских беженцев, спасающихся в соседних европейских странах.
"По словам посла США Штейнгардта, правительство Чехословакии делает все возможное для евреев, бежавших из Польши. Штейнгардт считает, что хотя Чехословакия в настоящее время не желает принимать многих из этих евреев на постоянной основе, но готова согласиться на "разумную" постоянную квоту, если другие страны поступят так же", — говорится в сводке от 30 августа.
При этом разведка отмечает, что беженцы из Польши устремляются не только в государства советской зоны оккупации, но и на Запад, в частности в Австрию и Великобританию.

Спираль истории
В странах Европы, освобожденных от фашизма, проходят выборы. В донесении от 23 сентября разведка указывает, что "в условиях советской оккупации Болгарии нельзя допустить, чтобы коммунистическое правительство получило конституционное большинство (60%) голосов, поскольку в этом случае не удастся добиться вывода советских войск из страны".


Сообщение в сводке от 23 сентября 1946 года о предвыборной ситуации в Болгарии. © CIA

Болгарская оппозиция в Лондоне просит США прислать комиссию для изучения предвыборной ситуации, потому что опасается активного давления на избирателей со стороны советской администрации.
И это, и многие другие сообщения американской разведки из далекого 1946 года удивительно перекликаются с новостями сегодняшними.

«Как вариант, был предложен Даугавпилс. Однако успешно работали программы в Воронеже, Киеве и Одессе. Но осенью 2013 года американское командование в Европе решило прекратить обучение в России. Всех перебросили на Украину — а там в ноябре происходит Майдан… Нам пришлось в срочном порядке вытаскивать наших курсантов c Украины», — рассказал Элот. По его словам, то, что у него уже были связи с программой в Даугавпилсе, в итоге сыграло ключевую роль.
«Их надо было куда-то отправлять, но поскольку у меня уже были нужные связи, то мы решили строить до конца такую программу здесь, в Даугавпилсе», — сказал Элот.
Сам он тоже продолжает изучать русский язык, в который «влюбился еще в военной языковой школе», — для диссертации. Прибывают в Даугавпилс и преподаватели русского языка из Америки. Одна из студенток, Джил Рис, которой уже 55 лет, приезжает в Латвию уже третий раз. Она надеется получить дома хорошую работу, но для этого ей необходимо улучшить свое знание языка. По словам Рис, язык она изучает с колледжа. Выбор именно на русский пал после того, как она в конце 70-х побывала в специальном лагере, где дети могли улучшать навыки изучаемого языка.
Туда, будучи школьницей, она приехала с французским языком, но на нее произвел большое впечатление директор «русского» лагеря.
«Директор переодевался в Ленина. Он бегал по всему лагерю и кричал разные лозунги: „Да, здравствует коммунистическая партия“. В руках у него была копия газеты „Правда“. Я думаю, что это такое? Алфавит непонятный. Некоторые буквы я понимала, некоторые выглядели, как номера. К примеру Ы, я думала, что это 61», — вспоминает Рис. В итоге она сменила французский на русский, и этот язык стал ее профессией. Все иностранные студенты оплачивают учебу в Даугавпилсе. Таким образом, программа для вуза оказалась успешной и прибыльной.
Программа, по которой приезжают иностранцы, называется Learn Russian in the European Union («Изучай русский язык в Европейском Союзе»), сообщает портал tvnet.lv. Программу осуществляет учебный центр «LatInSoft» и Кафедра русистики и славистики Даугавпилсского университета. «Соль программы в том, что студенты остаются в пространстве Евросоюза, изучают язык в самом русском городе Латвии и ЕС, они живут в русскоязычных семьях и ежедневно общаются с жителями многонационального города, получая великолепную языковую практику», — говорит заведующая кафедрой, профессор Анна Станкевич.
По ее словам, еще один, не менее важный, а чаще определяющий фактор — это безопасность, отсутствие террористической угрозы и «горячих точек». «Здесь говорят на русском языке, максимально приближенным к русскому языку в России, чего нельзя сказать об Украине или Белоруссии», — отмечает завкафедрой. В 2016 году в ДУ по программе обучались 240 человек из США, Канады, Швейцарии, Словакии, Италии, Великобритании, Турции и т. д. В 2017 году их оказалось уже более 300. Студенты не привязаны к классическому учебному году — с сентября по июнь, учеба продолжается и летом. Все зависит от того, какие учебные дисциплины студент выбирает, учится ли он вместе с местными студентами или предпочитает индивидуальную программу, то есть один на один с преподавателем.
Бывает, иностранный студент приезжает всего на несколько недель, бывает, что на несколько месяцев или на полноценный учебный год — в таком случае он зачисляется в университет и в итоге получает соответствующий документ о том, что слушал лекции и сдавал экзамены. «Каждый случай индивидуален. Например, у нас были студенты, которые собирались работать в пенитенциарной системе, и поэтому они просили спецкурс по ненормативной лексике, потому что в тюрьмах много русскоязычных. Один молодой человек работал в береговой охране Аляски, ему нужен был „юридический“ русский язык». Другим был нужен активный словарь химика, третьим специальная биологическая лексика", — рассказывает Анна Станкевич.
Жилье для студентов выбираются по специальному каталогу — если та или иная русскоязычная семья готова принять у себя иностранного гостя, то она предоставляет ему отдельную комнату и питание. Семья получает за это «зарплату», студенты тоже платят вузу и учебному центру за обучение. В основном, иностранные студенты приезжают в Даугавпилс, получив какой-либо грант (стипендию). «Эта программа выгодна во всех отношениях — заняты преподаватели, материально поддерживаются местные семьи, кроме того, студенты ходят по магазинам, посещают культурные объекты, оставляя свои средства здесь, у нас», — говорит Анна Станкевич, добавляя, что Даугавпилс уже очень хорошо известен в учебной среде Европы и США.
По ее словам, был один забавный случай: один аспирант из Кембриджского университета узнал о Даугавпилсе из вышедшего в начале 2016 года псевдодокументального фильма ВВС «Третья мировая: В командном пункте», который его весьма развеселил. «Загуглив» Даугавпилс, он вышел на программу «Learn Russian in the European Union» и вскоре приехал. Tvnnet.lv пообщался с учащимся военного вуза в Вирджинии Майлзом, приехавшим в Даугавпилс постигать русский. В Даугавпилсе он провел четыре месяца, за это время обзавелся, по его словам, множеством друзей, среди которых и студенты, и семья, в которой он живет. Он находится в отличной физической форме, и на вопрос, какие места в городе ему больше всего полюбились, отвечает: «Бассейн». Майлз хочет стать пилотом, это зависит от того, насколько успешно он сдаст очень сложные экзамены по физической подготовке.
Русский он немного учил еще в школе, потом в университете. «Язык безумно сложный, особенно буквы Ы и Щ», — отмечает он. В первое время на улицах Даугавпилса Майлза удивляло угрюмое выражение лица большинства прохожих: «Люди как будто все в себе», — говорит он. С семьей, которая его принимала, американец отмечал Пасху и другие праздники, в числе которых был и День победы. То количество людей, которое праздновало этот день, на Майлза произвело сильное впечатление. Он признается в вечной любви к таким блюдам, как борщ и оладьи.
«Все студенты, которые приезжают к нам из-за рубежа, очень мотивированы, они сразу устанавливают для себя высокую планку и достигают ее. Также они очень дисциплинированны — не только не пропускают лекции, но и не опаздывают на занятия, к тому же старательно выполняют домашние задания. Нашим студентам есть чему у них поучиться», — говорит преподаватель, доцент Елена Браковская, которая также отмечает искреннюю доброжелательность своих воспитанников. Майлз, в свою очередь, благодарит своих преподавателей за терпение и очень высокий уровень подготовки, а также за продуманную организацию курса обучения.