Афоризмы, истории, притчи и просто байки

- Притчи, - сказала Черепаха, - Очень двусмысленны. 

- Это источник мудрости.
- Если не вдумываться. 
- Игры разума. 
- Если своего нет. 
- Так, - сказал Ахиллес. 
Черепаха выжидающе посмотрела на него. 
Ахиллес подумал и кратко изложил: 
- Притча о лягушках в молоке. Одна взбила масло и спаслась, другая утонула. 
- Утонула? 
- Утонула.
- Лягушка?
- Ляг…Гм.
Ахиллес почесал в затылке.
- Притча о прутиках, которые по отдельности ломаются, а вместе – нет.
- А кто вчера веник сломал?
- Согласен, плохой пример.
- Еще?
- Притча о мальчике, который кричал “Волки”!
Черепаха вдруг подняла лапу.
- Погоди, я кое-кого позову.

***
Ахиллес печально смотрел куда-то в сторону.
Черепаха ехидно улыбалась.
- Ну а потом, - сказал Маугли, - Когда им надоело, я позвал стаю и мы отлично перекусили.

Цитата: Артефакт от 09.01.2016 06:23:42Ахиллес печально смотрел куда-то в сторону.

Ну раз пошла такая пьянка

***
- Это тот самый ящик? - с любопытством спросила Черепаха.

- Тот самый, - сказала Пандора.
- Так не бывает, - категорически сказал Ахиллес, - Это же метафора. Что ТАКОГО может быть в ящике, что может принести миру много бедствий?
- Ну... - начала Пандора.
- И как в ящике можется остаться Надежда?
- А вот это, - сказала Пандора, - Уже метафора.
- А что же там? - спросила Черепаха.
- Мой кот.
Ахиллес и Черепаха молча уставились на Пандору.
Та вздохнула.
- Понимаете, - сказала она, - Я очень надеюсь, что с ним все в порядке. Но крышку открывать не рискую...

Цитата: Артефакт от 09.01.2016 06:23:42- Притчи, - сказала Черепаха, - Очень двусмысленны. 


Ахиллес почесал в затылке.
- Притча о прутиках, которые по отдельности ломаются, а вместе – нет.

В избе у мужика росли три сына:















Но вряд ли кто на них наденет сбрую.

или же
И призвал старый отец своего сына двухметрового детину и сказал ему:

- Возми прутик от веника и сломай его
сын легко сломал прутик
- Теперь возми веник и сломай его
сын так же легко сломал и веник
- А теперь возьми семь веников и сломай их разом
сын легко сломал разом и семь веников.
разозлился отец
- Дураком родился, дураком и умрёшь!

Шемякин Джон

В 1939 году бабушка моя вернулась из Испании. Как-то внезапно закончился в том году сезон для советских гуманитарных специалистов. Возвращалась бабушка домой не без сомнений, столь свойственным молодым девушкам той непростой поры.
Но Родина встретила бабушку приветливо. Через полгода вдумчивых бесед и размышлений Родина решила бабушку мою понять и направить на интересную работу на другой конец обитаемого мира. В Шанхай, для начала. Что было очень перспективно для бабушки: испанский язык, немецкая внешность и статность в 182 см гарантировали быстрое и очень тайное внедрение в китайское общество.
Сама-то бабушка моя воспитывалась в тевтонской колонии в Поволжье, окончила парашютные курсы и была прекрасным планеристом, не говоря про прочие навыки, гарантирующие успех среди конфуцианцев.
Шанхай так Шанхай.
Выдали бабушке моей подъёмные деньги. Собственно, бабушке впервые выдали деньги, а не довольствие. Когда пальцам привычнее мять выданные на складе хромовые сапоги и свежие портянки, а не рвать банковские упаковки с пачек, получение диких денег составляет некоторую проблему.
Поразмыслив крепко, бабушка решила потратить деньги с умом. Все-таки 22 года, пора обзаводиться шикарными и практичными вещами. Раз хромовые сапоги надо оставлять в Москве. И бабушка купила, капризно перебирая и несколько фасонясь, золотые часы. Женские часы показались бабушке несолидными. В Шанхае над такой мелкотой могли посмеяться зажиточные китайские ценители. Поэтому часы были куплены принципиально мужские. Они и крупнее раз в пять, и сразу видно, что дама на себе не экономит, понимает толк в шике. С золотыми часами остальные покупки пошли гораздо легче. Куплено было всё самое необходимое. К моменту отправки на вокзале бабушка появилась в зеленой шикарной шляпе (пришлось брать женскую), в белых ботах из деликатесного фетра и с оцинкованным корытом на плече. Из прочего на бабушке фигурировал плащ багрового цвета и голубое шерстяное платье в крупный серый горох. И бусы. Остальные участники шанхайской экспедиции смотрели на бабушку в остолбенении. Бабушка посмотрела на часы. Просто так решила посмотреть. Пришлось ставить корыто на перрон. "Это всё?" - спросили у неё. "Конечно же нет!", - светски ответила белокурая бабушка, - "ещё есть муфта и два кило колбасы". "Идите скорее в вагон!" - предложили бабушке провожающие. Бабушка посмотрела ещё раз просто так на часы. Тогда она ещё не знала отчего так нервничает. Дядя Валера родится уже в Китае.
И что тут сказать? Оцинкованное корыто очень пригодилось. В нём и моя мама спала, крошкой будучи. И я то корыто видел. Меня в нём то ли мыли в младенчестве, то ли подводили для благоговения перед символом фамильной практичности.
Вторым символом фамильной практичности ( у нас в семье два символа практичности) служит сундук, в котором моего деда, Георгия Александровича, везли из Охотска в Олу на собачьей упряжке в 1919 году.

Шемякин Джон

Вчера в 21:45
О чем говорить на поминках? Естественно, говорить на поминках надо о фильме "Выживший". Или наворачивать блины, жевать курник и улыбаться холодцу. Я наворачивал, жевал и улыбался.
Понятно, что одновременно представлял свои неизбежные когда-нибудь поминки. На моих поминках всё будет совсем иначе. Мы пускаем поминочное дело на самотёк. Надеемся на энтузиазм и находчивость масс. А на этом целая страна погорела. Нет, на моих поминках будут вскрывать пакеты с собранным мной на присутствующих компроматом. Обо всех распишу я с подробностью и любовью. Обо всех! Кто, кого, когда и почему не открывали. Плюс характеристики. Жуёшь моё добро под моей фотокарточкой - будь любезен, дружок! Послушай исповедь про себя с того, стало быть, света. Кроме того, так можно добиться посещаемости поминочных заседаний. Сидит какая-нибудь бабка, собой строга, столп нравственности, осуждает всех решительно, а тут конверт выносят мой, ему уже лет сорок, он в плесени или в паутине. Вскрывают, а там - оп-па! Про кудесницу моральную тридцать четыре страницы через один интервал. Генриховна, тебе моя песня! И вот читают про старушку пикантные детали, сама она в трауре рвётся к дверям, волоча сухоньким телом своим пятерых вцепившихся правдолюбов. А потом сядет, ногу на ногу закинет, разомнет артритными пальцами внезапную папиросу и хрипло так сквозь вуаль: "Ладно, суки, гоните дальше! Я дополню порожняк!" И спичку о столешницу - шших! А дальше перед собравшимися над мисками с медом и творогом Марокко встанет зыбкое, убийство португальского консула, дикий хохот безумца над рулеткой, накидки из шкур мартышек на голое тело и визг магрибского абордажа. А ведь учительницей работала всю жизнь...Просто ездила иногда в отпуск.
Ещё придумал, что на моих поминках будут устраиваться лотереи. Первый приз лотереи будет очень хороший, а остальные призы - всяческий мусор, оставшийся после меня. А чтобы мусор не выкидывали по дороге, то для этой возможности лотерея будет платной. Я своих знаю - тогда не выкинут. Будут маяться до конца.
Ну и конкурсы. Портсигары золотые и кольца будут уходить тем, кто больше убьётся на моей тризне. Дискуссии, вой, плач, коленостук и лобобой - много номинаций. Мне портсигары тогда будут не нужны, а человеческие страдания меня в моём верховном кочевье очень поддержат. Плюс конкурс на знание дат и вех моей жизни. Плюс собери сто фотокарточек дедушки и покрой их поцелуями.
Ещё на моих поминках будут читать стихи. Специальные люди. Ну про страдания, необходимые мне на берегу небесного льда я уже писал. Такой вот план.
Я ведь не хочу горя настоящего среди поминающих меня. Они его при мне хлебнули ого-го. Я хочу балагана и жертв. Как дух-покровитель я имею на это право? Безусловно!

Я расскажу Вам историю из реальной жизни. Примерив её на себя и сделав нужные Вам выводы, Вы можете получить отличное руководство — как вести себя в ситуациях, когда всё (мягко говоря) оч-чень непросто...

У одной молодой и счастливой женщины было четверо детей и обеспеченный муж. Не так, чтобы — олигарх, но и не на пособии сидел. Как у всех американцев, у них был типовой домик-коттедж, зелёная лужайка перед ним и... большие планы на будущее. 

И вот оказалось, что муж у этой женщины — тайный игрок. Причём всё это обнаружилось разом — когда он одновременно продал дом, проиграл все сбережения и потерял работу. Около месяца он скрывал надвигающуюся катастрофу, а мама и дети думали, что папа устаёт на работе... А через месяц он кратко объяснился с женой, молча собрал свои вещи и ушёл в неизвестном направлении. Навсегда. 

Если Вы думаете, что хуже быть не может, то Вы ещё не всё знаете. Вся жестокость и садизм этой ситуации заключается, как всегда, в смешных мелочах. За полгода до краха, семья (мама и дети при участии папы) планировала свою первую серьёзную поездку за тысячи километров от дома, в горы. Знаете, такую поездку — с гитарой, палатками, картами, байдаркой, и другими удовольствиями туристов-дикарей. 

Полгода они готовились к приключению: купили карты и путеводители, купили снаряжение и инструкцию к нему, купили палатку, спальные мешки и записались на курсы туризма. А ещё они очень много читали художественных и документальных книг о тех славных исторических местах, куда они поедут: об обычаях и нравах людей, о флоре и фауне, о праздниках и фестивалях местных деревень... Даже немного учили языки... Это была славная, интеллигентная семья... Они составили точный виртуальный маршрут и не собирались потерять ни одного дня. Ведь они так долго сидели дома, у себя в Америке, — четыре ребёнка у одной мамы — это не четыре котёнка. 

И вот за день (!) до поездки разразилась катастрофа. А теперь, дорогой Читатель, начинаем внимательно следить за психологическими реакциями мамы и детей. Это самый важный урок, который можно извлечь из всей этой истории. 

Конечно, первой реакцией мамы был шок. Но вот о чём она подумала — как всё это воспримут дети! И ради них она заставила себя не рухнуть в объятия ИСТЕРИКИ. А дальше разум подсказал выход. 

Мама объявляет четверым испуганным детям: «Мы отправляемся в путешествие!» 

Мама начинает ставить палатку на полянке перед коттеджиком и вообще ведёт себя так, как будто они уже приехали в Альпы и теперь суетятся, как все туристы, обустраивая свой лагерь. 

А теперь — реакция детей, что тоже весьма интересно. Они естественно, поначалу, не хотят проявлять никакого энтузиазма и совершенно не верят матери. НО! Про себя они прикидывают: «Мама, наверное от горя сошла с ума, не надо её расстраивать — будем делать всё как она говорит!» Это были добрые дети, я думаю, хоть и вели себя как родственники с сумасшедшим. Поначалу они просто молча выполняли её «прихоти». 

А через некоторое время, на маленьком семейном совете, был принят ряд важных решений. Один сын предложил сложить во дворе очаг, другой потребовал, чтобы его выбрали главным поваром, а поварят он будет назначать сам. Дочь решила, что разумно будет пользоваться туалетом и холодильником в доме, только — чур, «забыв» про то, что это — дом. А младший помогал убирать и мыть посуду после еды. 

И вот началось это «КАК БЫ» ПУТЕШЕСТВИЕ. 

Каждый день семья изучала карту, вычисляя, сколько километров они «уже проехали» на машине. «Останавливаясь», они «гуляли» по окрестностям, читали о них в книгах, распевали песни у вечернего костра. Несколько раз они «останавливались» в мотеле, чтобы выкупаться под душем, поплавать в бассейне. Тогда вся семья переодевалась в более цивильные наряды (чистые шорты и белые футболки) и играла в бадминтон. 

За время путешествия дети загорели, научились готовить на костре, лазать со страховкой по деревьям. Они получили основательные знания по геологии, узнав, какие геологические факторы служат причиной образования каньонов и самих гор. 

Но самым главным было, конечно, не это. Главное, что они поняли, что вынесли из этого путешествия, был урок, который психологи тщетно пытаются вдолбить в головы своим расклеившимся клиентам:

1. Нет смысла переживать о том, чего ты не можешь изменить.
   


2. Любая беда — это ещё не повод к тому, чтобы перестать жить интересной, наполненной жизнью.
   

Всё началось с недоверчивых, обиженных переглядываний и неловкой паузы. Но мало-помалу детей (и, конечно маму) всё больше вдохновляло приключение во дворе. В конце концов, их уныние переросло в возбуждение. 

Мгновенный расчёт мамы был прост: ведь дети любят играть, и с воображением у них всё в порядке. Они строят из стульев и одеял халабуды, сообщая, что это — дом, и другого дома им не надо. Они готовят угощение из песка, шьют из тряпок — наряды; и устраивают такие конкурсы красоты, которым позавидуют и Париж, и Лондон. У детей, повторяю, всё в порядке с воображением. 

Ну а взрослые? А взрослые — это те же дети, только Ребёнок взрослого — как правило, забыт и потерян. Но именно он может спасти Вашу личность от распада, когда грядёт тяжёлое время. 

Как говорил мой любимый герой у Шолом-Алейхема — мальчик Мотл — архетипический Ребёнок в мире рыдающих и суетящихся взрослых: «Мне хорошо — я сирота». 

Но вот, что очень важно! И эта женщина, и её дети никогда за весь месяц путешествия НЕ ПРИТВОРЯЛИСЬ, что ничего страшного не случилось. Они пели песни вечером у костра, а потом прижимались друг к другу и говорили о том, что каждый чувствует, что они будут делать, когда «отпуск» закончится. В самый последний день, когда они «возвращались» домой, они уже выработали план жизни на ближайшее будущее. 

Через много-много лет, когда эту женщину спрашивали, как она могла вырастить одна четверых детей и дать каждому высшее образование, она улыбалась, улыбкой счастья и говорила: «Всё началось с нашего путешествия в Альпы, которое мы проделали... во дворе». 

Внимание, Уважаемый Читатель. Теперь Вас ждёт мораль этой длинной истории. 

Что было бы с этой семьёй, если бы она готовилась к заграничному путешествию так, как делает это большинство обычных людей? 

Если бы они высокомерно положились на то, что у них есть КУЧА БАБЛА? 

Если бы они здраво рассудили, что за деньги, потраченные на путёвку, развлекать их должны нанятые экскурсоводы, гиды и аниматоры? 

Если бы они не читали интересных книжек про географию, зверей и растения мира, где они ещё не были? 

Если бы они не обладали богатейшим интеллектом, самодисциплиной и детским, незамутнённым воображением? 

Страшно и подумать, что ожидало бы их тогда... 

просто посмотрите .... думаю слова не нужны...
[movie=400,300]http://youtu.be/iT-NmFB9zOM[/movie]

Цитата: nastja от 22.04.2015 12:11:16
И назвала её «Закон Генетической Нищеты».

Он не сильно изменился, насколько я могла помнить, но теперь я была потрясена нищетой и убогостью обстановки. Я мысленно подсчитывала, сколько могла стоить покупка нового дивана, замена засаленных стульев, зеркала, разбитого и заклеенного обёрткой от шоколада. Пока мы говорили, в воображении я белила потолок и меняла обои. Мне хотелось вымыть окна, обсиженные мухами, повыкидывать палки и картонки, торчащие из-под дивана, битый цветочный горшок, обвязанный чулком. «А что, если плохо с деньгами?» – подумала я… Но мозг сопротивлялся и предлагал мне купить хотя бы недорогой клейкой плёнки под цвет дерева и оклеить ею стол. Куда бы я ни посмотрела, мой взгляд натыкался на какую-нибудь поломку, грязь, пятна и мусор. Мозг вдруг сказал мне: «Как ты думаешь, почему рядом с нищетой всегда грязь?» Я вам теперь такой же вопрос задаю. Даже если заменить слово «всегда» на «практически всегда» или «частенько», то легче от этого не делается. Грязь – это проявление не безденежья, а менталитета. Вдумайтесь: грязь – это проявление соответствующего менталитета. А поскольку грязь и нищета - соседи, то и нищета – это своеобразный менталитет.

Не плодите сущностей. Большинство из описанных Вами людей -- неврологические больные. Попробуйте при гриппе с температурой за 40 мечтать о новых обоях и мыть засиженные мухами окна. А у невротиков такое состояние постоянно на протяжении годов, только термометр ничего не показывает.

А всякие советы "встань и встряхнись, пойди вперед, поменяй что-то в жизни" сродни лечению запора воздержанием от посещения туалета.

Это больные люди и отношение к ним должно быть соответствующим.

Цитата: nastja от 22.04.2015 12:11:16

Да, нищета находится в немытой голове.
Знаю одну женщину, которая больше двадцати лет копила деньги, чтобы купить дачу. Она одна воспитывала двух дочерей. Девочки жили впроголодь, на одних кашах, и старшая из них рассказывала мне, как ей было стыдно выходить во двор в старых вельветовых брюках с залатанными коленями. Девочка росла, и с каждым годом волшебным образом росли её брюки. Сантиметр за сантиметром разворачивалась подвёрнутая снизу ткань. Она была не такой вылинявшей, как вся остальная штанина, и это выдавало нищенские хитрости. Видимо, отсюда пошло выражение: «Голь на выдумки хитра». Не стоит рассказывать, что система в государстве не позволяет достаточно зарабатывать. Я не систему ругаю, а гниль в мозгах. На одни и те же деньги можно выглядеть достойно или нищенски. Когда мать, наконец, купила дачу, обе подросшие дочери не имели к этой даче ни малейшего интереса, но бесконечно упрекали мать в том, что она не научила их, что значит быть женщиной. ...


«Закон Генетической Нищеты».

Женщина жила не по средствам. При чем тут нищета? Женщине не нужны были дети, соответственно те отплатили ей тем же.

Где тут "глубокая философия", где "коробка конфет"? Автор совершенно по-мещански рассуждает о вскользьувиденном, совершенно не пытаясь понять, наоборот, пинками загоняет приведенные ситуации в жесткую клетку собственного мещанства.

Первым сломался Марк, страшно положительный персонаж, двухметровая справедливость. Никогда не жаловался, вставал в семь, день за днём носил на работу рюкзак, обед и челюсть, которой можно гвозди перекусывать. Пережёвывал ею любимое мочало про простое человеческое счастье, которое и до него уже жевали лет двести, пока вдруг не понял – нет, не разжуется. А если и разжуется, то не его зубами. Что должность приятная, женщина любимая, в наушниках скрипучие восьмидесятые, на улице май, а на том месте, которым люди получают удовольствие от жизни – огромная мозоль и хроническая усталость.


Один друг сказал, что просто провал морали, бывает, отлежаться и все пройдет. Другой – что само не проходит, нужно менять круг общения, увольняться из своего детсада и читать другой интернет, может, тогда отпустит. Третий просто с плеча рубанул, что кто-то зажрался.

Марк кивал, согласно вздыхал, а потом убежал. Убежал с чувством, с блеском, не просто так – весь покрылся косматой шерстью, по пути задрал шефа и дал стрекача в дальний лес. Иногда его видят там – большого, заросшего, к полнолунию даже слышат. Говорят, страшно воет, хуже сотни замученных клерков.
Мы тут спорили – может, развеется да вернется к осени, уже человеком? Ставки вышли семь к одному. Он не вернулся.
Жаль Марка, что бегает по лесу, жрёт что попало и никогда уже с нами не сходит в паб.

Вот и Олька была – тоже не дотянула. Такая же добрая, неконфликтная, даром что типа творческая натура. Она рисовала всякое неземное, на ее картинках росли мосты из цветов, а по углам ныкались явно живые тени – но не прорыв, не формат, ни туда, ни сюда, выставляться её не брали. Перебивалась рекламой для общепита и всё чувствовала, как на лучшую часть себя приходится наступать ногами. Все говорили – талантище, бросай это дело, она отвечала – ничего, работа противная, зато зарплата маленькая, смеялась, словно хорошей шутке, мы криво улыбались в ответ. Мы даже не знали, как она держится. Оказалось, что плотно сидит на всём медицинском справочнике нарковеществ. Ну, не на всём, ладно, только на мелочи, что подешевле.

Однажды она не вышла из дома и несколько дней этого не замечали. Через неделю, в ужасе, вскрывали квартиру, ждали уже понятно чего – запах там, тело, голодные кошки обгрызли лицо, страшные сцены из дешёвых ужастиков. Её не нашли. Потом старший махнул рукой на холсты и сказал – да где-нибудь там, наверное. Нас так пробрало от догадки, что спорить никто не стал. Любопытные бросились искать, куда же она делась – в лето под морем, на болото к призракам, в грёбаное белёсое ничто, а я поёжилась и не стала. Какая, в сущности, разница. Тоже мне, Мэри Поппинс.
Так или нет, домой она не объявлялась. Картины снесли на чердак, и я больше туда не хожу.
Жалко Ольку, что теперь навсегда в одном месте, где, может, не с кем даже поговорить.

Я не сломаюсь. Я железная. Пусть, как и всем, иногда хочется под звуки будильника подняться, воткнуть в себя нож и лечь обратно. Как-то пока держусь. Умею тащить по пятнадцать дел и невзначай завязывать локтями шнурки. Ванильно-мороженым голосом говорю "будьте добры" и "очень приятно", могу услышать сорок несмешных анекдотов подряд и не сойти с ума – сплошной талант, одним словом. Когда мир вместо наркоза предлагает зажать в зубах деревянную палочку – я искренне радуюсь, что ещё никем не кусанную.
Я хороша – боже мой, да я даже никогда не пыталась принять ванну с феном – и значит уж точно не сбегу. Не сломаюсь так просто.

Только вот очень жаль себя, что выходит из дома за хлебом – и возвращается с хлебом. Живой, невредимой, такой же. Через десять минут.

Больше всех жаль себя.

Шемякин Джон

Сегодня в 9:56
Первое, что бабушка услышала в Шанхае- это песню. Какую-то китайскую надрывную уличную песню. "Джон! Это было страшно! Эта песня все превратило в древность, все стало под ногами чужим, тысячелетиями обросли телеграфные столбы, как только эта песня зазвучала, мхом каким-то..."
Только что был международный вагон, бархат и горячая вода в крошечном умывальнике купе, был свет, были звонки из вагона-ресторана, когда подавать завтрак с булками и финским маслом к кофе, люди курили немецкие сигареты, фотографировали виды, а тут эта песня. И все стало ненастоящим из того, что было надёжным и красивым секунду назад.
Песню пел какой-то ветхий старец, активно орудующий куском мела по асфальту. Бабушке объяснил какой-то пухлый пассажир "из бывших", что старик пишет на асфальте историю своих неудач и жизненных бедствий. И что есть каноны этого дела. Нельзя, например, сразу писать, что все умерли. Надо подробно вести вязь человеческих болезней с приличными отступлениями. Нельзя скороговоркой указать, что бедствует автор. Степенно следует по этапам пройтись по пути падения в нищету и гибель.
Вокруг старика на вокзале толпились ценители каллиграфической красоты человеческих страданий. Старик выл у них под ногами свою песню, все быстрее подводя к итогу росчерки. Половина зрителей были белые. Русские. Ушедшие на этот край земли кто сам, кто с остатками безумных атаманов, кто из Владивостока, кто откуда. Работающие прачками, полотёрами, сторожами и слугами в богатый китайских домах. Смотрели на меловую вязь заворожено. Для них сейчас брошенный дом, расстрелы и унижение за миску риса бедами особыми не казались. Старик открывал перед ними новую грань переживаний. Графический роман, комикс ужасов и превращений.
Бабушка порылась в кармане багрового плаща и бросила какие-то монеты рядом с художником. Автор жалобно закричал и пополз к ней на коленях, воя всё более и более тонко. "Нельзя, нельзя!", - зашумели ценители. Старик выл, полз и продолжал чертить свои меловые знаки общей беды. Толпа двинулась за ним.
"Какое тут бледное небо", - подумала бабушка, отступая спиной в вагону. -"Солнце здесь садится в Россию..."
"Тут нет металлической мелочи, только бумажки, их надо класть аккуратно в ту корзину...Иначе беда..."
"Какая ещё же беда?" - подумала бабушка, - "какая тут ещё одна беда может случится?"
Закрыла глаза. Открыла глаза и перешагнула через вопящего сказителя.
Уже в гостинице ей сделали выговор за непонимание и грубость.
"Асфальт",- ответила бабушка, - "асфальт".
Асфальт положили на вокзале два года назад японцы. Это она в путеводителе вычитала. А значит нет никакой древней традиции. А есть самолюбие художника и несчастные истеричные зрители. И японский асфальт для увековечивания бед. И бумажки-мелочь тут недавно. Оккупационные затеи. За такое не убьют.
"Они до этого водой выводили по пыли - мол, всё мимолётно, все беды - ничто, все высохнет под великим небом. А тут повадились на асфальте нездоровое честолюбие выводить, беречь стали себя, относиться чуть более трепетно, чем надо..."
"Но там толпа была! Могло случиться всякое. Там же эмигранты были и нищие!"
"Ботинки", - ответила бабушка, - "на русских ботинки с европейской завязкой шнурков. Русские иначе шнурки завязывают: петельки так, а кончики - вот так. А у этих английская завязка. У хозяев насмотрелись. Хотят быть тоже белыми. Не русские уже, на самосуд неспособны. На чужое любят смотреть, свое не возьмут".
"А агрессивные нищие?! Тоже не способны?!
"Я сама агрессивная нищая", - ответила бабушка, - "а эти нищие руки моют, откуда у них мыло? У двух справа виски подбриты. Это полиция местная..."
"А старик - японский генерал?"
"А старик - гений..."

Шемякин Джон

Сегодня в 1:27
Когда я пишу "приехал к нам конный разъезд психиатров" и описываю, как они на горячих вороных пляшут под нашим покосившимся тыном, я ведь не преувеличиваю, не выдумываю. Глядим на беснующихся внизу медиков, сбив на затылки шапки и медные тазики. Конечно, все мы немного угораем, теснясь у печурки в углу замка нашего ветхого. Конечно, всем семейством грезим по причине угара. Но сколько утром новостей зато, сколько свежих образов дарят мне домочадцы! Слушаешь домашних, ахаешь, честное слово...Настолько все подробно, реалистично и ужасно.
А про конный разъезд дуроведов - так реальный случай же был.
12 марта 1914 года всё случилось. В Санкт-Петербурге. В этот день на хромолитографической фабрике Киббеля ( дом нумер 3 по Большой Ружейной улице) со склада утащили люди "в черных масках" 2447 портретов покойного писателя графа Льва Николаевича Толстого. Приезжала на место преступления века полиция. Портретов гения наворовали на 6 тысяч 200 рублей. Что довольно прилично по тем годам. Я бы на месте сыскной начал бы сразу петрушить безутешных наследников графа. Навели-то свои, понятно. А дальше знай только в дела новые показания подшивай да в читальнях засады устраивай. Грамотных любителей графа в Санкт-Петербурге было немало, но на 6 тыс.200 рублей таких ценителей раз-два и обчёлся. Сбывать насупившегося писателя надо было злоумышленникам срочно. А нужда - худший продавец, как говаривал известный нам по стодолларовой обесценивающейся бумажке Б. Франклин. Куда бы они метнулись с таким грузом опасным? Ясно же на вокзалы! Вывозить изображения косматого кудесника слова в Ярославль, Псков и в Нижний. Чтобы продавать под видом святого Савватея Пафлагонского. Тут я бы их всех и перехватал! На вокзале прямо!
Но я сейчас не про то, как с жандармами вздымал бы кучи барахла из багажа обывателей и избивал титулярных советников.
Я про то, что аккурат в день покражи образов Льва Николаевича на фабрике резиновых изделий "Треугольник" (наб. Обводного канала, дом нумер 138) более 50 работниц обратились с жалобами на отравление ядовитыми газами. А вся полиция - на поимке толстокрадов. Выслали на "Треугольник" какого-то санитарного инспектора (уверен, сообщника похитителей портретов гения). Санитарный инспектор на "Треугольнике" все обнюхал, но ядовитости особой в воздухе не обнаружил. Хотя отравленные ядами работницы таскали его по всем аспектам резинового производства и всячески склоняли к признанию очевидного.
Газеты вышли с заголовками, что Государь Николай Александрович принял в Царском селе делегацию афонских старцев-имяславцев: иеромонаха Николая, схимника Исаакия, протоскхимника Манасию и монаха Мартиниана. С которыми вёл содержательную беседу о том, а может ли человек в греховности своей славить в молитве не госопда, только имя господне?
13, 14,15, 16, 17 марта полиция продолжала поиски Льва Толстого.
А утром 18 марта на фабрике "Треугольник" ( наб. Обводного канала дом нумер 138) случилось внось кошмарное отравление. На этот раз отравилось ядовитыми газами 78 работниц, а ещё полторы тысячи тружениц покинули цеха до окончания смены с криком "Газы! Газы!"
В это время фон Таубе - товарищ председателя Русского географического общества держал речь перед правлением "Русско-Азиатского для торговли банка" и убеждал их изъять в самом скором времени из немецких банков все русское золотые вклады. Прервав речь перед банкирами, Таубе обратился с балкона (ул. Гороховая 64) к отравленным работницам и проскандировал, что газы - немецкое изобретение, а распыляют газы, что ему известно доподлинно, агенты германского генерального штаба. Отравленные генеральным штабом Германской империи работницы всяческой резины произвели овацию.
В полдень на табачной фабрике "Лафарм" на Васильевском острове отравилось газами 90 работников. На табачной фабрике Шапошникова действие германского яда ощутили на себе 29 сотрудников.
На следующий день газы распространились по городу повсеместно. На работу не вышло 3076 человек.
Газеты вышли с заголовками про то, в имении Воейкова Владимира Николаевича на производстве по разливу чудодейственной минеральной воды "Кувака" утоплен в минералке пианист-самоучка Рягузов.
20 марта отравление газами получили сотрудники страхового общества "Минерва", рабочие скотобоен и учащиеся коммерческого училища Грота. Продолжались отравления газами у и сотрудниц "Треугольника". Но уже на дому. Газы оказались коварны и проникали в убогие хижины.
Газеты вышли с заголовками о забастовке итальянский актёров в театре Суворина. Итальянским актёрам не платили за выступление. А платили только тенору Собинову по 2 700 за выступление. Собинов дал подробное интервью по этому обычному факту театральной жизни и призвал коллег служить не себе, а искусству.
26 марта, наконец -то, полиция и верные правительству психиатры предприняли дерзкую вылазку в отравленные газами производства. На конях. Во главе кавалькады конных врачей-душеведов ехал сам Владимир Михайлович Бехтерев. Позади гиганта науки ехала казачья сотня, вытелеграфированная из Гатчины. Ну все эти Хришы Мелиховы со станишными товаришшами.
Привстав на стременах, Владимир Михайлович Бехтерев ( его в этот момент фотографировали и даже снимали на киноаппарат), мастито объяснял рабочим, что "по поводу отравления работниц и прочих лиц нет никакого повода для беспокойства! Это не отравления химическими веществами, а всего лишь нервная мнительность на почве эмоционального истощения, вызванного рядом соматических причин, относящихся более к сфере подавленного эротического желания, нежели к злоумышлению неких злодеев!" Съемками киновыступления светилы занимался лично Александр Алексеевич Ханжонков, создатель русского Голливуда,кстати, бывший подъесаул 1 Донского казачьего полка.
Толпа отшатнулась. Казаки даже не знали, кого рубить сначала?! Куда крушить?! Когда эдакое кругом! Такое! И на почве, главное, на почве нашей, матушке! Зазмеилось, гладь, что!
На всякий случай арестовали десять самых несимпатичных истеричек и отволокли в участок. По бокам колонны с арестованными гарцевали психиатры.
Газеты вышли в заголовками, что в кабаре "Бродячая собака" танцевала знаменитая Тамара Платоновна Карсавина среди посаженных в клетки из цветов детей и карликов. Букет Карсавной от имени вдовствующей императрицы вручал Лев Евдокимович Жерард де Сукантон - командир лейб-гвардии Её Императорского Величества кирасирского полка.
Допросы отравленных истеричек, меж тем, продолжались.
Следствие по распылению газов и распространению истерии на почве неудовлетворенных сексуальных потребностей продолжалось до 9 июля. По итогу почти всех выпустили. Ряд врачей предположили, что отравления всё же имели место быть. Но Бехтерев осудил коллег за "недомысленное потворство чувственной вакханалии современного общества". Трёх докторов выслали из столицы.
Газеты 9 июля писали, что в Санкт-Петербурге появилась долгожданная "нововыстроенная гостиница "Астория". 350 нумеров с роскошной отделкой, проточными ватерклозетами и 18 ваннами на три этажа". Далее "Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства" упоминали про "великолепный французский ресторан, зимний сад, румынский оркестр под управлением Аминеску и пять сотен колибри, выпущенных к восторгу публики из сказочного торта на дне рождения Аглаи Серафимовны Пустоглу, получившей бриллиантовую диадему из рук великой княжны Марии Павловны".
10 июля началась стачка рабочих Путиловского завода. К ней присоединились все крупнейшие производства столицы. Зинаида Гиппиус записала: "Выступление без повода, без предлогов, без лозунгов, без смысла...Ни один не может объяснить в чём дело? Интеллигенция только рот раскрывала..."
Газеты в этот день писали, что "В Певческом переулке были задержаны финляндцы Иван Ханин и Ионас Рейман, при чём от них были отобраны 6 экипажных резиновых шин. Осматривать шины для опознания приглашаются владельцы и шофферы автомобилей "Роллс-Ройс" в участок полицейского надзирателя Лукашевича. Финляндская преступность в столице окончательно определила своё лицо. Финляндцы воруют резиновые шины для перепродажи".
Таким вот образом.

=========
моя плакать...

…Если первая, объективная фаза воздействия понижающего поля (т. н. облом) характеризуется квадратичным коэффициентом затухания, то вторая, субъективная (обычно именуемая безблагодатностью), затухает по логарифмической зависимости, чаще всего — с коэффициентом, близким к натуральному. Определение безблагодатности как «субъективной фазы» вызывает обоснованную критику, так как понижающее воздействие относится не к целям субъекта, а к его возможностям следовать таковым, осознанно или неосознанно. Мы используем онтологически нейтральное определение: если стадия облома характеризуется резким падением шанса субъекта на достижение целей, то безблагодатность можно определить как падение шанса воспользоваться шансом. В свою очередь, третья, наиболее длительная и наименее изученная фаза воздействия поля, известная как «цыганское счастье», может быть определена как шанс воспользоваться шансом, которым пользоваться не стоило бы.

И.А. Шмегеге. К вопросу о построении эмпирико-математической модели понижающего вероятностного поля. — См. в: Успехи физических наук, N 3 (121) — Издательство Тораборского Университета. Тора-Бора, 44401 от Конца. — С. 61

Многие почтенные отцы семейства прячутся от своих домашних по утрам. Являются к ним только в блеске послеполуденной славы. Боятся предстать в истинном обличье. Такой подход я осуждаю. Нельзя приучать людей к вечной красоте папаши. Поэтому по утрам бегаю по этажам в чём проснулся и в том настроении, в котором уснул. Обычно это очень мрачное и решительное настроение. Спящий я похож, по уверению допущенных лиц, на страдающего в секрете пограничника: бдительность, злоба и решительность читается на моём лице, когда я храплю. Хотя я, конечно, не храплю. И меняю довольно часто доверенных лиц. Но эта практика правильная. Чего залёживаться-то?

Как известно, бреюсь я опасной бритвой. Изобретение с педагогической точки зрения третье по значимости после искусства составлять случайные родительские слова в мудрое наставление. И второе по значимости после аршинного кнута. Когда я ночую в доме с детьми, а не трясусь от зависти к соседям в поселковом доме, дети видят как я бреюсь. Сначала я брожу и ору, где что и кто куда дел то, что мне так? Потом я, по дороге к тазу с водой и мылом, с распахнутой бритвой заглядываю в детские спаленки, интересуясь планами малюток в наступившем дне. Собой я в этот момент настолько чудовищно собран и решителен, что дети начинают врать мне с первой буквы.
Слушаю враньё внимательно, даже благожелательно. Человек обязан уметь врать отцу. Про это и в библии написано с подробностью и опыт житейский подсказывает: умеешь красиво врать папе - переживёшь третий класс, перезимуешь в относительной безопасности, а там и университет, а ты уже все знаешь, чему тебя обучат на гуманитарном-то отделении... Врёшь - значит горячий суп, крепкая одежда, доставшаяся от ребёнка, который так и не научился хорошо врать папе, отцовская любовь и возможность накинуться папаше со спины в решительный момент.
Собственно говоря, внутренняя свобода человека, говорю я довольно часто на исповеди изловленному какому-нибудь попу, это не возможность постоянно говорить правду всем, а свобода выбора, что делать: правду нести в направленные на тебя вилы собеседника или обольстительно врать, когда дом уже занялся с углов чадным пламенем.
После посещения воспитанников правлю бритву, зыркая во все стороны взглядом стареющего секача. Говорю в эти минуты много и горячо: обсуждаю политику, экономику, наряды моды, нравы и чужое богатство. Собственно, после этих речей дети не знают, что за пена у меня на щеках? Мыло ли это?
После я ору, прижимая к лицу руки в одеколоне. Ору густо и долго. На одной ноте "ре". Это помогает избегать всяческих просьб со стороны окружающих. Попробуйте попросить денег у человека, который, багровея, орёт "аааааа" в ре-миноре. Попробуйте заговорить о чём-то с таким человеком, задайте ему пустяшный вопрос про рацион или, не знаю, про какие-то томительные чувства. А потом увернитесь от продолжающего орать человека, у которого под рукой опасная бритва, а всё вокруг в клочьях, пене и щетине.
Поэтому вопросы мне во время бритья не задают.
Потом я шумно одеваюсь, зарывшись по пояс в сундуки и сводчатые на железных полосах шкафы. Придирчив в эти минуты. Кляну фасоны.
Потом завтракаю. Тут молчат даже птицы за окном. Ибо так надо.(с)
Шемякин Джон

Рассказ военного, который служил там. Где-то в Казахстане.
Не очень далеко от их военного городка в степи росло единственное дерево, могучий старый дуб. Местные в шутку называли то место рощей и ходили туда гулять.
На дубе были вырезаны две надписи.
Поручик Петров. Сослан за дуэль. 1857 год.
Ст. лейтенант Петров. Сослан не известно за что. 1957 год. 

Цитата: В. Вилежаня от 25.01.2016 09:52:34Рассказ военного, который служил там. Где-то в Казахстане.
Не очень далеко от их военного городка в степи росло единственное дерево, могучий старый дуб. Местные в шутку называли то место рощей и ходили туда гулять.
На дубе были вырезаны две надписи.
Поручик Петров. Сослан за дуэль. 1857 год.
Ст. лейтенант Петров. Сослан не известно за что. 1957 год.

За поручика ничего не скажу, но ст. лейтенант точно дебил.

Хочешь услышать сказочку про караван, который смог, мой юный крестоносец? Тогда слушай. Жил-был маленький Караван, который смог. И вот однажды в глубине пустыни он ехал во вражеский тыл - цок-цок-цок-цок, цок-цок-цок, игого! Каравану был дан приказ доставить ящики с шотландскими клейморами и боеприпасы для валийских луков на плацдарм, который обороняла 263-я крестоносная сотня во главе с Ричардом Третьим. Надо ли говорить, что врагов кругом была тьма тьмущая. Думаешь это остановило Караван, который смог? Да черта с два! Он ехал себе и ехал - цок-цок-цок-цок,цок-цок-цок, игого! Даже когда сарацины повылезали из-под песков и выдавили глаза Франсуа де Дрё. И того кровища течет вперемешку с соплями. Но думаешь это остановило караван? Правильно! Он так и ехал дальше - цок-цок-цок, игого!


И всё бы ничего... Да Салах-ад-Дин заложил под мост через ущелье два кило китайского порошка. И как раз когда караван переезжал через него - БААМ!!! Взрыв! Кругом кровавое месиво, кишки разбросаны, и тут откуда-то выползает мой друг Жульен, без обеих ног. Ему больно! Но он подползает и говорит мне: - Маавр! Я ног не чувствую... А я ему: - Жюль, у тебя их нет! Гляжу, а культи у него дергаются быстро-быстро, вот так! Я говорю: - Жюль! До ближайшего городка 30 миль. Если не можешь перевернуться внизх головой и бежать на руках, значит Тебе крышка! И тут вдруг отовсюду муслимы как повыскакивают, а у меня из оружия один парадный кинжал. Но делать то нечего... Надо прорываться! Аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа­ааа!!!!!!!!! Умри, падла, умри! Капитан Мавр Бенсон Уинфред живым не сдаётся! Deus Vult, это тебе за моего друга! Ave, Maria, gracia plena! Ave!

В Москве можно делать этнографические наблюдения.

Когда вы встречаетесь с женщиной на заснеженной тропинке, то наша глазки опускает, но при этом прется как танк. Ты должен отпрыгивать в сугроб (или в лужу, как сейчас). В принципе, это было замечено еще у Достоевского.

А восточная женщина, таджичка или узбечка - наоборот. Сама за 50 метров отходит в сугроб. Но при этом на тебя смотрит во все глаза. Я когда в первый раз такое увидел, решил что у меня с одеждой что-то не в порядке - перемазался в чем-то или еще что-то. Сейчас уже не удивляюсь.

Как же расходятся две наши женщины - это, конечно, вопрос. Факт, что не сталкиваются.

В огромном красивом зале стоял длинный стол. За ним сидели министры, между которыми крепко спал председатель правительства Дмитрий Медведев. Антон Силуанов и Алексей Улюкаев облокотились на премьера и разговаривали через его голову.


"Бедный, – подумала Алиса. – Ему, наверно, неудобно. Впрочем, он спит – значит, ему все равно".

– Попробуй сыру, – предложил Силуанов.

Алиса посмотрела на стол.

– Я что-то его не вижу, – сказала она.

– Еще бы! Его здесь и нет! – радостно воскликнул Силуанов. – Санкции!

– Зачем же вы мне его предлагаете? – рассердилась Алиса. – Это не очень-то вежливо.

– А зачем ты уселась без приглашения? – ответил Силуанов. – Это тоже невежливо!

– Я не знала, что это стол только для вас, – сказала Алиса. – Я думала, раз я плачу налоги, то имею право знать, чем вы тут занимаетесь.

– А ты потолстела, – внезапно сказал Силуанов. – Хватит тебе жировать.

"Как грубо", – подумала Алиса.

С минуту все сидели молча.

– Какой сегодня курс? – спросил Улюкаев, поворачиваясь к Алисе и вынимая из кармана часы. Он с тревогой поглядел на них, потряс и приложил к уху.

– 77, – ответила Алиса.

– Отстают на два рубля, – вздохнул Улюкаев. – Я же говорил: нельзя их смазывать пальмовым маслом!

– Масло было свежее, – возразил Силуанов.

– Какие смешные часы! – заметила Алиса. – Они показывают курс доллара!

– А что тут такого? – пробормотал Улюкаев. – Разве твои часы показывают фунты стерлингов?

– Конечно, нет, – отвечала Алиса.

– Ну и у меня то же самое! – сказал Улюкаев.

Алиса промолчала. В словах министра не было смысла, хоть каждое слово в отдельности и было понятно.

– Дмитрий Анатольевич опять спит, – заметил Улюкаев и плеснул премьеру на нос горячего чаю.

Премьер с досадой помотал головой и, не открывая глаз, забормотал:

– Инфляция остановилась, мы способны выйти на траекторию роста экономики, мы не допустим ситуации, когда окажемся с пустыми карманами, мы были бы плохими управленцами, если бы у нас не было плана B, а также C, D, E, F, G...

Он не мог остановиться. Министрам пришлось ущипнуть премьера с двух сторон, чтобы он замолчал.

Алиса вздохнула.

– Если вам нечего делать, – сказала она с досадой, – придумали бы, как вывести страну из экономического кризиса. А так только убиваете время!

– А-а! – сказал Силуанов. – Убить время! Помню, я делал доклад вот в этом самом зале, и кто-то сказал: "Лучше б он помолчал, но надо же как-то убить время"! С тех пор время для нас палец о палец не ударит. Всегда 2012 год. Время оптимистичных экономических прогнозов. Мы не успеваем даже посуду вымыть! Выпьем чашку. Говорим: "Дно достигнуто!" И пересаживаемся к следующей.

– А когда дойдете до конца, тогда что? – рискнула спросить Алиса.

– А давайте переменим тему? – предложил Улюкаев.

У бабы Зины жил кот-некромант. Я много раз наблюдала за тем, как он выкапывает в палисаднике мышиный трупик, пялится на него несколько минут в полной неподвижности, а потом издаёт короткий странный мяв. После чего мышь воскресала: вставала, отряхивалась и пыталась убежать. Но кот быстро ловил её и начинал с ней играть — отпускал, затем опять ловил и так до тех пор, пока замученная мышь не умирала. Тогда кот, убедившись, что несчастный грызун больше не подаёт признаков жизни, закапывал трупик на прежнем месте. А на следующий день выкапывал снова и всё повторялось сначала.


Утром первого сентября бабу Зину увезли в больницу с острой сердечной недостаточностью. А вечером того же дня дверь в её квартиру уже открывал некий неприятный молодой человек, представившийся обеспокоенным соседям Зининым племянником. Он сообщил им, что баба Зина скоропостижно скончалась от обширного инфаркта и вынес на помойку два больших мешка с её вещами, а также выгнал жалобно орущего кота. Кота я хотела взять к себе, но он убежал. А ещё через два часа, ближе к полуночи, кот вернулся вместе с бабой Зиной, жутко напугав «племянника» — который оказался всего лишь каким-то дальним её родственником. Он тут же уехал восвояси. А мы помогли бабе Зине принести вещи обратно и навести в квартире порядок. Баба Зина рассказала, что её, действительно, уже отвезли в морг, но там сердце заработало вновь, и она очнулась. Обнаружив рядом кота, она поняла, что дома творится неладное и сбежала из больницы, даже не оформив выписку. Ошарашенные врачи не стали её удерживать.

Я уходила из квартиры бабы Зины последней. Путь ко входной двери мне преградил кот, вопросительно на меня глядевший. Я тихо пообещала ему, что ничего никому не скажу, и почесала за ушком. Кот замурлыкал и пропустил меня к выходу. Очень люблю этого кота — ведь он был первым живым существом, которое я увидела после того, как два года назад меня сбил грузовик.
(с)тырено в дебрях тырнету

Сатана приподнял бровь.

— Что, прости?..
Гриша нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
— Я говорю: хочу продать душу.
— Ах, душу, — кивнул Сатана. — Не вопрос. Какую валюту предпочитаешь?
— Я не денег хочу, — пояснил Гриша. — Хочу ночь с ней.
Он достал из кармана снимок и показал Сатане.
— Ночь с фотографией?
— Да нет же! С ней вот! Вот, которая на фото!
Сатана даже не взглянул на девушку.
— Формально это называется «бартер», — сказал он. — Продают за деньги, или там ценные бумаги, золото… Всякое такое, понял? Марками почтовыми даже могу отслюнявить, в денежном эквиваленте. А когда меняешь вещь на вещь — это уже бартер.
— Ладно, ладно, — закивал Гриша. Он не был настроен спорить по вопросам терминологии, его интересовал результат. — Пусть будет бартер.

Сатана неодобрительно посмотрел на него.
— То он продает, то теперь бартер… Сами не знают, чего хотят.
Он стоял в центре очерченной на полу мелом пентаграммы. Внутри пентаграммы было тесно, и Сатану это нервировало.
— Хоть бы стул предложил, — проворчал он. — Тебя не учили что ли, что старшим надо предложить сесть?
— Извините, — смутился Гриша. — В следующий раз обязательно… Так что насчет моей просьбы?
Он опять махнул фотографией.
— Это кто у тебя там?.. Танька Мармозетка, что ли?..
— Анджелина, — покраснел Гриша.
— А-а-а, — протянул Сатана. — Джоли? Не признал. А вообще, если губы поярче накрасить, будет вылитая Танька с Нахимовского проспекта. Может, Танька сойдет?
— Какая еще Танька? — возмутился Гриша, краснея еще сильнее. Очки сползли у него на кончик носа, и он поправил их пальцем. — Не знаю я никакой Таньки. Мне нужна только она. Только Анджелина. Я ее люблю.
— Ну, это ежу понятно, — буркнул Сатана. — Кто ж Таньку-то полюбит, с таким-то характером… Так, ладно, понял. Стало быть, ночь с Анджелиной в обмен на душу?
— Да! — подтвердил Гриша. — Все верно.
— Сейчас посмотрим, — Сатана извлек из кармана записную книжку, порылся в ней. — Вот, нашел. Восьмого числа она летит ночным рейсом из Сан-Франциско в Сидней. Тринадцать часов в пути. Могу устроить тебя на соседнее сиденье.
— Что? — удивился Гриша. — Нет! Я имел в виду… Ну, это… Всю ночь… Мы с ней вдвоем.
— А-а-а! — Сатана хлопнул себя ладонью по лбу. — Ночь любви, в смысле?
Гриша сумел добавить еще немного свекольного оттенка на лицо.