Газпром заинтересован в приобретении акций крупнейшего немецкого энергетического концерна E.ON AG или его дочерней компании E.ON Ruhrgas. Особенной сенсации в недавнем заявлении об этом председателя правления Газпрома немецкой Süddeutsche Zeitung (1) нет. Алексей Миллер уже не раз заявлял, что
приобретение зарубежных активов - часть стратегии Газпрома по выстраиванию вертикально интегрированных цепочек от геологоразведки до конечного потребителя на разных континентах, и прежде всего – в Европе… Слухи о том, что эта российская компания хотела бы купить долю в Ruhrgas, тоже идут давно. Еще зимой А. Миллер называл слухами предположение немецких журналистов, что эта доля составит 49% (2). Теперь же заявление главы Газпрома вызвало волну серьезных комментариев.
Первой реакцией в немецкой прессе было - русским мы этого не позволим! В изображении Süddeutsche Zeitung Газпром – «зловещий партнер», который железной поступью неотвратимо приближается к мировому господству. Первая цель захватчика - Европа. Уже сейчас Газпром способен перекрыть жизненно необходимый европейскому потребителю газ, а мрачное будущее газета рисует, прибегнув к военной терминологии: с помощью Северного и Южного потоков Газпром собирается «взять весь континент в клещи». Востребован новый образ врага, который завоёвывает немцев теперь уже не на танках, как в 1945 году, а с помощью газовой трубы. Мол, расчёт русских строится на том, что мировой спрос на природный газ идет по нарастающей (Международное энергетическое агентство в своем последнем прогнозе предсказывает, что доля газа в мировом энергопотреблении вырастет к 2035 году до 25% с нынешних 21%) – так что самое время пугнуть европейцев газовой угрозой с востока.
А ведь
еще полгода тому назад немецкие журналисты писали, что золотые времена Газпрома позади и саркастически вопрошали: «Похоже, даже ваш давний германский партнер, компания E.ON, больше не верит в будущее Газпрома и собирается продать принадлежащие ей акции вашего концерна?» (3) В самом деле, в условиях мирового кризиса Газпром оказался перед выбором: сохранить долю на рынках сбыта и объемы поставок или добиваться максимальной выручки.
Руководство Газпрома выбрало второй вариант и не уступило давлению своих европейских партнеров (включая E.ON), которые настаивали на пересмотре традиционного принципа ценообразования, рассчитывая, что Газпром снизит контрактные цены на топливо. За прошедший год прибыль компании выросла почти на четверть и составила 43,9 миллиарда долларов. Убедительность роста побудила журналистов сменить тон. Однако поможет ли это российскому газовому монополисту осуществить его планы по доступу к конечному потребителю?
Вообще, немцы относятся к возможности прямых контактов с российской компанией по-разному, но если судить по читательским отзывам Süddeutsche Zeitung, противников не так уж и много. Большинство высказываются в духе «почему бы и нет», прибавляя, что крупнейшая энергетическая компания Германии и без того принадлежит иностранцам и какое, допустим, дело пенсионному фонду из Великобритании до забот немецкого потребителя? На начало 2011 года зарубежным вкладчикам принадлежало 63% акций компании (4). Среди читательских комментариев на форумах можно встретить и такие: «Россия как поставщик в сто раз надежнее и лучше, чем арабские страны. Через какое-то время мы перейдем на возобновляемые источники, но до той поры электричество нужно откуда-нибудь брать. Газ ведь лучше, чем уголь и нефть» (5).
В самом деле, именно
стремление превратить энергетику в экологически чистую отрасль побуждает увеличивать долю природного газа в структуре энергопотребления. В сравнении с углем и нефтью, газ дает меньше выбросов СО2, который считают главным виновником изменений климата на планете. В этом отношении газовые электростанции уступают атомным, но 6 июня 2011 года правительство Германии утвердило план поэтапного отказа от атомной энергетики. На этот шаг пошла нынешняя правящая коалиция, которая состоит из партий, традиционно поддерживавших атомную энергетику. Пришлось поступиться принципами, закрыть глаза на предостережения Международного энергетического агентства и плохо скрываемое недовольство Брюсселя, который усматривает в действиях Берлина не только угрозу общей энергобезопасности ЕС, но и проявление нежелательной самостоятельности немцев, уклонение с европейского на немецкий путь. Однако на какие жертвы ни пойдешь ради избирателя! Прежний председатель правления E.ON Вульф Бернотат справедливо заметил, что атомная энергия – «очень религиозный вопрос в Германии, и общественное мнение должно измениться, прежде чем можно будет обсуждать использование атомной энергии в сочетании с другими энергоносителями» (6). По мнению большинства немецких экспертов, альтернативная энергетика в сочетании с атомной дает системный конфликт. Зато ветровые и солнечные установки оптимальным образом дополняют газовые станции, потому что их мощность легко поддается регулированию.
По плану отказа от атомной энергетики в Германии будут построены девять газовых электростанций.Принимая во внимание эти обстоятельства, представители правящих партий доброжелательно откликнулись на заявление А. Миллера. Эксперт парламентской фракции ХДС по вопросам экономической политики Йоахим Пфайфер указал на неразумность «негативных рефлексов по поводу вхождения Газпрома в E.ON» и, ссылаясь на успешный опыт работы на немецком рынке компании Wingas, совместного предприятия Газпрома и немецкой BASF, предположил, что
увеличение присутствия Газпрома в энергетическом секторе может благоприятно сказаться на немецкой экономике (7). В том же ключе высказался Мартин Линднер, эксперт по экономическим вопросам Свободной демократической партии. Однако он подчеркнул, что существуют граница, переступать которую не следует: крупнейший немецкий энергетический концерн E.ON не должен утратить самостоятельность. Российская же сторона заинтересована не в портфельных инвестициях, а в стратегическом участии в компании, что настораживает немцев. «Если намерения Газпрома станут конкретнее, федеральное антимонопольное ведомство и наше министерство со всей тщательностью проверят соответствие правилам свободной конкуренции», - заявил пресс-секретарь министерства экономики. Претензии могут возникнуть в связи с тем, что Газпром владеет 50% акций Wingas, который, в свою очередь, является крупнейшим конкурентом Ruhrgas. Кроме того, Еврокомиссия способна наложить запрет на сделку под предлогом нарушения положений третьего энергопакета. И сам E.ON может не пойти навстречу пожеланиям российского партнера. Несмотря на долгую и в целом успешную историю двустороннего сотрудничества, попытки Газпрома получить в обмен на долю в месторождении Южно-Русское долю в E.ON или хотя бы электроэнергетические активы ее дочерних предприятий в Западной Европе так и не увенчались успехом. «В ведущих компаниях мы хотим управлять сами», - признавался тогда В. Бернотат. После длительных переговоров Газпром получил долю в совместном предприятии с E.ON и вернул часть пакета собственных акций (2009 г.). Сейчас из-за принятия программы по выходу из атомной энергетики капитализация энергетических компаний резко упала, и они озабочены перспективой недружественных поглощений.
Пока неясно, будет ли заявление Алексея Миллера облечено в форму конкретных предложений и примут ли эти предложения немцы. Вхождению российских компаний на европейский рынок сопротивляются очень влиятельные силы: в ряду неудач на этом пути - срывы с приобретением Opel и Infineon, недавняя продажа Сургутнефтегазом акций венгерской MOL, судорожная реакция прессы и парламента Великобритании на возможность покупки тем же Газпромом акций компании Centrica... Поэтому вопрос остаётся открытым.
http://www.fondsk.ru…zprom.html