Цитата: Полярный лис от 04.04.2020 18:28:07Уважаемый Масиакс, лихо Вы ярлыки расклеиваете, похоже на уровне "хайли лайкли".
Плохой стиль обсуждения – развешивание ярлыков.
..........
Может у Вас есть возражения предметные, по существу: что плохо, что не правильно.
........
Или Вы считаете, что Конституция 1993г. не либеральная?
.........
Вам не кажется, что это утверждение явная глупость?
Уважаемый Полярный лис, согласен что, как и развешивание ярлыков, так и их игнорирование - явная глупость.
Мой "ярлык" для группы учоных
из логова либерастов/параженцев - "Центра Сулакшина" имеет право на жизнь, как и сам центр ,
- но темы предложенной для обсуждения , да ещё - "
по итогам поражения в "холодной войне""- предметно и по существу экспертные сообщества в России
не имеют права обсуждать , т.к. не имеют на руках акта о капитуляции, по итогам поражения...,
Потому учоные центра Сулакшина являются маргиналами, для других экспертных сообществ в России...факт.
Цитата... считаете, что Конституция 1993г. не либеральная?
Конечно либеральная, сложившаяся в тех исторических условиях в борьбе разных идеологических сил, её равнодействующая константа..., а с сегодняшними поправками станет -
консервативно- патриотическаяНет более политизированного и неоднозначного в трактовках понятия чем «народ». Всяк политический кулик, нахваливая свое «болото», непременно сошлется на нечто невразумительное, к чему прикрепляется бирка «воля народа» и т.п.
Вопрос в таком случае: а существует ли научное или близкое к тому определение сего понятия? Хотя тут мы забредаем в трясину еще одной неоднозначности, пусть и меньшей по масштабам – а что такое «научность» в применении к народу и вообще обществу?
И все-таки как интуитивное (то есть бессознательно воспринимаемое) эмпирическое понятие «народ» объективно существует, независимо от проблем субъективного сознания. Надеюсь, этот тезис доказывать никому не нужно?
Поэтому проблема с «народом» заключается не в нем самом, а в состоянии общественного сознания, неоднозначно трактующего термин даже в одинаковых контекстах, не говоря уже о смешении правовых, экономических, социально-технологических контекстов в сфере политики.
За примерами неоднозначности далеко ходить не придется. Вполне достаточно и ч.1 ст.3 действующей Конституции:
«Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ».
Заметим кстати, что текст первой главы об основах конституционного строя однозначно свидетельствует об источнике и приоритетах – про народ сказано лишь в третью очередь, а не как в американской:
«Мы, народ Соединенных Штатов, с целью образовать более совершенный Союз, …» Нынешняя российская конституция начинается с понятия государства, потому как движущей силой перестройки и затем прихватизации была бюрократия во главе с передовым отрядом правоведов. Лишь затем второй колонной поддержки следовали либералы (статья 2 про права и свободы индивидуума). А патриоты с их третьей статьей шли как бы в поддержку и двумя колоннами – многонациональной и не очень.
Но без этой поддержки патриотов своей страны или хотя бы малой родины, поверьте свидетелю и участнику, ничего бы ни у бюрократов с юристами, ни у либералов не получилось.
Итак, конституционная формула «многонациональный народ» выглядит оксюмороном, но означает ли, что эта формула неверна или плоха, неудобоварима в необходимом смысле правового применения? Тогда вопрос, а где эта формула вообще может применяться?
Ответ достаточно очевиден – только в случаях толкования Конституции, на что у нас имеет право Федеральное Собрание вместе с Президентом при принятии федеральных законов, а также Конституционный суд при проверке их содержания и правоприменения.
Впрочем, когда юридические споры заходят на столь высокий (или глубокий?) уровень правовых основ, то соответствующий бюрократический процесс (парламентский или судебный) всегда сопряжен с политическим процессом, затрагивающим интересы всех частей политической и бюрократической элиты. В случае отсутствия компромиссного разрешения спора следующей инстанцией, к которой должны будут обратиться стороны глубокого политического конфликта, - как раз и является Народ как правовой субъект. И хорошо, если формой процесса разрешения накопленных противоречий будет референдум или выборы, а не революция или война. Впрочем, теоретически в списке присутствуют еще массовые политические акции, однако их можно легко трактовать как предварительные фазы уже названных форм, которые могут заставить элиты таки прийти к компромиссу.
Потому как без угрозы перехода Народа к решительному политическому действию эти даже самые массовые акции ничего не стоят. Конкретный пример – ноябрьские демонстрации советских граждан с лозунгами против империалистов ничего бы не стоили без того, что часть граждан преодолевала Красную площадь на танках и ракетных установках, демонстрируя готовность Народа участвовать в большой политике.
Но то была другая эпоха, и в конституции двуглавого государства-партии были записаны соответствующие формулы. Мы же говорим о правомерности, применимости и вообще политико-правовом качестве понятия «многонациональный народ» в конкретной современной эпохе.
Конечно, можно было бы помечтать, как о коммунизме, об утопии другого рода – обществе, где политические понятия были бы однозначны, всем понятны и не вызывали бы ожесточенных споров непримиримых с виду оппонентов. Открою секрет –такие случаи в истории были и относятся, как раз, к обществам первобытного коммунизма, где нет политики в современном смысле, а есть всеобъемлющая традиция. Но это опять же не все первобытные общества, а лишь такие, где внешний контекст неизменен и достаточно суров, чтобы режим существования был постоянным, например, у циркумполярных народов.
В остальных случаях содержание самых высоких понятий, отражающих религию – то есть отношения народа с духами предков и высшими природными силами, подлежит интерпретации шаманом или коллегией шаманов для конкретно наступившей эпохи (засушливой или влажной, перенаселенной с необходимость повоевать с соседями и наоборот, после успешного завершения прореживания). Исходя из конкретных задач выживания, соседнее племя может признаваться родственным и частью большого народа, а может быть объявлено враждебным.
Я это к тому, что в более сложном современном обществе политическое понятие Народ никак не может быть менее сложным и более однозначным, чем у примитивных народов. Именно потому, что понятие политическое, необходимое для политики, то есть для целей изменения правил игры на уровне больших сообществ в конкретную эпоху и конкретных обстоятельствах. Если к понятию привязаны основы строя и важнейшие механизмы общественного устройства, то намного проще немного изменить толкование неоднозначного понятия и соответствующие настройки политического режима, чем заново собирать новую цивилизационную машину под однозначное понятие, но другое.
Собственно, это и есть ответ, почему ключевые политические понятия, включая Народ, всегда и обязательно неоднозначны. В этом состоит их необходимое для правильного употребления качество.
Однако, любое позитивное качество не идеального, а жизненного явления, включая эмпирически, на основе опыта выработанные политические понятия, имеет и обратную сторону. Неоднозначность необходима, но не достаточна, ибо без ограничений чревата пустить цивилизационную машину в разнос, в запредельный режим.
Поэтому к ней обязательно прилагается ограничивающая интерпретации правовая культура, вбирающая в себя разные политические традиции, признаваемые ценными. А также экспертные институты-носители правовой культуры, которые имеют право участвовать в процессах толкования политических понятий высшего уровня. Для целей устойчивости и более полного развития политической культуры совсем неплохо иметь разнообразие и отчасти конкуренцию среди таких экспертных институтов, отстаивающих ценность разных частей общей политической традиции.
Очевидно, что к таким экспертным институтам в России относились до сих пор государственно-правовое сообщество во главе с Конституционным судом, а также Российская Академия Наук во главе либеральной ветви экспертного сообщества и Русская Православная церковь как лидер всех традиционных институтов, не только конфессий.
Перечисление, как видим, дано в порядке значимости для предыдущей постсоветской эпохи, отраженном в первых статьях Конституции.
Очевидно, что именно в этой политико-экспертной сфере именно сейчас происходит значимая перестройка рядов, свидетельствующая о настоящей смене политических эпох. Только нужно понимать РАН в ее общественно-политической ипостаси, а не узко, как организатора научной работы.
Эта организация со времен перестройки была и остается носителем либеральных ценностей, включающих творческую свободу, но, увы, не ограничивающихся этой благородной ценностью. Хотя перманентная драка между «физиками» и «химиками» в Академии имела место, но речь шла всего лишь о приоритетах в приватизации ценностей, обмена научного золота на лавэ и прочие блестючие побрякушки вроде «нобелевки» – совместно с западными партнерами или с местной бюрократией. Впрочем, и РПЦ со товарками (ДУМы, ЕОРы) в отчетный период выступала «третьим номером», подчиняя патриотические ценности либеральным, но также и либерально понимаемым государственным, поскольку после 1993-го в государственно-правовом сообществе неформальным лидером стал ныне ликвидируемый Высший Арбитражный суд.
Соответственно, переформатирование всех общественно-экспертных институтов вовсе не означает того, что РПЦ теперь главнее РАН, а объединенный Верховный суд выше Конституционного. Приоритеты в ценностях, да, будут другие – какие, посмотрим, но точно не либерально-бюрократические. Под этот новый формат приоритетов будет выстроено новое устройство в каждой из ветвей экспертного сообщества – академической, государственно-правовой, традиционной. Вместо президиума РАН – совет выдающихся ученых при Президенте, вместо конкуренции высших судов в толковании либеральных норм – их ограниченная конкуренция и более четкая специализация в выстраивании других приоритетов.
Соответственно, структурные изменения и другое соподчинение, а на данном этапе – скорее, очередной краткий период гонки за лидерство – означают в том числе и борьбу за новое истолкование самых важных политических понятий, и понятия Народ в первую очередь.
Оттого так эта многонациональная и патриотическая тема и популярна среди претендентов на идеологическое окормление, если не элит, то того самого народа.
Однако, исходя из многолетнего практического опыта экспертной работы в политике, смею заверить, что пропагандисты – носители однозначных трактовок заведомо неоднозначных политических понятий никогда выше своих пропагандистских шестков не прыгнут. Как бы не надеялись до повышения в ранге до идеологов политической системы. Да, сейчас пропагандисты востребованы в информационной войне, таскают каштаны для будущих идеологов в связи с «перестройкой» всей идеологической системы. Однако есть разница между самым решительным и ярким полковником или даже «комдивом», бросаемым в прорыв, и высшим идеологическим генералитетом, которые даже воюя между собой, все равно придут в итоге к соглашению на новых условиях.
Вернемся непосредственно к самому понятию Народа. Его многозначность вовсе не признак ошибочности или тем более умысла на введение простого народа в заблуждение. Как раз все однозначные трактовки политических понятий обладают этим признаком.
Все объясняется предельно просто – среди смертных людей и мирских институтов под началом «князя мира сего» (включая земные церкви) нет и не может быть таких, что вмещают всю сложность общественных процессов и их отражения в политике. Поэтому нет такой институции или такого верховного эксперта, имеющего право формулировать столь сложные и, главное, столь важные для общества понятия самостоятельно.
Для того политика и политические институты и существуют, чтобы вбирать в себя все текущие и долгоиграющие противоречия. Для того экспертные политические институты находятся в подчинении высших политических инстанций, а не наоборот. А когда случалось наоборот, как в начале 17-го века в России, то происходило вырождение экспертных инстанций в обычные политические и, в конечном итоге, их ослабление и более жесткое подчинение.
На рубеже 1980-90-х политические институты в смысле вбирания всех противоречий были собраны хоть отбавляй – союзный и российский съезды во главе вертикали сугубо многочисленных советов, а потом – конституционная комиссия, выстроенная по тому же лекалу. В смысле практической политики это было нечто с чем-то, как и задумывалось руководящей и направляющей силой. Но роль накопителя и транслятора противоречий воспаленная и разбухшая вертикаль советов сыграла на ять, разрушив и направляющую силу, и направляемую державу.
Тем не менее, не только у позитивных явлений имеется обратная сторона, у негативных – тоже.
Конституционная комиссия российского съезда, а потом Конституционное совещание, выработавшие это самое правовое понятие «многонациональный народ России» были зажаты в очень жесткие тиски политических обстоятельств, включая угрозу распада РФ вслед за Союзом. Влияние либеральных веяний и давление лоббистов уже тогда было, но не настолько мощное, как десять лет спустя. Потому так и расставлены самой политической жизнью приоритеты, что Народ, от имени которого выступало учредительное сообщество съездов и совещаний, оказался третьим в очереди. И тот факт, что записан он как «многонациональный» без отдельного упоминания русских, тоже отражает объективную слабость и раскол патриотического крыла.
Тем не менее, именно в своей неоднозначности, включая всем понятные умолчания, «многонациональный народ» как политико-правовое понятие (не путать с объективной реальностью) вполне отражал политическую реальность зарождавшейся эпохи. Итогом которой было не только безудержное разграбление политико-бюрократическими кланами «общенародной собственности» (еще одно крайне неоднозначное понятие), но также и реформирование государства, создание новой современной законодательной базы, и главное – сохранение Российской державы в очень непростых, может быть, самых непростых в истории условиях. А это значит, что политическое понятие в числе других сыграло свою историческую роль и выполнило свое предназначение.
Наступает, точнее – уже наступила абсолютно новая, невиданная переходная эпоха в глобальной политике и всемирной истории. Угрозы и риски для России вовсе не стали меньше, а лишь переформатировались. Под этот новый глобальный формат должна перестроиться вся геополитическая система Евразии и политическая система России. Сложность момента еще и в том, что глобальные партнеры-конкуренты спят и видят, на кого бы еще или еще раз переложить свои нерешаемые проблемы: «Вот бы нам еще раз развалить только что восстановившую дееспособность Россию, если с Китаем пока не выходит».
Чтобы обрушить второй раз за четверть века государственную систему, можно воспользоваться, во-первых, объективно нарастающим процессом экономической интеграции постсоветского пространства. Отчего бы не предложить в качестве «троянского коня» нынешнюю, разобранную и отчасти сугубо враждебную Украину, форсировать политическую интеграцию, нагрузив российское государство непосильными проблемами. Были, были такие предложения «в обмен» на Сирию. Но только процесс интеграции, слава Богу, пошел другим, обходным путем, нагружая проблемами Европу.
Тогда остается практически единственная сугубо значимая болевая точка, в которую именно сейчас и прилагают пропагандистские усилия вкупе с уличными провокациями – это именно национальный вопрос, включая повисший вопрос умолчания в Конституции о русском народе, то есть вопрос о конкретном реально-политическом содержании правового понятия Народ в новых геополитических обстоятельствах.
Любое неосторожное политическое движение в этом вопросе грозит обрушить всю восстановленную практически из руин конструкцию государства. К тому же экспертные институты общества тоже не в лучшем состоянии. (Хорошо, хоть КС давно переехал и освоился в историческом здании государственно-правового экспертного сообщества).
Но и отсутствие движения государства навстречу Народу (таки многонациональному, хотя и по-прежнему в основном русскому) тоже не соответствует динамике эпохи. На мой взгляд, особенно в действующей, вполне работающей Конституции менять не нужно. А многозначное умолчание о русском народе можно заменить ныне отсутствующей преамбулой строго по американскому примеру.
Другое дело, что я со своим мнением – всего лишь один из экспертов, коих много и каждый отягощен амбициями, а то и ангажементом. Посему, как и при предыдущей смене эпох, формулировка и толкование ключевого политического понятия будет результатом политического процесса наивысшего уровня, то есть конкуренции и взаимного давления. На рубеже 1990-х это был учредительный процесс обновленного государства, сейчас, похоже, – учредительный процесс общественно-экспертного сообщества.
У меня лично есть глубокие сомнения на счет того, что патриотический приоритет (вместе с новой преамбулой к Конституции) будет утвержден скоро. Для начала было бы неплохо хотя бы утвердить его не ниже либеральных и государственных ценностей, отрицать которые было бы неверно, но знать и положить им меру – необходимо. И сделать это может только Народ в присущих ему формах политической активности. Однако, в наших условиях всеобщего политического карнавала, фарсового повторения истории, имитации и подделок вместо реальных лидеров общественного мнения – эти возможности сильно ограничены, если вообще существуют. Несмотря на бегство либеральных идеологов, сама либеральная бюрократия, она же олигархия, всегда готова перекраситься в любые цвета вплоть до «красно-коричневых», лишь бы сохранить господствующие высоты в экономике и политике. Для того развеселый карнавал с провокационными заманухами для активных, но неопытных, «с горящими глазами».
В этом фарсовом «переходном периоде», когда черное выдается за белое и наоборот, тоже есть свои немногие плюсы. Активно, по нескольку раз на дню перекрашивающаяся элита ровно так же, как активности Народа, опасается и активности своих коллег и тем более провокаций со стороны внешних сил. В этом смысле патриотически настроенные граждане всегда найдут место приложения своих сил в переформатируемой системе.
Патриотам нужно брать пример с либералов предыдущего двадцатилетия.
Они не с системой боролись, а за систему, за свое влияние, а потом и доминирование в ней. То что Союз обрушился для самих либералов было неожиданностью, подарком судьбы. Как сейчас помню, что столичные либералы готовились иметь дело по поводу приватизации с союзным центром, и не их вина, что патриоты из национальных республик, включая Россию, не дали им этого шанса. Хотя второй шанс в виде обновленного Союза по типу ЕС, таки учрежденного после ГКЧП, российские либералы провалили уже вполне осознанно.
Однако, при всех общих рассуждениях, вопрос «Что делать?» в новой ситуации остается. Понятно только, чего делать нельзя.
Нельзя уменьшать и ослаблять российское государство как единственный надежный инструмент исполнения воли Народа, даже если сейчас этим инструментом пользоваться не дают или мешают.
Нельзя разжигать межнациональную рознь, несмотря даже на реальные проблемы с малокультурными понаехавшими или провокаторами а ля Саакашвили. Поскольку и Кавказ, и Средняя Азия, и Восточная Европа – это месторазвитие общей цивилизации и естественное пространство для экспансии еще более развитой русской культуры, вобравшей в себя не только исторический опыт, но и традиционные ценности соседей, а потому еще более близкой и приемлемой для них. Это исторический алгоритм развития нашего русского народа и русской цивилизации – пульсирующая неспешная экспансия на основе учета взаимных интересов, а не навязывания, подавления, разжигания и т.д.
И ставить для русской цивилизации искусственные пределы – это желание и задача глобальных конкурентов, а не русских патриотов.
Но и ставить задачи экспансии российского государства вместо русской культуры – тоже европейское имперское извращение, вышедшее в итоге боком Российской Империи и не только ей.
Все эти политические и исторические нюансы имеют непосредственное отношение к толкованию понятия Народ, тем более «многонациональный народ», и через такое толкование соотносятся с действующими законами и реальными механизмами государственной власти.
https://oohoo.livejo…50512.html Каким образом ? см. под катом :