АВИАЦИЯ и иные...

— Но вы учитываете произошедшие изменения в тактике?
— Конечно, при оценке угроз мы понимаем, что на глобальном уровне тактика современных вооруженных конфликтов радикально изменилась. И это системный вопрос, а не заслуга «Байрактара». Если 50 лет назад система разведки и целеуказания строилась на бумажной карте, компасе и радиостанции, сейчас это все по-другому: сочетание распределенных источников информации, искусственного интеллекта и цифровых сетей уже изменило глобальную торговлю и сейчас так же меняет военный сектор. Будущее военных действий, скорее всего, будет связано с противоборством систем, в которых используются физические, цифровые и радиоэлектронные средства борьбы.
В этой связи мы, в свою очередь, считаем, что должны развивать нишу, которую уже заняли в тактическом звене: барражирующие боеприпасы, разведывательные беспилотники.
— Есть амбиции создавать большие ударные дроны?
— Беспилотники аэродромного базирования — это не наш сегмент, им успешно занимаются коллеги из УЗГА, «Кронштадта», туда вложено огромное количество усилий и со стороны заказчика, и со стороны промышленности, и мы пока не планируем туда идти, вставать пятыми в очередь. Мы хотим быть номером один в своей нише.
— Насколько часто за последние полгода выпускались обновления ваших беспилотников?
— Мы постоянно модернизируем работу всех наших средств и находимся в прямом контакте с заказчиком по этому вопросу. И точно делаем выводы.
— «Байрактар» хвалят за возможность управления чуть ли не со смартфона при сравнительно низкой стоимости по сравнению с аналогами, около $1 млн…
— В действительности, если мы говорим о комплексе с наземным центром управления, с системой связи, вооружением, его цена точно не меньше $7 млн.
Во-первых, он не управляется со смартфона, это не так. Там много всего интересного, да, и это даже не вопрос управления: это связь всех участников процесса со всеми, огромное количество потребителей информации и возможность передачи разведданных не просто из одной точки в другую точку, а любому — по запросу. Целеуказание — любому пользователю. Это действительно хорошая инженерная система.
— Когда у вас будет сопоставимый уровень?
— А тут и сопоставлять нечего, сравнение некорректное. Это — машина совсем другого назначения. КУБ — самолет, начиненный взрывчаткой, который должен прилететь точно в цель.
— Слабым местом КУБа и «Ланцета» называют ограниченные возможности в работе по движущимся целям. Предполагается ли работа над этим недостатком?
— КУБ вообще не предназначен для работы по движущимся целям. В него вводится координата цели, по GPS/ГЛОНАСС, и боеприпас туда по спутнику прилетает. Соответственно, когда цель уехала, сместилась — он прилетит на то место, которое она покинула, в точку на карте. Вы, наверное, видели в СМИ, что и «Ланцет» — система, которая наводится оператором. Комплекс более эффективно применять по стационарным целям, а не по движущимся, что связано с техническими особенностями его работы. И это не недостаток, а особенность применения. Не нужно палить из винтовки по танку. Она не для этого предназначена. Так же и здесь, системы наведения предназначены для поражения определенного типа целей.
— То есть вы не планируете включаться в работу по движущимся целям?
— Во всем мире работают над алгоритмами автономного наведения по образу цели. Есть системы выстрела Fire-and-forget (поражение цели без дальнейшей поддержки со стороны огневой платформы или стрелка после наведения и пуска.— “Ъ”), огромное количество разных модификаций — за ними будущее. Есть управляемая вертолетная ракета «Вихрь», она выпускается, летит, наводится по лазерной тропе, оператор должен прицелиться, зависнуть и наводить. Пока он висит, пусть это и секунды, он уязвим для ПВО. А как работает Spike: носитель — вертолет или БПЛА — взлетает, выпускает боеприпас и садится. Боеприпас летит по картинке и поэтому может наводиться по движущейся цели. Это то, куда мы идем и над чем работаем, но подробностей я раскрыть пока не могу.
— Кто ваш основной конкурент среди военных производителей БЛА?
— Конечно, это Uvision (израильский разработчик дронов-камикадзе Hero.— “Ъ”) и Rafael (израильский разработчик ПТРК и дронов Spike.— “Ъ”).
— По разным оценкам, Украина с 2019 года получила более сотни турецких беспилотников и, согласно последним заявлениям Пентагона, более 700 Switchblade. Сколько дронов было произведено вами? Собеседники “Ъ” называют численность беспилотников в спецоперации с российской стороны «гомеопатической», это справедливое утверждение? Почему их так мало?
— Это вопрос к заказчику. Мы не знаем, много это или мало. Детали гособоронзаказа мы раскрывать не можем.
— Насколько импортозамещены ваши беспилотники?
— Могу сказать одно: мы стремимся к 100% локализации.
— Какие страны покупают ваши беспилотники и сохранился ли интерес за последние полгода?
— Сохранился, но остальное может озвучить только «Рособоронэкспорт».