Спецслужбы

И тут вдруг в 2018 году мы неожиданно узнали о поездке Сергея Нарышкина с группой сопровождения в Соединенные Штаты, причем с увлекательными подробностями типа перелета на обычном рейсовом самолете. А под Новый год на одном из ведущих телеканалов и вовсе вышел документальный фильм про СВР и Нарышкина. В ходе просмотра человечество ознакомилось с меню легендарной столовой в штаб-квартире в Ясенево, подивилось на пластиковые подносы и компот, увидело плавательный бассейн (Нарышкин очень любит плавание) и тир.
Возможно, что и сейчас информационное сообщение о поездке руководства разведки в КСА будет мотивировано договоренностями с саудовцами, которым такого рода переговоры сложно долго удерживать в тайне. Но здесь дело не в так называемой степени открытости СВР, а в общей тенденции на изменение внутренней корпоративной культуры разведки. Ее видимой частью и стал отказ от бессмысленного отрицания или замалчивания очевидного, что ранее считалось одним из краеугольных камней КГБ/СВР.
В прошлом году Сергей Нарышкин впервые в истории ПГУ КГБ/СВР фактически признал, что офицеры разведки в дипломатическом статусе проходят службу в посольствах РФ. Сделал он это несколько витиевато, мол, они отвечают за безопасность российских посольств за рубежом. Но факт остается фактом: ранее советская, а затем и наследовавшая корпоративную культуру СВР либо неубедительно отрицала, либо просто отмалчивалась при разговорах о так называемых легальных резидентурах – сотрудниках, служащих под дипломатическим прикрытием. И это при том, что такая работа это – дважды два любой разведки мира.
Возможно, подобные новости можно посчитать всего лишь интересной деталью. Но Сергей Нарышкин ведет напряженную общественную жизнь и как председатель Российского исторического общества, и просто как общественный деятель. Он часто появляется в телевизионных новостях по поводам, не связанным с разведкой. Ранее такое было невозможно даже представить. Руководитель советской, а затем и российской разведки был традиционно фигурой абсолютно закрытой. «Колпак секретности» полностью накрывал Ясенево, и разведка за 90 лет своей деятельности закономерно превратилась в таинственный орден со своей неведомой внешнему миру корпоративной практикой и моралью. Это в целом нормально. Так или иначе,
эта «монастыризация», превращение внешней разведки в особый социум с особыми правилами жизни и внутреннего распорядка – общечеловеческая тенденция. Она даже поддерживается искусственно.
Во-первых, это действительно укрепляет секретность на первичном уровне «защиты от дурака», хотя порой и выглядит несколько странно.
Во-вторых, имидж разведки – уязвимый элемент, поскольку общество видит в основном громкие провалы, а успешная или рутинная работа в 99 случаях из 100 остается неизвестной. А флёр таинственности хотя бы частично, но может облагородить эту объективно неприятную ситуацию. Особенно это практиковалось в КГБ СССР, который начиная с времен Юрия Андропова специально выращивал культ «всезнания» разведки. И это не чисто наша особенность. Чрезмерно восторженный имидж израильского Моссада целиком создан их же собственной пропагандой и многолетним пиаром.
В-третьих, эмоциональная изоляция сотрудников разведки, приверженность корпоративным правилам поведения, крайняя степень консервативности традиций и преемственности поколений действительно создает нечто вроде «культуры монастыря». Считается, что это способствует сплоченности.
Другое дело, что начиная еще с далеких 70-х годов прошлого века эта система стала давать сбои. Монастырская замкнутость помимо сплоченности провоцировала карьеризм и усредненный, «анкетный» подход к «качеству» сотрудников. В прошлом году была искусственно спровоцирована «дискуссия» о том, какие традиции российские спецслужбы должны вынести из советского прошлого. Организовавшие эту «дискуссию» либеральные журналисты и политологи на волне нападок на ГРУ предлагали тотально отказаться от советской преемственности в органах безопасности, заклеймив КГБ СССР раз и навсегда как «преступную организацию». Даже бюстики Дзержинского как элемент декора предлагалось запретить. Это выглядело совершенно не смешно, поскольку отказ от традиций автоматически ведет в разведке к разрушению корпоративной морали. Сейчас задним числом придется признать, что нечто подобное в конце 80-х – начале 90-х уже имело место, и расплачиваться приходится до сих пор.
Было бы самонадеянно утверждать, что в последние 19–20 лет внутренняя корпоративная культура разведывательного сообщества только укреплялась и совершенствовалась. Полная самоизоляция «разведывательного социума» никогда к добру не приводила.
Мы традиционно смеемся над «тупыми цэрэушниками», половина из которых искренне верит в то, что они несут человечеству единственно верные ценности демократии, а вторая половина считает себя помесью Джеймса Бонда и протестантского пастора-проповедника. И это не пропагандистский стереотип, а реальность, данная нам в неприятных ощущениях. А британские попытки разбавить традицию «элитарности», «аристократичности» профессии разведчика заканчивались только громкими скандалами типа «дела Томлинсона».
А в нашем Ясенево в то же время еще каких-то семь–восемь лет назад по внутренней корпоративной компьютерной сети показывали конспирологические научно-популярные фильмы о роли Бидельбергского клуба во всемирном заговоре. Корпоративная мораль от этого вряд ли повышалась, а вот определенное представление о мироустройстве формировалось эффективно. И насколько это помогало в практике разведки – вопрос очень спорный.
Конечно, открытость Сергея Нарышкина и как руководителя политической разведки, и как общественного деятеля не копирует стиль поведения его визави из, скажем, ЦРУ. Они там пусть хоть свои дневники публикуют в прямом эфире – это их личное дело, как и элемент американской политической культуры. В нашем случае
речь может идти о разумных сдвигах в корпоративной культуре российской разведки при сохранении традиций и преемственности.
Со стороны это может казаться неким отвлеченным рассуждением. Общественное мнение под реформами всегда воспринимает какие-то структурные изменения, увольнения, отставки, поглощения, укрупнения, переформатирование и все тому подобное, что можно руками потрогать. Но события последних лет, приковавшие внимание к работе российской разведки, показали, что назрели реформы не столько административные или сугубо кадровые, сколько психологические и идеологические. Речь не идет об искусственном изобретении какой-то новой корпоративной идеологии или неконтролируемом росте «открытости». Это совершенно излишне. Но вот кое-что поправить и осовременить давно пора.
Неразумно делать далеко идущие выводы о начале этого процесса только на основании некоторого изменения в традициях поведения руководителя службы. Сергей Нарышкин сам по себе интеллигентный и привлекательный человек, на интуитивном уровне ощущающий несовершенство системы. Возможно, что и нет никакого целенаправленного тренда на реформирование СВР, а так, что называется, звезды сейчас сошлись. Но роль политической разведки в наше время резко возросла просто на глазах, и относиться к происходящим внутри нее переменам только на уровне сериалов или на основании пресс-релизов было бы неверно.
И если реформы в ГРУ оказались выстраданы (о чем уже писала газета ВЗГЛЯД), то СВР только в начале этого пути.

В 1947 году в январе месяце я был задержан районными органами НКВД. Обвинение, которое мне приписывали, заключалось в том, что я якобы на праздник Пасхи в 1945 году охранял расклеенные около церкви националистические листовки и не давал жителям их срывать.
Это обвинение было ложное, поэтому пробыв под следствием четыре дня, меня отпустили. Допрашивали меня только по этому вопросу и про сестер ничего не спрашивали.
Если бы даже тогда меня про них и спросили, то я все равно ничего не рассказал бы, потому что к этому времени под влиянием родителей я смотрел на советскую власть как на враждебную власть по отношению к местному населению и исходя из этого я был уверен, что если что-нибудь расскажу, то меня тогда уже, наверное, не выпустят.
Кроме этого, тогда я уже воображал, что, сказав что-нибудь, я тем самым выдам других и стану «предателем». После этого случая отношение ко мне родителей, в особенности сестер, изменилось. От меня больше дома ничего не скрывали, ибо на факте убедились, что я все равно никому ничего не расскажу.
Сестра Мария начинает меня вводить в курс своей деятельности. Она мне рассказывает, что связана с «партизанами», помогает им, встречается с ними.
Тогда же я от сестры узнал, что она встречается с «партизаном» «Кармелюком», который действует в нашем районе. В то же время я впервые знакомлюсь с таким «партизаном». Это была девушка-нелегалка под кличкой «Надя», которая часто приходила к сестре. В том же 1947 году я во Львове на квартире живу вместе с жителем села Барщевице Витинским Михаилом Петровичем, 1929 года рождения. Через него и его товарищей я ближе знакомлюсь с националистическим движением. Витинский был лично связан с «Кармелюком» и встречался с ним. Кроме того, он был связан с сестрой. Витинский привозил во Львов националистическую литературу, которую ему давал «Кармелюк», и мы ее вместе читали.
Под влиянием этой литературы я начинаю, так сказать, идейно оформляться. Разобраться в этом писании глубже я не мог и поэтому принимал все эти националистические идеи за чистую монету. Про себя, конечно, я тогда решил, что пойду по тому же пути, что «Кармелюк» и ему подобные.
В 1948 году я поступаю во Львовский государственный педагогический институт на физико-математический факультет. В том же году я впервые встречаюсь с «Кармелюком». Встреча была случайной и происходила в доме родителей. «Кармелюк» пришел к сестре, но как раз этой ночью я оказался дома. Правда, немного раньше сестра Мария мне сказала, что «Кармелюк» очень хотел бы со мной встретиться. При первой встрече «Кармелюк» расспрашивал об институте, об учебе, а также начал рассказывать кто такие бандеровцы, за что они воюют и т.д.
До 1950 года я еще несколько раз встречаюсь с «Кармелюком», «Славко» и другими. Все эти встречи носят случайный характер. Условленных встреч у нас с «Кармелюком» не было. При всех этих встречах разговор шел главным образом о новой возможной войне Америки с Советским Союзом, о том, что в результате этой войны должна быть построена «самостийная Украина», о задачах националистов в данный момент. Уже тогда «Кармелюк» начал внушать мне, что рано или поздно мне придется вступить в организацию и перейти на нелегальное положение, то есть уйти в «партизаны». Тогда я, конечно, не имел ничего против того, чтобы уйти с «Кармелюком», потому что, не разбираясь в действительном смысле этой борьбы и набив себе голову националистическими идеями из их литературы, я считал ее действительно борьбой за «освобождение». Главное же то, что всю эту «партизанщину» я представлял себе в романтическом виде, и она была для меня очень привлекательна.
Но, несмотря на это, занятия в институте, лекции об украинских буржуазных националистах, очевидные успехи советской власти в Западной Украине – все это привело к тому, что я начал сомневаться в правоте националистов.
Этого, конечно, было недостаточно, чтобы порвать всякие отношения с националистами, и, кроме того, я был уверен, что, заявив в органы про свою связь с оуновцами, я тем самым дам сам на себя показания и меня после этого посадят в тюрьму. На приказ министра госбезопасности под влиянием родителей и самого «Кармелюка» я смотрел как на своего рода ловушку.
Сойти с этого ложного пути мне помогли органы МГБ. Весной 1950 года меня вызвали в железнодорожное отделение охраны МГБ станции Львов-Подзамче. Там мне разъяснили о действительной роли украинских буржуазных националистов как врагов советской власти и в первую очередь украинского народа и указали, что предо мною стоят два пути, и вся дальнейшая моя жизнь зависит от того, по которому из них я пойду.
Первый – это дальше поддерживать связь с оуновцами, что в конечном счете приведет меня к тюремному заключению, и второй – это честно во всем признаться, помочь органам власти уничтожить имеющихся в районе бандитов и стать честным советским гражданином.
Подумав над этим предложением, я согласился на сотрудничество с органами госбезопасности, то есть избрал второй путь.
В первое время работа моя заключалась только в собирании сведений. Теперь я часто приезжаю к родителям и поэтому чаще встречаюсь с «Кармелюком», беру от него литературу. Беседы между нами дальше ведутся только на тему, как выразился «Кармелюк», «нашой боротьбы» (то есть оуновской).
В это же время сотрудники все время ведут со мной разъяснительно-воспитательную работу. Став на путь борьбы с оуновским подпольем, я стараюсь работать так, чтобы быстрее с ним покончить, ликвидировать «Кармелюка» и других. Но это мне пока не удается, а одна неудачная операция ставит меня в такое положение, как будто я веду двойную игру.
И вот, чтобы быстрее ликвидировать бандитов нашего района, узнать всю бандитскую районную организацию, связи с бандитами других районов, а также показать, что мои обещания помочь органам ликвидировать бандитов не одни лишь обещания на словах, – я предложил органам план, по которому должен буду уйти в подполье под предлогом того, что меня преследуют органы с целью ареста.
После согласия последних и предварительной подготовки в марте 1951 года я ушел в банду «Кармелюка». Свой переход к «Кармелюку» я осуществлял через сестру Марию. Последней я сказал, что меня ищут органы МГБ и поэтому мне нужно уходить в подполье, она, в свою очередь, рассказала это «Кармелюку», и он согласился меня взять с собой.
Со стороны «Кармелюка» мне было оказано полное доверие. Прямо у меня дома он мне вручил оружие и повел в свой схрон.
О полном доверии его ко мне свидетельствует еще и тот факт, что «Кармелюк» взял меня на свою собственную ответственность, без предварительной проверки и согласия на это высшего провода, и только после двухнедельного моего пребывания в банде заявил об этом своему надрайонному проводнику «Буй-Туру». Последний при этой встрече заявил «Кармелюку», что после некоторого времени моего пребывания и знакомства с подпольем он возьмет меня к себе.
Доверию ко мне «Кармелюка» способствовал тот факт, что он дружил с сестрой Марией и считался дома как будущий ее муж (это все намечалось сделать при «самостийной Украине»).
Про мой уход в банду знали только родители и Качур Анна Михайловна и Екатерина Михайловна (жительницы села Барщевицы), брат которых Ярослав М. 1932 года рождения под кличкой «Богдан» был в боевке «Кармелюка».
В банде я пробыл три месяца. За это время кроме «Богдана» и «Бориса» встречался с бандитами «Славко» (Заричный Михаил 1930 г.р.), «Морозенко» (1931 г.р.), «Стефан» (Стахур, 1932 г.р.), «Скала» (лет 35).
В первое время нас ходило четверо: «Кармелюк», «Борис», «Богдан» и я. Потом «Богдан» ушел в другой район, и нас осталось трое. В банде мне дали кличку «Олег».
Вся наша деятельность заключалась в том, что мы периодически обходили весь район, собирали различные сведения, продукты, деньги, распространяли националистическую литературу. Кроме этого, два раза в месяц мы ходили на связь к другим бандитам и к «Буй-Туру».
В силу всяких обстоятельств с «Буй-Туром» не встречался ни будучи в банде, ни раньше. В боевке «Кармелюка» я официально числился рядовым боевиком, но в действительности занимал положение другое. Во всех вопросах «Кармелюк» всегда со мной советовался и что было обязательно для всех, на меня не распространялось.
Достаточно сказать, что я несколько раз писал во Львов сотруднику, с которым я работал, письма, в которых помещал мероприятия по ликвидации бандитов. «Кармелюку» я говорил, что пишу эти письма к девушке, но сам он ни разу не поинтересовался, что я пишу, почему не обыкновенными буквами, а азбукой Морзе. Запретить же мне это делать он даже и не думал.
Узнав все то, ради чего я пошел в банду, я решил кончать с этой «партизанщиной». 14 июня 1951 года была проведена предложенная мною операция. В результате ее «Кармелюк» и «Борис» были ликвидированы, а я вышел из подполья.
После этого все время я жил во Львове. В июле месяце я узнал, что меня разыскивает сестра Ирина. Встретившись со мной, она сказала, чтобы я больше домой не приезжал, так как родители, в особенности Мария и мать, не хотят меня знать, одним словом, полностью от меня отказываются.
Придерживаясь дальше своих националистических взглядов, они считают меня ... предателем. После этого с родителями я больше не встречаюсь.
В августе 1951 года меня определили в одну из спецгрупп при Управлении МГБ по Львовской области. В этой спецгруппе я работал до последнего времени.
Мои родные:
отец Сташинский Николай Васильевич, 1900 года рождения;
мать Сташинская-Качур Павлина Михайловна, 1893 года рождения;
сестры Сташинская Ирина Николаевна, 1925 г.р., Сташинская Мария Николаевна, 1928 года рождения.
Родные братья матери:
Качур Павел Михайлович, лет 50, проживал в селе Барщевицы, сослан за связь с бандитами на север.
Качур Иосиф Михайлович, лет 45, живет в селе Барщевицы, был связан с бандитами.
Сташинский.
14 октября 1952 г.
Верно: ст. оперуполномоченный 1 отдела МГБ УССР ст. лейтенант госбезопасности Алексеев.

БДИТЕЛЬНЫЕ СОСЕДИ
Агентурное донесение. Осведомитель «Катун», принял Ситняковский. 20.4.1950 года.
В селе Борщевицы проживает Сташинский Николай Васильевич, который с 1939 до 1941 года работал табельщиком 2-го околотка пути на ст. Борщевицы, в период немецкой оккупации был назначен кладовщиком, он получал у немецких властей продукты для распределения рабочим. Со времени изгнания немецких войск снова стал работать табельщиком околотка.
В 1940 году Сташинский был арестован РО МГБ за связь с бандитами, находился в заключении свыше года, и затем его освободили. В настоящее время Сташинский работает кладовщиком в колхозе, является близким родственником Согорам и Коцурам.
В 1947 году были арестованы две дочери Сташинского – Мария и Ирина, как активные пособницы ОУН, но они пробыли в заключении около двух месяцев, и затем их освободили. В конце 1949 года Сташинские Мария и Ирина были вновь арестованы РО МГБ. Одновременно были арестованы их близкие приятельницы Ковальчук Мария и Коцур-Мурмила Надежда, но почему-то сестры Сташинские были освобождены.
У Сташинского Николая имеется сын Богдан в возрасте 19–20 лет, который был в близких связях с участниками ОУН: Согорами Ярославом и Мирославом, Ощипко Платоном, Витинским Михаилом и др.
Сташинский Богдан занимается в институте ... Львова. Он обычно приезжал в село по субботам вместе с Согор Ярославом и Ощипко, и после их приезда в селе появлялись антисоветские листовки. В январе с.г. Сташинский был участником сбора денег под видом колядования, но в церкви о сборе денег никто не объявлял и куда пошли собранные деньги неизвестно, вероятно, что деньги собирались для бандитов.
Вместе со Сташинским сбор денег производили Согор Ярослав и Витинский Михаил, арестованные в настоящее время, Пенцко Иосиф дежурный по станции Борщевицы и его брат Пенцко Евгений.
Справка: Сташинский Богдан проходит по показаниям арестованного Ощипко Платона как пособник ОУН. Пенцко Иосиф разрабатывается по агентурному делу № 654.
Мероприятия: Запросить РО МГБ о наличии компр. материалов на Сташинского Богдана и сделать ему спецпроверку.
Тов. Ситняковский: В отношении Сташинского Богдана надо решить вопрос в части его вербовки в качестве агента для разработки лиц, проходящих по агентурному делу № 654, т.к. он с ними имеет связь. 20.4. Флусов.
Верно: Ситняковский...


По ссылке на полную статью

ЕЩЕ О НЕУДАЧАХ
К неудачам разведки во время операций, проводимых в Ливане наземными войсками и другими подразделениями, эксперты относят «нехватку свежей информации». Кроме того, если такая информация и существовала, то она не достигала тех, для кого была предназначена, оставаясь неиспользованной. Можно упомянуть о том случае, когда подготовленная разведкой чрезвычайно важная для наземных сил информация, хранившаяся в запечатанных ящиках, осталась не использованной, в то время как приходили постоянные жалобы от военных по поводу «морально устаревших» данных аэрофотосъемки, датированных 2002 годом. Даже если сделанные разведкой заявления о том, что информация о тактических боевых характеристиках «Хезболлы»  соответствует действительности, это лишний раз подтверждает, что процесс обеспечения важной информацией требует качественного улучшения.
Четвертый. Говоря о проколах разведки, израильские и американские эксперты постоянно упоминают два термина: предвзятость мнений и неверная расстановка приоритетов. Предвзятость, характерная для второй ливанской войны, начала проявляться с момента вывода с территории Ливана израильских войск в мае 2000 года. Сочетание сильнейшего международного давления и ожиданий израильского общества стало краеугольным камнем политики государства, что в итоге оказалось для него ловушкой. С одной стороны, Израиль публично признавал, что после эвакуации жителей опасной зоны больше не имело смысла продолжать конфронтацию с Ливаном, и, следовательно, события на северной границе оказывались целиком и полностью проблемой Ливана. С другой стороны, премьер-министр Эхуд Барак заявлял, что любое покушение на израильский суверенитет неминуемо повлечет за собой весьма жесткий ответ.
Ошибкой руководства АОИ стала расстановка приоритетов, требовавших точного распределения ресурсов на первоочередные задачи, в которых фигурировал палестинский фронт, а не ожидаемая конфронтация на ливанской границе. Исходная идея политики отражения угроз включала в себя наличие постоянной опасности атаки силами «Хезболлы», но политическое решение ориентировалось на отсутствие у организации потенциала для активных боевых действий. Поэтому промахи разведслужб явились следствием неверного политического решения, вытекающего непосредственно из государственной политики. Те, кто принимал подобные решения, верили, что в случае эскалации конфликта на севере ситуацию удастся взять под контроль, а в случае ее ухудшения достаточный ресурс времени позволит провести реорганизацию и перебросить необходимые силы из района Газы.
В действительности спустя несколько месяцев после вывода войск из Ливана «разведка обнаружила, что Иран и Сирия начали переправлять огромные партии оружия и инструкторов для обучения боевиков «Хезболлы», что партизанская организация, с которой АОИ в течение многих лет сталкивались в Южном Ливане, меняет свою тактику. Дело в том, что, если бы Израиль напал на Ливан с целью помешать «Хезболле» продолжать процесс вооружения, это вызвало бы осуждение со стороны международной общественности, заметно уменьшив кредит доверия, заработанный Израилем после вывода войск из Ливана. Настоящая проблема заключается в том, что восприятие происходящего политиками, заявляющими, что «на севере спать нужно, оставив один глаз открытым, но не поднимая головы», отрицательно сказалось на военных, в том числе и на разведывательном управлении. Из-за боязни перейти в своих действиях некую границу и спровоцировать противника, в постоянных тренировках терпения, были свернуты разведывательные полеты, проводившие фотосъемку местности с малой высоты, так же как и миссии наземной разведки, собиравшей информацию о различных операциях неприятеля, которые могли оказаться началом агрессии.

НЕЖДАННЫЕ РАКЕТЫ
Сюрпризом стала полная неосведомленность израильской разведки о наличии на вооружении «Хезболлы» мобильных пусковых установок крылатых противокорабельных ракет и возросшая точность ракет «Катюша» и кучность их залповой стрельбы. Если прежде ракетчики «Хезболлы» атаковали тремя–восемью ракетами, то в ливанских боях выпускали до 70 ракет в течение одного часа. Крайне болезненно военная разведка Израиля восприняла успешную ракетную атаку самого мощного надводного корабля в ВМС Израиля корвета «Ханит» класса Саар-V (Saar-V). Корабль был поражен 14 июля противокорабельной крылатой ракетой, запущенной с берега. Первоначально считалось, что «Ханит» был атакован беспилотным летательным аппаратом с зарядом взрывчатки.
По другой версии, корабль, находившийся в 10 милях от побережья Ливана, был атакован не одной, а двумя противокорабельными крылатыми ракетами. Ракета С-801/802 (китайская ПКР Silkworm, поставлявшаяся в Иран в 1990-х годах) с радарной системой наведения преднамеренно была выпущена по высокой траектории для отвлечения средств корабельных ПРО. Но в это время другая низколетящая ракета (в разных источниках названа С-802 или C-701 с телевизионной головкой наведения) сумела атаковать и поразить корабль.

ПРОТИВ ХАМАС
По использованию информационных технологий в разведке израильская армия считается самой передовой в мире. Ее разведывательные центры непрерывно перерабатывают огромные объемы информации, поступающие со спутников, беспилотных разведчиков, миниатюрных скрытых камер и автоматических датчиков, установленных вдоль границы с Ливаном и в секторе Газа. В преддверии конфликта Израиль ввел в эксплуатацию новый спутник наблюдения за земной поверхностью с разрешением лучше одного метра. Даже Пентагон перенимал передовой израильский опыт в области средств автоматического наблюдения и антитеррористической борьбы. Но, как показали события, чрезмерное увлечение ИТ-новинками не застраховывает от эффективных асимметричных мер противодействия. Боевики ХАМАС регулярно пересекают границу Израиля, напичканную всевозможными электронными приборами и средствами обнаружения, обходя их через подземные подкопы, используя «кирки, лопаты и ножи», нападают и похищают израильских солдат прямо с их постов.
До начала войны считалось, что инфраструктура ХАМАС и склады с оружием и боеприпасами были уничтожены именно благодаря полученным до начала войны стратегическим данным разведки. Но чем больше продолжалась война, тем все чаще возникал вопрос: почему современная армия Израиля не может одержать быструю победу? До начала войны у армии обороны Израиля имелось только приблизительное представление о численности ХАМАС и его войсках. Цифры колебались от 10 тыс. до 20 тыс. активных членов организации. Можно предположить, что эти цифры не соответствовали действительности и в распоряжении ХАМАС все еще имеется гораздо больше подразделений, даже несмотря на значительные потери, понесенные в первом авиационном ударе.
Оценивая разведывательную деятельность АОИ, израильские аналитики ввели в оборот термин «деквалификация» для тех случаев, когда бойцы не могли вести самостоятельную разведку. Ее причина – специфика обстановки и местности. Навыки наблюдения, приобретенные на территории Палестины, не сработали. Израильские эксперты пришли к выводу, что в противопартизанской борьбе ведущей силой по нейтрализации легких ракет и объектов, о которых нет данных, являются разведывательные подразделения сухопутных и специальных войск, которые имеют больше возможностей для их поражения. В целях устранения ошибок израильские военачальники приняли решение ввести в состав разведрот снайперско-разведывательные взводы, а также внедрить в обучение отдельную программу по обнаружению и уничтожению «Катюш».

Напряженные бои на улицах Цхинвала в августе 2008 года могли быть менее кровопролитными. Фото Reuters

РАЗВЕДКА РФ В ГРУЗИИ
Разведка ВВС России за годы северокавказских конфликтов не научилась выявлять возможности ПВО Грузии. Подавить организованную систему ПВО на цхинвальских высотах можно было в кратчайшие сроки с учетом ограниченных размеров территории. Авиация плохо взаимодействовала с сухопутными силами – иначе ликвидация грузинских позиций на цхинвальских высотах заняла бы еще меньше времени, а пехота понесла куда меньший урон. Именно поэтому планирование первых авиационных ударов, выполнение специальных полетов осуществлялось без учета и детальной оценки возможностей ПВО Грузии на конкретном направлении по обнаружению и поражению самолетов и вертолетов управляемым оружием и зенитной артиллерией.
Разведывательная информация всех сил и средств должна немедленно доводиться до частей и подразделений на поле боя. Ведение радиоразведки для подавления радиоэлектронных средств противника не совпадает по целям и задачам с разведкой для получения и накопления информации. Силы и средства РЭБ работают в основном по схеме: «обнаружил – определил ценность – подавил». Или зачастую просто «обнаружил – подавил». Поэтому разведывательные сведения, получаемые начальником разведки дивизии/полка от начальника службы РЭБ, не систематизированы, носят отрывочный характер и не могут быть безоговорочно использованы. В современных условиях боевых действий, когда время на принятие решения по огневому воздействию сведено к минимуму, а средства разведки позволяют обнаруживать противника на достаточно большом расстоянии, исключающем визуальное опознавание, исключать «огонь по своим» становится чрезвычайно важной проблемой.

АВИАРАЗВЕДКА США И НАТО В ЛИВИИ
На предварительном этапе операции было задействовано как минимум пять самолетов-разведчиков стран НАТО. Была создана мощная американская авиационная группировка разведывательной авиации и радиоэлектронной борьбы. Самолеты Lockheed U-2; RC-135 Rivet Joint, EC-130Y, EC-130J, EA-18G, самолеты электронной разведки ЕР-3Е, Boeing E-3 F Sentry, Grumman E -2 Hawkeye; EC-130J «Коммандо Соло», Tornado ECR; Transall C-130 JSTARS и БПЛА Global Hawk, самолеты базовой патрульной авиации Р-3 «Орион» и самолеты-заправщики КС-135Р и КС-10А. Например, ЕС-130Е RR имеет комплекс аппаратуры для радиовещания в широком спектре частот и трансляции телепрограмм в общемировом цветном формате WWCTV. Шесть передатчиков, работающих в диапазоне от 450 кГц до 350 мГц, излучают сигналы с помощью 9 передающих антенн, установленных по всему самолету. Вещание Commando Solo производится, как правило, с максимальной высоты на протяжении до 12 часов без дозаправки, при необходимости дозаправляясь в воздухе.
Самолеты электронной разведки RC-135 Rivet Joint перехватывают радиопереговоры ливийских военных и передают полученную информацию на БПЛА Global Hawk («Глобал Хок»), барражирующий на большой высоте. Беспилотник наводит аппаратуру слежения на место расположения бронетанковых частей и определяет его примерные координаты. В некоторых случаях и сами БПЛА первыми обнаруживают движущиеся цели. Затем «Глобал Хок» передает координаты аналитикам в наземном центре, а те отправляют данные на командный пункт для выдачи целеуказания. Оттуда координаты поступают на самолет ДРЛО и управления E-3 Sentry Awacs «Сентри», который, в свою очередь, наводит на цели истребители F-16 и «Харриер», другие боевые самолеты или БПЛА.
Высокую эффективность показали новые средства радиосвязи, используемые в сетях обмена разведывательной информацией тактического звена, позволившие впервые в ходе реальных боевых действий продемонстрировать эффективность автоматизированного формирования электронной карты тактической обстановки, единой для различных звеньев управления. В частности, впервые были применены в звене «взвод–рота» и разведывательно-поисковыми группами единые тактические терминалы JTT-B, которые позволяют в реальном масштабе времени отображать получаемые по спутниковым и наземным каналам связи данные на электронной карте, выводимой либо непосредственно на собственный терминал, либо на экран подключенного портативного компьютера.

УКРАИНСКАЯ РАЗВЕДКА В ДОНБАССЕ
В ВСУ по большому счету это две крупные организации: Главное управление разведки Министерства обороны Украины (ГУР МОУ) и Служба внешней разведки (СВРУ) этой страны. Нынешний руководитель СВРУ генерал-лейтенант Виктор Гвоздь на эту должность назначен лишь в феврале 2018 года. Прежде был главой ГУР МОУ. После дружеских объятий с руководством ГУР МОУ и СВРУ последовал приказ, «чтобы все сотрудники украинской разведки представили полный послужной список, данные на родственников, в том числе родственные, на территории РФ и результаты работы, прежде всего агентурной, за весь период деятельности в разведке».
В Генеральным штабе Украины активно используется воздушная разведка и получают информацию от американских же спутников. Однако в Киев она поступает с опозданием – спустя несколько часов или даже дней. В интервью журналу «Новое время страны» тогдашний спикер Верховной рады Александр Турчинов пожаловался: «Наши спецслужбы сообщали, что время военного нападения со стороны РФ определено – обычно это было в 3–4 утра. И мы сидели в боевой готовности на командном пункте... а остатки армии готовились к открытой войне с восточным соседом. Но ее не произошло».
Губительными оказались для США, НАТО и Киева завышенные представления о собственных армиях, их мощи и боеспособности; ополчение может сопротивляться и обороняться длительное время, полтора года. Советники США и НАТО предполагали, что после первых ударов блицкрига ополчение развалится, произойдет массовая сдача в плен, побег в Россию. При оценке обстановки в части, касающейся вопросов состояния и возможных действий противника, было недооценено морально-психологическое состояние ополченческих войск. Однако, несмотря на серьезные потери, бойцы армии ДНР и ЛДР более трех лет не только сохранили свою боеспособность, но и имеют возможность активного наступления в случае срыва Минских соглашений. Задача, стоявшая перед ГШ ВСУ по уничтожению фактически боевой мощи своего противника, осталась невыполненной. Киев не смог установить полного контроля над Донецком и Луганском, полностью закрыть украинско-российскую границу и, видимо, не сможет...

По ссылке на полную статью

«ДЕЛО ГРИММА»
В ходе следствия выяснилось, что Гримм был завербован иностранной разведкой по собственной инициативе еще в 1896 году во время посещения им Германии. За неполных шесть лет работы на немецкую, а затем и австрийскую военную разведку подполковник-предатель заработал более 30 тыс. руб. и 20 тыс. марок. Иуда в погонах отдал противнику все, что мог: копии Всеподданнейших докладов по военному министерству и приказов по округу по изменению штатов, расписание сухопутных войск, Инструкцию командующему войсками по управлению Варшавским военным округом, расписание о новобранцах последнего призыва, данные о дислокации и численности частей, топографические карты укрепленных районов, планы крепостей, инструкции по обучению войск, мобдокументы и др.
Связь с иностранной разведкой шпион поддерживал лично во время посещения Берлина и Вены, а как запасной вариант – через подобранного лично связника и любовницу Серафиму Бергстрем. Шпион контактировал с противником и непосредственно на территории России в ходе конспиративных встреч с военным агентом Австро-Венгрии в Петербурге и австрийским консулом.
Оперативная разработка Гримма и его преступных связей, арест и следствие велись под личным контролем военного министра Алексея Николаевича Куропаткина. Решением Варшавского военно-окружного суда Гримма приговорили к каторжным работам сроком на 12 лет, лишению воинского звания, дворянского достоинства, орденов и всех прав состояния. Причем подполковник получил срок отнюдь не по максимуму – согласно действующему на период совершения им тяжких преступлений российскому уголовному законодательству за госизмену, выразившуюся в «сообщении государственных тайн иностранному правительству», его вполне могли приговорить к смертной казни.
По итогам расследования шпионского «дела Гримма» военный министр России генерал-адъютант А.Н. Куропаткин имел весьма нелицеприятный разговор с императором. Оправдываться за провал Алексей Николаевич не стал, так как претензии Николая II к военному ведомству были обоснованными: многолетняя безнаказанная работа агента противника под носом у руководства штаба округа, косвенное вовлечение в шпионскую деятельность нижних чинов из числа писарей, бесконтрольное копирование секретных документов, утечка составляющих гостайну сведений в Генштаб иностранной державы, неслыханное нарушение норм офицерской чести, присяги, отсутствие элементарного контроля за служебной дисциплиной, позволявшее Гриму при постоянном месте службы в Варшаве произвольно дефилировать в Берлин, Вену, Париж и Петербург, попытки агента расширить свои возможности путем поиска дополнительных информаторов в Главном штабе русской армии и пр.

РАЗВЕДКИ НАРАЩИВАЮТ УСИЛИЯ
Кроме австро-венгерского и германского военных агентов в Санкт-Петербурге активную разведку по русской армии путем приобретения источников информации в военной и околоармейской среде вели аккредитованные при диппредставительствах своих государств разведчики генеральных штабов Японии, Франции, Великобритании. Подобное поведение офицеров иностранных армий ни удивления, ни тем более возмущения в русском Главном штабе не вызывало и вызвать не могло, ибо наши военные агенты за границей занимались такого же рода тайной разведдеятельностью, причем с не меньшей настойчивостью, усердием и результативностью.
Помимо задействования легального института военных агентов, спецслужбы сопредельных с Россией государств принимали настойчивые и энергичные меры по наращиванию своих разведывательных позиций за рубежом для получения более широкого спектра информации о Вооруженных силах, мобилизационных ресурсах и военно-промышленном потенциале России.
В мае 1902 года группа сотрудников германского военного ведомства представила на рассмотрение высшего руководства план «обширной организации осведомления и агентуры для внесения замешательства в тылу врага». Согласно данному документу, руководителям представительств немецких фирм за границей вменялось в обязанность включать в штат служащих коммерческих организаций официальных и негласных сотрудников военной разведки и обеспечивать их тайную деятельность под прикрытием исполнительно-распорядительных и административно-хозяйственных функций в торговых, промышленных и финансовых организациях. Ждать результата долго не пришлось – с 1903 года промышленно-статистический отдел германского Генерального штаба начал регулярно получать подробные отчеты заграничных фирм с немецким капиталом о характеристике предприятий-партнеров по всем возможным финансово-экономическим и кадровым параметрам.

КАРДИНАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ
В начале ХХ века в русском Главном штабе сложилось четкое понимание наличия ряда объективных предпосылок для вывода организации защиты армии от разведывательного проникновения спецорганов иностранных государств на принципиально новый уровень. Рассмотрим эти предпосылки подробнее:
– теоретические и методологические – созданы теоретические основы изучения форм и методов разведывательной деятельности противника, организации контршпионской работы в различных странах на основе опыта последних войн ХIХ века, опубликованы монографии отечественных и зарубежных исследователей по проблемам борьбы со шпионажем;
– исторические – на протяжении длительного исторического периода начиная с эпохи наполеоновских войн в действующей армии и ее ближайшем окружении в период военных действий с завидной регулярностью выявлялись и разоблачались неприятельские шпионы, стремящиеся любыми способами заполучить секретные сведения о русских войсках;
– функциональные – практические потребности армии в надежной защите от противника широкого спектра секретных сведений. Вспомним великого Сунь-Цзы: «Самый лучший замысел – это тот, который скрыт от неприятеля»;
– правовые – в российском законодательстве имелись нормы уголовного права, позволяющие и обязывающие привлекать к уголовной ответственности российских и иностранных граждан за государственную измену и шпионаж;
– оперативные – создание и совершенствование организационных разведывательных структур в генеральных штабах армий государств – противников России, а также активизация вербовочной работы с целью приобретения источников информации, имеющих непосредственный доступ к военным секретам;
– организационные – в структуре российских государственных и военных органов в отличие, например, от французских и австро-венгерских отсутствовало специальное подразделение, в чьи задачи вменялось исключительно выявление и пресечение разведдеятельности иностранных военных агентов на территории страны.
Заслуга А.Н. Куропаткина как военного деятеля государственного масштаба в том, что он названные выше причинностные факторы и изменившиеся условия оперативной обстановки вовремя уловил, прочувствовал и провидчески отреагировал на них, дав указание военно-ученому комитету Главного штаба свести все образовавшиеся факторы воедино с последующей выработкой дельных предложений по кардинальному решению проблемы контршпионажа.
20 января 1903 года военный министр А.Н. Куропаткин доложил императору Николаю II подготовленную канцелярией военно-ученого комитета Главного штаба докладную записку, в которой указывалось:
«Совершенствующаяся с каждым годом система подготовки армии, а равно предварительная разработка стратегических планов на первый период кампании приобретают действительное значение лишь в том случае, если они остаются тайной для предполагаемого противника; поэтому делом первостепенной важности является охранение этой тайны и обнаружение преступной деятельности лиц, выдающих ее иностранным правительствам.
Между тем, судя по бывшим примерам, обнаружение государственных преступлений военного характера до сего времени у нас являлось делом чистой случайности, результатом особой энергии отдельных личностей или стечением счастливых обстоятельств; ввиду сего является возможность предполагать, что большая часть этих преступлений остается нераскрытыми, и совокупность их грозит существенной опасностью государству в случае войны.
Возложить принятие мер к обнаружению лиц, занимающихся сею преступною деятельностью, на Департамент полиции не представлялось бы соответственным, во-первых, потому, что названное учреждение имеет свои собственные задачи и не может уделить на это ни достаточных сил, ни средств, во-вторых, потому, что в этом деле, касающемся исключительно военного ведомства, от исполнителей требуется полная и разносторонняя компетентность в военных вопросах.
Поэтому представлялось бы желательным учреждение особого военного органа, ведающего розыском сих преступлений, с целью охранения военных тайн.
Деятельность сего органа должна заключаться в установлении негласного надзора за обыкновенными путями тайной военной разведки, имеющими исходной точкой иностранных военных агентов, конечными пунктами – лиц, состоящих на нашей государственной службе и занимающихся преступной деятельностью, и связующими звеньми между ними – иногда целый ряд агентов, посредников в передаче сведений.
При Главном штабе полагалось бы учредить особое Разведочное отделение, поставив во главе его начальника отделения – штаб-офицера – и введя в состав его обер-офицера и писаря. Для непосредственной сыскной работы сего отделения полагалось бы воспользоваться услугами частных лиц – сыщиков по вольному найму, постоянное число коих впредь до выяснения его опытом представлялось бы возможным ограничить шестью человеками».
На следующий день 21 января 1903 года на левом поле записки появилась исполненная синим карандашом резолюция царя: «Согласен».

РАБОТА ОТ ПРОТИВНИКА
Как видно из содержания записки Куропаткина, в основу идеологии работы новой контршпионской службы закладывался способ организации работы от противника, при котором основным объектом изучения военной контрразведки становились военные агенты диппредставительств иностранных государств в России, чьей первоочередной функцией являлось добывание сведений о русской армии. При этом речь об организации аналогичных подразделений в штабах военных округов не шла, хотя логика и методика разведывательно-подрывной деятельности иностранных разведок, особенно германской, австро-венгерской и японской, того требовала настоятельно.
Не затрагивалась в записке на имя царя и тема создания превентивного контрразведывательного режима внутри армии: ужесточение контроля за сохранностью секретных документов в штабах, приобретение источников оперативной информации в военной среде.
Не рассматривалась даже гипотетическая возможность создания системы политического сыска в войсках, и это отчасти объяснимо: уроки разветвленного всероссийского заговора мятежников-декабристов, очаговой антигосударственной деятельности таких единичных выходцев из офицерского сословия, как народовольцы, профессор полковник Лавров (автор «Отречемся от старого мира»), лейтенанты Буцевич и Суханов, террорист подпоручик Степняк-Кравчинский, анархисты прапорщик-артиллерист Бакунин и есаул Кропоткин, организатор военно-революционных кружков поручик Ашенбреннер, были уже забыты, а тревожное время спровоцированных социалистическими и националистическими партиями, в том числе и при финансовой поддержке зарубежных разведок, восстаний в армии и на флоте еще не наступило.
До начала войны с Японией Куропаткин успел поставить свое детище на ноги – сформировал и укомплектовал штаты Разведочного отделения, подобрал и назначил толкового начальника, изыскал необходимые денежные средства. Окрыленные доверием министра, военные контрразведчики обложили плотным негласным наружным наблюдением наиболее активных иностранных военных агентов в Петербурге и быстро получили первый конечный оперативный результат: в феврале 1904 года за сотрудничество с японской, германской и австрийской разведками был арестован штаб-офицер по особым поручениям при главном интенданте ротмистр Ивков, который, находясь в заключении и дав признательные показания, по окончании предварительного следствия покончил жизнь самоубийством.
У Куропаткина, как создателя разведочного по названию, а по функциональному содержанию – военного контрразведывательного отделения, оказалась поистине легкая рука. За прошедшие 126 лет структуры отечественной военной контрразведки свое организационное существование не прекращали никогда, непрерывно действуя при монархическом режиме, в период Временного правительства, в эпоху советской власти и в обновленной России – менялось только наименование спецслужбы и ее ведомственная принадлежность.
В итоге созданная в 1903 году Алексеем Николаевичем Куропаткиным российская военная контрразведка на сегодня является одной из старейших непрерывно функционирующих с момента своего образования спецслужб в мире. Для сравнения: американское ФБР учреждено в 1908 году, а британские контрразведка МИ-5 и разведка МИ-6 ведут отсчет времени своего существования с 1909 года.  

"По мнению посольства, Кремль стремится расколоть англо-американскую солидарность", — отмечается в том же документе.
"Министерство иностранных дел Великобритании опровергло сообщения прессы о том, что Соединенное Королевство передает СССР научные секреты в обмен на советские зерно и лесоматериалы", — сказано в сводке от 23 мая.
В июле разведка утверждает, что переговоры зашли в тупик: предложив Великобритании по миллиону тонн зерна в год, Москва заломила неприемлемую для Лондона цену. А к 1 августа СССР, по сути, оказался в состоянии дефолта.
Но к тому моменту внимание американской разведки привлекает другой аспект британо–советских отношений: Лондон поставляет Москве реактивные двигатели и самолеты."Великобритания собирается отправить в СССР 359 реактивных двигателей", — сообщают Трумэну 23 мая.
Правда, через несколько дней, 27 мая, разведчики уточняют: не 359, а всего 35 реактивных двигателей Nene. "35 Nene" по-английски на слух легко перепутать с 359. Что лишний раз подтверждает: многое из информации CIG базируется не на документальных, а на устных источниках.
Так или иначе, в 1947 году Великобритания передала СССР в общей сложности более полусотни реактивных двигателей и несколько реактивных самолетов Meteor и Vampire, в том числе последних моделей — об этом также докладывает американская разведка.
Разобрав, изучив и скопировав британские аппараты Derwent  и Nene, советские конструкторы создали свои реактивные двигатели — РД-45 и РД-500 (в серийном производстве ВК-1), которые установили на первые в СССР боевые реактивные самолеты Ла-15, Як-23 и МиГ-15.

Мешочники в погонах?
Информируя главу американской администрации о происках СССР, разведка порой приводит сведения, достоверность которых не может не вызвать сомнений.
Так, в мае 1947-го на стол Гарри Трумэна легла сводка с донесением о том, что советских офицеров в Румынии командование обязывает закупать муку из американских поставок и вывозить личным багажом в Советский Союз.

Фрагмент сводки донесений разведки США от 15 мая 1947 года
© CIA

"Всем советским офицерам, отправляющимся в СССР, приказано приобрести по 44 фунта (около 20 килограммов. — Прим. ред.) муки, чтобы доставить в Одессу, где мука сдается советским властям. Тринадцатого мая румынское Министерство иностранных дел официально опровергло отправку американского зерна в СССР, однако МИД не отрицал, что по условиям перемирия из внутренних румынских запасов выделено продовольствие для содержания Советской Армии", — это из дайджеста от 15 мая.
К сообщению добавлено: советские войска в Польше покупают продукты питания на открытом рынке, используя "только что напечатанные" советской же администрацией злотые.

"Рука голода" и "рука Москвы"
"СССР собирается помочь французским коммунистам", предупреждает разведка американского президента 25 августа 1947 года. Аналитики CIG считают, что Советы намерены "осуществить символическую доставку отборной пшеницы, чтобы укрепить коммунистическую позицию до осенних муниципальных выборов".

Фрагмент cводки донесений разведки США от 25 августа 1947 года
© CIA

"Ранее поставки советской пшеницы непосредственно перед выборами получали широкую огласку. Несмотря на малый объем по сравнению с поставками из США, пропагандистская ценность такого жеста для французских коммунистов была велика", — говорится в комментарии к донесению.
Происки Советов американские разведчики видят буквально во всем — в том числе и в продовольственной помощи разрушенным войной странам Европы. Между тем ситуация в зонах контроля западных держав-победительниц действительно складывается не лучшим образом.
В апреле Трумэну докладывают, что в Рурской области Германии, находящейся во французской зоне, начались волнения из-за нехватки продуктов питания.
"Массовые акции протеста в Руре указывают на чрезвычайную серьезность ситуации. Если условия не улучшатся, забастовки и демонстрации участятся и распространятся на американскую зону. Общее положение с продовольствием в зонах США и Великобритании будет ухудшаться вплоть до сбора урожая 1947 года", — читаем в обзоре от 4 апреля.
Разведчики опасаются, что протесты, которые они считают стихийными, возглавят некие "организованные группы" и используют для смещения назначенной оккупационными властями администрации. Белому дому советуют увеличить поставки продовольствия в подконтрольные районы, рассчитав их так, чтобы "рацион питания исключил возможное недовольство населения".
Но с расчетами возникают проблемы. Еще в октябре 1946-го разведка сообщала, что, когда "рацион питания" увеличили в Германии, беспорядки начались в соседней Австрии.
"Известия о предлагаемом ежедневном рационе в 1550 калорий в германских зонах США и Великобритании вызвали значительное недовольство в Австрии, где ежедневный рацион остается на уровне 1200 калорий и нет непосредственной перспективы улучшения ситуации", — говорилось в обзоре от 2 октября.
Накануне CIG предупредила президента о том, что оказание помощи лишь западным зонам Австрии способно разделить страну, как это случилось с Германией.
Четыре оккупационные зоны сохранялись в Австрии до 1955 года. Между США, Великобританией, Францией и СССР была поделена и столица — Вена.
Но именно ситуация в Германии складывалась катастрофически. Двенадцатого мая 1947 года разведка проинформировала Трумэна, что, по словам американского дипломата Роберта Мерфи, моральный дух в побежденной стране "ниже, чем когда-либо, начиная с периода после окончания боевых действий". Царит "всеобщее беспокойство" по поводу того, что экономические условия ухудшатся и обернутся "еще одной ужасной зимой".
Мерфи указывает на такие тревожащие немцев факторы, как "растущее чувство безнадежности, возникающее из-за острой нехватки товаров, тяжелых жилищных условий и неопределенности в будущем".

Сталин не поверил Западу
Для подъема из разрухи разоренного войной континента западные страны приняли "Программу восстановления Европы" — так называемый план Маршалла. Госсекретарь США Джордж Маршалл предложил его в начале 1947 года, план вступил в силу весной 1948-го. В реализации программы участвовали 17 европейских государств.
В СССР к плану Маршалла поначалу отнеслись с интересом. Министр иностранных дел Вячеслав Молотов поручил советским ведомствам серьезно готовиться к обсуждению программы. Однако в конце концов подозрительность и недоверие к Западу взяли верх.
Руководство СССР всячески стремилось не допустить, чтобы США получили какие-либо экономические и политические преимущества, и отвергало любые формы контроля со стороны Вашингтона.
Парижское совещание министров иностранных дел Великобритании, Франции и СССР, состоявшееся 2 июля 1947 года, завершилось отказом советской стороны участвовать в реализации плана Маршалла. Накануне разведка США сообщала из Варшавы, что "Польша могла бы сотрудничать, по крайней мере, в ограниченных масштабах, с предложениями Маршалла по восстановлению европейской экономики, независимо от позиции СССР".
Но сотрудничество не состоялось — выход Советского Союза из переговоров поставил на этом крест.
"Сталин сообщал чешской делегации в Москве, что Чехословакия может принять участие в Парижской конференции, если пожелает, но это было бы большой ошибкой, поскольку:
(a) ресурсы США недостаточны для успешного осуществления плана Маршалла;
(b) конгресс США не санкционировал выделение необходимых кредитов;
(c) даже если план получит поддержку конгресса, он будет неэффективным из-за надвигающегося экономического кризиса в США;
(d) рост советского производства обеспечит СССР возможность удовлетворения всех экономических потребностей", — говорится в обзоре от 16 июля 1947 года.

Фрагмент сводки донесений разведки США 16 июля 1947 года
© CIA

Чехи ослушаться Сталина не посмели, как и другие страны, оказавшиеся под контролем СССР. И это окончательно разделило Европу на Запад и Восток.
И, хотя у всех послевоенное восстановление было долгим и непростым, план Маршалла  позволил в короткие сроки реструктурировать западную экономику, насытить ее инвестициями и создать предпосылки для будущей объединенной Европы, к которой после распада СССР примкнули и восточноевропейские государства.

Божок с самого начала не доверял зданию на Нагорной и демонстративно переместил свой кабинет в Белогородку. И уже оттуда стал говорить, что требуется, мол, провести 25 километров оптико-волоконной связи между его кабинетом и киевским зданием для контакта с сотрудниками. А это дорого и неразумно, поскольку «могут врезаться». Этим же Божок объяснял и свою страсть к «ручному руководству»: есть данные, что он лично собирает у себя в кабинете оперативных сотрудников и долго с ними «беседует», хотя сам никогда в оперативной работе не участвовал. Пикантность ситуации, однако, в том, что после переезда СВРУ в Белогородку в здание на Нагорной собирается заселиться военная разведка Минобороны Украины. То есть, для военных разведчиков это помещение вполне пригодно с точки зрения безопасности.
Вторым шагом Егора Божка на посту главу СВРУ стала зачистка руководящего состава. Он уволил всех своих четырех заместителей (кроме скандально известного Сергея Семочко, который, несмотря на начатое против него антикоррупционное расследование и наличие родственников в России, продолжает числиться первый заместителем главу СВРУ). Тем не менее Божку не удалось полностью выкорчевать все кадры, так или иначе по происхождению связанные (напрямую или по системе подготовки) с советским или домайданным прошлым. И в недрах СВРУ сформировалась глухая, но не очень буйная оппозиция Егору Божку, которая, однако, дальше ропота в курилках не идет.
Дай Божку волю, он бы с радостью осуществил бы «поколенческий геноцид» – всех бы уволил, кто старше 35 лет, только вот заменить их некем.
В СВРУ в 90-е и нулевые годы шли выходцы из разнообразных «второсортных» военных училищ, оставшихся на Украине от советского прошлого, типа Харьковского военного института национальной гвардии (бывший внутренних войск), Донецкого военно-политического училища строительных войск и войск связи, Симферопольского военно-политического строительного училища и тому подобное. Специальной подготовкой сотрудников разведки в Киеве занимается Институт службы внешней разведки, но до самого последнего времени уровень преподавания там вызывал вопросы, поскольку, ибо опять же на Украине не было соответствующих кадров. До массового появления англоговорящих экспатов.
Сейчас Божок переориентирует подготовку на американский лад. Он часто к месту и не к месту употребляет американские жаргонные выражения, лоббирует создание парламентского комитета по разведке, копируя сложившуюся в США систему. А проект закона о разведке, который должен заменить тот, что готовился при Януковиче, писали для него американцы, англичане, немцы, поляки и литовцы. При этом Божок регулярно сетует на низкую профессиональную подготовку своих сотрудников. Например, он рассказывает, что передал в Центр языковой подготовки СВРУ документ для перевода и получил его назад с 10 ошибками. Поучительная история, но вряд ли компетентный начальник разведки стал бы предавать ее гласности хотя бы из-за риска потерять доверие своих подчиненных. Возможно, что они не самые большие специалисты по языкам, но публичное обнародование этого факта граничит с корпоративным предательством.
Если по Божку, то СВРУ практически ничем, кроме России заниматься не должна. Требуется даже в несколько раз усилить эту работу. Нужно еще, правда, взаимодействие по линии НАТО, поскольку без сотрудничества с разведками НАТО невозможно и вхождение в альянс. А для работы по России особая языковая подготовка не требуется. Но, с другой стороны, кадры для этой работы можно найти только в относительно «старом» поколении, ровесники же главы СВРУ зачастую даже не знают российских реалий. А говорить о том, что у них есть какие-то специфические связи в России уж точно не приходится.
Тот радикальный обновленческий курс, который активно проводит Егор Божок, больше смахивает на демонтаж старой системы при отсутствии адекватной замены. При этом его позиция крайне политизирована: он в теории готов отказаться от всех сотрудников российского происхождения, служивших в России или с родственниками в России. Нельзя, конечно, утверждать наверняка, то такая практика может привести к коллапсу службы и набору на освободившиеся места канадских украинцев и выпускников сельскохозяйственных техникумов из Ивано-Франковской области. У них точно нет российского прошлого, но могут найтись родственники на ударных стройках Подмосковья.
Современная СВРУ особой угрозы не представляет никому, кроме разве что самой себя. Конечно, могут быть исключительные случаи, но пока что особая активность в России и в ДЛНР отмечена у СБУ и военной разведки, уровень профессионализма которых растет год от года. И надо признать, что этому повышению квалификации действительно способствует реформаторская деятельность натовских советников, которые просто разобрали СБУ и затем собрали заново. 
А политическая разведка Украины сейчас – это декоративная и дорогостоящая государственная функция, откровенно превращенная в филиал англо-саксонских разведывательных систем.
Говоря о материально-технической и финансовой помощи СВРУ со стороны НАТО, Егор Божок назвал все это «инвестициями во внешнюю разведку Украины». Только вот следующая его фраза может вызвать шок. «А разве нормальный хозяин будет инвестировать в то, что ему неинтересно, не полезно или не нужно?», – сказал Егор Божок. Даже если он имел в виду «хозяина» как субъекта экономических отношений («сельский хозяин»), то все равно за речью надо следить.
Административные реформы Егора Божка пока что напоминали лишь наведение общего порядка в прежнем хаосе (например, четкое распределение полномочий между заместителями и создание пяти управленческих кластеров). Оценить же результаты его работы (а Божок на этой должности только полтора года) можно будет еще не скоро. Пока же суть работы современного качественного состава СВРУ можно свести к цитате из Егора Божка: «наша уникальная географическая, ментальная и историческая ситуация является тем изумрудом, почему мы нужны НАТО». Бог в помощь.

«В один из майских дней 1968 года, живя уже на Сахалине, я был проездом в Хабаровске и, разумеется, зашел к Всеволоду Никаноровичу. Он был рад. Подарил мне только что вышедшую в Москве книгу «Императрица Фике» с трогательной надписью... Потом мы пошли на Амур, который он очень любил. Долго бродили молча. Вдруг Всеволод Никанорович остановился, взял меня за плечи, и, глядя в глаза, неожиданно спросил:

- Николай, ты умеешь хранить тайны?
- Говори.
Он опустил веки, сел на скамейку. Молчу. Он тоже. Потом говорит:
- Нельзя говорить. Но - пора. Не обессудь меня, Николай. Аз смертен.
- Я слушаю.
- Еще там я принял Советское подданство.
- Ты говорил мне об этом.
- Не всё. Ты ничего обо мне не знаешь. Но до моей смерти - не смей. Пока забудь.

Всеволод Никанорович, естественно, не назвал никаких имен, не сказал, по каким каналам он - по велению сердца - давно уже информировал Россию о происках ее врагов».

Всеволод Никанорович Иванов несколько раз встречался в Китае с журналистом Рихардом Зорге - советским разведчиком, и как оказалось, раньше его передал в Москву дату нападения Германии на СССР (по данным пресс-бюро Службы внешней разведки РФ, сообщение от Зорге о точной дате - 22 июня 1941 года - фальшивка, появившаяся в хрущевские времена).
В своих воспоминаниях Николай Максимов приводит слова Всеволода Никаноровича, где он непосредственно говорит о работе на советскую разведку:

«Один их его друзей, атташе немецкого посольства встретил Иванова в клубе летом 1941 года, спросил:
- Вы, надеюсь, уже упаковали чемоданы?
- Чемоданы? Зачем?
- О, тогда, мой дорогой шнапс-штабс-капитан, - так он называл его [Вс. Иванова] дружески, - вы рискуете опоздать на парад.
- Парад? По какому поводу? Где?
- В Москве, разумеется, по поводу освобождения России от большевиков. Фюрер уже назначил день блиц-крига, - шепотом закончил он.

Этой же ночью о дате нападения фашистской Германии на Советский Союз Всеволод Никанорович сообщил тому, с кем поддерживал постоянную связь.»

Ранее, исследователи только высказывали предположения, что писатель Вс.Н. Иванов был советским агентом, но никаких доказательств тому не было.
Так, писатель и востоковед, переводчик последнего китайского императора Пуи Георгий Пермяков писал: «Всеволод Никанорович Иванов был советский разведчик в Китае, по военной линии и по линии демиургов антисоветской пропаганды. Тяньцзин, Харбин, Шанхай, Пекин, Нанкин. Его личное дело… лежит в КГБ СССР, обратитесь туда, и у вас будет прекрасная тема для написания о нём повести. Он мой крёстный; мы дружили, он учился у меня китайскому, 1952-54 годы. Я знаком с ним с 1925, когда уже соображал, что к чему…»
Правда, писатель Анатолий Ткаченко все объяснял проще: «Не делал он секрета из того, почему, вернувшись в советскую Россию, не был судим и отправлен на трудовое перевоспитание в лагерь. Мне объяснил так: мол, заработал прощение, лояльно относился к СССР, поняв, что большевики пришли надолго, а он, как истинно русский, не мог прижиться на чужбине...».
Хабаровский публицист Владимир Иванов-Ардашев считает, что первым Штирлицем (одним из прототипов) и был сам Всеволод Иванов!
А ведь тогда не удивительно, что он был знаком с Юлианом Семеновым, автором романа «Семнадцать мгновений весны» и сценария к одноименному фильму о советском разведчике-нелегале Штирлице.
В Хабаровском архиве даже найдена поздравительная телеграмма Семенова Иванову: «Дорогой Всеволод Никанорович! От всего сердца поздравляю вас с 75-летием! Желаю вам счастья и творчества. Всего самого хорошего. Искренне вас почитающий и любящий Юлиан Семенов».
Теперь понятно, что Всеволод Иванов  в эмиграции подчинялся аппарату Исполкома третьего Коммунистического интернационала, и работал на СССР в Китае через их агентуру, был завербован еще в 1930 году в Харбине.

Тайны родового гнезда
Вполне возможно, что в советский период жизни она уже сознательно скрывала все, что было связано с ее детскими годами и семьей. Такая скудость информации о детстве и девичестве Мирры создала условия для различных предположений о ее происхождении, младых годах и родственных связях. В большей части публикаций ее девичья фамилия указывается как Гетц. Однако каких-либо достоверных сведений о ее родственниках по этой родословной линии не выявлено. Отсюда можно было предположить, что она родилась в простой, малоизвестной еврейской семье, поэтому везде она указывала, что ее отец был простым учителем в гимназии. Она не уточняла, в какой именно из вильненских гимназий (русской или еврейской – там были и те, и другие) он преподавал и какие предметы. Но читателям уже понятно, что он был человек достаточно образованный. Но, повторимся, достоверных, документально подтвержденных сведений до сих пор не выявлено.
Такой информационный вакуум не мог существовать бесконечно и со временем появилась новая версия о происхождении Мирры и ее семействе. В этом деле особенно преуспели различные еврейские издания. Создавая ее новую биографию, они поступили предельно просто – из прежде упоминавшейся девичьей фамилии Гетц убрали только одну букву «т» и Мирра сразу обрела новую фамилию Гец. При этом она одновременно стала членом довольно известного в те годы многочисленного еврейского семейства, также проживавшего в г. Вильна.
Эту версию можно понять и принять лишь в том случае, если будет доказана ошибка, допущенная прежде в написании настоящей (девичьей) фамилии будущей военной разведчицы. Либо будут представлены достоверные документальные подтверждения. В противном случае такая трактовка фамилии может выглядеть исторической подтасовкой и искажением фактов. Простой пример по аналогии с распространенной русской фамилией Петров. Если из нее убрать ту же букву «т», то получится Перов. А это уже совсем другая фамилия.

Запутанные ветви родословного древа
Однако в последнее время информация о другой девичьей фамилии Мирры попала и в одну из версий Википедии. В новом изложении ее биография выглядит следующим образом.
Марьям Файвелевна (Мирра Филипповна) Гец родилась в губернском городе Вильна 12 июня (по старому стилю) 1897 года, в семье коллежского советника Геца Файвеля Меера Бенцеловича (1850, Россиены - 31 декабря 1931, Рига) и Хаи Самуиловны Гец.
По Табели о рангах, отец ее в этом случае имел гражданский чин VI класса, равный армейскому полковнику. Могла ли она не указывать эту информацию в своих анкетах после октябрьской революции, а ограничиться лишь упоминанием, что отец был учителем в гимназии? Вполне могла, поскольку «бывшие» у новой власти были не в почете.
Возможно, что по этим же соображениям она сменила фамилию на Флёрову. Вероятно, для этого она выходила замуж, поскольку это самый простой способ для женщины сменить фамилию. Но это лишь наши предположения, поскольку документального подтверждения на данный момент такая версия не находит. Есть, тем не менее, подтвержденный документально факт, что в период с 1917 по 1923 год она носила фамилию Флёрова. Но нет собственноручных подтверждений о причинах и времени изменения фамилии и самой Марии Филипповны. Не упоминала она о братьях и сестрах, которые, согласно новой версии ее биографии, в 1917 году проживали вместе с родителями в Москве. Позже она, конечно, могла о родных не упоминать вообще, поскольку они эмигрировали за границу и проживали сначала в г. Ковно, а затем перебрались в Ригу. Эти территории уже не входили в состав РСФСР. Судьба ее матери, старших сестер и младших братьев осталась неизвестной.
Больше сведений сохранилось об отце. Он был выпускником историко-филологического отделения Дерптского императорского университета и факультета восточных языков в Санкт-Петербурге (1887). На момент рождения Мирры, ставшей третьей дочерью в семье, он являлся окружным инспектором еврейских школ Виленской губернии. Это весьма высокий пост для еврея на государственной службе в Российской империи.
У Мирры по этой линии жизни были старшие сёстры Лея (1893) и Рахиль (1894), а также младшие братья Бенцион (Беня, 1900) и Рафаил (1902). В Вильне семья проживала на Тамбовской улице, дом 8а. С началом Первой мировой войны семья эвакуировалась сначала в Могилев, а затем переехала еще дальше от фронта в Витебск. С 1917 года вся многочисленная семья жила в Москве, где отец основал еврейскую гимназию. Здесь родители по неизвестной причине развелись. Отец вторично женился на враче Амалии Борисовне Фрейдберг (1866—1932). Так у Мирры появилась мачеха, о которой она тоже нигде не упоминала.
Удивительные вещи происходят с попытками уточнить биографические сведения о жизни и семье Мирры, известной в советское время как М.Ф. Сахновская-Флёрова. Теперь и в новой версии сведений о родителях и семье появляются разночтения. Здесь возникают очередные «белые пятна» уже в новой биографии Мирры. Непонятно каким образом она оказалась в 1917 году в революционном Петрограде, когда семья проживала в Москве. Что делал ее отец с 1917 по 1920 год и в связи с чем он решил вместе с семьей эмигрировать из Советской России? Известно, что в эмиграции он оказался в 1920 году и до 1923 года являлся директором еврейской учительской семинарии в Ковно. Затем до конца жизни оставался директором еврейской гимназии «Тушия» в Риге. Умер он 31 декабря 1931 года.
На этом биографические недоразумения не заканчиваются. Так, в Еврейской энциклопедии Брокгауза и Ефрона приводится иной год рождения отца (1853), указывается, что он «слушал лекции» в Юрьевском и Петербургском университетах. При этом известно, что Дерптский императорский университет был переименован в Юрьевский лишь в декабре 1893 года. Поэтому вряд ли отец Мирры учился в нем в возрасте около 40 лет. К тому же в 1887 году он уже окончил Санкт-Петербургский императорский университет по факультету восточных языков. Получается, что учебу в Дерптском императорском университете он завершил значительно раньше.
В 1891 году он был назначен «ученым евреем при Виленском учебном округе», а с 1894 года его причислили к Министерству народного просвещения империи. С 1909 года он преподавал еврейскую историю в Виленском еврейском учительском институте.
Гец-отец получил религиозное воспитание. Позже он активно занимался общественной деятельностью. С конца 1870-х годов начал публиковаться в различных периодических изданиях, выходивших на иврите, русском и немецком языках. Все его статьи и книги были в той или иной мере посвящены еврейскому вопросу. Новая версия сведений о семье Мирры вместе со ссылками и указателями позже была перенесена в очередную редакцию свободной энциклопедии в категорию «Женщины-разведчики». Посмертно военная разведчица обрела новую родословную.

Извилистый путь в ряды большевиков
Судьба М.Ф. Флёровой сложилась непросто даже для тех бурных лет конца XIX - начала XX веков. До сих пор остается неясным, как девушка из еврейской семьи к 20 годам оказалась в Петрограде в круговороте революционных событий 1917 года.
Сама она в автобиографии и в разных анкетах тех лет писала о том, что после окончании обучения в гимназии работала учительницей, а затем – корректором. При этом ни периоды времени, ни места работы она не указывала. Однако упоминание о работе корректором позволяет предположить, что трудилась она либо в издательстве, либо в типографии. Этот факт ее биографии хоть как-то объясняет, каким образом молодая девушка в октябре 1917 года могла оказаться в редакции большевистской газеты «Правда». Кстати, под таким названием газета вновь стала выходить с 27 октября – сразу же после взятия власти большевиками. До этого, после разгрома по распоряжению Временного правительства в июле типографии газеты юнкерами, она не раз меняла свое название и выходила как – «Листок «Правды», «Рабочий и солдат», «Пролетарий», «Рабочий» и «Рабочий путь». Скорее всего, работала Мирра в редакции центрального органа ЦК РСДРП (б), по причине своей беспартийности и в силу возраста, на какой-то незначительной технической должности, поэтому ее фамилия не сохранилась среди сотрудников «Правды» того времени.
Возможно, что революционные события в северной столице и борьба большевиков против Временного правительства так повлияли на ее политические взгляды, что она оказалась среди них. Да и постоянная работа с текстами центральной большевистской газеты наверняка сказывалась на трансформации политических взглядов и формировании идеологических предпочтений Мирры Флёровой. Спустя пару месяцев работы в редакции «Правды» она вступила в ряды РСДРП(б).

По ссылке на полную статью

Ответная позиция сводится к тому, что ничего не происходит, никаких испытаний запрещенных ракет Россия не проводила, американцы все высосали из пальца, сняли с потолка и тому подобное. Оно, может, и частично верно. Но святая уверенность наших заокеанских коллег разделяется и европейскими странами. Они распространяют разведывательную информацию о российских ракетах так, как будто они сами в нее верят. А это должно вызывать множество вопросов, поскольку сам характер этих данных и их упредительное обнародование уже сами по себе свидетельствуют как минимум о проблемах в секретности.
Некоторые эксперты, ориентированные на «техническую» сторону вопроса, напоминают, что, несмотря на несколько лет борьбы за импортозамещение в ВПК, значительная часть комплектующих все еще производится на Западе. Вплоть до того, что даже видеокамеры в РВСН, отслеживающие пуски ракет, – иностранного производства. Что огромная часть поставляющейся в войска электроники – в том числе на испытательные полигоны, в секретные части – зарубежная. Конечно, она вся проверяется на так называемые закладки – но насколько эффективны эти проверки?
Могут ли соответствующие люди гарантировать, что ни при каких обстоятельствах иностранное оборудование не следит за нашими секретными испытаниями? Последние события показывают, что не могут.
Интерес к технической стороне вопроса вызван самой формой приводимых американской стороной «физических» аргументов. Если принять на веру только технический аспект проблемы, то придется признать, что США получают информацию из недр российских ракетных войск по так называемым объективным каналам, каким-то образом внедрившись именно в «железяки» или вокруг них. И, похоже, что такое возможно.
Но сами по себе «закладки» не работают. Кто-то должен их обслуживать и через какие-то промежутки времени снимать информацию и переправлять ее в Лэнгли. Да и слепая вера в возможности технической разведки давно уже ушла в прошлое. Полагаться только на электронику или иные средства слежения и снятия информации – прошлый век. Как и вера в то, что техническая сторона вопроса – чуть ли не главное в современной военно-политической стратегии.
Некоторое время назад американская сторона принялась публично плакаться о том, что якобы примерно с 2016 года резко сократился объем поступающей из Москвы агентурной информации. А многолетние агентурные источники якобы перестали выходить на связь. Американские СМИ напрямую связали это с «усилением работы российской контрразведки».
Между тем данные, периодически утекающие из Белого дома (там постоянно что-то «утекает», так устроена американская демократия с ее вечной карьерной войной внутри элит), как раз наоборот однозначно указывают на то, что резко возрос спрос на агентурную информацию, которой как доверяли, так и продолжают доверять. В целом неприязненное отношение к разведке президента Трампа не отменяет того, что вся система прекрасно пользуется этой информацией.
Американское разведывательное сообщество, скорее всего, сохранило несколько высокопоставленных агентурных источников в России. Которые, в свою очередь, дополняются «рядовыми» источниками, то есть теми самыми, которые и должны снимать данные с технических элементов (если таковые есть). И вполне возможно, что агентурная сеть действует и на уровне НИОКР, о чем косвенно свидетельствует упреждающее появление американских заявлений по ракетно-ядерному комплексу РФ.
Американцы довольно плоско используют вбросы «от обратного». Например, резкая активизация в последний год «правозащитной активности» на почве борьбы против задержаний нескольких российских ученых-«технарей», обвиняемых в шпионаже, почти гарантированно свидетельствует о том, что беда там близко. Также и вброс о «молчании источников» скорее свидетельствует об их возросшей активности. Кроме того, таким вот незамысловатым образом агентурные источники выводятся из-под удара в ситуации, когда накопленной информации уже достаточно, чтобы постепенно на них выйти.
Иначе говоря, есть все основания предполагать, что к утечкам информации (если полагать, что утечки были) из российских ВПК, НИОКР и непосредственно из Вооруженных сил привел комплекс контрразведывательных проблем.
От недостаточного технического обеспечения и компетенции первых отделов до наличия нескольких агентурных сетей разной глубины проникновения.
Это не приступ шпиономании, а реальная оценка ситуации. Из нее надо делать практические выводы, а не лихорадочно «искать кротов». Кроме того, не исключено, что именно к этому нас всех и подталкивают. Но если с техническими утечками справиться довольно просто, то поиск агентурных сетей может занять время.
Беда в том, что та легкость, с которой американская сторона проникала во многие сферы жизни в РФ – от механического производства до профильного образования – была относительно нивелирована только в последнее время. Еще в спокойные нулевые годы американцам и их союзникам на территории РФ позволялось слишком многое, и устранить последствия этого бездействия будет нелегко.

«В третьем государстве российская разведка чувствовала себя смелее, организовала тайные встречи с гражданином Литвы, дарила подарки, угощала в ресторанах, пыталась вовлечь в сбор разведывательной информации. Российская разведка также пыталась заманить гражданина Литвы в Россию, пыталась заинтересовать развлечениями и прибыльными бизнес-контактами с российской энергетической компанией», – говорится в отчете. Имя литовского гражданина не называется.
В документе говорится, что Россия ищет лиц, работающих в литовских правоохранительных органах, армии, политике и бизнесе, служивших в вооруженных силах Советского Союза. Найдя таких людей, их пытаются заманить на территорию России или Белоруссии под различными предлогами (встречи сослуживцев, празднование военных праздников и побед) и в длительной перспективе пытаются вовлечь в разведывательную деятельность против Литвы.
У ДГБ есть странная особенность стиля поведения: они либо сами ведут себя как дети малые, либо считают таковыми своих же – литовцев. В частности, только ДГБ и никакой другой контрразведке мира не приходит в голову проводить в вильнюсских вузах семинары и «открытые занятия», на которых представители контрразведки объясняют студентам и преподавателям, «как избежать вербовки российской разведки».
Девушка – сотрудник отдела внешних связей ДГБ – разъясняет студентам, что лучше вообще сторониться россиян, сотрудников посольства или просто даже преподавателей, не разговаривать с ними на политические темы, а лучше вообще не разговаривать. Особо важным считается не выпивать с россиянами. В прошлом году ДГБ даже распространила специальную памятку для литовцев, выезжающих в Москву в служебные командировки, с общим призывом воздержаться от спиртного или пить хотя бы на территории посольства в Борисоглебском переулке (там еще с советских времен неплохой ресторан). Литва – самое пьющее государство Европы, так что тут одними памятками не отделаешься.
А в 2017 году все та же Аурелия Каткувене, «глава департамента ДГБ по стратегическим коммуникациям», даже сняла несколько обучающих видеороликов, «как избежать вербовки». Тогда пани Каткувене лично привела «пример» того, как российская разведка вербует неокрепшую литовскую молодежь. «Если вы играете в теннис, разведчик может записаться на тренировки в то же время, ходить долго, месяц–два, постепенно завязать контакт или ждать, пока объект сам кивнет ему – тогда он решит, что контакт был завязан по его собственной инициативе», – сказала она студентам вильнюсского университета на специальной лекции.
Каткувене подчеркнула, что разведчики собирают об объекте максимальное количество информации, данные о семье, о его несбывшихся надеждах и так далее (про «несбывшиеся надежды» – особенно красиво). Потом информация используется для вербовки. «Агентами не рождаются, ими постепенно становятся», – сказала Каткувене, открыв еще одну Америку. Она показала видео, на котором можно увидеть, как много информации о человеке можно получить из того, что он сообщает о себе публично. Она подчеркнула, что в поле зрения Кремля может оказаться каждый, поэтому надо знать, как действуют шпионы, оценить свои слабые и уязвимые места. Это может быть какая-то зависимость, незаконные или внебрачные связи, что-то другое. «Без зазрения совести метят в самые чувствительные места! – подвела она итог. – Счастливы те, у кого нет двойной жизни».
Если бы она стояла на амвоне и была похожа на ксендза во время проповеди за чистоту законного брака, то эту фразу следовало бы закончить «Аминь!».
Зачем ДГБ и второй департамент Минобороны Литвы заняты этим высокохудожественным идиотизмом, до конца не ясно. Аурелия Каткувене пришла в контрразведку из пиар-агентства, для нее это хлеб. Но публиковать памятки «от пьянства» и похожие на памфлеты отчеты о «методах» российской разведки – все-таки какое-то уже совсем местечковое понимание национальной безопасности.
Единственное, что таким образом достигается – это уровень маниакальной шпиономании в обществе и создание образа врага.
Насколько эффективны на практике такие удивительные контрразведывательные методы ДГБ, установить можно только опытным путем. Только вот в свежем отчете ДГБ утверждается, что российская разведка для вербовки литовского гражданина в третьей стране «устраивала тайные встречи ... угощала в ресторанах». Вы представляете себе «тайную встречу» в ресторане? Все эти пятьдесят человек вокруг, официанты, бармены с профессиональной памятью на людей... Хотелось бы посмотреть на тех русских вербовщиков, которые предпочитают такой метод вербовки.
А еще лучше – на автора отчета ДГБ. Великого ума люди, видимо.