Мировая Закулиса или Театр Теней

Но больше всего меня интересует следующее, если мы сегодня разрешили гомосексуализм, какое основание у нас есть для запрета инцеста, педофилии, и зоофилии завтра... Напомню еще 30 лет назад гомосексуализм был под запретом! И сегодня мы получаем новую повестку дня... «Гендерная революция», когда отрицается пол! Сегодня в пока еще живой Европе отрицается основа мироздания - мир мужчины и женщины... Сегодня на повестку дня ставятся вопросы нормальности педофилии и инцеста... Куда хочется спросить идете? Почему мы должны считать нормой психические отклонения у мужчин и женщин! Некоторые институты проводят исследования на тему нормальности всего и вся, доказывая номральность любых сексуальных извращений! Сегодня термин "права человека" используется исключительно для оправдания сексуальной распущенности! Почему меньшинство сегодня задает повестку дня для большинства?

Совершенно...
Сделаю заявление, что мне абсолютно все ровно кого вы любите, но я совершенно не разделяю моральных принципов, которые пытаются нам навязать. Я совершенно не разделяю идею нормальности у психически больных людей. Я совершенно не разделяю точки зрения, что быть нормальным сегодня плохо! Я еще раз хочу обратить внимание на тотальное сексуальное разложение общества!
Меня выводит из состояния равновесия вот такие вещи:
Скандал вокруг сына Мизулиной, который живет в Бельгии и работает на крупную контору. Некий "сраный" правозащитник из Америки стал требовать от крупной адвокатской конторы, в которой работет сын Мизулиной, чтобы они задали вопросы и уволили его. Потому что взгляды госпожи Мизулиной, не соответствуют взглядам правозащитникам на права геев! Сегодня видимо нормально для западного общества, что страдать должен сын за взгляды родителей. Можете себе представить, что такое уже сегодня норма? Наши СМИ подхватили этот кал и понесли дальше! Правда Мизулину так просто не собьешь. Мизулина достала тем, что предъявила гнилое педофильское нутро некоторых мразей из либерального крыла. Стали раздаваться крики: "Она запрещает нетрадиционную любовь! Закон - о пропаганде несовершеннолетним! Зачем спрашивается взрослый дядя будет объяснять восьмилетнему мальчику, что такое оральный секс?

Раздрожает...
Гей-активисты хотят убедить всех, что терпимость по отношению к ним подразумевает полное приятие и одобрение их стиля жизни.(эту фразу перечитать и проникнутся в нее) На самом же деле, это совершенный бред. Общественное неприятие гомосексуального поведения необходимо для защиты общества от гей-культуры, которая все время требует все большей свободы сексуального поведения, особенно среди молодежи. Убедиться в этом воочию нетрудно – посмотрите на Голландию, где сексуальный либерализм, пропагандируемый гомосексуальным движением, привел к созданию политической партии педофилов. Пусть голубые называют себя как хотят, но их убеждения и цели не поддерживает большинство население любой страны. В этом гомосексуалисты похожи на фашистов, хотя эти группы и ненавидят друг друга. Ни тех, ни других не поддерживает большинство! Право своих убеждений и свободу слова секс меньшиства должны иметь исключительно в допустимых пределах. Основной опасностью гей-движения является то, что оно постоянно ищет способы запретить свободу слова тех, кто не поддерживает гомосексуализм. Это простой фашизм, диктовать всем, как им РЕАГИРОВАТЬ на сексуальное отклонение. В Канаде, где гей-активизм добился больших успехов, сейчас появились так называемые Трибуналы по правам человека, которые имеют право штрафовать тех, кто публично высказывается против гомосексуализма. Деньги достаются «оскорбленным» гомосексуалистам. Один из последних случаев произошел с католиком, членом городского совета города Камлупс в Британской Колумбии. Его преступление заключалось в том, что он назвал гомосексуализм противоестественным. Того гляди, канадцы и Папу римского оштрафуют: он не раз говорил, что гомосексуализм «является извращением».
Там, где гомосексуалисты получают власть, отношение мировых религий к этому греху замалчивается или объявляется преступным. Так, в Швеции пастор Оке Грин был приговорен к месяцу в тюрьме за проявление «неуважения» к гомосексуалистам: он назвал свою проповедь «Гомосексуализм: врожденная особенность или развращенность?» Пастор Грин в итоге был оправдан Шведским верховным судом, но этому предшествовали яростные протесты гей-активистов.
В Британии Палата лордов выпустила закон, запрещающий частным христианским школам учить своих студентов, что гомосексуализм – это неправильно.

Священник Гарри Хэммонд. - Два года назад он осмелился выйти на улицу с плакатом "Остановите гомосексуализм!" и с надписью "Иисус - наш Господь Бог". Разъяренная толпа гомосексуалистов с криками окружила его. Его толкнули, и он упал на землю. Подоспевшая полиция арестовала несчастного старика, поскольку его плакат сочли оскорблением для граждан. Он был приговорен судом к штрафу. (прочтите и задумайтесь)

Еще в 1998 году Европарламент принял решение о недопустимости принятия в Евросоюз стран, где ущемляются права секс-меньшинств, а также официально расширил понятие "семьи": теперь по законам это может быть гей- или лесбо-семья.

Только какое это черт возьми, отношение имеет к правам человека? Что вообще такое право человека? Право на что? Может быть животным? Может насиловать собственных родственников? Что вообще ДАЛИ МИРУ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА? Кроме базы под разрешение трахать сегодня то что хочется

Сегодня вековым традиционным ценностям общества угрожает незначительная группа людей, которая ведет себя как жертва, а не как захватчик. Гомосексуалисты повсюду действуют по одному и тому же сценарию. Сперва людям вдалбливают, что гомосексуальные наклонности врожденные и что гомосексуалист не может измениться (это утверждение опровергают тысячи бывших гомосексуалистов, которые сейчас открыто выступают против гомосексуального движения). Затем гомосексуалисты начинают строить из себя несчастных жертв, которым нужен закон, который защитил бы их от дискриминации. А потом этот новый закон дает им власть подавлять и наказывать своих противников.

Образ жертвы гомосексуалисты используют в качестве наступательного оружия. Возьмем для примера слово «гомофобия». Корень «фобия» означает интенсивный страх, доходящий до уровня психического расстройства. Поэтому слово «гомофоб» в буквальном смысле означает человека, наполненного таким страхом и ненавистью к гомосексуалистам, что это можно сравнить с психическим расстройством. Всех, кто не одобряет гомосексуальность по любой причине. Гомофобы – это мы с вами, и любой, кто протестует против гомосексуальных «браков», и психологи, лечащие гомосексуалистов, и сами бывшие гомосексуалисты и т.д.

Кто не согласен с геями, – гомофобы, которым нужно заткнуть рот и чьи права никого не волнуют. Гей-активисты на самом деле не жертвы, а агрессоры. Они требуют терпимости, но сами не проявляют ее. Они настаивают на свободе слова для себя, но ограничивают ее у других.
Гомики хотят сломать существующую иерархию ценностей, заставить весь мир признать их ненормальность НОРМОЙ. Их агрессия проистекает из подсознательного чувства вины.
В этом гомики похожи на наших белоленточных недоносков, которые принимают только себя и свои права! Сегодня гомосексуализм стал МОДОЙ. И это самое страшное. Посмотрите современные фильмы, где у главной героини обязательно есть дружок-гей - симпатичный, остроумный, веселый, преуспевающий. Сегодня темы однополой любви достаточно чтобы получать премии на кинофестивалях!

Легитимизация власти ныне правящих в Аравии династий и трансформация подвластных им кочевых и полукочевых родоплеменных образований в современные государства значитель­но ускорились с распадом Оттоманской империи (1453-1924 гг.), поскольку уход турецко-мусульманского альянса с политичес­кой авансцены мира привел к утрате в арабском мире и без того формального политического единства. За место доминирования турков, стремившихся объединить мусульманские народы под свое знамя, в регионе усилились англичане, которые стали активно вмешиваться в династические противостояния на сторо­не тех или иных мусульманских правителей. Со временем, первенство Великобритании на Ближнем Востоке оказало влияние на все последующие события и процессы в этом регионе, глав­ным итогом которого стало усиление центробежных тенденций в целом в регионе, в особенности в арабском мире.

Ситуация в особенности стремительно менялась на Аравийском полуострове, где Великобритании удало сь установить сис­тему протекторатов и столетиями искусственно поддерживать необходимый баланс сил между различными родоплеменными образованиями. Так, усилиями Великобритании мелким полити­ческим родоплеменным образованиям восточной оконечности полуострова, признавшим власть англичан, удало сь сохранить независимость от более агрессивных соседей – Ирана, Ирака и крупных кочевых родоплеменных объединений Центральной Аравии. Это, в конечном счете, позволило им встать на само­стоятельный путь развития. Исключение можно сделать лишь в случае с Саудовской Аравией, где огромное влияние на все сферы жизни общества и государства оказала религия. Возник­шее вначале XVIII в. новое религиозное движение, основанное на учении мусульманского проповедника, шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба (1703-1791 гг.), сыграло решающую роль в консолидации саудовского общества и государства, возвысив над большей частью Аравии ныне правящую в Саудовской Ара­вии династию.

Усиленная трансформация кочевых и полукочевых родопле-менных образований в полноценные государственно-политические образования началась на рубеже XIX-XX вв., когд а политика Великобритании в зоне Персидского залива достигла значитель­ных успехов. Преследуя свои интересы, англичане во многом способствовали трансформации различных родоплеменных образований в более устойчивые политические образования, с необходимым уровнем государственной организации – с централизованной системой государственного управления, современным судопроизводством и налогообложением. Все эти перемены воспрепятствовали формированию субрегиональной общнос­ти аравийских племен и появлению на этой основе единого государственного образования, но заложили основу нового со­общества государств – Саудовской Аравии, Бахрейна, Катара, Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов и Омана, изменив тем самым естественный ход событий в регионе.

С началом нового периода в истории аравийских монархий, связанного с открытием в этом регионе больших запасов углеводородного сырья в 1960-е годы, на политическую авансцену региона вступили США, объявившие его зоной своих стратегических интересов. Активная политика Вашингтона способствовала появлению вначале XXI в. бурных политических катаклизмов в регионе Персидского залива. События, связанные с ирано-иракской войной, кувейтским кризисом, свержением ре­жима Саддама Хусайна в Ираке, а также планы Вашингтона по переустройству ближневосточного региона следует рассматривать как следствие активной политики США в арабском мире. В свою очередь, чрезмерная активность американцев в зоне Пер­сидского залива актуализировала перед аравийскими монархи­ями широкий спектр задач по обеспечению региональной безопасности, военно-политического и социально-экономического сотрудничества в рамках межгосударственного интеграционно­го блока – «Совета сотрудничества стран Залива».

В целом следует отметить, что в изучении аравийских монархий многие западные и российские исследователи-востоковеды упускают из вида два очевидных научных аспекта. Первый аспект касается несколько поверхностного представления об особенностях кочевого уклада и развития традиционной культуры семитских племен Аравии. При детальном знакомстве с их трудами невольно возникает ощущение, что феномен номадизма для многих из них стал неким новым измерением, выпадающим из привычного в их восприятии понимания. Это в особенности касается тех исследователей, которые пытаются механически сопоставить кочевую культуру и традиции разных народов и найти посредством такого подхода объяснение многим аспектам исследования кочевой культуры Аравии.

При таком подходе, т.е. когда доминируют социальные либо экономические категории, из поля зрения, как правило, выпадают другие научные категории, отсутствие которых, в свою очередь, не позволяет сформировать целостное представление о сущности кочевого образа жизни и культуры. Так, например, большинство научных трудов, в которых описаны взаимоотношения различных компонентов аравийского социума, сведены к идее жесткого неприятия и противопоставления между кочев­никами и оседло-земледельческим населением Аравии. В них нередко дается гипертрофированная характеристика как кочевников, так и оседло-земледельческого населения Аравии. Но в этом вопросе надо исходить из того понимания, что в аравийском социуме деление семитских племен Аравии на кочевников и оседлых земледельцев всегда было несколько условным. Оно никогда не являлось постоянным, устоявшимся явлением, как это часто преподносится в работах многих западных и российских исследователей. Каждый из них, и кочевник, и оседлый земледелец, являясь единым звеном в социальной структуре аравийского общества, тем не менее, мог периодически переходить из одного состояния в другое, меняя образ жизни и вид деятельности. Часто бывало так, что обедневшее либо ослабевшее по разным причинам кочевое племя, чтобы как-то компенсировать потери, занималось дополнительным видом хозяйствования – полукочевым хозяйствованием, оазисным земледелием. При этом следует понимать, что такая практика могла появиться при длительных засухах и других экстремальных условиях, например, после серий крупных поражений или эпидемий, нашествия саранчовых или падении скота, т.е. когда разорившиеся либо ослабевшие кочевники были вынуждены заниматься новыми видами хозяйствования, чтобы переждать сложное время, восполнить потери. Судя по всему, только часть кочевников меняла привычный образ жизни. Такого рода оседание, как правило, происходило на уровне небольших семейств и родов и очень редко доходило до масштабов крупного племени, состоящего из нескольких ведущих семейств, родов и родовых ответвлений.

В то же время надо признать, что природа оседания кочевников, как и противоположный процесс деседентаризации оседлых, побуждавшие кочевые и оседлые племена Аравии менять привычный для них тип хозяйствования и образ жизни, остаются наименее разработанными в номадологии. Оседание аравийских кочевников было слабо выраженным явлением и представляло собой скорее исключение из общего правила. Слишком незначительным был этот процесс для местного населения. Как основной процесс, в который была вовлечена преобладающая часть населения Аравии, следует рассматривать именно обратный процесс – деседентаризацию оседлого населения. Не случайно во всех более или менее известных родоплеменных образованиях Аравии традиционно доминировал кочевой уклад жизни, а многие осевшие правители имели кочевое происхождение и всячески поддерживали устойчивые связи с кочевыми племенами.

Второй аспект касается того, как относиться к роли Оттоманской империи в истории становления родоплеменных образований Аравии, как и истории Ближнего Востока в целом. В этом вопросе во многих трудах западных и российских исследователей легко усматривается недостаточность внимания к пробле­мам взаимоотношений между турками и правящими домами Аравии, местами ангажированность и предвзятость. Между тем, Оттоманская империя столетиями являвшаяся буфером, препятствовавшим продвижению европейцев на Ближний Восток, была последним бастионом организованного мусульманского сопротивления западному влиянию в регионе. В этом качестве Оттоманская империя выступала консолидирующим ядром и идейной основой общности мусульманских народов Ближнего Востока, в том числе стержнем арабского единства, пусть даже формального. Поэтому с ее уходом с по­литической авансцены мира по всему Ближнему Востоку ста­ли стремительно набирать обороты центробежные тенденции, усилившие раскол и единство среди правящих династий региона. Эти и другие аспекты, касающиеся значения Оттоманской империи и, в целом, турко-мусульманского альянса в истории Ближнего Востока, а в нашем случае это касается становления правящих династий Аравии, не нашли объективного отражения во многих работах западных и российских исследователей.

Что касается собственно арабских исследователей, то они в своем преобладающем большинстве придерживаются в этом вопросе особого взгляда. В арабском восприятии отношение к Оттоманской империи формируют идеологические установки. Если среди простых арабов широко бытует мнение, что во времена Оттоманской империи, по крайней мере, ал-Кудсом (Ие­русалимом) правили мусульмане, то в арабских изданиях часто намекают, что Оттоманская империя, при всех ее недостатках, тем не менее, была более предпочтительной моделью государс­твенного устройства, нежели большинство современных арабс­ких государств. Практически в большинстве случаев авторская позиция арабских исследователей остается на стороне турко-мусульманского альянса. В этом вопросе их доводы выглядят даже более аргументированными. При этом главная специфика арабских исследований заключается в том, что многие аспекты исследования Аравии очень часто рассматриваются с точки зрения религиозных конструктов.

Одним словом, роль Оттоманской империи и турко-мусульманского альянса как в становлении правящих шайхских домов Аравии, так и в процессе создания государственности современных аравийских монархий, заслуживает серьезного переосмысления, более подробного изучения и переоценки. Хочется надеяться в этой связи, что данное издание внесет свою лепту в понимание вышесказанного многими современными исследователями Аравии, которые учтут и дополнят недостатки в этом направлении.

Напоследок хотелось бы отметить несколько слов об издании. Первоначально данная книга была издана на казахском языке Казахстанским институтом стратегических исследований при Президенте РК в 2006 году. Ее название и содержание несколько отличается от нынешнего издания на русском языке, поскольку в ней основное внимание было уделено, главным образом, политическим процессам в аравийских монархиях. На казахском языке книга так и звучит – «Политические процессы в аравийских монархиях Персидского залива».

Тогда многие мои знакомые и коллеги настойчиво рекомендовали мне выпустить русскоязычную версию книги, чтобы ее содержание стало доступным для широкого круга читателей. Идея показалась мне разумной, тем более что у меня к тому времени появилось достаточное количество новых и довольно ин­тересных научных материалов на эту тему. Я подумал, почему бы и нет. Для большинства на ших читателей содержание книги так и осталось не раскрытым.

Решив вплотную заняться изданием книги на русском языке, мне все никак не удавалось уделить ей достаточного времени. Работа шла, как говорится, «между делом» и временами просто откладывалась в долгий ящик. Между тем время шло, в аравийских монархиях происходили значимые политические события. В ряде монархий на трон взошли новые правители, где-то сменилось правительство, прошли парламентские вы­боры. Было очевидным, что в русскоязычное издание нужно уже вносить изменения. Кроме того, любая работа, когда-то вами сделанная, по истечении времени, как правило, предстает в но вом значении, и вам все время кажется, что теперь в нее необходимо вносить какие-то новые изменения, как-то менять и дополнять ее. В общем, выпуск книги приходилось неод­нократно откладывать.

Летом 2009 г. рукопись к русскому изданию была готова. В ней основной акцент был сделан на исследовании процесса ста­новления правящих династий Аравии, легитимизации их влас­ти и трансформации подвластных им кочевых и полукочевых родоплеменных образований в современные цен трализованные государства. В издании дается понимание того, как эволюция традиционного аравийского общества, институтов власти и государственности оказала влияние на формирование современного облика Бахрейна, Катара, Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов, Омана и Саудовской Аравии, их государственно­го устройства и политических реалий.

В то же время, процесс становления правящих династий Аравии рассматривается в книге в контексте политики Великобритании в регионе и по литических событий того времени, главными зачинателями которых были представители саудовского престола. Особое внимание в издании уделено ключевым политическим событиям, связанным с возникновением в начале XVIII в. нового религиозного движения на основе учения мусульманского проповедника, шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба. Появление этого религиозного учения рассмотрено в книге как закономерная реакция мусульманского духовенства на рост еретических течений в исламе. При этом большое внимание уделено раскрытию успехов этого религиозного движения с точки зрения важных исторических событий того времени, что дает пони мание того, как отцам-основателям нынешней саудовс­кой династии удалось возвысить свое влияние над большей частью Аравии.

Внутренняя причина, видимо, была обусловлена длительной засухой и нашествием саранчовых, что привело к острому недостатку источников питьевой воды и пастбищ для ведения скотоводства. Тем более, что в сложных природно-климатических условиях суровой Аравии вода и редкие пастбища были важным аспектом в жизни кочевых аравийских племен, своего рода императивом их существования. Поэтому многим племенам и племенным союзам пришлось мигрировать из внутренних районов полуострова, скудных на живительные оазисы и речные поймы, в сторону спасительного моря, где оно наиболее отчетливо проникало в материковую часть суши, образуя тем самым естественные бухты, удобные для мореходства, рыболовства и добычи жемчуга. К тому же прилегающая к морю часть полуострова имеет более влажный климат, что создавало благоприятные условия для пастбищного животноводства и позволяло повысить урожайность сельскохозяйственных культур для полукочевых племен.

К числу внешних причин можно отнести активное проникновение в эти районы португальцев, датчан, англичан, французов и турков, в результате чего были развязаны многочисленные войны как между колонизаторами и местными племенами, так и между самими завоевателями, что также внесло свою лепту в процесс миграции населения. «Миграционные процессы, сопровождавшиеся частыми войнами между племенами, постепенным проникновением в эти районы турецких завоевателей и европейских колониальных экспедиций привели к тому, что кочевники-бедуины со временем стали тяготеть к восточному побережью Аравийского полуострова, выходящему к Персидскому заливу».

Размах процесса переселения шел на уровне целых родоплеменных объединений и был настолько ощутимым, что именно из него начала складываться демографическая основа нынешних аравийских монархий. В этноконфессиональном плане многие из них были из суннитского большинства, в иерархическом отношении они были выходцами из сильных верблюдоводческих родов и племен.

Сам процесс миграции племен нередко был сопряжен с изменением состава племенных объединений, когда те или иные ветви и ответвления отдалялись от основной массы и вставали на самостоятельный путь развития. Нередки были внутриродовые смещения, когда отдельные роды растворялась в среде родственного племени. Взаимодействуя с коренными жителями прибрежных районов, исповедовавшими преимущественно ислам шиитского направления, пришлые сунниты установили свое господство и постепенно стали занимать привилегированное положение в новых сообществах.

Среди мигрировавших на восток значится ряд могущественных племенных объединений, таких как ‘анза, ал-кавасим, бани йас, ‘утайба. С появлением этих племенных объединений на востоке Аравийского полуострова исторически было связано появление в XVIII–XIX вв. новых родоплеменных образований Персидского залива и восточной оконечности Аравийского полуострова. Наиболее устойчивыми оказались несколько династий, с подвластными им родоплеменными структурами, которые и составили государствообразующую основу современного Кувейта, Бахрейна, Катара и ОАЭ.

Правящая династия Кувейта, ас-Сабахи, по одним сведениям происходит из племени ‘утайба, одного из самых многочисленных и влиятельных племен Аравии, по другим вышла из племени амарат, которое является подразделением племенного союза ‘анза. Оба эти племени родом из внутренних районов Аравийского полуострова.

В 1710 г. ас-Сабахи прибыли на территорию современного Кувейта и на месте небольшого рыбацкого поселения заложили основу крепости, впоследствии ставшей городом. В 1752 г. шайху Сабаху I ас-Сабаху удалось установить свое верховенство над другими родственными племенами и местным населением. Номинально признавая власть Оттоманской империи и установив господство над территорией Кувейта, Сабах I ас-Сабах принимает титул шайха здешних племен. Спустя некоторое время, подвластное ему поселение стало одним из динамично развивающихся городов-портов Персидского залива. Основателем современной кувейтской государственности считается один из его потомков, правивший в 1896–1915 гг. шайх Мубарак ибн Сабах ас-Сабах. «Заключив в 1899 и 1907 гг. ряд договоров с Великобританией, он практически становится независимым правителем».

Из племен объединения ‘утайба также вышла ныне правящая в Бахрейне династия ал-Халифа. Первые сведения об этой династии встречаются с 1760 г., после того, как шайхи из этой династии совместно с подвластными им кочевыми племенами и союзной династией ал-Джалахма осели на полуострове Катар. Глава династии шайх Халифа ибн Мухаммад завоевывает остров Зубара, затем его брат Ахмад ал-Фатих по прозвищу «Завоеватель» (правил в 1783-1795 гг.) завоевывает основные острова Бахрейнского архипелага.

Окруженные соленым морем, острова Бахрейна богаты на источники пресной воды и потому считались стратегически важными. Это вызывало повышенное внимание к бахрейнскому архипелагу со стороны различных родоплеменных образований. Династии ал-Халифа пришлось выдержать многочисленные битвы за утверждение своей власти на островах с маскатскими и саудовскими правителями, на рубеже XVIII-XIX вв. также претендовавшими на архипелаг Бахрейна. «Заключив с Великобританией в 1853 г. «Договор о бессрочном морском мире», династия ал-Халифа стала основоположником современной государственности Бахрейна». Начавшаяся промышленная добыча жемчуга на острове Зубара и финансовая подпитка, получаемая от продажи жемчуга, усилили политическое влияние династии ал-Халифа.

В Катаре власть перешла к династии ас-Сани из рода ма‘адид. Это родовое ответвление племени бани тамим происходит из Наджда, что в современной Саудовской Аравии. В начале XVIII в. династия ас-Сани перекочевала оттуда на полуостров Катар и постепенно установила здесь свое верховенство над ведущими семействами племен ‘анза, ‘утай-ба, румайхи, ‘айнайн, ал-муханнади. Основателем династии считается шайх Мухаммад ибн Сани, правивший в 1850–1878 годах.

Население полуострова Катар также выросло из небольшого поселения, где до сороковых годов XX в. проживало не более двадцати тысяч человек. В начале своего правления, в 1850 г., Мухаммад ибн Сани разбил в местечке ал-Бида свою кочевую ставку, которая в последствии превратилась в столицу Катара Доху. Полновластное правление ас-Сани в Катаре можно датировать с 1853 г., после того, как шайх Мухаммад ибн Сани подписал с Великобританией «Договор о бессрочном морском мире». В 1867 г. он подписывает с англичанами «Генеральный договор», обязавший англичан защищать его власть от возможной внешней агрессии.

Династии, образовавшиеся на территории нынешних ОАЭ, происходят из порядка двадцати племен союза бани йас. Среди этих племен наиболее влиятельными считаются выходцы из оазиса Лива, ал-бу фалах и ал-бу фаласа, положившие начало двум крупным эмиратам – Абу-Даби и Дубай. Из племени ал-бу фалах происходит династия ан-Нахаййан, которой удается занять главенствующую роль в Абу-Даби, а один из кланов племени ал-бу фаласа, ал-Мактум, выделился из бани йас в самостоятельный эмират Дубай. Этот второй по значимости эмират ОАЭ и по настоящее время возглавляется шай-хами выходцами из этого рода. Ныне в оазисе Лива расселились племена румайтхат, кубайсат, мазру’, хавамил, махари-бах. Шайхи племени ал-авамир, ал-джавахир, манасир заняли часть оазисов ал-Бурайми и ал-‘Айн. Шайхи племени ал-ава-мир расселились вдоль границы с Оманом, частично в районе оазиса ал-Бурайми и ад-Дафры. Часть шайхов племен ал-бу фалах, судан и ал-мурра заняли господствующее положение в эмирате Дубай. В эмирате аш-Шарк прочное место заняли шайхи племен ал-кавасим, ан-ну‘айм и ряда независимых племен: ал-‘али, бани кутб, аш-шауми и др. В эмирате Ра’с ал-Хайма наряду с племенами ал-кавасим видную роль стали играть племена судан, ал бу махийр, ал-‘али. Последние вместе с шайхами ан-ну‘айм заняли прочные позиции в эмирате ‘Аджман. В ал-Фуджайре господствующее положение заняли шайхи племени шаркийин, в эмирате Ум м ал-Кайвайн власть перешла в руки представителей племени судан и ал-‘али.

В южной и юго-восточной оконечности Аравийского полуострова исторически были сильны позиции воинственного и некогда многочисленного племени ал-кавасим. Шайхам племени удалось к 1750 г. возвести портовое укрепление Джулфар (ныне Ра’с ал-Хайма), ставшее морским оплотом ал-кавасим и создать, тем самым, более или менее устойчивое политическое образование. Выходцы из племени имели хорошее представление о морском судоходстве. В средние века их суда часто выходили в открытое море. Помимо судоходства, выходцы из ал-кавасима преимущественно занимались тем же, что и другие племена Аравии – кочевым хозяйствованием, оазисным земледелием, торговлей, ловлей рыбы и жемчуга. Арабские племена региона отдавали предпочтение своим традиционным видам хозяйствования. Другое дело, что англичане писали о наличии у племени ал-кавасим крупного флота в Персидском заливе и о якобы частых нападениях на британские суда в Персидском и Оманском заливах, чтобы придать своим действиям в регионе правовой характер. Отсюда и пошли многочисленные заметки о пиратстве и морских грабежах, якобы осуществлявшихся в данном регионе выходцами из ал-кавасима против Ост-Индской кампании, что вполне уместно рассматривать как плод исторического вымысла английских хроникеров. В XIX в. британский флот до основания разрушил Джулфар, что значительно ослабило позиции племен объединения ал-кавасим. Тем не менее, племя ал-кавасим в настоящее время удерживает ведущие позиции в эмиратах аш-Шарк и Ра’с ал-Хайма, частично в соседнем Омане и Катаре. Например, нынешний правитель эмирата аш-Шарк Султан ибн Мухаммад ал-Касими и правитель эмирата Ра’с ал-Хайма Сакр ибн Му-хаммад ал-Касими происходят из племени ал-кавасим.

Об активном проникновении Великобритании в восточную часть Аравии можно говорить с 1809 г., когда объединенная англо-маскатская эскадра начала открытые военные действия против аравийских племен на побережье Оманского и Персидского заливов. Защищаясь от иноземцев, войска племени ал-кавасим в 1814–1816 гг. закрыли для судов английской Ост-Индской компании подступы к Персидскому заливу и уже в конце 1818 г. Великобритания направила в этот район большую военную эскадру с тем, чтобы любыми средствами подавить сопротивление местных племен. В 1819 г. объединенными англо-индийскими войсками в морском бою был уничтожен крупный флот объединения ал-кавасим и взята штурмом их главная опора – Ра’с ал-Хайма.

Та же участь постигла эмираты аш-Шарк, Ум м ал-Кайвайн и Дубай. После всех этих событий английские колониальные власти в Индии стали спешно готовить соглашение о юридическом закреплении за Великобританией всего побережья Персидского залива. В качестве официального предлога был выдвинут довод о необходимости защиты морских путей от пиратства. В 1820 г. в районе Ра’с ал-Хаймы правители племенных объединений Абу-Даби, Дубай, ‘Аджман, аш-Шарк, Ум м ал-Кайвайн, Ра’с ал-Хайма и ал-Фуджайра были вынуждены подписать «Генеральный договор» с Великобританией, после которого указанные племенные образования вошли в историю под названием эмираты «Договорного Омана». Генеральный договор состоял из 11 статей, каждая из которых закрепляла доминирование британской политики в регионе. В целях укрепления своего господства в Персидском заливе, Великобритания целенаправленно проводила свою колониальную политику в отношении эмиратов Договорного Омана все последующие годы и добилась подписания целого ряда двухсторонних соглашений с их правителями. Среди них, самые важные, можно сказать, предопределившие появление системы протектората соглашениями были: «О прекращении военных действий на море» (1843 г.), «О борьбе с работорговлей» (1847 г.), «Договор о бессрочном морском мире» (1853 г.). К последнему соглашению позже присоединились правители Бахрейна, Катара, ставшие сторонами-подписантами всех последующих соглашений с Великобританией. Таким образом, принудив эмираты Договорного Омана подписать в 1820 г. «Генеральный договор», Великобритания тем самым заложила основу системы британского протектората в регионе Персидского залива.

В период с 1903 по 1923 гг. последовал ряд соглашений, установивший монополию Великобритании над всеми имеющимися природными богатствами этого региона и закрепивший за англичанами право ведения торговых и коммуникационных связей вышеуказанных образований с внешним миром. Кроме того, после открытия первых залежей нефти в регионе в 1908 г. Великобритания обязала правителей Бахрейна, Кувейта, аш-Шар-ка, Дубай, Абу-Даби, ‘Аджмана и Ум м ал-Кайвайна подписать ряд соглашений. Согласно этим соглашениям, заключенным в период с 1911 по 1922 гг., последние отказывались от добычи нефти и предоставления нефтяных концессий иностранным государствам без согласия на то Великобритании. Этот режим практически просуществовал до обретения указанными монархиями политической независимости.

Однако окончание II мировой войны ознаменовало собой начало распада колониальной системы. Великобритания была вынуждена пойти на предоставление политической независимо сти вышеуказанным государственным образованиям. В 1961 г. первым среди государств региона политическую независимость обрел Кувейт, а в 1971 г. независимость провозгласили Бахрейн, Катар и ОАЭ в составе шести эмиратов – Абу-Даби, Дубай, ал-Фуджайра, Ум м ал-Кайвайн, ‘Аджман и аш-Шарк. В вопросе о политическом будущем стран региона было много обещающего и вместе с тем много неопределенного. Если западные страны были заинтересованы в появлении под их политическим влиянием новых монархических государств, то более крупные государства региона в лице Ирака, Ирана и Саудовской Аравии отнеслись к этим переменам в целом без особого энтузиазма. В их отношении к появлению на своих рубежах новых государственных образований превалировали сдержанность, скептицизм, местами неприятие и притязание на части территорий создаваемых государств. Ситуацию усугубляло многовековое соперничество между самими родопле-менными образованиями, что сильно осложняло ситуацию в регионе накануне появления новых государств.

Эмират Ра’с ал-Хайма под давлением Саудовской Аравии вначале склонялся на самостоятельный путь развития. Однако трезвая оценка перспективы самостоятельного развития рядом с более крупными соседями пугала непредсказуемостью последствий этого шага. Для правящих кругов небольшого эмирата стало очевидно – воплотить в реальность независимость гораздо надежнее сообща, вместе с равнозначимыми и равноправными субъектами единой федерации, нежели порознь. В 1972 г. эмират Ра’с ал-Хайма официально присоединился к федерации.

В целом, взаимоотношения Великобритании с вышеупомянутыми эмиратами складывались по общему сценарию. Эмираты признавали условия всех соглашений, дающих исключительные политические и экономические прерогативы англичанам, а взамен признавались единственными законными правителями в своей местности и соответственно пользовались военной поддержкой англичан. Как отмечает английский историк Ф. Холлидей, «местные племенные лидеры получали денежные субсидии и оружие. Если же они проявляли неповиновение, этих даров они лишались и подвергались мерам воздействия».

Чтобы укрепить свое присутствие и усилить влияние в аравийских монархиях и шайхствах, англичане часто вмешивались в династические противостояния на стороне своих подопечных. Благодаря такой политике в выигрыше оказались только лояльные англичанам правители. Так, конфликт между шайхами племен ‘утайба и бани тамим из-за престолонаследия в Катаре разрешился в пользу последнего, поскольку более лояльный шайх племени тамим Мухаммад ибн Сани в обмен на протекцию Великобритании обязался передавать все спорные вопросы со своими соседями на рассмотрение Лондона. Вполне может быть, что без этой поддержки территория Катара по-прежнему оставалась бы во власти шайхов из династии ал-Халифа, которые ныне правят в соседнем Бахрейне. Поэтому, говоря о роли Великобритании в становлении правящих династий и укреплении государственности аравийских монархий, важно отметить следующее. С установлением длительного британского господства в данном регионе был нарушен исторически объективный процесс объединения мелких территорий восточной Аравии в более крупные государственные образования. В то же время появились объективные условия для функционирования качественно нового принципа организации власти, основанного на прямой или косвенной поддержке Великобританией тех или иных племенных верхушек. Принцип англичан «разделяй и властвуй» ускорил процесс образования правящих династий и местных элит и создал условия, которые в значительной степени воспрепятствовали зарождению и формированию идеи субрегиональной обособленности аравийских племен и строительству на этой платформе единого государственного образования. В этой связи вполне обоснованным видится мнение кувейтского ученого Мухаммад ар-Румайхи, который в целом полагает, что образование аравийских монархий в восточной оконечности Аравийского полуострова является «результатом неестественного рождения»42. Подобного мнения придерживаются некоторые западные исследователи. Американский ученый М. Веннер в своих размышлениях по этому поводу идет дальше: «Многие из сегодняшних политических образований Аравии созданы искусственно в результате вмешательства европейских государств».

В целом, протекционизм Великобритании над мелкими политическими родоплеменными образованиями восточной оконечности Аравийского полуострова позволил последним сохранить независимость от более крупных и агрессивных соседей. Это, в конечном счете, позволило многим правящим династиям региона легитимизировать свою власть, закрепиться в своих нынешних границах и после распада системы протекторатов встать на самостоятельный путь развития. Таким образом, можно констатировать, что политика Великобритании в регионе Персидского залива сыграла решающую роль в формировании новых сообществ, которые впоследствии стали основой новых государственных образований – Бахрейна, Катара, Кувейта и ОАЭ.

Так, на территории Омана, с момента обособления оманских племен в рамках ибадитского имамата в VIII в. и до конца XVIII в. население было представлено союзом племен, исповедующих ибадитское направление шиизма. Помимо общности историко-культурного наследия и сложившихся традиционных экономических связей, оманские племена объединились вокруг имама, которому наряду с религиозной принадлежала и светская власть в имамате. В XVIII в. Оман достиг своего могущества. Границы оманского государства охватывали всю юго-восточную Аравию, простираясь до южного и юго-западного побережья Ирана и восточного побережья Африки. Власть имама признавалась большинством живущих здесь племен и племенных объединений Аравии и соседней Африки. Потомки этих оманских племен до сих пор проживают в странах Восточного побережья Африки. «Кандидатура имама выдвигалась советом наиболее авторитетных улемов, после чего она должна была получить признание и поддержку племен».

При этом отличительная черта государственности имамата Оман на протяжении многих столетий заключалась в том, что власть имама не являлась наследственной. Изменение данного принципа в 1786 г. имамом Са‘идом ибн Ахмадом, который в нарушение канонов ибадизма назначил своего сына Хамида ибн Са‘ида наследником престола, повлекло за собой фактический раскол страны, где восставшие не признали новый принцип престолонаследия. В ходе борьбы Хамиду ибн Са‘иду пришлось покинуть столицу государства Рустак и укрыться в Маскате. После его смерти в 1792 г. власть перешла к его брату, Султану ибн Ахмаду. В 1798 г. Султан ибн Ахмад заключает соглашение с Ост-Индской компанией и правит до 1806 г. С этого времени он закрепляет за своими потомками титул наследственных султанов Маската.

Тем временем, войны между наследниками султаната и сторонниками ибадитской концепции не утихали. Вмешательство во внутриоманские противоречия Великобритании только осложняло ситуацию. С 1789 г. между султанами Маската и ибадитским духовенством неоднократно вспыхивали противоречия, заканчивавшиеся вооруженными столкновениями их сторонников. В итоге до начала XX в. в Омане фактически существовали два равноправных государственных образования – подвластный Великобритании султанат Маскат и независимый от британского протектората имамат Оман. Территория, подвластная султанам Маската, ограничивалась в основном прибрежной полосой, где была расположена сеть торгово-ремесленнических городов. Внутренние горные районы Омана с кочевым и полукочевым населением по-прежнему оставались во власти избираемых ибадитских улемов и богословов.

Известно, к примеру, что суверенитет маскатского султана Файсала ибн Турки ограничивалась Маскатом, Матрахом и другими частями прибрежной полосы Омана, тогда как большая часть внутренних районов входила в состав имамата, глава которого, т.е. имам, объединял в своих руках высшую светскую и религиозную власть. После того, как в 1913 г. дед нынешнего правителя Кабуса ибн Са‘ида, Таймур ибн Фай-сал сверг своего отца и провозгласил себя очередным маскат-ским правителем, имамат Оман объявил себя независимым от султаната Маскат и отказался признать центральную власть. После безуспешной для Маската и англичан семилетней войны против имамата в 1920 г. был подписан Сибский мирный договор, признавший Оман независимым.

Тем не менее, султаны Маската не прекращали попыток восстановить свою власть над внутренними районами Омана. Вооруженные столкновения между наступавшими войсками султана и оппозиционными племенами внутреннего Омана продолжались вплоть до недавнего времени. Последнее крупное сопротивление оманских племен против султанов Маската было сломлено при прямой военной помощи Великобритании в середине 1950-х гг. В 1970 г. к власти в Маскате с помощью англичан пришел сын султана Таймура ибн Файсала, Кабус ибн Са‘ид и объявил о создании единого султаната Оман в составе султаната Маскат и имамата Оман.

Становление государственности Саудовской Аравии, как уже отмечалось, шло на религиозной основе, но со своей спецификой. На момент появления государства «саудидов» баланс сил между кочевыми и полукочевыми правителями Центральной Аравии, многие из которых формально были под суверенитетом Оттоманской империи, складывался примерно одинаковым образом. Так, под номинальным суверенитетом Оттоманской империи в районе ал-Ахса и ал-Катиф, что на востоке современной Саудовской Аравии, традиционно правили ал-Хумайды, шайхи кочевого племени бани халид. Над кочевыми и осевшими племенами, оседло-земледельческим населением Хиджаза правила номинально подвластная туркам династия Хашимийа, исторически закрепившая за собой статус хранителей святых городов Мекка и Медина. Север современной Саудовской Аравии, исторически именуемый Джабал Шаммар, т.е. район нынешнего Ха’иля, ал-Джауфа и Табука, был вотчиной ар-Рашидов, шайхов кочевого родоплеменного объединения шаммаров. Как и другие арабские шайхи данного периода, ар-Рашиды признавали власть Оттоманской империи и старались заручиться их подержкой. В районе Наджда правил их главный соперник – династия ас-Са‘уд, представители которой тогда еще были эмирами небольшего полукочевого княжества ад-Дир‘ийа. Кроме того, в Центральной Аравии не редкостью были и На юге современной Саудовской Аравии исторически правили асирские династии, главным образом, опиравшиеся на местные племена гамид, шахран, родственные соседним йеменским родоплеменным образованиям.

В различных частях центральной части полуострова влияние конкурирующих амиров и шайхов было практически закреплено в традиционных ареалах кочевания крупных родоплеменных образований и концентрации наиболее устоявшихся конгломераций из числа полукочевых и оседло-земледельческих сообществ. Фактически в те годы на территории нынешней Саудовской Аравии было несколько сильных и родовитых правящих династий, одновременно претендовавших на господство в Центральной Аравии. Однако появление религиозного движения, возглавляемого проповедником Мухаммадом ибн ‘Абд ал-Ваххабом, с одной стороны, а также кровавая междоусобица, изнутри погубившая династию ар-Рашидов, правителей Джабал Шаммара и главных конкурентов династии ас-Са‘удов, с другой стороны, сыграли ключевую роль в дальнейшей истории Аравии. Можно констатировать, что все эти события обернулись для саудидов благоприятным стечением обстоятельств.

Прежде всего следует отметить, что возникновение в начале XVIII в. в Центральной Аравии религиозно-политического движения, основанного на учении мусульманского проповедника, ученого и реформатора шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба (1703-1791 гг.) оказало колоссальное влияние на политическую обстановку в регионе. Мухаммад ибн ‘Абд ал-Ваххаб, воспитанник исламской богословской школы права (ханбалитский мазхаб), призывал к возвращению к первоначальным основам исламского вероучения, каким оно было в эпоху Пророка Мухаммада. Дело в том, что в те годы сама ситуация в Аравии благоприятствовала такой позиции Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба. Среди населения получило широкое распространение «многобожие и культ предков, преклонение различным магам и прорицателям. Люди верили магической силе камня и финиковой пальмы, поклонялись солнцу, духу различных животных и птиц, приносили жертву джиннам». На этом фоне Мухаммад ибн ‘Абд ал-Ваххаб призывал бороться против магии, колдовства, прорицателей и категорически отвергал любые новшества, призывая своих сторонников к расправе над малейшими признаками отклонения от коранических норм. способного творить. Религиозное движение, основанное Мухаммадом ибн ‘Абд ал-Ваххабом в западной и советской историографии именуют «Ваххабизмом», в то время, как в самой Саудовской Аравии историки говорят о нем как о движении единобожников «ал-Муваххидуна»52. Однако сегодняшние последователи ваххабизма чаще всего сами себя именуют салафитами, что буквально означает последователи чистого ислама. В этой связи следует отметить, что все современные диспуты о ваххабизме невозможно рассматривать без исторического дискурса, так как учение Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба было адекватным лишь в период своего появления, в рамках определенных исторических реалий.

Субъективно-личностный фактор был выражен в неординарности и дальновидности амира тогда еще небольшого княжества ад-Дир‘ийа, Мухаммада ибн Са‘уда. Смелый и талантливый полководец Мухаммад ибн Са‘уд был человеком, опережавшим свое время. Он сумел предвидеть потенциал движения единобожников, которое в любую минуту грозило перерасти в мощную и непредсказуемую силу. Разделяя религиозные взгляды Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба, Мухаммад ибн Са‘уд активно поддерживает проповеди о единобожии и в 1740 г. заключает с ним клятвенный союз о совместной борьбе во имя объединения Аравии и возвращения ее к истокам первоначального ислама. В этой связи арабский ученый Ахмад ‘Иса писал – «Амир Мухаммад обещал ‘Абд ал-Ваххабу свое полное покровительство и поддержку его учению взамен обязательства шайха не искать защиты у других амиров. Этот союз, соединивший в себе духовное начало ваххабизма с военной силой дома ас-Са‘удов, дал мощный импульс движению за консолидацию саудовского общества».

В скором времени учение Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба довольно быстро переросло в массовое народное движение за чистоту исламской веры, став своего рода национальной идеей саудовской государственности. Провозглашенная в этом учении необходимость священной войны против идолопоклонничества и массового отхода от норм классического исламского учения делала его знаменем завоевательных войн и набегов, идейным оружием движения за консолидацию мусульман Аравии54.

Однако, в результате Оттоманского вторжения в 1811 г., единство саудовского государства ненадолго было разрушено. В 1824 г. саудовцы вновь обрели независимость под предводительством принца Турки ас-Са‘уда – родственника Мухаммада ибн Са‘уда. Но последующие годы были периодом хаоса, смут и раздоров, что повлекло к завоеванию саудовского государства в 1887 г. правителем Джабал Шамма-ра Мухаммадом ибн ‘Абдаллахом ар-Рашидом.

Очередное и заключительное восстановление саудовского государства начал двадцатилетний амир ‘Абд ал-‘Азиз ибн ‘Абд ар-Рахман ас-Са‘уд (далее – ‘Абд ал-‘Азиз). В 1902 г. он захватил ар-Рийад (битва при крепости Масмак), а затем покорил области Васм и Судайр. В 1904 г. ‘Абд ал-‘Азиз захватывает стратегически важные оазисы ал-‘Анайза и ал-Бурай-да. Этот захват расколол владения его основного противника – ‘Абд ал-‘Азиз ибн Мут‘аб ибн ‘Абдаллах ар-Рашида, правителя конкурирующего родоплеменного образования шаммаров в Джабал Шаммаре. В том же году ‘Абд ал-‘Азиз с переменным успехом провел ряд сражений с армией ар-Рашидов вблизи Букайрии.

За миром последовала серия военных сражений, в ходе которых в 1906 г. ‘Абд ал-‘Азиз ибн Мут‘аб ибн ‘Абдаллах ар-Рашид был убит. Новый правитель Джабал Шаммара признал права ‘Абд ал-‘Азиза и династии ас-Са‘удов на весь Наджд. Тем не менее, завоевание Наджда и Восточной Аравии в течение 1913-1914 гг., включая большой и густонаселенный шиитами оазис ал-Ахса (на местном говоре ал-Хаса), еще не говорило об окончательном включении завоеванных земель в состав саудовского государства. Помимо завоевания, необходимо было утвердиться на этих землях путем легитимации власти ас-Са‘удов. Такой исход событий не устраивал правителя Хиджаза и хранителя святых мест ислама Меки и Медины Хусайна ибн ‘Али, правителя династии Хашимийа. Восходящая к потомкам пророка Мухаммада от его дочери Фатимы и халифа ‘Али, династия Хашимийа традиционно считалась высшей кастой в иерархии аравийских племен. Этим фактом представители Хашимийа традиционно аргументировали свои притязания на Хиджаз, что, как следует из записей Н. Тюряку-лова к советскому руководству, «было весьма очевидным и для ‘Абд ал-‘Азиза». Хайфа Алангари в своей книге «Борьба за власть в Аравии: Ибн Сауд, Хусайн и Великобритания (1914-1924 гг.)» пишет, что в плане легитимизации власти в Хиджазе Хусайн ибн ‘Али был серьезным противником ‘Абд ал-‘Ази-за. «Его династия была олицетворением национальной идеи арабов о создании единого арабского государства – Арабского халифата». В этом качестве они не устраивали ни турков, ни англичан, ни их главных соперников ас-Са‘удов.

В 1916 г. при пособничестве своего агента Т.Е. Лоуренса англичанам удалось убедить Хусайна ибн ‘Али начать войну против турецкого господства и выступить на стороне Антанты. Взамен Великобритания, устами своего верховного комиссара в Египте сэра Генри Мак-Магона, согласилась поддержать стремление Хусайна ибн ‘Али по созданию единого независимого арабского королевства на Ближнем Востоке. В 1917 г. войска Хашимийа под командованием сына Хусайна ибн ‘Али Файсала ибн Хусайна взяли ‘Акабу и вышли в Трансиорданию, а уже к 1918 г. Файсалу ибн Хусайну удалось вынудить турков покинуть территорию Трансиордании, освободить от них Сирию и создать там Сирийское Хаши-митское королевство, которое по планам его отца должно было объединиться с Королевством Хиджаз, провозглашенным им в 1916 году.

Однако, ссылаясь на ряд оговорок, Великобритания отказалась от выполнения своих обязательств перед Хусайном ибн ‘Али. Вместо этого Великобритания и Франция подписали двухсторонние секретные соглашения, согласно которым Лондон получил мандат на управление большей частью азиатских владений Оттоманской империи – Палестиной, Трансиорданией и Ираком, а вторая получила мандат на управление Сирией, после чего оттуда французы изгнали Файсала ибн Хусайна. Поняв, что Великобритания решила воспользоваться ситуацией в свою пользу без учета интересов Хашимийа, другой сын Хусайна амир ‘Абдаллах ибн Хусайн спешно выдвинулся в Трансиорданию во главе вооруженного отряда из 1200 человек с намерением, дополнительно мобилизовав местные племена, вернуть арабам контроль над Сирией. В 1921 г. заручившийся поддержкой местных племен бани хувайтат, бани халид, бани сакр, амир ‘Абдаллах ибн Хусайн вступил на территорию нынешней столицы Иордании Аммана и вскоре стал угрожать Сирии.

Возможно сть начала новой войны под предводительством ‘ А б -даллаха ибн Хусайна в соседних французских владениях сулила англичанам большие неприятности. Учитывая это обстоятельство, Великобритания приняла решение договориться с ‘Абдалла-хом ибн Хусайном, чтобы оградить себя от возможных осложнений в отношениях с Францией в случае вторжения подвластных ему сил в Сирию. В конце марта 1921 г. в Иерусалиме состоялась встреча ‘Абдаллаха ибн Хусайна с У. Черчиллем, занимавшим тогда пост министра по делам колоний. На ней амиру было предложено закрепиться в Трансиордании и создать там так называемое арабское управление. В марте 1921 г. в Каире прошла конференция по Ближнему Востоку, где было принято постановление о разделе Палестины и Трансиордании на две самостоятельные подмандатные территории с образованием в последней эмирата во главе с ‘Абдаллахом ибн Хусайном. Только таким образом династии Хашимийа уд а л о с ь сохранить свою власть и заложить основу современной иорданской государственности.

Тем временем, саудовский амир ‘Абд ал-‘Азиз захватил северо-западную Аравию, а к декабрю 1925 г. его отряды уже заняли весь Хиджаз: Джидду, Таиф и два священных города – Мекку и Медину. В январе 1926 г. после коллективной молитвы в мечети Мекки, ‘Абд ал-‘Азиз формально был провозглашен королем «Хиджаза, Наджда и присоединенных областей» и официально принял титул хранителя святынь ислама. Однако на деле для ‘Абд ал-‘Азиза необходимо было укрепить и распространить свою власть над кочевыми бедуинскими племенами, которые по большому счету не признавали как его власть, так и иных правителей, открыто игнорируя официально очерченные границы новых государственных образований. Создание нового государства было бы бессмысленной затеей без подчинения кочевых бедуинских племен, беспрекословно подчинявшихся лишь своим родовым вождям и племенным шайхам. Династические же распри между соперничающими правителями, особенно оседлыми, для кочевых бедуинов не имели принципиальной разницы. Признавая власть одного правителя, они в любую минуту могли откочевать на территорию, подвластную другому правителю. Как правило, такие неожиданные перемещения кочевников были связаны с засухой, истощением пастбищных угодий и поиском новых источников воды, что заставляло их искать новые земли в сопредельных районах, входивших во владения другого правителя.

Любопытно, как их описывает в своей аналитической записке в Москву Полномочный представитель СССР в Саудовской Аравии Назир Тюрякулов: «Кочевые племена как боевой материал не всегда пригоден. Они храбро сражаются, когда защищают свои насиженные места, имущество и семьи. В боях отличаются настойчивостью лишь тогда, когда их ожидает легкая добыча. Иначе в боях племена не надежны и склонны к грабежам не только на территории, но и в собственном тылу».

Не удивительно, что ‘Абд ал-‘Азиз стал проводить политику, направленную на перевод кочевников к оседлому образу жизни. «Для осуществления этой политики его духовный наставник и родной тесть, шайх ‘Абд ал-Латиф» сформулировал в 1910 г. концепцию, суть которой заключалась в необходимости создания единства всех подданных ‘Абд ал-‘Азиза, в котором бы строго соблюдались предписания ислама. Это нововведение, в первую очередь, касалось кочевых бедуинов, которые должны были тем самым признать ‘Абд ал-‘Азиза верховным правителем, поскольку он отныне является в одном лице имамом и амиром. Так была выработана концепция новой политики саудовского правителя – движение ихванов. Члены общеваххабитского братства – ихваны отныне должны жить в рамках общины, в обособленных от их родового племени новых поселениях, названных «хиджрами». ‘Абд ал-‘Азиз оказывает ихванам щедрую финансовую и организационную помощь в создании новых поселений, помогая строить жилища, школы, мечети, всячески поощряет ихванов заниматься сельским хозяйством. Он был сильно заинтересован в распространении и усилении концепции нового братства, поскольку для него это имело самостоятельное значение. Суть сводилось к тому, что примкнувшие к ихванам и решившие жить в отдельных поселениях люди становились оторванными от привычных для них связей со своим племенем. В итоге влиятельные вожди и шайхи кочевых племен постепенно теряли на соплеменников свое былое влияние, что, в конечном счете, способствовало лишь усилению единоличной власти короля.

По данным арабского исследователя Ахмада ‘Иса, в 1922 г. ‘Абд ал-‘Азиз организовал сто двадцать два поселения, в которых ему удалось объединить двенадцать тысяч племенных союзов общей численностью семьдесят с половиной тысяч кочевников. В 1930 г., по сообщению советской дипломатической миссии, аккредитованной в Саудовской Аравии, это число дошло до двухсот, причем отдельные поселения, такие как Артавия, насчитывали до восьмидесяти тысяч жителей. Но самое главное то, что ‘Абд ал-‘Азиз стал снабжать ихванов оружием и снаряжением для посильной борьбы с различными еретическими течениями в исламе и таким образом заставлял их принимать самое активное участие в становлении саудовской государственности.

Со временем движение ихванов стало основной опорой саудовской династии. В нем была реализована идея «обобществления» общины. Поселившиеся в обособленных поселениях ихваны стали ревностно соблюдать религиозные нормы. Их основным занятием, помимо прививаемого земледелия, стала священная война – «джихад». Они силой оружия вводили законы шариата и заставляли непокорных подчиняться воле ‘Абд ал-‘Азиза, амира и имама в одном лице.

Однако со временем ихваны, опиравшиеся на преимущественно кочевые племена мутайр, ‘утайба, ‘аджман, ру’ала стали представлять реальную угрозу для власти самого ‘Абд ал-‘Азиза. Их традиционные грабежи и набеги под стягом нарастающей завоевательной инерции не имели конца. Завоевательное движение было сродни юношескому максимализму и поэтому, как магнит, притягивало к себе молодежь и амбициозные личности. Отряды ихванов все чаще напоминали неуправляемую и непредсказуемую силу, порожденную соблазном новых завоевательных походов против всех неверующих или заблудших жителей поселений, расположенных вдоль всей границы государства ‘Абд ал-‘Азиза. Ситуация усугублялась тем, что после образования «Королевства Хиджаза, Наджда и объединенных областей» шайхи ряда бедуинских племен, принимавших активное участие в завоевании Хиджаза, а именно глава племени мутайр Файсал Давиш и глава племени ‘утай-ба Султан Биджад, были обделены новой властью.

Все высшие правительственные посты были распределены среди тех надждийцев, которых король считал политически надежными и преданными. Старые союзники и соратники ‘Абд ал-‘Азиза, шайхи Султан Биджад и Файсал Давиш оказались забытыми. Это обстоятельство было использовано последними для возбуждения масс своих племен против короля, ответившего на все их заслуги в прошлом «черной неблагодарностью». Наряду с этим в качестве прикрытия своих основных стремлений они выкинули лозунг борьбы против «еретических нововведений» короля и клич непримиримой борьбы против неверных племен Ирака.

Таким образом, нежелание ‘ Аб д ал-‘Азиза делить власть со своими бывшими соратниками привело к резкому обострению ситуации внутри страны. В королевстве начались волнения ихванов из числа подвластных Султану Биджаду и Файсалу Давишу племен ‘аджман, ‘утайба и мутайр. Ихваны первыми пошли на обострение. В марте 1922 г. отряд, состоящий преимущественно из выходцев племени мутайр, под предводительством Файсала Давиша вторгся на территорию Ирака. Вмешательство английской авиации позволило вытеснить нападавших. В том же году, осуществляя многочисленные набеги в долину Сирхан, отряды ихванов доходили до территории Трансиордании, подвластной в то время Великобритании, и французских владений в Сирии (оазисы Джауф, Тайма, Табук и Бани Шакир). Это ставило ‘Абд ал-‘Азиза в сложное положение. С одной стороны, усилившаяся активность и безрассудство ихванов неизбежно провоцировало англичан и французов, с другой стороны, это говорило о беспомощности саудовской династии в глазах подвластных ей племен и родов, что могло закончиться гораздо более плачевно. Для того чтобы как-то исправить ситуацию, король идет на скорейшее закрепление линий границ с Трансиорданией и Ираком и в этих целях в 1922 г. подписывает Мухаммарский договор о государственной границе, который был дополнен Укайрскими протоколами (ирако-саудовская и саудовско-кувейтская границы).

В отношении самих ихванов принимается еще более жесткое решение. ‘Абд ал-‘Азиз решается на политику силового сдерживания ихванов, что не может не вызвать со стороны последних негодование и противодействие. В 1927 г. на собрании ихванов и улемов участниками было открыто высказано недовольство введением западных технических достижений и терпимой политикой по отношению к шиитским племенам Ирака и Иордании, которых ихваны называли не иначе как «кафирами». Позиция улемов была более сдержанной, поскольку объявление джихада являлось прерогативой имама ‘Абд ал-‘Азиза. Тогда ихваны начали действовать самостоятельно. Восстание началось с рейда отряда мутайров на английский укрепленный пункт в Ираке. Затем вспышки насилия прокатилась по всей стране. Тем более, что многие ихваны уже успели привыкнуть к частым завоевательным походам и набегам под стягом религиозного клича.

В 1929 г. ихваны во главе с Султаном Биджадом напали на собственные наждийские племена. На этот раз ‘Абд ал-‘Азизу пришлось впервые выступить против ихванов. Под селением Сибила саудидам удалось разгромить войска ихванов. Сбежавший Файсал Давиш поднял мятеж в племени ‘аджман. Но к октябрю 1929 г. с восстанием было покончено.

К 1930 г. ‘Абд ал-‘Азиз окончательно уничтожает сопротивление мятежных ихванов. Многие лидеры ихванов и вожди восставших племен казнены, оставшиеся были лишены всех сословных прав и привилегий. Сами племена, принимавшие непосредственное участие в вооруженном противостоянии с властями, были полностью разоружены, их имущество было конфисковано для возмещения понесенных королевством убытков. Наряду с этим ‘Абд ал-‘Азиз принимает меры по ослаблению крупнейших кочевых племен Наджда, которые представляют потенциальную опасность для саудовского государства. Три наиболее сильных и значимых кочевых племени – ‘аджман, мутайр, ‘утайба целенаправленно подвергаются расселению в различных регионах страны, в основном среди чужеродных племен и кланов, поскольку для ‘Абд ал-‘Азиза было важно разорвать их традиционные родовые отношения и связи, достаточно весомо препятствовавшие унификации государства. Этой же участи подверглись и те ихваны, которые сохранили родовую связь и примкнули к вооруженному мятежу.

В 1932 г., в целях увековечивания подвластных себе территорий, ‘Абд ал-‘Азиз переименовывает название «Королевства Хиджаза, Наджда и присоединенных областей» на современное название – «Королевство Саудовской Аравии», тем самым, меняя тактику с завоевания на закрепление в подвластных ему территориях. В целом, борьба за создание саудовской государственности прошла в три этапа, на протяжении которых представители династии ас-Са‘удов вели борьбу за право утверждения своей власти против шайхов и амиров многочисленных и не менее могущественных племен и племенных объединений. За это время власть ас-Са‘удов не раз оказывалась под вопросом. Но наследники саудовского престола неоднократно проявляли незаурядные черты политического лидерства, т.е. все то, что можно подвести под субъективно-личностный фактор и, именно это обстоятельство порой оказывало решающее значение в восстановлении власти ас-Са‘удов. Больше всех преуспел ‘Абд ал-‘Азиз, правивший в начале XX века. Именно он стал непосредственным создателем саудовского государства.

В период своего полувекового правления ‘Абд ал-‘Азизу удало сь объединить правящие дома Аравии под свою власть, достигнуть долгожданного единства племен, создать прочные основы государства и преобразовать некогда раздробленную и отсталую вотчину своих предков в современное государство, уверенно смотрящее в будущее. Эпоха его правления – это эпоха войн, хитросплетений в политике, собирания земель, прогресса, новаторства и неустанной идейной генерации нового поколения людей, адекватно реагирующих на стремительно меняющиеся вызовы того времени.

Многое сделал ‘Абд ал-‘Азиз для восстановления и сохранения исламских святынь. Под его руководством в королевстве была осуществлена реставрация Мечети ал-Харам в Мекке и Мечети Пророка в Медине, усовершенствованы старые и построены новые дороги, по которым поток паломников сегодня ежегодно устремляется в хаджж. Для безопасности и удобства паломников были облегчены условия их пребывания, покончено с грабежами и разбойничеством, представлявшими угрозу всем приезжим в королевстве.

В политике ‘Абд ал-‘Азиз верил в солидарность мусульманских народов. По его инициативе в 1926 г. в Мекке впервые была созвана Исламская Конференция, на которой были озвучены вопросы укрепления дружбы и сотрудничества, единства и солидарности, равноправия и взаимопомощи между мусульманскими странами. Большое внимание ‘Абд ал-‘Азиз уделял вопросам модернизации королевства. Под его началом по всей стране были построены дороги, открыты больницы и госпитали, в систему управления государства введены современные методы администрирования. За время его правления Королевство Саудовской Аравии получило всеобщее признание, значительно выросло влияние и роль его внешней политики. Сам король снискал уважение и признание многих влиятельных мировых политиков, с которыми его связывала не только политика, но и личная дружба и симпатия. В двадцатилетнем возрасте он вернул под знамена своих предков остатки полукочевого эмиратства с его феодально-патриархальным строем и через полвека правления оставил за собой современное и процветающее государство Аравии.

Обобщая вышеприведенное, можно заключить, что истоки правящих династий Кувейта, Бахрейна, Катара и Объединенных Арабских Эмиратов восходят к родоплеменным структурам, некогда кочевавшим во внутренних районах Аравии. Особняком стоят лишь правители Омана, которые берут свои истоки в Йемене. Все вышеуказанные правящие ныне в Аравии династии, за исключением ас-Са‘удов, в той или иной степени долгие годы оставались под протекцией Великобритании.

Данного мнения придерживаются и современные исследователи Аравии. В своем научном труде «Бедуинизация Аравии» американский ученый В. Каскель открыто указывает на отсутствие централизованного управления среди кочевников Араийского полуострова. Он, в частности, пишет: «Среди кочевых племен бедуинов не было единого вождя, пользовавшегося всей полнотой власти. Власть вождя зижделась на поддержке соплеменников. Поэтому среди кочевых бедуинов власть столетиями была в общем ведении всех соплеменников».

На рубеже XIX-XX вв. процесс сложения из мелких родоплеменных политических образований более крупных и устойчивых государственно-политических институтов в целом пришел к своему завершению. Во многом это было обусловлено активным проникновением в регион Персидского залива Великобритании. Политика Великобритании по поддержке лояльных Лондону правителей выражалась в тотальном контроле над присягнувшими на верность англичанам родоплеменными образованиями.

В свою очередь, правители, признавшие власть англичан, постепенно стали укреплять свою власть и пользоваться признанием в обществе. «На протяжении многих лет ряд шайхств, которым удавалось заручиться поддержкой Великобритании, признавались англичанами как «реальные правители», что давало им власть и политическое влияние среди других родоплеменных объединений».

Для англичан было гораздо надежнее и выгоднее строить свои отношения с более или менее устойчивыми центрами сил, нежели никому неподвластными и непредсказуемыми бедуинскими племенами с их чрезмерно независимыми правителями. В этом отношении наиболее показателен пример благополучной судьбы династий ал-Халифа в Бахрейне, ас-Сабах в Кувейте, ас-Сани в Катаре, власть которых сумела устоять перед многочисленными трудностями того времени именно благодаря английской протекции. Даже более сильная династия ас-Са‘удов на этапе своего становления имела устойчивые связи с Великобританией и пользовалась ее прямой поддержкой, поскольку для англичан было крайне важно видеть в лице ‘Абд ал-‘Азиза естественный противовес влиянию быстро слабеющей Оттоманской империи, которую в этот период стала активно поддерживать вставшая на путь милитаризма Германия. Агрессивные намерения Германии не могли остаться без внимания Великобритании. Для избежания усиления позиций Германии на Ближнем Востоке, Великобритания развернула двойную интригу сразу с двумя правящими династиями Аравии – Хашимийа и ас-Са‘уд. В этот период эти две династии считались основными претендентами на господство в Аравии.

В июне 1916 г., при активном пособничестве британского агента Т. Э. Лоуренса, правитель Мекки Хусайн ибн ‘Али поднял восстание против турецкого господства на Аравийском полуострове. Победоносное восстание арабов против турков длилось два месяца. Турки были отброшены до порта ‘Акабы на Красном море, что существенно помогло британским частям, предпринявшим в это же время наступление на турков в Палестине.

Однако убедив главу династии Хашимийа Хусайна ибн ‘Али начать антитурецкое восстание в обмен на создание под его началом единого арабского государства на Ближнем Востоке, Великобритания, тем не менее, была явно не заинтересована в этом. Главная причина в том, что Хусайн ибн ‘Али отказывался подписывать соглашение с англичанами, гарантирующее ему сохранение его владений в Хиджазе в обмен на признание мандата Великобритании над Палестиной, где англичане планировали создать еврейское государство. Ф. Мансел, автор книги о правящих династиях Ближнего Востока, отмечает в этой связи, что «если бы Ху -сайн ибн ‘Али подписал это соглашение с Великобританией, то сегодня Хиджаз, возможно, по-прежнему оставался бы во владении династии Хашимийа».

О незаинтересованности англичан в создании единого арабского государства под властью династии Хашимийа свидетельствует также тот факт, что в то время, когда войска Хусайна ибн ‘Али осаждали турков, войска ‘Абд ал-‘Азиза начали свое победоносное наступление во владение первого при молчаливом согласии на то Великобритании, хотя формальным поводом саудидов против Хусайна ибн ‘Али стало ограничение на хаджж, наложенное на ихванов правителем Хиджаза. Это историческое событие кардинально изменило ход истории. Мечте о создании единого арабского государства под властью Хашимийа не суждено было сбыться.

Таким образом, расчет англичан был прост. Нужно было выдворить турков с Аравии для окончательного завладения ближневосточными землями Оттоманской империи и в то же время исключить возможность появления на Ближнем Востоке единого арабского государства. В этом отношении планы Хусайна ибн ‘Али по созданию единого арабского государства с центром в Хиджазе противоречили интересам не только Великобритании, но и других западных держав, где большое влияние на местные правительства оказывали усилившиеся сторонники всемирного сионистского движения. Главным аргументом «против» была не столько амбициозность этих планов, сколько высокая вероятность их осуществления в свете победоносного итога антитурецкого демарша и сакральности власти Хашимийа в сознании самих арабов.

На рубеже XIX-XX вв. в мелких родоплеменных политических образованиях Аравийского полуострова усилился процесс трансформации кочевых шайхств в более сложные полукочевые государственно-политические образования – эми-ратства. Данный процесс начинался в ряде случаев с разрастания стоянок кочевников в небольшие города, скорее напоминавшие оседлые населенные пункты, нежели сами города. В этих новых пунктах вначале воздвигался замок правителя, появлялась площадь, а вокруг располагались базар, ремесленнические мастерские, торговые лавки. Здесь же по соседству строились дома и постепенно появлялись целые жилые кварталы с окружавшими их оборонительными стенами и с запиравшимися на ночь воротами. Классическим примером являются средневековые города, появившиеся в глубинной части Аравии, например, Рийад (ныне ар-Рийад, столица Саудовской Аравии). Но в большинстве случаев появление городов было связано с завоеванием кочевниками прибрежной полосы, где располагалась сеть небольших рыбацких поселений и портовых сооружений. Так, в частности, возникли города Абу-Даби, Кувейт, Доха, Дубай, Манама, Маскат, Джул-фар (ныне Ра’с ал-Хайма), Ум м ал-Кайвайн. Были, конечно, и более древние города Аравии, такие как Мекка, Медина, но их появление было связано с их расположением на стыке главных торговых путей и развитием средневековых торго-во-купеческих отношений. Поэтому появление большинства ныне известных городов было связано именно с оседанием в них правящих шайхских династий, что и заложило основу большинства современных аравийских монархий восточной оконечности Аравийского полуострова – Бахрейна, Катара, Ку в е й -та, Омана и эмиратств, составляющих ныне Объединенные Арабские Эмираты.

Однако говорить об искусственной поддержке извне как о доминирующем факторе, стимулировавшем трансформацию кочевых родоплеменных образований в более сложные и устойчивые полукочевые государственно-политические образования, можно только отчасти, поскольку в указанный период в родоплеменных образованиях уже сложилась политическая стабильность. Ее главным выражением была способность правителя содержать своих подданных и обеспечивать баланс интересов в подвластном ему сообществе посредством сформировавшейся целостной системы финансирования. Одним словом, казна правящих династий дает им возможность содержать регулярные войска и обеспечивать внутриполитическую стабильность посредством ассигнований политически значимых сил общества и, таким образом, укреплять свою власть. Так, ежегодный поток паломников в святые для мусульман мира города Мекку и Медину был основным источником пополнения казны в Саудовской Аравии. Королевская казна Саудовской Аравии, по сути, пополнялась благодаря паломникам из самых крупных мусульманских стран мира – Индонезии, Индии, Египта, Ирана и Турции. Поэтому от ежегодных пожертвований напрямую зависела внутриполитическая стабильность этого образования. «Способность ‘Абд ал-‘Азиза раздавать племенам субсидии была одним из важнейших факторов, объединявших разрозненное королевство».

Аналогичным образом ситуация складывалась в остальных государственных образованиях Аравийского полуострова, где к тому времени правящим кругам удалось сформировать более или менее стабильную казну. Местные шайхи довольно успешно справлялись с финансированием подвластных им сообществ, прилагая все усилия для притока денежных средств из различных источников. Известно, к примеру, что наличие огромного спроса на вылавливаемый в акватории Персидского залива аравийский жемчуг было главным источником пополнения казны для правящих династий Кувейта, Бахрейна, Омана и Объединенных Арабских Эмиратов.

Так, совокупная выручка от продажи сезонного улова жемчуга в районе Персидского залива в 1833 г. составляла 240 тысяч фунтов стерлингов, в 1835 г. выручка дошла до 400 тысяч фунтов стерлингов. Причем, спрос на аравийский жемчуг каждый год неуклонно рос. В 1874-1875 гг. доходы от импорта жемчуга оценивались Ост-Индской компанией, активно занимавшейся импортом аравийского жемчуга на рынки Европы, в 724 тысячи фунтов стерлингов. В 1902-1903 гг. доходы были оценены в 1 000 000 фунтов стерлингов. В 1917-1918 гг. эта цифра увеличилась в два раза и составила 2 000 000 фунтов стерлингов. Особенно ценился крупный и широко известный в мире оманский жемчуг «Красная роза».

Наличие стабильной казны ускорило процесс оседания подвластных кочевым шайхствам бедуинских племен, усилило их консолидацию с прибрежным населением. Поскольку этот процесс приобрел необратимый характер по всей Аравии, он имел первостепенное значение для становления власти правящих домов Аравии и возникновения новых сообществ в регионе Персидского залива.

Однако большинство происходивших в этот период изменений обошло стороной социальную структуру и политическую организацию аравийского общества. Аравийский социум, как и много столетий назад, продолжал оставаться консервативным. В нем по-прежнему преобладали признаки переходного к государству периода. Традиционный уклад жизни и привычный кочевой менталитет бедуинов довлел в общественном сознании. В обществе, где скептически относились ко всяким новшествам, старые устои и традиции оставались незыбли-мыми. Так, семитские племена сохраняли общественную форму собственности. Богатство было сконцентрировано в руках родоплеменной знати на основе «власти-собственности», а признаки социального неравенства в обществе еще не успели созреть и создать почву для кардинального расслоения общества. Сами племена, подвластные тому или иному правителю, были сравнительно небольшими и из-за своей малочисленности с трудом подпадали под категорию населения.

Идея новой государственности жила лишь в умах и настроениях узкого круга правящих династий, наделенных реальной властью и потому заинтересованных в институционализации своей власти. Тогда как различные общины не имели общей идентификации. Общность идей и взглядов среди населения Аравии была выражена нечетко, характеризовалась в большей степени своей фрагментарностью. Население говорило на арабском языке и по вероисповеданию относилось к различным течениям в исламе. Оно сохраняло верность лишь традиционным социальным единицам семитских племен – семье, роду и племени.

Многовековая традиция верности родоплеменной принадлежности насаждалась каждому индивиду с детства и являлась более привычным явлением в аравийском социуме. Чувство верности семье, роду и племени олицетворялось и скреплялось могуществом власти того или иного племени. Шайхи племен были выразителями этой самой власти в рамках вверенных им территорий и на более высоком уровне шайх самого влиятельного и крупного племени, исходя из военно-демократического принципа правления, становился верховным правителем племенного союза. Именно по такому принципу сформировались правящие династии нынешних аравийских монархий. Титул верховного правителя союза племен, как правило, переходил наследникам самого сильного и могущественного племени, но порой мог перейти к представителю более слабого ответвления, заметно усилившегося в какой-то определенный период времени аналогичным военно-политическим потенциалом в рамках того самого племенного союза. Поэтому понятие «власти» в политических образованиях Аравийского полуострова было, прежде всего, связано с положением того или иного племени в иерархии родоплеменных отношений. Самое могущественное племя признавалось носителем власти в обществе, представителем ее суверенитета. Верховный шайх такого племени являлся правителем того или иного политического образования, получив на это полномочия от своих родственников и подданных. О предназначении и функции власти в представлении традиционного аравийского общества четко указал арабский исследователь Мухаммад ар-Румайхи: «Общество принимало эту власть как покровительство и защиту со стороны справедливого правителя, не больше. Вид этого покровительства не подлежал регулированию законом, а зависел только от традиций, обычаев и шариата».
Таким образом, принцип построения властных отношений изначально был основан на родоплеменном строе, когда шайх племени избирался всеми соплеменниками на основе всеобщего права. В случае, если кандидатура не устраивала определенную часть представителей племени, это могло расколоть племя. Как правило, отколовшаяся часть племени, избрав для себя более подходящую кандидатуру, предпочитала самостоятельность. Однако в случае возникновения общей угрозы, племя вновь объединялось для совместного отражения внешней агрессии. Отсюда можно сделать вывод, что понятие законности власти было в большей степени связано с авторитетом и богатством правящего либо претендующего на власть рода или племени, а не с личностью того или иного правителя. Поэтому здесь имеет место преемственность племенной власти, нежели личной власти правителя. Среди главных критериев, позволяющих тому или иному роду или племени претендовать на верховную власть, помимо богатства и силы, является его знатное происхождение, определяемое бедуинской родословной. Чистокровная бедуинская родословная всегда считалась атрибутом элитарности и военного превосходства.

Постепенно военно-демократическая традиция смены власти сменилась наследственным принципом передачи власти, чему очень активно способствовало усиление внешних обстоятельств на политическую обстановку в регионе. Поддержка, оказываемая внешними силами в отношении ряда кочевых династий, рассматривалась в обществе скорее не как узурпация, а как легитимизация власти этих правителей среди соседних родоплеменных образований. Так, правление ныне правящих династий аравийских монархий насчитывает несколько столетий, на протяжении которых их представители неизменно находятся у власти. Такое положение дел в аравийских монархиях воспринимается достаточно позитивно, поскольку отражает интересы большинства значимых политических сил и способствует сохранению сформировавшегося баланса сил и интересов в аравийском обществе.

Учитывая эти условия, говорить в указанный период о политических образованиях восточной оконечности Аравийского полуострова как о полноценных государственных образованиях было бы преждевременно, так как в них не было административно-территориального деления, государственного аппарата, центрального правительства, местных органов власти, судопроизводства. Правда, были «шариатские суды, но они в основном решали дела, связанные с заключением брака, разводами, наследованием имущества и связанные с этим имущественно-бытовые споры». Практически единственным органом был Коллективный совет – Маджлис, состоявший при верховном шайхе в составе старейшин подвластных ему родов, их ближайших родственников и советников. Маджлис собирался по необходимости верховным шайхом и состоял из уполномоченных им же его представителей среди племен и оседлого населения. Если уполномоченными представителями верховного шайха на местах были старейшины кочевых племен, изначально избираемые, но затем ставшие назначаемыми, то в городах эту функцию выполняли старосты из числа горожан. Маджлис считался высшей судебной инстанцией при рассмотрении всех гражданских споров и уголовных дел. Значительное влияние на решение Маджлиса в ряде случаев оказывали влиятельные мусульманские богословы и знатоки Корана – улемы и курра’. Но их решения, как правило, касались вынесения фетвы по какому-либо вопросу, например, на тот или иной запрет в обществе или на объявление войны. Такая картина сохранялось в целом по региону вплоть до начала XX в.

Именно для решения этой задачи Патоличев предложил использовать поставки природного газа, которые в бытность его министром увеличились в 344 раза. Николай Семенович видел в расширении экспорта газа реальную возможность закрыть продовольственную проблему, а валютные ресурсы от традиционного экспорта сохранить для развития производительных сил страны на основе внедрения передовых зарубежных достижений. «Мы строим хлебный газопровод», - образно говорил в те годы министр. Но для реализации этих планов необходимо было преодолеть немало трудностей.

В 1962-м, вскоре после Карибского кризиса, Запад ввел эмбарго на экспорт в СССР труб большого диаметра для строительства нефте- и газопроводов. Канцлер ФРГ Аденауэр призвал сталелитейные компании страны аннулировать заключенные с Советским Союзом соглашения на поставку 130 тысяч тонн стальных труб. В столь недружественной обстановке Внешторгу пришлось проявить изобретательность, и результат был достигнут: некоторые европейские страны, например, Великобритания и Италия, отказались поддержать эти санкции.

Параллельно с импортом в стране наладили собственное производство труб большого диаметра. Состоялись сделки по «голубому топливу» с западными странами. Партнерами выступили немецкий концерн «Рургаз» и итальянская «Эни». А в феврале 1970-го Карл Шиллер, министр экономики ФРГ, и Николай Патоличев подписали беспрецедентный контракт «Газ - трубы» на поставки природного газа в Западную Германию - около трех миллиардов кубометров в год на 20 лет. В 1971 году аналогичный 20-летний контракт был подписан с Финляндией. Это стало началом настоящего прорыва российского природного газа на Запад. Последовала цепная реакция подписания газовых контрактов с другими странами. За всеми этими сделками века стояли два министра-единомышленника - Николай Семенович Патоличев и Алексей Кириллович Кортунов (министр газовой промышленности).

Именно при Патоличеве на постоянную основу была поставлена работа по повышению конкурентоспособности отечественной техники, сопоставительному анализу тенденций развития отраслей экономики Запада, выбору изделий и технологий, в наибольшей мере отвечающих потребностям советской промышленности. Получили реальное развитие новые формы внешнеэкономических связей: компенсационные соглашения, торговля лицензиями, международная производственная кооперация (в том числе на сбалансированной основе), лизинг и др. Потребовались и новые квалифицированные сотрудники. В этих целях по инициативе министра в систему Минвнешторга были привлечены ведущие специалисты из промышленности. Так, в рамках программы развития химической промышленности 50 представителей отрасли были направлены во Всесоюзную академию внешней торговли, освоили основы организации и техники внешней торговли, овладели иностранными языками. Впоследствии они профессионально участвовали в закупке, монтаже и вводе в эксплуатацию современного импортного оборудования.

С I960 по 1986 год в стране ввели в эксплуатацию 5,5 тысячи заводов и установок на базе импортного комплектного оборудования, в том числе такие важные объекты, как Оскольский электрометаллургический комбинат, Новолипецкий металлургический комбинат, Жлобинский металлургический завод в Белоруссии, Костомукшский и Норильский горно-обогатительные комбинаты, Светлогорский целлюлозно-бумажный комбинат, Западно-Сибирский комплекс по переработке попутного нефтяного газа, Астраханский газоконденсатный комплекс, Томский нефтехимический и Саянский алюминиевый комплексы, семь шинных заводов. Всего не перечесть. При этом каждому контракту предшествовали тяжелые коммерческие переговоры, «уторговывание» цены на многие миллионы долларов и связанное с этим недовольство отраслевых министерств, а иногда и руководства страны так называемой затяжкой сроков.