Макиавеллизм в орвеллианском мире.

События, о которых известно из материалов в открытом доступе, развивались следующим образом.
Мартин Аллен, никому до того не известный полу-профессиональный историк, перелопатил вместе с женой архивы (работали они тогда же, когда и команда авторов «Двойных стандартов», причём в одних и тех же хранилищах) и на основе найденных документов написал свои книги: про предвоенные связи членов королевской семьи с нацистами, про дело Гесса, про Гиммлера, который не покончил с собой, а якобы был убит агентами английских спецслужб по приказу Черчилля (чтобы не рассказал американцам о тайных мирных переговорах, которые англичане с ним вели).
Своему будущему издателю Аллен по его просьбе представил в подтверждение своих сенсационных разоблачений фотокопии четырёх главных, до того никогда никем не публиковавшихся документов (как показала позднее экспертиза, эти копии в точности соответствовали хранившимся в архиве оригиналам). Издателя и его специалистов эти фотокопии удовлетворили и убедили в том, что книги Аллена можно публиковать.
В 2002 году вышла в свет книга про дело Гесса. Вскоре появился её перевод на немецкий язык (Churchills Freidensfalle),* сопровождённый в немецком издании фотокопиями некоторых документов.

* Сам Мартин Аллен в своём предисловии к американскому изданию перевёл это название обратно на английский язык, как Churchill's Peace Trap, откуда я и позаимствовал для моего перевода на русский слово «западня» (trap).

В октябре 2004 года немецкий историк, изучавший окружение Гесса, Эрнст Хайгер (Ernst Haiger) написал письмо в британский Национальный архив и обратил внимание на то, что шесть документов из тех, фотокопии которых имеются в книге, показались ему подозрительными. Через пару недель он получил официальный ответ из Национального архива, подтвердивший, что на фотокопиях изображены реальные хранящиеся в архиве документы, и что процитированы эти документы в книге правильно.
В мае 2005 вышла в свет последняя книга Аллена Himmler's Secret War  («Тайная война Гиммлера»). В ней, тоже на основании найденных в Национальном архиве уникальных документов, Аллен утверждал, что английские спецслужбы (если точно, то агенты Political Warfare Executive, PWE, под руководством Брюса Локхарта)* Гиммлера убили и таким образом убрали слишком опасного свидетеля. Причём на первых же страницах Аллен очень настойчиво подчеривает: само британское правительство не соглашалось идти ни на какие договоры не просто с нацистами, а вообще с любыми немцами, вплоть до полной победы. Но зато вот британские спецслужбы — те в какие-то странные игры с ними играли постоянно, а, начиная с 1943, даже вот и с самым одиозным из нацистов — Гиммлером.

* PWE являлось подразделением Форин Офиса и, как и Министерство информации, находилось в предвоенный и военный период под полным контролем членов Кливденского круга; Брюс Локхарт, бывший подопечный самого лорда Милнера — один из них.

Через несколько недель, в июне 2005, как рассказывает журналист газеты  The Daily Telegraph Бен Фентон, он получил по эл.почте письмо от «одного своего приятеля» (личность этого приятеля Фентон не раскрывает), который обратил его внимание на только что вышедшую книгу Аллена, разоблачающую английские спецслужбы, и на то, что приведённые в ней сенсационные документы — скорее всего фальшивки.

(Справка: Ben Fenton; с 1989 по 2007 в штате The Daily Telegraph, известен, как журналист с опытом работы в архивах; в 2007 перешёл в The Financial Times, где теперь специализируется на тематике «СМИ».)

Редактор The Daily Telegraph, отвечающий за военную тематику (Defence Editor), а значит имевший решающее слово в деле публикации всех статей о книгах Мартина Аллена — авторитетный военный историк Джон Киган.

(Справка: John Keegan; родился в 1934; с 1960 на протяжении 26 лет преподавал историю в элитарной британской военной академии Sandhurst; в журналистику перешёл в 1986; является также постоянным автором  National Review Online — что-то вроде «Глобальной авантюры», только американских консерваторов: у них на этом их сайте тоже набегает до миллиона посещений в день).

То ли Джон Киган, то ли Бен Фентон, то ли оба вместе попросили высказать своё мнение специализирующегося на истории спецслужб историка М.Р.Д.Фута.

(Справка: M.R.D. Foot; родился в 1919; выпускник New College, Oxford; во время войны служил в военной разведке, в качестве оперативника SOE его забрасывали во Францию, он побывал в плену у немцев; в 1950 году переведён на службу в Intelligence Corps; выйдя в отставку из SIS, стал преподавать историю сначала в Оксфорде, потом в университете Манчестера; является автором и соавтором многих книг, посвящённых разведке, а также официальным историком Special Operations Executive (SOE), агентов и руководство которого Мартин Аллен обвинил в соучастии в преднамеренном убийстве Гиммлера).

Получив экспертное заключение Фута, газета заручилась разрешением Национального архива и получила в своё распоряжение четыре папки с документами, которые Бен Фентон вынес из здания хранилища и увёз на экспертизу к выбранным его газетой независмым специалистам по проверке подлинности документов. Их заключение было: вызвавшие сомнение бумаги — это по всем признакам подделки. Папки со всеми документами Фентон вернул в Национальный архив.
2 июля 2005 The Daily Telegraph опубликовала первую разоблачительную статью Бена Фентона. В ней Фентон заявил, что документы, на основании которых Мартин Аллен в своих книгах разоблачал коварство британских властей, являются фальшивками, и потребовал от Национального архива провести официальное расследование.
Первая реакция Мартина Аллена на эти обвинения (Фентон цитирует его слова в своей статье) была полна недоумения: «Меня подставили. Я понятия не имею, кто это мог сделать.»
Специалисты Национального архива приступили к внутреннему расследованию и проверке попавших под подозрение документов.
12 июля 2005 The Daily Telegraph опубликовала вторую статью. На этот раз Бен Фентон рассказал об истории с прошлогодним письмом немецкого историка и «отпиской» Национального архива, подчеркнув, что теперь-то, когда его газета сумела разоблачить подделки, архив обязан провести расследование со всей серьёзностью и передать дело в полицию. Официальный представитель Национального архива сделал в ответ осторожное заявление: «Мы уверенно продвигаемся в этом деле вперёд, но осмотрительно, шаг за шагом».
В тот же день, 12 июля, Национальный архив опубликовал на своём сайте официальное заявление и подтвердил, что пять из рассмотренных документов — подделки. В связи с этим было принято решение продолжить проверку и включить в неё целый ряд других документов.
1 августа 2005 газета опубликовала очередную обвинительную статью, в которой Бен Фентон возмутился теперь уже тем, что издатели книг Мартина Аллена не изымают их из продажи, хотя разоблачения, «заявленные в них автором, основаны на подделанных документах». Призыв немедленно изъять книги Аллена из продажи поддержал в этой же статье Эндрю Робертс, которого Фентон представил, как «биографа Черчилля и одного из ведущих историков».

(Справка: Andrew Roberts; родился в 1963; наследник очень крупного состояния, миллионер, имеет в обществе репутацию денди, плейбоя; карьеру начинал в банковском секторе; автор книги The Holy Fox, в которой пытается снять все обвинения с одного из главных проводников политики примирения Гитлера — лорда Галифакса; именно про Галифакса Мартин Аллен на основании найденных им документов сообщил в своей книге, что по договорённости с Гессом премьер-министром вместо Черчилля должен был стать он; королевская семья действительно уже однажды очень настойчиво пыталась протолкнуть  кандидатуру Галифакса: в апреле-мае 1940, вместо назначенного в конце концов Черчилля; в январе 2003 Робертс выпустил книгу Hitler and Churchill: Secrets of Leadership, и одновременно историческую программу аналогичного содержания в 4-х частях на телеканале BBC2;  знаменит своими крайне правыми взглядами: он оправдывал использование концентрационных лагерей во время англо-бурской войны, рекомендовал администрации США предпринять аналогичные меры во время недавней войны в Ираке, и пр.; признаётся сам, что является поклонником Джорджа Буша младшего.)

Издатели книг Аллена поначалу выражали готовность изъять книги из продажи, если Национальный архив подтвердит, что документы подделаны, но затем их позиция изменилась. Один из них, Джереми Робсон (Jeremy Robson), на обвинения Бена Фентона и Эндрю Робертса отреагировал следующим образом: «По-моему, это всё не по адресу. Ведь вот есть вопросы: как эти подделки попали в папки в архиве? кто их туда подложил? это те же документы, которые читал наш автор, или их подменили позднее? Ответьте на эти вопросы — тогда и решим, как дальше поступать.»

(Справка: книги остались в продаже и изъятию не подвергались.)

Параллельно с продолжающейся проверкой документов в Национальном архиве было возбуждено уголовное дело и начато расследование, порученное следователям из Specialist Crimes Directorate.
Как утверждал позднее в своих статьях всё тот же Бен Фентон, основной версией у следователей якобы было предположение, что Мартин Аллен сам изготовил подделки, тайком пронёс их в хранилище и подложил в папки (при этом Фентон описывал Мартина Аллена, как человека застенчивого, явно мало разбирающегося в компьютерах и сложной множительной технике). Экспертиза показывала, что подделки были исполнены крайне примитивно: «...в текстах телеграмм и меморандумов содержались фактические неточности; бланки учреждений изготавливались с помощью лазерного принтера; на подделанных подписях под чернилами обнаружились карандашные 'черновики'; а все 29 документов - порой изложенные подозрительно современным языком - отпечатаны всего на четырех разных машинках.» Сотрудница Национального архива обращала внимание следователей на то, что документы с такими очевидными несуразностями обязательно вызвали бы подозрения у «любого серьёзного и опытного историка».
В октябре 2006 полиция расследование закончила и дело передала в прокуратуру (Crown Prosecution Service — CPS).
В 2007 году Национальный архив подготовил официальный отчёт, в котором указал следующее:
- среди сотен документов, использованных Алленом, нашлось 29 документов из 12 разных папок, имеющих все признаки грубой подделки;
- все эти документы были подложены в папки в период между 2000 и 2005 гг;
- все эти документы являются ключевыми для обоснования основных (сенсационных) выводов, озвученных Алленом в его книгах;
- все эти документы находились совсем не в тех папках, в которых должны были бы храниться по правилам составления каталогов;
- в соответствии с журналом регистрации посетителей Мартин Аллен и его жена — единственные, кто запрашивали и брали эти документы для ознакомления.
Примерно в то же время прокуратура приняла решение уголовное дело прекратить и в суд его не передавать, поскольку это «пошло бы вразрез с интересами общества» ("not in the public interest")

(Справка: о том, что полиция или прокуратура подозревали Мартина Аллена в совершении какого-либо преступления, официальных сведений нет, его имя, как и положено в таких случаях, ни в одном официальном тексте не упоминается; известно, что он давал показания полиции, но не известно, в каком именно качестве — подозреваемого или свидетеля; известно, что публично цитировались и не были впоследствие опровергнуты несколько его высказываний; первое из них было сделано его официальным представителем: «...если подтвердится, что процитированные в книге о Гессе документы фальшивые, то тогда г-н Аллен пострадает из-за своего слишком прилежного отношения к исследованию: он всего-навсего старался прочесть все имеющиеся материалы»; второе заявление, по словам Бена Фентона, Мартин Аллен сделал в ответ на какой-то вопрос полиции: «он сказал, что изучением архивных материалов занимается крайне тщательно и потому прочитал все документы во всех папках, которые хоть как-то могли касаться интересующих его вопросов. Потому-то подделки и попались на глаза именно ему, а не кому-то другому. Но при этом сам он ни разу не заподозрил, что какие-либо из используемых им документов могли быть поддельными. С его точки зрения тут вполне мог иметь место какой-то заговор (a conspiracy)»; наконец, третье заявление Мартина Аллена якобы фигурирует во вступлении к американскому изданию его книги о Гиммлере; во всяком случае, его как таковое, но всё-таки в раскавыченном виде цитирует Бен Фентон: «Аллен выдвинул собственную теорию. Он предположил, что в какой-то момент, уже после того, как он ознакомился с документами в архиве, кто-то подменил оригиналы, подложив в папки их точные копии; при этом в копиях специально имелись грубые подделки, чтобы можно было наверняка опорочить изложенные Алленом в его книгах новые версии.» Я, правда, этих или близких по смыслу формулировок в Preface американского издания не нашёл, и в Prologue тоже, так что «за что купил» в статье у Бена Фентона, «за то и продаю».)

Узнав о том, что прокуратура решила никакие обвинения ни в чей адрес не выдвигать и дело в суд не передавать, Бен Фентон предпринял очередную попытку не дать делу «умереть»: звонил знакомым, посылал журналистские запросы, теребил всех, кого мог.
В марте 2008 он получил из прокуратуры, видимо, окончательный ответ на свой запрос, в котором среди прочего было сказано: «Прежде, чем принять решение, проверяющий юрист тщательно изучил медицинские справки и все связанные с общественным интересом факторы.»

(Справка: полиция впервые смогла допросить Мартина Аллена только через 9 месяцев после того, как началось следствие; всё это время Аллен, вроде бы, был болен; ухудшение его самочувствия после начала истории с фальшивками косвенно подтверждает и прокуратура, но в первую очередь об этом настойчиво пишет Бен Фентон, хотя в то же время он никак не объясняет, какие именно проблемы со здоровьем возникли у Аллена, и тем более — как они могли повлиять на решение прокуратуры.)

Когда стало ясно, что решение прокуратуры — окончательное, что никаких официальных обвинений не будет, и что в суд дело не попадёт, Бен Фентон напечатал очередную возмущённую статью (05.03.2008; после 2,5 лет молчания), на сей раз в приложении Weekend Magazine к The Financial Times, куда он к тому времени перешёл из  The Daily Telegraph (в тот же день со ссылкой на газету материал повторило агентство Reuters; через два дня, 07.03.2008, пространную статью, в основном просто дублирующую этот материал в несколько урезанном виде, напечатал The Guardian). Повторив рассказ об имевших место событиях, Бен Фентон в своём очерке говорит, что единственное объяснение, предложенное самим Алленом — это что кто-то подложил фальшивки в папки уже после того, как он ознакомился с настоящими, ещё не поддельными документами. И далее Фентон пишет:
«Так что — может быть, события именно так и развивались? Задавшись целью перелопатить всё, что можно, и добравшись до папок с документами, на которые никто до него не обращал внимания, Аллен — эдакий самозванный «уважаемый историк» - наткнулся на эти документы. Потом, после публикации его книг, о его разоблачениях узнали некие таинственные силы (надо полагать — действующие офицеры британских спецслужб), у которых, чтобы дискредитировать Аллена, не осталось иного выхода, кроме как подменить в архивных папках настоящие разоблачительные документы грубыми фальшивками.
Однако расследование, проведённое полицией на основе заключения судебной экспертизы (Forensic Science Service), показало, что то не были отдельные случаи. В общей сложности было выявлено 29 поддельных документов, отпечатанных всего на четырёх пишущих машинках. Они были разложены в 12 разных папок, и каждый был процитирован как минимум один раз в одной или нескольких книгах Аллена.»

И, наконец, заключительный аккорд в этой хронологии: 01.05.2008 повторяется публикация полного текста статьи Фентона на сайте  The Financial Times; заключительный абзац статьи: «Может быть, прокуратуре следовало бы увидеть общественный интерес в другом. Неужели переворот истории последних шестидесяти лет с ног на голову — в интересах общества Великобритании или любой другой страны? Случись нечто подобное — и нам, возможно, придётся усваивать новое толкование прошлых лет, читать переписанный совсем иначе, чем мы привыкли, рассказ о былом, на основе документов, которым, как мы думали, можно верить, в исполнении людей, верить которым никак нельзя.»
03.05.2008 Национальный архив выложил у себя на сайте все официальные отчёты, включая показания своих руководителей во время следствия и копии подделанных документов, отныне изъятых из хранения.
А 06.05.2008 опять The Financial Times напечатала открытое письмо, которое подписали восемь «уважаемых» учёных-историков:
«В Вашем отчёте от 3-го мая сообщалось, что в Национальном архиве было обнаружено 29 подложенных фальшивых документов; это сообщение вызывает серьёзную озабоченность среди историков. Они встревожены ещё и потому, что имела место очевидная попытка исказить наше прошлое, полиция осуществила её расследование, а никакого уголовного преследования тем не менее не будет.
Надёжность и репутация Национального архива и других аналогичных учреждений во всём мире являются ценнейшим достоянием.
Представляется очевидным, что интересы общества требуют — в случае, если судебного разбирательства не будет — чтобы по данному вопросу было составлено и опубликовано какое-то официальное заключение.
Эта мера позволила бы предостеречь от повторения подобных действий всех, у кого мог бы возникнуть сей соблазн. И одновременно она бы положила конец пересудам о том, с какой целью и кто именно мог изготовить и использовать эти фальшивки.»
Подписали это письмо следующие лица:
Джон Киган — John Keegan — редактор по военной тематике  из  The Daily Telegraph (см. справку о нём и о его участии в этом деле выше).
М.Р.Д.Фут — M.R.D. Foot — официальный историк британских спецслужб времён Второй мировой войны (см. справку о нём и о его участии в этом деле выше).
Эндрю Робертс — Andrew Roberts — консервативный плейбой-миллионер и историк (см. справку о нём и о его участии в этом деле выше).
Макс Гастингс — Max Hastings. Как говорил сам Бен Фентон: в этой группе озабоченных учёных Гастингс выступил главным «заводилой». Справка: родился в 1945; автор капитального исторического труда: Armageddon: The Battle for Germany 1944-1945 (вышла в свет в 2004); на момент публикации открытого письма имел собственную редакторскую колонку в The Guardian (которая перепечатала с небольшими сокращениями заключительный обобщающий очерк Бена Фентона из The Financial Times; напомню: председателем Совета директоров The Guardian Media Group являлся барон Роберт Гаврон, он же один из попечителей главного аналитического центра Новых лейбористов, он же директор Лондонской школы экономики вместе с сэром Эвелином де Ротшильдом, совладельцем The Financial Times).
Энтони Бивор — Antony Beevor. Справка: родился в 1946; был слушателем у Джона Кигана в  Sandhurst; преуспевающий автор научно-популярных книг по исторической тематике; подвергался резкой критике российских историков за откровенно предвзятую, анти-русскую позицию.
Иан Кершоу — Ian Kershaw. Справка: родился в 1943. Автор широко рекламируемой «монуметальной биографии» Гитлера.
Тристрам Хант — Tristram Hunt. Справка: родился в 1974; его исторические интересы на военную тематику не распространяются, но зато он в 2008 году регулярно печатался в The Guardian; является молодым активистом в центральном аппарате Новых лейбористов.
Ниал Фергюсон — Niall Ferguson, профессор из Гарварда, официальный биограф дома Ротшильдов, участник нескольких последних встреч Билдербергов.

На этом я хронологическую цепочку событий закончу, поскольку всё, для моих целей важное, я перечислил. Не стану пересказывать все версии, которые вот уже пять лет активно обсуждают на своих форумах и «конспирологи», и английские т.н. историки-реформисты, и многие прочие заинтересованные люди. Моя цель сейчас отнюдь не в том, чтобы выяснять, кто же конкретно и что же именно на самом деле с этими липовыми документами затеял.
Меня лично во всей этой истории больше всего заинтересовал другой момент: поведение издателей (английских и американских) книг Мартина Аллена. Ведь они же на рынке не новички наивные и сопливые и наверняка сразу поняли, какая именно «группа интересов» взялась разыгрывать против их автора какую-то уж слишком очевидно краплёную карту — и тем не менее не испугались.* Точнее — сначала было испугались, а потом очень скоро бояться перестали. И оказались правы: никто их в суд затащить так и не сумел; даже хотя бы просто добиться изъятия книг из продажи и то не сподобились.

* Вот, например, какой вполне разумный комментарий к предложенной на продажу  Himmler's Secret War: The Covert Peace Negotiations of Heinrich Himmler опубликовал у себя на сайте Amazon: «Многие документы, способные подтвердить или опровергнуть некоторые из выдвинутых автором теорий, ещё несколько лет будут недоступны. А вот когда они появятся, мы, возможно, сумеем верно оценить степень участия Черчилля в этом процессе. И, возможно, узнаем, действительно ли англичане убили Гиммлера, чтобы не допустить его участия в суде и публичных признаний относительно мирных переговоров. До тех же пор, значительную часть книги приходится воспринимать, как домыслы и догадки её автора (much of the book must be viewed as speculative)».
(Справка: рассекречивание определённой части документов, касающихся дела Гесса и других спецопераций, решением британского правительства в очередной раз отсрочено, теперь до 2017 года.)
Или вот ещё такой комментарий: «...такое развитие событий мало что объясняет, скорее наоборот — только ещё больше всё запутывает. Читатель, естественно, подметит самые очевидные вопросы: кто подделал документы? когда подложил их? каким образом? с какой целью? Однако у него наверняка появится и недоумение: как мог какой-то обыкновенный газетный репортёр подвигнуть руководителей национального архива на то, чтобы они ему дали на вынос оригиналы зарегистрированных единиц хранения... (…) ...и по-прежнему непонятно, почему через 60 лет после окончания Второй мировой войны вдруг стало недопустимо сомневаться в правильности общепринятой версии событий? Надо ли так понимать, что значение в этом вопросе имеют не столько факты, сколько политические соображения, и через два поколения всё ещё не утратившие своей весомости? Ведь для Великобритании Вторая мировая война стала настоящей катастрофой...»

Так вот с моей точки зрения, имея перед собой столь грозного и всесильного противника, как, например, хозяева The Guardian и The Financial Times, проявлять такую отвагу в самом начале, когда до исхода ещё очень далеко, можно только в одном случае — когда знаешь наверняка, что суда не будет, потому что надежды его выиграть у противной стороны нет и судиться она потому не хочет и не станет.
Поясню здесь на всякий случай. Бен Фентон, Джон Киган и их хозяева изначально имели в виду, что обязательно должен состояться суд, который разоблачит и осудит и непутёвого поддельщика, и всю эту несусветную антибританскую конспирологическую чушь. Но на таком суде противной стороной у издателей и у Мартина Аллена должна была и могла выступить отнюдь не сверхвлиятельная группа интересов, и даже не её газета или репортёр, а только и исключительно британское правительство (Национальный архив; ни у кого больше в создаваемой целенаправленно ситуации не было необходимых юридических прав, чтобы охотиться за Алленом и его издателями). Значит, эта роль — пострадавшего в суде — правительству с самого начала и отводилась. А оно, судя по смелому поведению издателей, довольно быстро оказалось в ситуации, в которой всем посвящённым стало ясно, что в суд идти с этим делом госчиновникам нельзя ни в коем случае.

Из чего, по-моему, можно сделать только один вывод: в этой истории намеревались подставить в роли очень карикатурного фальшивщика действительно наивного Мартина Аллена и таким образом «убить» навсегда определённый набор критичных документов  и заодно целиком некоторые нежелательные версии исторических событий, а подставили вместо этого британское правительство — причём, видимо, слишком уж очевидно — и явно в результате какой-то оплошности (нестыковки, ляпа, просто случайного стечения обстоятельств) уже в процессе исполнения.
Что за «оплошность» была допущена конкретно — я, конечно же, не знаю (как и все остальные досужие наблюдатели). Но вполне очевидно, что она стала известна уже в самом начале и издателям, и Мартину Аллену, и их юристам, и тем, кто в правительстве принимал решения по этому вопросу. (Если к этому добавить, что очень быстро и Мартин Аллен, и его представители прекратили всякое общение с прессой и никак не пытались защищаться от нападок, то можно предположить, что они и правительство уже на самой ранней стадии достигли между собой какой-то внесудебной договорённости относительно грядущей развязки в этом деле.) Дальше, судя по всему, уже само правительство отбивалось от настойчивых закулисных попыток «группы интересов» додавить его и хоть что-то выкрутить из провалившейся затеи. Ну хотя бы вот какое-то «официальное заключение» по делу, о котором уважаемые историки запросили через подконтрольную газету, чтобы можно было, пусть не так громогласно, как прозвучало бы решение суда, но хоть с грехом пополам всё-таки запретить авансом все возможные отклонения от классической мэйнстримной версии истории и отбить у всех охоту к поиску других похожих разоблачающих документов (их же если и не в 2017 году, то всё равно когда-то, рано или поздно придётся таки рассекречивать).


Подводя итог, приведу ещё одну, последнюю деталь; она, по-моему, поставит хорошую точку в этой печальной истории и заодно объяснит, почему я именно эту историю выбрал, чтобы показать, как «работают» сегодня в нашем интеллектуальном мире новые конспирологические стереотипы.
Мартин Аллен, напомню, полагал, что стал жертвой заговора.
А один из обеспокоенных историков-подписантов полагал по-другому: «Энтони Бивора... беспокоит то, что люди, подложившие эти документы, подпитывают тем самым поклонников теории заговора (conspiracy theorists)...»
Вот и получилась, значит, у меня в самом сжатом виде практическая демонстрация  «различной трактовки слов 'конспирология' и 'заговор'» или, иначе, заговор против конспирации.



P.S. А чтобы «в живом эфире» увидеть, какой практический результат всего за пару лет способен давать процесс, о котором я в начале говорил (про образование языкового и психологического «заповедника»), предлагаю желающим заглянуть на страничку английской Википедии, посвящённую Гиммлеру : это единственное место, где всей рассказанной только что истории википедия уделила хоть какое-то (очень низкого качества) внимание. В отдельном коротюсеньком разделе, с грозной, жирным шрифтом набранной рубрикой: Forgeries, fabrications and conspiracy theories (Фальшивки, подделки и теории заговоров). Посмотрите. Думаю, согласитесь: даже чисто графически, визуально этот мизерный кусочек в длиннющей статье — всем заповедникам заповедник.
А теперь представьте себе то же самое, но уже не на странице Википедии, а в мозгах ваших детей.

Цитата: КиевлянинЪ
Интересно, Виктор Богданович Резун/Суворов в своих "Ледоколах" озвучивает дезу про СССР, которую британский спецслужбы сливали Гитлеру или некоторые вариации на эту тему!?

Про книги Резуна я в конечном итоге взял себе за мнение  :D вот что.
У нас в России на рубеже 90-х годов была ситуация, когда неясно было совсем, как и что изо всех наших советских архивов всплывёт, будет озвучено, использовано, растиражировано. Наступали же "демократия" и "свобода слова" по полной программе.
И вот все эти книги Резуна с его "главной теорией" и фантастической по тем временам, просто какой-то нереально сильной раскруткой и финансовой поддержкой имела всего лишь одну цель: заглушить (как глушили когда-то "вражьи голоса") ВСЕ возможные всплески мысли по поводу архивных находок.
Результата авторы этой затеи добились, по моим наблюдениям, почти идеального.

Цитата: il Machia от 29.06.2010 18:10:13
(В качестве наглядного примера, иллюстрирующего эти первые два практических приложения конспирологических стереотипов, можно рассмотреть поподробнее содержание, скажем, «Рукописи Сиднея Уорбурга» или ещё лучше «Красной симфонии» и то, с какой целью и как их использовали.)

Уважаемый Александр!
Во-первых, огромное Вам спасибо за материалы, которые Вы создаете и тексты, которые выкладываете на ГА (очень надеюсь, что всё это выйдет отдельной книгой... )
Во-вторых, кнч, по ходу прочтения возникает много вопросов (наберусь времени, сформулирую))

Крайне интересно узнать Ваше мнение о цели и способах использования КСимфонии + о подноготной этого стчинения (?)
в открытом доступе немного об этом (и в основном конспирологического толка))... (единственно, на что меня хватило почитать про Раковского+некоторые его работы)

Цитата: vbulahtin от 30.06.2010 10:23:59
...интересно узнать Ваше мнение о цели и способах использования КСимфонии + о подноготной этого стчинения (?)
в открытом доступе немного об этом (и в основном конспирологического толка))...

Не уверен, что моё мнение не подпадает под ту же категорию - "в основном конспирологического толка"  :D.
Надеюсь искренне - что нет. Специально даже долго и серьёзно приводил в порядок многие всякие записи на эту тему. Чтобы, значит, получилось наукообразно  :).
Надеюсь, то, что у меня в конце концов получилось, Вам понравится.

     Пару лет назад в Штатах вышла и сразу наделала много шуму очень, по-моему, интересная и умная книга Сюзаны Джэкоби «Век американской неразумности».*

* The Age of American Unreason. By Susan Jacoby; на русский, по-моему, пока ещё не переведена.

     В ней я и наткнулся на вот такое лирическое отступление: автор, родившаяся в середине 1940-х, вспоминает свои первые школьные годы, в середине 1950-х, и, в частности, уроки гражданской обороны, на которых они, совсем юные американцы, всем классом по сигналу дружно ныряли под парты, научаясь таким образом спасаться от взрыва атомной бомбы.
     Когда я этот отрывок прочитал, то даже отложил книгу и уставился мечтательно-ностальгически в ночное окно: вспомнил наши, оказывается, точно такие же, как у них, занятия в Москве в 1960-х. Вспомнил ознакомительные походы всем классом в (действовавшие тогда ещё по назначению) бомбоубежища, имевшиеся под детскими площадками или сквериками возле всех крупных многоэтажек. Вспомнил тяжеленные створки огромных «ворот», раздвинутые по бокам внизу у эскалаторов, на вырытых глубоко-глубоко под землёй станциях московского метро...  

     Но потом мечтательность у меня отступила, потому что по логике начавшегося размышления пришла в голову уже другая мысль.
     Тогда – в 1950-1960-х годах – планета жила в условиях противостояния двух систем, и сегодня принято считать, что это свободный мир пытался сдержать наступление агрессивно-тоталитарного и глобально-амбициозного по самой своей природе коммунизма. Вот из-за существования этого  страшного, да к тому же вооружённого ОМП коммунизма и приходилось строить бомбоубежища, в том числе в виде зарывшихся глубоко под землю станций метро, учить ребятишек, не успевающих в момент тревоги до них добежать, прятаться под партами, и внедрять все-все прочие изобретения и достижения тогдашних выдающихся мастеров спасения маленьких гражданских жизней в аду атомной войны. Коммунизм был рядом, имел в изобилии ОМП – и потому эта невиданная ранее глобальная война была возможна в любой момент.
     А потом Берлинская стена рухнула, по эффекту домино вместе с ней посыпался социалистический лагерь, а следом за ним и сам оплот мирового коммунизма — СССР; и нынешние молодые поколения уже, слава Богу, могут и не понять, о чём, собственно, я вслед за Сюзаной Джэкоби ностальгирую: малышей в школах прятаться под партами больше не учат, а в крупнейшем бомбоубежище старой Москвы (в Марьиной Роще, под сквером на задах Райкинского театра Сатирикон) уже в середине 90-х обосновалось на самом защищённом третьем уровне  главное хранилище наличных денег и валюты банка МДМ. Точно так же и в Штатах, и в Европе: вряд ли там сегодня найдётся среди молодёжи много людей, знающих хотя бы приблизительно, что такое «Гражданская оборона» (хотя некоторые образованные могут и предположить, что это какая-нибудь разновидность «милиции»). Мирового коммунизма, вооружённого смертоносным ОМП, не стало, опасное противостояние закончилось, мир вздохнул свободно...
     Разве?
     А Китай?
     Ведь благодаря Китаю мировой коммунизм сегодня переживает уже не первое десятилетие невиданного подъёма во всех областях. Таким финансово-экономически мощным, таким динамичным и масштабным в своём развитии, с такими радужными перспективами на обозримое будущее мировой коммунизм ещё не был никогда.
     И грозное ОМП у него по-прежнему есть, стоит на боевом дежурстве.
     А ГО тем не менее в свободном мире уже давным давно нет, и хотя коммунизм и набирает стремительно невиданную силу, никто вводить её опять в школьные программы больше почему-то не спешит, и даже хотя бы бомбоубежища в скверах новостроек не оборудует. А на новых станциях метро уже и эскалаторы-то не нужны – хватает пары лестничных пролётов.
     Сам собой напрашивается единственный, безальтернативный вывод: в мировой истории коммунизма этих коммунизмов не один, а два; первый, агрессивный и крайне опасный для свободного мира, и другой, не агрессивный и ничуть ни для кого не опасный; и, поскольку это – прямые противоположности, то, значит, один из этих двух коммунизмов – не настоящий.

     Даже ещё более парадоксально то, что, невзирая на её прямо-таки вопиющую очевидность и увлекательность, никто на эту именно тему – «Настоящий и не настоящий коммунизмы: сопоставительный анализ» – диссертации не пишет. А та единственная, которая всё-таки была написана, фигурирует, как и было, видимо, задумано её авторами,  в разряде конспирологических фальшивок: я имею в виду «Красную симфонию». Или, точнее, воспроизведённую в ней стенограмму довольно необычного по форме допроса, которому якобы был подвергнут в самом начале 1938 года в рамках одного из московских показательных процессов Христиан Раковский.
     То, что это никакая не стенограмма беседы Раковского со следователем, а классическая литературная мистификация, сомнений не вызывает. И потому вполне очевидно, что тогда это как раз и есть серьёзная – и к тому же с точки зрения риторического искусства блистательная – диссертация на тему: «Настоящий и не настоящий коммунизм. Сопоставительный анализ». Так что цель данного моего очерка – попытаться продемонстрировать, что речь в «Красной симфонии» именно о том, что такое настоящий коммунизм; и ещё хочется если не найти ответ, то хотя бы как-то развёрнуто и обоснованно сформулировать вопрос: зачем же всё-таки авторы «Симфонии» изначально задумали свою диссертацию, как конспирологическую подделку?



Для начала, чтобы не зависло у меня совсем уж голословно заявление про очевидность литературной мистификации, но чтобы и не повторять в энный раз уже давно рассказанные и пересказанные другими знатоками и ценителями «Красной симфонии» доказательства, приведу пример «подделанности» текста, который у других авторов я пока ещё не встречал. Тем более, что по той части, к которой эта конкретная подделка относится, я ввиду полученного образования и опыта работы — профессионал и судить могу, не стесняясь.
Раковского (учившегося и довольно долго жившего во Франции) допрашивает следователь НКВД под псевдонимом Габриель (чилиец по происхождению). Беседуют они по-французски. В соседней комнате их разговор записывает на «аппарат» «механик» (надо понимать русский; французским языком не владеет). Присутствует при этом только ещё один человек, врач, которому поручено незаметно, по мере надобности добавлять в питьё Раковскому психотропное вещество – доктор Ландовский (поляк; французским владеет постольку, поскольку два года студентом учился в Париже). Когда затянувшаяся почти на шесть часов беседа под утро заканчивается, Габриель, чтобы не множить без надобности число посвящённых лиц, поручает Ландовскому самым срочным образом, используя фонограмму, разобрать, распечатать и перевести на русский язык речи собеседников.* Ландовский (дневниковые записи которого и составляют текст «Симфонии») довольно подробно рассказывает, как он это задание выполнил. И вот на этот-то его рассказ я и предлагаю посмотреть с точки зрения чисто технической.

* Дословно задача в тексте поставлена следующим образом. Габриель говорит: «Это будет тяжелая работа; вы не умеете писать на машинке, и аппарат должен будет двигаться очень медленно, и если аппарат обгонит вас, то нужно будет повторять параграфы и фразы; но другого средства нет. Когда вы сделаете французский черновик, то я его прочитаю. Будут необходимы некоторые эпиграфы, заметки: я их добавлю. Вы печатаете на машинке?..
— Очень плохо, очень медленно, только двумя пальцами. Я иногда печатал для развлечения в лаборатории, в которой я работал до того, как попал сюда.»
(Все приведённые здесь и дальше цитаты взяты из русского текста «Красной симфонии» отсюда: http://rus-sky.com/h…dovsky.htm ; все выделения курсивом в цитатах — мои; в диалогах «Г.» - это следователь Габриель, а «Р.» - это Раковский.)

Во-первых, сколько времени требуется, чтобы просто отпечатать на пишущей машинке текст того же объёма, что и стенограмма допроса. В имеющейся у меня книге – Fourth Reich of the Rich. By Des Griffin. Emissary Publications. 1976 – собственно беседа Раковского с Габриелем занимает чуть больше 42 страниц. На каждой странице — 50 строк. В строке — 67 знаков. Получается примерно (50х60) 3 000 знаков на страницу или в общей сложности 120 000 знаков (я везде буду усреднять в сторону уменьшения, чтобы учитывать наличие неполных, коротких строк).
Скорость печатания для расчёта я беру «официальную среднюю»: на первом курсе переводческого факультета мы сдавали зачёт по машинописи, и чтобы его сдать и получить удостоверение профессиональной «машинистки», должны были печатать всеми десятью пальцами слепым методом, не глядя на клавиатуру — т.е. самым быстрым способом, и скорость печатания при этом должны были показать не меньше 90 знаков в минуту. (Машинки у нас были самые тогда обычные допотопные механические, т.е. по эффективности ещё сопоставимые с той, на которой в 1938 году мог печатать Ландовский.)
Значит, если бы текст стенограммы просто печатала, не останавливаясь, мало-мальски обученная ремеслу машинистка (опытные мастерицы печатают намного быстрее), у неё ушло бы на это в общей сложности (120 000 знаков : 90 = 1 300 минут) где-то около 20 часов непрерывного печатания.

Доктор Ландовский, по его собственному признанию, печатал двумя пальцами и не просто плохо, а «очень плохо», «очень медленно». Так что даже 90 зн/мин были в его исполнении невозможны по определению.
Кроме того, он печатал текст не на родном польском языке, и даже не на языке своего повседневного профессионального и бытового общения (русском), а на французском, которым пользовался активно всего два года и довольно давно (во время учёбы в Париже). Ландовский не уточняет, на каком именно языке он «печатал для развлечения», но предположить, что в лаборатории одного из московских НИИ НКВД, занимаясь медицинской химией, он печатал на французском — достаточно сложно. Скорее всего, французская клавиатура ему была всё-таки незнакома, и это должно было ещё больше замедлять его и без того медленное печатание двумя пальцами.
Наконец, Ландовский не просто перепечатывал готовый текст с листа (как мы на зачёте по машинописи), а — разбирал и записывал его с фонограммы. Когда я работал в ООН (30 лет тому назад), наши стенографистки и машинистки — лучшие профессионалы этого дела, из МИДа — для такого вида работы имели магнитофон и наушник, а также подключённую к магнитофону специальную педаль, нажимая на которую ногой они останавливали запись и запускали её дальше; это был тогда — самый быстрый из существовавших способ распечатки с фонограммы, если, конечно, не приходилось отматывать запись назад, и если знание языка было достаточно для моментального восприятия речи той сложности, которая присутствовала в оригинале. Так вот 90 зн/мин даже наши мидовские девушки и даже на такой аппаратуре показывали не без труда. Ландовский же, во-первых, слушал текст крайне для него сложный (в чём он сам и признаётся в послесловии). Во-вторых, слушал он его не через наушник, а просто через динамик (что всегда усложняет восприятие). Наконец, чтобы остановить запись, отмотать назад, запустить снова, он не сам тумблерами щёлкал (я уж не говорю о нажимании ногой педали), а должен был каждый раз подавать какой-то сигнал оператору. При этом  определить, до какого именно места нужно отмотать назад, оператор сам не мог, поскольку французским не владел; из-за чего опять должны были повторяться раз за разом неизбежные «технические паузы». То есть Ландовский хотя бы даже просто по техническим причинам мог разбирать и записывать текст только на порядок медленнее, чем наши девушки в ООН.

     Из-за некоторой расплывчатости рассказа в этом месте «Симфонии» можно понять и так, что «французский   черновик» Ландовский не печатал на машинке, а записывал от руки. Я эту версию отдельно не рассматриваю просто потому, что Ландовский с его подготовкой мог уметь разборчиво писать от руки и печатать на машинке только с примерно одинаковой скоростью.

По всему получается, что распечатку записи такой сложной беседы человек со способностями и подготовкой Ландовского сделать быстрее, чем за 30-40 часов работы (не считая времени на еду и отдых), не смог бы ну никак.
Теперь читаем, что рассказывает сам «Ландовский»:
«Мы договорились начать нашу работу в одиннадцать часов (утра)... Меня позвали пунктуально. ...И началось мучение. Кроме того, вначале механик должен был делать частые остановки для того, чтобы дать мне время записать. ... Мы работали приблизительно до двух часов дня и пошли завтракать. (…) Борясь со сном, я писал до пяти часов вечера. Но больше уже не мог: я рассчитал, что написал уже половину. Я отпустил человека, разъяснив ему, что он может отдыхать до десяти часов вечера, и бросился в кровать.
Я окончил писать после пяти часов утра.»
Итого: первая часть работы с 11:00 до 17:00, т.е. 7 часов, и затем вторая часть с 22:00 до 05:00, т.е. ещё 7 часов; всего — 14 часов работы.
Получается, что текст, который хоть и начинающий, но профессионал (машинистка) просто с листа перепечатывал бы, не останавливаясь, примерно 20 часов, не имеющий никакого опыта подобной работы, абсолютный дилетант Ландовский сумел расшифровать с аудиозаписи и, тыкая двумя пальцами в незнакомую клавиатуру, напечатать (или разборчиво записать от руки) на иностранном языке за 14 часов.
Затем Ландовский отдаёт стенограмму на французском языке Габриелю для прочтения. Габриель «разрешил мне пойти поспать, и мы договорились, что я смогу начать писать на машинке, уже отдохнувши после завтрака. Запись информации на машинке заняла два дня, включая еду и около двенадцати часов сна.»
Уточним. Во-первых, исполнял Ландовский в этом случае уже не просто «запись информации», а перевод «французского черновика» на русский язык (один из отпечатанных им экземпляров был предназначен для Сталина лично, а Сталин на французском не читал), и теперь уже однозначно не от руки, а на пишущей машинке. Во-вторых, «завтрак» у него — это 13:00-14:00. Значит, проработал он максимум с 14:00 до 24:00 в первый день и потом ещё 24 часа во второй — т.е. всего 34 часа — из которых 12 часов он проспал и ещё, скажем, 2 часа потратил на еду. Получается, что перевод всего текста, исполненный двумя пальцами на пишущей машинке, занял у Ландовского 20 часов.
У переводчиков расчётной единицей для нормирования их труда в мои старые времена был так называемый авторский лист (а.л.) — 24 страницы по 1800 знаков на каждой. По этому принципу Ландовский перевёл, печатая двумя пальцами на незнакомой клавиатуре, 120 000 знаков : 1 800 = 66 страниц со скоростью 66 : 20 час = 3,3 стр/час или 5 940 знаков/час или 99 знаков/мин.
Теперь сравним. Норматив у моих коллег письменных переводчиков в Секретариате ООН был — 4 страницы в день (или 4 : 8 часов = 0,5 стр./час). Норматив переводчика высшей категории в Издательстве АПН (т.е. у меня на рубеже 1990-х годов) был — 4 а.л. в месяц, или примерно всё те же 4 страницы за 8 часов. Поэтому можно считать, что у профессионального переводчика с квалификацией гораздо выше средней предполагается «международный стандарт» скорости перевода примерно 900 знаков (0,5 страницы) в час или 15 знаков/мин.
При этом в моё время, на рубеже 1990-х в Москве самых быстрых письменных переводчиков с французским языком и высшей категорией было два: Альберт Тигранович Антонян из АПН (не из Издательства, а из Агентства), и автор этих строк. Антонян был побыстрее, но это по его собственному признанию только потому, что он не сам печатал, а надиктовывал свои переводы машинисткам. Я же всегда печатал сам (подчёркиваю: не двумя, а десятью пальцами, вслепую). И вот у меня — одного из самых быстрых переводчиков в Москве с десятилетним стажем, на пике моих творческих сил и возможностей — скорость перевода на машинке только самых простых, стандартно-стереотипных текстов (не требовавших от меня никаких остановок для размышлений) иногда достигала примерно 7 000 знаков в час (или 115 знаков/мин). Значит, если бы мне надо было как только можно срочно перевести какую-нибудь совсем кондовую, насквозь предсказуемую общественно-политическую статью объёмом 120 000 знаков, у меня бы даже на это предельно упрощённого типа задание ушло бы 17 часов крайне напряжённого, на пределе моих возможностей труда. А уж на текст такой сложности, как беседа Раковского с Габриелем, потребовалось бы никак не менее 40-50 часов работы.
Но дилетант Ландовский и тут, тыркаясь в клавиатуру двумя пальцами, опять каким-то чудом справился в два раза быстрее.
Так что вот.

Соответственно, раз весь этот эпизод вымышлен, дальше возникает вопрос: зачем? Если бы текст писал по следам реальных событий сам «Ландовский» – зачем бы ему тут было фантазировать? Ведь этот отрывок проходной, чисто технический и к смыслу повествования, к портретам героев и событий он ничего не добавляет и ничего у них не отнимает.
Ответ, на мой взгляд, простой: реальные авторы в данном случае щедрой рукой добавляли «оживляж», как и положено, для пущей убедительности и «правдивости» рассказа; но при этом бытовые детали принялись заимствовать зачем-то из сугубо технической области, с которой, как и всё поголовное большинство человечества, были мало знакомы. Вот и проскочил у них ляп.

Либо же это – как раз намеренная, специально включённая авторами в текст и в таком случае весьма и весьма изощрённая несуразность. Но об этом варианте разговор будет отдельный, в конце.



Теперь попробую показать, почему «монолог Раковского» (а «Красная симфония» - это именно что фактический монолог, а никакая не беседа и уж тем более не допрос) мне представляется великолепным образцом риторического мастерства. Оговорюсь при этом: я буду дальше писать: «Раковский сказал», «тезис Раковского», «из чего Раковский делает вывод» - но при этом ни в коем случае не буду иметь в виду реального Раковского или какой-то состоявшийся в жизни его допрос. Я буду подразумевать всякий раз тех неизвестных мне авторов, которые вложили в уста и речи «Раковского» своё собственное смысловое наполнение («мессидж», как нынче элегантно по-русски выражаются).

Итак, безупречное логическое построение, предложенное после двенадцати месяцев одиночного заключения, в январе 1938 года одним из знаменитых троцкистских лидеров — Христианом Раковским*:

* Раковский каждый свой аргумент изложил подробно и развёрнуто. Я же оставил в каждом из них только одну или несколько ключевых фраз и зафиксировал последовательность промежуточных выводов, вытекающих из этих аргументов и подводящих к главному, окончательному выводу.

Сталин (как собирательный образ) обвиняет троцкистов в «пораженчестве», то есть фактически в сотрудничестве с нацистами, направленном против СССР и существующего в нём режима.
Это обвинение само по себе необоснованно, но не потому, что такого сотрудничества нет. Оно необоснованно в устах Сталина, который ведь провозглашает себя ленинцем. А коли считать себя ленинцем, то нужно признать, что: если 1) Сталин своей «бонапартистской» политикой лишил режим в стране его революционности; и, как следствие, 2) СССР стал социалистическим только по названию; то, значит, 3) «...если для триумфа коммунизма оправдывается пораженчество, то тот, кто считает, что коммунизм сорван бонапартизмом Сталина и что он ему изменил, имеет такое же право, как и Ленин, стать пораженцем.» Т.е. здесь в уста Раковского вложен посыл: в 1917, чтобы обеспечить торжество коммунизма, требовалось убрать тирана-царя, и Ленин для достижения этой цели принял помощь от немцев, стал пораженцем; если считать это поведение Ленина правильным и оправданным, то тогда точно так же оправдана и готовность троцкистов способствовать выдвижению Гитлера и принимать его помощь в деле устранения тирана-Сталина.
И потому промежуточный вывод: Сталин изгнал троцкистов, но сохранил все внешние атрибуты их «коммунизма» (т.е. коммунистического устройства страны), а вот реальную власть при этом стал использовать для достижения своих, уже не коммунистических целей. Сталин (как собирательный образ) поэтому — НЕ коммунист. Точнее, он не настоящий, а только «формальный» коммунист.

     А настоящий коммунизм, узурпированная Сталиным власть — это власть и коммунизм троцкистов. Соответственно:
«Г. - ...если ваше пораженчество и поражение СССР имеет своей целью реставрацию социализма, настоящего социализма, по-вашему — троцкизма, то, поскольку нами уже ликвидированы его вожди и кадры, пораженчество и поражение СССР не имеет ни объекта, ни смысла. В результате поражения теперь получилась бы интронизация какого-либо фюрера или фашистского царя…  
Р. — В самом деле. (…)  
Г. — ...наши мнения совпали; ...в настоящий момент СССР не должен быть разрушен.
Р. — (…) В самом деле, на данном этапе... мы не сможем думать о поражении СССР и провоцировать таковое, ибо... сейчас мы... не можем захватить власть. Мы, коммунисты, не извлекли бы из этого пользы. (…) СССР продолжает сохранять свою коммунистическую форму и догмат; это — коммунизм формальный... ...подобно тому, как исчезновение Троцкого дало возможность Сталину автоматически превратить настоящий коммунизм в формальный, так и исчезновение Сталина позволит нам превратить его формальный коммунизм в реальный. Нам достаточно было бы одного часа. Вы меня поняли?»
     Промежуточный вывод: «Г. — Да, ... вы высказали нам классическую правду о том, что никто не разрушает того, что он желает наследовать.»

«Р. — ...несмотря на... сталинский антикоммунизм, (он, Сталин) к своему сожалению, против своей воли, трансцендентно (создаёт) коммунизм… (он) и многие другие. Хотят или не хотят, знают или не знают, но (они) создают формальный социализм и коммунизм, который мы, коммунисты-марксисты, должны неизбежно получить в наследство.
Г. — Наследство?.. Кто наследует?.. Троцкизм ликвидирован полностью.
Р. — (...) Какими колоссальными ни будут чистки, мы коммунисты, переживем. Не до всех коммунистов может добраться Сталин, как ни длинны руки у его охранников.»
Промежуточный вывод: Сохранив «формальный» коммунизм, чтобы воспользоваться его уже легитимизированной в глазах народа властью, Сталин таким образом объективно продолжил создавать и укреплять именно то государственное и властное устройство, которое идеально устраивает настоящих коммунистов («троцкистов»): при таком положении дел, чтобы приступить к решению своих «настоящих коммунистических» задач им достаточно, образно выражаясь, просто занять место в рабочем кабинете Сталина. Что и наступит в конце концов, и устранить этих соперников «Сталин» не в силах, поскольку существует некий недосягаемый для него троцкизм, который и унаследует сохранённые и укреплённые им формы коммунизма.

«Г. — Поскольку мы признали существование этого особого троцкизма по нашему взаимному соглашению, то я желаю, чтобы вы привели определенные данные...
Р. — Да, так; я смогу подсказать... но не могу уверять, что таково же всегда мышление и 'Их'».
Промежуточный вывод: Недосягаемые для Сталина коммунисты («недосягаемый троцкизм»), которые через какое-то время неизбежно унаследуют режим Сталина - это «Они»: отнюдь не только последователи Троцкого в СССР или в эмиграции; настолько сильные, что даже «сталинским охранникам» они не по зубам.

«Они» - это финансовый Интернационал (совокупность главных операторов и держателей средств на финансовых рынках во всём мире). Который не противостоит Интернационалу пролетарскому, а с ним совпадает.
Чтобы это понять, нужно правильно разобраться в учении Маркса.
«Р. - ...если бы Маркс верил в то, что коммунизм дойдет до победы только благодаря противоречиям в капитализме, то он ни одного разу, никогда бы не упомянул о противоречиях на тысячах страниц своего научного революционного труда. (…) Революционер и конспиратор никогда не разоблачит перед своим противником секрет своего триумфа. Никогда не даст информации: он даст ему дезинформацию, каковой вы пользуетесь в контрконспирации. (…) ...(я) должен вам предварительно осветить самые существенные вещи, учитывая ваше общее незнакомство с тем, что я назвал бы 'высшим марксизмом'… (…) Заметьте... умеренность Маркса и его буржуазную ортодоксальность при изучении вопроса о деньгах. В вопросе о деньгах у него не появляются его знаменитые противоречия. Финансы не существуют для него, как вещь, имеющая значение сама в себе...  В вопросе о деньгах Маркс — реакционер; (даже факт «колоссального скопления богатств» и, соответственно, власти братьями Ротшильдами) проходит незамеченным для Маркса. (...) ...странное сходство, ...существует между финансовым Интернационалом и Интернационалом пролетарским; ...один является оборотной стороной другого... (…)  Интернациональная сущность денег достаточно известна. ...организация, которая ими владеет и их накапливает, является организацией космополитической. Финансы в своем апогее, как самоцель, как финансовый Интернационал, отрицают и не признают ничего национального, не признают государства, а потому объективно он анархичен и был бы анархичен абсолютно, если бы... не был бы сам, по необходимости, государством по своей сущности. Государство как таковое — это только власть. А деньги — это исключительно власть.»
Промежуточный вывод: «Их» концепция мира словами Раковского: «Это — коммунистическое сверхгосударство, которое мы создаем вот уже в течение целого века и схемой которого является Интернационал Маркса...  Схема — Интернационал и его прототип СССР — это тоже чистая власть. (…) ...имеется налицо индивидуальное подобие между коммунистами-ннтернационалистами и финансистами-космополитами, в качестве естественного результата такое же подобие имеется между коммунистическим Иитернационалом и финансовым Интернационалом.» Из чего следует, что «Их» главный противник — национальные, в том числе и буржуазные (капиталистические) государства.

«Р. - ...горсточка таинственных осторожных и незначительных людей овладела настоящей королевской властью, властью магической, почти что божественной... (...) Они присвоили себе реальную привилегию чеканить деньги… (…) ...они являются абсолютными диктаторами биржи, а вследствие этого и диктаторами производства и распределения и также работы и потребления. ...возведите все это в мировую степень, и вы увидите его анархическое, моральное и социальное воздействие, т.е. революционное…»
Промежуточный вывод: «Их» - совсем немного, «горсточка». Их отличительная черта и одновременно источник их огромной власти  — они сумели закрепить за собой исключительное право создавать кредит («чеканить деньги»).

«Г. — ...кто они такие? (…) Вы ведь сказали, что это банкиры?..
Р. — ...я всегда говорил о финансовом Интернационале, а персонализируя, всегда говорил 'Они' и больше ничего. ...они раздают политические и финансовые должности только людям-посредникам. ...можно утверждать, что банкиры и политики — это только 'соломенные чучела'… хотя они и занимают очень высокие посты и фигурируют как авторы выполненных планов. (…) Представьте себе сейчас Сталина, реально господствующего в СССР, не окруженного каменными стенами, не имеющего охраняющего его персонала и имеющего для своей жизни такие же гарантии, как и другой любой гражданин. Какими средствами мог бы он избавиться от покушений?..»
Промежуточный вывод: «Они», как и Сталин,  «...прежде всего конспиратор(ы), как ни велика его (их) власть: он(и) аноним(ы)». И Раковский даёт этому вполне рациональное объяснение: «Они» не являются ни политиками, ни гос.деятелями и потому не пользуются той особой защитой и охраной, которую государство обеспечивает своим чиновникам, превращая их фактически в недоступных и неизвестных никому «анонимов» (ср. с тем, как у Оруэлла в «1984» точно так же, как «Они» у Раковского, изображён «Старший брат»); «Они» ради такой же анонимности для собственной безопасности вынужденно остаются в тени, держат своё реальное участие в делах в полном секрете.

«Р. - (Дизраэли в своём романе) обрисовал его (одного из 'Них') в лице Сидонии… (…) ...Сидония является идеализированным портретом сына Натана Ротшильда (барона Лионеля Ротшильда), что также явствует из той кампании, которую он поднял против царя Николая в пользу Герцена. Кампанию ту он выиграл. ...мы могли бы даже установить личность того, кто изобрел эту ужасную машину аккумуляции и анархии, каковой является финансовый Интернационал. Одновременно, как я думаю, он был тем же лицом, которое создало и революционный Интернационал. (…) Не пролетариат управляет рычагом экономики или рычагом войны. Но он сам является 3-им... видимым и показным рычагом, наносящим окончательный удар могуществу капиталистического государства и захватывающим его… если 'Они' его им (пролетариям-революционерам) сдают… (…) Как и почему возвышается неведомый Троцкий? ...он женится. ...его жена — Седова. ... Она дочь Животовского, объединенного с банкирами Варбургами, компаньонами и родственниками Якова Шиффа... (Поэтому-то) Троцкий одним махом становится во главе революционного списка. (…)  Организованный ряд поражений привел за собой революцию. (...) Керенский должен спровоцировать будущее кровопролитное наступление. ...Керенский должен сдать целиком государство коммунизму, и он это и завершает. Троцкий имеет возможность 'неприметным образом' оккупировать весь государственный аппарат. (…)  Большевики взяли то, что 'Они' им вручили.
Г. — ...Керенский был сообщником Ленина?
Р. — Ленина — нет. Троцкого — да; правильнее сказать — сообщником 'Их' (…) ...несмотря на статуи и мавзолеи, коммунизм обязан Керенскому гораздо больше, чем Ленину.
Г. — ...Керенский был сознательным и добровольным пораженцем?
Р. — Да, для меня это очевидно. (…) Знаете ли вы, кто финансировал Октябрьскую Революцию?.. Ее финансировали 'Они'... через Якова Шиффа и братьев Варбургов... через банк Кун, Леб и К°; здесь же принимали участие и другие американские и европейские банкиры, как Гугенхейн, Хенеауер, Брайтунг, Ашберг, 'Nya Banken', это из Стокгольма, Я 'случайно' там был… и принимал участие в перемещении фондов. Пока не прибыл Троцкий...  (...) Да, 'Им' удалось перетащить Троцкого-пораженца из Канадского лагеря в Англию и доставить его в Россию... другие из 'Них' — некто Ратенау — добиваются проезда Ленина через враждебную Германию. (…) (Крупская, зная) кто такой Троцкий в действительности... уговаривает Ленина принять Троцкого. (Иначе) Ленин остался бы заблокированным в Швейцарии... кроме того, он знал о том, что Троцкий доставлял деньги и способствовал получению колоссальной интернациональной помощи...
Промежуточный вывод: «Их» modus operandi на конкретном примере России: сами оставаясь в тени, «Они» выбрали себе самых надёжных и верных исполнителей, отдавая предпочтение тем, с кем есть родственные узы; спровоцировали необходимые ситуации; вывели своих доверенных лиц на нужные позиции и снабдили их необходимыми деньгами. Главная задача и цель Февральской революции и Керенского — подготовить и обеспечить Октябрьский переворот и передачу власти Троцкому. А сам Троцкий — это только одно из «соломенных чучел» («банкиров и политиков») настоящего мирового коммунизма.

«Р. - (Задача Троцкого включала в себя) также и дело объединения вокруг незначительной партии большевиков всего левого революционного крыла... Не напрасно настоящей партией 'беспартийного' Троцкого был древний 'Бунд' еврейских пролетариев, из которого родились все московские революционные ветви и которым он дал на девяносто процентов своих руководителей; не официальный и общеизвестный Бунд, а Бунд секретный, вкрапленный во все социалистические партии, вожди каковых почти что все находились под их руководством.
Г. — И Керенский тоже?
Р. — ...и еще некоторые вожди не социалисты, вожди политических буржуазных фракций.
Г. — Как так?..
Р. — Вы забываете о роли масонства в первой фазе демократически-буржуазной революции?
Г. — Она тоже подчинялась Бунду?
Р. — Разумеется, в качестве ближайшей ступеньки, но фактически подчинялась 'Им'».
Промежуточный вывод: Продолжение рассказа о  modus operandi. «Они» на начальном этапе революции используют в том числе потенциал «секретного» (исторического) Бунда и масонской структуры, что даёт им дополнительные рычаги влияния в правительствах всех стран и во всех партиях. Коварство заключается в том, что масонов, даже самое их высокое руководство, «дурят»: когда бундовцы и масоны исполнят свою миссию, «Они» их удалят или вовсе уничтожат (Раковский приводит в пример судьбы деятелей Французской революции).

«Р. - ...насчет борьбы, развернувшейся в Москве между приверженцами и противниками Брестского мира. ...уже здесь определилось и выявилось то, что потом было названо троцкистской оппозицией... Этот мир был ошибкой и бессознательной изменой Ленина Интернациональной Революции. Представьте себе большевиков, заседающих в Версале на Мирной Конференции, а затем в Лиге Наций, очутившимися внутри Германии с Красной Армией, вооруженной и увеличенной союзниками. Советское государство должно было включиться с оружием в руках в немецкую революцию… Совсем другой получилась бы тогда европейская карта. Но Ленин, опьяненный властью, при содействии Сталина, который тоже уже попробовал сладость власти, поддерживаемые национальным русским крылом партии, располагая материальной силой, навязали свою волю. Тогда вот и родился 'социализм в одной стране', т.е. национал-коммунизм, достигший на сегодняшний день своего апогея при Сталине».
Промежуточный вывод: Главная причина противостояния между «настоящими» коммунистами и блоком Ленина-Сталина — это «национал-коммунистическая» политика  последних. Потому что национальное государство любого типа — это и есть главный враг настоящего коммунизма. Единственное отличие Сталина и «сталинистов» от настоящих коммунистов (т.е. от «Них», от этого союза международных финансистов-иудеев и англо-саксов) заключается в том, что Ленин и Сталин не «интернационалисты»; по сути речь всего лишь о том, что они просто не признают «Их» лидерство и властную роль ни во всём мире, ни тем более в России.

«Р. - Во время болезни Ленина у Троцкого в руках находились нити власти, более чем достаточные для того, (чтобы) наследовать Ленину. (…) Но... Троцкий случайно заболевает и в решительный момент, когда умирает Ленин», он оказывается недееспособен. «...препятствием явилась наша организация дела, т.е. персональная централизация. Ясно, что такая личность как Троцкий… не может быть создана вдруг, по импровизации.»
Промежуточный вывод: «Они» всячески способствовали тому, чтобы вывести «интернационалистов» во власть (Раковский подробно рассказывает, как «Они» пытались отстранить, убрать Ленина и «национал-коммунистов»), и не преуспели «Они» только по чистой случайности: Троцкий тяжело заболел, а у «Них» весь расчёт был именно на его престиж и авторитет; то есть «Они» тогда тоже сделали ставку на классический  «культ личности», за что и поплатились.

«Р. - Мы не желаем, чтобы созданные нами (по итогам Первой мировой войны) в Версале крупные предпосылки для торжества коммунистической революции в мире... послужили бы тому, чтобы дать восторжествовать сталинскому бонапартизму… Было бы все по-другому, если бы... диктатором в СССР был Троцкий; это означает, что главой интернационального коммунизма сделались бы 'Они'. (…) ...'Они', в конце концов, увидели, что Сталин не может быть низвергнут путем государственного переворота, и их исторический опыт продиктовал им решение bis (повторение): проделать со Сталиным то, что было сделано с царем.»
Промежуточный вывод: Сталин узурпировал коммунизм в СССР, из-за чего теоретически возникла возможность того, что он узурпирует и коммунистическую революцию уже во всём мире. Поэтому у «Них» не осталось иного выхода, кроме как организовать войну против СССР, но не с целью ликвидации коммунистического строя, а только чтобы убрать Сталина и поставить, наконец, во главе СССР своего человека — Троцкого.

«Р. - ...в 1929 году, когда национал-социалистическая партия в Германии начинает переживать кризис роста и у нее не хватает финансовых ресурсов, 'Они' посылают туда своего посла. Я знаю даже его имя; это был один из Варбургов. ...(Гитлер) за пару лет получает миллионы долларов, пересланных ему с Уолл Стрита и миллионы марок от немецких финансистов через Шахта...  (…) Гитлер вторгнется в СССР, и подобно тому, как это было в 1917 году, когда поражение, которое потерпел в те времена царь, дало нам возможность его низвергнуть, поражения, нанесенные Сталину, послужат нам для его свержения…»
Промежуточный вывоl: «Они» готовят Гитлера и нацистскую Германию к нападению на СССР с целью восстановления Троцкого во власти. Этого, как Раковский уже разъяснил в самом начале, было бы достаточно для того, чтобы коммунизм в СССР стал опять настоящим.

Однако, поскольку тем временем троцкисты в СССР потерпели полное поражение, война против СССР и устранение Сталина стали временно нежелательными, поскольку привели бы просто к уничтожению созданных и существующих форм коммуниcтического государственного устройства и власти. Поэтому «Они» теперь хотят, наоборот, избежать войны Германии против Сталина, по трём главным причинам.
Причина первая.  «Р. - Гитлер... восстановил... экономическую систему очень опасного типа. (Отстранив «Их» от дела) он присвоил себе привилегию фабриковать деньги и не только физические, но и финансовые; он взялся за нетронутую машину фальсификации и пустил ее в ход на пользу государства. (...) Это очень серьезно… Гораздо более, чем все показное и жестокое в национал-социализме... Имеется только одно средство: война.»
Вторая причина. «Р. — ...в советской революции восторжествовал Термидор... ...это произошло в силу существования прежнего русского национализма. ...и если так произошло в России, где национализм был только зачаточным в личности царя, то какие только помехи не встретит марксизм в национализме Западной Европы, вполне развитом?..  ...наша победа (в России) объясняется тем, что в России не было настоящего национализма, а в других государствах он был в своем полном апогее… Вы видите, как он воскресает под этой необыкновенной властью фашизма и как он заразителен. (…) ...не глядя на то что это может послужить на пользу Сталину, уже только одна необходимость пресечения национализма в Европе вполне заслуживает войны».
Третья причина. «Р. - Христианство, управляя индивидуумом, способно аннулировать революционную проекцию нейтрального советского или атеистического государства... и, как мы видим это в России, дело дошло до создания того духовного нигилизма, который царит в господствующих массах, оставшихся все же христианскими... (Сталин) в отношении религии... не был бонапартистом. Мы не сделали бы больше, чем он, и поступали бы так же. А если бы Сталин осмелился перейти так же, как и Наполеон, рубикон христианства, то его национализм и его контрреволюционная мощь возросли бы в тысячу раз. ...(это) сделало бы совершенно невозможным какое-либо совпадение по каким-либо пунктам между ними и (Сталиным), хотя бы оно и было бы только временным и объективным… вроде того, которое, как вы видите, вырисовывается перед нами.»
Окончательный вывод, словами Габриеля: «вы дали определение трех фундаментальных пунктов, на основании которых может быть составлен план».

И далее начинается подробное обсуждение «временного и объективного» «плана»: как Сталин, предварительно согласовав с «Ними» свои действия, заключит с Гитлером союз (пакт), поделит с ним, например, Польшу, и тем самым развяжет Гитлеру руки для нападения не на СССР, а на европейские империалистические державы. А «Они» таким образом избавятся от интуитивно захваченной Гитлером власти над деньгами и от развившегося в Европе сверх всякой меры национализма (нацизма), которые даже каждый по отдельности уже гораздо опаснее для дела финансового Интернационала, чем Сталин с его пока только зачаточным национал-коммунизмом и всего лишь государственным капитализмом.



Такое вот безупречное логическое построение, подводящее к парадоксальному, но от того не менее безальтернативному выводу: в конце 1930-х гг «Сталину» объективно было выгоднее всего согласиться на временное сотрудничество с его злейшими врагами (с «Ними»), а «Им» («мировому империализму», как у нас в то время было принято их называть) - с ним.
Причём безупречно это рассуждение не только в силу правильно выстроенных и последовательно изложенных аргументов. Как мы теперь задним числом знаем, большую часть прозвучавших из уст Раковского скандальных «разоблачений» историки со временем тщательно проверили, изучили и в целом подтвердили; так что приводимые аргументы к тому же ещё и зиждятся на правильном, реалистичном знании и практическом понимании политической действительности; знании и понимании поразительно глубоких, обширных и часто до мелочей детализированных.
И тем не менее авторам зачем-то понадобилось такую солидную диссертацию сначала облечь в форму литературной мистификации, а затем на протяжении нескольких десятилетий упорно и  опять блистательно разрабатывать эту мистификационную составляющую, чтобы в конце концов создать и вокруг своего произведения, и вокруг всех так или иначе с ним связанных исторических исследований яркий и всё остальное заслоняющий конспирологический ореол.
Зачем было писать такую откровенную и правдивую диссертацию, а затем так упорно трудиться над её дискредитацией? Ведь гораздо проще и гораздо менее хлопотно было бы всю эту до того никому неизвестную историческую правду просто продолжать хранить в секрете; разве не так?  
Повторюсь: не претендую ни в коем случае на то, что нашёл правильные ответы. Но зато надеюсь, что сумел хотя бы правильно сформулировать эти вопросы в более развёрнутом виде.

Недоумение при восприятии «Красной симфонии» (Да не может такого быть! Враньё это! - и т.п.) возникает по ходу чтения довольно часто, но главных, значимых для глобального авторского замысла заковык, по-моему, совсем не так много. Если по порядку, то:

Пересказанный допрос Раковского случился в самом конце следствия, когда судьба его уже практически была решена: расстрел. Но буквально накануне суда Раковский вдруг дал знать, что имеет сообщить нечто крайне секретное и не менее важное для товарища Сталина лично (подразумевается, что в надежде таким образом сохранить себе жизнь).
Чтобы его выслушать, и был организован этот крайне необычный, сверхсекретный допрос, на котором следователь, собственно, просто слушал монолог Раковского и иногда вставлял в него уточняющие вопросы. Другого от него и не требовалось, чтобы правильно и без ошибок доложить, какую такую великую тайну собрался Раковский раскрыть товарищу Сталину.
Пишу я это с нескрываемой иронией намеренно. Потому что в реальной жизни ничто из рассказанного «Раковским» поразить своей новизной Сталина (уже не собирательного, а настоящего, живого) не могло.
Сам Сталин довольно долго проработал сначала в подполье под началом, а после революции уже на равных с таким настоящим зубром международного финансового мира, как Леонид Красин. Министром иностранных дел у Сталина на момент допроса Раковского ранней зимой 1938 был Максим Литвинов, специалист в этой области почти того же уровня, с таким же стажем и опытом, что и Красин. И они, и ещё некоторые другие пребывавшие тогда ещё во власти товарищи этот мир «финансового» Интернационала знали, как облупленный, поскольку всю свою революционную жизнь проработали с ним в постоянном тесном контакте. В реальном мире властей предержащих образца 1938 года настоящий Раковский мог им приходиться только младшим и потому даже не во все их секреты посвящённым коллегой.
Например. За пятнадцать лет до того, как волею авторов «Красной симфонии» Раковский решился поведать свою страшную тайну о Вальтере Ратенау, Красин, Сталин, Литвинов вместе с этим Ратенау у всего мира под носом в Рапалло уже вон какой международно-финансовый бенц учинили. Им ли было не знать, кто он такой на самом-то деле, этот Вальтер Ратенау (деловой партнёр магнатов Сименсов, с которыми на паях Красин ещё до революции и за 20 лет до допроса Раковского уже владел их российским подразделением)?
А о том, кто такая жена Троцкого (и уж во всяком случае его дядья-банкиры) и какова её (или их)  настоящая роль в карьере Льва Давидовича — мог ли Сталин не знать? Или о такой же роли многостороннего британского агента Рейли?
А Красин с Литвиновым, главные смотрители за партийной кассой, перед революцией с международными банкирами работавшие в Стокгольме и в Лондоне соответственно, могли они не знать, кто и какие деньги большевикам через Стокгольм переправлял, «кто финансировал Октябрьскую Революцию»?
Помилуйте, сеньор... - как говаривал Санчо Панса.

Чтобы не быть голословным, вот конкретный пример. Семья Леонида Борисовича Красина — жена Любовь («Любан»), дочки — с начала 1917 уже практически безвыездно жили, а после его смерти (от рака крови, в 1926) так и остались навсегда заграницей (пожили сначала в Стокгольме, потом обосновались в Лондоне и Париже). Когда случалось ему бывать вдали от них в отъезде по делам в Москве, Красин с ними активно переписывался (и переписка эта теперь опубликована). Поскольку в Москве на Красина периодически случались крупные «наезды» (а он тогда играл примерно такую же роль, какую в 1990-х играл Анатолий Чубайс), то семья, естественно, должна была хотя бы иногда за него волноваться, и уж он-то сам наверняка тоже порой задумывался. И вот что он об этих своих раздумьях написал жене 14 марта 1919: «Хотя вся моя работа на виду у всех, и я не думаю, чтобы кто бы то ни было лично мне мог сделать какой-нибудь упрек... но если дело дойдет до перемены режима, несколько недель и даже несколько месяцев могут оказаться очень неопределенными, и никакие гарантии (вроде, например, того, о чем тебе будет говорить податель этого письма) не будут действительными. Во всяком случае я не настолько наивен, чтобы на них полагаться…» Значит, Красин только что встретился с кем-то, кто на случай «перемены режима» (это, в 1919 значит, если большевиков отстранят от власти?) и чтобы в очередной раз успокоить его и его семью, дал Красину какие-то гарантии его личной безопасности (какие именно — мы уже не узнаем, видимо, никогда). Этот «кто-то», как пишет сам Красин — податель письма. Сам же Красин дальше в том же письме его и называет: «Письмо это передаст тебе, милый мой Любан, мой большой приятель граф де Сан-Совер, бывший всю войну представителем в России французского Круппа - Шнейдер-Крезо - человек с большим весом и влиянием и за пределами ближайшей своей деловой сферы.»*

* Граф Арман де Сен-Совер (Armand de Saint-Sauveur); сначала Генеральный представитель, затем в 1930-х и во время немецкой оккупации Франции генеральный директор Предприятий Шнейдера (Délégué Général, Directeur général des Établissements Schneider). Шурин Эжена II Шнейдера (Eugène II Schneider). До революции в России его главным деловым партнёром и в промышленных, и в банковских делах был А.И.Путилов (с которым в качестве представителя Сименса в России много и тесно сотрудничал и дружил семьями и Л.Б.Красин тоже; а также и родной дядя Троцкого, банкир Абрам Животовский). Насчёт же веса и влияния де Сен-Совера за пределами «ближайшей его деловой сферы» Красин, скорее всего, имел в виду вот что. В 1919 граф уже был членом Руководящего комитета и Административного Совета старейшего во Франции и самого элитного, международного частного клуба Cercle de l'Union Interalliée (председательствовал тогда в Совете маршал Фош; клуб по сей день расположен в специально приобретённом особняке Анри Ротшильда в так называемом «посольском ряду» - одном из престижнейших кварталов Парижа — по адресу 33, faubourg Saint-Honoré). В 1927 вместе со своим другом Эдуардом де Ротшильдом (Édouard Alphonse de Rothschild, 1868-1949) (и ещё двумя добрыми приятелями) граф де Сен-Совер создал гольф-клуб Le golf de Morfontaine, членами правления которого они оба потом являлись не одно десятилетие. Этот гольф-клуб и сегодня остаётся  одним из самых закрытых и «эксклюзивных» в Европе. Как пишет нынче светский фотограф и обозреватель  Alexis Orloff : (В этом клубе) «собираются сливки французского капитализма. ...Клод Бебеар (Claude Bébéar — член наблюдательного совета Аха, член советов директоров BNP Paribas и Schneider Electric)  ...президент Generali Антуан Бернейм (Antoine Bernheim — также входил в высшее руководство Banque Lazard и Mediobanca). ...владелец газеты Libération Эдуард де Ротшильд (Édouard Etienne Alphonse de Rothschild — г.р. 1957), руководитель Французских лотерей (la Française des Jeux) Кристоф Бланшар-Диньяк (Christophe Blanchard-Dignac), президент банка Oddo Жерар де Бартийа (Gérard de Bartillat — председатель наблюдательного совета HSBC Private Bank France)...»

Так что получается, что Раковский, ничтоже сумняшеся, взялся этим людям растолковывать, кто они такие (они и в смысле «Они» тоже). В надежде на то, что они («Они») его за эту полезную науку помилуют...  
Вот это мой ум и возмущает: не мог реальный Раковский быть таким дураком; не мог он даже только на миг размечтаться, хотя бы просто подумать, что такой его «наивный» рассказ вдруг сойдёт  в глазах реального Сталина за раскрытие какой-то великой тайны. Смешно ведь это (если бы не было так грустно).
Посему первый вывод: откровения Раковского о «финансовом Интернационале» адресованы Сталину быть не могли, поскольку они по задумке авторов очевидно предназначены для кого-то, кто, в отличие от реального Сталина, о финансовом Интернационале, о его персоналиях, внутренних механизмах и modus operandi никакого представления не имел.

Второе, что меня очень смущает в потоке рассуждений Раковского, подтверждённых к тому же для пущей доходчивости не менее уверенными комментариями следователя Габриеля — это ими обоими неоднократно, настойчиво повторенные заявления о наступившем полном разгроме троцкистов и об окончательной  невозможности возврата Троцкого во власть. Ведь именно это условие — что заменить Сталина Троцким теперь уже не получится, окончательно и бесповоротно — является как-никак центральным во всём их логическом построении: раз посадить Троцкого на место Сталина невозможно, а никого другого подходящего по статусу на данный момент в наличии нет, то, значит, и не надо пока на «Сталина» войной ходить. Так, по словам Раковского, должны были рассудить «Они».
Причина моего смущения по этому поводу в том, что мнения свои и уж тем более «Их» Раковский мог составить, только исходя из того, что знал на момент своего ареста в январе 1937 года. А «Они» тогда как раз, не жалея денег и сил, принялись готовить свой масштабный и великолепно на весь мир разрекламированный справедливый «показательный процесс» над Троцким, в Мексике, с личным активным и ярким участием самого Льва Давидовича, именно с целью поддержать культ его личности на нужном градусе и сохранить ему достойный его масштаба международный престиж. Потому что тогда, судя по всему, Троцкий явно и вовсю был «Им» нужен, с незапятнанной безупречной репутацией и готовый в любой момент, по первому сигналу подключиться вновь к активной политической работе. Тем не менее, Раковский почему-то говорит прямым текстом: «...исчезновение Троцкого дало возможность Сталину автоматически превратить настоящий коммунизм в формальный...», а Габриель, невзирая к тому же и на процветавший тогда в Штатах и в Европе IV Интернационал Троцкого, прямо-таки «долдонит»: «...нами уже ликвидированы его (троцкизма) вожди и кадры...»; «Троцкизм ликвидирован полностью...».
Посему при здравом восприятии текста просто деваться некуда: «План», который в надежде на своё спасение и как великую тайну в январе 1938 предложил Раковский, в его буквальном виде и с учётом реалий 1937-начала 1938 годов никак не мог быть воспринят в Кремле, как действительно «объективный». Ведь для этого действительно требовалось, чтобы Троцкий уже был устранён с политической арены навсегда. А реально такое устранение случилось только через два с лишним года после описанных в «Симфонии» событий. Так что вывод: сформулированный Раковским «план» авторы «Красной симфонии» сознательно предложили для контекста и реалий бесповоротно пост-троцкистских (т.е. появляющихся не ранее августа 1940 года) и, значит, если авторы вообще имели в виду какой-то реальный практический «план», то серьёзная, существенная его часть просто не могла заключаться в идее создания союза Сталина с Гитлером (заключён летом 1939). Она должна была состоять в чём-то совсем другом. И тогда ещё один дополнительный, попутный вывод будет, что в этом своём «плане» авторы реальный пакт Сталина с Гитлером использовали «иносказательно», просто в качестве исторического примера временного примирения советских руководителей с их с заклятым соперником.

Наконец, третий, теперь уже просто совсем очевидный и потому назойливый для меня раздражитель — это подробные инструкции Раковского Сталину для вступления в контакт с «Ними»: через кого надо действовать, да как... Как будто реальный Сталин сам до того никогда не встречался и не общался с Джоном Ридом, Гербертом Уэллсом, Бернардом Шоу, супругами Веббами. Как будто никогда в советском правительстве никто не знал, кто, например, такой и какие поручения был способен выполнять Карл Радек. Как будто никогда в Кремле не получали от Брюса Локкарта и не отправляли ему в Лондон информацию через какую-нибудь Железную женщину баронессу «Муру» Будберг. Как будто не сидел сиднем в Лондоне с той же целью какой-нибудь якобы вовсе не советский, а вроде как беглый немецкий еврей-журналист и публицист Эрнст Генри (под псевдонимом, который как раз Железная Мура ему, кажется, и придумала). Как будто той же знаменитой кембриджской пятёрки и в помине не существовало. Да мало ли их таких тогда, во второй половине 1930-х, было... Один Коминтерн чего стоил.
А Раковский всю эту матёрую публику тем не менее поучает, словно первоклашек невинно-голубоглазых: «'Они' — это не государство. 'Они' — это то чем был до 1917 года Интернационал, то, чем он еще пока что является... (Такие) пакты, как пакт Ленина с германским Генеральным Штабом, как договор Троцкого с 'Ними' — реализуются без записей и без подписей. Единственная гарантия их выполнения коренится в том, что выполнение того, о чем договорено, выгодно пактирующим… (…) ...любое из (доверенных) лиц, даже из не принадлежащих к 'Ним', всегда сможет довести до 'Них' какое-либо предложение существенного характера. Разумеется... нельзя ожидать непосредственного ответа. Ответ будет дан фактами. Это неизменная тактика, которую они предпочитают и с которой заставляют считаться. Например, если вы решитесь начать дипломатические хлопоты, то вам не нужно пользоваться способами личного обращения к 'Ним'; надо ограничиться высказыванием размышлений, изложением какой-нибудь рациональной гипотезы, зависящей от определенных неизвестных. Затем остается только ждать.»

(Не хочется язвить — несерьёзно это — но не могу удержаться и не процедить сквозь зубы: «Ну вы бы ещё курс молодого бойца международного фронта написали бы, что ли».)

А ведь в конце «Симфонии», беседуя с Ландовским через несколько месяцев после допроса, ещё и Габриель добавляет глубокомудро: «Мы до сих пор не знаем точно, кем являются 'ОНИ', но очень многое из рассказанного тогда Раковским подтвердилось. (…) (Хотя) мне не удалось доподлинно узнать фамилии этих замечательных персонажей, по крайней мере, безусловно подтвердился сам факт существования круга лиц из числа финансистов, политиков, ученых и даже священнослужителей высокого ранга, облеченных властью и с крупными капиталами, чья позиция по многим вопросам кажется как минимум странной, а порой необъяснимой... Все они, тем или иным образом, как бы выразился Раковский, повторяя Сталина, 'действием или бездействием служат делу коммунизма'.»
Mожно подумать, что реальный Сталин и его люди никогда не предоставляли профинансировавшему российские революции Шиффу крупнейшую, многолетнюю концессию на добычу и вывоз российского золота; не руководили рука об руку с «коварными Варбургами» из JOINT'a тысячами восхитительных экспериментальных колхозов для почти миллиона российских евреев; не вели на протяжении двух десятилетий дела с членами Фабианского общества, Группы Милнера, Кливденского круга — «финансистами, политиками, учёными» и даже писателями-фантастами и драматургами...
Вывод: вся «рекомендательная» часть, все практические советы Раковского о порядке вступления в контакт с «Ними» были адресованы тем, кто не имел опыта и не владел информацией, которыми в избытке располагали люди, отвечавшие как за официальные, так  и за не офиальные, секретные внешние связи в правительстве СССР в период с 1917 и, видимо, до начала Второй мировой войны. Очевидно также, что опыт общения с «Ними» и знания о «Них» реального настоящего Сталина и его старых соратников (таких, как Литвинов) авторы «Симфонии» из своего замысла исключили полностью.

Итак, получается нечто очень странное и не имеющее на первый взгляд вразумительного объяснения.
С одной стороны — раскрыты многие ранее неизвестные и к тому же ключевые для правильного понимания причинно-следственные связи и стороны политических событий в революционной и постреволюционной России. Дано — в беллетризированной форме — их широкое, реалистичное, детальное и правдивое описание. Дан вполне профессиональный анализ их эволюции. То есть в целом — есть в наличии серьёзный военно-политический очерк из новейшей истории и одновременно аналитическая справка о политическом моменте дня.
Но только — с другой стороны — отнюдь не того дня, который заявлен авторами: Троцкий и троцкизм уже окончательно ликвидированы; люди, обладавшие опытом работы с международными властными структурами времён революции и первых двух десятилетий советской власти, отсутствуют; даже опыт и знания самого И.В.Сталина задействованы быть не могут.
По всему получается, что вполне серьёзные авторы, которые хотя бы просто в силу их удивительной информированности должны были обладать весьма высокой квалификацией, своей нелепой датировкой сами свой же собственный блистательный анализ придурком и прикинули.
А в этом нет ну никакого смысла.
И потому, чтобы попробовать разобраться, в чём тут всё-таки дело, я, лично, в первую голову сопоставил всё изложенное с тем, когда именно настоящие авторы «Красной симфонии» свою мистификацию затеяли. А случилось это в 1950 году, рукопись была тогда впервые опубликована, в Испании, под названием Sinfonia en Rojo Maуor.*

* Nos Press, Madrid, 1950. Перевод с французского Mauricio Carlavilla.

       В связи с чем и моё первое «открытие». Как раз в 1950-м году все перечисленные выше условия в СССР присутствовали: Троцкий и троцкизм были давно и полностью искоренены; людей с былым «революционным» международным опытом, таким, как у Красина или того же Раковского, не то что во власти, а и в живых практически никого не осталось (одни из самых жестоких — в относительном выражении — сталинских репрессий коснулись именно Коминтерна, который в мае 1943 Сталин и вовсе ликвидировал окончательно и бесповоротно); сам реальный Сталин в начале 1950-х был уже, скорее всего, мало дееспособен (а за пределами его ближайшего окружения и тем более на Западе вообще никто толком не мог знать, каковы его здоровье и состояние), и можно предположить, что вопрос «преемника», смены команды в Кремле был уже крайне актуальным, а наработанных каналов надёжной конфиденциальной, доверительной связи «с Москвой» не осталось.
Вот с учётом всего перечисленного я и сделал моё главное предположение: авторы «Симфонии» свой «план Раковского» на самом деле адресовали не И.В.Сталину лично, а «Сталину» иносказательно-собирательному; другими словами, авторы «Симфонии» напрямую обратились к руководящим кругам СССР начала 1950-х годов. Причём и после подробной, придирчивой сверки с текстом «Симфонии» я от этой на первый взгляд достаточно бредовой мысли не отказался. Наоборот, посчитал, что она и составляет более внятную и развёрнутую формулировку вопроса о настоящих целях авторов, а именно:

     Является ли «Красная симфония» прямым обращением некоторых элементов внутри властных структур образовавшегося после Второй мировой войны атлантического блока к «прогрессивным элементам» в руководящих кругах социалистического блока? Имело ли это обращение целью сохранить (или восстановить утраченные ими) конструктивные контакты и каналы связи внутри властных структур СССР?



      C «подсказками» в тексте, подтверждающими, что моё предположение может соответствовать действительности, дело обстоит, как и с вызывающими недоумение «заковыками»: их много. Так что и тут ограничусь только самыми, на мой взгляд, красноречивыми.

     Во-первых, конечно же, у авторов, обладающих такими великолепными публицистическими навыками, надо прежде всего проверять концовку, потому что в ней они должны – просто обязаны были при их-то умении – подытожить весь свой рассказ и указать на его самый главный смысл.
     И вот какие в «Красной симфонии» самые последние фразы (они принадлежат уже не Раковскому и даже не доктору Ландовскому, а вроде бы испанскому переводчику-публикатору):
«Габриель понимал, что предпринятые ими («Сталиным» с подачи Раковского - А.Б.) шаги опасны для внутренней политики. Он говорил: ’Игра может быть опасной. Наше умонастроение как среди масс, так и среди правящих, в высшей степени антифашистское... Можете себе представить, каким оружием против Сталина было бы доказательство того, что он заключил пакт с фюрером?’
     Всем нам известно, что пакт СССР с Германией был заключен, что Польша была разделена и Сталин победил…» (Подчёркиваю: это была – финальная фраза «Симфонии».)
     После блистательно выстроенного Раковским обоснования того, почему предложенный им «план» выгоден «Сталину», такая концовка может означать только одно: сформулированное в данном опусе предложение является опасным, особенно если «антифашистские» элементы во властной структуре узнают о нём и сумеют воспрепятствовать его осуществлению; но зато при удачном исходе оно обеспечит не просто успех – «победу».
     Если, вслед за мной, предположить, что авторы в своём рассказе используют пакт между Сталиным и Гитлером в качестве исторического примера, «иносказательно», то тогда и «антифашизм» в их устах надо воспринимать не буквально, а образно, т.е. их фразу в 1950 году надо читать и понимать как: «Наше (в Советском Союзе) умонастроение как среди масс, так и среди правящих, в высшей степени антиимпериалистическое...» (заявление абсолютно реалистичное и правильное). И тогда главный смысл, который авторы вложили в своё произведение, должен быть вот такой: ’Они’  (мировые не то «империалисты», не то «коммунисты», но в любом случае по-нынешнему «глобалисты») предлагают ’Сталину’ (вам, руководителям СССР), выступить в союзе с ’Ними’ против всё ещё не развалившихся европейских колониальных империй, и хотя это и опасно, потому что советские ’ястребы’ могут делу помешать, но зато в случае успеха полный триумф обеспечен».*

* Раковский по ходу беседы неоднократно подчёркивал, что к «Ним» доступа не имеет, кто «Они» такие – не знает, и о планах «Их» может только догадываться. И тем не менее авторы вложили в его уста и вот такую фразу: «Р. — Я уточняю еще один раз, но вкратце; или на Сталина будет сделано нападение, или будет реализован начерченный мною план, по которому капиталистические европейские государства уничтожат друг друга. Я обратил внимание на эту альтернативу, но, как вы видите, она только теоретическая. Если Сталин захочет выжить, то он будет вынужден реализовать план, предложенный мной и ратифицированный ’Ими’!» (Предложенный Раковским и ратифицированный «Ими» план СССР и США, начиная с середины 1950-х, успешно совместными усилиями реализовали на практике: все европейские колониальные державы к началу 1960-х расстались со всеми своими имперскими владениями и начали постепенно перерождаться в даже сейчас уже достаточно «настоящий коммунистический» Европейский союз.)

     В начале 1950-х не так уж и много, видимо, нашлось бы у нас в стране людей в добром здравии и при своём уме, которые смогли бы поверить, что нам с ними с империалистами есть, что делить (не потому, что это очевидная глупость, а потому что такие у нас тогда были настроения умов). Тех, которые о дружбе с империалистами рисковали вслух порассуждать в позитивном смысле – и вовсе успевали пересчитать в выступлениях всего на одном партийном собрании. А уж среди делающих карьеру (любую, и тем более политическую) подобный разговор был категорически невозможен. Поэтому на первый взгляд предложенный авторами «Симфонии» план – абсурден и неосуществим.
     Но внимательная сверка с их текстом говорит как раз об обратном.
     «Их» тезис:
«Р. - СССР продолжает сохранять свою коммунистическую форму и догмат; это — коммунизм формальный... ...подобно тому, как исчезновение Троцкого дало возможность Сталину автоматически превратить настоящий коммунизм в формальный, так и исчезновение Сталина позволит нам превратить его формальный коммунизм в реальный. Нам достаточно было бы одного часа. Вы меня поняли?
Г. — Да, ... вы высказали нам классическую правду о том, что никто не разрушает того, что он желает наследовать.»
     Опять же можно согласиться с тем, что этот тезис так же реалистичен и правилен, как и предыдущий, если вспомнить: всего через пять лет после появления «Симфонии» (т.е. после того, как была заброшена первая удочка) «им» и впрямь, образно говоря, «хватило часа»: Хрущёв зачитал свой секретный доклад на партийном съезде – дела как раз «на час» - и всё, «исчезновение Сталина» свершилось, формальный коммунизм стремительно начал превращаться опять в реальный (это оттепелью потом назвали).
      Потому что «мы их поняли». Поверили, что никто ничего разрушать не будет.

     Почему поверили?
     «Их» тезис:
«Р. - В настоящий момент я советую тому, кто начнет переговоры, чтобы они велись на почве строго конфиденциальной, с расточительной откровенностью… При наличии целой стены всяких предубеждений только правдивостью можно будет обмануть Гитлера.»
     Трудно понять, зачем авторы раскрыли в этих фразах и выдали таким образом свой метод. Но – выдали. Возможно, развлеклись тайком и посмеялись между собой: вот, мол, как мы хитро всё завернули; «они» (имеемся в виду мы) ни в жисть не догадаются...
     Как бы там ни было: написали авторы свою «Симфонию» именно что в форме «строго конфиденциальной», но что ещё важнее – действительно расточительно откровенно. Именно так, безо всяких кавычек. И этой своей правдивостью сумели-таки пробить целую стену предубеждений «Гитлера» (опять же иносказательного; на самом деле – «Хрущёва»).
     Только благодаря тому, что «Они» в «Симфонии» безо всяких пропагандистских выкрутас и оговорок признали все былые претензии в свой адрес по поводу того, что успели натворить в революционной России, «Им» и поверили, образно выражаясь, авторы секретного доклада Хрущёва на съезде. Я, во всяком случае, склонен так думать.

     Если согласиться с моим предположением, то есть в тексте и грозное предупреждение от «Них»: мы с вами должны договориться, потому что иначе — война. (Причём сегодня, когда читаешь рассекреченные с тех пор документы и планы штатовских военных, страшно становится от того, насколько реальной в контексте 1950 года была вероятность ядерной атаки США против СССР.)
     Раковский обосновывает «Их» желание избавиться от Гитлера в первую очередь тем, что Гитлер вернул своему государству «их» право «чеканить монету». Аргумент этот Раковский излагает довольно подробно (курсив и жирный шрифт мои):  
«Р. - Гитлер, этот необразованный элементарный человек, восстановил в силу своей природной интуиции и даже вопреки техническому мнению Шахта, экономическую систему очень опасного типа. ...он устранил, подобно тому, как мы сделали это в СССР, частный и интернациональный капитал. Это значит, он присвоил себе привилегию фабриковать деньги и не только физические, но и финансовые; он взялся за нетронутую машину фальсификации и пустил ее в ход на пользу государства. (…) ...что бы получилось из этой системы, увлекшей за собой некоторое количество государств и приведшей к тому, что они создали бы период автаркии?.. Например, Коммонвелс. Если можете, то вообразите себе его контрреволюционные функции… Опасность пока еще не неизбежна... Гитлер восстановил свою систему не по какой-либо предшествующей теории, а эмпирически, и не сделал формулировок научного характера. ...у него не имеется ни научных терминов, ни сформулированной доктрины; все же имеется налицо скрытая опасность, ибо в любой момент может появиться — путем дедукции — формулировка. Это очень серьезно… Гораздо более, чем все показное и жестокое в национал-социализме. Мы не атакуем его в своей пропаганде, так как может случиться что через теоретическую полемику сами вызовем формулировку и систематизацию этой, столь решающей, экономической доктрины. Имеется только одно средство: война.»  

В аргументе Раковского, как можно видеть, три ключевых момента:
- Гитлер устранил в Германии частный и иностранный капитал, превратив создание финансовых денег (кредита) в государственную монополию;
- есть перспектива того, что, подключив к этой своей системе ещё несколько государств, Гитлер вместе с ними создаст автаркию, «Коммонвелс» и полностью выйдет её из под власти «Их»;
- если только Гитлер свою систему оформит рационально и научно, то у него на вооружении  появится «решающая экономическая доктрина»; поэтому Гитлера нужно устранить раньше, чем такое случится.  

Удивительно здесь то, что все три перечисленных момента не имеют к «Гитлеру» практически никакого отношения. И вот почему:

Первый момент. Частный и иностранный капитал в Германии по состоянию на 1937-1938 год никуда не девался. К этому моменту в Германии запретили и уже конфисковывали всю частную собственность евреев. А в остальном основные частные немецкие банки входили в международные (в первую очередь англо-американские) конгломераты, из которых крупнейшие — M.M.Warburg & Co (давний и близкий партнёр банка Кун, Леб и К° и Ротшильдов),  J. Henry Schroder Company и Schroder Bank. «Частный» немецкий капитал как был, так и оставался неотъемлемой частью «иностранного капитала». Более того — немецкий (нацистский) банковский сектор самым тесным образом сотрудничал с «иностранным капиталом» (и не только по состоянию на 1937-1938 гг, а вплоть до самого конца войны). Неопровержимое тому доказательство — первый в истории «мировой» банк — Банк международных расчётов (БМР; Bank for International Settlements, BIS)*

* Историческая справка о БМР на его собственном (англоязычном) сайте здесь: http://www.bis.org/about/formerboard.htm . На русском языке хорошая краткая обзорная статья есть вот здесь: http://vuzlib.net/be…1558/1617/ .
БМР создан в 1930 году. Его учредители — центральные банки Великобритании, Бельгии, Германии, Италии, Франции и Японии, а также несколько частных банков из США, в первую очередь J.P.Morgаn and Company. («Японские» акции были сразу же после учреждения проданы обратно европейским ЦБ-учредителям.) По условиям заключённой отдельно Швейцарской банковской хартии штаб-квартира БМР разместилась в Базеле. Самыми влиятельными людьми в БМР с момента основания и до конца войны являлись, по общему признанию историков, с английской стороны управляющий британского ЦБ Монтэгю Норман (Montagu Norman, Governor, Bank of England) и его советник, банкир немецкого происхождения Бруно Шродер (Bruno Schröder), а с немецкой стороны президент Рейхсбанка (до 1939 г) Ялмар Шахт (Hjalmar Schacht) и его представитель в БМР Курт фон Шродер (Kurt von Schröder; глава немецких отделений англо-американского конгломерата J. Henry Schroder Company и Schroder Bank,** к которому относился и только что упомянутый Бруно Шродер). До конца войны ведущую роль в БМР играли также личные представители Гитлера: министр экономики и одновременно (после Шахта) Президент Рейхсбанка Вальтер Функ (Walter Funk) и директор и вице-президент Рейхсбанка Эмиль Пуль (Emil Puhl).
Вплоть до конца войны Рейхсбанк Германии аккуратно платил проценты по всем инвестициям БМР в Германии; формировавшуюся таким образом прибыль БМР в свою очередь выплачивал своим акционерам.
На протяжении первых пятнадцати лет (с 1930 по 1945) сначала заместителем ген.управляющего, а затем генеральным управляющим БМР являлся немецкий банкир Пауль Хехлер (Paul Hechler). В состав первого же Совета директоров БМР (с 04.1930 по 03.1933) вошёл партнёр (один из управляющих акционеров) семейного банка «коварных Варбургов»   M.M.Warburg & Co Карл Мельхиор (Carl Melchior).
Тогда же сначала вице-президентом (с 1935), а затем Президентом (с 1937) БМР являлся голландский банкир Ян Виллем Бейен (Jan Willem Beijen), который позднее, в 1940-х годах руководил голландской делегацией при создании Бенилюкса; представлял Голландию в Бреттон-Вудсе (в июле 1944; был близким другом экономиста Кейнса); был назначен (в 1946) директором Международного банка реконструкции и развития (МБРР; в настоящее время — Всемирный банк), а также Исполнительным директором Международного валютного фонда (МВФ; в 1948).  
** В 1936 году подразделение London Schroder Bank в Нью-Йорке объединилось со структурами Рокфеллеров под общим названием Schroder, Rockefeller, Inc. (вице-президентом новой структуры стал Avery Rockefeller). А в 1938, London Schroder Bank был официально назначен финансовым агентом Германии в Великобритании. Позднее одним из наследников Schroder, Rockefeller, Inc. стала Bechtel Corporation , из руководства которой вышли министры обороны и иностранных дел Рональда Рейгана — Каспар Уайнбергер и Джордж Шульц.
Был близко связан с этим конгломератом и Эмиль Франки (Emile Francqui) — перед революцией ближайший деловой партнёр А.И.Путилова (банк Сосьете Женераль являлся фактическим владельцем Русско-Азиатского банка), а также во время Первой мировой войны главный деловой партнёр будущего президента США Герберта Гувера и дома Ротшильдов (в 1916-1918 гг. их совместные структуры фактически контролировали все поставки продовольствия в Германию). Во время визита Эмиля Франки в США в 1930 году газета The New York Herald Tribune писала (18.02.1930): «Одним из двух членов Совета директоров БМР от Бельгии будет руководитель банка Société Générale  и член обоих Комитетов по урегулированию немецких репараций (т.н. комитеты Янга и Доуса; Young and Dawes Plan Committees) Эмиль Франки. Он... - бывший министр финансов... считается самым богатым человеком в Бельгии и одним из двенадцати самых богатых людей Европы.»
Трудно себе представить, как смог бы Гитлер присутствовать среди «Них» и сотрудничать с «Ними» ещё теснее; даже если бы очень-очень захотел. Ещё труднее поэтому себе представить, о чём же тогда говорит Раковский; да и вообще — представляет ли он себе хотя бы отдалённо, кто «Они» такие в контексте конца 1930-х?

Второй момент.  По состоянию на 1937 год Гитлер ни одно государство к своей финансово-денежной системе не подключал и уж тем более не было никаких намёков на то, что он собирался «вместе с ними» «создавать автаркию, Коммонвелс». Если учитывать, как тесно гитлеровские руководители экономического и финансово-денежного блока лично сотрудничали со своими коллегами из всех ведущих стран, то никаких таких страшных перспектив «Они» и не могли тогда опасаться. Опять: о какой автаркии, о каком Коммонвелсе Гитлера говорит Раковский в 1937 году?

Третий момент. Исходя из двух предыдущих, становится никак не понятно и то, какую именно «решающую экономическую доктрину» мог сформулировать «Гитлер».

Но зато всё становится исторически правдиво и реально, до прозрачного очевидно и рационально, если представить себе, что речь на самом деле идёт о финансово-денежной и экономической системе СССР и о только что созданном Сталиным (в 1949 году) СЭВе (вот это была самая что ни на есть «автаркия, Коммонвелс»). И если ещё вспомнить вдогонку, что нигде в наших советских учебниках политэкономии и уж тем более в нашей внешней пропаганде никогда, ни словом не упоминалось именно о том, что так беспокоило «Их» - о той гигантской реальной власти, которую даёт право создавать финансовые деньги (кредит) — то можно смело предполагать, что «Они» то ли через «Симфонию», то ли как ещё, но до наших прогрессивных деятелей в руководстве страны, до «Хрущёва» то есть, в конце концов достучались и контакты с ними наладили.

     И ещё, конечно же, должны были быть в тексте «Симфонии» какие-то контрольные, проверочные пункты. Сами авторы подсказали, на что именно нужно обратить внимание. Вот как они описали правильно исполненную первую попытку установить контакт: «...вам не нужно пользоваться способами личного обращения к 'Ним'; надо ограничиться... изложением какой-нибудь рациональной гипотезы, зависящей от определенных неизвестных. Затем остается только ждать.»
     Если, как и я, предположить, что «Симфония» - это именно такая попытка установить контакт с «Ними» (только с «Ними» не на Западе, а, наоборот, в СССР), то тогда сразу поражает, насколько безупречно она исполнена в полном соответствии с перечисленными правилами: лично к советским «Им» никто не обратился; просто прозвучала из ниоткуда в никуда «гипотеза»; но гипотеза – вполне рациональная; и рациональность её может быть бесспорно подтверждена только некоторыми «определёнными неизвестными».
     «Определённые неизвестные» в данном случае – это, естественно, разбросанные в повествовании факты, без которых логика «гипотезы» начинает нарушаться, но которые посторонним неизвестны, и проверить достоверность которых могут только те, к кому авторы обращаются (советские «Они»).
     Одними из самых простых и очевидных таких «определённых неизвестных» могут являться, например, личности следователя Габриеля и доктора Ландовского. Если в начале 1950-х где-нибудь в строго секретных архивах НКВД присутствовали какие-нибудь совпадающие с приведёнными в «Симфонии» данные о таких реальных людях – то это было стопроцентным доказательством «серьёзности» текста. Однако историческая реальность этих двух персонажей по сей день публично никак не подтверждена, и потому нам простым смертным так и неизвестно, были ли они использованы авторами, как «контрольный вопрос» для посвящённых; может быть да, а может быть и нет.

Несколько более уверенно можно считать контрольным вопросом то, что авторы использовали в своей мистификации именно Христиана Раковского. Он, скорее всего, избежал смертной казни на процессе действительно по той причине, что принадлежал к кругу очень близких «Им» соратников, и его, именно как такового, «не тронули» - как, например, «бандиты» в обычных ситуациях не трогают членов конкурирующих ОПГ определённого ранга.*

* Использование в данном случае сравнения с «бандитами» обусловлено вот чем. Генеральный директор британской спецслужбы Political Warfare Executive, PWE Брюс Локкарт в первой книге своих мемуаров (выпущена в 1932 году) рассказывает в конце, как его, после его ареста в 1918 г. в Москве, обменивали на Максима Литвинова, которого специально с этой целью тоже арестовали в Лондоне. И пишет, что британское правительство и большевики поначалу никак не могли договориться, кто из них отпустит своего заложника через границу первым. Переговоры у них зашли в тупик (и дальше цитирую рассказ Брюса Локкарта). «Я такое развитие событий предвидел уже тогда, когда ещё только прочитал о предложении совершить обмен в 'Известиях'. Я понимал, что не о Литвинове большевики заботились — им на него было наплевать; им важно было не запятнать свою репутацию. Поэтому в деле такого рода с ними можно было договориться, только поймав их на слове: раз сказав что-то, они уже не смогли бы потом поступить как-то иначе. Стоило применить к ним это принятое среди бандитов правило — и они бы себя как бандиты и повели.» (Брюс Локкарт использует именно слово bandits.)
Как кого не знаю, а меня лично в этом рассказе впечатляет не столько склонность большевиков действовать «по понятиям» (она, с учётом исторической специфики их становления, вполне понятна), сколько прекрасное чутьё на бандитские «понятия» и осознанная готовность к тому же британских джентльменов.
А что касается судьбы Раковского и некоторых иных старых большевиков и их союзников, то достаточно посмотреть хотя бы краткие биографии  всех членов ЦК партий, начиная с 1917 года, и обратить внимание на даты и причины их смерти. Образуется небольшой список лиц, которые все были убиты в один день с Раковским, все в одной и той же тюрьме. Случилась эта очередная трагедия как раз тогда, когда правительство, вроде бы, оставляло Москву открытым городом, и у «Сталина» были все основания считать, что он проиграл подчистую и что церемониться с пленными «авторитетами» из бригады побеждающего соперника ему поэтому больше нечего — ведь нечего больше терять; хуже уже не будет. Хотя, конечно, даже при крайне интересном по составу списке расстрелянных в тот день, и это тоже — всего лишь неподтверждённая гипотеза.

     Есть, однако, в тексте и «определённые неизвестные», по поводу которых сомнений практически нет; это государственные секреты, знать о них заграницей и проверить их в СССР могли (да и до сих пор могут) только очень посвящённые. Включены они в текст сознательно с целью «проверки».
     Ограничусь одним, но зато самым красноречивым примером.

     В конце «Симфонии» авторы включили в текст беседу между Габриелем и Ландовским, состоявшуюся уже после завершения суда над Раковским. И в этой беседе Габриель сообщает, что «Они» активно заступились за Раковского и дали Сталину знать, что за казнь Раковского он сильно поплатится. Сделали они это в форме переданного по радио сообщения.
     Этот коротенький рассказ Габриеля я теперь и процитирую, в том виде, в каком он фигурирует в многочисленных русскоязычных изданиях; курсивом я выделяю те слова, которых нет в тексте на английском языке*:
«Было и еще одно происшествие, которое никак нельзя счесть случайным. Рано утром второго марта нами было получено радиосообщение с какой-то мощной, но неизвестной нам Западной станции, обращенное лично к Сталину. Оно было кратким: «Милосердие или возрастет угроза со стороны нацизма.»

* «There is yet another strange matter, which cannot be falsified. On the 2nd March at dawn there was received a radio message from some very powerful station: ‘Amnesty or the Nazi danger will increase’ ... the radiogramme was encyphered in the cypher of our own embassy in London.»

     А теперь я ещё раз процитирую всё то же высказывание, но уже в моём переводе английского варианта; теперь я курсивом выделяю уже те слова, которых нет в только что процитированном «публичном» русском переводе:
     «Было и еще одно странное происшествие, которое никак невозможно было бы подделать (фальсифицировать, инсценировать). Рано утром второго марта нами было получено радиосообщение с какой-то очень мощной станции: ’Амнистия или возрастет угроза со стороны нацизма’ ...радиограмма была зашифрована шифром нашего же посольства в Лондоне.» (Реально это означает, что и получена она была скорее всего в обычный сеанс радиосвязи с посольством, на его обычной частоте.)
Шифрограмма из посольства в Лондоне могла и должна была быть расшифрована в МИДе и должна была храниться в МИДовском же спецхране. Или, может быть, Международного отдела ЦК КПСС. Или Политбюро ЦК КПСС. Или, на худой конец, ПГУ КГБ.  Хотя на самом деле совсем не так важно, в каком именно из хранилищ её спрятали. И неважно, в 1938 или в 1948 её получили. (Можно, правда, предположить, что, неважно в каком году, но получена она была именно 2 марта рано утром). Даже её конкретное содержание в данном случае не так важно.
Важны только два фактора: 1) в Москве была получена, вероятно 2 марта какого-то года до 1950-го, какая-то шифрограмма от советского посольства в Лондоне, которую посольство тем не менее своим шифром само не шифровало и не отправляло; 2) отправлена эта шифрограмма была путём передачи на той же частоте, что и у посольства, радиосигнала гораздо более сильного, полностью подавившего сигнал посольского передатчика.
Если только такая шифрограмма действительно была получена именно таким образом, то посвящённый и обладающий действительно высшей властью советский руководитель должен был без особого труда суметь её найти и проверить. И сразу заодно узнать, что совершенно уникальный радиопередатчик, обладавший необходимой мощностью для исполнения описанного трюка (около 600 кВт),* имелся только в распоряжении британской спецслужбы, отвечавшей за сбор необходимых разведданных, их обработку, изготовление на их основе и распространение пропаганды, в том числе т.н. «чёрной» — Political Warfare Executive, PWE. Другими словами, он должен был убедиться, что такое, действительно,   «никак невозможно было бы подделать».

* Речь идёт об «Аспидистре» (Aspidistra; введена в действие в середине 1942 года; краткий рассказ об этом радиопередатчике на английском языке есть здесь: http://www.qsl.net/g…istra2.htm ; неплохие фотографии мачт антенн и бункера выложены, например, здесь: http://www.seftondel…distra.htm ). PWE было ликвидировано вскоре после войны. Рассекреченных — окончательных и достоверных — данных о том, были ли у него преемники, а также обо всех тех, кто и как именно эксплуатировал «Аспидистру», начиная с осени-зимы 1945 — до сих пор нет.

     Понятно поэтому, что подделать такую шифрограмму и осуществить её передачу описанным способом могли только люди из очень и очень ограниченного круга гос.служащих, имевших прямой и по роду службы полностью засекреченный доступ к высшему руководству Великобритании (начиная с 1944 года - и США тоже).
      Поэтому если только странная шифрограмма реально существовала, то тогда знание авторов «Симфонии» об этом факте – это стопроцентно надёжное подтверждение того, что их предложение - «план Раковского» - исходит от людей, вполне уполномоченных такого рода предложения делать и обсуждать.
     Так что всем по-настоящему «посвящённым» советским руководителям эти несколько фраз должны были фактически указать пальцем в упор на тех, кто пытался установить с ними доверительный и даже в некотором смысле дружеский контакт.  
     И вот эту предельно конкретную формулировку самого очевидного и одновременно самого надёжного в «Симфонии» «контрольного вопроса» издатели русскоязычного варианта зачем-то урезали и оставили вместо него вроде как «очень толстый», но на самом деле уже абсолютно безобидный и стерильный намёк (поскольку прозвучавшее «вдруг откуда не возьмись» в западном радиоэфире «обращение лично к Сталину» полностью анонимно, не имеет никакого характерного «следа», не хранится потому ни в каком архиве и проверено никем и никак быть не может).
     Была бы «Симфония» никому не нужной фальшивкой – не стал бы никто в России ничего в её тексте столь фатально оскоплять.

      Вот. Хотя бы некоторые основания для того, чтобы развёрнуто сформулировать вопрос так, как я предложил  выше, дали в том числе и сами авторы и публикаторы «Симфонии».
      И потому теперь уже совсем не сложно разобраться с последним аспектом: зачем они всё-таки затеяли именно мистификацию, а со временем и вообще утопили всю эту историю в конспирологическом болоте?



Тут самое время вернуться к старому анекдоту, вынесенному в эпиграф. Почему Абраму не удалось перехитрить Мойшу? Ведь, вроде, всё правильно Абрам просчитал, и Мойша должен был «клюнуть» и поверить, что Абрам едет в Жмеринку?
Ответ прост: Абрам не сумел провозгласить Мойше свою поездку в Киев с той именно степенью лживости, благодаря которой Мойша поверил бы, что он врёт тогда, когда на самом деле он говорит правду. (В анекдоте это получается, конечно же, в первую очередь потому, что Мойша не менее хитёр, и оперирует в своих рассуждениях теми же категориями, что и Абрам.) И потому и получается у Мойши такой смешной, парадоксальный ответ: «Не ври, Абрам, я же знаю, что ты сказал правду».

С «Симфонией» происходит примерно то же самое.
Скажем, в трагической истории братьев Джона и Роберта Кеннеди, возможно, самым фатальным для них фактором оказалась жёсткая необходимость планировать государственный переворот и инвтервенцию на Кубе таким образом, чтобы даже при полном провале всей операции, на любом этапе её осуществления правительство США всегда могло на весь мир, не моргнув глазом, заявлять, что оно тут было не при чём, и не опасаться при этом, что вдруг начнут всплывать какие-то неприятные улики. По-английски это называется plausible deniability - «оскорблённая невинность» (если в шутку переводить).
Но одновременно в полном секрете от Пентагона и ЦРУ Джон Кеннеди пытался установить какой-то канал прямой связи с Фиделем Кастро: надеялся, что сумеет и успеет договориться с ним мирно до того, как  Генштаб и ЦРУ додавят его и дорвутся, наконец, до вожделенной стрельбы на поражение. Естественно, поиски этого канала связи между Джоном Кеннеди и Фиделем Кастро велись таким образом, чтобы никто, военные и разведчики в первую очередь, их обоих, случись что, к этим поискам никогда «привязать» не сумели (недаром задействованная журналистка умерла загадочной смертью вскоре после гибели её Президента).
Поэтому если предполагать, что «Симфония» была таким же поиском выхода на советских руководителей, при котором привязать «Джона Кеннеди» к этому выходу было бы никак невозможно, а уж «Хрущёва» и подавно, то тогда она и должна была быть именно такой, какой получилась: неизвестно, кем написанная, неизвестно, кому адресованная, неизвестно — правдивая или нет. В надежде на то, что в Москве найдётся свой «Мойша», не менее хитрый и оперирующий теми же категориями, что и «Абрам» где-то там не то в Вашингтоне, не то в Нью-Йорке, не то в Лондоне. Которому для того, чтобы он единственный из всех слушающих правильно вычислил, куда вы на самом деле едете, надо грамотно соврать, назвав правильный пункт назначения.

Вся дальнейшая пропагандистская суета с превращением «лживой правды» (или как у Раковского — «расточительной откровенности») в конспирологическую чушь — это уже как у домохозяйки уборка кухни после многочасового приготовления богатого ужина из пяти блюд для двенадцати гостей.

А у меня таким образом получился заключительный вопрос с развёрнутой формулировкой: Не с ответа ли советской стороны на «Красную симфонию» начались и какое-то время потом процветали наука, искусство и практика «кремлинологии»?

Брависсимо! Здорово! Многое в мире объясняет, в том числе и с началом Корейской войны 60 лет назад - и с ее ходом!

Про проверку Красной Симфонии на практике.  Цит. - это даже смешно, но первая ссылка при попытке найти - просто убила наповал: http://alexanderyako…-doc/72191 "Когда б вы знали, из какого сора!.."(с)ААА  :D

СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ. 1949-1952
Документ №153
Из политического отчета посольства СССР в США за I квартал 1952 г.
29.04.1952
Сов. секретно

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА США ...

Ответы товарища И.В. Сталина на вопросы группы американских редакторов, ноты советского правительства по германскому вопросу и другие мероприятия советского правительства, имевшие место в I квартале 1952 г., а также проведение в Москве Международного экономического совещания явились большим вкладом в дело мира и нанесли огромный удар по агрессивной политике правящих кругов США.

В целом ряде высказываний американской монополистической печати признавалось, что мероприятия советского правительства вызвали страх, растерянность и «атмосферу паники» в правительстве Соединенных Штатов и еще более обострили кризис внешней политики американских правящих кругов.

Обострением этого кризиса объясняются выступления таких лиц, как Гувер, Кеннеди, Варбург, Лэндон, Баффет и др., с резкой критикой внешней политики правительства США.

«Явно настало время, — писала газета «Коммершл энд файненшл кроникл» 20 марта, — пересмотреть нашу внешнюю политику с самого ее основания».

Журнал «Бизнесуик» заявлял 12 апреля:

«Мы просто не можем занять отрицательную позицию в отношении советских предложений и говорить все время «нет». Если мы займем такую позицию, то мы потеряем руководство свободным миром».<...>

<...> США и Международное экономическое совещание в Москве. Проводя политику подрыва международных торговых и экономических связей, правительство США потратило немало усилий на то, чтобы не допустить американцев к участию в Международном экономическом совещании; одновременно оно оказывало давление на правительства зависимых от США стран с целью срыва этого совещания.

Правительство США, конгресс, торговая палата, реакционная профсоюзная верхушка, католические организации и американская монополистическая печать всячески пытались оклеветать Международное экономическое совещание, умалить его значение и представить цели этого совещания в искаженном виде.

Утверждалось, например, что совещание является «пропагандистским мероприятием», что оно свидетельствует о том, что эмбарго, наложенное на поставки в Советский Союз «стратегических материалов», якобы дает о себе знать, что совещание является «ловушкой», что «истинная цель» совещания — «вызвать раскол» среди западных держав и т.п.

Однако наши наблюдения, беседы с американцами и иностранными дипломатами, а также ряд признаний некоторых органов монополистической печати США позволяют сделать вывод о том, что Международное экономическое совещание в Москве вызвало большой интерес среди американских деловых кругов и американской общественности в целом; совещание вместе с тем поставило правительство США в затруднительное положение и вызвало у него серьезное беспокойство.

Так, журнал «Бизнес уик» писал в редакционной статье 29 марта, что «торговое наступление красных является угрозой для торговли свободного мира и для нашей собственной торговли».

Комментарии некоторых обозревателей свидетельствовали также об опасении американского правительства оказаться в морально-политической изоляции и быть разоблаченным в глазах мирового общественного мнения. Редактор финансового отдела газеты «Нью-Йорк Уорлд телеграм энд Сан» Гендершот писал, что в результате бойкота Госдепартаментом совещания «может создаться впечатление, что США не так заинтересованы в улучшении экономического состояния мира, как они об этом говорят».

Корреспондентка газеты «Нью-Йорк пост» Портер писала 1 апреля, что «Государственный департамент глубоко озабочен, и не без причины: если посредством этого совещания и торговых сделок Россия сможет ослабить эмбарго, наложенное на торговлю Запада с Востоком, мы потерпим сокрушительное поражение, более опасное, чем любое военное поражение».

Особое беспокойство в американском правительстве вызвали ход совещания, предложения представителя Советского Союза тов. Нестерова и благоприятный отклик на эти предложения со стороны ряда делегаций капиталистических стран.

Газета «Уолл-стрит джорнэл» 15 апреля, ссылаясь на заявление одного из американских официальных лиц, писала, что кампания Советского Союза по расширению международных торговых связей представляет собой «угрозу для Соединенных Штатов», на которую американцы не знают, как ответить.

Поведение на совещании английской делегации также серьезно беспокоило американцев, о чем свидетельствует, в частности, передовая статья газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» от 9 апреля.

Обозреватель Чайлдс писал 10 апреля, что на совещании в Москве были сделаны «внушительные предложения по расширению торговли между Востоком и Западом» и что «для безработных в Италии, Германии и в центрах текстильной промышленности Англии, а также для обездоленных масс на Среднем и Дальнем Востоке эти предложения имеют очень большую притягательную силу».

Что касается организационной стороны Международного совещания, то она оказалась на такой высоте, что даже американская реакционная печать при всей ее лживости не смогла найти ничего, к чему бы она могла «придраться».

Отклики американской печати, наши наблюдения и беседы с американцами и иностранными дипломатами позволяют сделать вывод о том, что Экономическое совещание в Москве имело бесспорный успех и большое международное значение; оно нанесло серьезный удар по агрессивной политике американских правящих кругов и разоблачило их как истинных виновников напряженной международной обстановки, как организаторов подрыва международных экономических и торговых связей.

Политический отчет подписан Послом СССР в США ПАНЮШКИНЫМ А.С. 30 апреля 1952 г.

АВП РФ. Ф. 0129. On. 36. П. 254. Д. 10. Л. 46—59, 116—119.



Про указанное Совещание - в СССР потом долго молчали, материалы его на русском в полном объеме изданы  не были и об этом забыли! Но вот на ГА месяца полтора назад приводили материалы об этом мероприятии: http://www.stoletie.…-06-04.htm

Против диктата доллара БРИК мог быть создан на рубеже 1940-1950-х гг., но этот проект был свернут
Алексей Чичкин04.06.2010

Публично такая идея была впервые высказана советским руководством ещё в апреле 1952 г. на проходящем тогда в Москве международном экономическом совещании при участии деловых кругов из 49 государств. В прозвучавшем на этом форуме докладе секретаря ЦК ВКП (б) и замминистра иностранных дел СССР доктора экономических наук Д.Т. Шепилова отмечалось, в частности, что «текущие и новые тенденции в мировой экономике и торговле показывают, что наступление американского доллара на всё большее число стран усилится. Соответственно, усилится и политические давление со стороны США. Поэтому, если государства заинтересованы в сохранении самостоятельности своего социально-экономического развития, нужно выработать согласованную, взаимовыгодную систему взаимной торговли и взаимных расчетов, основанную, прежде всего, на стабильности нацвалют. Такой подход позволит создавать единый рынок в составе таких государств. А первым шагом такого рода можно считать недавнее создание Совета экономической взаимопомощи...» (См.: «План Маршала» - колониализм в американской «упаковке», Будапешт, Информбюро коммунистических и рабочих партий, 1952; «Политическая экономия», М., «Наука», 1953; «Декларация о создании Совета экономической взаимопомощи», М., 1949).

Кроме того, необходимость именно интеграционного экономического взаимодействия «недолларизованных» стран на базе СЭВа отмечена и в последней книге И.В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» (сентябрь 1952 г.) <...>

З.Ы.: Ответ на КС дали на похоронах Сталина Берия, Молотов и Маленков уже на похоронах Сталина с трибуна Мавзолея. Там вообще очень знаковые речи . Маленков очень ярко публично выступал за мирное существование: http://stalin.narod.ru/malenkov.htm

<...> Народы всех стран знают товарища Сталина как великого знаменосца мира. Величайшие усилия своего гения направлял товарищ Сталин к тому, чтобы отстоять дело мира для народов всех стран. Внешняя политика Советского государства - политика мира и дружбы между народами является решающим препятствием к развязыванию новой войны и отвечает кровным интересам всех народов. Советский Союз неизменно выступал и выступает в защиту дела мира, ибо его интересы неотделимы от дела мира во всем мире. Советский Союз проводил и проводит последовательную политику сохранения и упрочения мира, политику борьбы против подготовки и развязывания новой войны, политику международного сотрудничества и развития деловых связей со всеми странами, политику, исходящую из ленинско-сталинского положения о возможности длительного сосуществования и мирного соревнования двух различных систем - капиталистической и социалистической.

Великий Сталин воспитывал нас в духе беспредельно преданного служения интересам народа. Мы верные слуги народа, а народ хочет мира, ненавидит войну. Да будет священным для всех нас желание народа не допустить пролития крови миллионов людей и обеспечить мирное строительство счастливой жизни!

В области внешней политики наша главная забота состоит в том, чтобы не допустить новой войны, жить в мире со всеми странами. Коммунистическая партия Советского Союза, Советское Правительство считают, что самой правильной, необходимой и справедливой внешней политикой является политика мира между всеми народами, основанная на взаимном доверии, действенная, опирающаяся на факты и подтверждаемая фактами. Правительства должны, верно служить своим народам, а народы жаждут мира, проклинают войну. Преступными явятся те правительства, которые захотят обмануть народы, пойдут против священного желания народов сохранить мир и не допустить новой кровавой бойни. Коммунистическая партия, Советское Правительство стоят на том, что политика мира между народами является единственно правильной, отвечающей жизненным интересам всех народов политикой.<...>

З.З.Ы.: Почему МаоЦзеДун потом выступал против мирного сосуществования (на словах - точно) потом? Чтобы был формальный идеологический повод разругаться с Хрущевым, СССР и начать играть в свою игру в "конвергенцию с инвестициями"!? Он же про СССР Хрущева употреблял выражение "социал-империализм"!?

Цитата: il Machia от 27.07.2010 23:51:14
А у меня таким образом получился заключительный вопрос с развёрнутой формулировкой: Не с ответа ли советской стороны на «Красную симфонию» начались и какое-то время потом процветали наука, искусство и практика «кремлинологии»?

Ув.il Machia!
Огромное спасибо за ваш великолепный текст. Я получил познавательное и эстетическое наслаждение от ваших, на мой взгляд, очень точных фиксаций и поворотов мысли. Мне кажется, что вы "нащупали" очень тонкие рефлексивные уровни и планы, близкие к конструкциям "Конфликтующих структур" В.А.Лефевра. Надеюсь, вам знакомы его идеи "рефлексивных войн" и "рефлексивных игр". Однако, возвращаясь к вашему вопросу о "кремлинологии" хочу вас спросить - а как вы относитесь к работам Григория Климова и его участию в Гарвардском проекте? Может быть с этого и началась ответная "игра" против "них" с последующими разоблачениями ?  ;) Которые, однако, особо услышаны не были?

Ув. il Machia!
Огромное спасибо. Три вечера подряд читала Ваши очерки, и не могла оторваться!
Давненько не получала такого удовольствия. Конечно не могу сказать, что у меня в голове "расставились все точки над "Ё", но - это как раз и правильно - значит я буду возвращаться к Вашим замечательным произведениям еще много раз.
Еще раз - спасибо за столь кропотливый и ответственный труд.

Надеюсь Ув. il Machia не против, если здесь дать ссылку, на другие его сочинения. Нашел это гуглом, жаль только что мало.

Цитата: Alexandr_A от 13.08.2010 12:11:57
Надеюсь Ув. il Machia не против, если здесь дать ссылку, на другие его сочинения. Нашел это гуглом, жаль только что мало.

Когда, прочитав какой-нибудь текст какого-нибудь автора, читатель начинает искать другие тексты того же автора - это, конечно, одна из самых лестных в глазах автора похвал его труду. Так что спасибо Вам огромное за такую оценку моих очерков.
Насчёт дать ссылку на другие мои тексты в интернете ничего, к моему в первую очередь сожалению, не получится. Гугл Вам уже выдал всё, что есть моего в сети (ещё есть сильно укороченный вариант "Макиавеллизма..." в февральском номере журнала "Октябрь", но он здесь никому интересен уже не будет). Кстати, именно на том сайте ЛНГ, на который Вы нашли ссылку, я однажды наткнулся на легкомысленную статью о "Суверенной демократии" (от которой отталкивался в моём одноимённом очерке) и потом быстро рассорился с создателями сайта, когда они не захотели печатать мой "отлуп" нерадивому автору: этот Григорий Тарасевич трудился в том же издательском доме, что и хозяин ЛНГ (а сам ИД, как я позднее выяснил, принадлежит Дерипаске  8)).

Отсутствуют же мои "писания" по той простой и очевидной причине, что я же не писатель, а всего лишь переводчик, и всю жизнь не писал, а переводил (и вот переводов, правда опять же не в сети, а на бумаге, у меня за тридцать лет и впрямь набежала высоченная стопка).
Писал я авторские работы дважды в моей жизни: в самом начале и потом вот теперь, с интервалом в примерно 25 лет. Первый раз, по молодости писал прозу: короткие рассказы, повести и немного жанровых очерков. Очерки тогда публиковали в журналах на заграницу, а рассказы и повести - уже нет, поскольку были они при всей их невинности всё-таки "не в духе времени"  :).
А потом, где-то лет 7-8 назад, уже после того, как мы с женой окончательно решили жить постоянно у неё в Финляндии, у меня, из-за переезда в нашу тутошнюю глухомань, начала постепенно иссякять работа. И впервые за 30 лет появилось свободное время. И я решил на этом вынужденном досуге заняться тем, о чём всегда мечтал: серьёзным изучением истории русского народа (не россиян, и не СССР, а именно "людей Земли русской").
Первый же результат, где-то через год получился ужасный: я был зол на весь учёный исторический мир и на РПЦ, как ещё никогда в жизни не был зол ни на кого  :D. И чтобы как-то от этой злости избавиться я и начал писать. Не об истории как таковой, а о том, как её пишут. По мере того, как писал, естественно, проверял и перепроверял то, о чём писал. Материалу набиралось ещё больше, и я становился только ещё злее. Всё-таки ведь какие-то прямо-таки вселенские эти их лжи-то  8). А я даже мелкие попытки сознательно и злонамеренно лгать переношу с большим трудом.
Вобщем, то, что выходило у меня из под пера, меня никак своей тональностью не устраивало (я в принципе не люблю книги и вообще любые тексты, написанные в гневно-разоблачительном, откровенно пафосном ключе). И вот только где-то года полтора-два тому назад у меня, видимо, количество зла перешло в какое-то его новое качество: я смог, наконец, что-то написать спокойно и рассудительно. И у меня начали получаться первые тексты, которые мне уже не стыдно выставлять на суд читателя. Всё, что я с тех пор успел наработать и оформить в более или менее законченном виде, Вы уже и прочитали тут на этой ветке.
Другого материала и других текстов у меня ещё очень много, но они, повторяю, мне откровенно не нравятся, поскольку прямо-таки пышут моими обидой и злобой на всех тех, кто мне и моим предкам и детям лгал и лжёт. А ослеплённый злобой писатель - плохой писатель  :). Поэтому я последние год-полтора нахожусь в процессе переработки и переписывания всех этих злобных текстов уже в новом найденном спокойном тоне.
Касаются эти мои тексты, как Вы уж наверняка заметили, в первую очередь даже не "наших" историй, а иностранных. Происходит этого потому, что я почти сразу потерял всякое доверие к "нашим" историческим источникам (это особенно летописей касается) и стал поэтому искать "эхо" наших событий в "чужих" историях: Венеции, Генуи, Византии, норманнов, папской курии и пр. (рассказ о трагической судьбе готов, который Вы уже читали - пример именно такого моего поиска). Кроме того, мне лично представляется, что главным, определяющим практически все остальные главные события двадцатого века (уж в странах иудейско-христианской цивилизации - точно), было всё-таки падение Британской империи: это ведь был не единовременный факт, а многолетний процесс, затянувшаяся агония со всеми сопутствующими кризисами, "временными улучшениями состояния" и предсмертными судорогами. Когда судорожно "дёргается" в горячке такое исполинское чудище, пинков и тумаков достаётся с лихвой всем вокруг на планете. Поэтому у меня в моих изысканиях и уделено столь вроде бы непропорционально большое место и внимание именно "британским" корням наших событий.

Делиться моими писаниями я был бы только рад. Но надежды напечатать какую-то книгу у меня особо нет: ни в России, ни в Европе в её современном виде такие тексты, по-моему, печатать никто не захочет (отдельные мои очерки, которые Вы читали, пока вот успехом не пользовались). Не потому, что они опасны или разоблачительны, а просто потому, думаю, что как у меня уже когда-то было: рассказики сами по себе вполне невинные, но всё же "не в духе времени"  8). Так что если Вас что-то более конкретно интересует и хочется послушать и моё мнение тоже - дайте знать. Если у меня на Вашу тему какой-то материал найдётся - с радостью его подработаю и выложу здесь.

Цитата: il Machia от 17.08.2010 11:14:04
А потом, где-то лет 7-8 назад, уже после того, как мы с женой окончательно решили жить постоянно у неё в Финляндии, у меня, из-за переезда в нашу тутошнюю глухомань, начала постепенно иссякять работа. И впервые за 30 лет появилось свободное время. И я решил на этом вынужденном досуге заняться тем, о чём всегда мечтал: серьёзным изучением истории русского народа (не россиян, и не СССР, а именно "людей Земли русской").
Первый же результат, где-то через год получился ужасный: я был зол на весь учёный исторический мир и на РПЦ, как ещё никогда в жизни не был зол ни на кого  :D. И чтобы как-то от этой злости избавиться я и начал писать. Не об истории как таковой, а о том, как её пишут. По мере того, как писал, естественно, проверял и перепроверял то, о чём писал. Материалу набиралось ещё больше, и я становился только ещё злее. Всё-таки ведь какие-то прямо-таки вселенские эти их лжи-то  8). А я даже мелкие попытки сознательно и злонамеренно лгать переношу с большим трудом.
Вобщем, то, что выходило у меня из под пера, меня никак своей тональностью не устраивало (я в принципе не люблю книги и вообще любые тексты, написанные в гневно-разоблачительном, откровенно пафосном ключе). И вот только где-то года полтора-два тому назад у меня, видимо, количество зла перешло в какое-то его новое качество: я смог, наконец, что-то написать спокойно и рассудительно. И у меня начали получаться первые тексты, которые мне уже не стыдно выставлять на суд читателя. Всё, что я с тех пор успел наработать и оформить в более или менее законченном виде, Вы уже и прочитали тут на этой ветке.
Другого материала и других текстов у меня ещё очень много, но они, повторяю, мне откровенно не нравятся, поскольку прямо-таки пышут моими обидой и злобой на всех тех, кто мне и моим предкам и детям лгал и лжёт. А ослеплённый злобой писатель - плохой писатель  :). Поэтому я последние год-полтора нахожусь в процессе переработки и переписывания всех этих злобных текстов уже в новом найденном спокойном тоне.

А книгу не собираетесь написать? Я фанатею от А.Прозорова, он тоже недоволен, как показывают историю России/Руси, даже статью по этому поводу напечатал, поэтому пишет книги про историю в виде фэнтези, правда в основном про период Ивана Грозного.
Так что если надумаете - сообщите название и псевдоним.

Фууухх, асилил. Прекрасная,фантастическая, выдающаяся ветка, чего я её так долго не читал? постоянно ж попадалась на глаза, тем более недавно перечитывал Оруэлла (Орвелла?).
Ув.il Machia, примите мою искреннюю благодарность, Вы просто сдвинули и обогатили мои методы мышления. "Метод Палыча" очень интересная штука, попрактикую (и уже начал) его пожалуй.
Некоторые Ваши выводы меня просто убили наповал. Например, "Юкос". Подозревал, что дело не очень чисто, зря что ли столько шуму уже много лет Как Вы делаете заключения из открытых источников это просто поразительно!
Большое спасибо sholast за то что начал эту тему и garryzl за его восторженное отношение (как и у меня).
Хотел бы ещё поблагодарить Емелю за очень интересные посты, видно, что это - своё. Немножко проигрывает в стиле il Machia, но, с другой стороны, тягаться с лучшим переводчиком СССР...;)
Отвлекусь, расскажу байку. В институте была у нас олимпиада по английскому языку. Я в школе учил немецкий, а мой друг - французский. Нас всех переучивали на английский, ну и мы приняли участие в олимпиаде. Я был лучшим учеником на курсе, а друг мой - не очень. Говорил по-английски с жутчайшим французским акцентом. В результате он занял второе место по институту, а я - сорок какое-то. Я говорю - как так? Он - понимаешь, меня с шести лет учили переводить, метод дали.
Вооот. Так я даже теряюсь, какой бы вопрос задать. Уж очень высокую планку sholast задал
Наверное, тот, что беспокоит меня больше всего. Опиумные войны. У меня дети подрастают (10 и 12 лет), через пару-тройку лет придется взять в руки инструмент (нет, не биту, мы ж не американцы, чисто русский - нунчаки) и поглядеть, кто там в
школе чем занимается (в плане торговли дурью). Я (со многими, если не со всеми камрадами на Авантюре) предполагаю, что текущая война в Афганистане достигла побочной цели, а именно взрывного роста производства наркоты.
Вопрос такой. Это война? Не в каком-то переносном смысле, а в самом прямом, доступном нашему Генштабу? Как это донести?
Предыдущий опыт (Ост-Индская компания и опиумные войны)
Как на Западе вообще считается нынешнее состояние. Они победили и ручки сложили, а теперь в ужасе, что наша прелестная Анна Чапмен оказывается шпионила? Ну такая уж дешевая подделка эта история.

Ну и второй вопрос. С "фигурой умолчания", с Вашей легкой подачи. А что, Вы "в ответе за тех кого приручили"
Очень интересно было наблюдать Ваш спор с Емелей, в принципе вы достигли консесуса, но то ли случайно, то ли намеренно не двинулись раньше 4-го века н.э. Догадываетесь, что это была за "фигура умолчания"?
Христос.
Уж там-то раздолье для деятельности. Однако, воздавая должное Вашему уму я подозреваю, что это было не случайно.
Если Вы скажете - "Эта тема - табу", я пойму и приму.

Цитата: Савин от 20.08.2010 23:26:40
1. ...недавно перечитывал Оруэлла (Орвелла?).
2. "Метод Палыча" очень интересная штука...
3. Хотел бы ещё поблагодарить Емелю за очень интересные посты... Немножко проигрывает в стиле il Machia, но, с другой стороны, тягаться с лучшим переводчиком СССР...;)
4. Опиумные войны. ... Это война? Не в каком-то переносном смысле, а в самом прямом, доступном нашему Генштабу? Как это донести?
Предыдущий опыт (Ост-Индская компания и опиумные войны)
5. Ну и второй вопрос. ... Догадываетесь, что это была за "фигура умолчания"? Христос.
Уж там-то раздолье для деятельности. Однако... Если Вы скажете - "Эта тема - табу", я пойму и приму.

      Вот ведь расхвалили так расхвалили... Спасибо, конечно; приятно всё это читать, особенно вслух у камина вместе с уставшей ждать моей нобелевки женой.

      Сначала пара замечаний, что возникли по ходу чтения Вашего комментария.
      1. У каждого старого переводчика есть свои устоявшиеся разногласия с лингвистическим официозом. Как правильно транскрибировать английские фамилии, в том числе и Оруэлла (Орвелла) – одна из таких моих священных коров.
      2. Не «метод» Палыча, а ЗАКОН!!! Это две большие разницы, что иногда даже может стать решающим в вопросе жизни или смерти (Вашего здравого ума, например).
      3. Я, между прочим, претендовал только на то, что был одно время одним из самых быстрых (а не лучшим) и не во всём СССР, а только в Москве. Учитесь читать по-переводчески! (Требую этого с такой категоричностью, потому что по общему оформлению Вашего ко мне вопроса о «фигуре умолчания» вижу, что Вы очень даже способный в этом деле ученик; значит, надо просто не лениться.)


       Ну а теперь серьёзно.

      4. К сожалению, не смог прочесть текст по предложенной Вами ссылке (у меня комп не читает на этом сайте кириллицу). Так что отвечу только на Ваши слова.
      Если «это» война, то война партизанская, и обращаться поэтому можно (и нужно бы) не в Генштаб, а в анти-террористический штаб. Специфика опиумных войн была в том, что англичане затеяли их и вели вне способной их осудить юрисдикции, и потому партизанскими они не были. А сегодня такой попустительской юрисдикции на планете уже не осталось. Значит – партизанщина. Генштаб же ни по закону, ни по своим возможностям ей заниматься не может, не станет, да и к тому же не должен.
      А настоящая беда здесь в том, что, судя по всему, именно антитеррористические центры в первую очередь, исходя из своих сугубо корпоративных интересов, никак не заинтересованы в прекращении этой конкретно партизанщины.
      Поэтому, когда вернётесь домой и повесите нунчаки на крючок до следующего раза, тут же берите головы детей в руки и как хотите, чем хотите, силой воли, ума или просто любви – но внушите им отвращение к этому дерьму. Никто их, кроме Вас, спасать не собирается и не соберётся (IMHO). Потом, когда получится, можете спокойно помирать. Я вот, тьфу-тьфу-тьфу, уже могу (хотя теперь первая внучка, наконец, появилась – опять двадцать пять получается).

      5.  Повторюсь: мне очень понравилось и приятно было читать, как Вы, от «примочек» в моём тексте отталкиваясь, этот вопрос развёрнуто и образно сформулировали.
      Тем «табу» у меня нет. Но зато у меня есть устойчивая неприязнь к «внезапным» диспутам. Чтобы о любой теме поговорить серьёзно, к ней нужно правильно «подойти». Скажем, после всего, что я тут уже выложил, я теперь «подошёл» почти вплотную к заявленной и обещанной теме о «немцах» в русской истории и скоро смогу начать о них разговор, который внезапным диспутом уже не станет: и мои читатели, и я, будем иметь некий набор одинаковых пониманий ключевых элементов темы.
      (Я как раз этот принцип в первом очерке попытался проиллюстрировать в главке про множественные правильные понимания Макиавелли как «Люцифера в Аду».)
      Тема «Христос» - интересная; хотя с моей точки зрения – не настолько, насколько многим кажется (скажем, разговор о вере – не о религии, о вере! - как о главном и направляющем феномене нашего бытия, мне представляется гораздо интереснее и потенциально плодотворнее). Но при этом я эту тему всё равно воспринимаю, как крайне сложную, и заводить по её поводу «внезапный диспут» сам не стану совершенно точно, да и приглашение в чужих беседах поучаствовать вряд ли наберусь смелости принять: для этого ведь надо чуть не полное родство душ с собеседниками почувствовать, а такое крайне редко «вдруг» случается. Так что мне во всяком случае нужна серьёзная "подготовка".

Большое спасибо за ответ! Я помню точно, что Вы написали "один из самых быстрых переводчиков в Москве", просто захотелось сказать приятное
Понятен Ваш подход, очень будет интересно почитать. Вы этих "немцев имеете в виду"?

Цитата
Моё по этому конкретному поводу предположение: из известных нам сегодня деятелей нашего прошлого первыми "про готов на территории бывшего СССР" сказать правду хотели Татищев и его покровители в академии. Поскольку слово "готы" и тогда тоже официально было непроизносимо, то готов именовали "немцами". Вот спор о роли "немцев" в нашей истории между М.Ломоносовым и Ко с одной стороны и В.Татищевым и Ко с другой, по-моему, и явился поворотным моментом, когда руководители нашей нации определились: о готах в нашей истории придётся молчать.

Кстати о немцах (без кавычек) в русской истории. Не так давно прочел Бушкова "Россия которой не было" (о гвардейском столетии). Очень уж он восхищался Минихом.
p.s. Знаю, что у многих отношение к Бушкову ...гм... неоднозначное. Ну, в принципе, он больше популярный писатель, чем исследователь. В любом случае прочел с интересом.